Этот мозаичный особняк, напоминающий старинный русский терем, привлекает взгляды всех, кому довелось побывать на московской улице Якиманке. В наши дни в нем находится резиденция французского посла.
Построил этот дом известный промышленник, владелец Большой Ярославской мануфактуры, Николай Васильевич Игумнов. В 1888 году он подал прошение о строительстве нового каменного дома. Место строительства удивило многих, т.к. Якиманка в то время была бедным окраинным районом Москвы. Убогие фасады соседних домов могли испортить любой архитектурный замысел. Однако Николай Игумнов объяснил свой выбор тем, что сам родился и вырос в этих местах.
Для новой стройки Игумнов привлёк молодого талантливого городского архитектора Ярославля Николая Поздеева. Зодчему на тот момент только исполнилось 33, но в Ярославле он уже получил признание благодаря целому ряду добротных построек.
Игумнов хотел удивить Москву и не скупился. Кирпич для строительства везли из Голландии, изразцы и кафель заказывали на фарфоровых заводах Кузнецова, отделку интерьеров доверили одному из самых популярных тогда архитекторов Петру Бойцову.
Фото:
liveinternet.ru
Однако московское общество отнеслось к дворцу прохладно. Согласно легенде, расстроенный Игумнов отказался оплачивать всё, что не было внесено предоплатой, после чего архитектор Поздеев покончил с собой. По другой версии, зодчий умер от тяжёлой болезни в 38-летнем возрасте. Этот проект стал его последней работой.
Фото:
liveinternet.ru
Это не единственная легенда, связанная с домом Игумнова. Рассказывали также, что промышленник намеревался жить в особняке со своей любовницей-танцовщицей, но затем уличил её в измене и замуровал неверную в стене. По другой легенде, однажды Игумнов решил удивить гостей и выложил пол в парадной комнате золотыми монетами. Но, как известно, на монетах был изображён профиль императора, так что гости, топча червонцы ногами, невольно проявляли неуважение к царской особе. Слухи об этом предположительно дошли до самого императора, и Игумнов был вынужден покинуть Москву.
Фото:
liveinternet.ru
Легенда это или нет, но в 1901 году Игумнов действительно уехал в Абхазию и в свой московский дворец уже больше не вернулся. В ссылке он приобрел за бесценок 600 десятин земли, изучил климатический вопрос и осушил болота, сажая эвкалипты и болотные кипарисы (растения, хорошо впитывающие влагу), а на осушенных болотах развел фруктовый сад и животноводческое хозяйство. На морском берегу построил рыбоконсервный завод и построил себе маленький дворец. Для рабочих завода построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами - невиданные по тем временам коммунальные условия. Для семейных он возвел домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли.
Фото:
liveinternet.ru
После революции 1917 года Николай Васильевич добровольно передал свои огромные хозяйства новой власти и, отказавшись эмигрировать с семьёй во Францию, остался агрономом при Совхозе III Интернационала, которым и стали его владения. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.
Николай Васильевич Игумнов
А дом на Якиманке после революции стал клубом фабрики Гознак. В 1925 году клуб выселили, здесь стала работать лаборатория по изучению мозга умершего Ленина. Руководить этим учреждением пригласили немецкого нейробиолога Оскара Фогта. В 1928 году лабораторию возвысили до Института мозга. Мозги здесь изучали по специальной методике, надеясь расшифровать феномен гениальности и создать сверхчеловека. Ученые пытались найти общие закономерности в анатомическом устройстве тех, кого власть считала выдающимися образцами человеческой природы. В особняке на Якиманке начали активно коллекционировать мозги выдающихся людей. В 1934 году «Правда» писала, что «научный коллектив Института подготовил и уже изучает мозги Клары Цеткин, Луначарского, Цюрупы, Маяковского, Андрея Белого, академика Гулевича». Вскоре это уникальное собрание пополнилось мозгом режиссера Станиславского, певца Собинова, Максима Горького и Эдуарда Багрицкого, ученых Мичурина, Павлова, Циолковского, деятелей революции Калинина, Кирова, Куйбышева, Крупской. В 1938 году дом перешел во владение французского посольства.
Родиной этого всеми любимого фрукта является Северная Индия. В предгорьях Гималаев и сейчас процветают мандариновые плантации. Из Индии этот плод пробрался в Китай, и долгое время произрастал только в императорском саду. Своё название мандарины получили именно в Китае. В XVI столетье благодаря крестоносцам эти фрукты попали в Европу и стали выращиваться по всему Средиземноморью.
Кем был будущий создатель мандариновых садов
История знаменитых абхазских садов начинается в Ярославле. В крышке XIX века здесь проживал богатейший купец первой гильдии Николай Игумнов. Он владел рядом доходных предприятий, в том числе золотыми приисками в Сибири.
В 1888 году Игумнов подал ко двору прошение о позволенье выстроить в Москве каменный дом. В качестве места для постройки он выбрал Якиманку. В те времена этот квартал не отличался богатством и престижностью, но торговец выбрал именно его, потому что здесь прошло его детство. Строительство велось с размахом: кирпич везли из Голландии, крышу изготовили металлическую, давленую под черепицу; плитку заказывали на кафельных заводах Кузнецова. Бывальщины привлечены лучшие резчики по дереву, а конструировал здание молодой, но уже известный ярославский архитектор Николай Поздеев.
Дом получился стилизованный под русские хоромы, тяни покрытый резьбой и росписью. Игумнов бывал в нём наездами, а постоянно там проживала его молодая любовница – танцовщица. По легенде, как-то раз он приехал без предупреждения и захватил подружку в объятиях молодого корнета. Разъярённый купец убил девушку и замуровал её тело в стене.
Честолюбивый Игумнов грезил поразить высшее московское общество, но его столь нарядный дом не соответствовал канонам моды и утончённого вкуса, а подчёркнутое богатство в сочетании с низеньким происхождением вызвало зависть и насмешки.
В 1901 году Игумнов задумал устроить в своём особняке грандиозный бал. Для пущего эффекта он рассыпал по полу новенькие золотые монеты с портретом царя Николая II. На вытекающий день в полицию поступил донос, что в доме купца первой гильдии Игумнова танцующие попирали ногами пресветлый лик самодержца Всея Руси. Был издан спешный приказ – дом конфисковали, а неблагонадёжного купца сослали в Абхазию, в посёлок Алахадзы.
Местность, где оказался опальный купец, была нездоровая, болотистая, тут кишели малярийные комары и ядовитые змеи. Практические знания Игумнова и свойственный ему размах нашли здесь широкое применение. Для основы купец приобрёл в собственность несколько десятин заболоченных, никому не нужных почв и занялся их осушением. Он высадил на этой земле саженцы эвкалипта и болотного кипариса: пород, какие вскоре вытянули из почвы лишнюю влагу. Одновременно организовал рыболовецкое предприятие: пригласил рыбаков, выстроив для них довольно комфортное жильё. Вскоре заработал и начинов приносить прибыль консервный завод.
Когда болотистые земли стали приобретать вид, приемлемый для использования, из Ярославля был доставлен здешний племенной скот. Затем Николай Игумнов увлёкся садоводством, которое в тёплом черноморском климате имело хорошие перспективы. С Кубани завезли чернозём, на подновлённой земле были высажены плантации манго, киви, табака и мандаринов. Посадочный материал Игумнов закупил в Турции. Таким манером Абхазия обрела свои знаменитые мандариновые плантации, которые обеспечили многим семьям благосостояние на долгие годы.
После революции Игумнов послал семью во Францию, а сам остался и добровольно передал свою собственность в дар советской власти. Его бывшее поместье получило пышное наименование «Цитрусовый совхоз имени Третьего Интернационала». Бывший владелец работал здесь простым агрономом вплоть до своей кончины в 1924 году.
В доме на Якиманке в настоящее время находится посольство Франции, и, по легендам, здесь иногда можно повстречать призрак убитой неверной любовницы Игумнова.
А в Абхазии недавно была обновлена гранитная плита на могиле человека, какой столько сделал для этого края. Надпись на плите гласит: « Игумнов Николай Васильевич, русский купец первой гильдии, обустроил посёлок Алахадзы. 1855-1924. От признательных потомков».
Материал полезен?
Николай Игумнов: торговец, который привез в Абхазию…
Мистические новинки. Тайны и легенды дома Игумнова (2012)
Кто в Москве не бывал, красоты не видал… В самом деле, зачем туристы со всего мира приезжают в наш город? Уж наверное не для того, чтобы полюбоваться на небоскребы! В столицу государства российского приезжают в первую очередь для того, чтобы увидеть то, чего не больше нигде. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. И одним из таких мест в Первопрестольной, конечно же, является особняк купца Игумнова. Это здание как чудесный пряник, сложенный из кирпича. Заглянем в него и мы!
Ай да терем!! Как хорош!! Лепота-то какая! Подобные интерьеры наверняка снились каждому из нас, когда наши мамы и бабушки читали нам в детстве сказки на ночь. Красное крыльцо, пузатые колонны, воздушные арки, всевозможные гирьки, наличники… А за дверью… обилие золота на стенах и потолке, парадная лестница, витиеватый орнамент создают впечатление, что именно в такой обстановке жил царь Салтан или князь Гвидон.
Неисчислимое множество декоративных элементов и буйство ярких красок подскажут искушенному знатоку архитектуры, что особняк строил гений «псевдорусского стиля». Здесь стоит рассказать поподробнее. Моей целью не является охарактеризовать здесь и оценить достоинства и недостатки этого направления архитектуры, кстати, в наши дни модном. Это рассказ о красивейшем здании Первопрестольной, а не диссертация. Кого заинтересуют детали, тот без труда узнает их из энциклопедий либо у специалистов.
Если кратко, то этот стиль возник в рамках общего подъема интереса к национальной архитектуре, царившей в Европе XIX в., и представляет собой стилизацию русского архитектурного наследия. Он последовательно сочетался с другими, интернациональными стилями - от архитектурного романтизма первой половины XIX в. до модерна.
Изобилие красоты подразумевает многогранность натуры его владельца. А также – уровень его достатка. Богатая архитектура увы, доступна далеко не всем.
Кто-кто в теремочке живет? Рассматривая и каждый раз дивясь на это великолепие, мы незаметно подошли к вопросу: а кому принадлежало это здание?
Сухая «буква закона»: «Николай Иванович Поздеев, именуемый в дальнейшем «Исполнитель», с одной стороны, и Николай Васильевич Игумнов, именуемое в дальнейшем «Заказчик», а вместе именуемые «Стороны», заключили настоящий Договор… »
Нам не известно точно, так ли именно выглядел договор между двумя Николаями. Важно другое – именно эти люди и являются истинными хозяевами Дома на Якиманке. А дело было так…
Откроем календарь тех лет. На дворе високосный 1888 год. Он очень похож на нашу современность тем, что только и разговоров, что об экономическом кризисе. Хронолог и язвительный сатирик того времени, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин только-только в это время вернувшийся из-за границы, публикует свои очерки «За рубежом». «Каким-то нас курсом (рубля) батюшка-Берлин наградит » — это основной вопрос, который волнует его современников. История развивается по спирали…
И вот на фоне этого события, один из героев нашего повествования, решает построить свой дом. Пришло время представить этого человека. Николай Васильевич Игумнов, купец Первой гильдии, совладелец крупнейшего предприятия царской России знаменитой Ярославской Большой мануфактуры. Текстильный король, человек более чем обеспеченный. Для того, чтобы оценить его доходы, приведем некоторые факты. Кто такой обладатель грамоты купеческого свидетельства? Согласно указу Его Величества, для того, чтобы получить подобный документ, необходимо заявить о капитале размером 50 000 рублей. А что можно было купить в тот год на один рубль? Согласно статистике тех лет, на эту сумму можно было купить ведро пива или Рождественского гуся. Впрочем, большинство цен намного меньше: на внутреннем рынке пуд нефти стоил 10 копеек, а пуд каменного угля - 14 копеек. Парная говядина продавалась по 15 копеек за фунт, десяток апельсинов стоил 50 копеек, а десяток яблок — 25 копеек. Выходит, по сегодняшним меркам, что купец Николай Игумнов это очень известный и влиятельный бизнесмен. А раз так, то жилье для такой персоны должна строить не бригада шабашников, а признанный Мастер.
Так в нашем повествовании появляется имя молодого ярославского зодчего Николая Ивановича Поздеева. Именно он и есть Мастер, который построил чудо-терем. Ему всего тридцать три года, а он уже занимает должность городского архитектора Ярославля. Благодаря его деятельности на этом ответственном посту, город с тысячелетней историей обогатился многими чудными зданиями. Это, например, часовня Александра Невского. Это Сретенская церковь в Депутатском переулке. Это потрясающий особняк с атлантами, построенный для владельца табачной фабрики Дунаева.
Николай Иванович Поздеев почти неизвестен за пределами Ярославля. Проект особняка купца Игумнова, с которым он познакомился в своем городе – его первая московская работа. Оплошать – никак нельзя. И архитектор с воодушевлением берется за работу.
Как хорошо, что денежные средства никак не ограничены! Купец, заботящийся о своем престиже, не жалеет денег. Только строй так, чтобы ни у кого такого не было! Чтоб вся Москва поразилась!
Сказано – сделано. Кирпич, из которого построен дом, везли аж из Голландии. Хотя могли и из того же Ярославля, он ничуть не хуже. Изразцы, которыми отделан особняк, были изготовлены на знаменитом заводе Кузнецова.
Повторюсь, что средства не ограничивались. Если так надо архитектору для его замысла, он может без стеснения закупать все, что необходимо.
И вот особняк…., нет – терем! – готов. Пришло время показать его миру. Купец потирает от предстоящего восторга руки. Но…
Зависть – плохое чувство. Оно недаром является одним из семи смертных грехов. На Заказчика и Исполнителя выливают море грязи и негатива. Ну не могли московские архитекторы признать, что этот приезжий смог сделать то, на что им, мэтрам, просто не хватило фантазии. Но нельзя же признать свою творческую ограниченность… Никак нельзя. Мы – москвичи, мы лучше знаем. А он… так, провинция провинцией. Ату его!
Против Поздеева развернута настоящая травля. Авторитетные московские знатоки от архитектуры язвили: «Не наша эта манера строительства. Чужая московскому духу и глазу ». Или вот еще: «Угодно, вот вам пять аршин «греческого классицизма», а нет — три с четвертью итальянского Ренессанса. Или хороший ломтик романского, шесть золотников готики и целый пуд русского «. Коммерческий подход к искусству, как на рынке…
Николаю Игумнову нравится его особняк. Но его совершенно не устраивает общественное мнение. Он за свои деньги (немалые) хочет получить адекватный ответ – особняк, которым будут восхищаться все. А тут…
Дом остался стоять. Не сносить же его! Столько сил потрачено… И денег. По слухам, сие строительство обошлось Заказчику в миллион рублей на те деньги! Поэтому Заказчик принимает решение не оплачивать расходы сверх сметы. Совсем. Денежки – счет любят.
Николай Поздеев – сокрушен. Раздавлен! Общественное мнение в лице завистливых конкурентов плюс финансовая катастрофа доконали его. Утром 18 октября 1893 года его найдут мертвым. Официальная причина смерти – туберкулёз, которым он действительно болел. Неофициальная – ну, вы сами понимаете. Крушение мечты и огромный долг сделали свое дело. Ведь помимо души Николай Поздеев вкладывал в свой первый московский проект еще и деньги. Свои деньги. Ведь ограничений не было, Николай Игумнов обещал все вернуть…
И прежде чем я продолжу рассказ, мне хочется назвать имя еще одного человека, связного с Теремом. Это архитектор Пётр Семёнович Бойцов, известный русский мастер усадебного строительства. Именно ему мы обязаны внутренним оформлением особняка купца Николая Игумнова.
Увы, про этого человека информации совсем немного. Известно, что родился он в 1849 году в Нижнем Новгороде, его усилиями построено несколько замков-особняков в Московской и Владимирской областях. Наверное, самым ярким из дошедших до нас объектов его деятельности можно назвать знаменитое Муромцево. Кто там хоть раз побывал, никогда не забудет это готическое чудо. Впрочем, это не единственно известное творение Петра Семеновича. Еще он известен как автор первого (нереализованного) проекта Пушкинского Музея в Москве. Другие образцы архитектурного гения-самоучки находятся ныне в состоянии запустения.
А мы вернемся к нашему терему. Да, Николая Ивановича Поздеева больше нет… но история-то с его теремом только начинается. С этим чудным зданием связано немало легенд. Первая из них – «страшилка». Дескать, Николай Игумнов, как человек состоятельный, приметил однажды юную прекрасную танцовщицу. Одарил ее мехами, дорогими украшениями ну, и однажды, оставил ее у себя в доме. Девушка, по всей видимости, не оценила оказанного ей высокого доверия 😉 и как-то привела с собой любовника. Понятно, что купец был не рад этому. Что сталось с молодым парнем история умалчивает, а вот танцовщица оказалась заживо замурована в стену. И призрак ее до сих пор ходит по особняку…
Другая история – более жизненная. Купец Игумнов не стал сносить свой особняк. Но чтобы хоть как-то реабилитировать себя в глазах московской знати, он решает устроить прием гостей. И чтобы подчеркнуть свой высокий статус (купец первой гильдии!), он отдает приказ выложить пол в одном из залов золотыми червонцами. А кто изображен на этой монете? Правильно! Император. Высшая власть в стране. Разве допустимо, чтобы светлый лик помазанника Божия топтали ногами?
Правда это или нет, трудно сказать. Нет дыма без огня. Важно то, что купец Игумнов после этого в Москве долго не пробудет. В первый год наступившего ХХ века из Санкт-Петербурга приходит официальная бумага, согласно которой Игумнов Николай Васильевич должен быть выслан из Москвы без права возвращения.
Место ссылки – абхазское село Алахадзы. Тогда – дыра дырой. Болотистый край, где свирепствует малярия. Но практичный и сметливый купец купил за бесценок 600 десятин земли и… сделал курорт! Понятно, что этот процесс был длительным. Ведь надо не только изучить здешний климат, осушить болота (та еще работенка) и посадить деревья. Зато теперь жители этой местности с гордостью называет купца своим «русским братом» и сетует на то, что его имя незаслуженно забыто. Поговаривают даже, что если посмотреть на Абхазию из космоса, то можно увидеть огромную букву «И», а рядом, чуть меньше по размерам, «Н» и «В». Буквы эти – инициалы Николая Васильевича Игумнова, образованные из посаженных более столетия назад кипарисов и эвкалиптов.
Но и на этом история дома а Якиманке на заканчивается! Более того, продолжается история с призраками. Потому что, вскоре после ссылки купца и гибели архитектора в России происходит глобальный передел собственности. Наступает красный семнадцатый год…
Когда я учился в школе, любой ученик знал, что «дедушка Ленин» — самый человечный человек. В любом городе обязательно была, как минимум, улица Ленина. Лениниана проявлялась практически во всем. Кстати, Большая Якиманка переходит именно в Ленинский Проспект, а на Калужской площади стоит памятник Вождю работы скульптора Льва Ефимовича Кербеля. Случайности – не случайны?
А особняк Николая Игумнова – не просто терем. Он стал последним пристанищем Вождя. Нет, я не ошибся. Тело Владимира Ильича Ленина действительно лежит в Мавзолее на Красной Площади. Но что представляет тело без мысли. Ничего! Мыслить-то способен только тот, у кого есть мозг. И Ленин — не исключение. Поэтому я и утверждаю, что Владимир Ильич — здесь. Ведь начиная с 1925 года, здесь находилась лаборатория по изучению мозга Вождя Мирового пролетариата. Руководить работой пригласили ученого с мировым именем — немецкого нейробиолога Оскара Фогта. Спустя несколько лет этот место обретет новый статус — Институт мозга. Дальше – больше. Коллекция прирастет новыми «звездными» экспонатами: здесь будут изучать серое вещество Владимира Маяковского, Максима Горького, Ивана Мичурина, Константина Циолковского, Ивана Павлова и многих других известных людей. Советская наука поставила своей целью изучить строение мозга гениев.
Однако вернемся к персоне В.И.Ленина. Без сомнения – умный человек. Именно разум отличает человека от скотины. Если удастся разгадать загадки его мозга, наука многое обретет. Но речь сейчас не об этом. Да, мозг Ленина находится тут, а тело – в Мавзолее. А Мавзолей-то какое отношение имеет к нашему терему?
Оказалось, что прямое. Существует легенда, что именно роскошное здание купеческого особняка когда-то вдохновило молодого человека по имени Алексей Викторович Щусев пойти учится «на архитектора». Им создано немало прекрасных зданий, воплощающих исконно русский стиль. Он — признанный мастер русской архитектуры, неслучайно Государственный (!) музей архитектуры в Москве назван именем Алексея Викторовича. Именно его проект Мавзолея был одобрен Советской Властью, и с 30-х годов ХХ века мы имеем в нашем городе еще один памятник архитектуры.
Впрочем, терем показал нам еще далеко не все свои красоты. Заходим в здание… А внутри не только русские интерьеры. Не только запечатленная Русь-Матушка. Если пройти вглубь, то мы окажемся в другой сказке. Перед нами – европейская мебель эпохи Людовика XV, старинные гобелены XVII века, дух старушки Европы. Что произошло?
Да, мы попали еще в одну сказку. Если читателю достаточно прочитать несколько разных книг, то нам вполне хватит полтора-два десятка шагов внутри этого здания.
Две сказки… Одна русская, другая французская. Зато как они дополняют друг друга! Как необычен переход между ними! Как он органичен!
Осталось сказать о современном состоянии Терема. Многие москвичи (и я тоже) мечтают попасть внутрь. Но – увы! Порог диковинного терема могут переступить лишь те, кто удостоится личного приглашения французского посла. Почему? Потому что в наше время это частичка Франции. Здесь располагается официальная резиденция Чрезвычайного и полномочного посла Французской республики в Российской федерации. Из нескольких зданий, предложенных российской стороной, было выбрано именно это. Французы всегда знали толк в Красоте…
Рай, который построил «И»
23/07/2010
Нина Соболева
Огромную букву «И» легко увидеть на карте Абхазии, сделанной по фотоснимкам из космоса. Рядом с ней можно различить еще две буквы, правда, менее четкие, - «Н» и «В». Это кипарисовые аллеи, посаженные в форме букв, точнее, инициалов. Высажены они были в поселке Алахадзы больше ста лет тому назад русским купцом Николаем Васильевичем Игумновым.
Купеческий род Игумновых известен в России с давних времен. Золотопромышленники, мануфактурщики, владельцы железорудных рудников, Игумновы много полезного сделали для России. Недаром памятники купцам стоят и в Липецке, и в башкирском Бирске.
Судьба Николая Васильевича Игумнова не просто удивительна, а скорее даже похожа на авантюрный, полный драматизма роман…
Все началось в 1901 году с большого московского бала, который дал в своем новом доме-тереме на Якиманке владелец Большой Ярославской мануфактуры, известный не только своим богатством, но и безграничной фантазией (стоит только взглянуть на его дом, где нынче находится французское посольство), купец первой гильдии Николай Васильевич Игумнов. Чтобы удивить гостей, Николай Васильевич усыпал пол танцевальной залы золотыми червонцами, украшенными ликом российского императора. Весело кружились в вихре вальса гости Игумнова, не обращая внимания на то, что их бальные туфли топчут золотое изображение царя. Но как всегда нашелся среди гостей бдительный человек, который на следующий же день донес в Петербург о произошедшем. Николай II был очень рассержен и распорядился выслать непочтительного купца из Москвы куда-нибудь подальше…
«Подальше» оказалось абхазское побережье Сухумской губернии - гиблое, заболоченное место с тьмой малярийных комаров и ядовитых змей. Словом, это была мертвая зона, не пригодная для нормальной жизни. Земли эти принадлежали хану абхазского княжеского рода Инал-Ипа. Опальный купец осмотрел место ссылки, прикинул возможности устроить здесь свою жизнь и решил купить у хана 6 тысяч десятин этой самой гиблой земли… И начались работы. Перво-наперво Николай Васильевич наладил на реке Бзыбь рыболовецкий промысел. Привез с Дона 150 рыбаков, построил первый на побережье рыбоконсервный завод.
Условия для рабочих по тем временам здесь были очень приличные. Построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами - невиданные тогда коммунальные блага! Для семейных возвели домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли. Потом Игумнов принялся за осушение болот, посадил 800 эвкалиптов, сотни болотных кипарисов. Баржами по морю стали привозить сюда плодородную кубанскую землю…
На осушенных землях Игумнов завел племенные животноводческие хозяйства. Завез в эти южные края родных ярославских коровок, которые прекрасно прижились на Черноморской земле. Но главным, любимым детищем Николая Васильевича стал чудный, диковинный сад. Его заботами был выращен мандариновый сад, созданы плантации лечебных деревьев - камфарного и хинного. Появились необычные для этих мест растения: киви, манго, тунга, табак. Было запущено предприятие «Абхазский бамбук»… Сейчас даже трудно представить, сколько сделал для этого края опальный купец.
После революции 1917 года Игумнов добровольно передал новой власти свои огромные хозяйства. Он не захотел вместе с семьей эмигрировать во Францию и остался во вновь организованном на его землях цитрусовом совхозе имени Третьего интернационала простым агрономом. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.
С тех пор много событий произошло на земле Абхазии. Менялись времена и власти. Имя и деяния русского купца Игумнова затерялись и практически исчезли из официальных исторических документов. Но народная память не просто сохранила имя и дела Игумнова - о русском купце были сложены красивые легенды…
В Пицунде каждый житель, показывая приезжим местные достопримечательности, обязательно скажет: «Это Игумнов посадил… Это Игумнов построил…» Таксист-абхаз горячо говорил мне: «Да такому человеку надо памятник из чистого золота ставить. Он для нас, абхазов, брат, русский брат. Столько хорошего сделал для этой земли. Жалко, что многие это забыли. Ничего не назвали здесь его именем, а ведь он заслужил».
Справедливости ради надо, однако, сказать, что имена русских деятелей, которые в конце XIX - начале XX века вложили в развитие Абхазии свои силы и талант, в сегодняшней Абхазии помнят. Почти каждый местный житель знает, что курорт Гагра построен стараниями принца Ольденбургского.
Приближенный царя, важный сановник Александр Петрович Ольденбургский был человеком настойчивым и решительным. В Санкт-Петербурге он создал известную, а возможно и первую в мире, клинику экспериментальной медицины. Но главным делом его жизни стало создание курорта в Абхазии, в почти безлюдной местности. В него он вложил все свои средства, потом настойчиво убеждал царя дать на строительство «русской Ривьеры» деньги из казначейства....
Он убеждает, уговаривает, требует, доказывает необходимость такого курорта. И министр финансов Витте под напором Александра Петровича сдается. Принимается постановление о ежегодном выделении 150 тысяч рублей на развитие курорта Гагры. Кроме того, принц привлекает к проекту других предпринимателей и меценатов. И каждый год все больше средств вкладывается в строительство новых санаториев, дач, курзалов. По тем временам суммы огромные.
В это же время московский врач, профессор Остроумов строит в Сухуме больницы для легочных больных. Граф Раевский закладывает здесь ботанический сад с коллекцией редких удивительных растений. Во всех этих проектах участвуют и абхазские промышленники, врачи, ученые… Казалось, все кавказско-русские конфликты отошли в прошлое и здесь, в Абхазии, в самим Богом созданном рае, наступит прекрасная, спокойная, мирная жизнь. Но судьба распорядилась по-другому. Тлеющий, неугасающий десятки лет конфликт между абхазами и грузинами то и дело взрывался на этой земле кровавыми событиями.
Борьба абхазов за свою независимость длилась практически весь XX век. У Льва Николаевича Толстого в рассказе «Набег» есть такое горькое размышление: «Трудно понять, как среди этой изумительной красоты, среди цветущей природы и гордых гор человек может испытывать чувство ненависти, быть таким жестоким и злобным…» Да, это трудно понять, но так случилось. В 1992 году Грузия (уже в который раз!) попыталась силой удержать Абхазию. Абхазский народ назвал эту последнюю войну отечественной, стар и млад поднялся на защиту своей свободы.
Грузинские националисты, ворвавшиеся в Сухум, разгромили фонды Государственного архива Абхазии. В огне погибли и архивные материалы о деятельности русских и абхазских историков, врачей, купцов, строителей и просветителей. Но сегодня в республике по крупицам уже начали собирать те сведения, которые удалось как-то сохранить. Алахадзы, в пансионате «Сосновая роща», который чудом спасла от разрушения его нынешняя хозяйка Людмила Лолуа, собирают материалы о Николае Васильевиче Игумнове. И кажется совсем не случайным, что рядом с надгробиями погибших абхазских воинов Людмила Иродионовна восстановила могилу Игумнова и поставила на ней большой православный крест.
Следов войны в поселке до сих пор очень много… Разрушен домик Игумнова, зияют черными глазницами разбитые здания школ - русской и грузинской… Стоят руины зданий бывшего цитрусового совхоза… Болеют мандариновые сады, искореженные пожарами… В пансионате «Сосновая роща» разбито здание медицинского центра, где до войны был большой крытый бассейн.
У страны нет пока средств, чтобы восстановить все, что разрушила война. Людмила Иродионовна говорит как бы полушутя: «Вот сослали бы к нам из России какого-нибудь нового Игумнова - может быть, быстрее бы залечили мы свои раны…» А пока вместо нового Игумнова приехал в «Сосновую рощу» русский сенатор. Купил землю, построил аляповатый дворец и обнес его огромной краснокирпичной, почти кремлевской стеной. И как бы между прочим огородил забором и большой кусок пляжа. Все бы ничего, наверное, если бы находился этот сенаторский дворец где-нибудь в другом месте. Но построил его богатый россиянин прямо напротив разрушенной русской школы. Ребятишки учатся в двух отремонтированных боковых флигелях, а на восстановление центрального здания уже нет ни средств, ни сил. Почему бы этому состоятельному человеку не подкинуть на восстановление школы строительных материалов, кое-каких денежек - такая мысль даже не приходит в голову хозяину имения. Отгородился он от местного населения стеной в полтора кирпича и даже не знает, что у абхазов не принято возводить глухие заборы. Они привыкли жить с открытой душой. Недаром абхазы называют свою страну Апсны, что значит «страна души». И очень горько, что потянулись сегодня сюда из России не Игумновы, а те, кто никак не может понять, что о России будут судить по их делам, а не по их деньгам.
Но конечно, и сегодня есть люди, которым дорога честь России, как ни громко это звучит. В Пицунде мне показали русскую школу. Ее восстановил Андрей Дудко, московский предприниматель. В детстве он учился в ней, лет 30 назад уехал в Москву. Теперь в Пицунде каждый мальчишка знает имя этого человека.
…Много лет назад на русском кладбище под Парижем местный священник показал мне в дальнем углу скромную могилку. На небольшом старом кресте была прикреплена дощечка с надписью: «Казак! Помни, все, что ты делаешь на земле, ты делаешь во зло и в добро России. Есаул Иванов». Мудрый завет оставил этот русский человек, умерший на чужбине с думой о Родине…
) - русский купец, благотворитель, совладелец торгово-промышленного товарищества «Ярославская Большая мануфактура », владелец золотых приисков в Сибири . Владелец особняка в Москве, известного в настоящее время как Дом Игумнова (1888-1895 , архитектор Н. И. Поздеев). С 1901 года , будучи сосланным Николаем II в Абхазию Николай обустроил посёлок Алахадзы . В 2013 году вышел х/ф "Абхазская сказка" (реж. Павел Бортников) , основанный на личности этого человека
Напишите отзыв о статье "Игумнов, Николай Васильевич"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Игумнов, Николай Васильевич
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.