Значение пыпин александр николаевич в краткой биографической энциклопедии. Основная литература о жизни и творчестве

Александр II Николаевич Весной 1818 года великий князь Николай Павлович с супругой Александрой Федоровной проводили Святую неделю в Москве, поклоняясь древним святыням. Здесь, 17 апреля, у великокняжеской четы родился сын-первенец, названный Александром.Хотя в то время

Пыпин Александр Николаевич

Пыпин А.Н.

"Не родной, но ближе, чем родной”, - так сказал о Николае Гавриловиче Чернышевском его двоюродный брат Александр Николаевич Пыпин на 50-летнем юбилее своей научной деятельности, торжественно отмечавшемся в 1903 году.

“Мои детские воспоминания связывают в одно целое две семьи, - признавался Александр Николаевич в своих воспоминаниях, - одна дворянская, по моему отцу, другая была семья Чернышевских - священническая, матери двух семейств были родные сестры, и первые годы моего детства проходили безразлично в этих двух семьях” .

Пыпины и Чернышевские были очень дружны. Их объединяла жизнь в одном доме. Нравственные принципы и общие духовные интересы у обеих семей были общими. Одинаковый материальный достаток диктовал тем и другим скромный и уединенный образ жизни. Александр Пыпин и Николай Чернышевский росли в атмосфере духовной сосредоточенности, в какой-то мере житейского аскетизма. Интересы братьев были обращены к книге и образованию.

Александр Николаевич Пыпин родился 23 (25) марта (ст.ст.) 1833 года в Саратове в семье мелкопоместного дворянина Н.Д. Пыпина и А.Е. Пыпиной (в девичестве Голубевой), родной сестры матери Н.Г. Чернышевского. Отец Александра Пыпина Николай Дмитриевич в 1825 году был занесен в родословную книгу дворян Саратовской губернии. На протяжении жизни он занимал различные должности в Тамбове, Саратове, уездных городах Аткарске и Баланде.

Саратовский дом Пыпиных на бывшей Гимназической улице сохранился, в нем фондовое хранилище музея-усадьбы Н.Г. Чернышевского. Здание было приобретено священником Г.И. Голубевым, дедом Пыпина и Чернышевского, с аукционного торга в 1801 году. Из окон дома, за Волгой, были видны необозримые хлебные поля, степи, покрытые ковылем. Виды на широкую реку и бесконечное Заволжье, по признанию Александра Николаевича, зародили в нем первые поэтические впечатления. “Окрестности Саратова в самом деле чрезвычайно хороши , - делился Александр Николаевич в одном из писем, - против него за Волгой видна из окон нашего дома... бесконечная, гладкая степь, окаймленная по берегу лесом, на этой стороне горы, горы и горы, довольно высокие. Виды с этих гор, покрытых фруктовыми садами, прекрасные и очень обширные: в степь видно верст за шестьдесят Волгу - прелесть что такое” .

Народная жизнь была знакома Пыпину не из книг. Детские и юношеские годы, проведенные в Саратове, а затем в небольшой деревне Иткарке Аткарского уезда, в имении отца, были наполнены яркими жизненными впечатлениями. С 1842 по 1849 год Александр Пыпин обучался в Саратовской мужской гимназии. Поражая преподавателей, он опережал своих товарищей обширными познаниями и начитанностью. Его имя было занесено на “золотую” доску гимназии. Из отчего дома Пыпин уехал учиться в Казанский университет. Наведываясь ненадолго в Саратов, Александр Николаевич жил в своем доме. Сюда стали приходить его письма из Петербурга, куда он перебрался из Казани, из заграничных путешествий.

"Почти каждое утро я встаю в начале восьмого, пью чай и отправляюсь в университет или библиотеку, - сообщал Александр в письме из столицы домой в октябре 1852 года. - Возвращаюсь домой почти всегда около трех часов... После обеда... если не остаюсь заниматься дома, то отправляюсь - в Публичную библиотеку, из которой прихожу домой часам к девяти... После чая я опять принимаюсь за дело, которое продолжаю различным образом до двенадцати часов или до часу (редко до двух)” .

В письмах студенческого периода А.Н. Пыпин также сообщает, что в целях дополнительного заработка он дает частные уроки. Вместе с тем он находит время для посещения театра и музеев.

Более полувека связывало А.Н. Пыпина с городом на Неве, его культурными и научными учреждениями. Здесь, в 1850-1860-е годы молодой ученый публикует свои многочисленные работы, печатает статьи в журналах “Отечественные записки” и “Современник”. Непоколебимые и честные демократические убеждения А.Н. Пыпина ярко проявились в 1861 году. В поисках “настоящей” дороги молодой профессор в знак протеста против расправы правительства над участниками студенческого движения покинул стены Петербургского университета, а в 1863-1866 годах он стал одним из редакторов “Современника”, как бы приняв здесь эстафету от умершего Н.А. Добролюбова и осужденного Н.Г. Чернышевского. В связи с принудительным закрытием журнала "Современник" Пыпин привлекался к суду как его редактор за публикацию в журнале статьи Ю. Жуковского “Вопросы молодого поколения”, которую власти сочли оскорблением дворянского сословия. И только исключительной скромностью Пыпина - автора автобиографических “Моих заметок” можно объяснить его слова о том, что “его жизнь не представляла чего-либо особенного” .

С 1867 года и до конца жизни Александр Николаевич тесно сотрудничает с журналом “Вестник Европы”, где впервые увидели свет большинство его крупных научных трудов.

В дальнейшем жизненный путь Александра Николаевича Пыпина не изобиловал яркими поворотными событиями. Его жизнь была отдана науке и просвещению, в котором он видел главное средство общественного прогресса. А.Н. Пыпин стал автором более 1200 работ по истории русской, славянских литератур и общественной мысли, по проблемам фольклора, этнографии и палеографии. Пыпинские “Характеристики литературных мнений от 1820 до 1850-х годов”, “Общественное движение в России при Александре I”, “Белинский. Его жизнь и переписка”, многотомные “История русской литературы”, “История русской этнографии”, написанная совместно с В.Д. Спасовичем “История славянских литератур”, неоднократно переиздавались и пользовались неослабевающим спросом читающей публики.

В отроческие и юношеские годы формирование научной и общественной индивидуальности Пыпина проходило под сильным влиянием старшего двоюродного брата. Александр Николаевич Пыпин не был активным участником открытых антиправительственных выступлений XIX века, не прошел через испытания каторги и ссылки. Но его всегда отличали твердые и честные демократические убеждения, в которых не было места двурушничеству и ренегатству. “Содействовать славе не преходящей, а вечной своего Отечества и благу человечества” . Эти строки из письма восемнадцатилетнего Николая Чернышевского тринадцатилетнему Александру Пыпину стали программой действий ученого и общественного деятеля. Именно этими принципами, заложенными в домашней обстановке, он руководствовался, совершая те или иные поступки.

В дальнейшем, в момент полицейского преследования Николая Гавриловича, во время пребывания его в Петропавловской крепости, а затем долгие годы каторги и ссылки Александр Николаевич Пыпин оказывал семье Чернышевского нравственную и материальную поддержку. После ареста Николая Гавриловича Пыпин энергично боролся за его освобождение. Он купил дом и имущество “государственного преступника”. Затем разобрал и отчасти систематизировал архив Чернышевского и способствовал изданию его сочинений. Во многом благодаря А.Н. Пыпину, идеи и имя Чернышевского не были вычеркнуты из общественного сознания семидесятых-восьмидесятых годов. Но в то же время Пыпин не разделял решительных воззрений старшего двоюродного брата. Он видел будущее России в проведении последовательных буржуазно-демократических преобразований.

Александр Николаевич никогда не прерывал связей с родным городом, много делал для его культурного и научного развития, поддерживая краеведческие изыскания саратовской интеллигенции. Он ратовал за вовлечение в научно-практическую деятельность по изучению народного быта и творчества всех сколько-нибудь грамотных людей. Пыпин приветствовал идею создания в Саратове Радищевского музея , в который передал ряд ценных экспонатов. Регулярно снабжал он интересными изданиями Саратовскую публичную библиотеку. В 1887 году А.Н. Пыпин был избран членом Саратовской ученой архивной комиссии. В 1899 году саратовцы избрали его почетным гражданином города.

Конец 1890-го-начало 1900-х годов был ознаменован признанием научных заслуг Пыпина как в России, так и за рубежом. Еще 12 ноября 1871 года писатель и журналист, один из тайных корреспондентов “Колокола”, хранитель архива “Земли и воли” и “Народной воли” Владимир Рафаилович Зотов сообщал Пыпину: “В сегодняшнем заседании Академии Наук Александр Николаевич Пыпин избран в адъюнкты большинством: 25 голосов против 9. Конечно, дальнейший ход дела зависит от Министра народного просвещения, тем не менее спешу известить о том собрата на журнальном поприще” .

Поздравление было преждевременным. Дальнейший ход “академической истории” Пыпина складывался для него крайне неблагоприятно. Принадлежность ученого к прогрессивным демократическим слоям русского общества, оказание помощи осужденному Чернышевскому и его семье вызывало негативное отношение к нему правящих кругов России. Александр II после тенденциозных докладов о научной и общественной деятельности Пыпина, представленных министром просвещения Д.А. Толстым и III отделением, не утвердил решение об избрании Пыпина академиком. Очевидец драматических событий жизни брата тех дней Ев.Н. Пыпина писала родителям в Саратов 15 января 1872 г.: “Сашу на этих днях вижу часто. Его избрание все еще занимает государственные умы, а между тем некоторые очень даже почтенные академики, незнакомые ему прежде, приезжали к нему с визитом, чтобы этим выразить свою оппозицию против всяких комиссий, решающих за них, кого им выбрать, кого нет. Сам Саша послал в Академию отказ от избрания. Вся история очень длинная и надоела” .

Только спустя 26 лет “высочайшим приказом” Пыпин был утвержден ординарным академиком по отделению русского языка и словесности - с 10 января 1898 года.

В конце 1890-х-начале 1900-х годов Пыпин избирается почетным членом многих отечественных и зарубежных научных обществ и учреждении. Ему жалуют звание действительного статского советника, он даже исполняет некоторое время обязанности вице-президента Академии Наук... Кульминацией признания научных заслуг Пыпина явилось торжественно отмеченное в 1903 году пятидесятилетие его научно-литературной деятельности. В многочисленных юбилейных выступлениях видных русских и иностранных ученых говорилось: жизнь юбиляра в науке - прекрасный пример духовного подвига. По словам выступавших, деятельность Пыпина явилась живой литературно-научной летописью своего времени, своеобразным звеном, соединяющим различные периоды общественного движения, мощным двигателем прогресса современности.

Влияние Александра Николаевича Пыпина на русское общество не было лишь “академическим”. По словам литературоведа П.Н. Сакулина, “для Пыпина цель заключалась как в разрешении задач самой науки, так и в удовлетворении тех вопросов, какие предъявляет к науке действительная жизнь” .

Петербургскую квартиру Пыпиных на Васильевском острове посещали многие именитые представители отечественной науки и культуры. Здесь, очевидно, бывал известный русский юрист и прогрессивный государственный и общественный деятель А.Ф. Кони. По словам Кони, с 1880 года он становится сотрудником “Вестника Европы”, в редакции которого Анатолий Федорович часто виделся с М.М. Стасюлевичем, И.А. Гончаровым, А.Н. Пыпиным, Д.К. Кавелиным, В.Д. Спасовичем, И. С. Тургеневым. Местом их встреч также являлись товарищеские обеды (так называемый “Круглый стол”), которые раз в неделю устраивали наиболее активные сотрудники журнала. На них приглашались и те, кто разделял его умеренно-либеральную, но в то же время достаточно прогрессивную платформу. Здесь велись оживленные дискуссии по многим злободневным проблемам русской литературы и общественной жизни.

Пыпин и Кони всегда находились в скрытой оппозиции к самодержавию, а иногда своими поступками выражали свое несогласие с действиями властей.

Александра Николаевича и Анатолия Федоровича можно было видеть среди участников юбилейных торжеств по случаю 50-летия литературной деятельности И.А. Гончарова (31 декабря 1882 года) и А.М. Жемчужникова (10 февраля 1900 года). Жизненные пути Пыпина и Кони наиболее тесно пересеклись в конце 1890-х годов. 7 декабря 1896 года А.Ф. Кони был избран почетным членом Академии Наук. 29 апреля 1899 года в ознаменование столетия со дня рождения А.С. Пушкина при отделении русского языка и словесности Академии Наук был создан Разряд изящной словесности. В его состав входили все действительные члены Академии и 12 почетных академиков, избранных из числа выдающихся русских писателей, литературных критиков, публицистов. 8 января 1900 года почетным академиком был избран А.Ф. Кони.

Глубокий ученый-исследователь сочетался в Пыпине с неутомимым собирателем неопубликованных ценнейших документальных и эпистолярных источников, которые он вводил в научный оборот. В декабре 1879 года Кони переслал Пыпину по его просьбе письма Н.А. Некрасова, А.В. Кольцова и других литераторов, адресованные отцу Анатолия Федоровича - Ф.А. Кони, писателю, журналисту, автору многих популярных водевилей.

На кончину академика А.Н. Пыпина, наступившую 26 ноября 1904 года в Петербурге, русская периодическая печать откликнулась многочисленными некрологами. Приводимые выдержки из некоторых газетных статей достаточно емко и проникновенно характеризуют деятельность ученого и порой созвучны современным оценкам его творческой биографии, поэтому не нуждаются в каком-либо дополнительном комментарии.

"Пыпин умер! одним хорошим человеком стало меньше. Каждая строка его била по нервам русского человека... чугунным молотом. Недаром он прошел школу “Современника” и руководителем своим имел человека, каких дай Бог побольше на Руси" (“Петербургские ведомости”. 29 ноября).

“В своих наиболее специальных исследованиях Пыпин никогда не забывал культурных потребностей русского общества, ...То была глубокая, беззаветная любовь гражданина к несчастливой отчизне. Во всех своих трудах он всегда оставался верным знамени своей молодости - защите прав народной личности и общественного самосознания от посягательств бюрократии и ее идейного плаща - “официальной народности” (“Новое время”. 27 ноября).

“Горькой болью отзовется везде и всюду скорбная весть о его смерти... Итог его многолетней, кипучей работы... крупный, выдающийся” (“Русь”. 27 ноября).

Использованные материалы: - Озерянский А. "Ближе, чем родной". - Памятники Отечества: Сердце Поволжья. - М.: Памятники Отечества, 1998.
- Озерянский А. "...Итог крупный, выдающийся". - Годы и люди. Вып.5. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1990.

Известный исследователь русской литературы и общественности.

Род. в 1833 г. в Саратове, в дворянской семье. Учился в саратовской гимназии, в казанском (первый курс) и спб. университетах, где окончил курс в 1853 г. кандидатом историко-филологического факультета.

Еще студентом напечатал свой первый труд - Словарь к новгородской летописи, в "Сборнике Академии Наук" (1852 г., № 3). Это было участие в работе над словарем древнего русского языка, предпринятой И. И. Срезневским, и где другими участниками были Н. Г. Чернышевский, П. А. Лавровский и др. Первой журнальной статьей П. было исследование о драматурге XVIII в. Лукине ("Отечественные Записки", 1853 г.; повторено при собрании сочинений Лунина и Ельчанинова, СПб., 1868); это был отрывок из его кандидатской диссертации.

С тех пор он принимал довольно деятельное участие в "Отечественных Записках", рецензиями и статьями по истории литературы.

Сосредоточив свои занятия на древней русской повести, П. в 1867 г. защитил магистерскую диссертацию: "Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских". Здесь впервые дана история русской повести, начиная с заимствований из византийских и южнославянских источников и кончая повестями, сложившимися под западным влиянием, и первыми попытками оригинальной бытовой повести XVII века. Автор пользовался рукописными сборниками Публичной библиотеки и Румянцевского музея, в то время еще мало известными.

Некоторые старинные повести впервые исследованы П., а некоторые ("Девгениево Деяние", "Повесть о Горе-злосчастии") даже впервые открыты им при изучении сборников. "Очерк" П. составил эпоху в области разработки истории русской повести.

Дальнейшие работы в этой области весьма расширили изучение предмета, но труд П. был исходным пунктом для новых исследователей.

В 1858 г. П. был послан на два года за границу для приготовления к кафедре истории европейских литератур.

Во время этого путешествия он побывал, между прочим, и в славянских землях (2 путевых очерка - "Из Венеции" и "Из Флоренции" появились в "Современнике" 1859 г.). По возвращении он был назначен исполняющим должность экстраординарного профессора и в 1860-61 учебном году читал лекции по истории провансальской и средневековой французской литературы.

В ноябре 1861 г. он подал в отставку (одновременно с Кавелиным, Спасовичем, Стасюлевичем и Борисом Утиным), вследствие нарушения нормальной жизни университета после студенческих волнений, вызванных введением новых правил (матрикул) и обязательного для всех студентов взноса за слушание лекций.

С 1863 г. П. принял ближайшее участие в "Современнике". Он был членом редакции журнала, а несколько позднее (с 1865 г. до приостановки в 1866 г.) - ответственным редактором его (вместе с Некрасовым).

К началу 60-х гг. относятся работы П. над апокрифами, на которые он один из первых русских ученых обратил внимание.

Плодом изучения их явилось издание "Ложных и отреченных книг русской старины" (1861), в III т. "Памятников старинной русской литературы". Объяснения к изданию помещены в "Русском Слове" 1862 г., а исследование о древней статье, о книгах истинных и ложных напечатано в "Летописи занятий Археографической Комиссии" (1862, вып. I). Этим закончились научные работы П. в области старой русской письменности, к которым он только мимоходом вернулся в 80-х годах, издав книжки: "Сводный старообрядческий Синодик" (СПб., 1883), "Из истории народной повести" (СПб., 1887), "Для любителей книжной старины" (М., 1888) и "Подделки рукописей и народных песен" (СПб., 1898). С середины 60-х гг. и особенно после закрытия "Современника" П. некоторое время усердно занялся переводческой деятельностью.

Частью под его редакцией, частью в его переводе появились историко-литературные и исторические сочинения Шерра, Геттнера, Дрэпера, Лекки, Тэна, Рохау, Бентама.

Вместе с М. А. Антоновичем он перевел "Историю индуктивных наук" Уэвеля.

В 90-х гг. под ред. П. вышли "История немецкой литературы" Шерера и "Искусство с точки зрения социологии" Гюйо. В 1865 г вышел первоначально составлявший дополнение к "Всеобщей истории литературы" Шерра, совместный труд П. и В. Д. Спасовича (последнему принадлежит очерк истории польской литературы): "Обзор истории славянских литератур". В 1874-81 гг. эта книга появилась 2-м изданием в значительно переработанном и расширенном виде, под заглавием: "История славянских литератур". Этот капитальный труд (переведен на немецкий, чешский и французский языки), представляющий собой единственное до сих пор обстоятельное изложение судеб тысячелетней истории литературы западных и южных славян, чрезвычайно замечателен не только как свод того, что сделано в области изучения духовной жизни славянства, но и по истинно-научному методу своему.

В то время, как значительная часть наших славистов, охотно называя себя в теории славянофилами, в действительности впадает в русофильство и крайне одностороннее навязывание всему славянству одной веры и одного "общеславянского" (а на самом деле византийского) миросозерцания, П. относится с величайшим уважением и с полной терпимостью к духовному складу каждой из отдельных славянских народностей.

Он является решительным противником поглощения одной народности другою и исходит из идеала совместного развития общечеловеческой культуры и национальных индивидуальностей.

С основанием "Вестника Европы" П. (с 1867 г.) становится одним из главнейших и виднейших деятелей его, и как член редакции журнала, и как самый плодовитый сотрудник журнала.

В редкой книжке, на всем протяжении более чем 30-летнего существования "Вестника Европы", нет одной или нескольких статей П. Значительная часть этих статей, в переработанном виде, вошла в состав отдельно изданных сочинений П.: "Общественное движение в России при Александре I" (СПб., 1871; 2-ое изд., 1885), "Характеристики литер. мнений от 1820 до 50-х годов" (СПб., 2-ое изд., 1890), "Белинский, его жизнь и переписка" (СПб., 1876), "История русской этнографии" (4 т., СПб., 1890-91), "История русской литературы" (СПб., 1898; пока вышло 3 т., всех будет 4). Особо издан, в виде рукописи и в небольшом числе экземпляров, "Хронологический указатель русских лож, от первого введения масонства до запрещения его" (СПб., 1873). Из статей П. в "Вестнике Европы", не вошедших в отдельные сочинения, более замечательны: "Русское масонство в XVIII в." (1867, т. II-IV), "Русское масонство до Новикова" (1868, №№ 6 и 7), "Крылов и Радищев" (1868, №5), "Феофан Прокопович и его противники" (1869, № 6), "Панславизм в прошлом и настоящем" (1878, №№ 9-12), "Литературный панславизм" (1879, №№ 6, 8, 9), "Польский вопрос в русской литературе" (1880, №№ 2, 4, 5, 10, 11), "История текста сочинений Пушкина" (1887, № 2), "Новые объяснения Пушкина" (1887, №№ 8, 9), "Обзор русских изучений славянства" (1889, №№ 4-6), "Идеализм М. Е. Салтыкова" (1889, № 6), "Русское славяноведение в XIX столетии" (1889, №№ 7-9), "Журнальная деятельность М. Е. Салтыкова" (1889; №№ 10-12), "Литературные воспоминания" и "Переписка" (1890, №№ 10-12), "Гердер" (1890, №№ 3 и 4), "Новые данные о славянских делах" (1893, №№ 6-8). Ряд статей и заметок по поводу текущих явлений литературной жизни напечатан П. в литературных обозрениях "Вестника Европы". Все перечисленные труды П. являются ценным вкладом в нашу литературу. "Общественное движение при Александре I" богато новыми материалами и впервые дало цельную картину эпохи, до того известной по отрывочным данным и официально-безличным документам.

Здесь ярко обрисована смена светлых надежд начала Александровского времени реакционно-пиетическими стремлениями эпохи баронессы Крюденер, князя Голицына и Аракчеева.

В начале 1870-х гг. академия наук избрала П. своим сочленом по кафедре русской истории.

Но вследствие энергического противодействия тогдашнего министра народного просвещения, графа Д. А. Толстого - противодействия, доведенного до высших сфер, - утверждение замедлилось, и П., чтобы прекратить неловкое положение учреждения, отказался от избрания. "Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов" представляют собой историю русских литературно-общественных направлений.

Поэтому здесь рассмотрены, главным образом, представители нашей теоретической мысли: безусловные апологеты русского государственного уклада, затем Чаадаев, славянофилы, Белинский.

Заслугой "Характеристик" является систематизация славянофильского учения и освещение теории "официальной народности". Этот термин создан П. и утвердился в нашей исторической литературе для определения ведущей свое начало от министра народного просвещения Уварова теории полной обособленности России, составляющей как бы особую часть света, к которой совершенно неприложимы требования и стремления европейской жизни и которая сильна неподвижностью основ своего государственного строя. Главное возражение, которое автор противопоставляет односторонностям славянофильства и теории "официальной народности", заключается в том, что "национальность, как стихия историческая, способна к видоизменению и усовершенствованию, и в этом именно возможность и надежда национального успеха". При неподвижности основ Россия не заимствовала бы из Византии христианства, а московское самодержавие не сменило бы собой удельно-вечевой быт. Биография Белинского, по частям печатавшаяся в "Вестнике Европы" 1874 и 75 гг., в свое время привлекла к себе чрезвычайное внимание.

Она дает подробные и совершенно новые сведения не только о самом Белинском, но и друзьях его - Станкевиче, Вас. Боткине, Герцене, Бакунине и многих других, извлеченные из их переписки, впервые здесь обнародованной.

Разыскание и систематизация переписки Белинского, составляют крупную заслугу перед историей русской литературы.

Письма Белинского, разысканные П., вводили в мир небывалой душевной красоты и произвели сильное впечатление.

Все знали до сих пор Белинского-критика, теперь же вырисовался такой лучезарный образ человека-борца за свои идеи, который нельзя было не полюбить даже больше Белинского-писателя.

Создалось мнение, что Белинский разысканных Пыпиным писем, свободно отразившийся здесь во всей чистоте и идеальности своего высокого духа, едва ли не ценнее, чем в своих статьях, где его стесняли условия печати того времени. "История русской этнографии" дает гораздо больше своего специального заглавия.

Автор включает в свой поражающий эрудицией труд не только этнографов в узком смысле этого слова, но и всех исследователей русского народного творчества - Сахарова, Буслаева, Афанасьева, Веселовского и др., и даже всех теоретиков вопроса о народности, вплоть до публицистов-"народников" 80-х и 90-х гг., вроде покойного Каблица-Юзова. В соединении с тем, что здесь даны обстоятельные биографии и характеристики длинного ряда русских ученых и публицистов, труд П. является одним из самых капитальных наших историко-литературных пособий.

В "Истории русской литературы" нет обычного в сочинениях подобного рода повествовательного элемента.

Краткие биографические данные приведены только в примечаниях к отдельным главам.

Задача сочинения - отметить главные литературные течения.

Заслуга его в том, что это первый свод огромного количества специальных исследований последних 20-30 лет, часто не приходящих ни к каким общим выводам.

П. интересуется только общими контурами, общей картиной хода русской литературы, впервые здесь представленной с такой рельефностью.

Многое, ускользавшее от внимания специальных исследований, углублявшихся в детали, здесь выдвинуто на первый план. Такова, например, в III т. картина умственного возбуждения в Москве накануне Петровской реформы, показывающая, что эта реформа вовсе не была резким переломом, что она представляет собой только эффектное завершение целого ряда подготовительных попыток.

Каждого из 7 капитальных сочинений П., в совокупности составляющих 15 томов [Собранные вместе, журнальные статьи П. составят не меньшее количество томов.], было бы совершенно достаточно, чтобы обеспечить ему очень видное место в истории русской учености.

Принадлежность же всех этих сочинений, столь высоко авторитетных, одному лицу представляет собой явление почти беспримерное в нашем ученом мире. Вот почему общественное мнение, без различия направлений, с особым сочувствием встретило в конце 1897 г. известие, что академия наук, по прошествии 26 лет, снова избрала П. своим сочленом.

На этот раз избрание П. ординарным академиком (отделения русского языка и словесности) получило утверждение.

С. Венгеров. {Брокгауз} Пыпин, Александр Николаевич (дополнение к статье) - исследователь русской истории, литературы и общественности; умер в 1904 г. {Брокгауз} Пыпин, Александр Николаевич - крупнейший представитель культурно-исторической школы в литературоведении (см. "Методы домарксистского литературоведения"). Род. в дворянской семье. Учился в саратовской гимназии, Казанском и Петербургском ун-тах . Первая печатная работа - отрывки из кандидатской диссертации о Вл. Лукине . С 1857 - магистр русской словесности. 1858-1860 провел в заграничной командировке; 1860-1861 - профессор СПб университета по кафедре всеобщей литературы.

В 1861 ушел в отставку в результате реакционного нажима правительства на университет.

Оставив университет, ушел в журнальную деятельность.

Работал в "Современнике" до его закрытия , был членом редакции, некоторое время - ответственным редактором.

С 1866 стал печататься во вновь открытом "Вестнике Европы", сохраняя тесную связь с ним до конца жизни. В 1871 был избран академиком, однако по представлению министра народного просвещения гр. Д. Толстого в избрании не был утвержден царем. Вторично и уже окончательно стал академиком в 1898. Научные интересы П. были крайне многообразны: история русского языка, палеография, фольклор, древнерусская литератуpa, русская литература XVIII - XIX вв., историография.

Помимо научной деятельности П. значителен и как редактор, переводчик, популяризатор.

Обладая исключительной эрудицией и трудоспособностью, П. оставил большое количество научных работ. П. - один из наиболее ярких представителей либерально-буржуазного просветительства, пропагандировавший идеи всесторонней европеизации России, расширения образования, постепенной ликвидации остатков крепостничества и т. д. В своих философских воззрениях П. ближе всего стоял к позитивизму.

Вслед за Тэном П. выдвигал на первый план понятие "расы" и "среды", в совершенно тэновском духе трактовал вопрос о "национальном характере". В исторических работах выступал как идеалист.

Социальные отношения всюду рассматривались П. как простое следствие распространения известных мнений.

Решающее значение П. придавал "действию на массы образованных классов", считая, что без этого массы останутся без "нравственного обеспечения" и почти без возможности участвовать сознательно в "высших интересах национального развития" ("Характеристика литературных мнений", стр. 243). В системе своих взглядов на ход исторического развития Пыпин сделал большой шаг назад по сравнению с Чернышевским.

Рассматривая литературу как деятельность общественную, П. выступал против теоретиков так наз. "чистого искусства" (первое такое выступление П. - критическая статья о книге Милюкова "Очерк истории русской поэзии"). II. рассматривал литературу как выражение народного самосознания, признавал публицистический элемент вполне законным элементом "литературной истории", отмечал особую роль литературы в деле воспитания общества и т. д. Однако в своей интерпретации взглядов Белинского и Чернышевского на задачи литературы и искусства П. притуплял их революционное острие, выхолащивал их революционно-демократическое содержание, выступая с позиций либерально-буржуазного просветительства.

В то время как для Чернышевского выражением "народного самосознания в литературе" являлось коренное отрицание существовавших общественных порядков, служившее мощным оружием в борьбе с режимом российского самодержавия в деле подготовки народных масс к его ниспровержению, Пыпин не шел дальше умеренно-либеральных требований.

Следует также иметь в виду, что либерализм П., наиболее ярко проявлявшийся в период его сотрудничества в "Современнике", впоследствии основательно поблек.

В либеральном духе интерпретировал П. программу "старого русского крестьянского социализма" ("Мои заметки"), как либерал он оценил и исторический смысл и значение крестьянской революции, выступив в своей статье о Салтыкове с апологетикой российского дворянства, певцом прогрессивных стремлений его "просвещенной и великодушной части" и т. д. Пыпин резко отрицательно относился к революционным методам борьбы народничества 70-х гг., что особенно ярко сказалось в его статьях о Салтыкове.

В своем понимании специфики художественной литературы П. также сделал большой шаг назад по сравнению с Белинским, Чернышевским и Добролюбовым.

В "Характеристиках", говоря о значении историко-литературной деятельности Белинского, Пыпин заявлял, что история литературы теперь становится историей уже не столько литературы собственно, сколько историей образования общественной жизни, "нравов". Границы, отделяющие литературу от других областей идеологии, были так. обр. окончательно утрачены, и содержание литературоведения как науки расплылось в безбрежном море вопросов, входящих составной частью в историю культуры.

Неудивительно, что П. предъявил Белинскому обвинение в том, что тот "из-за художественного интереса литературы не усматривал ее величайшего интереса историко-культурного" (Введение к "Истории русской литературы", стр. 12). П. обнаружил здесь как непонимание революционно-демократической партийности критики Белинского, так и непонимание специфики художественного творчества.

Нет никаких оснований к тому, чтобы рассматривать П., как это делают некоторые исследователи (Сакулин, Щеголев и др.), в качестве преемника и истолкователя воззрений Чернышевского.

П. связывали с Чернышевским родственные отношения, которые он не прекратил и после расправы самодержавия с Чернышевским, продолжая поддерживать с ним деятельную переписку и проявляя большую заботу о его семье. Влияние Чернышевского на формирование взглядов П. несомненно.

Однако столь же бесспорно и то, что Пыпин не разделял революционно-демократической программы свержения самодержавно-крепостнического строя и в своих работах выступал как типичный представитель умеренного либерализма.

Работы П. оказали большое влияние на русское литературоведение.

Вплоть до Октябрьской революции культурно-историческая школа, крупнейшим представителем которой был П., сохраняла свое господство в науке о литературе.

Учениками П. могут считаться - Шахов, Истрин, Венгеров, Сакулин, Пиксанов и мн. др. В настоящее время либерально-буржуазные работы П. имеют известное значение в своей фактической части. Библиография: I. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских, СПб, 1857; Обзор истории славянских литератур, СПб, 1865 (изд. 2, в значительно расширенном и переработанном виде, 2 тт., СПб, 1874-1881, с участием В. Д. Спасовича по польской литературе);

Общественное движение в России при Александре I, СПб, 1871 (изд. 5, П., 1918); Характеристики литературных мнений от 20-х до 50-х гг., СПб, 1875 (изд. 4, 1907); Белинский, его жизнь и переписка, 2 тт., 1876 (изд. 2; 1908); История русской литературы, 4 тт., СПб, 1898-1899 (изд. 4, СІІБ, 1911-1913); История русской этнографии, 4 тт., СПб, 1890-1892; М. Е. Салтыков.

Идеализм Салтыкова.

Журнальная деятельность, СПб, 1899; Н. А. Некрасов, СПб, 1905; Мои заметки, М., 1910; Панславизм в прошлом и настоящем, СПб, 1913; Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в., П., 1916; Религиозные движения при Александре I, П., 1916; Очерки литературы, общественности при Александре I, П., 1917; Журнальные статьи, опубликованные в "Вестнике Европы" в различные годы: Крылов и Радищев, 1868, № 5; Русское масонство до Новикова, 1868, №№ 6, 7; История текста сочинений Пушкина, 1887, № 2; Новые объяснения Пушкина, 1887, №№ 10 и 11; Идеализм M. E. Салтыкова, 1889, № 6; Русское славяноведение в XIX ст., 1889, №№ 7-9; Журнальная деятельность M. E. Салтыкова, 1889, №№ 10-12. II. 50-летие научно-литературной деятельности акад. А. Н. Пыпина, СПб, 1903 (из"Литературного вестника", 1903, № 3); Архангельский А., Труды Пыпина в области истории русской литературы, "ЖМНП, 1904, №2; Сакулин П. Н., А. Н. Пыпин. Его научные заслуги и общественные взгляды, "Вестник воспитания", 1905, № 4; Стеклов Ю. М., Записка А. Н. Пыпина по делу Чернышевского, "Красный архив", 1927, т. III (22); Глаголев Н., К критике историко-культурной школы, "Русский язык в советской школе", 1931, №№ 4 и 5; Пиксанов Н. К., Акад. А. Н. Пыпин. К столетию со дня рождения, "Вестник Академии паук СССР", 1933, № 4. III. Барсков Я. Л., Список трудов акад. А. Н. Пыпина, 1853-1903, СПб, 1903 (с аннотациями;

Более поздние публикации указаны в "Материалах для биографического словаря действ. членов имп. Академии наук", ч. 2, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4, М. - Л., 1924. Н. Глаголев. {Лит. энц.}