Санкт-Петербургская Государственная Консерватория им. Римского-Корсакова
РЕФЕРАТ ПО ИСТОРИИ НА ТЕМУ:
ОБРАЗ ПЕТРА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.
Работу выполнила студентка
4 курса ДХО
Бокова Елизавета.
Руководитель: доцент кафедры
общественных и гуманитарных наук
Е.А.Пономарёва.
Санкт-Петербург, 2012 г
Образ Петра I в русской литературе.
1.Введение………………………………………………………………………………………………3
2.От Ломоносова до А.С.Пушкина…………………………………………………………4
3. Роман «Пётр I » А.Толстого…………………………………………………………………10
4.Произведения других писателей и историков России о личности Петра Великого и его времени………………………………………………………………………………………………….12
5.Заключение………………………………………………………………………………………….14
6.Список использованной литературы………………………………………………….15
Введение.
«И впредь надлежит трудиться и всё заранее изготовлять,понеже пропущение времени смерти невозвратной подобно»
Пётр I.
Личность Петра I постоянно приковывала к себе внимание как и его современников,так и потомства.
Петра и прославляли и поносили, о нём складывали песни и его проклинали, его любили и боялись (часто- в одно и то же время), ему курили фимиам и призывали громы небесные на его гордо поднятую голову.
К Петру нельзя было оставаться безразличным, нельзя было «никак» относиться к нему. И такое отношение вплоть до нашего времени объясняется не только величием его фигуры и сотворённых им дел, но и яркостью его личности, многогранной,сложной, порывистой и цельной, ярким его умом, горением его широкой русской души. Даже внешний облик Петра,отличный от всех своими всем нам известными, особенными, несовместимыми,казалось бы, чертами, не мог не захватывать внимание окружающих его людей.
Конечно же, не могли оставить Петра без внимания и великие русские писатели и поэты. За всё прошедшее с правления Петра время написано много произведений в разных жанрах, в которых главной фигурой является этот великий царь из рода Романовых.
Авторы по-разному трактовали личность царя: кто-то обращал большее внимание на черты тирана, который реформами обратил Россию на «чужой», европейский курс развития, но большинство мастеров пера восхищались его величием и его преобразовательской деятельностью, которая буквально «пробудила» Россию и понимали, насколько важна была эта фигура в развитии и становлении нашей страны. Во многом, Пётр и всё, что было с ним связано,стало красной нитью, сквозной темой литературы XVIII- XIX века.
« Различие взглядов происходило во-первых, от громадности дела, совершённого Петром, и продолжительности влияния этого дела:- чем значительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и мнений порождает оно, и тем долее толкуют о нём: во-вторых, от того, что русская жизнь не остановилась после Петра, и при каждой новой обстановке её мыслящий человек русский должен был обращаться к деятельности Петра,результаты которой оставались присущими при дальнейшем движении, и обсуждать её, применять к новым условиям, новой обстановке жизни: в-третьих, разность взглядов на деятельность Петра зависела от незрелости у нас исторической науки.»
В данном реферате мы коснёмся самых значительных произведений, которые показывали и показывают до сих пор читателям масштаб личности Петра Великого.
От Ломоносова до Пушкина.
«К тебе я вопию, премудрость бесконечна,
Пролей свой луч ко мне, где искренность сердечна
И полон ревности спешит в восторге дух
Петра Великого гласит вселенной вслух
И показать, как он превыше человека
Понёс труды для нас неслыханны от века…»
(ода «Пётр Первый», Ломоносов)
Ломоносов почитал Петра - великого собирателя земель, неутомимого работника и ученого мужа, любимого народом.
Идеалом времени Ломоносова и Державина (конец XVIII века) была просвещённая монархия и в принципе, образованность и стремление к знаниям, и логично, что идеальным героем их времени являлся Пётр I.
У Державина самыми яркими примерами «петризма» являются оды «Вельможа» и «Монумент Петра Великого»:
«Оставя скипетр, трон,чертог,
Был странником, в пыли и в поте,
Великий Пётр, как некий бог,
Блистал величеством в работе:
Почтен и в рубище герой!
Екатерина в низкой доле
И не на царском бы престоле
Была великою женой»
(ода «Вельможа»)
« Хотя смерть косу поднимает Равно и на владык земных; Но вечно память пребывает В сердцах людских царей благих. Твоя пребудет добродетель, Его в преемниках ты нам! Нерон, Калигула, Коммоды, Когда на тронах где сидят, Хоть поздные их помнят роды, Но помнят так, как мор и глад. Твоя пребудет добродетель, О, Петр! любезна всем векам; Храни, храни всегда, Содетель, Его в преемниках ты нам!»
(Ода « Монумент Петра Великого»)
Насколько Пётр I был великим реформатором, могущественным государственным деятелем, с размахом двинувшим Россию вперёд, настолько Пушкин был Петром Великим русской литературы. Тема Петра – “сквозная” тема в русской литературе вообще, в творчестве Пушкина в частности.
Интерес к историческим темам, в том числе и к эпохе Петра, возник у Пушкина в 1820-х годах и особенно - после 14 декабря 1825 года. Исторические события для Пушкина не самоценны, он всегда стремился не только показать великие победы и дела реформатора, но и раскрыть их результаты, влияние на судьбы отдельных людей. Гигантская фигура Петра, несомненно, восхищала поэта, Пушкину дорого все, совершенное Петром, -Петербург, «юный град// Полнощных стран краса и диво», - и в то же время Пушкин не мог примириться с самодурством и деспотизмом Петра, критически оценивал результаты и методы его деятельности. Эта двойственность в критериях оценки определила двойственность в образе Петра, проявившуюся в его произведениях. Для А. С. Пушкина император Петр - единственный инициатор реформ. Идеи о социально-экономической обусловленности реформации в то время возникнуть не могло, поэтому образ Петра представлялся Пушкиным как воплощение некой высшей, демиургической, стихийной силы, орудие Провидения.
«Ничтожные наследники северного исполина, изумлённые блеском его величия, с суеверной точностью подражали ему во всём, что только не требовало нового вдохновения. … Пётр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон». (Заметки по русской истории 18 века)
Работая над петровской темой, Пушкин использовал различные жанры.
В первых своих произведениях, посвящённых Петру: стихотворении «Стансы» (1826г) и «Полтаве»(1828г) поэт создает явно идеализированный образ Петра:
«То академик, то герой
То мореплаватель, то плотник
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник» («Стансы»)
Но оценка эпохи не столь однозначна:
«начало славных дел Петра
Мрачили мятежи и казни»
(«Стансы»).
В прославляющей Петра «Полтаве» время реформ, «Когда Россия молодая... «…»Мужала с гением Петра» названо «смутной порой».
Оценка эпохи и воли самодержца образно обобщена в словах:
«Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат»
- здесь ясно раскрыта идея необходимого насилия, трагичного для«стекла», но благотворного для «булата», который куется царем-демиургом.
Трагическая гибель Кочубея и Искры характеризует жестокие нравы Петра и эпохи.
В «Полтаве» Петр – «гений», «его глаза
Сияют. Лик его ужасен
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь как божия гроза».
Здесь Пётр - Демиург, воплощение провиденциальных сил истории, но в его образе важна не только вдохновленность свыше - сочетание прекрасного и ужасного приводит к мысли и о стихийной необузданности его характера, которая несет зло: причиной измены Мазепы становится оскорбление, нанесенное ему Петром в приступе не вполне оправданного гнева.
Двойственный подход А. С. Пушкина к оценке истории, осознание непримиримого противоречия между исторической необходимостью государственного строительства и судьбами народа, личными судьбами было положено им в основу идейного содержания поэмы «Медный Всадник».
Основание Петербурга, по Пушкину, : мотивировано необходимостью государственной:
«отсель грозить мы будем шведу
Сюда, по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам»
Прорубить «окно в Европу» нам «природой суждено».
Но судьба Евгения, историческая безжалостность преобразовательской деятельности Петра I становится в «Медном Всаднике» страшным упреком всему делу преобразователя.
Образ Петра в «Медном Всаднике» раскрывается в единстве непримиримых противоположностей: он и«строитель чудотворный», и«кумир на бронзовом коне», «горделивый истукан», тот
«чьей волей роковой
Над морем город основался...
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
... На высоте, уздой железной
Россию вздернул на дыбы?»
Он - воплощение стихийных сил и государственного величия, Истории и Рока, враждебных человеку.
Мистическое представление о сверхчеловеческой природе Петра характерно лишь для поэзии А. С. Пушкина. В прозаических произведениях
образ реформатора более приземлен.
В незаконченном романе Пушкина «Арап Петра Великого» Петр –
«герой полтавский, могучий и грозный преобразователь России», но в описании нравов эпохи, характера Петра и методов реформации прослеживаются и иронические ноты.
Показаны также самодурство и деспотизм Петра: он приказывает Ржевскому отдать дочь за своего любимца, с дубинкой в руках едет «к плуту Данилычу... переведаться за его новые проказы».
Как изображает Пушкин, Пётр любил те русские нравы и обычаи, которые не казались ему проявлением патриархальной дикости. Беседуя с Ибрагимом, Пётр обнаруживает такое добродушие и весёлость, «что никто пишет Пушкин в ласковом и гостеприимном хозяине не мог бы подозревать героя полтавского, могучего и грозного преобразователя России ».
Пётр берёт на себя роль свата своего крестника, любит национальные кушанья, не прочь «по русскому обыкновению отдохнуть». Он искренне заботится об Ибрагиме: «Послушай…, ты человек одинокий, без роду и племени, чужой для всех, кроме одного меня. Умри я сегодня, что завтра с тобою будет, бедный мой араб? Надобно тебе пристроится, пока есть ещё время; найти опору в новых связях, вступить в союз с новым боярством».
Склонность Петра к широкому и большому веселью, добродушное лукавство, гостеприимство – всё это дополняет образ Петра, воплощающего в себе, по мысли Пушкина, черты национального характера. Пушкин даёт глубокое освещение демократичности Петра. Пётр судит о людях и выбирает себе помощников не по сословному признаку, а по умственным способностям, знаниям. Отнюдь не снижая выдающихся личных качеств Петра, Пушкин помогает читателю понять и почувствовать историческую закономерность петровских преобразований и их необходимость.
Роман остался незаконченным, но, несмотря на это, современники Пушкина высоко оценили «Арапа Петра Великого». В.Г.Белинский писал: «Будь этот роман кончен так же хорошо, как начат, мы имели бы превосходный исторический русский роман» .
Благородство Петра Пушкин подчёркивает и в «Моей родословной», указывая милость царя к арапу – своему прадеду.
Это стихотворение было своеобразным ответом на пасквиль Булгарина, в котором было затронуто достоинство предков Пушкина. Возмущённый поэт писал тогда в незаконченной статье «Опровержения на критики»: «В одной газете сказано было, что прадед мой…, крестник и воспитанник Петра Великого, «…» - был куплен шкипером за бутылку рому. Прадед мой, если был куплен, то вероятно дёшево, но достался он шкиперу, коего имя всякий русский произносит с уважением и не всуе».
Пушкин ответил Булгарину стихами, «притом очень круто», как сам выражался в «Post scriptum’e» к «Моей родословной»: Сей шкипер был тот шкипер славный, Кем наша двинулаль земля, Кто придал мощно бег державный Рулю родного корабля. Но в первой части указано на жестокость Петра: Упрямства дух нам всем подгадил: В родню свою неукротим, С Петром мой пращур не поладил И был за то повешен им. В этом стихотворении мы видим двойственность характера Петра: «шкипер славный», «упрямства дух нам всем подгадил», «был …повешен им».
В историческом труде писателя о петровском времени - «Истории Петра» Пушкин не ограничился сбором и систематизацией материала, весь текст «истории» пронизан авторскими отступлениями и примечаниями -одобрительными, критическими, ироническими, - показывающими отношение Пушкина к Петру и его деятельности: «Петр хвастал своею жестокостью...», «сам он был странный монарх», «1 июля Петр занемог (с похмелья?)», «... указ весьма благоразумный, с малой примесью самовластья...» и другие.
Итоговая концепция Петра, сформулированная в «Истории», следующая:
«достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плод ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости; вторые жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или, по крайней мере, для будущего; вторые вырвались у нетерпеливого, самовластного помещика. Прим.: Это внести в историю Петра, обдумав».
И. Фейнберг полагает, что здесь Пушкин раскрывает двойственность и противоречивость деятельности Петра, эта «разность» понимается им как противоречие между целями и средствами реформации. Но это высказывание можно истолковать и как обобщение противоречивости характера самого Петра: «ума обширного, полного доброжелательства и мудрости» и, в то же время, «нетерпеливого самовластного помещика».
Пушкину также удалось в своих произведениях выработать и понимание петровской эпохи: анализ его произведений позволяет предположить, что Пушкин вплотную подошел к мысли о закономерности петровских реформ, их обусловленности социально-экономическими, государственно-политическими причинами, которая во многом опережала историческую мысль того времени. Значение творчества А. С. Пушкина в развитии петровской темы невозможно переоценить. Он обобщил, переосмыслил и воплотил в художественных образах весь опыт общественно-исторической мысли XVIII и начала XIX веков, и его концепция личности Петра стала основой для дальнейшего развития этой темы в литературе, неиссякаемым источником образов и мотивов для всех последующих авторов.
Роман «Пётр I » Алексея Толстого.
В романе "Петр I" А. Н. Толстой с исторической правдивостью изобразил время, события, людей, их быт и нравы. "Чтобы понять тайну русского народа, его величие, - писал автор, - нужно хорошо и глубоко узнать его прошлое: нашу историю, коренные узлы ее, трагические и творческие эпохи, в которых завязывался русский характер".
А. Н. Толстой широко осветил важнейшие события Петровской эпохи, показал роль в них самых различных слоев населения и огромное историческое значение фигуры Петра I.
На страницах романа царевич Петр появляется в сцене стрелецкого мятежа, когда его мать, Наталья Кирилловна, выносит мальчика на крыльцо: "Круглолицый и тупоносенький, он вытянул шею. Глаза круглые, как у мыши..." Он увидел кровавую расправу, непомерную жестокость стрельцов, подстрекаемых Хованским и Василием Голицыным. Эти события оставили неизгладимый след в душе царевича, вызвали нервное потрясение.
Петр рос очень подвижным, возбудимым, впечатлительным; его невозможно было удержать в тепличной атмосфере дворца, где зачахли два его брата.
Шла борьба за власть, а Петр своим несерьезным поведением, неуместными для царя играми, царапинами, синяками и цыпками на руках шокировал бояр.
Петра тянуло в немецкую слободу; ему очень интересна жизнь на Кукуе, где он всему удивляется: "А это зачем? А это для чего? А это как устроено?" Таким он останется на всю жизнь, благодаря своему живому любопытству он будет постоянно учиться, все пропускать через себя, не бояться никакой работы, никаких трудностей. До всего он должен дойти сам; чтобы проводить реформы, ему необходимы независимость ума, отсутствие авторитетов.
А. Н. Толстой показывает необычайную выносливость Петра, который сутки мог обходиться без сна, без еды, заставляя всех в потешном войске безоговорочно принимать его правила игры, перешедшей в итоге в серьезное изучение военной науки. Товарищами по этим играм становятся мальчишки из простонародья, смышленые, преданные и смелые - ядро будущей гвардии.
В одной из палат Преображенского дворца была организована корабельная мастерская, где под руководством немцев строили макеты галер и кораблей, учились арифметике и геометрии. Борис Голицын посоветовал Петру строить верфь на Переяславском озере и прислал ему воз нужной литературы, а Наталье Кирилловне сказал: "Доброго ты сына родила, умнее всех окажется, дай срок. Глаз у него неспящий..."
Петра, который любил немку Анну Монс (впоследствии за предательство вычеркнутую им из сердца), женили на А. Лопухиной, молодой, глупой и примитивной девице, желающей, чтобы муж сидел около ее юбки. Но Петр с утра до вечера был в трудах и заботах - строились потешные корабли на Переяславском озере.
Узнав от дяди Льва Кирилловича о заговоре Софьи, о том, что царская власть висит на волоске, Петр вспоминает ужасы детских лет, казнь сторонников Нарышкиных, и у него случается припадок. Он скачет в Троицу; Софья, узнав об этом, говорит: "Вольно же ему, взбесяся, бегать". Рассчитывая на войска, она ошиблась: стрельцы шли к Петру, невзирая на угрозы Софьи. "Как сон из памяти - уходила власть, уходила жизнь" от Софьи.
Ситуация в стране заставляла Петра быть жестоким и беспощадным (часто сверх меры); страшное воровство, запустение, отсталость вызывали у него жуткий гнев.
Очень возмужал Петр после поражения под Азовом; неудача закалила его, он стал упрямым, злым, деловитым. Он нацеливается на новый поход; для этого укрепляет боевую мощь: строит флот в Воронеже. И через два года победа не заставила себя ждать.
Жестокой и непримиримой была борьба Петра с боярами; он сломал уклад старой боярской думы, теперь в ней сидели адмиралы, инженеры, генералы, иностранцы - все они были единомышленниками молодого царя.
Подробно описывает А. Н. Толстой глубокие изменения в сознании Петра после поездки за границу. Много там было необычайного и дивного для русского глаза. Вспоминалась Петру сонная, нищая и неповоротливая Россия, не знает он пока, "какими силами растолкать людей, продрать им глаза... Черт привел родиться царем в такой стране!". Все эти мысли вызывают в нем бешеную злобу на своих и зависть к иностранцам. Первый порыв - перевешать, перепороть. "Но кого, кого? Враг невидим, неохватим, враг - повсюду, враг - в нем самом..."
В Голландии Петр работает на верфи матросом, не боится любого труда, учится кораблестроению. Активно формируется личность Петра, раскрывается его деятельный, государственный ум, все подчинено в нем главной цели: повернуть свою страну на путь, ведущий из прозябания и изолированности к прогрессу, к введению русского государства в круг передовых государств в качестве великой державы. Он нацеливается на войну с сильным противником - Швецией, чтобы иметь выход к Балтийскому морю. Понимая, что для этого нужно быть хорошо оснащенным и вооруженным, он решает строить на Урале заводы.
Поражение под Нарвой не сломило Петра, а заставило действовать: "...воевать еще не научились... чтоб здесь пушка выстрелила, ее надо в Москве зарядить". Он начинает тщательную подготовку и через три года, выступив с новой армией, с новыми пушками против шведов, побеждает, твердо встав на берегу Балтийского моря.
Выступая как писатель-реалист, А. Н. Толстой правдиво описывает закладку новой столицы России - города Петербурга. Крестьяне работают в жутких условиях: на болотах, полуголодные, ободранные, больные; город воздвигается на костях человеческих.
А. Н. Толстой взирает на Петра не только как на крупную историческую личность, которой подвластны тысячи людей, но и передает способность царя хранить дружбу и уважение к Лефорту, прислушиваться к его советам. Смерть Лефорта была для Петра огромной потерей: "Другого такого друга не будет... Радость - вместе и заботы - вместе".
Широко показывает А. Н. Толстой обилие народных талантов, которые Петр подмечал и посылал учиться им за границу, так как понимал, что без молодых ученых невозможно совершить преобразования в стране. Петр ценил людей не за звания и титулы, а за талантливость, умения, сноровку и трудолюбие, поэтому в его окружении было много выходцев из народа: это и Алексашка Меньшиков, и семья Бровкина, и Федор Скляев, и Кузьма Жемов, и братья Воробьевы, и многие другие.
Были понимающие и поддерживающие царя дворяне и бояре: князь-кесарь Ромодановский, искусный полководец Шереметьев, дипломат Петр Толстой, адмирал Головин, дьяк Винус.
Чем грандиознее замыслы Петра, тем жестче становится его характер, он неумолим к тем, кто мешает продвижению вперед, тормозит осуществление его идей.
Очень важную роль в реформах царя сыграло купечество: "Связал нас бог одной веревочкой, Петр Алексеевич, - куда ты, туда и мы", - говорит Петру от имени купцов Иван Бровкин.
Но при всей масштабности преобразования Петра I не только не улучшили участь народа, а наоборот, привели к усилению эксплуатации, увеличению поборов с нищих крестьян. Их гоняли за тысячи верст строить корабли и города, разлучая с семьями, добывать железо, засекали до смерти в солдатах. Все это тоже освещено в романе, в основу написания которого как раз таки легли пыточные записи конца XVII века, собранные профессором Н.Я.Новомбергским и переданные писателю историком Колмашом В.В. в 1916г.
А. Н. Толстой создал монументальный образ Петра I, но это не идеальная фигура "венценосца". Он изобразил сложнейшее переплетение в нем грубого и ласкового, доброго и злого, гуманного и жестокого. Это был образ в развитии. Но, безусловно, Петр I был человек гениальный по своему потенциалу и масштабу произведенных преобразований в России – так, очевидно, считал автор романа.
Взгляды писателей XX века и историков России
на личность Петра Великого.
В литературе XX века тема Петра не потеряла своей актуальности. Она представлена романом Д. Мережковского (Антихрист: Петр и Алексей), циклом рассказов, двумя пьесами и вышеупомянутым романом А. Н. Толстого (Петр Первый), повестями Ю. Тынянова (Восковая Персона) и Б.Пильняка (Никола на Посадях, Повесть Петербургская), рассказом А. Платонова (Епифанские шлюзы).
Во второй половине XX века были созданы романы Ю. Германа (Россия молодая,1952г), А. Соколова (Меншиков), Б. Заболотских (Капитан четырех морей); повести Вс. Иванова (Ночь царя Петра), Ю. Семенова (Смерть Петра) и др.
О Петре писали беллетристы XIX века В. Аладьин, О. Корнилович, Н. Кукольник, К. Масальский, П. Фурман,Г. Данилевский, Д. Мордовцев, Л. Жданов и другие.
Значительным произведением о Петре I стал опубликованный в 2000 году роман Д. Гранина « Вечера с Петром Великим».
Литература о Петре примечательна не только количеством созданных произведений, но и бесконечным многообразием, противоречивостью оценок Петра от « строителя чудотворного» до «царя-Антихриста». Художественные трактовки образа Петра, воплощенные в литературных произведениях, становятся отражением, неотъемлемой частью общекультурного процесса развития исторического самосознания общества, которое складывается в виде различных научных, философских, религиозных и художественных интерпретаций истории, последовательно сменяющих друг друга.
Что же касается исторической оценки личности царя, то особую роль вопрос о Петре играет в исторической концепции Н. М. Карамзина. Основной идеей его «Истории» стала мысль о цивилизаторской роли самодержавия в истории России. Вначале Н. Карамзин исходил из представления об общности исторического пути России и Европы, поэтому в «Письмах русского путешественника» он писал о благодетельности и неизбежности петровских реформ, а реформы Петра оценивал как положительный пример созидательной государственной деятельности. Французская революция и кризис философии энциклопедистов заставили его изменить точку зрения. В адресованной Александру I «Записке о древней и новой России» историк пытался предостеречь верховную власть от ошибок, могущих привести к революции. Попытка Петра ускорить ход истории сделала, по мнению Карамзина, возможной повторение революции и в России. Так Карамзин, не отрицая высоких личных качеств Петра, необходимости и благодетельности его реформ в целом, начинает критиковать деспотизм Петра, революционные методы осуществления реформ и его чрезмерную страсть к подражанию, губительные для национального самосознания.
Как мы уже знаем, еще в 1917 году Толстой пытался найти разгадку настоящего в прошлом. Тогда эта попытка окончилась неудачей: идеалистическое мировоззрение писателя привело его к ошибочным выводам. Рассказ «День Петра» глубоко пессимистичен. И дело не в том, что Петр в глазах автора - полубезумный деспот, а в глазах народа - антихрист, что вслед за символистом Мережковским. Толстой иной раз наделял великого государственного деятеля чертами дегенеративности. Источник пессимизма в том, что Петр, по убеждению автора, «одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю», что опоры у него нет. Помощники царя - пропойцы, воры и жулики, народ его не понимает и проклинает, да и сам Петр руководствуется не государственными соображениями, а низменным чувством мелкого хозяйчика, завидующего соседу-кулаку.
«Что была Россия ему, царю, хозяину, загоревшемуся досадой и ревностью: как это - двор его и скот, батраки и все хозяйство хуже, глупее соседского? С перекошенным от гнева и нетерпения лицом прискакал хозяин из Голландии в Москву… Налетел с досадой,- ишь, угодье какое досталось в удел, не то, что у курфюрста бранденбургского, у голландского штатгальтера. Сейчас же, в этот же день, все перевернуть, перекроить, обстричь бороды, надеть всем голландский кафтан, поумнеть, думать начать по-иному». И хоть треснула сверху донизу вся иепробудность - окно все же было прорублено, и свежий ветер Еорвался в ветхие терема,- случилось не то, чего хотел Петр: «Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде - рабою». При такой трактовке личности Петра и Петровской эпохи вполне закономерна глубоко пессимистическая концовка рассказа: «И бремя этого дня и всех дней, прошедших и будущих, свинцовой тягой легло на плечи ему, взявшему непосильную человеку тяжесть: одного за всех».
Осенью 1928 года Толстой вернулся к образу Петра в пьесе «На дыбе» («Петр Первый»). За двенадцать лет, отделявших трагедию от рассказа, воззрения писателя на Петровскую эпоху изменились. Не прихоть хозяина-самодура, а историческая необходимость заставляет царя проводить государственные реформы. Но по-прежнему глубоко трагична романтическая фигура Петра, одинокого в своей титанической деятельности и, непонятого даже близкими, обрекающего ради государства на жертву всех и все: народ, друзей, сына, жену, себя. Ни автору, ни его герою неясно главное: «Для кого сие?» А потому символически звучит последняя фраза Петра, видящего, как гибнет дело его жизни: «Страшен конец».
Пьеса была написана Толстым «с налету», в два с небольшим месяца (окончена 12 декабря 1928 г.), без детального изучения исторических материалов, без глубокого проникновения в сущность эпохи. В ней остались еще явственные следы влияния реакционных писаний Мережковского. Все это привело к тому, что пьеса вышла символически-романтической, да еще обильно сдобренной натуралистическими деталями. Сам Толстой о ней впоследствии отзывался пренебрежительно, справедливо указывая, что в трагедии «На дыбе» «не было настоящего изучения материала», а потому оказалось «много романтики» и Петр «попахивал Мережковским».
Завершив пьесу, Толстой собирался написать повесть о Петре и после серьезной подготовки взялся за нее в феврале 1929 года. «Повесть начинает развертываться так, как я того хотел»,-сообщал он В. П. Полонскому 22 февраля. Через месяц Толстой ему же пишет: «Мне кажется, Вы будете довольны Петром, лучшего я не писал. Но это так трудно, что иногда приходишь в отчаяние». Уже на второй главе писатель понял, что получается не повесть, а роман , и к тому же - многотомный. 2 мая 1929 года он признался: «Начав работать над Петром, я думал все уложить в одной книге, теперь вижу свое легкомыслие». Правда, писатель полагал еще, что в третьей (по тогдашнему плану - последней) главе первой книги будет изображена «Голландия, казнь стрельцов, история с Монс, начало Северной войны и основание Петербурга». Окончить эту часть Толстой обещал в июле 1929 года. Однако работа опрокинула эти расчеты. Первая книга «Петра» была закончена лишь 12 мая 1930 года, и последняя, седьмая глава завершается казнью стрельцов. Остальные пункты плана составили содержание второй книги, которую Толстой писал с декабря 1932 года по 22 апреля 1934 года. Над третьей книгой эпопеи писатель начал работать 31 декабря 1943 года и успел довести ее до шестой главы.
В разные годы Толстой по-разному намеревался закончить роман-эпопею. Одно время он хотел показать в последней книге смерть Петра, кратковременное торжество феодальной реакции и завершить изображением другого великого сына русского народа - М. В. Ломоносова, дав тем самым оптимистическую перспективу русской истории после Петра. Уже работая над третьей книгой, Толстой в письме В. Б. Шкловскому от 21 ноября 1944 года сообщал: «Роман хочу довести только до Полтавы, может быть до Прутского похода, еще не знаю. Не хочется, чтобы люди в нем состарились, - что мне с ними со старыми делать?» Смерть помешала писателю довести монументальный труд до конца. Но несмотря на это, эпопея о Петре - одно из самых цельных, завершенных произведений самого Толстого и вершинное достижение мирового исторического романа.
Научный историзм помогли Толстому уловить основные закономерности Петровской эпохи. А найденные закономерности в свою очередь освещали новым светом уже знакомый конкретный исторический материал, позволяли не только представить в воображении прочитанное, но и дополнить собственной фантазией. И действительные исторические личности, и созданные воображением писателя фигуры начинали двигаться, разговаривать, думать - жить полнокровной жизнью.
Как большому художнику Толстому было свойственно умение «галлюцинировать», то есть живо представлять в своем воображении изображаемое. Сам Толстой считал, что это качество можно и нужно развивать в себе, поскольку оно является непременным условием литературного мастерства вообще. «Это закон для писателя, - утверждал он, - создавать произведения путем внутреннего видения тех предметностей, которые они описывают.
Стало быть, нужно в себе выработать эту способность видения. Нужно над собой работать в этом отношении.
Поведение любого, даже мимоходом, в одной сцене очерченного персонажа обусловлено у Толстого психологически, а психология человека, в свою очередь, определяется и ходом истории, и положением данного лица в окружающем мире, и конкретными обстоятельствами, в которых он живет и действует. При этом писатель, создавая образ , учитывает мельчайшие детали, выдвигая иногда на первый план такие, какие современному читателю могут показаться второстепенными, малозначащими. Вот, например, очень короткая, всего в одну страницу сцена, в которой Петр в присутствии дьяка Андрея Андреевича Виниуса принимает купца Жигулина. Богатый и умный купец, очевидно, достаточно наслышан о Петре, потому он не бухается в ноги царю и не молит, стуча лбом об пол, как полагалось бы раньше, а лишь кланяется. Для него, русского человека из низов, выросшего в сознании, что царь - это земной бог, повеление Петра сесть в его присутствии звучит дико. Однако ведь и Петр - не такой царь, как были: какой бы «царь всея Руси» снизошел до разговора с безродным, неименитым купцом, принимал его самолично, да еще без бояр, без византийской пышности, при одном дьяке, в захудалом домишке на берегу Двины, не в роскошном одеянии, - в холщевой, запачканной смолой рубахе, с закатанными по локоть рукавами? Но Жигулин- «купчина», он привык ко всякому в торговле - притворяться равнодушным, лицемерить, скрывать свои чувства: первая заповедь купца «не обманешь - не продашь».
А. Н. Толстой роман «Петр Первый» создавал около полутора десятилетий. Было написано три книги, планировалось продолжение эпопеи, но даже третья книга не была доведена до конца. Перед написанием автор глубоко изучал исторические источники, и в результате мы имеем возможность увидеть портрет создателя империи.
«Петр Первый» - роман о нравах и быте той эпохи, в котором даны великолепные портреты петровского времени. Этому в значительной степени способствует язык, который передает колорит XVII века.
Детство и юность царя
После смерти царя Алексея Михайловича, а затем и его сына к власти стремилась прийти деятельная и энергичная Софья Алексеевна, но бояре пророчат на царство Петра - здорового и бойкого сына Нарышкиной. «Петр Первый» - роман, который описывает трагические события на Руси, где правят старина и знатность, а не ум и деловые качества, где жизнь течет по старинке.
Подстрекаемые Софьей стрельцы требуют, чтобы им показали двух малолетних царевичей Ивана и Петра, которых позже водворяют на царство. Но несмотря на это, реально в государстве правит их сестра Софья. Она отправляет Василия Голицына в Крым воевать с татарами, но бесславно возвращается русское войско. А тем временем Петруша подрастает в отдалении от Кремля. «Петр Первый» - роман, знакомящий читателя с теми лицами, которые в дальнейшем будут сподвижниками Петра: Алексашкой Меньшиковым, умным боярином Федором Зоммером. В немецкой слободе юный Петр знакомится с которая впоследствии становится некоронованной царицей. А тем временем мать женит сына на Евдокии Лопухиной, которая не понимает устремлений своего мужа и постепенно становится ему обузой. Так стремительно развивается действие в романе Толстого.
«Петр Первый» - роман, который в первой части показывает, в каких условиях выковывается несгибаемый характер самодержца: конфликты с Софьей, взятие Азова, Великое посольство, работы на верфях в Голландии, возвращение и кровавое подавление стрелецкого бунта. Ясно одно - Руси византийской при Петре не бывать.
Зрелость самодержца
Каким образом строит царь новую страну, показывает во втором томе А. Толстой. Петр Первый не дает спать боярам, возвышает деятельного купца Бровкина, выдает его дочь Саньку замуж за их бывшего господина и хозяина Волкова. Молодой царь жаждет вывести страну к морям, чтобы свободно и беспошлинно вести торговлю и ею богатеть. Он организовывает в Воронеже постройку флота. Позже Петр плывет к берегам Босфора. К этому времени умер Франц Лефорт - верный друг и помощник, который понимал царя лучше, чем он сам себя. Но мысли, заложенные Лефортом, которые не мог сформулировать Петр, начинают претворяться в жизнь. Его окружают деятельные энергичные люди, а всех замшелых и закостенелых бояр, вроде Буйносова, приходится силой вытаскивать из их дремы. Купец Бровкин набирает большую силу в государстве, а его дочь, знатная боярыня Волкова, осваивает русский и иностранные языки и грезит о Париже. Сын Яков - на флоте, Гаврила учится в Голландии, Артамоша, получивший неплохое образование, помогает отцу.
Война со Швецией
Уже заложен на топких и болотистых Санкт-Петербург - новая столица России.
Наталья, любимая сестра Петра, в Москве не дает дремать боярам. Она ставит спектакли, устраивает европейский двор возлюбленной Петра - Екатерине. А тем временем начинается война со Швецией. О 1703-1704 годах рассказывает в третьей книге А. Толстой. Петр Первый выступает во главе войска и после длительной осады берет Нарву, а генерала - коменданта крепости Горна, который обрек на бессмысленную гибель множество людей, уводят в тюрьму.
Личность Петра
Петр - центральная личность произведения. В роман введено много действующих лиц из народа, которые видят в нем и подмененного за границей правителя, и царя-реформатора, который трудолюбив и не чурается черной работы: он сам рубит топором при постройке кораблей. Царь пытлив, прост в общении, отважен в бою. Роман «Петр Первый» образ Петра представляет в динамике и развитии: от малолетнего малообразованного мальчишки, который уже в детстве начинает планировать создание армии нового типа, до целеустремленного строителя огромной империи.
На своем пути он сметает все, что мешает России превратиться в полноправное европейское государство. Главное для него в любом возрасте - смести старое, затхлое, все, что мешает движению вперед.
Запоминающиеся картины создал А. Н. Толстой. Роман «Петр Первый» читается легко и захватывает читателя сразу. Язык богат, свеж, исторически точен. Художественное мастерство писателя основывается не только на таланте, но и на глубоком изучении первоисточников (труды Н. Устрялова, С. Соловьева, И. Голикова, дневники и записки современников Петра, пыточные записи). На основании романа поставлены художественные кинофильмы.
«Петр Первый»
«День Петра» глубоко пессимистичен. И дело не в том, что Петр в глазах автора - полубезумный деспот, а в глазах народа - антихрист, что вслед за символистом Мережковским. Толстой иной раз наделял великого государственного деятеля чертами дегенеративности. Источник пессимизма в том, что Петр, по убеждению автора, «одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю», что опоры у него нет. Помощники царя - пропойцы, воры и жулики, народ его не понимает и проклинает, да и сам Петр руководствуется не государственными соображениями, а низменным чувством мелкого хозяйчика, завидующего соседу-кулаку.
«Что была Россия ему, царю, хозяину, загоревшемуся досадой и ревностью: как это - двор его и скот, батраки и все хозяйство хуже, глупее соседского? С перекошенным от гнева и нетерпения лицом прискакал хозяин из Голландии в Москву... Налетел с досадой,- ишь, угодье какое досталось в удел, не то, что у курфюрста бранденбургского, у голландского штатгальтера. Сейчас же, в этот же день, все перевернуть, перекроить, обстричь бороды, надеть всем голландский кафтан, поумнеть, думать начать по-иному». И хоть треснула сверху донизу вся иепробудность - окно все же было прорублено, и свежий ветер Еорвался в ветхие терема,- случилось не то, чего хотел Петр: «Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде - рабою». При такой трактовке личности Петра и Петровской эпохи вполне закономерна глубоко пессимистическая концовка рассказа: «И бремя этого дня и всех дней, прошедших и будущих, свинцовой тягой легло на плечи ему, взявшему непосильную человеку тяжесть: одного за всех».
Осенью 1928 года Толстой вернулся к образу Петра в пьесе «На дыбе» («Петр Первый»). За двенадцать лет, отделявших трагедию от рассказа, воззрения писателя на Петровскую эпоху изменились. Не прихоть хозяина-самодура, а историческая необходимость заставляет царя проводить государственные реформы. Но по-прежнему глубоко трагична романтическая фигура Петра, одинокого в своей титанической деятельности и, непонятого даже близкими, обрекающего ради государства на жертву всех и все: народ, друзей, сына, жену, себя. Ни автору, ни его герою неясно главное: «Для кого сие?» А потому символически звучит последняя фраза Петра, видящего, как гибнет дело его жизни: «Страшен конец».
Пьеса была написана Толстым «с налету», в два с небольшим месяца (окончена 12 декабря 1928 г.), без детального изучения исторических материалов, без глубокого проникновения в сущность эпохи. В ней остались еще явственные следы влияния реакционных писаний Мережковского. Все это привело к тому, что пьеса вышла символически-романтической, да еще обильно сдобренной натуралистическими деталями. Сам Толстой о ней впоследствии отзывался пренебрежительно, справедливо указывая, что в трагедии «На дыбе» «не было настоящего изучения материала», а потому оказалось «много романтики» и Петр «попахивал Мережковским».
Завершив пьесу, Толстой собирался написать повесть о Петре и после серьезной подготовки взялся за нее в феврале 1929 года. «Повесть начинает развертываться так, как я того хотел»,-сообщал он В. П. Полонскому 22 февраля. Через месяц Толстой ему же пишет: «Мне кажется, Вы будете довольны Петром, лучшего я не писал. Но это так трудно, что иногда приходишь в отчаяние». Уже на второй главе писатель понял, что получается не повесть, а роман, и к тому же - многотомный. 2 мая 1929 года он признался: «Начав работать над Петром, я думал все уложить в одной книге, теперь вижу свое легкомыслие». Правда, писатель полагал еще, что в третьей (по тогдашнему плану - последней) главе первой книги будет изображена «Голландия, казнь стрельцов, история с Монс, начало Северной войны и основание Петербурга». Окончить эту часть Толстой обещал в июле 1929 года. Однако работа опрокинула эти расчеты. Первая книга «Петра» была закончена лишь 12 мая 1930 года, и последняя, седьмая глава завершается казнью стрельцов. Остальные пункты плана составили содержание второй книги, которую Толстой писал с декабря 1932 года по 22 апреля 1934 года. Над третьей книгой эпопеи писатель начал работать 31 декабря 1943 года и успел довести ее до шестой главы.
великого сына русского народа - М. В. Ломоносова, дав тем самым оптимистическую перспективу русской истории после Петра. Уже работая над третьей книгой, Толстой в письме В. Б. Шкловскому от 21 ноября 1944 года сообщал: «Роман хочу довести только до Полтавы, может быть до Прутского похода, еще не знаю. Не хочется, чтобы люди в нем состарились, - что мне с ними со старыми делать?» Смерть помешала писателю довести монументальный труд до конца. Но несмотря на это, эпопея о Петре - одно из самых цельных, завершенных произведений самого Толстого и вершинное достижение мирового исторического романа.
не только представить в воображении прочитанное, но и дополнить собственной фантазией. И действительные исторические личности, и созданные воображением писателя фигуры начинали двигаться, разговаривать, думать - жить полнокровной жизнью.
«галлюцинировать», то есть живо представлять в своем воображении изображаемое. Сам Толстой считал, что это качество можно и нужно развивать в себе, поскольку оно является непременным условием литературного мастерства вообще. «Это закон для писателя, - утверждал он, - создавать произведения путем внутреннего видения тех предметностей, которые они описывают.
Стало быть, нужно в себе выработать эту способность видения. Нужно над собой работать в этом отношении.
в окружающем мире, и конкретными обстоятельствами, в которых он живет и действует. При этом писатель, создавая образ, учитывает мельчайшие детали, выдвигая иногда на первый план такие, какие современному читателю могут показаться второстепенными, малозначащими. Вот, например, очень короткая, всего в одну страницу сцена, в которой Петр в присутствии дьяка Андрея Андреевича Виниуса принимает купца Жигулина. Богатый и умный купец, очевидно, достаточно наслышан о Петре, потому он не бухается в ноги царю и не молит, стуча лбом об пол, как полагалось бы раньше, а лишь кланяется. Для него, русского человека из низов, выросшего в сознании, что царь - это земной бог, повеление Петра сесть в его присутствии звучит дико. Однако ведь и Петр - не такой царь, как были: какой бы «царь всея Руси» снизошел до разговора с безродным, неименитым купцом, принимал его самолично, да еще без бояр, без византийской пышности, при одном дьяке, в захудалом домишке на берегу Двины, не в роскошном одеянии, - в холщевой, запачканной смолой рубахе, с закатанными по локоть рукавами? Но Жигулин- «купчина», он привык ко всякому в торговле - притворяться равнодушным, лицемерить, скрывать свои чувства: первая заповедь купца «не обманешь - не продашь».
И потому Жигулин почти не выдает душевного смятения («только шевельнул бровями»), видны лишь замедленность, осторожность в движениях («сел с великим бережением»), слышна сдержанность в словах. Все же, излагая по-деловому, без лишних слов просьбу, купец не забывает по-своему посулить и царю выгоду - «своему послужим».
Алексей Николаевич Толстой родился 29 декабря 1882 г. в городе Николаевске, ныне это город Пугачев Саратовской области.
Более двадцати пяти лет А. Толстого волновали Петровская эпоха и сам Петр. Не сразу нашел писатель ключ к исторически правдивому изображению эпохи Петра. В разные периоды творчества по разному виделись ему Петр и его эпоха. В своем сочинении я хочу проследить эволюцию темы Петра в творчестве А. Н. Толстого. Но прежде необходимо сделать небольшой исторической экскурс в литературу XVIII-XIX веков, так как в своей работе А. Толстой шел от своих предшественников, особенно от творчества А С. Пушкина.
Творческая история «Петра Первого» - наглядное свидетельство упорного приближения художника к научному пониманию истории. Выступая на вечере в Коммунистической-академии в 1933 г., Толстой вспоминал: «На «Петра Первого» я нацеливался давно - еще с начала февральской революции. Я видел все пятна на его камзоле, но Петр все же торчал загадкой в историческом тумане».
«Нет сомнения, - пишет А. М. Крюкова, - что зарождение исторического сознания А. Толстого было обусловлено эпохой больших социальных и политических перемен 1917 г.». Действительно, интерес Толстого к истории - это не снобистское увлечение стариной, не сухая страсть коллекционера к старинным словечкам и образам, не бегство От действительности. Для Толстого история была интересна возможностью с высоты современности взглянуть на опыт человеческих поколений, попыткой извлечь полезные выводы для сегодняшнего дня, разобраться в происходящем и лучше его понять. Поэтому Толстого привлекает не любая старина, а определенные исторические эпохи, решающие периоды истории, которые определяли судьбы народа и страны на долгие времена.
Так, писатель не раз объяснял потом свой интерес к теме Петра I желанием понять современность, подойти к творческому постижению революции «с другого конца»: Петр I - это подход к современности с ее глубокого тыла: В «Краткой автобиографии» мы читаем: «С первых же месяцев февральской революции я обратился к теме Петра Великого.
Должно быть, скорее инстинктом художника, чем сознательно, я искал в этой теме разгадки русского народа и русской государственности». Здесь, по мнению А. М. Крюковой, важно подчеркнуть именно это обстоятельство- «инстинктом художника», а не навязанной самому себе или пришедшей извне задачей творческого отклика. Что же привело его к эпопее «Петр Первый»? Отвечая на этот вопрос, А. Толстой пишет: «Меня увлекло ощущение полноты непричесанной и творческой силы той жизни, когда с особенной яркостью раскрывался русский характер». В этой связи особый смысл приобретают и слова Толстого о его творческом интересе к четырем эпохам русской истории (эпохе Ивана Грозного, Петра Первого, гражданской войны 1918-1920 годов и нашей - сегодняшней - небывалой), по размаху и значительности - трагическим и творческим эпохам, в которых завязывался русский характер и которые открывают для нас и тайну художнического мышления писателя вообще. Пушкинский идеал связи времен мыслился А. Толстым не как абстрактное соотношение истории и современности, но как единый исторический путь, в котором одна эпоха переходит в другую и имеет с нею глубокую внутреннюю связь - общую философскую и историко-культурную тему: формирование народного, национального самосознания. Таким образом, замысел произведения о Петре и его эпохе, к которому Толстой обратился в 1917 г. (по другим источникам - в конце 1916 г.), возник на сложном переплетении импульсов от современной действительности и литературной традиции.
Действительно, нарастание могучего народного движения перед Октябрем 1917 года обратило А. Н. Толстого к исторической теме - эпохе Петра I. Именно в это время у писателя возникает замысел его первых рассказов на историческую тему («Первые террористы», «Наваждение» и «День Петра»). В них он пытается найти разгадку исторических закономерностей движения России, найти ответы на вопросы, поставленные крахом старого строя и быстро нарастающей революцией.
Однако писатель во взглядах на Петровскую эпоху оставался в плену старых представлений. Отвечая в 1933 г. на вопрос о причинах своего тяготения к теме Петра, Алексей Толстой сказал, что не помнит, что послужило побуждающим началом к ее зарождению, сделав при этом два очень важных уточнения: «Повесть о Петре I была написана в самом начале февральской революции. Несомненно, что эта повесть написана под влиянием Мережковского». Два обстоятельства поставлены здесь рядом: время и литературное влияние. И именно второе обстоятельство - литературное влияние - вызвало у него уже после создания романа на эту тему особенное желание отказаться от Д. Мережковского и от своего раннего произведения: «Это слабая вещь».
В статье «Как мы пишем» (1929 г.) Алексей Толстой пишет: «Только в двух случаях я задолго готовился к работе, роман «Петр I» был задуман еще в конце 1916 года, а предварительно написана повесть «День Петра» и пьеса «На дыбе». Правда, начальным этапом работы писателя над темой Петровской эпохи, приведшим его к созданию романа «Петр Первый», следует признать написание рассказа «Наваждение», а незадолго перед тем - законченного очерка «Первые террористы».
В «Наваждении» Алексей Толстой не показывает нам крупных исторических событий эпохи, нет в рассказе, собственно, и самой фигуры Петра: в нем рисуется трагическая гибель невинно оговоренного Кочубеи и несчастная любовь его дочери Матрены, то есть сюжет рассказа строится в основном на передаче интимных, любовных переживаний героя. Но рассказ все же важен. «Недаром спустя два месяца, - пишет Алексей Николаевич Толстой, - ...я от слова до слова, до запятой (пропустив только одно место в несколько строк) вспомнил его наизусть».
Это был опыт, по определению самого писателя, разработки общего историко-бытового фона и колорита старого языка.