Сегодня, 7 ноября, день рождения архитектора Матвея Казакова (не путать с Родионом Казаковым). Что касается меня, то... "ВИНОВАТ, Я МОСКВЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ БЕЗ ТАКОГО, КАК ОН, КОРОЛЯ" - ОН, это МАТВЕЙ КАЗАКОВ, а не Ленька, как у Булата Окуджавы, простите за перефразирование, но МАТВЕЙ КАЗАКОВ - настоящий КОРОЛЬ московской допожарной архитектуры, да и послепожарной тоже.
И раз уж я начала с себя-любимой и своего впечатления от работ Казакова, а его творения сопровождали меня всю жизнь, то хочу показать Вам одно его здание, не самое лучшее, не самое известное,но очень родное и близкое мне самой:
Матвей Казаков Усадьба Муравьева-Апостола на Старо-Басманной улице.
У этого здания очень интересная история. И дело не только в том, что в нишах цокольного этажа, тогда еще облупленных, среди пыли и мусора, сиживали мы с однокурсниками и листали свои конспекты, пытаясь, вопреки известной пословице (*поговорке???) "надышаться перед"... экзаменом, или просто коротали время между лекциями.Было это в самом начале 70-х. И тогда никто еще не знал, что усадьба спроектирована Казаковым. В доме жили люди, которым не повезло с отдельной квартирой, но повезло с проживанием в центре. Жили и во флигелях, и в пристройках. Дом собирались расселять, за право владения освободившимся зданием боролся наш институт - нам катастрофически не хватало территории. Но, когда строители приступили к освобождению фасада от переделок, выяснилось, что это и есть то самое здание, чертежи которого за подписью Казакова сохранились в архиве, а вот постройка по ним считалась неосуществленной. Так это здание "восстало из пепла" или забытья, почистилось, приобрело первоначальный вид и стало "Музеем ДЕКАБРИСТОВ". Правда, в начале 2000-х выяснилось, что построено это здание по проекту не казакова,а его ученика И.Д.Жукова, просто ученики часто наследуют почерк учителя...
А совсем рядом, через скверик, на бывшей Гороховской, а теперь в Гороховском переулке, находился известный и знаменитый дворец Николая Никитича Демидова - институт геодезии и картографии - там муж моей подруги преподавал рисунок. Так что кое что из "далекого" оказывается вполне близким.
Дом Демидова в Гороховском переулке. Архитектор М.Казаков, 1781-1791 годы.
Ну а так как я жила в то время на Ленинском проспекте, то в окно троллейбуса, который вез меня в центр, видела Годицинскую больницу.
М. Ф. Казаков. Голицинская (ныне 1-я городская) больница в Москве. 1796 - 1801. Центральная часть.
Доехав до конечной остановки и посмотрев направо (если стоишь лицом к Манежу (архитектор Бове), увидишь здание Университета, слегка измененное после пождара 1812 г. архитектором Жилярди.
Московский университет (старое здание на Моховой).
А если посмотреть налево, то видишь Кутафью башню Кремля и сразу захочется пройти по Троицкому мосту и войти туда, в святая святых Москвы. Слева между Никольской и Спасской башнями находится построенное по проекту Казакова здание Сената. Его зеленый купол виден и на Красной площади.
Здание Сената в Кремле
Вид на здание Сената с Красной площади
Совсем недалеко воспоминание из детства: Новогодняя Ёлка в колонном зале, спроектированном тоже Казаковым.
Колонный зал
К этим воспоминаниям можно добавить и более ранние - дом на Мясницкой, бывшей Кировской улице (работала одно время рядышком, да и в детстве родители возили на Кировскую к родственникам), и более поздние - недостроенный Большой дворец в Царицыно, куда возила детей на экскурсии, и Путевой дворец, мимо которого пробегала, торопясь в гости к родственникам, и уже построенный дворец Ельцинского периода, находящийся в "шаговой доступности от моего сегодняшнего дома.
М.Казаков.Дом Барышникова.
Царицыно. Большой дворец до реставрации.
Петровский путевой дворец.
Большой Дворец сегодня.
Но это только мои воспоминания о постройках по проектам московского Казакова,а есть еще и постройки в очень интересном городе Голутвин (Коломна), там по проекту Казакова построены башни Старо-Голутвинского монастыря и некоторые постройки в центре города...
Предлагаю вам статью о творчестве Матвея Казакова, написанную специалистами, а не ностальгирующим элементом вроде меня:
Матвей Федорович Казаков (1738-1812)
При входе в Москву меня охватило удивление, смешанное с восхищением, потому что я ожидал увидеть деревянный город, как многие о том говорили, но, напротив, почти все дома оказались кирпичными и самой изящной, и самой современной архитектуры. Дома частных лиц были похожи на дворцы, настолько они были богаты и красивы", - так писал из Москвы один из офицеров наполеоновской армии в сентябре 1812 г. Великий пожар ещё не испепелил древней столицы. Город, оставленный жителями, поразил даже француза, избалованного великолепными постройками Парижа. Одним из создателей московской архитектуры, её знаменитых общественных зданий, дворцов и домов был архитектор Матвей Фёдорович Казаков. В Москве он родился, жил, учился и сделался признанным мастером. Родному городу посвятил он всю свою трудовую жизнь, свои знания и талант выдающегося зодчего. Матвей Фёдорович Казаков родился осенью 1738 года. Отец его служил в московском интендантстве, дослужился до "подканцеляриста" и был на хорошем счету. Ввиду его беспорочной службы, уже после его смерти, М. Ф. Казаков в 1751 г. был зачислен в незадолго перед этим открытую архитектурную школу архитектора Ухтомского. Она образовалась из его мастерской и по обычаю того времени носила название "архитекторской команды".
Наряду с изучением теории ученики обучались здесь и практической работе. Их посылали на различные стройки, которые вёл начальник школы Ухтомский. Они не только помогали рабочим и десятникам, но следили и за качеством постройки, составляя обо всём замеченном рапорты. Такое обучение давало прекрасные результаты, помогая ученикам сделаться самостоятельными архитекторами. К концу пребывания М. Ф. Казакова в школе ею были получены из-за границы книги по архитектуре. Среди них были сочинения современных французских зодчих и знаменитые архитектурные трактаты Витрувия, Палладио и других мастеров прошлого. Их изучение не только расширило познания юного архитектора, но и на всю жизнь определило его любовь и не знающую сомнений веру в идеалы классического искусства. В 1761 г. М. Ф. Казаков окончил школу с чином "архитектурии прапорщика" и был назначен в мастерскую главного "городового архитектора" Москвы П. Р. Никитина. В мае 1763 г. дотла сгорела Тверь. Тверской пожар потряс страну. Уже через несколько дней правительство отдало приказ о восстановлении сгоревшего города. В Тверь выехала группа архитекторов во главе с Никитиным. В его новой "команде" был и М. Ф. Казаков. В Твери надо было восстанавливать правительственные здания и дома населения. Но это не было простое восстановление старого. Предстояло создать новый город, отвечавший тогдашним правилам городской планировки.
Пять лет провёл М. Ф. Казаков в Твери. Он участвовал и в разработке генерального плана города и в составлении проектов отдельных зданий. Никитин поручил ему проект, а затем и постройку Тверского дворца. Первоначально это здание предназначалось для местного архиерея, поэтому оно долгое время называлось "архиерейским домом". Дворец стоял недалеко от древнего городского Кремля, на средней из трёх основных улиц города, которые расходились от полукруглой городской площади наподобие трезубца.
М. Ф. Казаков задумал дворец без ненужного украшательства и сложности. Перед простым прямоугольным зданием располагался парадный двор. С боков его охватывали лёгкие галлереи - переходы, шедшие к угловым павильонам. Убранство дворца было красивым, простым и ясным. Стены местами были украшены лёгкими лепными гирляндами и венками. Вместо колонн с пышными капителями М. Ф. Казаков применил плоские лопатки-пилястры. Для придачи им большей выразительности он покрыл их канелюрами - полукруглыми бороздками-выемками. Это создавало частые красивые теневые полосы, видные не только в солнечные, но даже и в облачные дни. Несмотря на простоту общей композиции и скромность убранства, дворец в новой Твери бесспорно явился лучшим зданием. Законченное в 1767 г., оно принесло его автору не только признание, но и известность. Один из московских помещиков - Нащёкин - заказывает ему проект своей подмосковной усадьбы Рай-Семёновское. М. Ф. Казаков прекрасно справился с этим, повидимому, первым крупным частным заказом. Ещё полный впечатлений от планировки Твери и романически переживая замысел своего первого здания, он создал план усадьбы, во многом похожий на план основной части Твери. От дома, как от тверского Кремля, шла центральная аллея, обсаженная липами и берёзами. Прерывающий её пруд походил на большую тверскую площадь. Рядом, на холме, М. Ф. Казаков поставил усадебную церковь. По своему внешнему убранству она напоминала павильоны Тверского дворца. Уже в этих ранних произведениях М. Ф. Казакова обнаруживается одна его характерная черта: зодчий, найдя удачное решение, не раз возвращается к нему, варьируя и разрабатывая отдельные его формы и детали.
В следующем, 1768 году молодой зодчий начал большую работу у Баженова. Пять лет, проведённые М. Ф. Казаковым на разработке баженовского проекта Большого Кремлёвского дворца, сделались годами его второго учения, были его высшим образованием.
Екатерина поручила Баженову составить проект дворца в Кремле. В нём крайне нуждался двор, часто наезжавший в эти годы в Москву. В основу проекта была положена идея прославления русского народа и его военной славы в связи с блистательными победами над турками и освобождением русских земель на юге. По замыслу Баженова, дворец должен был быть не только местом пребывания императрицы, но и грандиозным общественным зданием. В его обширных дворах размещались все древние постройки Кремля, а прилегающие новые площади предназначались для всенародных собраний, торжеств и празднеств. Величие, красота и разнообразие архитектурных форм, применённых в проекте дворца, поражали современников. Несмотря на то что эта грандиозная постройка по ряду причин не была осуществлена и осталась лишь в модели, она оказала большое влияние на русскую архитектуру тех лет. Талант М. Ф. Казакова вырос и окреп в работе над этим проектом. Он долгие годы служил источником вдохновения для многих произведений М. Ф. Казакова.
Работая бок о бок с Баженовым, М. Ф. Казаков постиг то, чем так виртуозно владел знаменитый русский архитектор.
Работа над проектом и моделью Кремлёвского дворца приучила М. Ф. Казакова к систематичности, целенаправленности и логике архитектурного построения. Он на практике понял, что успех архитектурного замысла зависел от продуманности, цельности и ясности проекта.
Постройка увеселительных зданий на Ходынском поле по случаю празднования Кучук-Кайнарджийского мира была поручена Баженову, который и здесь был назначен главным архитектором. Праздник, посвящённый национальной победе над турками, экзотика восточной архитектуры и большая свобода в постройке зданий павильонного типа побудили Баженова избрать совершенно новый стиль. Позднее он получил название псевдоготики благодаря частому применению стрельчатых арок. Стены из красного кирпича с белокаменными деталями, многие приёмы, заимствованные из древнерусской архитектуры XVII в., как, например, кувшинообразные колонки у входа, остроконечные пирамиды с шарами наверху и т. д., особенно нравились М. Ф. Казакову. Поэтому полученный им заказ на постройку подъездного Петровского дворца (теперь помещение Академии Воздушного флота), расположенного в непосредственном соседстве с ходынскими увеселительными постройками, был выполнен им в этих же сказочных формах. Башенки, ограды различной высоты и рисунка окружают здание дворца. Последний стоит посредине большого двора. Затейливые белокаменные наличники украшают его окна. Крыльцо с широкой лестницей с пузатыми колонками встречает входящего. Здание венчается куполом, в основании которого расположены стрельчатые окна. М. Ф. Казаков с исключительным чутьём воспринял праздничный характер русской национальной архитектуры и воплотил его в своём новом произведении. Успех этой постройки определил дальнейший путь молодого мастера.
С этого времени начинается его всё возрастающий успех как архитектора. Биография М. Ф. Казакова бедна житейскими, бытовыми фактами, но она богата тем великим наследием, которое он нам оставил. Жизнь М. Ф. Казакова как бы заключена в его произведениях.
Ещё не был закончен Петровский дворец, как М. Ф. Казаков получил новый заказ. Ему было поручено составление проекта здания Сената в московском Кремле. Сенат предполагали построить напротив Арсенала. Участок был неудобный, треугольной формы, но и его М. Ф. Казаков сумел использовать как основу для возводимого им здания. Центр всей композиции занял грандиозный купольный зал. М. Ф. Казаков рассчитал своё здание так, что купол зала пришёлся как раз за башней, расположенной в центре Красной площади, между Спасскими и Никольскими воротами. Таким образом, здание Сената являлось не только кремлёвским зданием, но и сделалось общегородским, войдя как звено в общий ансамбль зданий важнейшей площади древней столицы. Смелость решения всего здания, в особенности его купол, поразила современников и даже вызвала среди московского общества опасение в прочности сооружения. Для опровержения подобных опасений М. Ф. Казаков при раскружаливании стоял со своими помощниками на куполе. "Криками "ура" был встречен Казаков", отмечают современники. Екатерина II, приехавшая осмотреть здание, воскликнула: "Какое искусство!". Постройка здания Сената поставила М. Ф. Казакова в ряд лучших архитекторов, работавших в это время в России. Оно и сейчас украшает московский Кремль.
Успех М. Ф. Казакова рос. Частные лица всё чаще обращались к нему с просьбой о составлении проектов домов или дворцов. С годами заказов становилось всё больше и больше, у М. Ф. Казакова появляются ученики и помощники.
В архитектуру городского дома М. Ф. Казаков вносит много нового. Он перерабатывает старую усадебную систему планировки дома. Последний, окружённый службами, обычно ставился в глубине участка. М. Ф. Казаков, наоборот, выдвигает его к фронту улицы, ставит на красную линию. Тем самым его дома включаются всей своей, нередко прямо-таки дворцовой, архитектурой в общий облик города. Несколько десятков превосходно созданных им домов и дворцов, не считая многих крупных общественных зданий, украшали улицы и переулки столицы. Особенно известны дом Демидова в Гороховском переулке (ныне Институт геодезии), Гагарина на Петровском бульваре (здание Поликлиники), Меньшикова на Б. Никитской, Барышникова на Мясницкой (ныне в нём помещается одно из медицинских учреждений) и многие другие.
Среди построек 70-80-х годов XVIII в., выполненных М. Ф. Казаковым, выдающееся место занимает усадьба в Петровском (близ ст. Алабино Киевской ж. д.). По мысли владельца Демидова строение должно было быть не обычной усадьбой с хозяйственными постройками, а сложно скомпанованным ансамблем, включавшим церковь с отдельно стоящей колокольней, парк с многочисленными скульптурами и отдельные здания хозяйственного назначения. Кроме того, дом должен был быть увенчан статуей Екатерины.
Основную часть этой усадьбы М. Ф. Казаков распланировал в виде правильного квадрата. На его углах стояли небольшие флигели, центр же был занят главным домом. Со всех четырёх сторон его украшали колонные портики. На срезанных углах были сделаны балконы, опиравшиеся на две небольшие колонны. Благодаря срезанным углам здание казалось треугольным, а не квадратным. Церковь, колокольня и службы располагались вдоль основной дороги, ведшей к главному дому. С противоположной стороны к дому примыкал парк с многочисленными и искусно распланированными аллеями. Остроумная планировка дома с круглым залом в центре дала возможность объединить комнаты и залы различной формы и размера.
С конца 70-х годов М. Ф. Казаков фактически становится главным архитектором Москвы. Его исключительная честность, спокойствие и приветливость привлекали к нему людей. Вокруг него быстро сложилась безгранично преданная ему школа учеников. Он никогда не заискивал перед "сильными мира сего", что было так свойственно в те времена и носило меткое название "искательства". Ни один зодчий не пользовался таким успехом, такой популярностью, которые сопутствовали М. Ф. Казакову. По своему происхождению, воспитанию и работе М. Ф. Казаков принадлежал к той нечиновной интеллигенции Москвы, которая выдвинула из своей среды лучших культурных деятелей эпохи. Он создаёт свои архитектурные проекты с редкой лёгкостью. Но эта лёгкость была лишь кажущейся, так как за ней лежали годы упорного труда и всё совершенствующегося мастерства. Во всех его произведениях красной чертой проходит единство его творчества, его стиля. Классика являлась для него вечно живым идеалом. Он безраздельно предан её красоте и обаянию.
Помимо большого количества частных работ архитектурного порядка, М. Ф. Казаков выполнял многие государственные заказы. То надо было ехать в Екатеринослав (теперь Днепропетровск) для застройки центральной части города, то по такому же делу ехать в Калугу. Затем следуют работы в Коломне и её округе и много других.
Пожар Москвы 1812 года уничтожил внутреннее убранство большинства зданий Казакова. Из значительного количества созданных им произведений сохранились лишь так называемые "Золотые комнаты" дома Демидова и восстановлен знаменитый Колонный зал дома Долгорукова. Если "Золотые комнаты" говорят о высоком мастерстве зодчего в области декорирования небольших комнат, то в Колонном зале, являющемся центром теперешнего Дома Союзов, М. Ф. Казаков достигает исключительного впечатления торжественности, притом очень простым способом. Вдоль стен стоят коринфские колонны. Их пышные капители, расположенные между ними люстры и балюстрада балконов являются единственными декоративными деталями убранства зала. Этот парадный, бальный зал - один из лучших в русском классицизме.
В эти же годы М. Ф. Казаков строит ряд общественных зданий Москвы - Московский университет, присутственные места, дворец в Царицыне и здание "Нового Комиссариата" (здание Интендантства на быв. Б. Садовнической ул.). Все они по-разному разрешают тему общественного здания. Так, здание Московского университета (его фасад и зал переделаны архитектором Д. Жилярди после пожара в 1812 г.) исходит в своей планировке из схемы городской усадьбы (парадный двор между двух выступающих боковых крыльев). Дворец в Царицыне, выстроенный на месте дворца, сооружённого по проекту Баженова и сломанного по распоряжению Екатерины, представляет собой два больших почти квадратных многоэтажных корпуса, соединённых продольным, значительной высоты, с выходом в центре. Царицынский дворец был выстроен в том же стиле "псевдоготики", что и Петровский подъездной дворец. В "Новом Комиссариате" М. Ф. Казаков воспользовался старыми образцами промышленных сооружений древней Руси. Они обычно окружались стенами с башнями по углам. Тот же замысел лежит и в грандиозном здании М. Ф. Казакова, занимающем целый городской квартал. В его центре, со стороны Москва-реки, он поставил большое здание с колонным портиком, которое входило в систему корпусов, стоящих вокруг квадратного двора. На его углах высились круглые башни с низкими куполами.
Остатки Царицынского дворца
В 80-е годы XVIII в. талант М. Ф. Казакова достигает своего расцвета. Лучшим зданием, созданным им в это время, был мавзолей для Барышникова в Николо-Погорелом Смоленской области (1783 г.). Круглый в плане мавзолей, несущий ступенчатый купол, окружают, точно венок, шестнадцать ионических колонн. Основные части здания выложены из прекрасного белого камня, а стены окрашены в розовый цвет. Больше тридцати скульптурных панно украшают это изумительное здание, стоящее на высоком спуске к Днепру. Их выполнил знаменитый русский скульптор Ф. Шубин.
Форма мавзолея настолько совершенна, слияние архитектуры со скульптурой настолько органично, прорисовка деталей настолько закончена, что этим памятником можно любоваться часами. Кажется, что бессмертное творение мастера живёт и дышит в лучах солнца и окружающем его изумительном ландшафте. Мавзолей по своей архитектуре может быть вполне сравнён с прекрасными памятниками античности.
Составление чертежей, деталей, смет, наблюдение за постройкой, естественно, требовали не только внимательных, но и одарённых помощников. Сменив Баженова на посту начальника "Кремлёвской экспедиции", М. Ф. Казаков организует при ней архитектурную школу. Характерна при этом забота М. Ф. Казакова о создании именно русских мастеров зодчества. В прошении об организации училища он так и указывал, что оно нужно для того, чтобы иметь совершенных "мастеров российских, что смогут заимствовать и прочие губернии и потому не будет нужды в иностранных, которые несведущи ни в доброте здешних материалов, ни в том, что здешний климат производить может". Он составляет подробную программу обучения будущих архитекторов. Среди намеченных курсов были: "рисовальный, чистой математики, механики..., перспективы и живописи пейзажной и орнаментальной, живописи живых фигур". Организуется чертёжная. М. Ф. Казаков велит "наполнить чертёжную чертежами и рисунками не только лучших зданий и видов в России, но и прочих именитых зданий и видов всех четырёх частей света. Стараться собрать сколько возможно чертежей и видов древних зданий, паче в Кремле находившихся, уже уничтоженных, иметь чертежи тех частных зданий, кои с дозволения начальства производимы будут архитекторами и помощниками экспедиции, хранить лучшие чертежи обучающихся, заводить части моделей".
Мавзолей в Николо-Погорелом Смоленской области
Эта его инструкция свидетельствует не только о большом кругозоре и глубоких знаниях мастера, но и о большой любви к русской национальной архитектуре.
М. Ф. Казаков создал подлинную школу мастеров. Отсюда вышли: Еготов, Таманский, Бове, однофамилец Родион Казаков и сыновья самого основателя школы Матвей, Василий и Павел. После пожара 1812 года О. И. Бове становится главным архитектором Москвы и воссоздаёт сожжённую столицу.
В 90-х годах М. Ф. Казаков создаёт ряд новых оригинальных зданий. Среди них дом Разумовского занимает одно из первых мест. Дом выстроен в виде буквы П, охватывающей парадный двор. В центре под фронтоном расположена большая полукруглая ниша. По её бокам стоят, выступая вперёд, лёгкие колонные портики. Между ними помещены лестницы, ведущие к главному входу. Стройные колонны портиков и сама ниша придают этой части здания необычайную лёгкость и воздушность. Скромность и строгость обработки боковых крыльев дома подчёркивают богатство решения его центра.
В 1796 г. М. Ф. Казаков приступает, по заказу Голицына, к постройке больницы на Калужской улице. Это была лебединая песнь мастера, так как вскоре после окончания этого выдающегося здания болезнь приковала его к постели. Голицынская больница (ныне Вторая градская) - одно из лучших произведений в творчестве М. Ф. Казакова. Старая усадебная планировка дома с флигелями, кажется, вновь оживает в этом здании. Но это лишь первое впечатление, так как М. Ф. Казаков применяет здесь такие новые приёмы, которые существенно изменяют старые привычные формы. Он ставит боковые корпуса вдоль улицы, сохраняя одновременно положительные черты старой планировки, т. е. помещает центральную часть с колонным портиком и куполом над ним в глубине участка. Этот оригинальный приём не только выделял основную часть здания, но связывал больницу с улицей, вводя её как определённое звено в организм города. За портиком высится большой купол с характерными полукруглыми окнами-люкарнами. Он расположен над круглым помещением церкви. Стены её внутри украшены двумя ордерами колонн, которые Казаков, вопреки всем канонам, переставил: между большими ионическими колоннами поставлены меньшие коринфские, несущие арки (обычно ионический ордер был подчинён коринфскому). Этот неожиданный приём говорит о неослабевающем упорстве престарелого мастера, ищущего всё новых решений в кругу классических форм и деталей.
Голицынская больница
В год окончания постройки больницы М. Ф. Казаков уходит в отставку. Его последним трудом было собрание чертежей его собственных построек. Начальник "Кремлёвской экспедиции" Валуев, поддерживая прошение престарелого мастера об отставке, писал о нём: "Только знаменитый и искуснейший архитектор, статский советник Казаков, прославленный и по всей России отличнейшими познаниями сего художества и практическим производством..., наполнил не толико Москву, но и многие края России хорошими архитекторами..., оставивши по себе весьма много и великие его искусства..., остаток дней своих желает посвятить архитекторской школе...".
Уйдя в отставку, М. Ф. Казаков не перестаёт интересоваться художественной жизнью любимого им города. По словам его сына, в эти последние годы его жизни он "любопытствовал узнавать что-нибудь для него новое и старался знакомиться с людьми, в которых замечал какие-либо познания".
При приближении французов к Москве в 1812 году семья увезла М. Ф. Казакова в Рязань. Здесь узнал он об ужасном пожаре. "Весть сия, - писал его сын, - нанесла ему смертельное поражение. Посвятив всю свою жизнь зодчеству, украся престольный град великолепными зданиями, он не мог без содрогания вообразить, что многолетние его труды превратились в пепел и исчезли с дымом пожарным".
Душевное потрясение от полученного известия усилило его недуг. 7 ноября 1812 года знаменитый зодчий, строитель Москвы, скончался.
Значение творчества Казакова для архитектуры Москвы и русского искусства трудно переоценить. Без преувеличения можно сказать, что Казаков создал новую классическую Москву XVIII века. Всё его творчество отличается цельностью художественных идеалов, являясь выражением подлинного национального художественного мастерства.
О М. Ф. Казакове
: Бондаренко И. Е., Архитектор Матвей Фёдорович Казаков (1738-1812), М., 1912 (новое переработанное издание, М., 1938); "Архитектура СССР", 1938, № 1 (статьи, посвященные 200-летию со дня рождения М. Ф. Казакова); Ильин М., Матвей Фёдорович Казаков, М., 1944.
В конце октября 1812 года весть о страшном пожаре, вспыхнувшем в Москве после вступления туда наполеоновской армии, дошла до Рязани.
Мысль о том, что две трети московских зданий уничтожены, была особенно невыносима для одного из столичных беженцев, ведь архитектор Казаков вложил весь свой талант в украшение Первопрестольной великолепными зданиями в стиле классицизма и «русской готики».
Истинно русский зодчий
Он родился в 1738 году в семье выходца из крепостных, дослужившегося до существенного канцелярского чина. Благодаря заслугам отца будущего архитектора Матвея Казакова в 1751 году приняли в школу известного зодчего Дмитрия Васильевича Ухтомского (1719-1774), построившего много зданий в эпоху царицы Елизаветы. Помимо великолепной художественной школы Казаков приобрел практические навыки в организации строительства, в выборе материалов и технологий. Это стало его отличительным качеством.
Легкие точные чертежи, уверенный рисунок лепных деталей - все это было присуще мастеру с юных лет. Своё графическое мастерство он отрабатывал на лучших образцах архитектурного наследия прошлого, изучая древнегреческие ордера. Архитектор Казаков стал убежденным сторонником продуманного до мелочей органичного классического стиля.
Первые опыты
Весной 1763 года страшный пожар уничтожил Тверь. Восстанавливать город поручили ученику Ухтомского Петру Романовичу Никитину. Матвей Казаков - архитектор, включенный Никитиным в свою команду, работал над одним из важнейших объектов - домом для церковного главы Твери. Сама Екатерина II высоко оценила восстановленный по новым планам город, назвав Тверь вторым по красоте (после Петербурга) в России.
Архиерейский дом, ставший дворцом, в котором остановилась Екатерина по приезде во вновь отстроенный город, сделал имя зодчего известным, и архитектор Казаков стал получать частные заказы от богатейших и знатнейших людей России. Так, для П. Ф. Нащокина им была построена великолепная усадьба Рай-Семёновское на у Серпухова.
Казаков и Баженов
Василий Иванович Баженов (1738-1799) - великий русский зодчий, который был ровесником Казакова. К моменту их встречи Баженов уже прошел школу европейской архитектуры после окончания Академии художеств, проведя долгие годы во Франции и Италии. Он выполнил модели собора Св. Петра в Риме и галереи впитывал знания и опыт ведущих мастеров французского классицизма: Клода-Никола Леду, Жака-Жермена Суффло и др.
В отличие от Баженова Казаков не покидал Россию, поэтому старался добавить к своему практическому опыту и баженовское понятие архитектуры как высокого искусства, открыть новую красоту в сочетаниях объемов, в планировочных решениях, в изысканности декора. Работы Матвея Федоровича понравились Баженову, и он привлек его к сотрудничеству над грандиозными заказами, полученными от самой императрицы.
«Кремлевская экспедиция»
Екатерина Великая испытывала к Москве сложные чувства. Слишком велика была разница между Санкт-Петербургом - великолепной европейской столицей - и Первопрестольной, где был неистребим византийский, азиатский дух, олицетворением которого ей казался Кремль. Именно отсюда она хотела начать европеизацию Москвы, поручив проект реконструкции центра города Баженову.
Грандиозный проект, предложенный «Экспедицией по строительству Кремлевского дворца», даже императрице показался слишком радикальным. Баженов предлагал снести древние постройки и возвести грандиозный многоэтажный дворец, обращенный величественными фасадами к реке, а в плане образующий смыкание основных направлений радиальных улиц центра Москвы.
В течение пяти лет был выполнен проект, сделана колоссальная модель Большого Кремлевского дворца. Даже состоялась торжественная закладка нового здания и разобрана часть стены, но дальше дело не пошло. Екатерина охладела к проекту, делавшему Москву угрозой величию Северной столицы и требовавшему колоссальных расходов. Впоследствии назначенный руководить реконструкцией Кремля, М.Ф. Казаков (архитектор, обладавший большим практическим опытом, чем Баженов) восстановил разрушенную часть стены и построил на подготовленной для начала строительства площади новое правительственное здание - Сенат. Но вначале он еще продолжал совместную работу с Баженовым.
Рождение «русской готики»
В 1775 году по велению Екатерины в Москве проводилось празднование по поводу присоединения Крыма и заключения Кучук-Кайнарджийского мира с турками. Для этого на Ходынском поле были возведены временные деревянные павильоны, изображавшие турецкие города. Выполнение этих работ было возложено на «кремлевскую экспедицию» во главе с Баженовым, ближайшим соратником которого опять стал архитектор Казаков.
В результате соединения причудливых восточных элементов и классических пропорций родился праздничный, нарочито театральный, декоративный стиль, который принято называть псевдоготическим, или «русской готикой». Он очень понравился императрице Екатерине, и она предложила повторить его в более долговечном материале, построив близ Ходынского поля Путевой дворец, нужный ей для отдыха после долгой дороги из Северной столицы. Руководить проектом был назначен Казаков. Петровский замок стал одной из вершин «русской готики», сделав Казакова ведущим русским зодчим.
Здание Сената в Кремле
Когда в Москве возникла необходимость в крупном государственном здании, естественно, что к его проектированию был привлечен М. Ф.Казаков - архитектор, находившейся в зените славы и в расцвете таланта. И построенное им треугольное в Сената стало новой вершиной его творчества.
Замысел Казакова не обладал масштабом Большого Дворца Баженова, но не уступал ему качеством проработки, совершенством общего решения и деталей. Купол над залом, где предполагалось проведение заседаний правительства, поражает размерами и техническим исполнением. Придавая всему Сенату торжественность и величавость, видимый с Красной площади, он помогает гармонически вписать классическое государственное здание в ансамбль главной площади и всего центра города.
Эпопея в Царицыно
Дворцово-парковый ансамбль, получивший название «Царицыно» был заложен на землях, выкупленных Екатериной в 1775 году. Он должен был стать первым подобным объектом, расположенным вне Петербурга. Проект был заказан Баженову и предполагал использование того фантазийного стиля, который назывался псевдо или «русской готикой», а Баженов называл «нежной» готикой.
За реализацию этого проекта зодчий взялся со всем жаром, целых десять лет велось строительство комплекса, но заканчивать его возведение пришлось опять Казакову. Среди причин монаршего гнева, который обрушился на Баженова после посещения Екатериной Царицына, называют принадлежность архитектора к «вольным каменщикам» - императрица усматривала в масонстве силу, способную возвести на престол её сына - Павла I. Есть и другие мнения, в чем истина - узнать невозможно, но достраивал дворцы и их окружение М. Казаков. Архитектор постарался бережно отнестись к работе друга и наставника, оставив нетронутыми некоторые постройки Баженова. Загородной подмосковной резиденцией Царицыно так и не стало, но возрожденное в современном виде оно является популярным местом отдыха и одной из достопримечательностей Москвы.
Шедевры «допожарной» Москвы
С конца семидесятых годов восемнадцатого века архитектор Казаков Матвей Федорович фактически становится тем, что в наше время называется Главным архитектором Москвы. Среди его построек множество культовых сооружений, присутственных зданий и частных усадеб. Многие его работы погибли в огне наполеоновского нашествия, некоторые были перестроены, но некоторыми выдающимися образцами его творчества можно полюбоваться и теперь.
«Русская готика» была прихотью богатых и царственных заказчиков, и Казаков в основном строил в излюбленном классическом стиле. Такова церковь Митрополита Филиппа в Мещанской слободе. Она интересна сочетанием поставленных друг на друга круглых в плане объёмов и высоким качеством лепного декора, где особенно виден талант Казакова-рисовальщика.
Удивительный шедевр - церковь Космы и Дамиана на Маросейке - отличает мастерское сочетание криволинейных объемов и почти современный подход к минимализму в декоре. Помимо большого числа дворцов, церквей, частных особняков, учебных корпусов он построил 3 больницы, каждая из которых стала украшением Москвы.
Особый объект для Москвы Казакова - здание Благородного собрания - Дом Союзов. Фасады за долгое время несколько раз перестраивались, но интерьеры (анфилады и главное - Колонный Зал) доносят замысел зодчего в почти первозданном виде. Огромный объем, где могут размещаться до 5 тысяч человек, впечатляющ, по-классически гармоничен.
Творец Москвы XVIII века
Кроме построек известно другое наследие зодчего - блистательный ряд мастеров, учителем которых был архитектор Казаков. Работы И. В. Еготова, А. Н. Бакарева, О. И. Бове, И. Г. Таманского были востребованы для последующего восстановления Москвы, тогда же пригодился другой труд Казакова: 13 альбомов с планами, фасадами и разрезами наиболее значительных московских зданий.
Он умер, не вынеся мысли о гибели любимого города, но фантастический талант и огромный труд Матвея Федоровича Казакова не могли пропасть без следа, и возрожденная Москва до сих пор хранит память о своем великом строителе.
И. Е. Бондаренко. «Архитектор Матвей Федорович Казаков», Изд-во Всесоюзной Академии Архитектуры, Москва, 1938 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
В ноябре 1938 г. наша страна отмечает 200-летие со дня рождения великого русского зодчего Матвея Федоровича Казакова. В истории русской архитектуры творчество Матвея Федоровича Казакова занимает одну из самых блестящих страниц. Вместе со своим великим сверстником, В. И. Баженовым, Казаков был зачинателем и выдающимся деятелем того большого движения, которым отмечено развитие русского зодчества во второй половине XVIII века.
В лице Казакова русский народ выдвинул разностороннего и исключительно одаренного мастера, благодаря которому это новое направление архитектурной мысли быстро обрело уверенность в своих силах и в своем творческом пути, быстро достигло зрелости стиля. Именно Казаков, этот неутомимый практик-строитель по призванию, придал архитектурному классицизму в России жизненность и силу конкретного творческого метода, практически применяя его к самым разнообразным строительным задачам, к самым различным архитектурным темам своего времени.
В творческой биографии Матвея Казакова обращает на себя внимание прежде всего это необыкновенное многообразие практической деятельности мастера. Он работает в Москве и в провинции, где его основными заказчиками являлись богатые помещики или отставные вельможи. Он почти не соприкасается с архитектурной жизнью Петербурга, оставаясь в стороне от громадной строительной деятельности, которая была сосредоточена в быстро растущей и обстраивающейся столице. И тем не менее, на этом ограниченном материале Казаков развертывает такое множество архитектурных мотивов, приемов, решений, что его творчество становится как бы энциклопедией русского зодчества XVIII века.
Он создает великолепный образец монументального правительственного здания — Московский сенат, ныне здание правительства, с величайшим тактом и мастерством вписанное в ансамбль Кремля; он разрабатывает тему торжественного зала и дает два совершенно различных, но подлинно классических решения этой темы — в купольном (ныне Свердловском) зале «Сената» и в Колонном зале «долгоруковского дома» — ныне Дома союзов; он строит в Москве несколько дворцов, представляющих собою законченные ансамбли «городской усадьбы», в том числе подлинный шедевр этого типа — дом бывший Разумовского на Гороховом поле (ныне Институт физической культуры имени Сталина).
За пределами города, в подмосковных имениях, Казаков создает не менее замечательный образец загородного усадебного ансамбля — Петровское-Алабино; отходя от усадебной темы, он с таким же блеском и огромным архитектурным тактом и вкусом проектирует и осуществляет многочисленные городские сооружения — «Голицынскую» больницу и целый ряд частных домов в различных кварталах Москвы.
В творческом наследстве Казакова находит себе место и работа над городской планировкой: центральный ансамбль Твери (ныне г. Калинин) — площадь — несет на себе печать казаковского мастерства, казаковского понимания проблемы ансамбля. В беглом перечне невозможно назвать даже одни только выдающиеся произведения Казакова. Полный список работ этого зодчего, не знавшего усталости в своей строительной деятельности, занимает много десятков страниц.
Казаков всей своей жизнью и деятельностью дал поучительнейший пример архитектурного творчества, нераздельно связанного со стройкой, с практикой строительных лесов, со строительным производством. Великий художник, он был первоклассным техником, вооруженным передовыми техническими достижениями своего времени: это он блестяще показал, например, при возведении купола в зале «Московского сената».
Учившийся в России, никогда не бывший за границей, Казаков был мастером европейского масштаба, по своим знаниям и мастерству ничем не уступавшим своим современникам — французским и итальянским архитекторам, а по широте своего творческого диапазона — превосходившим многих даже самых прославленных представителей западно-европейской архитектуры XVIII века. В лучших произведениях Казакова русский классицизм выступает перед нами как глубоко самостоятельный архитектурный стиль, как явление русской национальной художественной культуры, входящей полноводным и мощным потоком в общее русло мирового зодчества. Наконец, Казаков играет виднейшую роль как учитель и воспитатель целого поколения русских архитекторов, как один из первых деятелей и ревнителей русской архитектурной школы, как архитектор-педагог, один из пионеров архитектурного образования в России.
В свете великих творческих задач, которые эпоха социализма, сталинская эпоха, ставит перед советской архитектурой, по-новому оцениваются достижения замечательных русских зодчих прошлого.
Советская архитектура стремится почерпнуть в них и творчески переработать уроки мастерства, мудрого понимания законов классического зодчества, уменья применять эти законы в соответствии с требованиями жизни. В гигантской созидательной работе на стройке социалистического города советская архитектура творчески воспринимает все лучшее, что было создано великими зодчими прошлого, все лучшее, что создали в области архитектуры народы нашей великой страны. В этом творческом наследстве видное место занимают произведения Матвея Казакова, замечательного русского зодчего XVIII века, сумевшего в условиях крепостнической эпохи создать архитектурные ценности непреходящего значения.
Творческими усилиями великого русского народа воздвигнуты высокохудожественные произведения русской архитектуры, разработанные талантливейшими сынами его в борьбе с некультурностью и деспотизмом господствующего класса купцов и помещиков, в условиях экономической и технической отсталости России того времени. Эти произведения — величайшие памятники истории, которыми мы должны гордиться и изучать, как гордимся великими русскими писателями, художниками, музыкантами, философами и изучаем их произведения.
Матвей Федорович Казаков — один из величайших мастеров русской архитектуры XVIII века — воплотил гениальность своих идей в архитектурных памятниках, которые высоко ценит и любит наш советский народ.
200-летие со дня рождения Матвея Федоровича Казакова архитекторы нашей страны отмечают как патриоты, борющиеся за создание социалистического стиля советской архитектуры.
Юбилейная комиссия
ТРИДЦАТЫЕ годы восемнадцатого века… Земляной откос берега Москва-реки, по берегу тянутся бревенчатые постройки деревянных складов «Старого Комиссариата». Огромный двор, выходящий другой стороной в Садовники, два низких каменных амбара и в углу двора три небольших домишки для низших служащих и сторожей. В одном из этих домишек, в семье бедного служителя, «подканцеляриста» (подьячего) Федора Казакова, 28 октября (?) 1738 г. родился сын Матвей (1).
Бедное детство. Замкнутый мир затхлого учреждения по обмундированию армии; возы с одеждой, какие-то тюки, кожи, мешки. Двор для игр огромен, еще больше простора в тихих глухих уличках Садовников и всего прилегающего Замоскворечья. Скудная первоначальная грамота у дьячка соседней Косьмодемьянской церкви.
Рано обнаружилась у мальчика страсть к рисованию, и уже с самых юных лет его тянуло туда, где шел гул постройки. Перед его глаза во дворе строились большие каменные склады и дом для конторы, ходили каменщики, плотники, столяры, потом кровельщики и маляры… Из «города» наезжали чиновники в зеленых мундирах. Мальчик наблюдал, как один из таких чиновников распоряжался рабочими, как разворачивал лист бумаги с чертежами, как десятский отмерял саженкой землю, ставил вешки, натягивал причальную бичеву, как рыли котлованы и бутили фундаменты, как из-под рук каменщиков вырастали кирпичные стены. Весь процесс строительных работ проходил перед пытливым глазом мальчика. Любил он также бродить по Москве, наблюдать пеструю картину большого города.
Через низкий деревянный наплавной Москворецкий мост путь шел мимо Кремля на Красную площадь. Много еще было следов недавнего пожара, испепелившего полгорода. Расчищали погорелые места, разламывали торчавшие посреди улиц кузницы и колодцы, расширяли проезды улиц, выравнивали колдобины мостовых. Даже в Кремле еще валялись груды мусора, щебня, погорелых головней, сваленного под откос навоза, ручьями стекала грязь на топкие берега Москва-реки. У кремлевских церквей и дворцовых палат кое-где торчали леса; на Красной площади вокруг Лобного места — навесы мелочных лавочек; вдоль стены кремлевской — полуразобранные деревянные часовни, домишки; на Ильинке и Варварке — лабазы и домишки торгового люда и ремесленников. Никольская выглядела почище, попросторнее: красивое здание Печатного двора, здание Заиконоспасского монастыря, каменные дома в два и три этажа. Каменный широкий мост у Воскресенских ворот через Неглинку вел на Тверскую и Дмитровку — главные улицы.
Во главе Комиссариата был тогда М. М. Измайлов, часто наезжавший в Садовники. Он обратил внимание на мальчика, ходившего по лесам строек и постоянно что-то рисовавшего. Измайлов принял участие в даровитом юноше, оставшемся сиротой, и пристроил его к любимому им делу. Юного Казакова удалось поместить в недавно открытую архитекторскую школу Дм. Ухтомского. Эта школа находилась в ведении Сената, составляя его особую «экспедицию». В 1751 г. пришел указ из Сенатской конторы Ухтомскому: «по доношению Вашему, коим просили об определении в команду вашу к письменному исправлению и к обучению архитектуре Главного Комиссариата умершего подканцеляриста Федора Казакова сына Матвея, который еще к делам никуда не определен, определить с награждением жалованья против младших архитектуры учеников по рублю в месяц.. .»
Архитектор Дм. Ухтомский (1719-1761) сыграл большую роль в развитии русской архитектуры XVIII в.; он явился основателем первой архитектурной школы в России, задолго до учреждения Академии художеств.
Вся учеба архитектора в «командах» предшественников Ухтомского сводилась к практическому изучению строительного дела и начал элементарной архитектурной грамоты. Такие «команды» были у Мичурина, у Растрелли, у Евлашева. Но только Ухтомский ввел систематическое обучение архитектуре, и когда в 1749 г. уже официально была разрешена его школа, она разместилась в Охотном ряду, первоначально в двух палатах: на месте раскольнической конторы и сенатской типографии. Обучение в школе вместе с Ухтомским вели его товарищ арх. В. Обухов и ряд «гезелей», т. е. помощников, среди которых следует отметить его брата В. Ухтомского, К. Бланка, А. Кокоринова и П. Никитина.
В основу преподавания Ухтомский ставил изучение классической архитектуры, и уже через Два года после открытия школы он требовал от Сената целый ряд пособий: труды Витрувия, Палладио, Серлио, Поццо, Блонделя, Деккера, Девильера и Штурма.
С небольшими знаниями вступил юный Казаков в стены школы, занимавшей уже к этому времени два этажа. Здесь же и жили почти все 28 учеников школы. Учились в условиях грошевого содержания и строгой дисциплины, выполняя также и всю черную работу по ремонту здания и по наблюдению за ним, вплоть до мытья полов и колки дров.
Школьная дисциплина была подчас чрезмерно жесткой: неспособных ребят били палками и в конце концов по неспособности к наукам «посылали в матрозы». По составу и возрасту учащиеся очень различались, так как принимались в школу мальчики не моложе 9 лет, знавшие «грамоту и счет», но при отборе принимали во внимание склонность к архитектуре и общее развитие. В редких случаях появлялись в школе и хорошо подготовленные юноши, как, например, поступивший одновременно с Казаковым Баженов, уже окончивший Славяно-греко-латинскую школу.
Низкий уровень грамотности учеников был в то время обычным явлением, и нетрудно представить себе уровень развития бедного подьяческого сына, которого надлежало еще обучить «письменному исправлению»; об иностранных языках не могло быть и речи, и тот же Баженов должен был поступить в Московский университет для специального изучения французского языка.
Ухтомский, ознакомившись с рисунками юного Казакова, угадал в нем крупное дарование и стал заниматься с ним особенно тщательно.
Метод обучения в школе был сугубо практический. Весь курс делился на 8 групп (8 лет), причем последние две группы изучали теоретические труды классиков архитектуры, не отрываясь в то же время от практических работ по строительству.
Велось обучение русской грамоте, математике, начаткам истории, географии, черчению, рисованию, но одновременно велись практические занятия по обмеру зданий, по ознакомлению на постройках со строительными материалами, по составлению элементарных смет, и производились ежедневные командировки на стройки. На постройках ученики наблюдали за ходом работ, помогая каменщикам (подносчиками), плотникам и столярам (промерами) и исполняли всякую мелкую подсобную работу. И за все это на содержание каждого ученика полагалось только по 1 рублю в месяц (елизаветинский рубль относился к довоенному, как 1:7).
Однако суровые условия жизни не мешали юному Казакову прилежно проходить школу. Вскоре он стал младшим помощником Ухтомского, который в эти годы строил Кузнецкий мост через р. Неглинную, достраивал Арсенал в Кремле, запасный дворец у Красных ворот, перестраивал здание Главной аптеки и приспосабливал здания бывших присутственных мест для новооткрытого Московского университета. Во всех этих работах юный Казаков деятельно помогал своему учителю.
Но в то же время Казаков упорно стремился приобрести больше теоретических знаний. С первых же лет учения он усердно копировал гравюры из труда Виньолы «О пяти чинах архитектуры». Эта книжка, в 16-ю долю листа, с 107 гравюрами, грубовато передающими линии архитектурных ордеров, воспитала глаз и руку не одного нашего архитектора из плеяды славных мастеров XVIII в. Были еще рукописные списки труда Палладио, а также Штурма. Переводы для них делались или самим Ухтомским или же казенным переводчиком, состоявшим при Сенате.
Изложенные тяжелым языком правила «О пяти чинах архитектуры», с терминами исковерканных иностранных названий, все же учили любознательных учеников пропорциям и основным принципам архитектурной грамоты.
К 1760 г. Ухтомский ушел в отставку, и руководство школой перешло к старшему его помощнику П. Никитину. Помощником же Никитина стал Казаков, выделявшийся своим трудолюбием и талантливым составлением проектов.
Из школы Ухтомского Казаков в том же 1760 г. был выпущен с чином «архитектурии прапорщика». Одновременно он был назначен в «команду» к Никитину, исполнявшему тогда должность главного архитектора города («городовой архитектор»).
В год вступления Казакова на самостоятельную работу сгорела Тверь, которая играла большую роль в экономике Поволжья и являлась крупным промежуточным пунктом по тракту Петербург — Москва. На работы по восстановлению Твери был направлен Никитин. Он организовал особую команду, поставив во главе ее Казакова. Вместе с Казаковым в Тверь были направлены зодчие Карин, Селехов, Еготов, Назаров и др. Перед Казаковым открылась возможность проявить свои дарования во всей полноте.
Был составлен план города с центром и рядом лучеобразных улиц, сходящихся к Волге. Центр города — круглая площадь с окружающими ее зданиями «присутственных мест» — сохранился до сих пор. В масштабе той эпохи это были большие здания, со строгими фасадами, плоскости которых разбиваются пилястрами и четкими рустами. Хорошие пропорции массивных построек, приятный силуэт их дают нам представление о ранних работах Казакова, который составил также ряд проектов для обстройки главных улиц и набережной Твери. Особенно много переделок Казаков внес в старый архиерейский дом, перестроив его в дворец «на случай приездов высочайших особ».
Обстройка Твери в короткий по тому времени срок (в 2 1/2 года) сразу выдвинула Казакова в ряды первых архитекторов, причем на него было обращено внимание, как на талантливого мастера, умевшего строить в «новом вкусе». Поэтому когда у Бецкого возникла мысль соорудить в Москве «Воспитательный дом», то, одновременно с назначением строителем здания Карла Бланка, был также приглашен и Казаков для выполнения проектов «фасадической части».
Казаков составил проект фасада и дал также отличный проект планировки всего огромного участка с живописной обработкой площадей, зеленых насаждений, набережных и красивых сходов к Москва-реке. К сожалению, из-за самодурства Демидова, финансировавшего постройку, этот проект планировки не был выполнен.
Общий тон фасадных композиций был найден Казаковым удачно. Такой огромный массив мог быть решен только в лаконически простых формах, со спокойным членением плоскостей, с прекрасно найденными пропорциями оконных пролетов; скромно выделены главный под’езд и венчающая вышка (теперь новая). Здание умело поставлено и весь его сдержанный ансамбль превосходен.
Попутно Казакову поручено было оформление фасада здания новых «присутственных мест». Казаков сумел придать скромному небольшому фасаду выразительные черты, акцентировав его строгим дорийским портиком. Классицизм становится уже излюбленным стилем молодого мастера.
В 1768 г. была образована «Экспедиция по строению Кремлевского дворца» по гениальному проекту школьного товарища Казакова Баженова, который задумал создать дворец, «достойный к прославлению Российской державы».
Баженов сразу оценил всю величину дарования своего товарища, большую опытность и трудолюбие которого он считал верным залогом успешности небывалого архитектурного предприятия. По настоянию Баженова главным помощником его с назначением «заархитектором» приглашен был Казаков. Большой интерес представляет аттестация Баженовым Казакова в официальном рапорте при его докладе императрице: — он (Kaзaков) по знанию архитектуры столько приобрел и впредь к большим делам способен, а сверх того в случае болезни моей самую должность (главного архитектора) отправлять может».
Но и в этом слитном творчестве Казаков не утратил своего я. Баженов только помог Казакову отшлифовать свой талант, помог укрепить его приемы планировки пространственных об’емов, умело подчиняя их основной идее всего массива. Но, применив пышную ордерную систему в оформлении Кремлевского дворца, Казаков нигде, ни в одной своей другой работе, не повторял Баженова, оставаясь верным требованиям своего собственного стиля.
Проекты Кремлевского дворца, сделанные в течение года и четырех месяцев, были утверждены в Петербурге. Одновременно производилась очистка участка от свалки и скученных старых построек, разобраны были старые церкви, огромные здания «приказов» и часть кремлевской стены. Только в 1772 г. был готов котлован и произведена первая закладка. Работы были начаты, но после окончания русско-турецкой войны они были, по повелению Екатерины, прекращены. К приезду Екатерины в Москву по случаю торжеств заключения Кучук-Кайнарджийского мира было намечено скороспелое строительство Пречистенского дворца, для чего были приобретены два больших дома (Долгорукого и Голицына) у Пречистенских ворот. Постройка этого дворца была поручена Казакову.
Сохранившиеся чертежи этого сооружения являются образцом талантливого решения в сложных условиях соединения в одно стройное целое двух разновеликих зданий с путаной планировкой помещений. Пристроенные деревянные галлереи и «тронный» зал выявляют Казакова, как большого художника интерьера.
Устройство Ходынских торжеств по случаю мира было поручено Баженову. Этим Екатерина делала жест, который должен был смягчить для великого мастера крушение гениального замысла постройки Кремлевского дворца.
Официально дело было поручено «Кремлевской экспедиции», и Казаков явился главным исполнителем всех проектов «увеселительных» сооружений, разработанных совместно с Баженовым.
В период проектирования Ходынского увеселительного строения Казакову был передан заказ на строительство «Петровского под’ездного дворца». Проект, представленный Казаковым, получил утверждение, и на пустыре, принадлежавшем Петровскому монастырю, состоялась закладка Петровского дворца.
Постройка дворца затянулась на 7 лет, так как очень скупо отпускались средства. Деньги нужны были для строительства столицы, а казна была истощена целым рядом войн.
В проекте Петровского дворца великолепно решен курдонер с живописными башнями оград. Позади дворца предполагалось огромное здание конюшенного двора, но за недостатком средств эта часть проекта осталась невыполненной. Здания дворца и примыкающих к нему служебных помещений, декорированных линией стены с башнями, представляют собой ценнейший вклад Казакова в архитектуру на основе творческого освоения древнерусского зодчества.
Эти элементы, навеянные Казакову прошлой русской архитектурой, под рукой великого мастера русской классики вылились в совершенные, законченные формы. Планировка дворца центрировалась круглым зданием с верхним светом, и отделка его, как и остальных помещений, в стиле Людовика ХVI не вносила диссонанса в цельность всей композиции. Пожар 1812 г. и поздние многократные переделки внесли кое-какие искажения. Однако эти переделки не испортили здания в целом, остающегося непревзойденным шедевром архитектуры.
На следующий год после начала постройки Петровского дворца Казаков приступает к своему величайшему творению — зданию Сената в Кремле.
Еще в годы проектирования Кремлевского дворца у Казакова родилась идея застройки всего Кремля и его реконструкции, исходя из реальной возможности перепланировки всего кремлевского ансамбля. В Кремле еще сохранились рядом с замечательными соборами и теремным дворцом случайные деревянные постройки всевозможных боярских дворов, которые не удалось убрать в годы подготовки к строительству Кремлевского дворца. За соборами, к Боровицким и Троицким воротам, между Никольскими и Спасскими воротами, все еще торчали полусгнившие разнокалиберные строения. Большой участок против Арсенала удалось купить у Трубецких и Борятинских, все еще по вотчинному праву владевших здесь своими «дворами». Этот-то участок треугольной формы и был предоставлен для постройки здания Московского сената.
Сенатское здание должно было включить в себя главнейшие правительственные учреждения, а центральная его часть должна была служить для выборов и собраний дворянства. Первоначально строительство Сената предположено было поручить арх. К. Бланку, но победило дарование Казакова, проект которого был утвержден. Казаков назначается архитектором и строителем Сената (1776 г.), а Бланк был оставлен консультантом, скрепляющим все сметы.
Нелегкая задача освоения треугольного участка была решена Казаковым просто и гениально. Треугольное в плане здание не нарушило ансамбля всей кремлевской массы, давая фон и старым кремлевским стенам, и против стоящему Арсеналу, и замыкающим площадь соборам, и величественной вертикали — Ивану Великому. Плановое решение подчинено было центру, большая арка открыла внутренний живописно построенный двор с под’ездом к главному круглому центральному залу, увенчанному куполом — перлу казаковского творчества. Внешняя дорика фасадных плоскостей контрастирует с богатым коринфским ордером круглого зала, декор которого, особенно карниза и венчающего кессонированного купола (диам. 24 м), безукоризненно выполнен и может считаться одним из лучших образцов архитектуры интерьера.
Современники высоко оценили работу Казакова, называя здание «мастерским произведением вкуса и изящества», «русским Пантеоном». Одиннадцать лет строилось здание Сената (1776-1787) под неустанным наблюдением Казакова, применившего в постройке здания ряд интересных конструктивных решений, доказавших, что камень может служить в умелых руках надежным и послушным строительным материалом.
Лучшие резчики и скульпторы были приглашены для украшения центрального зала, где Казаков впервые дал такое насыщенное скульптурное богатство.
Одновременно с постройкой Сената Казаков выстроил в Кремле дом митрополита Платона. Но этот дом мало удовлетворял честолюбие последнего, так как он был перестроен из старого небольшого двухэтажного здания. Платону мыслилось создание дворца по типу дворцов католических архиепископов. И вот на 2-й Мещанской приобретается большой участок, и Казаков составляет план застройки. Строительство начинается с домовой церкви, которую пристраивают к существовавшей уже здесь старой церкви XVII в. Но постройка эта не была доведена до конца, и идея создания архиепископии свелась к сооружению на другом участке (на Троицкой ул.) скромного по размерам митрополичьего дома простой архитектуры. Следует отметить, что Казаков, строя ротонду домовой церкви, меньше всего следовал установленным каноническим правилам церковного строительства; он воплощал свою идею создания круглого об’ема, покрытого куполом и завершенного вышкой на изящных колонках.
Наступает расцвет деятельности Казакова. Полный сил, 46-летний мастер далек от самодовольного успокоения на достигнутых успехах, — он продолжает упорно работать. Диапазон его работ ширится, охватывая уже провинцию.
Так, он приглашается к работам по обновлению Калуги и ее губернии, где остались следы его творчества в виде здания Гостиного двора, некоторых культовых зданий и частных жилых домов. В Коломне Казаков проводит работу не только как архитектор, но и как археолог.
Стены древнего Коломенского кремля требовали значительных исправлений и восстановления. Но городской магистрат, местные помещики, а особенно представители духовной власти, отнеслись с полным равнодушием к восстановлению этого прекрасного памятника древнерусского Зодчества. За это дело взялся Казаков. Человек необычайно пунктуальный, он произвел тщательные обмеры стен и башен и зарисовал их тонкой графической манерой (на полулисте ватмана), передав все мелочи восстанавливаемых зданий. Здание архиерейского дома в Коломне носит следы творчества Казакова, по его же проектам было выстроено несколько частных домов.
Соседний Голутвинский монастырь был окружен новой стеной с башнями затейливого рисунка, представляющими как бы отзвук форм Петровского дворца.
В провинцию Казаков ехал охотно: он стремился оживить омертвелую архитектуру глухих городов, вкрапливая свои строгие классические здания в монотонную гамму обезличенных построек. Большой интерес представляет поездка Казакова на юг, Новороссийский край, куда он был направлен в «команду» к кн. Потемкину (1783). Центром этого края предполагался новый город — Екатеринослав, к постройке которого и был приглашен Казаков.
Казаков с увлечением взялся за новую для него тему создания целого города и составил интересную программу строительства, называемую «Начертание гор. Екатеринослава». В этом городе, по словам программы, «во-первых, представляется великолепный храм, затем судилище — наподобие древних базилик, лавки полукружием — наподобие пропилеи или преддверия Афинского, с биржей и театром посредине. Палаты государские, где жить и губернатору, во вкусе греческих и римских зданий, имея посредине великолепную и просторную сень. Архиепископия с дикастериею (семинарией) и духовной схолой. Дом инвалидный с должным великолепием. Дом губернаторский, дом дворянский, и аптека. Фабрика суконная и шелковая. Университет вкупно с академией музыкальной». Размах был огромный, но средства отпускались ограниченные, и трех миллионов, которые были отпущены на обновление нового края, было слишком мало для осуществления такой программы.
Вместе с Казаковым в Екатеринославе был и его ученик и помощник Еготов; проекты, составленные ими на месте, не были осуществлены, состоялась лишь торжественная закладка собора, проект которого впоследствии также был изменен. Программу нужно было суживать. Казаков, не согласный с методами работы взбалмошного Потемкина, не располагавших к спокойному планомерному творчеству, вынужден был после 10 месяцев пребывания на юге вернуться в Москву вместе со своим помощником Еготовым (в рапорте он писал, что оставил команду Потемкина «по болезни»).
К сожалению, от этого интересного периода работы Казакова не сохранилось даже проектов. По проектам же Казакова была выстроена площадь в г. Николаеве.
Вернувшись в Москву, Казаков принял ряд заказов на сооружение общественных и частных зданий. На углу Большой Дмитровки и Охотного ряда, по поручению кн. Долгорукого, он выстроил дом, вскоре приобретенный московским дворянством для устройства собраний.
Двор при этом доме был приспособлен для устройства большого парадного зала, могущего вместить до 3000 человек; зал был решен помпезной колоннадой с хорами и перекрыт плоским зеркальным сводом с распалубками, дающими освещение. Для украшения стен и плафона зала Казаков применил живопись. Художник Клауде покрыл стены фресками (тематика — военная арматура), а на плафоне изобразил фигуру черного орла. Строгий ритм иТак, он приглашается к работам по обновлению Калуги и ее губернии, где остались следы его творчества в виде здания Гостиного двора, некоторых культовых зданий и частных жилых домов. В Коломне Казаков проводит работу не только как архитектор, но и как археолог.зящных по своему рисунку колонн, украшающих зал, поистине музыкален; следует отметить необычайно высокие акустические достоинства зала. В пожар 1812 г. здание сгорело и было восстановлено уже в 1814 г. помощником Казакова Ал. Бакаревым, сохранившим основную архитектуру зала. Этот дом (теперь Дом союзов) — лучшее после Сената произведение Казакова, хотя от него сохранился только зал, вся же архитектура фасадов изменена при последней перестройке дома (в 1906 г.).
В течение 8-10 лет Казаков усиленно занят строительством правительственных и общественных зданий. В числе их — Московский университет, дом главнокомандующего, перестройка старого здания Лефортовского дворца, тюремный замок, Голицынская и Павловская больницы, Преображенский «долгауз», здание «Нового Комиссариата» и ряд церквей. Во всех этих работах отсутствуют шаблонные приемы; напротив, при всем видимом единообразии внешнего облика каждый об’ект имеет свои черты, свою архитектуру, крепко спаянную с плановым разрешением основного задания. Наиболее ценным памятником этого периода деятельности Казакова является здание Московского университета (так называемое «старое здание»). Центризм его достигнут ионийской колоннадой, а боковые крылья, выходящие по улице, скромными пилястрами повторяют ионику центра. Плоскости стен решены приемом массивных гладких лопаток; их конструктивное значение очевидно, но неожиданный декоративный мотив круглых окон в аттике — явление совершенно новое, так как принцип строгой целесообразности и экономичности у Казакова всегда превалировал над декоратиpативными /address моментами.
Здание сгорело в 1812 г. и в 1816-1818 гг. было восстановлено Д. Джилярди уже в формах утонченного ампира. Осталась нетронутой одна лишь часть заднего дворового фасада. Актовый зал был восстановлен в том виде, как его выстроил Казаков, лишь с добавлением орнаментальной росписи. Зал этот производил на современников сильное впечатление: «Нельзя войти в залу, — писал один из них, — не почувствовав тайного благоговейного трепета: как все величественно, и какой во всем вкус».
Одовременно с постройкой «Университетского дома» Казаков закончил «Университетский благородный пансион» — дворянский институт с пансионатом. Для пансиона Казаков перестроил старый дом межевок канцелярии, украсив его строгим тосканским портиком.
Дом главнокомандующего (теперь здание Моссовета), для которого уже имелся проект и был выложен цокольный этаж, Казаков красиво обстроил корпусами. В об’яснении к плану Казаков пишет: «Оное строение главного корпуса строено мною, а кем прожектировано — неизвестно». Это единственный случай, когда он строил по чужому проекту, что и сказалось в несвойственной Казакову утяжеленности всего фасада. Но интерьеры и главная лестница — работы Казакова, как и под’езд с улицы, украшенный ранее четырьмя большими фигурами римских воинов (скульптор Замараев).
Широко развернул Казаков ансамблевое строительство в зданиях Голицынской больницы. В отличие от «Университетского дома», стесненного размерами городского участка и частично соседними сооружениями, строительство Голицынской больницы на просторном участке Бол. Калужской дороги и Москва-реки открывало Казакову большие планировочные возможности.
Строительство Голицынской больницы выходило за пределы обычной больничной постройки. Огромный курдонер замыкается главным больничным зданием с боковыми крыльями. Здание расположено с учетом уличной застройки и партерного схода к Москва-реке. Этот спуск был обработан художественно скомпонованным озеленением в виде древесных и цветочных насаждений, садовых оранжерей и беседок, из которых две круглые заканчивали обработку набережной Москва-реки, замыкая Зеленый ковер сада. Архитектура здания — изысканно проста: плоскости гладких стен, горизонтальное членение их подчеркнуто тягами, нарастание идет с двухэтажных боковых частей к трехэтажному центральному зданию, с богатым по формам портиком и венчающим куполом, уравновешенным двумя трибунами, играющими чисто декоративную роль.
Голицынская больница в Москве. Основана в 1802 г. Общий вид. Современное фото
Особое внимание мастера заострено было на центральной части, где устроен большой круглый зал для церкви. Форма зала решена колоннадой ионийского ордера, поддерживающей богато кессонированный сферический купол, освещенный люкарнами. Очень эффектна повторная гамма колоннады в виде второго ряда меньших колонн коринфского ордера. Арочное решение окружающих плоскостей прекрасно завершает архитектуру ротонды.
Необычным для Москвы являлось здание «Публичного зала», выстроенное в парке больницы. Князь Голицын, по заданию которого строилась больница, имел у себя значительное собрание картин и скульптуры, для которого и была в парке больницы выстроена двухэтажная галлерея. Этот первый в Москве частный музей существовал только при жизни Голицына, но после его смерти больничное начальство распродало всю коллекцию и перестроило галлерею под больничное помещение. Проект этой галлереи был составлен Казаковым в двух вариантах: один в стиле строгого дорийского ордера, а второй, неосуществленный, сам автор назвал «готическим».
Другое больничное здание, Павловская больница, значительно проще и по планировке всего участка и по своей архитектуре. Это сооружение было начато еще до Казакова, но главный корпус построен по его проекту.
В четырехугольнике зданий «Нового Комиссариата» (Садовники, 63) фасады сохранили черты казаковской архитектуры: угловые башни, решенные мелкими формами, скромный декор красиво очерченных плоскостей, хорошие пропорции оконных пролетов.
Что касается дворцовых зданий, Лефортовского и Екатерининского, то хотя участие в их переделках Казакова сейчас документировано, но множество поздних переделок сделали черты казаковской архитектуры трудно уловимыми.
После постройки Петровского дворца Казаков не один раз возвращался к интересующей его идее создания «живописной архитектуры», которую он называл «готической», недооценивая тем самым огромного ее значения как проявления глубоко-русского направления своего творческого пути. В двух своих произведениях Казаков показал со всей полнотой свое мастерство в искании новых форм: это церковь в Быкове и Царицынский дворец.
Здесь раскрывается весь широкий диапазон творческой мысли Казакова. Заканчивая отделку круглого зала Сената в духе совершенной классики, Казаков в то же время создает смелые фантастические об’емы блестящей декорации церкви в Быкове, по существу — не церковного типа. Живописная по формам лестница причудливого барочного рисунка ведет на площадку с целым рядом смело декорированных об’емов, и вдруг — полная неожиданность: интерьер этого «готического» сооружения решен в строгих приемах классической архитектуры, выраженной свободным художественным рисунком, присущим Казакову.
В другом своем «готическом» произведении — Царицынском дворце — Казаков дал иную, спокойную в своем величии, архитектуру.
Известна печальная участь дворца в Царицыне, почти доведенного до конца Баженовым. По капризу Екатерины эта постройка была сломана. Баженов, великий русский зодчий, попал в опалу. Екатерине было не до дворца: назревала война со Швецией. Но Потемкин добивается продолжения царицынского строительства. И вот Казакову поручают произвести заново постройку дворца, — задача затруднительная, создающая неловкость по отношению к обиженному другу и грозящая перспективой подпасть под новый царственный каприз.
Казаков понимал всю гнусность вандализма, выразившегося в приказе сломать до цоколя здание, строенное с увлечением и любовью великим художником. Стены были разобраны до основания, но не сломана основная баженовская идея. Целы остались окружающие дворец живописные сооружения, среди которых нужно было создать здание, не нарушающее гармонии окружающего, здание, которое должно было быть подчеркнуто уцелевшими фигурными воротами и переходом к кухонному («хлебному») дому.
После разборки главного корпуса дворца Казаков в 1786 г. везет в Петербург свой проект «для об’яснения по оному», и ему поручается производить постройку. Проект «английского» сада, новых беседок и «кавалерских корпусов» Казаков представляет только в 1788 г. Главная причина такого вялого строительства заключалась в том, что слишком надумана была вся затея Царицына. Екатерина Москвы не любила и никогда подолгу в ней не жила. Царское Село отвечало всем прихотям ее жизни, а необходимость находиться в кругу правящей клики фаворитов держала Екатерину в Петербурге. Но Потемкин решил создать подмосковную резиденцию, и, подчиняясь его заданию, Казаков развернул большую программу работ в Царицыне. Были скуплены соседние усадьбы при селах Булатникове и Конькове для постройки дворцов великим князьям.
Проектирование дворца на остатках цокольного этажа, конечно, стесняло творческую мысль Казакова, который в данном случае должен был считаться с очень упрощенным планом Баженова.
Тщательно сработанный проект был испещрен мелкой дробностью отдельных частей, особенно в угловых башнях. В натуре они были им изменены. В западно-европейском зодчестве трудно найти подобие Царицынскому дворцу, обогащенному свежими формами казаковского «готицизма». При всей кажущейся экзотичности дворца его архитектура строга, выполнение всех деталей строения отличное. Живые фрагменты мощной архитектуры дворца ждут своего восстановления, чем будет воздвигнут памятник, ярко характеризующий одну из замечательных черт многообразного творчества великого русского зодчего.
Самая кладка стен, умелая перевязка кирпича с белокаменными деталями, тщательное выполнение этих деталей — все это наглядный пример того, как внимательно относился Казаков ко всякой мелочи.
В комплексе царицынских построек был намечен также большой «конюшенный двор» — необходимая транспортная база того временя. Она представляла собой целый ансамбль строений большого хозяйства. Конюшни на 600 и на 450 лошадей, сараи, фуражные склады, службы. В проекте этого «двора» интересны приемы планов, в основу композиции которых был положен живописно-декоративный принцип.
Для села Булатникова, где предполагалась резиденция Потемкина на случай приездов Екатерины в Царицыно, генеральный план был обдуман в об’еме большого усадебного строительства в классическом стиле. План здания прост, логически ясен.
Фасады дворца намечены в виде двухэтажного здания с портиком, дорийские колонны которого легки и изящны в своих пропорциях и линиях. Акцентом в плане дворца взят круглый зал с полуциркульными нишами, расположенными по его осям. Дворец был начат строительством, но вскоре, в связи с денежными затруднениями, вызванными войной, вместо каменного здания решено было выстроить деревянное. Казаков изменил план, введя конструктивные дополнения, но сохранив прежнюю общую разбивку и основные размеры.
Дворец в селе Конькове, предназначенный для великого князя и великих княжен, был запроектирован Казаковым в стиле классики, с вариантом проекта в стиле казаковской «готики». Был выведен полуподвальный этаж с сводами, начат деревянный этаж, но вскоре строительство было прервано, а затем и совсем заглохло.
Примерами классики в Царицыне являются прекрасная беседка «Миловида», выстроенная помощником Казакова Еготовым, и так называемая галлерея «Нерастанкино». Эти беседки вместе с баженовским грациозным храмиком «Золотой сноп» показывают, как внедрялось искусство классицизма в обстройку подмосковных усадеб, где Казаков оставил яркие следы своего творчества (усадьба Измайловых в Быкове, усадьба Демидовых в Петровском-Алабине).
В разнообразной серии общественных сооружений значительное место у Казакова занимает культовое строительство. В творчестве Казакова эти здания представляют чрезвычайно любопытную страницу композиционных замыслов, решенных в четких формах классицизма. «Чин» церковных традиций был им отвергнут, канон сменился новой идеей создания живописного об’ема — ротонды с обработкой ее классическими формами.
По-новому делает Казаков очертание плоскости и декор купола, давая интересные, неповторяющиеся образцы, новые и свежие по рисунку. Богато кессонируется поверхность сферического свода, интерьеры церковных зданий приобретают большую выразительность. Иконостасы в этих интерьерах Казаков рисовал с большим искусством, подчеркивая в изящных формах материал (обычно — мрамор в соединении с бронзой).
Сохранился офорт, один из немногих, сделанных Казаковым, изображающий иконостас в церкви Рай-Семеновского и изготовленный из местного мрамора, найденного Казаковым при обследовании окрестностей Москвы. Иконостасы работы Казакова были также в церкви Лазарева и Данилова кладбищ.
В «Альбомах» Казакова сохранились тонкие изящные рисунки иконостасов собора Нового Иерусалима (на Истре), осуществленных и сохранившихся, и очень интересный по тонким деталям рисунок иконостаса дворцовой церкви Пречистенского дворца. Все эти рисунки ценны в отношении выявления общих композиционных приемов, применявшихся Казаковым при решении архитектуры малых форм.
Местные провинциальные строители не всегда бережно относились к казаковским проектам, и часто прекрасные решения коверкались по соображениям экономии, а чаще неумелой рукой строителей.
Планы в работах Казакова сами по себе являются произведениями высокого искусства.
Период деятельности Казакова, относящийся к 80-90-м годам ХУШ в., связан со складывающимся в эти годы новым типом городского дома-особняка.
Владея крупными городскими участками, дворянство стремилось захватить фронт улицы, отделить свой двор, чтобы в глубине его поставить дом-особняк.
Планировка города, как основы городского строительства, в XVIII в. только намечалась. Екатерининская «Комиссия строительства столичных городов Санкт-Петербурга и Москвы», касаясь, по существу, общих нормативных наметок, меньше всего затрагивала общую планировку города. Казаков мало интересовался работой этой комиссии, знал ее бюрократическую сущность и беспомощность ее представителей. Но, наблюдая плановое строительство в Петербурге, великий зодчий мечтал создать и в Москве хорошие улицы с красивыми зданиями, украшающими окружающий неприглядный фон. Общий ландшафт Москвы второй половины XVIII в. был чрезвычайно разнообразен и оригинален своими противоречиями.
В записках иностранных путешественников и мемуарах отечественных писателей, где даны картины внешнего облика «первопрестольной», отмечалась живописность города, но в то же время чрезмерная некультурность и грязь.
«Москва, — пишет В. Волконский в своих записках, — скорее сбор городов, нежели один город; она представляет громадное множество зданий самого разнообразного стиля, великолепные дворцы, деревянные дома, окруженные садами, очень обширными, множество лавок, сараев, лабазов… Высятся иногда большие нарядные дома, а рядом избушки нищеты с их бедностью и грязью».
На фоне живописной хаотичности города, с его средневековой сетью неблагоустроенных улиц, Казаков на протяжении пятнадцати лет создает ряд прекрасных домов-особняков, придав тем самым иной характер городской застройке, получившей законченные архитектурные ансамбли. До Казакова московская улица представляла собой почти сельский пейзаж, где каменные строения были редки, а архитектурно обработанные дома являлись униками. Сравнительно большим количеством каменных зданий обладали Немецкая слобода и весь район, прилегающий к Яузскому дворцовому поместью (Анненгоф, Головинский, Лефортовский дворцы).
М. Ф. Казаков. Петровский путевой дворец. 1775–82 гг. Москва
Начиная от Красных ворот, тянулась застройка Басманных с их бесконечными переулками. В этом районе Москвы и началось дворянское заселение. Здесь Казаков построил первые свои «партикулярные» (т. е. частные) дома, начиная с домов дворцовых масштабов и кончая сравнительно небольшими особняками. В зданиях общественного назначения функциональное начало предрешало схему плана и обусловливало внешнюю их архитектуру, придавая им соответственную строгость и спокойный представительный фасад.
В архитектуру жилого дома Казаковым были внесены особый уют, смелое решение плана, тонкое умение сочетать бытовые элементы жилья с красивыми формами.
К совершенным образцам жилого дома Казаков подошел путем постепенной разработки этой проблемы. Впервые после дворцовых сооружений, с их обусловленным парадным распределением интерьера, Казаков столкнулся с архитектурой жилья при перестройке бывшего дома Бестужева для графа Безбородко. Дом Бестужева был выстроен еще в 40-х годах XVIII в., по соседству с Лефортовским дворцом, архитекторами Ухтомским и Бланком.
Казаков перепланировал внутренние помещения главного дома, пристроил по бокам его два крыла очень большого масштаба. Каждая из пристроенных частей состояла из целого комплекса жилых помещений с центральным большим залом; при одной из них была домовая церковь. Пышность обстановки дворца, импозантность здания, прекрасный сад, спускающийся партером к р. Яузе, так пленили приехавшего в Москву Павла I, что он приобрел его у Безбородко для устройства дворца, получившего название «Слободского» (район этот назывался тогда Немецкой слободой).
Планировка этого дома, по существу, была дворцовой, и скромный ордер его фасада содержал в себе черты дворца, выходящего на свободную площадь.
Иначе решил Казаков постройку дома-дворца для кн. А. Куракина. Нарядный своей архитектурой, выдвинутый в линию улицы, этот дом оживил сравнительно пустую тогда Старо-Басманную улицу.
Здесь и новое решение двора: курдонера нет, а есть внутренний двор чисто служебного назначения, охваченный полукругом служебных корпусов.
Вся представительность сосредоточена на фасаде и интерьере. Богатый массами фасад необычайно пластичен, его центральная часть украшена колоннами коринфского ордера, боковые ризалиты повторяют систему колонн в ионийском ордере — прием, излюбленный Казаковым и впоследствии усвоенный его учениками. По своей архитектуре и убранству этот дом считался одним из лучших в Москве и поражал даже заезжих знатных иностранцев. Знаменитая французская художница Виже-Дебрэн, не очень щедрая на похвалы вообще, пишет, что дом Куракина «один из пышнейших домов в Москве. Это громадный дворец, отделанный снаружи и внутри с царской роскошью. Несколько зал, которыми нам пришлось пройти, были украшены одна другой богаче…»
Впоследствии дом был переделан для Коммерческого училища. Вблизи, в Гороховском пер., был большой участок И. И. Демидова. Застраивая этот участок, Казаков также выдвинул главное здание по линии улицы, а не отнес его в глубь двора, что было вполне возможно при размерах большого участка. Здесь явно стремление мастера застроить улицу, украсив ее красивым зданием, разрушающим монотонную линию деревянных заборов соседних владений. Служебные флигеля были поставлены также по линии улицы, тем самым организуя большой застроенный фронт. Этот прием был тоже новым. Поставив флигеля в известном разрыве от главного дома для достижения симметрии в композиции, необходимо было соорудить ограду с воротами. Такой мотив утвердился в архитектуре Казакова и многократно повторялся. Малые формы (например ограды) Казаков проектировал очень тщательно: искал классические пропорции, деление частей, производил гармоническую и четкую прорисовку всех деталей.
Великий мастер не относился пренебрежительно к так называемым архитектурным мелочам.
Дом Демидова, кроме нового приема расположения здания, интересен еще и обработкой своего фасада. В противоположность сочной пластике фасада дома Куракина, с богатой светотенью в колонных групповых сочетаниях, здесь мы видим спокойную уравновешенную плоскость; и только портик с небольшим относом, рустованный первый этаж и скромные наличники окон второго этажа составляют основное убранство фасада.
Подобный же мотив застройки по красной линии с фасадом еще большей выразительности и пластичности повторен в бывшем доме Дурасовой на Яузском бульваре (теперь здание Военно-инженерной академии). Фасад этого дома над окнами второго этажа был декорирован скромными барельефами, а фронтон насыщен орнаментальной скульптурой. Кроме скульптурных заполнений, по второму этажу вводятся еще и балконы.
Основной прием планового разрешения подобных домов был всецело подчинен бытовому укладу их владельцев — дворян. Главный вход располагался в боковой части нижнего этажа дома, с под’ездом со двора. Служебные помещения для дворецких, камердинеров, лакеев, под кладовые отводились в нижнем этаже при второстепенных лестницах. Парадная лестница строилась обычно в три марша и обрабатывалась с большой роскошью. Серия парадных комнат шла анфиладой и включала ряд помещений: кабинеты, гостиные, спальни, боскетные, столовые. Верхний этаж отводился под детские, а также под комнаты для гостей. Кухни были расположены в отдельных флигелях, и только в буфетной при столовой была небольшая печь для подогревания пищи. Во флигелях размещался многочисленный штат дворни в тесных комнатушках, вне всяких санитарных норм; особенно так называемые «девичьи» и «людские» наполнялись живущими доотказа.
В глубине двора, часто второго, устраивалось обособленное конюшенное хозяйство с каретными сараями, сеновалами и амбарами для продовольственных запасов.
Но тщетно искать в планах этих домов даже подобия санитарного узла. В лучшем случае в богатых домах при спальне или отдельной «одевальной» устраивалось маленькое темное помещение для уборной с выносным судном. На ванные нет и намека.
Своим домом-особняком дворянин отгораживался от городской жизни, от толпы, как отгораживался он своей грамотой «о вольности дворянству» от народа.
Многократно повторив типичную застройку по линии улицы, Казаков перешел к другому типу дома-особняка, возвращаясь отчасти к курдонеру. Так, в архитектуре дома Барышникова (теперь дом Мясницкой больницы) центр подчеркнут антресольной повышенной частью, в портик внесен новый мотив заменой угловых колонн коринфского ордера квадратными, придавшими фасаду живописность и подчеркнутую статичность. Боковые же выступающие на улицу крылья здания обработаны плоскими пилястрами ионийского ордера. Повторение такого завершения портика мы видим и в доме Губина (Петровка, Институт физиотерапии).
Основной мотив фасадного оформления — портик — варьировался Казаковым в разнообразных очертаниях и размерах. Так, вместо обычного шестиколонного портика мы видим десятиколонный в бывшем доме Еропкина (Остоженка, ныне Метрострооевская) и двенадцатиколонный в бывшем доме кн. С. Гагарина (Петровские ворота, клиника I МГУ).
Дом Гагарина построен с оригинальным решением планировки всего участка. Дом строился для богатого аристократа, любителя садоводства. Задача была — при величественном фасаде сохранить участок для регулярного сада с оранжереями. Дом был поставлен на углу участка и главным фасадом обращен в сторону Петровки; двор же примыкает с левой стороны здания и окружен циркумференциеи служебного корпуса, являющегося продолжением основного двухэтажного массива, из которого выделена средняя часть (в три этажа). Необычного размера портик составляет все богатство фасада, в остальном крайне простого. После пожара 1812 г. дом возобновлялся, и тогда-то фриз фронтона украсился лепным орнаментом, типичным для ампира.
Скульптурными орнаментальными ампирными деталями украшен также портик бывшего дома Меншикова, хотя Казаков придал столько красоты стройным линиям этого портика, что вовсе не требовалось вносить дополнительные украшения. Дом на углу ул. Герцена и ул. Огарева имел небольшой курдонер со стороны улицы и в’езд с переулка через под’ездные ворота дома (от дома сохранилась только средняя часть).
Но мотив курдонера в проектах Казакова все реже и реже играет роль планировочного акцента застройки. Бывший дом Козицкой (позже Белосельско-Белозерской) по ул. Горького был очень стеснен стоящей против него колокольней церкви, но эта теснота не чувствуется при рассматривании документирующей акварели Ф. Алексеева, из его замечательной серии видов Москвы.
Из частных домов следует отметить бывший дом Пашкова на Моховой, теперь перестроенный и называемый «новым зданием» университета. Расположенный на под’еме, этот дом был соединен одноэтажной галлереей с длинным двухэтажным домом (тянувшимся по Никитской и оканчивающимся полукружием, обработанным колоннами). Чрезвычайно живописная композиция парадных зал, полукруглые гостиные, красиво расположенная главная лестница — все это скомпоновано в одно целое и проникнуто необычайным уютом. Фасад дома дожил до 90-х годов прошлого века, когда ретивые университетские архитекторы искалечили его пристройками и «исправлениями» деталей.
Упомянем еще о тех построенных Казаковым домах, которые сохранились хотя бы частично. После «Басманных» расселение московского дворянства началось в районы «Староконюшенной» (так назывались ул. Остоженка, Пречистенка, Арбат с прилегающими переулками), а также и по главной тогда улице — бывшей Тверской. Мало-помалу стремление к определенному району заменяется выгодностью приобретаемых после пожаров участков или покупкой у беднеющих дворян их домов, перестраиваемых «в отличном вкусе». Сломанные остатки стен Белого города пошли на стройку казенных зданий (так были выстроены дом главнокомандующего, Яузский мост. Воспитательный дом и др.).
Расчищенные места «по валу» (на месте стен) образовали большие участки, пригодные для построек, по линии бульваров кольца «А». Тогда-то и появились дома, построенные Казаковым: Дурасовой — по Яузскому бульвару, Гагарина — у Петровских ворот, Татищева — по Петровскому бульвару, Цурикова — по Гоголевскому бульвару и др.
Кроме капитальных зданий, Казаковым был выстроен ряд небольших одноэтажных каменных домов (например дом бывший Лобанова-Ростовского, ул. Кирова, 61), а также и деревянных.
Из частных построек лучше других сохранился дом Разумовского на Гороховской ул. (Институт физкультуры). Здесь творчество Казакова особенно проявилось в оригинальном планировании всего громадного участка.
Казаков решал постройку в чисто усадебном масштабе: огромный дом — позади него парк, спускавшийся к Яузе, перед домом через улицу — церковь, в стороне — многочисленные служебные постройки.
Дом был выстроен деревянный. По соображениям пожарной безопасности и для разрешения архитектурной композиции длинный деревянный массив был разбит каменной частью, обработанной большим арочным пролетом, с лоджией и двумя подчеркнутыми выступами. Богатство архитектуры центральной части контрастирует с простыми формами крыльев, идущих полукругом. Задний фасад, обращенный в сад, совершенно простого оформления, с красивыми по замыслу (теперь переделанными) сходами в парк. Эта городская усадьба — целостный ансамбль, выдержанный в своей архитектуре, причем церковь с ее прекрасной ротондой дополняет общую гармонию целого.
В «Альбомах» Казакова мы находим около 60 проектов домов московских дворян; дома эти большею частью исчезли. За дворянами тянулось и московское купечество, соревнуясь с ними в строительстве. Начиная с середины XVIII в., разбогатевшее купечество строит капитальные торговые помещения. На Ильинке Казаков для торговых рядов Калинина застроил целый квартал, соседний с Гостиным двором. Это было трехэтажное здание с открытой аркадой в первом этаже, В третьем этаже были устроены залы для клуба. От дома этого сохранились только проект Казакова и акварель Ф. Алексеева.
Из числа купеческих домов, построенных Казаковым, сохранился дом, бывший Губина, на Петровке (Институт физиотерапии). Губин, приобретя старое владение Стрешневых, отвел большой двор для своих складов и служебных помещений. В связи с этим Казаков выстроил дом по линии улицы, несмотря на ее небольшую ширину, причем угол, выходящий па бульвар, не был застроен, а оканчивался садом; симметрично и с другой стороны до переулка участок не застраивался. Тем самым красивому фасаду дома дан был эффектный фон.
Хотя по усадебному строительству Казаков развивал большую деятельность, но время и люди разрушили многое из этих сооружений. Сохранилась лишь одна усадьба (Петровское-Алабино), дающая более полное представление о той живописной архитектуре, в которую Казаков облекал эти подмосковные сооружения.
Выстроенная в конце 70-х годов (XVIII в.) Демидовым, усадьба эта являлась одной из первых загородных построек Казакова, который достиг здесь замечательного ансамбля, очаровательного по смелой композиции и блестящему выполнению. Особенно ярко выражена «музыкальность» архитектуры в небольшом центральном доме, эффектно ориентированном в отношении квадратного двора со скромными флигелями. Обработка стены фасада и углов его, купольное освещение центрального зала, живописные сходы-лестницы, все детали — составляют безусловно блестящую страницу классической русской архитектуры. Казаков, к сожалению, не составил альбома своих подмосковных построек, подобно тем альбомам, куда он внес проекты своих общественных и частных зданий. О многих загородных постройках Казакова приходится только догадываться.
Кроме Петровского Демидовых, Казаков строил усадьбу Измайлова в Быкове, где в парке еще видны остатки беседок, сходов к пруду и церковь. Казаков строил нащокинскую усадьбу Рай-Семеновское, где в искалеченном доме уцелел лишь зал с колоннами и церковь оригинальной композиции (сочетание кубических массивов с блестящей классической отделкой интерьера).
Есть основание считать Казакова автором построек усадьбы графа Румянцева Троицкое-Кайнарджи, где в руинах дворца можно еще отыскать следы казаковской архитектуры, а церковь, выстроенная в 1775 г., документируется сохранившимся проектом самого мастера. Есть также документ, указывающий, что еще в начале cвоей деятельности (1765 г.) Казаков вместе с К. Бланком строили дворец в Братовщине (по Северной ж. д.), один из так называемых «путевых дворцов» небольших строений для «богомольных» экскурсий Екатерины.
Но в общем от больших трудов Казакова в окрестностях Москвы остались лишь руины, искалеченные фрагменты зданий и некоторые уцелевшие проекты…
Не больше осталось и в провинции, где Казаков работал в начале своей жизни, где он часто бывал в период расцвета своего творчества и куда он уехал, чтобы окончить свои трудовые дни.
На закате дней Казакова, в годы павловского царствования, снова выплывает идея перестройки Кремлевского дворца, пришедшего в разрушение; снова составляется проект, вновь проектируется дворцовое здание для «великих князей и княжен», завершается весь кремлевский проект новым зданием «экзерциргауза». Проект сделан в тонах сдержанной классики; спокойные формы и непритязательные масштабы свидетельствуют о легко выполнимых возможностях осуществить давнюю идею реконструкции Кремля, с постройкой вне Кремля, за стеной, у Боровицких и Троицких ворот, большого конюшенного двора.
Весь проект вместе с планом Кремля, составленным по тщательным обмерам Казакова, преподносится на «высочайшее благоусмотрение». Но Павел равнодушно отнесся к этой большой идее, и проект остался только проектом.
После беспримерно напряженной пятидесятилетней деятельности Казаков в 1801 г. подает прошение об освобождении его от служебных обязанностей. В этом прошении он пишет: «Выучась здесь в Москве строительному художеству по силам моим во время моей жизни, которая к концу приближается, сделал одних только казенных строений следующее число»; далее, перечислив эти строения и упомянув, что чертежи их собраны в представленных книгах («Альбомах»), он заканчивает: «по угнетающей жизнь мою старости, находя себя не в силах продолжать священного для меня служения, дерзаю просить увольнения от службы и милосердного воззрения на оную и на неимущее мое состояние, окруженное большим семейством, а особливо тремя дочерьми девками».
Начальник «кремлевской экспедиции» П. Валуев подал свой рапорт, где в витиеватых выражениях характеризует Казакова: «Толико знаменитый и искусстнейший архитектор статский советник Казаков, прославившийся во всей России отличнейшими познаниями сего художества и практическим производством, так что, разделив талант свой, наполнил не только Москву, но и многие края России хорошими архитекторами… ныне удручен старостью, при сохранении трезвого и примерного житья, подверженный веp align=»justify»личайшим в здравии слабостям, происшедшим от неутомимого во всю жизнь снискания ученейших познаний, каковыми он преисполнен, согбенный естественной дряхлостью… оставивший по себе весьма многие и великие его искусства… остаток дней своих желает еще посвятить обучению архитекторской школы…»
Уйдя в отставку с пенсией (2400 руб.), Казаков отдается исключительно педагогической деятельности.
Еще при образовании «Экспедиции по строению Кремлевского дворца» (1768 г.), куда Казаков был приглашен в качестве «заархитектора» главным помощником Баженова, возникла идея о необходимости организовать систематическое архитектурное образование, что и было осуществлено путем обучения архитекторов и учеников, работавших в Экспедиции.
После 1786 г., приняв дела по Экспедиции от Баженова, Казаков организует первое архитектурное училище, становится его директором и переводит его в собственный дом, где оно и находилось до 1805 г., после чего было вновь переведено в Кремль и размещено в помещениях здания Сената.
Казаков считал своим долгом передать своим ученикам максимум знаний и делился с ними своим огромным практическим опытом. При этом его заботы относились не только к его ученикам, будущим архитекторам, но он стремился поднять квалификацию и мастеров каменного, плотничного и столярного дела.
Такая подготовка проводилась уже и ранее в специальной школе при «Каменном приказе» (в период 1775-1786 гг.). Казаков в 1792 г. подал проект об учреждении специального «в столичном городе Москве училища каменных, плотничных и столярных мастеров, чтобы под лучшим присмотром моим… в зимнее время обучать их (мастеров) черчению, архитектуре и теории, рисовать, дабы иметь совершенных мастеров российских… что смогут заимствовать и прочие губернии… и потому не будет нужды в иностранных, которые не сведущи ни в доброте здешних материалов, ни в том, что здешний климат производить может…»
Любопытен об’ем обучения в архитектурном училище при «Экспедиции кремлевского строения», когда им заведывал Казаков. В «распоряжении» обучения перечислены классы: «рисовальный, чистой математики, механики и правил конических сечений (весьма нужных для делания вернейшим образом всякого рода сводов), перспективы и живописи пейзажной и орнаментной, гражданской архитектуры в теории, чистому российскому письму, живописи с живых фигур».
При училище была учреждена также «кремлевская чертежная» (директором ее был И. Еготов, а после него — А. Бакарев), причем было постановление «наполнить чертежную чертежами и рисунками не только лучших зданий и видов в России, но и прочих именитых зданий и видов всех четырех частей света. Стараться собрать сколько возможно чертежи и виды древних зданий, паче в Кремле находившихся, уже уничтоженных; иметь чертежи тех частных зданий, кои с дозволения начальства производимы будут архитекторами и помощниками экспедиции, хранить лучшие чертежи обучающихся, заводить части моделей».
Таков был широкий кругозор Казакова, неустанно руководившего архитектурным образованием молодежи даже в те годы, когда он был «пригвожден старостью». Но и в годы заката он, по словам его сына Матвея Матвеевича, «любопытствовал узнавать что-нибудь для него новое и старался знакомиться с людьми, в которых замечал какие-либо познания. В домашней жизни наблюдал порядок и умеренность; он жил пенсией и доходом с своего дома. Хотя и находился в отставке, но руководствовал в сочинении им фасадического плана Москвы или по птичьему зрению» (2). В 1806 г. Казаков заболел, легкий удар уложил его в постель, которой он не покидал уже до самой смерти. В 1812 г., узнав о начавшемся пожаре Москвы, он пришел в отчаяние. «Весть сия (писал его сын, М. М.) нанесла ему смертельное поражение. Посвятив всю свою жизнь зодчеству, украся престольный град великолепными зданиями, он не мог без содрогания вообразить, что многолетние его труды превратились в пепел и исчезли вместе с дымом пожарным…»
Казаков был увезен в Рязань, где и скончался в 1813 г.
Язык архитектуры Казакова был прост и ясен. На всех стадиях процесса работы он оставался прежде всего архитектором, мыслящим образами, но одновременно он не упускал из виду и конструктивных моментов.
Усвоив со школьной скамьи принципы классической архитектуры, Казаков применял ордер осторожно и логически, сохраняя чувство меры во всем, особенно в декоративном убранстве фасадов.
Над портиком, акцентировавшим оформление фасада, и над каждой деталью Казаков тщательно работал, не впадая в шаблонные приемы, а всякий раз находя новые изящные формы. Умелое применение скульптуры сочеталось у Казакова со спокойной окраской фасадов и однотонными росписями в интерьерах. Конструкции разрабатывались с неменьшими деталями, а в применении способов кладки стен и сводов он был исключительно находчивый мастер-конструктор.
Помимо архитектурной продукции, у Казакова имеется еще ряд работ чисто инженерного порядка, вроде укрепления берегов и устройства набережной Москва-реки под стенами Кремля, устройства временного моста через Москва-реку, облицовки камнем Лобного места, устройства водостоков около него и др.
В выработку и применение новых строительных материалов он также ввел ряд улучшений. Кирпич, основной материал кладки стен, получил у него более стандартные размеры, построены были новые заводы с усовершенствованными печами (Калитниковский и в селе Воронове). Казаков обследовал в окрестностях Москвы залежи камня и стал применять его обильно в своих работах, как материал прочный и послушный обработке, особенно в деталях.
Казаков всегда инструктировал мастеров «каменного дела» и поднимал их квалификацию, а для фигурной отески камня изготовлялись по его рисункам модели — лепные или резанные из дерева. Иногда декоративные детали выделывались из терракоты, как, например, в Петровском дворце.
С большой тщательностью вырабатывались столярные изделия для всякого рода галтелей и отборок; делались модели специалистами-резчиками. На каждую архитектурную деталь после тщательного рисунка изготовлялся шаблон в натуральную величину. Казаков вел постоянное наблюдение за работами на лесах, а по вечерам вел беседы с помощниками о ходе работ, демонстрируя им рисунки.
Графика Казакова была утонченной. Его проекты вычерчивались тонким карандашом, но штрихом четким, легким, приближаясь манерой к рисунку для офорта. Тонкая обводка тушью и прокладка пролетов легким точном с тенями сепией и тушью делают его проекты нежными и прозрачными. В своих рисунках разведенной тушью Казаков воспринял манеру четкого штриха, несомненно, под влиянием листов Пиранези, тогда только что привезенных в Россию; но Казаков избегал излишней контрастности. Известны его большие рисунки, изображающие закладку Кремлевского дворца, Ходынские празднества, строящийся Петровский дворец и Коломенский кремль.
Офорты Пиранези вдохновили Казакова, и он награвировал 5 листов (внутренний двор в Кремле, иконостас для церкви Рай-Семеновского, иконостас Пречистенского дворца, фейерверк Ходынского праздника и вид Нового Иерусалима).
Виньетка на полежаевском плане Москвы (изображение полуразрушенной колоннады) также приписывается Казакову. Нужно изумляться, как человек, обремененный строительными делами, поглощенный массой проектов, мог еще находить время для кропотливой работы по офорту.
Учениками Казакова были его помощники, и из них ближайшими были братья Поливановы, Селехов, Родион Родионович Казаков (однофамилец), Ив. Еготов, сыновья Казакова — Василий, Матвей и Павел, Ал. Бакарев, Таманский, Мироновский, Карин.
О самостоятельных работах Поливановых ничего неизвестно. Родион Казаков был крупным архитектором; он начал работу еще в «Экспедиции кремлевского дворца» и стал мастером классицизма, судя по церкви св. Мартина (в Таганке) и зданию Яузской больницы.
Ив. Еготов, верный последователь своего учителя, был классиком и крупным художником, вопреки утверждению А. Бакарева, что Еготов «не умеет взять карандаш в руки». Такие произведения, как фасад достроенного им Военного госпиталя (в Лефортове) или здание Оружейной палаты, позже переделанное, говорят о большом мастерстве. Оба здания — оригинальной архитектуры, нарисованы были прекрасно, все детали проработаны и показывают зрелого мастера.
Селехов был ближайшим помощником Казакова по строительству здания Сената, ведая конструктивной стороной; впоследствии он был строителем Старогостиного двора (на Ильинке) по проекту Кваренги.
Вместе с Селеховым работал и архитектор Карин, ставший впоследствии главным архитектором городской полиции («Казенных домов»).
Сын Казакова Василий Матвеевич умер рано, и архитектурные труды его неизвестны; от сына Матвея Матвеевича сохранился проект Хамовнических казарм, выстроенных после его смерти Таманским. Алексей Никитич Бакарев был любимым учеником Казакова, оставил ряд любопытных проектов, сработанных в духе «готики» Казакова. Бакарев и Мироновский были единственными учениками Казакова, с увлечением работавшими главным образом в «готике». В духе «готицизма» составлены были проекты постройки Ивановской колокольни, Троицкой и Никольской башен, Воскресенских ворот. Осуществлен же был только один проект Бакарева — постройка церкви Вознесенского монастыря, где заметно слишком обильное нагромождение готических деталей.
Таманский не проявил себя, как автор каких-либо значительных зданий. Выстроенные им по проекту М. М. Казакова Хамовнические казармы значительно уступают классике Казакова, и в них уже видно, как снижается прекрасное направление нашей архитектуры, данное ей великим Зодчим, как тяжелеют грузные массы, как ордер становится бесцветным, вялым придатком, как исчезает красота в здании…
Элементы готики проявил и один из последних учеников Казакова, архитектор И. И. Бове, когда он восстановлял верхнюю башню Никольских ворот Кремля. Но этот ученик был талантливым последователем классики Казакова и отлично усвоил его приемы в обработке фасада домов-особняков, какие он обильно строил, особенно после 1812 г.
Жизненный путь Казакова — это красноречивая летопись вдохновенного искусства, неустанного труда и любви к своему делу.
В эпоху могучего под’ема строительства нашей страны, в эпоху создания советской архитектуры перед нами встала благодарная задача: тщательно и всесторонне изучать творчество гениального русского зодчего.
—————————————
1. Биографические данные о Казакове крайне ограничены, даты сбивчивы и противоречивы. В изданном в 1913 г. нашем труде «Архитектор М. Ф. Казаков» мы условно приняли дату рождения (1733 г.), основываясь на данных Русского биографического словаря. Последние наши розыскания дали возможность установить даты (1738-1813 гг.)
2. План этот пока не найден
Казаков Матвей Федорович - выдающийся архитектор 18 века, один из первых, кто начал строить в Москве сооружения в стиле русского классицизма. В годы правления Екатерины II он перестроил практически весь центр города в "палладианском" стиле - одной из ранних форм классицизма, основанной на работах итальянца Андреа Палладио. Казаков вошел в историю как самый плодовитый русский архитектор, который оставил после себя невероятное количество построек. Долгой была и жизнь архитектора, и более 50 лет из нее он работал. Еще одна огромная заслуга Казакова в том, что он создал обширный архив графики, где запечатлены образцы московской архитектуры периода до 1812 года - практически только по этим рисункам сейчас можно составить представление о том, как выглядела Москва до большого пожара. Именно благодаря Матвею Казаковы Москва из "большой деревни" превратилась в красивый город с замечательной архитектурой. Причем, работу архитектора осложнял тот факт, что застройку нужно было вести в уже сформировавшемся городе, а не строить с нуля, как это было, например, с Санкт-Петербургом.
Матвей Федорович Казаков родился 28 октября 1738 года. Его отец, Федор Казаков, в прошлом был крепостным. По какой-то причине помещик отдал Федора Казакова в матросы, а по счастливой случайности молодой человек остался служить при Адмиралтейской конторе копиистом. Так отец будущего знаменитого зодчего стал свободным человеком, а его трудолюбие помогло сыну в будущем. Семья Казаковых жила небогато, их дом размещался в Садовниках, вблизи Кремля и Боровицкого моста. Федор Казаков рано умер, и грамоте маленький Матвей обучался у дьяка в Космодамиановской церкви.
Когда Матвею исполнилось 13 лет, его мать подала прошение об определении мальчика на службу. В сенатском указе, последовавшем за этим прошением, говорилось: "К обучению архитектуре Главного комиссариата умершего подканцеляриста Казакова сына Матвея… определить с награждением жалования против младших учеников по рублю в месяц". Вполне вероятно, что положительное решение было принято с учетом безупречной службы отца - Федора Казакова. В дальнейшем Матвею помог М.М. Измайлов, бывший тогда главой Комиссариата. Он заметил, что мальчик постоянно делает зарисовки на строительстве, и помог ему устроиться в первую архитектурную школу князя Д. В. Ухтомского - главного архитектора Москвы. Это было молодое учебное заведение, которое открылось всего двумя годами раньше - в 1749 году. Ученики школы Ухтомского не только чертили и рисовали, но и активно приобщались к практике: их учили контролировать строительство, поручали составлять рапорты о выявленных ошибках. Теорию будущие архитекторы изучали по трактатам зодчих прошлого и их знаменитых творений. В то же время, не забывали и о древнерусской архитектуре, прививая ученикам уважение и любовь к национальным архитектурным традициям.
Почти десять лет Матвей Казаков осваивал теорию и практику строительства и архитектуры: обмерял древние постройки, реставрировал ветшавшие здания Кремля, составлял сметы и чертежи, работал на строительстве. К концу обучения Казаков стал младшим помощником Ухтомского, и под его руководством принимал участие в строительстве Кузнецкого моста через реку Неглинную, достраивал Арсенал в , перестраивал здания, выделенные для открывшегося Московского университета и это далеко не полный перечень того, чем занимался Матвей.
В 1760 году Дмитрий Васильевич Ухтомский ушел в отставку, а его место занял Петр Романович Никитин, его заместитель. Став руководителем школы, Никитин предложил на место своего заместителя Казакова, который как раз окончил обучение, и получил чин "архитектурии прапорщика". Первое серьезное дело Матвею Казакову довелось выполнять в 1763 году, когда от пожара практически полностью выгорела Тверь, и мастерской Никитина доверили восстанавливать город. То, что пожар почти ничего не оставил от Твери, произвело впечатление на всю Россию, а особенно на тех, кто отвечал за градоустройство. Дело в том, что многие города развивались по старинке. Скученность застройки, кривые и узкие улицы и переулки - все это приводило к тяжелым последствиям в случае пожара. Стало понятно, что назрела необходимость планировать строительство по-новому.
Сам Никитан разработал генеральный план застройки Твери, а Казакову поручили его детализацию и создание планов фасадов. Для Твери Казаков спроектировал торговую контору Н.А. Демидова, провиантские магазины, фасады зданий присутственных мест на главной площади, общественные и жилые дома, в том числе типовые проекты, рассчитанные на различные социальные слои. Поскольку Тверь была крупным населенным пунктом, который стоял на дороге между Санкт-Петербургом и Москвой, императрица Екатериа II поручила Матвею Казакову построить на месте сгоревшего архиерейского дома новый дворец. Так в Твери появилось одно из самых главных и красивых зданий - путевой дворец императрицы или Тверской дворец. Никитский и его команда архитекторов отстроила Тверь всего за два с половиной года, что было рекордно мало по тем временам. Это был ценный опыт, и о Казакове заговорили как о талантливом архитекторе, умеющем строить в новом стиле. У молодого архитектора стали появляться частные заказы. П.Ф. Нащокин заказал Матвею Казакову проект церкви для своей подмосковной усадьбы. Следующим заказчиком стал И.И. Бецкой, который задумал построить в Москве Воспитательный дом. Для этого учреждения Матвей Федорович разработал не только проект фасада, но и распланировал ландшафт всего участка.
Большое влияние на Казакова оказало сотрудничество с . Казаков получил специальность в России, а Баженов обучался в Петербургской академии художеств, а также в признанных европейских художественных центрах: Париже, Риме, Флоренции. Матвею Казакову было чему научиться у своего наставника, и в некоторых более поздних его работах можно увидеть приемы, присущие Баженову.
В 1768 году Баженов пригласил Казакова поработать в "Экспедиции по строению Кремлевского дворца". Это сотрудничество длилось семь лет, и его плодом должно было стать с одно из знаковых сооружений Москвы - Большой Кремлевский дворец. Правда, довести это строительство до конца не удалось. Доходы казны упали, а проект оказался слишком затратным, и в 1774 году строительство прекратили.
В 1775 году Матвея Федоровича Казакова утвердили в звании самостоятельного архитектора, но он продолжил работать с Баженовым в "Экспедиции" до середины 1780-х годов. В этот период архитекторы разработали проект оформления Ходынского поля, на котором собирались устроить массовые гуляния в честь окончания Русско-турецкой войны 1768-1774 г.г., и заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Казаков изготовил серию офортов, на которых были изображены "Ходынские увеселительные строения". Напротив павильонов по поручению Екатерины II Казаков должен был возвести новый Петровский путевой дворец. Строительство этого архитектурного ансамбля сделало Казакова одним из самых значительных представителей неоготики или, как ее еще называли, русской или ложной готики. С этого момента успех и признание не покидали Казакова. В 1776-1787 годах Матвей Федорович создал одно из своих самых знаменитых и значительных произведений - здание Сената на территории Кремля. Сенат строился также по заданию Екатерины II, здание выполнено в классическом стиле.
Отличительной чертой таланта Михаила Федоровича Казакова была разносторонность. За что бы он ни брался, будь то усадьбы, дворцы, правительственные здания или церкви, все получалось одинаково удачным. Казаков придумал применить классическую форму ротонды для строительства храмов. Примером могут служить его церкви-ротонды Вознесения на Гороховом поле, Святых Космы и Дамиана на Маросейке, а также церкви святителя Филиппа митрополита Московского.
Основная часть проектов Казакова имела важное градостроительное значение. Особенно это касается казенных и частных зданий, которые стали лучшими примерами русского классицизма. В 1782 году Казаков приступил к строительству здания Московского университета на Моховой. Этот масштабный проект был разбит на три этапа, и осуществлялся на протяжении 10 лет. Архитектор выбрал для здания простой и величественный стиль, лишенный сложных декоративных элементов и вычурности. В итоге здание гармонично вписалось в окружающую застройку, а внешне напоминало богатую городскую усадьбу.
К 1786 году Баженов окончательно попал в немилость в Екатерине II, которая была недовольна строительством дворцов в Царицыне. Также существуют версии о политической подоплеке охлаждения императрицы, а еще говорили, что нрав у Баженова был довольно сложный. Как бы там ни было, в 1786 году Баженов ушел с поста главы "Кремлевской экспедиции", и сменил его на этом посту Казаков. Фактически это означало, что Матвей Федорович стал главным архитектором Москвы, так как "Эспедиция" занималась всеми основными государственными строительными работами.
Был у Матвея Федоровича и педагогический талант. Он открыл архитектурную школу, из которой вышли такие известные архитекторы как Еготов, Бакарев, Карин, Мироновский, Таманский, Селехов, Родион Казаков, братья Поливановы и другие. Среди учащихся школы Казакова были и сыновья архитектора: Василий, Матвей и Павел. Василий обучался в школе на протяжении 10 лет, но в 33 года попросил отставки из-за слабого здоровья - он болел чахоткой, как тогда называли туберкулез. Павел и Матвей подали прошение о зачислении на службу в один день, при этом Павлу было всего 13, а Петру - 15 лет. Спустя год оба брата получали жалование в размере 100 рублей в год, и по тем временам это было немало. В 1800 году отец и сыновья работали над составлением "фасадического плана Москвы". Но насколько Казаков был удачлив в профессиональной деятельности, настолько тяжело сложилась его семейная жизнь. Все сыновья прожили недолго. Павел умер в возрасте 25-ти лет в 1810 году. Немногим раньше туберкулез свел в могилу Василия, а Матвей, также известный московский архитектор, умер в 39 лет.
Важной заслугой Казакова является плановое обустройство улиц и площадей Москвы. Благодаря Казакову в Москве появилась единственная в 18 веке московская улица, здания на которой стояли сплошной фасадной линией с соблюдением высотности - это была . На этой улице стоял дом купцов Калинина и Павлова (до нашего времени не сохранился). Это был один из первых домов, в которых совместились жилые и торговые функции. - одна из центральных улиц города, почти вся была застроена дворцами знати. После того, как во время пожара 1773 года почти все деревянные постройки на Тверской сгорели, а каменные были повреждены, появилась возможность застроить улицу в едином архитектурном стиле. На протяжении почти 20 лет Казаков отстраивал все наиболее важные дома, а затем разработал и воплотил план оформления Тверской площади. В застройке тверской наиболее отчетливо прослеживалось стремление Казакова к максимальной регулярности застройки и соблюдению одинаковой этажности.
Также Казаков создал новый классический тип городской усадьбы. Это были дворцы с фасадами, выдвинутыми на красную линию улицы. Флигели и хозяйственные службы дворцов размещались либо по бокам, либо переносились внутрь двора. Такими дворцами были дом Голицына на Лубянке, дома Прозоровского и Козицкой на Тверской, Демидова в Гороховском переулке и Губина на Петровке. Казаков строил как большие доходные дома, так и компактные особняки, которые в то время только начали появляться в Москве. Большое внимание архитектор уделял и интерьерам. В качестве декора он использовал колонны, карнизы, пилястры и росписи. До наших дней сохранились интерьеры "Золотых комнат" в доме Демидова, здания Сената, Колонного зала дома Благородного собрания.
В 1799 году Академия художеств по предложению ее вице-президента Баженова издала указ об издании книг "Российская архитектура", включающих чертежи с планами, фасадами и разрезами построенных зданий и нереализованных проектов, которые заслуживали внимания специалистов. Казаков составил для издания альбомы казенных и партикулярных (частных) строений. Кроме того, Казаков занимался составлением аксонометрического плана Москвы, позволявшего оценить строения "с высоты птичьего полета", а также проводил съемку генерального плана города с отображением всех построек. По этим чертежам можно узнать, как изначально выглядели здания, сохранившиеся до нашего времени, а также, как выглядела Москва до пожара 1812 года.
Когда в 1812 году наполеоновская армия приближалась к Москве, родственники вывезли Казакова в Рязань. Здоровье Матвея Федоровича было очень слабым, и, узнав о том, что в пожаре погибло большинство его творений, он не вынес потрясения, и умер. Это случилось 7 ноября 1812 года. Похоронили Матфея Федоровича Казакова в Троицком монастыре.
Историческая справка:
28 октября 1738 г. – родился Матвей Федорович Казаков
1751 г. – Казаков поступил на обучение в первую архитектурную школу князя Д. В. Ухтомского
1775 г. - Матвея Федоровича Казакова утвердили в звании самостоятельного архитектора
1776-1787 г.г. - Матвей Федорович построил здание Сената на территории Кремля
1782 г. - Казаков приступил к строительству здания Московского университета на Моховой
1786 г. – Казаков возглавил "Кремлевскую экспедицию"
7 ноября 1812 г. – Казаков Матвей Федорович умер
Портрет Р.Р.Казакова (?)
Моя статья про него, опубликованная под названием "Известен только специалистам"(за что особое спасибо редакции!) в газете "История" (издательский дом "Первое сентября"). 2007. № 24. http://his.1september.ru/2007/24/20.htm
Писалось, естестенно не для них, а для академического вестника истории литературы искусства. Самой газеты еще не выдел, поэтому текст даю в том варианте, в котором он был в нее отправлен, кроме ссылок, в газетном варанте они будут, а в жжшном убились. То же и с картинками: наверяка в газетный вариант они вошли не все. В "Вестнике" старые чернобелые картинки будут в самой статье, а цветные на вклейках.
"Имя выдающегося архитектора Родиона Казакова известно главным образом лишь специалистам по истории архитектуры. Слава его великого учителя и старшего товарища Матвея Казакова несравненно больше, хотя Родион Казаков оказался достоин своего учителя. Начав свой творческий путь архитектурным учеником "Экспедиции Кремлевского Строения", он, обучаясь у Василия Баженова и Матвея Казакова, успешно продолжил их деятельность, а затем возглавил московскую архитектурную школу, вырастившую многих мастеров классицизма. Из за своей фамилии (в советском архитектурном «пантеоне» не могло быть сразу двух Казаковых) Р.Р.Казаков оказался менее известен и его творчество не так детально изучено, хотя, безусловно, это был зодчий первого плана, очень яркий и талантливый мастер, имевший свою творческую индивидуальность, создавший постройки, которые долгое время определяли образ Москвы.
Библиография о Р.Р.Казакове очень скудна. Хотя по его творчеству защищена диссертация П.В.Панухина «Творчество Родиона Казакова и его место в архитектуре московского классицизма» , но, к сожалению, она так и не была издана в виде монографии. До нас не сохранился даже достоверный портрет Р.Р.Казакова. Копийное изображение, находящееся в Музее русской усадебной культуры в Кузьминках, и выдаваемое за портрет Р.Р.Казакова вряд ли таковым является…
Родион Родионович Казаков (1758 –1803), родившийся на двадцать лет позже Матвея Казакова и умерший на девять лет раньше, был потомственным москвичом. Он происходил из семьи мелкопоместного дворянина прапорщика архитектуры в «архитекторской команде» князя Д.В.Ухтомского. От отца Р.Р.Казаков и получил первоначальные знания об архитектуре. Детство и юность Р.Р.Казакова прошли в родительском доме недалеко от Кремля в Староваганьковском переулке (впоследствии его собственный дом находился в Немецкой слободе на Гороховом поле) .
В 1770 г. в шестнадцатилетнем возрасте Р.Р.Казаков выдержал экзамены и поступил в Архитектурную школу Экспедиции Кремлевского строения Московского отделения Сената, которой в то время руководил В.И.Баженов, участвовал в создании макета Большого Кремлевского дворца, спроектированного В.И. Баженовым. В качестве ученика (гезеля) он в 1774 г. был направлен к М.Ф.Казакову; под его руководством в составе архитектурной команды занимался разборкой ветхих строений Кремля, составляя их обмерные чертежи в 1770-1773 гг. Как лепщик Р.Р.Казаков работал на строительстве спроектированного М.Ф.Казаковым Пречистенского дворца Екатерины II в Москве, и за эту работу получил чин сержанта.
В 1776 г. он создал свой первый самостоятельный архитектурный проект классицистического Нововоробьевского дворца – дворца императрицы на Воробьевых горах, сооруженного с использованием бревен Пречистенского дворца. За этот проект, принесший ему известность, Р.Р.Казаков получил звание архитектора, и стал одним из признанных московских зодчих.
С того времени он стал получать множество заказов: в 1781-1782 гг. принял участие в строительстве Екатерининского дворца в Лефортове (сначала его строил архитектор князь П.В.Макулов, но из-за просчетов при строительстве его пришлось начинать заново, кроме Р.Р.Казакова в постройке Лефортовского дворца принимали участие В.С.Яковлев, А.Ринальди, а с 1780-х гг. Д.Кваренги, который создал портик со стороны сада и знаменитую многоколонную лоджию на фасаде).
Лефортовский дворец. Фото кон. 19-нач. 20 в Частное собрание (Москва)
В Москве и Подмосковье по проектам Р.Р.Казакова велось интенсивное строительство частных особняков. В 1782-1792 гг. вместе с другими архитекторами Экспедиции Кремлевского строения Р.Р.Казаков работал по заказам наместника Новороссийского края и фаворита Екатерины II князя Г.А. Потемкина (предполагается, что Р.Р.Казаков был приглашен для их проектирования и сооружения ворот крепости в г. Херсоне). Особое место в творчестве Р.Р.Казакова занимает и культовое зодчество. Все спроектированные им культовые постройки декоративны и носят ярко-выраженные светские черты. Типичными их элементами являются ротонда-бельведер и использование дорического ордера. Практически во всех своих работах Р.Р.Казаков выступает, как талантливый представитель зрелого («строгого») московского классицизма. Крупным этапом в жизни Р.Р.Казакова стала его длительная работа в 1778-1803 гг. в подмосковном имении княгини А.А.Голицыной Кузьминки, ныне уже давно находящимся в городской черте. Сменив на посту архитектора Кузьминок И.П.Жеребцова, не изменяя в основном уже сложившуюся планировку Кузьминок, Р.Р.Казаков дал ей новую жизнь перестроив отдельные ее элементы. За время работы в Кузьминках Р.Р.Казакова были реконструированы господский дом и флигеля, церковь, Слободка - комплекс для дворовых людей, был построен еще один хозяйственный комплекс – Садоводство с оранжереями и домами для садовников и Китайским (Щучьим) прудом, выкопан канал, соединивший Китайский пруд с устроенным на речке Чурилихе (Голедянке) Нижним или Мельничным прудом(в настоящее время Нижний Кузьминский).
Господский дом в усадьбе Кузьминки (вверху северный фасад, внизу южный). Фото нач. 20 в. (из изд.: Порецкий Н.А. Село Влахернское, имение Князя С. М. Голицына. М., 1913).
Обилие работ требовало привлечения к ним и других архитекторов, в 1783 г. Р.Р.Казаков, занятый и на выполнение других архитектурных заказов, привлек к деятельности в Кузьминках мужа своей сестры архитектора Ивана Васильевича Еготова (1756-1814), первое время осуществлявшего функции надзора за строительством (сразу же ему был поручен надзор за перестройкой господского дома) , т.е. занимавшегося реализацией казаковских проектов. Впоследствии И.В.Еготову пришлось доделывать многое, начатое или спроектированное в Кузьминках Р.Р.Казаковым, но только после его смерти И.В.Еготов начал самостоятельную деятельность, в Кузьминках. Несмотря на значительный масштаб деятельности Р.Р.Казакова в Кузьминках, этой части его архитектурного наследия не повезло. При восстановлении усадьбы после Отечественной войны 1812 г. многие сооруженные им здания были заменены новыми по проекту Д.И. и А.О.Жилярди. В 1916 г. пожар уничтожил господский дом Кузьминок, реконструированный в 1783-1789 гг. по проекту Р.Р.Казакова (архитектурный надзор вел И.В.Еготов). Тогда его надстроили антресольным этажам, парадные помещения: спальня, кабинет, зал были украшены живописью, переделали и другие помещения. Одновременно и реконструировали и флигеля, которых тогда было не два как сейчас, а четыре - небольшие одноэтажные деревянные здания, выдержанные в классицистических формах.
Судить о творчестве Р.Р.Казакова даже по старым изображениям этого несохранившегося до наших дней ансамбля достаточно сложно, самые ранние из них относятся к 1828 и 1841 гг., а после смерти Р.Р.Казакова дом перестроил в 1804-1808 гг. И.В.Еготов, одновременно реконструировав флигеля и спланировав территорию Парадного двора. Ансамбль перестраивали и позже. После Отечественной войны 1812 г. господский дом Кузьминок был восстановлен и заново обставлен, однако флигеля, сильно обветшавшие к тому времени были заменены новыми, сооруженными в 1814-1815 гг. по проекту Д.И.Жилярди. В 1830-1835 гг. господский дом, флигеля и галереи были реконструированы, но изменения в основном коснулись внутренних планировок этих сооружений. Эти работы была начаты Д.И.Жилярди, а после ее отъезда за границу продолжены его двоюродным братом А.О.Жилярди. Так окончательно сформировался облик, по определению Ю.И.Шамурина этого самого деревенского из всех подмосковных помещичьих домов. На его месте по проекту С.А.Торопова в 1927 г. был выстроен новый главный корпус Института экспериментальной ветеринарии, значительно превосходящий его по габаритам, но более простой по силуэту.
В настоящее время единственным памятником архитектуры в Кузьминках, связанным с именем Р.Р.Казакова, является церковь Влахернской иконы Божьей матери, к которой относительно недавно вернулась прежняя роль доминанты в ансамбле имения. Ее сооружали в два этапа. В 1759-1762 гг. были выстроены: церковное здание, первоначально имевшее барочный декор (окончательно отделано и освящено только в 1774 г.), а также отдельно стоявшая деревянная колокольня. На основании косвенных данных можно предположить, что авторство проекта церкви принадлежало петербургскому архитектору С.И.Чевакинскому, по проекту которого то время шло строительство “Пречистенского дома” М.М.Голицына (ныне Волхонка, 14). Автором проекта колокольни, выполненного весной 1760 г., был И.П.Жеребцов. Хотя имя Р.Р.Казакова прямо не указано в документах, авторство проекта церкви несомненно принадлежит ему: в то время он был единственным крупным проектирующим архитектором в имении, а функции И.В.Еготова носили технический характер. Церковь была реконструирована в 1784-1785 гг. в формах зрелого классицизма. Также была построена новая колокольня вместо прежней. В ходе реконструкции церковь получила новое завершение – круглый барабан с люкарнами, увенчанный главкой. С четырех сторон были пристроены портики и крыльца. Перед церковью возвели круглую в плане каменную двухъярусную колокольню с ордерным членением фасадов. Любопытно, что какое то участие в этих работах принимал В.И.Баженов: его имя значится в смете, составленной для покупки необходимого строительного материала.
Церковь Влахернской иконы Божьей Матери в усадьбе Кузьминки. В верху фото нач. 20 в. (из изд.: Порецкий Н.А. Село Влахернское, имение Князя С. М. Голицына. М., 1913), внизу фото М.Ю.КОробко 2005 г.
К сожалению, этот интереснейший памятник сильно пострадал в советское время. Церковь была закрыта в 1929 г. и обезглавлена, а в 1936-1938 гг. в результате перестройки под Дом отдыха ЦК профсоюза автомобильной промышленности (видимо, по проекту С.А.Торопова), она утратила прежние стилистические черты, превратившись в трехэтажный жилой дом. Только в 1994-1995 гг. по проекту архитектора Е.А.Воронцовой был проведен комплекс работ по восстановлению церкви: в ходе реставрации разобрали поздний третий этаж, воссоздали прежнюю систему арок и сводов, возвели колокольню на монолитном железобетонном фундаменте на месте старых остатков, выявленных в результате археологических раскопок; провели большой объем работ по вычинке кирпичной кладки и воссозданию белокаменного и лепного декора фасадов; изготовили конструкции кровли с покрытием медью, главы и кресты с позолотой.
Параллельно с деятельностью в Кузьминках Р.Р.Казаков выполнял ряд не менее важных и ответственных заказов, среди которых особое место занимает застройка района Андрониевской площади в Москве. По его проектам были построены церковь Мартина Исповедника в Алексеевской Новой слободе – бывшей вотчине Андроникова монастыря (Большая Коммунистическая улица, 15/2) доминирующая в панораме Заяузья, расположенное поблизости частное народное училище и грандиозная четырехъярусная надвратная колокольня Андроникова монастыря, ставшая второй по высоте в Москве после кремлевского Ивана Великого (высота 79 м). Выстроенная в 1795-1803 гг. колокольня, создав новый образ парадного въезда в монастырь, стала его доминантой (этот интереснейший памятник классицизма был уничтожен в 1929-1932 гг.). Рядом с колокольней была построена усадьба городского головы П.Хрящева. Таким образом, был сформирован классицистический образ Андрониевской площади, фрагментарно сохранившийся до наших дней.
Колокольня Андроникова монастыря. Фото 1882 г. из альбома Н.А.Найденова. ГНИМА им. А.В.Щусева
Церковь Мартина Исповедника - большой мощный пятиглавый храм, сооруженный в 1791-1806 гг. на средства одного из богатейших московских купцов В.Я.Жигарева, позже ставшего городским головой (здание частного народного училище было сооружено в 1798 г. также на средства В.Я.Жигарева). Церковь состоит из двухсветного четырёхстолпного четверика с большой полукруглой апсидой, примыкающего к нему с запада притвора (повторяет форму апсиды) и соединённой с ним коротким переходом высокой трехъярусной колокольни. Подчеркнутая монументальность постройки, несвойственная московской архитектурной традиции, породила легенду о том, что Р.Р.Казаков повторил в нем собор св. Петра в Риме (одним из поводов для сооружения храма было посещение Москвы императором Священной Римской империи Иосифом II). После Отечественной войны 1812 г. церковь, пострадавшая от пожара, восстанавливалась в 1813-1821 гг.: тогда приводились в порядок железные покрытия и облицовка здания. При одном из ремонтов был заложен открытый прежде переход между храмом и колокольней, восстановленный при реставрации здания (церковь, в 1931 г. была закрыта и стала снова действующей только в 1991 г.).
Церковь Мартина Исповедника. Фото 1882 г. из альбома Н.А.Найденова. ГНИМА им. А.В.Щусева
Еще одно известное культовое здание, сооруженное по проекту Р.Р.Казакова и являющееся хорошим образцом зрелого классицизма, является одноглавая церковь Варвары на Варварке - первая от Кремля в знаменитой цепи храмов и палат Зарядья (Варварка, 2). Небольшая, но поставленная в самом начале улицы, она до сих пор определяет ее образ (первоначально фиксировала угол квартала на пересечении улицы Варварки и несохранившегося Зарядьинского переулка). Церковь одноглавая, завершена купольной ротондой с барабаном и главой, крестообразная в плане; из-за пониженного рельефа местности поставлена на высокий подклет, к улице она обращена восточным фасадом, поэтому алтарь выделен не в самостоятельный апсидный объем, а декорирован мощным коринфским портиком, также как и другие фасады здания. Двухъярусная колокольня, сооруженная по проекту А.Г.Григорьева в 1820-х гг., была снесена в советское время, но восстановлена при реставрации 1967 г. (ныне церковь действующая). Здание было выстроено в 1796-1804 гг. на средства майора И.И.Барышникова и московского купца Н.А.Смагина. В 2006 г. под церковью Варвары был обнаружен прекрасно сохранившийся белокаменный подклет более древнего храма, возведенного на этом месте в 1514 г. зодчим Алевизом Новым – автором Архангельского собора в Московском Кремле. Постройка Р.Р.Казакова, большая по площади, превратилась в своего рода футляр для остатков алевизовского здания, и, благодаря этому, оно прекрасно сохранилось.
Церковь Варвары на Варварке. Фото 1882 г. из альбома Н.А.Найденова. ГНИМА им. А.В.Щусева
С именем Р.Р.Казакова связывают сооруженную в 1798-1802 гг. огромную городскую усадьбу владельца железоделательных заводов И.Р.Баташева, (с 1878 г. Яузская больница, ныне Городская клиническая больница № 23, Яузская ул. 9-11). К сожалению, авторство Р.Р.Казакова не имеет точного документального подтверждения, однако художественные достоинства памятника и характер прорисовки многих его деталей дома дают основания предполагать, что в его создании принимал участие Р.Р.Казаков. Реализовывал проект крепостной архитектор Баташевых М.Кисельников, видимо тот, который строил и баташевское родовое гнездо в усадьбе Выкса.
Усадьба И.Р.Баташева с господским домом и флигелями, формирующими ансамбль парадного двора, является выдающимся памятником эпохи классицизма, ее ордерный и лепной декор - один из лучших в московских постройках начала XIX в. (одно время этот комплекс даже приписывался В.И.Баженову). Первоначально господский дом имел декоративную лоджию и галерею, с которой открывался вид на парк в сторону Яузы. Усадьба серьезно подновлялась после пожара 1812 г., а после организации здесь Яузской больницы, была частично перестроена: открытые галереи парадного двора и лестницы-лоджии заложены; в 1899 г. была построена церковь. Часть интерьеров при этом, правда, была утрачена, но главный фасад сохранился.
Господский дом усадьбы И.Р.Баташева в Москве. Фото нач. 20 в. Частное собрание (Москва)
Параллельно с усадьбой И.Р.Баташова по проекту Р.Р.Казакова в в 1799-1801 гг. прошла реконструкция городской усадьбы вице-канцлера князя А.Б.Куракина, возглавлявшего в то время Коллегию иностранных дел России (ул. Старая Басманная, 21). Главный дом стал двухэтажным, получив портик коринфского ордера. К отдельно стоящему «полуциркульному» служебному корпусу была сделана пристройка- коридор шириной в 1 м. 60 см., т.е. одна из внешних стен корпуса превратилась в перегородку внутри здания. Анфиладная планировка была заменена на череду изолированных комнат и зал с объединенным коридором вдоль наружной стены здания (в 1836-1838 гг. архитектор Е.Д.Тюрин надстроил корпус вторым этажом и соединил его с главным домом) .
В 1790-1800 гг. Р.Р.Казаков вместе со своим учителем М.Ф. Казаковым работал над созданием «Альбома партикулярных строений города Москвы» - своеобразного каталога построек московского классицизма, так называемых «казаковских альбомов» (всего их шесть). В «Альбомы» вошло описание 103 московских особняков, более 360 чертежей и планов. Р.Р.Казаков был создателем большей части изобразительного материала для них. Чертежи хранились в «Чертежной» при Оружейной палате Московского Кремля, директором которой Р.Р.Казаков стал в 1801 г. В том же году он работал «по исправлению» Кремлевского дворца, а в 1802 г. осматривал “ветхости” в Кремле.
Имя любого крупного мастера, как правило, связано и с ложными атрибуциями: многочисленными и зачастую, неаргументированными попытками увидеть его руку в неатрибутированных памятниках. В данном случае Р.Р.Казаков не исключение. Ложным атрибуциям способствует его фамилия, велик соблазн приписать многие его работы более знаменитому М.Ф.Казакову. К сожалению, некоторые атрибуции памятников Р.Р.Казакову имеют откровенно фантастический характер. Значительный размах деятельности Р.Р.Казакова в Кузьминках привел к тому, что с его именем стали ошибочно связывать и некоторые работы, проведенные в этой усадьбе, но не имеющие к нему никакого отношения. Согласно справочнику «Зодчие Москвы времени барокко и классицизма (1700-1820-е годы)» от деятельности Р.Р.Казакова в Кузьминках «…сохранился только немного измененный главный дом Слободки на Тополевой аллее» . Однако Слободка в Кузьминках не имеет, да и никогда не имела никакого «главного дома». Видимо, автор статьи в справочнике имел в виду больницу или больничный флигель, сооруженный в 1808-1809 гг., по проекту И.Д.Жилярди - деревянное одноэтажное здание с мезонином и двумя, выступающими по краям ризалитами. Действительно в специальной литературе его строителями обычно называют Р.Р.Казакова и И.В.Еготова, забывая или не зная, что ни в одном из документов по строительству больницы в Кузьминках никто из них не упоминается (Р.Р.Казаков вообще скончался за пять лет до начала ее сооружения).
Не является постройкой Р.Р.Казакова и Дом садовника (Серая дача) на Садоводстве в Кузьминках, сооруженный в 1829-1831 гг., видимо, по проекту Д.И.Жилярди (в 1972 г. он сильно пострадал от пожара, из-за аварийного состояния часть уцелевших от пожара стен была разобрана, в 1975 г. произошло полное обрушение деревянной части здания, что помешало проведению дополнительных исследований по нему, в 1976-1979 гг. дом был воссоздан по проекту архитектора И.В.Гусева, т.е. на его фундаменте был возведен новодел).
Р.Р.Казаков действительно проектировал Дом садовника для Кузьминок, построенный в 1797 г., но это было совсем другое здание, занимавшее другой участок. Известно, что в 1829 г., заключив контракт с новым садовником Андреем Ивановичем Гохом, владелец Кузьминок князь С.М.Голицын распорядился выстроить ему новый флигель"…избрав для сего приличнейшее место позади оранжерей, чтоб его не видно было от дому и из саду… Старый же флигель, где жил прежний садовник, оставить для помещения садовых учеников" , т.е. казаковский Дом садовника некоторое время существовал и после постройки нового, но впоследствии был разобран (в паспорте на Серую дачу, годом ее постройки ошибочно указан - 1797 –й, охранная доска с этой же датой висит и на самой Серой даче).
Обычно Р.Р.Казакову приписывают и устройство «Звезды» - французской, то есть регулярной части парка Кузьминок, состоящей из 12 аллей, расходящихся из одного центра, (она же «Двенадцатилучевой просек», "Роща 12 -ти прешпектив" или "Часы"). Однако, нам удалось установить, что «Звезда» была создана еще до привлечения Р.Р.Казакова к работам в Кузьминках. Ее автором был садовник И.Д.Шрейдер (Шнейдер), под руководством которого весной и летом 1765 г. в прилегающем к усадьбе лесу были прорублены "прешпекты", один из которых открыл вид на церковь со стороны Выхинского поля. Тогда же, очевидно по желанию мужа владелицы имения М.М.Голицына возник вопрос о переносе одного из павильонов – "галереи", которую И.Шрейдер предложил поставить "прямо против прешпекту нового на конце у пруда" («Звезда» в Кузьминках была одним из первых отечественных парков, имевших такую планировку, и как выяснилось, была создана раньше подобного парка в знаменитом Павловске под Петербургом, ранее считавшегося образцом для нее).
Вместе с тем с большой долей уверенности с именем Р.Р.Казакова можно связать сооружение господского дома в подмосковной усадьбе бригадира Н.А.Дурасова Люблино, расположенной по соседству с Кузьминками (ныне в черте Москвы). Считается, что уже в 1801 г. там был сооружен ныне существующий господский дом, имеющий, в плане форму креста, концы которого соединены колоннадами (хотя, скорее всего, это лишь дата начала строительства). Такая необычная композиция породила легенду о том, что якобы дом построен в виде ордена святой Анны, которым очень гордился его хозяин. Правда реальных доказательств этого нет, как, впрочем, и документа, подтверждающего награждение Н.А.Дурасова этим орденом. Однако, это предание интересно само по себе, как пример народного полунаивного объяснения того, как могла появиться постройка, отличавшаяся от принятого в то время стандарта для загородных помещичьих домов.
Люблино. Фрагмент гравюры по рисунку неизвестного художника. Сер. 19 в. ГИМ.
Господский дом в усадьбе Люблино. Фото нач. 20 в. Частное собрание (Москва)
В действительности же формы господского дома в Люблине восходят к проектам “знаменитого Неффоржа” – теоретика французского классицизма Жана-Франсуа Неффоржа, которые имели вполне заслуженную популярность во 2-й половине XVIII в. Среди них есть и тот, который можно с полным правом признать в качестве прототипа дома в Люблине: так называемый “Проект центрического сооружения”, датированный 1757-1778 гг. Разумеется, при своем воплощении он был существенно переработан, однако основная идея Ж.Неффоржа, выразившаяся в создании центрического особняка, была сохранена. Не исключено, что, в основе именно такой композиции здания лежит масонская символика. Существует устойчивая традиция, приписывающая на основании литературных данных авторство господского дома усадьбы Люблино архитектору И.В.Еготову, но основания для этого весьма сомнительны. Кроме того, сам И.В.Еготов не создал, и даже не спроектировал ничего такого, что можно было бы поставить рядом с Люблиным. Анонимный автор одной из первых статей о Люблине, опубликованной в журнале “Живописное обозрение” в 1838 г., судя по тексту, близкий тогдашним владельцам Люблина Писаревым, являвшихся родственниками Н.А.Дурасова, не упоминая И.В.Еготова, сообщил, что Н.А.Дурасов “…поручил строение господского дома отличному архитектору Казакову, и как видно, требовал не столько удобств для самого себя, сколько простора и роскошного помещения для своих гостей” . Безусловно, здесь имеется ввиду Р.Р.Казаков, под руководством которого И.В.Еготов работал в Кузьминках. Эта публикация по-новому рисует роль Р.Р.Казакова: очевидно, Р.Р.Казакову принадлежал проект люблинского дома, а непосредственное наблюдение за строительством осуществлял И.В.Еготов. Именно так этот тандем работал в Кузьминках, и нет оснований полагать, что этот порядок, мог быть нарушен в Люблине.
Господский дом в Люблине (фрагменты). Фото М.Ю.Коробко. 2007 г.
Одновременно с господским домом в Люблине были возведены или реконструированы другие усадебные сооружения, в основном возведенные из кирпича, в отличие от большинства подмосковных усадеб того времени (среди них был и большой комплекс театральных зданий) и нельзя исключить участие Р.Р.Казакова и в этих работах.
Документальное изучение памятников архитектуры может расширить круг работ Р.Р.Казакова, сделав наше представление о нем и его творчестве существенно полнее. Поиск произведений Р.Р.Казакова возможен как в Москве, так и в провинции. В частности, к кругу его работ Р.Р.Казакова обычно относят двухколоколенную церковь Святого Духа, построенную в подмосковном селе Шкинь (ныне Коломенский район Московской области) - выдающийся памятник классицизма. Церковь в Шкини была сооружена между 1794 и 1798 гг. по заказу генерал-майора Г.И.Бибикова, также являвшегося владельцем известной подмосковной усадьбы Гребнево, правда в последнее время авторство этого памятника связывают с творчеством Н.Леграна, что не бесспорно (наблюдал за строительством, видимо, архитектор И.А.Селехов) . По нашему мнению не исключена причастность Р.Р.Казакова и к проектированию огромной белокаменной церкви в Гусе-Железном Баташевых. Вполне возможно казаковское авторство и проектов церквей принадлежавшим Баташевым селам вокруг Выксы: Досчатое и Виля. Возможно, памятником, построенным по проекту Р.Р.Казакова, является церковь Симеона Столпника за Яузой.
Далеко не все попытки обнаружить новые казаковские работы бесспорны: есть мнение о том, что Р.Р.Казаков привлекался к разработке замысла подмосковной усадьбы князя А.В.Урусова Осташево (Волоколамский район) – известно, что он принимал участие в строительстве на территории московской городской усадьбы Урусовых. Однако на наш взгляд это маловероятно: флигеля с башнями в Осташове якобы выполненные по проектом Казакова производят впечатление хозяйственных построек по недоразумению поставленных неопытным архитектором на парадном дворе усадьбы вместо хозяйственного (отметим, что очень похожие постройки входят в состав конного двора в усадьбе князей Меньшиковых Черемушки или Черемушки-Знаменское, ныне оказавшейся в черте Москвы). Традиционно Р.Р.Казакову приписывается сооружение пригородной дачи на берегу реки Яузы (ныне Волочаевская ул., 38). Теоретически через Голицыных – владельцев Кузьминок Р.Р.Казаков мог получить такой заказ (Строгановы являлись их родственниками). Однако нет документальных оснований для такой атрибуции. Тем не менее поиски казаковских работ должны быть продолжены, поскольку Р.Р.Казаков является крупным, но незаслуженно забытым зодчим, по вкладу в московскую архитектуру стоящим в одном ряду со своими учителями В. И. Баженовым и М. Ф. Казаковым".
Автор Михаил Коробко
АПД: "Серьезный" вариант статьи cо всеми ссылками опубликован в изд:
Коробко М.Ю. Родион Родионович Казаков// Вестник истории, литературы, искусства. Т. 6. М., 2009.