Колокола в творчестве писателей XIX века. Языковой анализ миниатюры. Выделяется с двух сторон приложение, являющееся смысловым определением-понятием колокольного набатного звона

Аналитическое задание

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

Из цикла А.И. Солженицына «Крохотки» (1996-1999)

КОЛОКОЛ УГЛИЧА

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того - битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, - и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане - сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и тех - с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника - в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот - я и в Угличе, в храме Дмитрия-на-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплён тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают - ударить.

Я - бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины - к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая - и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа - то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары - клич великой Беды - и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол - где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная - лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

1996

Опорные вопросы:

1. Какой приём (троп) является наиболее важным в изображении колокола? Почему?

2. Какие детали в описании колокола вы считаете самыми значимыми? Какие символические смыслы получает в «крохотке» А.И. Солженицына колокол Углича?

3. Каков охват времени и пространства в этой прозаической миниатюре А.И. Солженицына? Как соотнесены прошлое и настоящее?

4. Какими мыслями и чувствами сопровождается «знакомство» повествователя с колоколом? Как они выражены в тексте?

5. Какие особенности языка А.И. Солженицына вы могли бы отметить?

Творческое задание

В XVIII столетии была очень популярна жанровая форма путешествий. Описания путешествий, реальных и вымышленных, появлялись в виде путевых заметок, дневников, писем, отчётов. Вместе с тем сформировалась и так называемая «малая форма» - «прогулки». Так, например, у К.Н. Батюшкова мы найдём прозаические сочинения «Прогулка по Москве», «Прогулка в Академию художеств».

ЗАДАНИЕ. Создайте свой вариант «прогулки», используя форму письма или дневниковой записи, заметки в блоге или на своей странице в социальных сетях.

Выберите и используйте в качестве эпиграфа один из предложенных ниже фрагментов стихотворений.

Не забывайте, что эпиграф – это эмоциональный и смысловой ключ к тексту.

1. Брожу ли я вдоль улиц шумных…

А.С. Пушкин

2. …Посмотри в окно

Осень, в жёлтых листьях, в нежной позолоте,

Медленно колдует. Что нам суждено?

К. Бальмонт

3. Город сродни попытке

Воздуха удержать ноту от тишины…

И. Бродский

Предварительный просмотр:

Критерии оценивания. Аналитическое задание.

1. Понимание произведения как «сложно построенного смысла» (Ю.М. Лотман), последовательное и адекватное раскрытие этого смысла в динамике, в «лабиринте сцеплений», через конкретные наблюдения, сделанные по тексту.

Максимально 30 баллов. Шкала оценок: 0 – 10 – 20 – 30

2.Композиционная стройность работы и её стилистическая однородность. Точность формулировок, уместность цитат и отсылок к тексту произведения. Максимально 15 баллов. Шкала оценок: 0 – 5 – 10 – 15

3.Владение теоретико-литературным понятийным аппаратом и умение использовать термины корректно, точно и только в тех случаях, когда это необходимо, без искусственного усложнения текста работы. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0 – 3 – 7 – 10

4. Историко-литературная эрудиция, отсутствие фактических ошибок, уместность в использовании фонового материала из области культуры и литературы. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0 – 3 – 7 – 10

5. Общая языковая и речевая грамотность (отсутствие речевых и грамматических ошибок).

Примечание 1: сплошная проверка работы по привычным школьным критериям грамотности с полным подсчётом ошибок не предусматривается.

Примечание 2: при наличии в работе речевых, грамматических, а также орфографических и пунктуационных ошибок, затрудняющих чтение и понимание текста, обращающих на себя внимание и отвлекающих от чтения (в среднем более трёх ошибок на страницу текста), работа по этому критерию получает ноль баллов.

Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0 – 1 – 3 – 5

Итого: максимальный балл – 70 баллов

Критерии оценивания. Творческое задание.

1. Разнообразие деталей и достаточная степень проработанности описываемого ландшафта, значимость попутных наблюдений, умение включить в описание характерные подробности городского пейзажа (или картины природы). Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0-3-7-10
2. Соответствие описания избранной жанровой форме письма, дневниковой записи, заметке в блоге или на странице в социальных сетях. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0-3-7-10
3. Соответствие эмоционального строя созданного текста тональности эпиграфа. Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0-2-4-5
4. Речевая грамотность. Богатство словаря, разнообразие синтаксических конструкций, используемых в тексте. Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0-3-4-5
5. Итог: максимальный балл 30.

Т.Ф. Владышевская,

доктор искусствоведения, г. Москва

Многие монастыри и церкви во градех и селах
зело благолепием красятся и чудными иконами
и канбаны, еже есть колоколами...

С древнейших времен колокольный звон был неотъемлемой принадлежностью русской жизни. Он звучал и в дни больших торжеств, и в малые праз­дники. Колоколом созывали народ на вече (для это­го в Новгороде существовал вечевой колокол), звали на помощь набатным или всполошным колоколом, призывали народ на защиту Отечества, приветствова­ли возвращение полков с поля брани. Колоколами давали знак заблудившемуся путнику – это был так называемый спасительный метельный звон. Колоко­ла устанавливались на маяках, они помогали рыбакам в туманные дни найти правильное направление. Ко­локольным звоном встречали высоких гостей, звонили о прибытии царя, сообщали о важных событиях.

Начиная с XVI века на Руси колокола выполня­ют хронометрическую роль, в это время появляются башенные часы на колокольнях с часовыми колоко­лами, которые отзванивают в определенное время суток. В церкви звон оповещал о начале и конце служб, о свадьбах и похоронах.

Когда и как сложился на Руси обычай звонить в колокола, неизвестно: одни полагают, что в распространении колоколов на Руси посредническую роль играли западные славяне, другие считают, что русское колокольное искусство было заимствовано у балтийских немцев.

Древняя восточнославянская традиция коло­кольного звона уходит в глубь веков. Арабский писатель середины X века ал-Масуди писал в сво­ем сочинении: «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане... Они имеют многие города, а также церкви, где навеши­вают колокола, в которые ударяют молотком, по­добно тому как у нас христиане ударяют деревян­ной колотушкой по доске». 1

Федор Вальсамон, канонист XII века, указывает на то, что колокольный звон не встречается у гре­ков, и что это чисто латинская традиция: «У лати­нян существует другой обычай созывать народ в храмы; ибо они употребляют кампан, который на­зван так от слова «кампо» – «поле». Ибо говорят они: как поле для желающего путешествовать не представ­ляет препятствий, так и высокий звук медноустного звонца разносится всюду». 2 Итак, Ф. Вальсамон объяс­няет именно этимологию слова кампан (сатрапа) от «campus» – «поле», именно в поле (incampo) дела­лись большие колокола. Наиболее правдоподобное объяснение происхождения этого слова производит его от кампанской меди (Кампания – римская про­винция, где отливались лучшие колокола). 3

Колокол – один из самых древних музыкаль­ных инструментов в мире. В разных странах коло­кола имеют свои особенности. Об этом свидетель­ствует и этимология слова «колокол», восходящая к древнеиндийскому kalakalas – «шум, крики», в гречес­ком языке «калео» означает «зов», в латинском – «kalare» – «созывать». Очевидно, первым назначением колокола было созывать, оглашать народ.

На обширной территории России в раскопках нередко находят маленькие колокольчики. Их вы­капывают из древних могил и курганов. Близ г. Никополя в Чертомлыцкой могиле были найде­ны 42 бронзовых колокольчика, у нескольких сохранились остатки язычков и цепочек, на которых колокольчики подвешивались к бляхам. Колоколь­чики имеют разную форму, у некоторых есть про­рези в корпусе. Такие колокольчики археологи находят повсеместно, даже в Сибири. Они свиде­тельствуют, что еще в дохристианские времена колокольчики использовались в быту славян, но о назначении их можно лишь догадываться. Одно из предположений высказал Н. Финдейзен 4 , который считал, что колокольчики из курганов были пер­воначальными атрибутами богослужебного культа, наподобие волшебных колокольчиков современных шаманов.

Итак, колокола и колокольчики с древнейших времен являются символом очищения, предохра­нения и заклинания против злых сил, они были обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов. Огромные церковные ко­локола именовались Божьим гласом. Колокол в старину был глашатаем. Это был глас Божий и народа.

На Западе была принята колокольная клятва, то есть присяга, скрепленная колокольным звоном: люди верили, что такая присяга нерушима, и пре­ступившего эту клятву ждет самая ужасная участь. Колокольная клятва применялась чаще и ценилась выше, чем клятва на Библии. В некоторых городах существовало правило, запрещавшее судопроизводство без колокольного звона по всем уголовным делам, связанным с кровопролитием. И в России в опре­деленных случаях давалась такого рода очиститель­ная присяга при колокольном звоне, называемая также васильевской. «Ходить под колоколами», – говорили здесь об этой присяге, к которой приво­дился ответчик, если не было улик и средств оправ­дания. Эта присяга проходила в церкви при коло­кольном звоне публично. «Хоть при колокольном звоне, пойду под присягу», – гласит русская посло­вица, она отражает древний обычай стоять под ко­локолами во время клятвы.

Как и на Западе, так и в России колокола оче­ловечивались: антропоморфны были названия раз­ных частей колокола: язык, губа, уши, плечо, корона, матица, юбка. Колоколам, как людям, дава­лись собственные имена: Сысой, Красный, Баран, Беспутный, Переспор и др.

В древности колокол вместе с народом был повинен и нес ответственность. Так, 15 мая 1591 года по приказу Марии Нагой пономарь Федот Огурец набатом оповестил о гибели царевича Ди­митрия. Угличане расправились самосудом с пред­полагаемыми убийцами царевича. Царь Борис Году­нов жестоко наказал не только участников этого самосуда, но и набатный колокол, звонивший по убиенному. Его сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо, принародно на площади нака­зали двенадцатью ударами плетей и вместе с не­сколькими угличанами, которые получили такое же наказание, отправили в ссылку в Тобольск.

Во время войн ценнейшей добычей являлся колокол, который после захвата города завоеватели старались обычно увезти с собой. История знает немало случаев, описанных в летописях, когда пле­ненные колокола умолкали в неволе. Это было не­добрым знамением для победителя: «Князь Алек­сандр из Володимира вечный колокол Святой Богородицы возил в Суздаль, и колокол не начал звонити, яко же был в Володимире; и виде Алек­сандр, яко сгрубил Святой Богородицы, и повелел его пакы везти в Володимер, и поставиша его в свое место и пакыбысть глас, якоже и прежде богоугоден». Но если колокол звонил как прежде, то летописец с радостью объявлял об этом: «И зво­нил как прежде».

Особая расправа с колоколами была в 20-е – 30-е годы XX века. В 1917 году на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле был рас­стрелян воскресный колокол более чем в 1000 пу­дов. Сохранились рассказы М. Пришвина о том, как трагически погибали колокола, как их сбрасы­вали с колокольни Троице-Сергиевой Лавры, Стра­стного монастыря, как их уже на земле разбивали молотом и уничтожали.

I. Била

На Руси XI–XVII веков употреблялись два вида музыкальных орудий звонящего типа – колокола и била. В уставе Троице-Сергиевой Лавры 1645 года есть указание, что в среду сырной недели «колотят к часам в доску, а не звонят». Било в Лавре ис­пользовалось наряду с колоколом даже в середине XVII века.

Било – один из самых древних и очень про­стых инструментов. Оно употреблялось на Руси за­долго до появления христианства. С.П. Казанс­кий 5 полагает, что в языческую пору славяне использовали била восточного образца, которые при­вешивались к ветвям деревьев. На православном Востоке с древних времен употреблялись била. В Софии Константинопольской не было ни колоко­лов, ни колокольни: «колокола не держат во святой Софии, но било мало в руце держа, клеплют на заутрени, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на ве­черни. Било же держат по Ангелову учению; а в колокола латыне звонят». 6

В христианские времена в монастырях и горо­дах употреблялись била разных образцов. Их делали из разных материалов – металла, дерева и даже камня, – особенно в тех местах, где камень преобла­дал. Например, сохранились сведения о том, что в годы игуменства преподобного Зосимы в Соловец­ком монастыре (1435–1478 гг.) каменное клепало служило братии для призыва к службе 7 .

Важным источником, содержащим сведения об употреблении била и колоколов, является Устав (Ти­пикон). В Уставе богослужения по образцу Иеруса­лимской Лавры Саввы Освященного, которым пользу­ется Русская Церковь до сего дня, содержатся указания, говорящие о древних монастырских обычаях употребления в быту и за службой разных видов била и колоколов: «В било ударяет шесть крат», «клеплет в малый кампан и ручное клепало по обы­чаю», «ударяет в великое древо», «ударяет в вели­кое и клеплет довольно» 8 .

Из указаний Типикона видно, что в Лавре Сав­вы Освященного в Иерусалиме наряду с колокола­ми (кампанами) употреблялись била двух видов – ручное клепало и собственно било (или просто ве­ликое древо).

Первый вид – великое било – имело прямоу­гольную форму, оно подвешивалось к чему-либо и в него ударяли колотушкой. Било издавало доволь­но сильный звон, если было сделано из металла (обычно в виде бруса). В этом случае звук его имел долгий металлический гул. Большие новгородские била представляли собой железную или чугунную полосу, прямую или полусогнутую. Если это был очень большой брус, то его привешивали к особому столбу у храма. Для извлечения звука по нему били деревянным или железным молотком. В Новгороде XV–XVI вв. существовали очень длинные и узкие била, которые представляли собой железную кова­ную полосу в восемь аршин, шириной в два с чет­вертью вершка и толщиной в четверть вершка. В некоторых новгородских церквях подвесные била использовались и в XVIII веке. В целом на Руси била просуществовали довольно долго, заменяя со­бой колокола, а иногда и наряду с колоколами.

Второй вид – малое било – было не подвесным, а ручным (рис. 1). В уставе малой вечерни сказано: «Клепает в малое древо». По форме оно представля­ло собой тип двухвесельной доски с вырезом в центре, за который его держали левой рукой. В правой руке находилось клепало (деревянная колотушка), кото­рым ударяли по билу в разных его частях. При этом получались самые разнообразные звуки, так как середина доски была более толстой, к краям же она утоньшалась.

На миниатюре, изображающей употребление малого ручного била в одном из новгородских мо­настырей, 9 показаны монахи, выходящие из обите­ли. Один из них держит в руках било и клепало, которым ударяет по доске. Под миниатюрой имеет­ся подпись: «Возвестиша же святому; блаженный же повеле в било ударити».

Била сохранились в монастырях Греции и Бол­гарии. Автору этой работы приходилось слышать в Бачковском монастыре (Болгария), как монах созы­вал народ на вечернюю службу клепанием в дере­вянное ручное било. При этом ритм клепания ими­тировал ритм словесной фразы «Черква попит» (церковь служит), которая повторялась в очень бы­стром темпе.

В греческих монастырях и на Синае била ис­пользовались строго по Уставу. Так, в Афонских обителях деревянное било звучало в непраздничные дни, а железное употреблялось в тех случаях, когда на вечерне по Уставу полагалось не чтение, а пение псалма «Блажен муж» (тогда ударяли в железное клепало). При этом звоны были различны.

В православном монастыре на Синае к утрени палкою ударяли по длинному куску гранита, вися­щему на веревках. Звук его хоть и не слишком был силен, но был слышен по всей обители. К вечерне били по куску сухого дерева, которое висело рядом с гранитным брусом. Звуки гранитного и деревян­ного била различались своим тембром.

II. Колокола

В отличие от плоскостных конструкций била, русские колокола имели форму усеченного конуса наподобие огромного толстого колпака с расширен­ным раструбом, который имел в навершии уши для подвески. Внутри колокола подвешивался язык – металлический стержень с утолщением в конце, ко­торым били по краю колокола.

Сплав, из которого лили колокола, представляет собой соединение меди с оловом, хотя в древних рукописях даются более дорогие рецепты сплавов: «Медь обычная, или красная, звук от себе издает, но не велегласно, но аще прибавить к ней олова или серебра, или злата, тогда сладостен звон», – написано в «Травнике Любчанина» (XVII в.). Как и любое другое дело, литье колоколов имело свои рецепты, тайны, секреты мастерства 10 .

II. 1. Благословение колокола

Так же, как родившегося человека, вступающего в жизнь, положено было крестить, так и вылитый колокол, прежде чем занять свое место на коло­кольне, получал благословение. Существовал спе­циальный «Чин благословления кампана, си есть колокола или звона», где сказано, что прежде, чем повесить звон в церкви, ему необходимо «сверху и извнутрь окроплену быти». В чине благословения колокола, который начинается рядом молитв, псал­мов, чтений, и окроплением колокола, читается па­ремия – ветхозаветное чтение из Книги Чисел о серебряных трубах (гл. 10). Трубы выполняли фун­кции колоколов у иудеев, ведь колокола возможны только при оседлом образе жизни. Господь повелел сделать Моисею трубы для созывания народа и что­бы трубить тревогу. Сыны Аароновы, священники должны трубить трубами: «Это будет вам постанов­лением вечным в роды ваши, и в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши; трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напо­минанием о вас перед Богом вашим. Я, Господь Бог ваш».

Чин благословения колокола начинается обыч­ными вступительными молитвами, за которыми сле­дуют хвалитны псалмы 148–150. В 150-м псалме пророк Давид призывает хвалить Бога на всех му­зыкальных инструментах, употреблявшихся в его время в Израиле: «Хвалите Его во гласе трубнем, хвалите Его во псалтири и гуслех. Хвалите Его в кимвалехдоброгласных, хвалите Его в кимвалех восклицания».

Среди перечисленных инструментов есть все виды музыкальных инструментов – духовые (тру­бы), струнные (псалтирь, гусли), ударные (тимпаны, кимвалы).

Колокола, как и трубы взывали не только к людям, но и к Богу. Они служили общественным и духовным нуждам народа. Звоном колоколов хрис­тиане воздавали Богу славу и честь. Именно этому и посвящен 28-ой псалом, который читается в нача­ле Чина благословения колокола:

«Принесите Господеви славу и честь, Принесите Господеви славу имени его, ПоклонитесяГосподеви во дворе святем Его. Глас Господень на водах. Бог славы возгреме, Господь на водах многих. Глас Господень в крепости: Глас Господень в великолепии».

Псалмопевец Давид прославляет величие Божие, явленное в грозных силах природы: бурях, молнии и громе. Русские колокололитейщики, стремившиеся зву­ками многопудовых колоколов взывать к Богу, под­ражали величию грома, ибо «Бог славы возгреме».

Первая часть чина благословения кампана вос­ходит к библейским псалмам и древнееврейским образам. Вторая связана с новозаветными текстами и включает в себя прошения, мольбы и воззвания в ектениях, стихирах и молитвах. Так, диакон возгла­шает мирную ектению, где есть специально напи­санные для этого Чина прошения, в которых мо­лятся о благословении колокола во славу Имени Господня:

«О еже благословити кампан сей, в славу свя­того Имени Своего, небесным своим благословени­ем, Господу помолимся;

О еже подати ему благодать, яко да вси слы­шащий звенение его, или во дни или в нощи, воз­будятся к славословию Имени Святаго Твоего, Гос­поду помолимся;

О еже гласом звенения его утолитися и утишитися и престати всем ветром зельным, бурям же, громом и молниям, и всем вредным безведриям, и злорастворенным воздухом, Господу помолимся;

О еже отгнати всю силу, коварства же и наве­ты невидимых врагов, от всех верных своих, глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я, Господу помолимся».

В этих четырех прошениях диакона выражено все понимание духовного назначения колокола, благовествующего во славу Имени Божиего и освяща­ющего своим звоном воздушную стихию. Эти про­шения диакона все более усиливаются следующей за ними молитвой священника, которая поминает Мо­исея и трубы им сотворенные: «...Господи Боже наш, хотяй от всех верных Твоих всегда славим и покланяем быти, а Ветсем завете рабу Своему законоположнику Моисею трубы сребряны сотворите, и сыном Аароновым жрецем в ня внегда жрети им тебе, вострубити повелел еси...»

В следующей, тайной, молитве «Владыко Боже Отче Вседержителю», священник обращается к Богу: «Кампан сей освяти и влей в он силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем дьявольским наветом сопротивостанут... Да утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренные, грады же и вихри, и громы страш­ные. И молния, и злорастворенные и вредныя воздухи гласом его».

Здесь он вспоминает о разрушении древнего града Иерихона громогласным звуком труб: «Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси: Ты и ныне кампан сей небесным Твоим Благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от града верных твоих отступят». Вслед за молитвой кропят колокол святой водой, и псаломщик читает 69-й псалом «Боже, в помощь мою вонми», взывающий об избавлении от гоните­лей, поскольку взывать о помощи в трудный час является одной из обязанностей колокола.

В Чине благословения поются особые, написан­ные на этот случай стихиры: «Земли и порочным стихиям» (глас второй), «Основания всея земли подвизаяй» (глас первый), «Всяческая единою» (глас чет­вертый). В поэтических текстах стихир перепеваются темы из молитв священника и прошений диакона: «Всяческая единою в начале собою непосредственые создавый Господи, ныне же вся посредственные действуяй гласом звона сего освященнаго, всякое уныние с ленивством от сердец верных твоих отжени...»

Действительно, сейчас врачи пришли к выводу, что колокола могут лечить людей: об этом свиде­тельствуют недавние открытия психиатра А.В. Гнездилова из Санкт-Петербурга, который лечит ряд психических заболеваний звучанием колокола.

Способность колокола воздействовать на духовный мир человека – отвращать его от дурных поступков, возбуждать к добру, отгонять лень и уныние – нахо­дит свое подтверждение в жизни, и даже порой по­падает на страницы художественной литературы. Так, в рассказе В. Гаршина «Ночь» герой, запутавшийся в жизненной ситуации человек, решает покончить жизнь самоубийством, выразив таким образом презрение к людям и к своей никчемной жизни, однако доле­тевший издалека колокольный звон понуждает его оставить эту мысль и как бы возродиться заново.

Текст «Чина благословения кампана» показыва­ет, что в Православной Церкви к колоколу относи­лись как к священному музыкальному орудию, спо­собному силой своего звука противостоять врагам, диавольским наветам, природным стихиям, притяги­вать благодать Божию, ограждать от вредных для человека сил и «злорастворенных воздухов».

II. 2. Очепные колокола на Руси

Существуют различия в способе звона на Запа­де и в России. В древности на Руси колокола на­зывали русским словом «язычные», хотя в Типико­не (Уставе) часто используется и латинское слово «кампан»: «ударяют в кампаны и клеплют довольно трезвоны».

В.В. Кавельмахер 12 , исследуя способы колоколь­ного звона и древнерусские колокольни, пришел к выводу, что способ звона при помощи удара язы­ком по корпусу на Руси утвердился окончательно лишь во второй половине XVII века. Западный же способ звонить посредством раскачивания колокола при свободном положении языка является более древним. Он бытует на Западе до сего дня, но и на Руси он широко практиковался довольно долгое время. Качающиеся колокола в Древней Руси назы­вали «очапными», или «очепными», а также «колоко­лами с очепом». Название это связано со словом «очеп», «оцеп», «очап», определявшим систему при­способлений, состоявшую из длинного или коротко­го шеста с веревкой на конце, приделанного к валу, скрепленному с колоколом. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, на которое звонарь ставил ногу, помогая себе тяжестью своего тела. Звонарь приводил в движение вал с прикрепленным к нему колоколом, который ударялся о язык. Таким образом, колокол, соприкасаясь с языком, издавал звон раскатом, рассыпчатым звуком; так звонили благовест, который считался основным видом цер­ковного звона. Изображение очепного звона есть на миниатю­ре летописного Лицевого свода XVI века: два звона­ря звонят в колокол с земли, нажимая на стремя веревки, привязанной к валу (очепу), скрепленному с колоколом.

Пассивное положение языка по отношению к корпусу колокола определяет и характер звучания западных колоколов, в котором слышатся, скорее, переливы без той мощи, на которую способен языч­ный большой русский колокол. Ударами языка по корпусу создавались сильные и яркие колокольные звоны, мелодии, гармонии, ритмы, а многочислен­ные трезвоны маленьких колокольчиков придавали всему звучанию особенный праздничный колорит. В эпоху барокко в XVII–XVIII веках резко увеличи­лось количество не только больших, но и малень­ких колокольчиков. В это время трезвоны станови­лись все более украшенными.

В. Кавельмахер усматривает три основных пе­риода в развитии колоколов и колокольного звона на Руси. Первый, от которого не сохранилось почти никаких существенных памятников колокольного искусства, охватывает время от Крещения Руси до начала XIV века, когда, вероятно, на Руси изна­чальным и доминирующим способом звона был очепной. Скорей всего именно этот способ и был заимствован из Европы вместе с колоколами, коло­кольнями и литейным искусством.

Второй период – эпоха Московского государ­ства, то есть от XIV века до середины XVII столе­тия, когда сосуществуют оба типа звона: очепной и языковый. На этот период также приходится на­чало развития башенных колоколов. Колокола язы­ковые начинают доминировать не ранее второй по­ловины XVII века, на это же время приходится расцвет барочного колокольного искусства, параллель­но которому развивается барочная хоровая музыка, крепнет традиция развитого многоголосного партес­ного концерта (слово «партесный» предполагает пе­ние по партиям. – Прим. ред.).

Третий период – от середины XVII века до XX столетия – характеризуется господством единого языкового типа звона. Как видно, наиболее разно­образная техника колокольного звона приходится на второй этап. Все три вида звона в соответствии с техникой звукоизвлечения имели особую конструк­цию, способы развески и приспособления, а также особый тип колокольных сооружений и звонничных проемов.

До сих пор на Севере сохраняются качающиеся очепные колокола, которые с течением времени ста­ли использовать как колокола языковые. Один та­кой очепный колокол находится в пролете звонни­цы Псково-Печерского монастыря. Следы очепных конструкций в виде разного рода гнездищ для кача­ющихся колоколов есть на многих звонницах, в том числе на звоннице Софийского собора в Новгороде, на колокольнях больших северных монастырей: Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного. В Москве остатки очепных конструкций сохранились на колокольне Ивана Великого, на Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря, построеной псковски­ми мастерами как церковь «под колоколы» (вместе с колокольней).

Преимущество языкового звона заключалось в том, что раскачивание одного только языка, а не всего колокола, не производило столь разрушитель­ного воздействия на башню, где помещался коло­кол, что позволило отливать и устанавливать на колокольнях колокола огромных размеров.

II. 3. Иностранцы о колокольном звоне в Москве

Среди посетивших русскую столицу иностран­цев многие оставили описания колоколов и звонов. Важным историческим документом эпохи смутного времени явился дневник польского военноначальника Самуила Маскевича. В нем содержится много записей, касающихся жизни Москвы, и, в частно­сти, есть описания колоколов. Эти записи сделаны пером наблюдательного очевидца из вражеского ста­на: «Прочих церквей считается в Кремле до двадца­ти; из них церковь Св. Иоанна (колокольня Ивана Великого в Кремле. – Т. В.), находящаяся среди замка, замечательна по высокой каменной колоколь­не, с которой далеко видно во все стороны столи­цы. На ней 22 больших колокола; в числе их мно­гие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Толь­ко то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют их языками; но чтоб размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10. Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый из одного тщеславия: висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтоб тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека. Незадолго до нашего выхода из Москвы колокол подался немного в Литовскую сторону, в чем Москвитяне видели добрый знак: и в самом деле они нас выжили из столицы» 13 . В другом месте своего дневника, где повествуется о пожаре в Москве, он пишет о необычайной силе звука этих колоколов: «Вся Москва была обнесена деревянной оградой из теса. Башни и воро­та, весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. Церквей везде было множество и камен­ных, и деревянных; в ушах гудело, когда трезвонили на всех колоколах. И все это мы в три дня обратили в пепел: пожар истребил всю красоту Москвы» 14 .

Известными иностранцами, посетившими Моск­ву позже и оставившими свои впечатления о коло­кольном звоне, были Адам Олеарий, Павел Алеппский и Бернгард Таннер. Адам Олеарий пишет о том, что в Москве на колокольнях висело обычно до 5–6 колоколов весом до двух центнеров. Ими уп­равлял один звонарь 15 . Таковы были типичные мос­ковские колокольни с обычным набором колоколов.

Кроме того, Адам Олеарий описал звоны в са­мый большой в то время Годуновский колокол (Новый благовестник), отлитый в 1600 году при царе Борисе для Успенского собора: «Годуновский коло­кол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в дви­жение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».

Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1654 году, был поражен мощью и удивительной величи­ной русских колоколов. Один из них весом около 130 тонн был слышен за семь верст, отмечает он 16 .

Бернгард Таннер в описании путешествия польско­го посольства в Москву отмечает разнообразие ко­локолов, их различные размеры и способы звонов. В частности, он описывает перезвоны: «Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть раз, затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз, и в таком порядке дохо­дят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола» 17 . Способ звонить, описанный Таннером, называется перезвоном.

III. Разновидности колокольных звонов

Колокол в Православной Русской Церкви вос­принимался как глас Божий, призывающий в храм на молитву. По типу звона (благовест, праздничный трезвон, погребальный перезвон) человек определял тип богослужения и масштаб праздника. К праздни­ку двунадесятому звон был значительно торжествен­ней, чем к простому будничному или даже воскрес­ному богослужению. В самый важный момент Литургии, во время исполнения «Достойно», удара­ми в колокол оповещали всех, кто не смог явиться на службу, о том, что в церкви совершается преосуществление Даров, чтобы в этот момент каждый мог мысленно присоединиться к молитве.

Система церковных звонов была очень развита, что отражено в Уставе. Здесь определено, когда в какой праздник использовать тот или иной тип звона, в какие колокола звонить: «Пред службами вечерни, утрени, литургии бывает трезвон, и тогда, когда оне совершаются не в указанном порядке с другими службами. Так, перед вечернею на бдении (которою оно и начинается) бывает трезвон сряду после благовеста. Трезвон перед вечернею после часов бывает и тогда, когда вечерня предшествует Литургии, например в Благовещение, в Великий четверток, в Великую субботу и в дни Великой четыредесятницы, когда бывает Литургия Преждеосвященных Даров» 18 .

Разным видам церковной службы соответствуют разные типы колокольных звонов. Различают два основных вида: благовест и звон (и его разновид­ность трезвон). Благовестом называется такой звон, при котором ударяют в один колокол или в не­сколько, но не вместе, а поочередно в каждый ко­локол. В последнем случае благовест называют «пе­резвоном» и «перебором» 19 . Благовест имел свои разновидности, но сохранялся общий принцип уда­рять в каждый момент только в один колокол. О благовесте как типе звона в Типиконе нет никаких упоминаний. Для его обозначения в Уставе упот­ребляются такие слова: бить (в било), клепать, знаменать, ударять. Само понятие «благовест», по-ви­димому, возникает позднее, оно представляет собой русский перевод греческого слова «евангелос» – «благая весть», т.е. благовест знаменует благую весть о на­чале богослужения.

Второй тип – звон. В отличие от благовеста, здесь ударяют сразу в два и более колоколов. Среди разновидностей звона выделяется «трезвон», который получил свое наименование от трех ударов при уча­стии нескольких колоколов. Трезвон обычно идет вслед за благовестом на вечернем и утреннем богослужении и Литургии. На больших праздниках часто случается так, что благовест заменяется трезвоном, так как бла­говест – просто призыв к молитве, а трезвон – вы­ражение ликования, радостного, праздничного настроения. Трезвон в Типиконе упоминается во многих местах: в последовании Пасхальной утрени («Трез­вон в двои»), в Великую среду («Трезвон во вся») 20 .

В Пасху в знак особого величия праздника трезвон продолжался весь день, пасхальный звон назывался красным звоном. От Пасхи и до Возне­сения каждая воскресная обедня заканчивалась трез­воном. Трезвонили в царские, победные дни, на молебных пениях, в честь местночтимых русских святых, службы которым помещали в певческую книгу, получившую название «Трезвоны» по типу звонов, которыми звонили к этим службам.

Продолжительность любого звона в Церкви оп­ределялась Уставом. Так, длительность благовеста равнялась трем статьям, которые составляют одну кафизму (приблизительно 8 псалмов): «ударяет тяж­кая в железо, поя три статьи». Благовест ко Все­нощной длился время прочтения 118-го псалма «Блаженни непорочнии» – самого большого псалма Псалтыри, который составлял целую кафизму, либо читали 12 раз медленно «Помилуй мя, Боже» – 50-й псалом. В отличие от благовеста, трезвон был крат­ким и продолжался лишь в течение одного прочте­ния 50-го псалма: «Параекклисиарх клеплет в кампаны, ударяет тяжким ударением редко, елико реши псалом 50-й весь», – сказано в Уставе.

Звон, сопровождающий крестный ход, обычно развивается: звучит благовест в один колокол, затем уже во время самого хода подключаются другие колокола и звучит трезвон. Особый перезвон бывает в Пасхальную ночь при чтении Евангелия. В Типи­коне отмечено, что на каждой статье (отрывке из Пасхального евангельского чтения) ударяют один раз по одному колоколу, на последнем же возгласе уда­ряют во все кампаны и в великое било (то есть в конце общий удар во все колокола). 21 Чрезвычайно красочным был звон Пасхальной службы по описа­нию его в Чиновнике Софийского собора Новго­рода 22 . При чтении Евангелия по строкам поочеред­но святителем (епископом) и протодиаконом звонили в кандею, на улице – в вестовой колокол, а на колокольне был перезвон. На каждой новой строке ударяли в разные колокола от малого до великого, а заканчивали все звоном во все колокола.

В разных службах звон различался своим тем­пом. В праздничные дни он был энергичным, бод­рым, создающим веселое настроение. Для велико­постных и погребальных служб – медленный, печальный. В подборе колоколов на больших звон­ницах обязательно был колокол «Великопостный», отличавшийся заунывным тоном. Темп удара в коло­кола был очень важен. Типикон специально отмеча­ет, что в дни Великого поста звонарь звонит медлен­нее («параекклисиарх знаменует коснее»). Косный звон начинается с понедельника Великого поста, а уже в субботу первой седмицы он становится живее: «На субботу к повечерию не косный звон» 23 . Перед ран­ней службой звонят редко, перед поздней – часто.

Погребальный перезвон был самым медленным. Тяжелые редкие звуки создавали траурное настрое­ние, задавали темп ритуальному шествию. Каждый колокол звучал отдельно, сменяя один другого, за­тем в конце звонили одновременно во все колокола сразу. Так описывается перезвон при отпевании и погребении иереев – священнослужителей. 24 Погре­бальный перезвон прерывался трезвоном в самые важные моменты обряда: при внесении тела в храм, по прочтении разрешительной молитвы и в момент погружения тела в могилу.

Погребальный перезвон в службах Великой пят­ницы, связанных с крестной смертью Христа и его погребением, начинается перезвоном перед выно­сом Плащаницы в Великую пятницу на вечерне и в Великую субботу на утрени во время обхода с Плащаницей вокруг храма, изображающего процес­сию выноса тела и погребения Христа. После вне­сения плащаницы в храм начинается трезвон. Та­кой же порядок звона бывает и в дни особого поклонения Животворящему Кресту Господню: в день Воздвижения (14 сентября), в Крестопоклон­ную неделю Великого поста и 1 августа при праз­дновании Происхождения Честнаго Древа Животво­рящего Креста Господня. Медленный перезвон колоколов при выносе креста заканчивается трезво­ном в момент окончания процессии.

IV. Древнерусская литература о колоколах

О колоколах немало говорится в русской лите­ратуре, начиная с самых древних источников. Пер­вое упоминание о них в русской летописи под 1066 годом связано с Новгородом и св. Софией, с кото­рой полоцкий князь Всеволод снял колокола: «Колоколы съима у св. Софии и понекадила съима» 25 .

Есть упоминание о колоколах и в киевской былине об Илье Муромце:

«И повели-то Илью да ко виселице И сопровождають Илью да как Муромца Со всеми звонами-то церковными...» 26

В новгородской былине о Василии Буслаеве любопытен эпизод битвы Василия с новгородцами на мосту, когда неожиданно является старец-богатырь Андронище, надевший на себя огромный медный ко­локол с колокольным языком в руках вместо палицы:

«Как тут старчище Андронище Навалил на плечи на могучие Монастырский медный колокол, Невелик колокол – в девяносто пуд Да идет на речку Волхов, на тот Волхов мост, Колокольным языком сам подпирается, Ин Калинов мост да подгибается...» 27

В «Слове о полку Игореве» говорится о колоко­лах Полоцка: «Тому (Всеславу) в Полоцке позвони на заутрюню рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Киеве звон слыша». Эта аллегория о звоне полоцких колоколов, слышимых в Киеве, может свидетельствовать о том, что в ту раннюю пору стремились отливать звучные колокола. Особенно славились на Руси новгородские колокола, хотя и поется в народной песне, что «Звонили звоны в Новгороде, звончей того во каменной Москве».

Новгород гордился звонами колоколов своего Софийского собора и древнейшего Юрьевского мо­настыря XI века. Несомненно, среди прочих выде­лялся новгородский вечевой колокол – символ сво­боды и независимости Новгородской республики.

Вечевой колокол созывал новгородцев для ре­шения государственных проблем всенародно, гласно. В летописях он также назывался «вечий», или «веч­ный», и воспринимался как символ законности и свободы. Неслучайно после завоевания Новгорода Иваном III и лишения новгородцев былой свободы вечевой колокол был вывезен в Москву и повешен вместе с другими колоколами. В летописи говорит­ся: «Отселе вечевому колоколу в нашей отчине в Великом Нове граде не быти... Не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечный колокол свезоша на Москву».

В «Задонщине» – сочинении о Куликовской бит­ве – описываются вышедшие на сражение с Мама­ем новгородские войска. Они в тексте этого лите­ратурного произведения Древней Руси неотделимы от своих колоколов – символа независимости и непобедимости: «Звонят колокола вечные в вели­ком Новегороде, стоят мужи новгородцы у святой Софии» 28 .

Есть упоминания о колоколах в «Царственной книге». Известен рассказ, повествующий о смерти царя Василия Ивановича III. В связи с этим был, как сказано, «плачевный звон в большой колокол». В миниатюре рукописи изображен царь на смертном одре, а на первом плане звонари звонят с земли в колокол очепного типа. 29

В первые годы царствования Ивана IV в лето­писи под 1547 г. описывается эпизод падения коло­кола. Летописец выделяет его в специальный абзац «О колоколе», что свидетельствует о значимости случившегося события: «Тоя же весны, месяца июня 3, начаша благовестити вечерню и отломишася уши у колокола, и паде с деревянныя колоколницы, и не разбися. И повеле благоверный царь приделати ему уши железныя, и приделаша ему уши после великого пожару и поставиша его деревяной же колоколницы, на том же месте у Ивана Святого под колоколы, и глас звонкий по старому». 30 Этот интересный эпизод колокольной жизни содержится и на миниатюре «Царственной книги» XVI столетия. Здесь отчетливо видно, как колокол под шатровым куполом с очепом и веревкой упал, отделившись от вала. На миниатюре этой рукописи изображены мастера, починя­ющие колокол: они приделывают к нему железные уши на горниле (передний план), а затем привеши­вают его под колокольню (задний план). Два звона­ря справа и слева дергают за веревки, прикреплен­ные к очепам, приводя в движение вал с колоколом.

Летописи обычно упоминают о литье колоко­лов, переливке и починке, пропажах и пожарах, во время которых колокольная медь расплавлялась слов­но смола. Все это – свидетельства большого внима­ния к колоколам в Древней Руси. Сохранились и имена многих мастеров-литейщиков, которые мы находим на поверхности колоколов 31 . Новгородские писцовые книги XVI века донесли до нас сведения и о звонарях того времени.

V. Легенды о колоколах

Звук больших колоколов всегда создавал ощу­щение магической, необыкновенной силы и таин­ственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. В Вологодской летописи XVI века описывается нео­бычное таинственное явление, когда вдруг колокола сами загудели, и многие жители, слышавшие этот гул, поведали о нем: «В субботу в самую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площа­ди звучали о себе тако, коли после звону звучат» 32 . Эта повесть о самопроизвольном гуле колоколов без звона в них невольно вызывает ассоциацию с леген­дой о Китежских колоколах. Великий Китеж по молитвам святой Февронии стал невидим (по другой версии он погрузился на дно озера Светлый Яр), лишь слышен был гул Китежских колоколов. Этот гул услышали татары, пришедшие грабить город, а также предавший своих соотечественников Гришка Кутерьма, который согласно либретто оперы Римско­го-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», чувствуя угрызения совести и стараясь их заглушить, просил плененную Февронию надвинуть шапку ему на уши, «чтобы звону мне не слышати» (сам Гришка был привязан к дереву).

О колоколах, связанных с русской историей, народ сложил немало красивых легенд (особенно о тех, что были изгнаны и понесли наказание). На­пример, с Угличским колоколом, высеченным кну­том и отправленным в Сибирь в город Тобольск, связано предание, что звон этого колокола имел целебные свойства, лечил больных детей. Народ считал, что этот колокол чудотворен: «Почти каж­дый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колоколь­ню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносит в туесках домой, как сред­ство против детских болезней» 33 .

Другая легенда напоминает поэтичную рожде­ственскую сказку и связана с Новгородским вече­вым колоколом. Она распространена на Валдае и повествует о том, как здесь появился первый коло­кольчик, ставший впоследствии знаменитым валдай­ским. «По приказу Ивана III вечевой новгородский колокол был снят с Софийской звонницы и отправ­лен в Москву, чтобы звучал согласно со всеми рус­скими колоколами и не проповедовал бы больше вольницы. Но до Москвы так и не добрался новго­родский пленник. На одном из склонов валдайских гор сани, на которых везли колокол, покатились вниз, испуганные кони понесли вскачь, колокол сорвался с воза и, свалившись в овраг, разбился вдребезги. С помощью какой-то неведомой силы множество мел­ких осколков стали превращаться в маленькие, чу­десно рожденные колокольчики, местные жители собрали их и стали отливать по их подобию свои, разнося славу о вольнице новгородской по всему свету» 34 . Вариант этой легенды сообщает, что валдай­ские кузнецы собрали обломки вечевого колокола и из них отлили свои первые колокольчики. Существу­ют еще и другие версии, в которых фигурируют конкретные персонажи – кузнец Фома и странник Иоанн: «Вечевой колокол, свалившись с горы, раз­бился на мелкие части. Фома, собрав горсть оскол­ков, отлил из них непередаваемо звонкоголосый колокольчик. Этот колокольчик выпросил у кузнеца странник Иоанн, надел себе на шею, и, сев верхом на свой посох, облетел с колокольчиком всю Рос­сию, разнося весть о вольнице новгородской и сла­вя валдайских мастеров» 35 .

На Востоке существовали свои легенды, связан­ные с колоколами. У турок, например, было пове­рье, что звон колоколов возмущает спокойствие душ, витающих в воздухе. После разорения Константи­нополя в 1452 году турки в силу религиозной ан­типатии уничтожили почти все византийские коло­кола, за исключением некоторых, находящихся в отдаленных монастырях Палестины и Сирии. 36

VI. Колокола как помянники и памятники

В России было принято дарить колокола в цер­ковь. Такие вклады совершали многие члены царс­кой семьи. На колокольне Новодевичьего монасты­ря есть колокола, подаренные царями и князьями, в том числе царевной Софьей, князем Воротынским, Иваном IV. Но дарили колокола в храм не только высокопоставленные особы, но и богатые купцы и даже зажиточные крестьяне. В разных архивах со­хранилось немало сведений о таких актах благотво­рительности. Колокола отливали в поминовение души умершего, в память родителей, что было особенно распространено на Руси, так как считалось, что каж­дый удар такого колокола – это глас в память об усопшем. Колокола отливали по обету с обещанием отдать колокол в храм после исполнения желаний.

Немало на Руси было изготовлено колоколов-памятников, отлитых в связи с событиями, которые необходимо было сохранить в народной памяти. Таким колоколом-памятником является «Благовестник» на Соловках. Он был сделан в память войны 1854 года, во время которой два английских судна («Бриск» и «Миранда») обстреливали Соловецкий монастырь. Дрожали монастырские стены, но все же обитель и все ее жители остались невредимы. Из двух монастырских пушек открыли огонь по непри­ятелю, в результате был подбит один фрегат, это заставило англичан удалиться. В память об этом событии на Ярославском заводе был отлит колокол и воздвигнута для него колокольня (1862–1863 гг.), к сожалению, не сохранившаяся. Колокол «Благовестник» в настоящее время находится в Соловецком государственном историко-архивном и природном музее-заповеднике.

Аналитическое задание
Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.
Из цикла А.И. Солженицына «Крохотки» (1996-1999)
КОЛОКОЛ УГЛИЧА
Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того - битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, - и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане - сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и тех - с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника - в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот - я и в Угличе, в храме Дмитрия-на-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплён тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают - ударить.
Я - бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины - к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая - и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.
В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа - то колокол возвещал общий страх за Русь.
Те раскатные колокольные удары - клич великой Беды - и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол - где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная - лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.
1996
Опорные вопросы:
1. Какой приём (троп) является наиболее важным в изображении колокола? Почему?
2. Какие детали в описании колокола вы считаете самыми значимыми? Какие символические смыслы получает в «крохотке» А.И. Солженицына колокол Углича?
3. Каков охват времени и пространства в этой прозаической миниатюре А.И. Солженицына? Как соотнесены прошлое и настоящее?
4. Какими мыслями и чувствами сопровождается «знакомство» повествователя с колоколом? Как они выражены в тексте?
5. Какие особенности языка А.И. Солженицына вы могли бы отметить?
Творческое задание
В XVIII столетии была очень популярна жанровая форма путешествий. Описания путешествий, реальных и вымышленных, появлялись в виде путевых заметок, дневников, писем, отчётов. Вместе с тем сформировалась и так называемая «малая форма» - «прогулки». Так, например, у К.Н. Батюшкова мы найдём прозаические сочинения «Прогулка по Москве», «Прогулка в Академию художеств».
ЗАДАНИЕ. Создайте свой вариант «прогулки», используя форму письма или дневниковой записи, заметки в блоге или на своей странице в социальных сетях.
Выберите и используйте в качестве эпиграфа один из предложенных ниже фрагментов стихотворений.
Не забывайте, что эпиграф – это эмоциональный и смысловой ключ к тексту.
1. Брожу ли я вдоль улиц шумных…
А.С. Пушкин
2. …Посмотри в окно
Осень, в жёлтых листьях, в нежной позолоте,
Медленно колдует. Что нам суждено?
К. Бальмонт
3. Город сродни попытке
Воздуха удержать ноту от тишины…
И. Бродский

Приложенные файлы

На этой же странице:

На следующей странице:

М.М.Валенцова
О магических функциях колокольчика в народной культуре славян

Ю.В. Пухначев

В основу статей настоящего сборника легли доклады, прочитанные на конференции «Колокола. История и современность», которая была организована Научным советом АН СССР по истории мировой культуры и состоялась 25-26 октября 1982 г. в Москве под руководством члена-корреспондента АН СССР Б. В. Раушенбаха.

На протяжении многих веков колокола сопровождали своим звоном жизнь народа. Они размеряли течение дней, возвещая время трудиться и время отдыхать, время бодрствовать и время спать, время веселью и время скорби. Они оповещали о грозящем стихийном бедствии и о приближении врага, они созывали мужчин для борьбы с неприятелем и встречали торжественным звоном победителей, собирали граждан для обсуждения важных дел и призывали народ к восстаниям в годы тирании. Звук вечевого колокола был сигналом к народным собраниям в древнерусских феодальных республиках Новгороде и Пскове,- недаром А. Н. Герцен назвал «Колоколом» свой журнал, посвященный борьбе с самодержавием.

Глубоко символично было и ошеломляющее нарастание веса русских колоколов в XVI-XVII вв.: «Медведь», 1500 год - 500 пудов, «Лебедь», 1550 год-2200 пудов, Большой Успенский колокол, 1654 год-8000 пудов, «Царь-колокол», 1735 год-свыше 12000 пудов. Обратим внимание на даты - то было время, когда Российское государство росло и крепло. И звон колоколов-гигантов, разносившийся на много верст окрест, был символом возрастающей мощи нашей державы, он звал народ к единению и верности гражданскому долгу. <...>

А. Н. Давыдов

Колокола и колокольные звоны в народной культуре

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 7-17.

Бытование колоколов, их функции, их использование с давних времен на Руси в разных ее областях и районах имело в целом один и тот же характер. Но в данной статьемы приводим примеры лишь на основе изучения колоколовРусского Севера.

Если проследить по какому поводу отлит тот или инойколокол, то можно наметить несколько групп.Нередко встречаются колокола, отлитые в поминовение умерших . Вот образчик надписи на одном из них: «Построен сей колокол из своего инживения и приложили в Сольвычегодский Введенский монастырь 1738 году июля для превосходительные господа бароны Александр Григорьевич с братьями Строгановы за поминовение прародителей своих. Лит сей колокол у Соли-Вычего декой на посаде» 1 . Колокол весил 70 пудов. Отливание колоколов в поминовение родителей было принято в России. Считалось, что каждый удар в такой колокол есть глас поминовения усопшего.

Известны колокола, отлитые «по обету» . Приведем рассказ Д. А. Буторина, потомственного помора из Долгощелья, воспроизводящим события, случившиеся где-то в конце XIX в. У четы ненцев в течение семи лет рождались одни девочки, и отец, крещенный ненец по прозвищу Северко, дал обет церкви св. Петра и Павла в дер. Сояна, в которой он венчался, что если родится мальчик, то он пожертвует церкви колокол. Через 10 месяцев после обета родился мальчик. Северко продал стадо оленей и поручил мастерам Дерягину и Мелехову из дер. Кимжа отлить колокол. В 1907 г. колокол был отлит и повешен на колокольню церкви св. Петра и Павла.

Есть колокола, отлитые в память исторических событий . Ярким примером такого рода может служить колокол «Благовестник», экспонируемый ныне в Соловецком государственном историко-архитектурном и природном музее-заповеднике 2 . Этот колокол был отлит «по высочайшему указу на имя Соловецкой обители» на заводе Чарышникова в Ярославле, в память войны 1854 г. Верх колокола увенчан изображением державы.

Держава, один из символов царской власти, говорит нам, что колокол - царский подарок. Аналог-держава «Царя-колокола». Текст полон наивной веры в «заступничество небесных сил»: «Дивен бог во святых своих. Лета 1854 июля в день 6 при настоятеле архимандрите Александре два английские паровые 60 пушечные фрегаты «Бриск» и «Миранда» подошли к Соловецкой обители, и один из них сделал несколько выстрелов по монастырю ядрами, после которых из двух монастырских трех фунтовых пушечек, отвечали так удачно, что повредили фрегат и заставили неприятеля удалиться на другой день 7 Июля, после отказа сдать монастырь и отдаться военнопленными: оба фрегата девять часов беспрерывно бомбардировали монастырь бомбами, гранатами, картечью, даже трехпудовыми калеными ядрами, и несмотря на то, заступленном угодников Божиих, обитель Соловецкая осталась цела. До начала и во все время бомбардирования шла служба, был крестный ход, во всем церковном благолепии по стенам вокруг всей обители. Когда же поднялся ход на стену во время пения: «Дерзайте убо, дерзайте люди Божий», усилились неприятельские выстрелы, отчего дрожали монастырские стоны, затрещала на ней деревянная крыша, огненные шары насквозь ее прорывали, и с потрясающим шумом неслись над главами шествующих: ядра или падали на землю, ударяясь о стены братских келий, или пролетали насквозь келий, все в них разрушая. Смерть была на волос от каждого, и - о чудо явное! во все время бомбардирования ни один человек не только не убит, но и не ранен, даже из бывших на монастырском дворе в гнездах птенцов чаек ни один не убит. В довершение всего ядро последнего вражеского выстрела пролетело насквозь соборной стены над западными вратами лика иконы Знамения Божией Матери, благоволившей принять сию рану за обитель, как и Сын Ея за весь мир. После сего выстрела все прекратилось, и на другой день враги со стыдом удалились. По отзыву самих врагов, от количества брошенных снарядов могли быть разрушены, не только малая безоружная обитель, но шесть больших городов, что и сами они сознали явным чудесным покровительством божиим». Историческое событие превращено в легенду.

В рамке той же формы и размеров, что и рамка с выше приведенным текстом, помещено изображение сцены бомбардирования монастыря. Вражеские суда обстреливают монастырь, видны летящие ядра и батарея, отражающая нападение. Сцена передана динамично, детали тщательно разработаны. Выпуклый рельеф изображений удачно расположен на сложной поверхности колокола, занимая значительную ее часть Изображение бомбардирования и рассказ о нем расположены на противоположных сторонах колокола.
8

Специально для колокола «Благовестник» в 1862-1863 гг. в монастыре была выстроена колокольня, получившая название «Царской» (не сохранилась). Главная церковная и ризничная опись монастыря, составленная вскоре после создания колокольни, сообщает: «Под колоколом выложена пирамида из чугунных ядер и гранат, собранных после нападения англичан, коих 96-ти фунтового калибра 45 штук, 26-ти фунтового калибра 146 штук, чугунных же осколков 20 пудов. Подле колокола на площадке два орудия чугунных трехфунтового калибра. Эти орудия употреблены были на отражение англичан в 1854 г.» 3

Колокол «Благовестник» - своеобразный памятник мужеству северян. Реалистическая сцена обстрела монастыря, изображенная на колоколе, ядра и пушки, находившиеся на колокольне, не могли не вызывать восхищения героизмом, проявленным защитниками монастыря, их мужеством, которое церковь столь велеречиво описывала как «божье покровительство».

Самые разные события служили поводом для отливки колоколов. В 1891 г. произошел инцидент в японском городе Отсу, молодой наследник русского престола, был побит полицейским за свое поведение. Известна эпиграмма В. А. Гиляровского:

Приключением в Отсу
Опечален царь с царицей,-
Тяжело читать отцу,
Что сынок побит полицией.
Цесаревич Николай,
Если царствовать придется -
Никогда не забывай,
Что полиция дерется!

Архангельский купец А. М. Починкови «для увековечивания в истории Архангельской гимназии дивного спасения его императорского высочества, наследника цесаревича и великого князя Николая Александровича от грозившей ему смертельной опасности 29 апр. 1891 г. в японском г. Отсу, по просьбе нынешнего настоятеля, пожертвовал 7 колоколов в 35 пуд, устроил для них прекрасную колокольню» 4 .

Чаще всего, однако, появление колокола в приходе было актом благотворительности. Колокола дарили церквам, соборам, монастырям не только цари и члены царской фамилии, не только богатейшие купцы (например, Строгановы), но также мелкие и средние купцы, зажиточные крестьяне 5 .

В духовных учебных заведениях обучали музыкальным предметам, например, игре на скрипке, дирижированию или пению. Но русская православная церковь не имела ни одной школы звонарей, где профессионалы-музыканты преподавали бы искусство игры на колоколах, как например, в школах звонарей Западной Европы. Процитирую статью 1896 г.: «...ни обыкновенный состав наших певческих хоров, ни их музыкально-певческая подготовка, ни их знания и умение по церковному пению, ни отношение к церковным в собственном смысле напевам в большинстве случаев не говорят за то, что они в состоянии быть блюстителями церковно-певческого искусства, блюстителями его правильности и законности... Все образование их направлено в сторону преимущественно, если не исключительно, концертного гармонического пения, хотя это пение, как известно, составляет лишь самую незначительную долю из всего обширного круга церковного пения,- долю, имеющую притом частное и второстепенное значение и совершенно своеобразный, не подходящий к составу и строю богослужения характер» 6 .

Подчас искусство знаменитых звонарей вызывало неудовольствие церковного начальства. Так, известному звонарю А. В. Смагину пришлось искать защиты у орловского архиерея. Благодаря покровительству иерархов, любителей звона, Смагин стал звонарем Александро-Невской лавры Петербурга 6а .

Колокола и колокольные звоны играли разнообразные роли в общественной жизни, в народной культуре. Упомянем некоторые из таких функций.

Колокола звонили при встрече высокого гостя или начальства . «Двинской летописец» неоднократно упоминает колокольный звон, описывая встречу в Холмогорах и Архангельске Петра I в 1693 г.: «...Июля в 28 день »... царь... Петр Алексеевич... изволил в первом своем походе со своими ближними людьми прити на судех ко граду Холмогорам. И как ис под Костромской волости суда явились, и тогда был в соборе благовест в один колокол, покамест судами против города к берегу пристал. А как изволит в карету сесть и шествовать через город... тогда в соборе учинится звон во все колокола... И на завтрее... поплыли к городу Архангельскому Двиной рекою мимо посад. А как посадами плыли, тогда был звон по всем приходским церквам во всея колокола». Пространная редакция летописца сообщает про тот день: «И звону во вся бывшу того вечера и ночи до 5-го часа» 7 . Колокольный звон сопровождал почти все пребывание Петра I в Архангельске.

Колокола извещали о пожаре , и в этом заключалась их неотъемлемая функция в деревянных северных селениях, для которых пожары были частым и сокрушительным бедствием.

Колокола сообщали о приближении неприятеля : такая функция была у поморских колоколен, например, в годы Крымской войны: «...назначены на колокольнях постоянные караулы, ... таким образом, что при первом появлении неприятеля... караульный ударит в набат» 8.

Колокола висели на маяках , были и колокольни-маяки. У церкви Вознесения Господня на Соловках «над колокольнею находится деревянная глава... а поверху главы устроен деревянный фонарь со стеклом, который служит маяком». Рейнеке в «Гидрографическом описании Белого моря» упоминает при маяке на Мысе-Острове башенку с колоколом, «который звонит во время тумана» 9 . Память о такой функции колоколов сохранилась в народной молве 10 .

Аналогичную функцию выполняла звонн ица Петропавловской церкви Чёлмужского погоста. В. П. Орфинский пишет, что в «туманные дни рыбачьи лодки, заблудившиеся в шхерах прибрежных островов, находили дорогу домой по призывному колокольному звону и мерцанию огонька на звоннице» 11 .

В поморском селе Ненокса также били в колокола, чтобы заблудившийся человек мог выйти на звон к жилью. Аналогично использовали колокола почти во всех северно-русских деревнях, с жителями которых мне приходилось разговаривать о подобной функции колоколов.

Колокола размеряли время . В общественной практике сам распорядок церковных звонов уже служил сигналом времени. Начиная с XVI в. в большом количестве появляются также башенные часы на колокольнях со специальными часовыми колоколами. Самые первые такие часы на Севере были установлены Семеном Часовиком, архиепилем (мастером архиепископа новгородского и псковского) в Соловецком монастыре в 1539 г. В Спасокаменном монастыре на Кубенском озере имелись «колоколенные» часы, сделанныев 1670 г., на колокольне Архангельского монастыря Устюга Великого - «часы железные боевые». В книге «Развитие хронометрии в России», откуда взяты сведения о башенных часах, имеется также изображение часов на колокольне Выгорецкого монастыря 12 . Из других источников узнаем о существовании подобных часов в Вологде, в Сумпосаде, в Верколе, на колокольне кафедрального собора в Архангельске, в монастырях Троице-Стефано-Ульяновском, Кожеостровском Николо-Карельском, Шенкурском женском, Онежском Крестном, Сямском, Михаила Архангела в Архангельске, Сольвычегодском, Введенском и других. Приведенный список явно не полон.
11

Наконец, колокола сообщали о важных государственных или местных событиях.

Таковы некоторые наиболее значительные функции у колоколов в общественной жизни северноруссов.

Колокольный звон развивался как разновидность народного искусства . Ст. Смоленский отмечал, что «художественный звон возможен лишь на малых колокольнях, где все колокола подчинены воле одного звонаря» 13 . Мы не отрицаем возможность красивых звонов в большие колокола (пример тому звонница Ростова Великого), однако на Русском Севере преобладали одноярусные колокольни со сравнительно легкими колоколами. Звонарями на Севере были местные жители, в церковной иерархии они стояли на самой низкой ступени: «Церковный сторож, он же звонарь (по-местному - трапезник), нанимался ли он от общества, или от выборного им лица, сверх денежных вознаграждений получает подаяние, для этого он ходит по домам прихожан в каждый праздник. Там этому трапезнику подают печеный хлеб, шаньги и пр.» 14 Трапезнику часто поручали и копать могилы, в зимнее время за плату от 40 до 50 копеек, а летом - от 20 до 30. Думается, при таком положении дел трапезник был небогатым человеком.

Источники, описывающие красивые звоны, не называют, как правило, имен звонарей. Судя по широкому распространению звонов, большому количеству колоколен в северных городах и деревнях, мы можем считать колокольный звон одним из обычных проявлений народного искусства, где мастер часто анонимен. Говоря о звонах как народном искусстве отметим существовавший в России обычай, по которому в течение пасхальной недели доступ на колокольни был совершенно открытым. По свидетельству бывшего звонаря поморского села Ненокса С. П. Аркадова, он пристрастился к звонам во время Пасхи, когда была «звонильна неделя».

П. С. Ефименко пишет: «Как во всю неделю Пасхи бывают целодневные звоны на церковных колокольнях, то у мужчин и женщин, холостых и женатых, замужних и девушек есть обычай ходить после первого дня на церковные колокольни толпами» 15 . Автору статьи приходилось слышать о «звонильной неделе» по всему Северу, от бассейна Мезени до Вычегды, от Пинежья до Поонежья. Звонить мог каждый, вплоть до подростков. Такая традиция, конечно же, способствовала появлению новых сочетаний звона, отбору ритмических «фигур», закреплявшихся потом в музыке трезвона.

Сами звонари сплошь и рядом не имели музыкального образования, но были талантливыми и влюбленными в свое дело людьми. Звоны онп заучивали при помощи частушек и поговорок.

На мой вопрос: «как звонили на колокольне?» - старый звонарь поморского села Ненокса ответил:
- А как звонили, парень... Вот заберемся мы с напарником на колокольню, веревки от колоколов в руки возьмем, смотрим друг на друга да приговариваем. Он себе фигуры отмеряет на малых колоколах так:
Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
А я больше меряю:
Голи-ком приткнем!
Голи-ком приткнем!
- Голик,- это что? - не понял я сначала. А звонарь отвечает:
- Голик - веник по-нашему. Он в поговорке ни про што, а для ладу. А во время звона так весело - прямо плясать хочешь!

Другую звонарскую «поговорку» мне рассказала С. А. Житнухина, жительница деревни Алешине Вологодской области, вспоминая звоны старой алешинской колокольни: «Дор-да-Батюшка-Слуда-и-Середня-Лабазна-последня!» 16 В данном случае идет перечисление близлежащих деревень.

О ритмике колокольных звонов Архангельска говорится в сказке С. Г. Писахова «Уйма в город на свадьбу пошла». «Большой колокол проспал: дело свадебно, он все дни пил да раскачивался - глаза не вовсе открывал, а так впол-просыпа похмельным голосом рявкнул:
- По-чём треска?
- По-чём треска?
Малы колокола ночь не спали - тоже гуляли всю ночь - цену трески не вызнали и наобум затараторили:
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
13

На рынке у Никольской церкви колоколишки - робята-озорники цену трески знали, они и рванули:
Врешь, врешь - полторы!
Врешь, врешь - полторы!
Большой колокол языком болтнул, о край размахнулся:
Пусть молчат!
Не кричат!
Их убрать!
Их убрать!
Хорошо еще други соборны колокола остроглазы были, наши приносы-подарки давно высмотрели и завыпевали:
К нам! К нам!
С пивом к нам!
К нам! К нам!
С брагой к нам!
К нам! К нам!
С водкой к нам!
К нам! К нам!
С чаркой к нам!
К нам! К нам!
Невеста - соборна колокольня ограду, как подол за собой потащила. Жоних - пожарна каланча фонарями обставился да кой-кому из гостей фонари наставил» 17 .

Колокола и колокольцы связаны с традиционной народной культурой. П. С. Ефименко приводит следующие поверья о колокольном звоне, бытовавшие в крестьянской среде на Севере: «Заслышав звон колоколов, дьявол бежит прочь от человека. Замечают еще, что если выйти из дома, войти в него, кончить что-либо в самое начало звона, есть предвестие добра» 18 . Монахи Соловецкого монастыря, опираясь на сложившиеся уже о колокольном звоне представления, распространяли слухи о том, что бомбардированне монастыря в Крымскую войну также прекратилось со звоном большого «Тысячного» колокола.

Отношение к колоколу, как к оберегу, к звону, как к спасению от злых сил на Севере в конце XIX в. было распространено повсеместно. А. Балов отмечал глубинную связь колокольного звона с культом бога-громовика, полагая, что «как св. пророк Илия отчасти заменил в понятиях наших предков, с принятием христианства, Перуна - бога-громовика, так и колокольный звон сделался символом грома небесного»; и далее: «Природу возбуждает от сна, по верованию славянина-язычника, все тот же бог-громовик своим громовым гласом» 19 .
14

Здесь нам важно обратить внимание на особое отношение к колокольным традициям на Пинеге. Эта северная река издавна славилась архаикой народной культуры. Так вот, по сообщению П. Иванова, на Пинеге «прежде, сказывают, на колокольнях водили круги»,- т. е. хороводы, а значит и пели песни дохристианского календарного цикла! Пользовался вниманием пинежан в эти знаменательные дни поворота года на весну и звон малых, поддужных колокольцев, а также ботал, шаркунов: «Вторая пасхальная неделя у туземцев (т. е. пинежан.-Л. Д.) называется Фоминою и Радоницею. По вечеру субботы светлой недели по верховьям Пинеги ребята бегают беспорядочно, держа в руке каждый палку с привязанными колокольцами. Делать это - значит встречать Фому. В Фомино воскресенье по верховью Пинеги крестьяне ездят на лошадях, запряженных в сани с дугами и повешенными к ним во множестве колокольчиками, бубенчиками и шаркунами» 20 .

Мы можем предположить какую-то важную роль колокольцев в древних дохристианских представлениях славян. Быть может, их звон представлял собою магическое вызывание грома и весны? Во всяком случае, приведенные факты требуют серьезного внимания этнографов и религиоведов. Проблема роли колокола в христианских представлениях славян представляет чрезвычайный интерес.

Обращает на себя внимание и свадебный обряд. На Пинеге, как и в большинстве других мест Севера, свадебный поезд не мыслим без колокольцев. Колокольцы своим звоном оберегают молодых от «нечистой силы» на самой важной дороге-к венцу и от венца: «Впереди всей церемониальной процессии, составляющейся из огромного поезда обрученных и деревенской родни, с множеством гудящих под дугами, на оглоблях и на шеях лошадей колокольчиков, шаркунов, бубенчиков, позвонков,-едут в санях, телегах или верхом на лошадях повозчики с опущенными на рукавах лентами» 21 . Свадебная обрядность, как и календарная, отличается наибольшей архаикой символов. В таком контексте нам не представляется случайным или поздним появление колокольцев с их охранительной функцией в традиционной культуре северноруссов.

Наконец, колокольный звон связан и с представлениями об умерших, бытовавшими в среде традиционного северно-русского крестьянства. Как и в остальной России, крестьяне считали, что «пожертвование на новый колокол лучше всего может облегчить участь грешной души в загробной жизни», что колокольный звон имеет способность «возбуждать усопших от их непробудного сна» 22 .

Магия колокола и колокольного звона проникла и в народную медицину. Здесь уместно вспомнить о бытовавшем на Севере предании, будто висевший на одной из колоколен Сольвычегодска разбитый колокол - это тот самый колокол, который в свое время известил Углич об убиении царевича Димитрия, был за это сечен кнутом и сослан в Тобольск. Народ считал этот колокол чудотворным. Некий М. К. Г-вич описывает связанный с ним магический обряд: «Почти каждый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колокольню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносят в „туеске" (местный сосуд) домой, как средство против детских болезней» 23 ). Логика рассуждения тут, скорее всего, была таковой: колокол, возмутивший народ, «защитник» невинного убиенного младенца, несет в себе силу, способную помогать больным детям, исцелять их.

Колокола и звоны являются большой ценностью культурного наследия русского народа. В прошлом они составляли значительное явление в общественной жизни и народной культуре Русского Севера. Изучение их многочисленных и разнообразных функций в русской культуре позволит нам более глубоко понять корни национальной самобытности.

Примечания

1 Сольвычегодский Введенский монастырь Вологодской епархии. Вологда, 1902, с. 10.
2 Давыдов А. Н. Два колокола времен Крымской войны. Россия и Русский Север в годы Крымской войны (1853-1856 гг.). Вологда, 1979, с. 64-83; он же. «Чудесное» спасение Соловецкого монастыря (история и легенда).-Наука и религия, 1981, .№ 1, с. 32-34.
3 ГААО, ф. 878, оп. 1, д. 1, л. 221-221 об.
4 Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии (далее: Краткое историческое описание...), вып. I. Архангельск, 1894, с. 114.
5 Там же, с. 19, 59, 114, 295, 339; вып. II, с. 56, 66, 93, 102. 114, 125, 131,
184, 188, 233, 252, 254, 266, 280, 399; вып. III, с. 62, 98, 250 и др.
6 Вологодские епархиальные ведомости. Прибавление к.№ 21 за 1896 г.
6а Рыбаков С. Г. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 47.
7 ПСРЛ, т. 33. Л., 1977, с. 162-163, 192-196.
8 ГААО, ф. 115, оп. 1, д. 180, с. 166 об.
9 Рейнеке. Гидрографическое описание Белого моря.- Архангельские губернские ведомости, 23.1. 1846 (.№ 4). Часть неоф., с. 50.
10 Криничиая Н. А. Северные предания (Беломорско-обонежский регион). Л., 1978, с. 107.
11 Орфинский Ь. (Я). В мире сказочной реальности. Петрозаводск, 1979, с. 77.
12 Пипуныров В. Н., Чернягин Б. М. Развитие хронометрии в России.. М., 1977, с. 18, 31, 32, 51.
13 Смоленский Ст. О колокольном звоне в России.- Русская музыкальная газета, 1907, № 9-10, 4-11 марта, стб. 265.
14 Ефименко П. С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. Архангельск, 1869, с. 106.
15 Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, т. 1. М., 1877, с. 141.
16 Житпухина Софья Алексеевна, 1914 г. р., уроженка дер. Алешино Вологодской обл.; запись А. Н. Давыдова. Архангельск, 25.10.77.
17 Писахов С. А. Сказки. Архангельск, 1977, с. 59-60.
18 Ефименко П. С. Материалы по этнографии..., с. 164.
19 {Балов А.) Колокольный звон в народных верованиях.- Архангельские губернские ведомости, 1903, № 243,- с. 4.
20 Ефименко П. С. Материалы по этнографии.., с. 168, 141.
21 Там же, с. 78.
22 (Балов А.). Указ. соч., с. 3-4.
23 Г-вич М. К. Сольвычегодск и его уезд.-ИАОИРС, 1911, № 15, с. 119

В. В. Лоханский

Русские колокольные звоны

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 18-27.

В России издревле существовал особый инструмент для созыва горожан. Для этого употреблялась деревянная доска -«било», в которую ударяли деревянной колотушкой - «клепалом». «Малое било»-это двухвесельная доска с вырезом посередине для держания ее левой рукой. В середине доскаболее толстая, к краям постепенно утончается. Сухие старые била (кленовые, буковые) дают разные звуки в зависимости от места удара (высота звука) и силы удара (нюансы) . Отсюда и музыкальность инструмента 1 Эта музыка уразных исполнителей имела множество вариаций. В частности, на Севере «клепали» гораздо медленнее, чем на юге.

Мощные звуки колокола созывали горожан на вече.В случае военной угрозы «всполошный» колокол собиралнарод для совместного отпора захватчикам. Колокольнымзвоном встречал народ героев-победителей - полки Александра Невского, Дмитрия Донского.

В отличие от городов Западной Европы, в которых существовала большая концентрация жителей и потому часто издавались запреты звонить в часы отдыха, а также регламентировалось количество колоколов при каждой церкви,в России с ее необъятными просторами и значительной удаленностью селений друг от друга была острая необходимостьв таком инструменте, который мог бы быстро оповеститьбольшое количество людей в широкой округе. Поэтому-то на
Руси и стремились отливать крупные колокола с низкимсильным звуком, который был бы слышен очень далеко.Так, один из предшественников «Царя-колокола», отлитыйв 1654 г. при царе Алексее Михайловиче, весил около130 тонн и был слышен за 7 верст 2 . Колокола были единственным музыкальным инструментом, используемым в православном богослужении. К тому же они были вообще единственным на Руси монументальным инструментом, а потому использовались очень разнообразно. Один из западных путешественников, посетивших Москву в начале XVII в., писало самом крупном московском колоколе: «В колокол этот звонят, когда царь справляет торжество, когда он принимает взамке чужеземных послов или веселится, звонят тогда в него(вместо литавр и труб) особенно радостным звоном» 3 .
18

Известно, что Иван Грозный, любивший хоровую и колокольную музыку, удалившись в Александровскую Слободу иведя там монастырскую жизнь, в четвертом часу утра ходилна колокольню к заутрене. Сын Ивана IV набожный Федор, тоже большой знаток звонов и любитель-звонарь, сокрушался по поводу того, что звонарь из Андрониева монастыря умеет выполнять на колоколах фигуру лучшую, чем он, царский сын. Судя по этому факту, русские звонари умелиискусно исполнять определенные разнообразные ритмические мотивы.

По свидетельству Адама Олеария, побывавшего в Россиив начале XVII в., на московских колокольнях висело до 5-6 колоколов, весом до двух центнеров 4 . Ими управлял одинзвонарь.

Становление и развитие колокольного звона как музыкального искусства неотрывно от древнерусского певческогоискусства. Ранний его опыт - знаменный распев - былодноголосным. На протяжении нескольких веков шло превращение его в широко развитую мелодику. Нечто подобноепроисходит и с колокольным звоном. Вначале это толькосигнал, со временем он приобрел какие-то определенные очертания одноголосного принципа. По описанию Б. Таннера, побывавшего в 1678 г. в Москве, звонили здесь так:«Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол,а потом попеременно с колоколом побольше шесть же раз;затем уже в оба попеременно с третьим еще большимстолько же раз и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола и притом столькоже раз. Затем вдруг перестают, а там в том же порядкеначинают сызнова» 5 . Из этого описания видно, что звоныеще не отличались большой музыкальностью и выразительностью. Это вариант перезвона - одного из самых древних видов звона, сохранившегося до наших дней.

Вместе с тем уже тогда по воскресеньям и большимпраздникам в кремле звонили во все колокола сразу 6 . Этонапоминало, видимо, обычный трезвон.

Становление хорового многоголосия в виде строчного,а затем и партесного пения, вероятно, повлияло и на появление многоголосия в колокольной музыке. На колокольняхпоявляется большое количество колоколов (в Ростове - 13,на Иване Великом в Московском Кремле в четырех ярусахвисят 37 колоколов). Происходит их разделение на группы,по фунциям, выполняемым ими. Причем названия групп вбольшинстве случаев определяются хоровой терминологией.19

В колокольных звонах преобладает трехголосная структура, отсюда произошел термин «трезвон», т. е. три звона, трехголосие. Самые большие колокола, низко звучащие, дают темп звонам. Их тяжелые языки с трудом поддаются управлению, двигаются они, подчиняясь естественным законам маятника, потому темп их постоянно одинаковый. Но все-таки наиболее опытные звонари умеют варьировать, играя на них. Они могут бить в оба края колокола, в один, а иногда даже вовсе пропускать удар.

Самые маленькие колокола ведут основную мелодико-ритмическую фигурацию, но иногда составляют как бы подголосок средним голосам, ведущим основной музыкальный материал. «Зазвонные» колокола («дисканты») играют всегда мелкими длительностями, типа трели. Именно она и придает всему звону радостный, живой и подвижный настрой. Трель - это «как бы горизонтально тянущаяся нить во время звона. Благодаря своему разнообразию она придает звону самые разнородные звучания»,- отмечал К. К. Сараджев, замечательный музыкант, в 20-е годы нашего века славившийся своей игрой на колоколах 7 .

Средние колокола - «альтовые» (а иногда и «теноровые»)-тоже выполняют две функции. Во-первых, они дают ритмическое заполнение крупным длительностям басовых колоколов. Во-вторых, «альтовые» сами часто выполняют основной рисунок звона, наподобие того, как в строчном пении главную мелодическую линию ведут средние голоса. Здесь уместно сравнение и с народной песней, где альты очень часто исполняли мелодию. Диапазон средних голосов - самый большой, нередко он соответствует диапазону человеческого голоса.

Все эти три линии составляют единое целое, но вместе с тем каждая имеет большую самостоятельность. Такой принцип характерен для русской народной песни с ее подголосочной полифонией.

Продолжая параллель с хоровым пением, нужно отметить: так же, как в хоровом деле Россия всегда славилась прежде всего басовой партией с ее чрезвычайно глубокими октавистами, так и в колокольном звоне у нас всегда были самые крупные - а значит и самые низко звучащие - колокола. Издавна русские мастера-литейщики считались лучшими в мире.
20

Так, самый крупный из колоколов Успенской звонницы Московского кремля - «Большой», висящий на Филаретовской пристройке,- весит более 65 тонн (отлит в 4817-1819 гг.), его основной звук - «ре бемоль» контроктавы, гул его звучит на октаву ниже. Здесь же находится «Реут» - 32 тонны (1622 г.), «Вседневный» - более 13 тонн (1652 г.). На колокольне Троипко-Сергиевской лавры находился «Царь-колокол» (тезка знаменитого кремлевского) весом более 53 тонн (1746 г.), а также «Годунов» - около 30 тонн, «Корноухий» - более 20 тонн (1684 г.). Замечательный колокол Саввино-Сторожевского монастыря весил около 39 тонн (1667 г.), большой колокол Симоновского монастыря-16 тонн (1677 г.), знаменитый «Сысой» в Ростове - 32 тонны (1688 г.). Наконец, крупнейший в мире «Царь-колокол» (1735 г.) весит 202 тонны.

Одновременно с нарастанием веса увеличивалось и количество колоколов. Так, по свидетельству современников, в одной только Москве и ее пригородах в XVI-XVII вв. было более 4000 церквей, при каждой из них было от 5 до 10 колоколов 8 . Невообразимый гул стоял в Москве во время больших праздников, когда несколько десятков тысяч колоколов звонили одновременно.

Распространение колоколов на Руси вызвало в народе и особое отношение к ним. Издавна известна любовь русских людей к колокольному звону с его разнообразием и величием, какого пет в других странах. Разный характер звонов походит от разных жанровых начал его. Здесь и звон-сигнал, простой, четкий, ясный; звон эпический, связанный с героикой и славой,- такой звон медлен, величав, с использованием больших колоколов, задающих основу. «Проводной» (похоронный) звон с помощью глубоких пауз, большого затихания, чередующегося с ярким ударом во все колокола, умеренного движения производит сильное впечатление скорби, глубокого трагизма. Послесвадебный же звон, с его большим разгоном от малых колокольцев с постепенным подключением все более крупных, с его ярким усилением, кончающимся полным фортиссимо, обладает жизнерадостностью интонаций, особой торжественностью.

Зачастую колокольные звоны приобретают черты танцевальности. Римский-Корсаков отметил это, пересказав со слов одного из своих знакомых, как какой-то подвыпивший мужик под праздничный трезвон сначала крестился, а потом - пустился в пляс 9.

Веселый, задорный колокольный звон очень близок русским частушкам. И это не случайно. Очень часто звонари для того, чтобы запомнить и правильно воспроизвести определенную ритмическую фигуру, во время игры выплясывали и пропевали ими сочиненные попевки, иногда довольно фривольного содержания. С давних пор в России был обычай: на Пасху на колокольню мог подняться и звонить в колокола всякий, кто пожелает. Тогда звучали с колоколен различные народные ритмы и мелодии.

Важнейшим качеством, определяющим жанровую разновидность звона, является его ритм. Именно он в первую очередь позволяет отличить друг от друга танцевальный, эпический, лирический, похоронный и другие виды звонов. Конечно, тут имеют место особенности фактуры, оркестровки, в какой-то степени мелодического движения. Но все же ритмический рисунок - это содержание колокольного звона. Музыка русских колоколов не мелодическая, а ритмическая,

Есть целый ряд особенностей, сближающих колокольные звоны с народной песней. И для тех, и для других характерны приемы, традиции данной местности. Скажем, северные песни и звоны распевны, широки, степенны, с узорчатым рисунком, хитроумным переплетением голосов, а в Москве более привычны плясовые, подвижные ритмы, здесь манера народного пения и колокольный звон - более просты, прямолинейны.

С этим же, наверное, связана и вариантность звонов. Так, например, традиционный перезвон в некоторых местах идет как одиночные поочередные удары от самого маленького до самого большого колокола, иногда от большого к маленькому, кое-где от большого к маленькому, а затем обратно. Иногда производят не по одному, а по несколько ударов в каждый колокол, причем число этих ударов разное - от двух до шести. В некоторых случаях перезвон производят с небольшим мелодическим обыгрыванием.

Варьированность - важнейший принцип как народной песни, так и колокольного звона. Взяв за основу одни какой-либо определенный ритм, опытный звонарь сумеет украсить его некоторыми видоизменениями, ритмическими фигурами как верхних голосов, так и особенно средних. Иногда ритмика средних голосов существенно изменяется. Это заставляет слушателей в течение долгого времени с интересом воспринимать звон. Мне приходилось и в Москве, и в Ленинграде неоднократно наблюдать, как бесталанные звонари в течение нескольких минут играли без какого-либо изменения одну и ту же ритмическую фразу. Такой звон вызывает у слушателей или равнодушную, или неодобрительную реакцию. Напротив, даровитый звонарь-импровизатор, дважды исполняющий (например, до службы и по окончании ее) один и тот же звон, не повторяет его, а умело разнообразит. На одних и тех же колоколах, одними и теми же приемами разные звонари играют зачастую очень по-разному, при этом опять же принципы их игры одинаковы. Конечно, тут сказываются талант, опыт и мастерство, но немаловажен и сиюминутный настрой звонарей, их сиюминутное музыкальное чувство и мышление.
22

Конечно, большая свобода импровизации возможна там, где количество звонарей ограничено - один-два. Там, где их несколько, как, например, в Ростове, игра должна быть более выученной, как по нотам. При этом возможно некоторое варьирование звонов, но не такое свободное.

Как и народная песня, колокольные звоны всегда создавались в устной традиции, в процессе коллективной работы. В устном исполнительстве они развивались и видоизменялись. Талантливых звонарей у нас было много, все они передавали давние, сочиненные многими мастерами композиции. Причем они были не просто ремесленниками-исполнителями, а творцами, с вдохновением развивающими уже сложившиеся звоны.

Из поколения в поколение передавалось и богатело русское искусство колокольного звона, такое же народное, как русская песня. Народ был творцом звонов, поэтому мы с полным правом можем говорить, что колокольные звоны - музыкальный эпос народа 10 .

Любовь русского народа к колокольному звону проявилась и в большом количестве народных песен, посвященных ему. Это: «Чтой-то звон» из Воронежской обл., «В городе звоны» из Курской обл., «Слышно было вдалеке» из Астраханской обл., «Дин-бом» - детская песенка, «Звонили звоны». Почти все они в той или иной степени обыгрывают ритмические попевки самих колокольных звонов. В этом же списке - и замечательный «Вечерний звон», и «У спаса к обедне звонят», и многие другие песни.

Колокольные звоны не раз воспроизводились в творчестве русских и советских композиторов. Причем здесь можно услышать все разновидности звона - набат в сцене пожара Путивля в опере Бородина «Князь Игорь»; всполошный звон, созывающий опричников на Красную Площадь в «Опричнике» Чайковского; большой звон, сопровождающий въезд Ивана Грозного в «Псковитянке» Римского-Корсакова; светлый, праздничный звон в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова; торжественный звон во второй картине пролога оперы Мусоргского «Борис Годунов»; ликующий звон в эпилоге «Ивана Сусанина» Глинки; тревожный, призывный звон в сцене под Кромами в опере «Борис Годунов» Мусоргского и в ней же - мрачный, скорбный погребальный перезвон в сцене смерти Бориса.
23

Используется колокольный звон в «Воскресной увертюре» Римского-Корсакова, увертюре Чайковского «1812 год», сюите Глазунова «Кремль», кантате Прокофьева «Александр Невский», поэме Шостаковича «Казнь Степана Разина», во многих других произведениях.

Колокольный звон для этих композиторов был не только иллюстрацией, бытовым фактом. Здесь уместно привести выражение академика Асафьева: «Звон как колорит атмосферы» - той музыкальной атмосферы, которая когда-то с детства окружала русского человека, воспитывала его музыкальный вкус, музыкальное чувство 11 . Колокольный звон в музыке русских композиторов - это олицетворение России. Как один из национальных символов профиль колокола виден и в памятнике «Тысячелетие России», созданном в 1862 г. скульптором Микешиным.

Вся русская музыка тесно связана с хоровым пением, исходит из него. Для русского же хора характерна не всеобщая нивелировка голосов, а выпуклое использование их ярких и разнообразных тембров. Таким же был в России и принцип использования колоколов.

Безусловно, самые знаменитые русские звоны были в Ростове Великом. Они всегда славились своей слаженностью, выражавшейся прежде всего в их ритмической стройности; к тому же три самых тяжелых из ростовских колоколов согласованы и гармонически, образуя домажорное трезвучие. Но для русских звонов не характерно гармоничное начало с его выверенным строем. Колокола зачастую собирались на одну звонницу случайно, изготовленные согласно разным канонам формы и из сплавов разного состава, а значит и имеющие неодинаковый тембр.

Выдающийся звонарь 1920-х годов, так мечтавший сделать государственную концертную колокольню, отделенную от церкви, К. К. Сараджев, обладавший фантастическим слухом, на вопрос о том, на каких, в смысле подбора, колоколах он предпочитает звонить, отвечал, что ему все равно, подобраны ли колокола в музыкальную гамму или никакой гаммы не составляют. Он руководствовался только характером индивидуальности колокола. Для него не имело ни малейшего значения, если данный колокол с соседом своим давал диссонирующий звук. В колокольной музыке нет никаких диссонансов, как, впрочем, нет их и в народной песне 12 .

Эту особенность колоколов очень хорошо понял и ярко показал во многих своих произведениях большой знаток народной музыки, гениальный русский композитор М, П. Мусоргский. В своем творчестве он не раз использовал подлинные колокольные звоны, а также имитировал их в фортепианном и оркестровом звучании. Сочетание диссонирующих (по классическим меркам) интервалов и аккордов Мусоргский не считал диссонансом для колоколов. В подтверждение такого мнения можно заметить, что, например, звон колокольни Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве не режет слух, хотя подбор колоколов там неудобен в смысле гармонической ясности и строя. На колоколах во время игры такой звукоряд слушается прекрасно и дает возможность звонарю составлять разнообразные и интересные композиции.

Точно так же и звонарям, и слушателям ростовских звонов ничуть не мешала некоторая нестройность колоколов, на которых эти звоны исполняются.

Ростовский митрополит Иона Сысоевич догадался построить не традиционную, высокую в несколько ярусов колокольню, где звонари не слышали и не видели бы другдруга, отчего звон получался бы несогласованным и бестолковым, а колокольню невысокую одноярусную - просторную галерею с широкими окнами. Исполняли здесь несколько различных образцов звона. Самый древний из них - «Ионинский», исполняемый пятью звонарями. Первый и второй звонари, раскачивая язык «Сысоя», ударяют им в оба края колокола, так что у них выходит 42 удара в минуту. Третий звонарь ударяет в оба края «Полиолейного» одновременно с «Сысоем». Четвертый звонарь играет па шести колоколах. Язык «Лебедя» притянут близко к одному краю колокола веревкой, которая другим концом привязана к перилам колокольни. В середине этой натянутой веревки есть довольно длинная петля, в которую вставлен брус, исполняющий роль педали. Нажимая на эту педаль левой ногой, звонарь издает удары одновременно с «Сысоем» и «Полиелейным». В правую руку он берет связанные в узел веревки от четырех альтовых колоколов и звонит в них по очереди. В левой руке у него веревка от «Красного» колокола.

Пятый звонарь играет на четырех колоколах: в «Голодарь» так же, как и в «Лебедь» - с помощью ножной педали; от языка «Барана» натянута веревка к перилам,- нажимая па нее, звонарь ударял в колокол. Веревки от двух «зазвонных» колоколов связаны вместе; кистевым движением дергая веревку вправо, влево или на себя, звонарь мог играть на этих колоколах поочередно или сразу на двух вместе 13 .
25

Такие звоны легко управляемы, поэтому звук каждого из колоколов можно взять в абсолютно точное время. Исполнялись эти звоны всегда очень ритмично, ясно. Из поколения в поколение звонари играли здесь выученно, точно.

Многие технические принципы и способы игры, присущие ростовским звонам, получили свое дальнейшее развитие и видоизменение в практике звонарей из других мест России.

Сходным образом устроена звонница на колокольне Троице-Сергиевской лавры. В самый большой из висящих здесь колоколов, «Лебедь» (7 тонн), названный так за его мягкий, «полетный» звук, играет, ударяя в оба края, один звонарь. Главный звонарь играет на остальных. В правой руке у него - связанные в один узел веревки от четырех «зазвонных» колоколов, висящих в переднем проеме колокольни; на них исполняются разного рода трели. Тросы от «альтовых» колоколов привязаны вторыми концами к невысокому столбику и выполняют роль клавиш. Ударяя но ним, звонарь в определенном ритме издает те или иные звуки. От языков «теноровых» колоколов, висящих в дальнем проеме, через систему блоков тросы протянуты к ножным педалям; нажимая на них, звонарь получает нужные звуки.

Подобный же принцип игры применяется на колокольнях Александро-Невской лавры и Новодевпчьего монастыря. Их звон при каких-то определенных закономерностях и общих чертах целиком построен на постоянной импровизации и варьировании. Этим он принципиально отличается от ростовских, где главное - это выученность и стабильность.

На Новодевичьей колокольне играет один звонарь. Веревки от двух самых крупных колоколов, связанные в один узел, привязаны к бревну, как в Ростове.

На некоторых колокольнях для управления большим количеством колоколов звонари брали часть веревок от языков в руки, а часть привязывали к локтям.

В процессе развития звонов сложилось несколько их типов. Один из них постоянно употреблял в своем творчестве М. П. Мусоргский, накладывая активное ритмическое движение высоких колоколов на перекличку выдержанных звуков «альтовых» и «басовых». Меняется их характер, ритм, но схема - одинакова. Интересно, что Мусоргский иногда начинает звон со средних голосов, например, в опере «Борис Годунов», в сцене «Под Кромами» (в русской колокольной практике это встречается очень редко), а иногда с высоких - тоже не столь частое начало звона.
26

Русские колокольные звоны - от наиболее распространенных и традиционных образцов народного искусства звонов до изысканных колокольных интонаций в произведениях русских композиторов - представляют собою богатый и яркий музыкальный материал.

Примечания

1 См.: Смоленский С. В. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 13.
2 Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века. М., 1896, с. 109.
3 Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейное искусство. М., 1912, с. 42-43.
4 Олеарий А. Подробное описание голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. М., 1870, с. 345.
5 Тоннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М., 1891, с. 57-60.
6 Там же, с. 57-60.
7 См.: Цветаева А. И. Сказ о звонаре московском.- «Москва», 1977, № 7, с. 154.
8 Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867, с. 5-6.
9 Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1982, с. 215.
10 См. также: Пухначев Ю. В. Загадки звучащего металла. М., 1974, с. 118.
14 Асафьев Б. В. Избранные труды, т. IV. М., 1955, с. 94.
12 Цветаева А. И. Указ. соч., с. 155.
13 Израилев А. А. Ростовские колокола и звоны. М., 1884.

Л. Д. Благовещенская

Звонница - музыкальныйинструмент

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 28-38.

Колокол по своей основной функции - музыкальный инструмент. Кроме того, это - памятник истории и материальной культуры, произведение художественного литья, памятник письменности, механическая система. Все эти аспекты должны стать объектом исследования соответствующих специалистов.

До сих пор во всех инструментоведческих справочниках фигурировали «колокол» и «колокольчик» (разумеется, лишь там, где их все же относили к музыкальным инструментам). Сразу обращает на себя внимание отсутствие четкого разграничения этих двух понятий.

Колокол в отличие от колокольчика может быть частью монументального пленэрного инструмента - колокольни с подбором колоколов, и это является основной формой его бытования. Даже когда в звоне используется лишь один колокол подбора, то это просто частичное использование всего инструмента (подобно тому, как можно использовать какой-либо один регистр фортепиано).

Колокол не применяется в качестве дополнительного источника звука в более сложных инструментах, что характерно для колокольчиков (например, барабан с колокольчиками). Колокольчики в подобных случаях используются в качестве шумового эффекта; тон каждого из них не является самостоятельной составляющей интонационной ячейки, как это бывает в подборе колоколов. То же самое часто наблюдается и тогда, когда колокольчики - не дополнительный, а основной источник звука.

Ни у кого не вызывает сомнения, что когда в оркестре звучит удар отдельного колокола, то это музыкальный инструмент, сразу заметим - эпизодический. Но в течение веков развивалась целая отрасль народной инструментальной музыки - колокольный звон 1 где он уже не был эпизодическим. Инструментом же, на котором звон исполнялся, был уже не колокол, а подбор их, закрепленный па конкретной, определенным образом оборудованной звоннице.

Звуковой спектр колокола представляет собой сложное сочетание гармонических и негармонических обертонов, соотношения которых служат основой звукоряда подбор (подобно тому как гармонический спектр служит основой классической гармонии). На этих вопросах в дальнейшем останавливаться не будем. В данной статье речь пойдет о некоторых сторонах специфики подбора колоколов на звоннице как музыкального инструмента, функции самой звонницы и эстетическом осознании всего комплекса как единого целого.

Как всякое произведение народного искусства, колокольня полифункцио-нальна. Часто она играла роль подзорной башни, оборонительного сооружения. А в городе Порту (Португалия) она, например, до сих пор служит маяком 2 .

Описываемый инструмент прошел длительную эволюцию параллельно с эволюцией самого колокола. Рождение качественно нового по сравнению с отдельным колоколом инструмента следует отнести к тому времени, когда колокол, слишком тяжелый, чтобы его держать в руке, стали подвешивать на столбе или деревянных козлах. Затем увидели, что на перекладине столба можно повесить два, три колокола, а на вершине столба появился небольшой защитный навес. Разумеется, от подобного сооружения до классической колокольни - дистанция огромного размера.

Человек понял, что звон па двух колоколах богаче, чем на одном: можно не только закодировать большее количество сигналов, но и сделать их красивее. Поскольку звучание колокола зависит от рельефа окружающей местности и близлежащих строений, инструмент приобрел индивидуальное звучание, отличное от других экземпляров подобного типа. Увеличение числа колоколов и замеченная зависимость их звука от условий их закрепления привели к сооружению деревянной колокольни, а рост веса колоколов, и стремление к долговечности - к появлению каменной колокольни.

Интересно заметить, что старинные церкви нередко сооружались без колоколен, пока звон не был столь значимым в общественной жизни и столь существенным моментом в службе. Позднее к ним нередко пристраивались колокольни 3 . С XIV в. в России появляются церкви «под колоколы», т. е. встроенные в нижней части колокольни, бывшей главной целью строительства. Не всегда возведение колокольни было связано с наличием подбора колоколов; существовали и колокольни с одним колоколом 4 . Звук с них разносился уже дальше, чем со столбов. В венгерских деревнях иногда вешали колокол на деревянную треногу или на дерево 5 . Крона гасила звук, но в небольших и малоудаленных друг от друга деревнях это было не столь существенно.
29

Видимо, на Руси до монголов колокольни не строились 6 . Первое упоминание о звоннице в Пскове относится к 1394 г., в Новгороде-к 1437 г. 7 , но еще Олеарий в 1630-х годах отмечал, что на столбах колокола висели пока что чаще, чем на колокольнях 8 .

Исторически сложились два типа таких сооружений: звонница и колокольня. Первая представляет собой стену с проемами для подвески колоколов, вторая - многогранную или округлую башню (нередко ярусную), внутри которой подвешиваются колокола, а звук распространяется через слуховые проемы в виде окон, часто во всю ширину колокольни. Таким образом, звон с колокольни распространяется по горизонтали одинаково, а от звонницы - не одинаково. Возможен и сложный комплекс, соединяющий оба этих вида. Например, в Суздале звонница Спасо-Ефимьевского монастыря представляет собой двухъярусную колокольню, состыкованную со звонницей-стеной.

От конструкции звонницы зависит не только распространение звука в окружающем пространстве, но и достижимость и качество ансамбля исполнителей. Например, на ярусной колокольне, где звонари не видят друг друга, слаженности добиться труднее. Так, для колокольни Ивана Великого известный звонарь А. В. Смагин придумал ради этой цели целую систему вспомогательных приспособлений 9 . Сложен звон и в том случае, когда колоколен несколько (например, Исаакиевский собор в Ленинграде имеет четыре колокольни).

Существенна и форма слуховых проемов колоколен. В Западной Европе они не велики. У венгерских колоколен, например, окна просто малы 10 , а у русских весь ярус звона нередко открыт. Естественно, это дает разное звучание и является одной из специфических черт местных традиций инструмента 11 .

На Востоке существуют свои типы подобных инструментов. В Японии, например, колокола вешали по углам многоярусных пагод 12 . Но не всегда их вешали. В Бирме и сейчас ударяют колотушкой по наружной поверхности колокола, стоящего раструбом вниз на специальном постаменте 13 .

Как же получилось, что, имея многовековую историю, колокольный звон не был осмыслен в России как инструментальная музыка, а звонница с подбором колоколов - как музыкальный инструмент? Звон использовали в качестве инструментального сопровождения службы в православной церкви, что было одной из главных его функций. Напомним - в православной службе, в отличие от католической, инструментальной музыки нет, и звон не считали «музыкой».

В этой связи можно попытаться найти интересные истоки обычая крещения колоколов, наречения их человеческими именами и прозвищами и других проявлений антропоморфизма. В своих «Заметках о религии и нравах русского народа» Седерберг пишет: «Всякую инструментальную музыку русские отвергают, потому что, как говорят они, она, как и другие бездушные предметы, не может хвалить и воспевать творца, а напротив, только доставляет удовольствие чувствам и мешает благоговению» 14 . Ну а если колокол окрестить с воспреемником, дать ему имя, то он уже не будет «бездушным предметом» и музыкальным инструментом, а напротив - «гласом божьим». И если он провинился, его, как и всякую христианскую душу, надо наказать, сослать в ссылку.

Общеизвестны факты борьбы православия с народной инструментальной музыкой, уничтожения инструментов. В то же время ряд специфических качеств звона (большая сила звука, «таинственный» тембр, монументальность и несходство со всем тем, что мы привыкли называть музыкальным инструментом) сделали его привлекательным для использования во время службы. Возможно, сам факт своеобразного «запрета» привел к появлению нового инструмента. Такие факты отмечали исследователи: «...попытка обойти известные музыкальные запреты, образовавшиеся на почве исторически сложившихся социальных отношений, повлекло за собою образование новых инструментов...» 15

Принятие церковью колокола как атрибута православного культа, с одной стороны, дало материальную возможность и мощный толчок для развития искусства звона, так как оно требует больших затрат, с другой - прочно поставило его вне инструментальной музыки.

На Западе же, где католичество широко использовало инструментальную музыку, сформировался иной тип колокольни со свободно подвешенными колоколами и приспособлениями для их раскачивания, где могли исполняться мелодии народной и классической музыки или (в Англии) математически организованные последовательности звуков; где широко бытовало понятие «колокольный концерт»; где не боялись таких параллелей с традиционной музыкой, но зато звон меньше отличался от других ее видов и не был столь своеобразен, как в России. На Западе сформировались также специфические виды колоколен - куранты и карильоны, которые уже давно и прочно причислены к музыкальным инструментам.

Характерными особенностями колокольни с подбором колоколов являются монументальность, несоизмеримая со всеми другими инструментами (включая и наиболее крупные), пленэрность и «привязанность» к одному месту 16 . Приведем ироничную народную поговорку: «Пашни меньше, простору больше; избы не крыты, да звон хорош!» 17 . Вспомним в этой связи название одного из подмосковных городов - Звенигород, в центре герба которого в XIX в. появился колокол.

Не всегда удавалось создать сразу звонницу как единое целое. Приходилось добавлять новые колокола, реконструировать звонницу. Хорошо, если дело тогда оказывалось в руках сведущего человека, как, например, в Ростове Великом или. в Новоспасском, на родине Глинки. А бывало, что новый колокол не согласовывался с остальными, подбор искажался, приходилось его реорганизовывать. Так, в 1871 г. четыре колокола Вознесенского Девичьего монастыря были перелиты для образования нового звона 18 . Многие же колокольни годами эксплуатировались с неудачным, случайным подбором. Это необходимо учитывать при анализе их звукорядов, обращая внимание на эстетическую оценку колокольни местными жителями.

Функции колокольни с подбором колоколов значительно шире, чем у отдельного колокольчика или колокола. Колокольный подбор на звоннице - носитель весьма сложной информации, важное коммуникативное средство, часть синтетического действа (религиозной службы). Разные функции несли и разные жанры звона. Из назначения колокола как сигнала, призывающего в храм, вырос благовест - своего рода инструментальное вступление к службе, для создания определенного настроения - трезвон (имеющий, соответственно, и большую эстетическую ценность) или похоронный звон.

Только с подвеской колоколов на колокольне звон начал формироваться как явление эстетическое. Вполне очевидно, что выразительные средства подбора много богаче, чем у отдельного колокола. Не говоря о том, что ярче и разнообразнее тембр, сила и возможные ритмические комбинации, у подбора появились и принципиально новые выразительные средства - звуковысотные соотношения (попевки) и фактура. Однако интонационная сторона не стала главенствующей в русских звонах, в чем одно из кардинальных отличий их от западных. Совершенствование выразительных средств вело к дальнейшему развитию сигнально-информативной функции инструмента, что в свою очередь служило стимулом к обогащению выразительных средств.
32

Несмотря на все предписания церковного начальства, в православные уставные звоны постоянно проникали традиции народной музыки, и духовенству приходилось либо вести с ними борьбу, либо канонизировать их в чиновниках 19 . Кроме того, бытовала масса светских звонов, на которых мы сейчас специально не останавливаемся; существовал обычай свободных звонов в пасхальную неделю. Так что считать звон только атрибутом культа ошибочно.

Несмотря на то, что официально подбор колоколов на звоннице не считался музыкальным инструментом, а звон - инструментальной музыкой, интуитивно многие современники оценивали его именно так. При этом эстетические функции звона отмечались чаще, чем осмысление колокольни с колоколами как единого целого. Эстетическую же оценку народа нельзя не принимать во внимание при выяснении вопроса о принадлежности какого-либо явления к искусству 20 .

Колокольня с подбором колоколов имеет свои функции и выразительные средства, и ее следует выделить в русском инструментарии как самостоятельный музыкальный инструмент и объект исследования науки. Никого не должна дезориентировать его полифункциональность и прикладное бытование в музыкальной практике, поскольку это одна из типичных черт русского народного искусства, обусловленная историческими и социальными условиями.

Отношение к колокольне с подбором как единому целому нередко звучит в народных прозваниях церквей: «Вознесение хорошая колоколница», «У красных колоколов» 21 , «Красные колокола», «Красный звон» 22 . В поговорке «У Спаса бьют, у Николы звонят, а у старого Егорья часы говорят» 23 сравниваются достоинства трех разных колоколен. Доказательством интуитивного отношения к подбору колоколов как к музыкальному инструменту служит, например, тот факт, что основной топ трембиты у гуцулов всегда совпадает со строем колоколов местной деревенской колокольни 24 .

Осмысление колокольни как единого целого наблюдается у наиболее тонких людей разных социальных групп. Поэтому следует принимать во внимание не только народные свидетельства, но и высказывания писателей, музыкантов и т. д. Звонарь П. Ф. Гедике, брат известного композитора, говорил, что с колокольни Сретенского монастыря, где он звонил и сам организовал подбор, нельзя изъять ни одного колокола (это было бы, по его словам, равносильно тому, что у рояля изъять клавишу). Цельность подбора как «исторического памятника высокомузыкального достоинства» подчеркнута фольклористом Е. Н. Лебедевой 25 .

В пьесе Гауптмана «Потонувший колокол» мастер, отливший ранее более ста разрозненных колоколов и задумавший главное дело своей жизни, не только отливает весь подбор, но и сам строит храм 26 . В стихотворении Блас де Отеро: «...Колокольня плачет в ночь трибунала» 27 . Колокольня плачет, а не колокола! То же у В. Гюго: «Колоколен ли перепевы, от набата ль гудит земля...» 28 Правда, западные подборы были ближе к традиционной музыке, и заметить, что это - музыкальный инструмент, было легче. Но подобные обороты речи, косвенно свидетельствующие о понимании функционального единства колокольни, есть и у русских авторов. У А. И. Куприна приводится присказка, имитирующая колокольный звон: «По-оп Ма-а-ртын, спи-ишь ли-и ты? Звонят в колокольню...» 29 Вместо привычного - «звонят в колокола». У него же: «Ему (колоколу) отзывались другие колокольни...» 30 И если М. И. Глинка вспоминает, что в детстве во время болезни «для забавы» ему приносили в комнаты отдельные колокола 31 , то С. Смоленский, впоследствии написавший работу о звоне, в детстве, когда учился этому искусству, устроил колокольню (!) на чердаке из цветочных банок и глиняных корчаг 32 , а затем «прошел он и своеобразную школу колокольного звона у самородка-звонаря Покровской церкви в Казани, благодушнейшего, но искуснейшего „Семена Семеныча"» 33 .

Кроме общих впечатлений многие композиторы - Рахманинов, Римский-Корсаков - вспоминают конкретные колокольни, яркие слуховые впечатления детства, впоследствии отображенные в их творчестве 34 .

Отношение к колоколам как инструменту можно найти в работах советских музыковедов. Например, А. Алексеев пишет о Рахманинове: «...когда композитор стремился к обогащению фортепианной палитры тембрами иных инструментов, он особенно охотно прибегал к воспроизведению колокольных звучностей» 35 . Важным обстоятельством в историографии вопроса является включение в программу книги «История культовой музыки в России» А. Н. Римского-Корсакова раздела, посвященного колокольному звону 36 .

Колокола и их подборы имеют многочисленных родственников в инструментарии, близком по источнику звука (идиофоны звонкого тембра), по материалу, используемому для их изготовления (металл), по форме, по социальной функции. По инструменты, родственные по одному из этих параметров, отличаются по другим. Например, непосредственные предшественники колоколов на Руси - била - на первый взгляд, не имеют ничего общего со своими преемниками (различие по форме и материалу). Но функция и способ бытования ставят их чрезвычайно близко.

Попробуем представить в виде таблицы «систему родства» колокола и их подбора. Таблица не претендует на полноту и лишь иллюстрирует сложность определения места колокола в народном и профессиональном инструментарии. Поэтому в ней для примера взяты лишь некоторые инструменты разных эпох и народов. < Таблица (с. 34-35) >

Примечания

1 Ярешко А. Колокольные звоны-инструментальная разновидность русского народного музыкального творчества.- Из истории русской и советской музыки, вып. 3. М., 1978.
2 Крицкий Л. Португалия. М., 1981, с. 89.
3 См.: Patay P. Regi harangok. Budapest , 1977. См. также статью
В. В. Кавельмахера в настоящем сборнике.
4 Дикинсон А. Переборы с вариациями.-Узоры симметрии. М., 1980,с. 71.
5 Patay P. Ор. cit., s . 41.
6 Энциклопедический словарь, т. XVй (30). СПб., 1895, с. 722-727.
7 Каргер М. Новгород Великий. Л.- М., 1961; Псковские летописи, II.М., 1955, с. 107.
8 Ключевский В. Сказания иностранцев о Московском государстве.М.. 1866.
9 См.: Рыбаков С. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 60.
10 Patay P. Ор. cit.
11 Ценил акустические свойства колоколен известный певец Джильии любил петь с них. См.: Джилъи Б. Воспоминания. Л., 1964, с. 21.
12 См.: Федорвнко Н. Японские записи. М., 1974, с. 384-385.
13 Можейко Я. 7 и 37 чудес. М., 1980, с. 293, 301.
14 См.: Ливанова Т. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. М., 1938, с. 285.
15 Браудо Е. Основы материальной культуры в музыке. М., 1924, с. 59.
16 Подобно тому как в концертном зале местоположение уха слушателя влияет на восприятие звука, так и местонахождение слушателя в окружающем колокольню ландшафте влияет на то, что он воспринимает. См.: Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейпое искусство. М., 1912, с. 392-393; Смоленский С.О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 4.
17 Даль В. Толковый словарь, т. I. М., 1955, с. 672.
18 Термин «звон» имеет несколько значений: действие извлечения звука и подбор колоколов; зодчие называли этим словом место для помещения колокола-арку, проем и т. п. См.: Мартынов А. Московские колокола.- «Русский архив», 1896, № 1-3, с. 108. См. такжестатью В. В. Кавельмахера в данном сборнике.
19 См.: Донской Г. О церковном звоне. Новочеркасск, 1915; Черепнин Л. К истории «Стоглавого» собора 1551 г.- Средневековая Русь.М., 1976. с. 118-122; Ярешко А. Указ. соч., с. 64.
20 Мациевский И. Народный музыкальный инструмент и методология его исследования (к насущным проблемам этноинструментоведения).-Актуальные проблемы современной фольклористики. Л.,1980, с. 143-170.
21 Пыляев М. Исторические колокола.- «Исторический вестник»,т. ХЫ1, 1890, с. 174.
22 Забелин И. Опыты изучения русских древностей и истории, ч. II. М.,1873, с. 205.
23 Рабинович М., Латышева Г. Из истории древней Москвы. М., 1961.
24 Мациевский И. Указ. соч., с. 167.
25 См.: Лебедева Е. Обследование колоколов Сретенского монастыря.
26 Гауптман Г. Потонувший колокол. Ганнеле. М., 1911.
27 Паласио К. Композитор и жизнь. Автобиографические заметки. М.,1980, с. 98.
28 Гюго В. Лирика. М., 1971, с. 116.
29 Куприн А. Собр. соч., в 3-х томах, т. 2. М., 1954, с. 96.
30 Там же, с. 143.
31 Глинка М. Записки. Л., 1953, с. 23.
32 Смоленский С. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 16-17.
33 Памяти Степана Васильевича Смоленского. [Бг. м.].
34 См.: Брянцева В. Фортепианные пьесы Рахманинова. М., 1966,с. 72-73; Римский-Корсаков Н. Летопись моей музыкальной жизни.М., 1935, с. 226.
35 Алексеев А. С. В. Рахманинов. М., 1954, с. 184.
36 Римский-Корсаков А. Н. Планы книг, статей. История культовоймузыки в России и др.- Ленинградский государственный институттеатра, музыки и кинематографии, ф. 8, оп. Р 111, ед. хр. 15 .