Оригинал взят у avderin в Искусство принадлежит народу. Часть I.
В советские времена нам постоянно говорили, что искусство должно (просто обязано!) принадлежать народу. Мол, в капиталистических странах оно обслуживает господствующие классы, а в советской стране - удовлетворяет эстетические запросы трудящихся. Вот, например, этот дворец в позапрошлом веке строили для кровопийца-помещика, а у нас здесь лечатся рядовые пролетарии. Глядя на загаженный, превращённый в помойную психушку для алкашей великолепный дворец, я понимал, что что-то здесь не так. И что было бы гораздо правильнее держать этот народ подальше от этого дворца.
Потом я подрос, у меня появились знакомые художники - и я познакомился с советской системой служения искусства народу. Ну, что касается работающего на производстве дизайнера - оно понятно. Хотя, объясните мне, чем занимался дизайнерский отдел на АЗЛК, если модельный ряд «Москвичей» менялся раз в двадцать лет. С архитекторами тоже понятно, их задача была - всунуть унитаз в типовую сантехкабину, где и стоящий человек помещался с трудом. Скульпторы лепили Лениных, которые стояли во всех ЖЭКах, школах, в общем - везде и всюду. В каждом райцентре перед собором (если его не снесли) или перед райсоветом (выстроенным на месте собора) стоял Владимир Ильич с протянутой рукой. Именно он был главным кормильцем, так сказать, благодетелем, советских скульпторов.
Так ещё художественные вузы непонятно зачем навыпускали тысячи живописцев-станковистов. Которые сидели в своих мастерских - и что-то мазали. Для того, чтобы попасть в московский суриковский или питерский репинский институты надо пройти многоступенчатый многолетний отбор. Если студенты-технари - это в основном вчерашние школьники, то путь в художественный вуз часто растягивается на годы. Сперва художественная школа, потом училище, потом пару неудачных поступлений - и хорошо, если удавалось-таки попасть в заветное заведение. До того, как появлялись семья и дети.
Потом, после диплома, годы уходили на то, чтобы попасть в Союз художников - это, как защита кандидатской. И она много чего давала в те времена. Право на мастерскую - пусть даже в подвале. Возможность ездить в дома творчества. Пусть и с туалетом в коридоре. Но главное - гарантированные закупки работ со стороны государства. Даже, если данному автору никто ничего персонально не заказывал, то раз в кои-то времена у всех членов союза специальные закупочные комиссии отбирали несколько работ. Платили вполне достойно. И на эти деньги многие художники, не парясь, жили до следующей закупки. Если деньги кончались раньше, писали в Худфонд заяву на материальное вспомоществование. Действительно нуждающимся обычно не отказывали. Вот такая была система.
Спросите, а куда девались потом эти работы? Музеям-то и для шедевров выставочных площадей всегда не хватало. В квартирах советских граждан картины были огромной редкостью, в школах и институтах они в коридорах не висели… Куда же всё девалось?
В каждом областном городе была обычно старенькая разваливающаяся церквушка с вывеской «Запасник … областной организации Союза художников». Вот в этом запаснике купленные картины и расставлялись вдоль стен на стеллажах. После первого хорошего дождя их заливало водой через худую крышу и выбитые стёкла. Собирали комиссию, размокшие с плесенью холсты списывали и выбрасывали на помойку. Но, получив следующий денежный транш из бюджета, ехали закупать следующую партию. Чтобы поставить под те же разбитые окна.. Ну, что-то не успевало сгнить и покупалось колхозом для нового дома культуры… Или заводом - в кабинет директора. Вот такое служение народу.
|
Comments {9}
(no subject)
from:
date:
Jul. 9th, 2012 11:19 am (UTC)
Простите, но Вы просто не поняли (или намеренно исказили) смысл ленинской цитаты.
"Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу трудящихся масс. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художников и развивать их."
Вдумайтесь, пожалуйста, и не пишите больше глупостей. Ваш личный опыт - это ещё не история страны.
|
(no subject)
from:
avderin
date:
Jul. 9th, 2012 11:25 am (UTC)
История страны - это совокупность множества личных и очень разных опытов. В том числе -- и моего. Вы пишете, что я неправильно воспринимаю ленинские слова. А по фактам в моих заметках вы что-то имеете возразить?
Вот я никогда не понимал, как убогие хрущёвские типовухи, бесчисленные вожди с протянутой рукой и гниющие в запасниках полотна способны пробуждать в массах художников.
| |
(no subject)
from:
date:
Jul. 9th, 2012 11:55 am (UTC)
1. К счастью, история страны - это не совокупный опыт обывателей, а история великих событий, деяний.
2. Потому что Вы больше ничего не видите (или не хотели видеть).
В СССР во все его периоды истории было масса замечательных художников и скульпторов. Их работы висели на выставках и в музеях, стояли на площадях и скверах, да и по сей день многие там же. В моём доме и в домах наших знакомых (обычные люди, технари и военные) картины на стене не были какой-то экзотической редкостью. Школьников из невесть каких далей чуть не насильно возили на экскурсии в Москву и Ленинград, водили за ухо по музеям. "Убогие хрущёвские типовухи" между прочим в 80-х копировали британские (и не только) архитекторы, как наиболее эффективный тип застройки рабочих районов. Будучи студентом-архитектором, я объездил за госсчёт пол-страны на летних практиках. В полуторамиллионном городе, где я жил и живу, было три памятника Ленину: один во весь рост, второй - голова из гранита, и третий крошечный в гимназическом костюмчике перед какой-то школой стоял... ещё Калинина бюст - это "бесчисленные вожди"? На Ваш опыт, как видите, найдутся и иные опыты.
А когда есть охота помазать что-то грязью - грязь всегда найдётся, конечно. Но смысл этого непонятен наотрез.
| |
(no subject)
from:
avderin
date:
Jul. 9th, 2012 12:45 pm (UTC)
По поводу Лениных. Они были на территории каждого завода. Обычно: перед проходной, перед заводоуправлением, в актовом зале, в доме культуры, в цеховых красных уголках и т.д. Я не помню ни одного завода (хотя бы с тысячей работающих) без нескольких В.И. А ещё институты, школы...
В советские времена были и очень талантливые и даже при этом востребованные авторы. Кого-то из тех, чьи работы висят в Третьяковке, я даже знал лично.
Но, вот вы -- архитектор, проработавший несколько десятилетий в полуторамиллионном городе. Много интересных оригинальных художественных проектов удалось реализовать вам за свою жизнь? Так, чтобы коллеги посмотрели и сказали: Да это же такой-то делал. Узнаю его почерк! (Как иногда узнаются, щусевские, буровские или шуховские работы.) Сейчас не все архитекторы строят дворцы спорта или жилые комплексы, но иногда заходишь в маленький магазинчик или заезжаешь на бензоколонку -- и понимаешь, что их проектировал талантливый человек. У вас есть такие работы? Лично вам советская власть дала возможность профессионально реализоваться?
| |
(no subject)
from:
date:
Jul. 9th, 2012 09:08 pm (UTC)
Да я же не настолько стар. Институт закончил в 91-м и успел поработать архитектором всего два года: да, в основном "привязывал" типовые проекты, но эти проекты разрабатывались отличными специалистами для обеспечения как можно большего числа людей удобным жильём и вполне пригодны для нормальной жизни, сам в таком живу, а что не дворцы - так массовое строительство и не может выглядеть иначе. Но и работая до института (на стройке, на заводе, в проектном институте) видел повсюду одно и то же: кто любил своё дело - добивался успеха, а "расслабленные" (сейчас бы их назвали зажравшимися) запирались в подсобках и резались в рабочее время в преферанс, жалуясь друг другу на начальство и несправедливость системы.
Но я повторюсь: Вы так и не поняли ленинской цитаты. А стоит попытаться.
abrod в Искусство должно быть понятно народу или еще раз о цветах папаротникаВ оригинале у сами знаете кого: "Искусство должно быть понято народом...." Как видите смысл совсем другой. Но знаменитый "Унитаз" Марселя стал источником теории, согласно которой искусство не обязано быть понятно демосу в туалете, оно должно быть понятно в особом "артистическом пространстве", превращающем унитаз в произведение искусства. При этом под демосом опять таки подразумевается не мы с вами, а определенные "элиты", наделенный особым артистическим вкусом, превращающим искусство в социальный маркер.
И вот провели эксперимент:
Один из лучших скрипачей современности Джошуа Белл на своем Страдивари на станции, Вашингтонгского метро, которая была выбрана за свою замечательную акустику, играл
несколько произведений из незаезженной классики, открывая неожиданный экспромт, Чаконой Баха из партитуры №2 D-minor - одном из самых красивых и трудных для исполнения произведений Баха, что собственно и объясняет его незаезженность.
"...experiment in context, perception and priorities -- as well as an unblinking assessment of public taste: In a banal setting at an inconvenient time, would beauty transcend?"
Через три минуты нашелся старик, который повернул голову и прислушался, еще через полминуты женщина, почти не останавливаясь, швырнула доллар и только через 6 минут кто-то остановился послушать. Всего Джошуа Белл играл 45 минут и за это время мимо него прошло 1070 человек, 27 из них бросили ему деньги, как правило на бегу, и только 7 человек остановились послушать как он играет.
Вашингтон пост на этой основе целую теорию развил, и на этой теории, объясняющей не столько игру в метро на Страдивари, сколько Вашингтон пост, проигрыш Хиллари Клинтон и смерть Дэвида Рокфеллера, я остановлюсь несколько позже. Но на самом деле все дело в станции метро.
Несколько дней назд в одном из джазевых клубов я рассказал эту историю замечательному музыканту, который в тяжелую минуту жизни поиграл в Нью Йоркском метро. Все дело в станции, или вернее в публике:
Богатая публика (буржуа), которая ходит на концерты, может воспринимать искусство только в определенном контексте, поэтому играть на станциях метро рядом с Карнеги-холлом не стоит - никто слушать не будет, еще и в участок сволокут. Денег больше всего накидают на 42-й стрит - место темных чудес, о котором я писал много раз. Cамая большая толпа вокруг будет на 34 стрит и там-же можно найти работу - мимо проходящий владелец бара пригласит поиграть вечером у себя в баре. Но СЛУШАТЬ будут только на Бродвей-Лафайет - там, где обычно цветет папаротник.
Наталия Абалакова
Тогда, в 80-е, два этих высказывания художников ТОТАРТА вызвали гораздо меньше разговоров, нежели, к примеру, художественная деятельность группы "Мухомор" и других участников события (Н. Алексеев, Скерсис-Захаров, М. Рошаль, А. Монастырский, Г. Кизевальтер, Н. Панитков, Л. Рубинштей, С. Ануфриев).
Это было связано с тем, что у большинства активных участников выставок АПТАРТА не было "живописного прошлого", а проблема языка русского искусства как динамичного текста, возобновление которого составляет одно целое с его стиранием, еще не рассматривалась. Напротив, молодые художники всячески стремились подчеркнуть свой разрыв с искусством 60-70-х и выход на новые рубежи. Проект "Искусство принадлежит", напротив, поднимал иные, нежели простой перескок в другую "концептуальную" парадигму, вопросы и поэтому просто не был считан. Он представлял язык (в том числе и искусства) как некую тотальность, власть, дискурс этой власти, его тоталитарный аспект.
Все это говорило о том, что создалась настоятельная потребность в языке, способном транслировать накопившиеся или еще только возникающие проблемы.
Божественный мрак загадочной русской души. Аспекты deep-мифа эпохи холодной войны
Попытка прочитать любой текст культуры – это попытка его уничтожить, возвести к собственной сути, к изначальной чистоте. Об этом писали М. Бланшо, К. Гринберг, Х. Блум. ("Голодная кошка сожрала козленка. Пришла собака и загрызла кошку. Пришла палка и забила собаку. Пришел огонь и сжег палку", – как поется в пасхальной сказке-песенке Хад-Гадья, проиллюстрированной Эль Лисицким.)
Поэтому и простое описание 1960-х, их событийной стороны, и попытка создания аналитической конструкции представляются крайне затруднительными, так как и при анализе данного предмета, и при простом припоминании различных событий и фактов выясняется, что выстроить какое бы то ни было "логоцентрически" приемлемое сооружение просто невозможно. Ведь на первый взгляд кажется, ничего ничему не предшествует, и в силу этого misreading не может состояться, ибо все существует одновременно.
Культурная политика холодной войны отчасти повлияла на интерпретаторов периода 60-70-х, которые всю проблематику искусства того времени свели к противостоянию официального и неофициального, а сам контекст (нашу наличную действительность) объявили местом зла, травмы, фрактала и хаоса, словом, черной дырой, где может произойти все, что угодно. Конечно, тогдашняя жизнь давала для этого все основания.
Преследования, тотальный контроль, психиатрические больницы (отчасти в то время ставшие топосом независимой культуры) – все это, вместе взятое, для многих исследователей русского искусства с Запада (который для нас был в той же мере зеркалом, как мы его "подсознанием") представляло собой тот самый одновременно пугающий и вожделенный мир. К этому миру устремились западные интеллектуалы, желая реализовать и, возможно, прочувствовать в экзистенциальном опыте свое представление о себе как носителях и собирателях подлинной культуры (авангардной), с одной стороны, и исследователи официальной (китчевой) культуры – с другой. И то, и другое представляло богатейшее поле деятельности. Даже вышедшие совсем недавно совместные издания и каталоги содержат ряд статей, где этот период описывается как deep – депрессивный и не благоприятствующий процветанию "подлинного искусства".
Однако при обращении к воспоминаниям художников (которых западные СМИ того времени в большинстве случаев представляли как страдальцев-мучеников) картина их существования оказывается несколько иной – особенно содержащиеся в этих материалах конкретные факты (а нас сейчас интересуют только они). В Москве 1960-х шла бурная художественная жизнь. Практически во всех мемуарах описывается, с каким интересом относились к творчеству друг друга представители художественной среды, как складывались "школы", группы и "круги". Многие деятели культуры, вернувшиеся из сталинских лагерей, втягивались в этот процесс, что благоприятствовало их дальнейшему личностному и творческому развитию, тем более что среди них были и "носители языка", т. е. люди, участвовавшие в проекте русского авангарда. Невозможно не отметить деятельность Николая Ивановича Харджиева и сотрудников Музея Маяковского, пользовавшихся любой возможностью, чтобы пропагандировать русское искусство 1910-1920-х годов, устраивавших тематические вечера и однодневные выставки. Совершенно поразительна энергия художников, умудрявшихся делать выставки на частных квартирах и во всевозможных академгородках, НИИ и клубах. Удивительно появление в этой убогой коммунальной жизни людей, пытавшихся коллекционировать современное искусство. И, наконец, необходимо сказать о тех, кто стремился стать интерпретаторами и пропагандистами русского искусства на Западе. Заинтересованность в искусстве и общении с художниками проявляли дипломаты, но не следует думать, что это были единственные иностранцы, с которыми в ту пору общались художники. Дипломатам продавали картины, но более важным было общение с восточноевропейскими художниками, критиками и организаторами выставок, среди которых были И. Халупецкий, Д. Конечни, Ю. Шетлик, М. Варош, Л. Кара, Р. Дубранц, Ч. Кафка, М. Ламач, И. Падрта, К. Куклик, М. Кливар и другие. Эти люди были желанными гостями в среде московских художников. В силу общей участи они лучше понимали наши проблемы: их страны оккупировали русские танки, мы же являлись оккупантами самих себя. Но в той же Польше или Чехословакии правительство преследовало диссидентов и правозащитников, а на художников внимания власти не хватало; почти все они имели заграничные паспорта и могли выезжать на Запад.
Культурполитические игры у подножия великого учения
Жан-Юбер Мартен, французский искусствовед, в конце 80-х возглавлявший Центр Помпиду, в своей статье по поводу систем интерпретации русского искусства на Западе писал, что конструкция русского искусства описана с позиции центра, где производится смысл и прочерчиваются пути движения и направления культуры и где преобладает концепция доминирования первичного импульса (). В книге "ТОТАРТ: русская рулетка" приводится статья английского искусствоведа Хилари Робинсон (), которая также затрагивает эту тему. Другому (то есть не западному) в такой конструкции отводится лишь роль разработчика, но никак не производителя смысла. Подходы здесь могут быть разные: для прочтения текста искусства 60-х может быть нужна иная языковая практика. И чтобы эту практику создать, эти языки сначала надо было выучить, что требовало диалогического контакта многих людей. Большой Другой наезжал в Россию с уже сложившейся концепцией, в которую вовсе не входило исследование смыслов, возникающих внутри русского видимого модернистского текста. Один из известных западных искусствоведов во время культурных мероприятий, связанных с выставкой Юккера в Москве, призывал нас "не угашать огня Малевича". Во многих высказываниях ведущих западных искусствоведов красной нитью проходит мысль о том, что только супрематизм и конструктивизм являются тем самым культурным кодом, через который русское искусство может быть интегрировано в общемировой контекст. Можно даже в скобках сказать, что нам крайне не повезло в 60-е – мы так и не смогли установить контакт с критиками-деконструктивистами, в каком-то смысле являющимися не только наблюдателями, но и своего рода соавторами художников, что позволяло им вместе с автором "пройти во все тексты" и оказаться "в нужном месте". Описательное искусствоведение, конечно, существовало, но оно не было способно исследовать системные связи социокультурных явлений и найти искусству этого периода надлежащее место в общемировом процессе. Хотя у нас была и формальная школа (которая отчасти повлияла на создание теорий Х. Блума, в том числе и "запаздывания" и misreading), и в Тарту тоже не груши околачивали: словом, возможности были, и структурализм даже тогда говорил и на русском языке.
Россия как тогда, так и в последующие годы воспринималась либо как топор Раскольникова, либо как свет с Востока. Любая попытка вернуть прагматических романтиков Запада на грешную землю реальности встречала недоверие и враждебность. Конечно, причины для этого были: в самой московской художественной среде тогда было много идеологий, часто взаимно исключающих друг друга, но мирно уживающихся на широкой платформе антисоветизма. В умах существовал полный разброд, не позволявший отличить, что левое, а что правое (по крайней мере, до самого недавнего времени). Левые интеллектуалы, в основном приверженцы франкфуртской школы, стремились увидеть в нашей действительности что-то такое, что можно было противопоставить набиравшему обороты консюмеристскому порыву западного общества. Им казалось, что в искусстве московской живописной школы имеются признаки некой "духовности", которую мы между собой называли "духовкой". Воплощением этой "духовности" считался постмалевичевский салон, метафизическая живопись. Довольно однобокая информация о 20-х, все "дыры" и "провалы" в этом тексте приводили на память лишь один образ исчезнувшей буквы – Черный квадрат, и это привело к тому, что возникли обсессивные практики, связанные с этой темой (вспомним письмо Э. Штейнберга покойному Казимиру Севериновичу). "Заклинание" Черного квадрата было не только скрытым протестом против заданного Западом кода, но и модернистским желанием продолжать служить искусству и биться за его продолжение, а не уничтожение (идеи конструктивистов о слиянии искусства с жизнью и его исчезновении). Однако стоит отметить, что в (известных нам) ежегодных празднованиях дня рождения Малевича в основном принимали участие представители складывающейся концептуальной школы (помню такой вечер в мастерской Кабакова в середине 1970-х). В то же время живописные и объектные ТОТАРТ-упражнения с Черным квадратом считывались художниками старшего поколения чуть ли не как издевательство над здравым смыслом и культурным наследием. Интуитивно русские художники ощущали опасность "изгнания изнутри", чувствовали, что становятся частью текста, создаваемого Большим Другим, в котором они вылетают в трубу вместе со своими ценностями (а в дальнейшем – и ценами).
Derive gauche – сдвиг влево
В названии этого раздела содержится аллюзия на книгу Элен Блескин "Derive gauche" (), в которой в поэтизированной форме отражаются события, надежды и чаяния поколения 1968 г. Само слово derive в контексте работы Ги Дебора "Общество спектакля" означает экспериментальную поведенческую установку, направленную на выявление принципов урбанистического общества, и, в частности, может обозначать процесс непрерывного произведения этого эксперимента. А в контексте теории Блума возвращается к проблеме "сильного зрителя", когда контакт с произведением рассматривается как парадигма его интерпретации, "кривочтение" (искусство задом наперед), как активное формотворчество со стороны этого зрителя, а само произведение – как сознание зрителя-интерпретатора. (Мы всегда считываем...как высшие существа.)
Индржих Халупецкий был одним из первых критиков, который в частном письме автору этих строк писал, в частности, что в Москве Михаил Рогинский является "самым современным художником". Но более важной мне кажется дневниковая запись Михаила Гробмана (9), сделанная в 1966 г.: "Мы беседовали о современной живописи и московских художниках, Рогинский производит впечатление очень неглупого и симпатичного человека. Среди его работ есть "тотальные" примусы, "настоящие" двери и "настоящие" куски стен". Там же имеется несколько упоминаний о ранних поп-артистских работах Владимира Янкилевского. В среде московских художников работы Рогинского понимания не встретили, так как интерес к вещи (а тем самым к языковой парадигме в ее структуралистском и постструктуралистском прочтении) еще не возник. Большая Вещь Рогинского была уже из другого дискурса.
Парадоксальным образом художественные поиски начала нынешнего века (в частности, "нонспектакулярное искусство") генетически скорее связаны с этими странными в русском контексте работами. Транслированный через концептуальный проект, этот минималистский поп-арт близок итальянскому "бедному искусству" и во многом соответствует идее "ограничения, признающей за языком (искусства) право на ограниченность, ущербность, отражающей недостаточность и ущербность самого ограничения" (Х. Блюм).
Рогинский, по его собственным словам, "обращал внимание на простое, банальное, каждодневное... Кроме того, простой предмет... больше выражал действительность, а это мне и было важно". Рогинский хотел писать, как (ему казалось) видят "простые люди". Разве это не тот же сдвиг реальности, благодаря которому знакомые вещи становятся видимыми, а зрителю ничего не остается, как "занять активную исследовательскую и критическую позицию" (А. Фоменко) (
Очень многие высказывания Ленина вошли в повседневный обиход, став расхожими фразами. Люди цитируют их, зачастую не зная источника. Я собрал сто самых известных высказываний Владимира Ильича Ленина. Проверьте себя - если какие-то из них вам нравятся и вы регулярно их используете - то, может быть, вы сами - большевик? ;)
2. Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна
3. Все на свете имеет две стороны
4. Надо уметь учитывать момент и быть смелым в решениях
5. Лучше неудачно сказать правду, чем умолчать о ней, если дело серьезное
6. Именно молодежи предстоит настоящая задача создания коммунистического общества
7. Всякая крайность нехороша; все благое и полезное, доведенное до крайности, может стать и даже, за известным пределом, обязательно становится злом и вредом
8. Без революционной теории не может быть и революционного движения
9. Богатые и жулики - это две стороны одной медали
10. Больших слов нельзя бросать на ветер
11. Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации
12. Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль
13. Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции
14. Власть центрального учреждения должна основываться на нравственном и умственном авторитете
15. Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь того, чтобы знать больше
16. Умен не тот, кто не делает ошибок. Умен тот, кто умеет легко и быстро исправлять их
17. Слова обязывают к делам
18. Надо быть осторожным, чтобы в критике недостатков не переходить границу, где начинаются пересуды
19. В личном смысле разница между предателем по слабости и предателем по умыслу и расчету очень велика; в политическом отношении этой разницы нет
20. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя
21. Идеи становятся силой, когда они овладевают массами
22. Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен, того, кто господствует
23. Равенство по закону не есть еще равенство в жизни
24. Отчаяние свойственно тем, кто не понимает причин зла
25. Из всех искусств для нас важнейшим является кино
26. Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художников и развивать их
27. Капиталисты готовы продать нам веревку, на которой мы их повесим
28. Книга - огромная сила
29. Любое государство есть угнетение. Рабочие обязаны бороться даже против советского государства - и в то же время беречь его, как зеницу ока
30. Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов
31. Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но оправдывает и приукрашивает свое рабство, такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам
32. Мы должны бороться с религией. Это - азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс
33. Надо систематически взяться за то, чтобы велась работа создания такой прессы, которая не забавляла и не дурачила массы
34. Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут
35. Не бояться признавать своих ошибок, не бояться многократного, повторного труда исправления их - и мы будем на самой вершине
36. Не так опасно поражение, как опасна боязнь признать свое поражение
37. Невежество менее удалено от истины, чем предрассудок
38. Самый глубокий источник религиозных предрассудков - это нищета и темнота; с этим злом и должны мы бороться
39. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой
40. Нравственность служит для того, чтобы человеческому обществу подняться выше
41. Недостатки у человека как бы являются продолжением его достоинств. Но если достоинства продолжаются больше, чем надо, обнаруживаются не тогда, когда надо, и не там, где надо, то они являются недостатками
42. Патриотизм - одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств
43. Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства
44. Политика есть самое концентрированное выражение экономики
45. Коммунизм - это Советская власть плюс электрификация всей страны
46. Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: «все за одного и один за всех», правило: «каждый по своим способностям, каждому по его потребностям», чтобы вводить постепенно, но неуклонно коммунистическую дисциплину и коммунистический труд
47. Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих
48. Коммунизм есть высшая ступень развития социализма, когда люди работают из сознания необходимости работать на общую пользу
49. Революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно, и всякое социальное политическое неравенство
50. Политические события всегда очень запутаны и сложны. Их можно сравнить с цепью. Чтобы удержать всю цепь, надо уцепиться за основное звено
51. Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни
52. Революции в белых перчатках не делаются
53. Самое опасное в войне - это недооценить противника и успокоиться на том, что мы сильнее
54. Сказать неправду легко. Но, чтобы доискаться правды, необходимо иногда много времени
55. Талант - редкость. Надо его систематически и осторожно поддерживать
56. Талант надо поощрять
57. С изобретателями, даже если они немного капризничают, надо уметь вести дело
58. Мы не можем обойтись без романтики. Лучше избыток ее, чем недостаток. Мы всегда симпатизировали революционным романтикам, даже когда были не согласны с ними
59. Во всякой сказке есть элементы действительности
60. Фантазия есть качество величайшей ценности
61. Учиться надо тому, что без машины, без дисциплины жить в современном обществе нельзя, - или надо преодолеть высшую технику, или быть раздавленным
62. Экономист всегда должен смотреть вперед, в сторону прогресса техники, иначе он немедленно окажется отставшим, ибо кто не хочет смотреть вперед, тот поворачивается к истории задом
63. Невежество не есть аргумент
64. Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней
65. Только тогда мы научимся побеждать, когда мы не будем бояться признавать свои поражения и недостатки
66. Честность в политике есть результат силы, лицемерие - результат слабости
67. Учиться, учиться и учиться!
68. Подъем общего культурного уровня масс создаст ту твердую, здоровую почву, из которой вырастут мощные, неисчерпаемые силы для развития искусства, науки и техники
69. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности
70. Без известного самостоятельного труда ни в одном серьезном вопросе истины не найти, и кто боится труда, тот сам себя лишает возможности найти истину
71. Мы должны тщательно изучать ростки нового, внимательнейшим образом относиться к ним, всячески помогать их росту
72. Честность в политике есть результат силы, лицемерие - результат слабости
73. Юристов надо брать ежовыми рукавицами и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает
74. Лучше меньше, да лучше
75. Мы грабим награбленное
76. Разбитые армии хорошо учатся
77. Религия – род духовной сивухи
78. Интеллигенция – не мозг нации, а говно
79. Люблю я, когда люди ругаются, - значит, знают, что делают, и линию имеют
80. Швыряться звонкими фразами - свойство деклассированной мелкобуржуазной интеллигенции... Надо говорить массам горькую правду просто, ясно, прямо
81. Нам не нужно зубрежки, но нам нужно развить и усовершенствовать память каждого обучающегося знанием основных фактов
82. Школа вне жизни, вне политики - это ложь и лицемерие
83. Мы в первую очередь выдвигаем самое широкое народное образование и воспитание. Оно создает почву для культуры
84. Трудящиеся тянутся к знанию, потому что оно необходимо им для победы
85. Из маленькой ошибки всегда можно сделать чудовищно-большую, если на ошибке настаивать, если ее углубленно обосновывать, если ее "доводить до конца"
86. Не бояться признавать своих ошибок, не бояться многократного, повторного труда исправления их - и мы будем на самой вершине
87. Анализируя ошибки вчерашнего дня, мы тем самым учимся избегать ошибок сегодня и завтра
88. Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их
89. Если мы не будем бояться говорить даже горькую и тяжелую правду напрямик, мы научимся, непременно и безусловно научимся побеждать все и всякие трудности
90. Надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде
91. Не надо обольщать себя неправдой. Это вредно
92. Самокритика, безусловно, необходима для всякой живой и жизненной партии. Нет ничего пошлее самодовольного оптимизма
93. Человеку нужен идеал, но человеческий, соответствующий природе, а не сверхъестественный
94. Не мудрствуй лукаво, не важничай коммунизмом, не прикрывай великими словами халатности, безделья, обломовщины, отсталости
95. Проверяй всю свою работу, дабы слова не остались словами, практическими успехами хозяйственного строительства
96. О человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по тому, что он делает
97. Труд же сделал из нас ту силу, которая объединяет всех трудящихся
98. Бывают такие крылатые слова, которые с удивительной меткостью выражают сущность довольно сложных явлений
99. Сотрудничество представителей науки и рабочих, - только такое сотрудничество будет в состоянии уничтожить весь гнет нищеты, болезней, грязи. И это будет сделано. Перед союзом представителей науки, пролетариата и техники не устоит никакая темная сила
100. Не ошибается тот, кто ничего практического не делает
1. Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна
2. Все на свете имеет две стороны
3. Надо уметь учитывать момент и быть смелым в решениях
4. Лучше неудачно сказать правду, чем умолчать о ней, если дело серьезное
5. Именно молодежи предстоит настоящая задача создания коммунистического общества
6. Всякая крайность нехороша; все благое и полезное, доведенное до крайности, может стать и даже, за известным пределом, обязательно становится злом и вредом
7. Без революционной теории не может быть и революционного движения
8. Богатые и жулики - это две стороны одной медали
9. Больших слов нельзя бросать на ветер
10. Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации
11. Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль
12. Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции
13. Власть центрального учреждения должна основываться на нравственном и умственном авторитете
14. Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь того, чтобы знать больше
15. Умен не тот, кто не делает ошибок. Умен тот, кто умеет легко и быстро исправлять их
16. Слова обязывают к делам
17. Надо быть осторожным, чтобы в критике недостатков не переходить границу, где начинаются пересуды
18. В личном смысле разница между предателем по слабости и предателем по умыслу и расчету очень велика; в политическом отношении этой разницы нет
19. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя
20. Идеи становятся силой, когда они овладевают массами
21. Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен, того, кто господствует
22. Равенство по закону не есть еще равенство в жизни
23. Отчаяние свойственно тем, кто не понимает причин зла
24. Из всех искусств для нас важнейшим является кино
25. Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художников и развивать их
26. Капиталисты готовы продать нам веревку, на которой мы их повесим
27. Книга - огромная сила
28. Любое государство есть угнетение. Рабочие обязаны бороться даже против советского государства - и в то же время беречь его, как зеницу ока
29. Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов
30. Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но оправдывает и приукрашивает свое рабство, такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам
31. Мы должны бороться с религией. Это - азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс
32. Надо систематически взяться за то, чтобы велась работа создания такой прессы, которая не забавляла и не дурачила массы
33. Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут
34. Не бояться признавать своих ошибок, не бояться многократного, повторного труда исправления их - и мы будем на самой вершине
35. Не так опасно поражение, как опасна боязнь признать свое поражение
36. Невежество менее удалено от истины, чем предрассудок
37. Самый глубокий источник религиозных предрассудков - это нищета и темнота; с этим злом и должны мы бороться
38. Несдержанность в половой жизни - буржуазна: она признак разложения
39. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой
40. Нравственность служит для того, чтобы человеческому обществу подняться выше
41. Я не поручусь также за надежность и стойкость в борьбе тех женщин, у которых личный роман переплетается с политикой, и за мужчин, которые бегают за всякой юбкой и дают себя опутать каждой молодой бабенке. Нет, нет, это не вяжется с революцией
42. Недостатки у человека как бы являются продолжением его достоинств. Но если достоинства продолжаются больше, чем надо, обнаруживаются не тогда, когда надо, и не там, где надо, то они являются недостатками
43. Патриотизм - одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств
44. Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства
45. Политика есть самое концентрированное выражение экономики
46. Коммунизм - это Советская власть плюс электрификация всей страны
47. Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: «все за одного и один за всех», правило: «каждый по своим способностям, каждому по его потребностям», чтобы вводить постепенно, но неуклонно коммунистическую дисциплину и коммунистический труд
48. Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих
49. Коммунизм есть высшая ступень развития социализма, когда люди работают из сознания необходимости работать на общую пользу
50. Революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно, и всякое социальное политическое неравенство
51. Политические события всегда очень запутаны и сложны. Их можно сравнить с цепью. Чтобы удержать всю цепь, надо уцепиться за основное звено
52. Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни
53. Пусть 90% русского народа погибнет, лишь бы 10% дожили до мировой революции
54. Революции в белых перчатках не делаются
55. Самое опасное в войне - это недооценить противника и успокоиться на том, что мы сильнее
56. Сказать неправду легко. Но, чтобы доискаться правды, необходимо иногда много времени
57. Талант - редкость. Надо его систематически и осторожно поддерживать
58. Талант надо поощрять
59. С изобретателями, даже если они немного капризничают, надо уметь вести дело
60. Мы не можем обойтись без романтики. Лучше избыток ее, чем недостаток. Мы всегда симпатизировали революционным романтикам, даже когда были не согласны с ними
61. Во всякой сказке есть элементы действительности
62. Фантазия есть качество величайшей ценности
63. Учиться надо тому, что без машины, без дисциплины жить в современном обществе нельзя, - или надо преодолеть высшую технику, или быть раздавленным
64. Экономист всегда должен смотреть вперед, в сторону прогресса техники, иначе он немедленно окажется отставшим, ибо кто не хочет смотреть вперед, тот поворачивается к истории задом
65. Невежество не есть аргумент
66. Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней
67. Только тогда мы научимся побеждать, когда мы не будем бояться признавать свои поражения и недостатки
68. Честность в политике есть результат силы, лицемерие - результат слабости
69. Учиться, учиться и учиться!
70. Подъем общего культурного уровня масс создаст ту твердую, здоровую почву, из которой вырастут мощные, неисчерпаемые силы для развития искусства, науки и техники
71. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности
72. Без известного самостоятельного труда ни в одном серьезном вопросе истины не найти, и кто боится труда, тот сам себя лишает возможности найти истину
73. Мы должны тщательно изучать ростки нового, внимательнейшим образом относиться к ним, всячески помогать их росту
74. Честность в политике есть результат силы, лицемерие - результат слабости
75. Юристов надо брать ежовыми рукавицами и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает
76. Лучше меньше, да лучше
77. Мы грабим награбленное
78. Разбитые армии хорошо учатся
79. Религия – род духовной сивухи
80. Интеллигенция – не мозг нации, а говно
81. Люблю я, когда люди ругаются, - значит, знают, что делают, и линию имеют
82. Швыряться звонкими фразами - свойство деклассированной мелкобуржуазной интеллигенции... Надо говорить массам горькую правду просто, ясно, прямо
83. Нам не нужно зубрежки, но нам нужно развить и усовершенствовать память каждого обучающегося знанием основных фактов
84. Школа вне жизни, вне политики - это ложь и лицемерие
85. Мы в первую очередь выдвигаем самое широкое народное образование и воспитание. Оно создает почву для культуры
86. Трудящиеся тянутся к знанию, потому что оно необходимо им для победы
87. Из маленькой ошибки всегда можно сделать чудовищно-большую, если на ошибке настаивать, если ее углубленно обосновывать, если ее "доводить до конца"
88. Не бояться признавать своих ошибок, не бояться многократного, повторного труда исправления их - и мы будем на самой вершине
89. Анализируя ошибки вчерашнего дня, мы тем самым учимся избегать ошибок сегодня и завтра
90. Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их
91. Если мы не будем бояться говорить даже горькую и тяжелую правду напрямик, мы научимся, непременно и безусловно научимся побеждать все и всякие трудности
92. Надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде
93. Не надо обольщать себя неправдой. Это вредно
94. Самокритика, безусловно, необходима для всякой живой и жизненной партии. Нет ничего пошлее самодовольного оптимизма
95. Человеку нужен идеал, но человеческий, соответствующий природе, а не сверхъестественный
96. Не мудрствуй лукаво, не важничай коммунизмом, не прикрывай великими словами халатности, безделья, обломовщины, отсталости
97. Проверяй всю свою работу, дабы слова не остались словами, практическими успехами хозяйственного строительства
98. О человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по тому, что он делает
99. Труд же сделал из нас ту силу, которая объединяет всех трудящихся
100. Бывают такие крылатые слова, которые с удивительной меткостью выражают сущность довольно сложных явлений
101. Ничего не знаю лучше «Appassionata», готов слушать ее каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть, наивной, думаю: вот какие чудеса могут делать люди!
102. Сотрудничество представителей науки и рабочих, - только такое сотрудничество будет в состоянии уничтожить весь гнет нищеты, болезней, грязи. И это будет сделано. Перед союзом представителей науки, пролетариата и техники не устоит никакая темная сила
103. Не ошибается тот, кто ничего практического не делает