Зощенко М - Лимонад
рассказ
Я, конечно, человек непьющий. Ежели другой раз и выпью, то мало - так, приличия ради или славную компанию поддержать.
Больше как две бутылки мне враз нипочём не употребить. Здоровье не дозволяет. Один раз, помню, в день своего бывшего ангела, я четверть выкушал.
Но это было в молодые, крепкие годы, когда сердце отчаянно в груди билось, и в голове мелькали разные мысли.
А теперь старею.
Знакомый ветеринарный фельдшер, товарищ Птицын, давеча осматривал меня и даже, знаете, испугался. Задрожал.
- У вас,- говорит,- полная девальвация. Где,- говорит,- печень, где мочевой пузырь, распознать,- говорит,- нет никакой возможности. Очень,- говорит,- вы сносились.
Хотел я этого фельдшера побить, но после остыл к нему.
«Дай,- думаю,- сперва к хорошему врачу схожу, удостоверюсь».
Врач никакой девальвации не нашёл..................
Читает И.Ильинский
И́горь Влади́мирович Ильи́нский (11 (24) июля 1901-13 января 1987) - советский актёр, режиссёр театра и кино, мастер художественного слова (чтец). Народный артист СССР (1949). Член КПСС с 1960 года. Герой Социалистического Труда (1974). Лауреат трех Сталинских премий первой степени (1941, 1942, 1951).
Уже первые сатирические произведения Михаила Михайловича Зощенко свидетельствовали о том, что русская литература пополнилась новым именем писателя, не похожего ни на кого другого, со своим, особым взглядом на мир, общественную жизнь, мораль, культуру, человеческие взаимоотношения. Язык прозы Зощенко также не был похож на язык других писателей, работающих в жанре сатиры.
Зощенко в своих произведениях ставит героев в такие обстоятельства, к которым они не могут приспособиться, оттого выглядят смешными, нелепыми, жалкими.
Михаи́л Миха́йлович Зо́щенко (28 июля (9 августа) 1895, Полтава - 22 июля 1958, Ленинград) - русский советский писатель.
Начиная с августа 1943 года, в период расцвета славы Зощенко, в литературном периодическом журнале «Октябрь» была начата публикация первых глав повести «Перед восходом солнца». В ней писатель пытался разобраться в своей меланхолии и неврастении, основываясь на учениях З. Фрейда и И. Павлова. 14 августа 1946 года появилось Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором подверглись жесточайшей критике редакции обоих журналов «за предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе». Журналу «Звезда» запрещалось в дальнейшем печатать произведения писателя, а журнал «Ленинград» был вообще закрыт. Вслед за Постановлением на Зощенко и А. Ахматову обрушился секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов. О повести «Перед восходом солнца» в своем докладе он говорил: «В этой повести Зощенко выворачивает наизнанку свою подлую и низкую душонку, делая это с наслаждением, со смакованием…» Этот доклад послужил сигналом к травле и исключению Зощенко из Союза Писателей СССР. В 1946-1953 он главным образом занимался переводческой деятельностью без права подписи переведённых работ, а также подрабатывал сапожником.
В июне 1953 Зощенко был вновь принят в Союз писателей. В последние годы жизни работал в журналах «Крокодил» и «Огонёк». После достижения пенсионного возраста и до самой смерти (с 1954 по 1958 годы) Зощенко было отказано в пенсии. Последние годы Зощенко проживал на даче в Сестрорецке. Похороны Зощенко на Литературных мостках Волковского кладбища, где хоронили писателей, не разрешили. Похоронен на Сестрорецком кладбище под Санкт-Петербургом.
В его последней квартире организован музей.
По произведениям М. М. Зощенко снято несколько художественных фильмов, в том числе знаменитая комедия Леонида Гайдая «Не может быть!» (1975) по рассказу и пьесам «Преступление и наказание», «Забавное приключение», «Свадебное происшествие».
Если вы любите не только болеть за свою футбольную команду, сидя на диване, но и подкреплять свой интерес материально, то для вас крайне важно знать о некоторых ключевых особенностях, которые используются в букмекерском деле.
Для чего нужны форы
Каждый болельщик по-своему азартен, чем не забывают пользоваться букмекеры. Благодаря новым придуманным условиям ставок каждый любитель спортивных состязаний сможет поддержать своего фаворита, даже если тот гарантированно не сможет выиграть у своего соперника по законам здравой логики.
Несомненно, новичок с легкостью запутается в разнообразии подстраховок: «Фора 1, Фора 2, Фора 0 - что это вообще такое?», - возникнет вопрос у многих. И нет вероятности, что есть желание в этом разбираться, когда просто хочется подзаработать деньжат. Чем и пользуются активно букмекеры, путая болельщиков.
Фора 0, как и прочие, более детально помогает расписать возможные события во время спортивного состязания, поэтому ставить можно не только на вероятность победы, но и на количество голов, сетов, очков и прочего. Благодаря таким условиям букмекерам удается заманить большее количество болельщиков и каждому дать возможность испытать свою удачу, даже если вероятность победы любимой команды стремится к нулю на фоне схватки с более серьезным соперником.
Какими они бывают
Ну а сейчас мы постараемся разобраться, что значит Фора 0, Фора 1 и прочие наиболее распространенные подстраховки, или как их привыкли называть в азартном мире - гандикапы.
Допустим, вы ставите на положительную Фору +1 и надеетесь на победу команды А. В итоговом счете ваш фаворит сыграл вничью, но ведь у вас есть в запасе положительный гандикап +1, поэтому к итоговым очкам участника А прибавляется еще один гол, и в итоге вы оказываетесь в выигрыше. Подобные манипуляции принимаются и с большим разбегом очков - +2, +3 и далее.
Если в букмекерской конторе вы приняли решение осуществить ставку с отрицательной Форой, то счет очков будет несколько иным. Вы ставите гандикап с шагом -2 на любимую команду. А это значит, что от количества забитых ею голов отнимается две единицы. И если при таких условиях преимущество фаворита все еще наблюдается, то вы получаете деньги от ставки.
Не стоит пугаться, Фора 0 куда проще в своем понимании. Хотя, как мы видим, положительными и отрицательными гандикапами букмекерам не составит особого труда запутать болельщиков.
Фора 0 - что это, наконец, такое?
Начинающие болельщики зачастую допускают множество ошибок, так до конца не разобравшись в порядке осуществления ставок и не найдя должного ответа в поиске нужной информации. В современных источниках можно встретить массу методик по определению понятия Фора 0, что это как положительный, так и отрицательный гандикап, и еще массу всего прочего.
Вернемся к историческому значению термина. Форами принято называть либо преимущественное, либо недостающее количество очков одной команды по отношению к другой. Следовательно, что значит Фора 0? Правильно, это такой гандикап, который позволяет фавориту болельщика сыграть вничью и при этом принести своему приверженцу прибыль за такой исход поединка. Хотя заработком это сложно назвать, при равном результате между соперниками букмекер сторонника нулевой Форы лишь возвращает номинальный объем ставки.
Победа с Форой 0 на примере
Удивительно, но нулевой гандикап наиболее популярен среди любителей спортивных ставок. Особенно часто он используется в том случае, если в поединке встречаются два относительно равнозначных по силе противника, и вы либо зарабатываете деньги при победе своего фаворита, либо получаете возврат ставки при результате вничью. При этом, конечно, если преимущество очков будет на стороне противника, вы останетесь без денег.
Помимо этого, нулевой гандикап может быть как положительным, так и отрицательным, о чем мы говорили в начале данной статьи. На рейтинговой таблице эта ставка будет выглядеть примерно так - Ф 0(+1).
Итак, уясняем для себя: Фора 0 - что это такое? Это обычный положительный или отрицательный гандикап, позволяющий при результате вничью вернуть собственные деньги. Как видите, ничего сложного.
На обещанном примере это будет выглядеть следующим образом. Вы ставите на команду А с Форой Ф 0(+1), при этом она проигрывает со счетом 1:2. Не забываем о единичном балле к нулевому гандикапу, поэтому прибавляем еще очко в пользу команды А и получаем счет 2:2, что говорит об обещанном равноправии и возврате номинальной суммы ставки.
Описание
Технологии
Производитель
Гарантия
Аккумуляторная батарея FORA - S произведенная по классической технологии, по мнению большинства автопроизводителей, является оптимальной для России. Это бюджетная батарея с надежными долговечными литыми электродами повышенной толщины для запаса надежности, что выгодно отличает ее от аналогов в ее ценовом диапазоне. Сплав решеток усилен применением олова и селена. Не боится глубоких разрядов, хорошо восстанавливает заряд, соответствует требованиям ГОСТ.
Представленная линейка: FORA-S
Стандарты: Европейский / DIN
Для легковой и грузовой группы 15 месяцев от даты производства, но не более 12 месяцев от даты продажи (что наступит раньше).
Примечание:
* Срок гарантии устанавливается каждым производителем самостоятельно, и поддерживается на протяжении всего гарантийного срока при условии наработки транспортного средства не более 2,5 тыс.мото/часов или 75 тыс.км пробега, а для грузового транспорта не более 60 тыс.км пробега.
** На АКБ установленных на транспортных средствах, эксплуатирующийся в режиме «такси», «коммерческих целях» гарантийный срок сокращается в два раза.
Завод «Tungstone» был открыт 112 лет назад в 19 веке в Великобритании (г. Маркет). Завод выпускал аккумуляторы для автомобилей, катеров и танков. Английское производство Tungstone Batteries один из первых создает залитые батареи. В начале 2000-х годов было принято решение о продаже производства инвесторам из России. Иностранные специалисты совместно с российскими коллегами провели работы по отладке и запуску завода, который теперь расположился в Рязани. На сегодняшний день рязанский аккумуляторный завод Тангстоун это производственная площадка совместного российско-английского производства широкого ряда типоразмеров на современные транспортные средства. На заводе постоянно осуществляется модернизация производства путем внедрения новых технологий и оборудования.
При первом своем знакомстве со ставками на спортивные события основная часть игроков ведет себя практически одинаково. Вначале они с максимальной осторожностью ставят на исходы, потом постепенно набираются опыта и начинают переходить на тотал. Следующая ступень — использование стратегии форы, или же, как еще называют подобные ставки, гандикапа. По сути, фора — это определенное преимущество, которым обладает один из соперников, но данное понятие не такое простое, как может показаться изначально. Поэтому стоит разобрать его более подробно.
Интересуются этим вопросом очень многие и активно пытаются разобраться, что это такое и как работают подобные ставки. Но, несмотря на столь явный интерес, используют фору только 15% беттеров. Чтобы успешно применять стратегию необходимо в полной мере понять не только ее значение, но и специфику.
Фора — определение и суть
Что значит в ставках фора? Как говорилось ранее, смысл данного понятия в спорте аналогичный бытовому. Это определенные перспективы одного из противников, которые выражаются в статистических данных, а именно в забитых мячах, полученных очках, количестве выигранных матчей и другой подобной информации. Именно она определяет, кто является фаворитом, а кто — аутсайдером, но при этом кэфы на лидера игры уверенно будут стремиться к единице, что делает такие ставки бесперспективными.
В качестве примера возьмем теннисный матч Джокович-Бердых. В данной игре ставки на фаворита были 1.005 и для того, чтобы вызвать активный интерес к событию, букмекеры предложили вариант на фору, а именно, с какой разницей завершится противостояние.
Играть можно за лидера события, и против него. В первом варианте гандикап будет иметь минусовое значение — Ф1 [-2,5]. Но суть сводится все к тому же действию. По окончанию игры беттер отминусовывает от результата победителя фору и получает совершенно новый итоговый счет, на основании которого БК производит расчет ставок.
В качестве следующего примера рассмотрим противостояние Арсенал и Астон Вилла, которое завершилось с результатом 4:0 в пользу столичной команды. Если игрок сделал ставку на Арсенал, что не удивительно, ведь именно он и является наиболее перспективным, и значение форы при этом было [-2,5], соответственно полученный результат по счету является равным, и мы получаем значение (4-2,5):0, а также вариант 1,5:0. Поздравляем, решение оказалось удачным. Но если бы счет при выигрыше Арсенала составил 2:0, мы получаем значение -0,5:0, и осуществленная ставка оказывается результативной уже для БК.
Совершенно другая вариация — фора при ставках на менее перспективных игроков. Она имеет значение положительного характера и выглядит так — Ф2 [+3,5]. Во многих БК знак плюс и вовсе не используется, но там подразумевается как понятное явление. В данном случае ставка делается на игрока, который заведомо слабее, а значит, все необходимые действия производятся с его счетом. Фора положительная, соответственно к результату аутсайдера необходимо добавить значение, на которое были сделаны ставки.
В данном случае рассмотрим игру тех же лондонцев и бирмингемцев, но с форой, значение которой Ф2 [+3,5].
При победе Арсенала с результатом 4:0 от проигрыша это не спасает, ведь значение будет 4>3,5. Но в том случае, если игра лондонцев увенчается победой, при которой будет результат 2:0, такая фора обеспечивает выигрыш, ведь тогда значение будет 2<3,5.
Разновидности форы
В предыдущих описаниях, наглядно поясняющих, что такое стратегия форы в беттинге, рассматривались только вариации, имеющие кратность ½. Их также называют жесткими по причине наличия только двух варианта результата без каких-либо отхождений.
Более интересные условия предлагает целая фора, или как ее еще называют, мягкий гандикап. Смысл мероприятия аналогичный, но благодаря использованию целых чисел присутствует возможность получить такой вариант результата как ничью. Рассмотрим же применение такой стратегии для матча, счет которого составит 2:0. Игрок выбрал для ставок самую перспективный по статистике клуб и осуществил ставку Ф1 [-2], учитывая прошлые проигрыши аутсайдера. В результате мы получаем такие цифры как (2-2):0, то есть, с расчетом форы образуется результат вничью. В данном случае денежные средства возвращаются к игроку без изменений. Целая фора дает возможность подстраховки, если фаворит сыграет не особо эффектно, поэтому практиковать такую методику однозначно стоит.
На ресурсах БК можно найти фору с нулевым значением. Такой вариант лучше использовать при полной уверенности, что лидер не потерпит поражения, но с возможной вариацией исхода матча вничью. Отдав предпочтение данному гандикапу, игрок получает прибыль при победе своей команды, или же возврат денег в том случае, если противостояние завершиться вничью. Конечно, коэффициенты на подобную стратегию будут меньше, чем предложения на чистый исход, что не особо выгодно, но когда присутствует неуверенность в результатах матча, подобная подстраховка будет отнюдь не лишней.
Но опять же, при рассмотрении такой стратегии как фора полностью особенности так и не раскрыты. Ранее перечисленные вариации можно отнести к категории гандикапа европейского типа, а присутствует также и азиатская фора.
Для беттеров, уже в полной мере освоивших азиатский тотал, принцип подобной стратегии будет более понятным, ведь он аналогичный. Ставки имеют кратность 1/4 , то есть мы оперируем такими значениями как ТБ , а также Ф2 [+1,75]. То есть присутствует объединение обеих ставок европейского типа, располагающихся по соседству. Для форы [+1,75] используются ставки со значениями [+1,5] и [+2]. Их кэфы разделяются пополам.
Теперь возьмем как пример матч с результатом 2:0. Победа, конечно же, принадлежит фавориту. В результате часть ставки со значением [+1,5] приносит убытки, а вторая часть позволяет вернуть поставленные средства. Если игрок поставил 10 долларов, 5 из них уходят букмекерам, а 5 он возвращает. Но если бы результат матча был 2:1, выигрывают обе ставки и при этом, приносят существенную прибыль.
Особенности ставок на форы
После того как вы полностью разобрались что такое фора, можно применить эту методику на практике. Начинающим игрокам стоит воспользоваться рядом советов, ведь без соответствующего опыта очень легко ошибиться и оказаться в значительном минусе.
Гроб устанавливают на крепкий свежесрубленный стол, покрытый тяжелым кроваво-красным плюшем. Мне приходится посторониться, а когда гроб едва не выскальзывает из чьих-то нерасторопных рук, я тут же подхватываю его, чем и заслуживаю тихое «спасибо». Пожалуйста! Не хватало только, чтобы покойничек грохнулся на пол. С меня достаточно и того, что я поправляю складку плюша, задорно подмигивающего своими сгибами в лучах утреннего солнца, словно знающего мою тайну. Нет уж, никаких тайн этот ухмыляющийся плющ знать не может. Боже, а сколько непритворной грусти в глазах присутствующих! Большинство искренне опечалены, но есть и лицемеры, изображающие скорбь. Я слышу горестные вздохи, всхлипы… Ничего, пусть поплачут. Не рассказывать же им, что покойничек жив-живехонек, цел и невредим, просто спит. Хотя врачи и констатировали свой exitus letalis*. Причина смерти для них ясна - остановка сердца. Я это и сам знаю. Но знаю и то, что в жилах его еще теплится жизнь, а стоит мне подойти и сделать два-три пасса рукой у его виска, и покойничек, чего доброго, откроет глаза. Дудки! Я не подойду. Я его проучу. Кто-то оттирает меня плечом, и я не противлюсь. Теперь сверкает вспышка. Снимки на память. Кому-то понадобилась моя рука - чье-то утешительное рукопожатие. Понаприехало их тут, телекорреспонденты, газетчики… Это приятно, хотя слава и запоздала. Кладут цветы, розы, несут венки. Золотистые надписи на черных лентах: «Дорогому учителю и другу…» Золотые слова! А как сверкает медь духового оркестра, который, правда, не проронил еще ни звука, но по всему видно, уже готов жалобно всплакнуть. Я вижу, как устали от слез и глаза родственников. Особенно мне жаль его жен. И первую, и вторую… Жаль мне и Оленьку, так и не успевшую стать третьей женой. Все они едва знакомы, и вот теперь их собрала его смерть. Оленька вся в черном и вся в слезах. Прелестно-прекрасная в своем горе, она стоит напротив. И когда новые озерца зреют в уголках ее умопомрачительно больших серых глаз, О, Боже милостивый! я еле сдерживаю себя, чтобы тоже не заплакать.
- Извините…
- Пожалуйста…
Я вижу, как Оленька, расслышав мое «пожалуйста», настороженно вглядывается в лицо покойника, затем, убедившись, что он таки мертв, закрывает глаза и снова плачет. Видимо, ей что-то почудилось. Теперь я смотрю на руки усопшего, как и принято, скрещенные на груди. Тонкие длинные пальцы, розовые ногти… Никому ведь и в голову не придет, отчего у покойника розовые ногти. Может быть, у него и румянец на щеках? В жизни он такой краснощекий! Я помню, как три дня тому назад он ввалился в мою комнату со своими дурацкими требованиями. Уступи я тогда и…
- Будьте так добры…
Сколько угодно! Я уступаю даме в беличьей шубке и не даю себе труда вспомнить, как там все было. Было и прошло. И точка! Меня интересует теперь эта дама с бархатными розами, которые сквозь стекла очков кажутся черными. Кто бы это мог быть? Я не знаю, зачем я обманываю себя: разве я не знаю ее? Я ведь только делаю вид. Вообще, надо сказать, это удивительно, просто до слез трогательное зрелище - собственные похороны. Мы ведь с покойником близнецы, плоть от плоти. И, если бы на его месте сейчас оказался я, никто бы этого не заметил. А все началось с того… Он просто из кожи лез вон, так старался! Носился со мной, как с писаной торбой. Честолюбец! Ему хотелось мирового признания. Вот и получил. Теперь все газеты будут трубить.
- Сколько же ему было? - слышу я за спиной чей-то шепот.
Ответа нет. Но я и не нуждаюсь в ответе. Ему еще жить и жить… Это-то я знаю. Может быть, Оленька еще и выйдет за него замуж. Выйдет непременно. Не такой уж я злоумышленник, чтобы лишать их земного счастья. Я его лишь маленько проучу. Это будет ему наука. Я все еще не могу взять в толк: неужели он мне не верит? Или не доверяет? Зачем он держит меня в узде?
Дама в шубке тоже смахивает слезу. А с каким открытым живым любопытством Оленька смотрит на эту даму. О чем она думает? Народ прибывает, струится тихим робким ручейком вокруг гроба. Сколько почестей покойнику! Чем ж он так славен? Кудесник, целитель… Профессор! Ну и что с того? Вырастил, видите ли, меня из какой-то там клетки… Ну и что с того? Этим сейчас никого не удивишь. Я протискиваюсь между двумя толстяками поближе к даме с бархатными розами. Вполне вероятно, я рискую быть узнанным и все-таки надеюсь на свой парик. Усы, борода, темные очки, котелок… Вряд ли кому-то придет в голову подозревать во мне двойника. Никто ни о чем даже не догадывается.
Мой котелок!
От толчка в спину он чуть не слетает с головы и мне приходится его снять.
«Осторожно!» - хочу крикнуть я и не кричу. Кто же этот неуклюжий медведь? Беличья шубка! Ее нежная шерстка мнет мне шляпу, которую я уже поднимаю над головой. Мы стоим сжатые, просто впритык, и я, конечно же, узнаю эту даму с бархатными розами. Мне снова хочется крикнуть: «Мама!» Но я не кричу. Я никогда не произнесу этого слова. Я никому его не прошепчу.
- Ради бога, простите… Ваша шляпа…
- Ну что вы, такая давка…
Я вижу, как она внимательно, вскинув вдруг влажные ресницы, изучает меня. На это я только кисло улыбаюсь и напяливаю котелок на парик. Чтобы все ее сомнения развеять.
- Да, - вздыхает она, - у него было много друзей.
Я этого не помню.
Затылком и всей кожей спины я чувствую жадный взгляд Оленьки и кошу глаза - так и есть: мы с беличьей шубкой у нее на прицеле. О чем Оленька может догадываться? Да ни о чем. Шаркая по мрамору своими ботинками, я то и дело спрашиваю себя: кто я теперь? И не нахожу ответа.
А все началось с того, что Артем срезал со своего пальца махонькую бородавку, измельчил ее на отдельные клеточки, взял одну из самых живых и выдавил из нее ядро, свой геном. Рассказывая потом все это, он почему-то ухмылялся: «Ты и есть теперь это ядро…» Много лет я не мог понять причину его ухмылки, и вот теперь…
Я представляю себе, как все было, и вижу себя длинной нитью, скрученной в замысловатый клубок и упрятанной в чью-то яйцеклетку, лишенную собственного ядра. Я даже слышу голос Артема:
- Осторожно, не повреди мембрану…
Он давно говорит сам с собой, я это знаю. Отшельник, паяц. Чего он добивается? Мирового признания! А мне, признаться, не очень-то уютно в этой чертовой яйцеклетке. Какая-то она липкая, вязкая… Как кисель. Это поначалу, я потерплю. Через час я уже чувствую себя вполне хорошо. Мы привыкаем друг к другу и уже шепчемся на своем языке, беззвучно шушукаемся, роднимся. И вскоре живем душа в душу в какой-то розовой жидкости, счастливые, живем как одно целое, единой зиготой, нежимся в теплой темноте термостата. Наш папа, этот лысоватый Артем, нами доволен, доволен собой. Я понимаю: я и есть теперь та зигота. Проходит какое-то время, и меня берут за шкирку, берут как кота. Больно же! А они просто вышвыривают меня из моей розовой спальни. Куда? Что им от меня нужно?
- Это не больно, - говорит Артем, а я ему не верю. Это ужасно больно! И холодно! Словно я голый попал в ледяную прорубь.
- Артем, я боюсь, - слышу я женский голос, - я вся дрожу…
Это меня поражает, но и приводит в восторг: мой лысеющий папа обзавелся женщиной! А я думал, что он холостяк.
- Не надо бояться, родная моя, все будет прекрасно, - шепчет папа и сует меня куда-то… Куда? В полную, жуткую темноту. Меня тут же обволакивает вялая томная теплая нега, я куда-то лечу, кутаюсь в мягкую бархатную кисею и, наверное, засыпаю. Потом я просыпаюсь! Потом я понимаю, куда меня наглухо запечатали - в стенку матки. Целых девять месяцев длится этот невыносимый плен. Такая мука! Лежишь скрюченный, словно связанный, ни шагу ступить, ни повернуться. Слова сказать нельзя, не то, что поорать вдосталь. Набравшись сил, я все-таки рву путы плена и выкарабкиваюсь из этой угрюмой утробы на свет божий и ору. О, ору! Это немалая радость - мой ор! Я вижу их счастливые лица, сияющие глаза.
- Поздравляю, - говорит папа, берет меня на руки и целует маму.
И я расту.
Я не какой-то там вялый сосун. Да уж! Я припадаю к белой груди, полному теплому тугому наливу, и пью, захлебываясь, сосу эту живительную сладкую влагу… Так вкусно! А какое наслаждение видеть себя через некоторое время в зеркале этаким натоптанным крепышом, который вдруг встает и идет, шатаясь и не падая, балансируя ручонками, затем внезапно останавливается и любуется сверкающей струйкой, появившейся внезапно из какой-то пипетки. Вот радость!
Радость проходит, когда однажды приходит папа и, что-то бормоча себе под нос, надевая фартук, берет меня на колени и сует в рот какую-то желтую резинку, надетую на горлышко белой бутылки.
- Ешь, - говорит папа, - на.
На!
Он отчего-то зол и криклив.
- Ешь, ешь!.. - твердит и твердит он.
Такую невкусную бяку я есть не буду. И не подумаю!
- Ешь, - беря себя в руки, упрашивает папа, - пожалуйста…
А где мама? Я не спрашиваю, вопрос написан на моем лице. Мама уехала. Надолго, уточняет папа. Мой маленький мир, конечно, тускнеет - маму никто заменить не может. Даже папа, который по-прежнему что-то бормоча, уже с пеленок учит меня читать, думать, даже фехтовать. Затем передо мной проходит череда учителей. Чему только меня не учат! Я расту на дрожжах знания, легко раскусываю умные задачки, леплю, рисую… Мой коэффициент интеллекта очень высок. Я уже знаю, почему наступает зима, и как взрываются звезды, что есть в мире море и океан, есть рифы, кораллы, киты, носороги, а мой мир ограничен стенами какой-то лаборатории, книгами, книгами… Спасает и ПэКа! Достаточно клюкнуть мышкой в адресной строке Google, и мой мертвый мир мгновенно расширяется во все стороны света.
Мой мертвый мир!
«Тебе нравится?» - слышу я Жорин голос.
Еще бы!
- А это что, - то и дело спрашиваю я, - а это?
Папа терпеливо объясняет и почему-то совсем не растет, а я уже достаю до его плеча. Он, правда, делает мне какие-то уколы, и это одна из самых неприятных процедур в моей жизни. Как-то приходит мама. Она смотрит на меня и любуется. Шепчется о чем-то с папой, а затем они встают, идут к двери и зовут меня с собой. Куда? Я еще ни разу не переступал порог этой комнаты. Мы выходим - мать честная! Я попадаю в царство зелени и цветов, живая трава, ручеек, даже птички… И солнце! Настоящее солнце! Это не какая-то лампа ультрафиолетового света.
Живая жизнь!
Над нами большой прозрачный свод, точно мы под огромным колпаком, хотя солнечные лучи сюда свободно проникают. И даже греют. Как много света, а в траве кузнечики, муравьи… Летают бабочки и стрекозы, я их узнаю. А вот маленький ручеек, и в нем плавают рыбки…
- Поздравляю, - говорит мама, - тебе сегодня уже двадцать.
Мне не может быть двадцать, но выгляжу я на все двадцать два.
- А сколько тебе? - спрашиваю я.
- Двадцать три, - отвечает мама и почему-то смущается.
- А тебе? - спрашиваю я у папы.
Папа медлит с ответом, я смотрю ему в глаза, чтобы не дать соврать. Зря стараюсь: у нас ведь это не принято.
- Сорок, - наконец произносит папа, - зимой будет сорок.
Сейчас лето…
Может быть, мой папа Адам, а мама Ева?
- Нет, - говорит папа, - ты не Каин и не Авель, ты - Андрей.
- А как зовут маму?
- Лиля…
В двадцать лет можно подумать и о выборе жизненного пути. Вечером я говорю об этом папе, который пропускает мои слова мимо ушей. Я вижу, как смотрит на него молодая мама. Она не произносит ни слова, но в глазах ее читается: я же говорила… На это папа только пыхтит своей трубкой и разливает вино. Вино - это такой бесконечно приятный, веселящий напиток, от которого я теряю рассудок и просто не могу не пригласить маму на танец. Мы танцуем… Мои крепкие руки отрывают маму от пола, мы кружимся, кружимся, и вот уже какая-то неведомая злая сила пружиной сжимает мое тело, ее тело, наши тела, а внутри жарко пылает живой огонь… Что это? Что случилось? Я теряю над собой контроль, сгребая маму в объятья…
- Мне больно…
Я слышу ее тихий шепот, чувствую ее горячее дыхание.
- Потише, Андрей, Андрей…
Но какая музыка звучит у меня внутри, какая музыка…
- Лиля, нам пора.
Это Артем. Он все испортил! Плеснул в наш огонь ледяной водой. Вскоре они уходят, а я до утра не могу сомкнуть глаз. Такого со мной еще не было. Через неделю я набираю еще несколько килограммов, а к поздней осени почти сравниваюсь с Артемом. Мы так похожи - не отличишь. Это значит, что половина жизни уже прожита. Но то, чем я жил… Я ведь нигде еще не был, ничего не видел, никого не любил… Или Артем готовит для меня вечную жизнь? На этот счет он молчит, да и я не лезу к нему с расспросами. Единственное, что меня мучает - пластиковый колпак над головой. Я бы разнес его вдребезги. Надоели мне и таблетки, и уколы, от которых уже ноет мой зад. Однажды утром я подхожу к бетонной стене, у которой лежит валун, становлюсь на него обеими ногами и, задрав голову, смотрю сквозь прозрачный пластик крыши на небо. Там - воля. Ради этого стоит рискнуть? Поскольку мне не с кем посоветоваться, я беру лопату. Подкоп? Ага! Граф Монте-Кристо…
Трудно было сдвинуть валун. Была также опасность быть пойманным на горячем. А куда было девать песок? Я перемешиваю его с землей и сую в нее фикус: расти. Можно было бы выбраться другим путем, но дух романтики пленил меня. Уже к вечеру следующего дня я высовываю голову по другую сторону бетонной стены. Там - зима! Уфф! Я возвращаюсь домой и собираюсь с мыслями. Артем ничего не подозревает. У него какие-то трудности. Доходит до того, что он орет на меня, топает ногами и брызжет слюной. Но я спокойно, вполне пристойно и с достоинством, как он меня и учил, переношу все его выходки, и это бесит его еще больше. Истерик. С этими гениями всегда столько возни. Мир это знает и терпит. Или не терпит…
Бывает, что я в два счета решаю какую-нибудь трудную его задачку, и тогда он вне себя от ярости.
- Да ты не важничай, не умничай, - орет он, - я и без твоей помощи… Я еще дам тебе фору!
На кой мне его фора?
Жора бы сказал: «Будь смиренным, ибо ты сделан из грязи…».
Ха! Как бы не так!
Я выбираю момент, когда ему не до меня, и, прихватив с собой теплые вещи, лезу в нору. Выбираюсь из своего кокона наружу, на свет Божий. Природа гневно протестует: стужа, ветер, снежная метель… Ночь! Ночьночьночьночь… Жуть!.. Повернуть назад? Нет уж! Никакими метелями меня не запугаешь. Каждый мой самостоятельный шаг - это шаг в новый мир. Прекрасно! Я иду по пустынной улице мимо холодных домов, под угрюмым светом озябших фонарей, навстречу ветру… Куда? Я задаю себе этот вопрос, как только покидаю свой лаз: куда? Мне кажется, я давно знаю ответ на этот вопрос, знаю, но боюсь произнести его вслух. Потом все-таки произношу: «К Лиле…»
- К Лиле!..
Своим ором я хочу победить вой ветра. И набраться смелости. Разве я чего-то боюсь? Этот маршрут я знаю, как собственную ладошку: много раз я бывал здесь, но всегда под присмотром Артема. Теперь я один. Мне не нужен поводырь. Мне кажется, я не нуждаюсь в его опеке. Я просто уверен в этом. Это я могу дать ему фору! В чем угодно и хоть сейчас! Или, может быть, вломиться среди этой жуткой ночи к Юленьке? Или к Тине? Я помню, как Артем… Мне нравилась и его Тая, и Ия, и Марина… О, Святая Мария Магдалина! Сколько же их было у моего папиньки?!
Я выбираю Лилю!
- Привет, - произношу я, открывая дверь ключом Артема.
- А, это ты…Ты не улетел?
- Я отказался.
- От чего отказался, от выступления?
- Ага…
Отказываться от своей роли я не собираюсь.
Какая она юная, моя мама. Я никогда еще не видел ее в домашнем халате.
- А что ты скажешь своей жене? Она же узнает.
Разве у Артема есть жена? Я этого не знал.
- Что надо, то и скажу. Пусть узнает.
Не ожидая от меня такого ответа, Лиля смотрит на меня какое-то время с недоумением, затем снова спрашивает:
- Что это ты в куртке? Мороз на дворе.
- Да, - говорю я, - мороз жуткий, винца бы…
Потом Лиля уходит в кухню, а я, по обыкновению, иду в ванную и вскоре выхожу в синем халате Артема. Мы ужинаем и болтаем. Потихоньку вино делает свое дело, и я вспоминаю его веселящий дух. Бывает, я что-нибудь скажу невпопад, и Лиля подозрительно смотрит на меня. Я на это не обращаю внимания, пью свой коньяк маленькими глоточками, хотя мне больше нравится вино.
- Что-нибудь случилось?
- Нет, ничего, - я наполняю ее фужер, - а что?
Молчание.
- А где твое обручальное кольцо?
- Я снял…
- Оно же не снимается…
- Я распилил…
Не произнося больше ни слова, Лиля встает, молча убирает со стола, затем молча моет посуду. А мне вдруг становится весело. Какая все-таки удивительная штука этот коньяк. Я снова наполняю свою рюмку до краев и тут же выпиваю. И, чтобы избавиться от неприятного чувства жжения, тут же запиваю остатками вина из фужера. И вот я уже чувствую, как меня одолевает безудержно-неистовый хмель желания, а в паху зашевелился мерзавец, безмерно полнокровный господин…
- Что ты делаешь?
А я уже стою рядом и тянусь губами к ее шее.
- Что с тобой?
А я беру ее за плечи, привлекаю к себе и целую. Ее тело все еще как тугой ком.
- Ты остаешься?
- Да, - шепчу я, - конечно…
- Зачем ты снял кольцо?
- Да, - говорю я, - я решил.
- Правда?
- Я развожусь.
- Правда? И ты на мне женишься?
Я чувствую, как она тает в моих объятиях, беру ее на руки и несу, сдергивая с ее податливого тельца желтый халат… Несу в спальню… Потом мы лежим и молча курим. Мягкого света бра едва хватает, чтобы насладиться уютом спаленки, но вполне достаточно, чтобы видеть блеск ее счастливых глаз.
- Хочешь, - спрашивает она вдруг, - хочешь, я рожу тебе сына?
- Можно…
- Настоящего. Хочешь? А не такого…
Я не уточняю, что значит «такого», я говорю:
- Ты же знаешь, как я мечтаю об этом.
- Ты, правда, разведешься?
- Я же сказал, - отвечаю я, беру ее сигарету и бросаю в пепельницу. И снова целую ее… Это такое блаженство.
Ровно в два часа ночи, когда Лиля, утомленная моими ласками, засыпает, я только вхожу во вкус, встаю и, чтобы не разбудить ее, на цыпочках иду в кухню. Я не ищу в записной книжке Артема телефон Оли, я хорошо помню его.
- Эгей, это я, привет…
- Ты вернулся? Ты где?
- В аэропорту.
- Артем, я с ума схожу, знаешь, я…
- Я еду…
Я кладу трубку, одеваюсь и выхожу. Ну и морозище! Роясь в карманах папиной куртки, я нахожу какие-то деньги, и мне удается поймать такси. Я еще ни разу не переступал порог Олиной квартиры и был здесь в роли болванчика, ожидавшего Артема в машине, пока он… пока они там…
Теперь я ему отомщу.
Я звоню и вижу, что дверь приоткрыта… и вдруг, о, Боже! Господи милостивый! Дверь распахивается, и Оленька, Оленька, как маленькая теплая вьюжка, как шальная, бросается мне на шею и целует меня, целует, плача и смеясь, и плача…
- Ну что ты, родная, - шепчу я, - ну что ты…
- Я так люблю тебя, Артем…
Я несу ее прямо в спальню…
- Ты пьян?
- Самолет не выпускали, мы сидели в кафе…
- Артем, милый… Я больше тебя никуда не пущу, никому не отдам… Ладно, Артем? Ну, скажи…
Никакой я не Артем, я - Андрей!
- Конечно, - шепчу я на ушко Оленьке, - никому…
Потом мы набрасываемся на холодную курицу, запивая мясо вином, и, насытившись, снова бросаемся в объятья друг другу. Мы просто шалеем от счастья…
Наутро я в своей теплице. Весь день я отсыпаюсь, а к вечеру ищу куртку Артема. Я не даю себе отчета в своих поступках (это просто напасть какая-то), ныряю в свой лаз… Куда сегодня? И где же мои носки?.. А, ладно… Хорошо хоть мои старые кеды на месте. Преддверие ночи, зима, лютый холод… Куда же еще - домой! Я звоню и по лицу жены Артема, открывшей мне дверь, вижу, что меня здесь не ждут.
- Что случилось? - ее первый вопрос.
Я недовольно что-то бормочу в ответ, мол, все надоело…
- Почему ты в куртке, где твоя шуба?..
Далась им всем эта куртка!
- И эти кеды…
Дались им эти кеды!
Затем я просто живу… В собственном, так сказать, доме, в своей семье, живу
жизнью Артема. Я ведь знаю ее до йоточки. Пока не приезжает Артем. А я не собираюсь уступать ему место, сижу в его кресле, курю его трубку… Он входит.
- Привет, Андрей, ты…
Это «ты» комом торчит в его горле. Он стоит в своей соболиной шубе, в соболиной шапке…
- Как ты здесь оказался?…
Что за дурацкий вопрос!
Входит жена, а за нею мой сын… Мой? Наш!..
Что, собственно, случилось, что произошло?
Я не даю им повода для сомнений:
- Андрей! - Я встаю, делаю удивленные глаза, вынимаю трубку изо рта и стою пораженный, словно каменный, - ты как сюда попал? И зачем ты надел мою шубу?
Я его проучу!
Артем тоже стоит, как изваяние, с надвинутой на глаза шапкой, почесывая затылок. Вот это сценка! А ты как думал!
Тишина.
Затем Артем сдергивает с себя шубу, срывает шапку…
Лишь на мгновение я тушуюсь, но этого достаточно для того, чтобы у нашей жены
случился обморок. Она оседает на пол, и я, пользуясь тем, что все бросаются к ней, успеваю выскользнуть из квартиры.
Ну и морозище!
- Водочки? - я отчетливо слышу Жорин голос. Оглядываюсь - Жоры нет и в помине. Я
отказываюсь понимать сам себя: галлюники?! А от рюмки водки я бы не отказался.
К Оленьке или к Лиле? Куда теперь?
Я дал слабинку, и это мой промах. Я корю себя за то, что не устоял. Пусть бы Артем сам расхлебывал свою кашу. Чувствуя за собой вину, я все-таки лезу в свою нору. Да идите вы все к чертям собачьим!
Артем, я знаю, сейчас примчится…
И вот я уже слышу его шаги…
- Ах, ты сукин сын!..
Я пропускаю его слова мимо ушей. Это неправда!
- Ты ничтожество, выращенное в пробирке, жалкий гомункулюс, стеклянный болван!
Ну это уж явная ложь. Какое же я ничтожество, какой же я стеклянный? Я весь из мяса, из плоти, живой, умный, сильный… Я - человек! Я доказываю ему это стоя, тараща на него свои умные черные глаза, под взглядом которых он немеет, замирает, а я уже делаю пассы своими крепкими, полными какой-то злой силы руками вокруг его головы, у его груди… Через минуту он как вяленая вобла. Я беру его под мышки как мешок, усаживаю в кресло и напоследок останавливаю сердце, а вдобавок и дыхание. Пусть поостынет…
- Водочки? - слышу я голос Жоры.
Оглядываюсь - Жоры нет нигде. А от рюмки водки я бы не отказался.
И вот я стою у его гроба, никому не знакомый господин с котелком на башке…
Откуда он взялся, этот котелок, на который все только и знают, что пялиться. Дался им этот котелок! Зато никто не присматривается ко мне. Даже Оленька ко мне равнодушна. А как она убивается по мертвецу! Я просто по-черному завидую ему. Ладно, решаю я, пусть живет. Мне ведь достаточно подойти к нему, сделать два-три пасса рукой, и он откроет глаза…
Подойти?
И все будет по-прежнему…
Подойти?
Мучая его четки, я не мучаю себя никакими вопросами.
А как засияют Оленькины глазки, как запылают ее щечки от счастья.
Представляю себе, как я заявлюсь потом к Лиле, к Оленьке… После похорон! Вот будет потеха-то!
Эх, папа, папа… Собственно, мне и папа уже ни к чему: технология клонирования у меня в кармане, ну, а кем населить этот новый мир после этой страшной войны, я уж придумаю! Как-никак 2017 год на дворе! Нужны новые люди, не жадные до страстей и не столь невежественные, как эти уроды! Нужна новая эра, новая раса людей. Ведь тезис о том, что нет ничего страшнее деятельного невежества, до сих пор актуален! И все эти Лили и Оленьки, Таи и Ии, все эти Марины и Тины… Вся эта терракотовая армия Артема - всего лишь пробный материал, признающий во мне властелина мира! Ага! Властелина! Ведь я теперь, до мельчайших подробностей прошедший путь от какой-то там родинки Артема до самого настоящего и всеми признанного меня, Андрея.
У меня даже земля качнулась под ногами от представления о своих возможностях!..
Да я теперь… Теперь вы все у меня в кармане! Карманная технология производства клонов - вот власть над миром! И все эти короли и королевы, султаны и шахи, премьеры и президенты… Все эти Ротшильды и Рокфеллеры, Биллы Гейтсы и Уоррены Баффеты, Джеффы Безосы и Амансио Ортеги… Все эти Карлосы Слимы и Трампы, и Ван Цзяньлини, и Жорже Паулу Леманне, и Мария Франка Фиссоло, и…
Оh, my god, сколько же их развелось!
И я не поражаюсь этому уникальному феномену своей памяти: я знаю каждую клеточку каждого из них, знаю до мельчайших подробностей, до каждой хромосомки, до каждого аденина и гуанина, урацила и цитозина… И еще тимин…
Ага! Знаю! И теперь могу…
Эти азотистые основания для меня как кирпичики для сотворения нового мира. Новой Атлантиды или Новой Гипербореи, Новой Арктиды, или Новой Лемурии, Новой Рутас, или Новой страны Му…
Или для сотворения нового рейха?..
Я еще не решил.
Они для меня и как кость в горле! С этим рейхом у меня свои счеты.
О, Матерь Божья, чем натоптан мой мозг!
Земля просто убегает из-под ног… Хорошо, что успел надеть кеды.
«Остановите Землю, я сойду!».
Не сойти бы с ума!..
- … и отдай мои чётки, - слышу я, - уцепился…
Да ты не жадничай, не жадничай… На! Я отдаю ему его четки: На!.. А вместе с ними и все эти Лили и Оленьки… Нананааа!.. Я не жадный! Жадность, как известно, порождает бедность. Я богат! Я щедр как Бог! Теперь я могу себе позволить…
Мне очень нравится эта игра в Бога! Ведь передо мной теперь как на ладони весь мир, весь этот жуткий жадный жалкий задрипанный мир. Что я захочу, то я с ним и сделаю! Ведь успехи генной инженерии и клонирования уже позволяют…
Молодец Артем! Да и я не промах! И все то живое, несущее в себе все эти аденины и гуанины… Да! Всевсевсе они теперь подвластны и мне, и мне… Я - новый бог! Я в ближайшее время клонирую Иисуса Христа и Мухаммеда, и Будду, и, конечно же, Яхве и слеплю из них Единого Бога, о котором так мечтал Эхнатон, и пусть Он, теперь учтя опыт предыдущих миллионолетий…
Да!
Учтя опыт!
«Не пытайся быть Богом,» - слышу я Жорин голос.
А куда девать этот старый мир? Ха! В корзину! Нужен новый Всемирный Потоп, новый Ной с его Новым Ковчегом и тварями по паре… Я попрошу Иисуса… Я привлеку и Клайва Палмера с его новым «Титаником» и всех этих раэлитов…
Работайте! На благо нового человечества! И мы выстроим свою Пирамиду Жизни, где будет царить гармония, где мера, вес и число будут созвучны с музыкой Неба…
Я выстрою, наконец, Пирамиду бессмертия!
Эта мысль не только восхищает меня, но и преследует.
Я воскрешу Жору и расскажу ему о нашей Пирамиде. И дождусь его похвалы!
А эту жуткую жадную жалкую нечисть мы соскребем безжалостным скребком Совершенства с лика нашей многострадальной планеты… Это будет мое принуждение к Щедрости!
Жора бы сказал; «… будь великодушен, ибо ты создан из звезд».
Серб он и есть серб.
И мы покорим Его Величество Совершенство!
Я расскажу об этом и Ие, и Тае…
И они восхитятся!
…и Оленьке, и Юле, и Тине… И Наташе, и, конечно, Наташе…
Они даже прослезятся.
А вот и Тинка, я слышу ее голос:
«Когда нам подменили Бога,
молчали небо и земля.
Молчала пыльная дорога
и вдоль дороги тополя.
Молчали люди, внемля кучке
святош, раззолочённых в прах.
Но не молчали одиночки…
…колоколам, срывая бас,
Они кричали с колоколен,
Они летали до земли.
Шептались люди - “болен-болен”.
Иначе люди не могли…
…А Бог стоял, смотрел и плакал.
И грел дыханьем кулаки,
Менял коней, обличье, знаки,
пролётку, платье, башмаки.
Искал ни дома. Ни участья.
Ни сытный ужин. Ни ночлег.
Бог мерил землю нам на счастье.
Устал. Осунулся. Поблек…».
Признаюь: я не собираюсь подменять Бога. Но я в восторге от этой игры! Я представляю себе: Я - Иисус Христос! (Се Человек!) Или я - Будда! Или… Я просто благоговею перед собственным воображением! И снова говорит Жора: «…и позволь Богу быть тобой». Ах, Жора, Жорочка… Как все это невероятно трудно - носить в себе Бога! Это ли не Сизифов труд? И, конечно же, я посвящу в свои планы и папу, и маму, своих создателей - Артема и Лилю! Пусть порадуются за меня! Я расскажу им, каким трудным будет путь к Совершенству, воистину: рer aspera ad astra (Через тернии к звездам, лат.). И как мы преодолеем эту неизбежную дорогу к Небу. И еще я расскажу… Мне приходится посторониться, чтобы эти трогательно-мягкие бесшумные жернова скорбного потока человеческих тел не стерли меня в порошок.
Рассказать?
А теперь этот жуткий удар злобно плачущей меди…
Рассказать?
Я снимаю котелок и, переминаясь с ноги на ногу, стою еще долю времени в нерешительности, затем выхожу на улицу, где такое яркое веселое солнце, и вот-вот уже грянет весна, швыряю котелок куда-то в сторону и ухожу прочь.
Зачем мне этот котелок?
И эти жалкие холодные худые кеды…