200 лет Алексею Константиновичу Толстому
2017 год - год 200-летия со дня рождения выдающегося русского поэта, писателя, драматурга Алексея Константиновича Толстого.
В нашей библиотеке к этой дате приурочены следующие мероприятия: литературные обзоры, уроки, организуются циклы выставок, создаются дайджесты, библиографические пособия. В коридоре второго этажа библиотеки оформлен стенд "О Родине песни и думы его" посвященный жизни и творчеству А.К. Толстого.
В этом разделе сайта, посвященному 200-летию со дня рождения А.К. Толстого вы сможете познакомиться с биографией Толстого, узнаете где находится его родовое имение, сможете проследить весь жизненный путь писателя.
Надеемся, что данный раздел вызовет интерес у всех, кому дорого имя Алексея Константиновича Толстого.
Биография А.К. Толстого
Алексей Константинович Толстой , граф (1817 - 1875), поэт, прозаик, драматург. Родился 24 августа (5 сентября н.с.) в Петербурге в знатной дворянской семье. Родители разошлись сразу после рождения сына, воспитывался матерью и ее братом - писателем А.Перовским (псевдоним А.Погорельский). Детские годы прошли в имениях матери, позже в имении дяди в Красном Роге. «С шестилетнего возраста, - вспоминал он впоследствии, - я начал марать бумагу и писать стихи - настолько поразили мое воображение некоторые произведения наших лучших поэтов. Мои первые опыты были, без сомнения нелепы, но в метрическом отношении они отличались безупречностью». С этого времени Алеша не прекращал заниматься стихами. Дядя внимательно следил за его занятиями. Таким образом, можно сказать, что Красный Рог явился колыбелью поэзии Толстого.
Будущий писатель получил хорошее домашнее образование и в 1834 выдержал экзамен в университете и был зачислен “студентом” в Московский архив министерства иностранных дел. В 1837 был прикомандирован к русской миссии при германском сейме во Франкфурте-на-Майне, в 1840 возвратился в Россию и был назначен чиновником в канцелярию по законодательству.
В 1843 получил звание камер-юнкера. Литературным творчеством Толстой занимался с раннего возраста, поощряемый своим дядей. Писал стихи, фантастические повести, и уже его первая опубликованная под псевдонимом "Краснорогский" в 1841 повесть "Упырь" была замечена В. Белинским. В1840-е годы начал работать над историческим романом "Князь Серебряный", оконченным в 1861. В этот же период написал ряд баллад и лирических стихотворений, получивших широкую известность и впоследствии положенных на музыку русскими композиторами («Колокольчики мои», «Ты знаешь, край, где все обильем дышит», «Курган», «Средь шумного бала...» и др.). В 1854 вместе со своими двоюродными братьями Жемчужниковыми создал сатирическую литературную маску Козьмы Пруткова и сборник его сочинений, до сих пор популярный в России. Выйдя в 1861 в отставку, он жил в своей усадьбе Красный Рог Черниговской губернии, изредка наезжая в столицу. Творчество Толстого многожанрово. В 1867 вышел первый сборник его стихотворений. драматическая трилогия: “Смерть Иоанна Грозного” (1866), “Царь Федор Иоаннович” (1868) и “Царь Борис” (1870). Служба при дворе (флигель-адъютант Александра II, затем егермейстер - заведующий егерями царской охоты) давала писателю возможность вступаться за близких ему людей (хлопотал о возвращении из ссылки Т. Шевченко, И. Аксакова, И. Тургенева). В 1861 добился отставки ("Служба и искусство несовместимы...", - написал он царю) и все свои силы и время стал отдавать литературе. В последние годы обратился к поэзии (писал баллады и политические сатиры в стихах).
Уйдя в отставку А. К. Толстой, в основном жил в своих имениях , уделяя мало внимания хозяйству, и постепенно разорился. Ухудшилось состояние его здоровья. Умер Алексей Константинович 28 сентября в Красном Роге, в «охотничьем замке», в своем рабочем кабинете. Хоронили его возле сельской церкви при огромном стечении простого народа. Было много горячих искренних слез людей, знавших и любивших его. Под стать лавровому венку было письмо И.С. Тургенева редактору журнала «Вестник Европы»: «…третьего дня получил вашу телеграмму: горестной скорбью наполнила она мое сердце. Я знал и прежде, что Толстому не суждено было долго жить на земле; но трудно сразу примириться даже с ожиданной потерей, особенно с потерей такого человека, каков был Толстой».
"О Родине думы и песни его" - проект посвященный А.К. Толстому
Библиографический список
Золотой век русской поэзии / [отв.ред. Е. Марков]. - Москва: Эксмо, 2007. - 381, с. : ил. ; 17 см. - (Золотая серия поэзии). - Содерж.: Авт.: Гаврила Державин, Иван Крылов, Иван Козлов, Василий Жуковский, Денис Давыдов, Константин Батюшков, Петр Вяземский, Кондратий Рылеев, Иван Мятлев, Антон Дельвиг [и др.] - ISBN 978-5-699-22710-5 (в пер.)
(1817-1875). Князь Серебряный: Царь Федор Иоаннович; Стихотворения / Алексей Константинович Толстой. - Москва:Эксмо, 2008. - 893, с. ; 21 см см.- (Библиотека Всемирной Литературы). - На обл. только загл. сер. - Библиогр. в подстроч. прим. - Содерж.: Князь Серебряный; Царь Федо Иоаннович; Повести и рассказы; Стихотворения и поэмы; Дон Жуан; Баллады. Былины; Сатирические и юмористические стихотворения. Козьма Прутков - ISBN 978-5-699-31747-9 (в пер.)
Толстой, Алексей Константинович. Князь Серебряный; стихотворения / А. К. Толстой. - Москва: Художественная литература, 1986. - 384 с. - (Классики и современники. Русская классическая литература). - Содерж.: Князь Серебряный: Повесть времен Иоанна Грозного: Лирические стихотворения: Баллады, былины, притчи. - 2000000 экз. - ISBN 0 (в пер.)
Толстой, Алексей Константинович (1817-1875). Сочинения: в 2 т. / А. К. Толстой; [вступ. статья И. Ямпольского, с. 5-34]. - Москва: Художественная литература.Т. 1 Стихотворения / Толстой А. К. - 1981. - 589 с., 1 л. портр. - Алф. указ. произведений, вошедших в 1-й т.: с. 575-582. - 200000 экз. : 2.40. Т. 2 Драматические произведения; Статьи / [примеч. И. Г. Ямпольского]. - 1981. - 607 с. - 200000 экз. : 2.20.
Толстой, Алексей Константинович (1817-1875). Курган: баллады и былины: [для сред. шк.] / А. К. Толстой; худ. Ю. Иванов. - Москва: Детская литература, 1978. - 32 с. : ил. - (Школьная библиотека).
Толстой, Алексей Константинович Драматическая трилогия / А. К. Толстой; вступ. ст. И. Ямпольский; примеч. И. Ямпольский. - Москва: Московский рабочий, 1986. - 413 с. : 8 л. ил. - Содерж.: Смерть Иоанна Грозного; Царь Федор Иоанович; Царь Борис; Статьи. - 100000 экз.
Сегодня – 200 лет со дня рождения графа Алексея Константиновича Толстого. Выдающегося поэта и писателя и просто замечательного человека (по словам его современников). Здесь уже как-то был дневник, и оказалось, что у его таланта достаточно почитателей.
А известно ли вам, что «граф Алексей Толстой был… красивый молодой человек, с прекрасными белокурыми волосами и румянцем во всю щеку. Он походил на красную девицу; до такой степени нежность и деликатность проникала всю его фигуру». и вместе с тем: «Т[олстой] обладал замечательной силой и здоровьем. На димометре он показывал 17 пуд[ов], поднимал одной рукой взрослого человека, свертывал рубли, ломал палки о мускулы руки… Т[олстой] был страстным охотником и замечательным стрелком.
Он не припоминал точную цифру убитых им медведей, но значительно за 40 (он припоминал, как шел на сорокового). Рядом с этой охотой он ставил охоту на глухарей на току и с увлечением говорил о ней. Уже в последние годы, пользуясь роздыхом от мучивших его болезней, он спешил поохотиться». В молодости он был офицером Стрелкового полка. И с детства дружил с императором Александром II.
«Но из-за этого избытка сил Т[олстой] не обращал внимания на свое здоровье, пока мучительные болезни не овладели им. Последние годы он страдал астмой и невралгией, редко оставлявшие ему спокойный день. Но болезнь никогда не покоряла его – он продолжал быть самим собой и умер, сохранив свою свежесть ума и чувства».
"Замечательно, что за три дня до смерти его глухарь – очень дикая и боязливая птица – залетел в сад днем. По нем стреляли и промахнулись. «Это смерть моя приходила за мной, - шутя говорил Толстой, - ведь это моя птица».
Он всю жизнь любил и восхищался только одной женщиной, Софьей Андреевной Миллер, примечательна история их любви и создание поэтического и музыкального шедевра «Средь шумного бала». «Толстой называл ее своей Энциклопедией. Он говорил, что, когда ему нужна какая – то справка, то нет надобности рыться в книгах, надо только спросить у Софы.
Но ученостью своей Софья никогда не козыряла, и Толстой гордился своей Софой, любил ее беззаветно, тушевался перед нею охотно». Правда, по воспоминаниям близких, в последние года своей жизни несколько тяготился ее напористым и властным характером.
«Внимательно слушая и читая критику своих произведений, охотно советуясь относительно формы, Т[олстой] никогда не делал уступок общественному мнению, не торговался с своей совестью, не гнался за славой – и относительно публики, как и относительно двора, он хотел сохранить полную самостоятельность».
«На вопрос государя, что делается в литературе, и не написал ли он, Толстой, что-либо новое, А[лексей] К[онстантинович] ответил, что «Русская литература надела траур – по поводу несправедливого осуждения Чернышевского»…
«Это человек сердечный, который возбудил во мне большое чувство уважения и благодарности», - писал о нем И.С.Тургенев. « …считаю себя счастливым, что встретился в жизни с таким нравственно здоровым, широко образованным, рыцарски благородным и женственно нежным человеком, каким был покойный граф Алексей Константинович», - делился с современниками А.Фет. Правда Лев Толстой его невзлюбил. Однажды кто-то перепутав, приписал Льву Николаевичу «Князя Серебряного», тот вспылив ответил: «Я эдакой дряни не пишу».
Он очень сильно болел, ужасная головная боль не оставляла его в последние годы практически ни на минуту. И вот один из врачей прописал ему морфин для облегчения страданий. Этот препарат и свел графа в могилу. Боли становились все невыносимее, а дозы все больше. Пока в конце концов не случился неизбежный «передоз».
«Даже последняя болезнь не повлияла на способности гр. Т[олстого]. Последнее и ненапечатанное стихотворение его» «Земля цвела» он доделывал, диктуя его во время болезни. Его живость, веселость,.. оставались те же. Несмотря на изнуряющую боль – постоянную невралгию головы и приступы удушья – Толстой находил в себе силы по-прутковски шутить по поводу методов лечения заграничных эскулапов. «Два доктора… нашли, что у меня в голове подагра. Оно, может быть, почетнее простой невралгии, но я не честолюбив и променял бы ее на самый скромный насморк или понос». По-прежнему с удовольствие слушал он своих любимцев, и ему прочитали «Westers Leiden», «Онегина», многое из Гоголя. До последней минуты он остался верен себя, думал и заботился о других; боялся тяготить или беспокоить окружавших».
Простите за «много» текста)) Просто эта личность мне глубоко симпатична, а день его 200-летия возможность рассказать о любимом поэте.))
Мы говорим «Толстой» – и подразумеваем «Лев». И, может быть, зря. И хронологически Алексей Константинович Толстой – первый. И для литературы русской он ведь не только прозаик, исторический романист, фантаст-романтик, поэт и поэт-сатирик. Он один из отцов Козьмы Пруткова – фигуры для отечественной словесности наиважнейшей. В силу прежде всего актуальности и неполиткорректности. В годы мрачного царизма это все как-то проскочило, а сейчас… Сейчас его обвинили бы и в оскорблении чувств верующих, и в разжигании «ненависти либо вражды». И бог еще знает в чем. Он даже умер вполне в духе сегодняшнего времени – от передозировки морфия (хотя принимал его по предписанию врача).
Хочешь сказать о России одним словом, вспоминай Карамзина. Если верить Вяземскому, он «говорил, что если бы отвечать одним словом на вопрос: «Что делается в России? – то пришлось бы сказать: «Крадут». А если стихами? То помимо тютчевского «Умом Россию не понять» – разве что вариации из «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева»:
И стал княжить он сильно,
Княжил семнадцать лет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет!
В то время очень сильно
Расцвел России цвет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет…
24 августа, а по старому стилю 5 сентября, исполняется 200 лет со дня рождения Алексея Константиновича Толстого. Цифра и круглая, и вообще умопомрачительная, а юбилейной шумихи что-то не видно. А ведь в 80-е годы прошлого века томик «Князя Серебряного» был во многих домашних библиотеках – тираж был большой… И все же – вот. Вышла книга. Основательная монография.
На контртитул автор вынес восьмистишие нашего Толстого: «Двух станов не боец, но только гость случайный…» Но вынес, думается, не в силу знаменитости сей октавы и, понятно, не в силу ея соответствия нынешним амбивалентным жупелам толерантности и политкорректности. Нет, Алексей Фёдоров, как видно, решил проверить эту авторскую декларацию на прочность, разобраться, в чем все-таки была сила толстовского дарования, почему даже в богатой нашей литературе он остается не только хрестоматийно-букварьным («Колокольчики мои, цветики степные…»), но и просто читаемым без принуждения писателем. В конце концов что нам за докука, как воспринимает себя автор?! Главное, чем он привлекателен для нас.
Очень скоро после «Колокольчиков», в пору юношеских самоопределений, мы открываем для себя Толстого-сатирика (наряду с упомянутой «Историей государства Российского...» остается вечным «Сон Попова», и не только одна эта поэма), нашим спутником навсегда становится невообразимый Козьма Прутков. Тогда же в успешную конкуренцию с современным историческим чтивом вступает «Князь Серебряный», а с нынешними многочисленными суррогатами старой доброй готики – «Упырь» и «Семья вурдалака». Затем приходит пора толстовской любовной лирики: «Мне стан твой понравился тонкий, и бессильная воля боролась с возрастающей бурей желанья…»
Но Алексей Фёдоров не ставит своей задачей объяснять, почему и сегодня читать Алексея К. Толстого прикольно и классно. Он проводит именно научное исследование и, наверное, впервые, безо всяких идеологических шор и стеснений разбирается, по каким причинам Толстой столь неприветливо воспринимался современной ему критикой, какие сложности при истолковании его разножанровых сочинений возникали в советское время.
С другой стороны (и это, очевидно, главное достоинство монографии), Фёдоров не разворачивает перед нами историю вопроса, он, между прочим, в полном соответствии с заглавием показывает творческую деятельность Толстого как часть литературного движения того замечательного времени российской истории, которое связано с широкими реформами императора Александра II. Точнее, не просто показывает, а восстанавливает, уточняет, даже опровергает многое превратное, что было нагромождено вокруг русской литературы императорского времени и даже взгромождено на нее в период литературоведения по-коммунистически. Поэтому книга, сохраняя главные черты и качества научного труда, должна привлечь и думающего читателя, который хочет воспринимать любое попавшее в его руки произведение не просто как развлекуху, но как многообразное явление родной и вечной культуры.
Кроме аналитического обзора того, как складывалось, но все никак не могло сложиться а.к. толстоведение, Алексею Фёдорову надо поставить в заслугу попытку с современных позиций посмотреть на феномен нигилизма (сегодня тем паче в 2017 году он прочитывается как синоним социал-радикализма, терроризма, как почва для тоталитаризма ХХ века). Причем посмотреть, по существу, с художественной проницательностью: замечательна вторая глава книги, где в аналитическом сопряжении оказываются известная теория Дарвина, нигилизм и образ Дон Жуана, выхваченный Толстым из литературной традиции и творчески преобразованный им под управлением времени.
Если названная глава восхищает богатством сопоставлений и каскадом идей, могущих вдохновить будущих литераторов на новое обращение к явлению донжуанизма, глава, посвященная прозе и драматургии Толстого на исторические темы, отлична стремлением скрупулезно реконструировать сложноустроенные воззрения Толстого на перспективы развития России. И главное, что здесь удалось показать автору, искренне любящему создания своего героя, Толстого: писатель не может да и не обязан выступать прагматическим конструктором идеальных систем. Но писатель может, обязан – и Толстой это выполнил – показать, при каких условиях никогда не то что идеальные, даже смягченные системы государственного управления не смогут реализоваться. Причем – удивительное дело! – Фёдорову для этого не понадобилось даже подробно обращаться к блистательному (и, увы, не потерявшему актуальности) сатирическому стихотворчеству Толстого. И то сказать: все доступно – берите и читайте! Тем более что Фёдоров в своем труде щедро цитирует малодоступные суждения, письма, свидетельства современников Толстого, а напоследок одаривает нас извлеченным из архива Исторического музея стихотворением об эпохе Крымской (Восточной) войны, которое он хотя и не атрибутирует Алексею К. Толстому, но уверенно связывает с общим контекстом русской поэзии тех лет: именно на почве таких множеств и вырастают шедевры, в том числе и толстовские.
И еще одно. Много лет один из нас ездил на свою историческую родину на автомобиле. Быстро выработалась близкая душе подорожная: Москва – Брянск – знаменитые «Три сестры» – Чернигов – Киев – Белая Церковь – Кременчуг – Козельщина. Естественно, само собой сложилось: на этой трассе нельзя было не заехать в усадьбу писателя Красный Рог. Не только в его музей, не только к его усыпальнице на погосте церкви Успения Божией Матери… Просто походить по травам в этом парке среди кленов, ясеней, лип, бузины, чернотала – под этим «спокойным движением прозрачных облаков», здесь, где Алексей Константинович в конце концов на исходе жизни все-таки нашел самые точные слова для выражения главного в собственной судьбе: «Певец, державший стяг во имя красоты»… Наследуя пушкинскому: «Чувства добрые я лирой пробуждал».
Мы перечитываем «первого Толстого» с надеждой, что мощь его русско-украинской крови, посредством ею созданного, неизъяснимым образом, наперекор всей политической возне будет продолжать выстраивать нашу жизнь именно во имя красоты – противостоя всему прочему, псевдогеополитическому и конъюнктурно-стратегическому. В том, что наши надежды небеспочвенны, убеждает и книга Алексея Фёдорова – может быть, впервые так убедительно и разносторонне показавшая интеллектуализированному как бы миру, в частности, то, что просто читателей притягивало и притягивает к Алексею Константиновичу Толстому безо всякого внешнего воздействия – как дотелевизионного, так и нынешнего, тотально-медийного.
Не знамена друзей и врагов, даже не «мой добрый меч». Только: «стяг во имя красоты». Под ним есть место каждому и тесно не будет никогда. А тепло будет.
И последнее.
Не все знают, кто такие Алиса Лидделл и Чарльз Лютвидж Доджсон, но всем известны Алиса из Страны чудес (прототипом ее и была Алиса Лидделл) и Льюис Кэрролл (псевдоним Доджсона). Алексей К. Толстой, как упомянутая Алиса Лидделл, тоже обогатил литературу, когда был ребенком. Его воспитывал не отец, а дядя по матери – Алексей Перовский. Этот дядя (под псевдонимом Антоний Погорельский) сочинил для своего племянника знаменитую сказку «Черная курица, или Подземные жители» (1829). Уже за одно это можно ставить им обоим памятники по всей России.