Мини-сборник Рэя Брэдбери «Отныне и вовек» - это не переиздание, а действительно две новых повести (на англ. вышли в 2007г.). Однако, их нельзя назвать «свежими», то есть новыми в прямом смысле этого слова, так как писались они обе практически полвека. Их история и их сюжеты действительно объединены неким единым лейтмотивом, единой сквозной темой - жизни и смерти, вечности и забвения... Но на меня они произвели совершенно разное впечатление.
Эти повести - два результата того, что может вырасти из произведений, зародившихся в начале прошлого века. Только одно дело, когда весь текст складывается из кусочков много-много лет, а потом обрастает цельностью и законченностью как бы сам по себе («Где-то играет оркестр»), а другое - когда ты раз за разом пытаешься из неудавшейся по каким-то (пусть даже внешним) обстоятельствам незаконченной деревянной статуэтки вырезать новую, но фигурка становится все тоньше и неказистее... (речь о «Левиафане-99»)
В общем-то, Брэдбери - он всегда Брэдбери. С годами его повести и рассказы все больше уходят в философию, излагают мысли, для понимания которых нужно знать подоплеку или первоисточник-вдохновитель. Однако мастерству автора нельзя не отдать должное.
Оценка: 7
Очень маленький, но очень хороший, качественный сборник, вобравший в себя всего две повести. Но я оценила каждую (и сборник в целом) самым высшим баллом. Пока что это единственный сборник из полюбившихся мне брэдберинских сборников, который действительно дает правильное понятие о творчестве этого замечательного автора. О том его особенном стиле, который прославил его. Сборник очень легкий, хотя вторая повесть - это ярко выраженная космоопера с элементами филосовского размышления. Такие вещи никогда не бывают легкими, если только не кончаются хэппи-эндом. А эта закончилась трагедией, но все равно привнесла в сборник свою долю Левиафановского блеска. Первая же повесть - это источник света и беспричинной радости.
Оценка: 10
«В одну упряжку впрячь не можно коня и трепетную лань». Как можно в одном сборнике поместить поэтический типично Бредберивский рассказ (повесть) «Где-то играет оркестр» и совершенно не читаемый «Левиафан-99»-с безумным слепым капитаном?? «Левиафан»-единственное произведение Бредбери, которое я с трудом дочитал....
Оценка: 7
Читая позднего Брэдбери, не могу не удивляться, как он умудряется сохранять форму в свои почти-девяносто. Все тот же хрустальный слог, все те же светлые ностальгические интонации, все та же излюбленная тема воспоминаний и свойств памяти - в том числе культурной. И все та же задумчивая нежность после того, как закрываешь книгу.
В этом сборнике две повести. «Где-то играет оркестр» - не написанный вовремя сценарий для Кэтрин Хэпберн. Это история о журналисте, который, повинуясь некоему наитию, приезжает в странный городок Саммертон
Спойлер (раскрытие сюжета)
(кликните по нему, чтобы увидеть)
Жители которого не стареют, и встречает там необыкновенно прекрасную женщину, которая зовет его присоединиться к этому сообществу бессмертных: ведь случайные люди в Саммертон не попадают
Очень лиричный текст, в меру печальный, в меру светлый - классический Брэдбери, как он есть. «Левиафан-99» - это тоже классический Брэдбери, но другой: парафраз «Моби Дика», только действие здесь происходит в космосе. Текст написан таким возвышенным, романтически-страстным языком, что читать его просто как космическое приключение не получается: здесь мощным колоколом звучат библейские мотивы, которые были так важны для Мелвилла и внезапно оказались важны для Брэдбери; вот уж чего-чего, а религиозной темы мы от него точно не ожидали.
Словом, еще одна порция неразбавленного Брэдбери - не такая пьянящая, как вино из одуванчиков (без кавычек), но удовольствие тем не менее гарантировано.
Новый мини-сборник Рэя Брэдбери "Отныне и вовек " - это не переиздание, а действительно две новых повести (на англ. вышли в 2007г.). Однако, их нельзя назвать "свежими", то есть новыми в прямом смысле этого слова, так как писались они обе практически полвека. Их история и их сюжеты действительно объединены неким единым лейтмотивом, единой сквозной темой - жизни и смерти, вечности и забвения... Но на меня они произвели совершенно разное впечатление, о чем ниже.
Где-то играет оркестр
Эта повесть задумывалась как романтическая мелодрама и, по словам автора, складывалась из множества разрозненных кусочков, эпизодов, элементов, будто мозаика: "...калейдоскоп впечатлений от Кэтрин Хепберн, в том числе и от ее блистательной роли в фильме "Лето", а также мои стихи на музыку из фильма "Ветер и лев". Все это удачно сложилось вместе и подтолкнуло меня к написанию объемного пролога, за которым появилась на свет и сама повесть" (из предисловия автора к сборнику).
В этой повести я снова ощутила то прикосновение летнего мягкого волшебства, которое полюбила когда-то в "Вине из одуванчиков".
"На всем пути за каждым забором толпились подсолнухи; их круглые, как циферблат, физиономии караулили солнце, чтобы открыться с рассветом и замкнуться в себе с наступлением сумерек..."
В то же время история напомнила мне персонажей цикла "Из праха восставшие" - поскольку повествует она о затерянном в американских степях городке, в котором не существует старости и смерти. В этот городок со славным названием Саммертон с давних пор собираются люди, отличающиеся от других - которые взрослеют и остаются такими навсегда. Здесь есть кладбище. Но на надгробиях его стоят только даты рождения, а гробы пусты. Здесь течет размеренная тихая жизнь: светские развлечения, пикники, разговоры; живущие здесь рады тому, что нашли свое место - ведь жить не меняясь и наблюдать, как умирают все твои близкие один за одним, очень нелегко.
В этот городок. ведомый каким-то странным чувством, интуицией ли или иным, приезжает молодой журналист. В силу своей профессии он любопытен, и сразу подмечает мелкие детали - к примеру, что в городе закрыты все школы, а значит, нет детей, - понимает, что ему не говорят всей правды... Однако, Саммертон сразу становится ему мил, к тому же он встречает здесь самую прекрасную женщину на свете...
Понятно, что рано или поздно перед героем встанет выбор - остаться или уйти. Также как останется выбор за читателем - поверить или нет? Могу лишь сказать, что эта повесть ощущается как сон - легкая, призрачная, задумчивая. Вся "где-то...", вся вдали - и в то же время рядом, только дотронься.
Наверное, она останется одной из любимых, хотя в целом мне нравятся более сюжетные произведения, в которых действие более живое, яркое. Но очарованию художественного языка Рэя Брэдбери я не могу не поддаться.
Левиафан-99
Эта повесть тоже складывалась из многий чаяний и впечатлений автора: задумывалась как радиоспектакль в мечте о постановке Норманом Корвином, а затем под впечатлением от работы над сценарием к фильму "Моби Дик" и не только им. Брэдбери все-таки делал этот радиоспектакль, хоть в силу обстоятельств он вышел не под режиссерством Корвина, после по расширенной версии "Левиафана" был поставлен спектакль, а текст, приведенный в сборнике, автор называет "заключительной попыткой собраться с силами и вернуть к жизни то, что начиналось как радиомечта".
По своему хронотопу повесть полностью противоположна предыдущей: действие происходит в будущем, в космосе, как нетрудно догадаться - в 2099 году. Это история о безумном капитане космического корабля, который гоняется за чудовищной кометой Левиафан, превратившей его жизнь в кошмар. Эта комета предстает в воображении автора и, соответственно, перед глазами читателя не безжизненным куском камня, слепо мчащимся через космос, а неким существом, чудовищем, владеющим силой изменять пространство и время.
Главный герой, впрочем, совсем не капитан, а участник экспедиции, которая должна была быть исследовательской, с библейским именем Измаил. Он старается осмыслить происходящее и видит в капитане нечто большее, чем остальные члены экипажа. Многие считают его действительно безумным, но что-то заставляет их идти вслед за ним навстречу практически стопроцентной гибели...
Кажется, в этой повести есть все - космическое путешествие, интересная идея, аллюзии на Моби Дика, неординарные персонажи, но... Чего-то не хватило. Мне кажется, ее могли "испортить" многочисленные попытки автора добиться от произведения того, чего он хотел изначально. Здесь придется сказать словами Измаила: "метафоры его меня впечатляли, а вот факты нет". К сожалению.
Итог: два результата того, что может вырасти из произведений, зародившихся в начале прошлого века. Только одно дело, когда весь текст складывается из кусочков много-много лет, а потом обрастает цельностью и законченностью как бы сам по себе, а другое - когда ты раз за разом пытаешься из неудавшейся по каким-то (пусть даже внешним) обстоятельствам незаконченной деревянной статуэтки вырезать новую, но фигурка становится все тоньше и неказистее...
В общем-то, Брэдбери - он всегда Брэдбери. С годами его повести и рассказы все больше уходят в философию, излагают мысли, для понимания которых нужно знать подоплеку или первоисточник-вдохновитель. Допускаю, что я что-то могла не понять в "Левиафане-99", потому что в свое время не прочитала "Моби Дика". Но мне кажется, это не должно быть препятствием. И за то, что в "Отныне и вовек" есть первая повесть, я поставила бы сборнику твердую семерку.
Рэй Брэдбери
Отныне и вовек
Где-то играет оркестр
Некоторые истории, будь то рассказы, повести или романы, создаются, как вы, наверное, догадываетесь, в результате какого-то одного, мгновенного, ясного озарения. Другие же рикошетом отскакивают от самых разных событий, составляющих нашу жизнь, и лишь по прошествии времени объединяются в законченное произведение.
Когда мне исполнилось шесть лет, мой отец, заядлый путешественник, перевез нас по железной дороге в Тусон, штат Аризона, где мы прожили ровно год в эпоху значительных перемен; для меня это было время увлекательных открытий. Городок, тогда еще совсем небольшой, стремительно развивался. Что может быть интереснее, чем расти вместе с городом? Там было вольготно, да к тому же у нас подобралась отличная компания.
Через год мы вернулись в Уокеган, штат Иллинойс, где я родился и провел первые годы жизни. Но в двенадцать лет меня опять увезли в Тусон, и новый переезд принес мне еще более увлекательные открытия, потому что жили мы за городом и я бегал в школу через пустыню, разглядывая по дороге диковинные кактусы, проворных ящериц, пауков, а иногда и змей; именно тогда, в седьмом классе, я начал писать.
Много позже, когда я провел почти год в Ирландии, где писал для Джона Хьюстона сценарий по роману «Моби Дик», мне попались на глаза произведения канадского юмориста Стивена Ликока. Среди всего прочего я обнаружил совершенно очаровательную книжицу, озаглавленную «Солнечные зарисовки маленького города».
Увлекшись этой книжкой, я даже пытался уговорить студию «Метро-Голдвин-Майер» снять по ней фильм. Напечатал несколько пробных страниц, чтобы показать, какой видится мне будущая экранизация. На студии не проявили к этому ни малейшего интереса, и у меня осталось начало сценария, воссоздающего атмосферу провинциального городка. При этом я не мог выкинуть из головы полюбившийся мне Тусон, исхоженный мною вдоль и поперек сначала в шесть лет, а потом в двенадцать, и сам начал писать пьесу и рассказ о городе, затерянном среди пустынь.
В те годы я нередко видел Кэтрин Хепберн, как в жизни, так и на экране; ее неувядаемая юность вызывала у меня огромное восхищение.
В 1956 году, когда ей было уже под пятьдесят, она снялась в фильме «Лето». Эта роль, можно сказать, заставила меня сделать ее главной героиней рассказа, тогда еще безымянного, но с очевидностью приближавшего меня к повести «Где-то играет оркестр».
А лет тридцать назад я посмотрел фильм «Ветер и лев» с Шоном Коннери; там звучала потрясающая музыка Джерри Голдсмита. Она так меня захватила, что я подобрал ее по слуху и сочинил слова - длинное стихотворение, которое легло на эту волшебную мелодию.
Так образовался еще один фрагмент мозаики под названием «Где-то играет оркестр»; между тем я начал работу над произведением, замысел которого еще не имел четких очертаний, хотя эпизоды, с моей точки зрения, наконец-то связались воедино: год жизни в Тусоне, когда мне было шесть лет; еще один год жизни там же, но уже в двенадцатилетнем возрасте; калейдоскоп впечатлений от Кэтрин Хепберн, в том числе и от ее блистательной актерской работы в фильме «Лето», а также мои стихи на музыку из фильма «Ветер и лев». Все это удачно сложилось вместе и подтолкнуло меня к написанию объемного пролога, за которым появилась на свет и сама повесть.
Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, как мне повезло: у меня скопились разные наметки, которые все время были под рукой и в конечном счете срослись в единое повествование - «Где-то играет оркестр». Еще мне повезло в том, что на моем пути встретилось немало помощников и помощниц. Одна из них, причастная к появлению этой повести, - моя добрая фея Энн Хардин, которая в последние годы приложила немало усилий к тому, чтобы это произведение увидело свет. Недаром ее имя стоит в посвящении.
Не скрою, у меня долгие годы теплилась надежда закончить повесть в обозримые сроки, чтобы сделать по ней пьесу или сценарий для Кэтрин Хепберн без оглядки на ее возраст. Кэти терпеливо ждала, но время шло, она стала уставать и в конце концов покинула этот мир. Единственное, что теперь в моих силах, - посвятить ей эту историю.
Посвящается Энн Хардин и Кэтрин Хепберн, с любовью
В пустынной местности вольготно было ветру, солнцу и кустам полыни, да еще тишине, которая робко тянулась кверху вместе с полевыми цветами. Сквозь эту тишину пролегали рельсы, и сейчас они задрожали.
Направлением с востока мчался, пыхтя огнем и паром, темный железнодорожный состав, который с грохотом проскочил мимо станции. Он едва-едва замедлил ход у платформы, усыпанной кружочками конфетти, - здесь проводники в незапамятные времена компостировали билеты. Локомотив притормозил ровно настолько, чтобы из вагона, как из катапульты, успел вылететь одинокий саквояж, за которым выпрыгнул и по инерции пробежал вперед молодой человек в неглаженом летнем костюме; поезд с ревом помчался дальше, словно знать не знал ни этой платформы, ни саквояжа, ни его владельца, а тот, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов и остановился, чтобы оглядеться, благо пыль уже слегка осела и в предрассветной дали проступили силуэты домов.
Черт побери, - забормотал он. - Оказывается, тут что-то есть.
Ветер развеял пыль, приоткрыв еще какие-то крыши, шпили и верхушки деревьев.
Зачем? - спросил он шепотом. - Почему я здесь?
И еле слышно ответил самому себе:
Потому что.
Потому что.
В полусне прошлой ночи ему являлись слова, проступавшие на внутренней стороне век. С закрытыми глазами он читал бегущие строки:
Где-то играет оркестр,
И трубы его слышны
Подсолнухам и матросам
На службе чужой луны.
Частая дробь барабана
Дрожит под пятой времен
И летние помнит туманы,
И год, что еще не рожден.
И опять на внутренней стороне закрытых век читалось, как по писаному:
Грядущее видится былью,
И пахнет седой стариной
И древней египетской пылью,
Сиренью и мглой ледяной.
Персик, созревший на ветке,
Солнцем согрел мирок,
Где мумия в каменной клетке
О будущем даст урок.
Тут веки у него дрогнули и сами собой крепко зажмурились, словно желая кое-что подправить, а то и стереть дочиста.
Потом он стал глядеть в темноту, и строчки заново поплыли в сумерках его сознания, а слова были такие:
Дети выходят на берег,
Чертят судьбу на песке,
Смерти они не верят,
Что бродит невдалеке.
Слышится стук сердечный,
Бьет в барабан луна.
Рядом проходит Вечность,
Но поступь ее не слышна.
Это уж слишком, - услышал он свой шепот. - Это чересчур. Больше не могу. Неужели вот так и сочиняются стихи? Откуда что берется? Надеюсь, это все? - размышлял он.
И безо всякой уверенности, опустив голову на подушку, закрыл глаза - а в них опять поплыли строки:
Где-то скитается старость,
Летний обходит зной,
И спит на полях пшеничных,
Чтоб там молодеть с луной.
Где-то печалится детство,
Знавшее скорбь и прах,
И мечется, как в лихорадке,
А рядом маячит страх.
Жизнь приготовит им ужин,
Застолье на много миль.
Бессилье наполнится силой,
А яства покроет гниль.
Где-то играет оркестр -
Кто слышит, тот вечно юн,
И в танце кружится с ветром
Июнь… И опять… июнь.
И Смерть, не в ладах с собою,
Умолкнет перед судьбою.
Июнь… И опять… июнь…
В глазах осталась только непроглядная темень. Сумерки выдались тихими.
Он лежал и недоуменно смотрел в потолок, широко раскрыв глаза. Повернулся на бок, взял с тумбочки почтовую открытку и принялся разглядывать изображение.
Наконец он приглушенно спросил:
А счастье-то мне выпало?
И сам себе ответил:
- Нет.
Он медленно-медленно выбрался из постели, оделся, спустился по лестнице, поехал на вокзал, купил билет и сел в первый поезд направлением на запад.
Главный герой повествования - рядовой Роберт Ли Пруит - родился и провёл детство в горняцком посёлке Гарлан, который в тридцатые годы стал известен по всей Америке благодаря стачке шахтёров, жестоко подавленной полицией. В этой стачке был ранен и попал в тюрьму отец героя, а дядю застрелили как «оказавшего сопротивление». Вскоре умерла от туберкулёза и его мать. Поскитавшись по Америке и повидав виды, Пруит поступает в армию, которая с её дисциплиной, порядком, параграфами устава стала для него спасением от гражданки, где не очень послушных американцев подчас вразумляли самым жестоким образом. Герой не случайно носит имя прославленного полководца Гражданской войны, главнокомандующего армией южан Роберта Ли, «офицера и джентльмена», проявившего личную отвагу, стратегический талант и беззаветную приверженность идеалам Юга - при всей их исторической обречённости. Герой Джонса стоек, храбр, привержен идее служения стране, как его знаменитый тёзка. И так же обречён. Армия, в которой решил спастись герой романа от дурного американского общества, в сущности, мало чем отличается от гражданки. Служба в гарнизоне Скофилд на Гавайях со стороны могла бы показаться самым настоящим раем, но курортный колорит лишь подчёркивает драматизм сражения Пруита с армейской машиной. Его борьба с волей других принимает характер последовательного негативизма. Одарённый горнист, он принимает решение не брать в руки горн, ибо не желает унижаться, чтобы получить тёплое местечко полкового горниста. Способный боксёр, он отказывается выступать на ринге, ибо во время тренировочного боя нанёс своему другу травму, в результате чего тот ослеп. Однако для армейского начальства спорт - неплохой инструмент карьеры, и нежелание рядового Пруита выходить на ринг рассматривается как нечто очень близкое к измене. Так или иначе именно этот отказ делает Пруита в глазах начальства, и в первую очередь капитана Хомса, подрывным элементом, «большевиком».
Среди большого количества весьма колоритных представителей скофилдского гарнизона выделяются рядовой Анджело Маджио и сержант Милт Тербер. Первый, как и Роберт Пруит, принимает в штыки малейшие посягательства на его «свободное я» и в результате попадает в военную тюрьму, славящуюся своей непримиримостью к смутьянам. Сержант Тербер, напротив, ненавидя офицерство и как институт и как сумму конкретных лиц, сопротивляется по-своему - безукоризненным знанием своих обязанностей и высоким профессионализмом, делающим его просто незаменимым в роте. Впрочем, его месть начальству принимает и вполне конкретные формы - он заводит роман с женой своего ротного командира Карен Хомс, которая не испытывает к своему мужу ничего, кроме презрения, и лишь поддерживает видимость семейных отношений. Однако ни Тербер, ни Карен не питают иллюзий насчёт долговечности своего романа, который тем не менее грозит перерасти рамки обычной интрижки и превратиться в большую, всепоглощающую любовь. У Пруита также возникают немалые проблемы на любовном фронте. Расставшись со своей бывшей любовницей Вайолет, которая устала от неопределённости их отношений, он влюбляется в красавицу Альме из публичного дома миссис Кипфер. Впрочем, борьба с армейской машиной отнимает у Пруита слишком много времени, чтобы полностью отдаться стихии любви. Если для него неучастие в спортивных соревнованиях становится важным принципом существования, показателем внутренней свободы, то и для его начальства столь же принципиально подчинить бунтовщика своей воле, внушить страх и ему, и его товарищам по оружию. Посетивший гавайский гарнизон генерал Сэм Слейтер излагает свою теорию страха как организующей социальной силы. «В прошлом, - говорит он, - страх перед властью был всего лишь оборотной отрицательной стороной положительного морального кодекса „честь, патриотизм, служба...“. Но вот восторжествовал практицизм, наступила эра машин, и все изменилось. Машина лишила смысла... старый кодекс. Невозможно заставить человека добровольно приковать себя к машине, утверждая, что это дело его чести. Человек не дурак. Таким образом, от этого кодекса сохранилась теперь только отрицательная его сторона, которая приобрела силу закона. Страх перед властью, бывший лишь побочным элементом, теперь превратился в основу, потому что ничего другого не осталось». Эта формула, вобравшая в себя многочисленные рассуждения о свободе и принуждении, точно определяет суть происходящего в романе. События развиваются по нарастающей. В результате стычки с пьяным сержантом Пруит попадает под военный трибунал и оказывается в той самой тюрьме, где томится его друг Маджио. Тюремное начальство - это сборище отъявленных садистов, но в конечном счёте тамошний режим есть лишь ещё более ёмкий и наглядный символ античеловеческого характера военной машины, какой её видит автор.
Довольно быстро Пруит оказывается в знаменитом штрафном бараке номер два, где содержатся те, кого тюремные власти считают бесперспективными и исправлению не подлежащими. Это своего рода элита, хранители исконно американского духа неповиновения.
Впрочем, идиллия свободы в бараке особого режима кончается быстро. Анджело Маджио предпринимает отчаянную попытку освободиться - он симулирует помешательство. Ещё один столп «союза непокорных», Джек Маллой, совершает побег, причём так удачно, что его не могут найти. Однако третьему из друзей Пруита приходится несладко: он становится жертвой садистов-тюремщиков. Пруит даёт клятву убить его главного мучителя, сержанта Джадсона, и вскоре после выхода на свободу осуществляет задуманное. Однако тот оказывает упорное сопротивление и, прежде чем погибнуть, сам наносит тяжёлое ножевое ранение Пруиту. Бедняга не может вернуться в роту в таком виде и является к своей знакомой Альме.
Как-то раз в городе он сталкивается с Тебером, который уговаривает его вернуться, уверяя, что никто и не думает подозревать его в гибели Джадсона и самое страшное, что ему угрожает, - это ещё два месяца тюрьмы. Но Пруит не готов заплатить такую цену за восстановление отношений с армией. Он заявляет, что в тюрьму больше не вернётся. Ничего другого Тербер предложить ему не в состоянии, и их пути расходятся. Наступает седьмое декабря 1941 г., когда японские ВВС нанесли массированный удар по американской военной базе на Гавайях. К стыду своему, Пруит обнаруживает, что во время этого налёта, обернувшегося гибелью тысяч его товарищей по оружию, он мирно спал у своей подруги Альмы. Он предпринимает попытку разыскать своих, но встреча с военным патрулём оказывается роковой. Понимая, чем может обернуться арест, Пруит пытается спастись бегством, но автоматная очередь прерывает его мятежную жизнь.
Милт Тербер становится офицером, а Карен Хомс, окончательно убедившись в бессмысленности совместной жизни с мужем, забирает сына и возвращается в Америку. На корабле она знакомится с молодой и красивой женщиной, которая также возвращается в Америку. По её словам, при налёте у неё погиб здесь жених. Она рассказывает о том, как он пытался под бомбёжкой увести самолёт в укрытие, но прямое попадание положило конец его героическим усилиям. Когда женщина называет имя героя-жениха - Роберт Ли Пруит, Карен понимает, что все это чистой воды вымысел и что перед ней проститутка Альма Шмидт. Сын Карен, мечтающий о военной карьере, спрашивает мать, правда ли, что война эта кончится до того, как он выучится на офицера и сможет тоже принять в ней участие. Увидев огорчение на лице сына после её слов о том, что он вряд ли успеет показать себя на этой войне, она не без иронии уверяет его, что если он опоздает на эту, то зато вполне может принять участие в следующей. «Правда?» - спросил он с надеждой.
На этой странице можно получить информацию о повести «Отныне и вовек». Рэй Брэдбери.RU содержит самый полный и тщательно отсортированный каталог повестей и рассказов писателя.
Обе повести из сборника «Отныне и вовек» не являются новыми. По сути, повесть «Где-то играет оркестр» была начата более чем за 40 лет до её публикации. « Левиафан-99» изначально представлял собой сценарий радиопостановки, которая так и не была выпущена в связи с распространением телевидения. Несмотря на свой возраст, повести увидели свет только в 2007 году, с них смахнули пыль, отполировали и представили миру читателей.
Где-то играет оркестр / Somewhere a Band is Playing
«Где-то играет оркестр» — это история о вечной юности, городах-призраках, пристанищах и даже, возможно, небесах, куда доведётся отыскать путь счастливчикам. Город Самертон (штат Аризона) не найти ни на одной карте. Это тихое место посреди пустыни, которому вскоре суждено пасть под натиском времени и промышленности, когда город будет похоронен под бетоном автомагистрали между двумя штатами. Джеймс Кардиф прибывает в Самертон, чтобы предупредить его жителей о грядущем несчастье, хотя он даже сам не знает, почему решился приехать и что может со всем этим поделать. В городе он открывает для себя мир, который даже не мог себе представить: мир без смертей, где кладбища полны надгробий с начертанными датами рождения, но не смерти, мир жизни без детей и утраченных историй, запечатлённых в вечности.
На создание повести Рэя вдохновила американская актриса Кэтрин Хэпбёрн, она же послужила прототипом персонажа по имени Нэф, которая никогда не стареет. В предисловии Брэдбери говорит о том, что он работал над историей много лет, черпая вдохновение в фильмах и жизни — и надеясь однажды дописать её ради того, чтобы Хэпбёрн смогла исполнить в ней главную роль на сцене или на экране. Ей не было суждено увидеть произведение законченным, и осознание этого факта самим Брэдбери окрасило историю в цвета грусти и очарования.
Левиафан-99 / Leviathan ’99
В истоках написания « Левиафана-99» была надежда на создание радиопостановки произведения Норманом Корвином. Хотя этого и не случилось, Брэдбери продолжил дорабатывать первоначальный вариант, пока произведение, по его ощущениям, не стало пригодным для постановки. Так и не сумев пристроить «Левиафана» на радио, Рэй вновь переписал его ближе к исходнику — и в результате включил в свою книгу.
Эта повесть появилась вследствие работы Брэдбери над сценарием к фильму «Моби Дик» — и является не более чем пересказом классической истории Мелвилла в декорациях воображаемого будущего. Действие разворачивается в 2099 году на борту космического корабля «Цестус 7»; член команды Ишмэль Джонс разрывается между желанием спастись и долгом подчиняться Капитану. Стандартные исследовательские задания игнорируются — и Капитан, ослеплённый безумием, преследует Левиафан, самую большую и самую разрушительную комету, которую когда-либо знала Вселенная. Безымянный герой, прототипом которому стал мелвилловский Ахаб, губит свою команду в попытке уничтожить чудовище прежде, чем оно, согласно безосновательному убеждению самого Капитана, превратит Землю в пыль.
Обе истории блистательны и (хотя они абсолютно не похожи по настроению, а также месту и времени действия) несут на себе неизменную печать стиля Брэдбери. Именно простота, с которой написаны произведения — даже в тех местах, где раскрывается более сложная мысль или освещается более запутанная проблема — позволяет нам просто окунуться в саму историю. Обладая столь плавным и гипнотическим стилем, Брэдбери не теряет контакт с читателем и заставляет верить, что читатель сам является участником разворачивающихся событий. Это в очередной раз подтверждает, каким исключительным рассказчиком был и является Брэдбери.
Скачать повесть
Повесть полностью в переводе
(полный текст удалён с сайта по требованию правообладателя)
Покупайте рассказы и повести Рэя Брэдбери в электронном виде . Легальные копии теперь доступны в магазине Литрес. Дёшево, удобно и в любом формате.