(270,7 кБ)
Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.
После Октябрьской революции и последовавшего за ним установления государственного контроля над театрами возникла необходимость в новом репертуаре, отвечающем современной идеологии. Однако из самых ранних пьес, пожалуй, можно сегодня назвать лишь одну - Мистерия-Буфф В.Маяковского (1918). В основном же современный репертуар раннего советского периода формировался на злободневных "агитках", терявших свою актуальность в течение короткого периода.
Новая советская драматургия, отражавшая классовую борьбу, формировалась в течение 1920-х. В этот период получили известность такие драматурги, как Л.Сейфуллина («Виринея» ), А.Серафимович («Марьяна» , авторская инсценировка романа «Железный поток» ), Л.Леонов («Барсуки» ), К.Тренев («Любовь Яровая» ), Б.Лавренев («Разлом» ), В.Иванов («Бронепоезд 14-69» ), В.Билль-Белоцерковский («Шторм» ), Д.Фурманов («Мятеж» ) и др. Их драматургию в целом отличала романтическая трактовка революционных событий, сочетание трагедии с социальным оптимизмом.
Начал складываться жанр советской сатирической комедии, на первом этапе своего существования связанный с обличением НЭПа: «Клоп» и «Баня» В.Маяковского, «Воздушный пирог» и «Конец Криворыльска» Б.Ромашова, «Выстрел» А.Безыменского, «Мандат» и «Самоубийца» Н.Эрдмана.
Новый этап развития советской драматургии (как и остальных жанров литературы) был определен I съездом Союза писателей (1934), провозгласившим основным творческим методом искусства метод социалистического реализма.
В 1930-1940-е в советской драматургии происходили поиски нового положительного героя. На сцене шли пьесы М.Горького («Егор Булычов и другие» , «Достигаев и другие» ). В этот период сформировалась индивидуальность таких драматургов, как Н.Погодин («Темп» , «Поэма о топоре» , «Мой друг» и др.), В.Вишневского («Первая конная» , «Последний решительный» , «Оптимистическая трагедия» ), А.Афиногенова («Страх» , «Далекое» , «Машенька» ), В.Киршона («Рельсы гудят», «Хлеб» ), А.Корнейчука («Гибель эскадры» , «Платон Кречет» ), Н.Вирты («Земля» ), Л.Рахманова («Беспокойная старость» ), В.Гусева («Слава» ), М.Светлова («Сказка» , «Двадцать лет спустя» ), немного позже - К.Симонова («Парень из нашего города» , «Русские люди» , «Русский вопрос» , «Четвертый» и др.). Популярностью пользовались пьесы, в которых выводился образ Ленина: «Человек с ружьем» Погодина, «Правда Корнейчука», «На берегах Невы» Тренева, позже - пьесы М.Шатрова. Формировалась и активно развивалась драматургия для детей, создателями которой были А.Бруштейн, В.Любимова, С.Михалков, С.Маршак, Н.Шестаков и др. Особняком стоит творчество Е.Шварца, аллегорические и парадоксальные сказки которого адресовались не столько детям, сколько взрослым («Золушка» , «Тень» , «Дракон» и др.). В период Великой Отечественной войны 1941-1945 и в первые послевоенные годы на первый план закономерно вышла патриотическая драматургия как на современные, так и на исторические темы. После войны широкое распространение получили пьесы, посвященные международной борьбе за мир.
В 1950-е в СССР был издан ряд постановлений, направленных на повышение качества драматургии. Была осуждена так называемая "теория бесконфликтности", провозглашавшая единственно возможным драматургический конфликт "хорошего с лучшим". Пристальный интерес правящих кругов к современной драматургии обусловливался не только общими идеологическими соображениями, но и еще одной дополнительной причиной. Сезонный репертуар советского театра должен был состоять из тематических разделов (русская классика, зарубежная классика, спектакль, посвященный юбилейной или праздничной дате, и т.д.). Не менее половины премьер должны были готовиться по современной драматургии. Желательным было, чтобы основные спектакли ставились не по легким комедийным пьесам, но по произведениям серьезной тематики. В этих условиях большинство театров страны, озабоченных проблемой оригинального репертуара, искали новые пьесы. Ежегодно проводились конкурсы современной драматургии, журнал "Театр" в каждом выпуске публиковал одну - две новые пьесы. Всесоюзное агентство по авторским правам для служебного театрального пользования издавало ежегодно несколько сотен современных пьес, закупленных и рекомендованных к постановке министерством культуры.
Общий подъем театрального искусства в конце 1950-х повлек за собой и подъем драматургии. Появились произведения новых талантливых авторов, многие из которых определили основные пути развития драматургии ближайших десятилетий. Примерно в этот период сформировались индивидуальности трех драматургов, чьи пьесы много ставились на протяжении всего советского периода - В.Розова, А.Володина, А.Арбузова. Арбузов дебютировал еще в 1939 пьесой «Таня» и оставался созвучным своему зрителю и читателю в течение многих десятилетий. Конечно, репертуар 1950-х-1960-х не исчерпывался этими именами, в драматургии активно работали Л.Зорин, С.Алешин, И.Шток, А.Штейн, К.Финн, С.Михалков, А.Софронов, А.Салынский, Ю.Мирошниченко, и др. Наибольшее количество постановок по театрам страны в течение двух-трех десятилетий приходилось на непритязательные комедии В.Константинова и Б.Рацера, работавших в соавторстве. Однако подавляющее большинство пьес всех этих авторов сегодня известны лишь историкам театра. Произведения же Розова, Арбузова и Володина вошли в золотой фонд российской и советской классики.
Среди всего многообразия жанров и стилей, захлестнувших театр с конца 50-х годов XX века вплоть до наших дней, в современной драматургии можно отметить явное преобладание традиционной для русского театра социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон самого действия, большинство подобных произведений имели очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями «чеховских» традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь писателями активно использовались такие приемы, как
- создание «подводного течения»
- встроенного сюжета,
- расширения сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов.
- Например, маленький цветник с маргаритками в пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», как и старый вишневый сад из известной одноименной драмы А. Чехова, становится для героев Вампилова своеобразным тестом на способность любить, человечность, жизнелюбие.
- Очень эффектными, усиливающими психоэмоциональное воздействие на зрителя, оказались такие приемы, как внесценические «голоса», иногда составляющие, по сути, отдельный план действия, или фантастические видения героев.
А. Арбузов и В. Розов, А. Володин и С. Алешин, В. Панова и Л. Зорин продолжали исследовать характер нашего современника на протяжении 50-х --80-х годов, обращались к внутреннему миру человека и с беспокойством фиксировали, а также пытались объяснить неблагополучие в нравственном состоянии общества, девальвацию высоких моральных ценностей. Вместе с прозой Ю. Трифонова, В. Шукшина, В. Астафьева, В. Распутина, песнями А. Галича и В. Высоцкого, киносценариями и фильмами Г. Шпаликова, А. Тарковского, Э. Климова и работами многих деятелей искусства разных жанров, пьесы названных авторов искали ответы на вопросы: «Что с нами происходит?! Откуда это в нас?!»
Конец 1950 - начало 1970-х отмечены яркой индивидуальностью А.Вампилова. За свою недолгую жизнь он написал всего несколько пьес: «Прощание в июне» , «Старший сын» , «Утиная охота» , «Провинциальные анекдоты», «Двадцать минут с ангелом» и «Случай с метранпажем », «Прошлым летом в Чулимске» и неоконченный водевиль «Несравненный Наконечников» . Вернувшись к эстетике Чехова, Вампилов определил направление развития российской драматургии двух последующих десятилетий.
Молодой писатель, при первых же шагах в драматургии удостоившийся многочисленных критических обвинений в мрачности, пессимизме, так и не дожил до первой своей столичной премьеры, и тем более - до «вампиловского сезона» в нашем театре. Эти пьесы с тревогой говорили о распространяющихся нравственных недугах: двойной морали, жестокости, хамстве как норме поведения, исчезновении доброты и доверия в отношениях между людьми.
Молодому драматургу удалось чутко уловить и талантливо передать тревожные явления в нравственной атмосфере своего времени. Насколько волнует Вампилова проблема испытания человека бытом, можно судить по всем его пьесам. Смешны и одновременно страшны в своих жизненных установках его герои. «Серьезные» и «несерьезные», «ангелы» и «грешники» такая градация вампиловских героев встречается в некоторых критических работах. «...Любовь любовью, а... с машиной-то муж, к примеру, лучше, чем без машины» («Двадцать минут с ангелом»); «...если у человека есть деньги, значит он уже не смешной, значит серьезный. Нищие сегодня из моды вышли» («Прошлым летом в Чулимске»). Спекулянт Золотуев («Прощание в июне») - вообще не столько реальная, сколько фантасмагорическая фигура. Этот нелепый и жалкий персонаж всю жизнь свою положил на то, чтобы доказать, что честных людей нет, все или взяточники, или «соучастники», честны (да и то ненадолго) лишь те, кому мало дают, потому как «деньги, когда их нет, - великая сила».
Главный же герой театра А. Вампилова - это человек средних лет, ощущающий нравственный дискомфорт, недовольство своим образом жизни и «раннюю усталость от нее». Сельский учитель Третьяков («Дом, окнами в поле»), следователь Шаманов («Прошлым летом в Чулимске»), инженер Зилов («Утиная охота»), студенты Колесов и Бусыгин («Прощание в июне» и «Старший сын») показаны в драматические моменты своей жизни, «на пороге», который необходимо переступить, сделать решительный шаг, чтобы расстаться со своим духовным «предместьем». От того, как они поступят, зависит вся их дальнейшая судьба: проснуться перед «порогом» или продолжать существование-спячку; броситься в бой с несправедливостью или стоять в стороне и равнодушно предоставить другим «добиваться невозможного», «биться головой об стену»; признать свой образ жизни бездарным ее прожиганием, порвать решительно с прошлым или продолжать воспринимать весь этот кошмар как должное - надо всем этим автор заставляет задуматься своих героев едва ли не впервые в их жизни. В пьесах Вампилова очень сильно лирическое начало. Автор исследует, по существу, судьбу людей своего поколения, молодых людей 50 - 60-х годов, на переходе от эйфории «оттепели», надежд изменить весь мир, непременно состояться как личность - к краху социальных и собственных иллюзий.
Пьесу “Старший сын” А. Вампилов закончил в апреле 1966 года. В 1968 году она была опубликована, а в 1969 году - состоялась ее первая постановка. В 1970 году он перерабатывает пьесу. “Старший сын” поставлен в 28 театрах страны, спектакль прошел более тысячи раз, став одним из лидеров сезона.
“Старший сын” начинается со злой шутки двух молодых людей - Сильвы и Бусыгина. Ночью где-то в предместье, опоздав на последнюю электричку, они начали искать себе ночлег, но никто не захотел пустить их погреться. И тогда Бусыгин говорит: “У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют”. Сильва запоминает эту случайно брошенную фразу. Молодые люди снова заходят наугад в квартиру, желая в ней только переночевать. Увидев, что их вот-вот выгонят, Сильва выдает Бусыгина за внебрачного сына хозяина квартиры - Андрея Григорьевича Сарафанова. И тут все начинается.
Сарафанов - пожилой человек, имеющий дочь Нину и сына Васеньку. Ситуация в семье складывается непросто. Шестнадцатилетний сын Васенька влюбился в легкомысленную особу, которая к тому же на десять лет старше его. Из-за этого Васенька хочет покинуть дом и уехать. Дочь Нина собирается выйти замуж за Кудимова и тоже уехать, оставив своего отца. Может быть, Сарафанову не хватало того, кто бы был с ним на старости лет. И тут появился Бусыгин.
Молодые люди, представившиеся как "сын и его спутник", ошеломленные собственной наглостью, пытались скрыться, но им это не удалось по обстоятельствам сугубо житейским: сначала путь им преградил Васенька, предупредивший Сарафанова об их новоявленном родственнике ("Там гость и еще один"). Не сумев скрыться в этот момент, Бусыгин, однако, неожиданно узнает некоторые подробности предполагаемой биографии предполагаемого сына Сарафанова (возраст - 21 год, мать зовут Галиной, место рождения Чернигов). Другую попытку героев ретироваться нечаянно пресекает сам Сарафанов, принявшийся устраивать сыну ночлег, во время третьей попытки вновь возникает Сарафанов, решивший в этот самый миг подарить Бусыгину семейную реликвию - старинную табакерку, по традиции переходящую к старшему сыну в семье. И, наконец, в момент окончательного решения сматываться, которому теперь уже, казалось бы, ничего не может противостоять, проснувшийся Сарафанов зовет Бусыгина спасать Васеньку в его любовных безумствах.
Бусыгин не ожидал, что взрослый человек так безоглядно поверит вранью, с такой щедростью и открытостью примет его за своего старшего сына. Росший без отца; Бусыгин, может быть, впервые ощутил к себе любовь. Володю Бусыгина волнует все, что происходит в семье Сарафановых. Он ощущает свою ответственность за Васеньку и Нину. Одним словом, Бусыгин не просто входит в роль старшего сына, он чувствует себя им. Потому, трижды порываясь уйти и прекратить затянувшийся спектакль, он каждый раз медлит: его не отпускает ответственность за семью.
Бусыгин - сын Сарафанова не по крови, а по духу. Ему, может быть, тоже не хватало любящего и заботливого отца. Сын и отец как бы обрели друг друга, они как бы искали друг друга и нашли. Бусыгин мог бы продолжать свою жизнь с “отцом”, но не смог. Он не смог бы жить с враньем. Но, несмотря на то, что все уже выяснилось, он все-таки продолжает чувствовать себя сыном Сарафанова.
И в то же время ощущение не бытового смысла происходящих событий не оставляет ни на минуту. Виртуозно организованная "под жизнь" речевая структура пьесы, в которой не только нет ни одного монолога, но даже реплики, объемом более 4-5 фраз, расходится со сложно организованной внутренней структурой произведения.
Комедия "Старший сын" построена на жестком парадоксальном сломе, парадоксальном превращении событий, возникающем от "неправильной", неканонической реакции героев на обстоятельства.
И, прежде всего, это касается основного фабульного события. Когда Сарафанов узнает от Васеньки, что в кухне его ожидает новоявленный сын, то логика драматургического действия могла бы пойти несколькими вполне предсказуемыми путями.
В процессе выяснения истины могло оказаться, что Бусыгин - действительно сын Сарафанова, это была бы модель французского водевиля. Могло бы оказаться, что, жестоко надув доверчивое семейство, оплевав и растоптав все то, что оплевывать и топтать не полагается, Бусыгин и Сильва уже попытались своевременно скрыться, возможно, прихватив что-то из имущества простодушных Сарафановых. Тут в дело должно было бы вступить какое-то реальное мощное антагонистическое начало, ну, например, вовремя подоспевший жених Нины. Это был бы жестокий реалистический вариант в духе Павла Нилина или Владимира Тендрякова.
Наконец, под влиянием доверчивости жертвы герои пьесы могли бы по собственному почину начать "перевоспитываться". А раскаявшись, они могли бы, например, всколыхнуть в душе Сарафанова какие-то трагические воспоминания, может быть, и о потерянной в годы войны семье
Вампилов выбирает свой собственный путь. Назвавшись сыном старика Сарафанова, герой, в сущности, мгновенно, без размышления и подготовки, которые могли бы обернуться у другого автора смыслом пьесы, становится "сыном", принимает правила игры, им же самим навязанной окружающим. "Старший сын" начинается как предельно бытовая пьеса и пребывает в таком состоянии до того самого момента, когда растроганный Сарафанов восклицает, обращаясь к Бусыгину: "сын, сынок". С этими словами поворачивается не только ход интриги, но изменяется и художественная структура пьесы, она перестает быть историей с ложью, она становится историей с превращениями.
С того момента, как глава семьи признает в Бусыгине сына, в пьесе начинают действовать две системы координат - возникает как бы пьеса в пьесе - разыгрывается "пьеса для Сарафановых" и пьеса, объемлющая эту "пьесу для Сарафановых", "пьеса для читателей-зрителей", знающих, что Бусыгин - не сын, а Сарафанов - не отец. До этого момента ложь Бусыгина и Сильвы была в равной степени ложью для себя, хозяев дома и зрителей. Особая стихия пьесы, новая особая драматургическая напряженность возникает и от этого двойного, "слоеного" строения комедии.
В "пьесе для зрителей" еще кажется, что Бусыгин продолжает надувать хозяев дома, этого же мнения придерживается и Сильва, подозревающий в поведении Бусыгина преддверие новой грандиозной аферы, в то время как в "пьесе для Сарафановых" этого уже нет.
Нравственные искания пьесы разворачиваются между двумя тезисами-лозунгами, требующими перепроверки, между двумя полюсами - "все люди братья" и "у людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто".
Парадоксально не то, чтоСарафанов поверил выдумке Бусыгина, а то, что Бусыгин повел себя сообразно своей выдумке. Парадокс ситуации в том, что самая "тонкая" кожа оказалась у главного циника-теоретика. Бусыгин, решивший проверить, действительно ли все люди братья и насколько тонка кожа у окружающих, сам попадает в расставленные им самим сети человечности. Очутившись в расслабляющей атмосфере сарафановской наивности, он начинает вести себя сообразно заявленной роли.
Особенность пьесы в том, что мы знаем, чему верит Сарафанов: он верит истории, рассказанной Бусыгиным, не подозревая, что это ложь. Он верит слову Бусыгина. Чему же верит Бусыгин, который прекрасно знает, что обманывает старика, на первый взгляд, сказать трудно. А ведь Бусыгин тоже верит слову. Но не тому умозрительному, абстрактному честному слову, данному раз и навсегда, которому так верен железный Кудимов, а просто произнесенному, материализованному слову, такому, например, как слово "сынок".
Бусыгин назван сыном и ведет себя в дальнейшем как "сын", Васенька грозится убить Макарскую - идет и поджигает ее, Нина советует "страждущему от неразделенной любви" Бусыгину отбить девушку, что он и осуществляет с большим успехом, более того, и старик Сарафанов получает обратно им самим рассказанный гостям сюжет, чуть приукрашенный Бусыгиным.
Двигаясь в двойной системе координат, комедия Вампилова предполагает и особую структуру образа Бусыгина. Мы знаем, что Бусыгин - не сын, хотя название пьесы утверждает обратное, и в ходе действия наблюдаем два рода его психологических метаморфоз: как он разыгрывает из себя сына и как он превращается в сына. Мы видим двойное существование человека: Бусыгина-самозванца и Бусыгина-сына, и эти, наряду с перипетиями сюжета, перипетии уподобления и расподобления ипостасей героя представляют собой удивительно захватывающий процесс.
На первый взгляд, Бусыгин нравственно перерождается, попадая в расслабляющую атмосферу сарафановской доброты и наивности. Однако с укладом сарафановского дома, как и с художественным укладом пьесы в целом, дело обстоит не так просто.
На первый взгляд, Сильва и Бусыгин плохие, а Сарафановы - хорошие. А между тем Кудимов - лучше их всех, вместе взятых, а ведь высмеян, выставлен дураком, изгнан из дому и в мгновенье ока забыт ко всеобщему удовольствию.
Уклад дома Сарафановых далек от хрестоматийности. В этой пьесе все врут. Не говоря уже об основном, "глобальном" вранье Бусыгина и Сильвы, которое в окончательном варианте и враньем-то было почти условным, так, стечением обстоятельств, врут все Сарафановы: отец - детям, что работает в филармонии, дети - ему, что верят в это, Сарафанов уговаривает Макарскую быть поласковее с Васенькой, то есть приврать ему.
Всегда говорит правду один лишь Кудимов, но как же беден, пошл, глуп и жесток этот хозяин своему слову в своем бедном хозяйстве. Ни слова лжи не сорвется с уст Сильвы, отправляющегося на свидание с Макарской, и как унизительно он будет наказан - оставлен без штанов средь бела дня. Правда, которую бросает о Васеньке Макарская бездушнее и жестче любого обмана.
А как вместе с тем герои твердо верят своим выдумкам: Бусыгин - тому, что он сын Сарафанова, Васенька - тому, что убьет Макарскую и убежит в тайгу, и все вместе - тому, что Сарафанов работает в филармонии, а не играет на похоронах.
Все врут напропалую, и эта ложь оборачивается сердечностью, теплом и этим самым открывает в героях такие глубины личности, духовности и доброты, о которых они сами просто не подозревали. Импульсивная ложь героев "Старшего сына" особой природы, она создает игровую стихию пьесы.
Это - пьеса, которая формируется не конфликтными столкновениями, а отсутствием их: как только Бусыгин и Сильва приготовились быть с треском выгнанными, оказалось, что их самозванство принято с распростертыми объятиями. Бусыгин только пытается отбить Нину у лейтенанта, но она сама падает в объятия героя. Бусыгин только подозревает, что у Сильвы с Макарской может возникнуть роман, как обгорелый донжуан уже пулей вылетает из ее квартиры.
Здесь в "Старшем сыне" противопоставляются не герои, но уклады, стихии. Там, где правильный Кудимов потеряет Нину, там, где благоразумный сосед отправится уныло прогуливать свою гипертонию, там же этот чудесный уклад сведет Бусыгина и Нину, заставит жестокосердую Макарскую с интересом посмотреть на Васеньку - благородного разбойника. В этой чудесной стихии пьесы наказуемы правильные поступки - кефир, прогулки перед сном и пунктуальность, да еще, не приведи господи, "фотографическая", острая память могут просто изгнать человека из дома.
Вампилов строит мир злых тупиц и чиновных идиотов, он строит мир веселой игры, счастливых случайностей, ищущих тех, кто к ним расположен.
Жизнь в "Старшем сыне" не конструируется, а возникает, ее драматургия не привносится извне, а рождается в ней самой. Парни, пытающиеся переждать 5-6 часов под крышей чужого дома, уверенные в том, что жестоко надули окружающих, попадают в мир, существующий в нервных неприкрашенных формах быта, мир почти сказочных чудес, мир, согретый сердечностью и заботой друг о друге. Герои из немаркированного, неокрашенного мира главных улиц, придорожных стекляшек, общежитского не уюта попадают в мир совершенно иной, предместный. Много позднее и времени создания пьесы, и времени бурного к ней интереса критики напишут, что этот мир означает своеобразное срединное положение Вампилова в противостоянии городской и деревенской прозы.
Символична ремарка в финале пьесы: «Бусыгин, Нина, Васенька, Сарафанов - все рядом, Манарская в стороне...» . Реплика Макарской объединяет их в человеческое братство: «Чудные вы, между прочим, люди» . А. Вампилов сумел в жанре бытовой комедии создать «страсти» по духовной близости людей, по доброте и взаимопониманию.
Каждая следующая пьеса Вампилова выступает как аргумент в споре о герое-современнике. Герои поствампиловской драматургии постоянно демонстрируют самые различные проявления этой болезни.
Современная драматургия на протяжении нескольких десятилетий стремится преодолеть устоявшиеся штампы, быть ближе к реальной жизни в решении проблемы героя.
Драматургия 80-х годов, по словам театроведа Б. Любимова, нарисовала некий групповой портрет «промежуточного поколения» «людей не очень добрых, но и не так чтоб очень - злых, все знающих про принципы, но далеко не все принципы соблюдающих, не безнадежных дураков, но и не подлинно умных, читающих, но не начитанных; о родителях заботящихся, но не любящих; детей обеспечивающих, но не любящих; работу выполняющих, но не любящих; ни во что не верящих, но суеверных; мечтающих, чтобы общего стало не меньше. А своего побольше...»
Мучительный самоанализ, комплекс вины перед собой и близкими за свою «несостоятельность» - лучшее, что есть в этих «вибрирующих» героях. Стыд и совесть не покинули их души.
Поствампиловская драматургия исследует многие варианты душевного дискомфорта героев - чаще интеллигентов, как следствия нравственной атмосферы застойного времени, в которой были все условия для процветания конформизма, «двойной жизни», когда духовный потенциал человека стал обесцениваться, а талант и образованность не всегда оказывались востребованными. Но трудно понять, почему так легко отступают эти люди перед цинизмом, хамством, трезвой житейской логикой; почему этих «увядших» романтиков пытаются «реанимировать», растолкать их же антиподы-прагматики. В драматургии «новой волны» эти антиподы тоже неоднозначны: не грешники и не злодеи, а практичные люди, предпочитающие рефлексированию - действия, хотя и не во имя высоких идеалов.
Современная пьеса на тему нравственности необычайно ужесточилась в атмосфере гласности конца 80-х начала 90-х годов.
Впервые проститутки и наркоманы, бомжи и неформалы, уголовники всех мастей, от взяточников до рэкетиров и киллеров, наводнили экран и сцену настолько, что в критике обоснованно зазвучало беспокойство по поводу «черного реализма», «шоковой терапии». Долгое замалчивание многих проблем общества теперь, в обстановке «свободы и гласности», привело к прорыву плотины, писатели заглянули в обжигающую своей неприглядностью жизнь обочины, а иногда и «жизнь на пределе».
В современной драме больше пишется не столько о болезнях и их причинах, сколько о последствиях, о способах выжить «на краю», сохранить человеческое в человеке. Доброта мироощущения, спасительный юмор, ирония по отношению к своим героям, простым людям, пытающимся разобраться в нелепостях своей жизни, отличает пьесы В. Гуркина («Любовь и голуби», «Прибайкальская кадриль», «Плач в пригоршню»), С. Лобозерова («Семейный портрет с посторонним», «Его алмазы и изумруды», «Семейный портрет с дензнаками»), новые произведения М. Рощина, А. Казанцева, последние пьесы М. Варфоломеева. Все чаще вспоминаются сейчас недавние слова нашего старейшего драматурга В. Розова, слова, которым он всю жизнь следует в своем творчестве: «Искусство - это свет» и «Настоящий драматург должен быть добрым» . Критика напоминает современным писателям, что пора уже от развенчания современного героя перейти к какой-то положительной, конструктивной программе.
Развитие современной драматургии неизменно сопровождается активными эстетическими исканиями, касающимися традиционных драматургических категорий: жанра, конфликта, развития сценического действия, построения диалога, «речевого языка» героев и даже различных форм «авторского присутствия», что уж совсем ново.
Она представлена широким спектром самых разнообразных жанров, как традиционных, так и изобретаемых самими драматургами. Здесь вы встретите и «оперу первого дня», и «балет в темноте», и «виртуальный театр», а также - «гомерическую комедию», «комнату смеха для одинокого пенсионера». Много пишется сейчас самых разнообразных комедий: от водевилей, фарсов, памфлетов до «черных» трагикомедий (этот жанр особенно распространен).
Не все пьесы, особенно молодых драматургов, сразу доходили до зрителя. Однако и в то время, и позже существовало множество творческих структур, объединяющих драматургов. С 1982 выходит альманах «Современная драматургия», публикующий драматургические тексты современных писателей и аналитические материалы. В начале 1990-х годов драматурги Санкт-Петербурга создали свое объединение - «Домик драматурга». В 2002 ассоциацией «Золотая маска», МХТ им. Чехова был организован ежегодный фестиваль «Новая драма». В этих объединениях, лабораториях, конкурсах формировалось новое поколение театральных писателей, получивших известность в постсоветский период: М.Угаров, О.Ернев, Е.Гремина, О.Шипенко, О.Михайлова, И.Вырыпаев, О. и В.Пресняковы, К.Драгунская, О.Богаев, Н.Птушкина, О.Мухина, И.Охлобыстин, М.Курочкин, В.Сигарев, А.Зинчук, А.Образцов, И.Шприц.
У каждого из них свой голос, свои эстетические пристрастия, эксперименты в области формы. Новизна это всегда признак животворности процесса, а современная драматургия не стоит на месте, развивается, движется вперед через обновление традиций и в то же время - через верность важнейшим из них. Современное искусство тяготеет к философскому осмысливанию проблемы века. Во многом это усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи с многообразием условных приемов. Часто используются уже известные литературные и легендарные сюжеты. («Дом, который построил Свифт» Гр. Горина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Мать Иисуса» А. Володина, «Седьмой подвиг Геракла» М. Рощина); исторические ретроспекции («Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Царская охота» Л. Зорина). Эти формы позволяют ставить вечные проблемы, к которым причастны наши современники. Авторов интересуют Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире.
Особенно активно обновились театральный и драматургический языки в 1990-е годы. Актуальными стали авангардистские тенденции, постмодернизм, «альтернативное», «другое» искусстве, чья линия оборвалась еще в 1920-е годы. С середины 1980-х годов театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но даже уравнялся в правах с официальным театром. Сегодняшние пьесы скорее «авангардны», «абсурдны» в плане содержания, нежели в плане художественной формы. В истории русской драматургии еще не было такого оригинального течения, как «абсурдистская драма». Современные пьесы такого рода называют пьесами с элементами абсурдизма, где вся нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно. Одним из наиболее характерных моментов современного авангардного театра является восприятие мира как дома для умалишенных, «дурацкой жизни», где разорваны обычные связи, трагикомически одинаковы поступки и фантасмагоричны ситуации. Наша реальность населена людьми-фантомами, «придурками», оборотнями. Примером тому гротескные образы в пьесах «Чудная баба» И. Садур и «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева. На снах как отвратительной квинтэссенции абсурдной яви основана пьеса «Сны Евгении» А. Каранцева. Иногда небольшой «гротескный нажим» превращает нашу «реалистическую реальность» в нечто абсурдное. Яркое тому подтверждение - иронические, гротескные пьесы «Трибунал» В. Войновича, «Кот домашний средней пушистости» Гр. Горина и В. Войновича, «Учитель русского» А. Буравского. Современные драматурги охотно делают местом действия для своих героев свалку («И был день» А. Дударова), морг («...Sorry» А.Галина), кладбище («Аскольдова могилка» А. Железцова), тюрьму («Свидание» и «Казнь» Л. Петрушевской), палату психбольницы («Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева).
«Новая волна» молодых современных драматургов, таких, как Н. Коляда, А. Щипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др. выражает новое мироощущение. Их пьесы заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности». В то же время авторы не столько клеймят трагические обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в его страдания, заставляя задуматься «на краю» о возможности распрямиться и выжить в нередко страшных условиях.
Справедливыми кажутся слова критика Е. Соколянского, обращенные к «абсурдным» моментам в современной драматургии: «Кажется, единственное, что драматический писатель может передать в нынешних условиях, это определенное безумие момента. То есть ощущение переломного момента истории с торжеством хаоса».
Современная драматургия и театр первыми из всех видов искусств не просто отразили перемены, происшедшие в жизни нашего общества на рубеже веков, но и сыграли немалую роль в их осуществлении. Однако критики отмечают, что сегодня в России сложилась парадоксальная ситуация: современный театр и современная драматургия существуют как бы параллельно, в некоторой изоляции друг от друга. Наиболее громкие режиссерские искания начала XXI века связаны с постановкой классических пьес. Современная драматургия же проводит свои эксперименты больше «на бумаге» и в виртуальном пространстве Интернета.
Главная проблема драматургии рубежа 60-70-х - спор о герое. Драматурги фиксировали и пытались объяснить процесс нравственного разрушения личности и общества. Тревога, предупреждение о неблагополучной нравственной атмосфере в обществе: двойная мораль, жестокость, хамство как норма поведения, исчезновение доброты и доверия. Критика этого времени явно отражала ностальгию по герою идеальному (герою революции или Отечественной войны). Современная драматургия испытывала человека обстоятельствами жизни, бытовыми благополучием и неблагополучием. Бытовой фон пьес становится достаточно жестким, в поле зрения попадает герой, трудно поддающийся четкой нравственной оценке, «средненравственный», «плохой хороший человек», отсюда внутриличностный конфликт, у героя нет антогониста, человек остается наедине с собой, совершая нравственный выбор.
А. Вампилов, А. Володин «Старшая сестра», «Пять вечеров», А. Арбузов «Таня», «Жестокие игры», «Сказки, сказки Старого Арбата», В. Розов «Гнездо глухаря», М. Рощин «Спешите делать добро», М. Шатров «Синие кони на красной траве»; интеллектуальная драма: Э. Радзинский «Лунин, или смерть Жака», «Нерон», Г. Горин «Поминальная молитва», «Тот самый Мюнхгаузен».
Почвой нового рождения и жизни русской семейно-бытовой, психологической драмы стала идея личного права, индивидуальной свободы. В художественной реализации этой идеи советская драматургия прошла несколько этапов «эволюции»: сначала простое стремление маленького человека выделиться из среды и стать личностью; затем борьба за его существование, за право любить, чувствовать, решать, строить личное счастье, решать не общественные, а личные проблемы. Это оказалось таким трудным процессом, что часто приводило к усталости, глубокой внутренней рефлексии и концу человека, который так и не стал личностью.
Сенсацией театрального сезона 1959 года наравне с «Иркутской историей» Арбузова стала пьеса Володина «Пять вечеров». Она возрождала поэтику театра «семейных сцен». Камерность обстановки, внимание к бытовой детали, узкий круг действующих лиц, неспешная хроника будничной жизни, семейные «частные» заботы-проблемы о племяннике или сестре, материальном достатке и динамичное патетическое внутреннее действие - характерные черты театра Володина. Пьеса начинается с приключения главного героя Александра Ильина, где герой с самого начала проверяется в отношении к женщине. Зоя - случайная знакомая, одинокая женщина с надеждой на когда-нибудь пришедшее счастье. Зоя символизирует отсутствие дома, семьи, неустроенность и одиночество Ильина. Он не уважает женщину, что в данный момент с ним рядом, думает о другом, несбывшемся, думает о Тамаре. Её образ возникает как тема идеала, который должен существовать как неизменный абсолют. Тамара - звезда, недостижимая мечта, однако дальнейшее действие показывает, что и идеал подвергается разрушению жизнью, поэтому и по отношению к Тамаре возникает хамство и неуважение, ложь о главном инженере завода. Конфликт возникает как бы на пустом месте, всем всё ясно, идеала нет, герои понимают это, но пьеса движется как разгадывание Тамары, которая по-прежнему любит и ждет, которая не растеряла верности, осталась прежней, и пижонство Ильина по отношению к ней только осложняет отношения между ними. Судьба Ильина раскрывается как вина прежде всего общества перед человеком (институт, война, не возвращение в Москву), но в саморефлексии раскрывается вина именно человека, его индивидуальная ответственность перед самим собой. Ильин оказался слаб перед гордыней, потерял ответственность за других, изменил себе, но в возвращении к тамаре он обретает силу. Поэтому тамара дается как человек верный себе и ответственный за других. Критика уже тогда назвала «Пять вечеров» и «Старшую сестру» сказками о золушках. Случай, чудо были обязательными кактализаторами драматического действия. Счастливое превращение в финале Золушки в принцессу служило идее гармонизации жизни и человека, формированию цельной духовно богатой личности. Причем Володин акцентирует именно личное, индивидуальное жизнеустройство. И Тамара и Надя Резаева социально устроены, обе активны, передовики, уважаемы, но для полного счастья обязательно нужно осуществление глубоко личных устремлений. В этом заключается один очень важный аспект, определевший в дальнейшем развитие психологической драмы. Гармонизация личности, её индивидуальная суверенность, «смысл личной жизни» осознавался в то время как освобождение от функциональности, от аскетизма, воспитанного суровыми годами войны и «режима». Раскрепостить личность - значило освободить чувства, желания человека, открыть его для любви. Призвания, материального благополучия. Социальные предрассудки снимались, и именно на этой коллизии родилась психологическая драма Володина и Арбузова.
В «Пяти вечерах» препятствием в достижении личного счастья оказывались не внешние обстоятельства, а некоторые нравственные обстоятельства, требовавшие самоограничения и самопожертвования. Тамара потому долго не могла устроить личную жизнь, что воспитывала племянника, а Надя поддерживала младшую сестру. В первой пьесе препятствия устраняются естественным путем, во второй Надя сознательно отказывается приносить жертву и достигает счастья, однако сестра Лида в финале оказывается несчастлива. Девиз «Не бойся быть счастливым» склонял человека в пользу чувств, на первый план выдвигался не драматизм выбора, а драматизм результатов этого выбора.
Виктор Розов «Гнездо глухаря» (1978). Главные темы Розова - мещанство духа и мещанство быта. Главный герой пьесы - Степан Судаков, в прошлом человек с потрясающей доброй улыбкой, активный комсомолец. Теперь - большой чиновник, не понимающий, почему его домочадцы не чувствуют себя счастливыми в 6-ти комнатной квартире со всеми атрибутами счастливых домов: иконы, собрание сочинений Цветаевой, Пастернака. Девиз Судакова: «Все обязаны быть счастливы». Но за внешними бытовыми удобствами скрывается пустой души человек, который потерял нравственный ориентир. Его заменили карьера и вещи. «Мелочи жизни» (трагедия дочери, бунт жены, непонимание младшего сына Прова) не интересуют его. Автора интересует вопрос, что сделало его глухарем? Сам он не страшен, но он рождает тип современного человека: удачливый, достигший определенного положения, доволен собой, внешне правильный, но внутри абсолютно равнодушный, холодный, жестокий. Подобный тип будет появляться во многих пьесах, например, «толстокожие» Вампилова: Сильва, официант Дима. Это люди без нервов, для них не существует сдерживающих этических норм поведения, нравственных принципов.
Итак, пьесы рубежа 60-70-х отличаются крайней статичностью действия, неподвижностьюхарактеров, предельно обытовленной стилистикой, передававшей ощущение неподвижности, застойности бытия. Финал наполнялся щемящим и тоскливым ощущением невозможности счастья. Герой нервозен и раздражителен, неудовлетворен собой, разочарован. «Отключение» человека от кардинальных проблем времени, бытовизм, перенос акцентов с ценностей общественной на ценности частной жизни означали бегство героя из сферы общественно- политической, производственной в сферу духовную, интимную, где только он и мог найти нравственную опору, сделать свой нравственный выбор и тем самым почувствовать себя личностью. Отсюда комический и трагический модусы художественности. Отсюда жанровый состав драматургии: пьесы-исповеди, пьесы-ретроспекции, пьесы-итоги.
Особое место заняла в это время хроника - путь героя к постижению некоего нравственного закона, это путь, на котором герой переживает соблазны, сомнения, заблуждения, но несомненно в финале утверждается в искомой нравственной истине (Арбузов).
Главное открытие драматургии этого периода - театр Вампилова. Его пьесы не оказали должного влияния на лит процесс того времени, но показали свою жизнестойкость и злободневность, философское звучание, подняли важные проблемы существования человека (экзистенциальные проблемы).
Драматургия рубежа 70-80-х, «новой волны», «сорокалетних» создала групповой портрет «промежуточного» поколения, несущего на себе различные проявления негероического героя. Это поколение людей не добрых и не злых, знающих про существование принципов, но не всегда их соблюдающее, не безнадежных дураков, но и не подлинно умных, читающих, но не начитанных, работающих, но не любящих работу, ни во что не верящих, мечтающих, чтобы общего стало не меньше, а своего побольше (слова критика Б. Любимова).
Л. Петрушевская Три девушки в голубом. Уроки музыки. Квартира Коломбины.
А. Соколов Фантазии Фарятьева
А. Казанцев Старый дом
С. Коковкин Пять углов
В. Славкин Взрослая дочь молодого человека. Серсо.
Н. Коляда Мурлин Мурло
От Вампилова новые драматурги взяли некую рубежность, чрезвычайность ситуации. Сами внесли жесткость эксперимента над человеком, обнаженный и буквальный показ страшного. Это драматургия «среднего возраста» (40 лет). Действие пронизано ностальгической памятью о прошлом, о детстве, юности или молодости, институтских годах, из которых герои никуда бы не ушли. Отсюда звучит чеховская тема сожаления об утраченном и ответственности за несвершившееся. Это возраст расплаты. Духовная энергия направлена «вовнутрь», чтобы найти силы жить дальше, мучительный внутренний самоанализ и суд. Для пьес характерна некая поворотность, рубежность ситуации, в которую герои попадают и испытываются. Жанр пьес - «толковище», встреча друзей, выяснение мнений, взглядов, отношений, объяснение жизни, когда выясняется кто есть кто.
Темы устных выступлений
1. "Война – жесточе нету слова…" (А. Твардовский). Военная тема в лирике.
2. "Как это было! Как совпало – война, беда, мечта и юность!" (Д. Самойлов). Судьба поколения военных лет в русской прозе второй половины XX века.
3. Осмысление темы войны в русской литературе послевоенных лет.
4. Изображение батальных сцен в военной прозе.
Бочаров А. Г. Человек и война. – М., 1978.
Живая память поколений. – М., 1965.
Наровчатов С. С . Атлантида всегда с тобой. – М., 1972.
"Слово, пришедшее из боя". – Л., 1980.
Строка, оборванная пулей. – М., 1976.
Топер П. Ради жизни на земле: Литература и война. – М., 1975.
Литература второй половины XX-начала XXI века
Литературный процесс 1950-х – начала 2000-х годов
Русская литература 50-80-х годов
Сложный период развития русской литературы
50-80-е годы – многогранный и достаточно сложный период развития отечественной словесности, которую принято было называть советской литературой. Литература этих лет в большинстве своем была жестко унифицированной, подцензурной. Творчество художников слова направлялось по единому руслу – методу социалистического реализма и определялось решениями коммунистической партии и требованиями партийных документов. Узко регламентированный подход к воссозданию действительности средствами художественного слова резко ограничивал творческие возможности писателей, которые зачастую не могли преодолеть цензурные запреты, долго ожидали публикации своих произведений, а порой пополняли ряды писателей-диссидентов. Строгая однолинейность литературного процесса на некоторое время была прервана коротким периодом "оттепели", насту пившим после XX съезда партии, когда возникла иллюзия, что свободная мысль в искусстве, наконец, восторжествует. Но после этого "вегетарианские времена", по выражению А. А. Ахматовой, вновь уступили место партийно-бюрократическому диктату, когда художник рассматривался как слуга государства, перед которым ставилась задача формирования "нового человека".
Несмотря на существовавшие препоны было создано много интересных произведений в прозе, лирике, драматургии. Немалый вклад в литературу этих лет внесли писатели старшего поколения Л. М. Леонов, М. М. Пришвин, А. Т. Твардовский, Б. Л. Пастернак, Н. А. Заболоцкий, М. А. Шолохов, И. Г. Эренбург, В. А. Луговской. В большую литературу входят такие писатели, как Ф. А. Абрамов, А. И. Солженицын, В. М. Шукшин, В. Т. Шаламов, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, Ю. В. Трифонов, Ф. А. Искандер, Г. Н. Владимов, В. П. Аксенов, Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Ю. П. Казаков и др.
Мастера слова создавали художественно совершенные и самобытные произведения, которые не только отображали основные тенденции исторического развития, но и оказывали огромное воздействие на нравственный климат эпохи.
Деревенская проза
В середине 60-х годов в литературу властно входит тема деревни. Писателей, посвятивших свои произведения горькой правде деревенской жизни, в критике стали называть "деревенщиками". А. И. Солженицын предпочитал называть их "нравственниками", ибо изображение "сокрушенной вымирающей деревни" мастера деревенской прозы непосредственно связывали с исследованием внутренней жизни людей, истоков народной нравственности.
Стремлением передать правду деревенской жизни пронизана многоплановая тетралогия Федора Александровича Абрамова (1920–1983) "Братья и сестры", в которой показана история трех крестьянских поколений. Деревня Пекашино в ее трудовой повседневности вырастает в образ народного долготерпения и жизнестойкости. Драматическим фоном повествования является труд на грани человеческих сил, жесткое самоограничение во всем, когда люди в шестой послевоенный год еще "досыта куска не видели". Суровой, невыдуманной реальностью является описание крестьянской трапезы в доме Пряслиных, с которыми связаны главные события произведения: "Ужин был не лучше, не хуже, чем всегда: капуста соленая из листа-опадыша (Анисья уже по снегу собирала его на колхозном капустнике), штук пять-шесть нечищеных картошин. Хлеба не было вовсе – редко кто в Пекашине ужинал с хлебом".
Теме деревни посвящены повести Абрамова "Деревянные кони", "Пелагея", "Алька", "Поездка в прошлое", "Старухи", "О чем плачут лошади", написанные в годы работы над тетралогией. В повестях исследуются непреходящие нравственные устои, которые помогают человеку оставаться человеком, его созидательные возможности, способность жить по совести.
Глубоким художественным осмыслением нравственно-философских проблем, связанных с распадом и гибелью деревни, отличаются повести Валентина Григорьевича Распутина (род. 1937). Сюжетную основу его произведений составляют нелегкие испытания, которые выпали героям, проблемы выбора пути, жизни и смерти, физической и духовной. Писатель зачастую ставит своих героев в исключительную ситуацию, обычно ограниченную каким-то определенным сроком, в течение которого она должна разрешиться.
В повести "Деньги для Марии" (1967) ревизия, проведенная в магазине, где работала Мария, обнаружила недостачу в тысячу рублей. Эти большие по тем временам деньги Мария должна вернуть в течение пяти дней. И вот в "хождении по мукам" Кузьма, спасая жену и семью, остановился перед последней дверью, когда срок подходил к концу. В повести "Последний срок" (1970) героине вновь отмеряется срок, причем "последний". Старуха Анна дожидается смерти, "время для которой вроде приспело: старухе было под восемьдесят". Но дети, приехавшие отовсюду попрощаться с Матерью (не приехала только любимая Таньчора), оказываются далекими и от матери, и от земли, которая их вскормила. В последней фразе повести скорбно сообщается, что "ночью старуха умерла". С родной землей "разнялся" и герой повести "Живи и помни" (1974) Андрей Гуськов, сумевший как-то "боком" прожить с людьми на фронте и умудрившийся после тяжелого ранения так и не вернуться на свою батарею. Он живет в потемках, уподобляется зверю, но все-таки намечает для себя временной предел, когда свершится последний срок его бесполезного существования. В повести "Прощание с Матёрой" на грань гибели поставлен уже целый мир. И вновь "пограничная ситуация": остров Матёра и село с тем же именем будут затоплены после завершения строительства плотины. Отстаивая святость уходящего народно-природного мира, писатель переживает вместе с людьми, которые не могут свыкнуться с гибелью своей земли, домов, огородов, кладбища, на котором покоятся предки. Новый поселок строится на неудобных землях, но "жизнь… она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой".
Трудно представить себе деревенскую прозу и без талантливой повести Василия Ивановича Белова (род. 1932) "Привычное дело". Центральным героем произведения является Иван Африканыч Дрынов, колхозный возчик, плотник, землепашец. Он остро чувствует свою живую связь с миром, осознает естественность и правомерность всего окружающего: "Дело привычное. Жись. Везде жись. Под перьями жись, под фуфайкой жись. Женки вон печи затопили, канителятся у шестков – жись. И всё добро, всё ладно. Ладно, что и родился, ладно, что детей народил. Жись, она и есть жись". Иван Африканыч добр и совестлив, мягок и незлобив, но эти привлекательные черты соединяются с безволием и пассивностью. Когда жену увезли рожать, Иван Африканыч находился в хмельном забытьи. Его мерин ушел без возчика и опрокинул сани, и за покореженный товар, принадлежащий сельпо, Дрынову придется платить. Иван Африканыч легко поддается уговорам жениного брата уйти из деревни в поисках иной доли и, покинув Сосновку, чуть не гибнет в лесу. Но как искренне его горе на могиле жены: "Ты, Катя, где есть-то? Милая, светлая моя… Ну… что тепериче… вон рябины тебе принес… Катя, голубушка…" Душевное тепло Катерины не умерло – оно осталось в Иване Африканыче, в его "детках". После нелегких испытаний, выпавших на долю героя, он своим умом понимает: "Лучше было родиться, чем не родиться". "Привычное дело" – повесть о страданиях и любви. Художественное исследование нравственных устоев крестьянской жизни носит в ней глубоко народный, гуманный характер.
Деревенская проза как художественная тенденция литературы 60-70-х годов нашла свое отражение в творчестве Василия Макаровича Шукшина (1929 – 1974). Его писательское дарование с наибольшей силой воплотилось в рассказах, составивших несколько сборников: "Сельские жители", "Там, вдали", "Земляки", "Характеры", "Беседы при ясной луне". Шукшин создал целую галерею деревенских людей – шоферов, трактористов, бригадиров, счетоводов, председателей колхозов и рядовых крестьян. Его герои живут духовной жизнью: они не любят бессмысленного существования, напряженно размышляют о жизни, страдают, решают сложные вопросы, умеют удивляться и удивлять. "Мне интереснее всего, – признавался писатель, – исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естествен. Но у него всегда разумная душа".
Арбузов всегда показывает своего героя в движении, в росте, в развитии… Достоинство его героев и его пьес в том, что жизнь, наполняющая их, как и подлинная жизнь, сложна и насыщена противоречиями. Правда, Арбузов иногда пытается вместить в пределы драмы так много разнообразных конфликтов, что они не умещаются в них и, не раскрываясь до конца, дробят образы и сюжет, превращают (что сочетается и с другими причинами) романтическую драму в неглубокую мелодраму. Но лучшие пьесы Арбузова сообщают зрителю ощущение жизненности и художественной достоверности.
Как и у всех живых людей, особенно людей духовно растущих, у арбузовского героя есть и достоинства и недостатки. Но поскольку Арбузов ставит своей целью создать типический образ советского молодого человека и в лучших пьесах это ему удается, человеческая, моральная основа его героя положительная. Достоинства героя помогают ему преодолевать слабости, недостатки и благодаря этому возникают в особенно ‘ ярком свете.
Определяющие черты того или иного эстетического течения находят в творчестве каждого писателя особое выражение, обусловленное особенностями его таланта и художественной индивидуальности. Будучи до конца верным лирико-романтическому направлению, А. Арбузов выступает как художник, обладающий своей темой, своим почерком, своим неповторимым обликом.
Стремясь наполнить свои пьесы романтикой свежих и юных чувств, Арбузов наполняет их и романтическим ветром летящего времени. Почти все пьесы Арбузова построены в общем одинаково. Между отдельными актами проходит очень длительное время. Арбузов показывает своих героев совсем молодыми, потом скрывает их на несколько лет, ознаменованных огромными историческими событиями (громадные сдвиги в ходе социалистического строительства, начало Великой Отечественной войны, ее победоносное завершение), и затем вновь выводит их на сцену - изменившихся, выросших, много переживших, закалившихся в вихре суровых событий.
Арбузов Алексей Николаевич - русский советский драматург. Он родился 26 мая 1908 года. Закончил театральную школу в Москве. Литературной деятельностью начал заниматься в 1923 году. Первая пьеса Арбузова - “Класс” (1930г). В 1935 написал комедию “Шестеро любимых” и пьесу “Дальняя дорога” в которой отчетливо обозначились основные мотивы творчества Арбузова: пристальное внимание к формированию духовного облика советского молодого человека, тонкий лиризм, склонность к интимным формам драмы, и длительной, охватывающей обычно несколько лет, протяженности действия. Эти особенности, позволяющие драматургу последить становление характера героя, особенно последовательно выражены в одной из лучших его пьес “Таня”(1939г), которая принесла Арбузову широкое признание, была поставлена почти во все театры страны. В 1939 году Арбузов организовал Московскую театральную студию, которая во время Великой Отечественной войны стала фронтовым театром. После окончания войны студия закрылась. В 1947 году Арбузов написал легкую комедийную шутку “Встреча с юностью”, в 1948 году инсценировал роман Тургенева “Накануне”. К лучшим и наиболее характерным произведениям Арбузова пьеса “Годы странствий”(1954г). В 1959 году создал драму “Иркутская история”, в 60 году трагикомедию “Двенадцатый час”. Пьесы Арбузова широко ставятся в разных странах.
Содержание драматургии 1950-1960 гг. находит свое выражение в пьесах, тяготеющих к изображению важнейших исторических и общественных событий. Это пьеса Зорина «Вечный источник», Погодина «Третья патетическая», Шатрова «Шестое июля», Симонова «Четвертый», Салынского «Барабанщица и Мария». В этих пьесах в основе сюжета лежит событие, решающие для истории. В соответствии с этим в центре повествования – сильные характеры, цельные натуры, люди с ярко выраженной гражданской позицией. Характер героев соответствует художественной ситуации, которая отличается особым драматизмом. Последнее распространяется не только на образ истории, но и на современность (как у Арбузова).
Заслуга этих драматургов, показавших героя в остром противостоянии с окружающим миром, состоит в том, что они преодолевают трудности драматургии 40х - первой половины 50х гг. Развитие драматургии этого периода шло под знаком бесконфликтности. Драматурги изобретали несуществующие «конфликты». Драматурги же 50-60х годов не ориентировались на этот вымысел, а обратились к подлинным противоречиям. Однако здесь были и свои трудности, может быть, в меньшей степени, чем в прозе («Битва в пути»). Однако автор часто все же сталкивал героя не столько с самой действительностью, сколько с «антигероем».
В продолжение пьес с ярко выраженной гражданской позицией героя, пьес, ориентированных на общественно-политическую ситуацию, появились драматургические произведения, в центре которых стал деловой человек: «Протокол одного заседания» Гельмана, «Сталевары» Бокарева, «День отъезда, день приезда» Черных. В одно время, в конце 70х - начале 80х, эти пьесы получили едва ли не всеобщее признание и на сцене, и в кинематографе.
Достижением драматургов, создавших «производственную тему», следует считать то, что здесь больше уделено внимания социальному анализу действительности. И получилось это по той причине, что драматург сталкивает своего героя не с откровенным противником, а с самой действительностью, обнажая ее сложности. Характеристика героев в результате анализа действительности получала свое углубление. Автор отказывался от категорических оценок, прямых противопоставлений. Главным героем «Протокола одного заседания» Гельмана является бригадир Потапов и его бригада, отказавшиеся от премии не только потому, что не хотят обманывать государство, но и потому, что в сложившихся обстоятельствах эта премия им не выгодна. Решение бригадира (а потом и партийного собрания) направлены и против директора стройки Ботарцева. Однако даже при такой ситуации не возникает противостояния героя антигерою. Им противостоит сама социальная система. Здесь начинается то, что мы называем социальным анализом, и в пьесах производственного характера этот анализ был более значительным, чем в других произведениях 50х годов.
«Производственная тема» оказалась временным явлением, постепенно сошла со сцены и не может конкурировать с пьесами Булгакова, Тренева, Вишневского и др. Уязвимым местом пьес «производственного» характера был ослабленный интерес драматурга к духовному миру своих героев. Писатель-драматург обращал внимание на профессиональную характеристику, и это оказалось основным. В духовном отношении герои выглядят обедненными. Это выглядит как должное - в этом и беда.
Особое место в драматургии 1960 - 1970 годов занимает театр Вампилова. Он утвердил в драматургии авторитет семейно-бытовой пьесы и тем самым как бы восстановил нарушенные традиции от А. Н. Островского, А. П. Чехова. Драматургия Вампилова по характеру сюжетов, своеобразию героев, по стилю и проблематике близка к произведениям В. Шукшина, к деревенской прозе. Вампилов обратил внимание на так называемого «маленького человека», сделал основным нравственно-этический конфликт. Истоки драмы в его пьесах – это столкновение разных, нравственно-этических позиций. Вампилов стоит у истоков новой традиции современной драматургии. Не будь его, вряд ли возможно было бы появление театра 80-х годов (Пьер Арро «Смотрите, кто пришел», «Галина» Петрушевской).
Эта драматургия позволила его последователям глубже проникнуть в существо самой жизни и более органично объяснить те или иные пороки современника общественно-политическими и социальными проблемами текущего дня. Драматурги меньше сейчас прибегают к откровенным противопоставлениям и больше склоняются к раскрытию противоречий жизни и самого человека.
Драматургия Вампилова, ориентирующая современников на социальные, бытовые стороны жизни и поведения человека в этих буднях, подсказывала необходимость доходить до истоков драм человека.
Заключение
Литература 1980-1990-х годов очень разнообразна по тематике, стилистике, жанрам, авторским подходам.
К писателям, активно заявившим о своей гражданской позиции и обратившимся к материалу современной жизни, можно отнести В. Распутина («Пожар»), Ч. Айтматова («Плаха»), В. Астафьева («Печальный детектив»).
В этот же период большим событием в русской общественной и культурной жизни стало появление произведений так называемой возвращенной литературы. Впервые были опубликованы поэмы А. Ахматовой «Реквием» и А. Твардовского «По праву памяти», произведения М. Булгакова («Собачье сердце», «Роковые яйца» и др.), А. Платонова («Котлован», «Чевенгур», «Ювенильное море»), М. Цветаевой, И. Бунина («Окаянные дни»), О. Мандельштама, В. Пастернака («Доктор Живаго»), Е. Замятина («Мы») и т.д.
Российский читатель наконец-то познакомился с творчеством писателей-эмигрантов, произведения которых были запрещены коммунистическим режимом, но широко известны за рубежом. Эти писатели (И. Шмелев, В. Набоков, Г. Иванов, М. Алданов, В. Ходасевич, Н. Берберова и др.) составили литературу русского зарубежья.
В 1980-е – начале 1990-х годов значительно возрос интерес писателей к исторической теме, что было связано со спецификой переживаемого страной исторического поворота. Наиболее актуальными оказались темы, связанные с относительно недавним историческим прошлым России, с эпохой сталинизма (А. Рыбаков, «Дети Арбата»; В. Дудинцев, «Белые одежды»; В. Аксенов «Московская сага»; В. Окуджава «Упраздненный театр»). В 1993 г. была завершена публикация романа-эпопеи А.И. Солженицына «Красное колесо», в которой представлена широкая панорама жизни предреволюционной России.
Исследованием социально-психологических и нравственных сторон жизни частного человека можно назвать произведения таких писателей, как Л. Петрушевская, Т. Толстая, В. Маканин. Отношения маленького человека с окружающим миром, механизмы опошления и оподления или, напротив,нравственной состоятельности – вот проблемы, которые в той или иной мере объединяют эти произведения.
Заметное место в современном литературном процессе занимает и постмодернистская литература. Этот термин очень условный, поскольку под ним не скрывается какая-либо группа писателей или литературное направление.
К наиболее известным представителям русского постмодернизма можно отнести Вен. Ерофеева («Москва – Петушки»), И. Бродского (поэзия), А. Битова (роман «Пушкинский дом»), Сашу Соколова («Школа для дураков»).
Егорова Л.П., Чекалов П.К. История русской литературы XX века. Вып. 2. Ч.1.- С. 16-35
2 Распространившиеся в революционное время аббревиатуры бывали нелепы. Их высмеивал и сам В. Маяковский.
Карачайлы И. Когда немые заговорили (О национальной культуре на Северном Кавказе) // На подъеме. - 1929. - № 10. - С. 55-58; Писатели и поэты Карачая // На подъеме. - 1929. - № 2. - С. 67-74.