«Лодка». Пьеса «Лодка» была очень популярна и в крестьянской, и в солдатской среде, и в среде фабричных людей. Это объяснялось тем, что в ней затрагивались важные для широких народных масс. вопросы. Ее наиболее частое название - «Лодка». Но она называется и -иначе: «Шлюпка», «Атаман», «Разбойники», «Шайка», «Шайка разбойников», «Ермак», «Стенька Разин».
Сюжет пьесы прост. Шайка разбойников во главе с атаманом и есаулом плывет по, : Волге. Есаул в подзорную трубу оглядывает местность и докладывает атаману р том, что видит. Когда
на берегу попадается большое село, разбойники высаживаются и нападают на помещичью усадьбу. Один из вариантов пьесы заканчивается восклицанием: «Эй, молодцы! жги, пали богатого помещика!» . В некоторых вариантах вводится мотив любви атамана к дочери помещика или к персиянке. Но при этом.сложетная основа-угроза-разбойников властям и помещикам-.. сохраняется. Это говорит о том, что идейная сущность пьесы состоит в выражении протеста народа против угнетающих нори.ь.кои Такого рода особенность пьесы позволила одним ученым относить возникновение «Лодки» к концу XVIII в. и связывать ее с крестьянскими восстаниями (В. Ю. КрупянсКая),^другим - считать, что она возникла раньше в связи с восстанием Разина: в ней нередко как основной герой действует Степан Разин!] Но/первые сведения о пьесе идут от 1814-1815 гг. Характерно, что ряд русских писателей отметили в своих воспоминаниях исполнение «Лодки».
А. Е. Измайлов упоминает постановку пьесы студентами духовной академии примерно в 1814-1819 гг.; А. С. Грибоедов видел представление ее молодыми ребятами в окрестностях Петербурга в 1818 г., И. А. Гончаров в 20-е годы наблюдал, как «Лодку» разыгрывали слуги его бабушки, причем атаман/назывался Стенькой Разиным .
Пьеса-ноеит антикрепостнический характер. В ней действуют шайка разбойников, есаул, иногда разбойник Каликатура. [д, центре образ благородного разбойника-атамана, который иногда 264 не имеет имени, в других случаях называется Ермаком или Степаном Разиным. По смыслу пьесы к ее сюжету более подходит фигура Разина. Трудно решить, каким был атаман в первоначальном тексте. Существует мнение, что она сложена как пьеса о Разине.
Степан Разин - основной герой пьесы, даже если атаман не носит его имени. В деталях обрисовки атамана проглядывают черты Разина. Самое главное в том, что именно образ Разина наиболее полно выражает основной идейный смысл пьесы: социальное недовольство народных масс, их протест^
Источники «Лодки» сложны. Это и песни о разбойниках, в том числе о Разине, и лубочные картинки, и лубочные романы о разбойниках, и литературные песни. Это сказалось в сложной композиции пьесы: в ней есть монологи# и диалоги, разговор атамана с есаулом и с «шайкой» (когда речь идет о приеме в ее члены новичка), народные песни («Вниз по матушке по Волге») и литературные песни (песня А. Ф. Вельтмана «Что затуманилась, зоренька ясная» и песня Ф. Б. Миллера «Погребение разбойника» со словами: «Среди лесов дремучих безмолвные идут...»), цитаты из литературных произведений, например из поэмы А. С. Пушкина л «Братья-разбойники». Основной сюжет связан с песней «Вниз по j матушке по Волге». Исполнители обычно помнили лишь основную (схему сюжета, действовали же и говорили в порядке импровизации, пользуясь знакомым материалом.
«Лодка» пережила сложную историю: в нее включались новые песни, интермедии, например сцена с гробовщиком и сцена с доктором, но основа сюжета сохранялась. Некоторые сцены были постоянными, некоторые заменялись. Менялась и пьеса: на первый план выдвигались то разбойничьи сцены, то любовные; сюжет иногда ослаблялся введением большого числа песен.
«Разбойничья» драма «Лодка», в особенности в том виде, в каком она бытовала в XIX-XX вв., по всем признакам должна быть отнесена к романтическим произведениям . Мы бы к этому добавили, что более устойчивой в своих мотивах она стала в период русского романтизма, когда впитала материалы из произведений писателей-романтиков. Но и по самой своей сути она романтична: разбойничий сюжет, волжское раздолье, любовь атамана к пленнице, бунтарский характер сюжета песни - все говорит именно о ее романтической окраске.
В. Н. Всеволодский-Гернгросс высоко оценивает «Лодку». Он пишет: «Лодка» - уникальное явление не только в русском, но, по-видимому, и в мировом фольклоре. Она своеобразна по содержанию, по художественным приемам, по композиции, по своей подлинной народности, ярко отражает эпоху и среду, в которой была создана и бытовала, полная мятежного духа, удали, отваги» .
«Царь Максимильян». Драма «Царь Максимильян», как предполагают исследователи, сложена в конце XVIII в. Это обосновывается рядом обстоятельств: содержащимися в ней намеками на политические события того времени, исполнением ее матросами и солдатами около 1818 г., введением в пьесу стихотворений писателей XVIII в. и особенностями языка. Пьеса, вероятно, сложилась в солдатской среде: в ней выводятся военные персонажи (воины и скороход-маршал), отражается военный порядок, в речи действующих лиц употребляется военная фразеология:
Адольф. Здорово, ребята!
Все. Здравия желаем!
Имеют место и военные, в том числе походные, песни. Наконец, несколько текстов пьесы записано от бывших солдат. Самое раннее исполнение ее было в военной среде (1818); исполнение в солдатской среде наблюдали Я. П. Полонский и И. С. Аксаков в 1855 г.
Источниками пьесы были разного рода литературные произведения: жития святых - мучеников за веру, школьные драмы XVII-XVIII вв., где есть образы царей - гонителей христиан, интермедии XVIII в., в которых действуют доктор, гробовщик, портной, комические персонажи, вошедшие и в некоторые варианты пьесы «Царь Максимильян». Наиболее вероятным и основным источником этой пьесы считается драма «Венец славопобедный мученику Дмитрию», написанная в 1704 г. учениками Дмитрия Ростовского ко дню его именин (указано П. Н. Берковым). В ней немало совпадений с «Царем Максимильяном»: имя царя, преследование христиан, заключение их в темницу, казнь, наказание царя. Во всем этом видели конфликт Петра I с сыном Алексеем. Но В. Н. Всеволодский-Гернгросс полагает, что основным литературным источником надо считать рыцарские романы. От повести о Бове-королевиче идут название стольного города Антон, рыцарские поединки, придворная обстановка и церемониал.
Пьеса «Царь Максимильян» прошла длинный и сложный путь оформления. Ее структура отличается большим введением в текст разнородных литературных произведений, чаще всего песен и стихотворений, например, отрывков из оды Г. Р. Державина «На взятие Варшавы», песен поэтессы конца XVIII в. М. В. Зубовой «Я в пустыню удаляюсь», «Песни узника» («Не слышно шуму городского») Ф.Н Глинки; использованием «Гусара» А. С. Пушкина и «Разлуки» («Гусар, на саблю опираясь») К. Н. Батюшкова. Это были не случайные и не механические вставки. Они служили для характеристики персонажей, создания определенного эмоционального тона и оценки поведения действующих лиц. Стихотворения и песни переделывались, излагались другим языком, стих и ритмы перестраивались. Состав и роль вводимых в народные пьесы произведений обстоятельно рассмотрел В. Е. Гусев .
«Царь Максимильян» нередко контаминировался с пьесами «Ирод» и «Лодка». Первая из них усиливала мотивы борьбы за правую веру и борьбы с деспотизмом, вторая - мотивы борьбы социальной (уход Адольфа в разбойники). Строение пьесы усложнялось, а вместе с тем ослаблялась трагическая линия и развивались комические эпизоды . Но основная сюжетная схема и характеристики персонажей сохранялись. При всем этом пьеса оставалась своеобразным и ярким произведением. В. Н. Всеволодский-Гернгросс говорит о ней: «...Это самобытная оригинальная русская пьеса, сочиненная на конкретные русские ■ политические события, лишь воспользовавшаяся схемой драмы об Ироде» .
Действие пьесы «Царь Максимильян» в наиболее полном варианте развивается довольно последовательно.
Как это характерно для народных пьес, вначале появляется лицо, в данном случае скороход, и обращается к зрителям:
Здравствуйте, господа сенаторы,
Не я сам к вам прибыл сюда,
А прислан из царской конторы.
Уберите все с этого места вон,
А здесь постановится царский трон.
Прощайте, господа,
Сейчас сам царь будет сюда. (Уходит)
Появляющийся царь тоже обращается к публике и объявляет, что он не император русский и не король французский («Я есть грозный царь ваш Максимильян»), что он будет судить своего непокорного сына Адольфа. Затем царь велит пажам привести его, а скороходу велит принести «все пристойности и царские принадлежности». Царедворцы несут регалии, в которые он и облачается. Приводят Адольфа. Царь требует от сына, чтобы тот поклонился «кумирическим богам», но Адольф отвергает это:
Я ваши кумирические боги Повергаю под свои ноги.
Три раза происходит объяснение царя с сыном, в результате Адольфа заковывают в кандалы и уводят в темницу. К царю является «Исполинский рыцарь» и требует освободить Адольфа. Это римский посол. Царь отказывается это сделать, и рыцарь с угрозами уходит. Царь велит призвать «древнего и храброго воина Анику» и приказывает ему защитить город от «невежи», который хочет сжечь столицу, рыцарей перебить, а царя взять в полон. Еще раз царь призывает сына и спрашивает, не одумался ли он, но Адольф не признает «кумирических богов». Царь в гневе:
Ах ты, изверг непокорный,
Распалил ты мое сердце гневом,
Более я тебя щадить не стану,.
А сейчас повелю злой смерти предать.
Царь посылает скорохода-маршала за палачом рыцарем Брам- беусом. Палач сначала отказывается исполнить приказ о казни Адольфа, но царь настаивает, и палач срубает голову Адольфу, однако затем сам пронзает себе грудь и падает мертвым. Следует сцена с гробовщиком. Царь хвалит Анику-воина за то, 267 что победил Исполинского рыцаря. Но в это время появляется Смерть. Царь просит воинов защитить его от нее, но они в испуге разбегаются. Он просит Смерть дать ему три года жизни, но она отказывает; просит дать три месяца, но опять получает отказ; просит -три дня, но она не дает и три часа и срубает его косой. Из этой сцены ясно, что сюжет пьесы об Анике-воине и Смерти приспособлен к сюжету пьесы «Царь Максимильян».
Введение пьесы «Аника-воин и Смерть» в пьесу «Царь Максимильян» помогает понять идейный смысл последней: он состоит в наказании зла, наказании жестокого тирана царя Максимильяна. Трудно определить, против какой политической ситуации направлена пьеса, возможно, она намекает на отношения Петра I и его сына Алексея. В разное время возникали у зрителей разные ассоциации. Оснований было много, в том числе в связи с событиями конца XVIII в. С развитием революционно-освободительной борьбы пьеса служила выражением революционных настроений народных масс. Вот поэтому она была так популярна. Ясный политический смысл пьесы мог усиливаться в связи с новыми социальноисторическими ситуациями.
Контаминация «Царя Максимильяна» с пьесой «Ирод» подчеркивала борьбу за престол. Но смысл «Царя Максимильяна» шире.
Он не только в обличении тирании и деспотизма, но и в возвеличении смелого протеста Адольфа, правота которого становится особенно очевидной: Брамбеус, погубивший Адольфа по приказу царя, не может перенести этой несправедливости и кончает самоубийством. А то, что Смерть губит не Анику, как полагалось бы по традиционному ходу сюжета, а царя, говорит о неотвратимости гибели деспотизма.
Драма "Царь Максимилиан" (иногда Максимъян, Максемьян) получила широкое распространение на всей территории России (Петербургская, Московская, Тверская, Ярославская, Костромская губ., Русский Север, Дон, Терек, Урал, Сибирь), Беларуси (Минская, Могилевская, Витебская губ.), Украины (Киевская, Черниговская, Подольская, Харьковская, Херсонская губ.), Молдавии. Ее играли в солдатской, матросской, городской, рабочей, крестьянской среде.
О возникновении этой драмы высказано несколько мнений. Вероятно, правы исследователи, считавшие, что поводом к ее созданию послужила политическая обстановка начала XVIII в.: конфликт между Петром I и его сыном Алексеем и казнь последнего. В памяти людей было и убийство сына Иваном Грозным. Сыноубийство не могло не отразиться на отношении народа к государям. Это способствовало распространению драмы. Следует учесть и то, что в народе был известен духовный стих "Кирик и Улита", в котором, как и в драме, жестокий царь Максимилиан требует, чтобы младенец Кирик отрекся от веры в христианского Бога. Кирик, как и герой драмы Адольф, остается верен Богу.
Предпринимались настойчивые поиски непосредственного источника драмы, но он не был найден. Вероятно, единственного источника и не существовало. Вместе с тем бесспорна связь пьесы с репертуаром русского городского театра XVII-XVIII вв., а также несомненно влияние на ее текст переводных повестей (рыцарских романов) и их инсценировок той же эпохи, что доказано рядом исследователей. Однако какими бы разнообразными ни были литературные источники "Царя Максимилиана", существенно другое — связь пьесы с русской действительностью.
В основе драмы — конфликт тирана царя Максимилиана с его сыном Адольфом. Отец-язычник требует, чтобы сын бросил христианскую веру, но тот решительно отказывается:
— Я ваши кумирческие боги
Подвергаю себе под ноги,
В грязь топчу, веровать не хочу.
Верую в Господа нашего Исуса Христа,
И целую Его в уста,
И содержу Его закон.
Царь Максимъян повелевает затюремному сторожу.
— Поди и отведи моего сына Адольфу в темницу
мори его голодной смертью.
Дай ему фунт хлеба и фунт воды.
Адольф в темнице. Царь Максимилиан три раза обращается к Адольфу со своим требованием, но тот все время отказывается. Тогда царь вызывает палача Брамбеуса и приказывает казнить Адольфа.
В драме изображена жестокость царя Максимилиана не только с сыном. В одном из вариантов он, подобно царю Ироду, приказывает воину (здесь: Анике-воину) убить младенцев:
— Воин, мой воин.
Сходи все страны Вифлеемские,
Сбей, сруби четырнадцать тысяч младенцев.
Аще кого не убьешь.
Ко мне живого приведешь.
Является Баба (Рахиль) и спрашивает царя:
— За что моему дитяти
Невинно пропадати?
Царь неумолим:
— Как низавинно,
Когда я послал воина,
Воина вооруженного?
Воин, мой воин,
Убей сего младенца
И прогони эту бабу!
Воин убивает ребенка. Рахиль плачет..
Царю Максимилиану противопоставлен его сын Адольф. Он смело говорит отцу, что вниз по матушке по Волге катался И с вольной шайкой, с разбойниками, знался, что был их атаманом; приказывает выпустить из тюрьмы арестанта (рестанта), который был посажен по приказу отца. В драме Адольф твердо отстаивал свои убеждения, претерпевал мучения, шел на смерть, но не изменял своим идеалам, чем вызывал симпатию и сочувствие. Палач, выполнив приказ царя и убив Адольфа, закалывал и себя со словами:
За что любил,
За тои голову срубил.
Царя долг исправляю
И сам вслед помираю.
Повеление царя убить сына, изображение казни Адольфа, самоубийство палача — трагические картины. Но представление должно было веселить зрителей, нужна была разрядка. Установилась традиция вводить в действие фарсовые, сатирические и юмористические эпизоды. Таковыми являются разговоры Гробокопателей, Портного, Доктора, даже отпевание Патриархом тела Адольфа. Острая сатира на священнослужителей возникала при изображении венчания царя Максимилиана с Богиней (священник и дьякон в кабаке пропили венчанную книгу, а на заупокойную опохмелялись).
Исследователь народных драм Н. Н. Виноградов писал о "Царе Максимилиане": "Появившись в половине XVIII столетия и переходя из уст в уста, от поколения к поколению, эта пьеса неизбежно подвергалась самым разнообразным изменениям, сокращалась и удлинялась по произволу. Понравившись народу, она мало-помалу втянула в себя целый ряд отдельных сцен и мелких произведений того же рода. Вследствие этого во многих вариантах получается длинный ряд отдельных сцен, целая коллекция разнохарактерных лиц, пестрый калейдоскоп самых разнообразных положений; теряется общий смысл пьесы, отсутствует единство сюжета, остается лишь единство названия.
Вот, например, какая серия сюжетов практикуется в большинстве не очень распространенных (по объему) вариантов: 1) Максемьян и Адольф (основной); 2) Богиня и Марс; 3) Мамай; 4) Аника и Смерть; 5) Лодка. Часто они совсем не связаны, иногда связь чисто механическая. К этим сюжетам еще нужно прибавить целый ряд вставок в виде отдельных комических сценок или устойчивых, постоянных (доктор, портной, цыган, гробокопатель...), или же случайных, спорадических (n-ное количество); иногда пьеса начинается верте пом.
Постепенно тема борьбы за религиозные убеждения становилась менее актуальной — это сделало возможным сатирическое изображение служителей культа, а также церковных обрядов отпевания и бракосочетания. В 1959 т. в Архангельской обл. был записан вариант драмы, в котором о религиозных убеждениях отца и сына даже не упоминалось. Вместе с тем проблема тираноборства, борьбы с насилием продолжала волновать зрителей. В драме "Царь Максимилиан" была произведена замена: царь потребовал от своего сына не измены религиозным убеждениям, а женитьбы на невесте из тридевятого царства, которую ему подыскал. Адольф столь же решительно отказывался от женитьбы, как отказывался переменить веру. И был казнен.
Иногда драма заканчивалась смертью самого царя Максимилиана, что могло восприниматься как наказание за жестокость и сыноубийство.
Диалог Смерти и царя Максимилиана почти дословно совпадал с духовным стихом — диалогом Аники-воина со Смертью.
Смерть (подойдя к трону, обращается к царю Максимилиану):
— Следуй за мной!
Царь Максимилиан:
— Маши моя, любезная Смерть,
Дай мне сроку житья хоть на три года,
Чтобы мне нажиться
И своим царством распорядиться.
— Не будет тебе сроку и на три часа,
А вот тебе моя вострая коса.
(Ударяет его косой по шее. Царь падает).
Драма "Царь Максимилиан" большая по объему. Часто ее переписывали в тетради и перед представлением репетировали. Однако и в ней выработались стереотипные ситуации, а также формулы, которые способствовали запоминанию и воспроизведению драмы. Таковыми, например, являются сцены поединков, формулы-ответы Адольфа отцу ("Я ваши кумирские боги Терзаю под ноги..." и т. д.). Приобрели устойчивую форму вызов царем Максимилианом Скорохода (или иного действующего лица) и доклад вызываемого о прибытии.
Царь Максимильян:
— Скороход-Фельдмаршал,
Явись перед троном
Грозного царя Максимильяна!
Скороход:
— Справа налево вернусь,
Перед троном грозного царя Максимильяна явлюсь:
О, великий повелитель.
Грозный царь Максимильян,
Почто ты Скорохода-Фельдмаршала призываешь?
Или дела, указы повелеваешь?
Или мой меч притупился?
Или я, Скороход-Фельдмаршал, в чем пред вами провинился?
В цитируемом варианте драмы эта формула доклада повторяется 26 раз (Скороход ее произносит 18 раз, Маркушка 3 раза, Адольф и Аника-воин по 2 раза, Палач 1 раз).
К сказанному следует добавить, что в "Царе Максимилиане" встречаются те же ситуации и общие места, что и в драме "Лодка". Например: Адольф — с шапкой разбойников знался; о погребении убитого говорят: "Убрать это тело, чтобы сверх земли не тлело... " — и т. д.
Таким образом, драма "Царь Максимилиан" возникла и развивалась под влиянием других народных пьес, рыцарских романов, лубочных изданий, народного песенного фольклора, духовных стихов.
Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор - М., 2002 г.
В основу пьесы легло описание народной драмы “Царь Максимилиан” в своде Бакрылова, в котором автор собрал обширный фольклорный материал. Автор скомпилировал несколько ярких образцов народной драмы в русской культуре и создал свой вариант пьесы “Царь Максимилиан”. Ознакомившись с этим произведением Бакрылова, Алексей Ремизов выразил мнение, что пьеса написана грубо и вульгарно. а ее части соединены друг с другом механически. После заседания редакционной комиссии, на котором обсуждался свод Бакрылова, Ремизов принял решение создать свой вариант пьесы.
Ремизов работал над драмой не только как писатель, но и как ученый. во многом опираясь на историко-филологические работы:
“… Я, кладя мой, может быть, один единственный камень для создания будущего большого произведения, которое даст целое царство народного мифа, считаю моим долгом, не держась традиции нашей литературы, вводить примечания и рассказывать в них ход моей работы” .
В своем произведении Ремизов попытался воплотить свои представления об идеальном народном театре – “театре площадей и дубрав” и мистериальном действе в противовес “театру стен”. Практически это стремление выразилось в том, что Ремизов максимально упростил постановку пьесы и по сравнению с пьесой Бакрылова существенно сократил число персонажей. Уменьшив описательные ремарки, он сделал “шаг от натуралистического театра” .
Во многом сюжет народной драмы опирается на историю Петра I и царевича Алексея. Царь Максимилиан – царь, решивший жениться на иностранной царице и отказаться от православной веры. Сын царя, Адольф, выступает против женитьбы отца. Пытаясь переломить решение сына, царь Максимильян заключает Адольфа под стражу, а в конце концов и казнит.
(Пока оценок нет)
Сочинения по темам:
- Народная песня – музыкально-поэтическое произведение, наиболее распространенный вид вокальной народной музыки. Народная песня – одна из древнейших форм музыкально-словесного творчества....
- В 1902 году великий русский писатель М. Горький написал пьесу “На дне”. В ней автор поставил вопрос, который остается актуальным...
- Пьеса “Вишневый сад” была написана А. П. Чеховым в 1903 году. Не только общественно-политический мир, но и мир искусства испытывал...
- “Царь-рыба” (1976 год, журнал “Наш современник “) является повествованием в рассказах. Произведение посвящено взаимодействию Человека с Природой. Глава “Царь-рыба”, давшая...
Царь Максимилиан
Давно заброшенный казенный рудник, мало-помалу превратившийся в захудалую деревушку, представлял из себя горстку одряхлевших кривых изб, совокупно свалившихся на дно крутого оврага и толкающих друг друга в кривую и загрязненную речушку. Мелкосопочные незаселенные на десятки верст пространства, как белое волнующееся море, уходили далеко во все четыре стороны вплоть до голубых краев небесного зонта и наводили тупое, нудное уныние. Это уныние было так велико, что когда по узкой, унавоженной за зиму дороге с соседних пашен спускались к селению воза с сеном или соломой, то это вносило какое-то праздничное оживление в окрестности, хотя воза эти издали и казались косматыми отрубленными и тихо сползающими вниз головами сказочных разбойников. Немного раньше, на горе, возле разноцветных рудных отвалов, вблизи шахты стояли большие казенные здания: казармы, лазарет, контора и дом пристава, но в последние годы все это как-то быстро исчезло. Лазарет сгорел, и сгорел как-то странно: никто в нем не жил, и он стоял особняком, заваленный разным казенным имуществом, и вдруг в одну из темных ночей вспыхнул и сгорел. И никто не спасал его, никто не жалел... Казармы тоже сгорели, но уже в печках мирных жителей селения. Осталась одна контора, общипанная со всех сторон, с провалившейся крышей, и медленно догнивала, покорно ожидая, пока и ее потащат в обывательские печки. Да под горою, возле входа обвалившейся штольни, стояли огромные весы с железными цепями и крепко окованными досками, на которых в праздничные дни качались и шалили ребятишки. Улиц в селении не было ни одной, а кривые переулки как-то бестолково извивались между избами и то суживались в тесные щели, то расплывались в бесформенные площадки, заваленные сугробами снега и кучами застывшего навоза. Подслеповатые окошки покосившихся изб как-то безразлично смотрели на все: и на кучи навоза, и на спины старых амбаров, и на плетни дворов, и просто на соседние заборы. Если в избах было тепло, то стекла окошек чернели и плакали, если холодно, то, покрытые толстым слоем инея, они казались какими-то сплошными бельмами, и веяло от них тоской и злобой, как и от самих обитателей. Привыкшие к каторжной горной работе в шахтах и на разборах, они неохотно брались за пашню, потому что не имели ни плугов, ни лошадей для этого и, все ожидая откуда-то "манифеста" о возобновлении горных работ, они часто сидели без хлеба, без дров и без огня. О своей одежде сами они говорили так: -- Ни постлать, ни одеться! Время от времени, когда ожидания открытия рудника тянулось слишком долго, они собирались у старосты и долго и горячо толковали, тут же преувеличивая или искажая какие-либо слухи, надежды, или просто собственные сочинения об открытии рудника. Вдруг кто-нибудь высоким фальцетом выкрикивал: -- Дыть осенясь я возил в Змиево... тово... как ево? Подлесничаго... Дак он мне прямо сказал, што прибегал сам особый чиновник!.. Ну, и будто што... это... -- Че особый чиновник?.. -- прервал другой. -- Вот, ведь, недавно Игнахина тетка ездила в город... Ну, и тоже, будто што... А что именно -- никто не договаривал... И знали, может быть, что и "особый чиновник" и "тетка Игнахина" только их собственная фантазия, а все-таки хотели верить, что откроется рудник, закипит работа, и хотя и будет их же первых беспощадно давить своим ярмом, но за то будет и "матушка суббота" с верным расчетом, и сердитое, но нарядное начальство с разными веселыми затеями и забавным самодурством, да, наконец, будет и собственный кабачишко, а, стало быть, и песни и пляска... И возбужденье доходило до такой степени, что, забыв все настоящее, обыватели начинали рассчитывать по пальцам, сколько и какие рабочие будут теперь получать, какой будет провиант, сколько на отчет каждому рабочему будут выдавать свечей, почем будет пшеничная мука... Совсем не думали о том, сколько часов и как будут они работать, не думали даже о том, что, может быть, опять будут так же бить и драть розгами, как били тогда, в далекое прошлое... Это казалось неважным. Важнее всего казалось то, что оживило бы их унынье, отбросило бы давно поселившуюся у них тоску и нужду и всколыхнуло бы застывшую мысль... Некоторые из стариков, что помнят еще, как их драли и проводили через строй, тут же кому либо в одиночку шамкали: -- А хоша и били, дак за то без хлеба-то не доводилось сидеть... Бывало, покойничек Никифор Иванович, уставщик-то наш, как рявкнет на материального: -- "У меня штобы и лошади и люди сыты были!.." Потому, говорит, голодный и камня не поднимет, не токмо што... И старик, припоминая доблести Никифора Иваныча, прослезится даже. -- Однова пристав велел дать мне сорок палок, а я в то время хворал. -- Ну, че, -- говорит, -- Федотыч, сейчас ляжешь, али после разочтешься?.. -- Лягу, мол, ваше благородие! -- "Да, ведь, задеру", говорит. -- Дери, мол, ваше благородие, потому от тебя и розга сладка... -- А драть он был лютой! -- продолжал старик. -- Бывало если видит, што плохо дерут, вырвет розгу, да сам и начнет... Дак ижно губы себе в кровь искусает... Ну вот, значит, и лег я, а он и говорит: -- "Встань!" -- Я встал. -- "Ступай, говорит, в лазарет, а то теперь не вынесешь... Злой я сегодня!" -- Да уж потом, через месяц, и вспомнил, что за мной сорок-то. -- "Ложись-ка", -- говорит. -- Лег я... Он меня и начал... и начал... Прошел он двадцать, да и спрашивает: -- "Отдохнешь, говорит, али все сразу?" -- Сыпь, говорю, ваше благородие, все! -- "Ну те, говорит, язве! Я, говорит, и сам устал". -- Да и простил мне остальные-то... Хороший был человек!.. И закаленный побоями и работой старик начинает считать себе годы и считает их особенно, по-своему, ссылаясь на разные события, и в конце концов досчитывается, что он живет уже с четвертым поколеньем, с правнуками, а все еще, кажется, готов пойти и в шахту и под розги, лишь бы открыли рудник, лишь бы зашевелилась их унылая жизнь... И в этих оживленных толках мужики забывались настолько, что выходили из сборни и направлялись к полуразрушенной конторе и, широко размахивая руками, начинали определять, где и как должна выстроиться новая контора, и лазарет, и приставский дом... И все как-то поддаются этому увлеченью, все уже не сомневаются, что это случится... Даже ребятишки, видя это оживление и разинув рты, перестают барахтаться, и бабы выходят из мрачных изб, -- и общие разговоры принимают еще более оживленный и уверенный тон. Но спускаются сумерки, и разговор мало-помалу начинает стихать, затем вдруг оборвется, и мужики, как бы стыдясь внезапно нахлынувшего увлеченья, умолкают и, не глядя друг на друга, медленно бредут в свои холодные, неприветливые избы, где в потемках, на голодный желудок, мгновенный проблеск веселого настроения быстро сменяется тупой и жуткой злобой надолго... И снова одинаково скучные дни идут один за другим длинной вереницей, и столпившееся в крутом овраге селение позабытого всеми рудника кажется кучкой старых, засыпанных снегом могильных холмиков... Жилой казалась только изба торговца Авдеева, да и та терялась среди мертвого селения. И волнистый широкий простор степи, и глубокое небо, и светлое солнце кажутся такими чужими и равнодушными к жалкому селенью, будто и нет его совсем, будто и не бьются там живые сердца, будто и нет в нем ни единой души!.. Накануне Евлан так устал, что даже ругаться с бабой не хотелось, хоть и голодный приехал домой. Приехал поздно. Одонок стога так закутало снегом, а снег так зачерствел, что, откапывая его, пришлось скинуть шубу и работать в одной рубахе. Рубаха на спине подернулась куржаком от пота и, когда он отдыхал, леденела и пристывала к коже. Передергивал плечами и снова огребал приплюснутый одонок. Затем долго накладывал сено, бил Карьку, который все лез к стогу. Карька пугливо бросался в сторону, сваливал с дровней неприбастрыченный воз, а Евлан, стоя на одонке, махал рукою с обидным отчаяньем и длительно и певуче ругался, сочиняя ругательные слова покрепче и позамысловатее... А потом, когда были наложены оба воза, он долго маялся, вывозя их от одонка на торную дорогу. Снег проваливался, лошади падали в оглоблях и подолгу лежали в сугробе, вздрагивая под свистящим бичом. Наконец Евлан выпряг обеих лошадей и, сев верхом на Карьку, ездил на них до торной дороги взад и вперед, пока не получилась разрыхленная глубокая борозда. Запряг лошадей -- воза стали застревать в борозде. Маялся, маялся, выпряг лошадей, свалил воза, вытащил сани на твердый снег и на себе свозил все сено по частям к дороге. Когда снова запряг лошадей и поехал -- стемнело. Велик ли зимний день? После изнурительной работы славно было сидеть на возу, но дыроватый тулуп плохо защищал промокшую от пота рубаху, и она стала коченеть. Пришлось всю дорогу идти пешком подле воза. Дома надо было тотчас же сено сметать на поветь -- иначе чужие коровы за ночь все бы съели: заплоты двора плохие, вросли в сугробы -- всякий теленок проскочит. Отметывая сено, пыхтел под тяжелыми навильниками и, со злости на неудалую бабу, которая стояла с граблями на повети, старался подавать их так, чтобы они заваливали ее и придавливали к омету. Но баба увертывалась и, не смея сердить мужа жалобами, то и дело отплевывалась от попавшей в рот трухи. Словом, так умаялся, что, кое-как поужинав, упал, не разуваясь, на печь и проспал на одном боку до солнышка. Проснувшись и свесив с печи ноги, долго не мог вспомнить, где у него кисет с махоркой и серянками. В кути на шестке трещала сковородка, и приятно пахло жженым маслом. Вспомнил, что Масленица, и что баба скопила таки от одной коровы на лепешки. У подола бабы вертелся Митька, пятилетний сынишка, а на кровати, суча голыми ногами и по перепелиному наигрывая в пустой рожок, лежала пеленочная Фенька. Отыскал кисет и свернул цигарку. В это время в избу вошел, улыбаясь во всю румяную бородатую рожу, Яков Ганюшкин. Он шагнул на средину избы и, махая рукою у груди, весело буркнул: -- Какого черта на печи-то сидишь?.. Гулять надо! Евлан вместо ответа сплюнул под порог и, сморщившись, стал закуривать, держа зажженную спичку в пригоршне. Яков сел на лавку и обратился к Митьке: -- У тебя че сегодня ночью мать-то ревела?.. Митька тоже не ответил, кутаясь в материн подол и потихоньку пища: -- Мама, лепе-ошечки-и!.. Евлан слез с печи и, разминая отекший бок, крепко и негромко выругался. -- Просто, вчера я, как собака умыкался!.. Яков опять широко улыбнулся и несмело спросил, как бы в шутку: -- Ну, че, нынче Максимильяна разделывать пойдем? Евлан взбурил на него суровым взглядом и опять выругался, мрачно и нехотя добавив: -- Нечего делать-то тебе -- дак ты выдумываешь!.. Яков, осмелев, громко рассмеялся и выкрикнул уже без шутки: -- На вот, дак што!.. Праздник!.. Хоть мало-дело пошумаркаем опять!.. Народишко подурачим! А? Евлан опять не ответил и, уставившись злыми глазами на бабу, крикнул: -- Смотри, у те ребенок-то в мокре!.. -- Ну, дак, ведь, ты видишь -- у меня руки в тесте!.. Евлан подошел к Феньке, неумело взял ее на руки и криво улыбнулся. -- Эх ты, мокрохвостая!.. Яков воспользовался моментом и от имени Феньки ядовито подпустил: -- Посмотрю, мол, я, у те-то хвост будет в прощеный день!.. Евлан обернулся к Якову и, потряхивая на руке Феньку, спросил: -- Ты и взаболь што ли?.. -- Насчет Максимильяна-то? -- Ну?.. -- Ну, дак я че язык-то понапрасну мозолить буду!.. Я с ребятами уговорился уж... Дело за тобой только, а ты че-то всю свадьбу испортить нам хошь... Без тебя мы куда, без главного-то?.. Евлан обратился к бабе: -- Кустюмы-то эти разные целы у нас?.. -- На неделе вот на подызбице видела... В плетенушке валялись... -- и в глазах у нее, еще не старых, но выцветших, вдруг сверкнули живые огоньки. -- Достать што ли-ча?.. А Яков еще прибавил искушенья: -- Мы уж и "город" Сереге Авдееву запродали... Пять целковых дает да полведра на артель водки... -- Больше даст!.. -- уверенно роняет Евлан. -- Как, поди, не даст, ежели все, как следно, представим!.. Евлан положил Феньку на кровать, сунул ей в рот соску, и, поспешно сплюнув, весело крикнул жене: -- А ну-ка принеси кустюмы-то!.. Поднавлять, поди, еще доведется... Золотой гумаги куплять... Баба пошла на подызбицу, а Яков взялся за шапку. -- Ну, дак я пойду ребят позову. Надо насчет всего хорошень посоветовать, да "город" строить начать. Завтра у нас, ведь, четверг уж... Эдак видно?.. -- Да видно эдак!.. -- подтвердил Евлан, и, дурашливо улыбнувшись друг другу они расстались. Жалкое, убогое селение в прощеный день вдруг ожило и загудело. Закишел народ в сугробистых и узких переулках, как рой в черемухе. Верхами на лошадях озорные подростки и кряжистый холостяжник, на пошевнях и в кошевках разряженные девки и надменные молодухи, на плохих дровнях или пешком, в сермягах и лохмотьях, беднота, пурхающаяся в рыхлом снегу, но пронырливая и любознательная детвора -- все с растянутыми и искривленными улыбкой любопытства и восторга лицами, стараются пробиться в центр большой движущейся по улице толпы... От туда несутся какие-то выкрики, разгульный рев и смех толпы, там пиликает гармошка, мяучит скрипка, балабонит бандурка... Там царь Максимилиан со свитой и шутами ходит!.. Вот из зажиточной избы на крыльцо сам Авдеев выходит, в халате и с почтенной бородой, добродушно-весело смеется и делает рукою пригласительный знак: -- Ну-ка, покажись поближе-то, Евлаха!.. -- и косится на Серегу, молодого сына. Толпа расступается и, сопровождаемый генералами и принцами, к избе подходит царь Максимилиан в украшенном жестяными регалиями унтер-офицерском мундире с блестящими эполетами, в белых коленкоровых штанах с выпуском поверх пимов, в замысловатой со звездами треуголке из синей сахарной бумаги и с петушьим гребнем наверху... Через плечо у него красная кумачовая лента, через другое -- синяя... В руках посеребренное трепало. Грудь и живот выпячены вперед -- подушка подложена. Он выступает гордо и величаво, глаза блестят, небольшая рыжая бородка вперед торчит, трепало на отлете, а зычный голос запальчиво выкрикивает: -- Да, да, да, да, да!..Я Максимильян, царь заморской
Принц немецкий, король турецкой...
Одно мое слово приказа
Исполнить должны вы три раза:
Казнить басурманов не русских,
Азиатов французских...
Которы похитили, скрали
Мою благоверную кралю! И главный принц, одетый поскромнее царя, но с таким же гребнем, быстро выступает вперед и, подняв свое трепало кверху, оборачивается к подданным и подхватывает: -- Да, да, да, да, да!..
Эй, верные евнухи-слуги,
От вас я желаю услуги,
Доставьте сюда мне немедля
Фельдмаршулов, всех афисэров!.. Выдвигается целый ряд фельдмаршалов и офицеров, самых различных родов оружия, и каждый по-своему исполняет свое назначение, в то время, как царь Максимилиан начинает тосковать по похищенной супруге и требует его распотешить. Появляются в вывороченных шубах двое шутов. Один из них, у которого побольше борода, одет бабой, в шаль и юбку. В руке у него тряпичный ребенок, в другой -- банный веник, он хлещет ребенка веником и сам же кричит за него: -- Уа! Уа!.. У-а... Другой шут подходит и утешает. Между ними происходит забавная сцена с поцелуями и смешными объяснениями. Царю это нравится, он начинает милостиво улыбаться, а музыка заводит плясовую. И все, во главе с Максимилианом, пускаются в бурный пляс. Толпа хохочет, гикает, пляшет сама и выкрикивает: -- Вот дак царь Макся-Амельян!.. -- Ай-да ну-у!.. -- Сыпь, наяривай!.. -- Ха, ха-ха-а!.. Максимилиан что-то опять вычитывает, тычет в воздух трепалом и ходит гоголем, шуты хохочут и кричат, кувыркаясь по снегу, музыка смешивается с восторженными криками толпы, а хозяин дома выносит из избы водки и угощенья... И шумная толпа движется дальше, увлекаемая веселой процессией. Люди толкают топчут друг друга, утопают в сугробах, и жадно смеющимися и осовелыми глазами вглядываются в величавого и нарядного Царя Максимилиана... За толпою на Карьке, запряженном в простые розвальни, едет Евланова баба. За пазухой у нее Фенька, а рядом, на охапке сена, с разинутым ртом и расширенными удивленными глазами, Митька. Он зорко всматривается в "царя" и жадно ловит непонятные выкрики: "Я принц немецкой... Турецкой...
Басурманов... Французских..." Он не понимает их значения, но чует, что все это должно быть очень страшно и красиво, как можно над этим смеяться?!. А все смеются, дураки!.. Солнышко уже склоняется к вечеру, и толпа прошла все селение. Царь Максимилиан и вся свита порядком охмелели, но представление еще не кончилось. Толпа валом валит за околицу, к старым казенным весам, где на ровной площади красуется белый "город"... Вдоль площади прокопана в глубоком снегу широкая канава: это улица "города", а по средине ее снежные столбы, по краям на них широкая плаха, а на плахе разные истуканы из снега... По краям канавы тоже все белые истуканы, у которых вместо глаз шарики овечьего помета, носы из сена, во рту трубки из палок... Это все "басурманы не русские, да азиаты французские"... Царь Максимилиан -- собственник этого города. Он покорил его и теперь ждет такого "храброго лыцаря", который смог бы взять его силой и молодечеством... Бурно окружает "город" привалившая толпа... Царь Максимилиан взбирается на плаху, становится над воротами "города" и ждет смельчаков... Его свита и подданные становятся рядами на стены города, готовые самоотверженно защищать ворота "города" от неприятеля... Выезжают на добрых конях богатыри -- охотники и, разогнав во всю прыть лошадь, скачут по улице-рытвине к воротам. Но Максимилианово войско обрушивает на отважного охотника глыбы снега, бьет прутьями, сдергивает с лошади и загребает в снег... Так расправляется оно с десятками всадников... Толпа напряжена. Она придвинулась к воротам. Окружила санями и лошадьми весь "город". И уж не вслушивается в то, что выкрикивает стоящий на воротах царь Максимилиан, не смеется над дурашливыми шутами в шубах навыворот. Она ищет глазами настоящего богатыря, который возьмет таки "город" своей храбростью... И вот выезжает на ретивом коне, в седле под серебром, сын торговца Серега Авдеев, парень ростом невеликий, годами млад... -- Неужели осмелится?.. -- Стопчут они его, похоронят в снегу, как котенка!.. Но он смело бросается по "улице" "города", и Максимилианово войско только для виду нападает на него... Он прорывается сквозь цепь и, обсыпанный снегом, при оглушительном крике толпы и войска проскакивает в ворота... -- Взял город!.. Ай, да Серега, молодец!.. И в ту же минуту рушатся ворота города, и те же придворные в полон берут царя Максимилиана и понурого, печального ведут его под руки перед лицо победителя... А победитель выдает ему семь с полтиной наличными и выставляет три четверти водки на всю артель... Евланова баба подъезжает к плененному царю и, к удивлению Митьки, кричит ему: -- Да ты дай мне хоть два-то рубля... Ведь, все равно -- пропьешь!.. Царь Максимилиан подходит к розвальням и, пошатываясь, кричит Митьке: -- Ну че, сынок, замерз?.. Селение обволакивают синие сумерки, толпа сваливает в переулки и тает в них... Царь Максимилиан, в обнимку с принцами и генералами, уходит с громкою песней распивать водку... Митька смотрит им в след, и не хочется ему, чтобы царь Максимилиан был его тятькой, который завтра поедет за сеном, будет курить вонючий табак и бить и ругать мамку... Обидно Митьке, и становится еще обиднее, когда, проезжая по убогому селенью, он видит перед каждою избою зажженные костры соломы: это горит Масленица с лепешками, молоком и всем скоромным... И губенки его складываются сковородником... Оригинал
Упоминания об этой свадьбе можно найти во многих современных книгах, посвящённых свадебным традициям, - якобы в первый раз в истории бриллиантовое кольцо на обручение преподнёс именно Максимилиан своей Марии. На самом деле всё немного сложнее, да и место в истории их свадьба заслуживает далеко не только поэтому.
Это был, разумеется, династический союз. Но невеста была не только сказочно богата, но очень умна и красива, и жених был не просто будущим императором, а одним из самых привлекательных принцев Европы. Они встретились в первый раз только на свадьбе, но тут же влюбились друг в друга, и этот день стал началом по-настоящему счастливой семейной жизни. Эта сказка, прославленная история любви, могла бы длиться много лет, но быстро оборвалась с ранней смертью Марии, которую Максимилиан так никогда и не забыл. А как всё начиналось?…
Мария Бургундская. Художник М. Пахер
Сын императора Священной Римской империи Фридриха III Габс-бурга, единственный наследник отца, сильный, крепкий и красивый, Максимилиан с самого детства был завидным женихом. Ещё когда ему не было и пяти лет, знаменитый Карл Смелый, герцог Бургундии, стал прочить его себе в зятья. У него подрастала единственная дочь, которой предстояло унаследовать все земли отца, а в качестве невесты Мария Бургундская была ещё более привлекательна, чем Максимилиан в качестве жениха. Претенденты на её руку сменяли один другого, но кому какое дело до прелести юной наследницы, когда на кону богатства Бургундии! Герцоги, маркграфы, принцы… Испанский король сватал её за своего сына, французский Людовик XI сперва за своего младшего брата, а потом, когда на склоне лет у него родился сын, - за него. Но если бы Мария вышла замуж за французского принца, то впоследствии все земли Бургундии отошли бы французской короне, и все усилия, которые прилагал отец Марии, чтобы сохранить своему герцогству независимость и не дать соседке Франции поглотить его, сошли бы на нет. Так что Максимилиан, который должен был унаследовать корону отца, представлялся Карлу Смелому самой подходящей кандидатурой.
Юные жених и невеста обменялись миниатюрными портретами. Художникам не пришлось приукрашивать их внешность, как зачастую делалось в подобных ситуациях. У Максимилиана знаменитые фамильные габсбургские нос и подбородок ещё не уродовали лицо, как у его выродившихся потомков, а, наоборот, украшали. Орлиный профиль, слегка вьющиеся светлые волосы… Восхищённая портретом жениха, юная герцогиня часто рассматривала его. Марию же впоследствии Максимилиан описал в одном письме так: «У неё белоснежная кожа, она шатенка, а глаза серые, красивые и сияющие… Рот расположен довольно высоко, но он чист и ярок». Словом, это была прелестная пара!
Однако всё внезапно осложнила гибель отца Марии, Карла Смелого. Двадцатилетней девушке самой пришлось бороться за право выйти замуж за своего принца - и с теми, кто сам желал сделать её своей супругой, и со своими подданными. Ей нужен был супруг, на крепкую руку которого юная правительница могла бы опереться, и она хотела, чтобы это был именно Максимилиан… Когда Мария подписала «Великую привилегию» (документ, восстанавливающий местные привилегии и полномочия Нидерландов, некогда отменённый бургундскими герцогами), она оказалась в такой зависимости от своего окружения, что ей пришлось тайно написать Максимилиану письмо, в котором она умоляла его приехать как можно скорее.
Наконец, Фридрих III официально одобрил этот союз (чего так и не сделал при жизни отца Марии), и посланники императора отправились к бургундскому двору. Счастливая Мария получила подтверждение того, что союз, которого она желала, как принято говорить, всем сердцем, реален. Послы, кольцо, письмо…
21 апреля 1477 года состоялась свадьба по доверенности. Жениха представлял герцог Людвиг Баварский - представительный мужчина, облачённый в посеребрённые доспехи. Мария и Людвиг взошли на брачное ложе, и между ними положили меч - символ той защиты, которую в своё время Максимилиан предоставит Марии. Эту церемонию повторили ещё раз, в Генте - тамошние горожане, узнав о празднике в Брюгге, тоже захотели посмотреть на такое торжество.
А жених тем временем собирался в путь. Конечно, он мог бы выехать сразу, но его отец полагал, что сын императора должен отправиться к невесте соответствующим образом - во всём блеске. Увы, именно в этом и была проблема - денег у Габсбургов не было, так что пришлось прибегнуть к очередному займу.
21 мая 1477 года, равно через месяц после свадьбы по доверенности, эрцгерцог наконец двинулся в путь. Не очень скромный, скажем откровенно, молодой герой велел записывать все подробности своего путешествия, смело преувеличивая малейшие трудности, - получилась целая книга, в которой «Многоблагодарный» рыцарь преодолевал множество препятствий на пути к своей возлюбленной. На самом же деле препятствий (в частности, в виде стихийных бедствий) было не так уж и много - это был конец весны и начало лета, - а в городах, которые проезжал Максимилиан со своей свитой, их радостно приветствовали и устраивали праздники.
Правда, вскоре Максимилиан столкнулся с реальной проблемой - деньги, которые он взял в дорогу, подошли к концу, и он просто-напросто застрял в Кёльне, не имея возможности ни расплатиться за проведённые им торжества, ни двинуться дальше. Его выручила мачеха Марии, Маргарита Йоркская, с которой у Марии с самого приезда Маргариты из Англии в Бургундию сложились очень тёплые отношения. Она послала жениху крупную сумму денег, и тот смог продолжить путь.
Когда Максимилиан ступил на земли Бургундии, его свита увеличилась - к ней теперь присоединялись и бургундцы. В Маастрихте, Брюсселе, Брабанте и других городах будущего супруга своей герцогини горожане встречали с огромным пылом, но никакой праздник не мог сравниться с тем, который ожидал его по приезде в Гент - именно там Мария должна была его встретить.
В середине августа Максимилиан, восемнадцатилетний красавец принц в золочёных доспехах, въехал в разукрашенный к его прибытию Гент. Триумфальные арки, торжественные процессии с представителями церкви, аристократов, городских властей и ремесленных гильдий… Но всё это, надо полагать, затмила долгожданная встреча с самой герцогиней.
Когда они встретились, то поначалу молча смотрели друг на друга, и, наконец, хозяйка страны Мария Бургундская двинулась к жениху навстречу со словами приветствия и поцеловала его. А Максимилиан ответил на поцелуй - сказка началась!
Языковой барьер, увы, пока что не давал им возможности общаться полноценно, но так ли это важно, когда жених и невеста так долго ждали встречи, а теперь могут объясниться улыбками, взглядами, жестами, да и, наконец, поцелуями?
Вечером всех ожидал роскошный банкет, который организовала для любимой падчерицы и её жениха Маргарита Йоркская. На этом празднике Мария и Максимилиан обменялись подарками - от своего отца эрцгерцог привёз великолепные украшения с бриллиантами, среди которых было и пресловутое обручальное бриллиантовое кольцо, а вот подарок Марии был ещё более драгоценным, чем эти камни. Где-то у себя на теле она спрятала цветок и предложила жениху его найти…
Архиепископ Трирский тихо подсказал Максимилиану, где искать, и тот расстегнул на невесте корсаж - там, на груди герцогини, была спрятана розовая гвоздика, символ супружеской любви… После пира молодые ускользнули - как рассказывали, к священнику, чтобы тот благословил их союз и можно было не откладывать брачную ночь до завтра, до официальных церемоний. Что ж, они и так долго ждали друг друга!
Сама свадьба была относительно скромной - ведь за полгода до того невеста потеряла отца, однако горожане Гента всё равно собрались, чтобы порадоваться за свою правительницу и поздравить её. По разным источникам, церемония состоялась то ли 16, то ли 18 августа и то ли утром, то ли после полудня. Невеста была в платье из золотой парчи, в горностаевой мантии и с короной герцогства Бургундского на голове, жених сменил доспехи и был на этот раз в серебряных. Солнце и луна!
Службу в главном соборе проводил папский легат Юлиан Остийский, а прислуживал ему епископ Турнэ. Молодые обменялись кольцами и дали друг другу обеты в вечной верности. Время покажет, что они их сдержали… После этого Максимилиан передал Марии тринадцать золотых монет - символ того, что он будет обеспечивать её (хотя в действительности, конечно, это богатая герцогиня Бургундская будет купать в роскоши своего немецкого принца).
После венчания начался пир, и хотя ему было далеко до тех торжеств, что за девять лет до того отец Марии, великий герцог Бургундии, задавал в честь своего брака с английской принцессой Маргаритой, взаимной нежностью жениха и невесты (если только любовь можно измерить) свадьба Марии и Максимилиана превосходила и ту, и множество других свадеб европейских правителей. Настоящая любовь встречается, если речь идёт о династических браках, так редко…
После пира молодожёнов проводили в их покои, и, как деликатно выразился летописец из Саксонии, один из членов свиты Максимилиана, двери за ними закрылиcь, а что было дальше - то ему неведомо.
И отлично. На счастье этой паре было отведено всего пять лет - не будем им мешать…