Ничем не оправданное выхолащивание нашей школы на протяжении многих лет привело к резкому снижению уровня общей культуры и воспитанности выпускников школ и, следовательно, общества в целом. В век научно-технической революции мы на каждом шагу сталкиваемся с вопиющей неграмотностью и отсутствием вкуса, неумением людей использовать программные школьные навыки на практике.
В начале третьего тысячелетия философы, социологи, экологи, педагоги все больше говорят о необходимости перехода человечества к качественно новому этапу своего развития. В культуре техногенного общества утверждается культ массового потребления, многообразных развлечений, обогащения, нарастает тенденция расчеловечивания человека, пробуждения его непомерно разрастающихся биотических и эгоцентрических начал, разрушающих баланс среды обитания и общую динамику духовной эволюции. Индивид все больше превращается в структурный механизм узконаправленного функционирования, обеспечивающий жизнедеятельность и самовыражение так называемой социальной "элиты". Фактически происходит дегуманизация духовной культуры, утрата ею исходных смыслов и функций, связанных с высшими ценностями, устремленности к духовной жизни, к идеалам нестяжательства, альтруизма, добротолюбия и т.д. Подобная ситуация ведет к тому, что особую актуальность приобретают вопросы, каким станет человек, какими будут его ценности и идеалы, каков дальнейший путь его взаимодействия с окружающей социальной и природной средой? Эти вопросы находят свое отражение в концепциях возможных вариантов будущего цивилизации. С поиском ответов на них занимается система образования, в которой нарастают такие негативные тенденции, как отчуждение субъектов от учебно-воспитательного процесса, формальное отношение к образовательной деятельности, ужесточение нравов школьной жизни и др.
Вместе с тем, динамика и сложность процессов, протекающих в социуме и его духовной культуре, неизбежно ведут к тому, что роль государственной образовательной системы в жизни общества усиливается год от года.
В современном мире именно система образования в широком смысле этого слова способна заложить основы успеха во всех сферах жизни, способствовать решению глобальных проблем современности, расширению культурного взаимодействия стран и народов. При определенных условиях именно образование призвано способствовать формированию принципиально новых образцов мышления, так необходимых для дальнейшей эволюции человечества. Однако свой творческий потенциал образование не в состоянии реализовать, поскольку сковано установками и догматами техногенного общества, игнорирующими духовные потребности и ценности индивида.
Советская система образования - наряду с японской, американской, французской, английской, германской: каждая по своему - принадлежала к числу сильнейших образовательных систем мира. Это не означает, что у неё, как и у всех только что перечисленных, не было никаких недостатков. Главный из них: она была (и остается) по преимуществу казарменно-репрессивной. Казарменной - значит, всех огулом под одну гребенку, по одной программе - от первого вундеркинда до последнего двоечника. Репрессивной - значит, учеба под страхом позорящей публичной "двойки", вызова в школу родителей и прочих унижений. К этому вполне можно добавить эпитет "каторжная", потому что число ежедневных уроков зашкаливает за десятку, а совокупных часов на обязательные ежедневные домашние задания - едва ли не больше, чем часов в сутках. И хотя последствия - поистине катастрофические, по сложному комплексу причин все остается без изменений. Естественно, такое положение порождает в среде педагогов, родителей и учащихся движение протеста - пока что чисто стихийное. Одно из проявлений такого движения - уход из школы, прогул уроков и саботаж домашних заданий. Другое - начинающая формироваться идеология гуманизации образования. По всем трем вышеперечисленным аспектам. Сегодняшняя, как и вчерашняя, школьная программа целиком направлена на поступление в вуз. Причем, по всем предметам к ряду. Понятно, это многих не устраивает. Поэтому рождается идея дифференциации образования - дополнение единой для всех базовой программы "продвинутой" для одаренных школьников, серией коррекционных программ для других, ознакомительной для желающих только познакомиться с тем или иным предметом и специализированной для желающих специализироваться по нему. Предполагается, что все программы - равнопорядковы, и вопрос лишь в том, какую из них выбрал школьник и насколько это адекватно его планам дальнейшей учебы и тем более работы. Унизительная публичная отметка - сегодня столь же морально недопустима, сколь некогда вполне обычная публичная порка в классе. Но, как показывает опыт, учеба без оценки полученных знаний - чистая фикция. Чем заменить заведомо анахроничное сегодня унижение личности учащихся? Высказываются предложения о переходе всей школы на вузовскую зачетную систему, на замену оценок тестами, на замену публичной оценки доверительным собеседованием учителя и ученика. Вопрос настолько сложный, что требует, по меньшей мере, социально-педагогического эксперимента. И настолько неотложный, что надо бы приступать к его решению поскорее. Фактически 80-часовая учебная неделя школьника - это, разумеется, вопиюще. Поэтому требуются жесткие законодательные меры по её ограничению (включая домашние задания) 24-40 часами в разных классах школы. Но было бы ошибкой переписать остальные 40 часов в графу "ничегонеделание". Обсуждается идея передать эти часы в подсистему дополнительного образования - в межшкольные и школьные клубы по интересам, с тем, чтобы возможно больший объем знаний, умений, навыков учащийся приобретал не "на отметку", а "на интерес". Что касается гуманитаризации образования, то под ней обычно понимают требование увеличить в школьной программе количество часов на гуманитарные предметы за счет непомерно разросшегося естественно - научного цикла, особенно математики. Можно присоединиться к тем педагогам, которые ставят вопрос шире: делать в школе упор не только на науки (и естественные, и общественные), но и на все остальные формы общественного сознания. Имея в виду возможно более высокую культуру школьника - и научную, и мировоззренческую, и художественную, и этическую, и правовую, и политическую, и - не в последнюю очередь - религиозную. Естественно, это выходит за рамки урока - вообще за рамки рабочей недели школьника любой её продолжительности. В этой связи пора, наконец, переходить от слов к делу в осуждении пресловутого "школоцентризма", даже если это касается и начальной, и средней, и высшей школы. Нельзя забывать, что та и другая - всего лишь три из девяти равнопорядковых подсистем, без которых в современных условиях быть не может действительной эффективности образования. Имеются в виду подсистемы образования родителей, всеобщего дошкольного образования, всеобщего среднего профессионального образования, повышения квалификации и переподготовки кадров, самообразования взрослых и дополнительного образования. И это - не говоря уже о начавшейся компьютеризации образования, которая полностью видоизменяет информационную систему "ученик-учитель".
УДК 1:37.01
Левицкая Ирина Александровна
Ивановский государственный химико-технологический университет
ПРОБЛЕМА ДЕГУМАНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматривается древнегреческий идеал пайдейи и дается обоснование его актуальности в современной философской и педагогической мысли.
Ключевые слова: идеал пайдейи, гуманизация, образование, компетентностный подход.
В сложные, критические периоды жизни общества возрастает потребность в теоретическом анализе изменений духовной культуры, важнейшей составляющей которой является система образования.
В современном обществе и образовании в значительной мере проявляются черты их дегуманизации. Наблюдаются утрата духовных и нравственных ценностей, отказ от мировоззрения, основанного на справедливости, отсутствие внимания и уважения к человеку, обесценивание жизни человека. В образовании на первый план вышли требования к уровню профессионально-технических знаний при забвении его гуманистических основ. Игнорирование вопросов личностного развития, формирования гражданственности человека отрицательно сказывается и на уровне профессиональных качеств молодых специалистов.
Из современной школы постепенно уходит воспитательная функция, приоритет отдается обучению в самом традиционном его виде как передаче готовых знаний, что противоречит поставленной в период перестройки цели образования. «Образованный человек - это не столько человек знающий, сколько подготовленный к жизни, ориентирующийся в сложных проблемах современной культуры, способный осмыслить свое место в мире», - так комментировали суть проходящих образовательных реформ в 1992 году . По мнению А.Я. Кузнецовой , сегодня в образовании наблюдаются такие негативные явления, как дезинтеграция знания, осколочность предметного образования, нарушение целостности и устойчивости развития человека. Существующая система образования все более превращает знание в товар на рынке идей, в инструмент манипулирования людьми.
Компетентностный подход, который развивается сегодня, снимает часть указанных выше проблем, а именно:
1) дает ответы на запросы производственной сферы (Т.М. Ковалева) ;
2) проявляется как обновление содержания образования в ответ на изменяющуюся социальноэкономическую реальность (И.Д. Фрумин) ;
3) и как обобщенное условие способности человека эффективно действовать за пределами учебных сюжетов и учебных ситуаций (В.А. Болотов) ;
4) характеризуется возможностью переноса способности в условия, отличные от тех, в которых эта
компетентность изначально возникла (В.В. Ба-шев) ;
5) компетентность определяется как атрибут подготовки к будущей профессиональной деятельности (П.Г. Щедровицкий) ;
6) компетентность человека имеет вектор акме-ологического развития (Н.В. Кузьмина) ;
7) компетентность основывается на знаниях, как интеллектуально и личностно обусловленная социально-профессиональная жизнедеятельность. Основанный на компетентности подход характеризуется усилением как собственно прагматической, так и гуманистической направленности образовательного процесса и не противоречит формированию общей культуры личности в системе образования (И.А. Зимняя) .
Тем не менее центральная проблема гуманизации образования, ценностного наполнения когнитивного образовательного резервуара остается нерешенной. Все это иллюстрирует меру кризиса, охватившего образование, и доказывает необходимость пересмотра его философских оснований, прежде всего, философско-антропологических. Чтобы преодолеть кризис, система образования должна быть ориентирована на человека как высшую ценность бытия . Гуманизация образования в современном российском обществе становится насущной потребностью и должна рассматриваться как принцип образования и как путь и средство выхода из критического состояния.
Проблема гуманизации образования находится в центре современной гуманистической философии образования и гуманистической педагогики, как отечественной (Э.Н. Гусинский, Ю.И. Турчанинова, А.П. Огурцов, В.В. Платонов, В.А. Сухомлинс-кий, Ш.А. Амонашвили, Л.И. Новикова, Т.Н. Маль-ковская, А.В. Мудрик и другие), так и зарубежной (Ф. Смит, К. Роджерс, Д. Дьюи, Ж. Пиаже и др.).
Основная задача гуманистической педагогики -пробуждать у человека тягу к самопознанию и критическому исследованию, к самостоятельности. Ее цель - воспитание человека гуманного, открытого всему миру, всем не тоталитарным и не человеконенавистническим мировоззрениям, идеологиям и политическим учениям, способного сделать осмысленный, свободный и ответственный выбор в любой из областей культуры и социальной жизни. Как говорил В.А. Сухомлинский, «в человеке, которого мы воспитываем, должны сочетаться нрав-
ственная чистота, духовное богатство, физическое совершенство» .
Гуманистическая педагогика призвана преодолеть отчуждение человека от самого себя, от своих способностей и потребностей. В ее рамках этические принципы проверяются каждым человеком непосредственно в контексте конкретной ситуации, своего уникального жизненного опыта. Гуманизм выступает здесь за нравственную свободу каждого отдельного человека определять смысл и образ своей жизни на основе не столько групповых, идеологических или религиозных, но прежде всего, общечеловеческих ценностей. Образование должно помочь каждому человеку открыть для себя и осмыслить эти ценности.
Цель, заложенная в гуманистической концепции образования, совпадает с греческим идеалом пай-дейи, в котором также предполагалось формирования культурной, развитой личности, воспитание человека интеллектуального и здорового, хорошо развитого физически, сочетающего красоту тела и нравственные добродетели. Древнегреческая пай-дейя представляла собой своего рода программу культивирования истинно человеческого в человеке. Она была ориентирована не на формирование некоторых индивидуальных способностей, навыков и «талантов», а на достижение идеала духовного и физического совершенства - калокагатии. Пай-дейя формирует, образовывает человека как такового. Овладевая «предметами всеобщего интереса», человек трансцендирует свое «Я» и, отвлекаясь от субъективного и случайного, усваивая более широкий и объективный взгляд на вещи, приближается к воплощению идеала, с которым ему в дальнейшем в течение всей жизни нужно будет соизмерять свои помыслы и поступки .
Целью образования считалось «обретение мудрости как искусства жить» , которая, конечно же, исключала профессиональное обучение какому-либо искусству или ремеслу. Аристотель, например, четко различает образование как таковое и специальное знание того или иного предмета: «человек всецело образованный способен судить о любых вещах, в то время как “знающий” сведущ только в определенной области» . С этой точки зрения, быть «образованным» лучше, чем просто «знающим», а воспитание, которое «заключает цель в самом себе», предпочтительнее ремесленного «обучения», которое «необходимо для применения в деловой жизни и имеет в виду другие цели» . Главной же целью воспитания Аристотель считал гармоническое развитие личности, развитие высших сторон души - разумной, нравственной и волевой.
Идея приоритета воспитания над обучением, высказанная древнегреческими философами, соответствует глубинным истокам отечественной педагогической культуры. Для российской педагогики
всегда «строительство внутреннего человека», его нравственного стержня было важнее, чем некая сумма знаний. В отечественной педагогике советского периода принцип единства воспитания и образования отстаивали такие известные педагоги, как К.Д. Ушинский, В.П. Вахтеров, С.И. Гессен, А.С. Макаренко. Например, А.С. Макаренко критически относился к традиционной педагогике, в которой всегда на первом плане были вопросы дидактики, а воспитательные проблемы отодвигались на второй план. Педагог считал это принципиальной ошибкой, поскольку воспитание является широким явлением, которое включает в себя и обучение, и образование .
Особый акцент А.С. Макаренко делает на социальном характере воспитания, считая, что «воспитанию подлежит не только ребенок, не только школьник, а каждый гражданин на каждом этапе. Подлежит воспитанию или в специально организованных формах, или в формах широкого общественного влияния. Каждое наше дело, каждая компания, каждый процесс в нашей стране всегда сопровождается не только специальными задачами, а и задачами воспитания» . Аналогичный принцип характерен и для греческого идеала пайдейи. Пайдейя - дело всей жизни (а не исключительно лишь периода «школьного» воспитания), и притом главное дело: «это продолжающаяся всю жизнь борьба за познание высшего Блага, против владеющего душой невежества, преграждающего ей путь к счастью» .
Ориентируясь на стандартизированный образец - всестороннее и гармоническое развитие личности, - А.С. Макаренко не выпускал из поля зрения индивида как представителя человеческой общности с его естественными задатками (темперамент, характер, способности, интеллект). По мнению Макаренко, человек «должен быть просвещенным, квалифицированным, дисциплинированным, политически развитым... В нем надо воспитывать чувство обязанности и чувство чести, умение подчиниться товарищу, умение быть вежливым, суровым, добрым и беспощадным - в зависимости от условий жизни и борьбы .
Идеи, близкие по своему содержанию к идеалу древнегреческой пайдейи, высказывал и другой великий русский педагог - В.П. Вахтеров. В его педагогической концепции, которая получила название «Эволюционная педагогика», основу составляет идея развития, то есть трактовка обучения и воспитания как поступательного движения, соединенная с убеждением, что образование во всех его видах и формах является одним из важнейших факторов общественного прогресса. И главное значение для педагога, по мнению В.П. Вахтерова, имеет развитие личности воспитанника. «Психолог изучает ребенка, чтобы на простейших проявлениях детской психики легче понять и психику
вообще; антрополог - чтобы найти в развитии ребенка указания и намеки на развитие всего человечества; археолог - чтобы в изделиях и рисунках ребенка найти аналогии с археологическими находками; филолог - чтобы в развитии детской речи уловить законы развития языка, и пр. А педагог, пользуясь своими наблюдениями, может присоединить к ним результаты работ и психологов, и антропологов, и биологов и т. п. с тем, чтобы сообразовать с законами развития ребенка его воспитание, смену методов и материалов для его образования по мере возрастания своего воспитанника» .
В постсоветский период в социальной среде приоритетными становятся прагматические идеи, что приводит к дегуманизации культуры и образования. Информационная революция, широкая компьютеризация являются прогрессом в технологии обучения, но они способны поглотить человеческую личность, поэтому сегодня не случаен выход к проблеме понимания античности как культурного и образовательного идеала. Задача современной философии образования состоит, на наш взгляд, в выработке гуманистического идеала образования, сохраняющего основные принципы греческой пай-дейи, прежде всего принцип единства образования и воспитания.
Возможно ли сохранение традиционных ценностей образования в кардинально изменившемся со времен античности мире? Ответ на этот вопрос зависит от того или иного решения философско-онтологической проблемы общей природы человека. Если общая природа человека и универсальные человеческие потребности действительно существуют, то соответствующие им ценности могут сохраняться на протяжении длительных периодов истории культуры. Если же человеческая природа изменчива и носит конкретно-исторический характер, тогда ценности в каждую эпоху специфичны и, соответственно, специфичны избираемые конкретным обществом образовательные стратегии. Однако анализ названной проблемы выходит за рамки данной статьи.
Библиографический список
1. Аристотель. Собр. соч. - М.: Мысль, 1976. -Т. 1. - 552 с.
2. Аристотель, Платон. Пайдейя: Восхождение к доблести. - М.: УРАО, 2003. - 480 с.
3. БашевВ.В., ФруминИ.Д. Проблемно-рефлексивный подход в обществознании: уч.-метод. пособие. - М.: МИРОС, 2002. - 176 с.
4. Болотов В.А., Сериков В.В. Компетентност-ная модель: от идеи к образовательной программе // Педагогика. - 2003. - № 10. - С. 8-14.
5. Вахтеров В.П. Нравственное воспитание и начальная школа. - М.: Ред. жур. «Русская мысль», 1901. - 241 с.
6. Зимняя И.А. Компетентностный подход. Каково его место в системе современных подходов к проблемам образования? (Теоретико-методологический подход) // Высшее образование сегодня. -2006. - № 8. - С. 21-26.
7. Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека: в 3 т. Т. 1. / пер. с нем. М.Н. Ботвинника. -М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шачилина, 1997. - 336 с.
8. Калинина Н.А. Гуманизация образования: философский аспект // Вестник Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса. Гуманитарные и социальные науки. - 2011. -№ 4. - С. 53-61.
9. Ковалева Т.М. Школьные умения и ключевые компетентности - что общего и в чем различие // Педагогика развития: ключевые компетентности и их становление: материалы 9-й научнопрактической конференции. - Красноярск, 2003. -С. 63.
10. КузнецоваА.Я. Гуманистическая концепция философии образования // Философия образования. - 2006. - № 1. - С. 43-50.
11. Кузьмина Н.В. Акмеологическая теория повышения качества подготовки специалистов образования. - М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2001. - 144 с.
12. Макаренко А. С. Педагогическая поэма. - М.: Азбука-классика, 2009. - 416 с.
13. Мехова А.А., Будыкина Е.П. Гуманистическая философия образовательных реформ: адекватность целей и результатов их реализации // Источник. - 1996. - № 3. - С. 6-14.
14. Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. - СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2010. - 632 с.
15. Сухомлинский В.А. О воспитании. - М.: Политиздат, 1988. - 269 с.
16. Фрумин И.Д. Компетентностный подход как естественный этап обновления содержания образования // Педагогика развития: ключевые компетентности и их становление: материалы 9-й научно-практической конференции. - Красноярск, 2003. - С. 36-55.
15. Щедровицкий Г.П. О методе исследования мышления. - М.: Инст. Развития им. Г.П. Щедро-вицкого, 2006. - 600 с.
Проблема дегуманизации культуры, уже давно тревожащая европейских интеллектуалов, не утратила своей остроты и в наши дни. И об этом нужно думать, писать, кричать... Только пробудив общество от губительного сна, можно ещё надеяться возродить гуманистический потенциал каждого из нас.
Я всё время задаю себе вопросы: Когда это началось? После Первой мировой войны? Или раньше, когда возникли первые мысли о естественном отборе, о важности капитала, о человеке массы, о диктате либидо, о всеобщей относительности?
И да, я понял... Великие европейские умы конца позапрошлого столетия, решившие всех усреднить, порвавшие с метафизикой, замкнувшие жизнь на физике - вот кто приуготовил страшный XX век, исказивший понятие о человеке, поправший основы ренессансного гуманизма. Именно с их подачи в столетии кинематографа, атома и полёта в космос было окончательно девальвировано представление о божественной природе личности, её оригинальности и сложности.
Существо человека было искусственно сжато в ходе масштабных социальных экспериментов. Полное и научно доказанное развенчание homo universalis привело к возникновению одномерного человека - узкого профессионала, бездумного исполнителя, винтика системы. Механистическая парадигма прошлого века сделала практически невозможным диалог частного с вечным и его непреходящими ценностями. Раз уж человек мыслился лишь материалом для реализации разного рода утопий, то ни о какой заинтересованности элит в развитии духовной жизни общества не могло быть и речи. Этим наследием утопического века-радикала мы, к сожалению, успешно пользуемся и в наши дни. Я с прискорбием хочу сообщить, что XX столетие продолжается, что его массовые подходы к отдельной личности отнюдь себя не исчерпали. Глобальный капитализм, в буквальном смысле поработивший население стран третьего мира, с успехом продолжает дело дегуманизации культуры, извращает представления о свободной и творческой личности, отбирает у каждого из нас шанс на лучшую жизнь.
Дегуманизация культуры началась не с лагерей Сталина, не с Освенцима и Дахау, но с массового производства картин и фильмов. Да, именно комерсализация искусства (его ориентация на вызов и сенсацию, на головоломку и потакание всякого рода пошлости) привела к тому, что культура утратила представление о духовной сути человека, о глубинных чаяниях и запросах einer sch;nen Seele. Напичканный абстрактными теориями натурализм (эстетствующая дикость!) искусства, продолжающийся и в наши дни, привёл к тому, что люди разучились понимать настоящие шедевры, созданные мастерами предыдущих эпох. Теперь не понимают Тициана и Рембрандта не потому, что смысл их художественного послания устарел, но по причине атрофии души, утрате подлинного художественного вкуса, дискретном восприятии извечной полноты мира.
Несмотря на всё то одичание, в которое мы так незаметно и так глубоко впали, я не перестаю верить в будущее возрождение гуманистических начал мира. Для этого, быть может, необходимо какое-то колоссальное событие или некий мощный импульс, который бы изменил положение дел. Однако начать нужно с себя!
Каждому из нас необходимо стать ответственнее и человечней. Только личное решение бороться с дегуманизацией культуры способно изменить теперешнюю ситуацию. Совершенно ясно, что не остановив мировой дегуманизации культуры, мы не сможем продолжать развиваться, не сможем оставаться людьми в полном смысле. Теперь уже не время для наивных мечтаний и оборонительного снобизма. Пришла пора сплотить усилия людей доброй воли со всех концов земли и начать решительную борьбу с вирусом дегуманизации.
Хосе Ортега- и- Гассет (1883- 1955) - испанский философ, публицист, издатель. С 1910 по 1936 руководил кафедрой метафизики Мадридского университета, оказав заметное влияние на формирование испанской философской мысли 20 в. Принимал активное участие в политической, жизни до начала гражданской войны, жил “во внутренней эмиграции”, будучи противником франкистского режима. Основал Институт гуманитарных наук (1948), журнал и издательство “Ревиста де Оксиденте”, главной целью которых было ознакомление испанского и латиноамериканского читателя с лучшими произведениями европейских философов и ученых.
Широкую известность получило произведение Ортеги- и- Гассета «Дегуманизация искусства» в нем рассматриваются различные стороны кризиса современной культуры, модернистского направления, он освещает появление «массовой культуры».
Преступим непосредственно к основным идеям, освещенным в «Дегуманизации искусства».
Сам термин «дегуманизация» в буквальном смысле слова означает: отход культуры, искусства, науки и т.п. от духовной и нравственной стороны в жизни человека отсутствие гуманистического начала, гуманистической сущности. Именно этим термином Хосе Ортега- и- Гассет описывай эпоху XX века, где бушевали идеи модернизма.
Хосе Ортега-и-Гассет ощупывает искусство с социологической стороны, задаваясь вопросом: «Отчего новое в искусстве сопровождается таким оглушительным неуспехом?» Он ищет и находит причины столь очевидной непопулярности нового искусства в массах. Неуспех молодого искусства - это не случайность, а закономерность.
«Произведения искусства действуют подобно социальной силе, которая создает две антагонистические группы, разделяет бесформенную массу на два различных стана людей - большинство (масса)», которая не понимает новое, модернистское искусство, и меньшинство, способное почувствовать это «искусство привилегированных, искусство утонченной нервной организации, искусство аристократического инстинкта» Ортега-и-Гассет Дегуманизация искусства. - М.,- 2000, - с. 37..
Дело в том, что большинство несведущих в искусстве обывателей больше всего ценит в искусстве его близость к жизни. Чем более искусство походит на жизнь, тем полнее счастье среднестатистического человека, вдруг почувствовашего себя в понятном и родном, и потому чрезвычайно милом его сердцу художественном окружении. А новое искусство, модернистское искусство, по- прежнему далеко от народа.
Любой «новый стиль должен пройти инкубационный период», период, в который именно для массы этот стиль не понятен.
На вопрос, всякий ли новый стиль сопровождается неуспехом? Нет, Ортега- и- Гассет поясняет, что это не свойственно искусству, которое избегает уходить в сторону от реальности, например, романтизм пришелся по душе массам, поскольку он был народным стилем.
Ортега- и- Гассет писал в то время, когда он мог наблюдать модернизм в искусстве, тогда время постмодернизма еще не пришло и оттого, возможно, он столь категоричен, говоря о смысле нового искусства. Он тоталитарен в искусстве: «…в основе современной действительности лежит глубокая несправедливость - ошибочно постулируемое равенство людей», он предпочитает видеть отдельно искусство для масс и отдельно для «привилегированных». «Большинству не нравится новое искусство, а меньшинству нравится». Низведение масс по признаку их антихудожественности, невосприимчивости к новому искусству: «Новое искусство характеризуется тем, что делит людей на тех, кто его понимает, и тех, кто не понимает». Поскольку работа писалась в 1927 г., то можно предположить, что идеи господства над миром витали в воздухе, и проникали повсюду - в политику и общественную жизнь: «Это искусство не для человека вообще, а для особой породы людей, которые отчетливо отличаются от прочих» Там же, с. 38..
В чем же сущность нового искусства? Раз оно не понятно всем, значит оно не стоит на основе человеческого, его фундамент другой. Люди и страсти, говорит Ортега- и- Гассет, это предметы, которыми занимается искусство. Пока искусство играет в них, люди его понимают, но, стоит ему подняться над реальностью, как понимание истончается и рвется как натянутая нить, за которую привязан шаловливый воздушный шар. Ортега- и- Гассет приводит метафору: что воспринимающий произведение искусства как будто смотрит сквозь оконное стекло в сад, т.е. на «люди и страсти», и не замечает стекла, т.е. самого художественного приспособления, сквозь которое он их видит. Конечно, ведь изощренные художественные формы для неискушенного то же, что замутненное стекло, сквозь которое он силится разглядеть что- либо ему интересное. Если ему это удается, он ощущает свою избранность, если нет, - то мы его теряем. Ортега- и- Гассет ничуть не жалеет о такой потере, он радуется, что искусство возвращается на круги своя, становится уделом избранных, узкого «круга ограниченных людей».
«Это будет искусство для художников, а не для масс людей. Искусство касты, а не демократическое искусство». Итак, мы видим, что новое искусство надменно отворачивается от зрителя, его не интересует успех среди многих, ему важнее прослыть законодателем художественной моды. Оно не боится преобладания эстетики над человеческими образами, оно не боится быть непонятым, ведь это только подтвердит его новизну и отличие от традиций.
Ортега-и-Гассет считает, что искусству невозможно быть направленным одновременно и на красоту художественных форм и на «человечность» восприятия, такое искусство стало бы «косоглазым». Реализм и истинная художественность, по его мнению две вещи несовместные. Нельзя соединить стекло и сад, не повредив в какой- то степени тому или другому.
В новом, модернистском стиле можно увидеть определенные взаимосвязанные тенденции: 1) тенденцию к дегуманизации искусства; 2) тенденцию избегать живых форм; 3) стремление к тому, чтобы произведение искусства было лишь произведением искусства; 4) стремление понимать искусство как игру, и только; 5) тяготение к глубокой иронии; 6) тенденцию избегать всякий фальши и в этой связи тщательное исполнительское мастерство, наконец; 7) искусство, согласно мнению молодых художников, безусловно чуждо какой- либо трансенденции.
Сущность модернизма заключается в том, что оно возвращается к стилю. Ключевым становится слово «стилизация». Стилизация - это деформация реального, его дереализация. «Стилизация включает в себя дегуманизацию. Нет другого пути дегуманизации». Попытка оторваться от реальности, не воспроизводить своим творчеством реалий жизни - «самая трудная вещь на свете» Там же, с. 42.. Создать нечто, что не копировало бы «натуры» и, однако, обладало бы определенным содержанием, - это предполагает высокий дар.
Ортега-и-Гассет точно уловил поступь приближающегося постмодернизма, ведь когда он говорит об отрыве от реальности, нет более точного примера, чем пример с умирающим и наблюдателями (его женой, доктором, газетным репортером и художником, случайно оказавшимся рядом). Самым далеким от умирающего, от «живой реальности» оказался художник. «Все эти реальности эквивалентны» - уточняет Ортега-и-Гассет. Вот реальность разбивается на множество шариков, каждый из которых не больше и не меньше другого, постмодернисты высыпают их на пол, они прыгают, сталкиваясь в воздухе и еще более затрудняют понимание идеи и мысли художника.
Под модернизмом обычно подразумевается некое новаторство в искусстве, новое, идущее вразрез с традициями, однако с точки зрения науки, модернизм представляет собой несколько художественных тенденций. В их формах природа и традиции подчиняются взгляду мастера, изменяющего видимый мир по своему усмотрению, следуя личному впечатлению, внутренней идее. Тяга к свежей, сиюминутной современности показывает, что модернизм всегда стремится быть на пике новизны. Модернистское искусство вечно обновляется в соответствии с текущими, изменяющимися критериями нового. Поэтому созданные им образцы будущего уходят в прошлое и становятся классикой. Быть всегда немного впереди, всегда в авангарде, такова роль модернизма в искусстве.
Точка сборки в модернизме - «я» субъекта, а объект изображения - сознание и подсознательные сферы человеческой психики. Только сам человек может быть убежищем для себя самого в мире дисгармонии и хаоса. Абсурдность мира - универсальное состояние в модернизме, а индивидуализм - точка отсчета. Направленность модернизма на инновацию, возведенная в принцип. Всегда против традиций, бунт, поворот, эпатаж.
Созвучием модернизму выступает фраза «возможны варианты». Позже многовариантность приведет к идее пустого знака, как опустевшего гнезда действительности, открытого для вариаций означивания. Модернизм закономерным образом ведет к постмодернизму, в нем содержатся необходимые исходящие предпосылки.
Самое яркое средство выражения новой, модернистской мысли - метафора, а также перевернутый иерархический порядок элементов искусства. Лучший способ преодолеть реализм - довести его до крайности, например, взять лупу и рассматривать через нее жизнь в микроскопическом плане, как это делали Пруст, Рамон Гомес де ла Серна, Джойс. В модернизме, по мнению Ортеги- и- Гассета перешли от изображения мыслей и изображению идей.
Действительно, искусство и наука таковы, что по ним в первую очередь можно судить о переменах в коллективном типе восприятия. Когда меняется главная жизненная установка, человек тут же начинает выражать новое настроение и в художественном творчестве, в творческих эманациях.
Модернисты в своих работах стремятся выразить свое ироническое отношение к искусству. Учитывая отношение людей к искусству как к действию человека, которое сможет, спаси весь мир, в новой эре «если и можно сказать, что искусство спасает человека, то только в том смысле, что оно спасает его от серьезной жизни и пробуждает в нем мальчишество». Возврата к прошлому не существует.
«Дегуманизация» современного общества и перспективы духовности
Современное общество - и не только российское, но российское в особенно явной форме - переживает интенсивнейшую трансформацию. Речь идет не только и не столько о производственных и информационных технологиях, динамике форм деловой активности или динамике политических структур на мировом и национальном уровнях. Трансформации подвергаются и отнюдь не внешние, а внутренние и духовные не то что аспекты, а основы социальной жизни - вплоть до морали и религии.
Современный человек находит детали своего облика, знакомые свойства, связи, структуры, но только не себя самого. Движется по направлению к себе, но никогда не достигает себя, проваливаясь в окружающий его предметный мир. Отчаянный поиск самоопределения, свободы и ответственности современного человека, так же как и стремление уйти от этой свободы и ответственности, никак не достигают желаемого результата.
Процессы социальной трансформации, тем более столь масштабной и глубокой весьма драматичны и травматичны. Нередко они воспринимаются как утрата или разрушение основ человеческого бытия, как дегуманизация общества и утрата перспектив духовности. Однако, такая квалификация вызывает ряд вопросов. Означают ли пафосные формулировки типа «проблемы дегуманизации современного общества», что раньше общество было «гуманизировано». Где и когда было такое общество?
И что такое вообще - дегуманизация? Расчеловечивание? Утрата человечности? В чем и где? В цивилизации? В культуре? В философии? В чем эта дегуманизация проявляется? В росте насилия - прежде всего со стороны власти? В технологическом рассмотрении человека как средства в политике, в менеджменте, даже в медицине - как поставщика запасных частей, в искусстве? И тут вопрос спорен. Достаточно хотя бы напомнить достижения в охране окружающей среды, в медицине, степень комфорта жизни и условий труда, достигнутых современной цивилизацией. Да и возможна ли дегуманизация в принципе, если все ее проявления - дело рук человеческих, воплощение его идей, потребностей, чаяний?
Главная проблема не в дегуманизации, а в самом человеке. И наше время, действительно, ставит эту проблему чрезвычайно остро. Сам человек стал проблематичен, нуждается в некоей гомодицее. Что такое человек? К концу ХХ столетия все отчетливее становится ясным, что в его двойственной природе, в единстве тела и сознания, плоти и духа, сущность человеческая связана все-таки именно со вторым.
Основной пафос критики современного общества направлен на обессмысливание бытия, укорененное утилитаризме, экономизме и техницизме, коммерческих, капиталистических и, в конце концов, бюрократических институтах власти, тяготеющих к тому, чтобы лишить жизнь ее смыслового богатства и глубины. Обвинения принимают разнообразные формы: утверждается, что больше нет места героизму, аристократическим добродетелям, высоким целям, утрачена любовь и ощущение глубины жизни.
При желании во всем можно обвинить Декарта, впервые задавшегося проблемой человеческого самосознания. «...Из опустошенного cogito Декарт, подобно пауку, вытягивал мир - современный мир, по сути дела, материальный мир, материалистический мир, мир Просвещения, вероятно, западный, империалистический, протестантский и капиталистический, этноцентрический и фаллоцентрический технологический мир как таковой, а не мир значения и любви, смеха и слез, но мир абстрактного мышления» .
Мы живем в период крайнего индивидуализма и в то же время - глубокой деперсонализации. Индивид стремится действовать в соответствии с собственными представлениями о жизни и своем назначении, делать «свое» дело, но все эти представления и способы жизни испытывают мощнейшие внешние давления и рано или поздно сводятся к стремлению соответствовать неким групповым субкультуральным стандартам, социальным ролям. От человека требуется только одно - отождествить себя с какими-то матрицами, принять такую матрицу как свою идентичность . В противоположность неолиберальным представлениям о «конце истории» наблюдается большое количество различных групп и движений, ожидающих резких и радикальных перемен, несущих человечеству неожиданные метаморфозы. Кто-то ждет этого от космических пришельцев, кто-то от углубленной коллективной подготовки - медитации, инвокации и т.п., кто-то - нового пришествия Христа, нового Аватара или некоей космической Сущности, которые обновят все и вся. Для любого непредвзятого наблюдателя очевидно, что мы живем в эпоху интенсивного перехода человеческого (личностного и социального) существования из одного состояния в другое, в эпоху тотальной лиминальности. Речь идет именно о качественных подвижках, а не количественном наращивании социальной организации и коммуникаций, о качественных изменениях способов жизни, общения, сознания - причем, изменениях весьма неоднозначных. Так же как десятилетняя девочка имеет весьма туманные представления о том, что замужняя жизнь потребует от нее фундаментального изменения сознания и эмоциональных реакций, так и нынешнее человечество имеет весьма туманные представления о своем будущем - не в плане будущего цивилизации, а в плане более фундаментальном, в плане индивидуации.