что он приедет, - прибавила Марья Дмитриевна с коротким вздохом и косвенной
горькой улыбкой.
Лиза поняла значение этой улыбки; но ей было не до того.
И молодой? - повторила Варвара Павловна, слегка модулируя из тона в
Двадцати восьми лет - и самой счастливой наружности. Un jeune homme
accompli {Вполне светский молодой человек (франц.).}, помилуйте.
Образцовый, можно сказать, юноша, - заметил Гедеоновский.
Варвара Павловна внезапно заиграла шумный штраусовский вальс,
начинавшийся такой сильной и быстрой трелью, что Гедеоновский даже
вздрогнул; в самой середине вальса она вдруг перешла в грустный мотив и
кончила ариею из "Лучии": Fra poco... {Вскоре затем... (итал.).} Она
сообразила, что веселая музыка нейдет к ее положению. Ария из "Лучии", с
ударениями на чувствительных нотках, очень растрогала Марью Дмитриевну.
Сильфида! - повторил Гедеоновский и поднял глаза к небу.
Настал час обеда. Марфа Тимофеевна сошла сверху, когда уже суп стоял на
столе. Она очень сухо обошлась с Варварой Павловной, отвечала полусловами на
ее любезности, не глядела на нее. Варвара Павловна сама скоро поняла, что от
этой старухи толку не добьешься, и перестала заговаривать с нею; зато Марья
Дмитриевна стала еще ласковей с своей гостьей: невежливость тетки ее
рассердила. Впрочем, Марфа Тимофеевна не на одну Варвару Павловну не
глядела: она и на Лизу не глядела, хотя глаза так и блестели у ней. Она
сидела, как каменная, вся желтая, бледная, с сжатыми губами - и но ела
ничего. Лиза казалась спокойной; и точно: у ней на душе тише стало; странная
бесчувственность, бесчувственность осужденного нашла на нее. За обедом
Варвара Павловна говорила мало: она словно опять оробела и распространила по
лицу своему выражение скромной меланхолии. Один Гедеоновский оживлял беседу
своими рассказами, хотя то и дело трусливо посматривал на Марфу Тимофеевну и
перхал, - перхота нападала на него всякий раз, когда он в ее присутствии
собирался лгать, - но она ему не мешала, не перебивала его. После обеда
оказалось, что Варвара Павловна большая любительница преферанса; Марье
Дмитриевне это до того понравилось, что она даже умилилась и подумала про
себя: "Какой же, однако, дурак должен быть Федор Иваныч: не умел такую
женщину понять!"
Она села играть в карты с нею и Гедеоновским, а Марфа Тимофеевна увела
Лизу к себе наверх, сказав, что на ней лица нету, что у ней, должно быть,
болит голова.
Да, у ней ужасно голова болит, - промолвила Марья Дмитриевна,
обращаясь к Варваре Павловне и закатывая глаза. - У меня самой такие бывают
мигрени...
Скажите! - возразила Варвара Павловна.
Лиза вошла в теткину комнату и в изнеможении опустилась на стул. Марфа
Тимофеевна долго молча смотрела на нее, тихонько стала перед нею на колени -
и начала, все так же молча, целовать попеременно ее руки. Лиза подалась
вперед, покраснела - и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла
своих рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права
помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение
за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных,
бессильных рук - и безмолвные слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот
Матрос мурлыкал в широких креслах возле клубка с чулком, продолговатое пламя
лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой; в соседней комнатке,
за дверью, стояла Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза
свернутым в клубочек клетчатым носовым платком.
А между тем внизу, в гостиной, шел преферанс; Марья Дмитриевна выиграла
и была в духе. Человек вошел и доложил о приезде Паншина.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась на кресле; Варвара Павловна
посмотрела на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры на дверь. Появился
Паншин, в черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый
доверху. "Мне было тяжело повиноваться; но вы видите, я приехал" - вот что
выражало его неулыбавшееся, только что выбритое лицо.
Помилуйте, Вольдемар, - воскликнула Марья Дмитриевна, - прежде вы без
докладу входили!
Паншин ответил Марье Дмитриевне одним только взглядом, вежливо
поклонился ей, но к ручке не подошел. Она представила его Варваре Павловне;
он отступил на шаг, поклонился ей так же вежливо, но с оттенком изящества и
уважения, и подсел к карточному столу. Преферанс скоро кончился. Паншин
осведомился о Лизавете Михайловне, узнал, что она не совсем здорова,
изъявил сожаленье; потом он заговорил с Варварой Павловной,
дипломатически взвешивая и отчеканивая каждое слово, почтительно выслушивая
ее ответы до конца. Но важность его дипломатического тона не действовала на
Варвару Павловну, не сообщалась ей. Напротив: она с веселым вниманием
глядела ему в лицо, говорила развязно, и тонкие ее ноздри слегка трепетали,
как бы от сдержанного смеха. Марья Дмитриевна начала превозносить ее талант;
Паншин учтиво, насколько позволяли ему воротнички, наклонил голову, объявил,
что "он был в этом заранее уверен", - и завел речь чуть ли не о самом
Меттернихе. Варвара Павловна прищурила свои бархатные глаза и, сказавши
прибавила еще тише: "Venez!" {"Идите!" (франц.).} - и качнула головой в
сторону фортепьяно. Это одно брошенное слово: "Venez!" - мгновенно, как бы
по волшебству, изменило всю наружность Паншина. Озабоченная осанка его
исчезла; он улыбнулся, оживился, расстегнул фрак и, повторяя: "Какой я
артист, увы! Вот вы, я слышал, артистка истинная", - направился вслед за
Варварой Павловной к фортепьяно.
Заставьте его спеть романс - как луна плывет, - воскликнула Марья
Дмитриевна.
Вы поете? - промолвила Варвара Павловна, озарив его светлым и быстрым
взором. - Садитесь.
Паншин стал отговариваться.
Садитесь, - повторила она, настойчиво постучав по спинке стула.
Он сел, кашлянул, оттянул воротнички и спел свой романс.
Charmant {Прелестно (франц.).}, - проговорила Варвара Павловна, - вы
прекрасно поете, vous avez du style {у вас есть стиль (франц.).}, -
повторите.
Она обошла вокруг фортепьяно и стала прямо напротив Паншина. Он
повторил романс, придавая мелодраматическое дрожание своему голосу. Варвара
Павловна пристально глядела на него, облокотись на фортепьяно и держа свои
белые руки в уровень своих губ. Паншин кончил.
Charmant, charmante idee {Прелестно, прелестная идея (франц.).} , -
сказала она с спокойной уверенностью знатока. - Скажите, вы написали
Я почти ничего не пишу, - возразил Паншин, - я ведь это только так,
между делом... А разве вы поете?
О! спойте нам что-нибудь, - проговорила Марья Дмитриевна.
Варвара Павловна отвела рукою волосы от заалевшихся щек и встряхнула
Паншину, - споемте дуэт. Знаете ли вы Son geloso, или La ci darem, или Mira
la bianca luna? {"Я ревную"... "Дай мне (руку)"... "Смотри, вот бледная
луна" (итал.).}
Я пел когда-то Mira la bianca luna, - отвечал Паншин, - да давно,
Варвара Павловна села за фортепьяно. Паншин стал возле нее. Они спели
спели громко, потом два раза повторили: Mira la bianca lu... u... una. Голос
у Варвары Павловны утратил свежесть, но она владела им очень ловко. Паншин
сперва робел и слегка фальшивил, потом вошел в азарт, и если пел не
безукоризненно, то шевелил плечами, покачивал всем туловищем и поднимал по
временам руку, как настоящий певец. Варвара Павловна сыграла две-три
тальберговские вещицы и кокетливо "сказала" французскую ариетку. Марья
Дмитриевна уже не знала, как выразить свое удовольствие; она хотела
несколько раз послать за Лизой; Гедеоновский также не находил слов и только
головой качал, - но вдруг неожиданно зевнул и едва успел прикрыть рот рукою.
Зевок этот не ускользнул от Варвары Павловны; она вдруг повернулась спиной к
фортепьяно, промолвила: "assez de musique comme ca {ну, довольно музыки
(франц.).}, будем болтать", - и скрестила руки. "Oui, assez de musique"
{"Да, довольно музыки" (франц.).}, - весело повторил Паншин и завязал с ней
разговор - бойкий, легкий, на французском языке. "Совершенно как в лучшемдворянском гнезде" Кирсановых царит культ преклонения перед...
Лирика А.А. Фета как усадебный тест
Курсовая работа >> Литература и русский языкОсмысления в современных культурных и исторических условиях. “Дворянское гнездо ” исследуется как важнейшая универсальная модель... цельность, замкнутость и одновременно бесконечность жизни в «дворянском гнезде» . Проблема времени в усадебном тексте А.А. Фета...
Ответы на экзаменационные вопросы по литературе 11 класс 2006г.
Шпаргалка >> Литература и русский языкПроизведениях к теме распада дворянских гнезд . О надвигающейся гибели дворянских гнезд автор пишет в рассказах... говорит героиня пьесы Раневская. Дворянское гнездо доживает последние дни. Имение... понимания проблемы гибели дворянских гнезд является слуга Фирс. ...
История России с древнейших времен до конца XX века
Реферат >> ИсторияПримером для подражания. В интерьерах «дворянских гнезд» непременными атрибутами становятся живопись, скульптура... и повестях Н.С. Лескова, «обломовщина» И.А. Гончарова, упадок «дворянских гнезд» И.С. Тургенева, купеческая среда в драмах А.Н. Островского...
В это мгновенье вошла Лиза.
С утра, с самой той минуты, когда она, вся похолодев от ужаса, прочла записку Лаврецкого, Лиза готовилась ко встрече с его женою; она предчувствовала, что увидит ее. Она решилась не избегать ее, в наказание своим, как она назвала их, преступным надеждам. Внезапный перелом в ее судьбе потряс ее до основания; в два каких-нибудь часа ее лицо похудело; но она и слезинки не проронила. «Поделом!» – говорила она самой себе, с трудом и волнением подавляя в душе какие-то горькие, злые, ее самое пугавшие порывы. «Ну, надо идти!» – подумала она, как только узнала о приезде Лаврецкой, и она пошла… Долго стояла она перед дверью гостиной, прежде чем решилась отворить ее; с мыслью: «Я перед нею виновата», – переступила она порог и заставила себя посмотреть на нее, заставила себя улыбнуться. Варвара Павловна пошла ей навстречу, как только увидела ее, и склонилась перед ней слегка, но все-таки почтительно. «Позвольте мне рекомендовать себя, – заговорила она вкрадчивым голосом, – ваша maman так снисходительна ко мне, что я надеюсь, что и вы будете… добры». Выражение лица Варвары Павловны, когда она сказала это последнее слово, ее хитрая улыбка, холодный и в то же время мягкий взгляд, движение ее рук и плечей, самое ее платье, все ее существо – возбудили такое чувство отвращения в Лизе, что она ничего не могла ей ответить и через силу протянула ей руку. «Эта барышня брезгает мною», – подумала Варвара Павловна, крепко стискивая холодные пальцы Лизы, и, обернувшись к Марье Дмитриевне, промолвила вполголоса: «Mais ele est délicieuse!» Лиза слабо вспыхнула: насмешка, обида послышались ей в этом восклицании; но она решилась не верить своим впечатлениям и села к окну за пяльцы. Варвара Павловна и тут не оставила ее в покое: подошла к ней, начала хвалить ее вкус, ее искусство… Сильно и болезненно забилось сердце у Лизы: она едва переломила себя, едва усидела на месте. Ей казалось, что Варвара Павловна все знает и, тайно торжествуя, подтрунивает над ней. К счастью ее, Гедеоновский заговорил с Варварой Павловной и отвлек ее внимание. Лиза склонилась над пяльцами и украдкой наблюдала за нею. «Эту женщину, – думала она, – любил он». Но она тотчас же изгнала из головы самую мысль о Лаврецком: она боялась потерять власть над собою, она чувствовала, что голова у ней тихо кружилась. Марья Дмитриевна заговорила о музыке.
– Я слышала, моя милая, – начала она, – вы удивительная виртуозка.
– Я давно не играла, – возразила Варвара Павловна, немедленно садясь за фортепьяно, и бойко пробежала пальцами по клавишам. – Прикажете?
– Сделайте одолжение.
Варвара Павловна мастерски сыграла блестящий и трудный этюд Герца. У ней было очень много силы и проворства.
– Сильфида! – воскликнул Гедеоновский.
– Необыкновенно! – подтвердила Марья Дмитриевна. – Ну, Варвара Павловна, признаюсь, – промолвила она, в первый раз называя ее по имени, – удивили вы меня: вам хоть бы концерты давать. Здесь у нас есть музыкант, старик, из немцев, чудак, очень ученый; он Лизе уроки дает; тот просто от вас с ума сойдет.
– Лизавета Михайловна тоже музыкантша? – спросила Варвара Павловна, слегка обернув к ней голову.
– Да, она играет недурно и любит музыку; но что это значит перед вами? Но здесь есть еще один молодой человек; вот с кем вы должны познакомиться. Это – артист в душе и сочиняет премило. Он один может вас вполне оценить.
– Молодой человек? – проговорила Варвара Павловна. – Кто он такой? Бедный какой-нибудь?
– Помилуйте, первый кавалер у нас, да не только у нас – et a Pétersbourg. Камер-юнкер, в лучшем обществе принят. Вы, наверное, слыхали о нем: Паншин, Владимир Николаич. Он здесь по казенному поручению… будущий министр, помилуйте!
– И артист?
– Артист в душе, и такой любезный. Вы его увидите. Он все время очень часто у меня бывал; я пригласила его на сегодняшний вечер; надеюсь, что он придет, – прибавила Марья Дмитриевна с коротким вздохом и косвенной горькой улыбкой.
Лиза поняла значение этой улыбки; но ей было не до того.
– И молодой? – повторила Варвара Павловна, слегка модулируя из тона в тон.
– Двадцати восьми лет – и самой счастливой наружности. Un jeune homme accompli, помилуйте.
– Образцовый, можно сказать, юноша, – заметил Гедеоновский.
Варвара Павловна внезапно заиграла шумный штраусовский вальс, начинавшийся такой сильной и быстрой трелью, что Гедеоновский даже вздрогнул; в самой середине вальса она вдруг перешла в грустный мотив и кончила ариею из «Лучии»: Fra poco … Она сообразила, что веселая музыка нейдет к ее положению. Ария из «Лучии», с ударениями на чувствительных нотках, очень растрогала Марью Дмитриевну.
– Сильфида! – повторил Гедеоновский и поднял глаза к небу.
Настал час обеда. Марфа Тимофеевна сошла сверху, когда уже суп стоял на столе. Она очень сухо обошлась с Варварой Павловной, отвечала полусловами на ее любезности, не глядела на нее. Варвара Павловна сама скоро поняла, что от этой старухи толку не добьешься, и перестала заговаривать с нею; зато Марья Дмитриевна стала еще ласковей с своей гостьей; невежливость тетки ее рассердила. Впрочем, Марфа Тимофеевна не на одну Варвару Павловну не глядела: она и на Лизу не глядела, хотя глаза так и блестели у ней. Она сидела, как каменная, вся желтая, бледная, с сжатыми губами – и не ела ничего. Лиза казалась спокойной; и точно: у ней на душе тише стало; странная бесчувственность, бесчувственность осужденного нашла на нее. За обедом Варвара Павловна говорила мало: она словно опять оробела и распространила по лицу своему выражение скромной меланхолии. Один Гедеоновский оживлял беседу своими рассказами, хотя то и дело трусливо посматривал на Марфу Тимофеевну и перхал, – перхота нападала на него всякий раз, когда он в ее присутствии собирался лгать, – но она ему не мешала, не перебивала его. После обеда оказалось, что Варвара Павловна большая любительница преферанса; Марье Дмитриевне это до того понравилось, что она даже умилилась и подумала про себя: «Какой же, однако, дурак должен быть Федор Иваныч: не умел такую женщину понять!»
Она села играть в карты с нею и Гедеоновским, а Марфа Тимофеевна увела Лизу к себе наверх, сказав, что на ней лица нету, что у ней, должно быть, болит голова.
– Да, у ней ужасно голова болит, – промолвила Марья Дмитриевна, обращаясь к Варваре Павловне и закатывая глаза. – У меня самой такие бывают мигрени…
– Скажите! – возразила Варвара Павловна.
Лиза вошла в теткину комнату и в изнеможении опустилась на стул. Марфа Тимофеевна долго молча смотрела на нее, тихонько стала перед нею на колени – и начала, все так же молча, целовать попеременно ее руки. Лиза подалась вперед, покраснела – и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла своих рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных рук – и безмолвные слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот Матрос мурлыкал в широких креслах возле клубка с чулком, продолговатое пламя лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой, в соседней комнатке за дверью стояла Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза свернутым в клубочек клетчатым носовым платком.
А между тем внизу, в гостиной, шел преферанс; Марья Дмитриевна выиграла и была в духе. Человек вошел и доложил о приезде Паншина.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась на кресле; Варвара Павловна посмотрела на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры на дверь. Появился Паншин, в черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый доверху. «Мне было тяжело повиноваться; но вы видите, я приехал» – вот что выражало его не улыбавшееся, только что выбритое лицо.
Фразеологизмы, или фразеологические обороты, - это устойчивые сочетания слов. Они закрепились в языке как особые единицы наименования: верительная грамота, восклицательный знак, железная дорога; средство выражения чувств: боже мой!, ничего себе!; используются при характеристике и оценке: выше на голову, несолоно хлебавши, человек в футляре, черное золото.
По смысловому объему фразеологизм равен слову, а по структуре соответствует словосочетанию или предложению: богатый = =золотой мешок, денег куры не клюют. Форму предложения имеют причисляемые к единицам фразеологии пословицы, поговорки, прибаутки, цитаты из произведений писателей - «крылатые фразы»: за одного битого двух небитых дают; гора родила мышь; счастливые часов не наблюдают.
Фразеологизмы обладают набором характерных признаков:
1) являются устойчивыми оборотами и не придумываются, а воспроизводятся по памяти как целостные и в основном постоянные по составу: без царя в голове - нельзя заменить на без князя или без принца, графа и т. д. в голове; не в своей тарелке - нельзя сказать не в твоей, его тарелке. Однако некоторые фразеологизмы имеют варианты формы: подлинная правда - ср.: подноготная правда; чужая душа - потемки - ср.: чужая душа - темный лес;
2) значение (смысл) фразеологизма не находится в прямой зависимости от значений входящих в него слов-компонентов: собаку съесть на (в) чем - «приобрести большое искусство, большой опыт, навык в чем-нибудь»: В науках, что называется, собаку съел (С.-Щ.). Фразеологизмы обладают единым значением, они образны, метко характеризуют: ни рыба ни мясо - «о ком-нибудь, не имеющем характерных, отличительных индивидуальных свойств», ср.: безликий, неопределенный; филькина грамота - «невежественный, безграмотно составленный документ»;
3) их можно соотносить с определенными частями речи: прикусить язык (глагол), ни жив ни мертв (имя прилагательное), сизифов труд (имя существительное), через пень колоду (наречие), батюшки светы! (междометие) и т.д. В предложении фразеологизмы являются одним членом (подлежащим, сказуемым, определением и т.д.): Породы деревьев, теряющие свои листья осенью и возобновляющие их весною, называются черным лесом, или чернолесьем (Акс.) - черный лес входит в сказуемое;
4) могут быть как однозначными, так и многозначными. Ср.: однозначный - жалованная грамота - «акт верховной власти, которым предоставлялись какие-нибудь льготы и преимущества»; многозначный - до седьмого пота - «1) до крайнего изнеможения, усталости работать, трудиться и т.п.; 2) (с противоп. оттенком) до полного удовлетворения, вдоволь»;
5) располагают синонимами, а также антонимами среди слов и/или других фразеологизмов: в поте лица (трудиться, добывать хлеби т. п.); ср.: синонимы - усердно, не покладая рук; антонимы - лениво, спустя рукава.
117. Прочитайте. Определите, в каких случаях выделенные словосочетания являются фразеологизмами. Мотивируйте свой ответ, учитывая такие свойства, как устойчивость состава, воспроизводимость по памяти, единое значение оборота и его образность.
1. Ст..рик не осмелился перечить, не д..рзнул поперек слова молвить. (П.) 2. «Эй, Азамат, не сносить тебе головы», - г..ворил я ему. (Л.) 3. Кушай на здравие, будем с медком. Благослови бог прохожего! (Н.) 4. Я был подавлен в..просом, да и кто бы, на моем месте, сохранил присутствие духа! (М.Г.) 5. Ваши мысли и слова удивительно подвержены перемене... (Л.) 6. Первый раз в жизни я смотрел так внимательно вглубь себя. (М. Г.) 7. Поневоле сердце очерствеет и душа закроется... (Л.) 8. Видно, тебе всё как с гуся вода: иной бы с горя зачах... (Т.)
118. Прочитайте, выделяя фразеологизмы. Установите, какую форму
(словосочетание, предложение, сочетание слова с предлогом или части
цей и т. п.) они имеют. Спишите, раскрывая скобки.
1. Марфа Тимофеевна увела Лизу к себе (на) верх, сказав, что (на) ней лица нету, что у ней, должно быть, болит голова. (Т.) 2. Ведь вас нужно держать в ежовых рукавицах. (Вод.) 3. Да что (об) этом говорить! Что с возу упало - то пропало! (Баж.) 4. А она на язык вострая, (не) дай Бог: «Нонче сестрица, а завтра в глазах от нее пестрится!» (Шм.) 5. Она умела подлинно заливаться смехом, искренне, заразительно. (Л. Ив.) 6. Теперь имя Павел стало звучать иронически, (по)скольку им называли циничного... очень себе на уме молодчика. (Наг.) 7. В слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз (по) драл (по) коже. (Г.)
119. Спишите. Определите значение и синтаксическую роль фразеоло
гизмов в предложении; укажите фразеологизмы, которые располагают
вариантом формы.
1. Знал бы ты, как мучительно потерять уважение к человеку, как от этого сердце болит. (М. Г.) 2. Дней минувших анекдоты, от Ромула до наших дней, хранил он в памяти своей. (П.) 3. Вот этот молодой человек то(же), верно, мечтает: мол, помрет в некий срок папенька и будут у него куры (не) клевать золота. А куры (то) и (в)прямь (не) будут клевать, потому что клевать будет (не)че-го. (Б.) 4. У меня... от неожиданности, как говорится, сердце оторвалось. (Акс.) 5. Так вам чины, можно сказать, потом и кровью достались. (Г.) 6. Он честен, правдив и демократ до конца ногтей. (Т.) 7. Мы с вами из одного теста. Это я все понимаю. (А. Т.)
120. Сгруппируйте фразеологизмы в синонимические ряды.
Образец: испускать дух, отправляться к праотцам, оканчивать свои дни, ложиться в гроб - «умирать».
Голова варит, голова идет кругом, звезд с неба не хватает, иметь голову на плечах, молоко на губах не обсохло, нос не до- " рос, от доски до доски, от корки до корки, по молодости лет, пороха не выдумает, семи пядей во лбу, средней руки, стреляный воробей, так себе, тертый калач, ума палата, хлопот полон рот.
121. Подберите к фразеологизмам первой группы антонимичные из
второй группы.
1. Воспрянуть духом, держать камень за пазухой, добро пожаловать, забить тревогу, ни гроша не стоит, человек с большой буквы, умалять достоинства.
2. Возносить до небес, мелкая сошка, почивать на лаврах, поло-жа руку на сердце, счастливо оставаться, упасть духом, цены нет.
§ 24. О происхождении фразеологизмов
Фразеологизмы родились и продолжают появляться в живой речи: ни кола ни двора; это что-то. Многие из них происходят из песен, сказок, притч - фольклора русского народа: за тридевять земель; тише едешь - дальше будешь. В них отразилась национальная история: жить барином; засучив рукава; Мамай прошел, а также традиции, обычаи, обряды: на зубок; отвести глаза. Часть оборотов восходит к профессиональной речи: через час по чайной ложке - из медицинского обихода; играть первую скрипку - из речи артистов. Многие фразеологизмы «вошли в жизнь» со страниц произведений русских писателей, например: а воз и ныне там, Демьянова уха - из басен И. А. Крылова. Эту часть фразеологии относят к исконной по происхождению.
Появлялись фразеологизмы и вследствие заимствования. В русском языке они либо сохранили исходную форму, стали известными без перевода (лат. alter ego - «второе я»; фр. шершеля фам - «ищите женщину»), либо запечатлелись как пословно переведенные кальки (о времена, о нравы! < лат. О tempora, о mores!; синий чулок - «лишенная женственности, сухая педантка, всецело поглощенная книжными, учеными интересами» - англ. bluestocking).
Среди заимствованных фразеологизмов имеются выражения из библейских текстов: манна небесная, песнь песней; из древнегреческой и древнеримской мифологии: прокрустово ложе, яблоко раздора; изречения, популярные цитаты, «крылатые слова» из произведений зарубежных философов, ученых, писателей: быть или не быть (У.Шекспир); все течет, все изменяется (Гераклит).
О значении, употреблении и происхождении фразеологизмов можно прочитать во фразеологических словарях: Жуков В. П. Школьный фразеологический словарь русского языка; Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова; Аш у-кин Н. С., Ашукина М. Г. Крылатые слова; Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии.
122. Ознакомьтесь с материалами словарей. Сделайте вывод о происхождении данных фразеологизмов.
1. Альфа и омега («начало и конец чего-либо») - от названий первой и последней букв греческого алфавита. 2. <И> мы пахали («выражение иронии, насмешки над тем, кто бесцеремонно или в корыстных целях приписывает себе результаты чужого труда») - из басни И.И.Дмитриева «Муха» (1803 г.), где муха, просидев на рогах у быка все время, пока он пахал поле, при возвращении домой на вопрос «Откуда ты?..» отвечает: «Мы пахали». 3. Пальца {палеи) в рот не клади («кто-либо таков, что 1) не упустит возмож-
ности воспользоваться оплошностью, промахом другого; 2) может постоять за себя») - усеченная пословица: <Ему> палец в рот не клади - откусит! А. Вот где собака зарыта («в этом-то и заключается суть дела, вот в чем дело») - перевод немецкого da ist der Hund begraben. 5. Иерихонская труба («чрезвычайно громкий голос») - от наименования города Иерихон, стены которого, по библейскому рассказу, разрушили трубными звуками. 6. Поймать (поддеть, подцепить) на удочку («хитрыми уловками вынудить кого-либо сделать что-либо, поступить как-либо; перехитрить, провести, обмануть»). 7. В подметки не годиться («быть несоизмеримо ниже, хуже другого по своим качествам, достоинствам, положению»). 8. Быть (чувствовать себя) на седьмом небе («испытывать большую радость, наслаждение, счастье») - от понятия «седьмое небо», исстари бытующего в русском фольклоре как символ полного счастья, предела желаний.
Вопросы и задания для самопроверки
1. Дайте определение фразеологизма.
2. Какой уровень языковой системы представляет фразеологизм?
3. Какие свойства сближают фразеологизм и слово? Приведите примеры.
4. Какие свойства сближают фразеологизм и словосочетание? Приведите примеры.
5. Перечислите свойства фразеологизма как особой единицы лексической системы.
6. С какой целью можно использовать фразеологизмы в речи?
7. Охарактеризуйте состав фразеологизмов с точки зрения их происхождения.
Задания для самостоятельной работы
123. Найдите фразеологизм, который обозначает свойства и качества, присущие только человеку: душа нараспашку, как две капли воды, сверху донизу.
124. Найдите фразеологизм, который не обозначает свойств и качеств человека: белая ворона, ад кромешный, дни сочтены.
125. Назовите фразеологизм, не являющийся исконно русским по происхождению: делать нечего, ни то ни сё, перейти Рубикон.
126. Спишите, вставляя пропущенные буквы, подчеркивая фразеологизмы с учетом их синтаксической роли: подлежащее, дополнение и т.д. Произведите синтаксический разбор последнего предложения.
| авторитет |
1. Шумский утверждал, что ны
нешний театр в подметки н.. годит-
_______________________ ся прежнему. (Акс.) 2. Старик дока
зывал страдальцу молодому, что смерть и бытие р..вны одна дру
гому, что здесь и там одна бессмертная душа и что подлунный
мир н.. стоит н.. гроша. (П.) 3. Заводские начальники по всей С.бири
славятся - собаку съели драть. (Н.) 4. Н.. утерпев, я сел записы
вать эту историю моих первых шагов на жизненном поприще. (Д.)
5. Своей работе он придает громадное значение и потому бережет
себя как з..ницу ока. (Ч.) 6. Малый он с головой, бойкий малый,
спору нет: учился хорошо, только проку мне от него н.. дождаться.
(Т.) 7. Я видел, что он изм..нился в лице, но он умел вл..деть
собой. (Д.) 8. Скажите мне, пол..жа руку на сердце, всю истинную
правду, что это за девушка и как Вы находите ее? (Л. Т.)
127. Прочитайте. Выделите фразеологизмы и охарактеризуйте их, указав форму, значение, происхождение. Напишите изложение.
Щи и каша - очень старые названия русских горячих блюд, издавна распространенных в народе.
Чем старше слово, чем более необходимый предмет оно обозначает, тем большим количеством пословиц, поговорок, крылатых слов оно обрастает. Под словом «щи» у Даля среди других поговорок находим: «Щи - всему голова».
Народную поговорку (возможно, сообщенную Пушкину Далем) встречаем в «Евгении Онегине»:
Мой идеал теперь - хозяйка.
Мои желания - покой,
Да щей горшок, да сам большой.
Богата пословицами и поговорками также каша: «Без каши обед не в обед». Есть у щей и каши и «общие» поговорки: «Щи да каша - кормильцы наши».
Чем старше исконное русское слово, тем сильнее развивается у него многозначность. Словом «щи» называли не только горячее первое блюдо, но и особый шипучий напиток. Даль отмечает, что в псковских и тверских говорах это слово обозначало также капусту, и приводит пример: «Родились ли у вас ныне щи?»
Многозначно с давних пор и слово «каша». Уже в древнерусском языке оно употреблялось в смысле «пир». Есть в русском языке существительное однокашник. Откуда оно? Оказывается, на Дону кашей называли «артель». Впоследствии однокашник - товарищ по учебе, по совместному воспитанию.
Каша считалась главной пищей, поэтому и повар, который, конечно, готовил не только кашу, назывался кашеваром - по главному блюду.
– Eh bien, Justine [ 32 ], – возразила она, – он очень постарел, но, мне кажется, он все такой же добрый. Подайте мне перчатки на ночь, приготовьте к завтрашнему дню серое платье доверху; да не забудьте бараньих котлет для Ады… Правда, их здесь трудно найти; но надо постараться.
– A la guerre comme a la guerre [ 33 ], – возразила Жюстина и загасила свечку.
Более двух часов скитался Лаврецкий по улицам города. Пришла ему на память ночь, проведенная в окрестностях Парижа. Сердце у него надрывалось, и в голове, пустой и словно оглушенной, кружились все одни и те же мысли, темные, вздорные, злые. «Она жива, она здесь», – шептал он с постоянно возрождавшимся изумлением. Он чувствовал, что потерял Лизу, Желчь его душила; слишком внезапно поразил его этот удар. Как мог он так легко поверить вздорной болтовне фельетона, лоскуту бумаги? «Ну, я бы не поверил, – подумал он, – какая была бы разница? Я бы не знал, что Лиза меня любит; она сама бы этого не знала». Он не мог отогнать от себя образа, голоса, взоров своей жены… и он проклинал себя, проклинал все на свете.
Измученный, пришел он перед утром к Лемму. Долго он не мог достучаться; наконец в окне показалась голова старика в колпаке, кислая, сморщенная, уже нисколько не похожая на ту вдохновенно суровую голову, которая, двадцать четыре часа тому назад, со всей высоты своего художнического величия царски глянула на Лаврецкого.
– Что вам надо? – спросил Лемм, – я не могу каждую ночь играть, я декокт принял.
Но, видно, лицо у Лаврецкого было очень странно: старик сделал себе из руки над глазами козырек, вгляделся в своего ночного посетителя и впустил его.
Лаврецкий вошел в комнату и опустился на стул; старик остановился перед ним, запахнув полы своего пестрого, дряхлого халата, ежась и жуя губами.
– Моя жена приехала, – проговорил Лаврецкий, поднял голову и вдруг сам невольно рассмеялся.
Лицо Лемма выразило изумление, но он даже не улыбнулся, только крепче завернулся в халат.
– Ведь вы не знаете, – продолжал Лаврецкий, – я воображал… я прочел в газете, что ее уже нет на свете.
– О-о, это вы недавно прочли? – спросил Лемм.
– Недавно.
– О-о, – повторил старик и высоко поднял брови. – И она приехала?
– Приехала. Она теперь у меня; а я… я несчастный человек. И он опять усмехнулся.
– Вы несчастный человек, – медленно повторил Лемм.
– Христофор Федорыч, – начал Лаврецкий, – возьметесь вы доставить записку?
– Гм. Можно узнать, кому?
– Лиза в…
– А, да, да, понимаю. Хорошо. А когда нужно будет доставить записку?
– Завтра, как можно раньше.
– Гм. Можно послать Катрин, мою кухарку. Нет, я сам пойду.
– И принесете мне ответ?
– И принесу ответ. Лемм вздохнул.
– Да, мой бедный молодой друг; вы, точно, – несчастный молодой человек.
Лаврецкий написал два слова Лизе: он известил ее о приезде жены, просил ее назначить ему свидание, – и бросился на узенький диван лицом к стене; а старик лег на постель и долго ворочался, кашляя и отпивая глотками свой декокт.
Настало утро; оба они поднялись. Странными глазами поглядели они друг на друга. Лаврецкому хотелось в этот миг убить себя. Кухарка Катрин принесла им скверного кофе. Пробило восемь часов. Лемм надел шляпу и, сказавши, что урок он дает у Калитиных в десять часов, но что он найдет приличный предлог, отправился. Лаврецкий опять бросился на диванчик, и опять со дна его души зашевелился горестный смех. Он думал о том, как жена выгнала его из дому; он представлял себе положение Лизы, закрывал глаза и закидывал руки за голову. Наконец Лемм вернулся и принес ему клочок бумаги, на котором Лиза начертила карандашом следующие слова: «Мы сегодня не можем видеться; может быть – завтра вечером. Прощайте». Лаврецкий сухо и рассеянно поблагодарил Лемма и пошел к себе домой.
Он застал жену за завтраком; Ада, вся в буклях, в беленьком платьице с голубыми ленточками, кушала баранью котлетку. Варвара Павловна тотчас встала, как только Лаврецкий вошел в комнату, и с покорностью на лице подошла к нему. Он попросил ее последовать за ним в кабинет, запер за собою дверь и начал ходить взад и вперед; она села, скромно положила одну руку на другую и принялась следить за ним своими все еще прекрасными, хотя слегка подрисованными, глазами.
Лаврецкий долго не мог заговорить: он чувствовал, что не владел собою; он видел ясно, что Варвара Павловна нисколько его не боялась, а показывала вид, что вот сейчас в обморок упадет.
– Послушайте, сударыня, – начал он наконец, тяжело дыша и по временам стискивая зубы, – нам нечего притворяться друг перед другом; я вашему раскаянию не верю; да если бы оно и было искренно, сойтись снова с вами, жить с вами – мне невозможно.
Варвара Павловна сжала губы и прищурилась. «Это отвращение, – подумала она, – кончено! я для него даже не женщина».
– Невозможно, – повторил Лаврецкий и застегнулся доверху. – Я не знаю, зачем вам угодно было пожаловать сюда: вероятно, у вас денег больше не стало.
– Увы! вы оскорбляете меня, – прошептала Варвара Павловна.
– Как бы то ни было – вы все-таки, к сожалению, моя жена. Не могу же я вас прогнать… и вот что я вам предлагаю. Вы можете сегодня же, если угодно, отправиться в Лаврики, живите там; там, вы знаете, хороший дом; вы будете получать все нужное, сверх пенсии… Согласны вы? Варвара Павловна поднесла вышитый платок к лицу.
– Я вам уже сказала, – промолвила она, нервически подергивая губами, – что я на все буду согласна, что бы вам ни угодно было сделать со мной; на этот раз остается мне спросить у вас: позволите ли вы мне по крайней мере поблагодарить вас за ваше великодушие?
– Без благодарности, прошу вас, эдак лучше, – поспешно проговорил Лаврецкий. – Стало быть, – продолжал он, приближаясь к двери, – я могу рассчитывать…
– Завтра же я буду в Лавриках, – промолвила Варвара Павловна, почтительно поднимаясь с места. – Но, Федор Иваныч (Теодором она его больше не называла)…
– Что вам угодно?
– Я знаю, я еще ничем не заслужила своего прощения; могу ли я надеяться по крайней мере, что со временем…
– Эх, Варвара Павловна, – перебил ее Лаврецкий, – вы умная женщина, да ведь и я не дурак; я знаю, что этого вам совсем не нужно. А я давно вас простил; но между нами всегда была бездна.
– Я сумею покориться, – возразила Варвара Павловна и склонила голову. – Я не забыла своей вины; я бы не удивилась, если бы узнала, что вы даже обрадовались известию о моей смерти, – кротко прибавила она, слегка указывая рукой на лежавший на столе, забытый Лаврецким нумер журнала.
Федор Иваныч дрогнул: фельетон был отмечен карандашом. Варвара Павловна еще с большим уничижением посмотрела на него. Она была очень хороша в это мгновенье. Серое парижское платье стройно охватывало ее гибкий, почти семнадцатилетний стан, ее тонкая, нежная шея, окруженная белым воротничком, ровно дышавшая грудь, руки без браслетов и колец – вся ее фигура, от лоснистых волос до кончика едва выставленной ботинки, была так изящна…
Лаврецкий окинул ее злобным взглядом, чуть не воскликнул: «Brava!», чуть не ударил ее кулаком по темени – и удалился. Час спустя он уже отправился в Васильевское, а два часа спустя Варвара Павловна велела нанять себе лучшую карету в городе, надела простую соломенную шляпу с черным вуалем и скромную мантилью, поручила Аду Жюстине и отправилась к Калитиным: из расспросов, сделанных ею прислуге, она узнала, что муж ее ездил к ним каждый день.
День приезда жены Лаврецкого в город О…, невеселый для него день, был также тягостным днем для Лизы. Не успела она сойти вниз и поздороваться с матерью, как уже под окном раздался конский топот, и она с тайным страхом увидела Паншина, въезжавшего на двор. «Он явился так рано для окончательного объяснения», – подумала она – и не обманулась; повертевшись в гостиной, он предложил ей пойти с ним в сад и потребовал решения своей участи. Лиза собралась с духом и объявила ему, что не может быть его женой. Он выслушал ее до конца, стоя к ней боком и надвинув на лоб шляпу; вежливо, но измененным голосом спросил ее: последнее ли это ее слово и не подал ли он чемнибудь повода к подобной перемене в ее мыслях? Потом прижал руку к глазам, коротко и отрывисто вздохнул и отдернул руку от лица.
– Я не хотел пойти по избитой дороге, – проговорил он глухо, – я хотел найти себе подругу по влечению сердца; но, видно, этому не должно быть. Прощай, мечта! – Он глубоко поклонился Лизе и вернулся в дом.
Она надеялась, что он тотчас же уедет; но он пошел в кабинет к Марье Дмитриевне и около часа просидел у ней. Уходя, он сказал Лизе: «Votre mere vous appelle; adieu a jamais…» [ 34 ] – сел на лошадь и от самого крыльца поскакал во вею прыть. Лиза вошла к Марье Дмитриевне и застала ее в слезах: Паншин сообщил ей свое несчастие.
– За что ты меня убила? За что ты меня убила? – так начала свои жалобы огорченная вдова. – Кого тебе еще нужно? Чем он тебе не муж? Камер-юнкер! не интересан! Он в Петербурге на любой фрейлине мог бы жениться. А я-то, я-то надеялась! И давно ли ты к нему изменилась? Откуда-нибудь эта туча надута, не сама собой пришла. Уж не тот ли фофан? Вот нашла советчика!
– А он-то, мой голубчик, – продолжала Марья Дмитриевна, – как он почтителен, в самой печали как внимателен! Обещался не оставлять меня. Ах, я этого не перенесу! Ах, у меня голова смертельно разболелась! Пошли ко мне Палашку. Ты убьешь меня, если не одумаешься, слышишь? – И, назвав ее раза два неблагодарною, Марья Дмитриевна услала Лизу.
Она отправилась в свою комнату. Но не успела она еще отдохнуть от объяснения с Паншиным и с матерью, как на нее опять обрушилась гроза, и с такой стороны, откуда она меньше всего ее ожидала. Марфа Тимофеевна вошла к ней в комнату и тотчас захлопнула за собою дверь. Лицо старушки было бледно, чепец сидел набоку, глаза ее блестели, руки, губы дрожали. Лиза изумилась: она никогда еще не видала своей умной и рассудительной тетки в таком состоянии.
– Прекрасно, сударыня, – начала Марфа Тимофеевна трепетным и прерывистым шепотом, – прекрасно! У кого ты это только выучилась, мать моя… Дай мне воды; я говорить не могу.
– Успокойтесь, тетушка, что с вами? – говорила Лиза, подавая ей стакан воды. – Ведь вы сами, кажется, не жаловали господина Паншина. Марфа Тимофеевна отставила стакан.
– Пить не могу: зубы себе последние выбью. Какой тут Паншин? К чему тут Паншин? А ты лучше мне скажи, кто тебя научил свидания по ночам назначать, а, мать моя? Лиза побледнела.
– Ты, пожалуйста, не вздумай отговариваться, – продолжала Марфа Тимофеевна. – Шурочка сама все видела и мне сказала. Я ей запретила болтать, а она не солжет.
– Я и не отговариваюсь, тетушка, – чуть слышно промолвила Лиза.
– А-а! Так вот как, мать моя; ты свидание ему назначила, этому старому греховоднику, смиреннику этому?
– Как же так?
– Я сошла вниз в гостиную за книжкой: он был в саду – и позвал меня.
– И ты пошла? Прекрасно. Да ты любишь его, что ли?
– Матушки мои! она его любит! – Марфа Тимофеевна сдернула с себя чепец. – Женатого человека любит! а? любит!
– Он мне сказывал… – начала Лиза.
– Что он тебе сказывал, соколик эдакой, что-о?
– Он мне сказывал, что жена его скончалась. Марфа Тимофеевна перекрестилась.
– Царство ей небесное, – прошептала она, – пустая была бабенка – не тем будь помянута. Вот как: вдовый он, стало быть. Да он, я вижу, на все руки. Одну жену уморил, да и за другую. Каков тихоня? Только вот что скажу тебе, племянница: в наши времена, как я молода была, девкам за такие проделки больно доставалось. Ты не сердись на меня, мать моя; за правду одни дураки сердятся. Я и отказать ему велела сегодня. Я его люблю, но этого я ему никогда не прощу. Вишь, вдовый! Дай-ка мне воды. А что ты Паншина с носом отослала, за это ты у меня молодец; только не сиди ты по ночам с этой козьей породой, с мужчинами; не сокрушай ты меня, старуху! А то ведь я не все ласкаться – я и кусаться умею… Вдовый!
Марфа Тимофеевна ушла, а Лиза села в уголок и заплакала. Горько ей стало на душе; не заслужила она такого униженья. Не веселостью сказывалась ей любовь: во второй раз плакала она со вчерашнего вечера. В ее сердце едва только родилось то новое, нежданное чувство, я уже как тяжело поплатилась она за него, как грубо коснулись чужие руки ее заветной тайны! Стыдно, и горько, и больно было ей: но ни сомненья, ни страха в ней не было, – и Лаврецкий стал ей еще дороже. Она колебалась, пока сама себя не понимала; но после того свидания, после того поцелуя – она уже колебаться не могла; она знала, что любит, – и полюбила честно, не шутя, привязалась крепко, на всю жизнь – и не боялась угроз: она чувствовала, что насилию не расторгнуть этой связи.
Марья Дмитриевна очень встревожилась, когда ей доложили о приезде Варвары Павловны Лаврецкой; она даже не знала, принять ли ее: она боялась оскорбить Федора Иваныча. Наконец любопытство превозмогло. «Что ж, – подумала она, – ведь она тоже родная, – и, усевшись в креслах, сказала лакею: – Проси!» Прошло несколько мгновений; дверь отворилась; Варвара Павловна быстро, чуть слышными шагами приблизилась к Марье Дмитриевне и, не давая ей встать с кресел, почти склонила перед ней колени.
– Благодарствуйте, тетушка, – начала она тронутым и тихим голосом по-русски, – благодарствуйте; я не надеялась на такое снисхожденье с вашей стороны; вы добры, как ангел.
Сказавши эти слова, Варвара Павловна неожиданно овладела одной рукой Марьи Дмитриевны и, слегка стиснув ее в своих бледно-лиловых жувеневских перчатках, подобострастно поднесла ее к розовым и полным губам. Марья Дмитриевна совсем потерялась, увидев такую красивую, прелестно одетую женщину почти у ног своих; она не знала, как ей быть: и руку-то свою она у ней отнять хотела, и усадить-то ее она желала, и сказать ей что-нибудь ласковое; она кончила тем, что приподнялась и поцеловала Варвару Павловну в гладкий и пахучий лоб. Варвара Павловна вся сомлела под этим поцелуем.
– Здравствуйте, bonjour, – сказала Марья Дмитриевна, – конечно, я не воображала… впрочем, я, конечно, рада вас видеть. Вы понимаете, милая моя, – не мне быть судьею между женой и мужем…
– Мой муж во всем прав, – перебила ее Варвара Павловна, – я одна виновата.
– Это очень похвальные чувства, – возразила Марья Дмитриевна, – очень. Давно вы приехали? Видели вы его? Да сядьте же, пожалуйста.
– Я вчера приехала, – отвечала Варвара Павловна, смиренно садясь на стул, – я видела Федора Иваныча, я говорила с ним.
– А! Ну, и что же он?
– Я боялась, что мой внезапный приезд возбудит его гнев, – продолжала Варвара Павловна, – но он не лишил меня своего присутствия.
– То есть он не… Да, да, понимаю, – промолвила Марья Дмитриевна. – Он только с виду немного груб, а сердце у него мягкое.
– Федор Иваныч не простил меня; он не хотел меня выслушать… Но он был так добр, что назначил мне Лаврики местом жительства.
– А! прекрасное именье!
– Я завтра же отправляюсь туда, в исполнение его воли; но я почла долгом побывать прежде у вас.
– Очень, очень вам благодарна, моя милая. Родных никогда забывать не следует. А знаете ли, я удивляюсь, как вы хорошо говорите по-русски. C"est etonnant [ 35 ]. Варвара Павловна вздохнула.
– Я слишком долго пробыла за границей, Марья Дмитриевна, я это знаю; но сердце у меня всегда было русское, и я не забывала своего отечества.
– Так, так; это лучше всего. Федор Иваныч вас, однако, вовсе не ожидал… Да; поверьте моей опытности: la patrie avant tout [ 36 ]. Ах, покажите, пожалуйста, что это у вас за прелестная мантилья?
– Вам она нравится? – Варвара Павловна проворно опустила ее с плеч. – Она очень простенькая, от madame Baudran.
– Это сейчас видно. От madame Baudran… Как мило и с каким вкусом! Я уверена, вы привезли с собой множество восхитительных вещей. Я бы хоть посмотрела.
– Весь мой туалет к вашим услугам, любезнейшая тетушка. Если позволите, я могу кое-что показать вашей камеристке. Со мной служанка из Парижа – удивительная швея.
– Вы очень добры, моя милая. Но, право, мне совестно.
– Совестно…. – повторила с упреком Варвара Павловна. – Хотите вы меня осчастливить – распоряжайтесь мною, как вашей собственностью! Марья Дмитриевна растаяла.
– Vous etes charmante [ 37 ], – проговорила она. – Да что же вы не снимаете вашу шляпу, перчатки?
– Как? вы позволяете? – спросила Варвара Павловна и слегка, как бы с умиленьем, сложила руки.
– Разумеется; ведь вы обедаете с нами, я надеюсь. Я… я вас познакомлю с моей дочерью. – Марья Дмитриевна немного смутилась. «Ну! куда ни шло!» – подумала она. – Она сегодня что-то нездорова у меня.
– О, ma tante [ 38 ], как вы добры! – воскликнула Варвара Павловна и поднесла платок к глазам.
Казачок доложил о приходе Гедеоновского. Старый болтун вошел, отвешивая поклоны и ухмыляясь. Марья Дмитриевна представила его своей гостье. Он сперва было сконфузился; но Варвара Павловна так кокетливо-почтительно обошлась с ним, что у него ушки разгорелись, и выдумки, сплетни, любезности медом потекли с его уст. Варвара Павловна слушала его, сдержанно улыбалась и сама понемногу разговорилась. Она скромно рассказывала о Париже, о своих путешествиях, о Бадено; раза два рассмешила Марью Дмитриевну и всякий раз потом слегка вздыхала и как будто мысленно упрекала себя в неуместной веселости; выпросила позволение привести Аду; снявши перчатки, показывала своими гладкими, вымытыми мылом a la guimauve [ 39 ] руками, как и где носятся воланы, рюши, кружева, шу; обещалась принести стклянку с новыми английскими духами: Victoria"s Essence [ 40 ], и обрадовалась, как дитя, когда Марья Дмитриевна согласилась принять ее в подарок; всплакнула при воспоминании о том, какое чувство она испытала, когда в первый раз услыхала русские колокола: «Так глубоко поразили они меня в самое сердце», – промолвила она. В это мгновенье вошла Лиза.
С утра, с самой той минуты, когда она, вся похолодев от ужаса, прочла записку Лаврецкого, Лиза готовилась к встрече с его женою; она предчувствовала, что увидит ее. Она решилась не избегать ее, в наказание своим, как она назвала их, преступным надеждам. Внезапный перелом в ее судьбе потряс ее до основания; в два каких-нибудь часа ее лицо похудело; но она и слезинки не проронила. «Поделом!», – говорила она самой себе, с трудом и волнением подавляя в душе какие-то горькие, злые, ее самое пугавшие порывы. «Ну, надо идти!» – подумала она, как только узнала о приезде Лаврецкой, и она пошла… Долго стояла она перед дверью гостиной, прежде чем решилась отворить ее; с мыслью «Я перед нею виновата» – переступила она порог и заставила себя посмотреть на нее, заставила себя улыбнуться. Варвара Павловна пошла ей навстречу, как только увидала ее, и склонилась перед ней слегка, но все-таки почтительно. «Позвольте мне рекомендовать себя, – заговорила она вкрадчивым голосом, – ваша maman так снисходительна ко мне, что я надеюсь, что и вы будете… добры». Выражение лица Варвары Павловны, когда она сказала это последнее слово, ее хитрая улыбка, холодный и в то же время мягкий взгляд, движение ее рук и плечей, самое ее платье, все ее существа – возбудили такое чувство отвращения в Лизе, что она ничего не могла ей ответить и через силу протянула ей руку. «Эта барышня брезгает мною», – подумала Варвара Павловна, крепко стискивая холодные пальцы Лизы и, обернувшись к Марье Дмитриевне, промолвила вполголоса: «Mais elle est delicieuse!» [ 41 ] Лиза слабо вспыхнула: насмешка, обида послышались ей в этом восклицании; но она решилась не верить своим впечатлениям и села к окну за пяльцы. Варвара Павловна и тут не оставила ее в покое: подошла к ней, начала хвалить ее вкус, ее искусство… Сильно и болезненно забилось сердце у Лизы: она едва переломила себя, едва усидела на месте. Ей казалось, что Варвара Павловна все знает и, тайно торжествуя, подтрунивает над ней. К счастью ее, Гедеоновский заговорил с Варварой Павловной и отвлек ее внимание. Лиза склонилась над пяльцами и украдкой наблюдала за нею. «Эту женщину, – думала она, – любилон ». Но она тотчас же изгнала из головы самую мысль о Лаврецком: она боялась потерять власть над собою; она чувствовала, что голова у ней тихо кружилась. Марья Дмитриевна заговорила о музыке.
– Я слышала, моя милая, – начала она, – вы удивительная виртуозка.
– Я давно не играла, – возразила Варвара Павловна, немедленно садясь за фортепьяно, и бойко пробежала пальцами по клавишам. – Прикажете?
– Сделайте одолжение.
Варвара Павловна мастерски сыграла блестящий и трудный этюд Герца. У ней было очень много силы и проворства.
– Сильфида! – воскликнул Гедеоновский.
– Необыкновенно! – подтвердила Марья Дмитриевна. – Ну, Варвара Павловна, признаюсь, – промолвила она, в первый раз называя ее по имени, – удивили вы меня; вам хоть бы концерты давать. Здесь у нас есть музыкант, старик, из немцев, чудак, очень ученый; он Лизе уроки дает; тот просто от вас с ума сойдет.
– Лизавета Михайловна тоже музыкантша? – спросила Варвара Павловна, слегка обернув к ней голову.
– Да, она играет недурно и любит музыку; но что это значит перед вами? Но здесь есть еще один молодой человек; вот с кем вы должны познакомиться. Это – артист в душе и сочиняет премило. Он один может вас вполне оценить.
– Молодой человек? – проговорила Варвара Павловна. – Кто он такой? Бедный какой-нибудь?
– Помилуйте, первый кавалер у нас, да не только у нас – et a Petersbourg. Камер-юнкер, в лучшем обществе принят. Вы, наверное, слыхали о нем: Паншин, Владимир Николаич, Он здесь по казенному поручению… будущий министр, помилуйте!
– И артист?
– Артист в душе, и такой любезный. Вы его увидите. Он все это время очень часто у меня бывал; я пригласила его на сегодняшний вечер; надеюсь , что он приедет, – прибавила Марья Дмитриевна с коротким вздохом и косвенной горькой улыбкой. Лиза поняла значение этой улыбки; но ей было не до того.
– И молодой? – повторила Варвара Павловна, слегка модулируя из тона в тон.
– Двадцати восьми лет – и самой счастливой наружности. Un jeune homme accompli [ 42 ], помилуйте.
– Образцовый, можно сказать, юноша, – заметил Гедеоновский.
Варвара Павловна внезапно заиграла шумный штраусовский вальс, начинавшийся такой сильной и быстрой трелью, что Гедеоновский даже вздрогнул; в самой середине вальса она вдруг перешла в грустный мотив и кончила ариею из «Лучии»: Fra poco… [ 43 ] Она сообразила, что веселая музыка нейдет к ее положению. Ария из «Лучии», с ударениями на чувствительных нотках, очень растрогала Марью Дмитриевну.
– Сильфида! – повторил Гедеоновский и поднял глаза к небу.
Настал час обеда. Марфа Тимофеевна сошла сверху, когда уже суп стоял на столе. Она очень сухо обошлась с Варварой Павловной, отвечала полусловами на ее любезности, не глядела на нее. Варвара Павловна сама скоро поняла, что от этой старухи толку не добьешься, и перестала заговаривать с нею; зато Марья Дмитриевна стала еще ласковей с своей гостьей: невежливость тетки ее рассердила. Впрочем, Марфа Тимофеевна не на одну Варвару Павловну не глядела: она и на Лизу не глядела, хотя глаза так и блестели у ней. Она сидела, как каменная, вся желтая, бледная, с сжатыми губами – и но ела ничего. Лиза казалась спокойной; и точно: у ней на душе тише стало; странная бесчувственность, бесчувственность осужденного нашла на нее. За обедом Варвара Павловна говорила мало: она словно опять оробела и распространила по лицу своему выражение скромной меланхолии. Один Гедеоновский оживлял беседу своими рассказами, хотя то и дело трусливо посматривал на Марфу Тимофеевну и перхал, – перхота нападала на него всякий раз, когда он в ее присутствии собирался лгать, – но она ему не мешала, не перебивала его. После обеда оказалось, что Варвара Павловна большая любительница преферанса; Марье Дмитриевне это до того понравилось, что она даже умилилась и подумала про себя: «Какой же, однако, дурак должен быть Федор Иваныч: не умел такую женщину понять!»
Она села играть в карты с нею и Гедеоновским, а Марфа Тимофеевна увела Лизу к себе наверх, сказав, что на ней лица нету, что у ней, должно быть, болит голова.
– Да, у ней ужасно голова болит, – промолвила Марья Дмитриевна, обращаясь к Варваре Павловне и закатывая глаза. – У меня самой такие бывают мигрени…
– Скажите! – возразила Варвара Павловна.
Лиза вошла в теткину комнату и в изнеможении опустилась на стул. Марфа Тимофеевна долго молча смотрела на нее, тихонько стала перед нею на колени – и начала, все так же молча, целовать попеременно ее руки. Лиза подалась вперед, покраснела – и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла своих рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных рук – и безмолвные слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот Матрос мурлыкал в широких креслах возле клубка с чулком, продолговатое пламя лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой; в соседней комнатке, за дверью, стояла Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза свернутым в клубочек клетчатым носовым платком.
А между тем внизу, в гостиной, шел преферанс; Марья Дмитриевна выиграла и была в духе. Человек вошел и доложил о приезде Паншина.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась на кресле; Варвара Павловна посмотрела на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры на дверь. Появился Паншин, в черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый доверху. «Мне было тяжело повиноваться; но вы видите, я приехал» – вот что выражало его неулыбавшееся, только что выбритое лицо.
– Помилуйте, Вольдемар, – воскликнула Марья Дмитриевна, – прежде вы без докладу входили!
Паншин ответил Марье Дмитриевне одним только взглядом, вежливо поклонился ей, но к ручке не подошел. Она представила его Варваре Павловне; он отступил на шаг, поклонился ей так же вежливо, но с оттенком изящества и уважения, и подсел к карточному столу. Преферанс скоро кончился. Паншин осведомился о Лизавете Михайловне, узнал, что она не совсем здорова,
изъявил сожаленье; потом он заговорил с Варварой Павловной, дипломатически взвешивая и отчеканивая каждое слово, почтительно выслушивая ее ответы до конца. Но важность его дипломатического тона не действовала на Варвару Павловну, не сообщалась ей. Напротив: она с веселым вниманием глядела ему в лицо, говорила развязно, и тонкие ее ноздри слегка трепетали, как бы от сдержанного смеха. Марья Дмитриевна начала превозносить ее талант; Паншин учтиво, насколько позволяли ему воротнички, наклонил голову, объявил, что «он был в этом заранее уверен», – и завел речь чуть ли не о самом Меттернихе. Варвара Павловна прищурила свои бархатные глаза и, сказавши вполголоса: «Да ведь вы тоже артист, un confrere» [ 44 ], – прибавила еще тише: «Venez!» [ 45 ] – и качнула головой в сторону фортепьяно. Это одно брошенное слово: «Venez!» – мгновенно, как бы по волшебству, изменило всю наружность Паншина. Озабоченная осанка его исчезла; он улыбнулся, оживился, расстегнул фрак и, повторяя: «Какой я артист, увы! Вот вы, я слышал, артистка истинная», – направился вслед за Варварой Павловной к фортепьяно.
Лица нет Разг. Неизм. О резком, очень заметном изменении внешнего облика кого-либо (бледности, худобе и т. п.), вызванном сильным потрясением, болезнью, волнением. На ком? на больном, на матери, на нем… лица нет.
Марфа Тимофеевна увела Лизу к себе наверх, сказав, что на ней лица нет, что у нее, должно быть, болит голова. (И. Тургенев.)
Вы были такой бледный, перепуганный: на вас… лица не было. (Ф. Достоевский.)
Натали в раздумье посмотрела на меня… «Вы ужасно устали с дороги, даже не притронулись ни к чему. На вас лица нет, довольно разговоров на сегодня…» (И. Бунин.)
Василию не спится… Среди ночи встал лошадей поглядеть. Пошел в конюшню, а оттуда бегом прибежал. Лица на нем нет, весь трясется. Перепугался. (А. Куприн.)
Учебный фразеологический словарь. - М.: АСТ . Е. А. Быстрова, А. П. Окунева, Н. М. Шанский . 1997 .
Синонимы :Смотреть что такое "лица нет" в других словарях:
лица нет - См … Словарь синонимов
лица нет - (на ком нибудь) иноск.: от волнения, испуга Ср. То днем тебя не дождешься, а тут вдруг бац ночью! Что так поздно? Да что с тобой? на тебе лица нет. Гончаров. Обыкновенная история. 1, 6. Ср. Мучит пряху грусть кручина, Нет на ней лица. И.С.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Лица нет - на ком. Разг. Экспрес. Кто либо очень изменился в лице: побледнел, осунулся (от болезни, боли, страха и т. п.). Вам всё же надо поехать к себе, отдохнуть с дороги, на вас лица нет, у вас такие страдальческие, ужасные глаза (Бунин. Сын) … Фразеологический словарь русского литературного языка
Лица нет - Лица нѣтъ (на комъ нибудь) (иноск.) отъ волненія, испуга. Ср. То днемъ тебя не дождешься, а тутъ вдругъ бацъ ночью! Что такъ поздно? Да что съ тобой? на тебѣ лица нѣтъ. Гончаровъ. Обыкновенная исторія. 1, 6. Ср. Мучитъ пряху грусть кручина, Нѣтъ… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Лица нет - на ком. Разг. О побледневшем, изменившемся в лице от испуга, горя и т. п. человеке. ФСРЯ, 277; СПП 2001, 49; СОГ 1994, 54; СРНГ 17, 86 … Большой словарь русских поговорок
лица нет на - ком. О побелевшем, изменившемся в лице (от боли, ужаса, волнения т.п.) человеке … Словарь многих выражений
Лица нет на ком-то - сильно побледнеть от волнения, испуга. ФСВЧиЭ … Термины психологии
На нем лица нет. - Волос дыбом стал. На нем лица нет (с испугу, страху). См. СМЕЛОСТЬ ОТВАГА ТРУСОСТЬ … В.И. Даль. Пословицы русского народа
нет - I. частица. 1. Употр. как отрицательный ответ на вопрос или как выражение несогласия (может выступать в качестве предложения; противоп.: да). Есть будешь? Нет. Вы поедете на симпозиум? Нет. Садитесь, пожалуйста. Нет, нет, спасибо. // Внутри речи… … Энциклопедический словарь
нет - Несть, недостает, отсутствует, не имеется, и в помине (заводе) нет; вышли, перевелись, пропали. Его нет, он в отсутствии, в отлучке, блистает своим отсутствием. Его и след простыл; ни слуху, ни духу, пропал, да и только; как не бывало. Налицо… … Словарь синонимов
Книги
- Купить за 2300 руб
- Серия "Любовный роман" . Специальный выпуск (комплект из 10 книг) , нет. Любовный роман - это жанр литературы, популярный среди женщин всего мира! Как нигде больше, тонко и чувственно, в них описываются красивая и глубокая любовь, увлекательные и романтические…