Наконец, последним элементом, входящим в идейный мир произведения,
является пафос, который можно определить как ведущий эмоциональный тон
произведения, его эмоциональный настрой. Синонимом термина «пафос»
является выражение «эмоционально-ценностная ориентация»*.
Проанализировать пафос в художественном произведении – значит установить
его типологическую разновидность, тип эмоционально-ценностной
ориентации, отношения к миру и человеку в мире. К рассмотрению этих
типологических разновидностей пафоса мы сейчас и обратимся.
___________________
* См.; Есин А.Б., Касаткина, Т.А. Система эмоционально-ценностных
ориентации // Филологические науки. 1994. ,№ 5–6. С. 10–18.
Пафос эпико-драматический представляет собой глубокое и несомненное
приятие мира в целом и себя в нем, что и составляет сущность эпического
мировидения. В то же время это не бездумное приятие безоблачно
гармонического мира: бытие осознается в его изначальной и безусловной
конфликтности (драматизм), но сама эта конфликтность воспринимается как
необходимая и справедливая сторона мира, ибо конфликты возникают и
разрешаются, они обеспечивают само существование и диалектическое
развитие бытия. Эпико-драматический пафос есть максимальное доверие к
объективному миру во всей его реальной многосторонности и
противоречивости. Заметим, что этот тип пафоса редко представлен в
литературе, еще реже он выступает в чистом виде. В качестве основанных в
целом на эпико-драматическом пафосе произведений можно назвать «Илиаду»
и «Одиссею» Гомера, роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», пьесу
Шекспира «Буря», стихотворение Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц
шумных...», роман-эпопею Толстого «Война и мир», поэму Твардовского
«Василий Теркин».
Объективной основой пафоса героики служит борьба отдельных личностей или
коллективов за осуществление и защиту идеалов, которые обязательно
осознаются как возвышенные. При этом действия людей непременно связаны с
личным риском, личной опасностью, сопряжены с реальной возможностью
утраты человеком каких-то существенных ценностей – вплоть до самой
жизни. Еще одно условие проявления героического в действительности –
свободная воля и инициатива человека: вынужденные действия, как указывал
еще Гегель, не могут быть героическими. Идейно-эмоциональное осознание
писателем объективно героического приводит к возникновению пафоса
героики. «Героический пафос в литературе <...> утверждает величие
подвига отдельной личности или целого коллектива, ценность и
необходимость его для развития нации, народа, человечества»*. Стремление
переделать мир, устройство которого кажется несправедливым, или желание
отстоять мир идеальный (а также близкий к идеалу и кажущийся таковым) –
вот эмоциональная основа героики.
___________________
* Руднева ЕГ. Пафос художественного произведения. М., 1977. С. 160.
В литературе нетрудно найти произведения, целиком или в основном
построенные на героическом пафосе, причем конкретные ситуации, равно как
и возвышенные идеалы героики, могут быть весьма различны. С героикой мы
встречаемся в «Песне о Роланде» и в «Слове о полку Игореве», в «Тарасе
Бульбе» Гоголя и в «Оводе» Войнич, в романе Горького «Мать», в рассказах
Шолохова и многих других произведениях.
С героикой как пафосом, основанном на возвышенном, соприкасаются другие
виды пафоса, имеющие возвышенный характер, – прежде всего это трагизм и
романтика. Романтику роднит с героикой стремление к возвышенному идеалу.
Но если героика – сфера активного действия, то романтика – область
эмоционального переживания и стремления, не переходящего в действие.
Объективной основой романтики становятся такие ситуации в личной и
общественной жизни, когда реализация возвышенного идеала либо невозможна
в принципе, либо неосуществима в данный исторический момент. Однако на
такой объективной основе может в принципе возникать не только пафос
романтики, но и трагизм, и ирония, и сатира, так что решающим в
романтике является все же субъективный момент, момент переживания
неустранимого разрыва между мечтой и реальностью.
Один из частных (и очень распространенных) случаев романтики – мечта о
героическом, ориентация на героический идеал при отсутствии возможности
претворить его в действительность. Такого рода романтика свойственна,
например, молодежи в «спокойные» периоды истории: юношам и девушкам
часто кажется, что они «опоздали родиться», чтобы участвовать в
революциях и войнах – примером такого типа романтики может служить
раннее творчество В. Высоцкого: «...А в подвалах и полуподвалах //
Ребятишкам хотелось под танки // Не досталось им даже по пуле...» Однако
сфера романтики шире этой тяги к героике. Эта эмоционально-ценностная
ориентация относит все ценности в область принципиально недостижимого.
Естественный мир романтики – мечта, фантазия, греза, поэтому
романтические произведения так часто обращены либо к прошлому
(«Бородино» и «Песня про купца Калашникова» Лермонтова, «Царь Федор
Иоаннович» А.К. Толстого, «Суламифь» Куприна), либо к откровенной
экзотике (южные поэмы Пушкина, «Мцыри» Лермонтова, «Жираф» Гумилева),
либо к чему-то принципиально не существующему («Двойник» А.
Погорельского, «Демон» Лермонтова, «Аэлита» А.Н. Толстого).
В истории литературы пафосом романтики отмечены многие произведения.
Романтику не следует путать с романтизмом как литературным направлением
конца XVIII–начала XIX в.; она обнаруживается в самых разных
исторических эпохах, на что указывал еще Белинский*. Очевидно,
романтический пафос зародился еще в античной лирике; из произведений,
более близких к нам, укажем «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя,
«Мцыри» Лермонтова, «Первую любовь» Тургенева, «Старуху Изергиль»
Горького, раннее творчество Блока и Маяковского.
___________________
* Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 7. С. 144–183.
Пафос романтики может выступать в литературе и в сочетании с другими
видами пафоса, в частности, с иронией (Блок), героикой («Хорошо!»
Маяковского), сатирой (Некрасов).
Пафос трагизма – это осознание утраты, причем утраты непоправимой,
каких-то важных жизненных ценностей – человеческой жизни, социальной,
национальной или личной свободы, возможности личного счастья, ценностей
культуры и т.п. Объективной основой трагического литературоведы и
эстетики довольно давно считают неразрешимый характер того или иного
жизненного конфликта*. В принципе это верно, но не совсем точно, ведь
неразрешимость конфликта – вещь, строго говоря, условная и не
обязательно трагичная. Первое условие трагического – закономерность
этого конфликта, такая ситуация, когда с его неразрешенностью нельзя
мириться. Во-вторых, под неразрешимостью конфликта мы подразумеваем
невозможность его благополучного разрешения – оно непременно связано с
жертвами, с гибелью тех или иных бесспорных гуманистических ценностей.
Таков, например, характер конфликта в «Маленьких трагедиях» Пушкина,
«Грозе» Островского, «Белой гвардии» Булгакова, стихотворениях
Твардовского «Я убит подо Ржевом...», «Я знаю, никакой моей вины...» и
т.п.
___________________
* См., напр.: Борев Ю. Эстетика. М., 1981. С. 80; Литературный
энциклопедический словарь. С. 442.
Трагическая ситуация в жизни может возникать и случайно, как результат
неблагоприятного стечения обстоятельств, но такие ситуации не очень
интересуют литературу. Ей более свойствен интерес к трагическому
закономерному, вытекающему из сущности характеров и положений. Наиболее
плодотворным для искусства становится такой трагический конфликт, когда
неразрешимые противоречия – в душе героя, когда герой находится в
ситуации свободного выбора между двумя равно необходимыми, но
взаимоисключающими друг друга ценностями. В этом случае трагическое
приобретает максимальную глубину, на таком трагизме построены «Гамлет»
Шекспира, «Герой нашего времени» Лермонтова, «Преступление и наказание»
Достоевского, «Тихий Дон» Шолохова, «Падение» Камю, «Осквернитель праха»
Фолкнера и многие другие произведения.
В сентиментальности – еще одном типе пафоса – мы, как и в романтике,
наблюдаем преобладание субъективного над объективным. Сентиментальность
в буквальном переводе с французского значит чувствительность; она
представляет собой одно из первых проявлений гуманизма, но весьма
своеобразного. В отдельных ситуациях почти каждому человеку случается
проявлять сентиментальность – так, большинство нормальных людей не могут
пройти равнодушно мимо страданий ребенка, беспомощного человека или даже
животного. Сентиментальность как способность «жалеть» весьма часто
совмещает в себе субъект и объект (человек жалеет самого себя; это
чувство, по-видимому, знакомо всем по детским годам и нашло идеальное
художественное воплощение в «Детстве» Толстого). Но даже если
сентиментальная жалость направлена на явления окружающего мира, в центре
всегда остается реагирующая на него личность – умиляющаяся,
сострадающая. При этом сочувствие другому в сентиментальности
принципиально бездейственно, оно выступает своего рода психологическим
заменителем реальной помощи (таково, например, художественно выраженное
сочувствие крестьянину в творчестве Радищева и Некрасова).
В своем развитом виде сентиментальность появляется в литературе в
середине XVIII в., дав название литературному направлению
сентиментализма. Часто главенствующую роль пафос сентиментальности играл
в произведениях Ричардсона, Руссо, Карамзина, Радищева, отчасти Гете и
Стерна. В дальнейшем развитии литературы мы также встречаемся, хотя и
нечасто, с пафосом сентиментальности, например, в «Старосветских
помещиках» и «Шинели» Гоголя, некоторых рассказах из «Записок охотника»
Тургенева («Певцы», «Бежин луг»), в его же повести «Муму», в
произведениях Диккенса, Достоевского («Униженные и оскорбленные»,
«Бедные люди»), Некрасова.
Переходя к рассмотрению следующих типологических разновидностей пафоса –
юмора и сатиры – отметим, что они базируются на общей основе
комического. Проблемой определения комического и его сущности
литературоведы и эстетики занимались чрезвычайно много, отмечая в
основном, что комическое основывается на внутренних противоречиях
предмета или явления*. Сущность комического конфликта, пожалуй, наиболее
точно определил Н.Г. Чернышевский: «внутренняя пустота и ничтожность,
прикрывающаяся внешностью, имеющей притязание на содержание и реальное
значение»**. Шире объективную основу комического можно обозначить как
противоречие идеала и действительности, нормы и реальности. Следует
только отметить, что не всегда и не обязательно субъективное осмысление
такого противоречия будет происходить в комическом ключе.
___________________
* О различных теориях комического см.: Дземидок Б. О комическом. М,
1974. С. 560.
** Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М, 1949. Т. П. С. 31.
Сатирическое изображение появляется в произведении в том случае, когда
объект сатиры осознается автором как непримиримо противоположный его
идеалу, находящийся с ним в антагонистических отношениях. Ф. Шиллер
писал, что «в сатире действительность, как некое несовершенство,
противополагается идеалу как высшей реальности»*. Сатира направлена на
те явления, которые активно препятствуют установлению или бытию идеала,
а иногда прямо опасны для его существования. Сатирический пафос известен
в литературе с древнейших времен (например, высмеивание врага в
фольклорных сказаниях и песнях, сатирические сказки и т.п.), однако в
развитом виде сатира вызывается к жизни прежде всего общественной
борьбой, поэтому широкое распространение сатирического пафоса мы находим
в литературе античности. Возрождения и Просвещения; такова сатира
русских революционных демократов, сатира в отечественной литературе XX
в.
___________________
* Шиллер Ф. Статьи по эстетике. М.; Л., 1935. С. 344.
Иногда объект сатиры оказывается настолько опасным для существования
идеала, а его деятельность – настолько драматичной и даже трагичной по
своим последствиям, что смеха его осмысление уже не вызывает – такая
ситуация складывается, например, в романе Салтыкова-Щедрина «Господа
Головлевы». При этом нарушается связь сатиры с комическим, поэтому такой
отрицающий пафос, не связанный с высмеиванием, следует, очевидно,
считать особым, самостоятельным типом идейно-эмоционального отношения к
жизни, обозначая этот тип термином «инвектива». Такое решение мы
находим, в частности, в Литературном энциклопедическом словаре:
«существует, впрочем, и не комическая сатира, воодушевленная одним
негодованием (см. Инвектива)»*. О необходимости особо выделять
несатирическое, но отрицающее отношение к действительности говорил и
такой крупный специалист в этой области, как Е.Я. Эльсберг**.
___________________
* Литературный энциклопедический словарь. С. 162. Ср. также с. 121.
** Эльсберг Я.Е. Вопросы теории сатиры. М., 1957. С. 287 и след.
Пафосом инвективы обладает, например, стихотворение Лермонтова «Прощай,
немытая Россия...». В нем выражается резко отрицательное отношение к
самодержавно-полицейскому государству, но нет высмеивания, комизма,
расчета на смех. В произведении не использован ни один элемент
собственно сатирической поэтики, рассчитанный на создание комического
эффекта: нет ни гиперболизма, ни гротеска, ни нелепых, алогичных
ситуаций и речевых конструкций. По форме и содержанию это короткий
лирический монолог, выражающий очень серьезное чувство поэта – чувство
ненависти к «стране рабов, стране господ». Пафос этого же типа свойствен
и стихотворению Лермонтова «На смерть поэта» (вернее, второй его части),
многим «сатирам» Горация, публицистическим обличениям в «Путешествии из
Петербурга в Москву» Радищева, рассказу А. Платонова «Неодушевленный
враг», стихотворению Симонова «Если дорог тебе твой дом...» (которое,
кстати, в первой редакции 1942 г. – носило название «Убей его!») и
многим другим произведениям.
Определенные сложности для типологии вызывает разграничение сатиры и
юмора. В широком литературоведческом обиходе эти виды пафоса различаются
как соответственно «беспощадное высмеивание» и «мягкая насмешка». Это до
известной степени верно, но недостаточно, так как здесь фиксируются
скорее количественные, чем качественные различия и остается непонятным,
почему в одном случае возникает смех уничтожающий, а в другом –
наоборот.
Для того, чтобы определить качественное своеобразие юмористического
пафоса, следует учесть, что юмор является выражением принципиально иной
ценностной ориентации, чем сатира и инвектива. В известном смысле он
прямо противопоставлен им по исходным установкам.
«Бескомпромиссность суждений о предмете осмеяния, откровенная
тенденциозность – присущий именно сатире способ выражения авторской
индивидуальности, стремящийся установить непроходимую границу между
собственным миром и предметом обличения»*. То же, и может быть, в еще
большей степени, относится и к инвективе. В юморе же соотношение объекта
и субъекта иное; иное и отношение к жизненным противоречиям,
несоответствиям. Юмор преодолевает объективный комизм действительности
(присущие ей противоречия и несообразности) тем, что принимает их как
неизбежную и – более того – необходимую часть жизни, как источник не
гнева, а радости и оптимизма. Юмор, в отличие от сатиры и инвективы,
прежде всего не отрицающий, а утверждающий пафос, хотя, разумеется, он
вполне может раскрывать и несостоятельность тех или иных явлений,
выполняя тем самым отрицающую функцию. Но по отношению к бытию в его
цельности юмор утверждает.
___________________
* Литературный энциклопедический словарь. С. 370.
В отличие от сатиры, субъект юмористического мироощущения не отделяет
себя от всего остального мира, а следовательно, видит не только
недостатки и противоречия действительности, но и свои собственные.
Умение и готовность посмеяться над самим собой – важнейшая субъективная
предпосылка юмора.
Таким образом, юмор в своей глубинной основе есть выражение оптимизма,
душевного здоровья, приятия жизни – не случайно часто говорят о
жизнеутверждающем юморе. В полной мере это проявляется в таких
произведениях, как «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Легенда о Тиле
Уленшпигеле» Ш. де Костера, «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека,
«Василий Теркин» Твардовского и др. Однако на той общей
идейно-эмоциональной основе, о которой сейчас шла речь, могут возникать
и иные варианты юмористического пафоса. Диапазон юмористического смеха
чрезвычайно широк, как и диапазон ситуаций, возбуждающих юмористический
пафос. Значительное место юмор занимает в таких произведениях, как
«Дон-Кихот» Сервантеса, «Посмертные записки Пиквикского клуба» Диккенса,
«Старосветские помещики» и «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, в
комедиях Островского, Чехова, Шоу, О. Уайльда, в рассказах и повестях
Лескова, Чехова, Шолохова, Шукшина и др. Даже в таких, казалось бы,
неподходящих жанрах, как трагедия, юмор подчас играет важную роль –
вспомним, например, трагедии Шекспира «Гамлет» и «Король Лир»: в первой
носителями юмористического мироощущения являются могильщики, во второй –
шут.
Юмором обычно завершают рассмотрение разновидностей пафоса, однако
представляется необходимым ввести в эту типологию еще одну его
разновидность – иронию. Понятие о ней недостаточно разработано в
современном литературоведении. Чаще всего ирония так или иначе
отождествляется с одной из разновидностей юмора или сатиры, отличаясь от
них лишь формой выражения насмешки*. В таком виде выделение иронии в
самостоятельный тип, конечно, не оправданно. Но между тем у иронии есть
и свое «поле деятельности», не совпадающее с «полем деятельности» юмора
и сатиры. Ироническое видение мира отличается глубоким своеобразием.
Главная субъективная основа иронии – скептицизм, которого юмор и сатира
обыкновенно лишены.
___________________
* См.: Там же. С. 132; Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.
С. 109-110, 146.
Помимо субъективной, у иронии как пафоса есть и объективная специфика. В
отличие от всех других видов пафоса, она направлена не на предметы и
явления действительности как таковые, а на их идейное или эмоциональное
осмысление в той или иной философской, этической, художественной
системе. Пафос иронии в том, что она «не согласна» с той или иной
оценкой (чаще – высокой) характера, или ситуации, или жизни в целом.
Так, например, в философской повести Вольтера «Кандид» характер
Панглосса осмысляется Вольтером юмористически. Но не в этом главный
пафос повести, поскольку в ней в центре внимания автора не характер как
таковой, а философская система «безудержного оптимизма», проповедуемая
Панглоссом. И здесь вступает в свои права пафос иронии. Вольтер не
согласен с абсолютностью оптимизма Панглосса, показывая (в частности, на
примере его сооственной судьбы), что далеко не «все к лучшему в этом
лучшем из миров». Но – и в этом характерная черта иронии – обратное
мнение («все к худшему в этом худшем из миров»), которого придерживается
оппонент Панглосса, тоже не принимается Вольтером. Пафос повести, таким
образом, состоит в насмешливом скептицизме по отношению к крайним,
абсолютистским философским системам. Это и есть пафос иронии.
Ирония базируется на несоответствии между явлением и суждением о нем,
насмешливо-скептически развенчивая это суждение, но не в пользу суждения
противоположного, в чем отличие иронии от любого другого пафоса,
сочетающего в себе отрицание с утверждением противоположного. Именно в
таком качестве – насмешливо развенчивать всякое высказывание о мире –
ирония появилась в мировой литературе как особый вид пафоса. Впервые это
произошло, вероятно, в «сократических диалогах» Платона. Ирония Сократа
в них направлена не на сам предмет спора, а на его понимание оппонентом
– поспешное, неточное, противоречивое, завышенно-оценочное и т.п. На
исходе античности тот же пафос мы встречаем у Лукиана. Например, в его
«Диалогах в царстве мертвых» ироническое изображение богов-олимпийцев
направлено не против самих богов как таковых (Лукиан в них не верит), и
не против воплощенных в них человеческих характеров (которые лишь
схематично-условно намечены), а против определенной
философско-религиозной системы взглядов, против традиционной концепции
мира.
«Ирония, – пишет Т. Манн, – есть пафос середины; она является
интеллектуальной оговоркой, которая резвится между контрастами и не
спешит встать на чью-либо сторону и принять решение, ибо она полна
предчувствия, что в больших вопросах, где дело идет о человеке, любое
решение может оказаться преждевременным и несостоятельным и что не
решение является целью, а гармония, которая, поскольку дело идет о
вечных противоречиях, быть может, лежит где-то в вечности, но которую
уже несет в себе шаловливая оговорка по имени ирония»*.
___________________
* Манн Т. Собр. соч.: В 10 т. М., 1954. Т. 9. С. 603-604.
Из сказанного ясно, что ирония занимает исключительное место среди
других идейно-эмоциональных ориентации, поскольку универсально им
противопоставлена – особенно это касается видов пафоса, основанных на
возвышенном. Наиболее часто ироническому переосмыслению подвергается
пафос романтики и сентиментальности – укажем, в частности, на
«Обыкновенную историю» Гончарова, «Вишневый сад» Чехова.
До сих пор речь шла о пафосе всего произведения, который отражает
авторскую идейно-эмоциональную ориентацию. Но для анализа часто важно
определить и идейно-эмоциональное отношение автора к тому или иному
конкретному герою, а зачастую – и собственную идейно-эмоциональную
ориентацию этого героя. Поясним, что имеется в виду. Например, общий
пафос романа-эпопеи Толстого «Война и мир» вполне можно определить как
эпико-драматический. Но в то же время в системе этой общей
идейно-эмоциональной ориентации автора его отношение к разным персонажам
различно. Так, в отношении к Элен Курагиной или к Наполеону преобладает
пафос инвективы, в образе Андрея Болконского акцентирован трагизм, Тихон
Щербатый, капитан Тушин, капитал Тимохин воплощают героический пафос и
т.д. Даже один и тот же герой в разные моменты повествования может
выражать разные идейно-эмоциональные ориентации. Так, при общем
эпико-драматическом пафосе в поэме Твардовского «Василий Теркин» на
первый план выступает то трагизм, то юмор, то героика, то инвектива. Вся
эта достаточно сложная гамма идейно-эмоциональных ориентации составляет
своеобразие идейного мира произведения и требует обязательного анализа.
Не менее важно иногда определить идейно-эмоциональную ориентацию самого
героя, то есть установить его отношение к миру. Так, например, для
анализа содержания произведения необходимо понять, что Ленский в
«Евгении Онегине» Пушкина воплощает романтическую мироориентацию;
идейно-эмоциональная сущность гоголевского Чичикова – сочетание
сентиментальности и цинизма; в «Преступлении и наказании» Достоевского
Раскольников воплощает идейно-эмоциональный конгломерат из трагизма,
героики и инвективы; Соня ближе всего к эпико-драматической ориентации с
немалой добавкой сентиментальности; Свидригайгов – типичный ироник,
Лужин – циник и т.д. Процесс определения идейно-эмоциональной ориентации
персонажей, как правило, не только полезен, но и интересен – это один из
плодотворных путей к живому постижению не только идейного мира, но и
проблематики писателя.
Изучение типов пафоса – необходимое условие анализа отдельного
произведения. Правильно определить вид пафоса в том или ином конкретном
произведении – это значит понять один из существеннейших аспектов его
содержания и открыть путь для последующего уяснения художественного
своеобразия. Кроме того, определение типа пафоса оказывается чрезвычайно
важным для выборочного анализа, о чем речь пойдет ниже.
Закончив рассмотрение разных сторон художественного содержания, мы переходим теперь к анализу художественной формы, которая также имеет сложный состав и структуру. В художественной форме мы будем различать три структурных уровня: изображенный мир, художественную речь и композицию. В принципе безразлично, с какой из сторон художественной формы начинать анализ, надо, лишь учитывать, что все три стороны взаимосвязаны и все вместе создают эстетическое единство художественной формы – стиль.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ:
1. Что такое идейный мир и каковы его функции в структуре произведения?
2. Какие стороны содержит в себе идейный мир?
3. Какой бывает авторская оценка? Что делать, если невозможно однозначно
определить авторскую оценку в отношении к тому или иному герою?
4. Что такое авторский идеал и как он выражается в художественном
произведении?
5. Что такое идея произведения и каковы способы ее художественного
выражения?
6. Идея – это рациональная или эмоциональная сторона идейного мира?
7. Чем принципиально различаются между собой тема, проблема и идея
произведения?
8. Что такое пафос художественного произведения?
9. Какие типологические разновидности пафоса вы знаете?
10. Кратко охарактеризуйте основные отличительные особенности каждого
вида пафоса.
11. В чем состоит разница
а) между героикой и романтикой, б) между сатирой и юмором, в) между
сатирой и инвективой?
12. В чем состоит уникальность иронии как вида пафоса?
Последним элементом, входящим в идейный мир произведения, является пафос, который можно определить как ведущий эмоциональный тон произведения, его эмоциональный настрой. Синонимом термина «пафос» является выражение «эмоционально-ценностная ориентация».
Проанализировать пафос в художественном произведении — значит установить его типологическую разновидность, тип эмоционально-ценностной ориентации, отношения к миру и человеку в мире. Пафос эпико-драматический представляет собой глубокое и несомненное приятие мира в целом и себя в нем, что и составляет сущность эпического мировидения. Эпико-драматический пафос есть максимальное доверие к объективному миру во всей его реальной многосторонности и противоречивости. Заметим, что этот тип пафоса редко представлен в литературе, еще реже он выступает в чистом виде.
В качестве основанных в целом на эпико-драматическом пафосе произведений можно назвать «Илиаду» и «Одиссею» Гомера . Объективной основой пафоса героики служит борьба отдельных личностей или коллективов за осуществление и защиту идеалов, которые обязательно осознаются как возвышенные. Еще одно условие проявления героического в действительности — свободная воля и инициатива человека: вынужденные действия, как указывал еще Гегель, не могут быть героическими. С героикой как пафосом, основанном на возвышенном, соприкасаются другие виды пафоса, имеющие возвышенный характер, — прежде всего это трагизм и романтика. Романтику роднит с героикой стремление к возвышенному идеалу.
Но если героика — сфера активного действия, то романтика — область эмоционального переживания и стремления, не переходящего в действие. Пафос трагизма — это осознание утраты, причем утраты непоправимой, каких-то важных жизненных ценностей — человеческой жизни, социальной, национальной или личной свободы, возможности личного счастья, ценностей культуры и т.п. Объективной основой, трагического литературоведы и эстетики довольно давно считают неразрешимый характер того или иного жизненного конфликта. В сентиментальности — еще одном типе пафоса — мы, как и в романтике, наблюдаем преобладание субъективного над объективным.
Часто главенствующую роль пафос сентиментальности играл в произведениях Ричардсона, Руссо , Карамзина . Переходя к рассмотрению следующих типологических разновидностей пафоса — юмора и сатиры — отметим, что они базируются на общей основе комического. Помимо субъективной, у иронии как пафоса есть и объективная специфика. В отличие от всех других видов пафоса, она направлена не на предметы и явления действительности как таковые, а на их идейное или эмоциональное осмысление в той или иной философской, этической, худ системе.
Пафос - эмоциональный, субъективный в отношении автора.
Идея - осмысление темы, которое приводит к идеалу автора. Проблема - как тема осмысливается в произведении.
Пафос - в сюжет и персонажи - в худ.речь
Пафос = мысли и чувства. В русс-ой традиции впервые употребил это понятие Белинский. Пафос-это мысль писателя, которую он переживает особенно страстно. Пафос зависит от а)объекта изображения (герой) б) субъекта творчества (автора)
Виды пафоса:
а) героический (богатыри в мифах) оцениваются положительные черты характера;
б) идилический (отношение людей к природе, доверительные отношения люде друг к другу) положительно изображает отношения людей;
г) романтический (взволнованное изображение характеров людей);
ж) комический - реальность высмеивается, критикуется;
з) юмор - вид комического пафоса, где противоречия освещаются так, что слабости героев не приносят вреда.
Из сказанного в предыдущей главе очевидно, что идейная направленность литературно-художественного произведения определяется в первую очередь тем, как осмысляет и оценивает писатель явления жизни, которые он воспроизводит. Глубокая и исторически правдивая идейно-эмоциональная оценка изображаемых характеров, порождаемая их объективным национальным значением, является пафосом творческой мысли писателя и его произведения.
В лекциях по эстетике Гегель обозначал словом «пафос» (гр. pathos - сильное, страстное чувство) высокое воодушевление художника постижением сущности изображаемой жизни, ее «истины». Воплощение пафоса философ считал «главным как втцэоизведениях искусства, так и в
восприятии последнего зрителем». Белинский, разделяя во многом точку зрения Гегеля, подчеркнул, что пафос вытекает из миросозерцания художника, из его возвышенных общественных идеалов, из его стремления разрешить острые социальные и нравственные проблемы современности. Первостепенную задачу критики он видел в том, чтобы, анализируя произведение, определить его пафос (26, 312-314).
Но не в каждом художественном произведении есть пафос. Его нет, например, в натуралистических произведениях, копирующих действительность и лишенных глубокой проблематики. Авторское отношение к жизни не возвышается в них до пафоса. В произведениях с ложной идеей субъективный пафос писателя не оправдан сущностью изображаемых явлений, искажает их и потому отличается нарочитостью и ходульностью.
Содержание пафоса в произведении с исторически правдивой идейной направленностью имеет два источника. Оно зависит и от миропонимания художника, и от объективных свойств тех явлений жизни (тех характеров и обстоятельств), которые писатель познает, оценивает и воспроизводит. В силу их существенных различий пафос утверждения и пафос отрицания в литературе тоже обнаруживает несколько разновидностей. В произведении может быть героический, трагический, драматический, сентиментальный и романтический, а также юмористический, сатирический и другие виды пафоса. Их следует рассмотреть более подробно.
Все виды пафоса возникают первоначально в сознании общества, а затем находят выражение в художественном творчестве, Героический, драматический, трагический пафос, сентиментальность, романтика, юмор, сатира в художественном произведении - все это глубокое идейное осознание и правдивая эмоциональная оценка противоречий, существующих в действительности.
Но характеры, отношения, деятельность людей в их реальности многосторонни и изменчивы. Те их противоречия, которые вызывают различные виды пафоса, часто бывают тесно связаны между собой, переходят одно в другое и даже пронизывают друг друга. В соответствии со знаменитым изречением: «от великого до смешного» всего «один шаг» - могут быть близки и перечисленные разновидности пафоса.
В художественном произведении в зависимости от его проблематики иногда доминирует один вид пафоса или об-
наруживается сочетание разных его видов. Известно, что проблематика многих произведений отличается большей или меньшей односторонностью, а на ранних ступенях истории художественного творчества также и отвлеченностью. Писатели обычно сосредоточиваются на каких-то одних сторонах изображаемых характеров и отношений, усиливая и развивая их, нередко даже совсем отвлекаясь от всех прочих сторон. Отсюда и пафос произведения может быть преимущественно героическим, трагическим и т. п. В литературе последних столетий, особенно в реалистической, все чаще произведение, иногда даже один образ, выражает различные свойства и оттенки пафоса, вытекающие из сложности и разносторонности осознаваемых писателем характеров и отношений. Для того чтобы понять при анализе произведений преобладание и переходы тех или иных разновидностей пафоса, необходимо выяснить особенности каждого из них. При этом, как уже говорилось, следует иметь в виду, что пафос в искусстве создается художественными средствами - изображением персонажей, их поступков, их переживаний, событий их жизни, всем образным строем произведения.
ГЕРОИЧЕСКИЙ ПАФОС
Героический пафос заключает в себе утверждение величия подвига отдельной личности и целого коллектива, огромного значения его для развития народа, нации, человечества. Предметом героического пафоса в литературе является героика самой действительности - активная деятельность людей, благодаря которой осуществляются великие общенационально-прогрессивные задачи.
Содержание героики различно в разных национально-исторических обстоятельствах. Овладение стихиями природы, отпор иноземным захватчикам, борьба с реакционными силами общества за передовые формы социально-политической жизни, за развитие культуры - все это требует от человека способности возвыситься до интересов и целей коллектива, осознать их как свое кровное дело. Тогда общие интересы становятся внутренней потребностью личности, мобилизуют ее силу, мужество, волю и вдохновляют ее на подвиг. По словам Гегеля, «всеобщие силы действия» человеческого общества становятся «силами души» отдельного человека, как бы воплощаются –113
в его характере, в его действиях (43, 1, 195). Героика всегда предполагает свободное самоопределение личности, ее действенную инициативу, а не послушную исполнительность.
Воплощение в действиях отдельной личности, при всей ограниченности ее сил, великих, национал ь-н о-п регрессивных стремлений - такова положительная внутренняя противоречивость героики в жизни.
Образно раскрывая основные качества героических характеров, восхищаясь ими и воспевая их, художник слова создает произведения, проникнутые героическим пафосом 1 . Он не просто воспроизводит и эмоционально комментирует героику действительности, а идейно-творчески переосмысляет ее в свете своего идеала гражданской доблести, чести, долга. Он претворяет жизнь в образный мир произведения, выражая свое представление о подвиге, о сущности героического характера, его судьбе и значении. Героика действительности отражается в художественном произведении преломление и гиперболически в вымышленных, порой даже фантастических персонажах и событиях. Многообразны поэтому не только реальные героические ситуации и характеры, но и интерпретация их в литературе.
Интерес к героике обнаруживается еще в древнейших произведениях синкретического творчества, в которых наряду с образами богов появились образы богатырей, или, как их называли в Греции, героев (гр. heros - владыка, господин), совершающих небывалые подвиги на благо своего народа. Такие образы были созданы в эпоху расцвета родового строя - в «век героев» 2 , когда заметно возросла самостоятельность отдельной личности, повысилось значение ее инициативных действий в жизни народного коллектива. На праздниках в честь победоносного сражения хор славил победителей, а те рассказывали о недав-
1 Следует отметить, что в истории литературы встречается и
ложная, фальшивая героизация, например завоевателей, колонизаторов,
защитников реакционного режима и т. д. Она искажает суть реальной
исторической ситуации, придает произведению ложную идейную направ
ленность.
2 Название «век героев» впервые появилось в поэме древнегрече
ского поэта Гесиода «Теогония» («Происхождение богов») и сохрани
лось до сих пор в современной исторической науке. Оно означает ог
ромный период в жизни человечества - от высшей ступени развития
родового строя до образования и раннего существования государства
как организации классового общества.
них схватках с врагами. Как показал в своем исследовании А. Н. Веселовский (36, 267), такие рассказы, становясь достоянием племени, ложились в основу исторических легенд, песен, мифов. В устной передаче подробности изменялись, получали гиперболическое изображение и фантастическое истолкование. Так возникали образы героев - доблестных, мужественных, способных совершать великие подвиги, вызывающих восхищение, преклонение, желание подражать им. В древнегреческих мифах это Геракл с его двенадцатью подвигами или Персей, который отрубил голову горгоне Медузе. В «Илиаде» Гомера - это Ахилл, Патрокл, Гектор, прославившиеся в би!вах под Троей.
Героические образы мифов и легенд широко использовались в литературе последующих эпох. Подвергаясь переосмыслению, они тем не менее сохраняют значение вечных символов человеческого героизма. Они утверждают ценность подвига и героику как высшую норму поведения для каждого члена народного коллектива.
На более поздних этапах общественного развития, в классовом обществе, героическая проблематика приобрела новую остроту и более широкое значение. В произведениях фольклора - исторических песнях, былинах, богатырских сказках, эпопеях, воинских повестях - в центре стоит могучий, справедливый богатырь-воин, защищающий свой народ от иноземных захватчиков. Он рискует жизнью не по предписанию свыше, не по обязанности - он сам свободно принимает решение и отдает всего себя великой цели. Поступки его менее произвольны, более осознанны, чем у мифологического героя, они вызваны чувством чести, долга, внутренней ответственности. И эпический певец часто раскрывает высокое национальное самосознание героя, патриотический смысл его деяний.
«За милую Францию» умирает Роланд в «Песни о Роланде». Стойко сражаются с сарацинами, саксами, норманнами и другие герои французских «шансон де жест» («песен о деяниях»), прославляющих идеального, доброго, непобедимого в бою короля Карла Великого. Герой испанской «Песни о моем Сиде» Родриго де Бивар храбро бьется с маврами за освобождение родной земли. Во славу великого Киева совершают свои подвиги русские богатыри Добрыня Никитич, Алеша Попович, Илья Муромец. Эпический певец видит в героях воплощение мощи народа, утверждающего свою национальную самостоятельность.
В героических произведениях художественной л и т е-
р а т у р ы, созданных в процессе индивидуального творчества, своеобразие идеологических убеждений автора сказывается более определенно, чем в фольклоре. Например, древнегреческий поэт Пиндар, славя в своих одах героев, исходит из того понимания «доблести», которое было характерно для аристократии: он видит в доблести не личное, а наследственное, родовое качество. Современник же Пиндара Симонид выражает иную, демократическую точку зрения, когда славит героев, павших в борьбе против персов. Вот как звучит его надпись на месте битвы спартанцев, павших при Фермопилах:
Путник, пойди, возвести нашим гражданам в Лакедемоне, Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.
Сдержанные, полные скорби слова идейно утверждают достоинство всех граждан, до конца оставшихся верными своему долгу. Таким образом, уже в древнегреческой литературе героика осмысляется с различных идейных позиций.
Начиная с эпохи Возрождения содержание н а ц и о-нально-исторической героики в значительной степени связано с процессами образования феодальных государств, позднее - с формированием буржуазных наций. В произведениях художественной литературы, отражающих и воспевающих героику, часто воспроизводятся реальные события, действуют исторические лица. В инициативных свободных действиях героев находит зримое воплощение движение истории. Так, в русской литературе деятельность Петра I была воспета Ломоносовым в одах и поэме «Петр Великий», а позже Пушкиным в лирике, в поэме «Полтава», во вступлении к «Медному всаднику». Откликом на войну 1812 г. были «Певец во стане русских воинов» Жуковского, «Воспоминания в Царском Селе» Пушкина, «Бородино» Лермонтова. С эпической широтой воспроизведена героика этой борьбы в «Войне и мире» Л. Н. Толстого.
Но героики требует не только борьба с внешним врагом. Разрешение внутренних гражданских конфликтов, без которых нет развития общества, порождает революционную героику. Это героика свободно принятого на себя гражданского долга, высокой ответственности за судьбы родины, готовности вступить в неравную борьбу с господствующими силами реакции. Она требует от героя не только большого мужества, целеустремленности, самоотверженности, но и гораздо большей идеологической
самостоятельности, чем борьба с внешним врагом. В художественной литературе еще Эсхил, использовав древний миф о Прометее - титане, давшем людям огонь и наказанном за это Зевсом, утверждал героику тираноборчест-ва. Позднее Мильтон, обратившись к библейским легендам, передал в «Потерянном рае» героику английской буржуазной революции. По-своему раскрыл героический характер Прометея Шелли в поэме «Прометей освобожденный».
Революционное истолкование нередко получала и героика национальной борьбы за свободу. Так, прославляя борьбу греческого народа за независимость, Пушкин и поэты-декабристы выражали протест против гнета русского самодержавия.
Наиболее последовательно и открыто революционную героику утверждает литература социалистического реализма. «Мать» и «Враги» Горького, «Левый марш» Маяковского, «Железный поток» Серафимовича, «Бронепоезд 14-69» Иванова, «Баллада о гвоздях» Тихонова, «Чапаев» Фурманова раскрывают подъем самосознания, социальной активности широких демократических кругов, охваченных революционным порывом. Стихия революции в этих произведениях предстает как стихия героическая, не только разрушительная, но и созидательная по своему историческому значению. Это новое понимание героики массового движения за революционное преобразование общества.
Итак, героический пафос выражает стремление художника показать величие человека, совершающего подвиг во имя общего дела, идейно утвердить в сознании общества значение такого характера и его нравственной готовности к подвигу.
Героический пафос в художественных произведениях разных эпох чаще всего осложняется драматическими и трагическими мотивами. Победа над национальными и классовыми врагами нередко завоевывается ценой жизни героев и страданий народа. В героической поэме Гомера «Илиада» борьба между ахейцами и троянцами приводит к драматическим эпизодам - смерти Патрокла и Гектора, тяжело переживаемой их друзьями и близкими. Полно драматизма и изображение гибели Роланда при столкновении с более сильными отрядами врагов.
В героических произведениях поэтов-декабристов отражены драматические моменты гибели героев и трагическое предчувствие поражения.
Известно мне: погибель ждет Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, - Судьба меня уж обрекла. Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода? (...)
В этом монологе Наливайко из одноименной поэмы Рылеева раскрыто трагическое самосознание человека, готового жертвовать собой ради идеалов свободы.
В произведениях социалистического реализма героический пафос чаще всего сочетается с романтическим и драматическим пафосом.
ПАФОС ДРАМАТИЗМА
Драматизм в литературе, как и героика, порождается противоречиями реальной жизни людей - не только общественной, но и частной. Драматичны такие жизненные положения, когда особенно значительные общественные или личные стремления и запросы людей, а иногда сама их жизнь оказываются под угрозой поражения и гибели со стороны независимых от них внешних сил. Такие положения вызывают соответствующие переживания в душе человека - глубокие опасения и страдания, сильную взволнованность и напряженность. Эти переживания или ослабляются сознанием своей правоты и решимостью бороться, или приводят к безнадежности и отчаянию.
Драматические положения и вызываемые ими драматические переживания людей часто становятся предметом глубокого идейного осмысления и оценки в произведениях художественной литературы и создают их собственный пафос. Но эти осмысление и оценка могут иметь различную направленность. Писатель (сказитель, певец) может глубоко сочувствовать персонажам, драматичности их положения, их борьбе за осуществление своих стремлений, за свою судьбу и жизнь. Тогда драматизм становится и д е й н о-у тверждающим пафосом самого произведения, находящим выражение во всем его образном строе.
Автор древнерусской «Повести о разорении Батыем Рязани» с тяжелым душевным надрывом и проникновенным сочувствием изображает гибель рязанского княжества от внезапного нападения татарской орды - истребление в не-
равном бою «удальцов, резвецов рязанских», смерть князей, разрушение церквей и всего города, поражение богатыря Евпатия, стремящегося отплатить Батыю за уничтожение Рязани. Своим драматизмом повесть как бы взывает к общенациональному отмщению коварному и жестокому врагу.
Но писатель (сказитель, певец) может и осуждать характеры своих персонажей в драматизме их положения, переживаний, борьбы. Он может видеть в страданиях персонажей справедливое возмездие за ложность их стремлений, приведших к драматизму их положения. Тогда драматизм становится идейно-отрицающим пафосом самих произведений, выражающимся в их образном строе.
В пьесе Эсхила «Персы» изображается страшное нравственное смятение в персидских придворных кругах при вести о разгроме персидского флота при Саламине. Царь Ксеркс оплакивает вместе с хором это тяжелое поражение своей державы. Но для Эсхила и греческой общественности сценическое представление этих драматических переживаний персов было актом осуждения сильного и опасного врага, посягнувшего на их национальную свободу, а косвенно - и актом торжества их победы над этим врагом.
Осуждая с драматическим пафосом неправые, ложные стремления и действия своих персонажей, писатель не всегда при этом отрицает сами характеры в их социальной сущности. Автор «Слова о полку Игореве», например, видит в главных персонажах - Игоре и Всеволоде - достойных представителей русского княжеского рода, сильных и смелых воителей. Изображение решающей битвы русских с половцами проникнуто героическим пафосом («Ярый тур Всеволод! Стоишь ты на обороне, - брызжешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами харалужными» и т. д.). Однако доминирует в повести пафос сильного драматизма, который выражает осуждение всего самонадеянного похода Игоря в глубь половецких степей, окончившегося тяжелым поражением и навлекшего беды на всю Русскую землю («И застонал, братья, Киев от печали, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле, печаль глубокая потекла средь земли Русской» и т. п.).
Драматизм положений и переживаний, возникающих в военных столкновениях между народами, часто воспроизводится в художественных произведениях всех стран и
эпох; есть он и в советской литературе разных периодов ее развития. Так, в «Разгроме» Фадеева драматическим пафосом проникнуто повествование о дальневосточном партизанском отряде Левинсона, отходящем в тяжелых боях под натиском превосходящих сил японской армии и белогвардейских отрядов. Глубочайший пафос идейно-утверждающего драматизма доминирует и в произведениях, раскрывающих героику борьбы советских людей с фашизмом, - в повестях А. Бека «Волоколамское шоссе», К. Симонова «Дни и ночи», его романах «Солдатами не рождаются», «Живые и мертвые», партизанских повестях В. Быкова «Круглянский мост», «Сотников», «Волчья стая», а также «Знак беды».
Драматические положения и переживания возникают также в ходе гражданской борьбы прогрессивных и реакционных сил в исторической жизни разных народов. Такой драматизм нередко ложится в основу пафоса литературного произведения, усиливая его утверждающую или отрицающую идейную направленность. Например, в поэме Некрасова «Русские женщины» раскрыто глубоко драматическое положение Трубецкой и Волконской, жен ссыльных декабристов. Побуждаемые глубоким нравственным и гражданским самосознанием, они приняли решение ехать к своим мужьям в сибирские рудники. Им пришлось перенести тяжелый разрыв с близкими, настойчивое сопротивление властей, тяготы и испытания далекого пути. Разговор княгини Трубецкой с иркутским губернатором в первой части поэмы с наибольшей остротой выражает драматическую напряженность стремлений героини преодолеть все препятствия на избранном ею пути. Драматизм служит здесь поэтическому утверждению нравственной высоты русской женщины.
Накал революционной борьбы народовольцев-семидесятников показан в романе С. Степняка-Кравчинского «Андрей Кожухов». Полная опасностей жизнь Андрея и его товарищей в политическом подполье, тщетные попытки освободить заключенных друзей, присутствие среди враждебной толпы при страшной казни Бориса и Зины, отчаянное решение Андрея «одному идти на царя», порожденные этим мрачные и напряженные переживания - все это полно глубокого драматизма. Направленность романа двойственна: автор и восхищается беззаветным мужеством своего героя, и хочет подвести читателей к сознанию того, что огромные усилия революционеров, не опирающихся на народные массы, по существу, бесплодны.
В отличие от такой двойственности в романе Горького «Мать», в его пьесе «Враги» выражается целостная утверждающая направленность драматизма политической борьбы.
Но драматические противоречия гражданской жизни и порождаемые ими переживания не всегда проявляются непосредственно в открытом столкновении социальных сил. Ими создаются нередко такие свойства человеческих характеров, которые обнаруживаются в частных, бытовых, семейных, личных отношениях. Драматизм положения и переживаний отдельной личности оказывается тогда для писателя как бы «симптомом» социальных и политических противоречий. Творческое воспроизведение драматизма такого рода встречается в художественной литературе разных эпох.
Особенно значительны в этом отношении романы, драмы, лирика конца XVIII и первой половины XIX в. - эпохи резких антагонизмов между старым уходящим в прошлое самодержавно-крепостническим укладом жизни и новыми идейными стремлениями, связанными с формированием буржуазного строя, тогда еще прогрессивного, но уже проявляющего все сильнее свою собственную противоречивость. В Германии, например, это были такие драмы Шиллера, как «Разбойники» и «Коварство и любовь»; в Англии - такие поэмы Байрона, как «Паломничество Чайльд Гарольда», «Гяур», «Корсар», «Лара»; во Франции - такие романы, как «Отец Горио» Бальзака, «Исповедь сына века» Мюссе, «Красное и черное» Стендаля; в России - «Горе от ума» Грибоедова, «Евгений Онегин» Пушкина, «Герой нашего времени», поэмы и лирика Лермонтова, «Кто виноват?» Герцена.
Положение главных героев таких произведений, внутренне протестующих против консервативности окружающего их общества, глубоко драматично. Но драматизм этот проявляется только в их индивидуалистических переживаниях, в конфликтах их частной жизни, в неустроенности их личной судьбы, в идейном «скитальчестве». Драматично, например, положение Жюльена Сореля в романе «Красное и черное». Этот юноша обладает демократическими стремлениями и в глубине души враждебен всему реакционному буржуазно-дворянскому укладу жизни. Но он скрывает эту враждебность и стремится достичь только своей, индивидуальной независимости, используя в этих целях любовные связи с женщинами из презираемой им привилегированной среды. Он запутывается в этих отноше-
ниях, проявляет авантюризм и бесславно гибнет на плахе. Автор на стороне своего героя в его скрытом стихийном протесте, но он против него в его индивидуалистических метаниях. Такая двойственность в идейной направленности драматизма характерна для всех подобных произведений,
В этом романе Стендаля драматизм положения главных героев усиливается обстоятельствами социального неравенства - противопоставлением плебейства знатности, бедности богатству. В последующую эпоху развития буржуазного общества в разных странах такие обстоятельства все чаще привлекали к себе внимание писателей, вызывая их резко критическое отношение. Наиболее яркие примеры - «Отец Горио» Бальзака, «Оливер Твист» и «Крошка Доррит» Диккенса, «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные» Достоевского, «Бесприданница» А. Островского и т. п. Драматизм положения и переживаний персонажей в этих произведениях мотивирует и усиливает выраженный в них пафос отрицания социального неравенства в его последствиях для человеческой личности.
В «Преступлении и наказании» глубоко драматично положение всей семьи Мармеладова, находящейся на грани нищеты, в особенности его старшей дочери Сони, решившейся - ради спасения семьи - продавать себя на улице, и его жены, вынужденной просить милостыню с малыми детьми и дошедшей до безумия. С наибольшей силой драматизм выражен в речи отчаявшегося пьяного Мармеладова, обращенной к богу.
Наряду с различными драматическими ситуациями, создаваемыми так или иначе обстоятельствами общественной жизни, писатели нередко изображают также драматизм в личных отношениях людей, и это отражается в пафосе их произведений. Драматично, например, положение главной героини в романе Флобера «Госпожа Бовари», стремившейся преодолеть мещанскую ограниченность своей семейной жизни путем тайных любовных связей, которые казались ей возвышенными, романтическими, но в действительности были пошлым обманом, приведшим ее к гибели. В романе Л. Толстого драматично положение Анны Карениной, не испытавшей любви в замужестве и впервые познавшей глубокое чувство в связи с Вронским. Порвав с мужем, а через это и со светским обществом, лицемерно охраняющим семейную, нравственность, Анна была вынуждена принять на себя всю тяжесть
сословного изгнанничества, но не вынесла его. В «Дяде Ване» Чехова драматично положение Войницкого, принесшего свою жизнь в жертву ученой карьере профессора Серебрякова и слишком поздно понявшего внутреннюю несостоятельность этой карьеры. В «Бигве в пути» Г. Николаевой драматически безвыходно сильное, глубокое чувство Бахирева и Тины, находящееся в противоречии с их семейными отношениями и общественным мнением. Таким образом, создавая драматически напряженные ситуации в судьбе своих персонажей, писатели получают возможность отчетливее передать идейное понимание и оценку существенных противоречий общественной жизни. Драматизм положений и переживаний людей в реальной действительности и персонажей в литературных произведениях создается воздействием внешних сил и обстоятельств, угрожающих их -стремлениям и их жизни. Но нередко воздействие внешних обстоятельств порождает в сознании человека внутреннюю противоречивость, борьбу с самим собой. Тогда драматизм углубляется до трагизма.
ТРАГИЧЕСКИЙ ПАФОС
Слова «трагический», «трагизм» произошли от древнегреческого названия народных хоровых обрядовых представлений смерти и воскресения бога плодородия Диониса. Позднее у греков возник классово-государственный строй; это поставило перед ними нравственные вопросы, которые они пытались разрешать в пьесах, изображающих конфликты человеческой жизни. Старое название представлений сохранилось, но им стали обозначать само содержание таких пьес. Аристотель писал в своей «Поэтике», что трагедия возбуждает у зрителя чувства «сострадания и страха» и приводит к «очищению («катарсису») подобных аффектов» (20, 56).
По мифологическим взглядам древних греков, над жизнью людей господствует воля богов, «роковые» предопределения «судьбы». В некоторых трагедиях, например в «Эдипе-царе» Софокла, это прямо изображалось. Герой трагедии Эдип, не ведая того, стал преступником - убийцей своего отца и мужем своей матери. Вступив на престол, Эдип своими преступлениями навлек на город чуму. Как царь он должен разыскать преступника и спасти на-род. Но в поисках обнаруживается, что преступник -
именно он сам. Тогда Эдип, испытывая тяжелые нравственные страдания, ослепляет себя и уходит в изгнание. Эдип сам виновен в своих преступлениях, но и автор трагедии, Софокл, и его герой осознают все случившееся как проявление «рока», «судьбы», которая, по их верованиям, предопределена свыше и от которой люди не могут уйти. Такое понимание жизни выражалось и в других античных трагедиях. Поэтому в теориях трагедии и трагического, в частности у Гегеля, их определение связывалось так или иначе с понятиями «рока», «судьбы», во власти которых вся жизнь людей, или с понятием «вины» трагических героев, нарушивших какой-то высший закон и расплачивающихся за это.
Чернышевский справедливо возражал против таких сужающих вопрос понятий и определил трагическое как все «ужасное» в жизни человека (99, 30). Однако его определение надо признать слишком широким, так как «ужасными» могут быть и драматические положения, и те, которые создаются внешними несчастными случайностями. Видимо, более близко к истине определение трагического, данное Белинским: «Трагическое заключается в столкновении естественного влечения сердца с идеею долга, - в проистекающей из того борьбе и, наконец, победе или падении» (24, 444). Но и такое определение нуждается в серьезных дополнениях.
Трагизм реальных жизненных положений и вызываемых ими переживаний следует рассматривать по сходству и вместе с тем по контрасту с драматизмом. Находясь в трагическом положении, люди испытывают глубокую душевную напряженность и взволнованность, причиняющую им страдания, часто очень тяжелые. Но эта взволнованность и страдания порождаются не только столкновениями с какими-то внешними силами, ставящими под угрозу важнейшие интересы, иногда самую жизнь людей и вызывающими сопротивление, как это бывает в положениях драматических. Трагизм положения и переживаний заключается в основном во внутренних противоречиях и борьбе, возникающих в сознании, в душе людей. Каковы же могут быть эти внутренние противоречия?
По определению трагического, данному Белинским, одна сторона внутренней противоречивости - это «естественное влечение сердца», т. е. душевные личные привязанности, любовные чувства и т. п., а другая сторона - «идея долга», то, что препятствует «влечению сердца», но с чем любящего связывает сознание нравственного закона.
Обычно это бывают законы брака, данные обеты, ответственность перед семьей, родом, государством.
Все эти отношения только тогда могут стать одной из сторон внутреннего, трагического противоречия, когда они имеют для человека не внешнюю принудительность, но осознаются им как высшие нравственные с и-л ы, стоящие над его личными интересами и имеющие для него «сверхличное» значение. Это всегда общественное значение, хотя нередко оно истолковывается в религиозном или абстрактно-моралистическом плане. Возникающая в душе человека внутренняя борьба, борьба с самим собой, вызывает в нем патетическое переживание и обрекает его на глубокие страдания. Все это возможно лишь для человека, обладающего высоким нравственным развитием, способным углубиться до трагических переживаний в своем самосознании. Человек ничтожный, лишенный нравственного достоинства, не может стать трагическим субъектом.
Художественная литература, изображая трагические положения и переживания персонажей, всегда учитывает нравственный уровень их характеров. Однако (как и в изображении драматичных положений и переживаний) пафос трагического героя и пафос автора не всегда совпадают. Трагический пафос самого произведения, вытекающий из идейного миросозерцания писателя, может иметь различную направленность - и утверждающую, и отрицающую. Писатель сознает историческую прогрессивность и правдивость тех высоких нравственных идеалов, во имя которых его герой переживает трагическую борьбу с самим собой, или же сознает их историческую ложность и обреченность. Все это не может не сказаться на исходе трагической борьбы литературного героя, на всей его судьбе и на пафосе произведения, в котором, однако, всегда звучит скорбь о страдании человеческого духа.
Таким образом, трагическое положение заключается в противоречии и борьбе личных и «сверхличных» начал в сознании человека. Такие противоречия возникают и в общественной, и в частной жизни людей.
Один из важнейших и очень распространенных типов трагических конфликтов, необходимо возникающих в развитии разных народов, заключается в противоречии между «исторически необходимым требованием» жизни и «практической невозможностью его осуществления» (4, 495). Подобного рода конфликты с особенной силой проявляются тогда, когда государственная власть господствующих
классов уже потеряла свою прогрессивность, стала реакционной, но те социальные силы нации, которые хотели бы ее свергнуть, еще слишком слабы для этого. Такой конфликт изображен во многих литературных произведениях, раскрывающих трагизм народных восстаний, например восстания рабов в Древнем Риме под предводительством Спартака в романе Джованьоли «Спартак» или стихийного крестьянского восстания в «Капитанской дочке» Пушкина, а также трагизм многих более сознательных политических движений. При этом трагизм обычно сочетается с героикой и драматизмом.
Героико-трагическим пафосом проникнуто художественное творчество поэтов-декабристов («Аргивяне» Кюхельбекера, «думы» и поэмы Рылеева, а также их лирика). То же можно сказать о творчестве писателей-народников (лирика В. Фигнер, роман Степняка-Кравчинского «Андрей Кожухов»).
Однако трагические противоречия могут возникать также в жизни тех прогрессивно мыслящих представителей общества, которые не участвуют непосредственно в героической борьбе против реакционной власти, но настроены оппозиционно по отношению к ней. Сознавая необходимость и в то же время невозможность своими силами изменить существующее положение вещей, остро ощущая свое одиночество, эти люди также приходят к трагической самооценке. Такого рода трагизм показал, например, Шекспир в «Гамлете». Герой этой трагедии понимает, что его месть королю Клавдию не может что-либо существенно изменить в обществе, в котором он живет, - Дания останется «тюрьмой». Но и примириться с окружающим злом Гамлет, человек высоких гуманистических идеалов, не может. Осмысляя политические и нравственные проблемы века в философском плане, он приходит к идейному кризису, разочарованию в жизни, настроениям обреченности. Но он нравственно побеждает страх смерти.
Трагическим пафосом часто проникнуты и те произведения, которые воспроизводят частную жизнь, нравственно-бытовые отношения людей, не связанные непосредственно с политическими конфликтами.
Трагический конфликт в семейно-бытовых отношениях показан А. Островским в пьесе «Гроза» (которая неточно названа им «драмой»). Выданная замуж не по своей воле Катерина трагически колеблется между сознанием своего супружеского долга, сызмала внушенного ей религиозными
представлениями ее среды, и любовью к Борису, которая кажется героине выходом из семейной порабощенное™. Она идет на свидание к Борису, но сознание своей греховности берет в ней верх, и она кается перед мужем и свекровью. Затем, не вынеся угрызений совести, презрения и попреков семьи, равнодушия Бориса, полного одиночества, Катерина бросается в реку, но ее гибелью Островский утверждает силу и высоту ее характера, отвергающего нравственные компромиссы.
Трагический пафос находит выражение не только в драматургии, но и в эпосе, и в лирике. Так, в сознании Мцыри, героя одноименной поэмы Лермонтова, таится глубокое противоречие между его презрением к рабской жизни монастыря, жаждой освободиться от нее, романтическими стремлениями в воображаемый «чудный мир тревог и битв» и невозможностью найти путь в этот мир, сознанием своей слабости, воспитанной в нем рабской жизнью, чувством обреченности. «Мцыри» - поэма роман-тико-трагическая по своему пафосу.
Прекрасный пример трагизма в лирике - цикл стих
©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-15
Для , и замысла ее автора необходимо проникнуть в идейный мир художественного произведения, который содержит множество элементов, одним из которых является пафос . По сути, это эмоциональная окраска, своего рода эмоциональный настрой . У этого слова есть синоним, представляющий из себя такое выражение, как «эмоционально-ценностная ориентация» .
Что значит проанализировать пафос в художественном тексте? Это значит установить его типологию, эмоционально-ценностные ориентиры. Чтобы иметь этот ценный навык необходимо понимать существующие разновидности пафоса . Это весьма полезный . Начнем по порядку.
Пафос эпико-драматический
Здесь необходимо разобраться в некоторых терминах. Итак, речь может вестись о таком понятии как литературный род. Родом является эпос, лирика, драма. В каждом из них своя природа художественного образа и свои средства создания образа.
Эпос - слово древнегреческое и означает «слово» или «повествование». Эпос представляет нам героическое повествование об историческом прошлом, причем он создает целостность картины народной жизни , в гармоничном единстве освещает эпический мир великих героев-богатырей. А собственно, эпика — это общая мировая совокупность эпических текстов.
Эпико-драматический пафос являет собой полное приятие мира в целом без каких-либо сомнений и себя в нем, что дает человеку эпическое мировидение, в котором не предусматривается бездумное восприятие безоблачного мира, находящегося в полной гармонии с ним.
Бытие признается в его абсолютной конфликтности (что и есть драматизм), но это признание воспринимается как справедливая и важная сторона мира. Почему? Потому что в исторической хронологии конфликты появляются и разрешаются, что позволяет существовать и диалектически развивать бытие.
Здесь идет речь о максимальном доверии к объективному миру со всей его многогранностью и массой противоречий. Этот тип пафоса встречается в литературе очень редко и в чистом виде он бывает еще реже.
Великие произведения, основанные на эпико-драматическом пафосе могут быть представлены такими шедеврами, как «Илиада» и «Одиссея» Гомера, пьеса Шекспира «Буря» , роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» , роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир» , поэма Твардовского «Василий Теркин» .
Первый упомянутый шедевр -это история о мифологических героях и богах, история сказочного мира, в котором действительность переплетается с вымыслом. Здесь люди и боги противостоят друг другу. Это история об Одиссее, которого воспел великий Гомер.
Второй шедевр. Пьеса Шекспира «Буря».
Третий шедевр от Франсуа Рабле — «Гаргантюа и Пантагрюэль». Под пером Рабле нехитрые народные сказки превратились в философский роман с подвигами знаметитейшего и устрашающего Пантагрюэля. Рабле издал эту книгу в 1532 г. Роман стал делом всей жизни Рабле.
Четвертый шедевр. Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир». Сотни персонажей, выписанные с удивительной полнотой.
Пятый шедевр. Поэма Твардовского «Василий Теркин»
Значение слова ПАФОС в Словаре литературоведческих терминов
ПАФОС
- (от греч. pathos - страсть, чувство) - эмоционально-оценочное отношение писателя к изображаемой им действительности, эмоциональный настрой произведения, определяющий его общую тональность. Различают виды П.: героический, трагический, комический.
Словарь литературоведческих терминов. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ПАФОС в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- ПАФОС в Словаре-справочнике Мифы Древней Греции,:
- дочь царя Кипра Пигмалиона и Галатеи, оживленной Афродитой статуи. По ее имени назван город на Кипре, являвшийся центром почитания … - ПАФОС в Литературной энциклопедии:
см. « Эстетика … - ПАФОС в Педагогическом энциклопедическом словаре:
(от греч. pathos - страдание, страсть, возбуждение, воодушевление), 1) в античной эстетике - страсть, душевное переживание, связанное со страданием. П. … - ПАФОС в Большом энциклопедическом словаре:
(от греч. pathos - страдание страсть, возбуждение, воодушевление), 1) в античной эстетике - страсть, душевное переживание, связанное со страданием. Пафос … - ПАФОС в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
(от греч. pathos - страдание, чувство, страсть), воодушевление, восторженность, … - ПАФОС в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(Paphos) — имя двух древних городов на острове Кипре: старый П. — финикийская колония на западном берегу острова, в 10 … - ПАФОС в Современном энциклопедическом словаре:
- ПАФОС
(от греческого pathos - страдание, страсть, возбуждение, воодушевление), в античной эстетике страсть, душевное переживание, связанное со страданием. Пафос обычно противопоставляется … - ПАФОС в Энциклопедическом словарике:
а, мн. нет, м. 1. Страстное воодушевление, подъем. П. борьбы. Говорить с пафосом.||Ср. ПАТЕТИКА. 2. Основная идея, смысл чего-нибудь … - ПАФОС в Энциклопедическом словаре:
, -а, м. (книжн.). Воодушевление, I подъем, энтузиазм. Говорить с пафосом. П. творческого труда. II прил. пафосиый, -ая, … - ПАФОС в Большом российском энциклопедическом словаре:
П́АФОС (от греч. рathos - страдание, страсть, возбуждение, воодушевление), в антич. эстетике - страсть, душевное переживание, связанное со страданием. П. … - ПАФОС в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
(Paphos) ? имя двух древних городов на острове Кипре: старый П. ? финикийская колония на западном берегу острова, в 10 … - ПАФОС в Полной акцентуированной парадигме по Зализняку:
па"фос, па"фосы, па"фоса, па"фосов, па"фосу, па"фосам, па"фос, па"фосы, па"фосом, па"фосами, па"фосе, … - ПАФОС в Популярном толково-энциклопедическом словаре русского языка:
-а, только ед. , м. 1) Страстное воодушевление, приподнятость, подъем. Говорить с пафосом. Ложный пафос. Мысль в поэтических созданиях - … - ПАФОС в Новом словаре иностранных слов:
(гр. pathos чувство, страсть) страстное воодушевление, … - ПАФОС в Словаре иностранных выражений:
[ страстное воодушевление, … - ПАФОС в Словаре синонимов Абрамова:
см. … - ПАФОС в словаре Синонимов русского языка:
возбуждение, воодушевление, жар, остров, патетика, подъем, пыл, пылкость, страсть, экстаз, эмоция, … - ПАФОС в Новом толково-словообразовательном словаре русского языка Ефремовой:
м. 1) Страстное воодушевление, приподнятости. 2) Воодушевление, энтузиазм, вызываемый чем-л. 3) Воодушевляющий, творческий источник, основная идея, основная направленность … - ПАФОС в Словаре русского языка Лопатина:
п`афос, … - ПАФОС в Полном орфографическом словаре русского языка:
пафос, … - ПАФОС в Орфографическом словаре:
п`афос, … - ПАФОС в Словаре русского языка Ожегова:
воодушевление, подъем, энтузиазм Говорить с пафосом. Революционный пафос. П. созидательного …