Имя: Федор Достоевский (Fedor Dostoevsky)
Возраст: 59 лет
Место рождения: Москва
Место смерти: Санкт-Петербург
Деятельность: русский писатель
Семейное положение: был женат
Федор Достоевский - биография
В первую же встречу со своей будущей женой, Анной Григорьевной Сниткиной, Достоевский рассказал ей, совершенно чужой и незнакомой девушке, историю своей жизни. «Его рассказ произвел на меня жуткое впечатление: у меня прошел мороз по коже, -вспоминала Анна Григорьевна. - Этот по виду скрытный и суровый человек рассказывал мне всю прошлую жизнь свою с такими подробностями, так искренно и задушевно, что я невольно удивилась. Только впоследствии я поняла, что Федор Михайлович, совершенно одинокий и окруженный враждебно настроенными против него лицами, испытывал в то время жажду откровенно рассказать кому-либо биографию о своей жизни...»
Федор Михайлович Достоевский родился в 1821 году в некогда знатной дворянской семье Достоевских, чей род происходил из русско-литовской шляхты. В летописях упоминается тот факт, что еще в 1506 году князь Федор Иванович Ярославич пожаловал своему воеводе Даниле Ртищеву родовой герб и обширное поместье Достоево под нынешним Брестом, а от того воеводы и пошло все многочисленное семейство Достоевских. Впрочем, к началу позапрошлого века от родового наследства остался лишь один герб, и отец будущего писателя Михаил Андреевич Достоевский был вынужден кормить семью собственным трудом - он работал штабс-лекарем в Мариинской больнице на Божедомке в Москве. Жила семья во флигеле при больнице, там же появились на свет все восемь детей Михаила Андреевича и его супруги Марии Федоровны.
Федор Достоевский - детство и юность
Федя Достоевский получил приличное для дворянских детей того времени образование - он знал латынь, французский и немецкий языки. Азам грамоты детей обучала мать, затем Федор вместе со старшим братом Михаилом поступил в московский частный пансион Леонтия Чермака. «Гуманное отношение к нам, детям, со стороны родителей было поводом к тому, что при жизни своей они не решались поместить нас в гимназию, хотя это стоило бы гораздо дешевле, - позже писал в своих воспоминаниях о биографии брат Федора Михайловича, Андрей Достоевский.
Гимназии не пользовались в то время хорошею репутациею, и в них существовало обычное и заурядное, за всякую малейшую провинность наказание телесное. Вследствие чего и были предпочтены частные пансионы». Когда Федору исполнилось 16 лет, отец отправил их с Михаилом учиться в частный пансион Костомарова в Петербурге. После окончания обучения мальчики перешли в Петербургское военно-инженерное училище, которое тогда считалось одним из привилегированных учебных заведений для «золотой молодежи». Федор тоже причислял себя к элите - в первую очередь интеллектуальной, поскольку присылаемых отцом денег иногда не хватало даже на самое необходимое.
В отличие от Михаила, не придававшего этому большого значения, Федор стеснялся своего старого платья и постоянной нехватки наличных денег. Днем братья ходили в училище, а по вечерам часто посещали литературные салоны, где в то время обсуждались сочинения Шиллера, Гете, а также Огюста Конта и Луи Блана - модных в те годы французских историков и социологов.
Беззаботная юность братьев закончилась в 1839 году, когда в Петербург пришло известие о смерти их отца - по существующей «семейной легенде», Михаил Андреевич погиб в своем имении Даровое от рук собственных крепостных крестьян, которых он поймал с поличным на краже леса. Возможно, именно потрясение, связанное со смертью отца, заставило Федора отойти от вечеров в богемных салонах и примкнуть к кружкам социалистов, которые тогда во множестве действовали в студенческой среде.
Кружковцы рассуждали о безобразии цензуры и крепостного права, о продажности чиновничества и притеснениях вольнолюбивой молодежи. «Могу сказать, что революционером Достоевский никогда не был и не мог быть, - вспоминал впоследствии его однокурсник Петр Семенов-Тян-Шанский. Единственно, он как благородный человек чувства, мог увлекаться чувствами негодования и даже злобою при виде несправедливостей и насилия, совершаемого над униженными и оскорбленными, что и стало причиной его посещений кружка Петрашевского».
Именно под влиянием идей Петрашевского Федор Михайлович написал свой первый роман «Бедные люди», сделавший его знаменитым. Успех изменил жизнь вчерашнего студента - с инженерной службой было покончено, теперь Достоевский с полным правом мог называть себя литератором. Имя Достоевского в его биографии стало известно не только в кругах писателей и поэтов, но и среди широкой читающей публики. Дебют Достоевского оказался успешным, и ни у кого не оставалось сомнений в том, что его путь к вершинам литературной славы будет прямым и легким.
Но жизнь распорядилась иначе. В 1849 году разразилось «дело Петрашевского» -поводом для ареста стало публичное чтение запрещенного цензурой письма Белинского к Гоголю. Все два десятка арестованных, и Достоевский в их числе, покаялись в увлечении «вредными идеями». Тем не менее жандармы усмотрели в их «пагубных разговорах» признаки подготовки «смуты и мятежей, угрожающих ниспровержением всякого порядка, попранием священнейших прав религии, закона и собственности».
Суд приговорил их к смертной казни через расстрел на Семеновском плацу, и лишь в последний момент, когда все осужденные уже стояли на эшафоте в одежде смертников, император смягчился и объявил о помиловании с заменой казни на каторжные работы. Самого Михаила Петрашевского отправили на каторгу пожизненно, а Федор Достоевский, как и большинство «революционеров», получил всего 4 года каторги с последующей службой в рядовых солдатах.
Свой срок Федор Достоевский отбывал в Омске. Сперва он работал на кирпичной заводе, обжигал алебастр, позже трудился в инженерной мастерской. «Все четыре года я прожил безвыходно в остроге, за стенами, и выходил только на работу, - вспоминал писатель. - Работа доставалась тяжелая, и я, случалось, выбивался из сил, в ненастье, в мокроту, в слякоть или зимою в нестерпимую стужу... Жили мы в куче, все вместе, в одной казарме. Пол грязен на вершок, с потолка капает - все сквозное. Спали мы на голых нарах, позволялась одна подушка. Укрывались коротенькими полушубками, и ноги всегда всю ночь голые. Всю ночь дрогнешь. Те 4 года считаю я за время, в которое был похоронен живой и закрыт в гробу...»На каторге у Достоевского обострилась падучая болезнь - эпилепсия, приступы которой потом мучили его всю жизнь.
Федор Достоевский - Семипалатинск
После освобождения Достоевский был отправлен служить в седьмой Сибирский линейный батальон при крепости Семипалатинск - тогда этот городок был известен не как полигон ядерных испытаний, а как заштатная крепость, охранявшая границу от набегов казахов-кочевников. «Это был полугород-полудеревня с кривыми деревянными домишками, -много лет спустя вспоминал барон Александр Врангель, служивший в то время прокурором Семипалатинска. Достоевского поселили в древней избе, стоявшей в самом безотрадном месте: крутом пустырь, сыпучий песок, ни куста, ни дерева.
Федор Михайлович за свое помещение, стирку и еду платил пять рублей. Но какая вообще была его еда! На приварок солдату отпускалось тогда четыре копейки. Из этих четырех копеек ротный командир и кашевар удерживали в свою пользу полторы копейки. Конечно, жизнь тогда была дешева: один фунт мяса стоил грош, пуд гречневой крупы - тридцать копеек. Федор Михайлович брал домой свою ежедневную порцию щей. каши и черного хлеба, и если сам не съедал, то давал своей бедной хозяйке...»
Там же, в Семипалатинске, Достоевский впервые серьезно влюбился. Его избранницей стала Мария Дмитриевна Исаева, жена бывшего преподавателя гимназии, а ныне чиновника по корчемной части, сосланного за какие-то прегрешения из столицы на край света. «Марии Дмитриевне было лет за тридцать, -вспоминал барон Врангель. - Довольно красивая блондинка среднего роста, очень худощавая, натура страстная и экзальтированная. Она приласкала Федора Михайловича, но не думаю, чтобы глубоко оценила его, просто пожалела несчастного, забитого судьбою человекa... Не думаю, что Мария Дмитриевна была сколь нибудь серьезно влюблена.
Федор же Михайлович чувство жалости и сострадания принял за взаимную любовь и влюбился в нее со всем пылом молодости». Болезненная и хрупкая. Мария напоминала писателю мать, и в его отношении к ней было больше нежности, чем страсти. Достоевский стыдился своего чувства к замужней женщине, переживал и мучился от безнадежности положения. Но примерно год спустя после их знакомства, в августе 1855 года, Исаев скоропостижно скончался, и Федор Михайлович тут же сделал своей возлюбленной предложение руки и сердца, которое, впрочем, вдова приняла не сразу.
Они обвенчались лишь в начале 1857 года, когда Достоевский получил офицерское звание и Мария Дмитриевна обрела уверенность в том, что он сможет обеспечить ее саму и ее сына Павла. Но, к сожалению, этот брак не оправдал надежд Достоевского. Позже он писал Александру Врангелю: «О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо... Мы были с ней положительно несчастны вместе (по ее странному, мнительному и болезненно-фантастическому характеру), - мы не могли перестать любить друг друга; даже чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу».
В 1859 году Достоевский вместе с женой и пасынком вернулся в Петербург. И обнаружил, что его имя вовсе не забыто публикой, напротив, его всюду сопровождала слава писателя и «политического заключенного». Он снова начал писать - сначала роман «Записки из Мертвого дома», затем «Униженные и оскорбленные», «Зимние заметки о летних впечатлениях». Вместе со своим старшим братом Михаилом он открыл журнал «Время» - брат, купивший на отцовское наследство собственную табачную фабрику, субсидировал выпуск альманаха.
Увы, несколько лет спустя выяснилось, что Михаил Михаилович был весьма посредственным бизнесменом, и после его внезапной смерти и на фабрике, и на редакции журнала остались огромные долги, которые пришлось взять на себя Федору Михайловичу. Позже его вторая жена, Анна Григорьевна Сниткина, писала: «Для уплаты этих долгов Федору Михайловичу приходилось работать сверх сил... Как бы выиграли в художественном отношении произведения моего мужа, если бы он не имея этих взятых на себя долгов и мог писать романы не спеша, просматривая и отделывая, прежде чем отдать их в печать.
В литературе и обществе часто сравнивают произведения Достоевского с произведениями других талантливых писателей и упрекают Достоевского в чрезмерной сложности, запутанности и нагроможденности его романов, тогда как у других творения их отделаны, а у Тургенева, например, почти ювелирно отточены. И редко кому приходит в голову припомнить и взвесить те обстоятельства, при которых жили и работали другие писатели, и при которых жил и работал мой муж».
Федор Достоевский - биография личной жизни
Но тогда, в начале 60-х годов, казалось, что у Достоевского наступила вторая молодость. Он поражал окружающих своей работоспособностью, часто бывал возбужден, весел. В это время к нему пришла новая любовь - это была некая Аполлинария Суслова, выпускница пансиона благородных девиц, которая впоследствии стала прототипом как Настасьи Филипповны в «Идиоте», так и Полины в «Игроке». Аполлинария была полной противоположностью Марии Дмитриевне -молодая, сильная, самостоятельная девушка.
И чувства, которые писатель испытывал к ней, тоже были совсем другими, нежели его любовь к жене: вместо нежности и сострадания - страсть и желание обладать. В своих воспоминаниях об отце дочь Федора Михайловича Любовь Достоевская писала, что Аполлинария осенью 1861 года прислала ему «объяснение в любви. Письмо было найдено среди бумаг моего отца - оно написано просто, наивно и поэтически. По первому впечатлению - перед нами робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский был тронут письмом Полины. Это объяснение в любви явилось к нему в тот момент, когда он больше всего нуждался в нем...»
Их отношения продолжались три года. Поначалу Полине льстило обожание великого писателя, но постепенно ее чувства к Достоевскому остыли. По мнению биографов Федора Михайловича, Аполлинария ждала какой-то романтической любви, а встретила настоящую страсть зрелого мужчины. Сам Достоевский так оценивал свою пассию: «Аполлинария - большая эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям». Оставив супругу в Петербурге. Достоевский с Аполлинарией путешествовал по Европе, проводил время в казино - Федор Михайлович оказался страстным, но невезучим игроком - и много проигрывал в рулетку.
В 1864 году «вторая молодость» Достоевского неожиданно закончилась. В апреле умерла его жена Мария Дмитриевна. а буквально три месяца спустя скоропостижно скончался брат Михаил Михайлович. Достоевский писал впоследствии своему старому другу Врангелю: «.. .я остался вдруг один, и стало мне просто страшно. Вся жизнь переломилась разом надвое. В одной половине, которую я перешел, было все, для чего я жил. а в другой, неизвестной еще половине, все чуждое, все новое, и ни одного сердца, которое могло бы мне заменить тех обоих».
Кроме душевных страданий, смерть брата повлекла за собой и серьезные для Достоевского финансовые последствия: он оказался без денег и без журнала, который был закрыт за долги. Федор Михайлович предлагал Аполлинарии Сусловой выйти за него замуж - это решило бы и вопросы с его долгами, ведь Полина была из довольно состоятельной семьи. Но девушка отказалась, к тому времени от ее восторженного отношения к Достоевскому не осталось и следа. В декабре 1864 года она записала в своем дневнике: «Мне говорят о ФМ. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания».
Другой несостоявшейся невестой писателя стала Анна Корвин-Круковская - представительница древнего дворянского рода, родная сестра знаменитой Софьи Ковалевской. Как утверждают биографы писателя, сначала дело вроде бы шло к свадьбе, но затем помолвка была расторгнута без объяснения причин. Впрочем, сам Федор Михайлович всегда утверждал, что именно он освободил невесту от данного обещания: «Это девушка высоких нравственных качеств: но ее убеждения диаметрально противоположны моим, и уступить их она не может, слишком уж она прямолинейна. Навряд ли поэтому наш брак мог быть счастливым».
От жизненных невзгод Достоевский попытался укрыться за границей, но кредиторы преследовали его и там, угрожая лишением авторских прав, описью имущества и долговой тюрьмой. Денег требовали и его родственники -вдова брата Михаила считала, что Федор обязан обеспечить ей и детям достойное существование. Отчаянно пытаясь получить хоть какие-то деньги, он заключил кабальные договора на написание сразу двух романов - «Игрок» и «Преступление и наказание», но вскоре понял, что у него нет ни моральных, ни физических сил уложиться в заданные контрактами сроки. Достоевский пытался отвлечься игрой, но удача, как обычно, не сопутствовала ему, и, проигрывая последние деньги, он все больше погружался в депрессию и тоску. Кроме того, из-за подорванного душевного равновесия его буквально истязали приступы эпилепсии.
Именно в таком состоянии и застала писателя 20-летняя Анна Григорьевна Сниткина. Впервые Анна услышала имя Достоевского в 16 лет - от своего отца Григория Ивановича, бедного дворянина и мелкого петербургского чиновника, который был страстным поклонником литературы, увлекался театром. По ее собственным воспоминаниям, Аня тайком брала у папы издание «Записок из Мертвого дома», читала по ночам и проливала горькие слезы на страницы. Она была обычной петербуржской девочкой середины XIX столетия - с девяти лет ее отдали на обучение в Училище св. Анны на Кирочной улице, потом - в Мариинскую женскую гимназию.
Анюта была отличницей, запоем читала женские романы и всерьез мечтала переустроить этот мир - например, стать врачом или педагогом. Несмотря на то, что уже во время учебы в гимназии стало понятно, что литература для нее куда ближе и интереснее естественных наук. Осенью 1864 года выпускница Сниткина поступила на физико-математическое отделение Педагогических курсов. Но ни физика, ни математика не давались ей, а биология и вовсе стала мучением: когда преподаватель в классе стал препарировать мертвую кошку, Аня упала в обморок.
Кроме того, через год тяжело заболел ее отец, и Анне пришлось самой зарабатывать деньги на содержание семьи. Она решила оставить педагогическую карьеру и пошла учиться на курсы стенографии, открытые знаменитым в те годы профессором Ольхиным. «Сначала стенография мне решительно не удалась, - позже вспоминала Аня, -и лишь после 5-й или 6-й лекции я стала осваивать эту тарабарскую грамоту». Уже через год Аня Сниткина считалась лучшей ученицей Ольхина, и когда к профессору обратился сам Достоевский, желающий нанять стенографистку, то у него даже и сомнения не возникло, кого отправить к знаменитому писателю.
Их знакомство состоялось 4 октября 1866 года. «В двадцать пять минут двенадцатого я подошла к дому Алонкина и у стоявшего в воротах дворника спросила, где квартира N 13, -вспоминала Анна Григорьевна. - Дом был большой, со множеством мелких квартир, населенных купцами и ремесленниками. Он мне сразу напомнил тот дом в романе «Преступление и наказание», в котором жил герой романа Раскольников. Квартира Достоевского находилась во втором этаже. Я позвонила, и мне тотчас отворила дверь пожилая служанка, которая пригласила меня в столовую...
Служанка просила меня сесть, сказав, что барин сейчас придет. Действительно, минуты через две появился Федор Михайлович... С первого взгляда Достоевский показался мне довольно старым. Но лишь только заговорил, сейчас же стал моложе, и я подумала, что ему навряд ли более тридцати пяти - семи лет. Он был среднего роста и держался очень прямо. Светло-каштановые, слегка даже рыжеватые волосы, были сильно напомажены и тщательно приглажены. Но что меня поразило, так это его глаза; они были разные: один -карий, в другом - зрачок расширен во весь глаз и радужины незаметно. Эта двойственность глаз придавала взгляду Достоевского какое-то загадочное выражение...»
Впрочем, сначала у них работа не заладилась: Достоевский был чем-то раздражен и много курил. Он пробовал было диктовать новую статью для «Русского вестника», но потом, извинившись, предложил Анне зайти вечером, часов в восемь. Придя вечером, Сниткина нашла Федора Михайловича в гораздо лучшем состоянии, он был разговорчив, гостеприимен. Признался, что ему понравилось, как она себя держала при первой встрече, - серьезно, почти сурово, не курила и вообще не походила на современных стриженых девиц. Постепенно они стали общаться свободно, и неожиданно для Анны Федор Михайлович вдруг начал рассказывать ей биографию своей жизни.
Этот вечерний разговор стал для Федора Михайловича первым за столь тяжелый последний год его жизни приятным событием. Уже на следующее утро после своей «исповеди» он написал в письме поэту Майкову: «Ольхин прислал мне лучшую свою ученицу... Анна Григорьевна Сниткина молодая и довольно пригожая девушка, 20 лет, хорошего семейства, превосходно кончившая гимназический курс, с чрезвычайно добрым и ясным характером. Работа у нас пошла превосходно...
Благодаря стараниям Анны Григорьевны Достоевскому удалось выполнить невероятные условия контракта с издателем Стелловским и за двадцать шесть дней написать целый роман «Игрок». «При конце романа я заметил, что стенографистка моя меня искренно любит, - писал Достоевский в одном из писем. -Хотя никогда не говорила мне об этом ни слова, а мне она все больше и больше нравилась. Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я предложил ей за меня выйти... Разница в летах ужасная (20 и 44), но я все более и более убеждаюсь, что она будет счастлива. Сердце у ней есть, и любить она умеет».
Их помолвка состоялась буквально через месяц знакомства - 8 ноября 1866 года. Как вспоминала сама Анна Григорьевна, делая предложение, Достоевский очень волновался и, боясь получить прямой отказ, заговорил сначала о вымышленных персонажах якобы задуманного им романа: дескать, как вы считаете, могла бы молоденькая девушка, предположим, ее зовут Аня, полюбить нежно ее любящего, но старого и больного художника, к тому же обремененного долгами?
«Представьте, что этот художник - я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили? - лицо Федора Михайловича выражало такое смущение, такую сердечную муку, что я наконец поняла, что это не просто литературный разговор и что я нанесу страшный удар его самолюбию и гордости, если дам уклончивый ответ. Я взглянула на столь дорогое мне, взволнованное лицо Федора Михайловича и сказала: - Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!
Я не стану передавать нежные, полные любви слова, которые говорил мне в те незабвенные минуты Федор Михайлович: они для меня священны...»
Их свадьба состоялась 15 февраля 1867 года около 8 вечера в Измайловском Троицком соборе Санкт-Петербурга. Казалось, радости Анны Григорьевны не будет конца, но буквально уже через неделю суровая реальность напомнила о себе. Во-первых, против Анны выступил пасынок Достоевского Павел, расценивший появление новой женщины как угрозу своим интересам. «На меня у Павла Александровича сложился взгляд как на узурпатора, как на женщину, которая насильно вошла в их семью, где доселе он был полным хозяином, - вспоминала Достоевская.
Не имея возможности помешать нашему браку, Павел Александрович решил сделать его для меня невыносимым. Весьма возможно, что всегдашними своими неприятностями, ссорами и наговорами на меня Федору Михайловичу он рассчитывал поссорить нас и заставить нас разойтись». Во-вторых, на молодую жену постоянно клеветали другие родственники писателя, опасавшиеся, что она «урежет» размеры денежной помощи, которую раздавал им со своих гонораров Достоевский. Дело дошло до того, что уже через месяц совместной жизни постоянные скандалы настолько осложнили жизнь молодоженов. что Анна Григорьевна всерьез опасалась окончательного разрыва отношений.
Катастрофы, однако, не произошло - и главным образом, благодаря необыкновенному уму, решительности и энергичности самой Анны Григорьевны. Она заложила в ломбард все свои ценные вещи и уговорила Федора Михайловича тайком от родственников уехать за границу, в Германию, чтобы переменить обстановку и хотя бы недолго пожить вдвоем. Достоевский согласился на побег, объяснив свое решение в письме поэту Майкову: «Главных причин две. 1) Спасать не только душевное здоровье, но даже жизнь в известных обстоятельствах. .. 2) Кредиторы».
Планировалось, что поездка за границу займет всего три месяца, но благодаря расчетливости Анны Григорьевны ей на целых четыре года удалось вырвать любимого человека из привычного окружения, мешавшего ей стать полноправной супругой. «Наконец, наступила для меня полоса безмятежного счастья: не было денежных забот, не было лиц, стоявших между мною и мужем, была полная возможность наслаждаться его обществом».
Анна Григорьевна отучила мужа и от пагубного пристрастия к рулетке, сумев каким-то образом вызвать в его душе стыд за проигранные деньги. Достоевский в одном из писем к жене писал: «Надо мною великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти десять лет (или, лучше, со смерти брата, когда я вдруг был подавлен долгами): я все мечтал выиграть; мечтал серьезно, страстно... Теперь же все кончено! Всю жизнь вспоминать это буду и каждый раз тебя, ангела моего, благословлять. Нет, уж теперь твой, твой нераздельно, весь твой. А до сих пор наполовину этой проклятой фантазии принадлежал».
В феврале 1868 года в Женеве у Достоевских родился, наконец, первый ребенок - дочь Софья. «Но недолго дано было нам наслаждаться нашим безоблачным счастьем. - писала Анна фигорьевна. - В первых числах мая стояла дивная погода, и мы, по настоятельному совету доктора, каждый день вывозили нашу дорогую крошку в парк, где она и спала в своей колясочке два-три часа. В один несчастный день во время такой прогулки погода внезапно изменилась, и, очевидно, девочка простудилась, потому что в ту же ночь у нее повысилась температура и появился кашель». Уже 12 мая она умерла, и горю Достоевских, казалось, не было границ.
«Жизнь как будто остановилась для нас; все наши мысли, все наши разговоры сосредоточивались на воспоминаниях о Соне и о том счастливом времени, когда она своим присутствием освещала нашу жизнь... Но милосердный господь сжалился над нашими страданиями: мы вскоре убедились, что господь благословил наш брак и мы можем вновь надеяться иметь ребенка. Радость наша была безмерна, и мой дорогой муж стал обо мне заботиться столь же внимательно. как и в первую мою беременность».
Позже Анна Григорьевна родила мужу еще двоих сыновей - старшего Федора (1871) и младшего Алексея (1875). Правда, супругам Достоевским еще раз выпал горький жребий пережить смерть своего ребенка: в мае 1878 года трехлетний Алеша умер от приступа эпилепсии.
Анна Григорьевна поддерживала мужа в тяжелые минуты, была для него и любящей женой, и душевным другом. Но помимо этого она стала для Достоевского, выражаясь современным языком, его литературным агентом и менеджером. Именно благодаря практичности и инициативе жены он сумел окончательно расплатиться со всеми долгами, которые годами отравляли ему жизнь. Анна Григорьевна начала с того. что. изучив тонкости издательского дела, решила сама печатать и продавать новую книгу Достоевского - роман «Бесы».
Она не стала снимать для этого помещение, а просто указала в газетных объявлениях домашний адрес п сама рассчитывалась с покупателями. К немалому удивлению мужа, буквально за месяц весь тираж книги уже был распродан, и Анна Григорьевна официально учредила новое предприятие: «Магазин книжной торговли Ф.М. Достоевского (исключительно для иногородних)».
Наконец, именно Анна Григорьевна настояла на том, чтобы семья навсегда покинула шумный Петербург - подальше от навязчивых и алчных родственников. Достоевские выбрали для жительства городок Старая Русса в Новгородской губернии, где они купили двухэтажный деревянный особняк.
Анна Григорьевна писала в воспоминаниях: «Время, проведенное в Руссе, составляет одно из прекраснейших моих воспоминаний. Дети были вполне здоровы, и за всю зиму ни разу не пришлось пригласить к ним доктора. чего не случалось, когда мы жили в столице. Федор Михайлович тоже чувствовал себя хорошо: благодаря спокойной, размеренной жизни и отсутствию всех неприятных неожиданностей (столь частых в Петербурге), нервы мужа окрепли, и припадки эпилепсии происходили реже и были менее сильные.
А как следствие этого, Федор Михайлович редко сердился и раздражался, и был всегда почти добродушен, разговорчив и весел... Наша повседневная жизнь в Старой Руссе была вся распределена по часам, и это строго соблюдалось. Работая по ночам, муж вставал не ранее одиннадцати часов. Выходя пить кофе, он звал детей, и те с радостью бежали к нему и рассказывали все происшествия, случившиеся в это утро, и про все, виденное ими на прогулке. А Федор Михайлович, глядя на них, радовался и поддерживал с ними самый оживленный разговор.
Я ни прежде, ни потом не видела человека, который бы так умел, как мой муж. войти в миросозерцание детей и так их заинтересовать своею беседою. После полудня Федор Михайлович звал меня в кабинет, чтобы продиктовать то, что он успел написать в течение ночи... Вечером же, играя с детьми, Федор Михайлович, под звуки органчика (Федор Михайлович сам купил его для детей, а теперь им забавляются и его внуки) танцевал со мною кадриль, вальс и мазурку. Муж мой особенно любил мазурку и, надо отдать справедливость, танцевал ее ухарски, с воодушевлением...»
Федор Достоевский - смерть и похороны
Осенью 1880 года семья Достоевских вернулась в Санкт-Петербург. Эту зиму они решили провести в столице - Федор Михайлович жаловался на плохое самочувствие, и Анна Григорьевна боялась доверить его здоровье провинциальным врачам. В ночь с 25 на 26 января 1881 года он работал как обычно, когда за этажерку с книгами упала его перьевая ручка. Федор Михайлович попытался отодвинуть этажерку, но от сильного напряжения у него пошла кровь горлом - в последние годы писатель страдал эмфиземой легких. Следующие два дня Федор Михайлович оставался в тяжелом состоянии, а вечером 28 января скончался.
Похороны Достоевского стали историческим событием: почти тридцать тысяч человек провожали его гроб в Алекеандро-Невскую лавру. Кончину великого писателя каждый русский человек переживал как национальный траур и личное горе.
Анна Григорьевна долго не могла смириться со смертью Достоевского. В день похорон мужа она дала обет посвятить всю остальную жизнь служению его имени. Анна Григорьевна продолжала жить прошлым. Как писала ее дочь Любовь Федоровна, «мама жила не в двадцатом веке, а осталась в 70-х годах девятнадцатого. Ее люди - это друзья Федора Михайловича, ее общество -это круг ушедших людей, близких Достоевскому. С ними она жила. Каждый, кто работает над изучением жизни или произведений Достоевского, казался ей родным человеком».
Анна Григорьевна умерла в июне 1918 года в Ялте и была похоронена на местном кладбище - вдали от Петербурга, от родных, от дорогой ей могилы Достоевского. В завещании она просила, чтобы ее захоронили в Александро-Невской лавре, рядом с мужем, и при этом не ставили отдельного памятника, а вырезали бы просто несколько строк. В 1968 году ее последняя воля была исполнена.
Через три года после смерти Анны Григорьевны знаменитый литературовед Л.П. Гроссман написал о ней: «Она сумела переплавить трагическую личную жизнь Достоевского в спокойное и полное счастье его последней поры. Она несомненно продлила жизнь Достоевскому. С глубокой мудростью любящего сердца Анне Григорьевне удалось разрешить труднейшую задачу - быть жизненной спутницей нервно-больного человека, бывшего каторжника, эпилептика и величайшего творческого гения».
Воспитательный опыт Федора Михайловича Достоевского во многом складывался из впечатлений детских лет, когда жестокий, властный, скупой отец его, Михаил Андреевич, авторитарно диктовал сыновьям свою педагогическую волю. Отец занимался с ними прежде всего естественно-научными изысканиями (поскольку был лекарем), читал им «Историю Государства Российского» Карамзина, Евангелие, жития святых. Авторитет отца с детства был воспринят писателем как что-то прочное, несокрушимое и не поддающееся даже обсуждению. Впоследствии он признавался брату Михаилу, что таких, как их отец, трудной найти: «ведь они были настоящими, подлинными людьми». Этого мнения он придерживался вопреки всему – вопреки жестокому характеру отца, вопреки его самодурству в отношении к крестьянам, за которое и был ими убит. И тем не менее всю жизнь Федор Михайлович, веривший со слов отца в теорию наследственности, боялся перенять его отрицательные качества.
Казалось бы, писателю после его сложного детства, после трудной учебы в Инженерном училище, жизни после каторги и очень сложных личных историй судьба не предвещала счастливой семьи. Но, во многом благодаря характеру, любви, самоотверженности его последней жены Анны Григорьевны, семейная жизнь у Федора Михайловича все-таки сложилась.
Анна Григорьевна и Федор Михайлович Достоевские
Повенчавшись, Достоевские отправились за границу. Там родилась и умерла их первая дочь*. Анна Григорьевна забеременела вновь, о чем остроумно пишет Достоевскому один из его друзей: «Я рад, первое – что Вы закончили роман «Идиот». А второе – что Анна Григорьевна тоже начала обдумывать роман. А какой – она и сама сказать не может, хотя будет его обдумывать 9 месяцев. Где роману Анны Григорьевны явиться на свет?»
Судя по всему, этому «роману», первому выжившему ребенку суждено было родиться во Флоренции. Но тем не менее этого не произошло. Когда «роман» супруги приближался к «завершению», Достоевский заволновался. Он не знал итальянского, поэтому и стал обдумывать: если его жена начнет рожать и потеряет сознание, то он не сможет объясняться с врачами. И Достоевские уехали в Германию – немецким Достоевский владел хорошо, даже перевел «Разбойников» Шиллера.
Дочь Любовь Федоровна родилась в Дрездене, в 1869 году. А в 1871 году, уже в Петербурге, родился сын Федор.
Достоевский-педагог: «Любовью купить сердца детей наших»
В ту пору, в 70-е годы XIX века, к Достоевскому как известному автору произведений о детях (в частности, «Неточки Незвановой», «Маленького героя» и др.) стали обращаться многие родители и школьные учителя, что послужило одним из толчков издания «Дневника писателя», где немало страниц уделено и воспитанию. Создавая «Дневник», Достоевский интересовался положением детей на фабриках, посещал воспитательные дома, колонии для малолетних, критически оценивал систему воспитания в них и давал рекомендации.
В прозе и публицистике Достоевского можно увидеть,что автор считал основными пороками воспитания. Прежде всего, пренебрежительное отношение взрослых к внутреннему миру ребенка, которое никогда не остается для ребенка незамеченным. Далее – раздражающая детей излишняя назойливость взрослых. Потом – предвзятость, ведущая к ошибочным заключениям о характере ребенка. Осуждает он жестокость к детям, подавление в них всякой оригинальности. Особенно порицает Достоевский заигрывание с детьми, слепую любовь к ним и стремление все облегчить для ребенка. И делает вывод:
«Нужно прежде всего любовью купить сердца детей наших, ребенку надо дать солнце, светлый пример и хоть каплю любви к нему… Мы учим, и они нас делают лучше только одним соприкосновением с ними. Мы должны родниться с ними душою каждый час».
Наказания Достоевский допускает, но никакая кара не должна сопровождаться потерей веры в возможность исправления ребенка.
Главная педагогия – это родительский дом. Писатель видит тут ядро проблемы:
«В семьях наших о высших целях жизни почти и не упоминается, а об идее бессмертия не только уж вовсе не думают, но даже слишком нередко относятся к ней сатирически – и это все при детях, с самого их раннего возраста…»
Поэтому просвещение и воспитание по Достоевскому – это не только наука, но и «свет духовный, озаряющий душу, просвещающий сердце, направляющий ум и указывающий ему дорогу». А потому писатель особенно остро критиковал современную ему педагогику, порождающую атеистов, «свидригайловых», «ставрогиных» и «нечаевых».
Достоевского интересовало и народное образование. Он полагал, что оно не должно идти вопреки религиозным убеждениям, потому как «важно сохранить в обществе умиление и сердечное религиозное чувство» . В своей «интуитивной» педагогике Достоевский предугадал многие существенные и для современной педагогики положения. Он говорил о роли наследственности в формировании духовного облика человека, о развивающем и воспитывающем характере обучения, о влиянии речевого развития ребенка на его мыслительные способности.
Достоевский-отец: «За деток и судьбу их трепещу»
Вряд ли Достоевский-отец как-то систематизировал свои педагогические методы и принципы. Для него педагогика всегда была живой, действенной, практичной. Его воспитание пасынка Павла (сына первой жены Исаевой) было неудачным. Молодой человек был неблагодарен, заносчив, пренебрежительно относился к отчиму, несмотря на то, что Достоевский даже при своем трудном финансовом положении по возможности помогал ему материально. Поэтому отец постарался приложить все старания, чтобы воспитание его собственных чад достигло своей цели.
Федор и Любовь Достоевские
Он начал заниматься ими слишком рано, когда большинство отцов еще держат своих детей в детской. Наверное, он знал, что ему не суждено увидеть, как взрослеют Люба и Федя, и спешил заронить в их восприимчивые души хорошие мысли и чувства.
Для этой цели он избрал то же средство, которое раньше избрал его отец - чтение великих писателей. Дочь Любовь запомнила первый из литературных вечеров, которые отец регулярно устраивал для них:
«В один осенний вечер в Старой Руссе, когда дождь лил потоками и желтые листья устилали землю, отец объявил нам, что прочитает нам вслух «Разбойников» Шиллера (в собственном переводе, надо полагать – Ю.Д.). Мне было в это время семь лет, а брату еле исполнилось шесть лет. Мать пожелала присутствовать на этом первом чтении. Папа читал с увлечением, иногда останавливался для того, чтобы объяснить нам трудное выражение. Но так как сон овладевал мною тем больше, чем свирепее становились братья Мооры, я судорожно раскрывала по возможности шире мои бедные утомленные детские глаза, а брат Федор совершенно бесцеремонно уснул… Когда отец взглянул на свою аудиторию, он замолчал, расхохотался и стал смеяться над собой. «Они не могут этого понять, они еще слишком молоды», - сказал он печально маме. Бедный отец! Он надеялся пережить с нами тот восторг, который возбудили в нем драмы Шиллера; он забыл, что он был вдвое старше нас, когда сам мог оценить их!»
Писатель читал детям повести Пушкина, кавказские поэмы Лермонтова, «Тараса Бульбу». После того, как их литературный вкус был более или менее выработан, он стал им читать стихотворения Пушкина и Алексея Толстого – двух русских поэтов, которых он больше всего любил. Достоевский читал их удивительно, и в особенности одно из них он не мог читать без слез – стихотворение Пушкина «Бедный рыцарь».
В семье писателя не пренебрегали и театром. В России в ту пору было принято, что родители водили своих детей в балет. Достоевский не был любителем балета и никогда не посещал его. Он предпочитал оперу. Сам очень любил оперу Глинки «Руслан и Людмила» и детям привил эту любовь.
Когда отец уезжал или работа не позволяла ему делать это самому, он просил жену читать детям произведения Вальтера Скотта и Диккенса – этого «великого христианина», как он называет его в «Дневнике писателя». Во время обеда он спрашивал детей об их впечатлениях и восстанавливал целые эпизоды из этих романов.
Достоевский любил молиться вместе со всей семьей. На Страстной неделе он постился, ходил два раза в день в церковь и откладывал всякую литературную работу. Очень любил Пасхальное ночное богослужение. Дети обычно не бывали на этой наполненной великой радостью службе. Но писатель непременно захотел показать дочери это дивное богослужение, когда ей едва исполнилось девять лет. Он поставил ее на стул, чтобы она могла лучше видеть, и поднимал ее высоко на руках, объясняя происходящее.
Достоевский-отец заботился не только о духовном, но и о материальном состоянии детей. В 1879 году, незадолго перед смертью (+1881), он писал жене о покупке имения:
«Я всё, голубчик мой, думаю о моей смерти сам и о том, с чем оставлю тебя и детей… Ты не любишь деревни, а у меня все убеждения, что деревня есть капитал, который к возрасту детей утроится, и что тот, кто владеет землею, участвует и в политической власти над государством. Это будущее наших детей… За деток и за судьбу их трепещу».
Дочь Любовь прожила с отцом 11 лет, до его смерти. Однажды отец написал ей такое письмо:
«Милый ангел мой, целую тебя, и благословляю, и очень люблю. Благодарю за то, что пишешь мне письма, прочту и поцелую их. И о тебе подумаю каждый раз, как получу».
«Слушайся маму и с Федей не ссорься. Не забывайте оба учиться. Молюсь о вас всех Богу и прошу у Него вам здоровья. Передай от меня поклон батюшке (друг Достоевского, старый священник отец Иоанн Румянцев. - Ю.Д.). До свиданья, милая Лиличка, очень люблю тебя».
Литератор Маркевич вспоминает день похорон Достоевского:
«Двое детей (Люба 11 лет, Федя 9 лет – Ю.Д.) на коленях торопливо и испуганно крестились. Девочка в отчаянном порыве кинулась ко мне, схватила меня за руку: «Молитесь, прошу вас, молитесь за папашу, чтобы, если у него были грехи, Бог ему простил». Говорила с каким-то поразительным недетским выражением».
На могиле Достоевского. В центре: А.Г. Достоевская и дети писателя — Фёдор и Любовь
Любовь Федоровна Достоевская: Найти счастье…
Жить и творить под сенью гения сложно. Любовь Федоровна дерзнула тоже стать писательницей, но эта ее попытка не удалась. Она написала три романа, которые опубликовала за свой счет. Сочинения эти были достаточно холодно восприняты и никогда не переиздавались. Кто-то предложил ей взять псевдоним, но она отказалась, попыталась завоевать литературный олимп под фамилией Достоевская, вероятно, не представляя себе, с какими это было связано искушениями.
Она часто болела, семьи у нее никогда не было. Уехала из России еще до революции, лечилась в Европе. Единственный существенный ее вклад в литературу – большая книга воспоминаний об отце. Эти воспоминания стали главным трудом ее жизни. Отдельные отрывки этой книги были изданы в СССР в 20-х годах XX века – но только биографические сведения об отце, генеалогия Достоевского, ее размышления о революции, естественно, были изъяты советской цензурой.
Очень показательна анкета, заполненная ею, еще 18-летней девушкой. Вот некоторые ответы из нее:
— Какую цель преследуете вы в жизни?
— Найти счастье на земле и не забывать о будущей жизни.
— В чем счастье?
— В спокойной совести.
— В чем несчастье?
— В самоуничижении и подозрительном характере.
— Долго ли вы хотели бы жить?
— Как можно дольше.
— Какой смертью хотели бы Вы умереть?
— оставлено без ответа.
— Какая добродетель для Вас самая главная?
— Жертвовать собою для других.
— Ваш любимый писатель?
— Достоевский.
— Где вы хотели бы жить?
— Там, где побольше солнца…
Последние годы она провела в Италии, где и скончалась в возрасте 56 лет в 1926 году.
Федор Федорович Достоевский: Сохранить и продолжить
Сын Достоевского Федор окончил юридический и естественный факультеты Дерптского университета, стал крупным коннозаводчиком. Любовь к лошадям у него была с детства. Отец писал о маленьком Феде:
«Фечка просится тоже гулять, но и подумать нельзя. Тоскует и плачет. Я ему показываю лошадок в окно, когда едут, ужасно интересуется и любит лошадей, кричит тпру».
Федор Федорович, видимо, перенял тщеславие и стремление первенствовать от деда, Михаила Андреевича. При этом попытки проявить себя на литературном поприще скоро разочаровали его. Впрочем, по мнению некоторых современников, у него были способности, но именно ярлык «сына писателя Достоевского» помешали ему их раскрыть.
В 1918 году, после смерти матери, выгнанной с собственной дачи сторожем и последние свои дни проведшей в ялтинском отеле, Федор Федорович приехал в Крым и, рискуя жизнью (его едва не расстреляли чекисты, решив, что он занимается контрабандой), вывез в Москву архив отца.
Умер Федор Федорович в 1921 году. Его сын, Андрей Федорович Достоевский, стал единственный продолжателем прямой линии потомков великого писателя.
Дети Достоевского не стали гениями и выдающимися личностями: говорят, природа на детях отдыхает. Да и мировая история не знает дублирования гениев в одной семье, из поколения в поколение. Гении рождаются раз в столетие. С детьми Толстого было так же – многие из них писательствовали, оставили мемуары, но кто их сегодня помнит, кроме литературоведов и почитателей творчества великого старца? Люба и Федя выросли, несомненно, порядочными и ответственными людьми. А в такой «разбросанности» судьбы Любови и Федора во многом повинны, конечно, те бури и грозы, которые пронеслись над Россией в начале XX века и которые еще в XIX веке предвидел и предсказывал их отец, великий писатель-пророк.
В конце концов, на Божьем суде с нас спросится не за то, что мы после себя оставили, а какими были людьми. В этом отношении, уверен, детям Достоевского есть чем оправдаться перед Всевышним.
Федор Федорович Достоевский, Анна Григорьевна Достоевская, Любовь Федоровна Достоевская
Примечание:
*Еще один ребенок Достоевских, младший сын, не дожил до трех лет и умер в 1878 году. Федор Михайлович очень тяжело переживал раннюю смерть двоих своих детей.
Мне всегда кажется странным, что даже такой великий писатель, как Достоевский (1821-1881) , и приблизительно не мог себе представить, что произойдет в совсем недалекие времена. Хотя он и написал «Бесы», памфлет на русских революционеров, но не смог предугадать, что опасность придет несколько с другой стороны и что уже почти всё готово для прихода этой опасности. «Заговор» (в который никто не верит) уже составлен, и оставались только некоторые технические вопросы его претворения в жизнь.
Достоевский, боготворивший простой русский народ, «горячо молившийся» за государя и за российскую империю, ненавидевший западные народы и предрекавший им скорую гибель - сколько злобы им высказано о немцах, французах, швейцарцах, не говоря уже о поляках! - не предвидел, что его любимые жена и дети доживут до величайшей российской катастрофы, попадут в самую тупую советчину.
В 1879 году он пишет Анне Григорьевне, своей жене насчет покупки имения:
«Я всё, голубчик мой, думаю о моей смерти сам (серьезно думаю) и о том, с чем оставлю тебя и детей. … ты не любишь деревни, а у меня все убеждения, что 1) деревня есть капитал, который к возрасту детей утроится, и 2) что тот, кто владеет землею, участвует и в политической власти над государством. Это будущее наших детей…»
«За деток и за судьбу их трепещу»
Крамской. Портрет Достоевского.
Я уже писал ранее, что жена писателя, Анна Григорьевна, дожила до 1918 года. В апреле 1917-го она решила удалиться в небольшое свое имение около Адлера, чтобы подождать, пока улягутся беспорядки. Но революционная буря докатилась и до черноморского побережья. Дезертировавший с фронта бывший садовник в имении Достоевской заявил, что подлинным хозяином имения должен быть он - пролетарий. А.Г.Достоевская бежала в Ялту. В ялтинском аду 1918 года, когда город переходил из рук в руки, она провела последние месяцы своей жизни. Там было даже некому ее похоронить, пока спустя полгода из Москвы приехал сын Федор Федорович Достоевский:
«В разгар Гражданской войны Федор Достоевский-младший пробрался в Крым, но мать свою в живых уже не застал. Ее выгнал сторож из собственной дачи, и она умерла всеми брошенная в ялтинском отеле. По воспоминаниям его сына (внука писателя) Андрея Федоровича Достоевского, когда Федор Федорович вывозил из Крыма в Москву архив Достоевского, оставшийся после смерти Анны Григорьевны, его едва не расстреляли чекисты по подозрению в спекуляции - сочли, что транспортирует в корзинах контрабанду».
Дети Достоевского не были отмечены сколько-нибудь значительными талантами, и жили они недолго.
Сын Достоевского, Федор (1871 - 1921), окончил два факультета Дерптского университета - юридический и естественный, стал специалистом по коневодству. Был самолюбив и тщеславен, стремился везде быть первым. Пытался проявить себя и на литературном поприще, но разочаровался в своих способностях. Жил и умер в Симферополе. Могила не сохранилась.
Любимая дочка Достоевского Любовь, Любочка (1868-1926), по воспоминаниям современников, «была заносчива, высокомерна, да и просто неуживчива. Она не помогала матери увековечивать славу Достоевского, создавая свой образ как дочери знаменитого писателя, впоследствии вообще разъехалась с Анной Григорьевной». В 1913 г. после очередного выезда за границу на лечение она осталась там навсегда (за границей она стала «Эммой»). Написала неудачную книгу «Достоевский в воспоминаниях своей дочери»… Личная жизнь ее не сложилась. Умерла в 1926 году от лейкоза в итальянском городе Больцано.
Племянник Достоевского, сын его младшего брата, Андрей Андреевич (1863—1933), удивительно скромный и преданный памяти Федора Михайловича человек. У него была роскошная квартира на Почтамтской. Конечно, после революции его капитально уплотнили. Андрею Андреевичу было шестьдесят шесть, когда его отправили на Беломорканал. Через полгода после освобождения он умер...
Прежняя квартира Достоевских была перегорожена и переделана в советскую коммуналку, и семья была втиснута в одну комнатенку… А перед столетием Ленина этот дом признали непригодным для жилья и осчастливили правнука новосельем на окраине Ленинграда, в убогой хрущевке.
Сам правнук Достоевского, Дмитрий Андреевич, 1945 года рождения, проживает в Санкт-Петербурге. По специальности он водитель трамвая, всю жизнь проработал на маршруте №34.
Правнук Дмитрий Достоевский
Ф. М. Достоевский
Детям (сборник отрывков из повестей и романов)
© Степанян К., вступительная статья, комментарии, 2000
© Оформление серии. Издательство «Детская литература», 2002
Федор Михайлович Достоевский и мы
Чтение этой книги – лишь первый шаг на пути к Достоевскому. Прочесть и пережить хотя бы главные произведения этого писателя – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы», «Записки из подполья», речь о Пушкине – нужно каждому человеку. И не только потому, что без этого нельзя называться культурным человеком, гораздо важнее то, что без этого невозможно понять жизнь, людей вокруг и себя самого. Можно, конечно, прожить и так, как говорится, в спокойном незнании, но это обманчивое спокойствие: вы будете нестись в потоке жизни и чем дальше, тем чаще с тревогой спрашивать себя: где же это я, что я тут делаю и что ждет меня потом?
Понять жизнь нам помогают Библия и другие священные книги человечества, помогают Пушкин, Лев Толстой, многие писатели и мыслители прошлого и современности. Голос Достоевского также очень нужен и важен.
Жизнь сложна, трудна и полна испытаний, но одновременно она светла и радостна, ибо в ней есть любовь и добро, счастье помощи ближнему и одоления зла в самом себе, вечная жизнь души и бесконечное милосердие Божие. Достоевский ничему не учит «сверху вниз» – он показывает: вот добро и вот зло, выбирай, ибо каждый человек свободен. Старайся быть честным перед своей совестью, не оправдывай себя, ибо дурные мысли и желания столь же (а порой и более) опасны, как и поступки.
Читать Достоевского надо медленно, как бы тяжело это поначалу ни было. Тяжело не потому, что Достоевский, как принято думать, мрачный писатель, хотя по прочтении некоторых из собранных в этой книге отрывков может сложиться именно такое впечатление. Но это все-таки в основном отдельные части больших произведений, причем части, где речь главным образом идет о детях. Переживания детей, их трудности и беды всегда очень волновали Достоевского, и он стремился к тому, чтобы они так же взволновали и заставили сопереживать его читателей. И этого не надо бояться и не надо пропускать или быстро пробегать такие страницы: точно так же, как мы учимся жить среди людей, усваиваем правила поведения и воспитываем силу воли, мы должны воспитывать и свои чувства, а нет лучшей школы воспитания чувств, чем сопереживание другим людям.
На самом деле Достоевский очень оптимистический и внушающий бодрость духа писатель, ибо в его произведениях всегда виден свет и пути выхода из самых сложных ситуаций. Об этом мы еще поговорим. Но в этой книге в основном собраны отрывки и маленькие рассказы, описывающие страдания героев от материальной бедности (материальной, потому что есть еще душевная, и она гораздо страшнее). Порой кажется, что невозможно читать, разрывается сердце, когда вживаешься в муки маленькой Нелли или семейства Ильюши Снегирева. Но эта боль лечит сердце. Ведь, к сожалению, бедности и нищеты много и вокруг нас в повседневной жизни, и, пройдя воспитание Достоевским, мы сможем лучше понять, сколько мук душевных, а не только физических – холода, голода – испытывает бедный человек, как страдает его гордость, когда он вынужден просить, как мучительно для него неравенство (особенно если это ребенок) с такими же вроде бы детьми, как он, но только имеющими богатых родителей, и как невыносима для бедных родителей невозможность накормить, одеть, вылечить любимого сына или дочь.
Достоевский вовсе не сентиментальный автор: он не призывает нас жалеть любого бедного только потому, что он бедный. Писатель понимает: порой бывает так, что в бедности своей и своего семейства повинен сам человек. Но чужая вина не освобождает нас ни от чего: наша вина, если мы не помогли страдающему ближнему, все равно будет нашей виной. Если мы увидим висящего на краю пропасти человека, мы протянем ему руку и поможем выбраться и только потом спросим, как он туда попал (а если не поможем, совесть будет мучить нас всю жизнь). Но очень часто человек оказывается беден вовсе не потому, что он глуп, любит выпить или ленив; бывает, что, раз потерпев в жизни неудачу, он уже не может поправить свои дела. Нередко причиной бедности бывает болезнь – своя или близких, – предательство друзей и еще очень многое.
Но помимо равнодушия или, того хуже, презрения к бедным есть и другая опасность, другая крайность, и о ней тоже предупреждает Достоевский. Когда мы читаем о таких страданиях или тем более видим их в жизни, в нас вместе с сочувствием и состраданием нередко рождается и протест: далее такое положение терпеть невозможно, надо сейчас же все исправить. И обязательно надо помочь, но только очень осторожно и бережно. Бедные люди, показывает нам Достоевский, очень ранимы, их может страшно обидеть любое обращение «свысока», позиция «благодетеля», который «снисходит» до них. Всегда можно помочь заботой, сочувствием, просто добрым словом. Но вот чего не следует делать – так это решать, что этим конкретным людям помогать нет смысла, следует лишь переделать весь мир по справедливости: отнять лишнее у богатых, отдать бедным, чтобы у всех было поровну. Люди все разные, и что такое «по справедливости», никто точно не знает. Очень часто такое желание – «переделать мир» – есть проявление скрытого желания самому выделиться, стать лидером, героем.
По-настоящему добрый и совестливый человек никогда не позволит себе пользоваться богатством, не делясь с бедными, не помогая им. Но насильно сделать других добрыми нельзя, можно только поступать по добру и совести самому. И, быть может, ваш пример научит еще кого-то. Любой иной путь только увеличит зло в мире.
Все это – и не только, конечно, это – помогает нам узнать и понять книги Достоевского.
Федор Михайлович Достоевский родился 30 октября (11 ноября по новому стилю) 1821 года в Москве, в семье небогатого врача Мариинской больницы на Божедомке (ныне улица Достоевского. Больница и сейчас находится там, а в одном из ее флигелей – музей-квартира Достоевского). Федор был вторым по старшинству, а всего в семье было восемь детей. Жили очень скромно, но тем не менее родители старались дать детям достойное образование, сами занимались с ними, по вечерам устраивались домашние чтения: родители и старшие дети читали по очереди вслух, а младшие слушали. Читали Державина, Жуковского, Карамзина, исторические романы – «Ледяной дом» Лажечникова, «Юрий Милославский» Загоскина. Много читали и сами дети. К семнадцати годам Достоевский уже прочел Пушкина (которого «почти всего знал наизусть»), Державина, Лермонтова, Бальзака, Шиллера, Гюго, Гофмана, Шекспира, Гёте, Купера, Паскаля, В. Скотта.
Сын писателя и . Окончил петербургскую гимназию, затем юридический и естественный факультеты Дерптского университета, был крупным специалистом по коневодству и коннозаводству. А.Г. Достоевская вспоминает: «Через восемь дней по приезде в Петербург, 16 июля <1871 г.>, рано утром, родился наш старший сын Федор. Я почувствовала себя дурно накануне. Федор Михайлович, весь день и всю ночь молившийся о благополучном исходе, сказал мне потом, что решил, если родится сын, хотя бы за десять минут до полуночи, назвать его Владимиром, именем Святого равноапостольного князя Владимира, память которого празднуется 15 июля. Но младенец родился 16-го и был наречен Федором, в честь своего отца, как мы давно это решили. Федор Михайлович был страшно счастлив и тем, что родился мальчик, и тем, что столь беспокоившее его семейное "событие" благополучно совершилось» (Достоевская А.Г. Воспоминания. 1846—1917. М.: Бослен, 2015. С. 257).
Федор Федорович Достоевский. Симферополь. 1902.
В этот же день 16 июля 1871 г. Достоевский писал А.Н. Сниткиной, матери А.Г. Достоевской: «Сегодня, в шестом часу утра, Бог даровал нам сына, Федора. Аня Вас целует. Она в очень хорошем состоянии здоровья, но муки были ужасные, хотя и не долгие. Всего мучилась семь часов. Но слава Богу, всё было правильно. Бабкой была Павла Васильевна Никифорова. Сегодня приезжал доктор и нашел всё превосходно . Аня уже спала и кушала. Ребенок, Ваш внук, необыкновенно велик ростом и здоров. Мы все Вам кланяемся и Вас целуем...»
Достоевский все годы восторженно относился к своему сыну Феде. «Вот Федька (здесь родился шесть дней спустя по приезде (!) , — писал Достоевский врачу С.Д. Яновскому 4 февраля 1872 г., — теперь шести месяцев) так наверно получил бы приз на лондонской прошлогодней выставке грудных младенцев (только чтоб не сглазить!)». «У Феди мой <характер>, мое простодушие, — отмечал Достоевский в письме к А.Г. Достоевской от 15 (27) июля 1876 г. — Я ведь этим только, может быть, и могу похвалиться, хотя знаю, что ты про себя, может быть, не раз над моим простодушием смеялась».
Как бы предсказывая будущую судьбу своего сына — специалиста по коневодству — А.Г. Достоевская вспоминает: «Наш старший сын, Федя, с младенческих лет чрезвычайно любил лошадей, и, проживая по летам в Старой Руссе, мы с Федором Михайловичем всегда опасались, как бы не зашибли его лошади: двух-трех лет от роду он иногда вырывался от старушки-няньки, бежал к чужой лошади и обнимал ее за ногу. К счастию, лошади были деревенские, привыкшие к тому, что около них вертятся ребятишки, а потому все обходилось благополучно. Когда мальчик подрос, то стал просить, чтоб ему подарили живую лошадку. Федор Михайлович обещал купить, но как-то это не удавалось сделать. Купила я жеребенка в мае 1880 года...» (Достоевская А.Г. Воспоминания. 1846—1917. М.: Бослен, 2015. С. 413).
«Ёлка 1872 года была особенная: на ней наш старший сын, Федя, в первый раз присутствовал "сознательно", — пишет А.Г. Достоевская. — Елку зажгли пораньше, и Федор Михайлович торжественно ввел в гостиную своих двух птенцов.
Дети, конечно, были поражены сияющими огнями, украшениями и игрушками, окружавшими елку. Им были розданы папою подарки: дочери — прелестная кукла и чайная кукольная посуда, сыну — большая труба, в которую он тотчас же и затрубил, и барабан. Но самый большой эффект на обоих детей произвели две гнедые из папки лошади, с великолепными гривами и хвостами. В них были впряжены лубочные санки, широкие, для двоих. Дети бросили игрушки и уселись в санки, а Федя, захватив вожжи, стал ими помахивать и погонять лошадей. Девочке, впрочем, санки скоро наскучили, и она занялась другими игрушками. Не то было с мальчиком: он выходил из себя от восторга; покрикивал на лошадей, ударял вожжами, вероятно, припомнив, как делали это проезжавшие мимо нашей дачи в Старой Руссе мужики. Только каким-то обманом удалось нам унести мальчика из гостиной и уложить спать.
Мы с Федором Михайловичем долго сидели и вспоминали подробности нашего маленького праздника, и Федор Михайлович был им доволен, пожалуй, больше своих детей. Я легла спать в двенадцать, а муж похвалился мне новой, сегодня купленной у Вольфа книгой, очень для него интересной, которую собирался ночью читать. Но не тут-то было. Около часу он услышал неистовый плач в детской, тотчас туда поспешил и застал нашего мальчика, раскрасневшегося от крику, вырывавшегося из рук старухи Прохоровны и бормочущего какие-то непонятные слова (Ему было менее полутора лет, и он неясно еще говорил). На крик ребенка проснулась и я и прибежала в детскую. Так как громкий крик Феди мог разбудить спавшую в той же комнате его сестру, то Федор Михайлович решил унести его к себе в кабинет. Когда мы проходили чрез гостиную и Федя при свете свечи увидал санки, то мигом замолк и с такою силою потянулся всем своим мощным тельцем вниз к санкам, что Федор Михайлович не мог его сдержать и нашел нужным его туда посадить. Хоть слезы и продолжали катиться по щекам ребенка, но он уже смеялся, схватил вожжи и стал опять ими махать и причмокивать, как бы погоняя лошадей. Когда ребенок, по-видимому, вполне успокоился, Федор Михайлович хотел отнести его в детскую, но Федя залился горьким плачем и до тех пор плакал, пока его опять не посадили в саночки. Тут мы с мужем, сначала испуганные загадочною для нас болезнию, приключившеюся с ребенком, и уже решившиеся, несмотря на ночь, пригласить доктора, поняли, в чем дело: очевидно, воображение мальчика было поражено елкою, игрушками и тем удовольствием, которое он испытал, сидя в саночках, и вот, проснувшись ночью, он вспомнил о лошадках и потребовал свою новую игрушку. А так как его требование не удовлетворили, то и поднял крик, чем и достиг своей цели. Что было делать: мальчик окончательно, что называется, "разгулялся" и не хотел идти спать. Чтоб не бодрствовать всем троим, решили, что я и нянька пойдем спать, а Федор Михайлович посидит с мальчуганом и, когда тот устанет, отнесет его в постельку. Так и случилось. Назавтра муж весело жаловался мне:
— Ну и замучил меня ночью Федя! Я часа два-три не спускал с него глаз, все боялся, как бы он не вывернулся из саней и не расшибся. Уж няня два раза приходила звать его "баиньки", а он ручками машет и хочет опять заплакать. Так и просидели вместе часов до пяти. Тут он, видимо, устал и стал приваливаться к сторонке. Я его поддержал, и, вижу, <он> крепко заснул, я и перенес его в детскую. Так мне и не пришлось начать купленную книгу, — смеялся Федор Михайлович, видимо чрезвычайно довольный, что происшествие, сначала нас испугавшее, кончилось так благополучно» (Достоевская А.Г. Воспоминания. 1846—1917. М.: Бослен, 2015. С. 294—295).
13 (25) августа 1879 г. Достоевский в письме к А.Г. Достоевской из Бад-Эмса с тревогой спрашивал ее: «Ты пишешь о Феде, что он всё уходит к мальчикам. Он в таких именно летах, когда происходит кризис из 1-го детства к сознательному осмыслию. Я замечаю в его характере очень много глубоких черт и уж одно то, что он скучает там, где другой (ординарный) ребенок и не подумал бы скучать. Но вот беда: это возраст, в котором переменяются прежние занятия, игры и симпатии на другие. Ему уже давно нужна бы была книга, чтоб он помаленьку полюбил читать осмысленно. Я в его лета уже кое-что читал. Теперь же, не имея занятий, он мигом засыпает. Но скоро начнет искать других и уже скверных утешений, если не будет книги. А он до сих пор еще не умеет читать. Если б ты знала, как я об этом здесь думаю и как это меня беспокоит. Да и когда же это он выучится? Всё учится, а не выучится!»
Однако Достоевский напрасно беспокоился. Получив два высших образования, Федор Федорович был «до Октябрьской революции человек очень состоятельный» (Волоцкой М.В. Хроника рода Достоевского. 1506—1933. М., 1933. С. 133). Друг его детства, впоследствии присяжный поверенный В.О. Левенсон вспоминает: «Федор Федорович был человек безусловно способный, с сильной волей, упорный в достижении цели. Держался с достоинством и заставлял уважать себя во всяком обществе. Болезненно самолюбив и тщеславен, стремился везде быть первым. Большое пристрастие к спорту, очень хорошо катался на коньках и даже брал призы. Пытался проявить себя на литературном поприще, но скоро разочаровался в своих способностях <...>. В развитии личности Федора Федоровича крайне отрицательную и мучительную роль сыграл тот ярлык "сын Достоевского", который так прочно был к нему приклеен и преследовал его в течение всей жизни. Его коробило от того, что когда его с кем-либо знакомили, то неизменно добавляли "сын Ф.М. Достоевского", после чего ему обычно приходилось выслушивать одни и те же, бесконечное число раз уже слышанные фразы, отвечать на давно уже надоевшие вопросы и т.п. Но особенно его мучила та атмосфера пристального внимания и ожидания от него чего-то исключительного, которую он так часто ощущал вокруг себя. При его замкнутости и болезненном самолюбии все это служило постоянным источником его тягостных переживаний, можно сказать уродовало его характер» (Там же. С. 137—138).
Вторая жена Федора Федоровича Е.П. Достоевская рассказывает о нем: «Унаследовал от своего отца крайнюю нервность. Замкнутый, мнительный, скрытный (откровенен бывал лишь с очень немногими людьми, в частности со своим другом детства, впоследствии присяжным поверенным В.О. Левенсоном). Веселым никогда не был. Подобно своему отцу, склонен к азарту, а также к безрассудной расточительности. Вообще по отношению к денежным тратам такая же широкая натура, как и его отец. Точно так же, подобно своему отцу (а также сыну Андрею), безудержно вспыльчивый, причем иногда впоследствии даже не помнил о своих вспышках. Обычно же после тяжелых периодов нервозности стремился искупить свое поведение повышенной мягкостью и добротой» (Там же. С. 138).
Гражданская жена Федора Федоровича с 16 мая 1916 г. Л.С. Михаэлис оставила воспоминания о нем с приложением стихотворений Федора Федоровича, посвященных ей: «Литературу он читал и любил, главным образом, классическую. Из современных ему писателей любил Л. Андреева, Куприна и еще немногих. К большинству же молодых поэтов, выступавших одно время в московских кафе, относился насмешливо. Сам он тоже любил писать стихи и рассказы, но, написав, уничтожал. Лишь нисколько вещей мне удалось спасти и сохранить.
Многие взгляды Федора Михайловича были совершенно чужды его сыну. Так, например, он никогда не мог понять отца и согласиться с ним во взглядах на общечеловеческое значение русского народа. Федор Федорович придерживался гораздо более скромных взглядов на качества русского народа, в частности, всегда считал его очень ленивым, грубым и склонным к жестокости.
Укажу еще, что он ненавидел памятник Достоевскому работы скульптора Меркурова, открытый в 1918 г. на Цветном бульваре, и неоднократно говорил, с каким бы он наслаждением взорвал динамитом изуродованную, по его мнению, фигуру его отца.
В нем было много не только противоречивого, но и просто безалаберного. (Между прочим, он находил большое сходство между собой и Дмитрием Карамазовым). Особенно это сказывалось в его отношении к деньгам. Если он получал крупную сумму денег, то начинал с того, что вырабатывал какой-нибудь очень разумный план, на что он использует эти деньги. Но непосредственно вслед за этим начинались самые ненужные и непроизводительные траты (общая черта с отцом). Делались самые неожиданные и странные покупки, и в результате в короткий срок вся сумма исчезала, и он с удивлением спрашивал меня: "Куда же это мы с тобой так быстро девали все деньги?"
Безалаберность и расточительность Федора Федоровича совмещались, как это ни странно может показаться, с большой педантичностью и аккуратностью в некоторых его действиях. Он всегда сдерживал данное обещание. Был чрезвычайно точен при назначении встреч — сам приходил всегда минута в минуту в назначенное время и выходил из себя, когда тот, с кем он уговаривался встретиться, опаздывал хотя бы на 10 минут <...> ».
Стихи Ф.Ф. Достоевского
Я сейчас от тебя и весь полон тобой
Чувства трепетны, мысли счастливы
Моей жизни Восток загорелся зарей!
Ты, Ночь Прошлого, сгинь молчаливо!
Холодное сердце и чувства холодные.
Усталый анализ всего.
Так холодом скована почва бесплодная,
Не даст от себя ничего.
Но вновь оживленная, солнцем согретая,
Весною, омывшись росой,
Зеленью чудной роскошно одетая,
Прежней блеснет красотой.
Так будь же ты солнцем, весною желанною,
Взгляни — и лучами согрей.
Будь же ты радостью,
так долгожданною,
Приди же, приди же скорей!
Ты мне нужна и голос твой
Я слышу с радостным волненьем,
Ловлю с горячим нетерпеньем
Тон слов, отвеченных тобой.
Пойми, что голоса оттенок
Дает мне все в единый миг:
Иль радости победный клик,
Иль пытки нравственный застенок.
В кабачке Танго
Белая скатерть, огни в хрустале,
Ваза фруктов, перчатки, две розы,
Два фужера, крюшон на столе.
И устало небрежные позы.
Слова романса, музыки звуки.
Резкие лица, движенья странные,
Голые плечи и голые руки,
Дым папиросы, желанья туманные...
(Там же. С. 141, 145—147).
В 1926 г., 18 августа, в газете «Руль», выходившей в Берлине на русском языке, появилась заметка «Сын Достоевского (Страничка воспоминаний)», подписанная инициалами Е.К.: «Издательство Пипера в Мюнхене приступило к монументальному в 16 томах изданию рукописей, оставшихся после смерти Ф.М. Достоевского. Этот переход рукописей за границу напоминает мне печальную историю сына покойного великого писателя Ф.Ф. Достоевского, тоже уже покойного. В 1918 г. Федор Федорович пробрался с невероятными трудностями в Крым, где смертельно больна была его мать, вдова великого писателя, А.Г. Достоевская. Похоронив мать, Федор Федорович остался в Крыму, где попал после эвакуации Крыма армией Врангеля в руки большевиков. Что в те времена там делалось, не подлежит описанию.
Во всяком случае, чтобы ярко и правдиво изобразить инфернальный ужас и сатанинскую вакханалию, которая происходила тогда в Крыму, нужен новый Достоевский.
Я с своей стороны ограничусь только тем, что отмечу маленький факт: палач-гастролер, посланный ВЦИК в Крым, Бэла Кун, проявил такую невиданную и неслыханную жестокость даже для "красного террора", что другой палач, далеко не отличающийся сентиментальностью, чекист Кедров прислал телеграмму ВЦИКу, в которой просил "прекратить бесцельную бойню".
Как раз в этот период был арестован Федор Федорович. Ночью привели его в какой-то барак в Симферополе. Следователь, какой-то пьяный тип в кожаной куртке, с опухшими красными веками и провалившимся носом, начал "допрос" в следующей форме:
— Зачем оказался здесь?
— Я в 1918 г. приехал сюда к умирающей матери и остался здесь.
— К матери... мать... сам сволочь, поди уже дед и тоже матер-р-р-и...
Достоевский молчал.
— Расстрелять!
Расстрелы происходили тут же, во дворе, и пока шел допрос, слышны были поминутно выстрелы. В бараке одновременно работало семь "следователей". Моментально Достоевского схватили и стали тащить по направлению ко двору. Тогда, не помня себя, он крикнул:
— Подлецы, моему отцу ставят памятники в Москве, а вы меня расстреливаете.
Безносый, видимо, смутился и прогнусавил: "Что брешишь? Какому отцу? Какие памятники? Как твоя фамилия?"
— Моя фамилия Д-о-с-т-о-е-вский.
— Достоевский? Никогда не слыхал.
К счастью, в эту минуту к следователю подбежал маленький, черненький, юркий человек и стал ему что-то быстро шептать на ухо.
Безносый медленно приподнял голову, тупо посмотрел воспаленными веками в сторону Достоевского и произнес: "Пошел к черту, пока цел".
В 1923 г. Достоевский вернулся в Москву совершенно больной. Нуждался отчаянно, и когда об этом узнали его знакомые и бросились к нему, то застали удручающую картину — Федор Федорович умирал с голоду. Сделали все, что было в их силах... вызвали доктора, но было уже поздно; организм был настолько истощен, что не выдержал.
Когда уже Достоевский лежал мертвым на своей убогой деревянной кровати, тишина смерти нарушилась появлением посланного от "шута горохового" Луначарского, который после двухмесячных хлопот Достоевского о выдаче ему временного вспомоществования, наконец, поспел вовремя, как всегда, прислав от Наркомпроса 23 р. 50 к. К сожалению, этим участие в делах Достоевского со стороны Луначарского не ограничилось. Перед смертью Достоевский передал запечатанный пакет своей знакомой, в котором были письма и рукописи Федора Михайловича. Федор Федорович умолял передать эти бумаги в руки его сына, внука великого писателя.
Об этом узнал Луначарский, потребовал этот пакет для снятия копий и фотографий, причем обязался честным словом вернуть все бумаги. Вряд ли стоит добавлять, что ни бумаг, ни копий, ни фотографий больше никто никогда не видел. Что получил Луначарский за перешедшие за границу рукописи, мне неизвестно».
В этих воспоминаниях есть ошибки и неточности, например, известно, что Федор Федорович не смог похоронить свою мать, а оказался в Ялте, где она умерла, лишь после ее смерти. В Москву он никак не мог вернуться в 1923 году, так как скончался в Москве 4 января 1922 г. Однако его сын, внук писателя, Андрей Федорович Достоевский, в 1965 году, в беседе с С.В. Беловым, не зная об этой заметке в газете «Руль», подтвердил со слов своей матери, Е.П. Достоевской, факт ареста отца в Крыму железнодорожной ЧК как спекулянта: подозревали, что он везет в металлических банках и корзинах контрабанду, а на самом деле там были уцелевшие после Анны Григорьевны Достоевской рукописи Достоевского, которые Федор Федорович, кстати, специально передал в Центр. архив (см.: Белов С.В. «Федору Достоевскому — от благодарных бесов» // Литератор. 1990. 22 июня. № 22).
Известны 2 письма Достоевского к сыну за 1874 и 1879 гг.