Это произведение входит в 100 лучших книг по версии Modern Library.
«Бремя страстей человеческих» (англ. Of Human Bondage ) — один из наиболее известных романов английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма, написанный в 1915 году. Главный герой книги — Филип Кэри, хромой сирота, чья судьба прослеживается от несчастливого детства до студенческих лет. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.
По словам Моэма, «Бремя страстей человеческих» — «роман, а не автобиография: хотя в нём есть много автобиографических деталей, вымышленных гораздо больше». И всё же следует отметить, что подобно своему герою Моэм рано лишился родителей, воспитывался дядей-священником, рос в городке Уитстэбле (в романе Блэкстебл), учился в королевской школе в Кентербери (в романе Теркенбери), изучал литературу и философию в Гейдельберге и медицину в Лондоне. В отличие от Филипа, Моэм не был хромым, однако заикался.
Мои впечатления:
Роман мне понравился. Я вообще люблю английских писателей. Интересно читать, увлекательный сюжет.
История любви главного героя, Филипа Кэри, меня очень поразила. На мой взгляд, это даже не любовь, а какая-то болезненная зависимость.
«Филип прекрасно видит все её недостатки: она некрасива, вульгарна, её манеры полны отвратительного жеманства, её грубая речь говорит о скудости мысли. Тем не менее, Филип хочет получить её любой ценой, вплоть до женитьбы, хотя и осознает, что это будет гибелью для него» (источник: ). Этот момент мне не понятен вообще.
История их взаимоотношений - это череда постоянных унижений для Филипаи кажется, что им не будет конца.
Но нет, конец все-таки наступил. Когда в своем падении эта женщина уже оказалась на самом дне, зарабатывая на жизнь проституцией, он ее снова спас. Вытащил из этой ямы вместе с маленьким ребенком, взял на содержание при своем и так скудном денежном положении. Но спас уже из жалости, человеколюбия, в память о прошлых чувствах, без желания ее любви и возобновления отношений. Но низкой женщине этого оказалось мало, ей хотелось всего того, что было раньше и чего быть уже не могло.
Тот, кто валялся в ногах как коврик, вдруг больше не молит о любви, а испытывает физическое отвращение…
Это так сильно задело Милдред, что она предпочла продолжить свое падение, чем жить рядом с ним. Бог с ней, ее не жалко, жалко маленького ребенка, которого она утащила за собой в ад. Девочка умерла, а Филип к ней так привязался.
В конце романа Филип женится на девушке Салли, дочери своего друга, без любви, испытывая к ней симпатию и дружеские чувства. Салли - хорошая девушка, и на фоне прошлой «любви» кажется, что главный герой обретет душевный покой.
Это уже не первое прочитанное мною произведение Моэма, в котором ненавязчиво звучит мысль, что любовь - это совсем не хорошо, счастья не приносит, а скорее даже наоборот…
Еще сильное впечатление на меня произвела история Фанни Прайс , героини второго плана. Филип познакомился с Фанни в Париже, в художественной студии «Амитрино», они вместе обучались живописи.Она очень некрасива и неопрятна, её терпеть не могут за грубость и огромное самомнение при полном отсутствии способностей к рисованию. Ранее Фанни работала горничной. Она бросила работу и начала учиться живописи, она считала, что это ее призвание, что у нее талант.
Фанни была очень неряшлива и ходила все время в одном и том же грязном и старом платье, но никому в голову не приходило, что Фанни не на что жить и она голодает в прямом смысле слова. Однажды Филип в качестве благодарности за опеку пригласил Фанни пообедать в кафе. Ее первая реакция - у меня есть, что есть. В результате - она согласилась, а в кафе повела себя не очень красиво - жадно кидалась на еду и также жадно и неаккуратно ела. Филип решил, что это отсутствие манер и должного воспитания.
Потом выяснилось, что средств Фанни хватило только, чтобы оплатить несколько месяцев обучения, а она сама больше трех месяцев питалась одной бутылкой молока в день. Брат в материальной помощи ей отказал, просить у Филипа, в которого она была влюблена, Фанни не стала. И, в конце концов, Фанни повесилась от голода и безысходности. Она сознательно предпочла умереть. Зарабатывать на жизнь другим ремеслом она не хотела. Эта история меня очень потрясла. Такая уверенность в своем призвании и способностях!!! Такой грустный конец жизни. Стоило ли одно другого…
Цитаты:
Человек принимает решение, но, когда наступает время действовать, он бессильно склоняется под бременем своих инстинктов, страстей и ещё Бог знает чего. Он словно машина, которую приводят в действие две силы - среда и характер; разум его - только созерцатель, регистрирующий факты, но бессильный вмешаться; роль его напоминает тех богов Эпикура, которые наблюдают за людскими делами со своих эмпирейских высот, но не властны изменить ни на йоту того, что происходит.
Не нужно богатства, но дайте же человеку столько, чтобы он мог сохранить своё остоинство, творить без помехи, быть щедрым, великодушным и независимым.
А искусство - это роскошь. Главное для людей - это инстинкты самосохранения и продолжения рода. И только тогда, когда эти инстинкты, удовлетворены, человек разрешает себе развлекаться с помощью писателей, художников и поэтов.
В жизни что посеешь, то и пожнешь, но ведь вся её трагедия заключается в неумолимости, с какой следствие вытекает из причины.
Родительская любовь - единственное бескорыстное чувство на свете.
Нужда делает человека мелочным, жадным, завистливым, калечит душу и заставляет видеть мир в уродливом и пошлом свете. Когда вам приходится считать каждый грош, деньги приобретают чудовищное значение: нужно быть обеспеченным, чтобы относиться к деньгам так, как они этого заслуживают.
Человек может поступать, как ему угодно, если он согласен нести за это ответственность.
Неужели всегда, когда тебе удается настоять на своем, ты потом об этом жалеешь?
Понятия не имею, откуда берется любовь, но, откуда бы она не бралась, в ней-то все и дело, а если ее нет, нельзя ее вызвать ни лаской, ни великодушием, ни чем бы то было еще.
Филип был ещё так молод, что не понимал, насколько меньше чувствуют обязательства те, кому оказывают услугу, чем те, кто её оказывает.
На свете только две вещи оправдывают человеческое существование - любовь и искусство.
У него было твердое убеждение, что всякое начатое дело нужно доводить до конца. Как и все слабохарактерные люди, он настойчиво требовал от других, чтобы они не меняли своих решений.
Отказаться от всего ради личного счастья — может быть, и означает поражение, но это поражение лучше всяких побед.
Люди никогда не накладывают на себя руки из-за любви, как надо было бы ожидать, если послушать писателей; люди кончают с собой потому, что им не на что жить.
О Господи, всегда одно и тоже! Если хочешь, чтобы мужчина хорошо к тебе относился, веди себя с ним как последняя дрянь; а если ты с ним обращаешься по-человечески, он из тебя вымотает всю душу.
Самое страшное на свете, это когда люди, которым не дано таланта, упорно хотят заниматься искусством.
Сквозная тема, проходящая через все творчество Сомерсета Моэма , - бремя страстей человеческих. Бремя страстей человеческих - это и заглавие одного из самых значительных и в то же время наименее характерных его романов (1915). Не характерен он потому, что многое в этом массивном, свободном по форме романе воспитания не отвечает привычному читательскому представлению о Моэме, - мастере строить напряженную драматическую или иронически-комедийную фабулу, скептике, который с профессиональным интересом, но без особых эмоций наблюдает странные зигзаги человеческого поведения на разных широтах земного шара…
Филип Кэри, главное действующее лицо романа, был ровесником Моэма, молодость которого тоже пришлась на конец XIX века - закатную эру викторианской Англии и Британской империи. По жизненным обстоятельствам, по своему психологическому строю, по направленности духовных и интеллектуальных поисков Филип Кэри близок к юному Уилли Моэму - сироте, воспитывавшемуся в семье дяди - провинциального священника, ученику закрытой школы в Кентербери, лондонскому студенту-медику в больнице св. Фомы, прошедшему акушерскую практику в трущобных кварталах города. Даже тема тягостного физического недостатка автобиографична: у Кэри это хромота, у Моэма - заикание, очень осложнявшее его жизнь в детстве и юности. Из всех литературных масок Моэма, Филип Кэри - менее всего маска. Обращаясь к своему еще недавнему прошлому, сорокалетний Моэм стремился воскресить события и состояния духа, память о которых все еще мучила его. Чтобы «отделаться» от прошлого, надо было воссоздать его во всех подробностях, но в преображенном виде. Преодолеть его, подчинив своей писательской воле.
В этот край внутренней своей жизни писатель больше не вернется, хотя в географический край своего детства, отрочества и юности кентский городок Уайтстебл - в книгах он станет Блэкстеблом – вернется еще не раз. После Филипа Кэри лирический герой Моэма сменяется его масками - вариантами того образа, который он будет создавать на публику , но вместе с тем и для самого себя до конца своей долгой жизни.
Бремя страстей человеческих остается неизменной темой Моэма и в новеллах, где бы ни развертывались их четкие и насыщенные фабулы, - среди экзотики Южных морей или в чиппендейловских интерьерах лондонских салонов. Однако роман с его большим повествовательным пространством давал возможности более широкого и разностороннего раскрытия этой кардинальной для писателя темы. В следующем после Бремени страстей человеческих произведении этого жанра Луна и грош (1919) речь идет об одной лишь страсти - К искусству, но страсти столь всепоглощающей и жестокой, бескорыстной и бесчеловечной (ведь художнику Стрикленду безразлично, увидит ли хоть одна живая душа его полотна), что с ней не может сравниться самое роковое любовное рабство. Пожалуй, нигде больше Моэм не писал с таким темпераментом, словно заряженный творческой яростью своего героя, его неистовой живописью. Стрикленд, показанный как существо откровенно аморальное и по-человечески отталкивающее, подспудно импонирует рассказчику тем, что сумел стряхнуть с себя бесцветное респектабельное существование биржевого маклера, добропорядочного буржуа и семьянина и обрести нечто невероятное для человека его круга - личную свободу. Стремление к личной свободе, к независимости от уклада и условностей социальной касты - мотив, проходящий через всю прозу и драматургию Моэма.
Место в литературе
Размышление над творчеством Сомерсета Моэма всегда вызывает вопрос, который, судя по литературе о писателе, всегда вызывал весьма резкие разногласия: вопрос о месте самого писателя в системе буржуазных ценностей. Моэма именовали - назовем две самые крайние точки зрения - сатириком-обличителем и коммерческим писателем, умело щекочущим нервы той самой буржуазной читательской аудитории, мораль и нравы которой он живописует столь едко и зло.
Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, следует еще раз послушать самого Моэма, в объективном отношении которого к собственной особе мы уже имели случай убедиться.
Я всегда был рассказчиком историй. Вот почему я оказался несколько на отшибе среди литераторов моего поколения. Хотя меня не меньше, чем других, касается и тревожит беспорядок, царящий в нашем мире, и социальная несправедливость, и политическая сумятица, я никогда не считал роман лучшим средством выражения взглядов на подобные вопросы, У меня нет склонности к проповедничеству и пророчествованию. Я питаю всепоглощающий интерес к человеческой натуре, и мне всегда казалось, что лучше всего я могу делиться своими наблюдениями, рассказывая истории . (Из автобиографического очерка, вышедшего в Нью-Йорке в 1959 году).
Нам представляется, что Моэм, как обычно, говорит о себе правду, хотя и не самую глубинную. Мы можем пойти несколько дальше и заметить, что такие элементы буржуазного самосознания, как эгоцентрический индивидуализм и убежденность в главенствующее роли денег в жизни человека и общества, не чужды писателю и что сам он слишком крепко сидит в своей общественной системе, чтобы можно было без натяжки находить у него сознательное намерение подрывать устои буржуазного общества.
Следует ли из всего этого, что Моэм - приспособившийся, коммерческий литератор, угождающий вкусам буржуазии, прославляющий ее добродетели? Вовсе нет. Ему всегда было присуще стремление к независимости - человеческой и литературной. Стремление писать правду о людях, пусть самую неприятную. И безжалостный свет этой правды частенько пробирался в самые глухие тайники благополучного, респектабельного буржуазного быта. Разумеется, Моэм поддерживал контакт с читательскими аудиториями - множественное число здесь будет уместнее, потому что читали Моэма не только во множестве стран, но и в различных общественных кругах. Писал он всегда предельно ясно и понятно, то есть демократично, что очень вредило ему в глазах интеллигентской элиты, но широкие читательские контингенты привлекало и располагало. Однако и здесь не было приспособленчества - такова художественная индивидуальность писателя. В эру постджойсовских литературных экспериментов, и подлинно новаторских, и явно вторичных, когда писать просто и понятно считалось попросту немодным , Моэм продолжал работать в традиционных формах последовательно развивающегося повествования с четкой фабулой, в которой, по его словам, есть начало, середина и конец . Язык его прост, разговорен, и при том, что речь рассказчика нет-нет да и блеснет изящным ироническим афоризмом, остроумным наблюдением, в диалогах Моэм не чурается расхожих выражений, клише, трюизмов. Психологический рисунок его резок и не знает полутонов, сильнее всего как художник он в сфере комического - не заражающее веселого, а легкого, непринужденного и весьма язвительного правописания . Там, где Моэм терпит неудачу, он бывает тривиален и мелодраматичен, и в его огромном литературном наследии немало беллетристического шлака. Но все это, повторим, были действительно неудачи, а не следствие компромиссов, неуважения к собственному литературному труду. Литературе Моэм был предан абсолютно, работал неустанно и систематично и всегда оставался самим собой. Не шел на поводу у критики, мало прислушивался к советам, мог оборвать сенсационную карьеру драматурга (в сезон 1908 года на лондонских сценах шли четыре пьесы Моэма одновременно), чтобы засесть за огромный роман в новом для себя духе… Такую же последовательность сохранял он и в самом существе своей писательской работы. Чутко следя за сменой общественных запросов и настроений, откликаясь на них, странствуя по морям и континентам в поисках сюжетов и персонажей, Моэм остается верен своему призванию: изображать людей такими, каковы они есть , - какими он видит их. Общественное положение, состояние, служебный и светский престиж - все отходит на задний план, когда в действие вступают странности человеческой природы, ее непоследовательность, иррациональность, когда речь идет о тяжком, порой разрушительном и катастрофичном воздействии страстей, - будь это чувственное влечение, тщеславие, властолюбие, корыстность или жажда творчества, или жажда независимости. Моэм не склонен как-либо оценивать качество этих властных инстинктов; если можно найти в его произведениях след некой моральной проповеди, то, пожалуй, это будет проповедь гедонистического аморализма - в пику ригористам и ханжам. Однако - и это важно - ему совершенно чужд любой вариант культа силы , малейшее любование жестокостью. Киплинговское бремя белого человека не играет никакой роли в колониальных рассказах Моэма, а сам белый человек часто выглядит весьма непрезентабельно.
Эта сжатая характеристика художественного мироощущения Моэма будет, однако, неполной и неверной, если мы не подчеркнем еще раз важной его особенности: скептический, а порой даже цинический взгляд на людские пороки и заблуждения ни в коей мере не заглушает в писателе способности видеть в человеке и привлекательные, достойные уважения, а подчас и восхищения свойства: искреннюю доброту, самоотверженность, отвагу, высокие духовные помыслы. Свойства эти представляются ему очень редкими - но тем более драгоценными, и он находит в своем писательском регистре соответствующие звучания, когда обращается к героям, наделенным такими дарами.
"Бремя страстей человеческих" - во многом автобиографичный роман Сомерсета Моэма. Он был переведен едва ли не на все языки мира и трижды экранизирован, а также вошел в список 100 лучших англоязычных произведений XX века. Прочитав этот роман, Теодор Драйзер назвал Моэма "великим художником", а его книгу - "творением гения". "Бремя страстей человеческих" можно назвать "романом воспитания", где автор прослеживает жизнь главного героя Филипа Кэри от детства к отрочеству, от юности к зрелости. На его долю выпадает немало испытаний: ранняя смерть родителей, отчаянные поиски своего призвания в мире, обреченные отношения с легкомысленной женщиной. Претерпев немало разочарований, меняя свои взгляды, от подчинения собственным страстям до самоотречения, Филип пытается нить за нитью сплести узор собственной жизни…
Описание добавлено пользователем:
«Бремя страстей человеческих» - сюжет
Первые главы посвящены жизни Филипа в Блэкстебле у дяди и тёти и учёбе в королевской школе в Теркенбери, где Филип терпит немало издевательств из-за своей хромой ноги. Родственники рассчитывают, что после окончания школы Филип поступит в Оксфорд и примет духовный сан, однако молодой человек чувствует, что у него к этому нет настоящего призвания. Вместо этого он отправляется в Гейдельберг (Германия), где учит латынь, немецкий и французский.
Во время своего пребывания в Германии Филип знакомится с англичанином Хейуордом. Филип сразу же проникается симпатией к своему новому знакомому, его не могут не восхищать обширные познания Хейуорда в литературе и искусстве. Однако пылкий идеализм Хейуорда не подходит Филипу.
В Гейдельберге Филип перестаёт верить в Бога, испытывает необычайный душевный подъём и осознаёт, что тем самым сбросил с себя тяжкое бремя ответственности, придававшей значительность каждому его поступку. Филип чувствует себя зрелым, бесстрашным, свободным и решает начать новую жизнь.
Филип пребывает в растерянности: философия, которую он для себя придумал, показала свою полную несостоятельность. Филип убеждается в том, что интеллект вообще не может всерьёз помочь людям в критическую минуту жизни, разум его - только созерцатель, регистрирующий факты, но бессильный вмешаться. Когда наступает время действовать, человек бессильно склоняется под бременем своих инстинктов, страстей и ещё бог знает чего. Это постепенно приводит Филипа к фатализму: «Снявши голову, по волосам не плачут, ибо все силы были направлены на то, чтобы эту голову снять».
Он признаёт, что «жизнь не имеет никакого смысла, и существование человека бесцельно. […] Зная, что ни в чём нет смысла и ничто не имеет значения, человек всё же может получить удовлетворение, выбирая различные нити, которые он вплетает в бесконечную ткань жизни: ведь это река, не имеющая истока и бесконечно текущая, не впадая в никакие моря. Существует один узор - самый простой и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей, трудится ради куска хлеба и умирает; но есть и другие, более замысловатые и удивительные узоры, где нет места счастью или стремлению к успеху, - в них скрыта, пожалуй, какая-то своя тревожная красота».
Осознание бесцельности жизни вовсе не приводит Филипа в отчаяние, как можно было подумать, а наоборот делат его счастливым: «Неудача ничего не меняет, а успех равен нулю. Человек - только мельчайшая песчинка в огромном людском водовороте, захлестнувшем на короткий миг земную поверхность; но он становится всесильным, как только разгадает тайну, что и хаос - ничто».
История
По словам Моэма, «Бремя страстей человеческих» - «роман, а не автобиография: хотя в нём есть много автобиографических деталей, вымышленных гораздо больше». И всё же следует отметить, что подобно своему герою Моэм рано лишился родителей, воспитывался дядей-священником, рос в городке Уитстэбле (в романе Блэкстебл), учился в королевской школе в Кентербери (в романе Теркенбери), изучал литературу и философию в Гейдельберге и медицину в Лондоне. В отличие от Филипа, Моэм не был хромым, однако заикался.
Сам Моэм считал, что роман перегружен избыточными деталями, что многие сцены были добавлены в роман просто для увеличения объема или в силу моды - роман был издан в 1915 году - представления о романах в то время отличались от современных. Поэтому, в 60-х годах Моэм существенно сократил роман «…прошло немало времени, прежде чем писатели поняли: описание размером в одну строку часто дает больше, чем в полную страницу». В русском переводе этот вариант романа получил название «Бремя страстей» - чтобы была возможность отличить его от оригинальной версии.
Рецензии
Рецензии на книгу «Бремя страстей человеческих»
Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите, чтобы оставить рецензию. Регистрация займет не более 15 секунд.
Кристина Читающая
Овсянка, дамы и господа. Вы любите овсянку?
Если человек любит читать английскую классическую литературу, то ему нет необходимости прибегать к каким-либо дополнительным источникам информации. Ему достаточно тех многостраничных произведений, что оставили после себя некогда жившие писатели. Особенностью подобного рода книг является охват всех сфер жизни, начиная с рождения главного героя и заканчивая его очередным промежуточным состоянием в череде мириад смены социальных статусов. Главный герой может жить бесконечно, покуда у писателя будет присутствовать желание описывать его похождения. Совершенно неважно, чем живут персонажи сотню страниц назад – это будет полностью забыто, не оказав на их становление никакого значения. Получается, английская классика очень достоверно описывает жизнь человека, позволяя без подготовки начать вникать в происходящие события. Автор всё тщательно разжёвывает, для верности перетирая материал ещё на протяжении десяти глав, чтобы у читателя лучше отложилась полученная информация. По своей истинной сути, десять глав убористого почерка – это одно простое предложение, которым можно было ограничиться, и не тешить собственное писательское самолюбие, отправляя деньги в карман не за качество материала, и даже не за его содержание, а просто за количество страниц, строк, а то и букв.
Моэм был умным человеком, тонким психологом и внимательным наблюдателем. Мимо него не могла проскользнуть мельчайшая деталь, если её описание можно максимально раздуть. Те времена требовали именно такого подхода, поэтому современным издателям стоит серьёзно задуматься, поскольку краткое содержание подобных книг действительно может сообщить читателю больше, чем искусственно растянутое оригинальное произведение. Основной гнев английская классика заслуживает именно из-за своего неумения кратко излагать мысли. Не стоит забывать, что тогда читатель не был избалован количеством доступной литературы по нужной ему теме, поэтому и рождала земля английская дотошных до всего писателей.
Что такое “Бремя страстей человеческих”? Это объёмное произведение Моэма, отчасти автобиографическое, где автор решил донести до читателя простую истину. Чтобы её понять, совсем нет нужды читать произведение от корки до корки. Главный герой постоянно будет взлетать, потом падать и больно ударяться, а потом снова взлетать и падать. На одном из таких виражей Моэм решит остановиться, дав читателю возможность поразмышлять. Только есть ли нужда думать о чужой жизни, коли в ней нет ничего примечательного? Все эти страсти до Моэма с особой любовью описывал Чарльз Диккенс, чьи герои также на протяжении произведений взлетали и падали, пока им окончательно не приходилось смириться с мыслью, что они всё равно в конце жизненного пути упадут на землю, а потом взлетят на небеса. Круговорот страстей в английской классике однотипен и не подвергается изменениям, поскольку подобная литература давно зажата тесными рамками, за которые нельзя вырваться.
Взлёт и падение, взлёт и падение, снова взлёт и падение – такая карусель не утомит лишь очень увлечённого процессом читателя. Книга построена так, что заранее знаешь, к чему будет клонить Моэм новые десять глав, покуда в десяти последующих будет происходить прямо противоположное. Можно сказать иначе, в жизни попеременно сменяют себя белые и чёрные полосы, но человек никогда не знает, когда начнётся и закончится та или иная полоса; возможно – подобного развития не случится вообще, ибо белая будет преобладать, либо чёрная в прекрасный момент поставит крест на всём. Английские классики не бывают такими категоричными, всегда давая каждой полосе равные возможности.
Или в оригинале "Of Human Bondage" (Человеческие зависимости). Даже не знаю, что точнее описывает настроение романа. Скорее, все же оригинал.
Книгу я читала долго, около 3-х недель, но это не потому, что она скучная или неинтересная, отнюдь! Просто одну неделю я не притрагивалась к книгам совсем, просто была какая-то литературная диета, то читала урывками, но последние главы я просто не могла не дочитать - сидела до пол четвертого утра, только чтобы узнать, чем же все закончится!
Сюжет вроде бы и не замысловат, Моэм просто показывает отрезок жизни хромоногого парня Филипа от рождения до 30 лет. Этакие переходный период его жизни, его поиски себя/ Но и, вместе с тем, это настолько насыщенная книга, что люди в ней показаны со всех сторон, некое препарирование человеческой сущности.
Книгу мне подарила подруга на день рождения со словами - тебе полезно будет почитать. На самом деле, кjulf я прочла четверть книги, я просто задохнулась от возмущения, поняв, ЧТО она имела в виду, оценив эту тонкую иронию. Она увидела в книге мою жизнь - мою частую (относительно) смену работы, заграничные рабочие поездки с целью повидать мир. В общем, в ее глазах, это выглядело все так же, как в глазах дядюшки-священника. Но одна из цитат романа (ох, как он ими перенасыщен, хочется перечитывать книгу снова и снова!) меня очень приободрили в такой момент: "Как и все слабохарактерные люди, он [дядя Филипа] настойчиво требовал от других, чтобы они не меняли своих решений".
Книга к тому же автобиографична, сам Моэм прошел через этот путь, поэтому его рассуждения кажутся такими стройными и отточенными. Можно много говорить о достоинствах романа, но самое главное - его надо прочитать! Составить собственное мнение на этот счет и, конечно, попытаться с помощью переплетений сюжета разгадать свою природу, верно вплести узелок в свой "персидский ковер" жизни.
Хочется еще посмотреть кино-вариацию романа. Надеюсь, она такая же "вкусная", как и оригинал.
Единственное, что меня трогало до глубины души, - это похабная девица Милдрен, которая вила из ГГ веревки, постоянно выманивала из него деньги, а он шел на такие унижения ради нее, хотя она была глупой и пошлой. Наверное, это возмутило и переводчиков, раз они решили дать такое название роману.
Меня даже не особо удивляли некие вспышки Филипа по отношению к дяде, что он яростно желал ему смерти - оглянитесь вокруг, теперь это, почему-то, никого не удивляет!