Родился 8 октября 1938 года в Москве. В 1962 году окончил искусствоведческое отделение исторического факультета Московского государственного университета (МГУ).
С двадцати лет начал работать во Всероссийском реставрационном центре в отделе иконописи . Центр находился в Марфо‑Мариинской обители, основанной св. Елизаветой (великой княгиней Елизаветой Федоровной).
В Марфо-Мариинской обители Савва Ямщиков проработал двадцать лет. Одним из итогов многолетнего труда стала грандиозная выставка "Реставрация и исследование музейных ценностей", ставшая в конце 1980-х событием для всей страны. Именно на этой выставке были открыты миру удивительные провинциальные русские мастера прошлого Ефим Честняков, Николай Мыльников, Федор Тулов, Григорий Островский и другие.
На организованных Ямщиковым в Москве выставках демонстрировалась древнерусская живопись Карелии, Пскова, Ростова Великого. Кроме реставрационных выставок Ямщиков сумел в непростые годы познакомить современников с сокровищами частных коллекций Москвы и Ленинграда - от икон до лучших образцов авангардного искусства.
Большую часть своей жизни Савва Ямщиков провел в русской провинции, сначала занимаясь профилактическими реставрационными работами на произведениях иконописи, а затем обследуя музейные запасники, составляя реставрационную "Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР" и отбирая иконы для восстановления в Москве. Савве Ямщикову удалось возродить сотни произведений иконописи, уникальные собрания русских портретов XVIII-XIX вв. из различных музеев России, вернуть многие забытые имена замечательных художников.
Савелий Ямщиков смог собрать уникальную выставку ста икон "Живопись древнего Пскова", отреставрированных под его руководством во Всероссийском реставрационном центре, которая легла в основу псковской музейной экспозиции.
Савва Ямщиков одним из первых в СССР стал заниматься вопросами реституции культурных ценностей, вывезенных в годы Великой Отечественной войны. Во многом благодаря его усилиям возвращена в Псков из Германии православная святыня ‑ икона Богородица Псковско-Покровская.
В последние годы жизни Савва Ямщиков вел активную борьбу за сохранение исторического облика древнего Пскова , заповедника "Пушкинские горы".
Ямщиков издал десятки книг , альбомов, каталогов, опубликовал сотни статей и интервью в периодической печати, много лет вел постоянные рубрики на Центральном телевидении, снимал редкие сюжеты в различных городах России и за рубежом.
Савва Ямщиков один из основателей Советского фонда культуры, член его президиума. Организовывал и возглавлял Ассоциацию реставраторов СССР, был председателем Ассоциации реставраторов России. Ямщиков - первый реставратор, получивший за двухсотлетнюю историю Российской Академии художеств ее почетную медаль.
Заслуженный деятель искусств России, академик РАЕН (отделение "Российская энциклопедия").
Савва Ямщиков был ведущим специалистом Всероссийского института реставрации (ГосНИИР), вице-президентом Российского международного Фонда культуры, членом президиума Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.
Ее задумали и создали еще в 2000-е годы Павел Пожигайло и Савва Ямщиков – выдающийся реставратор и популяризатор наследия, принципиальный борец за его сохранение. Сегодня силами волонтеров ВООПИК идет ремонт фасадов Дома Палибина (1818 г.) в Москве. Этот памятник архитектуры в свое время был спасен и отреставрирован, благодаря усилиям Саввы Васильевича. Там же находится его последний кабинет, ставший фактически мемориальным. В кабинете осталось все, как было при жизни хозяина. А хранителем является дочь – Марфа Ямщикова. С ней мы поговорили о работе и личной жизни Саввы Васильевича Ямщикова.
Вижу, что в кабинете много книг, целая стена дипломов, но … спрошу про пепельницы. Бросается в глаза их обилие. Это коллекция Саввы Васильевича? Ведь он не был заядлым курильщиком.
Нет, не был. Это шуточная коллекция. Савва Васильевич вообще любил пошутить. Всегда говорили, что Ямщиков коллекционирует иконы. Действительно, он был связан с иконами с самого начала своей деятельности. Специализацией в университете у него было древнерусское искусство. На втором курсе университета отец начал работать в мастерских Грабаря как реставратор темперной живописи. Иконы были его жизненным выбором, конечно. Но он никогда ничего не коллекционировал.
И вот эта подборка пепельниц возникла «в пику» расхожему мнению. Он решил: ну, пусть будут пепельницы. Эта идея возникла в перестройку, когда его стали выпускать за границу. До этого 25 лет он был невыездным, можно было только по России путешествовать. Так вот, когда он стал выезжать, привозил пепельницы. Можно было ведь попросить пепельницу в любом заведении, чтобы на память подарили, это как реклама. Но папа подшучивал, что пепельницы эти иногда он пытался украсть, и если это видел гарсон или кто-то из обслуживающего персонала, то подходили и спрашивали: «Может быть, вам завернуть? Мы сделаем вам подарок».
Уже незадолго до смерти папа перевез из дома сюда все пепельницы. Они всегда привлекают внимание... Ну а дипломами папа решил стену украсить пустующую…
- Которой из наград Савва Васильевич больше всего дорожил?
Очень дорожил вот этой - премией Ленинского комсомола. В 1980-м году ЦК ВЛКСМ наградил папу – за популяризацию произведений русских художников XVIII-XIX веков, и Сергея Сергеевича Голушкина – за реставрацию. Они много лет работали вместе. Смеялись, что были как «толстый и тонкий», Голушкин – реставратор, отец - организатор выставок. Так вот они были первыми, чьи заслуги в сфере реставрации отметил комсомол. За «Ярославские портреты»: именно в 1980-м году открыли эту выставку в Ярославле.
Как реставратор папа работал только первые 10 лет своей деятельности. Потом, зная весь процесс изнутри, занимался популяризацией профессии, устраивал выставки, издавал альбомы и каталоги, работал как искусствовед.
Вот – диплом к ордену святого Даниила Московского от Русской Православной церкви. Это за проект – Фонд "Сохранение", папа был председателем его Попечительского совета. Это награда 1995-го года. Дело было так. У папы была пара друзей, которые занимались покупкой и продажей икон. Разбирались в этом. Все вместе придумали сделать фонд. Находили иконы, привлекали банки для того, чтобы их приобрести, и – безвозмездно передавали в храмы. Это были 90-е годы, Церковь только-только «поднималась», не было еще особенно никаких спонсоров и благотворителей. А Фонд привлекал крупнейшие банки – Чара, Инкомбанк, Менатеп, Мост. У меня хранится много приглашений на акции Фонда – 20-25 акций состоялись. А ведь надо понимать, что каждая акция – это «начинка» в церковь. За один раз передавалось до 40 икон. Так они оформили Казанский собор на Красной площади, храм Большого Вознесения и многие другие храмы.
Вот благодарность от министра культуры СССР Демичева – «за успешное участие в культурной программе Олимпиады-80 в Москве».
- Я ожидала, что будет много наград, связанных с Псковом.
Псков – это один из этапов жизни Саввы Васильевича. И последние годы он к Пскову прикипел. Папа долго болел и после болезни, когда он почти 10 лет не выходил из дома и не знал вообще, вернется ли к своей привычной жизни и работе, он все-таки поправился и поехал во Псков, Петрозаводск, Ярославль. Первое, что он делал в каждом городе – это шел на кладбище: многие из его друзей уже были там.
И, конечно, последние годы папы были ответной волной тем местам и людям, которых он любил. Он стал писать «Мой Псков», вспоминания, как что было. Он видел, какой город был, как его возрождали после войны реставраторы - в основном его друзья. И как после перестройки это все стало «проседать». Савва Васильевич писал, что после войны Псков выглядел лучше, чем вот как сейчас, когда его так запустили.
Невозможно не обратить внимание на вот эти две работы: фотография тебя с папой в странной такой технике и портрет отца с первой женой в стиле художников Возрождения.
Да, всегда спрашивают, что это за фототехника. Недавно нас снимал телеканал «Культура» и оператор Игорь Иванов сказал, что это просто не очень хорошо выдержанная фотография, которая со временем дала эффект старения. То есть была нарушена технология. А снимал Юрий Рост в мастерской на Пречистенке.
Ну а на портрете - папа с Велиной Братановой, его первой женой. Это был молодой университетский брак. Они вместе учились. Она была из Болгарии Ее отец был дипломатом. Их союз не выдержал проверку на взросление, хотя отец с большим уважением и благодарностью всегда к ней относился. И кстати, он познакомил её с будущим мужем.
Папа вообще поженил несколько пар. У него был какой-то дар сказать: «А не сойтись ли вам?» Так, он поженил художника, сценографа Сергея Михайловича Бархина, тот до сих пор вместе со своей супругой Еленой Козельковой.
Папа чувствовал вину перед Велиной, но – он был слишком широким человеком, эмоциональным, ему не хватало узкого семейного коридора. Она была другая, очень переживала их разрыв. Савва Васильевич был ей очень благодарен. Она получила прекрасное образование в МГУ, у нее было два свободных языка – помимо болгарского и русского, еще французский, итальянский. Они вместе путешествовали. То есть такая утонченная девушка и мальчик из барака.
Она его «приподняла» в плане образования, скажем так. Но, судя по письмам, он был взрослее житейски. Он принимал важные семейные решения, она всегда ждала его мнения.
У папы была еще вторая жена. Ну а третьей стала моя мама. Они познакомились на Московском конкурсе балета в Большом театре в 1972 году. Причем его специально Владимир Васильев позвал на нее посмотреть. Такая, говорит, красивая узбечка танцует.
И отец влюбился с первого взгляда, развел маму с первым мужем: она была замужем за своим коллегой, тоже танцовщиком Кировского балета и не собиралась разводиться. Но Савва Васильевич же был, как танк, если чего-то хотел. Они прожили вместе четыре года.
- Потом он не женился?
Нет. Это был уже третий брак, он очень переживал разрыв и, видимо, принял решение, что – все, хватит. Тем более что ребенок, к счастью, у него появился. Но вообще надо понимать, что у отца - старообрядческие корни. Его мама, моя бабушка, из староверов, и он, и я крещены в Успенском храме на Преображенке. И вот эти его, скажем так, разгулы пресекались усилием воли, рефлексией и переживаниями. По его записям, письмам, видно, что он все время думал: куда я движусь, к чему это все – алкоголь, связи какие-то.
Так что он, в конце концов, видимо, принял решение остановиться. Я росла с бабушкой в Москве. Мама в Ленинграде продолжила карьеру, она впоследствии вышла замуж.
- А папа был верующим человеком… в классическом понимании?
Он не мог воцерковиться по обычной схеме, конечно же. Но я думаю, что вообще его жизненная позиция во многом объясняется именно старообрядческими корнями. Старообрядцы – бунтари. Революционеры. Не зря они поддержали 1917-й год. Они могут не согласиться с чем-то так, что выйдут из системы. И такая позиция давала внутреннюю свободу. Плюс советское образование и свободный взгляд отца на вещи… Он обожал Микеланджело. Попробуй нашему даже продвинутому иконописцу сказать, что Микеланджело – это хорошо. Да, он - гениальный художник, но …он антиправославен. Православный человек не имеет права на что-то широко посмотреть, просто потому что он тогда перестанет быть православным.
А здесь вроде хитрость такая: я - старообрядец. Он ходил в храм святителя Николая на Маросейке. Причащался, стоял на службе. Но … крестился по-своему, двумя перстами. И когда ему батюшка про это говорил, отец показывал на икону Спасителя и говорил: «У него вот так, двумя перстами, можно и я буду вот так?»
Да, он был верующий человек, но по-своему. Его знания давали ему кругозор, он не всегда считал, что надо придерживаться догматики. Это бы «сузило» его.
- Вера давала силу и для борьбы?
Его борьба – это особенности характера, конечно же. Он воевал всегда, но - всегда по конкретному поводу. Он не был склочным человеком. В воспоминаниях журналистки Гузели Агишевой приведен один из случаев его борьбы за справедливость, так вот там папа называет себя Эдмоном Дантесом. Видимо, так он себя и ощущал: отшельником и борцом. Конечно, без друзей себя он не мыслил, друзей было много, но уединение было ему необходимо...
В этот кабинет он редко поднимался в последние годы. Ему было уже тяжело. Он в основном сидел в кресле внизу и принимал людей, звонки. Многие шли к нему за помощь. У него был здесь как Смольный.
И я вот думаю, что в памяти он остался не только из-за своей борьбы. Ведь многие, кто защищает те же памятники – так не запоминаются. Папа многим помогал, поэтому его и ценят до сих пор.
Он всем помогал: кого устроить в больницу, кому деньги перечислить. О многом я узнаю только сейчас, читая его письма. Он об этом, конечно же, особо не распространялся. Вот, в Новгородской области затеяли журнал по искусству, а денег нет, просят помочь – он отправляет деньги, собственные, личные. Журналист Ольга Селюк, с которой папа делал передачи о русском искусстве XVII-XVIII веков, мне недавно рассказала, что когда серьезно заболел ее муж, только Савва Васильевич ей помог и не отвернулся.
Он очень дружил со Львом Гумилевым, считал его своим учителем. Так же помогал его вдове, когда та переехала в Москву.
А ведь он сам-то жил на зарплату, ну и на гонорары от консультаций. Причем он же никогда не занимался какими-то подложными, заказными оценками - как сейчас многие за большие деньги подписывают экспертизы в пользу застройщиков или в пользу фальшивых произведений искусства. Папа всегда говорил, что одна такая подпись перечеркнет весь труд, все усилия, всю биографию.
- А ты сейчас разбираешь его письма и записи? Планируешь публиковать?
Пока систематизирую. Их очень много. Он с юности хранил верность эпистолярному жанру. Из своих поездок слал друзьям открытки. Многие письма, конечно же, важны для нашей культуры в целом, например переписка с Тарковским, Солоницыным, Бурляевым во время съемок «Андрея Рублева».
И письма раскрывают Савву Васильевича не только как борца, но и как защитника. Думаю, именно поэтому память о нем живет.
- Да, собственно, и Дом Палибина – тоже пример его защиты.
После двадцати лет работы в «Грабарях», отец перешел на работу в ВНИИР, где создал Отдел пропаганды художественного наследия. Отдел делился на две части: сектор выставок и сектор предвыставочной реставрации. Институт реставрации тогда занимал здания Новоспасского монастыря, отдел сидел в колокольне. Отец хотел сделать специализированный выставочный зал при институте и, как он писал, подыскивал небольшой исторический дом в центре Москвы. Представьте размах личности человека, каждому ли придет в голову искать вот так запросто дом в центре Москвы?! И Дом Палибина оказался ничьим и свободным. А, по сути, никому не нужным. Отец убедил директора и основателя института Ивана Петровича Горина, что дом институту нужен. После реставрации и по сей день Дом Палибина функционирует как выставочный зал ГосНИИР. И вполне может называться «домом со счастливой судьбой», как сказал о нем когда-то Савва Васильевич.
Беседовала Евгения Твардовская
Ямщиков Савва Васильевич родился 8 октября 1938 года в Москве, РСФСР, СССР. Умер 19 июля 2009 года в Пскове, Россия.
Савва Ямщиков - художник-реставратор, искусствовед, историк, писатель, публицист.
Ямщиков - председатель Ассоциации реставраторов при Фонде культуры РФ, действительный член Российской академии естественных наук (РАЕН, отделение "Российская энциклопедия"), ведущий специалист Всероссийского института реставрации (ГосНИИР), вице-президент Российского международного Фонда культуры, член Межведомственного совета по вопросам культурных ценностей, член Комиссии по рассмотрению вопросов о возвращении культурных ценностей, член Союза писателей России, член попечительского совета "Фонда Николая Васильевича Гоголя", ранее - председатель Клуба коллекционеров Советского фонда культуры.
Савва Ямщиков - заслуженный деятель искусств России, лауреат премии Ленинского комсомола, обладатель ордена Святого благоверного князя московского Даниила и ордена "Полярная звезда", высшей награды Республики Якутия (Саха), он - первый реставратор, награждённый почётной медалью Российской Академии художеств.
Семья, детство и юность
Детство Саввы Ямщикова пришлось на трудное и голодное послевоенное время. Он вырос на Павелецкой набережной: дом 4, барак 14. Как выяснилось позже, его соседями были танцовщик Владимир Васильев, Юрий Лужков и Андрей Тарковский.
Одна часть семьи Ямщикова из крестьян, другая из духовенства. Отец был командиром пожарного взвода, умер в 1941 году от скоротечной чахотки. Бабушка окрестила маленького Савву в старообрядческой церкви, на Преображенке. В строительстве этой церкви (архитектор Баженов) принимали участие предки Ямщикова, старообрядцы (беспоповцы). Когда Василий Ямщиков принёс в ЗАГС документы и сказал, что хочет записать сына Саввой, как бабушка велела, ему ответили, что не может быть такого имени у советского ребенка. И записали Савелием. А в школе звали Вячеславом, говорили: "Гордись, тёзка Молотова". В детстве и юности Ямщиков исправно посещал церковные службы, пел в церковном хоре, но и комсомольцем был.
По воспоминаниям Ямщикова, он рано почувствовал тягу к книгам, "класса с пятого читал запоем". В 1952 году отмечалось столетие со дня смерти Гоголя, был выпущен знаменитый синий шеститомник, с которым Ямщиков не расставался всю жизнь. Он говорил, что Гоголь проторил ему дорогу в мир искусства. А ещё он очень любил читать произведения Диккенса, Достоевского, Аксаковых, Хомякова, Леонтьева.
Закончив школу, Ямщиков некоторое время решал, куда пойти учиться. Он мечтал сниматься в кино, ещё школьником занимался в драматическом кружке, которым руководил актёр Вахтанговского театра Виктор Иванович Щеглов. Юный Ямщиков любил декламировать стихи, особенно "Гармонь" из поэмы "Василий Тёркин", его даже дразнили "О, Тёркин идет!". Спустя много лет выставку Ямщикова "Живопись древней Карелии" посетил Василий Шукшин и неожиданно предложил ему попробоваться на роль в фильме "Степан Разин". Но реставратор ответил отказом.
В юности Ямщиков много времени проводил в Третьяковской галерее. Шутил, что так было зимой "теплее с девушками гулять". По его признанию, на искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ забрёл случайно. Конкурс был 19 человек на место, но он легко сдал экзамены. На втором курсе технику живописи и реставрации преподавал Виктор Васильевич Филатов, оказавший большое влияние на Ямщикова.
С этим выдающимся реставратором он совершил первую поездку в Новгород, чтобы восстанавливать иконы, разрушенные во время войны. Поездка была приурочена к 1100-летию Новгорода. Потом была первая поездка в Суздаль.
Студентом Савва Ямщиков вместе со своими однокурсниками помогал известному краеведу, археографу и филологу Леониду Алексеевичу Творогову обустраивать псковское древлехранилище. Именно Творогов приобщил Ямщикова к наследию псковской культуры, увлёк его псковскими иконами и книгами о Пскове.
Работа во Всероссийском реставрационном центре
Посвящение Ямщикова в реставраторы произошло в Марфо-Мариинской обители, основанной великой княгиней Елизаветой Фёдоровной (св.Елизаветой), построенной архитектором А.В.Щусевым и расписанной художников Михаилом Нестеровым. Там и находился Всероссийский реставрационный центр. Двадцатилетний Ямщиков начал работать в отделе иконописи. В руки реставраторов попадали настоящие шедевры, которым они возвращали первоначальный вид. Иконы удавалось не только реставрировать но и демонстрировать на выставках. В выставочном центре на Кузнецком мосту были открыты три экспозиции, представляющие древнерусскую живопись Карелии, Пскова, Ростова Великого.
Двадцать лет Ямщиков посвятил профилактическим реставрационным работам на произведениях иконописи. Обследуя музейные запасники, он составлял реставрационную "Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР", а также отбирал иконы для восстановления в Москве.
Широко известны слова реставратора: "Москва для меня мачеха, а мать - провинция". Музеи и храмы Новгорода, Пскова, Суздали, Костромы, Ярославля, Карелии, Вологды, Кижи и многие другие провинциальные города России всегда были опекаемы Саввой Ямщиковым, он занимался поиском и реставрацией икон, делая настоящие открытия, возвращая забытые и поруганные шедевры миру. За 40 лет Ямщикову удалось возродить более 400 икон, восстановить уникальные собрания русских портретов XVIII - XIX веков, вернуть многие забытые имена замечательных художников. Среди его многочисленных статей можно выделить целую серию под названием: "Открыт новый художник!".
Организованные им выставки неизменно становились событиями и неотъемлемой частью отечественной культуры.
Псков Саввы Ямщикова
Ямщиков много лет работал у архимандрита Алипия (Воронова) в Псково-Печерском монастыре, о чём впоследствии написал фундаменталый труд. Собранная и отреставрированная под руководством Саввы Ямщикова во Всероссийском реставрационном центре уникальная коллекция ста икон "Живопись древнего Пскова" легла в основу псковской музейной экспозиции.
В 2007 году в Пскове в большом зале в Доме Фан-дер-Флита была открыта картинная галерея, представляющая коллекцию картин XVIII-XIX веков. В этом здании, сильно пострадавшем во время Великой Отечественной войны, когда-то находилась творческая школа известного псковского мецената Николая Фан-дер-Флита. На вернисаже Савва Ямщиков заметил, что это начало истинного возрождения Псковского музея.
Тогда же была начата работа по реставрации и ремонту звонницы церкви Успения Божьей Матери с Пароменья и создание в ней музея замечательного псковского кузнеца Всеволода Смирнова.
Савва Ямщиков много сил отдал разработке концепции восстановления исторического облика Пскова. 15 апреля 2009 он участвовал в заседании Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, в котором принимал участие и президент России Дмитрий Медведев. По мысли Ямщикова, восстановление Пскова должно начаться с реставрационных работ Мирожского монастыря, Покровской башни XVI века и Изборской крепости. Особо знаменитый реставратор переживал о судьбе музея-заповедника Михайловское.
8 июля 2009 года в Псковском музее-заповеднике состоялась презентация выставки "Музей друзей" Саввы Ямщикова.
Реституционная деятельность Саввы Ямщикова
Знаменитый реставратор одним из первых в СССР стал заниматься вопросами реституции культурных ценностей, вывезенных с территорий бывших неприятельских государств в годы Великой Отечественной войны. Одна из его книг о трофеях Второй мировой называется "Возврату не подлежит!".
Проблемой "трофейного" искусства он серьезно занялся в 1989 году, будучи членом президиума Советского фонда культуры. Во Всероссийском реставрационном центре под грифом "совершенно секретно" хранилась так называемая "Венгерская коллекция": 160 шедевров западноевропейской живописи и 8 скульптур. Савва Ямщиков обратился к заведующему международным отделом ЦК Валентину Михайловичу Фалину с предложением о рассекретить, а затем реставрировать и выставлять в отечественных музеях "трофейные" шедевры. Так работы величайших живописцев - Эль Греко, Веласкеса, Гойи, Тициана, Дега, Ренуара увидели свет.
Вскоре была создана государственная комиссия по реституции, в состав которой вошли не только искусствоведы и реставраторы, но и дипломаты, адвокаты, архивисты.
В 1990-е годы Ямщиков занимался так называемой "Бременской коллекцией". История её такова: капитан советской армии Виктор Балдин в 1945 году нелегально вывез из Германии 362 рисунка и 2 картины старинных мастеров, три года держал их в чемодане под кроватью, а в 1948 году обстоятельства заставили его сдать коллекцию в Музей архитектуры. В феврале 1993 года между Россией и Германией было подписано "Заявление о намерениях", касающееся судьбы "Бременской коллекции", но ничего из планируемого реализовано не было.
Работа над фильмом Андрея Тарковского "Андрей Рублёв" ("Страсти по Андрею")
Савва Ямщиков и Андрей Тарковский встретились в 1962 году, в кафе "Националь", где собирались художники, литераторы, артисты.
Фильм Тарковского "Иваново детство" только получил "Золотого льва" - главный приз кинофестиваля в Венеции и режиссер приступал к съёмкам нового фильма "Андрей Рублёв". Савве Ямщикову Тарковский предложил поработать консультантом в этом фильме. Ямщиков считал, что слишком молод, чтобы выступать в такой роли, ведь он тогда был учеником Всероссийского реставрационного центра. Однако Тарковский ответил начинающему реставратору: "Мне как раз и нужен молодой человек, желательно единомышленник. А что касается недостатка опыта, то, когда возникнет такая надобность, вы обратитесь к своим учителям".
Как вспоминал Ямщиков, в поисках объектов будущих съемок пришлось проехать по Карелии, Вологодчине, осмотреть храмы Новгорода, Суздаля, Владимира, Пскова.
Тарковский советовался с Ямщиковым не только при выборе натуры, но и при выборе актеров. Так, однажды Ямщиков обратил внимание Тарковского на фотографию провинциального актёра Анатолия Солоницына, который и был потом утверждён на роль Андрея Рублёва. Благодаря Ямщикову роль колокольного литейщика Бориски была отдана Николаю Бурляеву.
Савва Ямщиков также стал консультантом в фильме Сергея Бондарчука "Борис Годунов" (1986).
Выставки, организованные Ямщиковым
За 40 лет работы им было организовано свыше 300 выставок, в том числе:
"Живопись Ростова Великого", 1973;
"Солигалические находки", 1973;
"Костромские портреты XVIII-XIX веков", 1974;
"Новые открытия советских реставраторов", 1974;
"Ярославские портреты XVIII-XIX веков", 1980-1981;
"Мастер Куликовской битвы", 1980;
"Ярославская иконопись XIII-XVIII веков", 1981;
"Николай Мыльников", 1990.
Просветительская деятельность Саввы Ямщикова
Им были написаны книги:
"Древнерусская живопись: Новые открытия", 1966;
"Сокровища Суздаля" (сборник статей), 1969;
"Русский музей. Иконы из собрания Русского музея", 1970;
"Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР: материалы для реставрационного каталога. Часть первая.", 1970;
"Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР: материалы для реставрационного каталога. Часть вторая.", 1972;
"Русский портрет XVIII—XIX веков в музеях РСФСР№, 1976;
"Древний Новгород. История, искусство, археология: новые исследования", 1983;
"Спасенная красота. Рассказы о реставрации памятников искусства. Книга для учащихся старших классов", 1986;
"Архимандрит Алипий. Человек. Художник. Воин. Игумен", 2004.
Особо выделяется труд Ямщикова "Мой Псков", вышедший в 2003 году. В книге воспоминаний рассказывается "о тех земных праведниках, благодаря которым есть Псков…": о Льве Николаевиче Гумилёве, архимандрите Алипии, который не позволил Никите Хрущеву закрыть православный монастырь, о директоре Русского музея Василии Пушкарёве и многих других.
В 2008 году вышла книга Ямщикова "Бремя русских", в которой он изложил свой взгляд на положение русского народа и русской культуры в современной России.
Савва Ямщиков не только автор многочисленных научных трудов, книг, альбомов, каталогов о русском искусстве, он не раз выступал в качестве эксперта и был ведущим телевизионных фильмов, посвящённых русской культуре. Например, был консультантом в документальном фильме "Псковский набат. Сны о потеряном граде" (2006).
Савва Ямщиков - первый реставратор, получивший за двухсотлетнюю историю Российской Академии художеств её почетную медаль.
Личная жизнь
Жена - Ганибалова Валентина Михайловна, бывшая прима-балерина Мариинского театра, заслуженная артистка РСФСР. Свадьба состоялась в 1972 году.
Дочь -Ямщикова Марфа Савична (1974 г.р.), реставратор.
Вспоминая русского реставратора, искусствоведа и общественного деятеля С. Ямщикова
Стоит Россия праведниками... Савва Васильевич Ямщиков святым, конечно, не был. Чуть было не сгубил себя, предаваясь известному русскому пороку, и в результате почти 10 лет провел безвылазно в депрессии в своей квартире в Москве. Легко порой терял друзей и так же легко наживал могущественных врагов. Но он был тем человеком, на которых наша Россия держится - неистовым в страстях, с бурным темпераментом борца, яростным и бесстрашным защитником и пропагандистом русской культуры, ее православных традиций.
В роковые девяностые он был чуть ли не единственным, кто громко и отважно публично поднял голос против тех, кто пытался погубить и распродать национальные сокровища России, Савва Васильевич возродил и спас многие шедевры. Называл негодяев по именам, обличал и открыто их разоблачал. Страстно ненавидел тех, кто под аккомпанемент сладких речей про «демократию и свободу» разрушил великую страну.
«Сейчас даже отнюдь не смышленому человеку понятно, чем обернулась для России бархатистая перестроечная революция конца прошлого века, - говорил Савва Васильевич. - В повседневном труде нарабатывавшиеся многострадальным нашим народом богатства пущены были на ветер комиссарами - исполнителями воли Лениных, Троцких, Свердловых и иже с ними. Растерзанная в клочья нация сумела за короткий срок воссоздать государственную мощь, удивив мир достижениями в экономике, науке и культуре. И снова воспитанные партячейками последователи «верных» марксистов без зазрения совести прихватизировали оставшееся бесхозным народное добро. Горбачев и Ельцин, словно зазомбированные, униженно взирали на стаи предприимчивых грабителей, провозглася страшный девиз «Берите, сколько сможете утащить». И утащили, оставив миллионы людей страдающими, преждевременно уходящими из жизни, погибающими в Чечне или от ножей и пуль разгулявшейся рвани, едва сводящими концы с концами».
Особенно доставалось от Саввы Ямщикова тогдашнему министру культуры Михаилу Швыдкому. «Его пошлейшее шоу «Культурная революция» бездарно, - считал он. - О нем и говорить-то противно. Министр культуры вещает: «Музеи - кладбища культуры»; «Пушкин устарел»; «Русский язык без мата невозможен». И, наконец, договорился пигмей еще вот до чего: «Русский фашизм страшнее немецкого».
Возмутили С. Ямщикова попытки министра «безвозмездно» передать немцам Бременскую коллекцию, и он яростно против этого боролся.
«Хорошо, что Губенко подключил прокуратуру и предотвратил преступление, - отмечал Савва Васильевич. - Выступая на российском телевидении, я заявил: «Господин Швыдкой, вы не можете участвовать в спорах по поводу Бременской коллекции после вашего восхваления немецкого фашизма. Вам лучше защищать интересы Гитлера, Геринга и Гиммлера!».
При этом он решительно отметал обвинения в своей якобы ксенофобии. «Если кто-то мне скажет о моих ксенофобских позициях, могу ответить, что сегодняшнее утро начал с того, что позвонил в Ярославль Илье Борисовичу Рабиновичу - человеку, который возродил Рыбинский музей, который прошел войну, был капитаном первого ранга, - заявил Савва Васильевич. - Ему уже под девяносто лет. Он еврей, но для меня это не имеет никакого значения. Прежде всего, он человек, который служил государству как воин, а потом - как музейный работник. И таких у меня много. Нет, «господа швыдкие» - это не национальность, это каста тех, кто ненавидит нашу культуру».
Другой персонаж его неустанных и страстных разоблачений - телекомментатор Владимир Познер. Рассказывая о необыкновенных метаморфозах девяностых, С. Ямщиков отмечал, что больше всего его поразило случившееся с этим журналистом.
«Только что поносивший Америку на чем свет стоит, изничтожавший устои капиталистического мира в «Московских новостях» и других умеющих ловчить модных информационных изданиях, всегда находивший рабочее место в самых номенклатурных пропагандистских подразделениях, он самозабвенно слился в страстном телевизионном экстазе с американским до мозга костей шоуменом Донахью и стал насаждать в ничего не понимающей России заокеанские образ и стиль жизни с завидной настойчивостью, похожей на насильственные методы разведения в былые времена столь нелюбимого русскими людьми картофеля, - писал Савва Васильевич. - Помаленьку новоиспеченный телешоумен и совсем перестал вспоминать о своем советском прошлом и столь ловко мимикрировал в страстного апологета самозваных хозяев мира - американцев, что никто даже не удивился, когда он громогласно заявил о счастье своем быть американским подданным. Представьте себе на минуточку, как на главном канале телевидения США политическую актуальную программу ведет бывший советский или нынешний российский гражданин, восхваляя при этом родные отечественные ценности».
Все в Савве Ямщикове - и внешность русского богатыря, и происхождение - из семьи старообрядцев (Василий Шукшин даже хотел пробовать его на роль Степана Разина), и характер - смелый и независимый, и даже исконно русская фамилия, превратили его в настоящий символ русского сопротивления «либеральной чуме».
Помню, как после темпераментного выступления на одной из выставок, где он безжалостно громил новоявленных модернистов с «инсталляциями» из унитазов, кто-то из публики растерянно, но с явным уважением пробормотал, глядя на мощную фигуру Саввы: «Колоритный дядечка!».
И родился Савва Васильевич 8 октября 1938 года, наверное, неслучайно - в день преподобного Сергия Радонежского. Вырос же он в рабочем бараке на Павелецкой набережной, по соседству с Андреем Тарковским. Позже он станет консультантом на съемках его легендарного «Андрея Рублева». Окончил искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ. После неудачной попытки устроиться в музеи Кремля поступил на работу во Всероссийский реставрационный центр, в отдел реставрации иконописи в Марфо-Мариинской обители.
Большую часть своей жизни Савва Васильевич провел в русской провинции, прежде всего в Пскове, занимаясь реставрационными работами произведений иконописи, обследуя музейные запасники, составляя реставрационную «Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР» и отбирая иконы для восстановления в Москве. За сорок с лишним лет ему удалось возродить сотни произведений иконописи, уникальные собрания русских портретов XVIII—XIX веков из различных музеев России, вернуть многие забытые имена замечательных художников. Савва Ямщиков сам, упорно и энергично преодолевая все преграды, организовывал выставки, на которых показывали новые открытия реставраторов, ставшие неотъемлемой частью отечественной культуры. На них воспитывались молодые художники, историки искусства, писатели и все те, кому дорого художественное наследие России.
Савва Ямщиков сумел в советское время познакомить современников с сокровищами частных коллекций Москвы и Ленинграда — от икон до лучших образцов авангардного искусства. Владельцы личных собраний избрали его председателем Клуба коллекционеров Советского фонда культуры. Он издал множество книг, альбомов, каталогов, опубликовал сотни статей и интервью в периодической печати, вел постоянные передачи на Центральном телевидении, снимал документальные фильмы в различных городах России и о русских сокровищах за рубежом. Смог собрать уникальную выставку ста икон «Живопись древнего Пскова», отреставрированных под его руководством.
Савва Ямщиков одним из первых в СССР стал заниматься вопросами реституции культурных ценностей, вывезенных в годы Великой Отечественной войны.
Во многом благодаря его усилиям возвращена в Псков из Германии православная святыня - Псково-Покровская икона Божией Матери. В последние годы жизни он вел активную борьбу за сохранение исторического облика древнего Пскова и заповедника «Пушкинские горы».
Я познакомился с Саввой Васильевичем в Греции, где работал корреспондентом ТАСС. Вместе с ним, еще в советские времена, мы съездили на Святую гору Афон, жили в русском монастыре Святого Пантелеймона. Для Саввы, как выдающегося знатока икон и православного искусства, эта поездка имела особое значение. После 1917 года связи Афона - земного Удела Богородицы - с Россией были утрачены. Некогда богатый и процветающий русский монастырь, основанный около тысячи лет назад, пришел в упадок и оказался буквально на грани гибели. Из трех тысяч русских насельников в нем осталось всего 27 монахов, в основном, глубоких стариков. Власти выдали им греческие паспорта, а новых насельников из России на Афон практически не пускали.
В атеистическом же СССР судьбой русского монастыря за границей, где в течение веков были собраны огромные сокровища русской православной культуры, на официальном уровне никто не интересовался.
Мы прибыли в Пантелеймонов монастырь на кораблике под характерным названием «Достойно есть». Нас тепло встретили и поселили в монастырских кельях. Днем осматривали церкви, скиты и столицу Афона Карею, а по вечерам в келью Саввы началось паломничество монахов, желавших «поговорить по душам» - гости из России тогда были в монастыре большой редкостью. Святогорцы приносили с собой густое монастырское вино в бутылках, заткнутых вместо пробки бумажкой - они делали его сами из своего же винограда. С помощью такого угощения дружеские беседы затягивались далеко за полночь. Ночь, за окном, затянутым лозами винограда, блещет под Луной гладь залива Сингитикос, а русские монахи сидят с гостями из России в тесной келье и говорят, говорят… До службы, которая в монастыре начиналась в 4 часа утра - там жили и живут до сих пор по византийскому времени.
Савва охотно рассказывал святогорцам о России, о состоянии церкви в СССР, о монастырях и, прежде всего, о Пскове и Псково-Печерском монастыре и его легендарном настоятеле отце Алипии, которого он боготворил.
Бывший офицер, участник войны, отец Алипий поднял монастырь из руин и превратил его в коммунистическом СССР в процветающую обитель. Причем, сделал это в те времена, когда Н. Хрущев, развернувший против церкви еще более жестокие гонения, чем даже во времена И. Сталина, обещал скоро «показать всему миру последнего попа». По его приказу еще оставшиеся монастыри закрывали по всей стране, а церкви безжалостно взрывали. Но когда в Псково-Печерский монастырь пришло указание Н. Хрущева его тоже закрыть, то отец Алипий категорически отказался. «У меня, - решительно заявил он партийным функционерам, - половина братии - фронтовики. Мы вооружены, будем сражаться до последнего патрона. Посмотрите на монастырь - какая здесь дислокация. Танки не пройдут. Вы можете нас взять только с неба, авиацией. Но едва лишь первый самолет появится над монастырем, через несколько минут об этом будет рассказано всему миру по «Голосу Америки». Так что подумайте сами!». Так произошло невероятное: монастырь, чуть ли не единственный в СССР, удалось отстоять, власти не осмелились послать против бывших фронтовиков в рясах милицию и солдат. Святогорцы слушали рассказы Саввы, открыв рот, с удивлением покачивая головами. В монастыре тогда не было ни радио, ни газет и они не знали, что происходит на родине…
У Саввы Ямщикова уже тогда возникла идея спасти еще и Пантелеймонов монастырь. Снимать на Афоне тогда было категорически запрещено, но мы, каюсь, совершили правонарушение, провезли через таможню любительскую кинокамеру и тайком сняли фильм о Русском монастыре. Но, увы, когда привезли его в Москву, то оказалось, что показать пленку по телевидению нельзя - качество изображения этого не позволяло. Пришлось ограничиться газетными и журнальными публикациями.
Вместе с Саввой мы посетили и проживавшего тогда в Греции легендарного коллекционера Георгия Костакиса. Московский грек, он сумел собрать самую большую в мире частную коллекцию русского авангарда. В его собрании были тысячи картин - Кандинский, Малевич, Шагал, Родченко, Филонов и многие другие. Но власти в СССР, где признавался только социалистический реализм, стали преследовать коллекционера, и Г. Костакис - у него был греческий паспорт - решил уехать.
Посетив его, Савва Ямщиков, хотя и не был поклонником авангарда, загорелся, вернулся в Москву и вскоре снова приехал в Афины, но уже с телевизионной группой. О подвижнике-коллекционере, спасителе русского авангарда, целого пласта нашей культуры был снят фильм. На этот раз это сделали профессионалы, и фильм был показан по центральному телевидению. Имя великого коллекционера при помощи Саввы Васильевича было извлечено из забвения…
Скончался неутомимый подвижник 19 июля 2009 года в Пскове, и был похоронен в Пушкинских Горах, на кладбище у храма Георгия Победоносца, рядом с могилой хранителя Пушкинского музея-заповедника Семена Гейченко и около родового некрополя Осиповых-Вульф.
Из Псково-Печерского монастыря приехали монахи и молились у его гроба всю ночь…
«Если меня спросят, - подчеркивал Савва Ямщиков, - что для меня основное, работа реставратора, чем я занимаюсь всю жизнь, работа искусствоведческая, чем я тоже занимаюсь всю жизнь, моя публицистическая деятельность, чем я занимаюсь в последние годы... Я отвечу: основное для меня - это память, которую я должен сохранить. Самое большое чувство, которое я испытываю сейчас - благодарность к Богу за то, что он дал мне прожить, к людям, которых я встретил на своем пути».
Специально для Столетия
Со святыми упокой, Господи, душу раба Божьего Саввы. Россия простилась с «реставратором всея Руси» - этим званием наградила С. В. Ямщикова народная молва. Вот и я прощаюсь со своим близким другом.
Мы познакомились с Савелием Ямщиковым в 1963 году, на съемках фильма «Метель». Случилось это в Суздале, куда С. Ямщиков прибыл по своим реставраторским делам. Мы проживали в одной гостинице. Савелий сам подошел ко мне и сказал, что у нас с ним есть общий друг - Андрей Тарковский. Я снимался у Тарковского в «Ивановом детстве», а Савелий начинал сотрудничество с ним в качестве научного консультанта фильма «Андрей Рублев». Имя Тарковского стало для нас духовным паролем, сигналом к единению. Савве тогда было - 25, мне - 17 лет, разница небольшая. Мы сблизились с Савелием мгновенно и вскоре стали близкими друзьями, как говорится «водой не разлить».
На первых же шагах нашей дружбы Савелий оказал мне неоценимую услугу: помог уговорить Андрея Тарковского попробовать меня на роль колокольных дел мастера Бориски в грядущем фильме «Андрей Рублев». Этот образ ошеломил меня при прочтении сценария. Я загорелся желанием сыграть Бориску. Но как этого добиться, когда Тарковский и Кончаловский специально для меня написали роль ученика Андрея Рублева, Фомы, а литейщик Бориска писался с прицелом тридцатилетнего московского поэта Чудакова. Тарковский отмахнулся от моей просьбы сделать мне кинопробу на роль Бориски, сказал, что я для этой роли мал. Не помогло и ходатайство оператора Вадима Ивановича Юсова. Тогда, как последний шанс, я использовал пособничество Саввы. Он избрал неординарный способ: сказал Тарковскому, что лучшего, чем я, Бориски не найти, и поспорил с Андреем на ящик шампанского, что тот все равно меня утвердит. Так и произошло. Я всегда буду благодарен Савелию за его дружескую поддержку.
Многие годы мы встречались с Саввой буквально ежедневно. Совершали ежевечерние рейды по ресторанам творческих домов: Дом кино, ВТО, Дом журналистов, Дом писателей, Дом архитекторов... А глубокой ночью, когда все «дома» прекращали работать, инерция богемных посиделок частенько заносила нас в гости к Савве. Он любил быть в компании, не переносил одиночества. В холостяцких паузах: после его расставания с первой женой, болгаркой Велиной и второй - латышкой, манекенщицей Сармой, мне приходилось жить неделями, скрашивая одиночество друга, в его однокомнатной квартирке на Симферопольском бульваре. Мы проводили вместе летние отпуска: ездили на Черное море, в Кижи, в Болгарию... Колесили на допотопном служебном фургоне по музейно-реставраторским делам Савелия, по просторам Святой Руси: Псков, Рязань, Печоры, Владимир, Суздаль, Новгород, Ярославль, Кострома... Я видел, с каким уважением принимают моего друга Савелия музейные работники по всей России.
Разгульная жизнь утомляла меня, но я следовал за Саввой, как за своим Вергилием, по кругам богемного ада. Как-то я прочитал своему другу стихи, навеянные нашей тогдашней жизнью:
Пустое время провожденье
С элитой в дымных кабаках:
До тошноты ночные бденья,
Застолья в творческих домах.
Компаний праздное веселье,
Постель чужая, боль похмелья,
Но обожали пикники
Советских классиков сынки.
Савва соглашался со мной в оценке пустоты данного «элитарного» существования, но молодость брала свое...
Впрочем, бóльшую часть своей жизни Савелий Ямщиков посвящал совсем иным духовным занятиям.
Именно Савва начал распахивать передо мной новый, неведомый и прекрасный мир: древние русские города... провинциальные музеи... монастыри... храмы... иконы... Мир русской, православной культуры. Ночевали в заштатных гостиницах, сельских постоялых домах, в древних звонницах, монастырях, в избе его друга, деревенского плотника-реставратора на Онежском озере, а иногда просто на сеновале... Пересекались с замечательными людьми Земли Русской, друзьями Савелия, которые становились и моими друзьями: ученый Лев Гумилев, писатели Валентин Распутин и Валентин Курбатов, великие артисты балета Владимир Васильев и Екатерина Васильева, дирижер Максим Шостакович, скульптор Вячеслав Клыков, псковский кузнец-реставратор Всеволод Кузнецов, кижский плотник-реставратор Борис Елупов, гениальный кинорежиссер Андрей Тарковский и кинооператор Вадим Юсов, выдающиеся актеры Иван Лапиков и Анатолий Солоницын, прославленный фигурист Алексей Уланов, легендарный хоккеист Вячеслав Старшинов... Кто-то нашептывал о Савелии Ямщикове, что он коллекционирует именитых друзей. Однако, какая замечательная коллекция... Пожелал бы каждому пожить в таком духовном цветнике...
Совместная работа над фильмом «Андрей Рублев» еще прочнее соединила нас. Савва впервые привез меня в Псково-Печерский монастырь и познакомил с настоятелем, архимандритом Алипием, с которым мы подружились, и который фактически стал моим первым духовником. Навсегда останутся в памяти дни, проведенные с Саввой в Псково-Печерском монастыре. Задушевные беседы, щедрые трапезы в доме настоятеля, бывшего рядового солдата Великой Отечественной войны, художника-иконописца, члена Союза художников СССР, возродившего из небытия сказочный Печерский монастырь. Его «Третьяковка»: удивительная русская живопись, украшавшая стены длинной, восходящей лестницы, куда мы с Саввой уединялись на тайный перекур. Благодатные ночи под иконами с лампадкой в монастырской келье, погруженной в глубокую, словно вечность, тишину. Бархатный гул колокола, помогающий душе уноситься в горние выси.
Во второй половине нашей жизни Савва по-детски обижался на меня за то, что я в своих интервью говорю все больше о Тарковском и очень редко о нем. Да, Андрей Тарковский был и остается для меня человеком моей судьбы, определившим мой творческий путь и мировоззрение. Именно он на съемках «Андрея Рублева повесил мне на шею первый в моей жизни православный крестик. Он был и остается для меня недосягаемой вершиной творческого величия. Однако сегодня, когда Саввы не стало, я, положа на сердце руку, признаюсь в том, что дружба с Саввой и его духовное водительство оказали не менее значительное влияние на мое духовное становление. Андрей появлялся в моей жизни периодически, как солнце в оконце, а мой близкий друг Савва был рядом постоянно. Именно он выводил меня на просторы Святой Руси, помогал делать первые шаги по новой для меня дороге, ведущей к Храму, ненавязчиво руководил моим духовным, православным восхождением.
Именно Савва Ямщиков, по промыслу Божьему, стал первым в атеистической России организатором масштабных выставок икон. Представить невозможно, но это было тогда, в шестидесятые годы советской богоборческой действительности. Именно тогда в самых престижных выставочных залах Москвы Савелий Ямщиков знакомил столицу с шедеврами древнерусской живописи, издавал монографии и альбомы. На этих выставках встречались и соединялись в единый духовный поток лучшие представители советской культуры второй половины XX века.
В молодости Савелий был похож на русского Фальстафа: был плотен фигурой, скрывал от окружающих свои телесные страдания. В детстве он заболел полиартритом. Всю жизнь ему было трудно передвигаться, болели ноги, но угнаться за ним было сложно даже мне, более молодому и здоровому человеку. Савелий был по-русски щедр. Денег не считал, платил за всех. Он любил сытно, вкусно поесть, выпить, ценил женскую красоту, дружеские застолья, анекдоты, песни. И в каждом застолье - страстные разговоры о мировой живописи, искусстве, литературе, поэзии, кинематографе, театре, архитектуре, политике... Он был фундаментально образован и непримиримо бескомпромиссен в отстаивании своих убеждений. Спорить с ним было невозможно: он сметал противника, как бульдозер, и с шумом двигался вперед. В своих суждениях об искусстве и о людях был строг и категоричен. Непримирим по отношению к врагам русской культуры и любимой им России: бросался в бой с любой нечистой силой, не соизмеряя свои возможности с административно-весовыми категориями своих противников. И всегда побеждал.
Савелий Васильевич Ямщиков всю жизнь совершал свое неукротимое, русское восхождение, свой духовный подвиг: работа реставратора и искусствоведа, выставки икон, книги и статьи, консультации художественных и документальных фильмов, ведение телевизионных программ о культуре и искусстве, соратничество с Н. С. Михалковым на поле боя Российского фонда культуры. Академик РАЕН, член Союза журналистов, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, Президент ассоциации реставраторов России...
Истинный, бесстрашный патриот своей Родины, о котором можно сказать: «и один в поле воин». Савелий Васильевич Ямщиков был подлинным апостолом Русской культуры второй половины XX начала XXI века. Своим подвижническим служением он навсегда завоевал свое почетное место в пантеоне культуры Святой Руси и благодарную память потомков.