Архи́п Ива́нович Куи́нджи (при рождении Куюмджи; (15 (27) января 1841, по другой версии 1842, местечко Карасу (Карасёвка), Мариупольский уезд, Екатеринославская губерния, Российская империя - 11 (24) июля 1910, Санкт-Петербург, Российская империя) - русский художник урумского происхождения, мастер пейзажной живописи.
Архип Куинджи (в переводе с тюркского урумского фамилия Куюмджи означает «золотых дел мастер») родился в Мариуполе (современная Донецкая область Украины) в квартале Карасу, в семье бедного сапожника. В метрике он значился под фамилией Еменджи - «трудовой человек». Мальчик рано лишился родителей и воспитывался у тёти и дяди по отцовской линии. С помощью родственников Архип выучился у учителя-грека греческой грамматике, затем, после домашних занятий, некоторое время посещал городское училище. По воспоминаниям товарищей, учился он плохо, зато уже тогда увлекался живописью и рисовал на любом подходящем материале - на стенах, заборах и обрывках бумаги.
Мальчик жил в большой бедности, поэтому с раннего детства нанимался на работу - пас гусей, служил у подрядчика Чабаненко на постройке церкви, где ему было поручено вести учёт кирпича, затем служил у хлеботорговца Аморетти. Именно последний (по другой версии, это был его знакомый, хлеботорговец Дуранте) однажды заметил рисунки Архипа и посоветовал ему поехать в Крым к знаменитому живописцу Ивану Константиновичу Айвазовскому . Летом 1855 года Куинджи приехал в Феодосию и попытался поступить в ученики к художнику, однако ему было поручено лишь толочь краски и красить забор. Небольшую помощь в живописи оказал Архипу Ивановичу лишь молодой родственник Айвазовского, копировавший картины мастера и гостивший тогда у него. После двух месяцев проживания в Феодосии Архип вернулся в Мариуполь, где стал работать ретушёром у местного фотографа, но через несколько месяцев уехал в Одессу, где снова занялся ретушированием. Через три года, в 1860 году, юноша уехал в Таганрог, где до 1865 года работал ретушёром в фотостудии С. С. Исаковича (Петровская улица, 82). В это же время он пытался открыть собственную фотостудию, но безуспешно.
В 1865 году Куинджи решил поступить в Академию художеств и уехал в Санкт-Петербург, однако, первые две попытки оказались неудачными. Наконец, он создал не дошедшую до наших дней картину «Татарская сакля в Крыму», написанную под очевидным влиянием Айвазовского, которую выставил на академической выставке в 1868 году. В результате 15 сентября Совет Академии художеств удостоил Куинджи звания свободного художника. Однако, только после прошения в Академический Совет ему было разрешено сдавать экзамены по главным и специальным предметам для получения диплома. В 1870 году Куинджи получил звание не классного художника и с третьей попытки стал вольнослушателем Императорской Академии художеств. В это время он познакомился с художниками-передвижниками, в числе которых были И. Н. Крамской и И. Е. Репин . Это знакомство оказало большое влияние на творчество Куинджи, положив начало реалистическому восприятию им действительности.
Увлечение идеями передвижников привело Куинджи к созданию таких работ как «Осенняя распутица» (1872, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), за которую он получил звание классного художника, «Забытая деревня» (1874, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Чумацкий тракт в Мариуполе» (1875, Государственная Третьяковская галерея, Москва). В этих картинах преобладала социальная идея, стремление выразить свои гражданские чувства, поэтому они были написаны в тёмных мрачных цветах. Правда, последняя картина выделялась среди них и прочих передвижнических пейзажей более разнообразной красочной гаммой и усложнёнными колористическими решениями, что несколько снимало ощущение тяжести и унылости и привносило в работу оттенок сочувствия к изображённым героям. Все эти работы были выставлены в рамках выставок Товарищества передвижников и имели большой успех. О Куинджи и его работах заговорили, и он, поверив в свои силы, перестал посещать занятия в Академии.
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →
Архип Иванович Куинджи (15(27) января 1841, местечко Карасу(Карасёвка), сейчас — Мариуполь, Украина — 11(24) июля 1910, Санкт-Петербург) — выдающийся русский художник, мастер пейзажа. Известен также благодаря своей благотворительной и преподавательской деятельности. Учитель Николая Рериха. Создал прецедент, устроив в 1880 году выставку одной картины(«Лунная ночь на Днепре») — первую в истории российской живописи.
Особенности творчества художника Архипа Куинджи: Пейзажи Куинджи нередко строились на контрасте света и тени, в первую очередь он считался гениальным колористом.
Известные картины Архипа Куинджи: «Лунная ночь на Днепре », «Березовая роща », «Ночное ».
Если бы Архип Куинджи жил в наши времена, его, наверняка, приглашали бы вести мотивационные семинары и читать лекции на тему« Как сделать себя самому». Рано осиротевший сын сапожника, он приехал в Петербург с пустыми карманами и стал к 40 годам миллионером. Провинциал-самоучка, над чьей техникой рисования потешались столичные снобы, довольно быстро завоевал славу главного русского пейзажиста. У Куинджи была железная хватка. Если он видел цель, то не останавливался, пока не добивался своего: по выражению Репина, «буравил землю насквозь» . Пожалуй, за всю свою жизнь он проиграл лишь одно сражение — с мироустройством. Безнадежный идеалист Куинджи верил, что мир можно сделать лучше. И не жалел ради этой утопической задачи ни денег, ни времени, ни здоровья.
В последние годы, уже тяжко больной, Куинджи заметно охладел к тому, что принято называть человеческой цивилизацией. Он часто бывал мрачен, впадал в раздражение по пустякам. Этот, некогда несгибаемый человек, уходил разочарованным. Куинджи казалось, что изменить мир ему так и не удалось. А оставлять дела неоконченными он не любил, да и не умел.
Защитник
Архип Куинджи родился в поселке близ Мариуполя в семье сапожника и хлебопашца Ивана Христофоровича. Его родители умерли, когда Архипу было пять — приглядывали за мальчиком тетка и старший брат. Он рос крепким пареньком. Обыкновенно улыбчивый и добродушный, он делался страшен, если кто-нибудь при нем обижал кошку, щенка или, упаси господь, птицу. В такие моменты коренастого, не по годам мускулистого мальца боялись даже подростки. Позднее Куинджи скажет: «С детства привык, что я сильнее и помогать должен» . И всю свою жизнь проживет, не отступая от этого правила.Пока же Архип учится — сначала в «вольной школе»(где« преподает» малограмотный грек из местных), затем в городской. Юный Куинджи был равнодушен к наукам, зато рисовал, как одержимый.
Первая персональная выставка Куинджи состоялась, когда ему исполнилось 11. Архип работал на строительстве церкви и некоторое время жил на кухне своего нанимателя. Само собой, стены кухни были сплошь расписаны углем. Хозяева не возражали и даже приглашали« на вернисаж» соседей. Публике также были представлены гроссбухи и книжки по приемке кирпича, изрисованные юным дарованием вдоль и поперек. Особым успехом пользовался портрет местного церковного старосты. С тех пор все жители поселка(кроме, разумеется, церковного старосты) раскланивались с парнишкой, как со знаменитостью.
В 15 лет Куинджи устроился прислуживать в дом зажиточного хлеботорговца, и тот, заметив его страсть к рисованию, посоветовал ехать в Феодосию к самому Айвазовскому . Слухи об отзывчивости мэтра оказались преувеличенными: учить Куинджи он отказался. Впрочем, Айвазовский доверил ему покрасить свой забор. С таким резюме, не сомневался Куинджи, ему одна дорога — в Петербургскую Академию художеств.
Один дома
Академия не сразу распахнула Архипу Куинджи объятия. Его несколько раз отвергали, однажды — единственного из 30 экзаменовавшихся. В конце концов, за картину« Татарская сакля» ему присвоили звание« неклассного художника», от которого Куинджи отказался, попросив взамен разрешения быть вольнослушателем. Так в 1868 году 28-летний художник, наконец, был зачислен в Академию.Куинджи бросил учебу, дойдя до натурного класса. Дело было не во влиянии передвижников, которые в те годы были отчетливой оппозицией« академикам»(к слову, из общества передвижников Куинджи также вышел, продержавшись там пять лет). И даже не в том, что упрямого свободолюбивого самоучку стесняли какие-либо рамки, будь то замшелая академическая программа или новаторский остросоциальный курс передвижников.
Просто Куинджи рано понял, что творчество — это дорога, в которой ему ни с кем не по пути. Он не был отшельником. Он мог часами ожесточенно спорить с Репиным , Крамским или Васнецовым о задачах искусства, природе гения и прочих туманных материях. Но когда рассеивался табачный и пороховой дым, Куинджи оставался один на один с холстом. В такие моменты его не интересовали ни советы менторов, ни мнение товарищей, ни реакция публики. Это сознательно выбранное творческое одиночество многие проводили по ведомству причуд, а иногда и принимали за слабость. Впервые(Куинджи еще был тогда студентом) он исчез« с радаров» примерно на год: не появлялся в Академии, не выставлял своих работ, не принимал участия в дружеских пирушках и дебатах. Однокашники считали, что Архип, не справившись с бедностью, опустил руки, уехал домой. Пока Федор Буров не встретил Куинджи в одном из петербургских фотоателье, где тот подрабатывал ретушером. Виктор Васнецов тотчас отправился к Куинджи, чтобы уговорить его вернуться, не бросать живопись. Напрасный труд — Куинджи ни на день не прекращал писать. Напротив, вдали от дискуссий и «компетентных мнений» ему работалось наиболее плодотворно.
По-настоящему грандиозный успех пришел к нему в 1880-м: картина«
Лунная ночь на Днепре » стала настоящей сенсацией. Беспрецедентную выставку одной картины,
устроенную в Обществе поощрения художеств,
сопровождал невиданный ажиотаж. Публика толкалась в километровых очередях,
критики захлебывались от восторга. Отныне даже недоброжелателям стало ясно,
что как бы наивно ни было рисование Куинджи,
как колористу ему нет равных. Он сделался знаменит в Европе и укрепился в звании главного русского пейзажиста.
А в 1882-м он «исчез» снова — на этот раз,
на добрые двадцать лет. На пике славы и формы Архип Куинджи отстранился от светской и общественной жизни,
довольствуясь обществом жены и самых близких друзей. И не выставлял своих новых работ до начала XX века.
Бёрдмен
К 1890-м Куинджи разбогател. Причем основным источником богатства стали не картины(они продавались и продавались неплохо), а довольно рискованные операции с недвижимостью. Архип Куинджи купил, а затем выгодно перепродал несколько доходных домов на Васильевском острове. Кроме того, за 30 тысяч он приобрел в Крыму участок земли, который уже в начале XX века оценивался в миллион.Обстановка в его жилище осталась столь же скромной, как в студенческие годы. В доме не было прислуги, на обед подавали самую простую и не слишком обильную пищу. Зато с детства усвоенное правило« я сильнее и помогать должен», приобрело новые масштабы. Куинджи буквально раздавал свои деньги направо и налево. «Ведь вы знаете, что делается? Кругом такая нищета, что не знаешь, кто сыт, кто нет… Идут отовсюду, всем нужно помочь…» — оправдывал он свою« расточительность». Сотнями тысяч он жертвовал на благотворительность, на премии для начинающих художников и устройство вернисажей. Куинджи не был тщеславен и ничего не требовал взамен. Случалось, услышав в разговоре, что кому-то приходится туго, он смущенно передавал деньги через знакомых со словами: «Я с ним незнаком, мне неловко, так вы… Вы это передайте ему» . Впрочем, помогал Куинджи не только бедствующим коллегам — отказа не знали ни окрестные бродяги, ни начинающие изобретатели, ни обычные проходимцы. Слава о щедрости Архипа Ивановича неслась по всему Петербургу, и очереди из страждущих не было конца. Доходило до того, что жене Куинджи — Вере Леонтьевне — приходилось вести« канцелярию по принятию прошений».
Особой благосклонностью Куинджи пользовались его любимые птицы. Его любовь к ним даже становилась предметом карикатур в прессе, а за Куинджи прочно закрепилось прозвище« птичий доктор». Он мешками закупал для птиц зерно, часами просиживал на крыше, «разговаривая» с голубями и очень гордился тем, что однажды собственноручно сделал трахеотомию задыхавшейся вороне, которая после операции еще долго и счастливо жила в его доме.
В тылу врага
В 1894 году Архип Куинджи вышел из тени в новом амплуа. Вице-президент Академии граф Толстой приглашает его возглавить пейзажную мастерскую. Для Куинджи вернуться в Академию в звании профессора — возможность сломать все те образовательные стереотипы и штампы, против которых он бунтовал еще в передвижнический период. Педагогические методы Куинджи были не новаторскими, а, скорее, революционными. Он опекал своих студентов ревностней, чем голубей и галок. Куинджи-профессор был всегда готов прийти на помощь не только как наставник, но и как друг или даже отец. Его ученик Николай Рерих вспоминал: «Как и в старинной мастерской, где учили действительно жизненному искусству, ученики в мастерской Куинджи знали только своего учителя, знали, что ради искусства он отстоит их на всех путях, знали, что учитель — их ближайший друг, и сами хотели быть его друзьями. Канцелярская сторона не существовала для мастерской. Что было нужно, то и делалось…» .Куинджи возил своих питомцев в музеи Вены, Дрездена, Парижа. Карабкался впереди всех по крымским горам. Если в поездке во время обеда кто-то заказывал дорогое блюдо, Куинджи настаивал на том, чтобы такое же подали каждому(счет он, разумеется, оплачивал из своего кармана). Нужно ли говорить, что в мастерской он был таким же утопистом и демократом?
Студенты боготворили Куинджи, академические результаты его мастерской были завидными.
А в 1897-м посеянные Куинджи ростки свободомыслия привели к закономерному результату: студенческой забастовке и отставке профессора.
Куинджи остался в Совете Академии. Еще несколько лет он пытался вводить реформы, занимался благотворительностью, учредил Общество художников, которое надеялся превратить в «новую Академию». Но инцидент 97-го надломил этого железного человека — он все чаще предпочитал компаниям общество птиц, жаловался на боли в сердце. Летом 1910-го Архип Куинджи умер в Петербурге.
По рассказам близких, перед смертью он с несвойственным ему пессимизмом говорил о религии, политических доктринах, «моральном прогрессе человечества». Куинджи казалось, что ему не удалось изменить к лучшему ни искусство, ни Академию, ни, тем более, мир.
В день похорон к многочисленной процессии присоединилось немало нищих, бродяг, оборванцев — тех, кому Куинджи не раз помогал не умереть от голода. Они, наверняка, могли бы поспорить.
Ощущение, что он — Архип Куинджи — мариупольский мальчишка, обветренный приазовскими солнечными ветрами, сильнее многих других, пришло к нему очень рано. В шесть лет, став круглым сиротой, он жил то у старшего брата, то у тётки, которые сами еле перебивались. И он, и родственники Архипа были из семьи бедного сапожника Ивана Куинджи, одно время жившего среди татар. Мариупольские греки-эллины относили семью сапожника к греко-татарам — самому низкому сословию здешнего населения. Может быть, этот момент и сыграл свою роль в становлении характера крепкого малыша: надеяться не на кого и надо быть сильным. О силе его хорошо знали мальчишки соседних улиц: от плечистого крепыша им доставалось как следует за котят, щенков и другую живность, какую они мучили. Архип не только отбивал животных и птиц, но и пытался их подлечить, пристроить.
Восход солнца
С шести лет он уже пас гусей, с одиннадцати — работал на постройке церкви (подавал кирпичи), потом стал «комнатным мальчиком» у хлеботорговца Амаретти: чистил хозяевам обувь, убирался, прислуживал за столом, был «на побегушках». И при этом везде, где только мог: на глинобитных заборах — углём, на обрывках бумаг — карандашом — рисовал... На это обратил внимание его хозяин и показал рисунки своему более образованному коллеге. Тот дал пятнадцатилетнему Архипу рекомендацию и посоветовал обратиться к Айвазовскому, что жил неподалёку — в Феодосии.
Горы. 1885-1890
Мальчик отправился к нему, полный надежд, но художник оказался в долгом отъезде, а его ученик показал Архипу, как обращаться с полотном, красками и разрешил копировать картины Маэстро. На этом и закончилось трёхмесячное обучение юного Куинджи. Так что первой природной стихией, какую пытался юный грек, выросший у моря, перенести на полотно, была вода — море с отражённым в нём светом солнца и луны.
Горы. 1890-1895
Вернувшись после этой учёбы в Мариуполь, Архип стал работать у местного фотографа ретушёром, складывая постепенно грош за грошиком, чтобы через год-два по-настоящему начать учиться живописи. Что же касается общего образования, то здесь у Куинджи были большие пробелы. Какое-то время за медные гроши учился он в «Вольной школе» у полуграмотного грека-учителя, а затем немного в городской русской школе.
Ай-Петри. Крым. 1898-1908
И вот к двадцати годам, скопив на дорогу денег, Архип Куинджи отправляется в Петербург, планируя учиться живописи и зарабатывать при этом на жизнь ретушёром. Тут-то со всей полнотой проявляется и сила характера, и одарённость молодого Куинджи. Вот что рассказывает об этом лучший ученик художника Н.К.Рерих:
Казбек
«Три раза Куинджи пытался поступить в Императорскую Академию художеств, и три раза ему отказывали. В третий раз 29 студентов были приняты, и ни один из них не оставил своего имени в истории искусства. И только ему одному — Куинджи — было отказано. Но юноша был настойчив, и, вместо бесполезных попыток, он написал пейзаж: у моря с лунной дорожкой «Татарская сакля в Крыму». Пейзаж он подарил Академии на выставку и получил две награды. Без сдачи экзаменов Академия присуждает ему звание неклассного художника и разрешает быть своим вольнослушателем». С 1866 года Куинджи — в Академии.
Эльбрус. 1898-1908
Естественным для бедного разночинца Куинджи, познавшего всю тяжесть борьбы за существование, стало сближение с передвижниками. Сближение было не только вступлением в Товарищество, было оно идейным и творческим. Картины нищего российского села с невесёлым пейзажем, «Чумацкий тракт» с увязшими в грязи волами, были одобрены и передвижниками, и прессой. Но, человек солнечной стихии, масштабно-монументального восприятия природы, он рвался из тесных рамок социально-художественного мировоззрения уходящего уже передвижничества. Рвался к постижению природы, к поиску новых выразительных средств, к радости света и преобразующей его силе.
Вершина Эльбруса, освещенная солнцем. 1898-1908
"Непрерывные поиски новых световых эффектов, — пишет советский искусствовед Н.Н. Новоуспенский в своей книге о Куинджи, — позволили ему открыть в природе ещё никем не введённые до него в искусство мотивы, даже в сюжетах, многократно разработанных художниками. На Кавказе он много лет варьировал изображения снежных вершин, то освещенных малиновым светом заката, то ослепительно сверкающих под лучами полуденного солнца." И не появись эти горные пейзажи у Куинджи, едва ли были бы созданы замечательные Гималайские циклы его ученика Н.К.Рериха. Хотя, кто знает, может быть, к этому Н.К.Рерих пришел бы и сам, но он уже получил эстафету от своего Учителя.
Облако над горной долиной. 1898-1908
Малиновый «Эльбрус вечером» был написан Куинджи в 1898—1908 годах, когда после феерического успеха его последней выставки 1882 года он совершенно перестал выставлять свои новые полотна не только на суд публики, но и на суд своих коллег — художников. В тиши мастерской, на природе он продолжал свой бесконечный поиск. Именно тогда появилась и дивная картина «Радуга», где взаимодействие земли, воды, воздуха и солнца с невероятной силой претворяются художником в тот Космический мост, о котором так и хочется сказать строками Эдуардаса Межелайтиса:
Я, как мост меж землёю и солнцем,
И по мне солнце сходит на землю,
А земля поднимается к солнцу...
Эльбрус вечером. 1898-1908
И.Е.Репин сказал: «В пейзажной живописи Куинджи был гениальный художник. Художник-новатор. Художник света». Прекратив свою выставочную деятельность в 1882 году, Куинджи не ушёл от людей только в творческий поиск. Он пришёл к людям через своих учеников, величайшим среди которых стал Н.К.Рерих. Не зря называл он Архипа Ивановича своим Гуру. От него Рерих взял и развил в своём искусстве до недостижимой высоты и Космическое видение мира, и монументальную архитектонику в изображении гор и храмов, и силу света. Света как выразительного средства живописи и Света как понятия нравственно-этического Закона.
Снежные вершины гор. Кавказ. 1890-1895
Н.К.Рерих знал и удивительную доброту своего Учителя, и аскетическую его скромность в бытовой жизни. Неоднократно наблюдал он величественно-трогательную, а иногда весёлую картину, когда Куинджи на крыше своего дома встречался с небесными странниками: голубями, воронами, воробьями, бабочками. Кормил их, лечил, а слетались к нему птицы тысячами. Видя это, молодой Рерих не мог не чувствовать какого-то особого родства своего Учителя с небом, его обитателями. Родства, которое шло от того огня, что горел в сердце удивительного художника и человека.
По материалам Кабановой А.П.
Эльбрус днем. Не ранее 1890
Судьба творческого человека, особенно такого, который наделен от Бога большим талантом, невозможна, если у него нет хорошего, надежного тыла. Этим тылом для Архипа Куинджи была его жена Вера. Юный Архип Куинджи, встретив однажды свою землячку, дочку богатого мариупольского купца Леонтия Кечеджи Веру, полюбил ее сразу и навсегда. И Вера ответила ему взаимностью.
Снежные вершины. 1890-1895
Будущий художник был тогда беден. И, конечно же, Леонтий Кечеджи не испытывал никакого желания отдавать свою дочь замуж за него. 100 рублей (сумма по тем временам огромная) - такую цену назначил купец за ее руку и сердце. Возможно, Кечеджи рассчитывал на то, что со временем дочкина «блажь» пройдет. И он сможет выбрать ей партию более достойную, чем безвестный и нищий художник.
Снежные вершины. Кавказ. 1890-1895
Этого не произошло. Вера не забыла, не разлюбила своего Архипа. Долгих двенадцать лет прошло, пока два любящих сердца смогли соединиться (когда Архип принес будущему тестю заветную «сотенную», тот выдвинул новые требования). Так что полюбила Вера Кечеджи небогатого юношу, а замуж вышла за известного художника. Собственно, желание ее отца осуществилось: дочь сделала хорошую партию. Ни в каких богемных скандальных хрониках 19 века имя молодого Куинджи не упоминается. То есть, как он увидел свою землячку, карасевскую гречанку Веру, влюбился в нее, так и любил ее всю жизнь. Так же и Вера.
Туман в горах. Кавказ. 1898-1908
В государстве, которое именовалось советским, роль Веры Куинджи в жизни Архипа Куинджи практически была сведена на нет. На нет была сведена и ее трагическая судьба. В 1920 году в красном Петрограде Вера Куинджи умерла от голода. Она умирала от голода, судя по всему, в той квартире, которая сейчас является мемориальной квартирой Куинджи...
Эльбрус вечером 2. 1898-1908
Трагедия любимой жены Куинджи заключалась и в следующем. Став знаменитым художником, Архип Куинджи разбогател. Однако в их доме не было роскоши и излишеств. Большую часть состояния Архип Куинджи потратил на стипендии для своих студентов в Академии художеств. Исаак Бродский (приехавший из Бердянска студент) был одним из тех, кого за собственные средства выучил Куинджи. Бродский добился больших успехов и популярности в советское время. От голода он был надежно защищен кремлевским пайком. Однако умирающую жену своего учителя спасти от голодной смерти он не счел нужным.
По материалам Марины Володоевой
Эльбрус днем 2. 1898-1908
Эльбрус. Лунная ночь. 1890-1895
А это та самая "Радуга" - одна из самых знаменитых картин великого мастера
Радуга. 1900—1905
и портрет Маэстро Архипа Ивановича Куинджи
Крамской И.Н. "Портрет А.И.Куинджи". 1872
Архип Куинджи не оставил после себя дневников, мемуаров и писем. Предположительная дата его рождения - 27 января 1841 года. Он родился в Мариуполе, но по некоторым версиям он мог родится также в 1840-м, а может - в 1842 году. Не все однозначно и с фамилией художника. В метрике было записано, что он сын Ивана Христофоровича Еменджи. Но мальчику, предположительно, досталась фамилия деда-ювелира Куюмджи, позже вписанная в неправильной транскрипции.
Отец Куинджи был сапожником. В 1845 году он умер. Вскоре ушла из жизни и мать Архипа. Рано оставшись сиротой, мальчик не смог получить образования. Предположительно до десяти лет он посещал начальную греческую школу, а через год поступил к подрядчику по строительству церкви, затем прислуживал богатому зерноторговцу. Именно в этом возрасте у него проявляется страсть к рисованию. В судьбе Куинджи наметился поворот, когда феодосийский хлеботорговец Дуранте (по другой версии – Аморетти) посоветовал ему ехать учиться в Феодосию к знаменитому маринисту Ивану Айвазовскому. Куинджи направился в Феодосию пешком, пробыл там почти все лето, но великий мастер не оценил талант подростка. Поэтому первые уроки живописи Куинджи получал от родственника Айвазовского - Адольфа Фесслера. Возвратившись в Мариуполь, Куинджи стал работать ретушером у местного фотографа, а затем направился в Одессу. Куинджи с братьями хотел даже открыть собственную студию, но не смог собрать для этого нужных средств. Когда он понял, что терять нечего, а время работает не на него, он решил переехать в столицу – Петербург.
Переезд состоялся то ли в 1860-м, то ли в 1861 году. Куинджи дважды поступал в Академию художеств и дважды проваливался. По одной из версий, благодаря упорству он все же стал вольным слушателем и смог посещать некоторые классы, где познакомился с Ильей Репиным и Виктором Васнецовым. Куинджи не смущали ни скудная еда, ни скромная одежда. У него появились новые друзья и любимое дело. Вечные долги и безденежье не смущали молодого художника. «Если художественное дарование настолько слабо, что его надо ставить под стеклянный колпак, а иначе оно погибнет, то туда ему и дорога!» - говорил он позже.
В 1868 году Куинджи впервые заявил о себе на академической выставке с картиной «Татарская деревня при лунном освещении на южном берегу Крыма». В результате академики признали новичка достойным звания свободного художника. Он был допущен до экзаменов, и ему было разрешено их сдать с отсрочкой и в неполном объеме. Куинджи, имея только незаконченной начальное образование, не был силен в точных науках. Но и это было победой. Хотя позже отсутствие классического образования часто ставилось в вину живописцу, а некоторые критики его упрекали в слабости рисунка, в наивности композиции, в пестроте цвета. Но, может быть, именно это обстоятельство позволило Куинджи сохранить до конца дней самобытность и оригинальность, непосредственность ощущения красоты природы.
На следующую выставку в 1869 году Куинджи представил три пейзажа: «Рыбачья хижина на берегу Азовского моря», «Буря на Черном море» и «Вид Исаакиевского собора при лунном освещении». В них явно ощущалась увлеченность молодого художника стилем и живописной манерой Айвазовского и его стремление овладеть основами академической школы. Куинджи также познакомился с Василием Поленовым и Марком Антокольским.
Вид Исаакиевского собора при лунном освещении
Пытаясь заработать, Куинджи вспомнил свою прежнюю профессию ретушера. Работа занимала все дни, для занятий и встреч с друзьями-единомышленниками у него оставались лишь вечерние часы.
В 1970 году Куинджи сдал четыре основных выпускных экзамена в Академии художеств. Уже тогда Куинджи привлекал внимание своих товарищей неординарностью мышления и глубиной высказываний об искусстве, об общественных проблемах, но и ему не удалось избежать воздействия идей, актуальных в среде его друзей-художников. Подтверждением этому стало создание в 1870 году пейзажа «Осенняя распутица». Картина была выставлена на первой выставке Товарищества художников-передвижников и сразу обратила на себя внимание. Эта, казалось бы, выдержанная в законах пейзажного жанра работа, повествовашая об унылой жизни русской деревни, была наполнена той же болью, которая пронизывала лучшие произведения передвижников, посвященные крестьянской теме. По раскисшей под дождем дороге медленно двигалась телега, а по тропинке, ведущей к виднеющимся вдали убогим избам, с трудом брела женщина с ребенком. Картина была исполнена глубокого сострадания и грусти.
Осенняя распутица
Куинджи начал ощущать гармонию неярких красок северного ландшафта и на время всецело отдался новым впечатлениям. Источником вдохновения для живописца стал остров Валаам, расположенный на Ладожском озере. Там он нашел сюжеты своих будущих пейзажей - огромное, как море, озеро с прозрачной водой, гранитные валуны, отполированные дождем и ветром, темные могучие ели и сосны, тонкие светящиеся стволы берез, небо, затянутое тучами, сквозь которые иногда проглядывало бледное северное солнце. Лето 1870 года Куинджи провел на Валааме, много и увлеченно работая с натуры. В это время он создал десятки этюдов и рисунков.
Возвратившись в Петербург, Куинджи написал два пейзажа в 1873 году - «Ладожское озеро» и «На острове Валааме». В это время интерес к творчеству Куинджи возник не только у художников, но и у публики.
«Ладожское озеро» при сравнительно небольших размерах смотрелось как монументальное эпическое полотно. Холст делился на две неравные части, контрастно противопоставленные друг другу. Зрители видели освещенный солнцем, усеянный камнями берег, прозрачная гладь воды и высокое светлое, с клубящимися облаками небо сосуществовали в пейзаже в неустойчивом равновесии. Легко написанный кусок голубого неба, теплый охристый тон берега снимали напряжение. В северной природе царили гармония и покой. Художник с увлечением нарисовал каждый камешек на берегу озера, добиваясь иллюзии просвечивающего сквозь толщу воды дна. Этот эффект он считал своей находкой и гордился им.
На острове Валаам
В пейзаже «На острове Валааме» драматическая трактовка природы, лишь намеченная в «Ладожском озере», усиливалась. Увеличивалось и эмоциональное воздействие образа на зрителя. Одухотворенный образ сурового северного пейзажа, воплощенный художником в картине, соединял в себе черты идеала и натуры. Над пустынным северным островом нависло тяжелое грозовое небо. Два тонких дерева с обломанными ветвями - сосна и береза‚ - освещенные резким светом, казались особенно одинокими и хрупкими на фоне темного цельного пятна леса. Замедленный ритм изображения, бережное отношение к деталям, выверенность всех элементов композиции способствовали созданию идеального образа природы Русского Севера, суровой и величественной, драматичной и одухотворенной. Картина «На острове Валааме» стала первым произведением Куинджи, купленным Павлом Третьяковым для его Галереи. Картина «Снег» была удостоена бронзовой медали на международной выставке в Лондоне. С этого момента Куинджи занял заметное место в ряду передовых художников своего времени.
Шишкин И.И., Брюллов П.А., Куинджи А.И., Волков Е.Е., Бакст Л.С., Вилье М.Я. (и др., групповой портрет русских художников)
В 1873 году после большого успеха валаамских пейзажей Куинджи отправился в свою первую заграничную поездку. Его путь лежал через Германию, в Мюнхене и Берлине его ожидала встреча с превосходными собраниями старых мастеров. Затем художник остановился в Париже, побывал в Лондоне, Базеле и Вене. После ознакомления с произведениями зарубежных художников Куинджи счел, что русская живопись стоит много выше прославленных, но бессодержательных образцов парижского Салона.
Возвратившись из заграничного путешествия в 1874 году, Куинджи приступил к работе над новым пейзажем «Забытая деревня», который стал естественным следствием тесного общения Куинджи с передвижниками. Выставил его художник на третьей выставке Товарищества. Картина была будто бы намеренно лишена радующих глаз деталей. В ней все было уныло, безотрадно и тускло. Серое, без единого просвета, скучное небо, плоская коричневая земля, силуэты убогих деревенских изб, едва заметные на фоне неба, сливались с землей. Деревня как будто вымерла, лишь дымок, вьющийся из трубы, говорил о том, что она обитаема. «Забытая деревня» - это была картина народной жизни, показанная через восприятие природы.
Забытая деревня
К четвертой передвижной выставке в 1875 году Куинджи подготовил три произведения: «Чумацкий тракт в Мариуполе», «Степь» и «Степь весной». Художник обратился к южному пейзажу, но «Чумацкий тракт в Мариуполе» продолжал линию «Забытой деревни». Работая над пейзажем, живописец, прежде всего, стремился выразить свою гражданскую позицию. Острые общественные проблемы заставляли Куинджи отказаться от поэтизации действительности. Художник снова обратился к вытянутому по горизонтали формату холста, создающему ощущение протяженности. Осенняя степь, плоская и ровная до самого низкого горизонта, была заполнена обозами чумаков. Мелкий сеющий дождь размывал очертания предметов, и повозки на заднем плане сливались в единый поток. Люди понуро сидели на возах или брели, утопая в грязи, с трудом тянули повозки волы, выла собака. У зрителей эта картина вызывала чувство безнадежной тоски. Цветовое решение утрачивало монотонность и строилось на тончайших отношениях холодных сиреневатых, сероватых оттенках облаков, сгущающихся до лиловых пятен повозок, и теплых желтовато-розоватых тонов, в которых было написано небо у горизонта. В картине присутствовал характерный для Куинджи прием - некоторая обобщенность формы, переход от скульптурной светотеневой лепки объема к пятну. У некоторых художников эти новые качества вызвали недоумение и послужили причиной для обвинения живописца в том, что он не завершает свои холсты.
Чумацкий тракт в Мариуполе
После «Чумацкого тракта в Мариуполе» художник словно начал новую страницу своей творческой жизни: отныне он писал пейзажи, в которых создавал идеальные образы, полные гармонии и красоты. Появление на передвижной выставке картин «Степь» и «Степь весной», совершенно лишенных пессимистической окраски‚ полных света и воздуха, было воспринято зрителями восторженно. Со «Степи весной» начался блистательный путь Куинджи-поэта, влюбленного в красоту мира.
Степь. Нива
Ладога встретила чету сильным штормом. Пароход долго не мог причалить к берегу Валаамской обители, палуба захлестывалась пятиметровыми волнами. Экипаж всю ночь сражался со стихией, а к рассвету судно наскочило на скалу, и дальше пассажиры боролись за жизнь в спущенных на воду шлюпках. Лодка Архипа и Веры Куинджи чудом проскочила в тихую Никоновскую бухту. Из Валаамского монастыря Куинджи вернулся обновленным с новыми идеями и грандиозными замыслами.
Позже Куинджи вновь отправился за границу, в Париж. Импрессионисты внимания Куинджи не привлекли. Он изучал картины художников Барбизонской школы. Суждения Куинджи о французской живописи были довольно резкими.
В 1876 году Куинджи показал на пятой передвижной выставке картину, буквально ошеломившую всех - это «Украинская ночь». На фоне ночного безмолвия дремали освещенные лунным светом белые украинские хаты, два пирамидальных тополя и тихая медленная река. Мир, полный неги, красоты и покоя. «Украинская ночь» стала началом зрелости мастера. Определился и творческий метод художника. Он отказался от выписанности, детализации, обобщал предмет, делая главным в композиции цветовое пятно. Построение картины было выдержано в неторопливом, плавном ритме переходящих друг в друга колористических плоскостей. Передний план был прописан почти эскизно, широкими мазками глубокого синего цвета. С приглушенным тоном синих и коричневатых оттенков эффектно контрастировали блистающая под светом луны изумрудная дорожка и холодноватая желтизна стен хаток.
Украинская ночь
В русском искусстве появился удивительно самобытный художник. «Украинская ночь» демонстрировалась на Всемирной выставке в Париже в 1878 году. Наряду с ней были показаны «Степь», «Забытая деревня», «На острове Валааме», но критики заметили только «Украинскую ночь». Профессор Академии художеств Павел Чистяков возмутился дерзостью художника, который «нарушил все законы живописи». Третьяков выразил свое недоумение нежеланием покупать новую картину. Репин объяснил такую реакцию пренебрежением Куинджи традициями, согласно которым пейзаж мог только обрамлять исторический или социальный сюжет, нести в себе черты драмы или комедии. Куинджи, всегда внимательный к критике, на этот раз мнение общественности проигнорировал – он, наконец, нашел дорогу, по которой был готов пройти в одиночку.
К несчастью, уже спустя короткое время краски «Украинской ночи» начали катастрофически темнеть, холст жухнуть. В «Украинской ночи» выявились основные элементы стилистики Куинджи: стремление к декоративности цвета, построение композиции посредством ритмического чередования обобщенных пятен, уплощение объема предметов, сочетание романтической трактовки образа природы с убедительно жизненными деталями. Художника привлекали свет полной луны и пылающие огнем пурпурные закаты.
В 1878 году на шестой передвижной выставке Куинджи представил два пейзажа - «Закат солнца в лесу» («Сумерки в лесу») и «Вечер». «Закат солнца в лесу» (или «Щель», как прозвали картину критики) вновь вызвал бурю откликов. Пейзаж нельзя было назвать удачей. Куинджи тесно заполнял пространство вытянутыми вверх стволами деревьев с обрезанными верхушками. Стволы были освещены розовым светом заходящего солнца, которое врывалось в пейзаж сквозь просвет между деревьями. В этом пейзаже было что-то салонно-красивое и театральное. Не был принят художниками и «Вечер». Для «Вечера» Куинджи вновь прибег к национальному украинскому мотиву: белая мазанка с соломенной крышей, утопающая в буйной кудрявой зелени деревьев. Стены хаты были залиты солнечным светом, который окрашивал их в яркий розово-малиновый цвет. Куинджи сознательно форсировал цветовую гамму, делая ее почти фантастической. Для него натурные наблюдения служили лишь отправной точкой для создания идеального образа. Современники еще не могли до конца осознать значение его новаций.
Каково бы ни было отношение к Куинджи художников, слава его росла от выставки к выставке, становясь поистине всенародной. Перед картинами мастера толпился народ, его произведения ждали, надеясь увидеть в них каждый раз что-то новое и необычное. На седьмую передвижную выставку 1879 года художник должен был представить три картины, и выставку не открывали, так как Куинджи не успевал к сроку. Художники нервничали, но магическое воздействие имени Куинджи на зрителей было так велико, что открытие состоялось на неделю позже намеченного срока. Наконец, художник представил на суд зрителей три больших полотна: «Север», «После дождя» и «Березовую рощу».
Север
В «Севере» Куинджи вновь обратился к северной русской природе. Картина была написана почти эскизно, широкими, свободно лежащими на поверхности холста мазками. В вертикальной композиции холста большую часть занимало изображение высокого светлого неба, написанного динамичными густыми мазками. Передний план картины представляла скалистая гора, на которой росла одинокая сосна, - был написан художником так же эскизно и широко. Напротив, открывающаяся как бы сверху равнина с извилистой лентой реки была погружена в тень и проработана более тщательно и обобщенно. «Север» логически завершал трилогию, начатую художником еще в 1870 году. Суровая северная природа больше не вдохновляла Куинджи. Теперь он искал в натуре яркие краски, напряженные контрасты света и тени, необычные эффекты освещения.
После дождя
Второй пейзаж «После дождя» можно назвать одной из удач художника. По сути дела в пейзаже были только две большие цветовые массы - написанное в сложнейших сочетаниях коричневых, синих, зеленоватых оттенков грозовое небо и переливающийся яркой зеленью луг. Несколько мелких деталей - дома, пасущаяся корова, деревья – были сосредоточены в центре холста и служили лишь оживляющим композицию стаффажем. В построении пространства большую роль играл свет: темный на переднем плане луг постепенно светлел и как бы на самой высокой ноте сталкивался на горизонте с темным небом, которое, наоборот, высветлялось к переднему плану.
Самым большим успехом на выставке пользовалась «Березовая роща». Рядом с ней все остальные картины казались тусклыми и темными, настолько ярок и насыщен был солнечный свет. Газеты заполнились хвалебными статьями. В одном из журналов появилась карикатура, на которой Куинджи изображался в момент работы над «Березовой рощей»: в одной руке у него были кисти, а в другой - электрическая лампочка вместо палитры, солнце растирало краски, а месяц выдавливал их из тюбиков.
«Березовая роща» – идеал природы. В пейзаже не было отвлекающих внимание деталей, поляна выглядела плоским зеленым пятном, стволы берез с обрезанными кронами смотрелись условными декорациями, небо и густые кроны деревьев заднего плана - гладкоокрашенным театральным фоном. Солнце стало в картине главным действующим лицом. Оно окрашивало в чистые, звучные тона детали, уплощало объемы, подчеркивало лучезарную ясность и чистоту мира. В картине в полной мере выявлялись возможности Куинджи-колориста. Ограниченная палитра «Березовой рощи» была заполнена тончайшими оттенками зеленого, красного, желтого, по-разному звучащими на свету и в тени. Художник обладал необычайно острой восприимчивостью к цветовой гармонии. В целом Куинджи стремился к декоративному звучанию цвета в пейзаже.
Это непривычное еще для русской живописи качество сразу же было отмечено критиками, воспринявшими его вначале как творческий недочет. Сосредоточивая внимание на проблемах колорита, Куинджи жертвовал иллюзией объема предметов. Для его современников такая интерпретация натурного мотива казалась неприемлемой, некоторые обвиняли Куинджи в невежестве и профессиональной несостоятельности. Первым среди критиков был пейзажист Михаил Константинович Клодт. Именно из-за него произошла ссора Куинджи с Товариществом, закончившаяся выходом художника из объединения передвижников. К тому же Куинджи заметно утратил интерес к идеям передвижников. Стремясь создать идеальный образ природы, художник обращался к новым пластическим средствам выражения: его занимала проблема формы.
Летом и осенью 1880 года Куинджи работал над новой картиной. По Петербургу разнеслись слухи о феерической красоте «Лунной ночи на Днепре», картине, которая стала самой известной работой Куинджи и, может быть, самым громким явлением в русской художественной жизни конца ХIХ века. С раннего утра до позднего вечера от Невского проспекта к зданию Общества поощрения художников тянулись бесконечные толпы людей. Там демонстрировалась новая чудо-картина Куинджи. «Лунная ночь на Днепре» висела на стене одна. Куинджи велел задрапировать окна в зале и осветить картину сфокусированным на ней лучом электрического света. Посетители входили в полутемный зал и, завороженные, останавливались перед холодным сиянием лунного света, который был так силен, что некоторые зрители пытались заглянуть за картину в поисках лампочки.
Лунная ночь на Днепре
Сверкающий серебристо-зеленоватый диск луны торжественно сиял, заливая таинственным фосфоресцирующим светом погруженную в ночной сон землю. Гладким зеркалом отражал свет воды Днепра, выхватывались из бархатистой синевы ночи стены украинских хат, прихотливым изысканным орнаментом были нарисованы облака в бездонной глубине неба. Это величественное, торжественное зрелище погружало в раздумье о вечности и непреходящей красоте мира. Добиваясь нужного эффекта, Куинджи применил сложный живописный прием. Для углубления пространства художник теплый красноватый тон земли противопоставлял холодным серебристо-зеленым оттенкам. Мелкие темные мазки в освещенных местах создавали ощущение вибрации света. Передний план был прописан эскизно, небо же было проработано многочисленными лессировками и становилось композиционным центром картины. Картину «Лунная ночью на Днепре» купил великий князь Константин Константинович и, отправляясь в кругосветное путешествие, пожелал взять ее с собой на корабль. Влажный, пропитанный солью морской воздух, безусловно, отрицательно повлиял на состояние красок. Пейзаж стал необратимо темнеть.
Тем временем критика признала за художником безоговорочную победу. Творчеством художника восторгались Тургенев и Достоевский. Федор Михайлович называл полотна Куинджи «застывшей молитвой». Друзья рассыпались в поздравлениях. Коллекционеры осаждали мастерскую художника, многие были готовы купить еще ненаписанные картины. В салонах стали появляться копии картин знаменитого пейзажиста, некоторые из которых выдавались за подлинники. У Куинджи появились подражатели.
Д.И.Менделеев и А.И.Куинджи за шахматами, 1907 год.
В 1881 году Куинджи выставил в том же помещении и при таком же освещении новый вариант «Березовой рощи», написанный для уральского горнозаводчика П.П.Демидова. Сделка расстроилась, и картину купил за баснословную сумму миллионер Ф.А.Терещенко. Пейзаж был продан за семь тысяч рублей. Это в десять раз больше тех сумм, которые платили за портреты Крамскому, за пейзажи Шишкину. «Березовая роща» пользовалась у публики не меньшим успехом, чем «Лунная ночь на Днепре». Пространство нового варианта «Березовой рощи» было густо заполнено вертикально вытянутыми стволами деревьев, которые в центре расступались, образуя треугольник, уводящий взгляд в глубину. В сравнении с первым вариантом картины, здесь все детали были выписаны более тщательно. Куинджи, обращаясь к любимому мотиву, пробовал, экспериментировал, думал над различными способами выражения.
Днепр утром
Пейзаж «Днепр утром» был написан в иной живописной манере. Здесь не было яркого источника света. Куинджи писал величественную реку в спокойных серо-голубоватых тонах. Окрашенный оттенками голубого и фиолетового цвета воздух размывал четкие очертания берегов, степи.
В 1882 году Куинджи выполнил несколько вариантов «Лунной ночи на Днепре», написал близкую к ней «Лунную ночь на Дону», создал пейзаж «Радуга», напоминающий картину «После дождя». Но ни одно из этих произведений не пользовалось такой популярностью, которая выпала на долю знаменитых пейзажей 1881 года. Художник, встав перед нелегкой проблемой - продолжать бесчисленные повторения уже найденной схемы или искать новые пути, предпочел закрыть двери мастерской почти на тринадцать лет. «Художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть; как только голос спадает, надо уходить», - объяснял он свое нежелание участвовать в экспозициях. Но Куинджи и дня не проводил, не взявшись за карандаш или кисть, он много работал, но никого не пускал в мастерскую и никому не показывал свои этюды. Зрители их смогли увидеть лишь после смерти художника. Всего осталось около пятисот этюдов. Живописец часто переписывал свои работы, возвращаясь к ним на протяжении десятка лет. Одновременно с постоянными творческими занятиями Куинджи проявлял свои практические способности. Он стал владельцем нескольких доходных домов в Петербурге, купил участок земли в Крыму. Куинджи, став миллионером, продолжал жить крайне скромно, но тратил большие суммы на поощрение бедных молодых живописцев, никому не отказывал в помощи.
В свободное время он с Верой Елевфериевной посещал театры и музыкальные вечера, заходил на чай к старым знакомым. Художник еще ближе сошелся с Дмитрием Менделеевым и его коллегой физиком Федором Петрушевским – живописец пытался осознать свое творчество, постичь природу света и цвета не только на практике. Кроме того, Куинджи заинтересовался городским пейзажем, но не локальным и замкнутым, его влекли освещенные панорамы. Увлеченный новой идеей, он стал искать подходящую площадку для рисования. Ей стала крыша старого доходного дома на Десятой линии Васильевского острова, откуда разворачивался захватывающий вид на Исаакиевский и Смольный соборы, открывался взору Финский залив. В конце 1880-х годов Куинджи выкупил все здание, ужасно запущенное и требующее основательного ремонта.
Художник сам взялся за хозяйство, сконструировал систему отопления, сам менял двери и замки, участвовал в отделке. Приведенные в порядок квартиры он сдал друзьям и знакомым, оставил себе одну квартиру для проживания и оборудовал там мастерскую. Жили Куинджи, как обычно, скромно, из мебели купили только самое необходимое и простое, и обходились без прислуги. Зато на крыше для всех обитателей дома художник разбил прекрасный сад. Куда со всего города слетались птицы, которых Куинджи кормил, рисовал и даже лечил. Карикатурист Павел Щербов однажды даже изобразил художника ставящим вороне клизму. Репин рассказывал, как Архип Иванович сделал трахеотомию задыхающемуся голубю, сам Куинджи очень гордился операцией, в ходе которой спас бескрылую бабочку.
Куинджи не только сам обслуживал себя и семью, но и в остальном был очень аскетичен. Он носил старую, но добротную одежду, путешествовал в вагонах третьего класса, останавливался в самых недорогих гостиницах, часто ночевал в палатках или шалашах. Семья Куинджи очень любила путешествовать. Летом супруги неизменно ездили в Крым, на Украину, посещали Кавказ, путешествовали по древним городам на Волге.
Архип Иванович в мастерской, 1896 год.
Начиная с 1888 года, Куинджи обратился к образам величественных горных вершин Кавказа - Эльбрусу и Казбеку. На Кавказ Куинджи впервые попал по приглашению Н.А.Ярошенко, но затем ездил туда вплоть до 1909 года. Количество кавказских этюдов было огромно. Примечательно, что многие этюды Куинджи писал в мастерской по памяти. Художника привлекала снежная вершина горы, то ослепительно белая, то ярко-малиновая в лучах заходящего солнца, то холодно-голубоватая вечером.
Дарьяльское ущелье. Лунная ночь
Цветник. Кавказ
Около 1890 года художник обратился к зимним этюдам - «Пятна лунного света в лесу. Зима», «Зима. Пятна света на крышах хат», «Солнечные пятна на инее» смотрелись превосходными образцами использования художником возможностей непосредственной работы на натуре. С их помощью Куинджи пришел к обобщению образа зимнего пейзажа.
Лунное пятно в зимнем лесу
Солнечные пятна на инее
Пейзажи Куинджи 1890-х годов утратили пластическую ясность и гармонию, свойственные его произведениям конца 1870-х годов. Они стали более индивидуальными по настроению, отражая чувства, которые испытывал сам художник. Природа представлялась Куинджи столь грандиозной, что человек казался в ней чем-то мелким и жалким. Куинджи вводил в картины тревожные, беспокойные сочетания фиолетовых, синих, красновато-коричневатых оттенков. Тема бренности земной жизни и вечной красоты, величия природы, появившаяся в творчестве ряда художников конца ХIХ века, звучала и в работах Куинджи.
Не смотря на уединение в мастерской, Куинджи, тем не менее, живо интересовался художественной жизнью Петербурга и Москвы. Он бывал на выставках, продолжал общение с передвижниками. Куинджи считал, что если передвижники войдут в число преподавателей высшей художественной школы России, они смогут завоевать умы молодежи и оказать воздействие на будущее русского искусства. Когда в 1888 году в Академии художеств разразился громкий коррупционный скандал, встал вопрос о реформировании заведения, поиске нового руководства и преподавателей. Судьбу Академии определил сам Александр III. «Выгнать всех, передвижников позвать» - распорядился император.
Куинджи в 1889 году принял предложение руководства Академии художеств возглавить мастерскую пейзажной живописи. Избрание Куинджи профессором послужило причиной окончательного разрыва художника с передвижниками.
В преподавательской деятельности Куинджи проявилось все своеобразие личности мастера. Он не давил на учеников авторитетом прославленного пейзажиста, уважал их индивидуальность. Из его мастерской вышли известные впоследствии пейзажисты Н.К.Рерих и А.А.Рылов, В.Г.Пурвит и Ф.Э.Рушиц, К.Ф.Богаевский и А.А.Борисов. Любовь Куинджи к ученикам можно сравнить лишь с любовью отца к детям, и они отвечали учителю не менее пылкими чувствами.
Работа в мастерской Куинджи шла без особой системы, но логика обучения была продумана очень тщательно. Куинджи считал, что для начинающего художника самым главным является вдумчивая, длительная работа на натуре, умение видеть природу и честно передавать увиденное. Поэтому он требовал, чтобы ученики на каждое занятие приносили этюды, которые они все вместе обсуждали. В его мастерской будущие художники копировали пейзажи художников Барбизонской школы, писали натюрморты с натуры, академические постановки. Куинджи придавал большое значение живописи на пленэре, но считал, что картина должна создаваться по памяти. Большое внимание уделял Куинджи приобретению учениками навыков в правильном использовании цветовых гармоний, мастер много говорил о композиции, о перспективе, о построении пространства в пейзаже.
В 1895 году в Академии художеств с большим успехом прошла выставка мастерской Куинджи. Мастер смог воспитать из разных по способностям, возрасту, образованию, происхождению людей группу единомышленников. Их произведения выделялись на академическом фоне зрелостью, живописным мастерством, знанием законов композиции. И в этом была огромная заслуга Куинджи. К сожалению, после конфликта студентов и профессуры, Куинджи был вынужден оставить Академию. 15 февраля 1897 года Куинджи подал президенту Академии художеств прошение об отставке. Студенты, оскорбленные грубым поведением ректора, решили объявить забастовку. Куинджи встал на защиту учеников, за что и был отстранен от преподавания. Руководителем пейзажной мастерской стал А.А.Киселев. Ученики Куинджи решили оставить Академию, но он убедил всех завершить обучение. В результате ученическая выставка пейзажистов стала триумфом Куинджи-педагога. Летом Куинджи вывозил своих учеников в свое крымское имение, а в апреле 1898 года повез всех своих воспитанников за границу на собственные средства. Он был убежден, что именно так должен расходовать свой капитал. Деньги шли на поощрение молодых талантов.
На этом завершилась недолгая деятельность Куинджи на педагогическом поприще, но своих учеников он не оставлял без помощи и поддержки до конца жизни. «Кругом такая нищета, что не знаешь, кто сыт, кто нет… Ведь они сидят, пишут, ведь только мы знаем, как это трудно. Картины совсем мало кому нужны, а их мало кто знает…» - говорил Куинджи. Когда друзья однажды упрекнули Куинджи, что он зря тратит деньги, он ответил: «А вы забыли, как сами были в таком положении?».
А.И.Куинджи с группой своих учеников, 1896 год.
В 1901 году, впервые после двадцатилетнего затворничества, Куинджи решил показать свои работы избранным зрителям. Среди них были ученики, старый друг художника Д.И.Менделеев, пейзажист А.А.Киселев, архитектор Н.В.Султанов и журналисты. Куинджи выставил в мастерской четыре картины: «Вечер на Украине», «Христос в Гефсиманском саду», «Днепр», новый вариант «Березовой рощи». Первые зрители стояли у холстов пораженные. Такая реакция была для Куинджи самой желанной. Он открыл двери мастерской, и в дом художника хлынул поток – друзья, журналисты и простые люди. На Куинджи лавиной обрушились новые статьи, но на этот раз критики рассыпались в комплиментах, об увиденном рассказывали, как о чуде. Живописец позже рассказывал: «Пережил такое, чего не хочу переживать до смерти. Как будто на кресте распят был».
Христос в Гефсиманском саду
Все чаще и чаще в его творчестве появлялись работы глубокого драматического начала, точно передающие душевное состояние художника. Не случайным представляется обращение Куинджи к жанровой картине, драматическому евангельскому сюжету. «Христос в Гефсиманском саду» - произведение‚ в котором отчетливо прозвучала тема одиночества, обреченности человека, вступившего в конфликт с обществом. Сюжет картины решался художником пейзажными средствами. Композиция произведения, драматургия темы разрабатывались достаточно прямолинейно: одинокая фигура Христа, залитая лунным светом, была расположена в центре, преследователи Христа были изображены в тени. Усиливая трагический накал сцены, художник резко сталкивал дополнительные цвета: задний план был написан в холодных сине-зеленых тонах, передний - в теплых коричнево-красноватых. В фигуре Христа краски вдруг загорались голубыми, желтоватыми, розоватыми оттенками. Столкновение добра и зла художник передал, противопоставляя свет и тень.
Обращение мастера к тематической картине – эпизод в его творческой биографии. Художник мог в пейзаже выразить самые разнообразные чувства. Но все же главные замыслы Куинджи в работе над пейзажем сводились к передаче величия и вечной красоты природы. Художник искал в окружающем его мире явления, которые поражали бы зрителя. Этим объясняется особое пристрастие Куинджи к изображению закатов. «Красный закат» был написан художником в сложнейших градациях красного цвета - от коричневато-бурых тонов земли переднего плана до полыхающих оттенков розового, малинового, фиолетового в небе. В «Закате в степи на берегу моря Куинджи заставлял звучать мощный цветовой аккорд, состоящий из бледных оттенков желтого, голубоватого, розоватого через желтые, красные, синие, фиолетовые тона неба, переходящие в насыщенные зеленые, бурые, коричневатые краски земли. «Закаты» Куинджи многозначны: они то отражают элегическую грусть созерцателя при виде угасающего светила, то бурны и экспрессивны.
Закат в степи на берегу моря
После дождя. Радуга
Отстранившись от преподавания в Академии художеств, Куинджи до конца жизни оставался членом ее совета. Он активно вмешивался во все текущие дела, отстаивая свои взгляды с резкостью и нетерпимостью по отношению к противникам. Его темпераментные выпады на собраниях совета привели к ссорам со многими друзьями. Куинджи продолжал всячески помогать молодым художникам. В 1904 году он выделил на поощрение талантливой молодежи фонд в сто тысяч рублей, который предназначался для ежегодной выплаты премий ученикам Академии художеств. Так появился конкурс имени Архипа Ивановича Куинджи. Первая конкурсная весенняя выставка открылась в 1905 году. Но она не могла служить тем идеям, которые вынашивал Куинджи. Он мечтал об объединении, где все художники были бы равны и могли творить свободно, без оглядки на вкусы заказчиков. В 1908 году ряд живописцев - участников академических выставок - решили создать новое общество, в которое Куинджи предложил вложить свой миллионный капитал. В него вошли Н.К.Рерих, А.А.Рылов, А.А.Борисов, Н.П.Химона, В.И.Зарубин, В.Е.Маковский, В.А.Беклемишев‚ А.В.Щусев и другие художники. Таким образом, ядро будущего объединения составляли ученики Куинджи. Собственно, это был своего рода «профсоюз» художников, который должен был оказывать материальную и моральную поддержку нуждающимся, организовывать выставки, строить выставочные помещения. К 1910 году в Обществе состоял сто один человек. К сожалению, за годы своего существования объединение так и не превратилось в сплоченную организацию. Мечте Куинджи о творческом единении художников, о слиянии всех в одну семью не суждено было осуществиться.
В 1909 году у Куинджи начала развиваться тяжелая сердечная болезнь.
Одна из последних фотографий Куинджи.
В период улучшения весной 1910 года Куинджи отправился в свое крымское имение, но в дороге он почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был остановиться в Ялте. У него началось воспаление легких, его мучили изнурительные приступы удушья. В угрожающем для жизни состоянии Куинджи перевезли в Петербург. Страдания художника были невыносимы. Рерих, Зарубин, Рылов дежурили возле учителя, сменяя друг друга. 11 июля 1910 года Архип Куинджи скончался. Квартира его поразила всех своей скромностью, зато количество этюдов, хранившихся в мастерской, было огромно. По завещанию Куинджи весь его капитал и все художественное наследие были переданы обществу, носившему имя художника.
День прощания с Архипом Куинджи.
Архип Куинджи был похоронен в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.art-assorty.ru
Текст статьи Марины Ярдаевой
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости
, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Не принимала даже в вольнослушатели. Однако он стал одним из самых известных художников эпохи, его полотна покупали коллекционеры и члены императорской семьи, а на выставках выстраивались очереди.
Непризнанный художник Куинджи
Архип Куинджи родился в Мариуполе в семье сапожника. Точный год рождения до сих пор не удалось установить, поскольку в разных документах художника указаны разные даты: от 1840 до 1843 года. В наши дни исследователи чаще склоняются к 1842-му. Именно он указан в самом раннем документе, который выдала Мариупольская городская управа. Мальчик рано лишился родителей, его воспитывали дядя и тетя по отцовской линии. Куинджи обучался греческой грамматике у учителя-грека, позже посещал занятия в городском училище. Его товарищи вспоминали, что учился Куинджи плохо, но с юных лет любил рисовать. Он рисовал везде: на обрывках бумаги, заборах и стенах.
Семья была бедна, поэтому мальчику с детства приходилось много работать. Он то пас гусей, то служил у подрядчика, то подрабатывал у торговца хлебом. Именно хлеботорговец посоветовал Архипу Куинджи поехать в Крым и поступить в ученики к Ивану Айвазовскому . Юноша дошел в Феодосию пешком и пробыл там все лето. Однако Айвазовский так и не оценил талант ученика - поручал ему лишь красить забор и толочь краски.
Первые уроки живописи Архип Куинджи получил от молодого родственника Айвазовского - Адольфа Фессера, который в то время гостил у живописца. Вернувшись из Феодосии, начинающий художник стал работать в фотостудиях ретушером - сначала в Мариуполе, затем в Одессе, а в 1860-е годы - в Таганроге.
В 1865 году Архип Куинджи приехал в Санкт-Петербург поступать в Академию художеств . Однако стать вольнослушателем ему удалось только с третьей попытки, когда он написал полотно «Татарская сакля в Крыму».
Куинджи - передвижник
Архип Куинджи. Забытая деревня. 1874. Государственная Третьяковская галерея
Архип Куинджи. Осенняя распутица. 1872. Государственный Русский музей
Архип Куинджи. Чумацкий тракт в Мариуполе. 1875. Государственная Третьяковская галерея
В Академии художеств Куинджи познакомился с Ильей Репиным , Иваном Крамским и другими передвижниками. Увлеченный их идеями, в 1870-е годы Куинджи создал мрачноватые полотна «Осенняя распутица», «Забытая деревня», «Чумацкий тракт в Мариуполе». Они стали отражением основных художественных принципов передвижников - без прикрас показывали неприглядную действительность. На выставках картины имели большой успех, после «Осенней распутицы» Куинджи получил звание классного художника.
Молодой художник Куинджи любил проводить лето на острове Валаам на Ладожском озере, сюда же после свадьбы в 1875 году он привез молодую супругу Веру Кетчерджи. Остров стал для художника источником вдохновения - он посвятил природе Валаама множество этюдов, рисунков и полотен. Среди известных пейзажей - «На острове Валааме» и «Ладожское озеро».
О картине «На острове Валааме» Илья Репин говорил: «Всем она ужасно нравится, и еще не дальше как сегодня заходил ко мне Крамской - он от нее в восторге» . Это полотно стало первой работой Куинджи, которую приобрел для своей коллекции Павел Третьяков .
С картиной «Ладожское озеро» был связан громкий скандал. В 1883 году художник-маринист Руфин Судковский написал полотно «Мертвый штиль», после чего Куинджи обвинил его в плагиате своей картины «Ладожское озеро». В эту историю вмешались и другие художники - одни были на стороне Судковского, другие утверждали, что его работа «прямо заимствована» у Куинджи. Творческое сообщество оставило победу за Архипом Куинджи.
Архип Куинджи. На острове Валааме. 1873. Государственная Третьяковская галерея
Архип Куинджи. Ладожское озеро. 1873. Государственный Русский музей
Руфин Судковский. Мертвый штиль. 1879–1885. Киевский национальный музей русского искусства, Киев, Украина
В 1875 году Куинджи приняли в Товарищество передвижников . На ежегодной выставке он представил картину «Степи», а через год - полотно «Украинская ночь». Темный пейзаж со светящимися под луной украинскими хатками приводил публику в восторг. Эта работа стала началом «романтического периода» творчества Куинджи.
В 1878 году живописец участвовал во Всемирной выставке в Париже. Самобытный стиль его полотен отметили многие французские критики.
К концу 1879 года Куинджи окончательно разорвал отношения с передвижниками - поводом стала анонимная статья, в которой художника обвиняли в однообразии. Позже стало известно, что автором публикации был Михаил Клодт, Куинджи потребовал исключения Клодта из Товарищества, а затем объявил о своем выходе из сообщества. Исследователи полагают, что конфликт стал для Куинджи только поводом: он давно мечтал идти собственным творческим путем, а принципы Товарищества очень ограничивали его.
Затворничество на пике славы
В 1880 году Куинджи устроил в своей мастерской выставку одной картины - «Лунная ночь на Днепре». Чтобы эффектно преподнести полотно, художник плотно задрапировал окна в выставочном зале и осветил картину лучом электрического света. Умелый колорист Куинджи сумел придать лунному свету необычайную реалистичность. Чтобы увидеть картину, посетители выстраивались в очередь, некоторые заглядывали за полотно - искали там источник дополнительного света. «Лунную ночь на Днепре» мечтали купить многие коллекционеры, но Куинджи продал картину великому князю Константину Константиновичу, который отправился с ней в кругосветное путешествие.
Художник выставлял свои работы еще на нескольких выставках, а на пике славы стал затворником. Он продолжал работать, но двадцать лет никому не показывал свои полотна. За эти годы он создал примерно 500 эскизов и полноценных живописных полотен и около 300 графических работ.