Этот мозаичный особняк, напоминающий старинный русский терем, привлекает взгляды всех, кому довелось побывать на московской улице Якиманке. В наши дни в нем находится резиденция французского посла.
Построил этот дом известный промышленник, владелец Большой Ярославской мануфактуры, Николай Васильевич Игумнов. В 1888 году он подал прошение о строительстве нового каменного дома. Место строительства удивило многих, т.к. Якиманка в то время была бедным окраинным районом Москвы. Убогие фасады соседних домов могли испортить любой архитектурный замысел. Однако Николай Игумнов объяснил свой выбор тем, что сам родился и вырос в этих местах.
Для новой стройки Игумнов привлёк молодого талантливого городского архитектора Ярославля Николая Поздеева. Зодчему на тот момент только исполнилось 33, но в Ярославле он уже получил признание благодаря целому ряду добротных построек.
Игумнов хотел удивить Москву и не скупился. Кирпич для строительства везли из Голландии, изразцы и кафель заказывали на фарфоровых заводах Кузнецова, отделку интерьеров доверили одному из самых популярных тогда архитекторов Петру Бойцову.
Фото:
liveinternet.ru
Однако московское общество отнеслось к дворцу прохладно. Согласно легенде, расстроенный Игумнов отказался оплачивать всё, что не было внесено предоплатой, после чего архитектор Поздеев покончил с собой. По другой версии, зодчий умер от тяжёлой болезни в 38-летнем возрасте. Этот проект стал его последней работой.
Фото:
liveinternet.ru
Это не единственная легенда, связанная с домом Игумнова. Рассказывали также, что промышленник намеревался жить в особняке со своей любовницей-танцовщицей, но затем уличил её в измене и замуровал неверную в стене. По другой легенде, однажды Игумнов решил удивить гостей и выложил пол в парадной комнате золотыми монетами. Но, как известно, на монетах был изображён профиль императора, так что гости, топча червонцы ногами, невольно проявляли неуважение к царской особе. Слухи об этом предположительно дошли до самого императора, и Игумнов был вынужден покинуть Москву.
Фото:
liveinternet.ru
Легенда это или нет, но в 1901 году Игумнов действительно уехал в Абхазию и в свой московский дворец уже больше не вернулся. В ссылке он приобрел за бесценок 600 десятин земли, изучил климатический вопрос и осушил болота, сажая эвкалипты и болотные кипарисы (растения, хорошо впитывающие влагу), а на осушенных болотах развел фруктовый сад и животноводческое хозяйство. На морском берегу построил рыбоконсервный завод и построил себе маленький дворец. Для рабочих завода построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами - невиданные по тем временам коммунальные условия. Для семейных он возвел домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли.
Фото:
liveinternet.ru
После революции 1917 года Николай Васильевич добровольно передал свои огромные хозяйства новой власти и, отказавшись эмигрировать с семьёй во Францию, остался агрономом при Совхозе III Интернационала, которым и стали его владения. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.
Николай Васильевич Игумнов
А дом на Якиманке после революции стал клубом фабрики Гознак. В 1925 году клуб выселили, здесь стала работать лаборатория по изучению мозга умершего Ленина. Руководить этим учреждением пригласили немецкого нейробиолога Оскара Фогта. В 1928 году лабораторию возвысили до Института мозга. Мозги здесь изучали по специальной методике, надеясь расшифровать феномен гениальности и создать сверхчеловека. Ученые пытались найти общие закономерности в анатомическом устройстве тех, кого власть считала выдающимися образцами человеческой природы. В особняке на Якиманке начали активно коллекционировать мозги выдающихся людей. В 1934 году «Правда» писала, что «научный коллектив Института подготовил и уже изучает мозги Клары Цеткин, Луначарского, Цюрупы, Маяковского, Андрея Белого, академика Гулевича». Вскоре это уникальное собрание пополнилось мозгом режиссера Станиславского, певца Собинова, Максима Горького и Эдуарда Багрицкого, ученых Мичурина, Павлова, Циолковского, деятелей революции Калинина, Кирова, Куйбышева, Крупской. В 1938 году дом перешел во владение французского посольства.
Рай, который построил «И»
23/07/2010
Нина Соболева
Огромную букву «И» легко увидеть на карте Абхазии, сделанной по фотоснимкам из космоса. Рядом с ней можно различить еще две буквы, правда, менее четкие, - «Н» и «В». Это кипарисовые аллеи, посаженные в форме букв, точнее, инициалов. Высажены они были в поселке Алахадзы больше ста лет тому назад русским купцом Николаем Васильевичем Игумновым.
Купеческий род Игумновых известен в России с давних времен. Золотопромышленники, мануфактурщики, владельцы железорудных рудников, Игумновы много полезного сделали для России. Недаром памятники купцам стоят и в Липецке, и в башкирском Бирске.
Судьба Николая Васильевича Игумнова не просто удивительна, а скорее даже похожа на авантюрный, полный драматизма роман…
Все началось в 1901 году с большого московского бала, который дал в своем новом доме-тереме на Якиманке владелец Большой Ярославской мануфактуры, известный не только своим богатством, но и безграничной фантазией (стоит только взглянуть на его дом, где нынче находится французское посольство), купец первой гильдии Николай Васильевич Игумнов. Чтобы удивить гостей, Николай Васильевич усыпал пол танцевальной залы золотыми червонцами, украшенными ликом российского императора. Весело кружились в вихре вальса гости Игумнова, не обращая внимания на то, что их бальные туфли топчут золотое изображение царя. Но как всегда нашелся среди гостей бдительный человек, который на следующий же день донес в Петербург о произошедшем. Николай II был очень рассержен и распорядился выслать непочтительного купца из Москвы куда-нибудь подальше…
«Подальше» оказалось абхазское побережье Сухумской губернии - гиблое, заболоченное место с тьмой малярийных комаров и ядовитых змей. Словом, это была мертвая зона, не пригодная для нормальной жизни. Земли эти принадлежали хану абхазского княжеского рода Инал-Ипа. Опальный купец осмотрел место ссылки, прикинул возможности устроить здесь свою жизнь и решил купить у хана 6 тысяч десятин этой самой гиблой земли… И начались работы. Перво-наперво Николай Васильевич наладил на реке Бзыбь рыболовецкий промысел. Привез с Дона 150 рыбаков, построил первый на побережье рыбоконсервный завод.
Условия для рабочих по тем временам здесь были очень приличные. Построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами - невиданные тогда коммунальные блага! Для семейных возвели домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли. Потом Игумнов принялся за осушение болот, посадил 800 эвкалиптов, сотни болотных кипарисов. Баржами по морю стали привозить сюда плодородную кубанскую землю…
На осушенных землях Игумнов завел племенные животноводческие хозяйства. Завез в эти южные края родных ярославских коровок, которые прекрасно прижились на Черноморской земле. Но главным, любимым детищем Николая Васильевича стал чудный, диковинный сад. Его заботами был выращен мандариновый сад, созданы плантации лечебных деревьев - камфарного и хинного. Появились необычные для этих мест растения: киви, манго, тунга, табак. Было запущено предприятие «Абхазский бамбук»… Сейчас даже трудно представить, сколько сделал для этого края опальный купец.
После революции 1917 года Игумнов добровольно передал новой власти свои огромные хозяйства. Он не захотел вместе с семьей эмигрировать во Францию и остался во вновь организованном на его землях цитрусовом совхозе имени Третьего интернационала простым агрономом. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.
С тех пор много событий произошло на земле Абхазии. Менялись времена и власти. Имя и деяния русского купца Игумнова затерялись и практически исчезли из официальных исторических документов. Но народная память не просто сохранила имя и дела Игумнова - о русском купце были сложены красивые легенды…
В Пицунде каждый житель, показывая приезжим местные достопримечательности, обязательно скажет: «Это Игумнов посадил… Это Игумнов построил…» Таксист-абхаз горячо говорил мне: «Да такому человеку надо памятник из чистого золота ставить. Он для нас, абхазов, брат, русский брат. Столько хорошего сделал для этой земли. Жалко, что многие это забыли. Ничего не назвали здесь его именем, а ведь он заслужил».
Справедливости ради надо, однако, сказать, что имена русских деятелей, которые в конце XIX - начале XX века вложили в развитие Абхазии свои силы и талант, в сегодняшней Абхазии помнят. Почти каждый местный житель знает, что курорт Гагра построен стараниями принца Ольденбургского.
Приближенный царя, важный сановник Александр Петрович Ольденбургский был человеком настойчивым и решительным. В Санкт-Петербурге он создал известную, а возможно и первую в мире, клинику экспериментальной медицины. Но главным делом его жизни стало создание курорта в Абхазии, в почти безлюдной местности. В него он вложил все свои средства, потом настойчиво убеждал царя дать на строительство «русской Ривьеры» деньги из казначейства....
Он убеждает, уговаривает, требует, доказывает необходимость такого курорта. И министр финансов Витте под напором Александра Петровича сдается. Принимается постановление о ежегодном выделении 150 тысяч рублей на развитие курорта Гагры. Кроме того, принц привлекает к проекту других предпринимателей и меценатов. И каждый год все больше средств вкладывается в строительство новых санаториев, дач, курзалов. По тем временам суммы огромные.
В это же время московский врач, профессор Остроумов строит в Сухуме больницы для легочных больных. Граф Раевский закладывает здесь ботанический сад с коллекцией редких удивительных растений. Во всех этих проектах участвуют и абхазские промышленники, врачи, ученые… Казалось, все кавказско-русские конфликты отошли в прошлое и здесь, в Абхазии, в самим Богом созданном рае, наступит прекрасная, спокойная, мирная жизнь. Но судьба распорядилась по-другому. Тлеющий, неугасающий десятки лет конфликт между абхазами и грузинами то и дело взрывался на этой земле кровавыми событиями.
Борьба абхазов за свою независимость длилась практически весь XX век. У Льва Николаевича Толстого в рассказе «Набег» есть такое горькое размышление: «Трудно понять, как среди этой изумительной красоты, среди цветущей природы и гордых гор человек может испытывать чувство ненависти, быть таким жестоким и злобным…» Да, это трудно понять, но так случилось. В 1992 году Грузия (уже в который раз!) попыталась силой удержать Абхазию. Абхазский народ назвал эту последнюю войну отечественной, стар и млад поднялся на защиту своей свободы.
Грузинские националисты, ворвавшиеся в Сухум, разгромили фонды Государственного архива Абхазии. В огне погибли и архивные материалы о деятельности русских и абхазских историков, врачей, купцов, строителей и просветителей. Но сегодня в республике по крупицам уже начали собирать те сведения, которые удалось как-то сохранить. Алахадзы, в пансионате «Сосновая роща», который чудом спасла от разрушения его нынешняя хозяйка Людмила Лолуа, собирают материалы о Николае Васильевиче Игумнове. И кажется совсем не случайным, что рядом с надгробиями погибших абхазских воинов Людмила Иродионовна восстановила могилу Игумнова и поставила на ней большой православный крест.
Следов войны в поселке до сих пор очень много… Разрушен домик Игумнова, зияют черными глазницами разбитые здания школ - русской и грузинской… Стоят руины зданий бывшего цитрусового совхоза… Болеют мандариновые сады, искореженные пожарами… В пансионате «Сосновая роща» разбито здание медицинского центра, где до войны был большой крытый бассейн.
У страны нет пока средств, чтобы восстановить все, что разрушила война. Людмила Иродионовна говорит как бы полушутя: «Вот сослали бы к нам из России какого-нибудь нового Игумнова - может быть, быстрее бы залечили мы свои раны…» А пока вместо нового Игумнова приехал в «Сосновую рощу» русский сенатор. Купил землю, построил аляповатый дворец и обнес его огромной краснокирпичной, почти кремлевской стеной. И как бы между прочим огородил забором и большой кусок пляжа. Все бы ничего, наверное, если бы находился этот сенаторский дворец где-нибудь в другом месте. Но построил его богатый россиянин прямо напротив разрушенной русской школы. Ребятишки учатся в двух отремонтированных боковых флигелях, а на восстановление центрального здания уже нет ни средств, ни сил. Почему бы этому состоятельному человеку не подкинуть на восстановление школы строительных материалов, кое-каких денежек - такая мысль даже не приходит в голову хозяину имения. Отгородился он от местного населения стеной в полтора кирпича и даже не знает, что у абхазов не принято возводить глухие заборы. Они привыкли жить с открытой душой. Недаром абхазы называют свою страну Апсны, что значит «страна души». И очень горько, что потянулись сегодня сюда из России не Игумновы, а те, кто никак не может понять, что о России будут судить по их делам, а не по их деньгам.
Но конечно, и сегодня есть люди, которым дорога честь России, как ни громко это звучит. В Пицунде мне показали русскую школу. Ее восстановил Андрей Дудко, московский предприниматель. В детстве он учился в ней, лет 30 назад уехал в Москву. Теперь в Пицунде каждый мальчишка знает имя этого человека.
…Много лет назад на русском кладбище под Парижем местный священник показал мне в дальнем углу скромную могилку. На небольшом старом кресте была прикреплена дощечка с надписью: «Казак! Помни, все, что ты делаешь на земле, ты делаешь во зло и в добро России. Есаул Иванов». Мудрый завет оставил этот русский человек, умерший на чужбине с думой о Родине…
Многим знакома история этого дома,но повторение- мать ученья,для тех кто не знал или забыл.
Купец Игумнов был очень богатым человеком. До сих пор на спутниковой карте Абхазии
в посёлке Алахадзы можно различить его инициалы: «ИНВ» - это кипарисовые аллеи,
фигурно высаженные сто лет назад. Николай Васильевич был совладельцем Ярославской
Большой мануфактуры, имел в Сибири золотые прииски.
В 1888 году он решил обустроить свою московскую резиденцию,
в которой сегодня располагается посольство Франции.
Место на Якиманке тогда никаким образом не относилось к престижным.
Ветхие домишки, удалённость от центра.
Игумнов обосновал свой выбор тем, что где-то здесь прошло его детство (история не сохранила ранних биографических данных, неизвестен даже год его рождения). По другим легендам, удалённость от центра требовалась для уединения от любопытных глаз, ведь дом задумывался не для обычной жизни.
Как бы то ни было, Игумнов выкупил у некого купца Николая Лукьянова деревянный домик,
снёс его и привлёк для новой стройки молодого талантливого городского архитектора Ярославля Николая Поздеева.
Зодчему на тот момент только исполнилось 33, но в Ярославле он уже получил признание благодаря целому ряду добротных построек. Кстати, нельзя исключать, что место у Калужской заставы заказчику посоветовал именно архитектор, чьё детство прошло под Малоярославцем, и знакомство с Москвой происходило именно отсюда.
Строился дом в виде сказочного дворца в псевдорусском стиле.
Игумнов хотел покорить Первопрестольную и не скупился.
Кирпич для строительства везли на стройплощадку непосредственно
из Голландии, изразцы и кафель заказывали на фарфоровых заводах
Кузнецова, отделку интерьеров доверили одному из самых популярных
тогда архитекторов Петру Бойцову. В единое целое удалось объединить
самые разнообразные и сложные компоненты: башенки, шатры, сводные
арки, колонны. Обнаруживается стилистическое сходство особняка
с шедевром московского зодчества тех же лет - Государственным
Историческим музеем. Сегодня здание является объектом культурного
наследия федерального значения, однако изначально московский
«свет» отнёсся к дворцу более чем прохладно.
Согласно легенде, расстроенный Игумнов отказался оплачивать всё,
что не было внесено предоплатой, после чего архитектор Поздеев
покончил с собой. По другой версии, зодчий умер от тяжёлой
болезни в 38-летнем возрасте. Этот проект стал его последней работой.
Богатого и успешного провинциала столица принимать не хотела.
Вскоре по городу поползли слухи, что в особняке у Николая Васильевича
жила молодая любовница-танцовщица. Однажды, не потерпев измены,
купец замуровал её заживо в стене.
Кто распускал слухи - неизвестно, но недоброжелатели у Игумнова
были весьма влиятельными.
Когда в 1901 году в доме на Якиманке купец решил устроить бал,
он по своей привычке хотел поразить гостей размахом.
Для этого пол танцевального зала был сплошь устлан новенькими
золотыми червонцами.
И уже на следующий день в Петербурге Николаю II доложили,
как московское купечество выплясывало на императорских профилях,
отчеканенных на монетах.
Реакция последовала незамедлительно: высочайшим распоряжением
Николай Игумнов был выслан из Первопрестольной, без права возвращаться в оную.
Место ссылки власти выбрали отнюдь не курортное: абхазское побережье
Сухумской области тогда было заболоченным, кишело малярийными комарами
и ядовитыми змеями. Осмотревшись, опальный купец приобрёл за бесценок
6 тысяч десятин местных болот и начал новую жизнь.
Первый успешный бизнес был создан с помощью выписанных с Дона рыбаков.
Игумнов освоил промысел и открыл первый на черноморском побережье консервный завод.
Работникам были созданы комфортабельные условия проживания: сезонникам предоставлялось общежитие с комнатами на двух человек и большими курительными залами, постоянные рабочие получали отдельные домики, которые через несколько лет переходили в их собственность.
Привёз Игумнов сюда эвкалипты и болотные кипарисы, которые быстро вытянули излишки влаги
из местных почв. С Кубани был доставлен чернозём, из Ярославля племенной скот,увлёкся купец садоводством. Его стараниями в этих землях появились плантации мандаринов, киви, манго, табак,
заработало предприятие «Абхазский бамбук», появились сохранившиеся поныне кипарисовые аллеи.
После революции Николай Васильевич отказался эмигрировать во Францию.
Он добровольно передал имущество в пользу государства и устроился агроном в цитрусовый совхоз имени Третьего Интернационала, которым стало именоваться его бывшее поместье.
Умер Николай Васильевич в 1924-м, похоронили его скромно, посадив на могилу любимые им кипарисы.
История порой любит гримасничать. Если император отобрал у купца дом за бал на монетах со своим изображением, то после революции и национализации, здание на несколько лет стало… клубом фабрики Гознак.
Следующий владелец дома на Якиманке соответствовал мрачным легендам, которые окружали особняк: в 1925 году здесь на 13 лет обосновалась лаборатория по изучению мозга
(с 1928 года - Институт мозга).
За это время здесь побывал мозг Ленина, Клары Цеткин, Цюрупы, Луначарского, Андрея Белого, Маяковского, Горького, Павлова, Мичурина, Циолковского, Калинина, Кирова, Куйбышева, Крупской…
В 1938-м особняк передали посольству Франции. В 1944 году президент Шарль де Голль вручал здесь награды лётчикам эскадрильи «Нормандия-Неман».
Здание из голландского кирпича поныне содержится в идеальном состоянии сотрудниками французской дипмиссии.
О призраке дома Игумнова.
Поговаривают,что до сих пор в здании французского посольства водится так называемая «белая женщина».
По легенде этот небольшой особнячок был подарен купцом Игумновым своей содержанке.
Сам он жил в Ярославле, а в столице бывал наездами. О приездах своих обычно предупреждал даму сердца через посланного слугу.
Но однажды приехал без предупреждения и застал возлюбленную с молодым корнетом...
Корнета хозяин выгнал в шею, а вот девушка после этого бесследно исчезла.
Ходили слухи, что купец в сердцах убил ее, а труп замуровал в стене особняка.
По другой легенде во всем виноват его молодой истопник. Парень якобы стал флиртовать с хорошенькой дочерью купца, за что вскоре был навсегда отлучен от богатого дома.
Правда, этим дело не завершилось. Молва утверждает, будто перед уходом обиженный истопник тайком набил дымоходы глиняными черепками.
В итоге, когда в тереме-дворце затапливались печи, то трубы и даже стены начинали издавать ужасные звуки (почему-то особенно по ночам), от которых хозяин невыносимо страдал.
Но вернемся к дому.Для постройки был выбран псевдорусский стиль,
очень модный в те времена (Исторический музей, здание магазина ГУМ и т.д.).
Этот стиль архитектуры черпал вдохновение из образа русских деревянных теремов,
самый знаменитый из которых - дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском -
сгорел в XVIII веке.
Другие элементы декора были взяты из церковной архитектуры
(Собор Василия Блаженного) или церквей Ярославля, в которых прекрасно
сочетались кирпич, камень и многоцветные изразцы.
На высокой кровле особняка давленый металл под черепицу,
керамические вставки. Над "красным крыльцом" (парадным входом
изящная двойная арка под старину.
Стены из привозного голландского кирпича. Окантовка окон из белого
подмосковного камня. Живописные колоколенки, луковичные маковки шатров,
дутые колонны.Многоцветная мозаика редчайших изразцов, специально
расписанных по рисункам русского живописца С. Масленникова
и изготовленных на знаменитом заводе Кузнецова.
Талант Поздеева сумел соединить в единое целое различные объемы,
увенчанные живописными шатрами, и многочисленные декоративные
детали разных жанров (колоколенки, сводчатые арки, дутые колонны и т.д.).
Результат получился гармоничным, хотя и немного массивным.
В день музеев мне посчастливилось попасть во внутрь! Фотографий будет много,чтобы вы могли сказать,что видели, как там- внутри.Прошу прощения за качество некоторых фотографий и людей в кадре. В рамках экскурсии трудно сделать идеальные снимки.
Интерьер также изобилует украшениями. Холл и парадная лестница - это шедевр многоцветья, прекрасно сочетающийся с внешним убранством здания.
"Древнерусский" зал с парадной лестницей.
Необычайно красивые двери
В холе их четыре и ни одной одинаковой
На фрагменте видно какой изначально была роспись.Есть идея освежить стены,которая мне совсем не нравится.
Поднимаемся на второй этаж.
Открываем массивную дверь и...попадаем из средневековья в интерьеры Людовика XV
Переход из одного века в другой мы совершаем по галерее в стиле ампир.Прием экстерьер в интерьере.
Отделка обычно используемая для фасадных работ.Зеркало в конце коридора бесконечно вытягивает помещение.
Со стороны коридора дверь самая простая,без отделки.
К сожалению ничего не нашла о интерьерах дома.Поэтому предлагаю посмотреть фотографии,а информацию
попробовать найти самостоятельно,может вам повезет больше.
Круглая,зеркальная комната.Очень яркая,кокетливая.
Гостеприимные хозяева приготовили нам чай-кофе.
Вид из окна на балкончик.
На улице с загадочным названием Якиманка есть два удивительных здания, которые знает каждый москвич. Они словно сошли с иллюстраций древнерусских былин и неведомым образом попали в современный урбанистический пейзаж. Первый, это старинный храм Ивана Воина, великолепный памятник московского или нарышкинского барокко. Второй - чудесный сказочный терем, который стоит напротив. Уже много лет это здание французского посольства, но в народе его по-прежнему называют домом купца Игумнова.
Наследник текстильного короля
Эти дома похожи, хотя их разделяет почти два века. Если храм Иоанна Воина действительно является редким сохранившимся образцом допетровского стиля (хотя закончено его создание уже в годы царствования нашего первого императора), то второй - стилизация. Но сделана она с таким тонким вкусом, что поверить в это с первого взгляда трудно. Впрочем, давайте обо всем по порядку.
История эта начинается 30 марта 1851 года, когда жена видного петербургского купца Вера Яковлевна Игумнова за 17140 рублей серебром купила у московской купчихи В.Д. Крашенинниковой участок с домом в конце Якиманки. Приобретен он был впрок, скорее, с целью инвестиций, и несколько десятилетий старый дом так и стоял на прежнем месте.
Кстати, место было выбрано не случайно: с одной стороны, это был традиционно купеческий район Замоскворечья, с другой Якиманка (название это пошло от церкви Иоакима и Анны), переходила в Калужский тракт, на котором находился Нескучный сад - модное тогда прогулочное место. Можно сказать, участок был заметный и перспективный.
Храм Иоанна Воина на Якиманке.
Фото: Александр Поляков / РИА Новости
У самого же купца первой гильдии были иные заботы. В 1857 году братья Игумновы совместно с московскими купцами братьями Карзинкиными приобретают Ярославскую мануфактуру, основанную еще по указу Петра Первого в 1722 году. На ее основе они создают Товарищество Ярославской Большой мануфактуры (ныне это Ярославский комбинат технических тканей «Красный Перекоп»), которое становится одним из крупнейших производителей текстиля в России. Бизнес шел в гору, и его владельцы - уже скорее промышленники, чем купцы - постепенно стали одними из богатейших людей страны.
Наследником игумновской части разросшейся промышленной империи, включавшей несколько фабрик-филиалов и даже золотые прииски в Сибири, стал молодой, тогда 33-летний Николай Васильевич Игумнов. Это был уже человек иного склада, далекий от старообрядческих традиций предков.
Именно он в 1888 году и решил поострить на доставшемся ему в наследство участке «московскую резиденцию». Живя в Ярославле, Игумновы активно вели строительство. Был там у них и свой любимый домашний архитектор - Николай Иванович Поздеев. Ему то и доверил молодой промышленник строительство своего московского особняка.
Уездный мастер
На тот момент Поздееву тоже было тридцать три года, а он занимал должность городского архитектора Ярославля. Благодаря его стараниям уездный город с тысячелетней историей обогатился многими чудными зданиями, например, часовней Александра Невского или Сретенской церковью в Депутатском переулке, или изысканным особняком с атлантами, который зодчий построил для владельца табачной фабрики Дунаева.
При этом, Николай Иванович Поздеев был почти не известен за пределами Ярославля и проект особняка Игумнова стал его первой работой в Москве, хотя в свое время он закончил здесь училище живописи, ваяния и зодчества.
Сначала мастер предлагал лишь перестроить старый дом, но заказчика такая скромность не устроила - он хотел, чтоб все было по высшему разряду. В истинно купеческих традициях, Игумнов повелел возвести такой дом, чтобы Москва ахнула. И денег на то выделил немыслимое количество – целый миллион.
Часовня Александра Невского, построенная по проекту Николая Поздеева.
Сретенская церковь в Ярославле, построенная по проекту Николая Поздеева.
Для особняка был выбран образ богато украшенного дворца-терема допетровской эпохи. Отсыл к истинно «московской» старине и ассоциация с дворцом Алексея Михайловича в Коломенском или Теремным дворцом в Кремле. Для обоих Николаев (зодчего и заказчика) он был органичен: в нем очевидно купеческое, русское происхождение Игумнова, в то же время, он стилистически очень близок к тем церковным зданиям, которые Поздеев строил в Ярославле. Другое дело, что теперь ему предстояло строить не храм, а жилой дом.
Денег на материалы не жалели. Изразцы заказывались у знаменитого «Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий Матвея Сидоровича Кузнецова». Выписывали самый ценный в мире каррарский мрамор, тот из которого Микеланджело ваял своего Давида. Даже кирпич привезли из Голландии. К работе над интерьерами был привлечен Петр Семенович Бойцов - известный мастер усадебного строительства.
Дело в том, что по желанию заказчика внутреннее убранство должно было быть выдержано не в русском (как внешнее), а во французском стиле. Сразу же за массивными входными дверями, гости погружались в царство ампирной роскоши. Мебель в стиле Людовика XV и великолепные гобелены XVII века подчеркивали французский дух этого помещения. А примыкающий к гостиной малый салон был меблирован в стиле Людовика XVI.
Скелет в шкафу и царская обида
Когда с дома сняли леса и он во всей красе предстал перед публикой, ожидаемой восторженной реакции не последовало. Наоборот, московское общество встретило появление сказочного терема довольно настороженно. Причем как купечество, так и профессиональное архитектурное сообщество. Не все, конечно, а лишь некоторая часть.
Идеи Поздеева опередили время, ведь похожие по стилю здания верхних торговых рядов (ГУМ) архитектора А.Н.Померанцева или здание городской думы в Москве (музей В. И. Ленина и филиал ГИМа), выполненное по проекту Д. Н. Чичагова, были заложены лишь несколькими годами позже. Псевдорусский облик был непривычен глазу, а публика в Москве консервативная. Возможно, сказалась и простая человеческая ревность, ведь оба Николая были людьми чужими в городе.
Архитектор Николай Поздеев.
Так или иначе, но купец расстроился, а крайним, естественно, стал зодчий. Игумнов, ранее не ограничивавший его в средствах, возмутился, что некоторые сметы оказались завышены, и вроде бы даже отказался платить по каким-то счетам. Не исключено, что архитектор действительно не уследил за процессом - ему просто было не до того.
Жена Николая Ивановича умирала от туберкулеза, нужно было следить за маленьким сыном, да и сам он страдал от этой страшной болезни. В начале 1893 года Поздеев уехал в Ярославль и осенью скончался там от «чахотки», не дожив двух недель до своего тридцатисемилетия. Любимую супругу Марию он пережил всего на несколько месяцев.
Конечно, после этого по Москве поползли слухи о том, что оскорбленный мастер покончил с собой, но это была лишь легенда. После смерти Николая работами руководил его младший брат Иван - тоже весьма известный архитектор.
Игумнову долгого счастья дом тоже не принес. Он посещал его наездами, красиво и широко кутил, но стать своим человеком в московском обществе так и не смог. Ходили слухи, что он поселил в доме свою юную любовницу - то ли актрису, то ли танцовщицу, к которой и сбегал от жившей в Ярославле семьи. Но однажды, неожиданно заявившись в Москву, он застал ее с любовником.
Фото: Владимир Приземлин / Фотобанк Лори
Фото: Борис Брейтман / Фотобанк Лори
Что произошло дальше, толком никто не знает, но барышня исчезла. Молва утверждала, что страшный в гневе купец убил неверную, а труп замуровал в стену терема. Полиция даже дело завела, правда, следов преступления не обнаружила - видимо, актриса просто сбежала из города с новым любовником.
Игумнов продолжал наездами бывать в Москве и красиво гулять. Как-то в 1901 году во время званого бала исключительно ради бахвальства он усыпал пол танцевального зала золотыми червонцами. Гости весело плясали до утра, не задумываясь, что попирают ногами лик самого государя императора, высеченный на монетах. Николаю об этом донесли, он пришел в бешенство и приказал выслать купца в далекую абхазскую деревню Алахадзы без права возвращения в столицы.
Первый абхазский мандарин
То ли Абхазия благотворно подействовала на Николая Васильевича, то ли сам факт опалы и ссылки встряхнули его. Но факт, что образ нувориша и купца-кутилы уходит в прошлое, а нам представляется совсем иной человек: рачительный хозяин, отличный бизнесмен, великолепный организатор и преданный своему делу ученый-садовод. На Кавказе Игумнов нашел свое настоящее призвание и обрел вторую родину.
Благодатной землей эту местность между Гагрой и Пицундой в то время назвать было трудно: заболоченное место с тьмой малярийных комаров и ядовитых змей. Мертвая безлюдная зона, толком не пригодная для нормальной жизни.
Опальный купец за бесценок купил у абхазского княжеского рода Инал-Ипа шесть тысяч десятин этой самой гиблой земли и приступил к их освоению. Николай Васильевич привез с Дона 150 рыбаков и наладил на реке Бзыбь рыболовецкий промысел, а вскоре построил первый на побережье рыбоконсервный завод.
Купец Николай Игумнов
Для того, чтобы привлечь людей, Игумнов создал для рабочих уникальные по тем временам условия: построил общежития с двухместными комнатами и даже с отдельными курительными залами, а для семейных возвел отдельные домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли.
Одновременно Игумнов принялся за осушение болот. По его приказу были высажены 800 эвкалиптов и сотни болотных кипарисов - растений, отлично впитывающих влагу. Баржами по морю стали привозить плодородную кубанскую землю. На осушенных землях Игумнов завел племенные животноводческие хозяйства: завез в эти южные края родных ярославских коровок. Они прекрасно прижились на Черноморской земле, и хозяйство стало приносить хороший доход.
Но главным и любимым детищем Николая Васильевича стал чудный, диковинный сад. Его заботами была высажена первая мандариновая роща (трудно поверить, но до этого в Абхазии не выращивали мандарины!), созданы плантации лечебных деревьев - камфарного и хинного, необходимого для борьбы с малярийной лихорадкой. Появились такие необычные для этих мест растения, как киви, манго, лимонный сорго, тунга, табак. Заработало предприятие «Абхазский бамбук»…
Трудно даже представить, сколько сделал для региона этот удивительный человек. А во время Первой мировой войны он приютил и дал работу, а по сути, спас от гибели тысячи армян, вынужденных бежать от страшных турецких ятаганов.
После революции 1917 года Игумнов добровольно передал новой власти свои огромные хозяйства. Он не захотел бросить дело своей жизни и не стал эмигрировать вслед за семьей во Францию, а остался работать простым агрономом в организованном на его землях цитрусовом совхозе имени Третьего Интернационала. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, а могилу обсадили любимыми им кипарисами.
А что же стало с его московским особняком? После отъезда хозяина он был выставлен на продажу, но найти покупателей не удалось. Видимо, дурная слава отпугивала. В советское время в доме сначала сделали общежитие Госзнака, затем институт мозга, который изучал уникальные извилины Владимира Ильича. В 30-е годы, когда постепенно стали восстанавливаться отношения с Европой, особняк передали французской дипломатической миссии, которая располагается в нем и по сей день.
Кто в Москве не бывал, красоты не видал… В самом деле, зачем туристы со всего мира приезжают в наш город? Уж наверное не для того, чтобы полюбоваться на небоскребы! В столицу государства российского приезжают в первую очередь для того, чтобы увидеть то, чего не больше нигде. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. И одним из таких мест в Первопрестольной, конечно же, является особняк купца Игумнова. Это здание как чудесный пряник, сложенный из кирпича. Заглянем в него и мы!
Ай да терем!! Как хорош!! Лепота-то какая! Подобные интерьеры наверняка снились каждому из нас, когда наши мамы и бабушки читали нам в детстве сказки на ночь. Красное крыльцо, пузатые колонны, воздушные арки, всевозможные гирьки, наличники… А за дверью… обилие золота на стенах и потолке, парадная лестница, витиеватый орнамент создают впечатление, что именно в такой обстановке жил царь Салтан или князь Гвидон.
Неисчислимое множество декоративных элементов и буйство ярких красок подскажут искушенному знатоку архитектуры, что особняк строил гений «псевдорусского стиля». Здесь стоит рассказать поподробнее. Моей целью не является охарактеризовать здесь и оценить достоинства и недостатки этого направления архитектуры, кстати, в наши дни модном. Это рассказ о красивейшем здании Первопрестольной, а не диссертация. Кого заинтересуют детали, тот без труда узнает их из энциклопедий либо у специалистов.
Если кратко, то этот стиль возник в рамках общего подъема интереса к национальной архитектуре, царившей в Европе XIX в., и представляет собой стилизацию русского архитектурного наследия. Он последовательно сочетался с другими, интернациональными стилями - от архитектурного романтизма первой половины XIX в. до модерна.
Изобилие красоты подразумевает многогранность натуры его владельца. А также – уровень его достатка. Богатая архитектура увы, доступна далеко не всем.
Кто-кто в теремочке живет? Рассматривая и каждый раз дивясь на это великолепие, мы незаметно подошли к вопросу: а кому принадлежало это здание?
Сухая «буква закона»: «Николай Иванович Поздеев, именуемый в дальнейшем «Исполнитель», с одной стороны, и Николай Васильевич Игумнов, именуемое в дальнейшем «Заказчик», а вместе именуемые «Стороны», заключили настоящий Договор… »
Нам не известно точно, так ли именно выглядел договор между двумя Николаями. Важно другое – именно эти люди и являются истинными хозяевами Дома на Якиманке. А дело было так…
Откроем календарь тех лет. На дворе високосный 1888 год. Он очень похож на нашу современность тем, что только и разговоров, что об экономическом кризисе. Хронолог и язвительный сатирик того времени, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин только-только в это время вернувшийся из-за границы, публикует свои очерки «За рубежом». «Каким-то нас курсом (рубля) батюшка-Берлин наградит » — это основной вопрос, который волнует его современников. История развивается по спирали…
И вот на фоне этого события, один из героев нашего повествования, решает построить свой дом. Пришло время представить этого человека. Николай Васильевич Игумнов, купец Первой гильдии, совладелец крупнейшего предприятия царской России знаменитой Ярославской Большой мануфактуры. Текстильный король, человек более чем обеспеченный. Для того, чтобы оценить его доходы, приведем некоторые факты. Кто такой обладатель грамоты купеческого свидетельства? Согласно указу Его Величества, для того, чтобы получить подобный документ, необходимо заявить о капитале размером 50 000 рублей. А что можно было купить в тот год на один рубль? Согласно статистике тех лет, на эту сумму можно было купить ведро пива или Рождественского гуся. Впрочем, большинство цен намного меньше: на внутреннем рынке пуд нефти стоил 10 копеек, а пуд каменного угля - 14 копеек. Парная говядина продавалась по 15 копеек за фунт, десяток апельсинов стоил 50 копеек, а десяток яблок — 25 копеек. Выходит, по сегодняшним меркам, что купец Николай Игумнов это очень известный и влиятельный бизнесмен. А раз так, то жилье для такой персоны должна строить не бригада шабашников, а признанный Мастер.
Так в нашем повествовании появляется имя молодого ярославского зодчего Николая Ивановича Поздеева. Именно он и есть Мастер, который построил чудо-терем. Ему всего тридцать три года, а он уже занимает должность городского архитектора Ярославля. Благодаря его деятельности на этом ответственном посту, город с тысячелетней историей обогатился многими чудными зданиями. Это, например, часовня Александра Невского. Это Сретенская церковь в Депутатском переулке. Это потрясающий особняк с атлантами, построенный для владельца табачной фабрики Дунаева.
Николай Иванович Поздеев почти неизвестен за пределами Ярославля. Проект особняка купца Игумнова, с которым он познакомился в своем городе – его первая московская работа. Оплошать – никак нельзя. И архитектор с воодушевлением берется за работу.
Как хорошо, что денежные средства никак не ограничены! Купец, заботящийся о своем престиже, не жалеет денег. Только строй так, чтобы ни у кого такого не было! Чтоб вся Москва поразилась!
Сказано – сделано. Кирпич, из которого построен дом, везли аж из Голландии. Хотя могли и из того же Ярославля, он ничуть не хуже. Изразцы, которыми отделан особняк, были изготовлены на знаменитом заводе Кузнецова.
Повторюсь, что средства не ограничивались. Если так надо архитектору для его замысла, он может без стеснения закупать все, что необходимо.
И вот особняк…., нет – терем! – готов. Пришло время показать его миру. Купец потирает от предстоящего восторга руки. Но…
Зависть – плохое чувство. Оно недаром является одним из семи смертных грехов. На Заказчика и Исполнителя выливают море грязи и негатива. Ну не могли московские архитекторы признать, что этот приезжий смог сделать то, на что им, мэтрам, просто не хватило фантазии. Но нельзя же признать свою творческую ограниченность… Никак нельзя. Мы – москвичи, мы лучше знаем. А он… так, провинция провинцией. Ату его!
Против Поздеева развернута настоящая травля. Авторитетные московские знатоки от архитектуры язвили: «Не наша эта манера строительства. Чужая московскому духу и глазу ». Или вот еще: «Угодно, вот вам пять аршин «греческого классицизма», а нет — три с четвертью итальянского Ренессанса. Или хороший ломтик романского, шесть золотников готики и целый пуд русского «. Коммерческий подход к искусству, как на рынке…
Николаю Игумнову нравится его особняк. Но его совершенно не устраивает общественное мнение. Он за свои деньги (немалые) хочет получить адекватный ответ – особняк, которым будут восхищаться все. А тут…
Дом остался стоять. Не сносить же его! Столько сил потрачено… И денег. По слухам, сие строительство обошлось Заказчику в миллион рублей на те деньги! Поэтому Заказчик принимает решение не оплачивать расходы сверх сметы. Совсем. Денежки – счет любят.
Николай Поздеев – сокрушен. Раздавлен! Общественное мнение в лице завистливых конкурентов плюс финансовая катастрофа доконали его. Утром 18 октября 1893 года его найдут мертвым. Официальная причина смерти – туберкулёз, которым он действительно болел. Неофициальная – ну, вы сами понимаете. Крушение мечты и огромный долг сделали свое дело. Ведь помимо души Николай Поздеев вкладывал в свой первый московский проект еще и деньги. Свои деньги. Ведь ограничений не было, Николай Игумнов обещал все вернуть…
И прежде чем я продолжу рассказ, мне хочется назвать имя еще одного человека, связного с Теремом. Это архитектор Пётр Семёнович Бойцов, известный русский мастер усадебного строительства. Именно ему мы обязаны внутренним оформлением особняка купца Николая Игумнова.
Увы, про этого человека информации совсем немного. Известно, что родился он в 1849 году в Нижнем Новгороде, его усилиями построено несколько замков-особняков в Московской и Владимирской областях. Наверное, самым ярким из дошедших до нас объектов его деятельности можно назвать знаменитое Муромцево. Кто там хоть раз побывал, никогда не забудет это готическое чудо. Впрочем, это не единственно известное творение Петра Семеновича. Еще он известен как автор первого (нереализованного) проекта Пушкинского Музея в Москве. Другие образцы архитектурного гения-самоучки находятся ныне в состоянии запустения.
А мы вернемся к нашему терему. Да, Николая Ивановича Поздеева больше нет… но история-то с его теремом только начинается. С этим чудным зданием связано немало легенд. Первая из них – «страшилка». Дескать, Николай Игумнов, как человек состоятельный, приметил однажды юную прекрасную танцовщицу. Одарил ее мехами, дорогими украшениями ну, и однажды, оставил ее у себя в доме. Девушка, по всей видимости, не оценила оказанного ей высокого доверия 😉 и как-то привела с собой любовника. Понятно, что купец был не рад этому. Что сталось с молодым парнем история умалчивает, а вот танцовщица оказалась заживо замурована в стену. И призрак ее до сих пор ходит по особняку…
Другая история – более жизненная. Купец Игумнов не стал сносить свой особняк. Но чтобы хоть как-то реабилитировать себя в глазах московской знати, он решает устроить прием гостей. И чтобы подчеркнуть свой высокий статус (купец первой гильдии!), он отдает приказ выложить пол в одном из залов золотыми червонцами. А кто изображен на этой монете? Правильно! Император. Высшая власть в стране. Разве допустимо, чтобы светлый лик помазанника Божия топтали ногами?
Правда это или нет, трудно сказать. Нет дыма без огня. Важно то, что купец Игумнов после этого в Москве долго не пробудет. В первый год наступившего ХХ века из Санкт-Петербурга приходит официальная бумага, согласно которой Игумнов Николай Васильевич должен быть выслан из Москвы без права возвращения.
Место ссылки – абхазское село Алахадзы. Тогда – дыра дырой. Болотистый край, где свирепствует малярия. Но практичный и сметливый купец купил за бесценок 600 десятин земли и… сделал курорт! Понятно, что этот процесс был длительным. Ведь надо не только изучить здешний климат, осушить болота (та еще работенка) и посадить деревья. Зато теперь жители этой местности с гордостью называет купца своим «русским братом» и сетует на то, что его имя незаслуженно забыто. Поговаривают даже, что если посмотреть на Абхазию из космоса, то можно увидеть огромную букву «И», а рядом, чуть меньше по размерам, «Н» и «В». Буквы эти – инициалы Николая Васильевича Игумнова, образованные из посаженных более столетия назад кипарисов и эвкалиптов.
Но и на этом история дома а Якиманке на заканчивается! Более того, продолжается история с призраками. Потому что, вскоре после ссылки купца и гибели архитектора в России происходит глобальный передел собственности. Наступает красный семнадцатый год…
Когда я учился в школе, любой ученик знал, что «дедушка Ленин» — самый человечный человек. В любом городе обязательно была, как минимум, улица Ленина. Лениниана проявлялась практически во всем. Кстати, Большая Якиманка переходит именно в Ленинский Проспект, а на Калужской площади стоит памятник Вождю работы скульптора Льва Ефимовича Кербеля. Случайности – не случайны?
А особняк Николая Игумнова – не просто терем. Он стал последним пристанищем Вождя. Нет, я не ошибся. Тело Владимира Ильича Ленина действительно лежит в Мавзолее на Красной Площади. Но что представляет тело без мысли. Ничего! Мыслить-то способен только тот, у кого есть мозг. И Ленин — не исключение. Поэтому я и утверждаю, что Владимир Ильич — здесь. Ведь начиная с 1925 года, здесь находилась лаборатория по изучению мозга Вождя Мирового пролетариата. Руководить работой пригласили ученого с мировым именем — немецкого нейробиолога Оскара Фогта. Спустя несколько лет этот место обретет новый статус — Институт мозга. Дальше – больше. Коллекция прирастет новыми «звездными» экспонатами: здесь будут изучать серое вещество Владимира Маяковского, Максима Горького, Ивана Мичурина, Константина Циолковского, Ивана Павлова и многих других известных людей. Советская наука поставила своей целью изучить строение мозга гениев.
Однако вернемся к персоне В.И.Ленина. Без сомнения – умный человек. Именно разум отличает человека от скотины. Если удастся разгадать загадки его мозга, наука многое обретет. Но речь сейчас не об этом. Да, мозг Ленина находится тут, а тело – в Мавзолее. А Мавзолей-то какое отношение имеет к нашему терему?
Оказалось, что прямое. Существует легенда, что именно роскошное здание купеческого особняка когда-то вдохновило молодого человека по имени Алексей Викторович Щусев пойти учится «на архитектора». Им создано немало прекрасных зданий, воплощающих исконно русский стиль. Он — признанный мастер русской архитектуры, неслучайно Государственный (!) музей архитектуры в Москве назван именем Алексея Викторовича. Именно его проект Мавзолея был одобрен Советской Властью, и с 30-х годов ХХ века мы имеем в нашем городе еще один памятник архитектуры.
Впрочем, терем показал нам еще далеко не все свои красоты. Заходим в здание… А внутри не только русские интерьеры. Не только запечатленная Русь-Матушка. Если пройти вглубь, то мы окажемся в другой сказке. Перед нами – европейская мебель эпохи Людовика XV, старинные гобелены XVII века, дух старушки Европы. Что произошло?
Да, мы попали еще в одну сказку. Если читателю достаточно прочитать несколько разных книг, то нам вполне хватит полтора-два десятка шагов внутри этого здания.
Две сказки… Одна русская, другая французская. Зато как они дополняют друг друга! Как необычен переход между ними! Как он органичен!
Осталось сказать о современном состоянии Терема. Многие москвичи (и я тоже) мечтают попасть внутрь. Но – увы! Порог диковинного терема могут переступить лишь те, кто удостоится личного приглашения французского посла. Почему? Потому что в наше время это частичка Франции. Здесь располагается официальная резиденция Чрезвычайного и полномочного посла Французской республики в Российской федерации. Из нескольких зданий, предложенных российской стороной, было выбрано именно это. Французы всегда знали толк в Красоте…