Беглец от мира протоиерей андрей ткачев читать. Книга «Беглец от мира

(Духовное обучение из космоса). Вечность Мгновения 40. Учение Отца, переданное в храме Бога-Отца и Его Сына Иисуса во время молебна. Отец: Мои любимые дети, Я вас всех всё время веду туда, где этот путь не заканчивается. Веду этим путём, чтобы вы могли почувствовать, какая удивительная прелесть есть в этом мире, и в других мирах, в которых вы окажетесь совсем скоро, сравнивая с масштабами вечности. Вы имеете один удивительный путь – путь, который может постелить только любящий Отец, которым Я и являюсь. Я являюсь этим Могучим и Великим Источником, который вы, отворившись Мне, жаждете чествовать. Однако, Я этого чествования не жажду от вас востребовать. Я хочу, чтобы вы, наполнившись колебаниями Моей любви, когда отворяется душа и поворачивается ко Мне полностью, без каких либо оговорок, без каких либо условий, чествовала бы Меня по любви, и этим чествованием могла бы почувствовать, что Я настоящий и живой, и всё время - внутри; и Я веду душу, отворившуюся, туда, где она могла бы расти. Все другие пути, не являются взращивающими душу таким образом, чтобы она возросла прочным и прямым собственным духовным ростом. Я вас веду, каждого, самым прямым путём, ибо веду, взявший вас, каждого, за руку, и веду Я к Себе. Поэтому доверьтесь этому ведению. Отдайтесь Мне. Отдайтесь этому ведению. Не мешайте Мне вести вас. Вы теперь постоянно молите Меня, чтобы Я вас больше полюбил, больше опекал, больше обнимал. Мои дорогие, вы слепы! Как вы можете молить, чтобы Я мог бы вас больше обнимать, если вы сами не отворяетесь Мне и не ощущаете этого объятия? Я являюсь всё время несущим вас на своих руках. У вас есть это остроумное изречение, когда вы говорите, что Я вёл одного из вас, и когда стало трудно, вы начали упрекать, почему Я оставил того, которому стало трудно, так как в песке были одни оставшиеся следы, и тогда Я сказал, что это и были Мои следы. Поэтому, знайте, что Я вас никогда не выпускаю из Своих рук. И если вы хоть немного чувствуете в себе страх, недовольство, раздражение- причина внутри вас. Вы не отворились Мне достаточно, чтобы почувствовать из Меня нахлынувшую волну любви, которая залила бы любое раздражение, недовольство, чтобы вы купались в лучах Моей любви, и сами изливали бы эти лучи на свою среду. Поэтому молите о большей самоотдаче Мне. Молите о большем доверии ко Мне. Молите о большей связи со Мной. Когда вы молите, чтобы Я вас вёл, чтобы Я вас опекал, чтобы Я вас охранял, значит, вы не доверяете Мне, так как Я вас опекаю, и охраняю, и веду вас каждое мгновение, где бы вы ни были, даже и в тёмных джунглях. Я вас опекаю ровно столько же, сколько и в существующих городских джунглях, где множество скоплений, где множество машин, множество опасностей, даже больше чем в джунглях. И здесь Я вас веду, каждого Я несу на руках но вы же сами, отвернувшись от Меня, толкаете, оскорбляете друг друга, забегаете вперёд друг против друга, заграждаете дорогу. Разве это случается из-за того, что Я вас не веду, и не опекаю, и не охраняю? Или из-за того, что вы отворачиваетесь от Меня, и пробуете сами, своими собственными действиями и по свободной воле, Моё удивительное творение как ножом рубить и резать так, как вы считаете, что её можно рубить и резать. Во Мне есть удивительная гармония. Во Мне есть спокойствие и тишина. Но насколько вы можете расслышать эту тишину? Сколько из вас эту тишину слушаете каждый день? Поэтому, Мои любимые дети, вы сами себя обижаете, а тогда, усевшись просите, чтобы Я был к вам добрее. А добро вы черпаете от Меня только тогда, когда протягиваете даже и малейшую ложечку в Мой Источник Добра, который никогда не кончается, и каждый, по своей ложечке, и по своему умению эту ложечку выпить, наполняетесь этим же самым напитком. Поэтому молите, Мои возлюбленные дети, более отважной связи со Мной. Молите, чтобы вы ложечку заменили на всё полное слияние со Мной. И тогда вы ощутите, как изменилась ваша молитва, которая стала жизнью, ибо жизнь стала Мною. И вы будете жить нескончаемую жизнь в гармонии Моей любви, и все время, вечно, в текущей реке Живой Воды. Альгимантас: Спасибо Тебе, любимый Отец. Воля моя, да будет воля Твоя.

Как говорит протоиерей Андрей Ткачев, человека воспитывают не только эпоха и родители, но и книги, которые он читает. Цитируя Иосифа Бродского, священник выделяет его слова: «Человек - это продукт чтения». Но что читают современные дети и взрослые. Что знают они о литературе вообще? По словам отца Андрея, «нам не понять свою историю и не разобраться в ней, если мы не разберемся в своей литературе: в религиозных корнях ее, в ораторских успехах революцио-неров, в гражданском пафосе лучших писателей и прочем». В большой степени литературе посвящена и новая книга протоиерея Андрея Ткачева. Она называется - «Беглец от мира». Книга вышла в свет в Издательстве Сретенского монастыря и заняла свое место на нашей книжной полке. ***

В одном из своих интервью протоиерей Андрей Ткачев сказал, что книга «Беглец от мира» «посвящена рефлексии на прочитанное». К этому стоит добавить - не только на прочитанное, но и услышанное, и увиденное. Потому как автор размышляет не только о книгах и писателях, но и о картинах, о музыке, обо всем, что делает нас культурными людьми. Вот, например, он говорит о «Божественной комедии» Данте и размышляет над вопросом: «Если бы Данте жил сегодня, смог бы он написать свое гениальное произведение?» Далее - останавливает свой взор на картине Уильяма Ханта «Светоч мира» и, по его собственным словам, вчитывается в нее. А после от художественного искусства о. Андрей переходит к философии и уделяет свое внимание творчеству Григория Сковороды. Собственно его, этого философа, автор и называет «Беглецом от мира».

Говоря о поэзии, отец Андрей вспоминает Пушкина и отмечает: «Его нельзя не читать. С ним нужно познакомиться. А то у нас одни с Библией знакомы только по мультику «Суперкнига», а другие - с Пушкиным только по школьной хресто-матии. На этом фундаменте и рассуждения с осуждениями строят. Научиться читать Пушкина (равно как Ахматову, Мандельштама или Пастернака) тяжело. «Поэтическая неграмотность ни в коем случае не совпадает ни с грамотностью обычной, то есть с умением читать буквы, ни даже с литератур-ной начитанностью». Это это слова Мандельштама. Он же говорил: «Поэтическая неграмот-ность чудовищна. Сказанное сугубо относится к полуобразованной интеллигентской массе, зара-женной снобизмом, потерявшей коренное чувство языка, в сущности, уже безъязычной, аморфной в отношении языка».

Несколько глав книги отец Андрей посвящает творчеству Гоголя. «Пророк, не устроенный в быту», «великий человек, не умеющий обустроить свою част-ную жизнь» — таким, по словам автора, был в глазах обывателей Николай Васильевич Гоголь, человек, перед которым хочется снять шляпу и поклониться. Гоголь не мог похвалиться внутренним комфортом, семейным счастьем, личной свя-тостью. Он был безбытен, неприкаян; род-ная рука не поправляла ему подушку в дни болезни. Но все же он мог сказать нечто касающееся человека вообще. Из «господина сочинителя» он перешел в разряд пророков, а это и опасно, и малоприятно одновременно. По мнению Освальда Шпенглера, на смену цивилизации Фауста должна прийти цивилизация Достоевского. Но Достоевский сам признался, что он, как и многие другие, вы-рос, вышел из гоголевской «Шинели».

Значит, - заключает отец Андрей, - будущая православная цивилизация, востребованная ныне как никогда, цивилизация, чей призрак маячит на мысленном горизон-те, вырастает в том числе и из Гоголя. Ведь он — «христианнейший писатель». Этим высо-ким именем можно назвать многих, к примеру Диккенса. Диккенс много и проникновенно, с огромной степенью внутренней достовер-ности пишет о кротости, молитве, о силе доб-ра и внутренней слабости зла. Но он ничего не пишет о литургии. А Гоголь — пишет. Пер-вый из всей писательской братии Николай Ва-сильевич включает в поле своего внимания литургическую жизнь Церкви. Его интере-суют Таинства! Не отдельно мораль, не от-дельно текст Нового Завета. Но Таинства как средоточие новозаветной жизни. «Если лю-ди не поедают друг друга еще, то тайная при-чина этому — ежедневное служение Боже-ственной литургии», — пишет Гоголь в своих «Размышлениях...» о Божественной службе. Чтобы сказать эти слова, мало быть талантливым. Нужно быть прозорливым или сверх-чувствительным». Именно таким и был Гоголь.

Продолжая разговор о классической литературе, автор размышляет о творчестве Лермонтова и Чаадаева, Достоевского и Толстого, Честертона и Льюиса и других. А потом переходит к такому жанру как фантастика. Из писателей-фантастов о. Андрей выделяет Рея Бредбери, который пишет для совре-менного человека о вечных и прописных истинах, для человека, который уже живет в фантастическом мире, далеко превосхо-дящем фантазию Жюля Верна. Особенно автору нравится «роман «451 градус по Фаренгейту». Он изображает мир на пороге ядерной катастрофы, мир, в котором люди перестали общаться и совсем перестали читать. Сначала не было времени (суета, знаете ли), потом книгу заменил телевизор, потом он разросся во всю стену, и т.д. до тех пор, пока телевизор не занял все четыре стены, а книги не стали сжигать за ненадобностью. Те, кто осмеливался хранить дома какую-то книжечку, могли заплатить за это свободой или жизнью».

«И вот роман развивается вокруг одного пожарного, который утаил одну из запрещенных находок, прочел ее и почувствовал конфликт с привычным до сих пор миром. Человек очень быстро попал в роль опасного для общества преступника. Став изгоем, он находит таких же, как сам, с той лишь разни-цей, что новые знакомые являются храните-лями нематериальных сокровищ. Каждый из них помнит наизусть какую-нибудь жемчужину мировой культуры: один помнит половину «Евгения Онегина», другой — «Песнь Песней», третий — «Шахнаме» и т.д. — посла-ния апостола Павла, «Исповедь» блаженного Августина... Эта картина, по словам отца Андрея, - по сути, изображение того, как мир с улыбкой выгоняет вон всех с собою не согласных. Так христиане древности были в глазах мира опасными злодеями и собира-лись на молитву по ночам в пустых местах. Так христиане будущего укроются на малое время от цивилизации антихриста, унося с собой в памяти сохраненные псалмы и молитвы».

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, который в принципе давно известен всем и каждому: очень важно, что человек читает, как и в каком количестве. «Те девять минут, которые, согласно статистике, отдает книге в день средний россиянин, должны испугать нас своей ничтожностью». По словам автора, «книге хорошо бы отдавать столько времени, сколько отдается сидению за обеденным столом и ничуть не меньше, чем жертвуется телевизору». «Человеку крайне важно научиться работать с текстами и информацией, - говорит отец Андрей, - чтобы не захламлять сознание, чтобы избегать ло-вушек, чтобы не повторять чужих ошибок. В информационном же обществе (а именно в нем мы и живем) сей навык просто-напросто приравнивается к необходимой технике безопасности».

*** В этой книге собрано более 30 очерков протоиерея Андрея Ткачева, читая которые мы видим: как бесстрашен автор в подходе к избираемым темам, порой, казалось бы, табуированным. О. Андрей ничего не запрещает, но учит осмыслить, понять, без лживой правильности, без фарисейской оглядки на авторитеты. Прочитав его очерки о мыслителях, писателях, художниках, поэтах, хочется перечитать упомянутых им, а после снова вчитаться в его прекрасные тексты. Которые волнуют, учат. Которые приближают к Творцу.

У этого человека была смешная фамилия и странная жизнь. Действительно ли мир гнался за ним так, как ему казалось, или иные причины заставляли его всю жизнь быть в движении - Бог знает. Прожив долгую даже по нашим, а тем более по меркам XVIII столетия жизнь, любитель Библии и сын Саввы Григорий, по прозвищу Сковорода, ярко осветил небосклон южнорусского неба. Свет этот был виден далеко и многих заставил с удивлением посмотреть вверх. А удивление, как известно, - мать философии.

Сила и слабость Григория Сковороды

Настоящая философия не имеет ничего общего с расхожими ассоциациями. Философу не нужен диплом, мантия, куча книг, отдельный кабинет. Он не обязательно должен быть рассеянным и ходить в очках. Ему нужна «филиа» (любовь) к «софии» (мудрости). Остальное, как говорится, приложится.

Настоящих философов так же мало, как полководцев, равных Александру Македонскому. Сократ, может быть, лучший из них, не написал ни одной строчки. Он ходил по рынкам, слушал людскую болтовню, иногда надолго застывал в раздумье. Он умел правильно задавать вопросы и внимательно слушать собеседника. Еще он умел без страха умереть.

Григорий тоже долго ничего не писал. А если потом начал, так это - плод пребывания в животворном лоне христианской культуры. Вся она выросла на поклонении Книге и на любви к книжному знанию. Но начал он писать тогда, когда многие заканчивают - под сорок. Эта выдержанность сообщает мыслям, как вину, терпкость и вкус. У долгого молчания Сковороды можно учиться. Да и вообще, учиться у молчания полезнее, чем у трескучей говорливости.

Сковорода - философ практической пользы. Ему чужды отвлеченные рассуждения о субъектах и объектах. О предикатах, субстанциях и прочих малопонятных вещах, образующих вокруг ложного знания плотную завесу, подобную тем кустам, в которых скрылся нагой и стыдящийся Адам. Сковорода смотрит на философию как на путь овладения истинным блаженством, оно же - и цель жизни. Философия - это чудесный камень алхимика, способный превращать не все подряд в золото, но всякую суету - в притчу, всякий предмет - в символ. Философ должен быть готов, не засоряя речи латынью и не наводя туману, ответить мудро и просто на вопрос «как жить?».

Эх, прошерстить бы по этому критерию все наши кафедры философии…

Вообще-то Сковорода догматически грязен. Чего стоит одно только его утверждение, что мир делится на натуру видимую и невидимую. Видимая - это, дескать, мир, а невидимая - Бог. Если все невидимое Богом назвать, то окажутся «богами» и Ангелы, и демоны, и мысли, и совесть. За все подряд я хвалить Сковороду не хочу и подчеркиваю - он догматически грязен. А грязен - потому, что своеволен и в своей правоте уверен.

Один епископ выгнал его из своего училища со словами: «Да не живет посреде дому моего творяй гордыню». Я с этим епископом согласен.

Из всех потерь человеческих - какая самая горькая? Что самое главное из того, что обронил человек по дороге из Иерусалима в Иерихон? Себя самого потерял человек. Себя настоящего не знает и о себе настоящем не заботится. Григорий Саввич не уставал звать людей вернуться к себе «под кожу». «Все зло и несчастье, - говорит он, - родилось от преслушания сих Христовых слов: «Ищите прежде Царствия Божия…», «Возвратися в дом твой…», «Царствие Божие внутрь вас есть…». Голос его с каждой эпохой становится все актуальней. Смирения в людях скоро на грош не останется. Все уверены, что должны быть счастливы, а где счастье живет - не знают. Оттого мечутся и умирают запыхавшись, с горькой обидой на весь мир и даже на Господа Бога.

Если счастье в чинах, то невозможно всем в одном чине родиться. Если - в Америке, или на Канарских островах, или в Соломоновом веке, то как всем в одном месте и в одном времени поместиться?

И вот сидит наш мудрец под грушкой, дует в дудочку и следит за облачком. А потом переводит на вас взгляд и сквозь столетия серьезным голосом произносит: «Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шаре земном, не броди по Иерусалимам… Счастье ни от небес, ни от земли не зависит… Нужное есть только одно: единое на потребу… Что же есть единое? Бог. Вся тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, лом, вздор, и плоть, и плетки… А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда».

Сковорода весь - в Библии. Она ему - невеста, и сладкозвучная горлица, и Давидова арфа. Но плавает он по этому морю опасно, как дерзкий юноша в шторм, за буйками. Еврейские мистики верили, что слава Божия заключена в буковках Торы, как в тюрьме, и пытались ее освободить. Сковорода тоже прочь бежит от буквального смысла, ищет сокровенного, ныряет в текст, как ловец за жемчугом. Но нет никого, кто нырнул бы за ним, если он на глубине замешкает. Сковорода - одиночка. Сковорода - не литургичен.

В церковь Григорий Саввич ходил. Наверняка молился искренне, и Апостол читал, и угадывал за завесой обрядов Небесный смысл и красоту будущего века. Но это не стержень его, а так - довесок. Слишком долго Литургия называлась обедней и стояла в одной шеренге с вечерней и утреней. О том, что она - Таинство таинств, писатели и философы, богословы и пастыри вдохновенно заговорят позже. Напишет «Записки о Божественной литургии» Гоголь, воскреснут в своем подлинном понимании святоотеческие тексты, чудотворно будет служить Иоанн Кронштадтский. Но это - позже. А пока «томимые духовной жаждою» пытаются эту жажду утолить побегом от мира на лоно природы или в тишь кабинета, размышлениями, экстазом внезапного озарения, попытками проникнуть в мир чистых смыслов. Это индивидуалистический, западный путь. Сковорода хоть и украинец, но духовный свой путь совершал по европейским дорогам.

По части бегства от мира у Сковороды можно учиться. Можно вслед за ним весело петь: «Прочь думы многотрудны, города премноголюдны», - но поспешно радоваться не стоит.

Мир - не единственный враг человека. Есть еще плоть и диавол. И есть какая-то натяжка в писаниях Григория Саввича, когда он говорит о блаженстве вдали от суеты. Это - упрощение, и блаженство одним бегством не покупается.

Есть еще плоть, «страстьми бесящаяся и яростию палимая». Сковорода знал внутреннюю муку, приносимую унынием и тоской. Но даже если вдали от мира смирить плоть и погрузиться в Слово Божие, третьего врага избежать не удастся.

Диавол преследует каждую душу, как ястреб голубя. Преследует особенно тех, кто взлетел высоко. Таких немного, поскольку большинство людей не голуби, а курицы: крылья есть, но летать не могут.

Подвижникам лукавый является как жестокий и сильный борец. А с любителями поразмышлять перешептывается как незримый собеседник. Смешивая свой шепот с шелестом листвы, лукавому легче побеждать умников и незачем ввергать их в явные пороки. Ложных прозрений и тонкого яда, разлитого в мыслях, достаточно.

Приведу как пример выписку из одной статьи о Сковороде: «Учение о таинственной сопряженности добра со злом переходит у Сковороды в учение о том, что различие зла и добра за пределами мира опыта стирается . „Знаешь, - пишет он, - что есть змий, - знай, что он же и Бог есть“. Эта неожиданная формула, так напоминающая изречения древнего гностицизма, развивается у Сковороды в целую теорию. „Змий только тогда вреден, когда по земле ползет. Мы ползаем по земле, как младенцы, а за нами ползет змий“. Но если мы „вознесем его, тогда явится спасительная сила его“».

Вот и приехали.

Мир мысли - скользкая дорожка. Раз поскользнувшись и вскрикнув «а», нельзя потом не прокричать и всю до конца азбуку. Можно начать с игры на дудочке и с невинных погружений в мысли о вечном, а закончить тем, что окажешься не в Царстве Божием, а в Королевстве кривых зеркал.

О том, что грань добра и зла стирается, о том, что это - тайна для посвященных, действительно говорили гностики. И не зря с ними боролась Церковь. Один из еврейских лжемессий XVII века - Саббатай Цви - оставил после себя такое «благословение»: «Хвала Тебе, Господи, Который позволяет запретное». А его последователь Яков Франк спустя сто лет учил, что грешить похвально, ибо так сила зла преодолевается изнутри.

Удивительно, как люди разных традиций додумываются до схожих вещей.

Вернемся еще на минутку к Библии. Она для Сковороды - один из трех миров. «Суть три мира. Первый есть всеобщий и обитательный, где все рожденное обитает. Сей составлен из бесчисленных миров и есть великий мир. Другие два суть частные и малые миры. Первый - микрокосм, сиречь мирок, или человек. Второй мир символический, сиречь Библия…»

Отметим, что макрокосм - большой мир - для Сковороды совечен Богу (эллинская ересь или, что то же, - догматическая грязь).

Мир Библии для Григория Саввича - это мир мерцающий, колеблющийся, мир добра и зла, истины и лжи одновременно. Сковорода говорит: «Благородный и забавный есть обман и подлог, где находим под ложью истину, мудрость под буйством, а во плоти - Бога». «Библия есть ложь, и буйство Божие не в том, чтоб лжи нас поучала, но только во лжи напечатлела следы и пути, возводящие ползущий ум к превысшей истине». «Вся тварь, - говорит Сковорода, - есть поле следов Божиих. Во всех сих лживых терминах, или пределах, таится и является, лежит и восстает пресветлая истина…»

При всей погруженности Сковороды в мир религиозных идей, его даже коммунисты любили. Как можно не любить человека, избегавшего роскоши и говорившего, что «мой жребий с голяками». К тому же - монашество недолюбливал, об иерархии отзывался пренебрежительно. Любят его и националисты за то, что любил свободу во времена «московского гнета». Сковорода вообще, как червонец, всем нравится. Но это не от большого ума. Так просто любят, как Шевченко, не читая.

Нет, в капельных дозах он даже может быть полезен, но без молитвенной защиты и без воздуха кафолического богословия о Сковороду можно порезаться. В нем можно задохнуться. Можно обжечься, в конце концов.

Несколько лет назад читательский мир бурно обсуждал новинку – альтернативный учебник по литературе для старшеклассников. В нём современные российские писатели высказывали свои взгляды на творчество товарищей по перу дней минувших. Когда буря эмоций улеглась, появилась критика. Многие статьи учебника называли спорными и субъективными, пока не встал вопрос о том, а нужна ли вообще вся эта «альтернатива» школьникам, которых впереди ждёт совсем не альтернативный ЕГЭ? Протоиерей Андрей Ткачёв, известный проповедник и публицист, своё мнение в качестве методического материала не предлагает. Его сборник статей о писателях и поэтах с философским названием «Беглец от мира» – не литературоведческий анализ, а попытка осмыслить известные тексты с христианской точки зрения.

Попытка, надо признать, получилась весьма дерзновенной. Книга вышла куда альтернативнее упомянутого учебника! Но в хорошем смысле: ведь, согласитесь, где еще можно услышать версию о том, что Оскар Уайльд, этот далёкий от христианских идеалов эпикуреец в литературе и по жизни, писал «Портрет Дориана Грея», вдохновившись словами Апостола Павла о человеке внешнем и человеке внутреннем?! Герой Уайльда ради сиюминутных удовольствий и страстей принёс в жертву красоту своего внутреннего человека – душу, которая должна, согласно апостолу, обновляться, в то время как внешний человек – плоть – тлеет. У Дориана Грея с портретом вышло ровно наоборот. Внешне оставаясь молодым и прекрасным, он получал морщины, язвы и рубцы на совести. Висящий в чулане портрет, старевший за Грея, был лишь зеркалом его погибающей души.

Отец Андрей Ткачёв великолепно владеет материалом – видно, что художественные тексты, о которых он пишет в своей книге «Беглец от мира», как и биографии писателей, поэтов и мыслителей, о которых рассуждает, он знает до мелочей. И, кстати, не только тексты. Есть в книге статья, посвящённая знаменитому фильму Тарковского «Андрей Рублёв». Среди литературных размышлений автор поместил её неспроста. Называя картину «оправданием всего кинематографа», он сравнивает эффект от её просмотра с ощущением от чтения хорошей книги, и вместе с читателем внимательно всматривается в образы, созданные великим режиссёром.

Автор пишет и о Лермонтове, и считает, что чем сильнее был преследуем поэт своим неотвязным демоном, тем больше взывал в стихах к Богу. Даже в тексте известной советской песни «Я люблю тебя, Жизнь» отец Андрей пытается разглядеть… молитву! Да, такими, какими увидел известных писателей и их произведения протоиерей Андрей Ткачёв в своей книге «Беглец от мира», мы их, пожалуй, себе не представляли. А это – хороший повод перечитать классику!