Художник эгон шиле биография. Влияние других художников. Призыв в армию

16.02.2019

Многие современники рассматривали как наследника Густава Климта, но который умер раньше, чем смог выполнить свое предназначение. Его отец Адольф Шиле работал на австрийской Государственной железной дороге, и отвечал за важную станцию Tully, где его сын и родился в июне 1890. Так как не имелось никакой соответствующей школы в Tully, Шиле был отослан в 1901, сначала к Krems, потом в Klosterneuberg в северных предместьях Вены. В 1904 все семейство последовало за ним туда из-за ухудшения здоровья его отца. Безумие Адольфа Шиле быстро прогрессировало и в следующем году он умер, в возрасте пятидесяти четырех лет. Шиле впоследствии всю жизнь чувствовал на себе влияние своего отца. В 1913 он писал сводному брату:
“Я не знаю, есть ли кто - либо еще вообще, кто помнит моего благородного отца с такой печалью. Я не знаю кто еще в состоянии понять зачем я посещаю места, где он был и где я могу почувствовать боль... Я верю в бессмертие всех созданий… почему в моей живописи столько скорби и тому подобных вещей? Потому что это продолжает жить во мне.”
Он невзлюбил свою мать поскольку считал, что она не носила достаточного траура по отцу: “Моя мать очень странная женщина…. Она совершенно не понимает меня и не сильно любит меня также. Если бы она любила меня или понимала, то она была бы готова хоть чем-то пожертвовать ради этого.”
В течении его запоздалой юности, эмоции Шиле были направлены к его младшей сестре Герте, которые не обошлись и без кровосмешения. Когда ему было шестнадцать, и ей было двенадцать, они на поезде ездили в Trieste, где проводили ночи в двухместном номере в гостинице. В другом случае, его отец сломал дверь запертой комнаты, чтобы увидеть, что два его ребенка там делают вместе. В 1906 Шиле преодолел сопротивление своего опекуна, дяди по матери, и получил место в Школе Изобразительного искусства в Вене, где до этого учился Климт. Там в нем почувствовали проблемного ученика и отправили его в более традиционную Академию искусств. Шиле должным образом сдал вступительный экзамен и ему было в этот момент шестнадцать лет. В следующем году он разыскал своего идола, Климта, и показал ему некоторые из своих рисунков. “В них есть талант?” “Да” - ответил Климт. “Даже слишком много!” Климт любил поощрять более молодых художников, и он сильно помог Шиле, покупая его рисунки, или предлагая обменять их на некоторых из его собственных, устраивая модели для него и представляя его потенциальным патронам. Он также представил Шиле в цех ремесел связанных с Сецессионом. Шиле делал случайные работы для них с 1908 вперед - он сделал проекты для мужской одежды, для женских ботинок, и рисунки для открыток. В 1908 он открыл свою первую выставку, в Klosterneuberg.

В 1909 он оставил Академию, после завершения его третьего года. Он нашел квартиру и организовал там студию. В это время предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, как вспоминал Paris von Guetersloh, молодой художник, который был современник Шиле, что его студия была наводнена ими: “ Они там спали, укрывались от биений учиняемых родителями или полицией, просто лениво слонялись там целыми днями, расчесывали волосы, чинили одежду и обувь, мылись… подобно животным в клетке, которая удовлетворяет их, они были оставлены на их собственное усмотрение, или во всяком случае им верилось что самостоятельное.”
Уже превосходный рисовальщик, Шиле сделал много рисунков этих юных моделей, некоторые из которых были чрезвычайно эротические. Он, делает это своим доходом снабжая распространителей и коллекционеров порнографии, которых изобиловало в Вене в то время. Шиле был также очарован его собственным телом, и делает огромное количество . Но впечатлил он не только самого себя, но и всех с кем входил в контакт. Автор Артур Роесслер, один из его защитников и покровителей, описывал его таким образом: “Даже в присутствии известных людей с экстремальными наклонностями, необычные взгляды Шиле выделились... Он имел высокое, тонкое, податливое тело с узкими плечами, длинными руками и длинными пальцами на костистых руках. Его лицо было загорело, безбородо, и окружалось длинными, темными, непослушными волосами. Его широкий, угловой лоб прорезали горизонтальные линии. Особенности его лица обычно замечались при серьезном, почти грустном выражении, как если бы вызванный болями, которые заставили его плакать внутри.... Его лаконичный стиль говорить афоризмами в сочетании с его взглядом производили впечатление глубокого внутреннего благородства, которое казалось более убедительным, потому что это было очевидно естественно и никоим образом не симулировалось.”
В течение этого периода, и впоследствии, Шиле любил производить впечатление чрезвычайной бедности. Но его утверждения, что в это время, он был фактически в тряпках, имеют разногласия не только с тем, что его современники говорят, но и с его оставшимися фотографиями. Его письма однозначно дают понять, что он страдал от мании преследования - например, он написал в письме от 1910: “Как отвратительно здесь! Каждый завидует мне и сговаривается против меня. Прежние коллеги разглядывают меня злорадными глазами.”

В 1911 Шиле встретил семнадцатилетнюю Уолли Невзила, которая стала жить с ним и послужила моделью для некоторых из его лучших картин. Уолли была уже немного известна тем, что была до этого моделью для Климта, и возможно была одна из любовниц старшего живописца. Шиле и Уолли хотели выйти из клаустрофобии Венской обстановки, и переехали в маленький город Krumau, в котором Шиле имел семейные связи, но были вытеснены неодобрением местных жителей. Они тогда переехали в такой же маленький город Neulengbach, тридцать минут из Вены поездом. Также, как это было в Вене, студия Шиле опять стала сборищем для всех неблагополучных детей окрестности. Его стиль жизни неизбежно пробудил враждебность, и в апреле 1912 он был арестован. Полиция захватила больше чем сотню рисунков, которые они рассмотрели порнографическим, и Шиле был заключен в тюрьму, по обвинению в совращении. На суде обвинения в похищении и совращении были отклонены, но художник был признан виновным в показе эротических рисунков в месте, доступном для детей. Поскольку двадцать один день он уже провел в заключении, это было принято во внимание, и он был приговорен только заключению на три дня. Хотя судья счел обязательным для себя лично сжечь один из рисунков Шиле перед собравшейся толпой, он был очень рад так легко отделаться. В то время, как он был в тюрьме, он нарисовал ряд автопортретов, подписанных саможалостливыми фразами: “я не чувствую себя наказанным; только очищенным”; “ограничить художника - преступление. Это должно убить прорастающую жизнь.” Neulengbach дело не имело никакого эффекта на его карьеру, и очевидно не отразилось на его характере.
В 1912 он был приглашен показать свои работы на Sonderbund выставке в Кельне, и он познакомился с важным дилером Хансом Гольцем в Мюнхене. Их отношения были постоянной борьбой за цены на картины, Шиле который всегда требовал самые большие гонорары за свои работы. Тем временем он хвастливо писал матери, в марте 1913: “Все красивые и благородные качества были объединены во мне..., я буду плод, который оставит вечную жизнь позади даже после ее распада. Насколько большой должен быть ваша радость, поэтому вы родили меня.” Самовлюбленность Шиле, эксгбиционизм и мания преследования могут весь быть обнаружены в эмблеме, которую он нарисовал для его первой индивидуальной выставки в Вене, проходившей в галерее Арно в самом начале 1915, в котором он изобразил себя как Cвятого Себастьяна. Год 1915 стал поворотным пунктом в жизни Шиле. В этом году он встретил двух девочек среднего возраста, которые жили напротив его студии. Эдит и Адель был дочери слесаря, владельца мастерской. Шиле привязался к им обоим, но в конечном счете остановился на Эдит; к апрелю 1915 он был очень увлечен ею, и Уолли Невзил была довольно равнодушно уволена. Последняя встреча Шиле к Уолли имела место в их местном кафе Eichberger, где они играл в бильярд почти каждый день. Он вручил ей письмо, в котором он предложил, чтобы, несмотря на их разделение, они брали отпуск вместе каждое лето - без Эдит. Не удивительно, что Уолли отказалась. Она присоединилась к Красному Кресту как медсестра и умерла от скарлатины в военной больнице около Раскола в Далмации как раз перед Рождеством 1917. Шиле и Эдит стали супругами, несмотря на протесты ее семейства, в июне 1915. Мать Шиле к тому времени уже умерла.
Через четыре дня после свадьбы Шиле был призван в армию. По сравнению с большинством его современников, он легко пережил войну. Он был передан отделению, транспортирующему Российских военнопленных к и из Вены, и позже стал клерком в тюремном лагере для Российских офицеров в нижней Австрии. Наконец, в январе 1917, он был переброшен в Вену непосредственно, чтобы работать для “Имперской и Королевской Комиссии для Армии в Области” - склад, который снабжал продовольствием, спиртными напитками, табаком и другими продуктами Австрийскую армию. В стране, где продовольствие все более и более дорожало, это было привилегированное место.
Армейская служба для Шиле не останавливала роста его популярности - о нем теперь говорили как о ведущем Австрийском художнике молодого поколения, и попросили принять участие на поддержанной правительством выставке в Стокгольме, и Копенгагене намереваясь улучшить образ Австрии в нейтральных Скандинавских странах. В 1918 он был приглашен быть главным участником на 49-ой выставке Сецессиона. Для этого он нарисовал проект эмблемы, напоминающей Тайную Вечерню, с его собственным портретом вместо Христа. Несмотря на войну, показ вызвал настоящий триумф. Цены за рисунки Шиле росли, и ему предлагали много портретов. Он и Эдит переехали в новый великолепный дом-студию. Но их удовольствия в нем были кратки. 19 октября 1918 Эдит, которая была беременна, заболела гриппом, тогда свирепствовавшим в Европе. 28 октября она умерла. Шиле, который, кажется никогда не написал ей настоящего любовного письма и который посреди ее болезни написал достаточно холодное письмо её матери, что, вероятно, она не останется жива, был опустошен потерей. Почти немедленно он слег с той же самой болезнью, и умер 31 октября, тремя днями после своей жены.

Эгон Шиле. «Автопортрет в оранжевой куртке». 1913. Карандаш, акварель, гуашь

Это первая в России большая выставка двух главных австрийских художников начала XX века. Несмотря на то что знаковых живописных работ Густава Климта (1862-1918) и Эгона Шиле (1890-1918) в Москву не привезут, организаторы обещают, что экспозиция (около 100 рисунков) даст исчерпывающее представление о венском модерне. Это и наброски к живописным полотнам, и портреты, и, конечно, столь любимая и тем и другим обнаженная женская натура.

Эгон Шиле. «Сидящая женщина». 1918. Черный мел

«В нашей стране в силу разных исторических обстоятельств гораздо лучше знают парижский авангард начала XX века, нежели художественную жизнь Вены около 1900 года. Это относится и к рисунку, несмотря на то что и Климт, и Шиле давно признаны великолепными рисовальщиками. Но, чтобы оценить графическую выразительность и мощную энергетику этих произведений, их надо видеть своими глазами: репродукции не передают и малой доли их художественных качеств», — говорит куратор выставки, ведущий научный сотрудник Галереи искусства стран Европы и Америки XIX-ХХ веков ГМИИ Виталий Мишин.

Эгон Шиле. «Лежащая полуобнаженная девушка». 1911. Карандаш, акварель, гуашь, белила

Графика сыграла важную роль в сложении венского модерна. Достаточно вспомнить знаменитые афиши выставок объединения «Венский Сецессион», созданного в 1897 году Климтом с Коломаном Мозером, Йозефом Хоффманом и другими художниками, порвавшими с академической традицией, и оформление издаваемого ими журнала Ver Sacrum (на латыни — «весна священная») — рупора объединения. На выставке покажут, в частности, иллюстрацию для него — «Инициал D» (1897-1898) Климта.

Густав Климт. Инициал «D», иллюстрация для журнала Ver Sacrum. 1897/1898. Перо и кисть тушью

Именно в графике ярко раскрылся дар Климта как рисовальщика — в точности и выразительности линии в сочетании с элегантной декоративностью. Его экспрессивные рисунки оказали влияние и на художников следующего поколения, в первую очередь на Шиле. Климт покровительствовал молодому художнику: представлял его заказчикам, сам даже покупал его рисунки и знакомил с натурщицами, которых и тот и другой изображали в самых откровенных эротических позах, шокировавших добропорядочную публику на выставках.

Эгон Шиле. «Шиле с обнаженной моделью перед зеркалом». 1910. Карандаш

Однако Шиле, всю жизнь считавший себя учеником Климта, создал собственный неповторимый стиль, ознаменовавший переход от модерна к экспрессионизму. В Москве среди прочих покажут его эталонные для этого стиля рисунки 1910-х годов, такие как «Шиле и обнаженная модель перед зеркалом» (1910), «Автопортрет в оранжевой куртке» (1913) и «Сидящая женщина» (1918).

ГМИИ им. А.С.Пушкина
Густав Климт и Эгон Шиле. Рисунки из музея Альбертина (Вена)
10 октября - 14 января 2018

Обнаженные модели, застывшие в неестественных позах, беременные со сложенными на животе руками, прижимающиеся друг к другу влюбленные. В Пушкинском музее выставили графику главных представителей австрийского искусства начала XX века — Густава Климта и Эгона Шиле. Их рисунки в Москву привезли из венской Альбертины , где первые работы художников появились еще при их жизни. В Пушкинском музее зрители увидят почти 100 графических листов: 47 — Климта и 49 — Шиле.

Эгон Шиле. «Сидящая пара», 1915

Густав Климт пользовался репутацией феноменального рисовальщика, хотя со временем и оказался в тени Климта-живописца. Рисование было для него ежедневной потребностью. Кроме того, его графика оказала влияние на более молодых художников, среди которых был и Эгон Шиле. Сам Шиле считал себя в первую очередь живописцем, но при этом делал рисунки постоянно, инстинктивно и быстро. Всего он оставил более 3 тыс. работ на бумаге.

Эгон Шиле. «Скорчившаяся», 1918

arts-museum.ru / The Albertina Museum, Vienna

«Климт и Шиле — это такой горячий пирожок, который все хотят получить к завтраку. Музей понимал, что в России должны быть показаны произведения двух величайших художников XX века, без которых невозможно себе представить историю искусства. Мы сделали первый шаг, чтобы рассказать о Климте и Шиле. И начать говорить с рисунка было правильным», — отметила директор Пушкинского музея Марина Лошак.

Эгон Шиле. «Натурщица в красном», 1914

arts-museum.ru / The Albertina Museum, Vienna

Густав Климт произвел революцию в изображении обнаженной женской натуры. Причем в трактовке эротики в своих рисунках шел намного дальше, чем в живописи. Что же касается Шиле, его работы и вовсе называли порнографическими. Для художника не было запретов в изображении женского тела, которое он показывал предельно откровенно. Весной 1912 года Шиле даже был приговорен к сроку за порнографию. Находясь в тюрьме, он создал тринадцать акварелей и рисунков, пару из которых привезли в Москву.

Эгон Шиле. «Автопортрет в обнаженном виде, гримаса», 1910

arts-museum.ru / The Albertina Museum, Vienna

Выставке рисунков Густава Климта и Эгона Шиле присвоили возрастной ценз 18+. «Мы понимали, что можем иметь дело с публикой, которая впервые увидит искусство такого рода. Мы имели в виду некую напряженность в обществе. Мы все время думаем о том, как бы не ущемить чьи-то чувства: верующих, нервных или эмоциональных. И нам нужно было, не слишком расстраивая рассчитывающих на пуританство, тем не менее показать то, без чего невозможно показать искусство одинокого, страждущего, сложно воспринимающего жизнь художника», — рассказала Марина Лошак.

Эгон Шиле. «Художник Макс Оппенгеймер», 1910

arts-museum.ru / The Albertina Museum, Vienna

«Рисунки Климта и Шиле из Альбертины ждут во многих странах. В ближайшее время — в Англии и в Америке. Мы знаем также, что работы на бумаге не могут экспонироваться на свету ни слишком часто, ни слишком долго. И общий резерв времени для их публичного пребывания не безграничен. Три месяца из этого резерва отдали Москве. И это большая привилегия», — отметил куратор проекта Виталий Мишин.

Выставка «Густав Климт. Эгон Шиле. Рисунки из музея Альбертина (Вена)» в Пушкинском музее продлится до 14 января 2018 года.

Кирилл Алексеев

Иcкусствовед, глава образовательных программ Музея Москвы

Сергей Хачатуров

Историк искусства, преподаватель исторического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова

О рисунках Климта и Шиле и их месте в истории

Сергей Хачатуров : «Эта выставка показывает, насколько разнообразны рисунки обоих художников. Шиле завершил свою карьеру тогда, когда в двери стучались экспрессионизм и ар-деко: его прорывные вещи содержат в себе что-то из архаики, любовь к которой как раз была близка и ар-деко. А женские и детские образы Шиле очень разнообразны - они могут напомнить реализм натуральной школы и даже нашего Серова. Первые рисунки же Климта очень академичны и напоминают предшествующие стили - прежде всего, маньеризм».

Эгон Шиле. Художник Макс Оппенгеймер, 1910

Кирилл Алексеев : «В графических работах Климта и Шиле есть общее - линия: плавная, текучая, обнимающая - у одного, и нервная, дрожащей рукой как будто бы нарисованная (но на самом деле, конечно же, очень уверенная) - у другого. В этих рисунках - отражение естественного хода истории мирового искусства: стиль модерн сменился изломанными линиями конструктивизма. Оба художника умерли в одном - 1918 году, и хотя они были связаны достаточно условно, но вместе отражают всю историю графики своего времени, которая подготавливала живопись к прорыву. Графика вообще намного более сильно передает идеи: живопись монументальна, а графика ловит мысль на лету - над редким рисунком художники будут трудиться больше пары дней. Поэтому в рисунках мы видим обычно чистое переживание, незамутненное временной оптикой. Живопись может обмануть: художник к ней возвращается по несколько месяцев, может сделать ее более декоративной, как это любил показывать Климт, а здесь человек практически сведен до абстракции, передает трепет и нервозность. Именно поэтому в сексуальности образы обоих художников трудно обвинить: они местами почти абстрактны.

И Климт, и Шиле нам интересны потому, что они занимают переломное место в искусстве на пути к абстрактной живописи, находятся фактически на полпути к беспредметности. Отношение к телу у любого художника неизбежно определяется состоянием стиля, а в данном случае мы можем констатировать эпоху перелома с фигуративной живописи к модернистской. У Климта фигура располагается на практически беспредметром фоне, у Шиле - на молочном абстрактном, а, как мы помним, Малевич говорил, что все выходит из белого цвета. Конечно, западные художники знали о том, что происходило в русском искусстве, они размышляли о беспредметности, и белый фон многих их работ вполне мог был быть этим мотивирован.

Густав Климт. Этюды для Бетховенского фриза, 1901

Линии «Шиле - Фрейд» и «Шиле - Бэкон» очевидны. Во всех этих случаях мы видим послевоенное искусство, только на глазах Шиле случилась Первая мировая война, а у Фрейда - Вторая. И там и там мы видим персонажей, которых общество размололо: люди, красивые своей болезненностью, асимметрией и страданием - на самом-то деле не слишком украшающими переживаниями, которые выражаются и в позе, и в «бесстыдстве», по-прежнему дразнящем критиков. Кроме того, Шиле с Фрейдом роднит и техника: у того и другого линия - самостоятельная, практически абстрактная единица, в первом случае - дрожащая и ломаная, а во втором - очень четкая. Понятно, почему так происходит: связь художников отражает закономерности развития искусства. Что касается Климта, так это тот автор, который ведет живопись к обнулению, растворению, превращает своего персонажа в облако - и его линия продолжится в классической абстрактной живописи, которая по сути своей антропоморфна».

О современности Климта и Шиле

Эгон Шиле. Автопортрет в обнаженном виде. Гримаса, 1910

Сергей Хачатуров : «Может показаться, что Шиле более созвучен сегодняшнему дню, а Климт принадлежит истории, музею, визуальной культуре прошлого. Но эта выставка ломает стереотипы: смотреть тонкие работы Климта по-хорошему трудно в отличие от привлекательных и ярких рисунков Шиле, с их жесткими линиями, будто высеченными резцом. Но неуловимость и тонкость графики не есть качество неумелости: напротив, это высший пилотаж. На мой взгляд, он роднит графику с кинематографом - то есть тем искусством, которое оперирует понятием развития сюжета в пространстве. Анри Бергсон это качество называл длительностью. Так вот, рисунки Климта как будто бы сняты в неопределенности, их мерцающий контур имеет особую музыкальность пластики. Но смотреть на них сложнее, чем на яркие и привлекательные листы Шиле. Но эта выставка показывает, что Климт был более сложным, чем просто представитель модерна или ар-нуво. Простота его как будто наивных графических листов, напоминающих детские рисунки, обманчива.

Густав Климт оперирует различными традициями и собирает сложный образ. Его эстетика на самом деле очень современна: тот же его знаменитый «Поцелуй» - это фактически коллаж, важный прием постмодернизма. Мы привыкли думать о нем как о представителе трафаретного модерна, когда графический образ или певучая линия проецируются на плоскость, - это и есть формула рисунка модерна. А здесь линии такие тонкие, что создают вибрацию и объем, который преодолевает трафаретную плоскость.

Густав Климт. Женское лицо, щекой прижатое к рукам, 1903

У Шиле наоборот: мы видели вначале его графические картины, которые сделаны по принципу аппликации. Он оказался очень отзывчивым к веяниям времени - и вплотную подошел к новой вещественности, жаль, что прожил только так недолго. Шиле закрыл своим творчеством ту эпоху модерна, которую открыл Климт. Его графическая техника напоминает о молодежной культуре сегодняшнего дня - именно поэтому его так любят 17-летние. Когда мы смотрим на его работы, то понимаем, что эти образы где-то близки Бэнкси и другим изображениям, которые граффитчики делают на бетонных заборах. Его вибрирующие линии напоминают о культуре современных субкультур своей удивительной жизненной силой и энергией, которая как сжатая пружина вот-вот выпрямится и прорвет поверхность».

Эгон Шиле. Лежащая обнаженная с поджатыми ногами, 1918

Кирилл Алексеев : «И Климт, и Шиле оба созвучны сегодняшнему дню. У нас и сегодня присутствует не очень здоровое отношение к сексу и телу, и сам факт того, что были разговоры о возрастном пороге выставки и его необходимости просто смешон. Как это можно еще понимать, кроме как знак того, что авторы актуальны, а тема злободневна? Современное искусство обеспокоено отношением к человеку, его ролью в обществе. А в искусстве, которое рефлексирует на эту тему, неизбежно разговор о свободе проявляется темами, связанными с телом. Взлет Люсьена Фрейда случился именно на фоне важности общественных разговоров о человеческой свободе и благодаря его внимания к телу - не слишком красивому, которое он демонстрировал всегда. Поэтому актуальность этой выставки про Шиле и Климта, конечно, намного серьезнее, чем размышление о том, как именно нужно изображать тело: она отражает скорее интерес к человеку, его правам и его месту в обществе».

О разном подходе к обнаженному телу

Эгон Шиле. Спящая девушка, 1911

Хачатуров : «Английские искусствоведы предложили в своих книгах использовать два термина: человек обнаженный и человек голый. Густав Климт видит обнаженную натуру сквозь фильтры классически обнаженных образов. Даже если он ее рисует, то как будто бы показывает в покровах. Обнаженный человек на картине Климта защищен культурными кодами. А Шиле так радикален, что не боится травмы наготы, - эту линию после него подхватят Френсис Бэкон и Люсьен Фрейд. Они не стесняются показывать наготу именно как наготу, а не типизацию обнаженного тела. В то время была открыта бездна подсознания, которая привела к радикальному обнажению всех подтекстов в живописи: культурные коды капитулировали, а художники и философы показали незащищенную точка бытия с нервами и болью. В этом смысле Шиле, конечно, более провокационный художник, а Климт совершает более тонкую работу с культурными кодами.

Я бы не сказал, что на этой выставке есть самоцензура. То, что тема обнаженного тела не становится главной, связано со следующим моментом: кураторы хотели показать разнообразные стороны творчества Шиле. Если бы тема была связана с жанром ню в его творчестве, то можно было бы обсуждать откровенность и обнаженность - здесь же представлена достойная архитектурная графика, эскизы, галерея портретов, напоминающая работы Константина Сомова с его фирменной болезненной заостренностью черт. Вроде бы ничего не происходит на рисунке, а вроде бы меняются судьбы человеческие - и это происходит в разных частях мира в один и тот же 1917 год. Нам показали такого Шиле, который меняет наши границы и понимание художника».

Эгон Шиле. Натурщица в красном, 1914

Алексеев : «Каждое произведение искусства - это отражение автора в материале. Художник показывает то, что он хочет сказать, и главное в данном случае - не обманывать себя. Главная проблема обнаженного тела - это пошлость: она возникает неизменно, если художник хотя бы немного занимается самообманом. Ни у Шиле, ни у Климта этой пошлости не возникает, потому что оба они честны и прямолинейны в изображении своей сексуальности. Начало XX века развязностью нравов не отличалось: посмотрите только журналы мод - увидите на редкость консервативное общество. То, что делают Климт и Шиле, можно назвать пощечиной общественному вкусу. С точки зрения сюжета это фактически две стороны одного и того же: оба художника переживают один и тот же материал, только один из них в форме страдания, а другой - гедонистического наслаждения.

Ключевая история любой выставки - это повествовательное высказывание. В этом случае выставка - не демонстрация работ, а идея, воплощенная в материале. Если бы у обоих художников привезли более традиционные работы вроде «Поцелуя» и жены Фердинанда Блоха - я сейчас говорю о живописных произведениях, - то это породило бы более традиционные интерпретации. Здесь же кураторы решили показать более сложную задачу: показ рисунков художников требует рассказа о скандальной жизни Шиле и Климта (он тоже был не подарок - феноменальный бабник по жизни и сибарит) и лейтмотивах их творчества: эстетического пребывания в чувственной среде Климта и преодоления социальной среды у Шиле. Как экспозиционер, возможно, какие-то вещи я бы сделал по-другому, но мне легко об этом говорить со стороны, а у ГМИИ, я уверен, были серьезные основания выбирать и такой цвет стен, и такое оформление. Я поражаюсь, почему критика так мало говорит об этой выставке, по сути своей блестящей - достаточно смелой в наше ханжеское время. Помните скандал со Стерждессом (фотографии содержали очень смутный сексуальный подтекст)? А в случае с Климтом и Шиле история хранит память о них как о достаточно развязных в этом смысле людях, и то, что музей не испугался их произведения демонстрировать и спокойно их обсуждать, говорит положительно и о работе музея, и о преувеличенном внимании к этой теме в нашей жизни».

Шиле в Москве и в Альбертине. Часть 3

В ГМИИ им. А.С. Пушкина 10 октября 2017 года начала работу выставка графических работ Густава Климта (1862-1918) и Эгона Шиле (1890-1918) . На выставке – около 100 листов из собрания музея Альбертина, Вена: 47 работ Густава Климта и 49 - Эгона Шиле.

Иллюстрации : работы, что показывались на выставке Шиле в музее Альбертина: . Произведения, которые с 10 октября 2017 по 14 января 2018 можно увидеть в Пушкинском музее, – обозначены.

Одной из основных тем творчества Эгона Шиле стало человеческое тело. Он пересмотрел взгляды академической живописи, в которых тело выступало в качестве объекта для созерцания. У Шиле человеческое тело - субъект. Одна из самых ярких деталей в портретах и автопортретах Шиле – руки.

За свою жизнь, длившуюся всего 28 лет, Эгон Шиле написал и нарисовал больше автопортретов, чем все известные в истории искусств художники до него. Он часто изображал себя гротескно, иногда со следами распада. Искусствоведы сравнивают его работы с портретом Дориана Грея.

2.

1910. Egon Schiele. Max Kahrer im Profil. Bleistift, schwarze Kreide, Deckfarben, auf braunem Packpapier. 45,9 x 30,4 cm. Inventarnummer 31002. Albertina, Vienna. Photograph: Albertina, Vienna. . Egon Schiele. Albertina, Vienna. 22.02.2017 - 18.06.2017

Художник жил в Вене в эпоху зарождения фрейдизма, когда в обществе впервые заговорили о важной роли сексуальности. Шиле исследовал эту тему, в том числе создавая автопортреты. Он объединил ню и автопортрет, которые до него были разными жанрами.

В конце XIX - начале XX века благодаря учителю Фрейда Жан-Мартену Шарко популярной темой в психиатрии и культуре была женская истерия. Истерички становятся персонажами театра: Сара Бернар использовала некоторые их непроизвольные жестикуляции и мимику в своей игре. Образ истерички ложится в основу идеала декадентской женственности. Шиле в какой-то мере соототносит себя с истериками и в своих работах воспроизводит типичные для них жесты рук.

3.

1910. Egon Schiele. The cellist. Black chalk, watercolor on packing paper. 44.7 x 31.2 cm. Inv. no. 31178. Albertina, Vienna.

Эгон Шиле имел множество последователей. Самые яркие из них – Люсьен Фрейд и Фрэнсис Бэкон.

4.

1910. Egon Schiele. Gerti in front of Ochre-Colored Drapery. Pencil, opaque color on Japanese vellum. 55.1 x 34.7 cm. Inv. no. 27943. Albertina, Vienna.

Густав Климт оценил юного Эгона Шиле и стал практически его крестным отцом в искусстве. Рисовальный стиль Климта стал образцом для молодого Шиле.

5.

1910. Egon Schiele. Eduard Kosmack. Black chalk, watercolor, and opaque white. Albertina. Photos by Hyperallergic

Начиная со второй половины 1909 года Шиле постепенно освобождается от влияния Климта.

6.

1910. Standing Nude Boy. Neue Galerie Graz, Universalmuseum Joanneum, Graz, Austria. Photo by

В 1910 году он окончательно обретает свой собственный оригинальный экспрессивный стиль.

7.

1911. Egon Schiele. Self-portrait with bare navel. Pencil and watercolor on Japanese vellum. 55.6 x 36.4 cm. Inv. no. 33358. Albertina, Vienna.

Многочисленные автопортреты Шиле стали отдельным феноменом в истории искусства.

Художник создает разные образы самого себя, примеряет «маски», разыгрывает роли, гримасничает, изображает себя обнаженным. Как говорят искусствоведы, это всё – символы хрупкости своего «я», распадающегося на несовместимые составляющие.

Шиле придавал большое значение экспрессивным жестам, позам и мимике - своим собственным – в автопортретах и своих персонажей. Язык тела у него придуман и инсценирован им самим; позы моделей не являются естественным проявлением реальных эмоций, а продиктованы художником.

8.

1911. Egon Schiele. Sonnenblumen / Sunflowers. Albertina, Wien

9.

23. April 1912. Egon Schiele. "Den Künstler hemmen ist ein Verbrechen, es heisst keimendes Leben morden!" Bleistift, Pinsel, Aquarell auf Strathmore Japanpapier, grundiert. 48,5 x 31,5 cm. Inventarnummer 31162. Albertina, Vienna. Photograph: Albertina, Vienna.

В наследии Шиле-рисовальщика сохранилось тринадцать акварелей и рисунков, сделанных им во время тюремного заключения весной 1912 года – это практически документальные свидетельства. Из тюремных рисунков на выставке показываются два листа: «Наружная дверь» и «Мой путь пролегает над бездной». Заключение художник пережил как оскорбительное посягательство на свою свободу.

10.

1912. Альбертина. Этикетка . Photo by

Значительная часть работ Шиле на бумаге посвящена женским моделям, чаще всего обнаженным. Подобно Родену и Климту, он рисовал женщин у себя в ателье, наблюдая за их поведением. Для Шиле не было запретов при изображении женщин. Все табу были сняты. Предельная откровенность в трактовке эротических мотивов была возведена в эстетический принцип.

Фигуры в рисунках Шиле вырваны из социального и бытового контекста, помещены в абстрактное поле листа, где отсутствуют какие-либо ориентиры; его персонажи существуют вне времени и пространства.

11.

1912. Egon Schiele. Trieste fishing-boat. Albertina, Vienna

Cам Шиле считал себя в первую очередь живописцем и хотел, чтобы таковым его и воспринимали.

12.

1913. Egon Schiele. Erlösung. Opaque color, pencil on Japanese vellum. 48 x 32 cm. Inv. no. 29764. Albertina, Vienna.

Однако в глазах многих критиков и любителей искусства Шиле-рисовальщик нередко заслоняет Шиле-живописца. Линия и контур играют настолько существенную роль в живописи Шиле, что рисунок может считаться основой его живописных работ. Он оставил около 3000 работ на бумаге - рисунков, акварелей, гуашей.

13.

1913. Egon Schiele (Tulln 1890 - 1918 Wien). "Zwei Männer". Bleistift, Deckfarben auf Strathmore Japanpapier, grundiert. 48 x 31,5 cm. Inventarnummer 30340r. Albertina, Vienna. Photograph: Albertina, Vienna.

В отличие от Климта, снискавшего славу и богатство при жизни, к Шиле настоящее признание как на родине, так и в мире пришло спустя почти полвека после смерти.

14.

1913. Female Torso whith Green Drapery. Albertina. Этикетка . Photo by

Возрождению интереса к его творчеству способствовали известный искусствовед Отто Бенеш, чей отец был покровителем Шиле, и Рудольф Леопольд, австрийский врач и коллекционер, основатель Leopold Museum в Вене. Леопольду удалось собрать выдающееся собрание работ Шиле, ставшее основой постоянной экспозиции Музея Леопольда. В 1950-е года Шиле продавали за бесценок.

15.

1914. Seated Seminude. Pencil and gouache. Albertina. Про этот рисунок . Photo by

Сейчас узнаваемую нервическую графику Шиле можно встретить на любой международной ярмарке искусства со стартовой ценой в €20–30 тыс., а живописные работы остаются предметом настоящей охоты коллекционеров и музеев.

16.

1914. Egon Schiele. Frauenakt mit grüner Haube / Female nude with green cap /in a Green Bonnet. Albertina Wien. Вид рисунка, если его повернуть горизонтально

В последний раз его значимое полотно появлялось на торгах в 2003 году. Тогда городской музей Линца в ходе реституции вернул наследникам полотно с пейзажем Крумау, а те не преминули тут же выставить его на аукцион: Sotheby’s тогда выручил $20,3 млн.

В Альбертине Работы Климта и Шиле появились еще при жизни художников.

18.

1914. Обнаженная, стоящая на коленях. Графитный карандаш на японской бумаге / 1914. Knilling Nude Girli. Albertina. Этикетка . Photo by . На выставке в ГМИИ – есть

За сто лет количество рисунков Климта в собрании музея достигло 170, а Шиле - 140 и около 40 листов поступило в Альбертину на долговременное хранение.

19.

1914. Woman"s Head. Pencil and watercolor. Albertina. Photo by

Виталий Александрович Мишин, куратор выставки в Пушкинском:

«Думаю, для многих российских зрителей эта выставка станет открытием новых эстетических горизонтов.

20.

1914. Egon Schiele. Seated Female Nude, Back View, with Red Skirt. Albertina, Vienna.

Она расширит привычные представления о красоте, выразительности и, может быть, даже о границах дозволенного в искусстве.

21.

1914. Эгон Шиле. Натурщица в красном. Графитный карандаш и гуашь на японской бумаге. Albertina, Wien bzw The Albertina Museum, Vienna. . На выставке в ГМИИ – есть, на баннере московской выставки

В нашей стране, в силу разных исторических обстоятельств, гораздо лучше знают парижский авангард начала XX века, нежели художественную жизнь Вены “около 1900 года”.

22.

1915. Эгон Шиле. Сидящая пара. Графитный карандаш, акварель и гуашь на бумаге. Альбертина, Вена / Egon Schiele Seated Couple, 1915 Pencil, brush, watercolour, laminated on cardboard Albertina, Vienna. , Google Art. На выставке в ГМИИ – есть

Это относится и к рисунку, несмотря на то, что и Густав Климт и Эгон Шиле давно признаны одними из самых выдающихся рисовальщиков в истории искусства.

23.

1915. Автопортрет. Карандаш. Музей Леопольда, Вена / Leopold Museum, Wien. Photo by

Но чтобы оценить чисто графическую прелесть и мощную энергетику этих произведений, их надо увидеть своими глазами: репродукции в книгах и в интернете не передают и малой доли художественных качеств, присущих рисункам этих великих австрийских мастеров.

24.

1917. Эдит Шиле, жена художника / 1917. Egon Schiele. Edith Schile. Black chalk and gouache. Albertina, Wien

Экспозиция в залах ГМИИ, основанная на богатейшем собрании Альбертины, предоставит нам такую редкую возможность, позволит глубже понять эволюцию творчества обоих мастеров, художественный метод и неповторимый эстетический мир каждого из них».

25.

1917. Egon Schiele. Sonnenblumen. Bleistift , Aquarell, Deckfarben auf Japanpapier. 45,8 x 29,8 cm. Inventarnummer 31123. Albertina, Vienna. Photograph: Albertina, Vienna.

26.

1918. Альберт Парис Гютерсло , австрийский художник и писатель. Черный мел / Albert Paris Gütersloh. Black chalk. Albertina. Текст . Photo by . На выставке в ГМИИ этого рисунка нет, но есть литография по нему: отпечаток 1919 года

Исследователь творчества Шиле Алессандр Комини в своих новаторских открытиях и книгах доказывает, что Шиле ни много ни мало «переопределил» развитие жанра портрета.

27.

1918. Egon Schiele. Maria Steiner. Black chalk. Albertina. Photo by

Видео с английскими субтитрами к выставке Шиле в музее Альбертина, Вена: Egon Schiele. Albertina, Vienna. 22.02.2017 - 18.06.2017 .

Кураторы проекта в ГМИИ: Виталий Мишин, ведущий научный сотрудник Отдела искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков ГМИИ им. А.С. Пушкина и Кристоф Мецгер, Музей Альбертина, Вена. Рекомендованный возраст посетителей 18+

Источники для текста:
Информация о выставке на сайте ГМИИ
Ретроспектива Эгона Шиле открывается в Вене . Олег Краснов. ArtAndHouses, 06.02.2017
Что нужно знать об Эгоне Шиле? Исследуя человеческое тело . Buro 24/7 Украина. Мария Глазунова. Совместный проект с Freywille. 24.02.2016. (Примерно то же самое говорится в про Шиле, прочитанной в «Гараже» 19 августа 2015)
Эгон Шиле с коллегами. Что могут рассказать автопортреты . Элизабет Клегг. The Art Newspaper Russia, №34, июнь 2015 (Про книгу: Egon Schiele: Portraits / Alessandra Comini, ed., with Christian Bauer, Lori Felton, Jane Kallir, Diethard Leopold, Ernst Ploil and Renée Price. Neue Galerie New York and Prestel Verlag. 296 с. £40, €59, $65 (твердая обложка). На английском языке. [Amazon , Bookdepository.com ])

Начало темы:
Часть 1: