Опера немецкого композитора Глюка в 4 действиях. Либретто Н. Гийяра по мотивам драмы Еврипида.
Действующие лица:
- Ифигения, великая жрица Дианы в Тавриде (сопрано)
- Орест, ее брат (бас)
- Пилад, друг Ореста (тенор)
- Тоас, царь Тавриды (бас)
- Диана (сопрано)
- Греческие жрицы, скифы, эвмениды и демоны, греки из отряда Пилада
Действие происходит в Тавриде (Скифия) по окончании Троянской войны (1208 год до н. э.).
История создания
«Ифигения в Тавриде» - последняя из выдающихся опер Глюка, венчающая его реформу. Прославленный венский композитор, четыре года будораживший весь Париж постановками своих реформаторских опер, летом 1778 года познакомился с либретто «Ифигении в Тавриде». Его автор Никола Франсуа Гийяр (1752-1814), дебютировавший в 19 лет, к тому времени успел написать несколько пьес и входил в круг избранных французских литераторов. Услышав «Ифигению в Авлиде» Глюка, он испытал такой восторг, что набросал план «Ифигении в Тавриде».
Источником послужила трагедия знаменитого древнегреческого драматурга Еврипида (480-407 или 485-406 годы до н. э.), написанная в 414 году. Сюжетно она продолжает последнюю трагедию Еврипида - «Ифигения в Авлиде», события которой предшествуют началу Троянской войны. Длившаяся десять лет, война, согласно мраморной хронологической таблице, выставленной на площади греческого острова Парос, закончилась взятием Трои 5 июня 1208 года до н.э. Год 1202-й знаменуется оправданием Ореста, сына предводителя греческого войска Агамемнона, который, мстя за отца, убил свою мать Клитемнестру. Он и является главным героем «Ифигении в Тавриде».
Гийяр опирался не непосредственно на трагедию Еврипида, а на ее обработку французским автором Клодом Гисмоном де ла Тушем (1719 или 1729-1760). Его «Ифигения в Тавриде» (1757) имела успех благодаря сильным драматическим ситуациям и трогательной простоте стихов. Написав два акта либретто «Ифигении в Тавриде», Гийяр решил представить их на суд бальи дю Рулле - прославленного либреттиста опер Глюка «Ифигения в Авлиде» и «Альцеста». Когда трепещущий Гийяр явился к дю Рулле, тот долго молчал, а потом велел заложить лошадей и пригласил молодого автора занять место в карете. Через несколько минут Гийяр оказался в апартаментах Глюка. Не менее молчаливый, чем дю Рулле, композитор сел за клавесин и заиграл превосходную музыку из I акта своей «Ифигении в Тавриде». Это вдохновило поэта больше самых красноречивых похвал; впоследствии он создал немало либретто для известных композиторов.
Глюк вмешивался в работу либреттиста, требуя переделок в соответствии с музыкой. Только половина ее была написана заново: композитор приспосабливал для новой оперы прежние, сочинения, что в те годы было принято. Так, для арии Ифигении в конце II акта он использовал арию из своей итальянской оперы-seria «Милосердие Тита» (1752), для гимна жриц в честь Дианы в начале IV акта - один из номеров венского балета «Семирамида» (1765). Исследователи утверждают также, что и другие эпизоды «Семирамиды», как и второго балета - «Ифигения», написанного предположительно тогда же, но не дошедшего до нас, вошли в «Ифигению в Тавриде». Увертюра была заимствована из французской комической оперы «Остров Мерлина, или Светопреставление» (1758), финальный хор - из последней итальянской оперы «Парис и Елена» (1770). Премьера «Ифигении в Тавриде», посвященной королеве Марии-Антуанетте, состоялась 11 мая 1779 года в Королевской Академии музыки в Париже и была принята публикой с восторгом.
Основные идеи последней реформаторской оперы вполне типичны для Глюка, но приобретают несколько иное звучание. Полностью отсутствует любовная интрига, и борьба чувства и долга в душе Ифигении не связана даже с любовью к брату - она узнает Ореста в последнее мгновение перед жертвоприношением. Зато важное место занимает тема жертвенной дружбы: на протяжении веков имена античных Ореста и Пилада служили ее символом. Одной из ведущих становится и тема возмездия, только обозначенная в «Ифигении в Авлиде». Изменилась и трактовка образов подземных духов. В отличие от фурий «Орфея», эвмениды «Ифигении в Тавриде» - внутренний голос терзающей героя совести. Эвмениды - по античным мифам, три старухи с зажженными факелами в руках, развевающимися змеями вместо волос и капающей из пастей кровью - выступают охранительницами материнского права, возбуждающими в душах людей безумие и месть (у Глюка их множество, женские божества объединены с мужскими - демонами). Предшествующая сцене с эвменидами ария Ореста, поражающая психологической глубиной раскрытия противоречивого душевного состояния, уникальна для второй половины XVIII века: умиротворенной вокальной партии противостоит тревожное оркестровое сопровождение. По словам композитора, Орест не может быть спокоен: «Он лжет, он убил свою мать».
Столь дорогая сердцам просветителей идея победы цивилизации над варварством придает традиционной благополучной развязке оперы более обобщенное, гуманистическое звучание: Диана не просто спасает героев, как в «Ифигении в Авлиде», но устанавливает новые, справедливые законы, отменяющие кровавые жертвоприношения скифов. Подобное противопоставление потребовало особого внимания к варварскому, непохожему на греков народу, обрисованному в балетных и хоровых сценах. Вообще же последние менее действенны, чем в предшествующих операх Глюка. Миниатюрные, статичные хоры жриц служат лишь дополнением характеристики Ифигении. Зато велика роль картин природы, красочных, откликающихся на душевное состояние героев, что впоследствии будет отличать романтическую оперу в XIX веке.
Сюжет
Священный лес, окружающий храм Дианы. Слышны удары грома; разражается страшная буря. Свет начинающегося дня омрачен тучами, озаряемыми молниями. Ифигения и жрицы молят богов отвратить свой гнев от их обители, умерить жестокость варваров, заставляющих их проливать кровь жертв. Гроза в природе стихает, но продолжает бушевать в сердце Ифигении. Этой ночью ей приснился вещий сон: отцовский дворец в Микенах, объятый пламенем, окровавленный отец и мать с ножом в руке; этот нож мать вручила ей; перед Ифигенией предстал Орест, она протянула ему руку помощи, но по несчастной случайности пронзила брату грудь. Появляется испуганный Тоас: оракул предрек ему смерть от руки чужестранца, и царь скифов требует, чтобы кровь первого же чужестранца окропила алтарь богов. Вбегают скифы; боги послали им жертвы, двух юных греков. Ифигения молит своих богов избавить ее от исполнения ужасного долга, а скифы прославляют песнями и плясками своих богов. Стражи вводят закованных Ореста и Пилада, которых Тоас приказывает заключить в темницу.
Подземный храм, где в ожидании смерти содержатся жертвы. Здесь царит пугающая тишина. Орест проклинает судьбу, которая привела его к новому преступлению: богам недостаточно того, что он вонзил нож в сердце матери - теперь он станет причиной смерти друга. Пилад не страшится смерти, ведь и могила их не разлучит. Пилада уводят, Орест в одиночестве предается отчаянию. Постепенно в душу его нисходит покой, и он погружается в забытье. Появляются эвмениды, исполняют вокруг него танец ужаса и мучают спящего воспоминаниями об убийстве матери, вызывая тень Клитемнестры. Когда входит Ифигения с жрицами, пробудившийся Орест в ужасе принимает ее за мать. Ифигения, не узнавшая брата, приказывает снять с пленника оковы и расспрашивает, откуда он прибыл. Из его скупых ответов Ифигения узнает о двойном убийстве, Агамемнона и Клитемнестры, в Микенах и о неизбежной близкой смерти самого мстителя, Ореста. Ифигения и жрицы исполняют погребальный обряд по Оресту. Они в отчаянии: у нее нет больше родных, у них - царя.
Покои Ифигении. Она тронута несчастьем пленника, черты которого так напоминают ей дорогого брата. Вводят Ореста и Пилада, они бросаются друг другу в объятия. Ифигения объясняет, что она - их соотечественница и может спасти одного из них. Каждый радуется, что его друг будет жить. Орест заклинает Пилада поменяться с ним жребием - ведь он жаждет смерти, не в силах более выносить преследования эвменид. Борьбу благородных чувств прекращает Ифигения. Орест убеждает ее, что покончит с собой, если его друг умрет, и вынуждает согласиться на спасение Пилада. Тот, оставшись один, клянется спасти Ореста.
Храм Дианы со статуей богини в центре. Ифигения склоняется перед алтарем, моля укрепить ее дух для выполнения кровавого долга. Жрицы вводят Ореста, украшают его для жертвоприношения, торжественным гимном прославляют Диану, чистую дочь Латоны, и возжигают курения на алтаре. Ифигения трепещет; жрица вкладывает ей в руку нож. Распростертый на жертвеннике Орест произносит имя сестры: вот так же погибла Ифигения в Авлиде. Потрясенная Ифигения, лишь теперь узнавшая его, бросается к брату, жрицы падают ниц перед своим царем. Орест изумлен, что сестра не испытывает ужаса перед матереубийцей, Ифигения убеждает его забыть о мрачных временах - брат всегда жил в ее сердце. Вбегает испуганная гречанка: к храму спешит разъяренный Тоас, узнавший, что жрица спасла одного из пленников. Теперь он требует немедленно принести в жертву другого. Ифигения отказывается выполнить варварский приказ, заслоняет брата от скифских стражей и убеждает жриц защищать царя. Тоас готов сам заколоть и жертву и жрицу. Ворвавшийся в храм Пилад убивает его, следующие за ним греки грозят истребить всех скифов. Схватку прекращает появление Дианы. Она спускается с облака, все падают перед богиней на колени. Диана повелевает скифам не осквернять более ее храм и обещает свое покровительство Оресту; он вернется в Микены вместе с Ифигенией, чтобы править там в мире. Пилад разделяет радость Ореста и Ифигении. Греки прославляют богов и мир, воцарившийся на море, на земле и на небесах.
Музыка
В «Ифигении в Тавриде» Глюк в последний раз воплощает свои реформаторские идеи. Активно развивающееся драматическое действие определяет декламационный склад музыки, лишенной привычных для того времени мелодических красот. Как писал один из современников, «не знаю, мелодия ли это, но, быть может, она гораздо лучше мелодии. Когда я слушаю "Ифигению", то забываю, что нахожусь в Опере, мне кажется, что я слышу греческую трагедию». Скромные вокальные партии поддержаны тщательно разработанным оркестровым сопровождением.
Увертюра - настоящая красочная картина. Медленное вступление носит авторское обозначение «покой», быстрая часть, рисующая приближение бури, непосредственно вливается в стремительно развивающуюся сцену Ифигении с хором жриц «Молю, боги, нас защитите, отвратите гнев свой от нас». Вторая половина I акта посвящена характеристике скифов. Прерываемые небольшими речитативными диалогами, чередуются мужские хоры и танцы с краткими повторяющимися мотивами, примитивными гармониями, звучанием редко используемых в то время ударных инструментов и флейты-пикколо. Во II акте драматический речитатив Ореста контрастирует с арией «Вернулся в душу мне покой», где контраст, в свою очередь, заложен внутри: между спокойной вокальной темой и тревожной, упорно повторяющейся синкопированной ритмической фигурой альтов. Устрашающий склад последующей пантомимы и хора эвменид подчеркнут звучанием тромбонов. Сдержанной печалью проникнута ария «О, я несчастная Ифигения» из II акта, жалобными интонациями - ария из III акта «Образ тот, увы! слишком дорог мне». Оригинален свободно развивающийся терцет Ифигении, Ореста и Пилада: размеренной речи жрицы отвечают порывистые и нетерпеливые совместные реплики друзей. В IV акте протяженный бесстрастный гимн жриц «О, внемли нам, дочь Латоны» открывает драматическую сцену узнавания. Непрерывное развитие продолжается в сопоставлении трех камерных хоров (жриц, стражи, греков) и реплик солистов, сопровождаемых темой бури, которая звучала в увертюре и первой сцене I акта. Так намечается объединение всей оперы при помощи арки, перекинутой от начала к концу, - прием, утвердившийся лишь три четверти века спустя.
А. Кенигсберг
Опера является продолжением “Ифигении в Авлиде”. Здесь Глюк углубил реформу оперного искусства, начатую им в предыдущих сочинениях. Всё в опере, включая отдельные номера (арии, хоры, ансамбли) подчинено драматургическому действию, переосмыслено и углублено значение речитативов, также служащих основной цели - выражению мыслей и чувств героев. Ярким выражением "победы" Глюка в споре с оппонентами реформы стал триумф данного сочинения, в то время как одноименная опера Пиччинни (1781) осталась незамеченной. Сочинение входит в репертуар ведущих музыкальных театров мира. В 1892 новую редакцию осуществил Р. Штраус. Эта опера Глюка одна из самых популярных. Среди лучших постановок отметим спектакли 1961 в Ковент Гардене (дир. Шолти), 1969 в Венской опере, 1981 на Зальцбургском фестивале.
Дискография: CD - Orfeo. Дир. Гарделли, Ифигения (Лоренгар), Орест (Грёнроос), Пилад (Бонизолли), Тоас (Фишер-Дискау), Артемида (Новски).
Билет 13. Кретьен де Труа. Ивейн, или Рыцарь со Львом.
«Ивейн, или Рыцарь со львом» (ок. 1180) славит верную супружескую любовь и говорит о характере подлинной рыцарственности, как ее понимал Кретьен.
1) Сюжет и композиция.
(1-722) Рассказ Калогренанта. На собрании артуровского двора Калогренант рассказывает, как он нашел чудесный источник, сразился с его защитником и был побежден. Артур собирается отправиться туда с своим двором, но Ивейн решает явиться туда раньше всех.
(723-1405) Ивейн у источника. Он смертельно ранит защитника источника и преследует его до крепости, где попадает в плен движущихся ворот. Люнета приходит ему на помощь. Ивейн видит Лодину, влюбляется в нее.
(1406-2163) Благодаря помощи Люнеты, Ивейн женится на Лодине. Все ждут приезда короля Артура.
(2164-2813) Праздники и турниры. Приезд Артура и его двора. Ивейн побеждает Кея. Гавейн увлекает Ивейна на турниры и тот забывает вернуться в срок, назначенный его супругой. Отвергнутый своей дамой, Ивейн, безумный от горя, покидает двор.
(2814-3484) Безумие Ивейна. Дама Нуаразон вылечивает его. Ивейн сражается с графом Алье за Нуаразон. Ивейн спасает льва от змея и тот начинает сопровождать его повсюду.
(3485-4303) Печальный Ивейн возвращается к источнику. Он узнает, что из-за него Люнета попала в тюрьму. Он обещает ей, что наутро придет защищать ее. Пока же он сражается с горным великаном Гарпеном.
(4304-5106) Ивейн сражается за Люнету и видит Лодину. Разногласия из-за наследства возникают между двумя сестрами после смерти их отца. Младшая идет на поиски Ивейна и тот обещает сражаться за нее.
(5107-5809) Ивейн в замке Худшего Приключения, где он сражается в двумя чертями, побеждает их и освобождает девушек-рабынь.
(5810-6526) Ивейн и Гавейн сражаются каждый за одну из дочерей умершего рыцаря, сначала не узнавая друг друга.
(6527-конец) Ивейн возвращается к источнику и, с помощью Люнеты, возвращает себе милость Лодины.
2) Особенности конфликта.
В отличие от Ланселота, который всю жизнь посвящает одному служению даме, Ивейн подает собой совершенно другой пример: его долгом является битва со злом, разрушающим феодальный порядок и защита слабых (Люнета, которой сенешаль угрожает смертью; дети капеляна, которых великан Гарпен хочет превратить в рабов; триста девушек, которыми помыкают черти).
Сначала Ивейн был одиноким рыцарем (в приключении с источником), потом другом Гавейна, и лишь позже стал "рыцарем со львом".
Дружба льва - это знак избранности Ивейна, его духовного перерождения: до встречи со львом герой, прославившийся под своим именем, мечтал исключительно о личной славе, движимый светским тщеславием и эгоистическими мыслями. Когда же он проходит очищение безумием и становится на сторону льва, а не змея, Ивейн начинает служить добру и справедливости.
Немаловажно также то, что все подвиги Ивейн совершает, не открывая никому своего имени: жажда личной славы уступает место следованию христианским идеалам, скромности.
3) Концепция любви.
Куртуазная любовь – любовь по свободному выбору, но со склонностью к замужеству (помним, что куртуазная любовь нацелена не на обладание, а на переживания, поэтому ни о каком замужестве речи быть не может). Конфликт не носит трагического и неразрешимого противоречия. Любовь и долг равно возвышают человека, поэтому они взаимозависимы.
Кретьен де Труа работал над своим романом "Ивэйн, или Рыцарь со львом" ("Yvain ou Chevalier au lion"), как полагают большинство ученых, между 1172 и 1181 гг. Текст сохранился в семи рукописях (не считая небольших отрывков), датируемых XIII или началом XIV в.; пять из них хранятся в парижской Национальной библиотеке, две – в библиотеках Шантийи и Ватикана. Первое научное издание романа было подготовлено Венделином Ферстером и выпущено в 1887 г. (Kristian von Troyes. Samtliche Werke, В. II); переиздано в 1891, 1902, 1906, 1912, 1913, 1926 гг. По тексту Ферстера осуществлен настоящий перевод. Он проверен по изданию Марио Рока (Les Romans de Chretien de Troyes, v. IV. Paris, 1970). В переводе сделаны небольшие сокращения.
Сокращенный перевод со старофранцузского В. Микушевича
Кретьен де Труа
Ивэйн, или рыцарь со львом
В палатах короля Артура,
Чья благородная натура
Для человеческих сердец
Являет редкий образец:
Любовь с отвагой в сочетанье, -
В палатах короля Бретани
(Извольте мне прилежней внять!)
На Троицу блистала знать.
Сначала в зале пировали,
Потом красавицы позвали
Всех рыцарей в другой покой,
Где разговор вели такой:
Теперь бы нам послушать были
О том, как в старину любили.
Любовь, по правде говоря, -
Подобие монастыря,
Куда строптивые не вхожи.
Уставов мы не знаем строже.
Тот, кто в служении ретив,
И в пылкой нежности учтив.
Они, конечно, были правы.
Грубее нынче стали нравы.
Теперь уже любовь не та:
Слывет побаской чистота,
Забыта прежняя учтивость,
Нет больше чувства, только лживость,
Притворный торжествует пыл, -
Порок влюбленных ослепил.
Оставив это время злое,
Давайте всмотримся в былое.
Строга была любовь тогда
И строгостью своей горда.
Повествовать – мое призванье.
Я рад начать повествованье
О безупречном короле,
Столь дорогом родной земле.
Среди различных испытаний
Не позабыт в своей Бретани
Отважный, добрый государь,
Любимый нынче, как и встарь.
В тот день устал он веселиться.
Он был намерен удалиться,
Чтобы немного отдохнуть
И после пиршества вздремнуть,
Но королева возражала.
Она супруга удержала,
Король словам ее внимал
И ненароком задремал.
При этом гости не скучали,
Беседовали, как вначале.
Свой продолжали разговор.
В другом покое Сагремор.
Кей-сенешаль, чье злоязычье.
Переходило в неприличье.
И доблестный мессир Ивэйн.
И друг его мессир Гавэйн.
Наслушавшись других историй.
Поведать о своем позоре.
Им пожелал Калогренан.
Которому претит обман.
История Калогренана.
Звучит причудливо и странно.
Так что монархиня сама.
Заинтригована весьма.
Рассказу внять она решила.
И сесть поближе поспешила.
Калогренан прервал рассказ.
И перед нею встал тотчас.
Как будто с цепи Кей сорвался.
И досыта поиздевался:
"Достойнейший Калогренан!
Какой талант вам богом дан!
Вы совершенство, сударь, словом.
Всегда везет пустоголовым.
Отсюда вечный ваш успех.
Поэтому вы раньше всех.
Пред государынею встали.
Учтивостью вы так блистали.
Что я по совести скажу:
Я не заметил госпожу.
Моими слабыми глазами.
Ослеплены мы, сударь, вами".
"Боюсь я, лопнете вы, Кей!
Пока на всех своих друзей.
Вы желчь свою не изрыгнете.
Вы, Кей, свободно не вздохнете, -
Монархиня ему в ответ. -
Такая злоба вам во вред".
"Ах, государыня, простите, -
Промолвил Кей, – как вы хотите.
Так я себя и поведу.
Когда у вас я на виду.
Вы только нас не покидайте.
И недостойному вы дайте.
Вас хоть на праздник лицезреть.
Мы все молчать готовы впредь.
Когда монархине угодно.
Однако начат превосходно.
Калогренаном был рассказ.
Развлечь теперь он мог бы вас".
"Беседа может продолжаться.
С какой мне стати обижаться? -
Калогренан тогда сказал. -
Вы, Кей, – известный зубоскал.
Другим вы спуску не давали.
Довольно часто задевали.
Тех, кто меня куда знатней.
И, что греха таить, умней.
Хотя порой чужие свойства.
Нам причиняют беспокойство.
Нетрудно все-таки понять:
Навоз не может не вонять.
Известно, что слепни кусают.
От них проклятья не спасают.
Кей с малолетства ядовит.
Пусть Кей друзей своих язвит.
Не вижу в этом оскорбленья.
Прошу я только позволенья.
У государыни самой.
Прервать рассказ докучный мой".
"Нет, – Кей промолвил в раздраженье, -
Хочу я слышать продолженье.
Весельем общим дорожа.
Не позволяйте, госпожа.
Увиливать Калогренану.
Я повторять не перестану:
Мое желание – не блажь.
Мой господин, а также ваш.
Король меня поддержит, знайте.
И на себя тогда пеняйте!"
"Калогренан, любезный друг!
Злословие – такой недуг, -
Проговорила королева, -
Что вашего не стоит гнева.
Достопочтенный сенешаль.
Однако мне, конечно, жаль.
Что вам я, сударь, помешала.
Прошу, начните-ка сначала!
Послушать бы теперь как раз.
О приключеньях без прикрас!"
"Сударыня, я покоряюсь.
Все рассказать я постараюсь.
Слова нейдут сегодня с губ.
Гораздо легче вырвать зуб.
Ну что же, господа, вниманье!
Не обвинит меня в обмане.
Надеюсь я, ни враг, ни друг.
Рассказ мне будет стоить мук.
Поверьте, бесполезны уши.
Пока не пробудились души.
Семь лет назад совсем один.
Как будто я простолюдин.
В пути без всяких поручений.
Я днем и ночью приключений.
Как рыцарь подлинный искал.
Я на коне своем скакал.
Во всем своем вооруженье.
Не знал, какое пораженье.
Сулит мне мой неверный путь.
И вздумал вправо повернуть.
И вот меня приводит случай.
В Броселиандский лес дремучий.
В густую погрузившись тень.
Блуждал я лесом целый день.
Кругом боярышник, шиповник.
И неприветливый терновник.
Возликовал я всей душой.
Приметив замок небольшой.
И в этой галльской глухомани,
Уютный с виду, как в Бретани.
Авось найду я в замке кров.
Передо мной глубокий ров.
И мост, как водится, подъемный.
И на мосту хозяин скромный.
Для поединка нет причин:
Передо мною – дворянин,
Миролюбивая десница.
Охотничья большая птица
На ней торжественно сидит.
На гостя пристально глядит.
Мне сам хозяин держит стремя.
Здоровается в то же время.
И, пригласив меня во двор.
Ведет учтивый разговор.
Успеха мне во всем желает.
И мой приезд благословляет.
И предлагает мне ночлег.
Какой хороший человек!
За доброту, как говорится.
Воздай, господь, ему сторицей!
Отлично помню до сих пор.
Гостеприимный чистый двор.
Среди двора, предмет полезный.
Не деревянный, не железный.
Подвешен гонг, чтобы звенеть.
Слышней могла литая медь.
Подвешен тут же молоточек.
В гонг безо всяких проволочек.
Ударил трижды дворянин.
Все челядинцы, как один.
Из горниц выбежали сразу.
И по хозяйскому приказу.
Убрали моего коня.
Поклонами почтив меня.
Повсюду слуги: справа, слева.
Смотрю, передо мною дева.
Собой красива и стройна.
Меня приветствует она.
Снять помогает мне доспехи.
(Нет в мире сладостней утехи.
Чем с ней побыть наедине).
Уже короткий плащ на мне.
Для зачарованного зренья.
Он как павлинье оперенье.
Вот вижу я зеленый луг.
Надежная стена вокруг.
Меня девица усадила.
Мой слух беседой усладила.
Наедине, без лишних глаз.
Однако в этот поздний час.
Annotation
Кретьен де Труа работал над своим романом «Ивэйн, или Рыцарь со львом» («Yvain ou Chevalier au lion»), как полагают большинство ученых, между 1172 и 1181 гг. Текст сохранился в семи рукописях (не считая небольших отрывков), датируемых XIII или началом XIV в.; пять из них хранятся в парижской Национальной библиотеке, две – в библиотеках Шантийи и Ватикана. Первое научное издание романа было подготовлено Венделином Ферстером и выпущено в 1887 г. (Kristian von Troyes. Samtliche Werke, В. II); переиздано в 1891, 1902, 1906, 1912, 1913, 1926 гг. По тексту Ферстера осуществлен настоящий перевод. Он проверен по изданию Марио Рока (Les Romans de Chretien de Troyes, v. IV. Paris, 1970). В переводе сделаны небольшие сокращения.
Сокращенный перевод со старофранцузского В. Микушевича
Кретьен де Труа
Кретьен де Труа
В палатах короля Артура,
Чья благородная натура
Для человеческих сердец
Являет редкий образец:
Любовь с отвагой в сочетанье, -
В палатах короля Бретани
(Извольте мне прилежней внять!)
На Троицу
блистала знать.
Сначала в зале пировали,
Потом красавицы позвали
Всех рыцарей в другой покой,
Где разговор вели такой:
Теперь бы нам послушать были
О том, как в старину любили.
Любовь, по правде говоря, -
Подобие монастыря,
Куда строптивые не вхожи.
Уставов мы не знаем строже.
Тот, кто в служении ретив,
И в пылкой нежности учтив.
Они, конечно, были правы.
Грубее нынче стали нравы.
Теперь уже любовь не та:
Слывет побаской чистота,
Забыта прежняя учтивость,
Нет больше чувства, только лживость,
Притворный торжествует пыл, -
Порок влюбленных ослепил.
Оставив это время злое,
Давайте всмотримся в былое.
Строга была любовь тогда
И строгостью своей горда.
Повествовать – мое призванье.
Я рад начать повествованье
О безупречном короле,
Столь дорогом родной земле.
Среди различных испытаний
Не позабыт в своей Бретани
Отважный, добрый государь,
Любимый нынче, как и встарь.
В тот день устал он веселиться.
Он был намерен удалиться,
Чтобы немного отдохнуть
И после пиршества вздремнуть,
Но королева возражала.
Она супруга удержала,
Король словам ее внимал
И ненароком задремал.
При этом гости не скучали,
Беседовали, как вначале.
Свой продолжали разговор.
В другом покое Сагремор.
Кей-сенешаль,
чье злоязычье.
Переходило в неприличье.
И доблестный мессир Ивэйн.
И друг его мессир Гавэйн.
Наслушавшись других историй.
Поведать о своем позоре.
Им пожелал Калогренан.
Которому претит обман.
История Калогренана.
Звучит причудливо и странно.
Так что монархиня сама.
Заинтригована весьма.
Рассказу внять она решила.
И сесть поближе поспешила.
Калогренан прервал рассказ.
И перед нею встал тотчас.
Как будто с цепи Кей сорвался.
И досыта поиздевался:
«Достойнейший Калогренан!
Какой талант вам богом дан!
Вы совершенство, сударь, словом.
Всегда везет пустоголовым.
Отсюда вечный ваш успех.
Поэтому вы раньше всех.
Пред государынею встали.
Учтивостью вы так блистали.
Что я по совести скажу:
Я не заметил госпожу.
Моими слабыми глазами.
Ослеплены мы, сударь, вами».
«Боюсь я, лопнете вы, Кей!
Пока на всех своих друзей.
Вы желчь свою не изрыгнете.
Вы, Кей, свободно не вздохнете, -
Монархиня ему в ответ. -
Такая злоба вам во вред».
«Ах, государыня, простите, -
Промолвил Кей, – как вы хотите.
Так я себя и поведу.
Когда у вас я на виду.
Вы только нас не покидайте.
И недостойному вы дайте.
Вас хоть на праздник лицезреть.
Мы все молчать готовы впредь.
Когда монархине угодно.
Однако начат превосходно.
Калогренаном был рассказ.
Развлечь теперь он мог бы вас».
«Беседа может продолжаться.
С какой мне стати обижаться? -
Калогренан тогда сказал. -
Вы, Кей, – известный зубоскал.
Другим вы спуску не давали.
Довольно часто задевали.
Тех, кто меня куда знатней.
И, что греха таить, умней.
Хотя порой чужие свойства.
Нам причиняют беспокойство.
Нетрудно все-таки понять:
Навоз не может не вонять.
Известно, что слепни кусают.
От них проклятья не спасают.
Кей с малолетства ядовит.
Пусть Кей друзей своих язвит.
Не вижу в этом оскорбленья.
Прошу я только позволенья.
У государыни самой.
Прервать рассказ докучный мой».
«Нет, – Кей промолвил в раздраженье, -
Хочу я слышать продолженье.
Весельем общим дорожа.
Не позволяйте, госпожа.
Увиливать Калогренану.
Я повторять не перестану:
Мое желание – не блажь.
Мой господин, а также ваш.
Король меня поддержит, знайте.
И на себя тогда пеняйте!»
«Калогренан, любезный друг!
Злословие – такой недуг, -
Проговорила королева, -
Что вашего не стоит гнева.
Достопочтенный сенешаль.
Однако мне, конечно, жаль.
Что вам я, сударь, помешала.
Прошу, начните-ка сначала!
Послушать бы теперь как раз.
О приключеньях без прикрас!»
«Сударыня, я покоряюсь.
Все рассказать я постараюсь.
Слова нейдут сегодня с губ.
Гораздо легче вырвать зуб.
Ну что же, господа, вниманье!
Не обвинит меня в обмане.
Надеюсь я, ни враг, ни друг.
Рассказ мне будет стоить мук.
Поверьте, бесполезны уши.
Пока не пробудились души.
Семь лет назад совсем один.
Как будто я простолюдин.
В пути без всяких поручений.
Я днем и ночью приключений.
Как рыцарь подлинный искал.
Я на коне своем скакал.
Во всем своем вооруженье.
Не знал, какое пораженье.
Сулит мне мой неверный путь.
И вздумал вправо повернуть.
И вот меня приводит случай.
В Броселиандский лес
дремучий.
В густую погрузившись тень.
Блуждал я лесом целый день.
Кругом боярышник, шиповник.
И неприветливый терновник.
Возликовал я всей душой.
Приметив замок небольшой.
И в этой галльской глухомани,
Уютный с виду, как в Бретани.
Авось найду я в замке кров.
Передо мной глубокий ров.
И мост, как водится, подъемный.
И на мосту хозяин скромный.
Для поединка нет причин:
Передо мною – дворянин,
Миролюбивая десница.
Охотничья большая птица
На ней торжестве...
(1176-1181). В «Рыцаре со львом» можем выделить завязку (рассказ Калогренанта) и следующий за ней первый подвиг героя, заканчивающийся завоеванием любви Лодины. После убийства Ивейном ее мужа Эскладоса Рыжего она мечтает о мести. Но рассказы о юном рыцаре ее наперсницы Люнеты сначала делают ее задумчивой, затем заставляют расспрашивать о нем с все большим интересом. Так из ненависти рождается любовь.
На Троицу в палатах благородного и доброго короля Артура пирует блестящая знать. Рыцари ведут приятную беседу с дамами. Как всем известно, в те благословенные времена пылкая нежность и учтивость ценились превыше всего - ныне нравы стали куда грубее, о чистоте никто не помышляет, подлинное чувство побеждено лживостью, влюбленных ослепил порок.
Одна занятная история сменяет другую, и вот слово берет честный Калогренан: он желает поведать друзьям то, что доселе скрывал. Семь лет назад рыцарю довелось попасть в дремучий Броселиадрский лес. Проблуждав целый день, он увидел небольшой уютный замок, где его встретили очень радушно. На следующий день он наткнулся в чаще на косматого клыкастого пастуха, и тот сказал, что в лесу есть источник, возле которого стоит небольшая часовня и возвышается дивная сосна. Меж ветвей на цепочке подвешен ковшик, и, если полить из него на самоцветный камень, поднимется ужасная буря - кто вернется оттуда живым, может считать себя непобедимым. Калогренан немедля поскакал к источнику, нашел сосну с ковшиком и вызвал бурю, о чем теперь очень сожалеет. Едва лишь небо прояснилось, послышался такой страшный грохот, словно мчались десять рыцарей разом. Но появился только один - исполинского обличья и свирепого нрава. Калогренан потерпел сокрушительное поражение и с трудом дотащился до гостеприимного замка - любезные хозяева сделали вид, будто не замечают его позора.
Рассказ Калогренана приводит всех в изумление. Мессер Ивэйн клянется отомстить за бесчестье кузена, но злоязычный сенешаль Кей замечает, что легко бахвалиться после доброго обеда и обильных возлияний. Королева обрывает насмешника, а король объявляет о своем решении отправиться к чудесному источнику и приглашает всех баронов сопровождать его. Задетый за живое, Ивэйн спешит опередить других рыцарей: в тот же вечер он тайно покидает дворец и скачет на поиски Броселиандрского леса. После долгих странствий Ивэйн находит гостеприимный замок, потом звероподобного пастуха и, наконец, источник. Далее все происходит в полном соответствии со словами Калогренана: поднимается страшная буря, затем появляется разгневанный великан и с бранью бросается на чужака. В отчаянной схватке Ивэйн побеждает своего противника: умирающий рыцарь поворачивает коня, а Ивэйн устремляется следом. Он врывается в незнакомую крепость, и тут на него обрушивается потайная дверь-секира. Железо скользит вдоль спины Ивэйна, перерубив пополам лошадь: сам он остается невредим, но попадает в ловушку. Его спасает красивая девица, которую Ивэйн некогда приветил при дворе Артура. Желая воздать добром за добро, она надевает ему на палец волшебное колечко, чтобы его не нашли вассалы смертельно раненного хозяина замка.
Девица приводит рыцаря в горницу, приказывает сесть на постель и не шевелиться. Везде рыскают оруженосцы и пажи: разрубленного коня они нашли мгновенно, но всадник словно испарился. Застывший на кровати Ивэйн с восторгом смотрит на вошедшую в горницу даму изумительной красоты. Вносят гроб, и дама начинает рыдать, взывая к покойному супругу. На лбу у мертвеца проступает кровь - явный знак, что убийца прячется совсем близко. Вассалы мечутся по комнате, а дама проклинает невидимого врага, называя его подлым трусом, жалким рабом и дьявольским отродьем. Когда похоронный обряд завершается, гроб несут во двор. Вбегает испуганная девица, которая очень тревожилась за Ивэйна. Рыцарь неотрывно глядит в окно. Ивэйн пал жертвой любви - он пылает страстью к своей ненавистнице. Всегда смертельно ранит красота, и от этой сладостной напасти нет щита - она разит острее всякого клинка.
Сначала влюбленный рыцарь корит себя за сумасбродство, но затем решает завоевать прелестную даму, пронзившую ему сердце. Разумная девица, догадавшись о пылких чувствах Ивэйна, заводит о нем беседу со своей госпожой: незачем сокрушаться о мертвом - быть может, Господь пошлет ей лучшего мужа, который сумеет защитить источник. Дама гневно обрывает наперсницу, но любопытство оказывается сильнее, и она спрашивает, к какому роду принадлежит воитель, одолевший ее супруга. Девица, скрасившая Ивэйну заточение, устраивает все наилучшим образом: прекрасная Лодина соглашается выйти замуж за знатного рыцаря, сына короля Уриена. Вассалы единодушно одобряют ее выбор: надежный защитник ей необходим - слава Ивэйна гремит по всей земле, а силу свою он доказал, победив мощного Эскладоса. Рыцарь находится на вершине блаженства - отныне он законный и любимый супруг златовласой красавицы.
Наутро приходит весть, что к роднику приближается король со всей своей свитой. Злоязычный Кей срамит отсутствующего Ивэйна и заявляет, что сам сразится с рыцарем, унизившим Калогренана. В коротком бою Ивэйн, на радость двору, вышибает насмешника из седла, а затем приглашает короля в свой замок, к прекрасной супруге. Счастливая и гордая Лодина радушно встречает монарха. Приметив разумную девицу, спасшую Ивэйна, Гавэйн изъявляет желание стать рыцарем темноволосой Люнетты.
Семь дней длится пир, но всякому празднеству приходит конец, и вот король уже собирается в обратный путь. Гавэйн принимается склонять друга к ратной жизни: нужно закалиться в турнирах, чтобы быть достойным красавицы жены. Ивэйн обращается за разрешением к супруге: Лодина скрепя сердце отпускает мужа, но повелевает вернуться ровно через год. Ивэйн с тоской покидает свою прекрасную даму.
Год проходит незаметно; Гавэйн всячески развлекает друга, затевая сражения и турниры. Наступает август: король Артур сзывает рыцарей на пир, а Ивэйн внезапно вспоминает о своем обете. Отчаянию его нет предела, и тут ко двору является посланница Лодины: громко обвинив рыцаря в измене, она срывает с его пальца кольцо и передает приказ госпожи не показываться ей больше на глаза. Ивэйн теряет рассудок от горя: разодрав на себе одежду, устремляется в лес, где постепенно дичает. Однажды спящего безумца находит знатная дама. Госпожа де Нуриссон решает помочь несчастному: натирает с головы до ног бальзамом феи Морганы и кладет рядом богатую одежду. Пробудившись, исцеленный Ивэйн поспешно прикрывает наготу. Внезапно до него доносится отчаянный протяжный рык льва, которому вцепился в хвост лютый змей. Ивэйн разрубает гадину на части, а лев со вздохом облегчения преклоняет перед рыцарем колени, признавая его своим господином. Могучий зверь становится верным спутником и оруженосцем Ивэйна.
После двухнедельных странствий рыцарь вновь оказывается у чудесного источника и лишается чувств от горя; лев же, считая его мертвым, пытается покончить с собой. Очнувшись, Ивэйн видит в часовне Люнетту - оклеветанную и приговоренную к смерти на костре. Защитить ее некому, ибо мессер Ивэйн исчез, а мессер Гавэйн отправился на поиски королевы, похищенной подлыми врагами. Рыцарь со львом обещает вступиться за девицу - ему предстоит бой с тремя противниками разом. На глазах собравшейся в ожидании казни толпы Ивэйн побеждает злодеев. Царственная Лодина приглашает израненного героя в замок, но рыцарь говорит, что должен скитаться, пока не искупит вину перед прекрасной дамой - не узнав мужа, Лодина сетует на жестокость его возлюбленной. Ивэйн находит приют в замке господина де Шапороза - отца двух прелестных дочерей.
Вскоре по всей стране разносится весть о подвигах таинственного Рыцаря со львом: он одолел злого великана, спас от гибели родственников Гавэйна и защитил владения госпожи де Нуриссон. Тем временем господин де Шапороз умирает, и старшая сестра отказывает младшей в праве на наследство. Коварная девица спешит заручиться поддержкой, и ей удается склонить на свою сторону Гавэйна, который уже вернулся ко двору. Король Артур, недовольный такой алчностью, ничего не может поделать - у непобедимого Гавэйна нет соперников. Младшая сестрица уповает теперь лишь на Рыцаря со львом и посылает на его поиски свою подругу. Девица находит защитника слабых и угнетенных: узнав о кознях жадной наследницы, Ивэйн охотно соглашается помочь. На пути к королевскому дворцу Рыцарь со львом совершает еще один подвиг: освобождает триста дев, плененных двумя демонами-сатанаилами в замке Злоключенья.
Младшая сестрица тем временем уже совсем изнемогает от горести и отчаяния. Наступает день суда: старшая сестра требует решить дело в свою пользу, поскольку у нее есть защитник, а за младшую вступиться никто не пожелал. Внезапно появляется незнакомый рыцарь и, к великой радости короля Артура, вызывает Гавэйна на бой. Начинается схватка - ужасное сражение, в котором сошлись, не ведая того, лучшие друзья. Они дерутся насмерть: Ивэйн хочет сразить Гавэйна, Гавэйн жаждет убить Ивэйна, Однако силы противников равны - победить они не могут, но и уступать не желают. Тщетно король с королевой пытаются воззвать к совести старшей сестры - упрямая и жадная девица ничего не желает слушать. Но с наступлением ночи поединок все-таки прерывается. Противники вступают в разговор и наконец-то узнают друг друга. Оба приходят в ужас: Ивэйн твердит, что побежден Гавэйном, Гавэйн умоляет признать победителем Ивэйна. Король произносит приговор: сестры должны помириться и справедливо разделить наследство. Внезапно из леса с громким рыком выбегает огромный зверь, и всем становится ясно, кого молва окрестила Рыцарем со львом.
Двор с ликованием приветствует Ивэйна, но того по-прежнему снедает тоска - жить без прекрасной Лодины он не может, а на прощение уже не надеется. Ивэйн решает вернуться к источнику и вновь вызвать бурю. Услышав раскаты грома, Лодина трепещет от страха. Вассалы ее ропщут - в замке не стало житья. Разумная Люнетта напоминает госпоже о Рыцаре со львом, и дама клянется принять его в качестве защитника. Девица мигом отправляется к роднику и находит там Ивэйна. Рыцарь падает ниц перед супругой. Узнав виновного мужа, Лодина приходит в страшный гнев: лучше уж терпеть ежедневные бури, чем любить того, кто дерзко пренебрег ею. Преисполненный восхищения, Ивэйн говорит, что готов умереть в разлуке, если сердце любимой так непреклонно. Лодина возражает на это, что клятва уже принесена: придется простить Ивэйна, чтобы не погубить душу. Счастливый рыцарь заключает жену в объятия. Странствия его закончились - любовь восторжествовала.