», часть 5 , глава 4 . Разговор Раскольникова с Соней .)
– ...Молчи, Соня, я совсем не смеюсь, я ведь и сам знаю, что меня черт тащил. Молчи, Соня, молчи! – повторил он мрачно и настойчиво. – Я всё знаю. Всё это я уже передумал и перешептал себе, когда лежал тогда в темноте… Всё это я сам с собой переспорил, до последней малейшей черты, и всё знаю, всё! И так надоела, так надоела мне тогда вся эта болтовня! Я всё хотел забыть и вновь начать, Соня, и перестать болтать! И неужели ты думаешь, что я как дурак пошел, очертя голову? Я пошел как умник, и это-то меня и сгубило! И неужель ты думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? – то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что если задаю вопрос: вошь ли человек? – то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит и кто прямо без вопросов идет… Уж если я столько дней промучился: пошел ли бы Наполеон или нет? – так ведь уж ясно чувствовал, что я не Наполеон… Всю, всю муку всей этой болтовни я выдержал, Соня, и всю ее с плеч стряхнуть пожелал: я захотел, Соня, убить без казуистики, убить для себя, для себя одного! Я лгать не хотел в этом даже себе! Не для того, чтобы матери помочь, я убил – вздор! Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного: а там стал ли бы я чьим-нибудь благодетелем или всю жизнь, как паук, ловил бы всех в паутину и из всех живые соки высасывал, мне, в ту минуту, всё равно должно было быть!.. И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое… Я это всё теперь знаю… Пойми меня: может быть, тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы убийства. Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею…
– Убивать? Убивать-то право имеете? – всплеснула руками Соня.
– Э-эх, Соня! – вскрикнул он раздражительно, хотел было что-то ей возразить, но презрительно замолчал. – Не прерывай меня, Соня! Я хотел тебе только одно доказать: что черт-то меня тогда потащил, а уж после того мне объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все! Насмеялся он надо мной, вот я к тебе и пришел теперь! Принимай гостя! Если б я не вошь был, то пришел ли бы я к тебе? Слушай: когда я тогда к старухе ходил, я только попробовать сходил… Так и знай!
– И убили! Убили!
– Да ведь как убил-то? Разве так убивают? Разве так идут убивать, как я тогда шел! Я тебе когда-нибудь расскажу, как я шел… Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!.. А старушонку эту черт убил, а не я… Довольно, довольно, Соня, довольно! Оставь меня, – вскричал он вдруг в судорожной тоске, – оставь меня!
Я себя убил, а не старушонку...
Ф. М. Достоевский
Ф. М. Достоевский - величайший русский писатель, непревзойденный художник-реалист, анатом человеческой души, страстный поборник идей гуманизма и справедливости. Его романы отличаются пристальным интересом к интеллектуальной жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека.
Основные произведения Достоевского появились в печати в последней трети XIX века, когда обозначился кризис старых морально-этических принципов, когда стал очевидным разрыв между стремительно изменяющейся жизнью и традиционными нормами жизни. Именно в последней трети XIX века в обществе заговорили о «переоценке всех ценностей», об изменении норм традиционной христианской морали и нравственности. А в начале двадцатого века это стало практически основным вопросом в среде творческой интеллигенции. Достоевский одним из первых увидел опасность грядущей переоценки и сопутствующего ей «расчеловечивания человека». Он первым показал ту «бесовщину», которая изначально крылась в подобных попытках. Именно этому посвящены все его основные произведения и, конечно же, один из центральных романов - «Преступление и наказание».
Раскольников - духовный и композиционный центр романа. Внешнее действие лишь обнаруживает его внутреннюю борьбу. Он должен пройти через мучительнее раздвоение, чтобы понять себя и нравственный закон, нерасторжимо связанный с человеческой сущностью. Герой разгадывает загадку собственной личности и вместе с тем загадку человеческой природы.
Родион Романович Раскольников - главный герой романа - в недалеком прошлом студент, оставивший университет по идейным соображениям. Несмотря на привлекательную внешность, «он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу». Раскольников живет в крайней нищете, снимая в одном из петербургских домов каморку, похожую на гроб. Однако он мало уделяет внимания обстоятельствам жизни, так как увлечен собственной теорией и поиском доказательств ее справедливости.
Разочаровавшись в общественных способах изменения окружающей жизни, он решает, что воздействие на жизнь возможно при помощи насилия, а для этого человек, вознамерившийся сделать что-то для общего блага, не должен быть связан никакими нормами и запретами. Пытаясь помогать обездоленным, Родион приходит к осознанию собственного бессилия перед лицом мирового зла. В отчаянии он решается «преступить* нравственный закон - убить из любви к человечеству, совершить зло ради добра.
Раскольников ищет могущества не из тщеславия, а чтобы помочь людям, погибающим в нищете и бесправии. Однако рядом с этой идеей существует другая - «наполеоновская», которая постепенно выходит на первый план, оттесняя первую. Раскольников делит человечество на «...два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово». Второй разряд, меньшинство, рожден властвовать и повелевать, первый - «жить в послушании и быть послушными».
Главным для него становятся свобода и власть, которую он может употреблять, как ему заблагорассудится -на добро или на зло. Он признается Соне, что убил, потому что хотел узнать: «имею ли я право власть иметь?» Он хочет понять: «вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли переступить или не смогу? Тварь ли я дрожащая или право имею?» Это самопроверка сильной личности, пробующей свою силу. Обе идеи владеют душой героя, раскрывают его сознание.
Отъединившись от всех и замкнувшись в своем углу, Раскольников вынашивает мысль об убийстве. Окружающий мир и люди перестают быть для него подлинной реальностью. Однако «безобразная мечта», которую он лелеял в течение месяца, вызывает у него отвращение. Раскольников не верит в то, что может совершить убийство, и презирает себя за отвлеченность и неспособность к практическому действию. Он идет к старухе-процентщице для пробы - место осмотреть и примериться. Он думает о насилии, а душа его корчится под бременем мирового страдания, протестуя против жестокости.
Несостоятельность теории Раскольникова начинает обнаруживаться уже во время совершения преступления. Жизнь не может уместиться в логическую схему, и хорошо рассчитанный сценарий Раскольникова нарушается: в самый неподходящий момент появляется Лизавета, и ему приходится убить ее (а также, вероятно, ее еще не родившегося ребенка).
После убийства старухи и ее сестры Лизаветы Раскольников переживает глубочайшее душевное потрясение. Преступление ставит его «по ту сторону добра и зла», отделяет его от человечества, окружает ледяной пустыней. Мрачное «ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказались в душе его». У Раскольникова горячка, он близок к помешательству и даже хочет покончить с собой. Родион пытается молиться, и сам над собой смеется. Смех сменяется отчаянием. Достоевский акцентирует мотив отчужденности героя от людей: они кажутся ему гадкими и вызывают «...бесконечное, почти физическое отвращение». Даже с самыми близкими он не может говорить, чувствуя непреодолимую границу, «лежащую» между ними.
Путь преступления для Раскольникова (а по Достоевскому, ни для кого из людей) неприемлем (недаром Достоевский сравнивает преступление Раскольникова со смертью, а дальнейшее его воскресение происходит именем Христа). То человеческое, что было в Раскольникове (содержал почти год на свои средства больного товарища-студента, спас из огня двоих детей, помогал, отдавая последние деньги на похороны, вдове Мармеладова), способствует скорейшему воскрешению героя (слова Порфирия Петровича о том, что Раскольников «недолго себя морочил»). Воскрешает Родиона к новой жизни Соня Мармеладова. Теории Раскольникова противопоставляется христианская идея искупления своих и чужих грехов страданиями (образы Сони, Дуни, Миколки). Именно когда для Раскольникова открывается мир христианских духовных ценностей (через любовь к Соне), он окончательно воскресает к жизни.
Устав от «теории» и «диалектики», Раскольников начинает осознавать ценность обычной жизни: «Как бы ни жить - только жить! Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет». Он, желавший жить «необыкновенным человеком», достойным подлинной жизни, готов смириться с простым и примитивным существованием. Его гордость сокрушена: нет, он не Наполеон, с которым постоянно соотносит себя, он всего лишь «эстетическая вошь». У него вместо Тулона и Египта - «тощенькая гаденькая регистраторша», однако ему и того достаточно, чтобы впасть в отчаяние. Раскольников сокрушается, что ведь должен был заранее знать про себя, про свою слабость, прежде чем идти «кровавиться». Он не в силах нести тяжесть преступления и признается в нем Сонечке. Потом идет в участок и признается.
Своим преступлением Раскольников вычеркнул самого себя из разряда людей, стал отверженным, изгоем. «Я не старуху убил, я себя убил», - признается он Соне Мармеладовой. Эта оторванность от людей мешает Раскольникову жить.
Идея героя о праве сильного на преступление оказалась абсурдной. Жизнь победила теорию. Недаром Гете говорил в Фаусте: «Теория, мой друг, сера. Но вечно зелено дерево жизни».
По Достоевскому, никакая высокая цель не может оправдать негодных средств, ведущих к ее достижению. Индивидуалистический бунт против порядков окружающей жизни обречен на поражение. Только сострадание, христианское сочувствие и единение с другими людьми могут сделать жизнь лучше и счастливее.
Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей. <...>
Влияние западной литературы во французских и русских переводах, сентиментальных и готических романов Ричардсона (1689 - 1761), Анны Радклифф (1764–1823), Диккенса (1812 - 1870), Руссо (1712 - 1778) и Эжена Сю (1804 - 1857) сочетается в произведениях Достоевского с религиозной экзальтацией, переходящей в мелодраматическую сентиментальность. <...>
Достоевский так и не смог избавиться от влияния сентиментальных романов и западных детективов. Именно к сентиментализму восходит конфликт, который он так любил: поставить героя в унизительное положение и извлечь из него максимум сострадания. Когда после возвращения из Сибири начали созревать идеи Достоевского: спасение через грех и покаяние, этическое превосходство страдания и смирения, непротивление злу, защита свободной воли не философски, а нравственно, и, наконец, главный догмат, противопоставляющий эгоистическую антихристианскую Европу братски-христианской России, - когда все эти идеи (досконально разобранные в сотнях учебников) хлынули в его романы, сильное западное влияние все еще оставалось, и хочется сказать, что Достоевский, так ненавидевший Запад , был самым европейским из русских писателей. Интересно проследить литературную родословную его героев. Его любимец, герой древнерусского фольклора Иванушка-дурачок , которого братья считают бестолковым придурком, на самом деле дьявольски изворотлив. Совершенно бессовестный, непоэтичный и малопривлекательный тип, олицетворяющий тайное торжество коварства над силой и могуществом, Иванушка-дурачок, сын своего народа, пережившего столько несчастий, что с лихвой хватило бы на десяток других народов, как ни странно - прототип князя Мышкина, главного героя романа Достоевского «Идиот» <...>
Безвкусица Достоевского, его бесконечное копание в душах людей с префрейдовскими комплексами, упоение трагедией растоптанного человеческого достоинства - всем этим восхищаться нелегко. Мне претит, как его герои «через грех приходят ко Христу», или, по выражению Бунина , эта манера Достоевского «совать Христа где надо и не надо». Точно так же, как меня оставляет равнодушным музыка, к моему сожалению, я равнодушен к Достоевскому-пророку. Лучшим, что он написал, мне кажется «Двойник». Эта история, изложенная очень искусно, по мнению критика Мирского, - со множеством почти джойсовских подробностей, густо насыщенная фонетической и ритмической выразительностью, - повествует о чиновнике, который сошел с ума, вообразив, что его сослуживец присвоил себе его личность. Повесть эта - совершенный шедевр, но поклонники Достоевского-пророка вряд ли согласятся со мной, поскольку она написана в 1840 г., задолго до так называемых великих романов, к тому же подражание Гоголю подчас так разительно, что временами книга кажется почти пародией. <...>
Сомнительно, можно ли всерьёз говорить о «реализме» или «человеческом опыте» писателя, создавшего целую галерею неврастеников и душевнобольных. - Лекции по русской литературе. М: Независимая газета, 1999. С. 170-171, 176-178, 183.
«И неужель ты думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? - то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что если задаю вопрос: вошь ли человек? - то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит и кто прямо без вопросов идет... Я просто убил; для себя убил, для себя одного: а там стал ли бы я чьим-нибудь благодетелем или всю жизнь, как паук, ловил бы всех в паутину и из всех живые соки высасывал, мне, в ту минуту, всё равно должно было быть!.. И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое... Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...».
Раскольников, «Преступление и наказание».
Эти строки взяты из бессмертного произведения величайшего русского писателя, автора 8 романов, 22 повестей и рассказов, 6 очерков, а также 9 стихотворений, известных на сегодняшний день, и оставившего огромный след в истории культуры России и всего мира – Фёдора Михайловича Достоевского.
Его по праву считают непревзойденным художником-реалистом, анатомом человеческой души, страстным поборником идей гуманизма и справедливости. Его романы отличаются пристальным интересом к интеллектуальной жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека.
Несмотря на известность, которую Достоевский обрёл в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. В частности, Фридрих Ницше признавал, что Достоевский был единственным психологом, у которого он мог кое-чему поучиться.
Творчество Достоевского оказало большое влияние на русскую и мировую культуру. Литературное наследие писателя по-разному оценивается как на Родине, так и за рубежом. В русской критике наиболее положительную оценку Достоевскому дали религиозные философы. К примеру, русский религиозный мыслитель Владимир Сергеевич Соловьёв (16 января 1853 - 31 июля 1900) отозвался о Фёдоре Михайловиче так: «А любил он, прежде всего живую человеческую душу во всем и везде, и верил он, что мы все род Божий, верил в бесконечную силу человеческой души, торжествующую над всяким внешним насилием и над всяким внутренним падением. Приняв в свою душу всю жизненную злобу, всю тяготу и черноту жизни и преодолев все это бесконечной силой любви, Достоевский во всех своих творениях возвещал эту победу. Изведав божественную силу в душе, пробивающуюся через всякую человеческую немощь, Достоевский пришел к познанию Бога и Богочеловека. Действительность Бога и Христа открылась ему во внутренней силе любви и всепрощения, и эту же всепрощающую благодатную силу проповедовал он как основание и для внешнего осуществления на земле того царства правды, которого он жаждал и к которому стремился всю свою жизнь».
В то же время на Западе, где романы Достоевского пользуются популярностью с начала ХХ века, его творчество оказало значительное влияние на такие в целом либерально настроенные движения, как экзистенциализм, экспрессионизм и сюрреализм. Предтечей экзистенциализма видят его многие литературные критики. Впрочем, за рубежом Достоевский обычно оценивается, прежде всего, как выдающийся литератор и психолог, в то время как его идеология игнорируется, или почти полностью отвергается.
Основные произведения Достоевского появились в печати в последней трети XIX века, когда обозначился кризис старых морально-этических принципов и стал очевидным разрыв между стремительно изменяющейся жизнью и традиционными нормами жизни. Именно в последней трети XIX века в обществе заговорили о "переоценке всех ценностей", об изменении норм традиционной христианской морали и нравственности. А в начале двадцатого века это стало практически основным вопросом в среде творческой интеллигенции. Достоевский одним из первых увидел опасность грядущей переоценки и сопутствующего ей "расчеловечивания человека". Он первым показал ту "бесовщину", которая изначально крылась в подобных попытках. Именно этому посвящены все его основные произведения и, конечно же, один из центральных романов - "Преступление и наказание".
Этот роман Ф. М. Достоевский опубликовал в 1866 году. Произведение посвящено истории того, как долго и трудно шла через страдания и ошибки мечущаяся человеческая душа к постижению истины.
Раскольников - духовный и композиционный центр романа. Внешнее действие лишь обнаруживает его внутреннюю борьбу. Он должен пройти через мучительнее раздвоение, чтобы понять себя и нравственный закон, нерасторжимо связанный с человеческой сущностью. Герой разгадывает загадку собственной личности и вместе с тем загадку человеческой природы.
Достоевский является самым ярким представителем «онтологической», «рефлексивной» поэтики, которая в отличие от традиционной, описательной поэтики, оставляет персонажа в некотором смысле свободным в своих отношениях с текстом, который его описывает (то есть для него миром), что проявляется в том, что он осознает своё с ним отношение и действует, исходя из него. Отсюда вся парадоксальность, противоречивость и непоследовательность персонажей Достоевского. Если в традиционной поэтике персонаж остаётся всегда во власти автора, всегда захвачен происходящими с ним событиями (захвачен текстом), то есть остаётся всецело описательным, всецело включённым в текст, всецело понятным, подчинённым причинам и следствиям, движению повествования, то в онтологической поэтике мы впервые сталкиваемся с персонажем, который пытается сопротивляться текстуальным стихиям, своей подвластности тексту, пытаясь его «переписать». При таком подходе писательство есть не описание персонажа в многообразных ситуациях и положениях его в мире, а сопереживание его трагедии - его своевольному нежеланию принять текст (мир), который неизбывно избыточен по отношению к нему, потенциально бесконечен.
Писатель принял участие в осмыслении многих философских и социальных идей и учений своего времени – от возникновения первых социалистических идей на русской почве до философии всеединства В. С. Соловьева.
Главной философской проблемой для Достоевского была проблема человека, над разрешением которой он бился всю свою жизнь: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать…». Сложность, двойственность, антиномизм человека, отмечал писатель, сильно затрудняют выяснение действительных мотивов его поведения. Причины действий человека обычно гораздо сложнее и разнообразнее, чем мы их потом объясняем. Зачастую человек проявляет своеволие из-за своего бессилия изменить что-либо, из-за одного несогласия с «неумолимыми законами», подобно герою «Записок из подполья» (1864) Достоевского.
Познание нравственной сути человека, с его точки зрения, задача чрезвычайно сложная и многообразная. Сложность ее заключается в том, что человек обладает свободой и волен сам делать выбор между добром и злом. Причем свобода, свободный ум, «бесчинство свободного ума» могут стать орудиями человеческого несчастья, взаимного истребления, способны «завести в такие дебри», из которых нет выхода.
По Достоевскому, никакая высокая цель не может оправдать негодных средств, ведущих к ее достижению. Индивидуалистический бунт против порядков окружающей жизни обречен на поражение. Только сострадание, христианское сочувствие и единение с другими людьми могут сделать жизнь лучше и счастливее.
То есть, идеи Фёдора Достоевского показывают человека как уникальное существо, сумевшее в себе объединить животное начало и начало человеческое, мысленное, разумное. Можно сказать, что индивидуум сам по себе является своим же собственным антагонистом. Именно этот парадокс дуализма личности самого человека и порождает загадку его познания. Так что же есть человек – животное или нечто высшее, некая сущность, приближённая к Богу?
Как такового ответа на данный вопрос нет. Точнее сказать, ответов слишком много, и выбрать верный не представляется возможным, так как в каждом из них имеется доля правды. Самым рациональным решением этого парадокса, а, точнее, разделения человека от животного есть наличие в самой натуре такого качества, как «достоинство».
А что вообще есть «достоинство»? В толковом словаре сказано: «Достоинство - совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе.».
В целом, можно сказать, что достоинство является сборным понятием, характеризующим все положительные моральные качества человека. Но также в суть дефиниции «Достоинство» входит и объективная оценка самого индивидуума насчёт собственных позитивных моральных особенностей. Если у индивидуума будут иметься некоторые положительные черты характера, но при этом он будет их переоценивать, то его достоинство может плавно превратиться в непомерную гордость – «гордыню». Но, с другой стороны, если у личности происходит недооценивание своих собственных качеств, то достоинство переходит в некоторую закомплексованность, зажатость.
Рассмотрим же поведение человека при переоценке и недооценке собственных моральных качеств.
При переоценке индивидуумом самого себя происходит процесс потери ориентиров дальнейшего развития и прогресса личности, ведь индивидуум считает, что нет необходимости в дальнейшем развиваться, так как всё в нём уже идеально, он совершенен. После этого следует процесс стагнации личности, а затем происходит регрессия личностных качеств. Человек становится подобным животному, следующему только за своими жизненными потребностями и инстинктами.
При недооценке личностью самой себя также происходит стагнация, ведь особь считает, что нет абсолютно никакого смысла продолжать своё собственное развитие. В итоге следует спад личности, и человек просто теряет себя в попытке заполнить внутреннюю «пустоту». Он целиком растворяется в толпе, следуя большинству, заменяя собственные мысли и потребности на идеи и нужды, превалирующие в его окружении. Его жизнь теряет все краски. Абсолютно всё в его жизни становится тяжёлой обязанностью. Она превращается в банальное существование. Да, он не так активно следует за животными инстинктами – он ведёт жизнь овоща без собственных интересов и мыслей.
Именно умение держаться на этой тонкой грани объективной оценки самого себя и воспитание в себе добросовестных качеств можно назвать «достоинством».
Но людская натура дуалистична и противоречива по своей природе, ведь она сочетает в себе духовное начало и начало животное, моральное и материальное, идеи и нужды. Именно та личность, которая сможет гармонизировать в себе вот эти единоначала, может быть приравнена к чему-то высшему. Обратимся же к Священному Писанию:
«19 Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих,
20 потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде,
21 что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих.
22 Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне;
23 и не только [она] , но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего.
(Рим. 8:19-23)».
Исходя из Библии, можно сказать, что животное, осознавшее и принявшее какую-то высшую идею, становится более приближенным к Эйдосу - Идеальному Миру (прообразу вещей в мышлении Божьем). А, как известно из биологии, человек считается животным, если быть точнее: вид - Человек Разумный, род – Люди, отряд – Приматы. То есть, можно сказать, что человек, принявший какую-то высшую идею, объективно её оценивающий и воспитавший её основные принципы в себе, которые впоследствии станут достоинством, может быть сравним с некой Высшей Силой. К примеру, в религиозной системе взглядов – с Богом.
Итак, выше было доказано, что человек является натурой двойственной, совмещающей в себе высшую идею, представленную достоинством, и нечто низшее, подсознательное, оставшееся нам от природы – животные инстинкты. Как раз умение находить золотую середину между этими сторонами человеческой души и постоянно удерживать этот хрупкий баланс делает из представителя ряда приматов нечто более возвышенное, сравнимое с некоторой Божественной сущностью. В мышлении представителей православия этой сущностью является триединый Бог.
Вопрос об удержании эквилибра сущности индивидуума сегодня является как никогда актуальным. В наше время, когда общество стало постиндустриальным, и экономические вопросы стали приоритетнее вопросов культуры, человечество оказалось «на распутье». Моральные законы и религиозные догмы, оставшиеся в наследие после индустриального общества, утратили свою актуальность в современном мире. Но никакой новой системы норм и правил морали разработано не было. Из-за этого возникает некоторая путаница – с одной стороны, мы придерживаемся морали, как и прошлые поколения. А с другой стороны – мы их придерживаемся чисто для вида, «потому что так принято». При этом больше внимания обращается на повседневные проблемы – запастись продовольствием, жить в комфорте, размножиться и заботиться о потомстве – можно сказать, на животные инстинкты. В этой суете быта мы совершенно забываем о том, что человека от обезьяны отличает достоинство бытия и совмещение в себе сознательного – достоинства, и бессознательного – животного желания. Из-за этой неопределённости в нашем разуме возникает вопрос: «Тварь ли я дрожащая или право имею...». Ответ на него будет у каждого человека свой…
раскольников преступление наказание
Сочинение по теме:
Преступление и наказание. Право имеющий или тварь дрожащая
Главный герой романа «Преступление и наказание», Раскольников Родион Романович, студент, или лучше сказать бывший студент, предстает перед читателем как мечущийся, сомневающийся в себе человек.
Нищета, долги квартирной хозяйке, голод, приводят Раскольникова к мысли убить старуху-процентщицу. Он видел в событиях предзнаменование этого убийства - то подслушанный разговор студентов, произнесших вслух крамольную мысль, то встреча на базаре с сестрой старухи-процентщицы. Но окончательным поводом к преступлению стало для Раскольникова письмо его матери, в котором она сообщает, что его сестра Дуня собирается замуж за богатого человека, Петра Петровича Лужина. Жизнь довела Раскольникова до нищеты, мать с сестрой идут на такие жертвы ради него. Любящий сын и брат - он не мог принять этой жертвы.
Для Раскольникова старуха одна из тех, кто обогащается, пользуясь бедственным положением окружающих. К Лужину, Свидригайлову, Дарье Францевне чувствует он непреодолимую ненависть. Отвращение испытывал он и к этой старухе, сосущей кровь из бедняков, наживающейся на чужом горе, на нищете, на пороке. Перед ним стоял выбор - убить старуху или «...задушить в себе все, отказавшись от всякого права действовать, жить и любить».
«За одну жизнь - говорил он - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен - да ведь тут арифметика! Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна. Убей старуху, возьми ее деньги, «обреченные в монастырь», - возьми не себе - для погибающих, умирающих от голода и порока, и будет восстановлена справедливость». Именно эта мысль наклевывалась и в сознании Раскольникова. Не собственная бедность, не только нужда и страдания сестры и матери, но и мученичество Сонечки, трагедия семьи Мармеладовых, ужас и зло, царствующие в мире, толкают Раскольникова на бунт против традиций, нравственных законов общества. «Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это не единый до сих пор не посмел и не смеет, проходя мимо всей этой нелепости, взять просто-запросто все за хвост и стряхнуть к черту!»
И вот в один злополучный день около семи часов вечера Раскольников приходит к Алене Ивановне якобы заложить серебряную папиросочницу, и когда старуха отвернулась к свету, он «вынул топор, взмахнул его обеими руками, едва себя, чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом». После он пошел рыться в ее укладке, и украл золотые часы, украшения, серьги, бусы. Но как выяснилось позже, забыл, а вернее не знал, что у старухи в сундуке лежит полторы тысячи денег, не считая билетов. После своего рокового шага ему показалось, что в другой комнате кто-то есть. Он схватил топор и побежал в соседнюю комнату, и точно, там была сестра Алены Ивановны, Лизавета. Что ему оставалось делать? Пришлось и ее убить. После этого второго, совсем не планируемого убийства, он даже не подумал идти назад, рыться в укладках, искать деньги, драгоценности. Он первым делом смыл с топора и с сапог кровь и попытался скрыться. Чудом Раскольникову удалось выбраться из квартиры на улицу, а там он уже быстро дошел до своего дома.
На следующее утро Родион сильно заболел. У него начались лихорадочные приступы, припадки, озноб мучил все его тело. Эта болезнь длилась с ним целую неделю. Раскольников уже хотел, было утопиться на набережной, но ему помешал один случай. Когда он пришел на набережную и стал на мосту, с правой стороны подошла какая-то девушка, перекинула ноги через ограду мостовой и бросилась в воду. «Девушка эта осталась жива, но и Раскольникову захотелось больше жить, жить, жить».
После убийства, Родион почувствовал ненависть к тем людям, ради любви к которым он совершил преступление. И постепенно он понял, что «Старушонка вздор! - думал он горячо и порывисто, - старуха, пожалуй, что и ошибка, не в ней и дело! Старуха была только болезнь... я переступить поскорее хотел... я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить то не переступил, на этой стороне остался...»
От губительных мыслей, почти доведших Раскольникова до самоубийства, его спасла Соня. «Бедные, кроткие, с глазами кроткими... Милые!.. Зачем они не плачут? Зачем они не стонут?.. Они все отдают... Глядят кротко и тихо... Соня, Соня! Тихая Соня!..» Соне глубоко чуждо представление Раскольникова о безграничной и непоправимой бессмыслице всего существующего. Она верит в некий исконный, изначальный, глубинный смысл жизни, высокий смысл человеческого бытия. Вот это - «все отдают» делают тихую и робкую Соню способной на подвиги, которые требует необыкновенной крепости духа, нравственного мужества. И не важно, что сама Соня этого не сознает. Соня склоняется перед великим смыслом бытия, пусть не всегда доступным ее разуму, но всегда ощущаемым ею, отвергая - как заблуждение - претензию гордого раскольниковского ума на личный суд над законами мироздания. Раскольникову этот смысл в полной мере открылся, когда он всей душой, всем сердцем, после смерти Мармеладова, разделил горе несчастного семейства. Его охватило тогда «новое, необъятное ощущение вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни». «Это ощущение могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение». Соня спасает Раскольникова. Но ведь он сам шел навстречу этому спасению, он наказан и спасен своей собственной непотерянной человечностью, своим состраданием, своей любовью. Он не похож на Свидригайлова, который задушил в себе все человеческое. С равнодушным цинизмом очень точно формулирует Свидригайлов самую суть идеи Раскольникова: «Понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственные, что-ли? вопросы гражданина и человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что все еще и гражданин и человек, а коли так, так и соваться не надо было; нечего не за свое дело браться»
Признание и каторга стали для Раскольникова освобождением, «предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь». «Он даже и не знал того, что новая жизнь недаром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом...».