Людмила Константиновна Татьяничева (1915-1980) - русская советская поэтесса, прозаик, общественный деятель.
Она родилась 6 (19) декабря 1915 года в в тихом среднерусском городке Ардатове в семье сельской учительницы и студента-медика. В 10 лет осталась круглой сиротой.
На воспитание девочку взяли бездетные родственники из Свердловска. В этой интеллигентной семье всячески поощряли поэтический дар Людмилы, который она унаследовала от матери.
В 19 лет, прервав учебу в Свердловском институте цветных металлов, отправилась по зову души на строительство Магнитки, где её в 112-м «писательском» бараке приютила семья поэта М. М. Люгарина. Работала в «Магнитогорском рабочем» – репортером, литработником в отделе писем, руководителем отдела культуры и быта. Литературная жизнь Магнитогорска тех лет била ключом. В ней участвовали Борис Ручьев, Василий Макаров, Александр Авдеенко, Михаил Люгарин, Марк Гроссман, Вячеслав Дробышевский, Николай Смелянский, Анатолий Панфилов и другие.
Работу, творчество, общественную деятельность, воспитание сына Людмила Татьяничева совмещала с обучением в Литературном институте имени Горького.
В 1944 году в Челябинске вышел ее первый сборник «Верность». Через несколько месяцев поэтесса возглавила областное книжное издательство. И на этой должности стала «крестной матерью» для многих молодых южноуральских поэтов.
В 1965 году переехала в Москву, где 10 лет работала секретарем правления Союза писателей РСФСР.
Ее награды: орден Октябрьской революции (1975), орден Трудового Красного Знамени (1965, 1971), орден «Знак Почета» (1952, 1960). В 1971 году за книгу стихов «Зарянка» удостоена Государственной премии РСФСР имени А. М. Горького.
Скончалась Людмила Татьяничева 8 апреля 1980 года. Похоронена на Кунцевском кладбище в Москве.
Людмила Константиновна Татьяничева
Коротко о себе
Если бы к человеческим судьбам, как к поэмам или повестям, принято было давать эпиграфы, то эпиграфом к судьбе моего поколения я взяла бы известные строки Маяковского:
с бойцами
или страной,
Я думала об этом возле памятника комсомольцам первой пятилетки, установленного недавно в одном из новых скверов правобережного Магнитогорска - вечно юного города моей юности…
Жизнь, в её неудержимо стремительном движении, редко дарит нам такие минуты, когда действительность прошлого, оживая в памяти, сливается с настоящим. События давних лет с новой силой волнуют тебя, и ты понимаешь, что всё лучшее, всё главное в твоей судьбе, как ветвь с могучим стволом, связано с жизнью народной. Да иначе и не могло быть - ведь моё поколение росло и мужало вместе с революцией!
Революции, советскому строю я обязана решительно всем. И прежде всего нелёгкой, но единственно необходимой для меня судьбой поэта…
Родилась я в декабре 1915 года в тихом среднерусском городке Ардатове, что стоит на высоком берегу реки Алатырь.
Отца своего не помню. Он умер, когда мне было три года. Моя мать, Агриппина Степановна Татьяничева, учительствовала. По отзывам людей, знавших её, была она человеком одарённым и необычайно добрым. Людям, попавшим в беду, готова была отдать последнее. Она писала стихи, вела дневник. К сожалению, мне не пришлось прочитать ни одной строки. Стихи её не сохранились…
Последние годы мы жили в мордовском селе Хлыстовка Чамзинского района.
Отчётливо помнится небольшое школьное здание с двумя классными комнатами и боковушкой, в которой мы ютились.
Через тонкую перегородку я слышала спокойный голос матери, терпеливо и методично обучавшей малышей азам русской грамоты.
В те годы вся Россия садилась за ученические парты. По вечерам мама уходила в Народный дом - учить грамоте взрослых. Одной мне оставаться было страшно, и мама брала меня с собой. Эти вечера в полутёмном холодном клубе запомнились на всю жизнь. Взрослые, а нередко и совсем пожилые люди, в лаптях и латаной-перелатаной домотканой одежде, подобно детворе, хором повторяли: «Мы-не-ра-бы».
Острой болью врезался в память день смерти Ленина. Лютый мороз. Скорбные лица. Немая тишина… Мамины тонкие руки обвивают траурной сатиновой лентой портрет улыбающегося Ильича. В глазах у мамы - непролитые слёзы. От этого глаза кажутся ещё темнее и больше.
А два года спустя на мои плечи обрушилось новое большое горе. После неудачной операции в Казани умерла моя мать.
Мне очень хотелось запомнить её могилку, тот бедный холмик, в изголовье которого не было ни креста, ни памятника, ни красной звезды. Я сняла со своей шеи шерстяной шарфик и обвязала им тёплый ствол берёзки, росшей поблизости, искренне веря, что по этой примете смогу безошибочно отыскать дорогую для меня могилу.
Так оборвалось моё детство…
Мне было всего десять лет, когда я впервые самостоятельно отправилась в дальний путь. В старом фанерном баульчике уместился весь небогатый скарб. А путь мой лежал на Урал, в Свердловск, где жили дальние родственники Кожевниковы. Своих детей у них не было, и они решили взять меня на воспитание.
Семья была интеллигентной. Константин Рафаилович Кожевников был человеком незаурядным. Он беззаветно любил свою профессию преподавателя физики. Страстный охотник, с детства влюбленный в Урал, он охотно делился со мной своими знаниями и наблюдениями, учил понимать живую душу природы.
Его жена, Мария Александровна, преподавала русский язык и литературу в различных учебных заведениях Свердловска, всячески поощряя моё увлечение поэзией. Книжные шкафы в моём новом доме ломились под тяжестью книг, и я всё своё время, остававшееся от школьных занятий, отдавала чтению.
После окончания семилетки началась для меня трудовая жизнь: я пошла работать на вагоностроительный завод имени Воеводина ученицей токаря. Здесь впервые ощутила чувство рабочего товарищества и личной причастности к коллективному труду. И ни с чем не сравнимую радость, когда из куска металла формируется точная деталь, сверкающая стальными гранями. Деталь, выточенная твоими собственными руками!
Завод находился в самом центре Свердловска, недалеко от городского пруда. Он составлял частицу истории старого Екатеринбурга. Недавно, приехав в Свердловск, я увидела на месте старых приземистых цехов «Монетки» (монетного двора, преобразованного впоследствии в вагоностроительный завод) пустырь, на котором поднимется зелёный сквер. Наверное, очень красивый сквер. И всё же мне всегда будет недоставать моего первого завода. Говорю «первого» потому, что был и есть ещё один завод - могучий Магнитогорский комбинат, вошедший в мою судьбу заглавной страницей…
Встреча с Магниткой произошла весной 1934 года. Окончив рабфак и два курса института цветных металлов, я поехала на великую стройку у подножья горы Магнитной.
Почему? Потому что не поехать туда не могла! Ведь Магнитка в те годы для молодого сердца значила не меньше, чем Сибирь для молодёжи шестидесятых годов.
Встретил Магнитогорск порывистым степным ветром, величавыми силуэтами первых домен и коксовых батарей, весёлым стрекотом перфораторов, стремительным ритмом жизни. И, конечно, барачным неуютом, бездорожьем, огромными пустырями. И первым букетом из серебристого ковыля- травы одичалых земель.
Зато - всюду молодость. Можно было целыми днями ходить по городу и не встретить ни одного старика. А пожилые люди казались по-спортивному молодыми и задористыми.
Горком комсомола направил меня в редакцию городской газеты «Магнитогорский рабочий». Работала репортёром в отделе хроники, литературным работником в отделе писем, заведовала отделом культуры и быта. И, разумеется, продолжала настойчиво пробовать свои силы в поэзии.
Литературная жизнь Магнитогорска тех лет била ключом. Мы выпускали литературные страницы в городских и многотиражных газетах. Был у нас даже свой ежемесячный журнал «За Магнитострой литературы». Формировалась сильная литературная организация. В неё входили: Борис Ручьёв, Василий Макаров, Александр Авдеенко, Михаил Люгарин, Марк Гроссман, Вячеслав Дробышевский, Николай Смелянский, Анатолий Панфилов и другие.
Магнитка притягивала к себе крупных писателей и журналистов не только из столицы, но и из-за рубежа.
В молодости сил хватает на многое. Оперативная работа в редакции. Общественные поручения. Депутатские обязанности в горсовете. Воспитание сына. Всё это не мешало учиться заочно в Литературном институте имени Горького, писать стихи, много читать, широко общаться с интересными людьми…
А потом грянула Великая Отечественная. Последние государственные экзамены в литинституте наш выпуск сдавал уже во время войны, когда над Москвой выли сирены воздушной тревоги, а многие наши товарищи, наскоро попрощавшись, уходили на фронт и в ряды ополчения. Как я завидовала им! Но дома, в Магнитогорске, ждал пятилетний сын. О фронте нечего было и думать.
В июле 1941 года стала членом КПСС. Получая из рук секретаря райкома партийный билет, чувствовала себя воином, принимающим присягу.
Работать приходилось очень много. В дни ночных дежурств сотрудники редакции почти по суткам не уходили домой.
Война - это школа, где не бывает второгодников. Человек либо выдерживает испытание, либо не выдерживает…
Магнитогорцы по праву считали себя непосредственными участниками великой битвы. Каждый третий снаряд, выпущенный по врагу, изготовлялся из магнитогор...
Быстрая навигация назад: Ctrl+←, вперед Ctrl+→Татьяничева Людмила
Биография Людмилы Татьяничевой. Библиография поэтессы
Оригинал материала находится по адресу:
unilib.chel.su:6005/el_izdan/kalendar2005/tatyinic.htm
Татьяничева Людмила Константиновна
Поэтесса90 лет со дня рождения
1915-1980В годы работы в отделе писем газеты "Магнитогорский рабочий"
В русской и мировой поэзии женские имена только в последнее время стали явлением более или менее привычным, хотя история русской женской поэзии насчитывает, по некоторым утверждениям, более 400 лет. ХХ век в самом своем начале дал два ярких поэтических имени, и, собственно, поэтических типа - это Марина Цветаева и Анна Ахматова. Лирика их, как пространство событий внутренних, по-разному отразила резкий социальный слом и оказала огромное влияние на женскую поэзию в целом. Еще в 1990-х гг. критика пыталась делить поэтесс на "цветаевок" и "ахматовок".
Советский период литературы сформировал еще один лирический тип, который во многом обусловлен своим временем и глубоко ясен только тогда, когда мы соотносим его с этой эпохой. Большой поэт всегда рождается в ответ на глубокую потребность своего века, и всем своим творчеством, всей своей судьбой стремится оправдать эту свою необходимость. Судьба и творчество Людмилы Татьяничевой - одно из ярких подтверждений этой мысли.
Родилась Татьяничева в декабре 1915 г. в Мордовии, в тихом городке Ардатове, что расположен на высоком берегу реки Алатырь. Отец умер, когда ей было три года, и мать, Агриппина Степановна Татьяничева, уехала с крохотной дочуркой учительствовать в далекое село Хлыстовка Чамзинского района. Низкие, крытые соломой подслеповатые избы, овраги и чахлые рощицы - таким запомнилось село будущей поэтессе. Мать была одаренной и необычайно доброй женщиной, вела дневник, писала стихи - к сожалению, они не сохранились.
В Хлыстовке Людмила жила с матерью при школе, в боковой комнате. Через тонкую перегородку девочка слышала спокойный голос матери, обучавшей малышей грамоте. По вечерам Агриппина Степановна учила взрослых в Народном доме, полутемном и холодном, Людмилу она часто брала с собой. Поэтесса вспоминает: "Острой болью врезался в память день смерти Ленина. Лютый мороз. Скорбные лица. Немая тишина... Мамины тонкие руки обвивают траурной сатиновой лентой портрет улыбающегося Ильича. В глазах у мамы - непролитые слезы...".
Два года спустя мать умерла в Казани после неудачной операции. "Мне очень хотелось запомнить ее могилку, тот бедный холмик, в изголовье которого не было ни креста, ни памятника, ни красной звезды. Я сняла со своей шеи шерстяной шарфик и обвязала им теплый ствол березки, росшей поблизости, искренне веря, что по этой примете смогу безошибочно отыскать дорогую для меня могилу...".
Девочку приютили дальние родственники Кожевниковы, жившие в Свердловске. Константин Рафаилович был преподавателем физики на рабфаке. Он брал Людмилу с собой в летние путешествия по Уралу, учил понимать природу. Мария Александровна преподавала русский язык и литературу. Она как могла заботилась о девочке, поощряла ее увлечение поэзией, но та жила своим мирком, стремилась к самостоятельности и, закончив школу, поступила учеником токаря на вагоностроительный завод. Позднее Татьяничева вспоминала: "Юность моя ничем не отличалась от юности многих моих сверстников - городских комсомольцев тридцатых годов: школа - завод - рабфак". Как поэт она родилась именно на Урале. В одном из очерков поэтесса объясняет происхождение названия "Урал" как сплав двух понятий: "Ур" и "Ал", что в переводе с тюркского означает "земля золотая".
После окончания рабфака и двух курсов Свердловского института цветных металлов в 1934 г. девятнадцатилетняя Татьяничева приехала в Магнитку, которая давно уже манила ее к себе, будоражила воображение: великая стройка, город молодых... Поэзия и романтика заставили ее уйти из института - выбор был сознательным. Людмилу приютила семья магнитогорского поэта Михаила Люгарина, в знаменитом 112-м - "писательском" - бараке. Люгарин вспоминал: "...Длинный сквозной коридор посередине, комнатушки с железными койками или топчанами и общий титан-самовар в угловой каморке. Одним лишь выделялось наше жилище: тут дольше, чем в других, не гасли огни... Люди здесь писали стихи, рассказы, очерки о том, что происходило вокруг, что творили сами". Позже Татьяничева написала:
Там чуть не каждый мой сосед
Был журналист или поэт...
В рассветный час,
В полночный час
В бараке том огонь не гас...
Горком комсомола направил девушку на работу в редакцию газеты "Магнитогорский рабочий". Была сотрудником отдела писем, затем - заведующей отделом культуры газеты.
Зимой 1934 г. в редакции газеты Людмила Константиновна познакомилась со своим будущим мужем, разделившим с ней судьбу на долгие годы. Николай Смелянский работал тогда заведующим промышленным отделом газеты и заочно учился в педагогическом институте. На то судьбоносное заседание литгруппы "Буксир", состоявшей из 24 авторов, преимущественно ударников комбината, она опоздала, но когда вышла читать стихи, ее приняли "на ура". Работала она в газете в отделе культуры и быта. Это давало ей богатый материал для стихов.
Организованная в 1930 г. литгруппа "Буксир" вырастила целую плеяду ярких писателей: А. Авдеенко, Б. Ручьева, В. Макарова, М. Люгарина, А. Ворошилова, Я. Вохменцева и др. Успех литгруппы был ярким подтверждением роста пролетарской культуры. Приказом директора комбината им выделили 20 тысяч рублей на издание журнала "За Магнитострой литературы". Создали Дом писателя, где можно было работать и учиться... Татьяничева на собраниях держалась особняком, эмоции предпочитала не высказывать, а переплавлять в стихи. Многие стихи ее магнитогорского десятилетия были репортажами со строительной площадки уникального комбината - но тогда же было и подспудное, глубокое преобразование души поэтессы. Лирический дневник ее отличался точностью деталей и интонаций, но мастерства пока не хватало - декларативность, подражательность только позднее переплавились в особую, татьяничевскую интонацию.
Вот ее воспоминания о той поре: "В молодости сил хватает на многое. Оперативная работа в редакции. Общественные поручения. Депутатские обязанности в горсовете. Воспитание сына. Все это не мешало учиться заочно в Литературном институте имени Горького, писать стихи, много читать, широко общаться с интересными людьми...".
В ее судьбе и стихах нет отражения той трагической коллизии времени, которая на долгие годы выбила из литературы ее товарищей, таких как Борис Ручьев и Михаил Люгарин. Счастливая любовь, семья, особая романтика Магнитостроя, работа в газете, где идеология была на первом месте... Обстановка в литгруппе в разгул репрессий была очень непростой - об этом рассказывает челябинский историк И. Непеин в книге "Палачи и жертвы". Примечательно, что сама Татьяничева не оставила воспоминаний о тех годах - только собиралась... Судьба была благосклонна к ней: во время отдыха в Крыму она познакомилась с Мариэттой Шагинян, которая приняла участие в судьбе поэтессы. Ее литературное наставничество значительно повлияло на Татьяничеву. Последние государственные экзамены в Литинституте она сдавала уже во время войны, а в июле 1941 г. стала членом КПСС. По ее словам, получая партбилет, она "чувствовала себя воином, принимающим присягу...".
Все тяжелые военные годы редакция и типография газеты "Магнитогорский рабочий" помещались в жилом доме на улице Пионерской. Все работали, не считаясь со временем. Татьяничева устраивала редакционные "среды", на которые приглашала рабочих, строителей, учителей, врачей эвакогоспиталя, местных поэтов и эвакуированных артистов. Счастливая жена и мать, молодая поэтесса именно в годы тяжелого испытания своего народа осознала могучую силу слова, почувствовала свою необходимость, востребованность. Этот период выковал особую - татьяничевскую - интонацию, которая отличает ее от двух названных выше поэтесс - Цветаевой и Ахматовой.
В чем особенности поэзии Л. К. Татьяничевой? Лирические события ее стихов глубоки ровно настолько, чтобы быть понятыми и востребованными широким читателем. Образный строй достаточно прост и прозрачен, намеренно почти лишен глубоких индивидуальных акцентов. Именно это было подспудным требованием времени к поэзии женской: терпеливая, стойкая, бережная (материнская!) музыкальная интонация, образный строй практически без подтекста, без стилевых и мелодических изысков. Важным был контекст времени, состояние сопереживания общенародной беде. Впрочем, таково было и идеологическое требование к советской поэзии: никаких подтекстов, никакой глубокой рефлексии. В совпадении запроса времени и таланта поэтессы сыграли большую роль и ее романтичность, цельность, жизнестойкость и трудолюбие. Поэтические циклы "Ярославна", "Тебе, товарищ!" широко публиковались в газетах и журналах, вырезки со стихами Татьяничевой бойцы хранили в нагрудных карманах гимнастерок рядом с письмами родных.
В Свердловск эвакуировались из Ленинграда и Москвы многие писатели, в том числе и М. Шагинян. Она поддержала молодую поэтессу, рекомендовала ее стихи в московские издания. В 1944 г. в Челябинске вышел первый поэтический сборник "Верность". А спустя несколько месяцев в том же году Татьяничева переезжает в Челябинск, получив назначение на должность директора областного книжного издательства. Следующий сборник с безыскусным названием "Стихи" вышел в 1945 г., в том же году она стала членом Союза писателей России. Время было тревожное: сначала в Челябинске, а потом и в Москве в адрес Татьяничевой прозвучали обвинения в "безыдейности и аполитичности". Готовилась новая волна политических репрессий. Однако поэт А. Яшин отметил, что "вторая книжка разительно отличается от первой", а в 1946 г. в журнале "Октябрь" вышла большая обзорная статья, где о творчестве Татьяничевой говорилось как о "воспевании конкретного трудового процесса", и стихи сопоставлялись с произведениями Г. Николаевой, М. Алигер,
О. Берггольц.
В том же 1946 г. в областном государственном издательстве (ОГИЗ) вышла книга стихов с названием "Лирика". Из пятитысячного тиража уцелело всего несколько экземпляров - остальные поэтесса собственноручно уничтожила. Это было время знаменитого постановления ЦК КПСС "О журналах "Звезда" и "Ленинград", начало новой волны репрессий против писателей, и за искренние, глубоко лирические стихи можно было поплатиться жизнью.
Впрочем, Татьяничеву все равно обвинили в "ахматовщине", в том, что она слишком много внимания уделяет личным чувствам, пусть даже материнским, и в ее стихах мало "главного чувства советского человека" - любви к Родине. Татьяничева не стала рисковать своей семьей, мужем и двумя сыновьями - она поступила истинно по-женски, но глубоко лирические интонации в ее творчестве закрылись навсегда.
Рабочая тема, тема родной земли, материнства приобретали в ее творчестве мощное гражданское звучание. Тот самый настрой на общенародное мировосприятие, на общие ценности, который дал мощный стимул ее военным стихам, получил дальнейшее развитие в послевоенном творчестве. Цельность поэтической натуры сказалась еще и в том, что Татьяничева становится общественным деятелем. Более 10 лет, до 1965 г. она руководила Челябинским отделением Союза писателей СССР, дала путевку в литературу многим челябинским поэтам. О ней тепло вспоминают Константин Скворцов, Борис Маршалов, Валентин Сорокин, Вячеслав Богданов, Анатолий Белозерцев, Атилла Садыков и многие другие челябинские и московские поэты.
В 1965 г. ее пригласили работать в Москву, избрали секретарем Союза писателей РСФСР. Штатная работа в аппарате СП требовала огромного напряжения: вопросы национальных литератур, работа с молодыми авторами, организационная текучка… Однако это была и пора творческого расцвета: за 15 лет поэтесса выпустила 25 сборников стихов и прозы. В 1971 г. за книгу стихотворений "Зорянка" она удостоена Государственной премии РСФСР имени М. Горького. Двенадцать книг написано Татьяничевой для детей.
Лирическая глубина стихов так и оставалась призакрытой, стихи о любви - камертон истинной поэзии - были словно бы отстраненными, вплоть до творческого перелома, до книги "Калитка в лес осенний" (1979). В период работы над этим сборником поэтесса была уже тяжело больна. Но именно тогда она вернулась к теме любви как самой верной, постоянной созидательной силе, основе жизни. Уже в больнице была подписана к печати книга стихов "Десять ступеней", надписаны друзьям вышедшие в конце января 1980 г. "Магнитогорские пальмы"…
Кто знает, какой гранью мог сверкнуть этот мощный, созвучный своему народу во всех его испытаниях, радостях и бедах талант, если бы не жесткий диктат времени, страх за близких людей…
Л. К. Татьяничева награждена орденом Октябрьской революции (1975), двумя орденами Трудового Красного Знамени (1965, 1971), двумя орденами "Знак Почета" (1952, 1960).
В Челябинске есть улица им. Л. К. Татьяничевой, мемориальная доска на доме по улице Сони Кривой, где она жила, есть библиотека, которая носит ее имя. А где-то в космосе летит по своей вечной орбите малая планета 3512, названная именем уральской поэтессы.
Н. А. Ягодинцева
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Собрание сочинений. В 3 т. / Л. К. Татьяничева. - М., 1985 - 1986.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Избранные произведения. В 2 т. / Л. К. Татьяничева - М.: Худож. лит., 1976.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Верность: стихи / Л. К. Татьяничева. - Челябинск: Челябгиз,
1944. - 44 с.: ил.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Родной Урал: стихи / Л. К. Татьяничева. - Свердловск: Свердлгиз, 1950. - 114 с.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Малахит: избр. стихи / Л. К. Татьяничева. - М.: Совет. писатель, 1960. - 167 с.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Избранная лирика, 1940 - 1965 / Л. К. Татьяничева. - Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1965. - 339 с.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Высокий мой берег: стихи / Л. К. Татьяничева. - М.: Молодая гвардия, 1971. - 175 с.: ил.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Снегопад: стихи / Л. К. Татьяничева. - Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1972. - 139 с.: ил.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Магнитогорские пальмы: стихи / Л. К. Татьяничева. - М.: Совет. Россия, 1979. - 127 с.: ил.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Область Личного Счастья: стихи / Л. К. Татьяничева. - Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1989. - 302 с.
ТАТЬЯНИЧЕВА, Л. К. Мне бы только успеть..: письма, дневники / Л. К. Татьяничева. - М.: Рус. книга, 2002. - 460 с.
СМЕЛЯНСКИЙ, Ю. Н. Татьяничева Людмила Константиновна / Ю. Н. Смелянский
// Челябинск: энциклопедия. - Изд. испр. и доп. - Челябинск, 2001. - С. 844.
ХАНБЕКОВ, Л. В. Судьба - это мы: очерк творчества поэтессы Л. К. Татьяничевой
/ Л. Ханбеков. - Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1984. - 144 с.: ил.
БОГДАНОВ, В. По ступеням времени: К 60-летию Л. К. Татьяничевой / В. Богданов
// Каменный пояс: лит.-худож. и обществ.-полит. сб. - Челябинск, 1975. - С. 341 - 346.
ГАЛЬЦЕВА, Л. "Свой край полюбив навсегда" / Л. Гальцева // Каменный пояс: лит.-худож. и обществ.-полит. сб. - Челябинск, 1987. - С. 226 - 233.
О жизни и творчестве Л. К. Татьяничевой.
ФЕДОРОВ, В. Дочь Урала: Судьба и творчество Людмилы Татьяничевой / В. Федоров
// Наш современник. - 1982. - N 10. - С. 164 - 172.
СУДЬЯ, С. Судьбой с Уралом связана / С. Судья // Город. дилижанс (Челябинск). -
1999. - 12 - 18 апр.
ИВАЩЕНКО, Ю. Цветы сквозь камень: о стихах Л. Татьяничевой / Ю. Иващенко // Лит. газ. - 1970. - 4 марта.
ВАСИЛЬЕВА, Л. Утверждение добра: заметки о поэзии Людмилы Татьяничевой
/ Л. Васильева // Правда. - 1979. - 29 окт.
ФОНОТОВ, М. Людмила Татьяничева / М. Фонотов // Челяб. рабочий. - 1996. - 20 марта.
О творчестве поэтессы.
ИНБЕР, В. О Людмиле Татьяничевой / В. Инбер // Лит. газ. - 1969. - 8 окт.
Воспоминания русской поэтессы.
СМЕЛЯНСКИЙ, В. Ю. Архив любви / В. Ю. Смелянский // Челябинск. - 1999. - N 2. - С. 40.
Воспоминания внука Л. Татьяничевой.
СКВОРЦОВ, К. Была когда-то тайна… / К. Скворцов // Деловой Урал (Челябинск). - 2000. - 28 дек.
Воспоминания уральского поэта о Л. Татьяничевой.
ХОВИВ, Е. Она не была человеком трибуны: Вспоминая Л. Татьяничеву / Е. Ховив
// Челяб. рабочий. - 2000. - 19 дек.
Автор - челябинский писатель.
ПИСАТЕЛИ Челябинской области: биобиблиогр. справ. / сост. В. В. Ильина. - Челябинск, 1992. - 255 с.
С. 196 - 202: Татьяничева Людмила Константиновна.