Это ты виноват. Ты пример подал.
После этой выходки у Д. появилась тревога, что мать сорвется и уйдет
с певцами бродить по дворам.
Зачем, зачем вы слово дали,
Когда не можете любить.
Наверно, вы про то не знали,
Что я могу себя сгубить.
Пела она с таким чувством, что Д. считал, что все это про нее и про кого-то, кто обманывает ее и сгубит.
В романсах кто-то покидал ее, уезжал, она страдала от тоски, жгла в камине его письма, чахла и болела, мечтала о встрече. Правда, иногда этот “кто-то” предлагал ей какие-то сокровища, обещал любить вечно.
Ах, лучше б тебя не встречала
И не любила б тебя,
Сердце б мое не страдало,
И счастлива век я была.
Потом появился другой дом, огромный, куда они переехали, по-видимому, благодаря отцовскому начальнику. Очень ему нравился отец. Отец многих привлекал своей добротой, доверчивой приветливостью. К нему приходили не то чтобы посоветоваться, что он мог посоветовать, скорее - выговориться. Он слушал, он умел слушать сочувственно, всей душой вникая в суть дела. Бывает, что это человеку нужнее, чем реальная помощь. Можно считать, что Д. унаследовал эту отцовскую черту.
Впоследствии Д. извлек из памяти какие-то мелочи, всплывали они случайно, то словечко, то жест знакомый, будоража что-то давнее, когда-то непонятное, постепенно возникало другое предложение: в получении этой роскошной квартиры была замешана и мать. Скажем мягче - свою роль сыграла и мать. Ибо этот начальник бывал на старой квартире, и все чаще. Он играл на гитаре, а мать пела. Квартира была большая. В то время эти барские квартиры в доходных домах государство реквизировало и раздавало разным организациям. Шесть комнат, из них одно зало. Комнаты большие, большая кухня с плитой, кладовка. Главные парадные комнаты окнами - на улицу, другие - во двор.
Прелестью был простор. По квартире можно было бегать, нестись во всю мочь по коридору. Вскоре приехала из Киева дочь отца, сводная сестра Д. Она поступила в медицинский институт, жила в общежитии, приходила в гости. С Д. они играли в зале в кегли. Катали по паркету шары, такой это был большой зал.
Кроме квартиры Д. обитал во дворе. Двор был с вонючей помойкой, с крысами, с развешанным бельем, местными пьяницами, чудиками, сплетнями. Двор был грязен, на него выходили черные ходы всех парадных подъездов. Двор жил с утра до вечера своей трудовой жизнью. Здесь кололи дрова, пилили, в прачечной стирали, кипятили, приезжали телеги разгружать помойку. Шла и нетрудовая жизнь - под вечер сидели на лавочках женщины, болтали. Игры тех лет, позабытые, ушедшие из жизни. Медные монеты были тяжелые, играли в “выбивку”. Д. был мастером выбивать тяжелым медным пятаком так, чтобы перевернуть монеты вверх гербом. Другая игра была “в стенку”. Играли в “чижика”. Но больше любили играть в подвижные игры, командные - в лапту,
в игру, которая почему-то называлась “штандер”, в “казаки-разбойники”.
Детвора дворовая имела свой неписаный устав или, вернее, кодекс поведения. Д. испытал на себе опасность прослыть маменькиным сынком. Их дразнили “Гогочка”: “Мальчик Гога, мальчик Гога, кашка манная готова!” Беспощадно относились к жадинам: “Жадина-говядина, пустая шоколадина”. Или такое: “Плакса-вакса-гуталин, на носу - горячий блин!” Дело не столько в форме, убийственно было, как это все произносилось, задразнить могли до слез: “Командир полка - нос до потолка!”, “Воображуля первый сорт, куда едешь, на курорт!” Сколько их было, дворовых дразнилок! За матроску Д. сразу же выдали: “Моряк - с печки бряк!” Его то и дело ставили на место: “За нечаянно бьют отчаянно”, “Мирись, мирись и больше не дерись”.
Отучили жаловаться родителям, отучили жилить, научили драться по правилам.
Дом обследовали, облазили сверху донизу. Подвалы - где в клетушках хранилось немыслимое барахло, дровишки, старая мебель, там бегали крысы, пахло гнилью. Страшнее было на чердаках. Там что-то копошилось, шепталось, там находили матрацы, на которых кто-то спал, мерцали в жидкой тьме зеленые кошачьи глаза. Висели веревки. Кипы старых дореволюционных журналов. Вот тут и началось пуганье, кто кого перепугает, самое место для засад, чтобы выкрикнуть диким криком, а еще лучше хлопушкой из газет или трахнуть надутым бумажным кульком. Теплые кирпичные трубы сочились дымком. Закопченные балки - обнаженный скелет дома. Почти без перегородок открывалось огромное пространство над всеми квартирами, можно было вылезти на железную крышу. Кто-то на чердаке скрывался, это факт, валялись окурки, консервные банки: “Сейчас как режиком заножу, будешь дрыгами ногать и мотою головать!”
Дворовая школа обучала плеваться сквозь зубы. Это у Д. получалось, у него была щербина между передними зубами, и плевок летел стрелой. Вот со свистом было хуже. Никак не мог научиться палым свистам. Пальцы в рот самый сильный производят. Ему и пальцы совали - не получалось.
И вдруг однажды, летним днем, уже в деревне, вырвался у него оглушающе сильный свист, он был один в лесу, никто не слышал, свидетелей не было, он свистел и свистел, счастливый своей победой.
Не сразу школьное общество стало пересиливать дворовое. Преимуществом двора была свобода. Самоуправство, свой суд, свои порядки, без учителей, без школьных уставов. И еще, конечно, запретность. Можно было всласть ругаться. У кого-то завелись “финки”. Рассказы про гопников, про шпану, про “чубаровское дело”, как в Чубаровом переулке насиловали какую-то девицу. Дворовое образование включало бандитскую кличку, блатные песни, приемы борьбы, драки, похождения жуликов и, конечно, секс. Двор служил академией запретного образования. То, что исключалось из школьных уроков и строжайше запрещалось, можно было получить во дворе. В этом смысле “придворные” быстро наверстывали свои пробелы. Любовь, аборты, процесс изготовления детей, проститутки, любовницы, измены, венерические болезни, менструации, презервативы, онанизм - словом, “все о сексе”, о чем в семье не полагается “при детях”.
Говорило ли это о его любви к языку, о его лингвистических склонностях? Вряд ли. Заметьте, какое осторожное слово мы выбрали - склонности. Детство редко дает возможность угадать что-либо о будущем ребенка. Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. На самом же деле детство - самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. Больше того, человек предназначен для детства, рожден для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство - это будущее взрослого человека.
Говорило ли это о его любви к языку, о его лингвистических склонностях? Вряд ли. Заметьте, какое осторожное слово мы выбрали – склонности. Детство редко дает возможность угадать что-либо о будущем ребенка. Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. На самом же деле детство – самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. Больше того, человек предназначен для детства, рожден для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство – это будущее взрослого человека.
Арест отца
Как это произошло – помню плохо. Честно говоря – совсем не помню. Должен был бы. Во всех подробностях, мне уже было тринадцать лет… Не помню, видно, потому, что все годы старался избавиться, вытеснял.
Много позже я установил – начало было положено еще “Шахтинским делом”, затем “Промпартия”. От крупных спецов перешли к мелким. Количество выявленных вредителей ширилось. Стали брать всякую мелочь. И она тоже вставляла палки в колеса. Из-за них никак не двигалось строительство социализма. Такие, как отец, они тоже были чуждым элементом, не хотели давать показания на своего начальника.
Мать не велела говорить в школе о том, что случилось. Отца выслали.
В Сибирь. Сперва в Бийск. Потом куда-то в тамошний леспромхоз. От него приходили успокаивающие открытки. Приятно округлый почерк, читая, я видел его руку в рыжих веснушках, с аккуратно обстриженными ногтями. Перед сном он гладил меня. Проводил два раза от макушки до шеи. Мать никогда не гладила. Теперь, без отца, я плохо засыпал.
Жизнь наша круто изменилась. Семья обеднела. Не стало деревенской снеди, той, что привозил отец, – самодельные сыры, деревенское масло, грибы, брусника. Довольствовались карточками, в магазинах вырезали талончики на жиры, на консервы, давали селедку, крупы и “макаронные изделия”.
Мать мчалась из одной очереди в другую. До позднего вечера работала за швейной машинкой.
В нашем классе и с другими стало происходить похожее. Отцы исчезали… Колбасьев, Канатчиков, Баршев… Нас оглушил арест отца Толи Лютера, любимца класса. Лютеры жили на набережной, в большой шикарной квартире. Отец его занимал какую-то высокую должность, ездил на казенной машине. Когда отца арестовали, об этом объявили в газетах: “Враг народа…” Что-то было еще о нем как о деятеле латышской компартии.
Когда я впервые прочитал у М. Горького про детство, я обратил внимание: там не было отца. Я не понимал, как могло быть детство без отца, без ощущения его присутствия. Это же встретилось у Л. Н. Толстого в его трилогии “Детство. Отрочество. Юность”. Только у Лермонтова я вычитал тоску по отцу:
Ужасная судьба отца и сына
Жить розно и в разлуке умереть,
И жребий чуждого изгнанника иметь
На родине с названьем гражданина!
Через полгода выслали Толю, одного за другим высылали и других детей арестованных.
Высылка моего отца должна была затеряться среди этих событий. Так мне казалось. Не тут-то было. В десятом классе нас принимали в комсомол. Меня не приняли. Даже в кандидаты, была тогда такая ступень. Не приняли и все.
* * *Отец еще не стар, крепкий, сильный, мать совсем молоденькая, я между ними. Две любви, два теплых разных потока омывают меня, несут. Какое счастье побежать под их взглядами, заслужить похвалу за то, как я перепрыгнул через лужу. Мать любила меня строже, отец нежнее, он видел меня реже, леспромхоз разлучал нас, зато летом, когда он получал меня, тут он не отпускал ни на шаг.
Умер он, когда я вернулся с войны, когда я был уже женат, когда появилась Марина, и он мог внучковаться, так что он мог кое-что увидеть из моей жизни.
Одно время, это было еще в студенческие годы, я вынужден был перейти в другой институт, на специальность мне быстро осточертевшую. Все это из-за того, что я сын высланного. То есть из-за отца. Он виноват. Не блядская власть, до нее я не додумывался, а он. И жалел его, и злился на него. Но, слава богу, ни разу я никому, даже маме, не выдал своего чувства. И отцу никогда. Благодарю судьбу, Провидение, видно, удержало меня от малейшего упрека.
* * *У меня был товарищ Игорь Клюкин. Хороший ученый – крупный акустик. У него было хобби – Александр Блок. Это было даже не хобби, а главная его любовь. Знал он о нем все, все, что можно было прочитать. Таскал меня по блоковским местам, по его квартирам. Как-то говорит мне:
– А знаешь, Дельмас жива!
– Какая Дельмас?
– Возлюбленная Блока, та, которой он посвятил цикл “Кармен”. Давай посетим ее.
Уговорил. Жила Дельмас недалеко от последней квартиры Блока на набережной Пряжки. На доме висела мемориальная доска в честь ее мужа – знаменитый бас Мариинского театра.
В подъезде Игорь говорит мне: “Не пойду, иди ты один”. Застеснялся. Кто он для Дельмас – никто, я, мол, другое дело, а он только помеха.
Раз пришли, деваться некуда. Я зашел. Представился. Дельмас оказалась вовсе не старухой, светская приветливость скрадывала возраст. Квартира была коммунальной, но у нее были, кажется, две комнаты. Большая, куда меня провели, была увешана фотографиями, портретами, более всего самой хозяйки в роли Кармен – Любови Александровны. Висели фотографии Немировича-Данченко, Шаляпина, Андреева, известных актеров, многие с автографами, восторженными надписями, посвященными исполнительнице роли Кармен. Она на Блока произвела впечатление тоже своей игрой. С этого начался их роман.
Дельмас охотно рассказывала о Блоке. По своему невежеству я не мог отделить вещи известные, опубликованные, от неизвестных. Ничего не выспрашивал, мой интерес сводился к ней самой, чем ее привлек Блок, был ли он веселым, щедрым, выдумщиком? Вскоре она разоткровенничалась. Рассказала, как Блок приходил к ней сюда. Про “Пушкинский Дом” сказала: “Они все просят у меня что-то, связанное с Блоком, – письма, фото, книги, а вот кушетку эту не просят”, – и вдруг подмигнула мне.
Стала показывать мне блоковские письма. Там было одно многостраничное, где Блок размышлял о религии, о своем отношении к Высшему разуму или Творцу, не помню. Были и интимные. Дельмас спросила меня: “Они просят продать им эти письма, но не хочется. Ведь они не предназначены для других людей. А уж для печати вовсе. Он был бы недоволен, это неприлично к его памяти. Как вы думаете?”
Сказал, что она права. Тогда она спросила, имеет ли она право сжечь его письма? Почему нет, это ее личное имущество, ей адресованное, в конце концов, она полная хозяйка. Примерно так я сказал. Она обрадовалась: “Я сошлюсь на вас”. – “Да ради бога”. – “А мне ничего за это не будет?” – “Закон на вашей стороне, да и что они могут сделать”.
Не знаю, как она в конце концов распорядилась, но Игорь Клюкин возмутился, он считал, что это общенациональная ценность, историческое сокровище, что будет преступлением, если письма Блока погибнут.
Мы с ним долго спорили. Сейчас, вспоминая об этом, я был бы уже не так категоричен.
С мертвыми, конечно, надо считаться. С их взглядами, их этикой, тем более, что защищать себя они не могут. Мы скучные материалисты. Мы уверены, что им уже все равно, что они не узнают, не почувствуют, поскольку они ни в каком виде не существуют.
* * *Она написала мне спустя полвека. Молодая учительница, Наталия Соколова, окончив институт, получила направление в село Кащеево Белгородской области. Было это в 1956 году. Уехала преподавать русской язык, как положено, на два года.
Более всего из всей жизни людям запоминается детство. Знаменитый советский писатель и общественный деятель Даниил Александрович Гранин раскрывает проблему роли детства и детских воспоминаний в жизни человека.
Размышляя о данной проблеме, автор приводит в пример собственные детские воспоминания, наполненные теплом и радостью. Детство автора было самой счастливой порой его жизни, потому что тогда еще не было никакой обязанности и ответственности за свои поступки. Еще не осознана была ценность дружбы или счастье иметь родителей. Было только ощущение восторга перед своим существованием. Это было “царство свободы”.
Автор считает, что детство является главной частью жизни человека. Человек “рожден для детства”. Детство – это будущее взрослого человека. Автор считает детство самым лучшим периодом в своей жизни, несмотря на то, что потом в его жизни случалось еще много
хорошего.
Особое внимание детству уделяет М. Ю. Лермонтова в поэме “Мцыри”. Главный героя произведения насильно увезли со своей Родины будучи еще ребенком и держали в плену далеко от родного дома. Много лет он страдал в неволе, мечтая о возвращении, но потом совершил побег. Освободившись, Мцыри вспоминал счастливые моменты из своего детства, когда он был на Родине вместе со своей семьей. Именно детские воспоминания являлись стимулом для возвращения домой.
Таким образом, роль детства для человека огромна. Детство – главная часть жизни людей. Самые счастливые воспоминания – это детские воспоминания.
(Пока оценок нет)
Другие работы по этой теме:
- Детство – это прекрасная пора в жизни каждого человека. Но как именно оно влияет на развитие личности? Какую роль играет в нем? Этими и другими...
- Проблема, которую поднял автор текстаЧто такое детство? Первая ступень жизни, ее преддверие, некая подготовка к дальнейшему существованию или это и есть сама жизнь? Все эти...
- Антун де Сент Экзюпери мудро заметил: “Все мы родом из детства”. Невозможно не согласиться с известным французским писателем, ведь ростки хорошего и дурного закладываются в...
По тексту Гранина. Детство редко даёт возможность угадать что-либо о будущем ребёнка. Как ни пытаются…
В чём заключается ценность детства? Почему с возрастом чаще всего мы вспоминаем детство? Чем отличается оно от всей остальной жизни? Эти и другие вопросы возникают у меня после прочтения текста Даниила Гранина.
В своём тексте автор поднимает проблему ценности детства. Писатель уверен, что детство – это «самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего». По мнению автора, это «счастливая пора», потому что «мир казался мне устроенным для меня, я был радостью для отца и матери, не было ещё чувства долга, не было обязанностей». К тому же это «царство свободы», не только наружной, но и внутренней. «Я жил среди травы, ягод, гусей, муравьёв». Даниил Гранин подводит итог: «Детство остаётся главным и с годами хорошеет». Потому что оно – настоящая жизнь, «чистое ощущение восторга перед своим существованием под этим небом». Проблема, которую поднимает автор, заставила меня глубоко задуматься о ценности своего детства.
Я согласна с мнением автора. Мы вспоминаем детство, потому что именно тогда мы были свободны, счастливы, испытывали настоящий восторг, удивление, радость. В детстве мы ощущаем себя центром вселенной и нам кажется, что всё в этом мире для нас и ради нас. Мы искренни, чисты, наивны. Конечно, в детстве мы тоже бываем несчастны, но всё это остаётся в прошлом, на первый план выходит «прелесть» той жизни. Попробую это доказать, обратившись к художественной литературе.
Непростое детство у Володи, главного героя рассказа Валентина Распутина «Уроки французского». Детство послевоенное, голодное. Чтобы учиться, мальчик живёт у дальней родственницы. Её сын ворует продукты, которые передаёт мальчику мать. Володя стал играть на деньги, но выигрывает он только рубль, чтобы купить большую кружку молока, как посоветовал доктор. Писатель пишет о себе, о своём трудном детстве. Конечно, он помнит синяки, когда его били ребята, он помнит, как трудно ему пришлось вдали от дома. Но это не главные воспоминания. Он вспоминает учительницу французского языка Лидию Михайловну, классную руководительницу, которая отнеслась к нему по-матерински. Она приглашала его домой, чтобы подтянуть французский, но как ей хотелось накормить его. Володя был слишком горд и никогда ни к чему не притрагивался. Тогда она решила играть с мальчиком на деньги, чтобы у него была возможность выиграть деньги на молоко. Ничем хорошим это не закончилось. Молодую учительницу уволили из школы. Но её доброту, её неподдельное желание помочь ему в самый трудный момент его жизни, посылки с гематогеном, яблоками запомнятся ему на всю жизнь, как самые яркие и особенные воспоминания. А домашние уроки французского станут уроками добра и человечности на всю жизнь.
А вот у Наташи Ростовой из романа-эпопеи Л.Н.Толстого «Война и мир» детство беззаботное и счастливое. Это действительно «отдельная страна», «счастливая пора». Вспомним день рождение Наташи. Она влюблена в Бориса, ей так хочется, чтобы всем тоже было хорошо, как переживает она за Соню и брата Николая. Они секретничают, шалят. Наташе можно всё, потому что она уверена, что все любят её, и она любит всех. Как искренне она любуется природой, её душа стремится к музыке, как радуется она любой мелочи. «Чистое ощущение восторга перед своим существованием под этим небом».
Таким образом, детство – это действительно главная пора жизни. Это страна, независимая от взрослого будущего. Страна, где ты счастлив, беззаботен, открыт всему миру и ждёшь от него только радости и чудес. Поэтому так ценим мы детство, и с годами оно становится для нас всё ценнее. Цените детство и чаще вспоминайте его.
Проблема восприятия детства как счастливой поры. По тексту Гранина. Детство редко даёт возможность угадать что-либо о будущем ребёнка. Как ни пытаются…
Всегда ли детство – это счастливая пора в жизни человека? Разве в детстве мы не бываем несчастны? Почему именно детство мы вспоминаем с особенной теплотой и нежностью? Эти и другие вопросы возникают у меня после прочтения текста Даниила Гранина.
В своём тексте автор ставит проблему восприятия детства как счастливой поры. Он уверен, что для каждого человека детство – «главная часть жизни». Это «самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов». Писатель убеждён, что это «самая счастливая пора жизни», потому что нам кажется, что весь мир устроен только для нас, потому что нет ещё чувства долга, обязанностей. «Я жил среди травы, ягод, гусей, муравьёв». Детство – это «царство свободы, не только наружной, но и внутренней». «Не было ни любви, ни славы, ни путешествий – только жизнь, чистое ощущение восторга перед своим существованием под этим небом». Проблема, которую поднимает автор, заставила меня глубоко задуматься о своём восприятии детства как счастливой поры.
Я полностью разделяю позицию автора. Все яркие открытия, впечатления, переживания - из детства. Любимый пейзаж, от которого захватывало дух, и было так жаль, что я не художник и не поэт, чтобы остановить мгновение. Крупные волшебные ягодки земляники с неповторимым ароматом, которую я собирала каждое лето около озера с родителями. И старалась собрать больше всех. А вкус мороженого из детства. Как многое не повторится никогда. Только в воспоминаниях можно всё это пережить вновь, став счастливой, беззаботной, наивной девчонкой. Поэтому мы так часто вспоминаем детство, даже в нерадостных мгновениях, я считаю, мы тоже находим свою прелесть. Попробую это доказать, обратившись к художественной литературе.
Главный герой романа И.А.Гончарова «Обломов» Илья Ильич Обломов вспоминает своё детство во сне. Ему снится его родная деревня Обломовка, где он вырос. Бескрайние просторы, леса, поля. Размеренная жизнь, где, потрудившись, все засыпали послеобеденным сном. Где устраивали застолья и любили вкусно поесть. Где не закрывали дома и не боялись, что что-то произойдёт. Ничего особенного и не происходило. Всё было спокойно, предсказуемо. Мальчик был окружён заботой и любовью родителей, нянек, которые предугадывали все его желания и беспокоились за него. В этой жизни не надо было куда-то бежать, о чём-то договариваться, что-то предпринимать. Всё было так устроено, что мальчику казалось, что так будет всегда и что так и должно быть. Став взрослым, он часто вспоминал Обломовку, детство, как счастливую пору его жизни.
Главный герой романа Н.В.Гоголя «Мёртвые души» тоже вспоминает детство, которое трудно назвать счастливым. Мать рано умерла, а отец часто его наказывал. Но он на всю жизнь запомнил советы отца: угождать учителям, дружить только с богатыми, стараться никому ничего не давать, а делать так, чтобы давали тебе. Главный совет: беречь копеечку Павлуша запомнит на всю жизнь, и будет старательно воплощать его в жизнь. Уже в детстве он старался следовать наказам отца и подчинял свою жизнь им. Его детство трудно назвать свободным и беззаботным. Но для него и эти воспоминания – самая счастливая пора жизни, когда все замыслы исполнялись, а в мыслях рисовалась богатая, беспечная будущая жизнь.
Таким образом, детство для каждого – это счастливая пора в жизни, где нас переполняет уверенность в счастье, исполнении всех наших желаний, вера в то, что весь этот мир создан для нас. Любите своё детство. Чаще вспоминайте его, особенно когда трудно. Эти воспоминания помогут почувствовать себя вновь сильным, беззаботным, счастливым…
Русский язык
12 из 24
(1)Детство редко даёт возможность угадать что-либо о будущем ребёнка. (2)Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. (3)Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. (4)На самом же деле детство – самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. (5)Больше того, человек предназначен для детства, рождён для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство – это будущее взрослого человека.
(6)Детство было самой счастливой порой моей жизни. (7)Не потому, что дальше было хуже. (8)И за следующие годы благодарю судьбу, и там было много хорошего. (9)Но детство отличалось от всей остальной жизни тем, что тогда мир казался мне устроенным для меня, я был радостью для отца и матери, я был не для кого, не было ещё чувства долга, не было обязанностей, ну сопли подобрать, ну спать лечь. (10)Детство безответственно. (11)Это потом стали появляться обязанности по дому. (12)Сходи. (13)Принеси. (14) Помой… (15) Появилась школа, уроки, появились часы, время.
(16)Я жил среди муравьёв, травы, ягод, гусей. (17)Я мог лежать в поле, лететь среди облаков, бежать неизвестно куда, просто мчаться, быть паровозом, автомобилем, конём. (18)Мог заговорить с любым взрослым. (19)Это было царство свободы. (20)Не только наружной, но и внутренней. (21)Я мог часами смотреть с моста в воду. (22)Что я там видел? (23)Подолгу простаивал в тире. (24)Волшебным зрелищем была кузня.
(25)Любил в детстве часами лежать на тёплых бревнах плота, смотреть в воду, как играют там в рыжеватой глубине, поблескивают уклейки.
(26)Повернешься на спину, в небе плывут облака, а кажется, что плывет мой плот. (27)Под бревнами журчит вода, куда плывет – конечно, в дальние страны, там пальмы, пустыни, верблюды. (28)В детских странах не было небоскребов, автострад, была страна Фенимора Купера, иногда Джека Лондона – у него снежные, метельные, морозные.
(29)Детство – это чёрный хлеб, теплый, пахучий, такого потом не было, он там остался, это зелёный горох, это трава под босыми ногами, это пироги с морковкой, ржаные, с картошкой, это домашний квас. (30)Куда исчезает еда нашего детства? (31)И почему она обязательно исчезает? (32)Маковки, постный сахар, пшённая каша с тыквой…
(33)Столько было разного счастливого, весёлого… (34)Детство остаётся главным и с годами хорошеет. (35)Я ведь там тоже плакал, был несчастен. (36)К счастью, это начисто забылось, осталась только прелесть той жизни. (37)Именно жизни. (38)Не было ни любви, ни славы, ни путешествий, только жизнь, чистое ощущение восторга своим существованием под этим небом. (39)Ещё не осознана была ценность дружбы или счастье иметь родителей, всё это позже, позже, а там, на плоту, только я, небо, река, сладкие туманные грёзы…
Показать текст целиком
Детство – это важный этап в жизни человека. Это беззаботная пора. Я думаю, что большинство из нас с нежным трепетом вспоминает свое детство. В данном тексте Д. А. Гранин поднимает проблему ценности детства. Эта проблема всегда актуальна, потому что именно в этот период времени ребенок учится взаимодействовать с окружающим миром, формирует свои представления о нем, приобретает навыки, черты характера, которые в будущем окажут влияние на становление личности.
В доказательство своих мыслей автор приводит свои рассуждения : «детство – самостоятельное царство, отдельная страна … она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека». Д. Гранин подчеркивает, что детство – один из самых значимых этапов жизни человека. Также, автор рассказывает о своем детстве , описывая, как он часами мог смотреть с моста в воду, лежать на бревнах плота, смотреть на облака: «Еще не осознана была ценность дружбы или счастье иметь родителей, всё это позже, позже, а там, на плоту, только я, небо, река, сладкие туманные грёзы…». Д. Гранин описывает свое единение с природой, показывает беззаботность той поры, с нежными чувствами вспоминает детство.
Я согласна с Д. А. Граниным, потому что именно это время оказывает на нас сильное влияние. Мы учимся понимать природу, окружающий мир. Ребенок наблюдает за происходящими событиями, старается взаимодействовать с ним. Каждый человек, наверное, с трепетом вспоминает то сказочное время, когда, казалось, не существовало времени, проблем и забот. В доказательство этой позиции обратимся к аргументам из художественной литературы.
Во-первых, ярким примером ценности детства является произведение Л.Н. Толстого «Война и мир». Автор описывает семью Ростовых, теплую атмосферу семейных отношений, в которых воспитываются дети. Братья и сестры очень дружны между собой, открыты . С детства Наташе прививались важные ценности, такие как любовь, внимание, забота к окружающим . Девочка росла, наблюдая за своими родителями , перенимая и
Критерии
- 1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
- 3 из 3 К2