Гауптман г перед восходом солнца. «Перед восходом солнца

03.04.2019

Глава XIX.

ГЕРХАРТ ГАУПТМАН: ОТ ВОСХОДА ДО ЗАХОДА

Эстетика Гауптмана: «школа гуманизма». - «Перед восходом солнца»: трагедия Елены Краузе. — «Одинокие»: сломленные души. — «Ткачи»: драма-предупреждение. — Новые творческие вершины: «Потонувший колокол» — «Перед заходом солнца»: поражение и триумф Матгиаса Клаузена.

Нам не дано познать совершенство выше человеческого.

Г. Гауптпшн

Рядом с Ибсеном, Шоу, Стриндбергом и другими корифеями «новой драмы» возвышается фигура мирового масштаба — Герхарт Гауптман. Последнее десятилетие XIX — начало XX в, — время театральных успехов, славы одного из первых драматургов Европы. Его писательский путь был долгим, плодотворным, насыщенным неустанными творческими поисками. Гауптман не coтносил свое творчество с каким-либо одним направлением В его пьесах проявляются черты натурализма, символизма, психологического реализма. Он варьировал приемы, стремясь прежде всего-выразить глубинную правду человеческих характеров и конфликтов.

Станиславский охарактеризовал Гауптмана как «великого писателя, влияние которого далеко перешагнуло пределы его родины и, может быть, нигде не было столь значительно, как в России».

Его путь словно «окольцован» двумя вершинными драмами: «Перед восходом солнца» — это триумфальное вступление на драматургическую стезю; «Перед заходом солнца» - во многом подведение итогов. В обеих пьесах выведен ключевой для Гауптмана образ, вырастающий до символа, — солнце как воплощение светлого жизненного начала. Гауптман верил в нравственные основы натуры человека, несмотря на все свойственные человеку заблуждения и недостатки.

Эстетика Гауптмана: «школа гуманизма»

Герхарт Гауптман (Gerhart Hauplmann, 1862— 1946) родился в Силезии в маленьком курортном городке Оберзальцбрунне в семье разбогатевшего крестьянина, ставшего владельцем гостиницы. Его дед был ткачом и участвовал в знаменитом силезском восстании 1844 г., о котором рассказывал внуку (эти рассказы дали Гауптману материм для пьесы «Ткачи»), С детства будущий писатель хорошо узнал природу и людей Силезии и впоследствии запечатлел свою «малую родину» и ряде произведений. Он имел нозможность наблюдать жизнь людей самых разных социальных групп, в том числе тех, кого называют простыми: углекопов, крестьян-бедняков, извозчиков, сельхозрабочих, прачек и др., которые затем стали героями его драм. Это определило общую гуманистическую направленность его творчества. Гауптману было присуще живое ощущение трагической доли человека в современном жестоком мире.

Гауптман учился в художественной школе в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша); там он занимался скульптурой, что позднее. казалось в его творчестве. Его образы рельефны, пластичны, жизненны; драматургическое пространство — четко очерчено. В 1882 г. он стал вольнослушателем Йенского университета, где увлекся теориями естествоиспытателя Геккеля; затем (как и многие писатели его времени — О. Уайльд, Г. Манн, Р. Роллан) совершил поездку в Италию, где изучал искусство.

Философские и литературные традиции . С 1885 г Гауптман обосновывается в Берлине и сближается с писателями, близкими к натурализму. Он штудирует труды известных историков и философов, увлекается театром и лаже берет уроки актерского мастерства.

Философско-эстетические воззрения Гауптмана определили своеобразие его художественной методологии и его место среди крупнейших мастеров «новой драмы». Он разделял воззрения немецкого философа-мистика Якоба Бёме (1575 — 1624), оказавшего влияние на романтизм в Германии. Гауптман усвоил представления Бёме о том, что человек, как и среда, в которой он живет, — неотъемлемая чисть природы. Другим источником философских воззрений Гауптмана была эстетика Гёте, перед которым он преклонялся (и даже внешне старался ему подражать).

Как и всякий большой драматург, он учился у Шекспира. Среди современников его художественными ориентирами были Ибсен и Толстой. В драме Толстого «Власть тьмы» Гауптман видел «свободную, смелую трагедийность»; в «Кукольном доме» Ибсена ему слышались «громкие фанфары времени».

В творчестве Гаултмана нашли отражение актуальные проблемы его времени. Писатель считал, что «материал для творчества может дать одна лишь действительностью. Но в противовес натуралистической доктрине копирования, «фотографирования», добросовестного воспроизведения «куска жизни» (das Stuck), о чем писал, например, его соотечественник Арно Гольц, Гауптман настаивал на серьезном наблюдении, отборе и, наконец, необходимом обобщении. В этом плане он отличался от тех натуралистов, которые ратовали за воспроизведение всех мелочей и деталей бытия, равно как и поведения человека, как существа биологического, подчиненного физиологическим импульсам.

«Типизация духа и смысла явлений». В драмах Гауптмана воспроизводятся сложные, многообразные связи человеческой индивидуальности с окружающим миром. Человек отнюдь не является простым продуктом среды. Отклоняя натуралистические крайности, в предисловии к первому изданию своих драм (1906) Гауптман писал: «Цель искусства... — выражение доведенного <...> до предельной типизации духа и смысла изображаемых явлений». Для него было важно сделать фактом искусства драматические конфликты реального мира и при этом выразить субъективное видение мира, присущее художнику.

«Существует психический акт, — писал он, — и этот промесс драматург должен показать прежде всего». Главным объектом внимания а творчестве Гауптмана всегда оставался человек. «Предмет искусства — обнаженная душа, обнаженный человек», — считал он. Драматург стремился увлечь зрителей не любовной интригой, не запутанными сюжетными коллизиями, а ярким, рельефным изображением характеров своих героев. Это обусловило демократизм творчества Гауптмана: большое внимание писатель уделяет простолюдинам, народной стихии. Он так это определял: «Народ и искусство неразрывно связаны между собой, как почва и дерево, как садовник и плоды».

Проблемные пьесы. Как и другие классики «новой драмы», Гауптман тяготел к проблемным пьесам. Они строились на специфически немецком материале, значимой для Германии проблематике. В этом плане он был близок к «драме идей» в духе Ибсена. Общественно-политические воззрения Гауптмана сложились не без влияния социал-демократов, роль которых в жизни Германии на рубеже веков была велика. Но главным для него была независимость от любых политических партий и организаций, самоценность собственной писательской позиции. Это позволяло ему осушаться свободным в социально-психологическом анализе и критическом восприятии общества.

Как драматург Гауптман находился в постоянном движении: каждая новая пьеса была свежей по тематике, манере, жанровой разновидности. Среди его пьес — социальные («Перед восходом солнца», «Ткачи», «Перед заходом солнца»), семейно-психологические («Одинокие»), исторические драмы («Магнус Гарбе»), пьесы-притчи («Бедный Генрих»), символистская драма-сказка (. Потонувший колокол») и др. При этом названные жанровые разновидности не считаются исчерпывающими. В каждой из своих лучших пьес Гауптман стремился обнажить глубинную жизненную правду. Поэтому малопродуктивны попытки отнести Гауптмана (как и многих других крупных художников рубежа веков) к кпкой-то определенной художественной школе или течению. Здесь, думается, вполне уместна аналогия: когда Фолкнера спросили, к какой литературной школе он принадлежит, тот ответил: к «школе гуманизма». Это емкое и глубоко значимое понятие — «школа уманизма» — может быть применимо и к Гауптману.

«Перед восходом солнца»: трагедия Елены Краузе

Гауптман дебютирует как поэт-лирик и новеллист (рассказы «Масленица», «Стрелочник Тиль»). Уже в его ранних произведениях воспроизводится характеры людей из народа. Это своеобразная подготовка к первой пьесе — «Перед восходом солнца» (1889), с которой начинается его блистательная литературная карьера. При лом его путь драматурга-новатора, особенно на первых порах, не быд безоблачным: его встречали и хулой, и одобрением.

Рождение драматургии нового типа было связано, как уже подчеркивалось, с преодолением сценической рутины, со становлением новых театров и появлением оригинальных мастеров режиссуры. В Германии это были Отто Брам и Макс Рсйнгардт, поборники «режиссерского» театра. В Германии таковым стал «Мейнингенский театр», получивший мировую известность в I860 — 1890-е годы.

Постановка пьесы «Перед восходом солнца» состоялась в Берлине в 1S89 г. Над пьесой работало театральное объединение «Свободная сцена» под руководством Отто Брама. Эта постановка стала событием художественной жизни и вызвала живую полемику.

Действие развертывается и Силеэии в имении старика Краузе, разбогатевшего крестьянина, на земле которого был обнаружен уголь, что принесло ему немалые барыши. Краузе предается беспробудному пьянству, превращается в похотливое животное и даже посягает на собственную дочь. Алкоголизму подвержена и его аторая женя, фрау Краузе. Дурная наследственность, атмосфера деградации пагубно сказываются на судьбах членов семьи Краузе.

Таков натуралистически выписанный «фон» взаимоотношений трех главных действующих лиц. Это инженер Гофман, муж Марты, дочери Краузе, женившийся по расчету; Альфред Лот, социалист, редактор «Рабочей трибуны», защитник «черни», приехавший в горняцкий поселок, чтобы написать книгу о тяжелой доле углекопов; наконец, Елена, вторая дочь Краузе, самая светлая трагическая фигура этой мрачной пьесы.

Гофман и Лот когда-то дружили и встретились после десятилетнее перерыва. Гофман рад приезду друга, но его радость несколько фальшива. Лот за свою политическую деятельность был не только исключен из университста, но и отсидел два года в тюрьме. «Мы стремились к самым высоким человеческим идеалам», — комментирует свое прошлоеЛот, который не раскаивается в случившемся. Гофман журит своего друга за его «непрактичность». Он излагает Лоту свою незамысловатую философию — философию обыватели и приспособленца. «Ничто человеческо мне не чуждо, — самодовольно рассуждает Гофман. — Не нужно только пытаться прошибать лбом стену... не нужно усугублять бедствия, от которых, к несчастью, страдает нынешнее поколение... Надо действоват практически, практически! А вы нее поступаете совершено непрактично».

Драматургическим нервом пьесы становится спор между практиком и прагматиком Гофманом и идеалистом Лотом, который провозглашает: «... Моя борьба — борьба за всеобщее счастье... Для этого должны исчезнуть нищета и болезни, рабство и подлость». Постепенно споры удачливого предпринимателя, экс-вольнодумца Гофмана с социалистом Лотом, которого тот упрекает в намерении «мутить народ», приводят к их открытой вражде.

Решающим моментом становится встреча Лота с Еленой, молодой вдумчивой девушкой. Она страдает от общения с лицемерной мачехой, которая хочет поженить Елену и своего молодого любовника, чтобы таким образом держать его при себе.

Елена задыхается в атмосфере бездуховности и грубости. В «маленьком мире» поселка ее удручает контраст: лошади нередко едят из «мраморных кормушек», потому что уголь обогатил некоторых крестьян. А рядом «убожество», «глушь», «никакой пиши для ума», «смертная тоска». «Мужики пьют, играют в карты, — рассказывает она Лоту. — Одни идут в шахты, другие из шахты, повсюду такой грубый сброд». Елене страшно выходить из дома.

Доктор предупреждает, что Елена, невеста Лота, также может страдать наследственным недугом. Лот пишет девушке прощальное письмо и срочно исчезает. В отчаянии Елена кончает жизнь самоубийством.

Одна из особенностей пьесы — пространные авторские ремарки, дающие подробные описания обстановки, состояния героев, а также структуры мизансцен, В дальнейшем это станет характерной чертой драм Гауптмана. В стремлении писателя передать внешний мир и человека со всеми возможными деталями и подробностями сказалось влияние школы натурализма.

Присутствующий в пьесе мотив дурной наследственности был важен для эстетики натурализма. Противники Гауптмана писали, что натурализм — синоним слова «свинство», а самого писателя изображали роющимся в ведре с помоями. (Вспомним, что подобные инвективы адресовались сторонникам натурализма в США, а во Франции даже самому Золя.) Однако человеческая деградация, показанная в пьесе с натуралистической откровенностью, обусловлена не столько физиологическими, сколько социальными причинами. И наиболее проницательные критики, а также писатель-реалист Теодор Фонтане, утверждали, что Гауптман достойно продолжает дело Ибсена. Не случайно сам Гауптман определил жанр своей пьесы как «социальную драму».

В драматургии Гауптмана ощутима связь с творчеством великих русских писателей — Тургенева, Достоевского и особенно Толстого. Гауптман писал: «Своими литературными корнями я ухожу в творчество Толстого. Я никогда не стал бы отрицать этого. Моя Драма "Перед восходом солнца" оплодотворена его "Властью тьмы"». Гауптман считал, что литературные ростки в Германии часто имеют «русские корни».

Среди поклонников Гауптмана и его первой пьесы был М. Горький, считавший ее лучшей из пьес драматурга, которому «удалось написать удивительно яркую картину». И далее: «Все эпизодические лица, хотя обрисованы немногими редкими чертами, но живы и ясны».

«Одинокие»: сломленные души

«Одинокие» (1891) — пьеса на первый взгляд камерная, ее называют семейной драмой. В пьесе нет острого конфликта, продиктованного столкновением личных интересов, она вся построена на тонких нюансах, полутонах, психологических характеристиках героев. Ее нравственно-этическая проблематика во многом созвучна атмосфере, царившей в среде интеллигентов, современников Гауптмана. Это пьеса о человеческом одиночестве, о том как людям трудно понять друг друга, жить в мире, где нет ни одной близкой души. Толчком к написанию пьесы послужили живые впечатления Гауптмана, хорошо знакомого с невеселой долей своего брата Карла, одаренного интеллектуала, глубоко страдавшего в окружавшей его обывательской, мещанской среде

Сюжет пьесы прост. Семья Фокератов — воплощение благополучия Ее глава Иоганнес Фокерат — ученый-социолог. Жена ученого Кете только что подарившая мужу сына, мила, добра, хотя и достаточно ограниченна. Она во всем солидарна с мужем, полностью лишена самостоятельиости. Главное в доме — забота о здоровье, питании, уюте. Родители Фокерата, прежде всего его мать, мещане до мозга костей, по-своему гордятся сыном, образованным, ученым, но его внутренний мир остается им чужд.

В доме Фокератов появляется молодая женщина, Анна Map, уроженка Прибалтики, студентка из Цюриха. Поначалу ее по-доброму привечают. Иоганнес Фокерат находит в ней интересную собеседницу. Герои обсуждают, например, рассказ «Художники» Гаршина, пользовавшегося известностью в Германии. Иоганнес делится с Анной своими научными идеями. Их связывает дружба, которая, как они считают, не угрожает узам Фокерата и его безропотной Кете. Но отношения с Анной очень важны дчя Иоганнеса. «С Анной меня связывает совсем не то, что связывает с Кете, — объясняет он. — Одно не исключает другого. Существует же дружба, черт возьми, у нас она покоится на духовном родстве и на общих интересах. Поэтому мы понимаем друг друга там, где нас уже другие не понимают, где вы меня не поняли. С ее появлением я начал жить заново. Я чувствую прилив творческих сил...» Но Фоксраты-старшие не могут с этим согласиться. Никто не верит Иоганнесу, Мать упрекает сына в «бесчестии», в попрании религиозных норм. Они, и конце концов, выживают Анну из дома. Иоганнес в отчаянии: родители, а в их лице мир мещанской благопристойности, «сломили его душу», отныне для него «все обесценено, развенчано и забрызгано грязью». Не перенеся отъезда Анны, который еще более усугубляет его одиночество, герой кончает жизнь самоубийством.

Пьеса дискуссионна. Иоганнес ищет новые формы человеческих отношений, пытается вырватъея за пределы мещанской бездуховности и стереотипов.

Есть в этой пьесе нечто созвучное чеховской поэтике, с ее полутонами, подтекстом. Знаменательно, что блестящую постановку этой пьесы, имевшую громадный успех, осуществил в 1899 г. Московский Художественный театр. В телеграмме Гауптману, «величайшему сценическому поэту нашего времени», подписанной актерами театра, в частности, говорилось: »Мы все глубоко чувствуем, что наш молодой театр, главная цель которого состоит в изображении характеров, полных жизни и проникнутых практической силой творчества, обязан своей известностью исполнению ваших несравненных шедевров». Среди исполнителей были Вc-Э. Мейерхольд (Иоганнес Фокерат), М. Ф. Андреева (Кете), О. Л. Книппер (Анна Map). Мейерхольд изображал Фокерата как личность безвольную и претенциозную. Более верным было исполнение этой роли В. И. Качаловым, показавшим Фокерата как сильного человека, возвышающегося над окружающей средой. Когда в 1900 г. МХТ приехал в Крым к А. П. Чехову, то среди показанных им спектаклей были «Одинокие». Чехов сказал Станиславскому о Гауптмане: «Это же настоящий драматург!»

«Ткачи»: драма-предупреждение

Пьеса «Ткачи» (1892) занимает особое место в наследии Гауптмана. В ней он выступил новатором в плане и тематики, и художественной формы. Пьеса содержит авторское уведомление: «Она — о прошлом, но не столь отдаленном, о восстании силезских ткачей в 1844 году».

Это событие, немаловажное и национальной истории, запечатлено в знаменитом стихотворении Гейне «Ткачи», о нем писали также революционные поэты Г. Веерт и Ф. Фрейлиграт. Дед Гауптмана был участником этого восстания, о чем хорошо помнили и семье. Написанию пьесы предшествовала большая подготовительная работа драматурга, знакомство с исследованиями и документами. Стремясь передать местный колорит, Гауптман сочинил первый вариант пьесы на силезском диалекте. Посвящая пьесу отцу, он писал: «Твой рассказ о деде, бедном ткаче, сидевшем в молодости за станком, подобно изображенным мной лицам, был тем ростком, из которого выросла эта драма».

Пьеса оказалась актуальной и своевременной: конфликт труда и капитала стоял на повестке дня. Сама тема была чрезвычайно трудна для драматургического воплощения. В отличие от привычной психологической, семейно-бытовой драмы с небольшим количеством действующих лиц, пьеса о народном восстании предполагала многоголосие, массовые эпизоды. На сцену выходили не герои, любящие, ревнующие, решающие свои личные проблемы, а толпа голодных, отчаявшихся, жаждущих справедливости. Многочисленные действующие лица пьесы образуют два лагеря: хозяину и его приспешникам противостоят ткачи, жертвы безжалостной эксплуатации. Не случайно пьеса объявлялась едва ли не подстрекательством к мятежу, подвергалась цензурным запретам.

В драме отражено тягостное положение рабочих, показан процесс нарастания их недовольства, протеста, перерастающего в стихийное выступление.

Первый акт носит экспозиционный характер. Майским днем ткачи сдают свой товар в конторе владельца ткацкой фабрики Дрейсигера (его прототипом послужил фабрикант Цванцигер, печально известный жестоким отношением к рабочим). Ткачи ропщут на свое тяжелое положение, низкую оплату труда, штрафы. Один из них, вспоминают рабочие, набросил на себя петлю прямо на ткацком станке. При этом они опасаются резко выразить свой протест. Лишь молодой Беккер позволяет себе высказаться по поводу жестокости и алчности фабриканта, у которой «четыре желудка, как у коровы, и пасть, как у волка», после чего незамедлительно лишается работы. На глазах у всех один из ткачей, еще совсем мальчик, падает в обморок от голода. В ответ Дрейсигер произносит пространно-лицемерную тираду о тяжелой жизни фабрикантов, на которых возлагают ответственность за детей по вине неразумных родителей, легкомысленно отпускающих из дома своих чад.

В последующих актах, представляющих как бы «микротрагедии», запечатлены этапы нарастающего протеста. Если в первом акте перед нами масса людей, во многом деморализованных нищетой и бесправием, то во втором — данная крупным планом индивидуальная драма одного из этих людей.

Гауптман переносит нас в жалкое жилише, которое снимает у безземельного крестьянина Анзорге нищая семья Баумертов. Дети голодны, питаются картофельными очистками, мать разбита параличом, ее сын, 20-летний Август — идиот. Баумерты живут в постоянном страхе, что за неуплату Анзорге, сам безработный, занимающийся плетением корзин, выгонит их на улицу.

Вернувшийся после сдачи товара Дрейсигеру Роберт Баумерт приводит с собой гостя, отставного солдата Егера, которому суждено будет вместе с Беккером стать одним из лидеров восстания. Человек грамотный, бывалый, он готов помочь ткачам в предстоящей схватке с эксплуататором Дрейсигером. Именно Егер напоминает ткачам песню «Кровавая баня». В этой песне — боль, гнев, отчаяние, ненависть, жажда мести угнетателям, этим «отродьям сатаны». Вот один из ее куплетов:

Здесь жгут на медленном огне,
Здесь камера всех пыток,
Здесь стон кругом, как на войне,
Свидетель слез пролитых.

Егер воспроизводит все семь куплетов песни. Это реальная песня, бытовавшая в Силезии в 1840-х годах. Эта песня служит сплочению ткачей.

В третьем акте ткачи собираются в Петерсвальдау в трактире. В разговорах ткачей все та же тема: обнищание, которое игнорируют их хозяева. Явившиеся в трактир Беккер и Егер распевают «подстрекательскую» песню, находящую живой отклик у собравшихся. Поющая толпа выплескивается на улицу.

Четвертый акт переносит нас в дом Дрейсигера, своей роскошью контрастирующий с лачугами ткачей. С фабрикантом его присные: пастор, жандарм, полицейский начальник. Под окнами слышна ненавистная фабриканту боевая песня; по его приказу начальник полиции арестовываст Егера, но толпа его освобождает. Фабрикант возмущен: среди ткачей, некогда послушных и терпеливых, он видит подстрекателей бунта. Попытки пастора Киттельгауза договориться с толпой ни к чему не присолят. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Дрейсигер спасается бегством. Толпа врывается в его дом и начинает его громить.

Заключительный, пятый акт переносит зрителя вз деревушку Ланген-билау в дом старика-ткача Гильзе, человека верующего, мирного, противника бунтарских действий. В деревню приходят ткачи, громят месную фабрику, ломают оборудование, видя причину своих бедствий не только в системе наемного труда, но и в механических станках, выкачивающих у них здоровье. Когда поступает сообщение о прибытии войск, Егер призывает дать отпор, взяться за булыжники. Гильзе, который по-прежнему остается противником активных действий, погибает от случайной пули.

Пьеса не дает ответа на вопрос: чем закончилось противостояние солдат и ткачей. Правда, можно предположить, что кровавым способом порядок был восстановлен. Гауптман завершает пьесу открытым финалом. В сущности, это драма-предупреждение, показывающая, как зреют «гроздья гнева», как пагубны бесчеловечность и ненасытная алчность власть имущих. Поэтому нельзя бесконечно испытывать терпение обездоленных, их отчаяние может выплеснуться в разрушениях и грабеже.

Пьеса была поставлена в театре «Свободная сцена» Отто Брамом, горячим поклонником Гауптмана. С той поры его театр стали называть «Театр Ибсена и Гауптмана». «Ткачи» сделали ее автора всемирно знаменитым драматургом.

Вряд ли «Ткачи» являются лучшей пьесой Гауптмана, как писали критики марксистской ориентации, вдохновленные прежде всего ее тематикой и гуманистической позицией автора. Общественное значение пьесы, которую социал-демократы в конце XIX в. использовали в политической борьбе, — несомненно. В Россия «Ткачи» были переведены А. И. Елизаровой-Ульяновой и пользовались популярностью в рабочих кругах.

Велико и историко-литературное значение пьесы. Впервые важнейший социальный конфликт — тема, как показывает опыт литературы, исключительно трудная в плане ее эстетического решения, получила удачное воплощение в драматургии. В этом плане «Ткачи» Гауптмана достойны занять свое место в истории мировой литературы рядом с «Жерминалем» Золя.

Новые творческие вершины: .. Потонувший колокол»

В конце 1890-х — начале 1900-х годов, примерно полтора десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне, Гауптман находится на пике популярности. Каждая новая пьеса встречается с огромным интересом. В этот период написаны пьесы социально- психологического плана: «Бобровая шуба» (1893), «Возчик Геншель» (1898), «Михаэль Крамер» (1900), «Роза Бернд» (190; «Крысы» (1911) и др.; пьесы философского плана: «Потонувший колокол» (1896), «Бедный Генрих» (1902). Создает он и пьесы на сторические темы: «Флориан Гейер» (1896).

«Бобровая шуба». В «Бобровой шубе» Гауптман предстает как искусный бытописатель и комедиограф. В пьесе запечатлены характерные особенности Германии 1880-х годон — времени «исключительного закона» против социалистов, разгула доносительства и полицейского сыска. Его олицетворением в пьесе являета фон Верхан, начальник полицейского округа, одна из выразительных типических фигур, созданных Гауптманом. Это недалекий служака, винтик прусской государственной машины, которому везде мерещится «инакомыслие», подкоп под «устои» общества. Вместо того чтобы искать настоящих воров и мошенников, орудующих у него под носом, прежде всего похитителей богатой шубы рантье Крюгера, Верхан собирает всякого рода сплетни и слухи, дабы обличить чуть ли не в государственном измене безобидного и законопослушного интеллигента доктора Флейшера.

«Флориан Гейер» . От современности Гауптман переходит на почву истории, обращаясь к событиям начала XVI в., ко времени крестьянской войны. Драматург вновь возвращается к проблем народного восстания, поставленной в «Ткачах». В центре пьесы - Флориан Гейер, рыцарь, человек высокого благородства, вставший во главе восставших крестьян. Но вождь и толпа находятся в сложных, порой мучительных отношениях. Это вызывает сомнения героя в целесообразности революционных действий. Пьеса близка по жанру к историческим хроникам (здесь для Гауптманя ориентирами были Шекспир и Гете, автор «Геца фон Берлихингена»). В ней около восьми десятков персонажей, это представители едва ли не всех социальных групп средневекового общества: крестьяне, ремесленники, горожане, рыцари и т. д. Пьеса показанла, что убедительно освоить столь сложный обширный материал драматургическими средствами оказалось не под силу даже такому мастеру, как Гауптман.

Классика символистской драмы. В одной из самых известных пьес Гауптмана — «Потонувший колокол» — заметны следы влияния символизма. Это «драматическая сказка», написанная стихами. Пьеса сложна по замыслу и структуре, в ней причудливо сочетается реальное и фантастическое, символика, аллегории и бытописание. Глубинная тема пьесы — творчество, художник и его психология, его ответственность перед самим собой и обществом, его взаимоотношения со средой. Тема эта по-своему преломляась у многих писателей рубежа веков: Золя и Мопассана, Роллана и Томаса Манна, Ибсена и Стриндберга, Уайльда и Драйзера, Проблема искусства получила особенно глубокое осмысление в литературе Германии как в художественных, так и в теоретических сочинениях просветителей (Лессинга, Шиллера, Гёте) и романтиков (Новалиса, Гофмана, Гейне).

Пьеса Гауптмана построена на принципе романтического «двоемирия». Чудесному миру гор, где обитают сказочные существа: Леший, лесные гномы, старая колдунья Виттиха, красавица Раутенделейн — девушка-фея, противопоставлена долина — олицетворение обывательского, мещанского начала. Живущие в долине люди (Пастор, Цирюльник, Учитель) не способны возвыситься над плоскими повседневными интересами. В долине живет и главный герой, талантливый литейщик колоколов Генрих со своей женой и детьми.

Сюжет пьесы определяется причудливыми драматическими коллизиями.

Когда в горах над обрывом был возведен новый храм, а восьмерка лошадей тащила вверх колокол, отлитый Генрихом, Леший совершил очередную выходку — сбросил колокол с телеги, и тот утонул в озере. Упал в пропасть и Генрих, который получил тяжелые травмы, но остался жив. Его нашла на поляне прекрасная Раутенделейн, поразившая героя своей красотой и обаянием. Пастор, Цирюльник в Учитель, отправившиеся на поиски Генриха, освобождают его от чар феи и уносят в долину, в семью, к Магде, скромной и заботливой. Но не только раны причиняют страдание Генриху; его угнетает то, что его последнее создание, утонувший колокол, было неудачным. Он звучал в долине, но не мог звучать а горах. Герой не хочет умирать, не выполнив своего творческого предназначения. В доме Генриха появляется Раутенделейн, одетая служанкой, своим колдовством она возвращает Генриха к жизни. Герой снова полон желания творить. Оставив долину, он днем варит металлы в заброшенной в горах плавильне, а ночи проводит с красавицей-феей, Явившийся к нему Пастор уговаривает героя вернуться в долину, к своей семье. Но Генрих готов пожертвовать счастьем близких. Он вдохновенно рассказывает о своем ионом замысле:

Пусть зовут
Мою работу, как ее назвали.
Игра колоколов! Но это будут
Колокола такие, я клянусь,
Каких не знали наши колокольни!
Их звон по силе будет равен грому,
Гремящему весною над полями.
И этот мощный трубный глас заставит
Умолкнуть вес колокола другие.

Речь литейшика — это гимн высокому, жизнеутверждающему искусству:

И тут раздастся дивный перезвон,
У каждого исторгнув из груди
Рыдание!..

Гауптман сопровождает речь героя такой авторской ремаркой: «Генрих говорит со все возрастающим воодушевлением, которое под конец переходит в экстаз... Раутенделейн, трепеща от восторга и любви, со слезами на глазах опускается перед ним на колени и целует ему руку,.,»

Пастор осуждает Генриха, у которого после творческого подъема наступает полоса раскаяния. Он мечется между двумя женщинами — феей и Магдой. Оставленная им жена, не вынеся горя, утопилась в озере, куда упал колокол. Утопленница стала звонить, и этот звон, наводящий ужас, пробудил в Генрихе муки совести. Генриха посещает видение потрясающей силы; призраки двух его детей в одних рубашках несут тяжелый Кувшин слез, пролитых мамой, которая «лежит средь лилий и водянок». Он гонит от себя фею. В отчаянии Раутенделейн бросается в колодец. Смятенный, обессилевший Генрих проклинает людей. Он уже не может к ним вернуться, но и не в силах быть один и горах. Он зовет Раутенделейн, и она появляется в виде русалки, чтобы проститься.

Пьеса завершается патетическим финалом:

Раутенделейн (обнимает Генриха, целует его в губы, потом медленно опускает умирающего )

О Генрих!

Генрих

Высь видна...

Звон солнца слышу! Солнце!.. Ночь длинна!

Утренняя заря,

В финале возникает образ солнца, проходящий через все творчество Гауптмаиа. В этой пьесе солнце связано с творчеством, неслучайно Генрих сравнивается с Бальдером — солнечным богом красоты.

Замысел драматурга сложен, неоднозначен и не поддается прямолинейному истолкованию. Сам Гауптман говорил, что истинная сказка — это «миф о природе, история и мораль», ее нельзя «логически расчленить». Вряд ли образ Генриха можно оценить как полемику с ницшеанством, с идеей сильного человека, стремящегося возвыситься над окружающими. Это драма о подлинном художнике, о порывах вдохновения, об увлеченности творчеством, которое порождает конфликты. И о том, что творческое и бытовое начала нераздельны, что, поднимаясь к высотам духовности, человек не может оторваться от грешной земли. Как и в «Бранде» Ибсена, антитеза «долина — горы» исполнена символического смысла. Долина — воплощение бытового, приземленного; горы — духовного начала.

Пьеса была переведена почти на три десятка языков. За десять лет она переиздавалась более 60 раз. «Потонувший колокол» — один из первых спектаклей, поставленных в Московском Художественном Театре. Роль литейщика исполнял К. С. Станиславский, Раутенделейн — М. Ф. Андреева.

«Возчик Геншель». За символистской драмой «Потонувший колокол» последовала драма «Возчик Геншель», написанная в реалистической манере, отличавшаяся столь характерной для драматурга бытовой достоверностью. Гауптман умеет, казалось бы, в бессобытийной повседневности обнаружить скрытый трагизм.

В центре пьесы — Вильгельм Геншель, владелец конюшни, нескольких карет, «кристально честный человек», как называют его окружающие. Он обещает своей умирающей супруге, что не женится на служанке Гане Шель, нахрапистой и бесцеремонной. Но не сдерживает своего обещания, за что позднее корит себя. Став фрау Генишель, Ганна выявляет свою подлую сущность: становится причиной смерти шестимесячной Густль, дочери Геншеля; отказывается от своего внебрачного ребенка, Герты, воспитывающейся в деревне; заводит любовника — фатоватого официанта Жоржа, не скрывая этого от мужа. В минуту депрессии Геншель накладывает на себя руки.

«Михаэль Крамер». Гауптман еще не раз возвращался к проблеме искусства и художника, в частности в драме «Михаэль Крамер». Герой пьесы — старый живописец, человек, безгранично преданный своему делу, но суровый, педантичный, жесткий по отношению к себе и окружающим. Своей бескомпромиссностью он напоминает ибсеновского Брапнда. Сын Крамера Арнольд — талантливый художник, но слабовольный, так и не реализовавший себя. К его недостаткам отец не проявляет снисхождения. Арнольд — тип человека искусства, ранимого, «странного»; столкновение с обывательско-мещанской средой доводит его до самоубийства.

«Роза Бернд». Трагична судьба Розы Бернд из одноименной пьесы — красивой, благочестивой, трудолюбивой девушки, дочери сельского церковного служки. К ней неравнодушен помещик Фламм, но Розу соблазняет механик Штрекман, человек низкий, шантажист, и она ждет от него ребенка. Отец ее проклинает. Крестьянский парень Август, жалкий, всеми презираемый, готов прикрыть «позор» Розы, жениться на ней. В состоянии отчаяния Роза душит ребенка и сдается жандармам. «Весь мир стоит на лжи и обмане», — размышляет она вслух. Пьесу заключают слова Августа: «Что она только не выстрадала!»

«Победа разума к красоты». Художник широкого жанрового диапазона, Гауптман выступает и как романист («Юродивый во Христе Эммануэль Квинт», 1910; «Еретик из Соаны», 1918; «Остров великой матери», 1924). Глубинная тема этих произведений — возможные пути обретения человечеством лучшего будущего.

В 1912 г. Гауптман первый из немецких писателей получил Нобелевскую премию по литературе. Пьесы Гауптмана активно ставятся в России, в театрах Москвы, Петербурга, Киева. Когда в 1906 г. МХТ гастролировал в Берлине, Гауптман, увидевший постановки своих пьес, отметил, что всегда мечтал именно о такой игре — «без театрального напора и условностей — простой, глубокой и содержательной». М. Горький, внимательно следивший за его творчеством, писал: «Гауптман — поэт, который глубоко чувствует трагизм жизни, но не перестает тем не менее оставаться идеалистом и проповедовать людям столь необходимую им веру в победу разума и красоты».

«Перед заходом солнца»: поражение и триумф Маттиаса Клаузена

Война и послевоенное десятилетие. Когда началась Первая мировая война, поначалу Гауптман, как и некоторые его соотечественники-литераторы (например, Томас Манн), был ненадолго захвачен патриотическим воодушевлением, за которым последовало постепенное отрезвление. Он писал о войне, как о «горчайшей трагедии человечества».

Эти настроения гю-своему отразились в драме «Магнус Гарбе» (1942), полной глубочайшего трагизма.

Действие драмы происходит и XVI в. в германском имперском вольном (т. е. пользующимся самоуправлением) городе. Главный герой — бургомистр Магнус Гарбе, человек благородный и честный, оказывается в тяжелейшей ситуации. В город прибыли из Рима представители одного из доминиканских орденов, монахи-изуверы, которые повсеместно ищут ересь, ведьм, религиозную крамолу. Пользуясь доносами и оговорами, они хватают невинных людей, завладевают их имуществом, творят «религиозный суд», подвергая своих жертв чудовищным пыткам. Магнус Гарбе отказывается сотрудничать с «кровавыми псами* — новоявленными инквизиторами, самолично вторгшимися в город, пытается остановить вакханалию убийств. Чтобы сломить бургомистра, его жену, красавицу Фелисию, ждущую ребенка, бросают в тюрьму по обвинению в связях с дьявольской силой. Пережитое потрясение почти лишает Гарбе рассудка, доводит до паралича. Родившегося в тюрьме ребенка Фелисии удается спасти, но сяма она сожжена. Жестоко разрушено семейное счастье Гарбе. Разгул дикого фанатизма обрекает на муки ни в чем не повинных людей.

Воссоздавая в пьесе страшные картины Средневековья, Гауптман напоминал об ужасах мировой войны.

В первое послевоенное десятилетие Гауптман утрачивает ведущую позицию на театральных подмостках Германии: тон задают экспрессионисты с их новаторской техникой — Г. Кайзер, Э. Толлер, молодой Б. Брехт. Но Гауптман продолжает писать. Среди пьес, созданных в первое послевоенное десятилетие, лучшая — «Доротея Ангерман» (1926) — история женщины, затравленной своими фарисействующими родственниками вкупе со священнослужителями.

Художественное завещание Гауптмана. Свое 70-летие Гауптман отметил произведением, ставшим, возможно, вершиной его творчества и одновременно художественным завещанием, — драмой «Перед заходом солнца» (1932). Это была блистательная психологическая драма, в которой угадывались тревожные признаки времени. Очевидна перекличка пьесы с первым драматургическим произведением Гауптмана «Перед восходом солнца». Образ солнца символизирует светлое начало; заход солнца — это не просто финал жизни главного героя, но предупреждение о наступлении тьмы, ночи, новой эпохи варварства.

На первый взгляд ничто не предвещает бурных коллизий в жизни Маттиаса Клаузена — издателя, человека высокой культуры, окруженного всеобщим уважением. Ему 70 лет, и теперь, спустя три года после кончины горячо любимой жены, Маттиас начинает выходить из сумрачного оцепенения, возвращается к жизни.

Маттиас — человек высочайшей культуры. В его рабочем кабинете картина известного живописца Каульбаха, в библиотеке среди редких фолиантов «Лаокоон» Лессинга, написанный рукой самого автора; на рабочем столе — бюст римского императора и философа Марка Аврелия, чьи взгляды так созвучны мироощущению Клаузена, Конечно, умудренный и утомленный жизнью, Клаузен помнит слова римского стоика: «Время человеческой жизни — миг; ее сущность — вечное течение <...> судьба — загадочна, слава — недолговечна». Или другое: «Все человеческое есть дым, ничто».

Однако Клаузен, этот многоопытный мудрец, показан в тот мимент, когда он уже не склонен безоговорочно принимать философию покорности перед безжалостной судьбой. И причина тому — любовь к молодой девушке Инкен Петерс, скромной воспитательнице детского сада, умной, доброй, излучающей природное обаяние. Гауптман показывает, что чувство героя — это нечто большее, чем влечение старого человека к цветущей юности. Клаузен — интеллигент до мозга костей, человек мысли. Когда он рассказывает другу, профессору Гейгеру, о своей жизни, о пережитом, о потрясениях мировой войны, речь идет не столько о событиях, сколько о том, как герой неутомимо размышлял, искал высший смысл бытия. Для Клаузена новая любовь знаменует расставание с тенями прошлого, прорыв к будущему, воплощение того лирического начала, которое было заложено в самой природе главного героя. Возможно, эта тема была навеяна известной страницей биографии стареющего Гёте, столь любимого Гауптманом, его романом с юной Ульрикой фон Леветцов. Но в отличие от Гете, отказавшегося от столь решительного поворота в своей судьбе, гауптмановский герой смело идет против течения, «Во имя чего прошла моя жизнь?» — вопрошает Маттиас Клаузен. И с небывалой решительностью отвечает: «Обрубить канат, порвать с прошлым!» Здесь исток драматических коллизий пьесы.

Протиз героя выступает большинство его родственников, которые до того, как узнали о решении Клаузенпа жениться на Инкен, демонстрировали уважение к нему как отцу почтенного семейстна.

Они противятся браку, лицемерно прикрываясь внешне благовидными соображениями: большая разница в возрасте, несоответствие в воспитании, образовании, общественном положении. Но истинные причины, конечно, в другом. Родственники опасаются, что Клаузен завешает этой «авантюристке» фамильные драгоценности, принадлежавшие его умершей жене, равно как и значительную часть своего состояния. Родственные чувства этих людей отступают перед соображениями материальной выгоды. Шаг за шагом, со все большей рельефностью, через отношение к Маттиасу Клаузену обнажает Гауптман истинную сущность этих людей. «Я никому никогда не позволю погасить свет всей своей жизни», — бросает им Клаузен.

Заводилой в «антиклаузеновской коалиции» является, естественно, его зять Кламрот. Это делец новой формации, самоуверенный, бездушный, для которого не существует никаких моральных препятствий на пути к цели. На протяжении пьесы его характер «эволюционирует»: Кламрот становится все более наглым и бесцеремонным. Он олицетворяет те силы «тьмы», наступающие после захода солнца, которые предчувствует Клаузен. Кламрот — злой демон, преследующий главного героя; он понимает, что в начале 1930-х время работает на него. «Стрелку часов вам уже не повернуть назад», — нагло предупреждает он своего тестя. А тот так аттестует Кламрота: «Стоит мне хотя бы мельком подумать о моем зяте, как я вижу направленный на меня пистолет». Это столкновение не только на семейно-бытовом уровне, в нем просвечивает более широкий идеологический смысл: Гауптман постоянно акцентировал связь героя с высокими гуманистическими традициями немецкой культуры,

Гауптман оказался прозорлив. Через год после написания пьесы, в 1933 г. нацисты пришли к власти. Кламрот и ему подобные были почвой, питавшей фашизм.

Когда моральное удушение не дает результата, у родственников созревает заговор: адвокат Генсфельдт, «этот тщедушный вестник отцеубийства», которого Клаузен знал еще малышом, подписывает акт о душевной болезни и недееспособности Клаузена. Это означает, что над ним установлена опека и ему надлежит быть помещенным в психиатрическую клинику. Легко догадаться: подобный дьявольский план мог предложить только Кламрот. Но дети с ним молча согласились. Это — удар в спину.

Клаузен укрывается в доме матери Инкен Петерс. Он мечтает бежать с Инкен в Швейцарию, начать новую жизнь. Девушка пытается вселить в него веру: «... Я твой посох, твоя опора, Я твое творение, твоя собственность, твое второе "я"». К дому подъезжает санитарная карета, чтобы отвезти Клаузена в больницу. Но Клаузен успевает принять яд. Несколько раз повторяет он свои последние слова: «Я жажду... я жажду... заката».

У пьесы Гауптмана богатая сценическая судьба. Образ главного героя получил глубокое сценическое воплощение в ведущих театрах России в исполнении таких выдающихся мастеров, как Н. Черкасов, Н. Симонов, М. Царев и М. Астангов. Последний блестяще виыступал в этой роли и театре им. Вахтангова в Москве. Вот так описывает известный театральный критик, знаток западного театра Г. Н. Бояджиев финальную сцену драмы: «Враги близятся, но ни бороться, ни спасаться он уже не должен. Дело уж не в нем. Ласковым взором смотрит Маттиас на уходящую Инкен. Это не только его прошлое, но и будущее его дела, его идей. А в идеях своих он тверд непоколебимо. "Вечное благо существует", — эти слова Клаузена Астангов произносит как клятву, как символ веры. И мы вновь слышим борца и трибуна; дряхлое тело старика выпрямляется; оставаясь в кресле, он распрямляет члены, высоко поднимает голову и говорит то самое важное, что должен сказать миру, сказать и умереть: "Мое место там, на вершине горы, над куполом мира". И глаза вспыхивают счастьем, могучий дух Маттиаса Клаузена жив — сам человек рухнул, но его дух сломить не удалось...»

Гауптман и «третий рейх». Поистине «после захода солнца» началась «тьма». С приходом к власти фашизма многие немецкие писатели покинули Германию; Гауптман, которому пошел уже восьмой десяток, остался. Нацисты стремились сделать его «придворным литератором», взять на вооружение имя писателя для создания благопристойного имиджа своему режиму. Однако Гауптман не поддавался нажиму, намеренно удалялся в историю (пьесы «Золотая арфа», «Гамлет в Виттенберге»); уединившись на своей вилле, он старался сохранить независимость и не солидаризировался с нацистами, В период Второй мировой войны Гауптман создает драматургические обработки античного мифа о преступлениях в роду Атридов: пьесы «Ифигения в Дельфах» (1941), «Ифигения в Авлиде» (1943), «Смерть Агамемнона» (1944) и «Электра» (1944), составившие тетралогию.

Писатель-гуманист, Гауптман, воссоздавая цепь кровавых убийств, погружаясь в мифологическое «далеко», находил в нем отчетливую параллель с современностью, осуждал кровопролитие. Он жаждал мира между народами. Гауптман дожил до крушения фашизма. В одном из последних заявлений он повторял, что все его мысли о Германии, его твердая вера, от которой он не отступится, — вера в возрождение родины. Он выразил готовность помочь восстановлению немецкой культуры.

В августе 1946 г. Гауптман ушел из жизни. Согласно завещанию его похоронили ранним утром, перед восходом солнца.

Литература

Художественные тексты

Гауптман Г. Пьесы: в 2 т, / Г. Гауптман. — М., 1959. Гауптман Г. Атлантида. Вихрь признания: романы / Г. Гауптман, — М., 1989.

Учебные пособия. Критика

Герхарт Гауптман: библиогр. указатель. — М., 1985.

Бернштейн И. А. Гауптмап // История немецкой литературы: в 5 т. — М., 1968. -Т. 4.

Мандель Е. М. Гауптман-драматург. Творчество конца ХIХ — начала XX в. / Е. М, Манпдель. — Саратов, 1972.

Спектор Л. Русско-немецкие /литературные связи. Гауптман в русской критике конца XIX — начала XX в. / А. Спектор. —Душанбе, 1980.

Юсова А. П. А. Блок и Г. Гауптман // Филол. науки. — 1996. — № 6.

Храповицкая Г. Г. Гауптман // Зарубежные писатели: биобиблиогр. словарь: в 2 т. - М., 2003. - Т. 1.

Действие происходит в современной писателю Силезии.

В имении Краузе появляется Альфред Лот, он хотел бы видеть господина инженера. Фрау Краузе – крикливая крестьянская баба, оценив скромный вид и простоватую одежду незнакомца, принимает его за просителя и гонит прочь. Гофман урезонивает тещу, он узнает в прибывшем друга гимназической поры, с которым не виделся десять лет. Он рад встрече, с удовольствием предается воспоминаниям о прошлом. Какими же наивными идеалистами они были, упивались высокими помыслами о переустройстве мира, всеобщем братстве. А эти смешные планы уехать в Америку, купить землю и организовать там небольшую колонию, где жизнь бы строилась на иных принципах. Гофман и Лот вспоминают друзей юности, по-разному сложились их судьбы, иных уже нет на свете. Оглядывая обстановку дома, Лот примечает сочетание новомодности и крестьянского вкуса, все здесь говорит о достатке. У Гофмана холеный вид, он прекрасно одет и явно доволен собой и жизнью.

Лот рассказывает о себе: его безвинно осудили, приписав участие в противозаконной политической деятельности, он два года отсидел в тюрьме, где написал свою первую книгу по экономическим проблемам, потом подался в Америку, сейчас работает в газете.

Неплохое, в сущности, время было, вспоминает Гофман, а сколько ему дало общение с друзьями, им обязан он во многом широтой взглядов, свободой от предрассудков. Но пусть в мире все идет своим естественным путем, не нужно пытаться прошибить лбом стену. Гофман называет себя сторонником практических действий, а не отвлеченных теорий, которые не имеют ничего общего с действительностью. Разумеется, он сострадает беднякам, но изменение их участи должно произойти сверху.

Гофман полон самодовольства – он теперь человек с положением, успешно занимается предпринимательством. В имении у тестя живет потому, что беременной жене нужны спокойная обстановка и чистый воздух. Лот уже наслышан о грандиозной афере, когда Гофману удалось получить исключительное право на весь добываемый на шахтах уголь. В ответ на просьбу Лота о деньгах Гофман вручает ему чек на двести марок, он всегда готов оказать услугу старому другу.

Лот знакомится со свояченицей Гофмана Еленой. Девушка не считает нужным скрывать от гостя, сколь ненавистен ей этот поселок и этот дом. Найденный здесь уголь в один миг превратил нищих крестьян в богачей. Так обрела состояние и ее семья. А эти углекопы – угрюмые, ожесточенные люди, вызывающие страх. Лот признается, что приехал именно ради них – надо найти и устранить причины, делающие этих людей такими мрачными и озлобленными.

Ужин поражает Лота богатством сервировки стола и изысканностью блюд и напитков. Расфуфыренная фрау Краузе в шелку и дорогих украшениях не упускает случая похвастаться, что они ради шику не постоят за ценой. На ужин приглашен сын соседей, племянник фрау Краузе Вильгельм Кааль, пустой и глуповатый молодой человек, от безделья занимающийся охотой на жаворонков и голубей. Он считается женихом Елены, однако та его терпеть не может. Всеобщее изумление вызывает то, что Лот отказывается от спиртного, он убежденный трезвенник, много и пространно рассуждает о вреде алкоголя и пагубности пьянства, не замечая замешательства собравшихся за столом.

Под утро из трактира возвращается пьяный Краузе, недвусмысленно пристает к дочери. Елене с трудом удается вырваться. Она стремится к общению с Лотом, который кажется ей удивительным, необычным человеком. Жизнь здесь убога, никакой пищи для ума, объясняет она гостю. Ее единственная отрада – книги, но Лот ругает ее любимого “Вертера”, называя его глупой книгой для слабых людей, достается от него и Ибсену с Золя, которых он называет “неизбежным злом”. А в деревенской глуши немало прелести. Лот никогда не стремился к личному благополучию, его цель – борьба на благо прогресса, должны исчезнуть нищета и болезни, рабство и подлость, необходимо изменить эти нелепые общественные отношения. Елена слушает его, затаив дыхание, такие речи ее поражают, но они находят в ее душе отклик.

Фрау Краузе, выступая поборницей морали, намерена прогнать работницу, которая провела ночь с кучером. Елена встает на ее защиту, обвиняя мачеху в лицемерии, – как правило, Кааль только под утро покидает ее спальню.

Гофман беседует с доктором Шиммельпфеннингом, нанесшим визит его жене. Он опасается за жизнь будущего, ребенка после потери первенца. Доктор советует ему сразу же разлучить младенца с матерью, он должен жить отдельно от нее, а воспитание можно поручить свояченице. Гофман согласен, он уже купил подходящий дом.

Елена на грани истерики. Отец – пьяница, похотливое животное. Мачеха – развратница, сводница, посредничающая между своим любовником и ней. Невозможно дальше терпеть эти мерзости, надо бежать из дома или покончить с собой. Не может она утешаться водкой, как сестра. Гофман ласково уговаривает девушку, похоже, между ними близкие отношения. Они оба мало подходят к этой мужицкой среде, твердит Гофман, они созданы друг для друга. Скоро они станут жить отдельно, она заменит ребенку мать. В том, что Елена не реагирует на обрисованные им перспективы, Гофман усматривает разлагающее влияние Лота и призывает остерегаться его, он фантазер, мастер затуманивать мозги. И вообще само общение с таким человеком компрометирует.

Гофман пытается дискредитировать Лота в глазах Елены, расспрашивая о его невесте. Лот поясняет: помолвка расстроилась, когда он попал в тюрьму. И вообще он, наверное, не годится для семейной жизни, поскольку стремится всего себя отдать борьбе. Лот излагает причину приезда – он намерен изучить положение здешних углекопов. Он просит у Гофмана разрешения на осмотр рудников, чтобы познакомиться с производством. Тот возмущен: зачем подрывать основы в месте, где один из твоих друзей обрел счастье и твердо встал на ноги? Он согласен оплатить все расходы по поездке и даже оказать материальную поддержку в предвыборной кампании партии, к которой принадлежит Лот. Но тот твердо стоит на своем, друзья ссорятся, и Лот рвет выписанный прежде Гофманом денежный чек.

Спустя четверть часа Гофман просит прощения за вспыльчивость и умоляет Лота остаться. Елена пугается, что Лот, без которого она уже не мыслит своего дальнейшего существования, уйдет, она признается ему в любви. Лоту кажется, что наконец он нашел ту, которую искал все эти годы. Его удивляют некоторые странности в поведении Елены, но та просто боится, что когда он узнает правду про их семью, то оттолкнет, прогонит ее.

У жены Гофмана начинаются роды. Лот беседует с находящимся по этому поводу в доме доктором. Шиммельпфеннинг – еще один его прежний друг, который тоже изменил себе, отступил от тех принципов, которые они исповедовали в юности. Вернувшись, по его словам, в мышеловку, он делает деньги. Он мечтает, достигнув материальной независимости, заняться наконец научной работой. А обстановка тут ужасная – пьянство, обжорство, кровосмесительство и, как следствие, повсеместное вырождение. Он интересуется, как жил Лот эти годы. Не женился ли? Помнится, он мечтал об этакой ядреной бабе со здоровой кровью в жилах. Узнав, что Лот влюбился в Елену и намерен жениться на ней, доктор считает своим долгом прояснить ему ситуацию. Это семья алкоголиков, от алкоголизма погиб и трехлетний сын Гофмана. Его жена пьет до потери сознания. Глава семьи вообще не вылезает из трактира. Жаль, конечно, Елену, тошно ей в этой атмосфере, но ведь Лот всегда считал важным произвести на свет физически и духовно здоровое потомство, а тут могут появиться наследственные пороки. Да и Гофман испортил девушке репутацию.

Лот решает немедленно покинуть дом, переехать к доктору. Он оставляет Елене прощальное письмо. Гофман может быть спокоен, завтра же Лот будет далеко от этих мест.

В доме суматоха, ребенок родился мертвым. Прочитав письмо, Елена приходит в отчаянье, она хватает висящий на стене охотничий нож и лишает себя жизни. В это же время слышна песня, которую поет возвращающийся домой пьяный отец.

(No Ratings Yet)

Краткое содержание драмы Гауптмана “Перед восходом солнца”

Другие сочинения по теме:

Действие разворачивается после первой мировой войны в большом немецком городе. В особняке семидесятилетнего Маттиаса Клаузена, холеного господина, тайного коммерции советника,...
Автобиографическая и научная повесть “Перед восходом солнца” – исповедальный рассказ о том, как автор пытался победить свою меланхолию и страх...
Основу сюжета драмы составило историческое событие – восстание силезских ткачей 1844 г. Дом Дрейсигера, владельца бумазейной фабрики в Петерсвальдау. В...
Горная лужайка с маленькой хижиной под нависшей скалой. На краю колодца сидит юная Раутенделейн, существо из мира фей, и расчесывает...
Почти в каждом болоте кроется несметное богатство. Все травинки и былинки, растущие там, пропитывает солнце, насыщает своим теплом и светом....
1 Послевоенное время. Повествование ведется от первого лица – главной героиней повести 29-летней Кадзуко. Кадзуко с матушкой завтракают супом. Дочь...
Журналист Жиль Лантье, которому сейчас тридцать пять лет, в депрессии. Почти каждый день он просыпается на рассвете, и сердце его...
Лиза Тураева и Костя Карновский познакомились на гимназическом балу. Они протанцевали вместе весь вечер, а потом решили переписываться. Судьба подарила...
На смену последнему дню перед Рождеством приходит ясная морозная ночь. Дивчины и парубки еще не вышли колядовать, и никто не...

Гергарт Гауптман - крупнейший драматург Германии конца XIX - начала XX века. Лауреат Нобелевской премии, признанный мастер драматического искусства, он после Шиллера снова вывел немецкий театр на международную арену. Магистральной проблемой его сложного и противоречивого творчества стала проблема дегуманизации личности и духовного одиночества человека в буржуазном обществе.

Одним из важнейших источников философской мысли Гауптмана послужили труды Я. Беме , чье сочинение «Мистериум Магнум» стало настольной книгой Г. Пантеизм Гауптмана во многом восходит к Беме. Особенно созвучной была Гауптману идея Беме о том, что человек, как и все окружающее,- часть природы, а вне матери-природы ничего не существует

Из обширного круга великих мыслителей, к наследию которых обращался Гауптман, наибольшее влияние на формирование его философско-эстетических взглядов оказал Гете . Создатель «Фауста» стал постоянным спутником Гауптмана, который унаследовал гетевское ренессансно-просветительское понимание человека . Драматург глубоко убежден в неисчерпаемых возможностях человека.

Материалистические традиции Гете и немецкого биолога-дарвиниста Геккеля , во многом унаследованные Гауптманом, одухотворили его творчество гуманистическим пафосом . Опираясь на эти традиции, Гауптман приходит к важнейшему выводу о том, «что материал для творчества может дать одна лишь действительность». Высказанное суждение стало одним из основополагающих принципов эстетики Гауптмана, давших ему возможность органически сочетать в одной художественной системе и ярко выраженные реалистические и символико-романтические элементы.

Гауптман постоянно возвращался к мысли о нерасторжимой связи искусства с жизнью . Уже в конце 80-х гг. Гауптман вырабатывает свою концепцию реалистического искусства. В противовес натуралистической доктрине Гольца, требовавшей от художника фотографического копирования жизни, Гауптман провозглашает принцип реалистической типизации .

Гауптман считал, что основное назначение драматурга - рисовать духовную жизнь человека . «Существует психический акт,- писал он,- и этот процесс драматург должен прежде всего уметь показать». Новаторство Гауптмана-драматурга состояло в том, что в его пьесах точное и детальное изображение внешнего мира сочеталось с воспроизведением духовной жизни человека. Гауптман осуществляет в художественной практике свой программный эстетический тезис: «Предмет искусства - обнаженная душа, обнаженный человек».

Гауптман-драматург является прежде всего исследователем характеров . Он отказывается от любовной интриги, усложненной фабулы, считая, что чем проще фабула, тем богаче характер. Вместе с Ибсеном и Шоу Гауптман создает идейную, проблемную драму нового времени.

Свое понимание народности он сформулировал в следующих словах: «Народ и искусство неразрывно связаны между собой, как почва и дерево, как садовник и плоды». Идея о народности театра явилась одной из ведущих в эстетике Гауптмана. Вместе с тем Гауптман был во многом связан с натурализмом . Он, например, разделял мысль о пассивности человека и невозможности противостоять общественному злу. Такая позиция часто приводила писателя к политическому нейтралитету в решающие моменты немецкой истории, к созданию художественных образов, лишенных активности, героического начала. Порой Гауптман переоценивает значение биологических факторов и пытается только ими объяснить поступки человека и его психологию.

День 20 октября 1889 г. стал знаменательным не только в творческой биографии Гауптмана, но и в истории немецкого театра. В этот день в Берлине для театрального объединения «Свободная сцена» был поставлен драматургический первенец Гауптмана «Перед восходом солнца » (Vor Sonnenaufgang). Вокруг пьесы развернулась ожесточенная полемика, которая носила не столько литературно-эстетический, сколько общественно-политический характер. Буржуазным литераторам пришелся не по нутру антибуржуазный, социально-обличительный характер пьесы . Она действительно была «социальной драмой», как ее обозначил автор. Как и другие писатели-натуралисты, Гауптман обращается к жгучим социальным проблемам; его глубоко волнует положение рабочего класса, который в конце 80-х гг. вел активную социальную борьбу против политики Бисмарка.

Гауптман выбрал сюжет, в котором, говоря словами Ф. Меринга, «современная жизнь действительно бьется сильным и горячим пульсом» 1 . Основной конфликт драмы носит социальный характер - это конфликт между буржуа-собственником Гофманом и бескорыстным социал-реформатором Лотом . Их диалоги-споры становятся общественным диспутом по острым проблемам современности.

В драме три главных действующих лица: Лот, Гофман и Елена. Елена - дочь разбогатевшего крестьянина Краузе- сразу принимает сторону Альфреда Лота. Она ненавидит окружающую ее среду и. погрязших в разврате родных, особенно инженера Гофмана, который женился на ее сестре по расчету, ради богатства.

Гофман ненавидит и презирает трудовой народ и тех, кто думает об улучшении его положения. Он видит в Лоте опасного врага, угрожающего его благополучию. «Вам надо еще сильнее ударить по рукам, вам, развращающим народ! - говорит он с нескрываемой ненавистью. - Что вы говорите? Вы сеете недовольство среди углекопов, вы приучаете их требовать и требовать, вы возбуждаете их, вы ожесточаете их, вы учите их строптивости и непослушанию».

Характеры и идеалы главных героев выявляются в ходе дискуссии о жизни углекопов. Лот стремится к тому, чтобы сделать жизнь рабочих счастливее. Недаром он редактировал «Рабочую трибуну», был выдвинут кандидатом в рейхстаг от «милейшей черни» (так называет рабочих Гофман) и сидел в тюрьме за свои идеи. И ему веришь, когда он говорит: «Моя борьба - борьба за всеобщее счастье. Для того чтобы я стал счастлив, все люди вокруг меня должны стать счастливыми. Для этого должны исчезнуть нищета и болезни, рабство и подлость».

Отдельные реплики Лота, превращающиеся в монологи, носят остро обличительный, антибуржуазный характер. С негодованием и болью он рассказывает, например, о трагической судьбе рабочего-мыловара, вынужденного совершенно больным работать на заводе, чтобы прокормить своих детей, и умершего во время работы на глазах у Лота. Рассказ Елены о смерти двух молодых шахтеров, погибших в руднике, упоминание о богаче Штрекмане, «который заставляет самих работников голодать и кормить своих собак пирожными», дополняют слова Лота.

Лот делает социальное обобщение: «Куда ни глянь, везде злодеяния за злодеяниями».

Однако Альфред Лот, приехавший в Вицдорф, чтобы написать исследование о жизни рабочих, не является подлинным социал-демократом. Он скорее напоминает запоздалого социалиста-утописта, оперирующего общегуманистическими формулами; он отнюдь не боевой социалист и не классовый борец. Ограниченность и неясность общественных позиций Гауптмана не дали ему возможности создать образ активного положительного героя. Образ Лота получился рассудочным, схематичным.

В противовес эстетической доктрине Гольца и Шлафа молодой драматург дает широкие обобщения важнейших жизненных явлений, строит свое произведение в определенной мере по типу драмы-дискуссии, не скрывает своих симпатий и антипатий. Автор прибегает к острому и прямому столкновению идей, что будет характерно для многих его последующих драм.

В критической литературе драму «Перед восходом солнца» рассматривают как чисто натуралистическую, не замечая ее реалистического начала. М. Горький считал, что «это - лучшая из пьес Гауптмана», которому удалось написать удивительно яркую картину. Все эпизодические лица, хотя обрисованы немногими редкими чертами, но живы и ясны» 2 . Разумеется, в пьесе присутствуют и многие натуралистические моменты: преувеличенное внимание к проблеме наследственности, деградации семьи. Рисуя пьяницу Краузе и его супругу, Кааля, Гауптман нагнетает натуралистические подробности. Драма перенасыщена диалектизмами, которые не всегда являются средством характеристики персонажей.

«ПЕРЕД ВОСХОДОМ СОЛНЦА». ДРАМА Г.ГАУПТМАНА

К сегодняшнему спектаклю

Драма разыгрывается в Силезии.

В земле маленькой деревушки Витцдорфа открыты богатые залежи угля; крестьяне сдали землю в аренду акционерной компании, компания хорошо заплатила им - и вот начало драмы.

А вокруг них и под ними - в земле - без отдыха, неустанно работают насквозь пропитанные угольной пылью, молчаливые, чёрные люди...

Первый акт драмы Гауптмана начинается появлением в семье Краузе Альфреда Лота. Лот - университетский товарищ зятя Краузе, Гофмана, но университета не кончил, ибо юношей попал в тюрьму, где провёл два года и в это время написал какое-то сочинение по политической экономии. В Силезию он явился для изучения быта углекопов.

Его приезд действует на гнилых людей, как яд, как дневной свет на ночных птиц. Он ничего не пьёт, и уже одно это вызывает у пьяных смущение пред ним, раздражение против него и удивление Елены, привыкшей всех людей видеть пьющими. Елена училась в пансионе. По её словам, когда она кончила учиться, то почувствовала себя глупой - жизнь семьи ошеломила её, как удар по голове, но всё же она читает книги, искренно возмущается окружающей её грубостью и грязью и возмущает мачеху своим «образованием» и любовью к чтению «каких-то Шиллеров и Гётов»... Её уже кто-то развратил; она говорит, что это - её жених Калль, но, вероятно, она говорит это лишь потому, что ей стыдно назвать развратителем своего зятя или, может быть, отца.

И вот эта девушка вдруг слышит длинную речь Лота, рисующую ужасные последствия алкоголизма, а на свой вопрос «что, Ибсен и Золя - большие поэты?» - получает странный ответ: «Это вовсе не поэты, а необходимое зло, фрейлейн. Я здоровый человек и требую от поэзии светлого, освежающего напитка. А Золя и Ибсен предлагают лекарства». Альфред Лот - прямолинеен и, пожалуй, жесток в своей прямолинейности. Говорит он много, ясно, убедительно и глубоко верит в правду своих слов. Он - ригорист спокойный, верующий в победу своих идеалов, сознающий себя силой.

«Моя борьба, - говорит он, - борьба за всеобщее счастье. Чтобы мне стать счастливым, необходимо, чтобы сначала все люди были счастливы. Мне для моего счастья необходимо не видеть вокруг себя ни болезней, ни бедности, ни подлости. Я мог бы сесть за стол только последним.»

Слова - не новые. Многие люди говорят так, имея двадцать пять лет от роду; в тридцать они обыкновенно понижают свои требования, а в сорок - смеются, когда слышат их. Но в устах Лота эти слова имеют особую ценность, особый вес, - они оплачены им: он заплатил за них лишением свободы. На Елену, никогда не слыхавшую таких слов, они действуют чарующе, и Лот сразу вырастает пред нею в героя.

«- Какое счастье родиться таким! - говорит она ему.

Таким никто не родится, - отвечает Лот. - Мне кажется, таким делаешься благодаря несообразности наших отношений...

Что вы называете несообразным? - спрашивает Елена.

Несообразно, например, если работающий в поте лица голодает, а ленивый живёт в избытке... Несообразно иметь государственной религией религию Христа, - религию терпения, самопожертвования и любви и воспитывать народ в духе кровопролитий, - воспитывать для убийства таких же людей. И ведь это только единицы среди миллионов таких же несообразностей; пойти наперекор им нелегко... Чем раньше начнёшь, тем лучше...»

Елена - девушка слабовольная; речи Лота, быть может, не касаются её души, но влекут её к молодому человеку, возбуждают в ней любовь к нему. Лот, в свою очередь, тоже увлекается ею, и с каждой новой беседой это увлечение растёт в нём. Но он слишком занят своей мечтой о счастье всех людей и не замечает странной плаксивости этой девушки, рокового признака её дурной наследственности. Гофман почти сразу чувствует в Лоте своего врага:

«В высшей степени опасный мечтатель, этот господин Лот», - говорит он Елене после своей попытки уговорить её жить с ним, как с мужем. Ему неприятно присутствие Лота в доме, но, человек жалкий и трусливый, - он сначала не может показать это бывшему товарищу, а когда, наконец, говорит, - так делает это дрянно, грубо и даже не возмущает Лота, а лишь вызывает в нём презрение. Он боится Лота, боится его «затеи» - изучить быт углекопов, тех людей, трудом которых он, Гофман, живёт. По мнению Гофмана, углекопы живут «в общем очень хорошо». Во время разговора о намерении Лота заняться бытом углекопов Гофман, пользуясь присутствием Елены, заговаривает с Лотом о его отношениях к девушке, с которой Лот был некогда помолвлен. Это нужно ему только для того, чтобы подорвать доверие Елены к Лоту. Но он дурно рассчитал и не достиг желаемого. Елена объясняется с Лотом, который всё ещё не замечает, что он живёт среди людей, отравленных ядом, не способных к здоровой жизни и деятельности. Всё идёт хорошо между ним и девушкой и так продолжается до пятого акта.

В пятом акте у жены Гофмана наступают роды, на сцену является доктор Таммельпфениг, старый товарищ Лота, и открывает ему глаза. Он говорит Лоту, что «если для него важно произвести на свет род людей, здоровых телом и душой», он не достигнет этого женитьбой на Елене, рождённой алкоголиком, развращённой физически, слабой морально. Лот - в ужасе. Он любит Елену, да, но считает преступным жениться на больной и увеличивать количество больных людей на земле, и без его помощи густо населённой ими.

«Есть три выхода, - говорит он, - или я женюсь на ней и тогда...»

Тогда ему пришлось бы всю жизнь посвятить возне с больной женою и детьми. Ему нужна жена здоровая, жена-товарищ, способный рисковать всей личной жизнью ради осуществления идеала. Он видит, что Елена не способна на это, и говорит:

«Нет, этот выход невозможен. Или - пуля в лоб... Ну, тогда, по крайней мере, будет хоть покой. Но нет, так далеко мы ещё не зашли... Это всегда успеется. Итак - жить, бороться! Дальше, всё дальше...»

Лот произносит эти слова не как обещание и клятву; он говорит их просто, спокойно, только определяя себе своё будущее.

Он уходит. Когда Елена узнаёт об этом, она бросается в свою комнату и там зарезывается. Её не жалко, ибо погибает тот, кто должен погибнуть, чью гибель жалость не предотвратит. Кто не может жить для жизни, не нужно, не стоит жалеть о его смерти.

Драма, в узком смысле слова, разыгрывается между Лотом и Еленой; остальные действующие лица пьесы просто погибают от алкоголя, обжорства и разврата.

Но Гауптману на этот раз удалось написать удивительно яркую картину. Все эпизодические лица хотя обрисованы немногими резкими чертами, но живы и ясны. Вообще, на наш взгляд, это - лучшая из пьес Гауптмана, так часто лишённых ясности и простоты и страдающих какой-то недоговорённостью.

Нам удалось быть на репетиции и ознакомиться с постановкой пьесы. Как в «Крамере» и «Трёх сёстрах», в этой пьесе обстановочная часть вызывает чувство полного удовлетворения. Сложная декорация второго и четвёртого актов, представляющая двор фермы, прямо великолепна и делает честь вкусу и серьёзному отношению к своим задачам господ антрепренёра и декоратора. Не менее хороша и декорация первого, третьего и пятого актов - внутренность дома богатого крестьянина, где грубая роскошь и отсутствие вкуса создают своеобразную иллюстрацию человеческой глупости.

ПРИМЕЧАНИЯ
" ПЕРЕД ВОСХОДОМ СОЛНЦА". ДРАМА Г. ГАУПТМАНА
К с е г о д н я ш н е м у с п е к т а к л ю
р е ц е н з и я

Подпись: «М. Г-ий» .

В этом же номере было напечатано объявление нижегородского городского театра о том, что 9 ноября «представлена будет в первый раз нигде не шедшая в России новая пьеса Г.Гауптмана «Перед восходом солнца». Драма в 5 действиях, перевод О.Всеволодской».

«Перед восходом солнца» - не новая, а первая пьеса Г.Гауптмана (1889).

Во время спектакля «Перед восходом солнца», состоявшегося 9 ноября 1901 года, в зрительном зале раздались протесты против ареста и высылки из Нижнего М.Горького. С речью по этому поводу выступил Я.М.Свердлов (см. газету «Искра», 1901, номер 13 от 20 декабря).

Статья печатается по тексту газеты «Нижегородский листок».

Действие происходит в современной писателю Силезии.

В имении Краузе появляется Альфред Лот, он хотел бы видеть господина инженера. Фрау Краузе - крикливая крестьянская баба, оценив скромный вид и простоватую одежду незнакомца, принимает его за просителя и гонит прочь. Гофман урезонивает тещу, он узнает в прибывшем друга гимназической поры, с которым не виделся десять лет. Он рад встрече, с удовольствием предается воспоминаниям о прошлом. Какими же наивными идеалистами они были, упивались высокими помыслами о переустройстве мира, всеобщем братстве. А эти смешные планы уехать в Америку, купить землю и организовать там небольшую колонию, где жизнь бы строилась на иных принципах. Гофман и Лот вспоминают друзей юности, по-разному сложились их судьбы, иных уже нет на свете. Оглядывая обстановку дома, Лот примечает сочетание новомодности и крестьянского вкуса, все здесь говорит о достатке. У Гофмана холеный вид, он прекрасно одет и явно доволен собой и жизнью.

Гофман полон самодовольства - он теперь человек с положением, успешно занимается предпринимательством. В имении у тестя живет потому, что беременной жене нужны спокойная обстановка и чистый воздух. Лот уже наслышан о грандиозной афере, когда Гофману удалось получить исключительное право на весь добываемый на шахтах уголь. В ответ на просьбу Лота о деньгах Гофман вручает ему чек на двести марок, он всегда готов оказать услугу старому другу.

Лот знакомится со свояченицей Гофмана Еленой. Девушка не считает нужным скрывать от гостя, сколь ненавистен ей этот поселок и этот дом. Найденный здесь уголь в один миг превратил нищих крестьян в богачей. Так обрела состояние и её семья. А эти углекопы - угрюмые, ожесточенные люди, вызывающие страх. Лот признается, что приехал именно ради них - надо найти и устранить причины, делающие этих людей такими мрачными и озлобленными.

ужин поражает Лота богатством сервировки стола и изысканностью блюд и напитков. Расфуфыренная фрау Краузе в шелку и дорогих украшениях не упускает случая похвастаться, что они ради шику не постоят за ценой. На ужин приглашен сын соседей, племянник фрау Краузе Вильгельм Кааль, пустой и глуповатый молодой человек, от безделья занимающийся охотой на жаворонков и голубей. Он считается женихом Елены, однако та его терпеть не может. Всеобщее изумление вызывает то, что Лот отказывается от спиртного, он убежденный трезвенник, много и пространно рассуждает о вреде алкоголя и пагубности пьянства, не замечая замешательства собравшихся за столом.

Под утро из трактира возвращается пьяный Краузе, недвусмысленно пристает к дочери. Елене с трудом удается вырваться. Она стремится к общению с Лотом, который кажется ей удивительным, необычным человеком. Жизнь здесь убога, никакой пищи для ума, объясняет она гостю. Ее единственная отрада - книги, но Лот ругает её любимого «Вертера», называя его глупой книгой для слабых людей, достается от него и Ибсену с Золя, которых он называет «неизбежным злом». А в деревенской глуши немало прелести. Лот никогда не стремился к личному благополучию, его цель - борьба на благо прогресса, должны исчезнуть нищета и болезни, рабство и подлость, необходимо изменить эти нелепые общественные отношения. Елена слушает его, затаив дыхание, такие речи её поражают, но они находят в её душе отклик.

фрау Краузе, выступая поборницей морали, намерена прогнать работницу, которая провела ночь с кучером. Елена встает на её защиту, обвиняя мачеху в лицемерии, - как правило, Кааль только под утро покидает её спальню.

Елена на грани истерики. Отец - пьяница, похотливое животное. Мачеха - развратница, сводница, посредничающая между своим любовником и ней. Невозможно дальше терпеть эти мерзости, надо бежать из дома или покончить с собой. Не может она утешаться водкой, как сестра. Гофман ласково уговаривает девушку, похоже, между ними близкие отношения. Они оба мало подходят к этой мужицкой среде, твердит Гофман, они созданы друг для друга. Скоро они станут жить отдельно, она заменит ребенку мать. В том, что Елена не реагирует на обрисованные им перспективы, Гофман усматривает разлагающее влияние Лота и призывает остерегаться его, он фантазер, мастер затуманивать мозги. И вообще само общение с таким человеком компрометирует.

Гофман пытается дискредитировать Лота в глазах Елены, расспрашивая о его невесте. Лот поясняет: помолвка расстроилась, когда он попал в тюрьму. И вообще он, наверное, не годится для семейной жизни, поскольку стремится всего себя отдать борьбе. Лот излагает причину приезда - он намерен изучить положение здешних углекопов. Он просит у Гофмана разрешения на осмотр рудников, чтобы познакомиться с производством. Тот возмущен: зачем подрывать основы в месте, где один из твоих друзей обрел счастье и твердо встал на ноги? Он согласен оплатить все расходы по поездке и даже оказать материальную поддержку в предвыборной кампании партии, к которой принадлежит Лот. Но тот твердо стоит на своем, друзья ссорятся, и Лот рвет выписанный прежде Гофманом денежный чек.

У жены Гофмана начинаются роды. Лот беседует с находящимся по этому поводу в доме доктором. Шиммельпфеннинг - еще один его прежний друг, который тоже изменил себе, отступил от тех принципов, которые они исповедовали в юности. Вернувшись, по его словам, в мышеловку, он делает деньги. Он мечтает, достигнув материальной независимости, заняться наконец научной работой. А обстановка тут ужасная - пьянство, обжорство, кровосмесительство и, как следствие, повсеместное вырождение. Он интересуется, как жил Лот эти годы. Не женился ли? Помнится, он мечтал об этакой ядреной бабе со здоровой кровью в жилах. Узнав, что Лот влюбился в Елену и намерен жениться на ней, доктор считает своим долгом прояснить ему ситуацию. Это семья алкоголиков, от алкоголизма погиб и трехлетний сын Гофмана. Его жена пьет до потери сознания. Глава семьи вообще не вылезает из трактира. Жаль, конечно, Елену, тошно ей в этой атмосфере, но ведь Лот всегда считал важным произвести на свет физически и духовно здоровое потомство, а тут могут появиться наследственные пороки. Да и Гофман испортил девушке репутацию.