Петроний пробудился лишь около полудня, и, как обычно, с ощущением сильной усталости. Накануне он был у Нерона на пиру, затянувшемся до глубокой ночи. Здоровье его в последнее время стало сдавать. Он сам говорил, что просыпается по утрам с какой-то одеревенелостью в теле и неспособностью сосредоточиться. Однако утренняя ванна и растирание, которое усердно проделывали хорошо вышколенные рабы, оживляли движение медлительной крови, возбуждали, бодрили, возвращали силы, и из элеотезия , последнего отделения бань, он выходил будто воскресший - глаза сверкали остроумием и весельем, он снова был молод, полон жизни и так неподражаемо изыскан, что сам Отон не мог бы с ним сравниться, - истинный arbiter elegantiarum , как называли Петрония.
В общественных банях он бывал редко: разве что появится какой-нибудь вызывающий восхищение ритор, о котором идет молва в городе, или когда в эфебиях происходили особенно интересные состязания. В усадьбе у Петрония были свои бани, которые Целер, знаменитый сотоварищ Севера , расширил, перестроил и украсил с необычайным вкусом, - сам Нерон признавал, что они превосходят императорские бани, хотя императорские были просторнее и отличались несравненно большей роскошью.
И после этого пира - на котором он, когда всем наскучило шутовство Ватиния , затеял вместе с Нероном, Луканом и Сенеционом спор, есть ли у женщины душа, - Петроний встал поздно и, по обыкновению, принял ванну. Два могучих бальнеатора уложили его на покрытый белоснежным египетским виссоном кипарисовый стол и руками, умащенными душистым маслом, принялись растирать его стройное тело - а он, закрыв глаза, ждал, когда тепло лаконика и тепло их рук сообщится ему и прогонит усталость.
Но через некоторое время Петроний заговорил - открыв глаза, спросил о погоде, потом о геммах, которые обещал прислать ему к этому дню ювелир Идомен для осмотра… Выяснилось, что погода стоит хорошая, с небольшим ветерком со стороны Альбанских гор и что геммы не доставлены. Петроний опять закрыл глаза и приказал перенести его в тепидарий , но тут из-за завесы выглянул номенклатор и сообщил, что молодой Марк Виниций, недавно возвратившийся из Малой Азии, пришел навестить Петрония.
Петроний распорядился провести гостя в тепидарий, куда перешел сам. Виниций был сыном его старшей сестры , которая когда-то вышла замуж за Марка Виниция, консула при Тиберии. Молодой Марк служил под началом Корбулона в войне против парфян , и теперь, когда война закончилась, вернулся в город. Петроний питал к нему слабость, даже привязанность, - Марк был красивый юноша атлетического сложения, к тому же он умел соблюдать в разврате некую эстетическую меру, что Петроний ценил превыше всего.
Приветствую тебя, Петроний! - воскликнул молодой человек, пружинистой походкой входя в тепидарий. - Пусть даруют тебе удачу все боги, особенно же Асклепий и Киприда , - ведь под их двойным покровительством тебе не грозит никакое зло.
Добро пожаловать в Рим, и пусть отдых после войны будет для тебя сладостен, - ответил Петроний, протягивая руку меж складок мягкого полотна, которым его обернули. - Что слышно в Армении и не случилось ли тебе, будучи в Азии, заглянуть в Вифинию?
Петроний был когда-то наместником Вифинии и управлял ею деятельно и справедливо. Это могло показаться невероятным при характере этого человека, известного своей изнеженностью и страстью к роскоши, - потому он и любил вспоминать те времена как доказательство того, чем он мог и сумел бы стать, если б ему заблагорассудилось.
Мне довелось побывать в Гераклее , - сказал Виниций. - Послал меня туда Корбулон с приказом собрать подкрепления.
Ах, Гераклея! Знавал я там одну девушку из Колхиды , за которую отдал бы всех здешних разведенных жен, не исключая Поппеи. Но это давняя история. Лучше скажи, как дела там, у парфян. Право, наскучило уж слушать обо всех этих Вологезах, Тиридатах, Тигранах , об этих дикарях, которые, как говорит юный Арулен , у себя дома еще ходят на четвереньках и только перед нами притворяются людьми. Но теперь в Риме много о них говорят, верно потому, что о чем-нибудь другом говорить опасно.
В той войне дела наши были плохи, и, когда бы не Корбулон, мы могли потерпеть поражение.
Корбулон! Клянусь Вакхом! Да, он истинный бог войны, настоящий Марс, великий полководец, но вместе с тем запальчив, честен и глуп. Мне он симпатичен, хотя бы потому, что Нерон его боится…
Корбулон отнюдь не глуп.
Возможно, ты прав, а впрочем, это не имеет значения. Глупость, как говорит Пиррон , ничуть не хуже мудрости и ничем от нее не отличается.
Виниций начал рассказывать о войне, но, когда Петроний прикрыл глаза, молодой человек, глядя на его утомленное и слегка осунувшееся лицо, сменил тему разговора и стал заботливо расспрашивать о здоровье.
Петроний опять открыл глаза.
Здоровье!.. Нет, он не чувствует себя здоровым. Конечно, он еще не дошел до того, до чего дошел молодой Сисенна , который настолько отупел, что, когда его по утрам приносят в бани, он спрашивает: «Это я сижу?» И все же он нездоров. Виниций поручил его покровительству Асклепия и Киприды. Но он в Асклепия не верит. Неизвестно даже, чьим сыном был Асклепий - Арсинои или Корониды
Основная тема произведения - жизнь первых христиан римской общины и первые гонения на христиан в Римской империи .
Вчитываясь в «Анналы », я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу.
Генрик Сенкевич сумел воссоздать картину Рима 60-х годов I века н. э. с большой исторической достоверностью. Кроме «Анналов» Тацита , источниками ему послужили произведения других античных авторов, а также труды историков. По словам писателя, при написании ни одного другого романа он столько не работал с историческими документами.
Почти всё действие романа проходит в Риме и его окрестностях. Подробно показан знаменитый римский пожар , который по преданию Нерон организовал сам, чтобы вызвать поэтическое вдохновение. Во время правления Нерона христиане впервые подверглись масштабному гонению, на них император возложил вину за пожар.
Бюст Сенкевича в церкви «Quo Vadis»
В это гонение мучениками стали апостолы Пётр и Павел , их смерть также описана в книге. Название романа писателю подсказало старинное предание : апостол Пётр после уничтожения почти всех христиан Рима тайно покидает город, за городом он встречает Христа и спрашивает у него: «Куда идешь, Господи?». Христос отвечает: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим на новое распятие». После этого Пётр вернулся в Рим и принял мученическую смерть. Этому событию посвящена базилика Петра на Ватиканском холме , а также сохранившаяся до наших дней церковь-часовня «Quo vadis» на Виа Аппиа в Риме (вблизи древних Капенских ворот). В храме-часовне имеется бюст Сенкевича, поставленный польскими эмигрантами.
Отдельного внимания заслуживает личность Гая Петрония Арбитра , чья трагическая судьба также описана в книге. Будучи другом детства будущего императора Нерона и его ровесником, он не мог и предположить, во что в дальнейшем выльется правление этого безумного императора-комедианта. Нерон мнил себя выдающимся певцом, музыкантом и литератором, часто выступал на арене цирка и на многочисленных оргиях, при этом будучи не таким уж и талантливым, как сам мнил о себе. Петроний же, будучи человеком с тонкой душевной организацией, истинным ценителем настоящего искусства, не в силах был смотреть на то, как этот жалкий комедиант глумится над прекрасным. Его страшило даже то, что он был молод, и ему еще долгие годы предстояло притворяться, что он восхищается «талантами» своего друга. Видя истинное лицо того, кем дорожил в детстве, он предпочитает покончить с собой, чтобы только не видеть, как все прекрасное поругано и оплевано, и будучи не в силах вынести разочарований. Петроний собирает вокруг себя своих друзей и устраивает им последний прощальный пир, на котором под звуки пения музыкантов вскрывает себе вены. Сенкевич пишет, что вместе с ним ушла из жизни и его возлюбленная рабыня Эвника. Перед смертью Петроний зачитывает гостям прощальное письмо Нерону, в котором излагает причины ухода из жизни:
«О, прошу тебя, не подумай, будто мне мерзит то, что ты убил мать , жену и брата , что ты сжег Рим и отправил в Эреб всех порядочных людей в твоем государстве. Нет, любезный правнук Хроноса! Смерть - удел человеческого стада, а от тебя ничего иного и ожидать нельзя было. Но еще долгие, долгие годы терзать свои уши твоим пением, видеть твои домициевские тонкие ноги, дергающиеся в пиррейской пляске, слушать твою игру, твою декламацию и твои вирши, о жалкий провинциальный поэт - вот что стало мне невмоготу и пробудило желание умереть.» Вскоре Петроний и Эвника умирают от кровопотери.
Помню, как впервые показали мне этот фильм родители в бытность мою ещё дитём несмышлёным, но хватающим цепко из информационного пространства всяческие его кусочки, которые отвечали бы чему-то глубинному в душе спящему до поры или просто согласующемуся с ней на уровне интуиции. Этот фильм надолго стал одним из самых моих любимых он глубоко потряс детское сознание.
Тогда мне многое виделось в восторженном ключе, и прежде всего динамичность, живость и смысловая наполненность фильма не давала расслабиться и заскучать. Сцены с жертвоприношениями, с чествованием императора, с массовыми казнями и давкой во время пожара ужасали; моменты, где Виниций и Лигия открывали друг другу свои чувства, заставляли трепетать сердечко; умник-шутник Петроний и его зыбкая насмешливая «дружба» с божественным императором, у которого вечно менялось настроение, держали в напряжении и подавляли всякие поползновения посмотреть какой-нибудь мультик фильм завораживал и не отпускал до самого конца. И только прочтя в последствие книгу, а после через несколько лет пересмотрев фильм, я увидела в нём много нестыковок и, что самое главное, насколько же он схематичен.
Создатели достаточно сильно отошли от сюжета, опустив многие внутренние линии и убрав нескольких персонажей. Конечно, для главной истории они не играли глобальной роли, но сами по себе были очень колоритны и стоили интереса и внимания. Книга во многом ценна именно такими второстепенными лицами.
Другое дело, что и в самой книге мне не всё нравится. Ограничусь лишь тем, что не по душе мне образ Павла из Тарса. Такое ощущение, что он лишь помощник Петра, и его роль в становлении общины сильно преуменьшена. Так же в книге слишком много экзальтации. Но тут уж удивляться не стоит написана она истинным католиком. Но вернусь к основной теме.
Если начать придираться до конца, не всё гладко и с актёрами. К Нерону, то бишь Питеру Устинову, нареканий нет идеален. Конфетка. Так же всегда нравился Петроний его разумность, спокойствие, юмор и чуточку насмешливый, с осознанием превосходства над глупостью окружающих взгляд равнодушными не оставят. Накладочки, на мой взгляд, лишь с Лигией и Марком они должны быть юными девушкой и юношей. Я с уважение отношусь к Деборе Керр она держала себя благородно, грациозно, с достоинтсвом словом, безупречно. Но жаль не во всём зрителю видно соответствие героине. Марк Виниций тоже должен быть моложе, а перед нами же мужественный лик умудрённого жизненным опытом человека. У юнцов нет таких серьёзных, глубоких глаз. Но всё же, как я теперь думаю, актёры справились безупречно лучше сыграть они бы и не смогли. То, что внешне они несколько не вписываются в книжные образы, всё-таки не портит фильм.
Если не принимать во внимание несоответствие книги и фильма и рассматривать последний только как объект киноискусства, а не в качестве экранизации, то могу с уверенностью сказать: это стоящее кино, и то, что нравилось в нём мне в детстве, нравится и по сей день. Идея жертвенности, глобальной переоценки ценностей в сердце человека, сила любви, величие веры, господство правды над ложью и воцарение добра над злом всё это, будучи положенным на чашу весов, несомненно, перевешивает груз некоторой обиды за обгрызенный сюжет. Никто не спорит книга гораздо богаче фильма. В ней вмещено столько же страстей, красоты, сюжетных линий, микро-кульминаций, идей и мыслей, сколько в трёхтомнике «Властелина Колец», например (вспоминаю о нём к слову, но прошу не серчать, если сравнение кому-то не по нраву ВК ведь книга философская, богатая на глубинные смыслы, идеологические подтексты, и мало кто с этим поспорит, я думаю). Но фильм донёс до зрителя главное свет книги и её внутреннего содержания. Фильм как зеркало, в котором свет первоисточника хоть и частично искажён, но от того не менее ярок.
«Камо грядеши» Генрика Сенкевича: Хроника раннего христианства или мыльная опера?
Лет 7-8 тому назад мы с женой, путешествуя по Италии, заехали в Кортону - маленький, живописный городок в сердце Умбрии. В информационном туристском бюро нам сообщили, что «дешево и сердито» можно переночевать в местном женском монастыре, куда мы и направились. Сбросив рюкзаки в отведенной нам просторной спальне и полюбовавшись из окна роскошным видом на умбрийские дали, мы побежали осматривать местные достопримечательности.
Вернулись мы уже затемно. Похоже, других постояльцев в ту ночь в монастыре не имелось. Гостеприимные хозяйки - сердечные и приветливые пожилые монахини пригласили нас в трапезную - попить кофе со сладким. В полутемной комнате был включен телевизор, и сестры, судя по всему, в полном (весьма немногочисленном) составе, сидели перед ним. Шла старая голливудская экранизация романа Сенкевича «Quo vadis» («Камо грядеши»), естественно, дублированная по-итальянски. Горел картонный Рим, цирковые львы неубедительно (до эры компьютерной графики было еще очень далеко) терзали аккуратно постриженных и причесанных христиан, совсем молодой еще (как же давно это снималось!) Питер Устинофф явно наслаждался ролью, самозабвенно изображая Нерона опереточным злодеем. Искусственность зрелища резала глаз. Куда занятнее оказалось смотреть на всецело захваченных фильмом уютных старушек, сердечно переживавших за происходящее и очень трогательный волновавшихся о судьбе главных героев - двух влюбленных. «Господи, только бы ему удалось ее спасти!» - повторяла то одна, то другая из них. Закончилось все, разумеется, хорошо, и добрые монахини, умиротворенные, с лучезарными от слез глазами, стали расходиться. «Вот как оно было на самом деле», - приговаривали они.
«Камо грядеши» нобелевского лауреата, почетного академика Санкт-Петербургской АН Генрика Сенкевича - без сомнения, самый известный и читаемый польский роман в мире. Книга выдержала несколько экранизаций - в том числе и весьма дорогостоящую (и, по-моему, оскароносную) голливудскую, а также недавнюю польскую - самый высокобюджетный проект нового польского кино. Для большинства людей этот роман (или его киноверсии) - единственный источник сведений о раннем христианстве. На Западе его любят все - и римо-католики, и протестанты, причем каждый видит в нем именно тот портрет ранней Церкви, который соответствует его представлениям. Журналисты не составляют исключения: практически любой телевизионный сюжет, в котором упоминается ранняя Церковь, иллюстрируется (в том числе и в нашей стране) кадрами из этих фильмов.
В советское время роман Сенкевича был библиографической редкостью. При этом к писателю отношение властей было, скорее, положительным, экранизации его «Крестоносцев» и «Пана Володыевского» регулярно показывали в «Кинотеатре повторного фильма» и в «Иллюзионе», а также крутили по телевизору - в моем детстве обе эти киноленты входили в обязательный набор любимых фильмов всякого московского пацана, приближаясь по популярности к «Трем мушкетерам» и «Железной маске» (лишь несколько позже все они были отодвинуты на задний план первым культовым фильмом - «Фантомасом»). Гослитиздатовское издание «Крестоносцев» можно было найти даже в отдаленных сельских библиотеках. «Камо грядеши», однако, мешал образу «прогрессивного писателя и борца против царизма за национальное освобождение Польши», как характеризовался Сенкевич в официальных советских источниках. Роман не переиздавали, и немногие счастливчики могли прочитать его лишь в дореволюционном издании. В самиздате он почти не встречался - диссиденты предпочитали перепечатывать что-нибудь меньшее по объему и более антисоветское. Конечно, на фоне атеистической литературы и соцреалистических исторических романов, авторы которых исполняли тот или иной партийный заказ, «Камо грядеши» производил потрясающее впечатление. Да, в советское время произведение Сенкевича сыграло очень важную роль - я не припомню другого романа, в которой христианство описывалось в столь положительном свете и играло столь вдохновляющую роль. Священники давали его почитать своим духовным чадам из интеллигенции, некоторых «вопрошающих» он заставил серьезно задуматься и, в конце, концов, привел к вере во Христа.
Многие православные и сейчас помнят этот роман и вспоминают о нем как о великом произведении искусства, автор которого правдиво, проникновенно и почти документально точно описал римскую жизнь времен Нерона и Церковь того времени. Но это мнение чаще всего основано на воспоминаниях молодости. А саму книгу с тех пор мало кто перечитывал.
Я впервые прочитал «Камо грядеши» уже будучи студентом духовной академии, и впечатление об этом романе у меня осталось двойственным. Постараюсь выразить его как можно точнее.
При внимательном взгляде на книгу видно, что и тут был своего рода «политический», или, во всяком случае, идеологический заказ: автор черпал вдохновение в решениях I Ватиканского собора .
По типу роман можно назвать одной из первых мыльных опер . Конечно, он на несколько голов выше современных телевизионных мелодрам, но принцип построения сюжета и законы жанра остаются теми же. Вполне в духе жанра и трогательное своей наивностью присутствие на страницах романа о римской жизни поляков (лигийцев) в числе главных действующих лиц (Лигия и Урс). Конечно, они варвары, как неоднократно повторяется в тексте, но зато Лигия - самая красивая, а Урс - самый сильный. Не хватает разве что самого храброго пана Володыевского…
Впрочем, в задачу этой статьи не входит разбор литературных достоинств и недостатков книги. Должен сказать, что при всем, написанном ниже, я вовсе не считаю этот роман совершенно не стоящим внимания и, когда моей дочери исполнится лет 12-13, наверное, не буду возражать, если она захочет его почитать. Думаю, что в этом возрасте он будет для нее весьма вдохновительным и она сможет почерпнуть из него много хорошего и полезного.
Вся острота вопроса в другом - а именно в том, насколько эта сентиментальная мелодрама о злоключениях двух влюбленных соответствует духу раннего христианства.
Несмотря на кажущуюся документальность в описании исторических деталей, в романе масса грубых несоответствий реалиям того времени. В первую очередь это касается Церкви. В совокупности они создают ложную картину раннего христианства, коренным образом отличающуюся от той исторической действительности, на воссоздание которой претендует автор. Вот лишь несколько из них, имеющие отношение к Церкви - те, что припомнились сразу:
1. Ко времени Нероновых гонений в Риме вовсе не было такого великого множества христиан, о котором говорится в книге. В лучшем случае, несколько сотен - по самым оптимистичным оценкам, до тысячи, но не десятки тысяч!
2. В катакомбах христиане начали молиться лишь во второй половине II в., а не середине I, как у Сенкевича.
3. В романе своего рода паролем, по которому христиане опознавали друг друга, является рисунок рыбы. Знак рыбы как символ Христа, судя по археологическим данным, мог появиться как минимум на полвека позже описанных в романе событий. Кроме того, у нас нет данных, что он когда-либо использовался именно таким образом.
4. Крестили в ранней Церкви, конечно, не кроплением, как в современной Сенкевичу Римско-католической церкви, но полным погружением. Добавим, что в такой форме крещения заключен глубокий богословский смысл - смерть и воскресение (восстание - ana-stasis) во Христе, на который неоднократно указывали раннехристианские авторы.
5. Весьма маловероятно, что апостол Петр хоть сколько-нибудь мог говорить на латыни. Еще маловероятнее, что он произносил на ней проповеди (нам известно, что до середины III в. основным языком Римской Церкви был греческий). И уж совсем невероятно, чтобы Петр обращался по-латыни («Quo vadis, Domine?») к явившемуся ему Христу. Очевидно, Сенкевич просто не мог себе представить, что основатель Римской Церкви и «наместник Христа на земле», говорил на каком-либо ином языке, кроме сакрального языка зрелого римо-католичества.
Таких анахронизмов можно привести гораздо больше, но не в этом главное. Важнее, что герои романа совершенно не соответствуют своим историческим прототипам.
1. Петроний, изображенный в романе благородным и изысканным эстетом, на самом деле был автором грубо-порнографического сочинения.
2. Апостолы Петр и Павел, призывавшие к молитве за императора и к повиновению властям, не могли столь резко отрицательно относиться к императору, империи, ее столице и к самому принципу римской власти и государственности, как это не раз подчеркивается в книге.
3. Апостол Павел у Сенкевича вышел второстепенным персонажем, чье «пламенное красноречие», о котором так много говорится в романе, никак не выявлено. По ходу сюжета ему приходится произносить речи, написанные за него автором. Увы, они весьма тривиальны (что неудивительно: ведь Сенкевич, при всем его таланте - не Павел). К тому же в большинстве диалогов Павел к месту и не к месту цитирует 13 главу своего 1-го послания к коринфянам (хотя, коль скоро дело происходит в Риме, уместнее было бы цитировать послание к Римлянам).
4. Христос, являющийся апостолу Петру, изъясняется чуть ли не дословными цитатами из постановлений I Ватиканского собора. А вместо самого апостола Петра автором изображен скорее идеализированный портрет римского папы, выражающего идеологию развитого папизма. В ранней Церкви о ней никто слыхом не слыхивал - до ее появления должны были пройти еще многие века, и она никогда не будет принята всей Церковью. Для сравнения приведу такой пример: представим себе автора, поклонника, скажем, Гегеля, который написал исторический роман о Сократе, изрекающем основные положения гегелевской философской системы. Или марксиста, заставляющего Ньютона говорить цитатами из Энгельса. И эти романы не постмодернистский «прикол», а претензия на историчность и даже документальность. Наверное, комментарии излишни.
Итак, римско-католические доктрины в романе играют очень важную роль - даже в ущерб исторической правде. А главное - и это важнее всех перечисленных выше ошибок и подтасовок - в романе нет Церкви.
Мы знаем, что крещение изначально было литургическим актом, но в романе это совершенно не видно. Крещение было делом всей Церкви, актом вхождения в нее новых членов. К нему готовились, и совершалось оно во время богослужения, при общей молитве.
Христианство всегда было религией Книги, но в романе Священное Писание отсутствует как факт (если не считать беглого упоминания посланий Павла, которые между делом почитывала сочувствующая христианам наложница Нерона: на самом деле христиане никогда не давали читать свои писания чужим). С самого начала христианское богослужение было основано на священных текстах - псалмах, пророчествах и т. д. И совершалось по определенной схеме. В романе это также не отражено и описываемые раннехристианские «встречи» более всего напоминают собрания то ли умеренных пятидесятников, то ли полухлыстов.
Способствует этому впечатлению и главное: в романе полностью отсутствует таинство Тела и Крови Христа - Евхаристия (на нее даже намека нет), хотя она была сердцем раннехристианского богослужения, после которого следовала агапа (трапеза любви), также не упоминающаяся в романе. У Сенкевича новокрещенные христиане вообще ничего не знают о Евхаристии, хотя даже в новозаветной книге Деяний Апостольских, повествующей о самых первых шагах Церкви, «преломление хлеба» (Евхаристия) упоминается постоянно. Да и неудивительно, так как это таинство было и остается центром жизни христианина.
Но, наверное, самым вопиющим диссонансом в книге звучит ее концовка. Необходимый для мыльной оперы happy end, когда влюбленные воссоединяются and live happily ever after , коренным образом противоречит всему пафосу раннего христианства, для которого был лишь один happy end - мученическая кончина. Сегодняшнему человеку воспринять это очень сложно, но ранняя Церковь жила одним порывом: быть свидетелем о Христе и не отступиться от него даже пред лицом мучений и смерти. Христиане превыше всего стремились быть со Христом и перейти от жизни временной к жизни вечной: «Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение», - пишет апостол Павел (). Чуть ниже он продолжает: «…имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» ().
Менее чем полувеком позже, священномученик Игнатий Богоносец , в узах влекомый в Рим на арену, где он будет растерзан львами, писал: «Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога… Оставьте меня быть пищей зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым… В полной жизни выражаю я свое горячее желание смерти… Если я пострадаю - буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным. Теперь же в узах своих я учу не желать ничего мирского и суетного… Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня, - только бы достигнуть мне Христа… Мои земные страсти распяты, и живая вода, струящаяся во мне, говорит: приди к Отцу. Я не хочу больше жить земной жизнью…» (Послание к Римлянам: 4, 5, 8).
Мы видим в этих словах светлую, всепобеждающую уверенность в победе, одержанной Христом над смертью, в превосходстве подлинной жизни - с Ним и в Нем - над жизнью этого мира, «образ которого проходит». Св. Игнатий и жизнью и смертью своей свидетельствовал, что его Господь воистину «смертию смерть попрал». Именно такое свидетельство об Истине позволило христианам завоевать мир, ибо кровь мучеников, по слову Тертуллиана, являлась семенем христианства .
У Сенкевича же выходит, что мученичество годится или для периферийных персонажей (как и в сегодняшних мыльных операх погибнуть могут лишь герои второго плана), или для уже отживших свое стариков вроде Петра и Павла. И эти мудрые старцы с пониманием относятся к желанию молодых главных героев пожить еще в свое удовольствие и даже вымаливают их спасение у Христа. Дескать, их дело молодое, пусть понаслаждаются еще взаимной любовью… И это на фоне - убийства (по роману) десятков тысяч христиан, спасения которых ни Петр, ни Павел у Христа не просят, хотя среди НИХ были и другие влюбленные пары, и матери с грудными младенцами, и отцы - единственные кормильцы семей… Нужно сказать, что автор чувствует это несоответствие и прилагает все силы, чтобы его преодолеть и оправдать. Но попытки романиста остаются весьма неубедительными (да иначе и быть не могло) даже в рамках избранного им жанра.
Однако, помимо воли Сенкевича, концовка все же таит в себе зерно исторической правды. В ранней Церкви уклонение от мученичества воспринималось как отпадение от Церкви. Это фактически и происходит с главными героями романа, которые удаляются в свое поместье на Сицилии и предаются там буколическим радостям - вдалеке от Церкви и вне ее. В их радости нет и не может быть места памяти о только что погибших братьях и сестрах во Христе, принявших мученическую кончину. Хранение такой памяти только обличало бы их непрекращающимися муками совести… О да, молодожены размышляют о Христе, молятся Ему, благодарят Его за свое счастье - но все это внецерковно и внетаинственно. Ибо, как мы уже говорили, жизнь в Церкви немыслима без христианских собраний для преломления хлеба - для Евхаристии, которая преображает собравшихся индивидов в единое Тело Христово - в Церковь.
Unus christianus nulus christianus , - говорит Тертуллиан. Герои романа и остаются одни - без Церкви. А кому Церковь не мать, тому Бог - не отец, добавляет священномученик Киприан Карфагенский. И значит, реального обращения в христианство не произошло. Ибо христианство - это не философская школа и не клуб по интересам, и даже не индивидуальная вера в благое Божество, а всецелая жизнь во Христе и в его Церкви, трезвенная, ответственная и очень реалистичная. Христианство далеко от сентиментальности, основанной на человеческих чувствах и эмоциях, на экзальтации и самолюбовании. Евангелия совершенно не сентиментальны, а трезвы и спокойны, можно сказать, даже суховаты, ибо никакие человеческие эмоции не должны препятствовать ищущему воспринимать Слово Божие. Настоящая любовь не сентиментальна: она может быть требовательной и даже жесткой. Но, в отличие от сентиментальности, она никогда не может быть ни равнодушной, ни жестокой. Это естественно, ибо любовь сосредоточена на реальном, конкретном человеке, в то время как сентиментальность - на себе самой, на своих переживаниях и своих вымыслах. Сентиментальность легко вызвать: стоит соблюсти несколько простых приемов, и нужный эффект достигнут. Но столь же быстро сентиментальность и выветривается: перебивается следующим мимолетным впечатлением, следующей эмоцией. В отличие от нее, настоящая любовь требует усилий: ее необходимо воспитывать и возгревать, но она пребывает вечно: «Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся и языки умолкнут, и знание упразднится» (). Сентиментальность никогда бы не смогла завоевать мир - но это оказалось под силу христианскому трезвению, христианской вере и христианской жертвенной любви.
И неудивительно, что симпатичный скептик Петроний (герой романа, не исторический персонаж) предпочитает «шикарное» самоубийство предлагаемому ему в качестве альтернативы розовому пасторальному христианству, разбавленному сиропной водичкой. Да к тому же подобный шаг дает ему возможность перед смертью отвести душу и от всего сердца нахамить Нерону, которому до этого он грубо льстил много лет подряд. Впрочем, в романе и христиане делают то же самое - со словами проклятия в адрес императора умирает на арене видный представитель римской общины священник Крисп, удовлетворив, таким образом, чувство справедливости автора и читателя. Понятно, что законы жанра требовали от Сенкевича показать отмщение злодею - без этого happy end был бы неполным. Но законы жизни раннего христианства были совершенно иными, коренным образом отличавшимися от правил построения сюжета мелодраматического литературного произведения конца XIX в.
Таким образом, говорить об историчности сочинения Генрика Сенкевича не приходится, и строить представление о раннем христианстве на основе романа польского римско-католического писателя не стоит.
Именно это я постараюсь объяснить своей дочери, если она захочет прочитать роман Генрика Сенкевича «Камо грядеши».
По 1896 год , по мере завершения отдельных частей они публиковались в периодической печати. В 1896 году роман вышел отдельным изданием.
В кратчайшие сроки он был переведён на все основные европейские языки и принёс писателю мировую славу. Громадный успех романа во многом способствовал присуждению Сенкевичу в 1905 году Нобелевской премии по литературе . Всего роман был переведён более чем на 50 языков, в том числе на арабский и японский . Для многих языков роман «Quo vadis» остаётся единственным переведённым произведением Сенкевича.
На русском языке роман вышел в том же 1896 году под именем «Quo vadis» . В связи с тем, что в подлиннике роман носит не польское, а латинское название, некоторые русские переводчики озаглавливали роман «Камо грядеши » (ц.-слав. «Куда идёшь»).
Экранизации
Роман многократно экранизировался. Первая экранизация была предпринята уже в 1902 году . Наибольшую известность получили три фильма:
- Экранизация 1951 года, США . Режиссёр Мервин Лерой . Главные роли - Роберт Тейлор (Виниций), Дебора Керр (Лигия), Лео Генн (Петроний), Питер Устинов (Нерон).
- Экранизация 1985 года, Италия-Франция-Югославия. Режиссёр Франко Росси. Главные роли - Клаус Мария Брандауэр , Фредерик Форрест .
- Экранизация 2001 года, Польша . Режиссёр Ежи Кавалерович . Главные роли - Павел Делонг (Виниций), Магдалена Мельцаж (Лигия), Богуслав Линда (Петроний).
«Камо грядеши» - единственный из исторических романов Сенкевича, не посвящённый истории Польши. Действие романа развивается в Римской империи во время правления императора Нерона и охватывает период - гг.
Основная тема произведения - жизнь первых христиан римской общины и первые гонения на христиан в Римской империи.
Сенкевич писал:
Вчитываясь в «Анналы», я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу.
Сенкевич сумел воссоздать картину Рима 60-х годов I века с большой исторической достоверностью. Кроме «Анналов» Тацита , источниками ему послужили произведения других античных авторов, а также труды историков. По словам писателя, при написании ни одного другого романа он столько не работал с историческими документами.
Почти всё действие романа проходит в Риме и его окрестностях. Подробно показан знаменитый римский пожар , который по преданию Нерон организовал сам, чтобы вызвать поэтическое вдохновение. Во время правления Нерона христиане впервые подверглись масштабному гонению, на них император возложил вину за пожар.
Бюст Сенкевича в церкви «Quo Vadis»
В это гонение мучениками стали апостолы Пётр и Павел , их смерть также описана в книге. Название романа писателю подсказало старинное предание : апостол Пётр после уничтожения почти всех христиан Рима тайно покидает город, за городом он встречает Христа и спрашивает у него: «Куда идешь, Господи?». Христос отвечает: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим на новое распятие». После этого Пётр вернулся в Рим и принял мученическую смерть. Этому событию посвящена сохранившаяся до наших дней церковь «Quo vadis» на Виа Аппиа в Риме. В церкви имеется бюст Сенкевича, поставленный польскими эмигрантами.
Главные персонажи
Исторические
- Гай Петроний , писатель, придворный Нерона
- Поппея Сабина , вторая жена Нерона
- Авл Плавтий, заслуженный военачальник
- Помпония Грецина, жена Плавтия, в романе представлена как христианка (исторически это не подтверждено)
Вымышленные
- Марк Виниций, молодой римский патриций, племянник Петрония
- Лигия, возлюбленная Виниция, дочь царя языческого племени лигийцев
Ссылки
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Камо грядеши (роман)" в других словарях:
Камо грядеши (лат. Quo vadis): Камо грядеши («Куда ты идёшь, Господи?», лат. Quo vadis, Domine?) фраза, сказанная, по преданию, апостолом Петром Иисусу Христу. Камо грядеши (роман) исторический роман польского писателя… … Википедия
Камо грядеши, Господи? (русск. Куда ты идёшь, Господи?) фраза, сказанная, по легенде, апостолом Петром Иисусу Христу, когда апостол во время гонений императора Нерона на христиан покидал Рим. По другой версии апостол Пётр сказал эту фразу Иисусу … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Крестоносцы (значения). Копия авторской рукописи романа «Крестоносцы» … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Огнём и мечом. «Огнём и мечом» (польск. Ogniem i mieczem) исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. Впервые был опубликован в журнале «Друг народа» в 1884 году. В том же году… … Википедия
- «Огнём и мечом» (польск. Ogniem i Mieczem) исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. Впервые в виде отдельной книги был издан в 1884 году. «Огнём и мечом» стал первым историческим романом писателя, который до этого опубликовал… … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Потоп (значения). «Потоп» (польск. Potop) исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича, основанный на исторических событиях, связанных с так называемым Шведским потопом. Впервые… … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Пан Володыёвский. «Пан Володыёвский» (польск. Pan Wołodyjowski) исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. Впервые публиковался с 1887 по 1888 год в газетах «Слово», «Час» и… … Википедия
- «Пан Володыёвский» (польск. Pan Wołodyjowski) исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. Впервые публиковался с 1887 по 1888 год в газетах «Слово», «Час» и «Дзенник познаньски». Отдельной книгой опубликован в 1888 году. Роман… … Википедия
Включает известные фильмы по произведениям Г. Сенкевича. Список Год Русское название Оригинальное название Страна Роман Съемочная группа Прочее 1902 Quo Vadis? Франция Камо грядеши (роман) Черно белый, немой 1912 Quo Vadis? Ит … Википедия
Годы в литературе XIX века. 1896 год в литературе. 1796 1797 1798 1799 1800 ← XVIII век 1801 1802 1803 1804 1805 1806 1807 1808 1809 1810 1811 1812 1813 1814 1815 1816 1817 1818 … Википедия