Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
Жюль Верн
Двадцать тысяч лье под водой
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Плавающий риф
1866 год ознаменовался удивительным происшествием, которое, вероятно, еще многим памятно. Не говоря уже о том, что слухи, ходившие в связи с необъяснимым явлением, о котором идет речь, волновали жителей приморских городов и континентов, они еще сеяли тревогу и среди моряков. Купцы, судовладельцы, капитаны судов, шкиперы как в Европе, так и в Америке, моряки военного флота всех стран, даже правительства различных государств Старого и Нового Света были озабочены событием, не поддающимся объяснению.
Дело в том, что с некоторого времени многие корабли стали встречать в море какой-то длинный, фосфоресцирующий, веретенообразный предмет, далеко превосходивший кита как размерами, так и быстротой передвижения.
Записи, сделанные в бортовых журналах разных судов, удивительно схожи в описании внешнего вида загадочного существа или предмета, неслыханной скорости и силы его движений, а также особенностей его поведения. Если это было китообразное, то, судя по описаниям, оно превосходило величиной всех доныне известных в науке представителей этого отряда. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж не поверили бы в существование такого феномена, не увидев его собственными глазами, вернее, глазами ученых.
Оставляя без внимания чересчур осторожные оценки, по которым в пресловутом существе было не более двухсот футов длины, отвергая явные преувеличения, по которым оно рисовалось каким-то гигантом – в ширину одна миля, в длину три мили! – все же надо было допустить, придерживаясь золотой середины, что диковинный зверь, если только он существует, в значительной степени превосходит размеры, установленные современными зоологами.
По свойственной человеку склонности верить во всякие чудеса легко понять, как взволновало умы это необычное явление. Некоторые пытались было отнести всю эту историю в область пустых слухов, но напрасно! Животное все же существовало; этот факт не подлежал ни малейшему сомнению.
Двадцатого июля 1866 года судно «Гавернор-Хигинсон» пароходной компании «Калькутта энд Бернах» встретило огромную плавучую массу в пяти милях от восточных берегов Австралии. Капитан Бэкер поначалу решил, что он обнаружил не занесенный на карты риф; он принялся было устанавливать его координаты, но тут из недр этой темной массы вдруг вырвалось два водяных столба и со свистом взлетели в воздух футов на полтораста. Что за причина? Подводный риф, подверженный извержениям гейзеров? Или же просто-напросто какое-нибудь морское млекопитающее, которое выбрасывало из ноздрей вместе с воздухом фонтаны воды?
Двадцать третьего июля того же года подобное явление наблюдалось в водах Тихого океана с парохода «Кристобал-Колон», принадлежащего Тихоокеанской Вест-Индской пароходной компании. Слыханное ли дело, чтобы какое-либо китообразное способно было передвигаться с такой сверхъестественной скоростью? В течение трех дней два парохода – «Гавернор-Хигинсон» и «Кристобал-Колон» – встретили его в двух точках земного шара, отстоящих одна от другой более чем на семьсот морских лье!1
Морское лье равно 5555 метрам.
Пятнадцать дней спустя в двух тысячах лье от вышеупомянутого места пароходы «Гельвеция», Национальной пароходной компании, и «Шанон», пароходной компании «Рояль-Мэйл», шедшие контргалсом, встретившись в Атлантическом океане на пути между Америкой и Европой, обнаружили морское чудище под 42°15 северной широты и 60°35 долготы, к западу от Гринвичского меридиана. При совместном наблюдении установили на глаз, что в длину млекопитающее по меньшей мере достигает трехсот пятидесяти английских футов.2
Английский фут равен 30,4 сантиметра.
Они исходили из того расчета, что «Шанон» и «Гельвеция» были меньше животного, хотя оба имели по сто метров от форштевня до ахтерштевня. Самые громадные киты, что водятся в районе Алеутских островов, и те не превышали пятидесяти шести метров в длину, – если вообще достигали подобных размеров!
Эти донесения, поступившие одно вслед за другим, новые сообщения с борта трансатлантического парохода «Пэрер», столкновение чудовища с судном «Этна», акт, составленный офицерами французского фрегата «Нормандия», и обстоятельный отчет, поступивший от коммодора Фитц-Джеймса с борта «Лорд-Кляйда», – все это серьезно встревожило общественное мнение. В странах, легкомысленно настроенных, феномен служил неисчерпаемой темой шуток, но в странах положительных и практических, как Англия, Америка, Германия, им живо заинтересовались.
Во всех столицах морское чудовище вошло в моду: о нем пелись песенки в кафе, над ним издевались в газетах, его выводили на подмостках театров. Для газетных уток открылась оказия нести яйца всех цветов. Журналы принялись извлекать на свет всяких фантастических гигантов, начиная от белого кита, страшного «Моби Дика» арктических стран, до чудовищных осьминогов, которые в состоянии своими щупальцами опутать судно в пятьсот тонн водоизмещением и увлечь его в пучины океана. Извлекли из-под спуда старинные рукописи, труды Аристотеля и Плиния, допускавших существование морских чудовищ, норвежские рассказы епископа Понтопидана, сообщения Поля Геггеда и, наконец, донесения Харингтона, добропорядочность которого не подлежит сомнению, утверждавшего, что в 1857 году, находясь на борту «Кастиллана», он собственными глазами видел чудовищного морского змея, до того времени посещавшего только воды блаженной памяти «Конститюсьонель».
В ученых обществах и на страницах научных журналов поднялась нескончаемая полемическая возня между верующими и неверующими. Чудовищное животное послужило волнующей темой. Журналисты, поклонники науки, в борьбе со своими противниками, выезжавшими на остроумии, пролили в эту памятную эпопею потоки чернил; а некоторые из них даже пролили две-три капли крови, потому что из-за этого морского змея дело буквально доходило до схваток!
Шесть месяцев длилась эта война с переменным успехом. На серьезные научные статьи журналов Бразильского географического института, Берлинской королевской академии наук, Британской ассоциации, Смитсоновского института в Вашингтоне, на дискуссию солидных журналов «Индиан Аршипелаго», «Космоса» аббата Муаньо, «Миттейлугген» Петерманна, на научные заметки солидных французских и иностранных газет бульварная пресса отвечала неистощимыми насмешками. Пародируя изречение Линнея, приведенное кем-то из противников чудовища, журнальные остроумцы утверждали, что «природа не создает глупцов», и заклинали своих современников не оскорблять природу, приписывая ей создание неправдоподобных спрутов, морских змей, разных «Моби Диков», которые существуют-де только в расстроенном воображении моряков! Наконец, популярный сатирический журнал в лице известного писателя, ринувшегося на морское чудо, как новый Ипполит, нанес ему, при всеобщем смехе, последний удар пером юмориста. Остроумие победило науку.
В первые месяцы 1867 года вопрос о новоявленном чуде, казалось, был похоронен, и, по-видимому, ему не предстояло воскреснуть. Но тут новые факты стали известны публике. Дело шло уже не о разрешении интересной научной проблемы, но о серьезной действительной опасности. Вопрос принял новое освещение. Морское чудище превратилось в остров, скалу, риф, но риф блуждающий, неуловимый, загадочный!
Пятого марта 1867 года пароход «Моравиа», принадлежавший Монреальской океанской компании, под 27°30 широты и 72°15 долготы ударился на полном ходу о подводные скалы, не обозначенные ни на каких штурманских картах. Благодаря попутному ветру и машине в четыреста лошадиных сил пароход делал тринадцать узлов. Удар был настолько сильный, что, не обладай корпус судна исключительной прочностью, столкновение кончилось бы гибелью парохода и двухсот тридцати семи человек, считая команду и пассажиров, которых он вез из Канады.
Столкновение произошло около пяти часов утра, на рассвете. Вахтенные офицеры кинулись к корме. Они осмотрели поверхность океана самым тщательнейшим образом. Но ничего подозрительного не заметили, если не считать большой волны, поднятой на водной глади на расстоянии трех кабельтовых. Установив координаты, «Моравиа» продолжала свой путь без явных признаков аварии. На что же наткнулся пароход? На подводный риф или на остов разбитого корабля? Никто этого не знал. Но позже, в доке, при осмотре подводной части судна, оказалось, что часть киля повреждена.
Происшествие, само по себе серьезное, вероятно, было бы вскоре предано забвению, подобно многим другим, если бы три недели спустя оно не повторилось при тех же условиях. И благодаря тому, что пострадавшее судно шло под флагом крупной державы и принадлежало влиятельной пароходной компании, несчастный случай получил широкую огласку.
Имя английского судовладельца Кюнарда известно всякому. Этот ловкий делец открыл в 1840 году регулярное почтовое сообщение между Ливерпулем и Галифаксом, имея три деревянных колесных парохода мощностью в четыреста лошадиных сил и водоизмещением в тысячу сто шестьдесят две тонны.
Восемь лет спустя количество судов пароходной компании увеличилось четырьмя судами мощностью в шестьсот пятьдесят лошадиных сил и водоизмещением в тысячу восемьсот двадцать тонн. А двумя годами позже прибавились еще два судна, превосходившие своих предшественников мощностью и тоннажем. В 1853 году пароходная компания Кюнарда возобновила преимущественное право перевозить спешную почту и постепенно ввела в состав своей флотилии новые суда, как то: «Аравия», «Персия», «Китай», «Шотландия», «Ява», «Россия». Все эти суда отличались быстрым ходом и размерами уступали только «Грейт-Истерну». В 1867 году пароходная компания владела двенадцатью судами, из которых восемь было колесных и четыре винтовых.
Вдаваясь в такие подробности, я хочу яснее показать значение этой компании морского пароходства, которая своей четкостью в работе приобрела мировую известность. Ни одно трансокеанское пароходное предприятие не было руководимо с таким умением; ни одно дело не увенчалось таким успехом. В течение двадцати шести лет суда пароходства Кюнарда две тысячи раз пересекли Атлантический океан, ни разу не отменив рейса, ни разу не опоздав против расписания, ни разу не потеряв ни одного письма, ни одного человека, ни одного судна за время своего плавания! И по сию пору, несмотря на сильную конкуренцию со стороны Франции, пассажиры предпочитают пароходную компанию Кюнарда всем прочим компаниям, как это видно из официальных документов за последние годы. Приняв во внимание все эти обстоятельства, легко понять, какой поднялся шум вокруг аварии, постигшей один из лучших пароходов компании Кюнарда.
Тринадцатого апреля 1867 года «Шотландия» находилась под 15°12 долготы и 45°37 широты. Море было спокойное, дул легкий ветерок. Тысячесильная машина сообщала пароходу скорость в тринадцать и сорок три сотых узла. Колеса парохода равномерно рассекали морские волны. Осадка судна равнялась шести метрам семидесяти сантиметрам, а его водоизмещение – шести тысячам шестистам двадцати четырем кубическим метрам.
В четыре часа семнадцать минут пополудни, в то время как пассажиры завтракали в кают-компании, корпус парохода вздрогнул от легкого удара в кормовую часть, несколько позади колеса левого борта.
По характеру толчка можно было предположить, что удар был нанесен каким-то острым предметом. Притом толчок был настолько слабым, что никто на борту не обратил бы на это внимания, если бы не кочегары, которые, взбежав на палубу, кричали:
– Течь в трюме! Течь в трюме!
В первую минуту пассажиры, естественно, всполошились, но капитан Андерсон успокоил их. Действительно, судну не грозила опасность. Пароход, разделенный на семь отсеков водонепроницаемыми переборками, мог не бояться какой-то легкой пробоины.
Капитан Андерсон тотчас же спустился в трюм. Он установил, что пятый отсек залит водой и, судя по скорости, с которой вода прибывала, пробоина в борту была значительна. К счастью, в этом отсеке не было паровых котлов, иначе вода мгновенно погасила бы топки.
Капитан Андерсон распорядился остановить машины и затем приказал одному из матросов, опустившись в воду, осмотреть пробоину. Через несколько минут было выяснено, что в подводной части парохода имеется пробоина шириной в два метра. Такую пробоину не было возможности заделать, и «Шотландия», с колесами, наполовину погруженными в воду, продолжала свой путь. Авария произошла в трехстах милях от мыса Клэр. Итак, «Шотландия» пришла в Ливерпульский порт и причалила к пристани компании с опозданием на три дня, вызвав тем самым живейшее беспокойство.
Пароход поставили в сухой док, и инженеры компании осмотрели судно. Они не верили своим глазам. В корпусе судна, в двух с половиной метрах ниже ватерлинии, зияла пробоина в виде равнобедренного треугольника. Края пробоины были ровные, их как бы вырезали резцом. Очевидно, орудие, пробившее корпус судна, обладало замечательной закалкой. Притом, пробив листовое железо толщиной в четыре сантиметра, оно само собой высвободилось из пробоины! Это обстоятельство было уже совершенно необъяснимо!
С того времени все морские катастрофы от невыясненных причин стали относить на счет животного. Мифическому зверю пришлось отвечать за многие кораблекрушения. А число их, к сожалению, значительно, ибо двести по крайней мере из трех тысяч судов, о гибели которых ежегодно сообщается в «Бюро-Веритас», считаются «пропавшими без вести».
Так или иначе, но по милости «чудовища» сообщение между материками становилось все более и более опасным, и общественное мнение настоятельно требовало, чтобы моря были очищены любой ценой от грозного китообразного.
Глава вторая
«За» и «против»
В то время, когда происходили описываемые события, я возвращался из путешествия по штату Небраска в Северной Америке, предпринятого с целью изучения этого неизведанного края. Французское правительство прикомандировало меня к научной экспедиции как адъюнкт-профессора при Парижском музее естественной истории. Собрав за шесть месяцев странствий по Небраске драгоценнейшие коллекции, я в конце марта прибыл в Нью-Йорк. Я предполагал выехать во Францию в первых числах мая. Итак, досуг, оставшийся до отъезда, я посвятил классификации моих минералогических, ботанических и зоологических богатств. Именно в это время и произошла авария с пароходом «Шотландия».
Я был, разумеется, в курсе событий, беспокоивших общественное мнение, да и могло ли быть иначе? Я читал и перечитывал все американские и европейские газеты, но ясности в вопрос, волновавший всех, они не вносили. Таинственная история подстрекала мое любопытство. В поисках истины я бросался из одной крайности в другую. Что тут крылась тайна, сомневаться не приходилось, а скептикам предоставлялось право «вложить перст в раны» «Шотландии».
Я приехал в Нью-Йорк в самом разгаре споров, поднятых вокруг этого события. Предположения относительно блуждающего острова, неуловимого рифа, выдвинутые лицами малокомпетентными, были окончательно отброшены. И в самом деле, как мог бы передвигаться с такой скоростью пресловутый риф, если бы у него не было мощной машины? Отвергнута была и гипотеза о блуждающем остове потонувшего гигантского корабля, передвигавшегося также с необъяснимой скоростью.
Оставались два возможных решения вопроса, имевшие своих сторонников: одни приписывали все беды животному колоссальной величины, другие предполагали существование подводного судна с необычайно мощным двигателем.
Последнее предположение, наиболее правдоподобное, отпало в результате расследования, произведенного в обоих полушариях. Трудно было предположить, чтобы частное лицо владело подобным судном. Где и когда было оно построено? И как строительство такого гиганта могло сохраниться в тайне?
Только государство в состоянии было создать механизм, обладающий столь разрушительной силой. В нашу эпоху, когда человеческий ум изощряется в изобретении смертоносных орудий, легко допустить, что какое-нибудь государство втайне от остальных соорудило и испытывало эту грозную машину. После ружей Шасепо – торпеды, после торпед – подводные тараны, потом – затишье. По крайней мере я на это надеюсь.
Но предположение относительно военного подводного корабля рухнуло ввиду поступивших от всех правительств заявлений об их непричастности к этому делу. В искренности правительственных заявлений нельзя было усомниться, поскольку опасность угрожала международным трансокеанским сообщениям. И помимо того, как могло ускользнуть от общественного внимания сооружение гигантского подводного судна? Сохранить тайну в подобных условиях чрезвычайно трудно частному лицу и совершенно немыслимо отдельному государству, за каждым действием которого ревниво следят могущественные державы-соперницы.
Итак, после того как были наведены справки в Англии, Франции, России, Пруссии, Испании, Италии, Америке и даже в Турции, гипотеза насчет подводного монитора решительно отпала.
Опять на поверхность вод, несмотря на насмешки бульварной прессы, всплыло пресловутое чудовище, и возбужденное воображение рисовало самые нелепые картины из области ихтиологической фантастики.
По приезде моем в Нью-Йорк многие лица оказывали честь консультироваться со мной по этому волнующему вопросу. Еще в бытность мою во Франции я выпустил в свет книгу в двух томах in-quarto,3
В четверть бумажного листа (лат.
).
Озаглавленную «Тайны морских глубин». Эта книга, встретившая хороший прием в научном мире, создала мне славу специалиста в сравнительно мало изученной отрасли естественной истории. Меня просили высказать свое мнение по этому вопросу. Но, поскольку в моем распоряжении не было никакого фактического материала, я уклонялся, ссылаясь на свою полную неосведомленность. Однако, прижатый к стене, я вынужден был вынести свое суждение. И «уважаемый Пьер Аронакс, профессор Парижского музея», к которому обратились репортеры «Нью-Йорк геральд» с просьбой «сформулировать свое суждение», наконец сдался.
Я заговорил, потому что молчание становилось уже неприличным. Я рассмотрел вопрос со всех сторон, с политической и научной. Привожу выдержку из статьи, появившейся 30 апреля в газете.
«Итак, – писал я, – взвесив одну за другой все выдвинутые гипотезы и не имея иных более солидных предположений, приходится допустить существование морского животного, обладающего огромной силой.
Глубинные слои океана почти не исследованы. Никакой зонд еще не достигал до них. Что творится в неведомых безднах? Какие существа живут и могут жить в двенадцати или пятнадцати милях под уровнем вод? Что за организм у этих животных? Любое предположение было бы гадательным.
Решение стоящей перед нами задачи может быть двояким.
Или нам известны все виды существ, населяющих нашу планету, или они не все нам известны.
Если нам известны не все виды живых существ, если в области ихтиологии природа хранит от нас тайны, нет никаких оснований не допускать существования рыб или китообразных неизвестных нам видов или даже родов, особых «глубоководных» организмов, приспособленных жить в глубинных водных слоях и только лишь в силу каких-то физических законов или, если угодно, причуд природы всплывающих порой на поверхность океана.
Если же, напротив, нам известны все виды живых существ, то нужно искать животное, о котором идет речь, среди уже классифицированных морских животных, и в этом случае я готов допустить существование гигантского нарвала .
Обыкновенный нарвал, или единорог, часто достигает шестидесяти футов в длину. Упятерите, удесятерите его размеры, наделите животное силой, пропорциональной его величине, соответственно увеличьте его бивень, и вы получите представление о чудовище! Животное приобретает размеры, указанные офицерами «Шанона», бивень, способный нанести пробоину пароходу «Шотландия», и силу, достаточную, чтобы протаранить корпус океанского парохода.
В самом деле, нарвал вооружен подобием костяной шпаги, алебардой, по выражению некоторых натуралистов. Это огромный рог, обладающий твердостью стали. Следы от ранений не однажды находили на теле китов, которых нарвал всегда атакует с успехом. Случалось, что осколки бивня нарвала извлекали из деревянных корпусов судов, которые они пробивают насквозь, как бурав просверливает бочонок. Музей парижского медицинского факультета располагает бивнем длиной в два метра двадцать пять сантиметров, который у основания достигает в окружности сорока восьми сантиметров.
Так вот! Представим себе бивень в десять раз больше, животное в десять раз сильнее, вообразим, что оно движется со скоростью двадцати миль в час, помножим массу животного на скорость, и вы поймете возможную причину катастрофы.
Итак, в ожидании более полных сведений я склоняюсь к мнению, что мы имеем дело с морским единорогом гигантских размеров, вооруженным уже не алебардой, а настоящим тараном, как броненосные фрегаты и другие военные суда, столь же массивные, как они, и наделенные такой же двигательной силой.
Так объясняю я это необъяснимое явление при условии, что такое явление имело место в действительности, а не было плодом расстроенного воображения, – что тоже возможно».
Последние слова были с моей стороны уловкой: я хотел сохранить свое достоинство ученого и не дать повода для насмешек американцев, которые мастера подшутить. Я оставил себе путь для отступления. В сущности же я был убежден в существовании «чудовища».
Статья моя вызвала горячие споры и получила широкую известность. У меня даже появились единомышленники. Предложенное в ней решение задачи давало, впрочем, полную свободу воображению. Человеческий ум склонен создавать величественные образы гигантов. И море – именно та область, та единственная стихия, где эти гиганты, перед которыми земные животные, слоны и носороги, просто пигмеи, могут рождаться и существовать. Водная среда выращивает самые крупные виды млекопитающих, и, может быть, в ней живут исполинские моллюски, наводящие ужас ракообразные, омары в сто метров длиной, крабы весом в двести тонн! Как знать? Некогда земные животные, современники геологических эпох, четвероногие, четверорукие, пресмыкающиеся, птицы были созданы по гигантским образцам. Они были отлиты в колоссальные формы, затем время сократило их в размере. Почему не допустить, что море в своих неизведанных глубинах сохранило величественные образчики жизни отдаленнейших эпох, – оно, которое не подвержено никаким изменениям, меж тем как земная кора непрестанно эти изменения претерпевает? Почему бы морю не сохранить в своем лоне последние виды титанических существ, годы которых равны векам, а века – тысячелетиям?
Но я предаюсь мечтаниям, с которыми мне приличествовало бы бороться! Прочь порождение фантазии! В будущем все это обратилось в ужасную действительность! Повторяю, природа необычайного явления не вызывала больше сомнений, и общество признало существование диковинного существа, не имеющего ничего общего со сказочными морскими змеями.
Но если для некоторых вся эта таинственная история имела чисто научный интерес, то для людей более практических, особенно для американцев и англичан, заинтересованных в безопасности трансокеанских сообщений, со всей очевидностью вставала необходимость очистить океан от страшного зверя. Пресса, представлявшая интересы промышленных и финансовых кругов, рассматривала вопрос принципиально, именно с этой практической стороны. «Шипнинг энд Меркэнтайл газет», «Ллойд», «Пакебот», «Ревю-маритим-колониаль» – все эти органы, финансируемые страховыми обществами, грозившими повысить страховые обложения, высказались на этот счет единодушно.
Общественное мнение, и в первую очередь Соединенные Штаты, поддержало инициативу страховых обществ. В Нью-Йорке стали готовиться к экспедиции, специально предназначенной для поимки нарвала. Быстроходный фрегат «Авраам Линкольн» должен был в ближайшее время выйти в море. Военные склады были открыты для капитана Фарагута, и капитан спешно снаряжал свой фрегат.
Но, как это часто случается, именно в то время, когда было решено снарядить экспедицию, животное перестало появляться. Целых два месяца не было о нем слуху. Ни одно судно с ним не встречалось. Единорог словно почувствовал, что против него составляется заговор. Об этом столько говорили! Сносились даже по трансатлантическому подводному кабелю! Шутники уверяли, что этот плут перехватил какую-нибудь телеграмму и принял меры предосторожности.
Итак, фрегат был снаряжен в дальнее плавание, снабжен грозными китобойными снарядами, а в какую сторону держать ему путь, никто не знал. Напряженное состояние достигало предела, как вдруг 2 июля прошел слух, что пароход, совершающий рейсы между Сан-Франциско и Шанхаем, недели три тому назад встретил животное в северных водах Тихого океана.
Известие это произвело чрезвычайное впечатление. Капитану Фарагуту не дали и двадцати четырех часов отсрочки. Продовольствие было погружено на борт. Трюмы наполнены доверху углем. Команда была в полном составе. Оставалось только разжечь топки, развести пары и отшвартоваться! Ему не простили бы и нескольких часов промедления! Впрочем, капитан Фарагут и сам рвался выйти в море.
За три часа до отплытия «Авраама Линкольна» мне вручили письмо следующего содержания:
«Господину Аронаксу, профессору Парижского музея
Гостиница «Пятая авеню»
Нью-Йорк
Милостивый государь!
Если Вы пожелаете присоединиться к экспедиции на фрегате «Авраам Линкольн», правительство Соединенных Штатов Америки выразит удовлетворение, узнав, что в Вашем лице Франция приняла участие в настоящем предприятии. Капитан Фарагут предоставит в Ваше распоряжение каюту.
Совершенно преданный Вам морской министр
Д. Б. Гобсон ».
Жюль Верн - чрезвычайно популярный французский писатель, основатель научной фантастики вместе с Гербертом Джорджем Уэллсом. Произведения Верна, написанные как для подростков, так и для взрослых, запечатлели предприимчивый дух 19 века, его очарование, научный прогресс и изобретения. Его романы большей своей частью были написаны в форме путевых заметок, уносящих читателей на Луну в «С Земли на Луну» или в совсем другом направлении - в «Путешествии к центру Земли». Многие идеи Верна оказались пророческими. Среди самых известных его книг - приключенческий роман «Вокруг света за 80 дней» (1873).
«Ах - какое путешествие - какое замечательное и необычное путешествие! Мы вошли в Землю через один вулкан, а вышли - через другой. И этот другой находился более чем двенадцать тысяч лиг от Снеффельса, от этой тоскливой страны Исландии… Мы покинули район вечных снегов и оставили позади серый туман ледяных просторов, чтобы вернуться к лазурному небу Сицилии!» (из «Путешествия к центру Земли», 1864)
Жюль Верн родился и вырос в Нанте.
Его отец был преуспевающим адвокатом. Чтобы продолжить семейную традицию, Верн переехал в Париж, где изучал юриспруденцию. Его дядя представил его в литературных кругах, и он начал публиковать пьесы под влиянием таких писателей, как Виктор Гюго и Александр Дюма (сын), кого Верн знал лично. Несмотря на то, что большую часть времени Верн посвящал написанию книг, он получил диплом адвоката. В это время Верн страдал от проблем с пищеварением, которые периодически беспокоили его в течение всей его жизни.
В 1854 году Шарль Бодлер перевел работы Эдгара По на французский. Верн стал одним из самых преданных почитателей американского писателя и написал свое «Путешествие на воздушном шаре» (1851) под влиянием По. Позже Жюль Верн напишет продолжение незаконченного романа По «Рассказ Гордона Пима», названный им «Сфинкс ледяных равнин» (1897). Когда его карьера как писателя замедлилась, Верн вновь обратился к маклерству, делу, которым он занимался до публикации повести «Пять недель на воздушном шаре» (1863), которая вошла в серию «Необыкновенные путешествия». В 1862 году Верн познакомился с Пьером Жюлем Этцелем, издателем и писателем для детей, который опубликовал «Необыкновенные путешествия» Верна. Они сотрудничали до конца творческого пути Жюля Верна. Этцель также работал с Бальзаком и Жорж Санд. Он внимательно читал рукописи Верна и не стеснялся предлагать исправления. Ранняя работа Верна, «Париж двадцатого века» не понравилась издателю, и она так и не появилась в печати до 1997 года на английском языке.
Романы Верна вскоре завоевали невероятную популярность в мире. Без образования ученого и опыта путешественника Верн провел большую часть своего времени в исследованиях для своих произведений. В отличие от фэнтези литературы, например «Алисы в стране чудес» (1865) Льюиса Кэрролла, Верн старался быть реалистичным и придерживаться фактов в деталях. Когда Уэллс в «Первом человеке на Луне» изобрел «каворит», субстанцию, неподвластную гравитации, Верн был недоволен: «Я отправил своих героев на Луну с порохом, такое может случиться на самом деле. А где мистер Уэллс найдет свой «каворит»? Пусть покажет мне его!» Однако, когда логика романа противоречила современным научным знаниям, Верн не придерживался фактов. «Вокруг света за 80 дней» - роман о реалистичном и отважном путешествии Филеаса Фогга - основан на реальном путешествии американца Джорджа Френсиса Трейна (1829-1904). «Путешествие к центру Земли» уязвимо для критики с точки зрения геологии. Повесть рассказывает об экспедиции, которая проникает в самое сердце Земли. В «Гекторе Сервадаке» (1877) Гектор и его слуга облетают на комете всю Солнечную систему.
В «Двадцать тысяч лье под водой», Верн описал одного из праотцов современных супергероев, мизантропического капитана Немо и его удивительную подводную лодку Наутилус, названную в честь паровой субмарины Роберта Фултона. «Таинственный остров» - роман о подвигах людей, оказавшихся на необитаемом острове. В этих произведениях, по которым не раз снимали фильмы, Верн соединил науку и изобретения с приключениями, обращенными к прошлому. Что-то из его произведений стало реальностью: его космический корабль предшествовал изобретению настоящей ракеты веком позже. Первая электрическая подводная лодка, построенная в 1886 г. двумя англичанами, была названа Наутилусом в честь верновского судна. Первая ядерная субмарина, спущенная на воду в 1955, была также названа Наутилусом.
Диснеевский фильм «20000 лье под водой» (1954) (режиссер Ричард Флейшер), выиграл Оскар за спецэффекты, включающие в себя механического гигантского кальмара, управляемого Бобом Мэттли. Интерьеры Наутилуса были воссозданы по книге Жюля Верна. Джеймс Мэйсон играл капитана Немо, а Кирк Дуглас - Неда Лэнда, здоровенного моряка. Фильм Майка Тодда «Вокруг света за 80 дней» (1957) завоевал награду Академии за Лучшую Картину, но не смог получить ни одной награды за 44 второстепенных роли. В фильме снимались 8552 животных, а среди них овцы со Скалистых гор, быки и ослы. На экране также появлялись 4 страуса.
В первый период своей карьеры Верн выражал оптимизм по поводу центральной роли Европы в социальном и техническом развитии мира. Что касается изобретений в области техники, воображение Верна часто противоречило фактам. В «С Земли на Луну» гигантская пушка выстреливает главным героем на орбиту. Любой современный ученый сказал бы ему сейчас, что герой был бы убит начальным ускорением. Однако идея космической пушки впервые возникла в печати в 18 веке. А до этого Сирано де Бержерак написал «Путешествия на Солнце и Луну» (1655) и описал в одном из рассказов ракету для космических путешествий.
«Сложно сказать, всерьез ли принял Верн идею той громадной пушки, потому что многое в рассказе написано довольно шутливым языком… Возможно он верил, что если такая пушка будет построена, она могла подходить для того, чтобы посылать снаряды на Луну. Но вряд ли он действительно думал, что кто-то из пассажиров мог бы выжить после этого» (Артур Кларк, 1999).
Основная часть произведений Верна была написана к 1880 г. В поздних романах Верна виден пессимизм по поводу будущего человеческой цивилизации. В своей повести «Вечный Адам» будущие открытия 20 века были ниспровергнуты геологическими катаклизмами. В «Робуре-завоевателе» (1886) Верн предсказал рождение судна тяжелее, чем воздух, а в продолжении романа, «Властелин мира» (1904), изобретатель Робур страдает от мании величия и играет в кошки-мышки с властями.
Жизнь Верна после 1860 года была не насыщенной событиями и буржуазной. Он путешествовал с братом Полом в США в 1867, посетил водопад Ниагара. Во время поездки на корабле по Средиземноморью его приветствовали в Гибралтаре, Северной Африке, а в Риме Папа Лев XII благословил его и его книги. В 1871 г. он поселился в Амьене и был выбран советником в 1888 г. В 1886 на Верна было совершено покушение. Его племянник-параноик, Гастон, выстрелил ему в ногу, и писатель был обездвижен до конца жизни. Гастон так и не вылечился от своего заболевания.
В возрасте 28 лет Верн женился на Онорине де Виане, молодой вдове с двумя детьми. Он жил с семьей в большом загородном доме и иногда плавал на яхте. К ужасу своей семьи, он начал восхищаться князем Петром Кропоткиным (1842-1921), который посвятил себя революционной деятельности, и чья личность, возможно, повлияла на благородного анархиста из «Кораблекрушения «Джонатана»(1909). Интерес Верна к социалистическим теориям уже был заметен в «Матиасе Шандоре» (1885).
На протяжении более 40 лет Верн публиковал как минимум одну книгу в год. Несмотря на то, что Верн писал об экзотических местах, он путешествовал относительно немного - единственный его полет на аэростате длился 24 минуты. В письме Этцелю он сознается: «Кажется, я схожу с ума. Я затерялся среди невероятных приключений моих героев. Сожалею я только об одном: я не могу сопровождать их pedibus cum jambis». Произведения Верна включают в себя 65 романов, около 20 рассказов и эссе, 30 пьес, несколько географических трудов, а также оперные либретто.
Верн умер в Амьене 24 марта 1905 г. Труды Верна вдохновили множество режиссеров: от Жоржа Мелье («С Земли на Луну», 1902) и Уолта Диснея («20000 лье под водой», 1954) до Генри Левина («Путешествие к центру Земли», 1959) и Ирвину Алену («Пять недель на воздушном шаре», 1962). Итальянский художник Джорджио де Чироко также был заинтересован произведениями Верна и написал по ним этюд «По метафизическому искусству»: «Но кто лучше него смог бы уловить метафизическую стихию такого города, как Лондон, с его зданиями, улицами, клубами, площадями и открытыми пространствами; туманность воскресного лондонского полудня, меланхолию человека, ходячего фантома, каким представляется нам Филеас Фогг в «Вокруг света за 80 дней»? Произведение Жюля Верна наполнено этими радостными и утешительными моментами; я до сих пор помню описание отправления парохода из Ливерпуля в его романе «Плавучий остров».
27 сентября 2015 года на набережной Федоровского в Нижнем Новгороде открыт первый в России памятник писателю.
- Название: 20000 лье под водой
- Оригинальное название: 20,000 Leagues Under the Sea
- Год выхода: 1997
- Жанр: ,
- Тема: Фильмы про
- Страна: США, Австралия
- Продолжительность: 02:52:56
- Перевод: Профессиональный многоголосый
- Режиссер: Род Харди
- В ролях: Майкл Кейн, Патрик Демпси, Миа Сара, Брайан Браун, Адевале Акиннуойе-Агбадже, Джон Бах, Николас Хэммонд, Питер МакКоли, Керри Армстронг, Сесилия Чунг, Кен Сенга, Джерри Дэй, Стивен Грайвз, Боэ Каан, Дамиан Монк, Джефф Дорнан, Гэбриел Карр, Питер Стил, Дьюк Бэннистер, Кристофер Пэйт, Брайон Уильямс
Описание фильма “20000 лье под водой (1997)”
В 1860 году морские воды бороздит огромное чудовище, которое согласно теории Пьера Арронакса, является причиной исчезновения многих судов. И для того, чтобы доказать свою правоту, он снаряжает поисковую экспедицию в открытые воды. Однако, во время поисковой экспедиции его судно терпит крушение. Казалось, все члены экипажа обречены на гибель и ничто не может изменить их судьбы.
Очнувшись на борту уникальной подводной лодки в недоумении, Пьер пытается сообразить, как смог оказаться тут, и кем на самом деле является его спаситель. В скором времени спасённый узнаёт, что оказался на борту легендарной грозы й, подводном чудовище «Наутилусе». Хозяином этого создания и прорыва в науке и технике оказался деспотичный мужчина, капитан по имени Немо. Чтобы расположить к себе Пьеро и остальных спасённых им членов экипажа, капитан организовал удивительную подводную экскурсию с самыми лучшими видами подводного мира.
Они смогли увидеть много сокровищ океана, найти ответы на сотни вопросов и тем ни менее, захотели вернуться в цивилизацию. Но правило корабля гласит, что каждый, кто побывал на борту «Наутилуса», покинуть его может только мёртвым. И это отнюдь не устраивает молодого Пьеро. Вдобавок ко всему, молодой парень влюбился в Мару, дочь капитана. Поэтому устроить бунт на корабле становится ещё труднее. Во время очередной подводной экспедиции «Наутилуса» по Антарктике, на лодке происходит авария, от исхода которой зависит жизнь всего экипажа. Смогут ли пассажиры «Наутилуса» объединиться, отложить свою неприязнь или погибнут под предпочтут толщей льда, вы узнаете, посмотрев бесплатно фильм «2000 лье под водой» в хорошем качестве на сайте Фантастика Онлайн.
Верн Жюль
Двадцать тысяч лье под водой
Часть первая
Глава первая
Плавающий риф
1866 год ознаменовался удивительным и необъяснимым явлением, которое, вероятно, еще многим памятно. Оно крайне взволновало жителей приморских городов, сильно возбудило умы в континентальных государствах и особенно встревожило моряков. Купцы и судовладельцы, капитаны торговых судов и военных кораблей, морские офицеры, шкиперы и механики как в Европе, так и в Америке, правительства различных государств - все были в высшей степени и заинтересованы и озабочены.
Дело в том, что с некоторого времени многим кораблям случалось встречать в море «что-то громадное», какой-то длинный веретенообразный предмет, который порой светился в темноте и далеко превосходил кита по размерам и быстроте движений.
В различных судовых журналах записаны были все факты, относившиеся к этим странным происшествиям, и в показаниях о строении этого загадочного предмета или существа, о его неимоверной скорости, поразительной силе движений и особенностях почти не было разногласий. Если это было животное из отряда китов, то, судя по описаниям, оно было гораздо больше всех доныне известных представителей китообразных. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж не поверили бы в существование подобного чудовища, не увидав его собственными глазами, то есть глазами ученых.
Придерживаясь средних значений, полученных при различных наблюдениях, не принимая в расчет все чересчур осторожные оценки, по которым в этом непонятном существе было не более двухсот футов в длину, а также отвергая явные преувеличения, по которым оно имело будто бы одну милю в ширину и три в длину, надо было все-таки допустить, что это удивительное животное, если только оно существует, в значительной степени превосходит все размеры, установленные ихтиологами.
Животное это существовало - существование его было доказано многими фактами, и никто или почти никто в нем не сомневался. При склонности верить в чудеса, которая так свойственна человеческому уму, понятно, какую тревогу произвело это необычайное явление. Некоторые пытались было отнести его к области сказок и фантазий, но напрасно…
20 июля 1866 года пароход «Гаверн Хиггинсон», принадлежащий компании «Калькутта и Бернах», встретил эту двигающуюся массу в пяти милях к востоку от берегов Австралии. В первую минуту капитан Бекер подумал, что на ткнулся на неизвестную подводную скалу. Он даже собрался уже определить точные координаты этой скалы, как вдруг из нее вырвались со страшной силой два столба воды и со свистом поднялись футов на полтораста в высоту. Можно было сделать только два предположения: или это был плавучий риф, на котором периодически извергались гейзеры, или «Гаверн Хиггинсон» имел дело с каким-то до сих пор неизвестным морским млекопитающим, которое выбрасывало из носовых отверстий фонтаны воды, смешанные с воздухом и паром.
23 июля того же года в водах Тихого океана подобное явление заметили с парохода «Кристобаль Колон», принадлежащего компании «Вест-Индия и Тихий океан». Оказалось, что это необыкновенное животное могло передвигаться с невероятной скоростью: за трое суток оно прошло более семисот морских миль, отделяющих пункты, на которых наблюдали его «Гаверн Хиггинсон» и «Кристобаль Колон».
Пятнадцать дней спустя в двух тысячах лье от последнего пункта пароходы «Гельвеция», принадлежащий Национальной компании, и «Шанон», принадлежащий «Рояль-Мэйл», встретились в Атлантическом океане, между Америкой и Европой, и сигналами указали друг другу на морское чудовище, лежавшее на 45°152 северной широты и 60°352 долготы к западу от Гринвичского меридиана. При совместном наблюдении приблизительно рассчитали длину млекопитающего, по меньшей мере в триста пятьдесят английских футов. «Гельвеция» и «Шанон» казались гораздо меньше его, хотя оба имели по сто метров от форштевня до ахтерштевня. А самые громадные киты, которые попадались у Алеутских островов, и те были не более пятидесяти шести метров в длину.
Эти известия поступили одно за другим; затем были сделаны новые наблюдения с борта трансатлантического корабля «Перейр»; потом произошло столкновение судна «Этна» с чудовищем; затем офицерами французского фрегата «Нормандия» был составлен акт о том, что они видели это огромное животное; очень обстоятельные сведения были доставлены с борта «Лорд Клейда» штабом коммодора Фитцджеймса. Все это чрезвычайно взволновало общественное мнение. В странах, легкомысленно настроенных, только подсмеивались и подшучивали над загадочным чудом, но в странах серьезных и практических - Англии, Америке, Германии - им были сильно озабочены.
Во всех больших городах чудовище вошло в моду; о нем толковали в кофейнях, над ним потешались в газетах, его представляли в театрах. Газетные утки несли яйца всевозможных цветов. Все периодические издания за неимением точных и подлинных изображений принялись показывать разных фантастических гигантов, начиная от белого кита, страшного «Моби Дика» из Арктики, до чудовищных осьминогов, которые своими щупальцами могут опутать судно водоизмещением пятьдесят тонн и увлечь его в бездну океана. Дошло даже до того, что откопали древние рукописи и стали ссылаться на мнения Аристотеля и Плиния, которые допускали существование подобных чудовищ, на норвежские рассказы епископа Понтопидана, на описания Павла Геггеды и, наконец, на донесения Харрингтона, который утверждал, что в 1857 году, находясь на палубе «Кастиллана», он собственными глазами видел громадного змея, до того времени посещавшего только воды газеты «Конститьюшнл».
Тут-то и загорелась нескончаемая полемика между учеными обществами и научными журналами - полемика верующих с неверующими. Вопрос о чудовище воспламенил все умы. Журналисты, серьезно относившиеся к науке и отстаивавшие ее, вступили в распрю с другими журналистами, которые отбивались остротами и каламбурами, и целые потоки чернил пролились в этой достопамятной кампании; некоторые даже поплатились двумя-тремя капельками крови, потому что из-за этой «морской змеи» противники нередко позволяли себе самые оскорбительные выходки.
Война эта длилась с переменным успехом целые шесть месяцев. Бульварная пресса отвечала неистощимыми насмешками и на научные статьи Бразильского географического института, Берлинской королевской академии наук, Британской ассоциации, Вашингтонского Смитсоновского института, и на иронию «Индийского архипелага», и на рассуждения «Космоса» Аббата Муаньо, и на мнения «Вестей» Петермана, и на ученые заметки солидных французских и иностранных журналов. Остроумные журналисты, пародируя изречение Линнея, приведенное противниками чудовища, утверждали, что «природа не создает глупцов», и заклинали своих современников не убеждать мир в противном, допуская существование неправдоподобных морских чудовищ, осьминогов, змей, различных «моби диков» и прочих бредней полупомешанных моряков. Наконец в одном очень популярном сатирическом журнале главный редактор, любимец публики, ринулся на морское чудо, как новый Ипполит, и нанес ему последний юмористический удар при взрывах всеобщего хохота. Остроумие победило науку.
60-е годы славного ХIХ века. У берегов Сан-Франциско происходит какое-то безобразие гражданские и военные суда периодически топит то ли огромная рабы-кит, то ли еще какая неведомая хрень, имеющая явно агрессивные намерения. Для уничтожения морского чудовища сооружается военно-научная экспедиция, на которую среди прочих попадает французский профессор-океанолог Пьер Ароннакс, его слуга-тихоня Консель и нагловато-угарный китобой-гарпунщик Нед Лэнд. Собственно, после первой встречи с «морским чудовищем» именно эта троица окажется на подводной лодке «Наутилус» под водительством очень непростого капитана Немо, который, как выяснится, и топит суда во всех морях-океанах планеты. И уже с первого дня пребывания на «Наутилусе» гости-пленники будут изучать лодку, самого капитана, а также при возможности раздумывать планы побега.
Я, наверное, один из немногих ненормальных, кто с детства невзлюбил россказни Жюля Верна, по крайней мере, касающиеся сумбурных плаваний капитана Немо и его экстравагантных гостей. Верн, придумав достаточно занимательную историю, оказался очень слабым мотивационно-логичным рассказчиком. То у него моржи плавали в районе Антарктиды, то Немо был пламенным революционером, но при этом коллекционирующий вполне буржуйские антикварные ценности, а то писатель и вовсе целые главы посвящает описанию каких-то нелепых технических возможностей подводной лодки Но это был ХIХ век и за не имением более ярких и структурно продуманных историй, пипл такое хавал с превеликим удовольствием.
А в середине 50-х, с ростом технических премудростей в кинематографе, а также с появлением его прямого конкурента телевизора идеи фантастических фильмов стали не просто популярны, но они еще и стали жизненно необходимы для боссов Голливуда, чтобы как-то предотвратить надвигавшийся кризис. При этом над его разрешением мыслили не только студии-мейджоры, но и контора Уолта Диснея, которая, собственно, и поставила этот игровой фильм. Как поставила? А вот это уже вопрос для дискуссии.
Если рассматривать кино в плане всего того технического напряга, с которым пришлось во время съемок столкнуться создателям картины, то это был, безусловно, некоторый шаг вперед в кинематографе. Различные масштабы макетов кораблей, сложные подводные съемки, необычный и одновременно стильный эскиз «Наутилуса», больше напоминающий рыбу Это все была колоссальная работа, хотя, опять же, я не могу назвать ее безукоризненной. Та же сцена с нападением гигантского осьминога на «Наутилус», сожравшая несколько сотен тысяч долларов, при всех последующих «удовлетворениях Диснея» вовсе не выглядит (даже по меркам 1954 года) современной и естественной. Просто Дисней умел продавать свою продукцию, и промо-компания к этому фильму обошлась еще дороже (почти 5 миллионов), чем стоимость самой ленты. И зритель в 50-х обреченно поверил, что именно это и был эталон научной фантастики.
А вот что касается художественных достоинств картины, то это сущий кошмар. Лучше всего об этом сказал сам участник проекта Джеймс Мейсон: «Недавно я пересматривал этот фильм в немецком дубляже. Он все так же ужасен». Совершенно непонятно, почему на столь дорогостоящий проект был приглашен особо безвестный режиссер Ричард Флайшер (нам встречался по не плохому нуару 1952 года «Узкая грань»). Художественно-эстетской композиции Флайшер в этой постановке выставить не сумел.
Понятно, что дословно экранизировать бессистемный роман Верна в принципе невозможно, но по крайней мере, у француза было понятно, о чем он писал в целом. О чем снял фильм Флайшер, кроме как демонстрации аттракционов, понять как раз невозможно. В фильме перекручена генеральная линия повествования, и капитан Немо уже предстает не как «специфический борец со злом», а уже, скорее, как само воплощение этого зла, или, скорее, сумасшедшего гения. Смещен акцент и с главными ролями. В книге это был профессор Ароннакс изучавший/познававший самого Немо. Здесь же произошел типичнейший американизм и главным стал тот, у кого самый большой гонорар и первое место в титрах Кирк Дуглас, сыгравший гарпунщика-гитариста.
Наконец, удивил сам подбор актеров. Не понравился вообще никто. И это при том, что сами по себе актеры великолепны. Но все они натянули на себя не свои типажи. Буйный весельчак-проныра Кирк Дуглас не годится для подобных проектов априори. Это сильный драматический актер, которому подходят более глубокие (пусть и в развлекательных фильмах) роли. Кирк разве что заработал свой гигантский 175-тысячный гонорар, но ограниченные рамки его персонажа не позволили ему показать даже близко, на что способен этот актер. Еще более диким в роли капитана Немо смотрелся Джеймс Мейсон, который к середине 50-х уже сколотил себе однозначный образ всеголливудского плохиша. Собственно, таким вышел и Немо в этом фильме одержимым маньяком, но точно, не трагической неоднозначной личностью. То же самое можно сказать и о Питере Лорре, которому меньше всего подошла роль нудного тихони-слуги. Ну и безликий и всеми позабытый (для многих и просто неизвестный) Пол Лукас в роли профессора Ароннакса человек, который по своей роли должен был сыграть творческого антагониста Немо, полностью «пропал» в этом фильме.
Критиками тех лет и особенно зрителями все тех же лет этот фильм, безусловно, ценился. Но вот я увидел качественно слепленную мануфактурную пустышку.
P.S. Интересное совпадение. В год выхода фильма ВМС США получили первую атомную субмарину, которую назвали ну, конечно же, «Наутилус».