Аня родилась в Санкт-Петербурге в конце августа 1846 года, в день памяти святого Александра Невского. Отец девочки, Григорий Иванович, мелкий чиновник, «чрезвычайно веселого характера, балагур, шутник, что называется, «душа общества»» и мама, Анна Николаевна, «женщина поразительной красоты - высокая, тонкая, стройная, с удивительно правильными чертами лица»*, сумели создать в семье дружную доброжелательную атмосферу. И это несмотря на то, что они жили вместе со старушкой-матерью Григория Ивановича и четырьмя его братьями, один из которых также был женат и имел детей. Никогда не слышала Аня ни ссор, ни взаимных претензий между родней. «Жили дружно и по-старинному гостеприимно, так что в дни рождения и именин членов семейства, на Рождестве и Святой все близкие и дальние родные сбирались у бабушки с утра и весело проводили время до поздней ночи»*.
В юности девочка приняла бескомпромиссное решение идти в монастырь. Отдыхая в Пскове, она поняла, что лучшего момента для воплощения решения в жизнь не будет. Аня отправилась в путь. Ей было всего 13 лет. Надо ли говорить, что испытали родители, услышав о таком стремлении любимой дочери. Им пришлось приложить много усилий, чтобы поворотить неразумное чадо. Лишь весть о тяжелой болезни отца (мягко говоря, преувеличенная), заставила ее подчиниться и вернуться в Петербург.
От мамы, шведки финского происхождения, Аня унаследовала не только аккуратность, собранность, стремление к порядку и целеустремленность, но и глубокую веру в Бога.
Анна Николаевна Сниткина (урожденная Мильтопеус) была лютеранкой, в числе ее предков есть даже лютеранский епископ. В девятнадцатилетнем возрасте она обручилась с офицером, который вскоре погиб во время Венгерской кампании. Горе девушки было чрезвычайное. Она решила никогда не выходить замуж. «Но годы шли, и мало-помалу горечь утраты смягчилась, – много позже писала ее дочь. – В том русском обществе, где вращалась моя мать, были любительницы сватать (это было в тогдашних обычаях), и вот на одно собрание, собственно для нее, пригласили двух молодых людей, искавших себе невесту. Мать моя им чрезвычайно понравилась, но когда ее спросили, понравились ли ей представленные молодые люди, то она ответила: «Нет, мне больше понравился тот старичок, который все время рассказывал и смеялся». Она говорила про моего отца»*.
Григорию Ивановичу было 42 года. Анне Николаевне – 29. Их представили друг другу. «…она ему очень понравилась, но так как она плохо говорила по-русски, а он плохо по-французски, то разговоры между ними не очень затянулись. Когда же ему передали слова моей мамы, то его очень заинтересовало внимание красивой барышни, и он стал усиленно посещать тот дом, где мог с нею встретиться. Кончилось тем, что они полюбили друг друга и решили пожениться»*.
Но брак с любимым человеком был для Анны Николаевны возможен лишь при условии принятия православия. Для девушки выбор был непростым. Она долго молилась в надежде услышать ответ на терзания своего сердца. И вот однажды она увидела во сне, как входит в православный храм, становится на колени перед плащаницей и молится…
Ответ был услышан. И когда для совершения обряда миропомазания молодая пара прибыла в Симеоновскую церковь на Моховой – о чудо! – перед Анной Николаевной была та самая плащаница и та же обстановка, которую видела она во сне!
Анна Николаевна с радостью вошла в жизнь Православной церкви, исповедовалась, причащалась и воспитывала дочь в вере. «Она никогда не раскаивалась в том, что переменила религию, «иначе, - говорила она, - я бы чувствовала себя далеко от мужа и детей, а это было бы мне тяжело»»*.
Профессия – стенографистка
Аня – Неточка, как ее звали в семье, – с неизменной теплотой говорила о жизни под крылом родителей. «Я вспоминаю мое детство и юность с самым отрадным чувством: отец и мать нас всех очень любили и никогда не наказывали понапрасну. Жизнь в семье была тихая, размеренная, спокойная, без ссор, драм или катастроф»*.
Если не считать внезапного «побега» в монастырь, Аня не заставляла родителей переживать о себе. Была в числе первых учениц в училище Святой Анны, с серебряной медалью закончила Мариинскую женскую гимназию и поступила на Педагогические курсы. Тяжелая болезнь отца внесла свои коррективы: педагогику пришлось бросить.
«…я, жалея оставлять моего дорогого больного одного на целые дни, решила на время покинуть курсы. Так как папа страдал бессонницей, то я целыми часами читала ему романы Диккенса и была очень довольна, если он под мое монотонное чтение имел возможность немного заснуть»*.
Но отец буквально настоял, чтобы Аня все же получила профессию и закончила хотя бы стенографические курсы. Уже на закате собственной жизни Анна Григорьевна писала: «мой добрый отец точно провидел, что благодаря стенографии я найду свое счастье»*.
В 1866 году Григорий Иванович преставился ко Господу. Осиротевшей семье Сниткиных пришлось нелегко. Для Ани это было первое несчастье в жизни. «Горе мое выражалось бурно: я много плакала, целые дни проводила на Большой Охте, на могиле покойного, и не могла примириться с тяжелою утратой»*. К тому времени лекции по стенографии прервались на летние каникулы, но учитель П.М.Ольхин, зная о тяжелом душевном состоянии девушки, предложил ей заняться стенографической перепиской. «Два раза в неделю я должна была посылать ему две или три страницы определенной книги, написанных мною стенографически. Ольхин возвращал мне стенограммы, исправив замеченные им ошибки. Благодаря этой переписке, длившейся в течение трех летних месяцев, я очень успела в стенографии»*. Когда лекции возобновились, Анна уже владела мастерством стенографии настолько, что учитель мог рекомендовать ее для литературной работы.
Спросить Достоевского
Промозглым ноябрьским вечером 1866 года определилась вся дальнейшая жизнь хрупкой девушки – и не только ее.
Ольхин предложил Анне стенографическую работу у писателя и передал ей вчетверо сложенную бумажку, на которой было написано: «Столярный переулок, угол М.Мещанской, дом Алонкина, кв. № 13, спросить Достоевского».
«Имя Достоевского было знакомо мне с детства: он был любимым писателем моего отца. Я сама восхищалась его произведениями и плакала над «Записками из Мертвого дома». Мысль не только познакомиться с талантливым писателем, но и помогать ему в его труде чрезвычайно меня взволновала и обрадовала»*.
Накануне знаменательной встречи девушке едва ли удалось сомкнуть глаза.
«От радости и волнения я почти всю ночь не спала и все представляла себе Достоевского. Считая его современником моего отца, я полагала, что он уже очень пожилой человек. Он рисовался мне то толстым и лысым стариком, то высоким и худым, но непременно суровым и хмурым, каким нашел его Ольхин. Всего более волновалась я о том, как буду с ним говорить. Достоевский казался мне таким ученым, таким умным, что я заранее трепетала за каждое сказанное мною слово. Смущала меня также мысль, что я не твердо помню имена и отчества героев его романов, а я была уверена, что он непременно будет о них говорить. Никогда не встречаясь в своем кругу с выдающимися литераторами, я представляла их какими-то особенными существами, с которыми и говорить-то следовало особенным образом. Вспоминая те времена, вижу, каким малым ребенком была я тогда, несмотря на мои двадцать лет»*.
Через много лет Анна Григорьевна подробно опишет все обстоятельства первой встречи и свои ощущения от нее:
«С первого взгляда Достоевский показался мне довольно старым. Но лишь только заговорил, сейчас же стал моложе, и я подумала, что ему навряд ли более тридцати пяти - семи лет. Он был среднего роста и держался очень прямо. Светло-каштановые, слегка даже рыжеватые волосы были сильно напомажены и тщательно приглажены. Но что меня поразило, так это его глаза; они были разные: один - карий, в другом зрачок расширен во весь глаз и радужины незаметно. Эта двойственность глаз придавала взгляду какое-то загадочное выражение. Лицо Достоевского, бледное и болезненное, показалось мне чрезвычайно знакомым, вероятно, потому, что я раньше видела его портреты. Одет он был в суконный жакет синего цвета, довольно подержанный, но в белоснежном белье (воротничке и манжетах) (…)Чуть ли не с первых фраз заявил он, что у него эпилепсия и на днях был припадок, и эта откровенность меня очень удивила (…)Просматривая переписанное, Достоевский нашел, что я пропустила точку и неясно поставила твердый знак, и резко мне об этом заметил. Он был видимо раздражен и не мог собраться с мыслями. То спрашивал, как меня зовут, и тотчас забывал, то принимался ходить по комнате и ходил долго, как бы забыв о моем присутствии. Я сидела не шевелясь, боясь нарушить его раздумье…»*.
От писателя Анна Григорьевна вышла разбитой. «Он мне не понравился и оставил тяжелое впечатление. Я думала, что навряд ли сойдусь с ним в работе, и мечты мои о независимости грозили рассыпаться прахом…»*.
В тот день Анна побывала у Достоевского дважды: в первый раз диктовать он был «решительно не в состоянии», поэтому попросил девушку «прийти к нему сегодня же, часов в восемь». Вторая встреча прошла ровнее. «На все вопросы я отвечала просто, серьезно, почти сурово (…) Я, кажется, даже ни разу не улыбнулась, говоря с Федором Михайловичем, и моя серьезность ему очень понравилась. Он признавался мне потом, что был приятно поражен моим уменьем себя держать. Он привык встречать в обществе нигилисток и видеть их обращение, которое его возмущало. Тем более был он рад встретить во мне полную противоположность господствовавшему тогда типу молодых девушек»*. Разговор незаметно коснулся петрашевцев и смертной казни. Федор Михайлович погрузился в воспоминания.
«Помню, - говорил он, - как стоял на Семеновском плацу среди осужденных товарищей и, видя приготовления, знал, что мне остается жить всего пять минут. Но эти минуты представлялись мне годами, десятками лет, так, казалось, предстояло мне долго жить! На нас уже надели смертные рубашки и разделили по трое, я был восьмым в третьем ряду. Первых трех привязали к столбам. Через две-три минуты оба ряда были бы расстреляны, и затем наступила бы наша очередь. Как мне хотелось жить, Господи Боже мой! Как дорога казалась жизнь, сколько доброго, хорошего мог бы я сделать! Мне припомнилось все мое прошлое, не совсем хорошее его употребление, и так захотелось все вновь испытать и жить долго, долго… Вдруг послышался отбой, и я ободрился. Товарищей моих отвязали от столбов, привели обратно и прочитали новый приговор: меня присудили на четыре года в каторжную работу. Не запомню другого такого счастливого дня! Я ходил по своему каземату в Алексеевском равелине и все пел, громко пел, так рад был дарованной мне жизни! Затем допустили брата проститься со мною перед разлукой и накануне Рождества Христова отправили в дальний путь. Я сохраняю письмо, которое написал покойному брату в день прочтения приговора, мне недавно вернул письмо племянник»*.
“Казнь” на Семеновском плацу. Рисунок из книги Леонида Гроссмана «Достоевский»
Анна Григорьевна была поражена: этот «по виду скрытный и суровый человек» изливал перед ней свою душу, делясь самыми сокровенными переживаниями. «Откровенность эта в тот первый день моего с ним знакомства чрезвычайно мне понравилась и оставила чудесное впечатление»*.
Когда этот длинный день подходил к концу, Анна с восторгом рассказывала маме, как откровенен и добр был с нею Достоевский… а про себя отметила тяжелое, угнетающее, никогда еще не испытанное впечатление: «в первый раз в жизни я видела человека умного, доброго, но несчастного, как бы всеми заброшенного, и чувство глубокого сострадания и жалости зародилось в моем сердце…»*.
«Хорошо, что Вы не мужчина»
К моменту встречи с Анной Федор Михайлович был в крайне тяжелом финансовом положении. Он принял на себя долги скончавшегося старшего брата. Долги были вексельные, и кредиторы беспрестанно грозили писателю описать его имущество, а самого посадить в долговое отделение. Кроме того, на содержании Федора Михайловича находился 21-летний пасынок и семья умершего брата. Помощь нужна была и младшему брату – Николаю.
Договориться с кредиторами не представлялось никакой возможности. Писатель впал в отчаяние. В это время в его жизни появился хитрый и предприимчивый человек – издатель Ф.Т.Стелловский. Он предложил три тысячи за издание полного собрания сочинений Достоевского в трех томах. При этом Федор Михайлович обязан был в счет той же суммы написать новый роман в установленный срок – к 1 ноября 1866 года. В случае невыполнения этого обязательства Достоевский должен был выплатить издателю неустойку, а права на все сочинения переходили в собственность Стелловского. «Разумеется, хищник на это и рассчитывал», – резюмировала в «Воспоминаниях» Анна Григорьевна.
В сущности, выбора у Федора Михайловича не было. Он согласился на кабальные условия контракта. Документы были составлены, Стелловский деньги заплатил, но Достоевский не получил ни копейки. Вся сумма была перечислена кредиторам.
Федор Михайлович был поглощен работой над романом «Преступление и наказания», и когда наконец вспомнил о заключенном контракте, времени для создания нового полноценного романа было катастрофически мало. Писатель был на грани нервного срыва.
Когда Анна Григорьевна впервые пришла помогать Достоевскому, до срока сдачи романа «Игрок» оставалось двадцать шесть дней. Произведение существовало лишь в черновых заметках и планах.
В столь сложных обстоятельствах в лице Анны Григорьевны Федор Михайлович впервые встретил деятельную помощь: «друзья и родственники вздыхали и охали, сокрушались и сочувствовали, давали советы, но никто не вошел в его почти безнадежное положение. Кроме девицы, недавней выпускницы стенографических курсов, фактически без опыта работы, которая появилась вдруг в дверях его квартиры»**.
«- Хорошо, что Вы не мужчина, - сказал Достоевский после первого краткого их знакомства и «пробы пера».
Потому что мужчина наверняка бы запил. Вы ведь не запьете?..»*.
Так началась совместная работа Федора Михайловича и Анны Григорьевны. И с этого моменты юная девушка с каждым днем все меньше принадлежала себе, беря на свои хрупкие плечи бремя жертвенного служения…
«Что вы бы мне ответили?»
За двадцать шесть дней роман «Игрок» был создан. Случилось практически невозможное. Талант писателя вряд ли сыграл бы решающее значение, не будь рядом скромной девушки, самозабвенно кинувшейся в бой за благополучное будущее писателя, а, как оказалось совсем скоро – и свое собственное.
Анна Григорьевна каждый день приходила к Достоевскому, стенографировала роман, возвращаясь домой, часто ночами, переписывала обычным языком и приносила в дом Федора Михайловича. К 30 октября 1866 года рукопись была готова.
Ударная работа была позади, и Федор Михайлович вернулся к последней части и эпилогу «Преступления и наказания». Разумеется, при помощи стенографистки («Я хочу просить вашей помощи, добрая Анна Григорьевна. Мне так легко было работать с вами. Я и впредь хотел бы диктовать и надеюсь, что вы не откажетесь быть моею сотрудницей…»*).
Когда Анна Сниткина 8 ноября 1866 года пришла к писателю, чтобы договориться о работе, Достоевский заговорил о новом романе. Главный герой - пожилой и больной художник, много переживший, потерявший родных и близких - встречает девушку. «Назовем ее Аней, чтобы не называть героиней, - сказал писатель. - Это имя хорошее…»*. Через полвека Анна Григорьевна вспоминала: «”Поставьте себя на ее место, - сказал он дрожащим голосом. - Представьте, что этот художник - я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?” Лицо Федора Михайловича выражало такое смущение, такую сердечную муку, что я наконец поняла, что это не просто литературный разговор и что я нанесу страшный удар его самолюбию и гордости, если дам уклончивый ответ.
Я взглянула на столь дорогое мне, взволнованное лицо Федора Михайловича и сказала:
- Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!»*.
Анна Григорьевна скромно продолжает: «Я не стану передавать те нежные, полные любви слова, которые говорил мне в те незабвенные минуты Федор Михайлович: они для меня священны…»*.
Объяснение состоялось. Предложение было сделано, согласие – получено. И 15 февраля 1867 года Анна Григорьевна Сниткина и Федор Михайлович Достоевский обвенчались. Ей - 20, ему - 45. «Мне ее Бог дал» - не раз потом скажет писатель о своей несравненной Анне.
«Я безгранично любила Фёдора Михайловича, но это была не физическая любовь, не страсть, которая могла бы существовать у лиц, равных по возрасту. Моя любовь была чисто головная, идейная. Это было скорее обожание, преклонение пред человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами. Это была хватавшая за душу жалость к человеку, так много пострадавшему, никогда не видевшему радости и счастья и так заброшенному близкими»*.
Веселая и серьезная, жизнерадостная и остро чувствующая чужую боль Анна вступила на тернистый путь семейной жизни. Жизни с гением.
«Дни незаслуженного счастья»
Молодая женщина вынуждена была находиться под одной крышей с пасынком Федора Михайловича Павлом, избалованным и непорядочным. Более того, «мачеха» была на год младше «недоросля». Он постоянно жаловался отчиму на Анну Григорьевну, а когда оставался с ней наедине, не брезговал никакими средствами, чтобы побольнее обидеть ее. На глазах же у отца Паша был сама предусмотрительность: ухаживал за Анной во время ужинов, поднимал оброненные ею салфетки.
«Этот пасынок мой - мягко признавался Федор Михайлович, - добрый, честный мальчик; но, к несчастию, с характером удивительным: он положительно дал себе слово, с детства, ничего не делать, не имея при этом ни малейшего состояния и имея при этом самые нелепые понятия о жизни»*.
И с прочими родственниками было ничуть не легче. Они держались с Достоевской высокомерно. Как только Федор Михайлович получал аванс за книгу, откуда ни возьмись, объявлялась вдова его брата Эмилия Федоровна, или младший безработный брат Николай, или у Павла появлялись «неотложные» нужды - например, необходимость купить новое пальто взамен старого, вышедшего из моды. Отказать в помощи писатель не мог никому…
Еще одной неизбежностью была болезнь Достоевского. Анна знала о ней с первого дня их знакомства, но надеялась, что Федор Михайлович, находясь под ее пристальным присмотром и заботой, исцелится. Однажды, когда супруги были в гостях, случился очередной припадок:
«Федор Михайлович был чрезвычайно оживлен и что-то интересное рассказывал моей сестре. Вдруг он прервал на полуслове свою речь, побледнел, привстал с дивана и начал наклоняться в мою сторону. Я с изумлением смотрела на его изменившееся лицо. Но вдруг раздался ужасный, нечеловеческий крик, вернее, вопль, и Федор Михайлович начал склоняться вперед. <…> Впоследствии мне десятки раз приходилось слышать этот «нечеловеческий» вопль, обычный у эпилептика в начале приступа. И этот вопль меня всегда потрясал и пугал. <…> Тут я впервые увидела, какою страшною болезнью страдает Федор Михайлович. Слыша его не прекращающиеся часами крики и стоны, видя искаженное от страдания, совершенно непохожее на него лицо, безумно остановившиеся глаза, совсем не понимая его несвязной речи, я почти была убеждена, что мой дорогой, любимый муж сходит с ума, и какой ужас наводила на меня эта мысль!»*.
Анна Григорьевна признавалась писателю и критику А.А. Измайлову: «…Я вспоминаю о днях нашей совместной жизни, как о днях великого, незаслуженного счастья. Но иногда я искупала его великим страданием. Страшная болезнь Федора Михайловича в любой день грозила разрушить все наше благополучие… Ни предотвратить, ни вылечить этой болезни, как вы знаете, нельзя. Все, что я могла сделать, это - расстегнуть ему ворот, взять его голову в руки. Но видеть любимое лицо, синеющее, искаженное, с налившимися жилами, сознавать, что он мучается и ты ничем не можешь ему помочь, - это было таким страданием, каким, очевидно, я должна была искупить свое счастье близости к нему…»*.
Достоевская не могла не вспоминать – с тихой грустью – родительский дом, тихий семейный уют, лишенный невзгод и потрясений.
Когда становилось совсем невмоготу, Анна спрашивала себя: «Зачем он, “великий сердцевед”, не видит, как мне тяжело живется?»*.
Постепенно изможденная Анна приходит к мысли, что смена обстановки – это единственная возможность спасения. Супруг был не против. И Достоевская со всей энергией принялась за организацию поездки. За неимением финансов (родственники мужа со своими неотложными нуждами чудесным образом появлялись каждый раз, как только писатель получал даже самый мизерный гонорар) Анне Григорьевне пришлось заложить приданное. Но она ни о чем не жалела – ведь на кону была счастливая семейная жизнь. И 14 апреля 1867 года супруги отправились за границу.
Рулетка и обручальное кольцо
«Мы уезжали за границу на три месяца, а вернулись в Россию через четыре с лишком года, – вспоминала Анна Григорьевна. – За это время произошло много радостных событий в нашей жизни, и я вечно буду благодарить Бога, что он укрепил меня в моем решении уехать за границу. Там началась для нас с Федором Михайловичем новая, счастливая жизнь и окрепли наша взаимная дружба и любовь, которые продолжались до самой кончины моего мужа»*.
Достоевская завела записную книжку, в которую записывала день за днем историю их путешествия. «Так возник дневник жены Достоевского - уникальное явление в мемуарной литературе и незаменимый источник для всех, кто занимается биографией писателя»***. «Сначала я записывала только мои дорожные впечатления и описывала нашу повседневную жизнь, - вспоминает Анна Григорьевна. - Но мало-помалу мне захотелось вписывать все, что так интересовало и пленяло меня в моем дорогом муже: его мысли, его разговоры, его мнения о музыке, о литературе и пр.»*.
Помимо радостей путешествие принесло и немало тяжелых минут. Здесь выявилась болезненная страсть Федора Михайловича к игре в рулетку, которой он увлекся еще в 1862 году, во время своей первой поездки заграницу. И без того тощий кошелек супругов опустошался мгновенно. «Простой житейский мотив - выиграть «капитал», чтобы расплатиться с кредиторами, прожить не нуждаясь несколько лет, а самое главное - получить, наконец, возможность спокойно поработать над своими произведениями, - за игорным столом утрачивал свой изначальный смысл. Порывистый, страстный, стремительный Достоевский отдается безудержному азарту. Игра в рулетку становится самоцелью»***.
Удивительна глубина смирения, с которым Анна Григорьевна перенесла эту «болезнь» мужа, а ведь он в азарте закладывал буквально все, даже… обручальное кольцо и ее серьги.
«Я поняла, - вспоминала Достоевская, - что это не простая „слабость воли”, а всепоглощающая человека страсть, нечто стихийное, против чего даже твёрдый характер бороться не может. С этим надо примириться, смотреть как на болезнь, против которой не имеется средств»*.
Анна Григорьевна своей смиренной любовью сотворила чудо: муж излечился от страсти. В последний раз он играл в 1871 г., перед возвращением в Россию, в Висбадене. 28 апреля 1871 г. Достоевский пишет жене из Висбадена в Дрезден: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Десять лет (или, лучше, с смерти брата, когда я был вдруг подавлен долгами) я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же всё кончено! Это был вполне последний раз. Веришь ли ты тому, Аня, что у меня теперь руки развязаны; я был связан игрой, и теперь буду об деле думать и не мечтать по целым ночам об игре, как бывало это. А стало быть, дело лучше и скорее пойдет, и Бог благословит! Аня, сохрани мне свое сердце, не возненавидь меня и не разлюби. Теперь, когда я так обновлен - пойдем вместе и я сделаю, что будешь счастлива!»*.
Клятву свою писатель сдержал.
Постепенно супруги срастались друг с другом неразрывно, становясь, по слову Господа, «одной плотью». В письмах Федор Михайлович часто повторял, что чувствует себя «приклеенным» к семье и не может переносить даже короткой разлуки.
Цветы милой дочке
На время путешествия выпало счастье ожидания и рождения первенца, которое сплотило супругов. Анна Григорьевна вспоминала: «Федор Михайлович оказался нежнейшим отцом: он непременно присутствовал при купании девочки и помогал мне, сам завертывал ее в пикейное одеяльце и зашпиливал его английскими булавками, носил и укачивал ее на руках и, бросая свои занятия, спешил к ней, чуть только заслышит ее голосок (…) целыми часами просиживал у ее постельки, то напевая ей песенки, то разговаривая с нею, причем, когда ей пошел третий месяц, он был уверен, что Сонечка узнает его, и вот что он писал А.Н.Майкову от 18 мая 1868 года: «Это маленькое, трехмесячное, создание, такое бедное, такое крошечное - для меня было уже лицо и характер. Она начинала меня знать, любить и улыбалась, когда я подходил. Когда я своим смешным голосом пел ей песни, она любила их слушать. Она не плакала и не морщилась, когда я ее целовал; она останавливалась плакать, когда я подходил»”*.
Можно ли описать горе родителей, когда после непродолжительной болезни их трехмесячная малютка Соня скончалась. «Я не в силах изобразить того отчаяния, которое овладело нами, когда мы увидели мертвою нашу милую дочь, - вспоминала Достоевская. - Глубоко потрясенная и опечаленная ее кончиною, я страшно боялась за моего несчастного мужа: отчаяние его было бурное, он рыдал и плакал, как женщина». Несчастье сделало их еще ближе. «Каждый день ходили мы с мужем на ее могилку, носили цветы и плакали»*.
Заграницей увидел свет их второй ребенок – девочка Люба. Счастливый отец писал критику Страхову: «Ах, зачем вы не женаты, и зачем у вас нет ребёнка, многоуважаемый Николай Николаевич. Клянусь вам, что в этом ¾ счастья жизненного, а в остальном разве одна четверть»*.
Тихое семейное счастье, казалось, теперь прочно обосновалось под их кровом в Дрездене. Катастрофическая нехватка денег покрывалась любовью, полным взаимопониманием и оптимизмом.
Федор Михайлович в шутку сетовал:
Два года мы бедно живем,
Одна чиста у нас лишь совесть.
И от Каткова денег ждем
За неудавшуюся повесть.
Анна Григорьевна его в ответ журила:
Ты с Каткова деньги взял,
Сочиненье обещал.
Ты последний капитал
На рулетке просвистал.
Но жизнь вне родины постепенно становилась все более тягостной. На последние деньги были куплены билеты, и семья отправилась в Россию.
Главный путь
8 июля 1871 года Достоевские прибыли в Петербург. Вскоре у супругов родился наследник – Фёдор.
Кредиторы быстро прознали о возвращении в Петербург писателя и имели серьезные намерения омрачить жизнь Достоевских. Но Анна Григорьевна решила взять это дело в свои руки. Втайне от мужа ей удалось встретиться с самыми нетерпеливыми и договориться с ними о времени ожидания.
Это была уже не та скромная Неточка, которая четыре года назад ступила на порог квартиры Достоевского. «Из робкой, застенчивой девушки я выработалась в женщину с решительным характером, которую уже не могла испугать борьба с житейскими невзгодами, вернее сказать, с долгами, достигшими ко времени возвращения нашего в Петербург двадцати пяти тысяч»*.
Стремясь улучшить финансовое положение семьи, Анна Григорьевна решилась на собственное издание романа «Бесы». Отметим, что прецедентов самостоятельного издания писателем своего произведения и выручки от этого реальной прибыли на тот момент не было.
Неутомимая Достоевская вникла в дело до мелочей и в результате «Бесы» были распроданы моментально и крайне выгодно. С этого момента основной деятельностью Анны Григорьевны становится издание книг мужа… Наконец-то появилось чуть больше свободы в средствах, можно было вздохнуть спокойно.
В 1875 году в семье появился второй сын - Алексей. Гром среди ясного неба счастливой семейной жизни разразился через три года – от припадка эпилепсии любимый Алёшенька умер.
Федор Михайлович был убит горем, ведь причиной смерти мальчика была болезнь его, отца, передавшаяся ребенку. Первый же приступ эпилепсии оказался смертельным для Алёши. Ради других детей, ради мужа Анна первоначально сдерживала свои страдания и даже настояла на поездке Достоевского – вместе с философом Соловьевым – в Оптину Пустынь. Но сил выдерживать напряжение горя не было.
«Я до того потерялась, до того грустила и плакала, что никто меня не узнавал, - писала она спустя много лет. - Моя обычная жизнерадостность исчезла, равно как и всегдашняя энергия, на место которой явилась апатия, Я охладела ко всему: к хозяйству, делам и даже к собственным детям»*. Такой и застал ее вернувшийся супруг. Теперь он, духовно утешенный, принялся спасать любимую.
В Оптиной Пустыне Федор Михайлович дважды встречался наедине со старцем Амвросием, который передал Анне Григорьевне свое благословение и слова утешения.
По возвращении из Оптиной Достоевский принялся за написание «Братьев Карамазовых». Работа вкупе с заботой Анны Григорьевны помогли вернуться к жизни. В уста своего героя, старца Зосимы, Федор Михайлович вложил те самые слова, которые передал Анне отец Амвросий: «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, потому что их нет, и таковой вам, матерям, предел на земле положен. И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь, только каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой - есть единый от ангелов Божиих - оттуда на тебя смотрит и видит тебя, и на твои слезы радуется, и на них Господу Богу указывает. И надолго еще тебе сего великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую радость, и будут горькие слезы твои лишь слезами тихого умиления и сердечного очищения, от грехов спасающего».
К созданию этого романа Достоевский шел всю жизнь. В нем писатель ставит коренные проблемы человеческого бытия: о смысле жизни каждого человека и всей человеческой истории, о духовных и нравственных основах существования людей, о вере и неверии.
Роман был закончен в ноябре 1880 года и был посвящен Анне Григорьевне.
Их совместной жизни Господь определил 14 лет. Все свои великие романы и «Дневник писателя», то есть значительно больше половины написанного за всю жизнь, Федор Михайлович создал в эти годы. «Игрок», «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы», «Дневник писателя» со знаменитой Пушкинской речью прошли через руки Анны Григорьевны - стенографистки и переписчицы. Ее значение в жизни и посмертной судьбе писателя переоценить невозможно.
**********************
В начале своих «Воспоминаний» Анна Григорьевна писала, как много важных моментов ее жизни соединены с Александро-Невской лаврой: венчание родителей, крещение, младенчество, проведенное в доме, принадлежащем Лавре… На Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры был похоронен Федор Михайлович Достоевский. Рядом с ним мечтала быть погребена и она.
«Идя за гробом Фёдора Михайловича, я давала себе клятву жить для наших детей, давала обет остальную мою жизнь посвятить, сколько будет в моих силах, прославлению памяти моего незабвенного мужа и распространению его благородных идей»*.
Анне Григорьевне было 35 лет.
Своё обещание она исполнила. Семь раз Достоевская издала полное собрание сочинений мужа, создала его музей, открыла школу его имени.
Удивительно, сколько смирения, доброты, а главное – любви – было в этой женщине. В одном из писем она обращалась к мужу: «Я такая обыкновенная женщина, золотая середина, с мелкими капризами и требованиями… И вдруг меня любит самый великодушный, благородный, чистый, честный, святой человек!»*.
После смерти Федора Михайловича Анна Григорьевна прожила еще 37 лет. Замуж она больше не выходила.
Анна Достоевская признавалась Л.П.Гроссману, биографу писателя: «Я живу не в двадцатом веке, я осталась в 70-х годах девятнадцатого. Мои люди - это друзья Федора Михайловича, мое общество - это круг ушедших людей, близких Достоевскому. С ними я живу. Каждый, кто работает над изучением жизни или произведений Достоевского, кажется мне родным человеком»***.
«Я отдала себя Федору Михайловичу, когда мне было 20 лет. Теперь мне за 70, а я все еще только ему принадлежу каждой мыслью, каждым поступком»*.
В памятном альбоме С.С.Прокофьева, будущего автора оперы «Игрок», где все записи владелец просил посвящать только солнцу, в январе 1917-го года Анна Григорьевна записала: «Солнце моей жизни - Феодор Достоевский»***.
Они не были идеальными людьми. Из переписки супругов видно, что и между ними случались ссоры, недоумения, вспышки ревности. Но их история еще раз доказывает: Господь, освятивший таинство брака своим первым чудом в Кане Галилейской и освящающий его каждый раз, когда двое стоят перед алтарем с мученическими венцами над головами, Господь за смиренное совместное несение страданий и потрясений не преминет ниспослать тот драгоценный дар, без которого человек – лишь «медь звенящая или кимвал звучащий».
Анна Григорьевна писала: «С чувством надо бережно обращаться, чтобы оно не разбилось. Нет в жизни ничего более ценного, как любовь. Больше прощать следует - вину в себе искать и шероховатости в себе сглаживать»*.
Федор Михайлович вторит устами своего старца Зосимы: «Братья, любовь - учительница, но нужно уметь ее приобрести, ибо она трудно приобретается, дорого покупается, долгою работой и через долгий срок, ибо не на мгновение лишь случайное надо любить, а на весь срок. А случайно-то и всяк полюбить может, и злодей полюбит».
В последний год своей земной жизни в охваченном войной Крыму Анна Григорьевна тяжело болела, голодала.
Умерла Анна Достоевская 22 июня 1918 года в Ялте и была похоронена на Поликуровском кладбище города.
Через полвека, в 1968 году, ее прах был перенесён в Александро-Невскую лавру и захоронен рядом с могилой мужа.
На надгробии Достоевского, с правой стороны, появилась скромная надпись:
«Анна Григорьевна Достоевская. 1846-1918».
Молодой, во многом наивной девушкой.
Использован кадр из документально-постановочного фильма «Анна Достоевская. Письмо мужу», кинокомпания «АТК-Студио»»
У него за плечами были каторга, ссылка, несчастный первый брак, смерть супруги и любимого брата, нескончаемые долги, страшная физическая боль эпилептических припадков, одержимость игрой на рулетке, одиночество и главное - знание жизни с ее самой неприглядной стороны. Она же была жизнерадостна, юна, воспитана в тепле и беззаботности, даже хозяйством заниматься толком не умела. Но ту глубину и силу личности, которых она по скромности не отмечала в себе, сумел заметить Достоевский.
Их поспешный брак легко мог кончиться скорым разочарованием. Но именно он принес знаменитому писателю то огромное счастье, которого он никогда раньше не знал. Именно в эти последние 14 лет своей жизни он написал самые сильные и знаменитые свои произведения. «Ты - единственная женщина, которая меня поняла», - повторял он своей Ане, и именно ей посвятил свой последний, гениальный роман «Братья Карамазовы». Что это был за брак? Как хрупкой, неопытной девушке удалось сделать счастливым гения, прочувствовавшего, кажется, все зло в жизни и ставшего великим проповедником Света?
«Счастья еще не было. Я его жду»
В начале XX века, вспоминая о встрече с вдовой Достоевского Анной Григорьевной, русский актер Л. М. Леонидов (он играл Дмитрия Карамазова в постановке «Братьев Карамазовых» 1910 года в МХТ) писал: «Я увидел и услышал “что-то”, ни на что не похожее, но через это “что-то”, через эту десятиминутную встречу, через его вдову я ощутил Достоевского: сто книг о Достоевском не дали бы мне столько, сколько эта встреча!»
Федор Михайлович признавался, что они с женой «срослись душой». Но вместе с тем он же замечал: неравенство их по возрасту - а между супругами было ни много ни мало почти четверть века разницы, - неравенство их жизненного опыта могло привести к одному из двух противоположных вариантов: «Или, промучившись несколько лет, разойдемся, или проживем счастливо всю жизнь». И судя по тому, что Федор Михайлович с удивлением и восхищением писал на 12-м году брака, что по-прежнему безумно влюблен в свою Аню, жизнь их действительно оказалась очень счастливой. Однако легкой она не была с самого начала: брак Анны Григорьевны и Федора Михайловича прошел испытание бедностью, болезнью, смертью детей, против него восстала вся родня Достоевского. И, наверное, помогло ему устоять в том числе то, что супруги «смотрели в одну сторону», будучи воспитаны в одних ценностях…
Анна Григорьевна родилась 30 августа 1846 года в семье мелкого чиновника Григория Ивановича Сниткина. Вместе со старушкой-матерью и четырьмя братьями, один из которых также был женат и имел детей, Григорий Иванович с семьей жили в большой квартире из 11 комнат. Анна Григорьевна вспоминала, что в их большом семействе царила дружная атмосфера, никаких ссор, выяснения отношений с родней она не знала и думала, что так бывает в любой семье. Мать Анны Григорьевны - Анна Николаевна Сниткина Мильтопеус) - была шведкой финского происхождения, а по вероисповеданию - лютеранкой. Встреча с будущим мужем поставила ее перед серьезным выбором: брак с любимым человеком или верность лютеранской вере. Она много молилась о разрешении этой дилеммы. И однажды увидела сон: она входит в православный храм, становится на колени перед плащаницей и молится там. Анна Николаевна сочла это за знак - и согласилась принять православие. Каково же было ее удивление, когда, приехав для совершения обряда миропомазания в Симеоновскую церковь на Моховой, увидела ту самую плащаницу и точь-в-точь ту обстановку, которую видела во сне!
С тех пор Анна Николаевна Сниткина жила церковной жизнью, исповедовалась и причащалась. Духовником ее дочки Неточки с ранних лет был протоиерей Филипп Сперанский. А будучи подростком 13-ти лет, отдыхая во Пскове, юная Аня вдруг решила идти в монастырь. Родителям удалось вернуть ее в Петербург, хотя они пошли на хитрость: приврали, что отец тяжело болен…
В семье же Достоевского, как он выразится потом в «Дневнике писателя», «Евангелие знали чуть ли не с первого детства». Его отец Михаил Андреевич был лекарем Мариинской больницы для бедных, так что судьбы тех, кого писатель потом сделает героями своих произведений, разворачивались перед его глазами - он с детства учился состраданию, хотя в характере его отца и были странным образом смешаны великодушие и угрюмость, вспыльчивость. Мать же Достоевского, Мария Федоровна, которую он безмерно любил и уважал, была человеком редкой доброты и чуткости. И умирала как настоящая праведница: перед самой смертью она вдруг пришла «в совершенную память, потребовала икону Спасителя, и сперва благословила всех <близких>, давая еле слышные благословения и наставления».
В Ане Сниткиной Достоевский увидел такое же доброе, чуткое, сострадательное сердце… И вдруг почувствовал: «со мной она может быть счастлива». Именно так: она может быть счастлива, а не я.
Думал ли он о своем счастье? Как и любой человек, думал. Говорил друзьям и надеялся, что после всех тягот жизни и в том возрасте, который считался у поколения его родителей уже старостью, все-таки пристанет в тихую гавань, будет счастлив в семье. «Счастья еще не было. Я его жду», - говорил он, уже уставший от жизни человек.
«Хорошо, что Вы - не мужчина»
Как нередко бывает, к моменту обретения этого счастья в судьбе обоих произошли трагические, переломные события. Весной 1866 года после продолжительной болезни умирает отец Анны. Годом ранее врачи объявили, что Григорий Иванович болен неизлечимо, и надежды на поправку нет, тогда она вынуждена была бросить Педагогическую гимназию, чтобы больше бывать рядом с папой. В начале 1866 года в Петербурге открылись стенографические курсы, они позволяли совмещать образование и уход за родителем - и АннаГригорьевна, по его же настоянию, записалась на курс. Но после 5-6 лекций вернулась домой в отчаянии: «тарабарская грамота» оказалась очень непростым занятием. Именно Григорий Иванович возмутился недостатком терпения и усидчивости в дочери и взял с нее слово, что она закончит курсы. Если б он знал, каким судьбоносным будет это обещание!
Что же происходило в это время в жизни Достоевского? К тому моменту он был довольно известен - в том же доме Сниткиных читали все его произведения. Уже первая его повесть «Бедные люди», написанная в 1845 году, вызвала самые лестные похвалы критиков. Но потом был вал негативных отзывов, обрушившихся на его последующие произведения, была каторга, смерть от туберкулеза первой жены, внезапная смерть любимого брата, предпринимателя, долговые обязательства которого - мнимые и настоящие - Федор Михайлович взял на себя…
К моменту встречи с Анной он еще и содержал своего уже взрослого, 21-летнего, пасынка (сына первой жены Марии Дмитриевны), а также семью умершего брата Михаила и помогал младшему - Николаю… Как он позже признался, «всю жизнь жил в денежных тисках».
И вот в конце лета 1866 года гению литературы пришлось заключить кабальный договор со своим издателем Стелловским: хитрый и предприимчивый, этот человек обязался за 3000 рублей издать полное собрание сочинений Федора Михайловича при условии, что тот в срок до 1 ноября 1866 года напишет полноценный большой роман. При задержке на месяц Достоевский будет обязан выплатить большую неустойку, а если не успеет сдать роман до 1 декабря - права на все его произведения на 9 лет переходят Стелловскому, писатель лишается процентов от публикаций. По сути это означало обречение на долговую тюрьму и нищету. Как писала в «Воспоминаниях» Анна Григорьевна, Стелловский «умел подстерегать людей в тяжелые минуты и ловить их в свои сети».
Сама мысль о том, чтобы успеть написать новый полноценный роман в столь сжатые сроки, приводила Федора Михайловича в уныние - ведь писатель еще не окончил работы над «Преступлением и наказанием», первые части которого уже вышли в печать - требовалось закончить. А не выполнив условия Стелловского, он рисковал потерять все, и эта перспектива казалась гораздо более реальной, чем возможность положить на стол издателю готовый роман за оставшееся время.
Как признавался потом Достоевский, в этих обстоятельствах Анна Григорьевна стала первым человеком, который помог ему делом, а не только словом: друзья и родственники вздыхали и охали, сокрушались и сочувствовали, давали советы, но никто не вошел в его почти безнадежное положение. Кроме девицы, недавней выпускницы стенографических курсов, фактически без опыта работы, которая появилась вдруг в дверях его квартиры. Ее, как лучшую выпускницу, порекомендовал основатель курсов Ольхин.
Хорошо, что Вы не мужчина, - сказал Достоевский после первого краткого их знакомства и «пробы пера».
- Почему?
- Потому что мужчина наверняка бы запил. Вы ведь не запьете?..
Добрый и несчастный
Первое впечатление от знакомства у Анны Григорьевны было действительно не самым приятным… Да, она не верила своему счастью, когда профессор стенографии Ольхин предложил ей работать у знаменитого Достоевского - того самого! - которого так почитали дома, ночь не спала, повторяла, боясь забыть, имена героев его произведений (она была уверена, что писатель их будет спрашивать), с бьющимся сердцем спешила, опасаясь опоздать хоть на минуту, в Столярный переулок, а там…
Там ее встретил уставший от жизни, болезненного вида человек, угрюмый, рассеянный, раздражительный: то он никак не мог запомнить ее имени, то, продиктовав слишком быстро несколько строк, ворчал, что она не поспевает, то говорил, что ничего из этой затеи не выйдет.
Вместе с тем Достоевский расположил к себе Анну Григорьевну своей искренностью, открытостью и доверчивостью. В ту первую встречу он рассказал самый, пожалуй, невероятный эпизод своей жизни - его он позже подробно опишет в романе «Идиот». Это момент, когда Достоевского за связь с политическим кружком петрашевцев арестовали, приговорили к расстрелу и привели уже к эшафоту…
«Помню, - говорил он, - как стоял на Семеновском плацу среди осужденных товарищей и, видя приготовления, знал, что мне остается жить всего пять минут. Но эти минуты представлялись мне годами, десятками лет, так, казалось, предстояло мне долго жить! На нас уже одели смертные рубашки и разделили по трое, я был восьмым, в третьем ряду. Первых трех привязали к столбам. Через две-три минуты оба ряда были бы расстреляны, и затем наступила бы наша очередь. Как мне хотелось жить, Господи Боже мой! Как дорога казалась жизнь, сколько доброго, хорошего мог бы я сделать! Мне припомнилось все мое прошлое, не совсем хорошее его употребление, и так захотелось все вновь испытать и жить долго, долго… Вдруг послышался отбой, и я ободрился. Товарищей моих отвязали от столбов, привели обратно и прочитали новый приговор: меня присудили на четыре года в каторжную работу. Не запомню другого такого счастливого дня! Я ходил по своему каземату в Алексеевском равелине и все пел, громко пел, так рад был дарованной мне жизни!»
Выйдя от писателя, Сниткина вынесла с собой тягостное впечатление. Это была тяжесть не разочарования, а сострадания.
«В первый раз в жизни, - напишет она потом, - я увидела человека умного, доброго, но несчастного и всеми заброшенного»…
И та угрюмость, нелюдимость, недовольство, которые были на поверхности, не закрыли от ее чуткого сердца глубины его личности. Позже Достоевский напишет жене:
«Ты меня видишь обыкновенно, Аня, угрюмым, пасмурным и капризным; это только снаружи; таков я всегда был, надломленный и испорченный судьбой; внутри же другое, поверь, поверь!»
И она не только поверила, но и удивлялась: как могли люди видеть в ее муже мрачность, когда он «добр, великодушен, бескорыстен, деликатен, сострадателен - как никто!»
26 дней
Будущим супругам предстояло 26 дней совместной работы над романом «Игрок», именно в нем Федор Михайлович описал свою страсть к рулетке и болезненное увлечение вполне реальной личностью -Аполлинарией Сусловой, инфернальной женщиной, как о ней говорил сам писатель. Однако эта страсть к игре, которую Федор Михайлович не мог победить много лет, исчезла так же внезапно, как появилась, благодаря незаурядному терпению и необычайной мудрости его молодой жены.
Итак, Анна Григорьевна Сниткина стенографировала роман, дома, часто ночами, переписывала обычным языком и приносила в дом Федора Михайловича. Потихоньку он сам стал верить, что все получится. И к 30 октября 1866 года рукопись была готова!
Рабочий кабинет Достоевского в последней петербургской квартире
Но когда писатель пришел с готовым романом к издателю, оказалось, что тот… уехал в провинцию и неизвестно когда вернется! Принять рукопись в его отсутствие слуга не согласился. Заведующий конторой издателя рукопись тоже отказался принять. Это была подлость, но подлость ожидаемая. Со свойственной ей энергичностью, к делу подключилась Анна Григорьевна - она просила мать посоветоваться с юристом, и тот велел нести труд Достоевского нотариусу, заверить его поступление. Но к нотариусу Федор Михайлович… опоздал! Однако он все-таки заверил свой труд - в управлении квартала под расписку. И был спасен от краха.
Кстати, заметим, что Стелловский, с чьим именем был связан не один скандал и не одна подлость в судьбе писателей и музыкантов, окончил свои дни печально: умер в психиатрической больнице, не дожив до 50 лет.
Итак, «Игрок» окончен, камень свалился с плеч, но Достоевский понимает, что со своей молодой помощницей он не может расстаться… И предлагает после небольшого перерыва продолжить работу - над «Преступлением и наказанием». Анна Григорьевна тоже замечает в себе перемены: все ее мысли - о Достоевском, прежние интересы, друзья, развлечения тускнеют, ей хочется быть рядом с ним.
Объяснение их происходит в необычной форме. Федор Михайлович как бы рассказывает сюжет задуманного им романа, где пожилой, видавший виды художник влюбляется в молодую девушку… «Поставьте себя на минуту на ее место, - сказал он дрожащим голосом. - Представьте, что этот художник - я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?» -
«Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!»
15 февраля 1867 года Анна Григорьевна Сниткина и Федор Михайлович Достоевский венчаются. Ей - 20, ему - 45. «Мне ее Бог дал» - не раз потом скажет писатель о своей второй жене. Правда, для нее этот первый год оказался годом как счастья, так и нелегкого избавления от иллюзий. Она вошла в дом известного писателя, «сердцеведа» Достоевского, которым восхищалась порой даже чрезмерно, называя его своим кумиром, но реальная жизнь грубо «сдернула» ее с этих блаженных небес на твердую землю…
Первые трудности
«Она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо…» - говорил Достоевский о своем первом браке с Марией Исаевой. И действительно, первое супружество писателя, продлившееся 7 лет, почти с самого начала было несчастным: они с женой, имевшей очень странный характер, по сути, и не жили вместе. Как же Анне Григорьевне удалось составить счастье Достоевского?
Уже после смерти мужа, в разговоре с Львом Толстым, она говорила (правда, не о себе - о муже): «Нигде так не выражается характер человека, как в обыденной жизни, в своей семье». Вот тут, в семье, в быту, и дало о себе знать ее доброе, мудрое сердце…
После безмятежной и мирной домашней обстановки Сниткина - теперь Достоевская - вошла в дом, где вынуждена была жить под одной крышей со взбаломошным, непорядочным и избалованным пасынком Федора Михайловича Павлом. 21-летний юнец постоянно жаловался отчиму на невестку, и, оставаясь с ней наедине, старался побольнее уязвить молодую женщину. Попрекал ее неумением вести хозяйство, беспокойством, которое она доставляет и без того болезненному отцу, а сам постоянно требовал денег на свое
содержание.
«Этот пасынок мой - признавался Федор Михайлович, - добрый, честный мальчик; но, к несчастию, с характером удивительным: он положительно дал себе слово, с детства, ничего не делать, не имея при этом ни малейшего состояния и имея при этом самые нелепые понятия о жизни».
И прочие родственники держались с Достоевской высокомерно. Вскоре она подметила: как только Федор Михайлович получает аванс за книгу, откуда ни возьмись, объявляется вдова его брата Михаила, Эмилия Федоровна, или младший безработный брат Николай, или у Павла появляются «неотложные» нужды - например, необходимость купить новое пальто взамен старого, вышедшего из моды.
Однажды зимой Достоевский вернулся домой без шубы - отдал ее в залог, чтобы предоставить Эмилии 50 рублей, которые срочно понадобились… Родные пользовались добротой и безотказностью писателя, из дома исчезали вещи - то китайская ваза, подаренная друзьями, то шуба, то серебряные приборы: все приходилось закладывать. Так Анна Григорьевна столкнулась с необходимостью жить в долг, и жить очень скромно. И спокойно, мужественно эту необходимость приняла.
Еще одним тяжелым испытанием была болезнь писателя. Достоевская знала о ней с первого дня их знакомства, но надеялась, что от радостной перемены жизни здоровье Федора Михайловича улучшится. И вот впервые припадок случился, когда молодые супруги были в гостях: «Федор Михайлович был чрезвычайно оживлен и что-то интересное рассказывал моей сестре. Вдруг он прервал на полуслове свою речь, побледнел, привстал с дивана и начал наклоняться в мою сторону. Я с изумлением смотрела на его изменившееся лицо. Но вдруг раздался ужасный, нечеловеческий крик, вернее, вопль, и Федор Михайлович начал склоняться вперед. <…> Впоследствии мне десятки раз приходилось слышать этот «нечеловеческий» вопль, обычный у эпилептика в начале приступа. И этот вопль меня всегда потрясал и пугал. <…>
Тут я впервые увидела, какою страшною болезнью страдает Федор Михайлович. Слыша его не прекращающиеся часами крики и стоны, видя искаженное от страдания, совершенно непохожее на него лицо, безумно остановившиеся глаза, совсем не понимая его несвязной речи, я почти была убеждена, что мой дорогой, любимый муж сходит с ума, и какой ужас наводила на меня эта мысль!» Она надеялась, что с женитьбой его приступы станут происходить реже. Но они продолжались… Она надеялась, что у них хоть в медовый месяц будет время побыть наедине, поговорить, насладиться обществом друг друга, но все ее свободное время занимали зачастившие гости, родные Достоевского, которых она должна была угощать и развлекать, а сам писатель был постоянно занят.
Молодая супруга грустит о прежней жизни, тихой и домашней, где не было места переживаниям, тоске, столкновениям. Грустит о том недолгом времени между помолвкой и свадьбой, когда они с Достоевским проводили вместе вечера, ожидая исполнения своего счастья… А оно исполняться не спешило.
«Зачем он, “великий сердцевед”, не видит, как мне тяжело живется?»
Спрашивала она себя. Ее мучали мысли: он разлюбил ее, увидел, насколько она ниже его по духовному и интеллектуальному развитию (что, конечно же, было далеко от правды). Анна Григорьевна думала о разводе, думала о том, что если перестала быть интересна любимому мужу, то ей не хватит смирения остаться при нем - она должна будет уехать: «Слишком много упований на счастье было возложено мною на союз с Федором Михайловичем и так горько было бы мне, если бы эта золотая мечта не осуществилась!»
Однажды происходит какое-то очередное недоразумение, Анна Григорьевна не выдерживает, рыдает и не может успокоиться, и в таком состоянии застает ее Федор Михайлович. Наконец, все ее потаенные сомнения выходят наружу - и супруги принимают решение уехать. Сначала в Москву, потом - заграницу. Это было весной 1867 года. Вернутся на родину Достоевские лишь спустя 4 года.
Спасти брак
Хотя Достоевская постоянно подчеркивала, что была совсем ребенком, выходя замуж, она необыкновенно быстро освоилась, взяв на себя заботы о семейной «казне». Главной ее задачей было обеспечить мужу покой и возможность заниматься творчеством. Он работал по ночам. Писательство было для Федора Михайловича не только призванием, но и единственным заработком: не имея состояния, как, к примеру, Толстой или Гончаров, он вынужден был все свои произведения (кроме первой повести) писать наспех, торопясь, под заказ, иначе было не выжить…
Умная и энергичная, Анна Григорьевна взяла на себя сношения с кредиторами, разбор долговых расписок, оберегая от всех этих забот мужа. И пошла на риск - заложила свое немалое приданое, чтоб уехать заграницу и «спасти свое счастье».
Она была уверена, что только
«постоянное духовное общение с мужем сможет создать ту крепкую и дружную семью, о которой мы мечтали».
Кстати, именно ее усилия помогли раскрыть фиктивность многих долгов Достоевского. Несмотря на огромный жизненный опыт, это был настолько доверчивый, честный, совестливый, не приспособленный к жизни человек, что верил каждому, кто приходил к нему за деньгами. После смерти брата Михаила, владевшего еще и табачной фабрикой, к Федору Михайловичу стали являться люди, требуя вернуть деньги, которые задолжал им брат. Среди них было много проходимцев, которые решили нажиться на простоте писателя. Он ни с кого не требовал подтверждения, бумаги, всем верил. Анна Григорьевна взяла все это на себя. Остается лишь догадываться, сколько мудрости, терпения и труда требовала такая деятельность.
В «Воспоминаниях» Достоевская признается: «Горькое чувство подымается во мне, когда вспоминаю, как испортили мою личную жизнь эти чужие долги… Вся моя тогдашняя жизнь была омрачена постоянными размышлениями о том, где к такому-то числу достать столько-то денег; где и за сколько заложить такую-то вещь; как сделать, чтобы Федор Михайлович не узнал о посещении кредитора или об закладе какой-нибудь вещи. На это ушла моя молодость, пострадало здоровье и расстроились нервы». Она мудро оберегала его и от собственных эмоций: когда хотелось разреветься, уходила в другую комнату, старалась никогда не жаловаться - ни на здоровье (довольно слабое), ни на переживания, всегда ободрять его. Считая уступчивость необходимым условием счастливого брака, жена Достоевского этим редким свойством обладала в полной мере. Даже в те моменты, когда он уходил играть в рулетку и возвращался, проиграв все их пропитание…
Рулетка была страшной бедой. Великий писатель болел ею. Мечтал выиграть ради того, чтобы вырвать свою семью из долговой кабалы. Эта «фантазия» владела им безраздельно, и один он не мог найти в себе силы вырваться из ее лап… Если б не беспримерная выдержка, любовь к мужу и отсутствие какого-либо саможаления Анны Григорьевны.
«Мне было до глубины души больно видеть, как страдал сам Федор Михайлович, - писала она. - Он возвращался с рулетки бледный, изможденный, едва держась на ногах, просил у меня денег (он все деньги отдавал мне), уходил и через полчаса возвращался еще более расстроенный, за деньгами, и это до тех пор, пока не проиграет все, что у нас имеется». А что же Достоевская? Она понимала, что дело не в слабой воле, что это настоящая болезнь, всепоглощающая страсть. И никогда не упрекнула его, не ссорилась с ним, на его просьбы дать денег на игру - не прекословила.
Достоевский на коленях просил у нее прощения, рыдал, обещал бросить пагубную страсть… и снова к ней возвращался. Анна Григорьевна в такие минуты… нет, не молчала многозначительно: она пыталась убедить мужа, что все поправится, что она счастлива, отвлекала его прогулкой или чтением газет. И Достоевский успокаивался…
Когда в 1871 году Федор Михайлович написал, что бросает рулетку, его жена не поверила. Но больше он действительно к игре не вернулся: «Уж теперь твой, твой нераздельно, весь твой. А до сих пор наполовину этой проклятой фантазии принадлежал».
Сонечка
Для бессчетного количества семей потеря ребенка становится роковым испытанием. Достоевских же эта страшная трагедия, пережитая дважды за 14 лет их брака, только сплотила. Первый раз с тяжелейшим горем семья столкнулась на первом году супружества, когда дочка Сонечка, прожив всего 3 месяца, скоропостижно скончалась от обыкновенной простуды. Свое горе Анна Григорьевна описывает скупо, она, со свойственной ей самоотверженностью, думала о другом - «страшно боялась за моего бедного мужа». Федор Михайлович, по ее воспоминаниям, «рыдал и плакал, как женщина, стоя пред остывавшим телом своей любимицы, и покрывал ее бледное личико и ручки горячими поцелуями. Такого бурного отчаяния я никогда более не видала».
Через год родилась вторая дочка, Любовь. И Достоевская, боявшаяся, что муж никогда не сможет больше полюбить другого ребенка, заметила, что радость отцовства затмила все прежние переживания. В письме одному критику Федор Михайлович утверждал, что счастливая семейная жизнь и рождение детей - это три четверти счастья, которое человек может испытать на земле.
Вообще его отношения с детьми были уникальными. Он как никто другой умел, как она писала, «войти в детское мировоззрение», понять ребенка, увлечь его беседой, и был в такие моменты сам как ребенок. Заграницей Федор Михайлович пишет роман «Идиот», и уже на родине заканчивает роман «Бесы». Но жить вдали от России было для супругов тяжелым испытанием, и в 1871 году они возвращаются на родину.
Через 8 дней после возвращения в Петербург в семье рождается сын Федор, а в 1875 - еще один сын, Алеша, названный в честь праведного Алексия, человека Божия - святого, которого Федор Михайлович очень чтил. Это год, когда журнал «Отечественные записки» публикует четвертый великий роман Достоевского,
«Подросток»* (вошедшее в обиход благодаря критикам понятие «Великого пятикнижия Достоевского» подразумевает пять романов писателя: «Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток», «Бесы», «Братья Карамазовы». - Ред).
Но семью вновь постигает несчастье. Сын Алеша унаследовал от отца эпилепсию, и первый ее приступ, случившийся у мальчика в трехлетнем возрасте, оказался для него смертельным… На этот раз супруги словно поменялись местами. Несчастная Анна Григорьевна, женщина необыкновенно сильная, все же не могла справиться с этим горем, потеряла интерес к жизни, к другим своим детям, чем напугала мужа. Он говорил с ней, убеждал покориться воле Божьей, жить дальше. В этот год писатель съездил в Оптину пустынь и дважды встречался наедине со старцем Амвросием, который передал Достоевской свое благословение и те слова, которые потом писатель вложит в уста своего героя, старца Зосимы, в «Братьях Карамазовых» : “Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, потому что их нет”, и таковой вам, матерям, предел на земле положен. И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь, только каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой - есть единый от ангелов Божиих - оттуда на тебя смотрит и видит тебя, и на твои слезы радуется, и на них Господу Богу указывает. И надолго еще тебе сего великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую радость, и будут горькие слезы твои лишь слезами тихого умиления и сердечного очищения, от грехов спасающего».
Что он во мне мог найти?
Свой последний и, по мнению многих критиков, самый сильный роман «Братья Карамазовы» Достоевский пишет с весны 1878 по 1880 год. Его он посвящает своей любимой жене, Анне Григорьевне…
«Анька, Ангел ты мой, все мое, альфа и омега! А, так и ты видишь меня во сне и, “просыпаясь, тоскуешь, что меня нет”. Это ужасно как хорошо, и люблю я это. Тоскуй, ангел мой, тоскуй во всех отношениях обо мне - значит, любишь. Это мне слаще меду. Приеду, зацалую тебя»; «Но как я проживу без тебя и без деток это время? Шутка ли, целых 12 дней»
Эти строки из писем Достоевского 1875-1976 годов, в дни, когда он уезжал по делам в Петербург, а семья оставалась на даче в Старой Руссе. Они не требуют комментариев.
Семья стала для него тихой гаванью, а в жену, по его собственному признанию, он много раз в буквальном смысле влюблялся заново. Анна Григорьевна же до конца жизни искренне не могла понять, что нашел в ней сам Достоевский: «Мне всю жизнь представлялось некоторого рода загадкою то обстоятельство, что мой добрый муж не только любил и уважал меня, как многие мужья любят и уважают своих жен, но почти преклонялся предо мною, как будто я была каким-то особенным существом, именно для него созданным, и это не только в первое время брака, но и во все остальные годы до самой его смерти. А ведь в действительности я не отличалась красотой, не обладала ни талантами, ни особенным умственным развитием, а образования была среднего (гимназического). И вот, несмотря на это, заслужила от такого умного и талантливого человека глубокое почитание и почти поклонение».
Конечно же, она не была заурядной личностью, эдакой простушкой, которую ни с того, ни сего полюбил гений. Федор Михайлович и полюбил свою стенографистку, почувствовав в ней не только сострадательный и добрый, но и деятельный, волевой, благородный характер, богатый внутренний мир и искусство быть настоящей женщиной, с достоинством остающейся в тени своего мужа, будучи при этом, без преувеличения, его главным вдохновением.
И хотя Анна Григорьевна и Федор Михайлович действительно «не совпадали характерами», как сейчас принято говорить, но она признавалась, что всегда могла опереться на него, а он - рассчитывать на ее деликатность и заботу, и доверял ей всецело, что тоже удивляло иногда Анну Григорьевну. «Нимало не вторя и не подделываясь друг к другу, и не впутывались своею душою - я - в его психологию, он - в мою, и таким образом мой добрый муж и я - мы оба чувствовали себя свободными душой… Эти-то отношения с обеих сторон и дали нам обоим возможность прожить все четырнадцать лет нашей брачной жизни в возможном для людей счастье на земле».
Достоевской не достался идеальный быт - она была равнодушна к нарядам и привыкла жить в стесненных условиях, в постоянных долгах. Идеальным мужем великий писатель, конечно, тоже не был. К примеру, он был очень ревнив и мог устроить жене сцену, вспылить. Анна Григорьевна мудро избегала ситуаций, которые могли вывести из себя мужа, и старалась предотвратить последствия его вспыльчивости. Так, в пору его редакционной работы он мог выйти из себя из-за наглости авторов, которые требовали, чтоб в их сочинениях не менялось ни запятой - мог написать им в ответ резкое письмо. А на следующее утро, остыв, очень сожалел об этом, стыдился своей вспыльчивости. Так вот Достоевская в таких случаях не отправляла письма, а дожидалась утра. Когда «оказывалось», что резкое письмо отправить еще не успели, Федор Михайлович очень радовался и писал новое, уже смягчившись.
Она не упрекала его за непрактичность и доверчивость. Анна Григорьевна вспоминала, что ее муж не мог никому отказать в помощи. Если у него не оказывалось мелочи, он мог привести нищего домой и там дать ему денег. «Потом эти посетители начинали приходить сами и, узнав имя мужа благодаря прибитой к двери дощечке, стали спрашивать Федора Михайловича. Выходила, конечно, я; они рассказывали мне про свои бедствия, и я выдавала им копеек тридцать-сорок. Хоть мы и не особо богатые люди, но такую помощь всегда оказать можем», - рассказывала она.
И хотя религиозность не помешала супругам почему-то, может, из любопытства, пойти однажды к какой-то гадалке (нагадавшей, кстати, смерть их сына Алеши), все-таки Евангелие всегда сопутствовало их жизни.Достоевская вспоминала, как, укладывая детей спать, Федор Михайлович вместе с ними читал молитву «Отче наш», «Богородице Дево» и свою любимую - «Все упование мое на Тя возлагаю, Матерь Божия, сохрани мя под кровом Твоим»…
«Не удерживай»
В 1880 году Анна Григорьевна взялась за самостоятельное издание его трудов, основав предприятие «Книжной торговли Ф. М. Достоевского (исключительно для иногородних)». И имела успех! Материальное положение семьи поправилось, Достоевские сумели отдать долги. Но жить Федору Михайловичу оставалось недолго. В 1880 году вышел его роман «Братья Карамазовы», и это, по словам его супруги, было последнее радостное событие в его многострадальной жизни.
В ночь на 26 января 1881 года у писателя горлом пошла кровь (еще с каторги он страдал эмфиземой легких). Днем кровотечение повторилось, но Федор Михайлович успокаивал жену и развлекал детей, чтоб они не пугались. Во время осмотра доктора кровотечение было такой силы, что Достоевский потерял сознание. Когда пришел в себя, попросил жену пригласить священника для исповеди и причастия. Исповедовался долго. А утром, через день, сказал жене: «Знаешь, Аня, я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру». Он попросил дать ему Евангелие, подаренное на пути в ссылку женами декабристов, и открыл наугад: «Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду».
«Ты слышишь, - сказал он жене. - “Не удерживай” - значит, я умру».
Отношение современников к Федору Михайловичу Достоевскому было неоднозначным: его презирали, не любили, над ним смеялись. Он был сложным человеком: нервный, рассеянный, неуверенный в себе, страдающий частыми припадками эпилепсии, к тому же страстный игрок. Неудивительно, что такому человеку катастрофически не везло в любви.
СНАЧАЛА безумная влюбленность в Авдотью Панаеву, из-за которой он терпел постоянные насмешки в салонах. Девушка предпочла ему Некрасова. Потом неудачная женитьба на Марье Дмитриевне Исаевой, женщине мелочной, ревнивой, которая воспринимала бедность как постоянное оскорбление, изводила Достоевского упреками и была совершенно равнодушна к его творчеству. После смерти жены писатель пережил еще несколько романов, которые не принесли ему ничего, кроме боли и разочарования. Любовные неудачи преследовали Достоевского до тех пор, пока он не встретил Анну Сниткину, свою последнюю любовь...
Знакомство
В 45 ЛЕТ Достоевский сам с собой заключил пари: решил сделать "эксцентрическую" вещь - за 4 месяца написать сразу два романа. Первый - "Преступление и наказание" для журнала "Русский вестник", второй - "Игрок" для издателя Стелловского. С последним у писателя был заключен совершенно кабальный договор: Стелловский купил право на издание трех томов сочинений Федора Михайловича и одного нового романа. Достоевского по рукам и ногам связывали обязательства перед журналом. И казалось, времени на создание нового шедевра нет. Именно на это и рассчитывал издатель-мошенник. В случае несоблюдения договора Достоевский терял все доходы с трех томов на девять лет.
Но Достоевский был редким трудоголиком: для "эксцентрической" вещи у него было все - талант, желание и умение писать. Не хватало только стенографистки. Ею стала Анна Сниткина - лучшая ученица курсов скорописи в Петербурге. Молодая девушка в ожидании встречи с Федором Михайловичем провела ужасную ночь: она не спала, ворочаясь с боку на бок и мечтая о том, каким будет ее первое свидание с великим писателем, "таким умным, столько пережившим". Великий писатель на деле оказался странным, рассеянным и совершенно забывчивым человеком: он никак не мог запомнить ее имя, все время сбивался и переспрашивал. Анна вышла от него со смехом, влюбленная с первого взгляда.
Их роман складывался более чем удачно: Достоевский закончил "Игрока" и через полицию вручил его нечистоплотному издателю. Другого выхода не было: Стелловский скрылся из города и оставил указание подчиненным: ничего не принимать от писателя, чтобы не дать выполнить ему договор. Журнал получил "Преступление и наказание", а Анна стала женой Федора Михайловича. И пусть он не любил ее так страстно и горячо, но его сердце требовало покоя. Кроме того, Анна была девушкой "очень миленькой, отлично образованной и, главное, бесконечно доброй", именно о такой всю жизнь мечтал Достоевский. В своих письмах к брату он писал: "Разница в летах ужасная (22 и 44), но я все более убеждаюсь, что она будет счастлива. Сердце у ней есть, и любить она умеет".
Вынужденный отъезд
СЧАСТЬЕ первых дней закончилось очень быстро. Через несколько месяцев после свадьбы скончался брат Достоевского Михаил. И все его семейство во главе с безутешной вдовой Эмилией переехало к писателю. Ситуация обострялась наличием крайне вредного пасынка Паши (сына первой жены). Семейный очаг превратился в какой-то балаган. В доме всегда толпились племянники, приходили какие-то родственники, все клянчили деньги. Однажды Анна увидела, что Достоевский холодным декабрьским днем вернулся в легком осеннем пальто, в котором страшно мерз. Заложить шубу его уговорили Эмилия и Паша, им в очередной раз понадобилась денежная помощь. Но намного больше, чем корыстные интересы, ее пугало другое: новоиспеченные родственники сумели убедить Федора Михайловича, что молодой жене скучно со стариком. В итоге супруги практически перестали видеться. Анна удивлялась слепоте и наивности мужа и страдала безмерно. Она решила любыми путями спасти свой брак. Единственным выходом из положения было - увезти Достоевского куда-нибудь подальше от назойливой семейки. Куда-нибудь за границу. В своем дневнике Анна писала: "Чтобы спасти нашу любовь, необходимо хоть на два-три месяца уединиться... Я глубоко была убеждена, что тогда мы с мужем сойдемся на всю жизнь и никто нас более не разлучит. Но откуда нам взять денег на эту столь необходимую поездку? - раздумывала я, и вдруг одна мысль промелькнула у меня в голове: "А что, не пожертвовать ли мне ради поездки всем своим приданым?" Мой план - заложить все мои вещи". Стараниями этой маленькой, но сильной женщины деньги были найдены. Чета Достоевских отправилась в Европу, несмотря на старания родни не допустить отъезда кормильца.
Новая, счастливая жизнь
ОНИ уезжали на несколько месяцев, а вернулись через четыре года. "За это время произошло много радостных событий в нашей жизни, и я буду вечно благодарить Бога, что он укрепил меня в моем желании уехать за границу. Там началась для нас с мужем новая, счастливая жизнь", - писала Анна. Отчасти это было правдой. Только на пути к счастью им пришлось преодолеть многое: безденежье, нужду, дурное настроение Достоевского, его страсть к игре. Анна всегда была рядом - опора и поддержка, на все смотрела с улыбкой и пониманием. Ни тени попрека или разочарования не увидел на ее лице Федор Михайлович, и только тогда понял, какое сокровище рядом с ним. И полюбил Анну всем сердцем: "Если б вы знали, что жена для меня теперь значит! Я ее люблю, и она говорит, что счастлива!"
"Многие русские писатели чувствовали бы себя лучше, если бы у них были такие жены, как у Достоевского", - не без зависти сказал другой русский классик Лев Толстой. И был прав. Ни одна другая женщина так спокойно не смогла бы пережить вечные проигрыши Достоевского в рулетку. "Федя был ужасно расстроен. Я поняла, что он, вероятно, проиграл эти десять золотых. Так и случилось. Но я тотчас же стала его упрашивать не сокрушаться и спросила, нужно ли ему достать еще. Он попросил еще пять. Я тотчас дала, и он ужасно как был благодарен". Достоевский брал деньги, проигрывал, слезно просил простить его, на следующий день все повторялось заново. И в итоге фанатичный игрок, глядя на свою святую жену, одним махом раз и навсегда бросил играть.
Возвращение
АННА вернулась из Европы другим человеком: уверенной в себе, счастливой женщиной, матерью двоих детей - дочери Любы и сына Феди. Она стала вести все финансовые дела мужа, причем вела она их так блестяще, что Достоевскому наконец-то удалось выплатить все свои долги. А было их превеликое множество. Она была для него всем: издателем, банкиром, корректором, стенографисткой, женой, любовницей и матерью. Достоевский обрел желанную любовь, в разлуке он писал ей: "Я не знаю ни одной женщины, равной тебе... и ложась спать, думаю о тебе уже с мученьем, обнимаю тебя мысленно и целую в воображении всю. Понимаешь?.. Для меня ты прелесть, и подобной тебе нет. Ты сама не знаешь, какая прелесть твои глаза, твоя улыбка и твое одушевление в разговоре. Дай нам Бог прожить подольше вместе. А я буду чем дальше, тем больше любить тебя".
И они прожили 14 долгих счастливых лет. Разлучить их смогла только смерть. У Федора Михайловича случился разрыв легочной артерии, перед смертью он взял жену за руку и прошептал в последний раз, что любит ее...
Он признан классиком литературы и одним из лучших романистов мирового значения. Со дня рождения Достоевского исполняется 195 лет.
Первая любовь
Федор Михайлович Достоевский родился 11 ноября 1821 года в Москве и был вторым ребенком в большой семье. Отец, врач московской Мариинской больницы для бедных, в 1828 году получил звание потомственного дворянина. Мать – из купеческой семьи, женщина религиозная. С января 1838 года Достоевский учился в Главном инженерном училище. Он страдал от военной атмосферы и муштры, от чуждых его интересам дисциплин и от одиночества. Как свидетельствовал его товарищ по училищу, художник Трутовский, Достоевский держался замкнуто, однако поражал товарищей начитанностью, вокруг него сложился литературный кружок. Прослужив меньше года в Петербургской инженерной команде, летом 1844 года Достоевский уволился в чине поручика, решив полностью отдаться творчеству.
В 1846 году на литературном небосклоне Санкт-Петербурга появилась новая талантливая звезда - Федор Достоевский. Роман молодого автора «Бедные люди» производит настоящий фурор среди читающей публики. Никому доселе неизвестный Достоевский в одно мгновение становится публичной персоной, за честь видеть которую в своем литературном салоне сражаются известнейшие люди.
Наиболее часто Достоевского можно было заметить на вечерах у Ивана Панаева, где собирались самые известные писатели и критики того времени: Тургенев, Некрасов, Белинский. Однако отнюдь не возможность поговорить со своими более маститыми собратьями по перу тянула туда молодого человека. Сидя в уголке комнаты, Достоевский, затаив дыхание, наблюдал за женой Панаева - Авдотьей. Это была женщина его мечты! Красива, умна, остроумна - все в ней будоражило его ум. В мечтах признаваясь в пылкой любви, Достоевский из-за своей робости даже боялся лишний раз с ней заговорить.
Авдотья Панаева, впоследствии бросившая своего мужа ради Некрасова, была совершенно равнодушна к новому посетителю своего салона. «С первого взгляда на Достоевского, - запишет она в своих воспоминаниях, - видно было, что это страшно нервный и впечатлительный молодой человек. Он был худенький, маленький, белокурый, с болезненным цветом лица; небольшие серые глаза его как-то тревожно переходили с предмета на предмет, а бледные губы нервно подергивались». Как ей, царице, среди этих писателей и графов обратить внимание на такого «красавца»!
Кружок Петрашевского
Однажды от скуки, по приглашению знакомого, Федор заглянул на вечер в кружок Петрашевского. Собирались там молодые либералы, почитывали запрещенные цензурой французские книжки да говорили о том, как хорошо будет жить при республиканском правлении. Уютная атмосфера понравилась Достоевскому, и хотя он был убежденным монархистом, начал захаживать на «пятницы».
Только вот плачевно закончились для Федора Михайловича эти «чаепития». Император Николай I, получив информацию о «кружке Петрашевского», отдал указ всех арестовать. Однажды ночью за Достоевским пришли. Сначала полгода заключения в одиночке Петропавловской крепости, потом приговор - смертная казнь, замененная на четыре года острога с дальнейшей службой рядовым.
Последовавшие годы были одними из тяжелейших в жизни Достоевского. Дворянин по происхождению, он очутился среди убийц и воров, которые сразу невзлюбили «политического». «Всякий из новоприбывающих в остроге через два часа по прибытии становится таким, как и все другие, - вспоминал он. - Не то с благородным, с дворянином. Как ни будь он справедлив, добр, умен, его целые годы будут ненавидеть и презирать все, целой массой». Но Достоевский не сломался. Напротив, вышел он совершенно другим человеком. Именно на каторге пришли знание жизни, людских характеров, понимание того, что в человеке могут сочетаться добро и зло, правда и ложь.
В 1854 году Достоевский прибыл в Семипалатинск. Вскоре влюбился. Объектом его желаний стала жена его знакомого Мария Исаева. Эта женщина всю свою жизнь ощущала себя обделенной как любовью, так и успехом. Родившаяся в довольно состоятельной семье полковника, она неудачно вышла замуж за чиновника, оказавшегося алкоголиком. Достоевскому же, на протяжении долгих лет не знавшему женской ласки, казалось, что он встретил любовь всей своей жизни. Вечер за вечером он проводит у Исаевых, выслушивая пьяное красноречие мужа Марии только ради того, чтобы находиться подле своей любимой.
В августе 1855 года Исаев умирает. Наконец-то препятствие устранено, и Достоевский сделал предложение любимой женщине. Марии, у которой на руках был подрастающий сын и долги за похороны мужа, ничего не оставалось, как принять предложение своего поклонника. 6 февраля 1857 года Достоевский и Исаева поженились. В первую брачную ночь произошел случай, ставший предзнаменованием неудачи сего семейного союза. У Достоевского вследствие нервного напряжения случился приступ эпилепсии. Тело, бьющееся в конвульсиях на полу, пена, текущая из уголков его рта, - увиденная картина навсегда вселила в Марию оттенок некоего отвращения к своему мужу, к которому она и так не питала любви.
Покоренная вершина
В 1860 году Достоевский благодаря помощи друзей получил разрешение вернуться в Петербург. Там и познакомился с Аполлинарией Сусловой, чьи черты угадываются во многих героинях его произведений: и в Катерине Ивановне и Грушеньке из «Братьев Карамазовых», и в Полине из «Игрока», и в Настасье Филипповне из «Идиота». Аполлинария производила неизгладимое впечатление: стройная девушка «с большими серо-голубыми глазами, с правильными чертами умного лица, с гордо закинутой головой, обрамленной великолепными косами. В ее низком, несколько медлительном голосе и во всей повадке ее крепкого, плотно сбитого тела было странное соединение силы и женственности».
Начавшийся роман их оказался страстным, бурным и неровным. Достоевский то молился на своего «ангела», валялся в ее ногах, то вел себя как грубиян и насильник. Он бывал то восторженным, милым, то капризным, подозрительным, истеричным, кричал на нее каким-то противным, тонким бабьим голосом. К тому же жена Достоевского тяжело заболела, и он не мог ее бросить, как этого требовала Полина. Постепенно отношения любовников зашли в тупик.
Они решили уехать в Париж, но когда Достоевский явился туда, Аполлинария ему сказала: «Ты опоздал немножечко». Она страстно влюбилась в некоего испанца, который к приезду Достоевского бросил надоевшую ему русскую красавицу. Она рыдала в жилетку Достоевского, грозилась покончить с собой, а он, ошеломленный неожиданной встречей, ее успокаивал, предлагал ей братскую дружбу. Тут Достоевскому надо срочно ехать в Россию – жена Мария умирает. Он посещает больную, но ненадолго – уж очень тяжело на это смотреть: «Нервы у нее раздражены в высшей степени. Грудь плоха, иссохла как спичка. Ужас! Больно и тяжело смотреть».
В его письмах – сочетание искренней боли, сострадания и мелочного цинизма. «Жена умирает, буквально. Страдания ее ужасны и отзываются на мне. Повесть растягивается. Вот что еще: боюсь, что смерть жены будет скоро, а тут будет необходим перерыв в работе. Если б не было этого перерыва, то, кажется, закончил бы повесть».
Весной 1864 года наступил «перерыв в работе» – Маша умерла. Глядя на ее иссохший труп, Достоевский записывает в блокноте: «Маша лежит на столе… Возлюбить человека, как самого себя по заповеди Христовой, невозможно». Почти сразу же после похорон он предлагает Аполлинарии руку и сердце, но получает отказ – для нее Достоевский был покоренной вершиной.
«Для меня ты прелесть, и подобной тебе нет»
Вскоре в жизни писателя появилась Анна Сниткина, ее порекомендовали в помощницы Достоевскому. Анна восприняла это как чудо - ведь Федор Михайлович уже давно был ее любимым писателем. К нему она приходила каждый день, а стенографические записи расшифровывала порой и ночью. «Дружески со мной разговаривая, Федор Михайлович каждый день раскрывал передо мною какую-нибудь печальную картину своей жизни, - напишет потом Анна Григорьевна в своих воспоминаниях. - Глубокая жалость невольно закрадывалась в мое сердце при его рассказах о тяжелых обстоятельствах, из которых он, по-видимому, никогда не выходил, да и выйти не мог».
Роман «Игрок» был закончен 29 октября. На следующий день Федор Михайлович отмечал день рождения. Анна была приглашена на торжество. Прощаясь, он попросил разрешения встретиться с ее матерью, чтобы поблагодарить ее за великолепную дочь. К тому времени он уже понял, что Анна влюбилась в него, хотя и выражала свое чувство лишь безмолвно. Она тоже все больше и больше нравилась писателю.
Несколько месяцев - от помолвки до свадьбы - были безмятежным счастьем. «Это была не физическая любовь, не страсть. Это было скорее обожание, преклонение перед человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами. Мечта сделаться спутницей его жизни, разделять его труды, облегчить его жизнь, дать ему счастье - овладела моим воображением», - напишет она потом.
Анна Григорьевна и Федор Михайлович обвенчались 15 февраля 1867 года. Счастье осталось, но безмятежность напрочь ушла. Анне пришлось задействовать все свое терпение, стойкость и мужество. Были проблемы с деньгами, огромными долгами. Ее муж страдал депрессиями и эпилепсией. Судороги, припадки, раздражительность - все это обрушилось на нее сполна. И это было только полбеды.
Патологическая страсть Достоевского к азартным играм, это ужасное увлечение рулеткой. На кон ставилось все: семейные сбережения, приданое Анны и даже подарки Достоевского ей. Проигрыши заканчивались периодами самобичевания и горячего раскаяния. Писатель вымаливал у жены прощение, а потом все начиналось сначала.
Пасынок писателя Павел, сын Марии Исаевой, фактически хозяйничавший в доме, не отличался кротким нравом, и с недовольством относился к новой женитьбе отца. Павел постоянно стремился уколоть новую хозяйку. Он прочно сидел на шее у отчима, как и другие родственники. Анна поняла, что единственный выход - это отъезд за границу. Дрезден, Баден, Женева, Флоренция. На фоне этих божественных пейзажей и состоялось их настоящее сближение, и привязанность обратилась серьезным чувством. Они часто ссорились и мирились. Достоевский начал проявлять необоснованную ревность. «Для меня ты прелесть, и подобной тебе нет. Да и всякий человек с сердцем и вкусом должен сказать это, если приглядится к тебе, - вот почему я иногда и ревную тебя», - говорил он.
А во время пребывания в Баден-Бадене, где они проводили медовый месяц, писатель вновь проигрался в казино. После этого он прислал жене в гостиницу записку: «Выручай, пришли обручальное кольцо». Анна безропотно выполнила эту просьбу.
За границей они провели четыре года. Радости сменялись печалями и даже трагедиями. В 1868 году в Женеве на свет появилась их первая дочь – Сонечка. Она покинула этот мир спустя три месяца. Это стало большим потрясением для Анны и ее мужа. Через год в Дрездене у них родилась вторая дочь – Люба.
Вернувшись в Петербург, значительную часть времени они проводили в романтично-уединенной Старой Руссе. Он диктовал, она стенографировала. Подрастали дети. В 1871 году в Петербурге родился сын Федор, а в 1875 году в Старой Руссе - сын Алеша. Спустя три года Анне и ее мужу вновь пришлось пережить трагедию - весной 1878 года трехлетний Алеша умер от эпилептического припадка.
Вернувшись в Петербург, они не решились остаться на квартире, где все напоминало об умершем сыне, и поселились по знаменитому адресу - Кузнечный переулок, дом 5. Комната Анны Григорьевны превратилась в кабинет деловой женщины. Она успевала все: была секретарем и стенографом Достоевского, занималась изданием его произведений и книжной торговлей, вела все финансовые дела в доме, воспитывала детей.
Относительное спокойствие было недолгим. Эпилепсия отступила, но добавились новые болезни. А тут еще семейные раздоры из-за наследства. Тетя Федора Михайловича оставила ему рязанское имение, поставив условие выплаты денежных сумм его сестрам. Но Вера Михайловна - одна из сестер - потребовала от писателя отказаться в пользу сестер от своей доли.
После бурного выяснения отношений у Достоевского хлынула горлом кровь. Шел 1881 год, Анне Григорьевне исполнилось всего 35 лет. Она до последнего не верила в скорую смерть мужа. «Федор Михайлович стал меня утешать, говорил мне милые ласковые слова, благодарил за счастливую жизнь, которую он прожил со мной. Поручал мне детей, говорил, что верит мне и надеется, что я буду их всегда любить и беречь. Затем сказал мне слова, которые редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни: “Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно”», - будет вспоминать она потом. Через два дня его не стало.
«Милый ангел мой, Аня: становлюсь на колени, молюсь тебе и целую твои ноги. Ты мое будущее все - и надежда, и вера, и счастие, и блаженство»
Женщина, которая была подарком жизни после долгих мучений.
Рождение
Анна Григорьевна Сниткина – была рождена 30 августа (11 сентября) 1846 года, в Санкт-Петербурге. Ее отцом был чиновник – Григорий Иванович Сниткин. Мать – Мария Анна Мальтопеус – шведка, финского происхождения. От матери Аня унаследовала педантичность и аккуратность, что сыграло важную роль в далеком будущем. Отец всегда уважал творчество Федора Михайловича Достоевского, поэтому, Сниткина уже с 16 лет была увлечена книгами Великого писателя.
Обучение
В 1858 году Аня решает отдать свое сердце науке и поступает на обучение в училище Святой Анны. Успешно оканчивает и дальше идет на педагогические курсы, однако через год бросает. Бросает не по своей прихоти, а потому, что серьезно заболевает отец. Так, Анна вынуждена содержать семью. Не смотря на болезнь, отец Ани настаивает на то, чтобы она посещала стенографические курсы, которые, в будущем, свели ее с Достоевским. Сниткина настолько была старательной ученицей, что достигла статуса «лучшая стенографистка» у профессора Ольхина.
Знакомство с Достоевским
4 октября 1866 года, Достоевский переживает один из самых запутанных моментов в его жизни. Тогда профессор Ольхин договаривается с Анной о работе стенографистки и знакомит ее с Федором Михайловичем, который нуждался в стенографистке и как выяснилось позже – самой Анне.
После первой встречи с Федором, Анна говорила «С первого взгляда он показался мне довольно старым. Но лишь только заговорил, сейчас же стал моложе, и я подумала, что ему навряд ли более тридцати пяти-семи лет. Светло-каштановые волосы были сильно напомажены и тщательно приглажены. Но что меня поразило, так это его глаза: они были разные, один - карий, в другом зрачок расширен во весь глаз и радужины незаметно»
Как раз, в период знакомства с Анной, писатель переживает тяжелое время. Он начинает играть в рулетку, проигрывает, теряет свой заработок и себя. Ему были выставлены жесткие условия, согласно которых он должен написать новый роман за краткие сроки. Тогда писатель прибегает к помощи стенографистки. Они вместе стали работать над романом «Игрок» и за рекордно быстрое время (всего 26 дней) Ане и Федору Михайловичу удалось написать роман и выполнить жесткие условия контракта.
Любовь к Анне и венчание
Эта совместная работа проложила мост между молодой женщиной Анной и всемирно известным писателем. Он открыл перед Аней всю свою жизнь, доверился как человеку, который знал его всю жизнь и решает признаться Анне в своих чувствах. Боясь отказа, Достоевский хитро подходит к этому вопросу, придумывает историю о том, как старый художник влюбился в девушку намного моложе его. И спросил у Анны – что бы она сделала на месте этой девушки. Анна, то ли сердцем поняв, о чем идет речь, то ли Достоевский выдал себя, нервничая, сказала: «Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь.
Так, Достоевский навсегда обретает любимую женщину, которая была ему верна до конца своих дней.
Родственники Федора Михайловича были против брака, но это не остановило ни Достоевского, ни Анну. И, практически, сразу после венчания, Анна продала все свои сбережения и увезла писателя в Германию. Взяв все в свои хрупкие женские руки, Сниткина рассчиталась с долгами мужа, вместе они побороли рулетку и вместе стали познавать счастье.
Дети Анны Сниткиной и Достоевского
В 1868 году Достоевская дарит мужу первую дочь Сонечку. «Аня подарила мне дочку - писал Федор Михайлович сестре, - славную, здоровую и умную девочку, до смешного на меня похожую». Но счастье было недолгим — через 3 месяца дочь умирает от простуды.
В 1869 году на свет рождается вторая дочь писателя – Любовь Достоевская. В 1871 году – сын Федор и в 1975 – сын Алексей. Алексей унаследовал болезнь отца и в 3 года скончался от приступа эпилепсии.
Череда горя в семье Достоевских не дала сломаться ни одному из них. Анна активно занимается творчеством своего мужа – публикует статьи, романы и рассказы. Федор пишет прелестные произведения, которые, в дальнейшем, будет читать весь мир.
Смерть Анны Достоевской
В 1881 году, когда смерть ворвалась в их семью в очередной раз и умер Великий писатель, Анна осталась верна своей клятве, которую давала в день их венчания. До самой смерти она собирала материал умершего мужа и издавала каждое, написанное им, предложение. Дочь Достоевских говорила, что мать осталась жить в период 1870 х годов.
Анна Григорьевна Достоевская умерла летом, 1918 года, от малярии. Перед смертью она написала слова «…И если будет угодно судьбе, найду и я, рядом с ним, место своего вечного успокоения».