«Юнона» и «Авось» – так назывались два парусника, на которых экспедиция русского государственного деятеля и путешественника Николая Петровича Резанова в 1806 году отправилась к берегам Калифорнии. «Юнона и Авось» – так в 1970 году назвал свою новую поэму Андрей Вознесенский, в которой поведал удивительную историю любви 42-летнего графа Резанова и 16-летней Кончиты Аргуэльо, дочери коменданта Сан-Франциско. «Юнона и Авось» – такое название носит самая известная советская рок-опера Алексея Рыбникова, увидевшая свет в 1980-м году в виде аудиопостановки, а спустя полгода воплощённая в музыкальном спектакле на сцене «Ленкома». Сравниться с этой потрясающей музыкой по красоте, экспрессии и силе воздействия на зрителя до сих пор не может ни одно отечественное музыкальное произведение этого жанра.
Совпадение в названиях? Отнюдь – последовательная цепочка художественного воплощения исторического факта плюс невероятное стечение обстоятельств, которое свело троих талантливых людей: Андрея Вознесенского, написавшего либретто к опере на основе своей поэмы, Алексея Рыбникова – автора удивительной, какой-то неземной, а порой даже мистической музыки, и Марка Захарова – знаменитого режиссёра и худрука Московского театра им. Ленинского комсомола, собравшего в спектакле самых ярких театральных звёзд. Ну и, разумеется, те, кто 9 июля 1981 года гениально воплотил эту яркую постановку на сцене «Ленкома»: художник Олег Шейнцис, создавший великолепные декорации, знаменитый балетмейстер Владимир Васильев, поставивший танцевальные номера, и, конечно же, самый первый «звёздный» состав актёров: Николай Караченцов (Резанов), Елена Шанина (Кончита), Александр Абдулов (Фернандо), Людмила Поргина (Богородица – впоследствии эту роль долгое время исполняла Жанна Рождественская), Павел Смеян и Геннадий Трофимов (Первый и Второй Сочинители) и многие другие популярные актёры «Ленкома».
История создания рок-оперы «Юнона и Авось»
Православные песнопения интересовали многих советских композиторов, но именно Алексею Рыбникову удалось перенести их на большую сцену. В 1978 году он показал свои музыкальные импровизации режиссёру Марку Захарову, которому очень понравилась эта музыка. Тогда и родилась у двух мастеров идея создания музыкального спектакля о православной Руси, сюжетом которого было выбрано «Слово о полку Игореве». Но кому доверить написание либретто? Выбор пал на поэта Андрея Вознесенского, который, к удивлению Захарова, не поддержал эту идею, а предложил свою, чем несколько обескуражил режиссёра. Однако, прочитав поэму, Захаров дал согласие на постановку спектакля по этому сюжету. Рыбникову идея тоже понравилась, правда, для того чтобы придать спектаклю формат рок-оперы, Вознесенскому пришлось досочинить несколько новых сцен и сольных арий.
То, что будущий спектакль не имеет аналогов на отечественной сцене, понимали все: режиссёр, композитор, автор либретто, постановщики вокальных и танцевальных номеров, и актёры, занятые в постановке. Спектакль, являющийся по сути рок-оперой, пришлось завуалировать названием «современная опера», поскольку формулировка «рок-опера» могла стать серьёзным препятствием на пути к зрителю. Да и роль Богоматери пришлось обозначить в спектакле как «Женщина с младенцем», иначе его не пропустила бы цензура.
Работа над спектаклем шла параллельно с записью аудиоверсии оперы, в которой были задействованы другие исполнители. Первое прослушивание альбома состоялось на полгода раньше театральной премьеры, 9 декабря 1980 года. Примечательно, что для этого события была выбрана церковь Покрова на Филях в Москве, а не концертный зал. Но именно благодаря великолепной акустике храма аудиопремьера произвела настоящий фурор: оперу заметили и безоговорочно полюбили. Правда, цензура по разным причинам откладывала серийный выпуск аудиоверсии оперы, но всё же спустя два года фирма «Мелодия» выпустила альбом из двух пластинок, которые моментально стали дефицитом среди меломанов.
Удивительно (причём и для самих авторов), но рок-оперу «Юнона и Авось» худсовет «Ленкома» принял сразу, хотя предыдущую рок-оперу Рыбникова, «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», комиссия отклоняла целых 11 раз! Может, случайность, а может, действительно вмешались Высшие силы, ведь Андрей Вознесенский
рассказывал, что перед тем, как показать оперу комиссии, они с Захаровым ездили в Елоховский собор, чтобы попросить благословения у Казанской Божьей матери и поставить свечи у её иконы. Помимо этого, они привезли из храма в театр три освящённых иконки и поставили их на гримёрные столики Елене Шаниной, Николаю Караченцову – исполнителям главных ролей - и Людмиле Поргиной, которая в премьерном спектакле исполняла роль Богородицы (или Женщины с младенцем, как указывалось в программке).
Что повлияло на мнение комиссии – неизвестно, но то, что спектакль был разрешён к постановке на сцене театра Ленинского комсомола, это факт. И в этом году легендарный спектакль отмечает по мировым театральным площадкам.
На нашем сайте вы можете послушать полную аудиоверсию рок-оперы «Юнона и Авось».
К удивлению авторов рок-оперы, с цензурой проблем не было. Но и способствовать успеху спектакля власти не собирались. Несмотря на бешеный успех у зрителей, чиновники от искусства всячески препятствовали популяризации спектакля: создавали препоны с гастролями даже внутри страны, не говоря уже о показе на зарубежных площадках. ... | Лазарь Иосифович Вайсбейн – вы слышали когда-нибудь это имя? Вряд ли. А имя Леонида Осиповича Утесова вам о чем-нибудь говорит? Знаменитое имя, легендарное, правда? Но – ненастоящее: этот звучный псевдоним талантливый еврейский юноша Лазарь Вайсбейн выбрал в качестве сценического имени. А сцена в его жизни появилась, когда ему было 20 лет – и с тех пор уже не отпускала. ... |
1970 год в СССР был богат на культурные события, масштабные и не очень. Но одно из них, на мой взгляд, заслуживает того, чтобы вспомнить о нем более подробно: Государственный академический Центральный театр кукол имени С.В. Образцова переехал в новое здание. ... |
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о любви 42-летнего русского мореплавателя графа Резанова и калифорнийской 15-летней девочки Кончиты, — вот уже почти 30 лет (с тех пор, как рок-опера «Юнона и Авось» появилась на сцене московского театра «Ленком») уверены все россияне. А между тем в реальности все обстояло не совсем так...
Донесение инспектора Русской Америки Николая Петровича Резанова министру коммерции графу Румянцеву, посланное из Сан-Франциско 17 июня 1806 года: «Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. Всегда шуткою отзывалась она об ней: «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представил российский климат посуровее и притом во всем изобильней, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие». В Петербурге
донесению не особенно удивились: это заморское сватовство Николая Петровича вписывалось в логику всей его жизни...
Никаким графом Николай Петрович Резанов не был. Он родился в обедневшей дворянской семье в Петербурге 28 марта 1764 года. Вскоре его отца назначили председателем гражданской палаты губернского суда в Иркутске, и семья переехала в Восточную Сибирь.
Николай получил домашнее образование — видимо, очень недурное, потому что знал кроме прочего пять иностранных языков. В 14 лет он поступил на военную службу сначала в артиллерию. Потом за статность, сноровистость и красоту его
Перевели в лейб-гвардии Измайловский полк. Без протежирования со стороны Екатерины II здесь, видимо, не обошлось — иначе трудно объяснить резкий взлет его карьеры. Во время поездки императрицы по Крыму в 1780 году Николай лично отвечал за ее безопасность, а было ему всего-то 16 лет (так что вряд ли дело объяснялось большой опытностью в деле обеспечения безопасности царствующих особ). Неотлучно, день и ночь, он находился тогда при матушке-царице, а потом что-то произошло. Видно, государыня почему-то осталась Николаем недовольна. Во всяком случае, военную службу он оставил и надолго исчез из окружения императрицы.
Молодой Резанов поступил на скучнейшую службу в псковский гражданский суд. А затем — новый резкий скачок карьеры. Его вызвали в столицу и дали место начальника канцелярии у графа Чернышова, а вскоре перевели на ту же должность к самому Гаврииле Романовичу Державину, секретарю императрицы для доклада по «сенатским мемориям». Таким образом через 11 лет Резанов снова вошел в поле зрения Екатерины. И тогдашний ее фаворит Зубов считал Николая опасным конкурентом. Поговаривали, что именно ревности Зубова Николай Петрович был обязан командировкой в Иркутск, где он должен был решать вопрос с купцом Шелиховым, просившим императрицу предоставить ему монополию на пушной промысел у тихоокеанского побережья России. И что якобы Зубов намекнул Николаю Петровичу, что, если тот надумает в Петербург воротиться, на свободе долго не пробудет…
И вот Резанов в Иркутске. Григория Ивановича Шелихова, которого ему предстояло инспектировать неопределенное время, прозвали «русским Колумбом» за то, что он в 1783 году, построив на собственные средства три судна, сплавал в Америку и завел там российские поселения и пушной промысел. Словом, Григорий Иванович был человеком предприимчивым. И инспектора петербургского взял в оборот мгновенно, руками… старшей дочери, 15-летней Анны: девушки с тугой русой косой и выпуклыми синими серьезными глазами. Резанову было тогда уже тридцать…
Свадьбу сыграли в Иркутске 24 января 1795 года. Не слишком богатый Резанов взял за невестой хорошее приданое, а Анна получала дворянский титул. А через полгода сильный, крепкий, довольно молодой еще Григорий Иванович скоропостижно скончался, и
Николай сделался совладельцем его капитала.
Вернуться в столицу Николай Петрович осмелился сразу после смерти императрицы и, соответственно, падения графа Зубова. Новый император Павел принял его милостиво и удовлетворил прошение о создании на основе промыслов Шелихова и других сибирских купцов единой Российско-американской компании, представительство которой учреждалось в Петербурге, а главой назначался сам Николай Петрович Резанов. Пайщиками компании стали даже члены императорской семьи. Примерно в это же время его сделали и обер-секретарем Правительствующего сената. Большая карьера, очень большая. Особенно для небогатого дворянина из захудалого рода…
Счастью и благополучию пришел конец, когда от родовой горячки умерла жена, оставив на руках Николая Петровича годовалого сына Петра и дочь Ольгу 12 дней от роду. Это в стихах у Вознесенского Резанов отзывается о жене как о чем-то в своей жизни второстепенном. В реальности Николай Петрович жену свою очень любил и горевал по ней. Писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастье жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить, наконец, остаток дней моих».
Он думал с тоски удалиться от людей, забиться с детьми куда-нибудь в глушь… Но вмешался император (к этому времени уже не Павел, а его сын, Александр I). Не желая отпускать Резанова в отставку, он назначил его послом в Японию с тем, чтобы наладить торговлю: Россия хотела продавать Японии пушные товары, мамонтовую и моржовую кость, рыбу, кожи, сукно, а
Покупать — пшено, штыковую медь и шелк (чрезвычайно проблематичное поручение, если учесть, что японцы уже более полутора веков вели политику жесткого изоляционизма, с западными странами не торговали, отношений не поддерживали никаких, к себе никого не пускали)… Это посольство решено было совместить с кругосветным путешествием, в которое вот-вот готовы были отплыть корабли «Надежда» и «Нева» под командованием капитанов Крузенштерна и Лисянского. Указом государя Резанов назначался «полным хозяйским лицом во время вояжа», то есть главою экспедиции…
«В МОРЕ СОЛИ И ТАК ДО ЧЕРТА, МОРЮ НЕ НАДО СЛЕЗ»
Эта экспедиция готовилась уже год. Иван Федорович Крузенштерн по праву считался ее руководителем. Ему принадлежала идея, и разработка маршрута, и организация. Мало того, ради экспедиции он оставлял молодую жену на сносях. В общем, назначение штатского чиновника «полным хозяйским лицом» стало для Крузенштерна совершеннейшим сюрпризом. Впрочем, он не отнесся к этому всерьез, полагаясь на морской устав, принятый еще Петром I, где было ясно сказано: на корабле только один хозяин — капитан, а все, находящиеся на борту, вне зависимости от их должности, звания и положения, находятся в его полном подчинении…
Недоразумения начались уже во время погрузки. На компактной «Надежде» (парусный шлюп длиной 35 метров) было не так много места, и свита, полагавшаяся послу, чрезвычайно стеснила экспедицию. Что же касается самих Резанова и Крузенштерна, за неимением второй командирской каюты
Им пришлось поселиться в одной (очень маленькой — всего шесть квадратных метров и с низким потолком).
26 июля 1803 г. в 10 часов утра «Надежда» и «Нева» вышли из Кронштадта. В ноябре русские корабли впервые пересекли экватор. Капитаны Крузенштерн и Лисянский сблизили свои шлюпы, команды были выстроены в парадном порядке на палубах, и над экватором грянуло громоподобное русское «Ура!». Потом переодетый Нептуном матрос потрясал трезубцем, приветствуя первых русских в Южном полушарии. Потом купались в Атлантике сами и купали… скотину: свиней, коз, корову с теленком — их швыряли за борт, а потом вылавливали из воды (это делалось скорее из санитарных соображений, ведь в тесных корабельных стойлах скотина изрядно запаршивела).
Рождество встретили у берегов Бразилии. Оба корабля требовали основательного ремонта: на «Неве» сгнила часть обшивки, на «Надежде» повреждены грот- и фок-мачты. Для экспедиции их покупали в Англии как новые, а оказались — б/у. При чистке днищ обнаружились даже прежние названия: «Леандр» и «Темза». Пока стояли в доке, разразился скандал с местными властями. Виной всему — enfant terrible экспедиции, член посольской свиты Резанова молодой граф Федор Толстой (его приняли за контрабандиста, а он, вместо того чтобы объясниться, открыл по полицейским стрельбу).
Это был чрезвычайно яркий и беспокойный человек, обожавший опасные проказы. Он прославился, отважившись подняться на воздушном шаре весьма несовершенной конструкции. Был бретер (то есть без
Конца дрался на дуэлях и специально для этого ввязывался в ссоры). В экспедицию его поспешили пристроить, когда он вызвал на дуэль полковника собственного полка (неслыханная дерзость). И вот теперь на корабле Федор Иванович выделывал всякие штуки. Однажды напоил старика корабельного священника и, пока тот спал прямо на палубе, припечатал его бороду к полу казенной сургучной печатью. А когда священник очнулся, Толстой цыкнул на него: «Лежи, вставать не смей! Видишь, казенная печать!» И старик в итоге, плача, отстриг себе бороду ножницами по самый подбородок. В другой раз Толстой затащил в капитанскую каюту орангутана (на борту был небольшой зоопарк, пополнявшийся на всех стоянках) и научил, как поливать чернилами лист бумаги. Вот только граф Толстой использовал чистый лист. А орангутан — капитанский дневник Крузенштерна, лежавший на столе.
На острове Нукагива Федор Иванович сходил к туземному мастеру татуировок и вернулся покрытый с ног до головы затейливым орнаментом. Позже в России, когда потерявший терпение Крузенштерн высадил Толстого на берег, а тот еще напоследок смотался на каком-то подвернувшемся корабле на Алеутские острова и только после этого вернулся в Петербург, Федор Иванович фраппировал дам в светских гостиных, снимая фрак, жилет, рубашку и демонстрируя татуировки. В Петербурге его прозвали Американцем. Между прочим, Федор Толстой-Американец сделался прототипом Сильвио в пушкинском «Выстреле» и Долохова в «Войне и мире». А в «Горе от ума» он описан так: «Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был, вернулся алеутом».
Неудивительно, что этот человек почти сразу двумя-тремя шуточками сумел поссорить начальников экспедиции: Резанова и Крузенштерна. Дошло до того, что они, живя в одной каюте, перестали разговаривать и сообщались друг с другом только посредством переписки, причем весьма язвительной. «Взрыв» произошел на Маркизских островах, через девять месяцев после отплытия из России.
Там нужно было пополнить запасы еды, и Крузенштерн, заметив уважение местных жителей к европейским железным топорам, запретил обменивать эти топоры на что-либо, кроме свиней, чтоб не сбивать цену. А Резанов, ни о чем не зная, отправил своего слугу на берег, чтобы обменять несколько топоров на этнографические редкости (глиняные плошки, бусы, деревянные скульптурки — он собирал коллекцию для императора). Все, что слуге удалось выменять, капитан приказал отобрать и вывалить на палубе в назидание остальным.
Резанов вспоминал: «Чувствуя таковые наглости, увидя на другой день на шканцах Крузенштерна, сказал я ему: «Не стыдно ли вам так ребячиться и утешаться тем, что не давать мне способов к исполнению на меня возложенного?» Вдруг закричал он на меня: «Как вы смели мне сказать, что я ребячусь!» «Так-то, сударь мой, — сказал я, — весьма смею, как начальник ваш».
К несчастью, перепалка случилась не где-нибудь, а, как упомянул Резанов, именно на шканцах — самом священном для любого моряка капитанском месте. По морскому уставу любые пререкания с капитаном на шканцах наказываются вдвойне. А тут — такая дерзость! Словом, Резанов по неопытности в
Морских делах не придал этому обстоятельству особого значения, а вот Крузенштерн оскорбился немыслимо…
«Спустя несколько времени приехали с «Невы» капитан-лейтенант Лисянский и мичман Берг, — продолжает Резанов. — Созвали экипаж, объявили, что я самозванец, и многие делали мне оскорбления, которые, наконец, при изнуренных силах, повергли меня без чувств. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду». Его вытащили из каюты совершенно больного. Потребовали предъявить царский рескрипт. Николай Петрович подчинился. Морские офицеры прочли бумагу и спросили: «Кто подписал?» «Государь наш Александр», — ответил Резанов. «Да кто писал?» — спросили они. «Не знаю», — честно ответил посол. «То-то, — заключили офицеры. — Мы хотим знать, кто это писал. Император, может, и не глядя подпись поставил. А пока мы этого не знаем, нет у нас начальника, кроме Крузенштерна». И тут же раздались крики матросов: «Заколотить его, скота, в каюту!» Оскорбленный Резанов сам спустился туда и более каюты не покидал до самого прибытия в Петропавловск.
Там Резанов написал жалобу генерал-губернатору Камчатки: дескать, экипаж экспедиции во главе с Крузенштерном взбунтовался. Крузенштерну было о чем задуматься: «Его превосходительство господин Резанов в присутствии областного коменданта и более десяти офицеров называл меня бунтовщиком, разбойником, казнь определил мне на эшафоте, другим угрожал вечною ссылкою. Признаюсь, я боялся. Как бы Государь ни был справедлив, но, будучи от него в 13000-х верстах, — всего ожидать можно...» Насилу генерал-губернатору удалось их помирить. 8 августа 1804 года командир корабля «Надежда» Иван Федорович Крузенштерн и все офицеры явились в квартиру Резанова в полной форме и извинились за свои проступки. Резанов согласился продолжать путь в том же составе. Взяв у генерал-губернатора Камчатки двух унтер-офицеров, барабанщика и пять солдат (почетный караул посла), «Надежда» двинулась в Японию («Неву» тем временем Лисянский повел на Аляску).
«ПОД РОССИЙСКИМ КРЕСТОВЫМ ФЛАГОМ И ДЕВИЗОМ «АВОСЬ»
26 сентября 1804 г. «Надежда» прибыла в Нагасаки. У входа в бухту Крузенштерн приказал стрелять из пушек, как и положено в столь торжественных случаях. И тут же залив расцвел разноцветными фонарями и парусами: целая флотилия японских лодок-джонок двинулась к русскому
Кораблю. И вот на борт «Надежды» поднялись переводчики и чиновники. Они приветствовали русских, приседая и держась за коленки по местному обычаю. Но просили из пушки больше не стрелять и вообще сдать весь порох и оружие (кроме офицерской шпаги самого Резанова) и не входить в залив. Что ж! Крузенштерн бросил якорь, где ему указали. Простоять там пришлось… более полугода.
Все эти полгода японцы держались крайне вежливо: все приседали, держась руками за коленки, улыбались, радостно кивали. Доставляли русским все по малейшему требованию: пресную воду, свежайшие продукты, корабельные материалы для починки судна… Но платы за все это не брали и в гавань корабль не пускали.
Самому Резанову было позволено сойти на берег и ждать ответа из столицы, от японского императора, к которому повезли грамоту от русского царя и дары. Послу предоставили роскошный дворец, но за его пределы выходить не дозволяли и к Николаю Петровичу никого не впускали. Наконец в марте прибыл сановник из Иеддо (так в те времена назывался Токио). Ответ он привез неутешительный: император крайне удивлен прибытием русского посольства, принять его не может и торговли не желает и просит, чтобы русский корабль покинул Японию. Мол, уже 200 лет как решено, что японцам пользы нет выезжать из своей страны или к себе кого-то пускать. Даже дары не были приняты, и сановник с почтительным поклоном вернул их Резанову. Возможно, японскому императору они просто не понравились, потому что подобраны были неудачно: фарфоровая посуда (и стоило везти ее из Европы в Японию!), ткани (уступавшие качеством местному
Шелку), наконец, меха, среди которых было слишком много чернобурой лисы, а ведь в Японии лисица считается нечистым, дьявольским животным.
Резанов не воздержался и наговорил сановнику дерзостей: мол, наш император помогущественнее вашего будет, и с его стороны это большая милость, которая «из единого человеколюбия к облегчению ваших недостатков последовала» (так и сказал!). Переводчики пугались, вздыхали, ерзали, но Николай Петрович все настаивал, чтоб переводили. Дело было провалено окончательно. Пожалуй, посольство это не только не приблизило момент налаживания дипломатических отношений между Японией и Россией, но скорее отдалило его. Но при этом Резанов вошел в японские учебники истории как человек весьма достойный и почтенный. Вернувшись в Петропавловск, Николай Петрович узнал, что император, наградив Крузенштерна орденом Св. Анны II степени, ему самому пожаловал только табакерку, осыпанную бриллиантами. Это означало, что высшая власть приняла в конфликте скорее сторону капитана. От участия в первой русской кругосветной экспедиции Николай Петрович был освобожден — ему предлагалось теперь съездить с инспекцией в русские поселения на Аляске. А Крузенштерн помчался догонять Лисянского в Атлантическом океане.
И вот Резанов в Ново-Архангельске, на острове Ситха. Положение, в котором он застал русскую колонию, было ужасно. Продукты им доставляли исключительно из России — через всю Сибирь в Охотск, оттуда морем… На это
Уходили месяцы, все приходило испорченным. Контакты с «бостонцами» — американскими купцами — не заладились. Словом, поселенцы просто вымирали с голоду. Резанов развил там самую бурную деятельность: выторговал у купца Джона Вольфа судно «Юнона», под завязку груженное продуктами, так что тот и опомниться не успел. Не говоря уж о том, что Вольф вообще совершенно не собирался продавать «Юнону».
Но это было лишь частичное решение проблемы. Надвигалась зима, и до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило. Резанов велел строить еще одно судно с говорящим именем «Авось» и снарядил таким образом маленькую экспедицию из двух кораблей на юг, в Калифорнию. К этому времени уже полкоманды погибало от цинги. «Спасем колонии от голодной смерти. Или погибнем. Авось все-таки спасем!» — вот с каким девизом они отправились в путь.
В марте 1806 года «Юнона» и «Авось» пришвартовались в заливе Сан-Франциско. Калифорния в то время принадлежала Испании, а Испания была союзницей Наполеона, следовательно — противница России. В любой момент могла разразиться война. Словом, комендант Сан-Франциско, по идее, просто не должен был принимать у себя русских. Кроме того, любые сношения колонистов с чужеземцами в обход Мадридского двора не приветствовались. И все же Резанов сумел пробиться к калифорнийцам! Мало того, за шесть недель пребывания там он совершенно покорил губернатора Верхней Калифорнии Хосе Арильягу и коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо. Дочерью последнего и была 15-летняя Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо. Кончита…
Один из участников экспедиции Ре-занова корабельный врач Георг Лангсдорф записал в своем дневнике: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко». И еще: «Можно было бы подумать, что Резанов сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды». Может быть, доктор просто ошибался? Но и сам Резанов в своих докладах в Россию не
Выглядит человеком, потерявшим голову от любви.
Графу Румянцеву он пишет: «Предло-жение мое (руки и сердца Кончите) сразило воспитанных в фанатизме родителей ее. Разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли к миссионерам, те не знали, на что решиться, возили бедную Консепсию в церковь, исповедовали ее, убеждали к отказу, но решимость ее, наконец, всех успокоила. Святые отцы оставили разрешение за римским престолом, но согласились помолвить нас по соглашению, что до разрешения Папы было бы сие тайною. С того времени, поставя себя как близкого родственника коменданту, управлял я уже портом Его Католического Величества так, как того требовала польза России, и Губернатор крайне изумился, увидев, что, так сказать, он
Сам в гостях у меня очутился. На «Юнону» привозить начали хлеб, и в таком количестве, что просил уже я остановить подвозку, ибо не могло судно мое принять более». А свояку и совладельцу Российско-американской компании Николай Петрович и вовсе признавался: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора, а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну». честолюбие, старался внушить этой девице мысль об увлекательной жизни в столице России, роскоши императорского двора и прочем. Он довел ее до того, что желание сделаться женою русского камергера стало вскоре любимою ее мечтою. Одного намека, что от нее самой зависит осуществление ее видов, Резанову было достаточно для того, чтобы заставить ее действовать согласно его желаниям».
И вот сразу после обручения жених покидал невесту с тем, чтобы вернуться в Петербург и просить ходатайства императора перед папой римским о согласии на брак. Николай Петрович рассчитал, что на это вполне хватит два года. Кончита заверила его, что будет ждать…
11 июня 1806 года отяжелевшие «Юнона» и «Авось» отвалили от калифорнийской земли, увозя спасительные для русской колонии на Аляске 2156 пудов пшеницы, 351 пуд ячменя, 560 пудов бобовых. Через месяц были уже в Ново-Архангельске. Здесь Николай Петрович успел сделать одно крайне интересное распоряжение: послал отряды своих людей в Калифорнию отыскивать подходящее место для организации Южных поселений в Америке. Такое поселение в калифорнийской бухте: крепость, несколько домов и 95 жителей — даже было организовано. Но место было выбрано неудачно: бухту то и дело заливало наводнениями, и через 13 лет русские оттуда ушли. Возможно, если б Резанов к ним вернулся, он нашел бы выход и закрепил за Россией калифорнийские земли; во всяком случае, американский адмирал Ван Дерс утверждал: «Проживи Резанов на десять лет дольше, и то, что мы называем Калифорнией и Американской
Британской Колумбией, было бы русской территорией»...
Наспех закончив дела на Аляске, Резанов сломя голову помчался в Петербург. Ему не терпелось поскорее реализовать свои «американские» честолюбивые планы… А может, все-таки не терпелось вернуться к Кончите (был ли Резанов вполне искренен в своих письмах родственникам и начальству — кто знает?). Как бы то ни было, он торопился. В сентябре он уже был в Охотске. Надвигалась осенняя распутица, и ехать дальше было никак нельзя, но Николай Петрович ничего не желал слушать. Отправился верхом. По дороге, перебираясь через реки, он несколько раз падал в воду — лед был слишком тонок и проламывался. Несколько ночей пришлось провести прямо на снегу. Словом, Николай
Петрович страшно простудился и пролежал в горячке и беспамятстве 12 дней. А едва очнувшись, снова пустился в путь, совершенно не щадя себя…
В один морозный день Резанов потерял сознание, упал с лошади и сильно ударился головой оземь. Его довезли до Красноярска, где 1 марта 1807 года Николай Петрович умер. Ему было 42 года…
Через 60 лет Россия за бесценок продала Америке Аляску вместе со всеми владениями Российско-американской компании. Планам Резанова не дано было осуществиться. Но славу в веках он все-таки снискал — благодаря Кончите.
Правда, она не ждала его 35 лет, как сказано в знаменитой рок-опере. Нет. Только чуть больше года каждое утро выходила на мыс, садилась на камни и смотрела нa океан. Ровно на том месте, где теперь опора знаменитого калифорнийского моста «Золотые ворота»...
А потом, в 1808 году, Кончита узнала о смерти жениха: родственник Николая Петровича написал ее брату. Прибавив, что синьорита де Аргуэльо свободна и может выйти замуж, за кого пожелает. Но она отвергла эту ненужную ей свободу. За кого ей было выходить, какие мечты лелеять? Двадцать лет Кончита после этого жила с родителями. Занималась благотворительностью, учила грамоте индейцев. Потом ушла в монастырь Святого Доминика под именем Мария Доминга. Вместе с монастырем переехала в город Монтеррей, где и умерла 23 декабря 1857 года. Пережив, таким образом, Резанова на полвека…
Не так давно, в 2000 году, в Красноярске на могиле Резанова поставили памятник — белый крест, на одной стороне которого написано: «Николай Петрович Резанов. 1764—1807. Я тебя никогда не забуду», а на другой — «Мария Консепсьон де Аргуэльо. 1791—1857. Я тебя никогда не увижу». На открытие приехал шериф Монтеррея — специально, чтобы развеять там горсть земли с могилы Кончиты. Обратно он увез горсть красноярской земли — Кончите.
«Юнона и Авось» - самая известная и до сих пор популярная отечественная рок-опера. Премьера спектакля состоялась в 1981 году в Московском театре имени Ленинского Комсомола, на сцене которого он идёт по сей день.
Композитор
Автор музыки к спектаклю - А. Л. Рыбников. Он родился в Москве 17 июля 1945 г. Его родители были людьми творческих профессий: мать - художником-дизайнером, а отец - скрипачом. Писать музыку Алексей Львович начал в 8 лет. Первыми его сочинениями были пьесы для фортепиано, а в 11 лет он написал балет «Кот в сапогах». А. Л. Рыбников окончил консерваторию по классу композиции, его педагогом был Арам Хачатурян.
Кроме произведения «Юноны и Авось» Алексей Львович написал ещё одну легендарную рок-оперу - «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Он является автором музыки к мистерии «Литургия оглашенных», к музыкальной драме «Маэстро Массимо», к современной опере «Война и мир», к таким фильмам, как: "Остров сокровищ", "Тот самый Мюнхгаузен", "Сказка о Звёздном мальчике", "Андерсен - Жизнь без любви", "Приключения Буратино", "Красная Шапочка", "Братья Карамазовы" и др., а также к мультфильмам: "Волк и семеро козлят на новый лад", "Чёрная курица", серия "Муми-Тролль" и т. д. Помимо этого, А. Л. Рыбников пишет симфоническую, камерную и хоровую музыку. И несомненно, что присвоение ему звания Народного артиста в 1999 году вполне справедливо.
Сюжет
Самым знаменитым произведением композитора А. Л. Рыбникова была и остаётся рок-опера «Юнона и Авось». Краткое содержание спектакля будет представлено в данной статье. В основе сюжета одноимённая поэма, написанная Андреем Вознесенским. Она знакомит нас с подлинной историей, случившейся в начале 19-го столетия. Русский государственный деятель Николай Петрович Резанов в 1806 году предпринял путешествие в Калифорнию, где произошла его встреча с Кончитой - дочерью коменданта Сан-Франциско.
Итак, «Юнона и Авось» (краткое содержание оперы будет описано далее в деталях) - это повествование о том, как Николай Резанов в составе экспедиции, которой он руководил, по пути на Аляску останавливается в Калифорнии. На балу он знакомится с шестнадцатилетней Кончитой, которая влюбляется в него. После обручения с нею, Николай Резанов вынужден продолжить экспедицию и оставить невесту в Калифорнии. По пути в Санкт-Петербург, куда он ехал, чтобы хлопотать о разрешении на брак с Кончитой, поскольку она католичка, Николай Петрович заболевает и умирает. Кончита ждала его много лет и не верила в то, что он умер, а получив подтверждение его кончины, постриглась в монахини и дала обет молчания.
Пролог
Рок-опера «Юнона и Авось» (краткое содержание идет "нога в ногу" с самим произведением) начинается с пролога. Николай Петрович молится, взывая к Господу и к Родине. После чего выходит на сцену пророк, который предсказывает России, что скоро грядёт тяжёлый 1812 год.
Первое действие рок-оперы "Юнона и Авось"
Краткое содержание первой части таково: после отпевания в церкви жены Резанов подаёт прошение графу Румянцеву о том, чтобы тот оказал поддержку его проекту - первому в истории России кругосветному путешествию, которое он намеревается возглавить, дабы наладить дружественные отношения с Америкой, что сулит России большие блага. Получив добро от Румянцева, Н. П. Резанов отправляется в плаванье.
Второе действие
Рок-оперы «Юнона и Авось» краткое содержание (вторая часть) повествует о том, что происходит с героями уже в Америке. Сцена начинается с того, что Николай Петрович пишет письмо А. Н. Румянцеву о том, в каком состоянии его экспедиция прибыла к берегам Калифорнии, и как их встретили местные жители. Далее действие переносится в бальную залу. Здесь и происходит знакомство Н. П. Резанова с Кончитой, в честь 16-летия которой был дан бал. Николай Петрович преподносит дочери коменданта подарок - золотую диадему из коллекции императрицы Екатерины. После бала Резанов проникает в спальню Кончиты и соблазняет её. Девушка влюбляется в него, а он испытывает лишь раскаяние. На исповеди девушка рассказывает всё своему духовнику, о чём тот доносит её отцу, который настаивает на помолвке, чтобы скрыть бесчестье дочери. Резанов и Кончита обручаются, после чего он уплывает, но вернуться к ней ему уже не суждено. Тридцать лет Кончита ждала возвращения Н. П. Резанова, не веря слухам о его смерти.
Либретто к опере
Андрей Вознесенский, 1980ПРОЛОГ
РЕЗАНОВ:"Господи, услышь меня, услыши мя, Господи!
По морям бушующим я плыву без компаса,
я зову без голоса, пучинам отданный:
"Родина, услышь меня, услыши мя, Родина!"
И летят покойники и планеты по небу:
"Кто-нибудь услышь меня, услыши мя, кто-нибудь!"
ПЕРВЫЙ СОЛИСТ:
Бьет двенадцать
годов, как часов
Над моей терпеливою
нацией
Есть апостольское
число,
Для России оно —
двенадцать.
Восемьсот двенадцатый
год —
Даст ненастья иль
крах династий?
Будет петь и рыдать
народ
И еще, и еще двенадцать!
ВТОРОЙ СОЛИСТ:
История, — ты стон
Пророков, распинаемых
крестами!
ПЕРВЫЙ СОЛИСТ:
О, Родина, была
ты близорука,
ВТОРОЙ СОЛИСТ:
Они сойдут с крестов,
Взовьют еретиков
кострами.
ПЕРВЫЙ СОЛИСТ:
Когда казнила лучших
сыновей,
ПЕРВЫЙ СОЛИСТ:
себе готовя
худшую из казней!
ВТОРОЙ СОЛИСТ:
Безумствует распад,
Но все-таки — виват!
Профессия рождать
Древней, чем убивать!
ЧАСТЬ I. РОССИЯ
(Действие происходит параллельно: в церкви, где отпевают покойную жену Резанова, в апартаментах гр. Румянцева и в трактире)
ОТЕЦ ЮВЕНАЛИЙ:Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоея новопреставленной Анны, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воэдыхание, но жизнь бесконечная.
Сам Един еси Бессмертный, сотворивый и создавый человека, земнии убо от земли соэдахомся и в землю туюжде пойдем, яко же повелел еси, создавый мя и рекий ми: яко замля еси и в землю отъидеши, аможе вси человецы пойдем, надгробное рыдание творяще.
РЕЗАНОВ:
Мне сорок, но успокоенья
нет —
Всю жизнь бегу за
призраком свободы
В мои-то годы нет
иной заботы!
ХОР:
Аллилуйя! Аллилуйя!
Аллилуйя!
РЕЗАНОВ:
Милостивый государь
мой Алексей Николаевич РУМЯНЦЕВ
!
Уповая на всемилостивейшее
покровительство Ваше, вознамериваюсь просить Вас о поддержке моего дерзновенного
прожекта. С помощью Божией
намереваюсь я ныне, возглавив первое кругосветное путешествие россиян,
жизнь отдать расцвету Российско-американской кампании, с тем, чтобы распространить
свет Отечества нашего до Калифорнии и Сандвичевых островов.
Да будет судьба
России крылата парусами!
РУМЯНЦЕВ:
.. Милый граф, я
желаю Вам
Поделить мечты пополам!
Пополам!... Пополам!..
РЕ3АНОВ:
Уповаю на Ваше великодушие!
Ваше сиятельство!
Соблаговолите поддержать
сей дерзкий пожект мой.
Я удачлив, Ваше
сиятельство!
Сие предприятие
сулит большие блага Российской державе
и последствия ея
будут по достоинству оценены потомками нашими.
ХОР:
Яко земля еси и
в землю отъидеши,
аможе вси человецы
пойдем, надгробное
проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от
простуды,
Я подумаю: Боже
Всевышний,
Я тебя никогда не
забуду,
Я тебя никогда не
увижу.
Не мигают, слезятся
от ветра
Безнадежные карие
вишни.
Я тебя никогда не
увижу.
Ваше сиятельство, ежели материальные затруднения окажутся единственной преградой на пути к американскому континенту — готов буду приобрести на собственные средства две шхуны на Санкт-Петербургской верфи и, придав им соответственно наименования "Юнона" и "Авось" преисполнен буду решимости в начале лета 1806 года пуститься в плавание к берегам Нового Света.
Пара фраз, залетевших
отсюда:
"Я тебя никогда
не увижу,
Я тебя никогда не
забуду".
ОТЕЦ ЮВЕНАЛИЙ:
Яко земля еси и
в землю отъидеши, аможе вси человеци
пойдем, надгробное
рыдание творяще песнь:
аллилуйя, аллилуйя,
аллилуйя!
Душой я бешено устал.
Точно тайный горб на груди таскаю,
Тоска такая!...
Будто что-то случилось или случится, —
Ниже горла высасывает ключицы...
Российская империя — тюрьма,
Но за границей тоже кутерьма.
Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам и скучен дом,
Расформированное поколение,
Мы в одиночку к истине бредем.
Чего ищу?... Чего-то свежего
Земли старые — старый сифилис,
Начинают театры с вешалок,
Начинаются царства с виселиц.
Земли новые — табула раза,
Расселю там новую расу,
Третий мир без деньги и петли.
Ни республики, ни короны,
Где земли золотое лоно!
Как по золоту пишут
иконы,
Будут лики людей
светлы!
Как по золоту пишут
иконы,
Будут лики людей
светлы!
Смешно с всемирной
тупостью бороться,
Свобода потеряла
первородство.
Ее нет ни здесь,
ни там.
Куда же плыть?...
Не знаю, капитан...
МОЛЯЩИЕСЯ:
О Пресвятая Дева,
Мати Господа Вышняго
Заступница и покрова
всех к Тебе прибегающих!
РЕЗАНОВ:
Я путь ищу, как
воин и мужчина,
Но буду честен,
есть еще причина...
МОЛЯЩИЕСЯ:
Призри с высоты
святые Твоя на мя грешного,
припадающего к пречистому
Образу Твоему!
РЕЗАНОВ:
Казанской Божьей
Матери!
МОЛЯЩИЕСЯ:
Услыши мою теплую
молитву и принеси Ю пред возлюбленного Сына Твоего,
Господа нашего Иисуса
Христа!
РЕЗАНОВ:
Увидел в Ней не
Вседержительницу Деву,
А женщину с вишневыми
глазами.
Хотелось защитить
ее, спасти
Мне не помог ни
врач, ни богослов,
Я посягнул на Божию
любовь.
МОЛЯЩИЕСЯ:
Умоли Его, да озарит
Он мрачную душу мою светом Божественной Благодати Своея!
РЕЗАНОВ:
Знал многих женщин.
Схоронил жену.
Но всюду чуял тайный
взгляд вишневый...
РЕЗАНОВ И ХОР
:
Заступник души моея
буди, Боже, яко посреде хожду
сетей многих.
МОЛЯЩИЕСЯ:
Избави мя от них
и спаси мя Блаже, яко человеколюбец
Упование мое Отец,
прибежище мое Сын, покров мой
Дух Святый: Троице
Святая, Слава тебе!
Господи Иисусе Христе,
Сыне Божий, молитв ради
Пречистая Твоея
Матере, помилуй нас!
Господи, возвах к тебе, услыши мя, Господи!
Вонми гласу моления моего, внегда возвати ми к Тебе.
Боже, ослаби, остави, прости согрешения моя.
Господи, возвах к Тебе, услыши мя, Господи!
Господи, возвах к Тебе, услыши мя, Господи!
Преславная Приснодево Мати Христа Бога,
Принеси наши молитвы Сыну Твоему и Богу нашему,
Да спасет Тобою души наша!
Все упование мое на Тя возлагаю,
Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим!
Алиллуйя! Алиллуйя! Алиллуйя!
РЕЗАНОВ:
Меня по свету гонит
страшный бред,
Душой я болен с
отроческих лет,
Когда на мне остановился
взгляд
Казанской Божией
Матери!
Вечен Божий свет,
Сладок Божий свет,
За тобой слежу я с небес,...
Будь благославен,
Будь благославен,
Не страшись любви
своей!
Дева святая,
Матерь Божия,
За тебя молюсь я
одна.
ХОР:
Аллилуйя!
РУМЯНЦЕВ:
Граф! Интересы империи
направлены на сложную обстановку
в Европе. Однако,
обратив взоры на доблести и сердечные
раны ваши, а также
скорбя об Аляскинских поданных своих,
Государь избирает
вас на подвиг, пользу Отечеству
обещающий. По исполнению
дипломатического поручения
вверяется Вам образование
и участь жителей, русской
Америки, Вам, управляющему
компанией, Государь жалует
звание действительного
камергерра и ленту Анны 1-й
степени и берет
под августейшую опеку деток Ваших на
время экспедиции.
Император Александр Павлович сам
милостиво соизволил
войти в пай русско-американской
компании. Повелеваю
отплыть Вам 23 июля 1806 года,
ввиду напряженной
международной обстановки под военно-морским
Андреевским флагом
империи.
В море соли и так до черта
Морю не надо слез,
Морю не надо слез.
Наша вера вернее расчета,
Нас вывозит "АВОСЬ",
Нас вывозит "АВОСЬ"!
Нас мало, нас адски
мало,
А самое страшное,
что мы врозь,
Но из всех притонов,
из всех кошмаров
Мы возвращаемся
на "АВОСЬ"
Вместо флейты подымем
флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось.
Под Российским небесным
флагом
И девизом "АВОСЬ",
И девизом "АВОСЬ".
Нас мало, и нас все
меньше,
И парус пробит насквозь,
Но сердца забывчивых
женщин
Не забудут "АВОСЬ"!
В море соли и так
до черта
Морю не надо слез
Морю не надо слез...
Наша вера вернее
расчета
Нас вывозит "АВОСЬ",
Нас вывозит "АВОСЬ"!
Вместо флейты подымем
флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось,
По Российским крестовым
флагом
И девизом "АВОСЬ",
И девизом "АВОСЬ"!
Матерь Богородица, спаси и помилуй!
Парус новорожденный в бурях про веди,
Пожелай, как водится, чтобы нам под килем
Было восемь футов голубой воды!
(музыкальный антракт "Плавание")
ЧАСТЬ II. АМЕРИКА
РЕЗАНОВ:
Любезный государь, граф Алексей Николаевич!
Сообщаю о прибытии к берегам Калифорнии; команда в пути оцыножила, люди начали слягать, питались одними птицами морскими, теперь, слава Богу, все позади. Перед нами поселение гишпанских монахов серафического ордена Св.Франциска Ассизского. Гарнизон крепости встретил нас без приязни. И тут, являюся я, камер-герр Резанов, Чрезвычайный посол Государев. Пораженный величием просвященного монарха Российского, комендант форта Хосе Дарио Аргуэльо изменил свою диспозицию и дал торжественный бал и рецепцию в честь нашу.
(Прием у губернатора Хосе Дарио Аргуэльо в честь 15-летия КОНСЕПСИИ, дочери его, и прибытия русских)
ХОСЕ ДАРИО АРГУЭЛЬО:
PЕЗАНОВ:
Благословен Калифорнийский
край!
Да воздадутся в
мире мир и рай,
Когда наши державные
народы
Соединятся не на
поле брани —
На поле благодати
и любви,
Наградою всеобщей
будет нам
Мир, наций, благодарствие
потомков,
Вовеки станет Тихим
океан.
РЕЗАНОВ:
Команданте! В день
15-летия дочери Вашей — Марии де ля Кончепчион де Аргуэльо, имею честь
презентовать ей золотую диадему, осыпанную драгоценными каменьями из коллекции
Императрицы Екатерины. Пусть примет она сей дар, как знак светлой дружбы
между нашими державами.
РЕЗАНОВ:
Позвольте Вас спросить,
Вы ангел Сан-Францисский?
РЕЗАНОВ:
Позвольте мне посметь...
РЕЗАНОВ:
Мне сорок лет, нет
бухты кораблю,
позвольте Ваш цветок
слезами окроплю.
РЕЗАНОВ:
Иностранец Вас ангажирует на танец. ФЕДЕРИКО:
Белый шиповник, дикий шиповник
Краше садовых роз,
Белую ветку юный любовник
Графской жене принес.
Белый шиповник, дикий
шиповник
Он ей, смеясь, отдал.
Листья упали на
подоконник,
На пол упала шаль...
Для любви не названа
цена
Лишь только жизнь
одна
Жизнь одна, жизнь
одна...
Белый шиповник, страсти
виновник,
Разум отнять готов,
Разве не знаешь,
графский садовник
Против чужих цветов.
Что ты наделал, милый
разбойник,
Выстрел раздался
вдруг...
Красный от крови,
красный шиповник
Выпал из мертвых
рук.
Для любви нe названа
цена
Лишь только жизнь
одна
Жизнь одна, жизнь
одна.
Их схоронили в разных
могилах
Там, где старинный
вал.
Как тебя звали,
юноша милый,
Только шиповник
знал.
Тот, кто убил их,
тот кто шпионил,
Будет наказан тот,
Белый шиповник,
вечный шиповник
В память любви цветет.
Для любви не названа
цена
Лишь только жизнь
одна
Жизнь одна, жизнь
одна...
(Вечер после бaлa)
| КОНЧИТА:
Que bаlаdа hа sido ? ФЕДЕРИКО:
КОНЧИТА:
ФЕДЕРИКО:
КОНЧИТА:
ФЕДЕРИКО:
КОНЧИТА:
ФЕДЕРИКО:
|
(Что это была за баллада? Я сочинил ее в твою
честь,
0, какие чудесные
стихи!
Завтра я иду к твоему
отцу
Святой Боже! Сколько
Ты думаешь, он даст
нам
Мой отец безумно
любит меня,
До скорого свидания, Кончи!) |
РЕЗАНОВ:
Мой давний бред.
Душе спасенья нет,
Опять душа летит,
Как дикий лебедь.
Куда-то вдаль.
И снова надо мной
Все тот же взгляд
Лиловый неземной...
(Ночь. Спальня Кончиты)
КОНЧИТА:Miserere mei Deus secundum magnam misericordiam tuam.
Et secundum multitudinem miserationum tuarum,
dele iniquitatem meam.
Amplius lava me ab iniguitate mea: et a peccalo meo munda me.
(католическая молитва)
РЕЗАНОВ:
Ангел, стань человеком!
Подыми меня, ангел, с колен.
Тебе трепет сердечный неведом,
Поцелуй меня в губы скорей.
Твоим девичьим векам
Я открою запретнейший свет,
Глупый ангел пятнадцатилетний,
Иностранка испуганных лет.
Я тебе расскажу о России,
Где злодействует соловей,
Сжатый страшной любовной силой,
Как серебряный силомер.
Там храм Матери чудотворной,
От стены наклонились в пруд
Белоснежные контрфорсы,
Словно лошади, воду пьют.
Ты узнаешь земные
Божество, и тоску, и юдоль,
Я тебе расскажу о России,
Я тебя посвящаю в любовь.
КОНЧИТА:
O, Mater pietatis
et misericordiae, beatissima Virgo Maria,
ego miser et indignus
peccator ad te confugio toto corde et affectu,
et precor pietatem
tuam: ut sicut dulcissimo
Filio tuo in cruce
pendйnti astitisti, ita et mihi misero,
peccalori, clemйnter
assistere digneris,
ut tua gratia adjuti,
dignam et acceptabilem hoseiamin
conspйctu summae
et individuae Trinitatis offerre valeamus.
(католическая молитва)
(Крик Кончиты. Отдаленно звучит тема Богоматери)
РЕЗАНОВ:
0, горе мне грешному,
Паче всех человек
окаянен есмь,
даждь ми, Господи,
слезы,
да плачутся дел
моих горько.
РЕЗАНОВ:
Объясняя многие
характеры, приступлю теперь к прискорбному для меня описанию пребывания
русских на кораблях "Юнона" и "Авось", и по Прибытию к берегам Нового Света.
Вступая на судно,
открыли они то пьянство, которое три месяца к ряду продолжалось, ибо лейтенант
ХВОСТОВ, скажем, на одну свою персону выпил 9 1/2 ведр французской водки
и 2 1/2 ведра крепкого спирту, кроме отпусков другим, и, словом, споил
с кругу корабельных, подмастерьев, и офицеров. Беспросыпное его пьянство
лишило его ума, и он всякую ночь снимается с якоря, но к счастью, что матросы
всегда пьяны...
ХВОСТОВ:
Ваше Превосходительство!
Вот письмо губернатора. Испанцы не согласны на торговлю, но предлагают
натурообмен. Да... вот странность, письмо пахнет духами, в него вложен
цветок незабудки, видать не обошлось без известной прелестной особы...
(продолжает говорить
предыдущий текст)
РЕЗАНОВ:
Прожекты мои о новых
поселениях, мечты о просветлении душ человеческих в новых русских колониях
серьезным испытаниям подверглись и вовсе разбились в прах, и я уже не чаю
команду к родным берегам довести, выполнив...
(ХВОСТОВ:
Кстати, граф, город
полон слухов!)
Необходимый долг перед Россией и Всемилостивейшим Государем нашим.
Не забывайтесь лейтенант!
ДАВЫДОВ:
Ваша светлость!
Гишпанский кухонный мужик Алонсо, получив за сообщение 2 штофа зверобоя
и три гарнитура пуговиц бронзовых, доносит, что родители Кончиты прибегли
к миссионерам. Те, не зная на что решиться, возили бедную Кончиту в церковь,
исповедовали ее. Она призналась во всем.
ХВОСТОВ:
Еще негодяй Алонсо
сообщает, у Кончиты есть жених, некий Федерико. Так вот, он грозится заколоть
Вашу светлость, он совсем потерял голову, молодой, весьма опасен!
РЕЗАНОВ:
Что ему от меня нужно?
ХВОСТОВ:
Ваша светлость,
он говорит: Вы погубили невесту его, он говорит, что Вы (это он изволит
так выразиться), что Вы, Ваша светлость, не совсем честный поступок совершили.
Он выражается, Ваша светлость.
РЕЗАНОВ:
Переведите ему,
что он сволочь и пусть убирается ко всем чертям
РЕЗАНОВ:
Что? Что он говорит?
ХВОСТОВ:
Он осмеливается
сказать, что если Вы оставите Кончиту, Вы погубите ее.
Она не переживет.
Он умоляет Вас!
(Помолвка Резанова и Кончиты)
ЗВОНАРЬ:Помолвлены раб Божий НИКОЛАЙ
с КОНЧИТОЙ Божией рабою...
Согласен ли раб Божий НИКОЛАЙ?...
ДАВЫДОВ И МОРЯКИ:
Ты меня на рассвете
разбудишь,
Проводить необутая
выйдешь.
Ты меня никогда
не забудешь
Ты меня никогда
не увидишь...
Заслонивши тебя
от простуды
Я подумаю, Боже
Всевышний!...
КОНЧИТА:
Yse cuanto mas pronto
partas tu mas
Se acerca nuestra
eterna dicha.
Como no quiero que
te marches tu como
quiero que te marches
pronto.
Oh, tomame, mi amado,
contigo.
Yo sere tu vela
La tempest d,
Me parece que te
estoy perdiendo...
РЕЗАНОВ:
Она плачет?
ХВОСТОВ:
Нет, что Вы! Она
говорит...
РЕЗАНОВ:
Не надо, я понял!..
КОНЧИТА:
Я знаю, чем скорей
уедешь ты,
тем мы скорее вечно
будем вместе.
Как не хочу, чтоб
уезжал,
как я хочу, чтоб
ты скорей уехал,
Возьми меня, возлюбленный,
с собой.
Я буду тебе парусом
в дороге.
Я буду сердцем бури
предвещать,
Мне кажется, что
я тебя теряю...
РЕЗАНОВ:
Не мигают, слезятся
от ветра
Безнадежные карие
вишни,
Возвращаться — плохая
примета,
Я тебя никогда не
увижу.
И качнутся бессмысленной
высью
Пара фраз, залетевших
отсюда
КОНЧИТА:
Я тебя никогда не
увижу,
РЕЗАНОВ:
Я тебя ни когда
не забуду...
КОНЧИТА:
Я тебя никогда не
увижу
РЕЗАНОВ:
Я тебя никогда не
забуду,
КОНЧИТА:
Я тебя никогда не
увижу
РЕЗАНОВ:
Я тебя никогда не
забуду...
(Возвращение команды "Авось" в Россию)
ЧАСТЬ III. ВОЗВРАЩЕНИЕ
ЗВОНАРЬ:
Он мечтал, закусив
удила,
Свесть Америку и
Россию.
Но затея не удалась,
За попытку... спасибо.
Но затея не удалась,
За попытку спасибо...
Принесите карты открытий
в дымке золота...
В дымке золота, как пыльца.
И, облив самогоном, сожгите
у надменных дверей...
У надменных дверей дворца!
Принесите три самых желания,
Что я прятал от жен и друзей,
Что угрюмо отдал на закланье
Авантюрной планиде своей,
Авантюрной планиде...
(Сибирь. Небольшая деревня под Красноярском. Резанов умирает от горячки)
ХОР , ЗВОНАРЬ:Воздайте Господу, сыны Божии!
Воздайте Господу славу и честь!
Услышь, Господь, и помилуй, меня,
Господь, помилуй, Господь, помилуй меня!
Услышь Господь, и помилуй меня,
Не удаляйся, Господь, от меня,
Вси земли да поклонятся Тебе,
Да славят Имя Твое:
Свято Оно, Свято Оно, Свято Оно!
Провозгласите хвалу Ему,
Внимай, народ мой, закону Его,
Воспойте Господу вся земля,
Воспойте Господу песнь новую,
Пойте Господу, пойте Господу!
Явил Господь нам спасенье Свое,
Провозгласите хвалу Ему!
РЕЗАНОВ:
Устал я ждать, я
верить устаю,
Когда взойдет, Господь,
что Ты посеял?
Нам не постигнуть
истину Твою,
Нам даже в смерти
не найти спасенья.
Нас в срамоте застанет
смерти час
И отвернутся ангелы
от нас...
Я удивляюсь, Господи,
Тебе,
Поистине — кто может,
тот не хочет,
Тебе милы, кто добродетель
корчит,
А я не умещаюсь
в их толпе.
Как небо на мои
дела плевало,
Так я плюю на милости
небес!
Я пуст! Я нищая
падаль!
Себя я утратил...
Создатель! Создатель!
Создатель!
Ты дух мой похитил
Пустыню обитель,
Стучу по груди пустотелой,
Как дятел!
Создатель! Создатель!
Создатель!
ХОР:
Да славят великое
и страшное
Имя Господне: Свято
Оно,
Свято Оно, Свято
Оно!
РЕЗАНОВ:
Кто? Кто ты?
Бред или вправду
Божья Матерь?
Иль вечной жизни
тайные черты?
Прости,... что вновь
Тебя не понимаю,
Я — я твой погибший
замысел,
Прости...
(Келья монастыря в Сан-Франциско)
КОНЧИТА:
Десять лет в ожиданьи прошло
Ты в пути. Ты все ближе ко мне.
Чтобы в пути тебе было светло,
Я свечу оставляю в окне.
Двадцать лет в ожиданьи прошло,
Ты поборешь всемирное зло...
Я свечу оставляю в окне.
Тридцать лет в ожиданьи прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
У меня отрастает крыло!
Я оставила свечку в окне...
ЗВОНАРЬ:
Упокой, Господи,
душу рабы Твоей
КОНЧИТЫ и раба Божьего
НИКОЛАЯ!...
АМИНЬ!
ЭПИЛОГ
СОЛИСТКА:Аллилуйя! Аллилуйя!
ХОР:
Аллилуйя! Аллилуйя!
Жители ХХ-го столетия!
Ваш к концу идет ХХ-й век!
Неужели вечно не ответит
На вопрос согласья человек?
Две души, несущихся в пространстве,
Полтораста одиноких лет,
Мы вас умоляем о согласьи,
Без согласья смысла в жизни нет.
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!
Аллилуйя возлюбленной
паре
Мы забыли, бранясь
и пируя,
Для чего мы на землю
попали —
Аллилуйя любви,
Аллилуйя!
Аллилуйя всем будущим
детям.
Наша жизнь пролетела
аллюром,
Мы проклятым вопросам
ответим:
Аллилуйя любви,
аллилуйя!
Я люблю твои руки
и речи,
С твоих ног я усталость
разую...
В море общем сливаются
реки,
Аллилуйя любви,
аллилуйя!
Неумолимо наступающая весна и пробуждение природы к жизни так и настраивают на романтический лад. Хочется прикоснуться к чему-то искреннему, чистому и настоящему!
Сегодня я расскажу вам о мюзикле «Юнона и Авось», об истории создания самого мюзикла, о реальных событиях, которые лежат в основе этого музыкального спектакля и о создателях этого чудесного творения. И в конце статьи вас ждёт приятный сюрприз по теме.
«Юнона и Авось» мюзикл?
Было бы более правильно это художественное действо называть рок-опера, но, рождение этой рок-оперы происходило во времена советской жесточайшей цензуры и потому в то время всё, что было связано с рок-музыкой никогда не вышло бы на обозрение публики. И какая утрата постигла бы нас, случись такая несправедливость!!! Поэтому этот музыкальный спектакль его смекалистые создатели назвали «современной оперой». Мюзикл общее название для музыкальных спектаклей и фильмов, мы уже о жанре мюзикла разговаривали в статье . Ну а нам не важно, к какому жанру относят спектакль, важно, что он получился потрясающе-проникновенным и захватил надолго наши сердца в плен.
Создатели
В основе мюзикла лежит поэма Андрея Вознесенского «Авось», музыку к спектаклю написал композитор Алексей Рыбников, постановку осуществил Марк Захаров на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола в 1981 году.
Существует история о том, как состоялась счастливая встреча создателей. А было так… К Марку Захарову пришел композитор Алексей Рыбников и представил свои работы, то были импровизации на православные песнопения. Захаров по достоинству оценил работы Рыбникова и у него появилась идея о создании музыкального спектакля, только тема которая его в то время интересовала была тема труда «Слово о полку Игореве». С мыслями соединить импровизации Рыбникова и «Слово» Захаров отправился к поэту Андрею Вознесенскому и при встрече изложил ему свою идею.
Андрей Вознесенский, выслушав идею Захарова, предложил ещё более дерзкий вариант для музыкального спектакля и дал Захарову прочитать свою поэму «Авось».
Захаров быстро прочитал поэму и ещё быстрее согласился поставить по ней спектакль.
Так оказались связаны создатели этого незабываемого мюзикла.
История «Юноны и Авось»
Если вы думаете, что героев рок-оперы зовут Юнона и Авось, то вы заблуждаетесь, это имена парусных судов, на которых наш главный герой совершал плавание к берегам Калифорнии.
Об этом поподробнее. Поэма Вознесенским была написана, как сейчас принято говорить «на основе реальных событий». В основу положено жизнеописание Николая Резанова, русского офицера, руководителя первой кругосветной экспедиции. Читая повествование о жизни Резанова и путевой дневник мореплавателя, Вознесенский был вдохновлён жизнью отважного соотечественника. Реальная история была такова: Николай Резанов отплыл в Калифорнию в 1806 году, чтобы пополнить продовольственные запасы для русской колонии на Аляске. В Сан-Франциско он встретил Кончиту Аргуэльо, с которой они полюбили друг друга и обручились. Но Резанов, по долгу службы, вынужден был отбыть сначала на Аляску, а потом ко двору императора в Санкт-Петербурге. При дворе императора он планировал получить разрешение женится на католичке. И вот в дороге Резанов заболел… Заболел тяжело и умер в Красноярске, так и никогда не вернувшись к своей возлюбленной. Резанову при встрече с Кончитой было 42 года, Кончите 16 лет. Умер Резанов в 43.
Кончита отказывалась верить слухам о смерти Николая и ждала его возвращения до самого 1842 года, когда английский путешественник Джордж Симпсон смог рассказать ей уже точные подробности о произошедшем с Резановым и о его смерти. Она поверила в известие о смерти любимого лишь через 35 лет, после чего постриглась в монашки и приняла обет молчания. Ушла из жизни она в 1857 году, прожив в монастыре почти два десятка лет.
У этой безнадёжно-пронзительной истории есть небольшое продолжение в наше время. В 2000 году шериф города Бениш, где похоронена Кончита Аргуэлью, совершил путешествие в Россию в город Красноярск и на могилу Резанова привез горсть земли с могилы Кончиты и розу. Через века наши современники попытались воссоединить эти любящие сердца.
На могиле Резанова стоит белый крест, на нем высечены слова с одной стороны «Я тебя никогда не забуду» и «Я тебя никогда не увижу» с другой стороны.
Такова история Кончиты Аргуэлью и Николая Резанова, остальное то, что дополнил поэт Андрей Вознесенский, является художественным обрамлением этой пронзительной истории двух живших в 19 веке людей.
Кончита и Резанов
Даже без художественного образа дополненного Вознесенским история Кончиты и Резанова пронзительна до глубины души! В наш век потребительства и циничного пренебрежения к духовным ценностям сложно представить подобную преданность и всепоглощающую любовь Кончиты, которая всю свою жизнь посвятила одному лишь Резанову, отринув свои собственные желания и ожидания.
Судьба мюзикла
Постановка мюзикла состоялась в 1981 году и удивительно было то, что комиссия пропустила рок-оперу с первого раза, ничего не изменив в ней. Вознесенский вспоминал, что перед этой комиссией они были в церкви у иконы Казанской Божьей матери, которая упоминается в мюзикле, и даже привезли освещенные иконки в свои гримёрки.
Первые исполнители ролей стали Резанов - Николай Караченцов, Кончита - Елена Шанина, Фернандо (жених Кончиты) - Александр Абдулов.
Николай Караченцов играл Резанова до самого несчастного случая, произошедшего с ним.
Спектакль гастролировал за рубежом – Нью-Йорк, Париж, Германия, Нидерланды и др.
В 2010 году мюзикл вышел на сцену в двухтысячный раз, его также поставили и в других странах Германия, Южная Корея, Украина, Венгрия, Польша, Чехия.
Где посмотреть рок-оперу?
Было бы здорово посмотреть мюзикл воочию, но не всегда это у нас получается, и поэтому я советую вам, посмотреть рок-оперу не выходя из дома.
Рекомендую посмотреть мюзикл "Юнона и Авось", в постановке «Ленкома» 1983 года, это одна из первых постановок, на мой взгляд самая удачная! Последующие перепостановки почему-то всегда теряют что-то неуловимо ценное.
Как и обещала вначале статьи даю вам сюрприз