П ьеса «Зыковы» написана Максимом Горьким в 1912 году, в период глубокой депрессии всех слоев русского общества, и характеризует все происходящее одной фразой: «образовалось смятение понятий»... Впервые поставлена в Петрограде в 1918 году. Как это часто встречается у Горького, речь идет о вырождении богатой купеческой семьи. Но «Зыковы» куда слабее и «Мещан», и «Вассы Железновой», и «Детей солнца». В пьесе, как и во всей драматургии Горького, полно заимствований из Чехова. К примеру, Софья, сестра и опора главного героя Антипы Зыкова явно приходится сестрой и Елене из горьковских «Детей солнца», и Елене из чеховского «Дяди Вани», и родной племянницей Вассе. Лирика в ее характере густо перемешана с деловой хваткой: когда сраженный любовью брат отходит от дел, вести их принимается Софья.

«Зыковы», в отличие от других пьес писателя, ставятся редко. Тем не менее, они становятся знаковым спектаклем Куйбышевского театра драмы с самого начала «эпохи Петра Монастырского», главного режиссёра, легендарного создателя стиля и духа знаменитого театра. На протяжении многих лет Монастырский подновлял спектакль, не давая ему морально устареть. Надо сказать, режиссёр глубоко чувствовал и трактовал драматургию Горького. Ему удавалось создать замечательные актерские ансамбли, яркие, но по-горьковски не очень сложные образы, не выходили за рамки установленной формы. В спектакле есть одна потрясающая фраза: «Греха не боюсь; печаль не люблю я... А меня печаль одолевает, с ней не жить, не работать...». У Горького вообще вся драматургия построена на том, что люди совершают грехи и затем расплачиваются за них. Он поразительно, как никто другой, чувствовал эти особенности национального характера. «Не согрешишь — не покаешься, не покаешься — прощен не будешь». Получается: совершил грех и быстренько замолил. Но нет. Так не бывает. Грехи надо отстрадать.

«Не люблю этих старых барских домов, не дома — гроба!», — объясняет кому-то Антипа Зыков, скалясь и посверкивая вокруг недобрым глазом. Таково и оформление спектакля: зеркало сцены зашито темными деревянными досками, весь задник увешан иконами. Темно, затхло, тягостно. Во втором действии иконы заменены картинами и овальными зеркалами в резных золоченых рамах, но дышать там не легче. Только в самом финале открывается синяя даль и загораются свечи.

Живет семья. Крепкая, русская. Ее глава — лесопромышленник Антипа Зыков: немолодой, умный, сильный, богатый, самоуверенный, но с неистребимой трещинкой души. Его рано овдовевшая сестра Софья, которую брат в юности выдал за обеспеченного старика, так что своих детей у нее не родилось. Они вдвоем воспитывают сына Антипы Михаила — молодого, вечно пьяного, вроде никчемного, но чувствительного. Он сразу реагирует на появление в доме юной Павлы, только что вышедшей из монастырской школы и неустанно разглагольствующей о необходимости всеобщей любви и добра. Михаил не верит ей с самого начала, хотя она ему в невесты предназначена, а проницательный Зыков-старший влюбляется и стремительно женится. Не тут-то было, Павла быстро передумывает и переключается на Зыкова-младшего, с ним и изменяет Антипе. Всё меркнет пред страстями главного героя и его невольных обидчиков, его крутит от вседозволенности до смиренного выбора дальнейшего образа жизни вне мести и преследований виновных жены и сына: в странники ли теперь податься или вернуться к прежней жизни холостой? Ему всегда на помощь спешит сестра, она умна и обаятельна, но так напугана реальной жизнью, пусть и не самой несчастной, что к концу спектакля в ней окончательно восторжествует морализм «синего чулка». В то же время её мудрая трезвость или трезвая мудрость вызывает безусловную симпатию, пусть и не без лёгкого вздоха сожаления. Самое несимпатичное существо — юная Павла, она молода, никчемна, пуста — мещаночка, вдруг ставшая богатой купчихой. Ее во всем поддерживает мать: «Свой целковый — родного брата дороже», — заклинает Анна Марковна.

В спектакле все герои трагичны не сложившейся жизнью, замёрзшими душами, неоправдавшимися надеждами, ложными ценностями и так далее. Но трагедия такого рода настолько повсеместна... Драма человеческого бытия? Кипение страстей, разочарований и серенькая повседневность отрезвления — ну, кто тех азов не проходил? И это всё трагедии?

М.Горький

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

З ы к о в, А н т и п а И в а н о в, лесопромышленник.

С о ф ь я, сестра его, вдова.

М и х а и л, сын.

Ц е л о в а н ь е в а, А н н а М а р к о в н а, мещанка.

П а в л а, дочь её.

М у р а т о в, лесничий.

Х е в е р н, компаньон Зыкова.

Т а р а к а н о в.

С т ё п к а, девчонка-подросток.

П а л а г е я.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель: П а в л а в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник. Ц е л о в а н ь е в а, чистенькая, гладкая женщина за сорок, - у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки. С о ф ь я задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса.

Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Загулялись...

С о ф ь я (взглянув на часы в браслете). Да...

Ц е л о в а н ь е в а. А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите?

С о ф ь я. Человека нет по душе. Найдётся - выйду.

Ц е л о в а н ь е в а. В глухом нашем месте - мало интересных мужчин...

С о ф ь я. Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить...

Ц е л о в а н ь е в а. У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы - мужской; вам бы взять мужчину тихого...

С о ф ь я (нехотя). А на что он, тихий? Мышей ловить?

(Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.)

С о ф ь я (хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё). Кто это, скажите, пустил про Пашу слух... что она - блаженненькая?

Ц е л о в а н ь е в а (торопливо, негромко, оглядываясь). А это всё покойник муж... ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, - кому это может нравиться? Ну, вот... а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь...

С о ф ь я. Разве?

Ц е л о в а н ь е в а. Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит... Ревновал он меня к одному... сектант был тут...

С о ф ь я. Отец Шохина?

Ц е л о в а н ь е в а. Вот и вы знаете.

С о ф ь я. Без связи с вашим именем. Просто знаю - был сектант, человек гонимый.

Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Ну, уж где, чать, без связи! (Тихонько.) Гонимый... (Быстро взглянув на Софью.) Он, покойник...

С о ф ь я. Шохин?

Ц е л о в а н ь е в а. Муженёк мой... Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я - человек подлый, ты - это я баба глупая, - не моя это дочь!"

С о ф ь я. Кривлялся немножко?

Ц е л о в а н ь е в а. Бог его знает...

С о ф ь я. Бил вас?

Ц е л о в а н ь е в а. Уж конечно! Да я - что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу... Ведь у меня, кроме её, никаких надежд...

П а л а г е я (в двери из кухни). Идут!

Ц е л о в а н ь е в а. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе?

П а л а г е я. Нести самовар?

Ц е л о в а н ь е в а. Скажут, когда надо. Ступай!

М и х а и л (чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка). Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.

(Ущипнул её - Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.)

М и х а и л (идя к столу). Жарко, наречённая мамаша!

Ц е л о в а н ь е в а (бормочет). Ну - где же ещё... какая же мамаша? (Громко.) Палагея у нас придурковата...

М и х а и л. Кто?

Ц е л о в а н ь е в а. Женщина эта.

М и х а и л. Ага! Только она, одна? Это я запомню.

(Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.)

Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Зачем же запоминать?

С о ф ь я. Он шутит, Анна Марковна.

Ц е л о в а н ь е в а. Ох, плохо я понимаю эти шутки...

П а л а г е я (из кухни). Мужик верхом приехал...

С о ф ь я. Это - Шохин. Анна Марковна - это ко мне...

Ш о х и н (в двери). Шохин пришёл.

С о ф ь я (строго). Я бы вышла к тебе, Яков!

Ш о х и н (кланяясь). Ничего! Доброго здоровья.

Ц е л о в а н ь е в а (отходит к окну). Вы не стесняйтесь...

С о ф ь я (Шохину). Ну, что?

Ш о х и н. Велел сказать, что напишет письмо.

С о ф ь я. Больше ничего?

Ш о х и н. Ничего.

С о ф ь я. Спасибо.

(Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.)

М и х а и л. Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый?

Ш о х и н. Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть.

С о ф ь я. Что такое?

Ш о х и н (подходя). Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится...

С о ф ь я. Ну, - иди...

М и х а и л. Иди, раб!

Ц е л о в а н ь е в а. Это он про лесничего говорил?

С о ф ь я. Да.

Ц е л о в а н ь е в а. Строгий господин. Со всеми - ссорится, со всеми - судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая - женился бы! Не любят теперь семейной жизни.

М и х а и л. Как - не любят? А - я? Вот я женюсь...

Ц е л о в а н ь е в а. Вы - конечно... Вам - папаша велел.

(Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.)

С о ф ь я (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично.

М и х а и л. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?

С о ф ь я. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе?

М и х а и л. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж?

С о ф ь я. Это ты - серьёзно?

М и х а и л. Не знаю. Кажется - серьёзно.

С о ф ь я. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, - пора!

М и х а и л. Да я ни о чём кроме и не думаю...

С о ф ь я. Дуришь ты много, играешь...

М и х а и л. Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту...

С о ф ь я (пристально смотрит на него). Что ты говоришь? Она действительно доверчива...

М и х а и л. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку!

С о ф ь я. При чём здесь - обманы?

М и х а и л. Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку!

С о ф ь я. Какая чушь!

М и х а и л (с усмешкой). Всё равно - сейчас не женится - после отобьёт. Она - доверчива...

С о ф ь я. Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе!

(Взволнованно отходит прочь.)

М и х а и л (тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует).

Я хотел поймать в воде

Отражение цветка,

Но зелёный ил один

Подняла моя рука...

С о ф ь я. Это - что значит?

М и х а и л. Ничего не значит. Шутка.

С о ф ь я. Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна!

(Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков - лысоват; Павла - в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах - голубой газовый шарф.)

П а в л а. Я всегда говорю правду...

А н т и п а. Ну? Поглядим.

П а в л а. Увидите. А где же мама?

Ц е л о в а н ь е в а (из кухни). Иду, иду...

(Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.)

Горький Максим

М.Горький

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

З ы к о в, А н т и п а И в а н о в, лесопромышленник.

С о ф ь я, сестра его, вдова.

М и х а и л, сын.

Ц е л о в а н ь е в а, А н н а М а р к о в н а, мещанка.

П а в л а, дочь её.

М у р а т о в, лесничий.

Х е в е р н, компаньон Зыкова.

Т а р а к а н о в.

С т ё п к а, девчонка-подросток.

П а л а г е я.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель: П а в л а в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник. Ц е л о в а н ь е в а, чистенькая, гладкая женщина за сорок, - у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки. С о ф ь я задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса.

Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Загулялись...

С о ф ь я (взглянув на часы в браслете). Да...

Ц е л о в а н ь е в а. А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите?

С о ф ь я. Человека нет по душе. Найдётся - выйду.

Ц е л о в а н ь е в а. В глухом нашем месте - мало интересных мужчин...

С о ф ь я. Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить...

Ц е л о в а н ь е в а. У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы - мужской; вам бы взять мужчину тихого...

С о ф ь я (нехотя). А на что он, тихий? Мышей ловить?

(Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.)

С о ф ь я (хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё). Кто это, скажите, пустил про Пашу слух... что она - блаженненькая?

Ц е л о в а н ь е в а (торопливо, негромко, оглядываясь). А это всё покойник муж... ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, - кому это может нравиться? Ну, вот... а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь...

С о ф ь я. Разве?

Ц е л о в а н ь е в а. Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит... Ревновал он меня к одному... сектант был тут...

С о ф ь я. Отец Шохина?

Ц е л о в а н ь е в а. Вот и вы знаете.

С о ф ь я. Без связи с вашим именем. Просто знаю - был сектант, человек гонимый.

Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Ну, уж где, чать, без связи! (Тихонько.) Гонимый... (Быстро взглянув на Софью.) Он, покойник...

С о ф ь я. Шохин?

Ц е л о в а н ь е в а. Муженёк мой... Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я - человек подлый, ты - это я баба глупая, - не моя это дочь!"

С о ф ь я. Кривлялся немножко?

Ц е л о в а н ь е в а. Бог его знает...

С о ф ь я. Бил вас?

Ц е л о в а н ь е в а. Уж конечно! Да я - что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу... Ведь у меня, кроме её, никаких надежд...

П а л а г е я (в двери из кухни). Идут!

Ц е л о в а н ь е в а. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе?

П а л а г е я. Нести самовар?

Ц е л о в а н ь е в а. Скажут, когда надо. Ступай!

М и х а и л (чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка). Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.

(Ущипнул её - Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.)

М и х а и л (идя к столу). Жарко, наречённая мамаша!

Ц е л о в а н ь е в а (бормочет). Ну - где же ещё... какая же мамаша? (Громко.) Палагея у нас придурковата...

М и х а и л. Кто?

Ц е л о в а н ь е в а. Женщина эта.

М и х а и л. Ага! Только она, одна? Это я запомню.

(Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.)

Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Зачем же запоминать?

С о ф ь я. Он шутит, Анна Марковна.

Ц е л о в а н ь е в а. Ох, плохо я понимаю эти шутки...

П а л а г е я (из кухни). Мужик верхом приехал...

С о ф ь я. Это - Шохин. Анна Марковна - это ко мне...

Ш о х и н (в двери). Шохин пришёл.

С о ф ь я (строго). Я бы вышла к тебе, Яков!

Ш о х и н (кланяясь). Ничего! Доброго здоровья.

Ц е л о в а н ь е в а (отходит к окну). Вы не стесняйтесь...

С о ф ь я (Шохину). Ну, что?

Ш о х и н. Велел сказать, что напишет письмо.

С о ф ь я. Больше ничего?

Ш о х и н. Ничего.

С о ф ь я. Спасибо.

(Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.)

М и х а и л. Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый?

Ш о х и н. Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть.

С о ф ь я. Что такое?

Ш о х и н (подходя). Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится...

С о ф ь я. Ну, - иди...

М и х а и л. Иди, раб!

Ц е л о в а н ь е в а. Это он про лесничего говорил?

С о ф ь я. Да.

Ц е л о в а н ь е в а. Строгий господин. Со всеми - ссорится, со всеми - судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая - женился бы! Не любят теперь семейной жизни.

М и х а и л. Как - не любят? А - я? Вот я женюсь...

Ц е л о в а н ь е в а. Вы - конечно... Вам - папаша велел.

(Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.)

С о ф ь я (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично.

М и х а и л. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?

С о ф ь я. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе?

М и х а и л. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж?

С о ф ь я. Это ты - серьёзно?

М и х а и л. Не знаю. Кажется - серьёзно.

С о ф ь я. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, - пора!

М и х а и л. Да я ни о чём кроме и не думаю...

С о ф ь я. Дуришь ты много, играешь...

М и х а и л. Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту...

С о ф ь я (пристально смотрит на него). Что ты говоришь? Она действительно доверчива...

М и х а и л. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку!

С о ф ь я. При чём здесь - обманы?

М и х а и л. Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку!

С о ф ь я. Какая чушь!

М и х а и л (с усмешкой). Всё равно - сейчас не женится - после отобьёт. Она - доверчива...

С о ф ь я. Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе!

(Взволнованно отходит прочь.)

М и х а и л (тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует).

Я хотел поймать в воде

Отражение цветка,

Но зелёный ил один

Подняла моя рука...

С о ф ь я. Это - что значит?

М и х а и л. Ничего не значит. Шутка.

С о ф ь я. Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна!

(Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков - лысоват; Павла - в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах - голубой газовый шарф.)

П а в л а. Я всегда говорю правду...

А н т и п а. Ну? Поглядим.

П а в л а. Увидите. А где же мама?

Ц е л о в а н ь е в а (из кухни). Иду, иду...

(Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.)

С о ф ь я. Устали?

П а в л а. Жарко! Пить хочу...

С о ф ь я. Вы сами платье шили?

П а в л а. Сама. А что?

С о ф ь я. Идёт к вам.

П а в л а. Я люблю, чтоб всё было свободно...

А н т и п а (сыну). Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься...

М и х а и л (дурашливо). Жених должен показать себя со всех сторон...

(Антипа, взяв его за плечо, что-то строго говорит ему, Михаил усмехается.)

С о ф ь я (Павле, вдруг, негромко). Который красивее?

П а в л а. Старший...

А н т и п а (резко). Цыц!

С о ф ь я (тихо). Антипа, что с тобою?

(Павла жмётся к ней.)

А н т и п а (смущённо). Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше...

П а в л а. Что?

А н т и п а. А - вот... этот сударь... (Мычит.)

Ц е л о в а н ь е в а (с блюдом в руках, на блюде - кулебяка). Пожалуйте закусить, прошу вас...

П а в л а (Антипе). Надо быть добрым, а то я буду бояться вас...

А н т и п а (ласково усмехаясь). Ты всё про своё, про добро... Эх, дитё ты моё... (Говорит ей что-то, понизив голос.)

М и х а и л (хот и выпивший, чувствует себя лишним, бродит по комнате, усмехаясь, на ходу говорит тётке). Тесно, как в курятнике...

Ц е л о в а н ь е в а (волнуясь, следит за всеми, подходит к Софье). Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто...

С о ф ь я (задумчиво). Нравится мне ваша дочь...

Ц е л о в а н ь е в а. О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её...

С о ф ь я. Да, конечно. Наше, бабье дело везде - общее...

П а в л а (удивлённо). А как же люди?

А н т и п а. Что - люди?

П а в л а. Что ж они подумают?

А н т и п а (с жаром). Да мне - пёс с ними! Пускай, что хотят, то и думают. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, - это моя рука! Что мне люди? (Выпил водки, вытер рот салфеткой.) Вот ты моя будущая... дочь, скажем; ты всё говоришь - ласково надо, добром надо! Четвёртый раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это - оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте... А поживи-ка на людях другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает - взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов...

П а в л а. Тогда и я сгорю...

А н т и п а. Ну, тебя я... ты не сгоришь!

Ц е л о в а н ь е в а. Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не закусите?

М и х а и л. Папаша не велит...

А н т и п а. Что-о?

М и х а и л. И невеста не угощает.

П а в л а (краснея, кланяется). Пожалуйте, я налью...

М и х а и л. И себе...

П а в л а. Не люблю я...

М и х а и л. А я - очень люблю водку...

П а в л а. Говорят - вредно это...

М и х а и л. Врут! Не верьте. Ваше здоровье!

А н т и п а. Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а?

Ц е л о в а н ь е в а. Отчего же? Пашенька у меня...

А н т и п а. Я - не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела.

С о ф ь я. Ты бы вслушался в то, что говоришь.

Ц е л о в а н ь е в а (смятённо). Сынок ваш молодой...

А н т и п а (сестре). Я - правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал... (Целованьевой.) А что молодой - это ещё не велико дело, это - проходящее мимо, молодость...

(Настроение - напряжённое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за братом и Павлой; Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца; Павла пугливо оглядывается. Антипа - у стола с закусками, Павла сняла чайник с самовара, мать её суетится около стола.)

Ц е л о в а н ь е в а (шепчет). Ой, Пашенька, жутко мне...

С о ф ь я (брату). Не много ли пьёшь?

А н т и п а (угрюмо). Ну, не знаком я тебе...

С о ф ь я. Всё-таки - следи за собой...

А н т и п а. Не мешай! Знаю, что делаю.

С о ф ь я. Знаешь ли? (Смотрят в лицо друг друга.) Ты что затеял?

А н т и п а. Разве он ей пара? Его - не исправим, а её - погубим зря...

С о ф ь я (отступая). Послушай, неужели ты решишься?..

А н т и п а. Стой, не подсказывай! Хуже будет...

М и х а и л (усмехаясь). Сговор, а - не весело! Все шепчутся...

А н т и п а (встрепенулся). Это всё твоя тётка серьёзничает... Эх, жаль, народу мало!

П а в л а. Вот и сказалась нужда в людях...

А н т и п а. Поддела! Упряма ты в мыслях твоих, Павла Николаевна... Что ж! Это так и надо женщине: держись за одно супротив всего...

П а в л а. А мужчине...

А н т и п а. Мужчина? Он - сам по себе. Он дикой. Его схватит за сердце - так он тут, как медведь, - прямо на рогатину... куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно...

Ц е л о в а н ь е в а. Пожалуйте чайку-то...

А н т и п а. Теперь бы холодненького чего...

М и х а и л. Шампанского советую...

А н т и п а. Первый совет слышу твой умный! Иди, найди...

М и х а и л. Могу... (Идёт в кухню покачиваясь, зовёт.) Женщина! Красавица...

А н т и п а (подмигивая Павле). Видишь? А я - втрое боле его выпил. И таков я во всём - больше людей.

П а в л а. А чего вы боитесь?

А н т и п а (удивлён). Я - боюсь? Как это - боюсь?

(Софья оживлённо, тихонько говорит с Целованьевой, но вслушивается в слова брата.)

П а в л а (заметив это, весело говорит). Вы зачем же конфузите моего жениха?..

А н т и п а. Чем я его конфужу? Он мне - сын... я помню...

П а в л а (тише). Что вы на меня так смотрите?

А н т и п а. Под одной крышей будем жить, - узнать хочу - с кем? Вот, ты говорила - в монастыре хорошо, тихо... У нас тоже будто монастырь... Разве иной раз Софья буянит...

П а в л а. А ведь вы - добрый...

А н т и п а (хмурясь). Ну... не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты всё о своём... занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не похвастаюсь. (Вспыхнул.) Может, и было, и есть в душе доброе, хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь ты - некуда! Нищему что хошь дай - всё пропьёт! Нет, Павла, не люблю я людей... У меня дома один хороший человек Тараканов, бывший помощник исправника...

С о ф ь я. Спасибо!

А н т и п а. Ты? Ты - молчи! Ты - чужая... ты - другая... Бог тебя знает, кто ты, сестра! Разве ты - добрая? Мы ведь про доброту говорим, а ты не добрая, не злая...

А н т и п а. Не плохо, Софья! Вот, Анна Марковна, - она меня моложе почти на два десятка, а в тяжёлый час я к ней, как к матери, хожу.

С о ф ь я. Что это ты... разговорился? Странно...

А н т и п а. Стало быть - так надо! Да. Тараканов... его за доброту со службы прогнали - это верно! Он умный, знающий, а - неспособный ни к чему. На него только смотреть хорошо... как на забавную вещь. Встарину его бы шутом домашним сделали...

INFOX .ru, 6 апреля 2011 года

Алла Шендерова

Старомодная пьеса про любовь и бизнес

Нафталиновая драма со вскриками на актуальные темы. В Театре имени Вахтангова вышел спектакль «Люди как люди» по пьесе Максима Горького «Зыковы».

Зачем профессору Щукинского училища Владимиру Иванову понадобилось ставить не самую совершенную пьесу Максима Горького, вопрос риторический. У театра всегда есть множество на то причин. Например, дать большую роль Лидии Вележевой, да еще в одном спектакле с ее мужем, Алексеем Гуськовым. Дать роли молодым артистам. Высказаться с помощью классики на актуальные темы и т.д., и т.п.

Беда в том, что при ближайшем рассмотрении оказывается, что и роли - невыигрышные, и текст нестерпимо скучен, и к актуальности приходится добавить приставку «псевдо». В итоге просмотр этого спектакля напоминает посещение какого-нибудь музея, экспозиция которого не менялась последние полвека. Все вроде бы на своих местах, но нестерпимо хочется на свежий воздух.

Не забудьте проветрить помещение!

В маленьком провинциальном городке живет лесопромышленник Антипа Зыков (Алексей Гуськов), его рано овдовевшая сестра Софья (Лидия Вележева) и его сын-декадент Михаил (Дмитрий Соломыкин). Воспитанный эмансипированной Софьей, сын и думать не хочет об отцовском деле: знай себе пьет да пишет стихи. Отец решает его женить, прислуживающая в доме мещанка Целованьина (Александра Стрельцина) приводит в дом дочь - красу-девицу Павлу (Ольга Немогай), только что вышедшую из монастыря. Девица кружит Антипе голову, тот заявляет, что пьяница-сын ей не пара, и женится на ней сам. Далее следует сбивчивый рассказ о том, как набожная девица - не от подлости, а от скуки и скудоумия - разрушила жизнь всего семейства.

Как часто у Горького, речь идет о вырождении богатой купеческой семьи. Но «Зыковы» куда слабее и «Мещан», и «Вассы Железновой», и «Детей солнца». В пьесе, как и во всей драматургии Горького, полно заимствований из Чехова. Так, Софья явно приходится сестрой и Елене из горьковских «Детей солнца», и Елене из чеховского «Дяди Вани», и родной племянницей Вассе. Лирика в ее характере густо перемешана с деловой хваткой: когда сраженный любовью брат отходит от дел, вести их принимается Софья. И тут уж пощады не приходится ждать никому, даже влюбленному в нее немцу Хеверну, компаньону брата, который оказывается нечист на руку. Зачем Горькому понадобилось разбавлять основную тему двумя побочными: неудачными попытками Софьи найти жениха и рассуждениями о коварных иностранцах, обворовывающих широкую русскую натуру - можно только догадываться.

Барский дом

Лидия Вележева существует достойно, строго, но произносит текст с одной и той же интонацией, причем весьма пафосной. А Кирилл Рубцов, играющий немца, напротив, нещадно комикует, отчего их дуэт производит очень странное впечатление. Пара Софья - Антипа смотрится куда выигрышней. Алексей Гуськов подробно исследует страсть немолодого купца к юной дурочке - страсть, выжигающую душу, заставляющую ненавидеть собственного сына. Однако, чем сильнее опускается его герой, тем больше актер наигрывает. В итоге самым цельным образом в спектакле оказывается Михаил, которого Дмитрий Соломыкин играет талантливым, злым и в чем-то очень современным парнем, скрывающим за шутками отчаяние и одиночество. Только ему, пожалуй, удается не впасть ни в наигрыш, ни в ложный пафос. Но общий фон происходящего такой путаный, что его героя временами хочется «вырезать» из этого спектакля и «вклеить» на место Кости Треплева в какую-нибудь «Чайку».

«Не люблю этих старых барских домов, не дома - гроба!», - объясняет кому-то Антипа Зыков, скалясь и посверкивая вокруг недобрым глазом. Художник Максим Обрезков соорудил на сцене Вахтанговского театра огромные, метров пять в высоту то ли шкафы из потемневшего дерева, то ли и вправду гробы: в прологе и эпилоге они темной стеной надвигаются на зал, заставляя зрителей невольно отпрянуть в креслах. Это, пожалуй, самое сильное впечатление от спектакля. Таким же нелепым, громоздким и устаревшим «барским домом» выглядит, к сожалению, и сам спектакль.

Новые известия, 7 апреля 2011 года

Борис Поюровский

Обыкновенные люди

В Театре Вахтангова поставили редко идущую пьесу Горького

«Зыковы» в отличие от других произведений Максима Горького ставятся редко. В истории московских театров известны всего два примера. Один связан с «Ленкомом», где «Зыковых» в 1940 году поставила и сыграла главную роль Серафима Бирман, а второй – с Театром имени Маяковского, где в 1951 году пьесой заинтересовался режиссер Владимир Дудин. И если первая попытка была признана удачей, то вторая почти бесславно канула в Лету, хотя в спектакле была занята Мария Бабанова и Евгений Самойлов. Спустя более чем полвека к этой пьесе обратился режиссер Театра Вахтангова Владимир Иванов.

«Зыковы» написаны Горьким и впервые поставлены на сцене в Петрограде в 1918 году. Отсюда принципиальное отличие этой пьесы от других его сочинений, появившихся в начале XX века. Оба главных героя (время действия пьесы – между двумя революциями) интуитивно предчувствуют грядущие перемены. Кстати, они, как и мы сегодня, еще не знают, чем все это обернется для них лично и для России в целом. Но как люди, безусловно, одаренные, накопившие свои капиталы нелегким, пусть и не всегда праведным путем, они задумываются – как жить дальше? Отсюда тяга Антипы к Павле, в которой он видит воплощение добра, а не только притягательность молодости. И стремление Софьи найти достойного человека, а не просто делового партнера в Хеверне. К сожалению, оба они терпят поражение: и Павла, и Хеверн не оправдывают надежд Антипы и Софьи. Они напоминают горизонт, который неизбежно удаляется от нас по мере приближения к нему…

Режиссер Владимир Иванов решительно отказался от социального заострения основного конфликта. Может быть, именно поэтому спектакль, в отличие от пьесы, назван «Люди как люди». Меньше всего его интересует имущественное состояние героев. Куда больше режиссера занимают философские и нравственные проблемы. Они кажутся ему более существенными для нынешнего поколения зрителей, которые приходят в театр не только за тем, чтобы узнать, как жили, о чем думали, спорили наши предки, но и за тем, чтобы получить ответы на самые животрепещущие вопросы, волнующие наших современников. И судя по той тишине, что царит в зале, которая время от времени прерывается всплесками эмоций, по тем овациям, что завершают представление, он сделал правильный выбор.

Антипа Зыков у Алексея Гуськова – не только успешный лесопромышленник, но человек, испытывающий потребность творить добро, надеющийся на то, что Павла станет в этом ему надежным помощником. Его сестра Софья у Лидии Вележевой – человек куда более сдержанный в проявлении своих чувств, хотя и не менее деловой, тоже ищет себе союзника в лице Хеверна, но только до той поры, пока не удостоверится, что он обманывает ее брата. Вполне современная ситуация, когда в дефиците оказываются не хлеб, соль и спички, а обыкновенное доверие всех и ко всем: верить нельзя никому!

Однако актерские удачи не исчерпываются этими работами. Михаил Дмитрия Соломыкина страдает не столько от пьянства, скорее, от скверны жизни. Целованьева Ольги Тумайкиной вызывает отвращение и тогда, когда старается польстить, все уладить, и тогда, когда переходит в наступление. Павла Ольги Немогай, по-моему, не притворяется святой, а на самом деле старается ею стать. И только в силу складывающихся обстоятельств постоянно выясняется, что она ничуть не лучше, не милосерднее других. Давно не было таких удач и у Александра Рыщенкова – Муратова, все еще надеющегося добиться расположения если не у Софьи, то хотя бы у Павлы. И у Евгения Карельских – Тараканова, пожалуй, единственного порядочного здесь человека. Впрочем, почему единственного? Разве Яков Шохин у Артура Иванова не вызывает симпатии? И Степка – Мария Костикова, и Пелагея – Дарья Пешкова, безусловно, могут на это рассчитывать не только в силу своей классовой принадлежности, но и по причинам своего поведения.

Если к достоинствам спектакля добавить добрые слова о работе художника Максима Обрезкова, сочинившего единую установку в виде древесного среза, и абсолютно выдержанные в духе времени костюмы и музыкальное оформление Татьяны Агаевой, то станет понятно, почему спектакль вызывает положительные эмоции. Но чтобы быть до конца объективным, хочу сделать одно замечание: в 5-м ряду партера я не всегда мог разобрать, что говорят актеры. А ведь Вера Пашенная говорила своим ученикам: я уплатила за билет 1 руб. 2 коп. и хочу все слышать и видеть! Не иначе как телевидение с его сериалами окончательно развратило актеров. И театры вскоре будут вынуждены прибегнуть к титрам на портиках, иначе никто ничего не поймет…

Спектакль предназначен для зрителей старше 16 лет

Драма в 2-х действиях

Заслуженная артистка РФ Любовь Гордеева обладатель премии народного артиста РФ Н.А. Левкоева за исполнение роли Софьи в спектакле «Зыковы», VIII Российский театральный фестиваль им. М. Горького (2017 год).

Артист Анатолий Шалухин обладатель диплома VIII Российского театрального фестиваля им. М. Горького за исполнение роли Михаила в спектакле «Зыковы (2017 год).

Пьеса А.М. Горького «Зыковы», написанная в 1913 году, – не частый гость на отечественной сцене. Может быть, этим-то она и отличается от остальных драм «буревестника революции». Возможно, даже выгодно отличается – своей относительной неизведанностью. И тем, что в ней ощутимо снижены социальные мотивы, зато предельно обострены общечеловеческие. В доме лесопромышленника Антипы Зыкова праздничное оживление. Хозяин собирается женить единственного сына Михаила. Невеста сына – Павлина (Павла), воспитанница православного монастыря, – гостит со своей матерью у будущего свёкра и его сестры Софьи, вдовы дворянина. Брат и сестра Зыковы – неординарные люди сложной судьбы, непростой душевной организации. Вместе с тем это поколение тружеников, на которых «всё держится». Внезапно вспыхнувшая страсть Антипы Зыкова к избраннице сына всё переворачивает в жизни героев. Он делает предложение юной девушке и сразу же женится на ней, не давая опомниться ни себе, ни окружающим, вовлекая всех в бешеный водоворот своей страсти и радужных иллюзий. Полагая, что нашел, наконец, главный смысл жизни и воплощение чистоты, света, душевного, телесного здоровья. Своего сына Антипа считает слабым и бесплодным, прежде всего – душой. Дальнейшее развитие событий вполне могло бы послужить образцом увлекательного мелодраматического сюжета. Если бы не филигранная психологическая разработка драматургом всех характеров, вплоть до самого эпизодического лица, – порождающая множество современных ассоциаций, острых вопросов и открытий. Именно это делает пьесу актуальной и близкой сегодняшнему зрителю.

Длительность спектакля 2 ч. 40 мин. (1 акт 1 ч.)

Режиссура и сценография: народный художник РФ Борис БЛАНК

Помощник режиссера: Римма НИКОЛАЕВА

Зыков, лесопромышленник	Игорь КЛОЧКОВ
Софья, сестра его, вдова	заслуженная артистка РФ Любовь ГОРДЕЕВА
Михаил, сын	Анатолий ШАЛУХИН
Целованьева, мещанка	Галина ФАТХУТДИНОВА
Павла, дочь его	Наталья ДЕМИДОВА
Муратов, лесничий	Юрий КРУЦЕНКО
Хеверн, компаньон Зыкова	Алексей КУЛИКОВ
Шохин	заслуженный артист Эстонии Владимир ЛАПТЕВ
Степка, девочка-подросток