Ходжа насреддин кто написал. Ходжа Насреддин: анекдоты и притчи. Фильмы о Ходже Насреддине

26.03.2019

О Ходже Насреддине каждый что-нибудь да слышал. Его имя вспоминают и в дружеских беседах, и в политических речах, и в научных спорах. Вспоминают по разным поводам, а то и вовсе без повода, просто потому, что Ходжа побывал во всех мыслимых и немыслимых ситуациях, в которых только может оказаться человек: обманывал и обманывался, хитрил и выкручивался, был безмерно мудрым и круглым дураком. И он вот уже почти тысячу лет всё шутит и издевается над человеческой глупостью, корыстью, самодовольством, невежеством. И кажется, что истории, в которых реальность идет рука об руку со смехом и парадоксом, почти не располагают к серьезным разговорам. Не буду спорить, однако предлагаю посмотреть на нашего героя по-иному.

Биография, которой не было

Родился Ходжа в семье почтенного имама (главы мусульманской общины) в турецкой деревне Хорто в 605 году хиджры (1206). Однако десятки селений и городов на Ближнем Востоке готовы поспорить насчет национальности и места рождения великого хитреца. Говорят, турецкие исследователи настояли на своей версии, хотя оснований у них не было ровным счетом никаких. Просто решили так, и всё. Вполне в духе самого Насреддина.

С датой смерти еще большая неразбериха. Можно предположить, что если человек непонятно где родился, то он непонятно где и умер. Однако, уважаемый читатель, могила есть — где-то в районе города Акшехир. И даже дата смерти указана — 386 год хиджры (993). То есть умер Ходжа за двести лет до своего рождения! Тем не менее некоторые, всерьез вооружившись методом самого Насреддина, решили, что дату смерти правильнее читать наоборот — не 386, а 683 год хиджры (1284/85)! Вот где-то в этих столетиях и затерялся наш герой. Словом, родился Ходжа или не родился, жил или не жил, умер или не умер, не очень-то понятно. Сплошное недоумение и казус. И не посмеяться и не поплакать — просто пожать плечами. Доподлинно известно лишь одно: подшучивать над человеческими слабостями, не обращая при этом внимания на чины и звания, Насреддин начал с самого детства:

Памятник Ходже Насреддину
в Москве

В мактабе, начальной мусульманской школе, маленький Афанди задавал своему учителю — домулле каверзные вопросы. На многие из них домулла просто не мог ответить. — Не хвастайся своими знаниями, — рассердился домулла. — Чаще всего острые умом дети вырастают круглыми идиотами. — Так вы, уважаемый учитель, в детстве наверняка были очень умны.

Если начать искать в прошлом человека, похожего на Насреддина, то очень скоро станет ясно, что историчность его граничит с легендарностью. Не понятно, то ли это был ученый Мохаммед Насреддин, живший во времена халифа Гаруна ар-Рашида, — он, будучи приговоренным к смерти за свои убеждения, притворился сумасшедшим и стал высмеивать своих врагов; то ли это был известный азербайджанский ученый Хаджи Насиреддин Туси, живший в XIII веке... Однако не в этом, дорогой читатель, дело. Следы Ходжи нужно искать не в исторических хрониках и могильных склепах, попасть в которые, судя по его характеру, он никак не хотел. А в тех притчах и анекдотах, которые рассказывали и до сих пор рассказывают 23 народа Ближнего Востаа и Средней Азии, да и не только они.

Профессия «Ходжа Насреддин»

Народная традиция рисует Насреддина воистину многоликим. Иногда он предстает некрасивым, неказистым человеком в старом, поношенном халате, в карманах которого, увы, слишком много дыр, чтобы там что-то залеживалось. Да что там — иногда его халат просто засален от грязи: долгие странствия и бедность берут свое. В другой раз, напротив, мы видим человека с приятной наружностью, небогатого, но живущего в достатке. В его доме есть место праздникам, но бывают и черные дни. И тогда Насреддин искренне радуется ворам в своем доме, ведь найти что-нибудь в пустых сундуках — настоящая удача.

Ходжа много путешествует, но непонятно, где же все-таки его дом: в Акшехире, Самарканде, Бухаре или Багдаде? Узбекистан, Турция, Афганистан, Казахстан, Армения, Азербайджан, Греция, Болгария готовы приютить его. Имя его склоняют на разных языках: Ходжа Насреддин, Джоха Наср-эт-дин, Мулла, Молла (азербайджанский), Афанди (узбекский), Эпенди (туркменский), Насыр (казахский), Анасратин (греческий). Повсюду его ждут друзья и ученики, но врагов и недоброжелателей тоже хватает.

У него есть жена, сын и две дочери. Жена — верный собеседник и вечный оппонент. Она сварлива, но порой гораздо мудрее и спокойнее своего супруга. Его сын совершенно не похож на отца, а иногда он такой же хитрец и возмутитель спокойствия.

У Ходжи много профессий: он земледелец, торговец, лекарь, знахарь, он даже промышляет воровством (чаще всего неудачно). Он очень религиозный человек, поэтому односельчане внимают его проповедям; он справедлив и хорошо знает закон, поэтому становится судьей; он величественен и мудр — и вот уже великий эмир и даже сам Тамерлан хотят видеть его ближайшим советником. В других же историях Насреддин глупый, недалекий человек со множеством недостатков и даже порой слывет безбожником.

Такое впечатление, что Насреддин — это проявление человеческой жизни во всем ее многообразии, и каждый может (если захочет) открыть для себя своего Насреддина. Его с лихвой хватит на всех нас, да еще и останется! Случись Ходже жить в наше время, он наверняка бы ездил на «мерседесе», подрабатывал на стройке, побирался в переходах метро... и все это одновременно!

Другой подход к жизни

О читатель, этот ворох историй о нашем герое, наполненных жемчугом шуток и алмазами мудрости, ни с чем не сравнить! Ходжа Насреддин — это особый подход к жизни. Прямой и радостный взгляд на обстоятельства, которые не всегда можно изменить и которые, увы, не всегда благоприятны.

Однажды прекрасным утром Ходжа шел домой. Вдруг ему пришло в голову, что можно сократить себе путь, свернув с пыльной дороги и пройдя остаток пути лесом.
— Отличный день, день счастливых поисков! — воскликнул Ходжа Мулла, сворачивая в чащу.
Не успел он оглянуться, как оказался на дне замаскированной волчьей ямы. —
Хорошо, что я пошел коротким путем, — подумал Мулла, лежа на земле. — Если уж посреди такой красоты могла случиться эта неприятность, то на пыльной и скучной дороге могло произойти все что угодно.

Памятник Ходже Насреддину
в Бухаре (Узбекистан)

Но если некоторых обстоятельств, как ни старайся, не избежать, у них всегда можно чему-то научиться, стать немного мудрее, а значит, и намного свободнее от этих самых обстоятельств! А может, при этом получится и кого-то другого научить... или проучить. Ну, раз сама жизнь так ничему и не научила! За Насреддином точно не заржавеет, даже если перед ним будет сам черт.

— Куда тебе со мной тягаться! — сказал Мулла Насреддин черту. — Тебя всякий обманет. Хочешь, я поведу тебя к речке и приведу назад, не дав тебе напиться?
Черт согласился, и они отправились к речке. Когда они подошли к берегу, Мулла Насреддин обернулся и спросил:
— А где же свидетели?
— Какие свидетели?
— Как какие? Ты будешь говорить, что напился воды, а я буду утверждать, что нет. Какой же из этого толк?
— Ну, так пойдем за свидетелями, — сказал черт, и они отправились обратно.
— Мы были у речки? — спросил Мулла Насреддин черта, когда они вернулись.
— Были,
— ответил черт.
— Напился ты воды?
— Нет.
— Так чего же тебе еще нужно?!

Есть и другие истории, в которых Ходжа предстает человеком недальновидным, опирающимся на случайные явления, словно это закон. И у него ничего не выходит. Случайный прохожий, путник, чайханщик, эмир смеются от души, смеемся и мы.

Насреддин копал в степи ямы. Прохожий спросил его: — Что ты тут делаешь? — Да зарыл в этой степи деньги, — отвечал Насреддин, — но, как ни бьюсь, не могу найти. — А ты не оставил каких-нибудь примет? — спросил прохожий. — А как же! — отвечал Насреддин. — Когда я зарывал деньги, в том месте была тень от облака!

Человек всегда ждет, что завтрашний день будет продолжением сегодняшнего, хотя этого никто ему не обещал. И кто будет спорить, что, когда Ходжа зарывал свои деньги, тень от облака была как раз в том месте?! Просто жизнь полна перемен, а кто-то все еще пользуется прошлогодним календарем. Увы! Ох уж эти наши напрасные надежды! А еще — человек так предсказуем!..

Однажды Молла ел кишмиш. Подошел к нему приятель и спрашивает:
— Молла, что ты ешь?
— Так... — ответил Молла.
— То есть как «так»? Что это за ответ?
— Я говорю коротко.
— То есть как «коротко»?
— Ты спрашиваешь у меня, что я ем. Если я скажу: «Кишмиш», ты скажешь: «Дай и мне». Я скажу: «Не дам». Ты спросишь: «Почему?», а я отвечу: «Так...» Поэтому-то я заранее и говорю коротко: «Так...»

Но среди веселья нет-нет да и зазвучит щемящая нотка, и тогда смешное вдруг перестает быть таковым, и мы начинаем смотреть на жизнь другими глазами.

Насреддин говорит знакомому:
— Слышал? Наш приятель скончался.
— Нет, — ответил тот. — От чего же?
— Бедняга не знал, ради чего живет, так что о причине смерти и говорить нечего.

А это... впрочем, воздержимся от комментариев. Ведь ты знаешь, дорогой читатель, что, если объяснить смысл только что рассказанного анекдота, от него ничего не останется, особый аромат истории с поучительным смыслом превратится в унылую констатацию факта. С Насреддином так же. Не комментируйте! Не объясняйте! Не искушайте Всевышнего! Лучше перечтите... и расскажите кому-нибудь еще.

К Насреддину приехал издалека один из родственников и привез ему в подарок утку. Обрадованный Насреддин сварил ее и съел вместе со своим гостем. Вскоре после этого к Насреддину стали приходить один за другим люди, называвшие себя друзьями и друзьями друзей человека, принесшего утку, однако новых подарков никто из них не приносил.
В конце концов Мулла вышел из себя, но тут появился еще один незнакомец: «Я друг друга друга того родственника, который принес тебе утку», — заявил он и, подобно другим, уселся за стол в ожидании еды. Насреддин принес ему тарелку горячей воды.
— Что это такое? — спросил гость.
— Это суп супа супа из той утки, которую принес мой родственник, — ответил Насреддин.

Семь историй для озарения

Памятник Ходже Насреддину
в Анкаре (Турция)

Ходжу Насреддина часто изображают верхом на осле задом наперед. Образ довольно меткий, ведь очень трудно передать непредсказуемый стиль уважаемого Насреддина. А история такова. Однажды к Насреддину пришли несколько будущих учеников и попросили его почитать им лекцию.
— Хорошо, — сказал он, — следуйте за мной.
Повинуясь приказу, все выстроились в цепочку и пошли за Насреддином, сидевшим задом наперед на своем осле. Сначала молодые люди были несколько смущены этим обстоятельством, но потом вспомнили, что они не должны подвергать сомнению даже самые невероятные поступки учителя. Однако в конце концов они уже не могли сносить насмешек прохожих.
Почувствовав это, Мулла остановился и посмотрел на них. Самый смелый из них подошел к Насреддину:
— Мулла, нам не совсем ясно, почему ты сидишь на осле задом наперед.
— Это очень просто, — сказал Насреддин. — Видите ли, если бы вы шли впереди меня, это было бы неуважением по отношению ко мне, а если бы я ехал спиной к вам, это было бы неуважением к вам. Таким образом, это единственно возможный компромисс.

Для арабской традиции Насреддин не случайный персонаж. Совсем не секрет, что каждая небылица или анекдот о нем — это кладезь древней мудрости, знаний о пути человека, о его предназначении и способах обретения подлинного существования. И Ходжа не просто чудак или идиот, а тот, кто с помощью иронии и парадокса пытается передать высокие религиозные и этические истины. Насреддин — настоящий суфий! Суфизм — внутреннее мистическое течение в исламе, развивавшееся наряду с официальными религиозными школами. Однако сами суфии говорят, что это течение не ограничено религией Пророка, а является зерном всякого подлинного религиозного или философского учения. Суфизм — это стремление к Истине, к духовному преображению человека; это иное мышление, другой взгляд на вещи, свободный от страхов, стереотипов и догм. И в этом смысле настоящих суфиев можно найти не только на Востоке, но и в западной культуре. Тайна, которой окутан суфизм, по словам его последователей, связана не с какой-то особой мистичностью и секретностью учения, а с тем, что искренних и честных искателей истины во все века было не так уж и много. «Быть в миру, но не от мира, быть свободным от честолюбия, алчности, интеллектуальной спеси, слепого повиновения обычаю или благоговейного страха перед вышестоящими лицами — вот идеал суфия», — писал Роберт Грейвс, английский поэт и ученый.

В наш век, привыкший к сенсациям и разоблачениям, эти истины бледнеют перед рассказами о мистических чудесах и мировом заговоре, но именно о них говорят мудрецы. И вместе с ними Насреддин. Истина не где-то за горами, она здесь, спряталась за нашими привычками и привязанностями, за нашим эгоизмом и глупостью. Образ Ходжи Насреддина, по мнению Идриса Шаха, удивительная находка суфиев. Ходжа не поучает и не разглагольствует, в его проделках нет ничего надуманного. Кто-то посмеется над ними, а кто-то благодаря им чему-то научится и что-то осознает. Истории живут своей жизнью, кочуя от одного народа к другому, Ходжа путешествует из анекдота в анекдот, легенда не умирает, мудрость живет. Воистину, лучшего способа для ее передачи трудно было найти!

Эмир послал Насреддина исследовать различные учения восточных мистических учителей. Все они рассказывали ему истории о чудесах, повторяли изречения основателей учений и великих учителей, которые давным-давно умерли.
Когда Насреддин вернулся домой, он представил отчет, в котором было одно-единственное слово: «Морковь».
Его вызвали для объяснений. Насреддин сказал эмиру:
— Лучшая часть погребена; мало кто знает, что под зеленым, под землей, находится оранжевое и что, если вы не работаете для него, оно испортится; к этому причастно большое количество ослов.

Суфий Джалал ад-дин Руми так описывал настоящего мудреца: «Без вина пьян, без еды сыт; обезумевший, забывший о еде и сне; король, надевший простую одежду; клад в развалинах; не из воздуха и не из земли, не из огня и не из воды; безбрежное море. Он обладает сотней лун и солнц. Мудрость его взята не из книг, истина сделала его мудрым». Суфий — чудак, опьяненный вином мудрости, человек, живущий по иным, небесным критериям. Ходжа Насреддин такой же «безумец», живущий подлинными ценностями, недоступными «рассудительному» обывателю, чей ум скован иллюзией. Для профана мудрец — это «дурак», который ничего не смыслит в жизни.

На одном собрании зашла речь о падении нравов.
— Если так пойдет и дальше, мир перевернется вверх дном! — воскликнул один из присутствующих.
Не успел он закончить, как Насреддин заметил:
— Как знать, а может быть, дно окажется лучше верха!

Насреддин постоянно напоминает о том, что мы ограничены в понимании сути вещей, а значит, и в их оценке. О, внимательнейший из читателей, не торопись обижаться, если тебя назвали глупцом, для Ходжи подобное обвинение было бы высшей из похвал! Насреддин — величайший учитель, его мудрость давно перешагнула границы суфийской общины. Но таким Ходжу знают немногие. На Востоке есть легенда, которая гласит, что если рассказать семь историй о Ходже Насреддине в особой последовательности, то человека коснется свет вечной истины, дарующий необычайную мудрость и могущество. Сколько было тех, кто из века в век изучал наследие великого пересмешника, остается только гадать. Вся жизнь может уйти на поиски этой магической комбинации, и как знать, не является ли эта легенда еще одной шуткой несравненного Ходжи?

Ерёма или Насреддин?

У нас, в России, «официальное» появление Насреддина связано с публикацией «Истории Турции» Дмитрием Кантемиром во времена Петра I, куда вошли первые анекдоты о нашем герое (Европа познакомилась с Ходжой гораздо раньше). Последующее, неофициальное существование великого Ходжи овеяно туманом. Сами посудите. Однажды, перелистывая сборник сказок и небылиц, собранных фольклористами в Смоленской, Московской, Калужской, Костромской и других областях в 60-80-х годах прошлого столетия, я нашел несколько анекдотов, точь-в-точь повторяющих истории Ходжи Насреддина.

Фома говорит Ерёме: — У меня болит голова, что мне делать? — Когда у меня болел зуб, я его вырвал, — ответил Ерёма.

И такой же.

— Афанди, что мне делать, у меня глаз болит? — спросил Насреддина друг.
— Когда у меня болел зуб, то я не мог успокоиться до тех пор, пока не вырвал его. Наверное, тебе надо сделать то же самое, и ты избавишься от боли, — посоветовал Ходжа.

Памятник Ходже Насреддину
в Акшехире (Турция)

Оказывается, в этом нет ничего необычного. Подобные шутки можно найти, например, в немецких легендах о Тиле Уленшпигеле, в «Декамероне» Боккаччо, в «Дон Кихоте» Сервантеса. Конечно, утверждать, что истории о Ходже Насреддине повлияли на появление подобных сюжетов в других культурах, сложно. Где-то для исследователей это очевидно, а где-то видимых связей обнаружить не удается. Но согласитесь, уважаемый читатель, есть в этом что-то необычайно важное и притягательное. Ничего не зная о Насреддине, мы так же ничего не знаем о нас самих, о тех глубинах, которые возрождаются в нас, живем ли мы в Самарканде XIV века или в современном европейском городе. Воистину, безмерная мудрость Ходжи переживет всех нас, и наши дети будут так же смеяться над его проделками, как когда-то смеялись над ними наши деды и прадеды. А может, и не будут... Как говорят на Востоке, на все воля Аллаха!

Когда нечего терять Конечно, обязательно найдется тот, кто скажет, что Насреддин непонятен или просто устарел. Что ж, случись Ходже быть нашим современником, он не расстроился бы: на всех не угодишь. Да Насреддин вообще не любил расстраиваться. Настроение как облако: набежало и улетело. Расстраиваемся мы лишь оттого, что теряем то, чем обладали. Но задумайся, о самый вдумчивый из читателей, а так ли уж многим мы на самом деле обладаем? Есть что-то неправильное, когда свое достоинство человек определяет количеством накопленного имущества. Ведь существует то, чего не купишь в магазине: ум, доброта, справедливость, дружба, находчивость, мудрость, наконец. Вот уж если ты их потерял, то есть из-за чего расстраиваться. А в остальном Ходже Насреддину терять нечего, и это, пожалуй, самый главный его урок.

на журнал "Человек без границ"

Нет, наверное, ни одного человека, который бы не слышал о Ходже Насреддине, особенно на мусульманском Востоке. Его имя вспоминают и в дружеских беседах, и в политических речах, и в научных спорах. Вспоминают по разным поводам, а то и вовсе без повода, просто потому, что Ходжа побывал во всех мыслимых и немыслимых ситуациях, в которых только может оказаться человек: обманывал и обманывался, хитрил и выкручивался, был безмерно мудрым и круглым дураком…

И он вот уже почти тысячу лет все шутит и издевается над человеческой глупостью, корыстью, самодовольством, невежеством. И кажется, что истории, в которых реальность идет рука об руку со смехом и парадоксом, почти не располагают к серьезным разговорам. Хотя бы потому, что человек этот считается фольклорным персонажем, вымышленным, легендарным, но никак не исторической личностью. Однако как семь городов спорили за право называться родиной Гомера, так втрое больше народов готовы назвать своим Насреддина.

Ученые разных стран доискиваются: существовал ли такой человек в действительности и кем он был? Турецкие исследователи считают, что лицо это историческое, и настояли на своей версии, хотя оснований у них было не намного больше, чем у ученых других народов. Просто решили так, и все. Вполне в духе самого Насреддина…

Не так давно в прессе появилась информация, что найдены документы, в которых упоминается имя некоего Насреддина. Сопоставив все факты, можно свести их воедино и попытаться реконструировать биографию этого человека.

Родился Насреддин в семье почтенного имама Абдуллы в турецкой деревне Хорто в 605 году хиджры (1206 год) рядом с городом Сиврихисар провинции Эскишехир. Однако десятки селений и городов на Ближнем Востоке готовы поспорить насчет национальности и места рождения великого хитреца.

В мактабе, начальной мусульманской школе, маленький Насреддин задавал своему учителю — домулле — каверзные вопросы. На многие из них домулла просто не мог ответить.

Затем Насреддин учился в Конье, столице Сельджукского султаната, жил и работал в Кастамону, потом в Акшехире, где, в конце концов, и умер. В Акшехире до сих пор показывают его могилу, а еще там с 5 по 10 июля проводится ежегодный Международный фестиваль Ходжи Насреддина.

С датой смерти еще большая неразбериха. Можно предположить, что если человек непонятно где родился, то он непонятно где и умер. Однако могила и даже мавзолей есть — в районе турецкого города Акшехир. И даже дата смерти на могильной плите гробницы указана — 386 год хиджры (993). Но, как замечает крупный российский тюрколог и академик В.А. Гордлевский, по ряду причин «дата эта абсолютно неприемлема». Потому что получается, что умер Ходжа за двести лет до своего рождения! Было высказано предположение, пишет Гордлевский, что у такого шутника, как Насреддин, и надмогильная надпись должна читаться не как у людей, а задом наперед: 683 год хиджры (1284/85)! В общем, где-то в этих столетиях и затерялся наш герой.

Исследователь К.С. Давлетов относит зарождение образа Насреддина к VIII-XI векам, эпохе арабских завоеваний и борьбы народов против арабского ига: «Если искать в истории Востока период, который мог бы послужить колыбелью образа ходжи Насреддина, который мог бы породить такое великолепное художественное обобщение, то, безусловно, можно остановиться только на этой эпохе».

С категоричностью такого утверждения трудно согласиться; образ Насреддина, каким он дошел до нас, складывался веками. Среди прочего К.С. Давлетов ссылается на «смутные» сведения о том, что «во времена халифа Гаруна ар-Рашида жил известный ученый Мохаммед Насреддин, учение которого оказалось противоречащим религии. Он был приговорен к смерти и, чтобы спастись, притворился сумасшедшим. Под этой маской он стал затем высмеивать своих врагов».

Турецкий профессор-историк Микаил Байрам провел обширное исследование, результаты которого показали, что полное имя реального прототипа Насреддина — Насир уд-дин Махмуд аль-Хойи, он родился в городе Хой иранской провинции Западный Азербайджан, получил образование в Хорасане и стал учеником знаменитого исламского деятеля Фахра ад-дина ар-Рази. Багдадский калиф отправил его в Анатолию, чтобы организовать сопротивление монгольскому нашествию. Он служил в качестве кади, исламского судьи, в Кайсери, а затем стал визирем при дворе султана Кей-Кавуса II в Конье. Он успел побывать в огромном количестве городов, познакомился с множеством культур и славился своим остроумием, так что вполне возможно, что он и был первым героем забавных или поучительных историй о Ходже Насреддине.

Правда, кажется сомнительным, чтобы этот образованный и влиятельный человек разъезжал на скромном ослике и ссорился со своей сварливой и некрасивой женой. Но что не может позволить себе вельможа, вполне доступно герою забавных и поучительных анекдотов, не так ли?

Впрочем, существуют и другие исследования, которые допускают, что образ Ходжи Насреддина на добрых пять столетий старше, чем принято считать в современной науке.

Академик В.А. Гордлевский полагал, что образ Насреддина вышел из анекдотов, созданных у арабов вокруг имени Джухи, и перешел к сельджукам, а позднее к туркам как его продление.

Интересную гипотезу выдвинули азербайджанские ученые. Ряд сопоставлений позволил им предположить, что прообразом Насреддина был известный азербайджанский ученый Хаджи Насиреддин Туси, живший в XIII веке. Среди доводов в пользу этой гипотезы говорит, например, факт, что в одном из источников Насреддин так и назван этим именем — Насиреддин Туси.

В Азербайджане Насреддина зовут Молла — возможно, это имя, как считают исследователи, представляет собой искаженную форму имени Мовлан, которое принадлежало Туси. У него было еще одно имя — Хасан. Подтверждает эту точку зрения и совпадение некоторых мотивов из произведений самого Туси и анекдотов о Насреддине (например, высмеивание предсказателей и астрологов). Соображения интересные и не лишены убедительности.

Таким образом, если начать искать в прошлом человека, похожего на Насреддина, то очень скоро станет ясно, что историчность его граничит с легендарностью. Однако многие исследователи считают, что следы Ходжи Насреддина нужно искать не в исторических хрониках и могильных склепах, попасть в которые, судя по его характеру, он никак не хотел, а в тех притчах и анекдотах, которые рассказывали и до сих пор рассказывают двадцать три народа Ближнего Востока и Средней Азии, да и не только они.

Ходжа много путешествует, но непонятно, где же все-таки его дом: в Акшехире, Самарканде, Бухаре или Багдаде? Узбекистан, Турция, Азербайджан, Афганистан, Казахстан, Армения (да-да, и она тоже!), Греция, Болгария готовы приютить его. Имя его склоняют на разных языках: Ходжа Насреддин, Джоха Наср-эт-дин, Мулла, Молла (азербайджанский), Афанди (узбекский), Эпенди (туркменский), Насыр (казахский), Анасратин (греческий). Повсюду его ждут друзья и ученики, но врагов и недоброжелателей тоже хватает.

На множестве языков имя Насреддин пишется по-своему, но все они восходят к арабскому мусульманскому личному имени Nasr ad-Din, которое переводится как «Победа Веры». По-разному и обращаются к Насреддину в притчах разных народов — это может быть и уважительное обращение «ходжа», и «молла», и даже турецкое «эфенди».

Характерно, что эти три обращения — ходжа, молла и эфенди — во многом очень близкие понятия. Сравните сами. «Ходжа» на фарси — «хозяин». Это слово существует почти во всех тюркских языках, а также в арабском. Вначале оно использовалось как название рода потомков исламских суфийских миссионеров в Средней Азии, представителей сословия «белой кости» (тюрк. «ак суюк»). Со временем «ходжа» стало почетным титулом, в особенности так стали называть исламских духовных наставников османских принцев или учителей арабской грамоты в мектебе, а также благородных мужей, купцов или евнухов в правящих семействах.

Мулла (молла) имеет несколько значений. У шиитов мулла — лидер религиозной общины, теолог, специалист в толковании вопросов веры и права (у суннитов эти функции выполняет улема). В остальном исламском мире в более общем значении, как уважительный титул, может иметь значения: «учитель», «помощник», «владелец», «защитник».

Эфенди (афанди, эпенди) (у этого слова и арабские, и персидские, и даже древнегреческие корни) означает «тот, кто может (в суде) защищать себя сам»). Это — почетный титул благородных особ, вежливое обращение со значениями «хозяин», «уважаемый», «господин». Обычно следовало за именем и давалось преимущественно представителям ученых профессий.

Но вернемся к реконструированной биографии. У Ходжи есть жена, сын и две дочери. Жена — верный собеседник и вечный оппонент. Она сварлива, но порой гораздо мудрее и спокойнее своего супруга. Его сын совершенно не похож на отца, а иногда он такой же хитрец и возмутитель спокойствия.

Создается такое впечатление, что Насреддин — это проявление человеческой жизни во всем ее многообразии, и каждый может (если захочет) открыть для себя своего Насреддина. Его с лихвой хватит на всех, да еще и останется! Случись Ходже жить в наше время, он наверняка бы ездил на «мерседесе», подрабатывал на стройке, побирался в переходах метро… и все это одновременно!

Можно сделать вывод, что Ходжа Насреддин — это как бы другой взгляд на жизнь, и если некоторых обстоятельств не избежать, как ни старайся, то у них всегда можно чему-нибудь научиться, стать немного мудрее, а значит, и намного свободнее от этих самых обстоятельств! А может, при этом получится и кого-то другого научить… или проучить. Ну, раз сама жизнь так ничему и не научила! За Насреддином точно не заржавеет, даже если перед ним будет сам черт.

Суфизм — внутреннее мистическое течение в исламе, развивавшееся наряду с официальными религиозными школами. Однако сами суфии говорят, что это течение не ограничено религией пророка, а является зерном всякого подлинного религиозного или философского учения. Суфизм — это стремление к Истине, к духовному преображению человека; это иное мышление, другой взгляд на вещи, свободный от страхов, стереотипов и догм. И в этом смысле настоящих суфиев можно найти не только на Востоке, но и в западной культуре.

Тайна, которой окутан суфизм, по словам его последователей, связана не с какой-то особой мистичностью и секретностью учения, а с тем, что искренних и честных искателей истины во все века было не так уж и много. «Быть в миру, но не от мира, быть свободным от честолюбия, алчности, интеллектуальной спеси, слепого повиновения обычаю или благоговейного страха перед вышестоящими лицами — вот идеал суфия», — писал Роберт Грейвс, английский поэт и ученый.

В наш век, привыкший к сенсациям и разоблачениям, эти истины бледнеют перед рассказами о мистических чудесах и мировом заговоре, но именно о них говорят мудрецы. И вместе с ними Насреддин. Истина не где-то за горами, она здесь, спряталась за нашими привычками и привязанностями, за нашим эгоизмом и глупостью. Образ Ходжи Насреддина, по мнению Идриса Шаха, — удивительная находка суфиев. Ходжа не поучает и не разглагольствует, в его проделках нет ничего надуманного. Кто-то посмеется над ними, а кто-то благодаря им чему-то научится и что-то осознает. Истории живут своей жизнью, кочуя от одного народа к другому, Ходжа путешествует из анекдота в анекдот, легенда не умирает, мудрость живет. Воистину, лучшего способа для ее передачи трудно было найти!

Ходжа Насреддин постоянно напоминает нам, что мы ограничены в понимании сути вещей, а значит, и в их оценке. И если кого-то назвали глупцом, нет смысла обижаться, потому что для Ходжи Насреддина подобное обвинение было бы высшей из похвал! Насреддин — величайший учитель, его мудрость давно перешагнула границы суфийской общины. Но таким Ходжу знают немногие. На Востоке есть легенда, которая гласит, что если рассказать семь историй о Ходже Насреддине в особой последовательности, то человека коснется свет вечной истины, дарующий необычайную мудрость и могущество. Сколько было тех, кто из века в век изучал наследие великого пересмешника, остается только гадать. Вся жизнь может уйти на поиски этой магической комбинации, и как знать, не является ли эта легенда еще одной шуткой несравненного Ходжи?

Поколения сменяли поколения, сказки и анекдоты передавались из уст в уста по всем чайным и караван-сараям Азии, неистощимая народная фантазия добавляла к собранию историй о Ходже Насреддине все новые притчи и анекдоты, которые распространились на огромной территории. Темы этих историй стали частью фольклорного наследия нескольких народов, а различия между ними объясняются многообразием национальных культур. Большинство из них изображает Насреддина небогатым деревенским жителем и не имеет абсолютно никаких отсылок ко времени повествования — их герой мог жить и действовать в любые времена и эпохи.

Впервые истории о Ходже Насреддине подверглись литературной обработке в 1480 году в Турции, будучи записаны в книге под названием «Салтукнамэ», и чуть позднее, в XVI веке, писателем и поэтом Джами Рума Ламии (умер в 1531 году), следующая рукопись с историями о Насреддине датируется 1571 годом. Позднее было написано несколько романов и повестей о Ходже Насреддине («Насреддин и его жена» П. Миллина, «Четки из черешневых косточек» Гафура Гуляма и др.).

Ну, а ХХ век перенес истории о Ходже Насреддине на киноэкран и театральную сцену. Сегодня истории о Ходже Насреддине переведены на многие языки и давно уже стали частью мирового литературного наследия. Так, 1996-1997 год был объявлен ЮНЕСКО Международным годом Ходжи Насреддина.

Основная черта литературного героя Насреддина — выходить из любой ситуации победителем с помощью слова. Насреддин, виртуозно владея словом, нейтрализует любое свое поражение. Частые приемы Ходжи — притворное невежество и логика абсурда.

Русскоязычному читателю истории о Ходже Насреддине известны не только по сборникам притч и анекдотов, но и по прекрасным романам Леонида Соловьева «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц», объединенным в «Повесть о Ходже Насреддине», также переведенную на десятки иностранных языков.

В России же «официальное» появление Ходжи Насреддина связано с публикацией «Истории Турции» Дмитрием Кантемиром (молдавский господарь, бежавший к Петру I), куда вошли первые исторические анекдоты о Насреддине (Европа познакомилась с ним гораздо раньше).

Последующее, неофициальное существование великого Ходжи овеяно туманом. Сами посудите. Однажды, перелистывая сборник сказок и небылиц, собранных фольклористами в Смоленской, Московской, Калужской, Костромской и других областях в 60-80-х годах прошлого столетия, исследователь Алексей Сухарев нашел несколько анекдотов, точь-в-точь повторяющих истории Ходжи Насреддина. Судите сами. Фома говорит Ереме: «У меня болит голова, что мне делать?». Ерема отвечает: «Когда у меня болел зуб, я его вырвал».

А вот вариант Насреддина. «Афанди, что мне делать, у меня глаз болит?» — спросил Насреддина друг. «Когда у меня болел зуб, то я не мог успокоиться до тех пор, пока не вырвал его. Наверное, тебе надо сделать то же самое, и ты избавишься от боли», — посоветовал Ходжа.

Оказывается, в этом нет ничего необычного. Подобные шутки можно найти, например, в немецких и фламандских легендах о Тиле Уленшпигеле, в «Декамероне» Боккаччо, в «Дон Кихоте» Сервантеса. Аналогичные персонажи у других народов: Хитрый Петр — у южных славян; в Болгарии встречаются истории, в которых одновременно присутствуют сразу два персонажа, соревнующиеся друг с другом (наиболее часто — Ходжа Насреддин и Хитрый Петр, что связано с турецким игом в Болгарии).

У арабов есть очень похожий персонаж Джоха, у армян — Пулу-Пуги, у казахов (наряду с самим Насреддином) — Алдар Косе, у каракалпаков — Омирбек, у крымских татар — Ахмет-акай, у таджиков — Мушфики, у уйгуров — Саляй Чаккан и Молла Зайдин, у туркмен — Кемине, у евреев-ашкенази — Гершеле Острополер (Хершеле из Острополя), у румын — Пэкалэ, у азербайджанцев — Молла Насреддин. В Азербайджане именем Насреддина был назван сатирический журнал «Молла Насреддин», который издавал Джалил Мамедкулизаде.

Конечно, утверждать, что истории о Ходже Насреддине повлияли на появление подобных сюжетов в других культурах, сложно. Где-то для исследователей это очевидно, а где-то видимых связей обнаружить не удается. Но сложно не согласиться с тем, что есть в этом что-то необычайно важное и притягательное. Ничего не зная о Насреддине, мы также ничего не знаем о нас самих, о тех глубинах, которые возрождаются в нас, живем ли мы в Самарканде XIV века или в современном европейском городе. Воистину, безмерная мудрость Ходжи Насреддина переживет всех нас, и наши дети будут так же смеяться над его проделками, как когда-то смеялись над ними наши деды и прадеды. А может, и не будут… Как говорят на Востоке, на все воля Аллаха!

Конечно, обязательно найдется тот, кто скажет, что Насреддин непонятен или просто устарел. Что ж, случись Ходже быть нашим современником, он не расстроился бы: на всех не угодишь. Да Насреддин вообще не любил расстраиваться. Настроение как облако: набежало и улетело. Расстраиваемся мы лишь оттого, что теряем то, чем обладали. Но стоит задуматься: а так ли уж многим мы на самом деле обладаем? Есть что-то неправильное, когда свое достоинство человек определяет количеством накопленного имущества. Ведь существует то, чего не купишь в магазине: ум, доброта, справедливость, дружба, находчивость, мудрость, наконец. Вот уж если ты их потерял, то есть из-за чего расстраиваться. А в остальном Ходже Насреддину терять нечего, и это, пожалуй, — самый главный его урок.

Так что же, все-таки, в итоге? На настоящий момент не существует подтвержденных сведений или серьезных оснований говорить о конкретной дате или месте рождения Насреддина, поэтому вопрос о реальности существования данного персонажа остается открытым. Словом, родился Ходжа или не родился, жил или не жил, умер или не умер, не очень-то понятно. Сплошное недоумение и казус. И не посмеяться и не поплакать — просто пожать плечами. Доподлинно известно лишь одно: до нас дошло много мудрых и поучительных историй о Ходже Насреддине. Поэтому в заключение несколько самых известных.

Однажды на базаре Ходжа увидел, как толстый чайханщик тряс нищего бродягу, требуя у него платы за обед.
— Но я же только понюхал твой плов! — оправдывался бродяга.
— Но запах тоже стоит денег! — отвечал ему толстяк.
— Подожди, отпусти его — я заплачу тебе за все, — с этими словами Ходжа Насреддин подошел к чайханщику. Тот отпустил беднягу. Ходжа вынул из кармана несколько монет и потряс их над ухом чайханщика.
— Что это? — изумился тот.
— Кто продает запах обеда, тот получает звон монет, — невозмутимо ответил Ходжа.

Следующая история, одна из самых любимых, приведена в книге Л.В. Соловьева «Возмутитель спокойствия» и в снятом по книге фильме «Насреддин в Бухаре».

Насреддин рассказывает, что как-то раз поспорил с эмиром бухарским, что научит своего ишака богословию так, что ишак будет знать его не хуже самого эмира. На это нужен кошелек золота и двадцать лет времени. Если он не выполнит условия спора — голова с плеч. Насреддин не боится неминуемой казни: «Ведь за двадцать лет, — говорит он, — или шах умрет, или я, или ишак сдохнет. А тогда поди разбирайся, кто лучше знал богословие!»

Анекдот о Ходже Насреддине приводится даже у Льва Толстого.

Насреддин за небольшую плату обещает одному купцу сделать его сказочно богатым посредством магии и волшебства. Для этого купец должен был всего лишь просидеть в мешке с рассвета до заката без пищи и питья, но главное: в течение всего этого времени он должен ни разу не подумать об обезьяне, иначе — все насмарку. Нетрудно догадаться, стал ли купец сказочно богатым…

В статье использованы материалы из Большой Советской Энциклопедии (статья «Ходжа Насреддин»), из книги «Хорошие шутки Ходжи Насреддина» Алексея Сухарева, из книги «Двадцать четыре Насреддина» (Составитель М.С. Харитонов)

Сидел Насреддин у ворот и с аппетитом уплетал жареную курицу.
Подошел сосед и попросил:
- Послушайте, ходжа, у вас очень вкусная курица, дайте и мне кусочек.
- Не могу! Я бы дал с большим удовольствием, да курица-то не моя, а моей жены.
- Но сами-то вы, вижу, едите!
- Что же мне делать, - отвечает Насреддин, - если жена велела мне ее съесть.

Насреддин стоял на берегу водоема и громко вздыхал. Приятель спросил, о чем он вздыхает.
- А ты разве не знаешь, - ответил ходжа, - что моя первая жена утонула в этом водоеме?
- Но ведь ты снова женился на красивой и богатой? К чему горевать?
- Потому и вздыхаю, что она не любит купаться.

Насреддин услышал, что умер раб богатого горожанина, и отправился выразить соболезнование. В пути он узнал, что умер сам богач, и вернулся назад.
- Почему ты вернулся с полпути? - спрашивают Насреддина.
- Ведь я шел, чтобы выслужиться перед богачом. А перед кем мне теперь выслуживаться?

Молла Насреддин заболел. Его решили навестить кредиторы. Он же говорит им:
- Молитесь, чтобы я не умер, пока не заплачу вам долги.
Все помолились и сказали:
- Наши молитвы будут услышаны!
Молла Насреддин поблагодарил их и довольный произнес:
- Ну вот, теперь-то уж я никогда не умру.

Однажды к молле пришел человек, который никогда не возвращал долгов, и сказал:
- Я к тебе с просьбой.
Насреддин сразу понял, что он пришел просить денег, и поторопился ответить:
- Что бы ты ни попросил, я все исполню, но у меня к тебе тоже одна просьба - сперва ты исполни мою, а потом я твою.
- Скажи, пожалуйста.
- Умоляю тебя, не проси у меня денег.

Насреддин с приятелем отправились в соседнюю деревню. У каждого было по одной лепешке.
- Давай закатим пир на славу, - говорит приятель.
- Ни к чему нам такой размах. Пусть лучше каждый просто съест свою лепешку.

Однажды Насреддин заночевал у своего друга. Ночью друг спросил:
- Ходжа, вы спите?
- А что?
- Да я хотел занять у вас немного денег.
- Что ты, я же сплю, - ответил Насреддин и, зажмурив глаза, захрапел.

Насреддин поступил работать к богатому, но очень скупому человеку. На обед подали похлебку. Обнаружив, что в ней ничего, кроме кружочка моркови, нет, Насреддин встал и начал раздеваться.
- Друг, что ты делаешь? - удивился скупой.
- Не мешай. Я хочу нырнуть в миску и посмотреть, нет ли там на дне кусочка мяса.

Сосед увидел у себя в огороде Ходжу Насреддина, который рвал репу. Дул сильный ветер.
- Что вы делаете, ходжа? - закричал сосед.
- Разве вы не видите, какой сейчас ветер. Вот я и держусь за вашу репу, чтобы ветром не сдуло.

Насреддин и жена сели за еду. Жена хлебнула горячего супа, и у нее на глазах выступили слезы.
- Чего ты плачешь? - спрашивает Насреддин.
- Да я вспомнила, что моя покойница мать очень любила такой суп, не сдержалась и заплакала.
Тут Насреддин хлебнул супа, и у него тоже побежали слезы. Жена говорит:
- А ты почему плачешь?
- Мне тоже вспомнилась твоя покойница мать, которая подкинула мне такую дочь.

Отец поручил ходже напоить осла.
- Нет, не могу, у меня губы потрескались, - возразил ходжа.
- А при чем тут губы? - удивился отец.
- Как при чем? Если я не буду подсвистывать, разве осел догадается, что ему надо пить воду? А свистеть такими губами я не могу.

Однажды Тимур сказал Насреддину:
- Мне нужен астролог, но нам никак не удается найти подходящего. Ты не сможешь быть астрологом?
- Смогу, - ответил Насреддин, - но только вместе с женой.
- Как так? - спросил Тимур.
- Так уж повелось издавна, что мое мнение никогда не сходится с мнением моей жены. Вот, например, если я вечером, глядя на облака, скажу: "Завтра будет дождь", то она, посмотрев на облака, обязательно скажет: "Дождя не будет". После этого каждый из нас твердо стоит на своем, и мы скорее умрем, чем уступим друг другу. И вот уже несколько лет - я это заметил сам - сбываются или ее слова, или мои. И ничего третьего не случается. Потому астрологом я могу быть только вместе с женой.

Как-то падишах спросил Насреддина:
- Послушайте, кого вы больше всего уважаете?
- Тех, кто расстилает передо мной богатый дастархан и не скупится на угощение.
- Приглашаю вас завтра на угощение! - сказал падишах.
- Ну, тогда я и вас начну уважать с завтрашнего дня!

Однажды Насреддин нашел на дороге подкову. Он очень обрадовался, прибежал домой и говорит жене:
- Смотри, что я нашел! Теперь осталось найти еще только три подковы да купить лошадь, и мы с тобой можем поехать в Мекку.
- Да,- согласилась жена,- А на обратном пути заедем к моим родителям.
- Постыдилась бы, бессердечная! - возмутился Насреддин.- Дай лошади хоть немного отдохнуть.

В дом Ходжи забрался вор. Когда он выходил с крадеными вещами, Ходжа взял из своей спальни кое-какие вещи и пошел следом за вором. Вор вошел в свой дом, и Насреддин попытался войти с ним.
- Что тебе надо в моем доме? - закричал вор на Ходжу.
- Как? Разве мы не вместе перебрались в эту квартиру?

Все анекдоты вымышлены. Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.

). На настоящий момент не существует подтверждённых сведений или серьёзных оснований говорить о конкретной дате или месте рождения Насреддина, поэтому вопрос о реальности существования данного персонажа остаётся открытым.

Литературный образ Ходжи Насреддина

На территории мусульманской Средней Азии и Ближнего Востока , в арабской , персидской, турецкой, среднеазиатской и китайской литературе, а также в литературе народов Закавказья и Балкан существует множество популярных анекдотов и коротких историй о Ходже Насреддине. Самое полное их собрание на русском языке содержит 1238 историй.

Литературный персонаж Насреддина эклектичен и сочетает в себе синкретический образ мудреца и простака одновременно. Этот явно перенесённый из нескольких фольклорных персонажей внутренне противоречивый образ антигероя , бродяги, вольнодумца, бунтаря, глупца, юродивого, хитреца, плута и даже философа-циника , тонкого учёного-богослова и суфия высмеивает людские пороки, скупцов, ханжей, лицемеров, судей-взяточников и мулл. Часто оказываясь на грани нарушения общепринятых норм и понятий о приличии, его герой, тем не менее, неизменно находит неординарный выход из положения.

Основная черта литературного героя Насреддина - выходить из любой ситуации победителем с помощью слова. Насреддин-эфенди виртуозно владея словом, нейтрализует любое своё поражение. Частые приёмы Ходжи - притворное невежество и логика абсурда.

Неотъемлемой частью образа Насреддина стал ослик, который появляется во многих притчах либо как главный герой, либо как спутник Ходжи.

Русскоязычному читателю наиболее известна дилогия Леонида Соловьёва «Повесть о Ходже Насреддине », состоящая из двух романов: «Возмутитель спокойствия » и «Очарованный принц ». Эта книга переведена на десятки языков мира.

Аналогичные персонажи у других народов: Хитрый Пётр - у южных славян , так в Болгарии встречаются истории, в которых одновременно присутствуют сразу два персонажа, соревнующиеся друг с другом (наиболее часто - Ходжа Насреддин и Хитрый Пётр, что связано с турецким игом в Болгарии). Джоха - у арабов , Апенди (досл. Господин) - у киргизов , Пулу-Пуги - у армян , Алдар Косе (досл. Богатырь Ходжа) - у казахов (наряду с самим Насреддином), Омирбек - у каракалпаков , также встречается в эпосе казахов (особенно южных) ввиду родства языков и культур, Ахмет-акай - у крымских татар , Мушфики - у таджиков , Саляй Чаккан и Молла Зайдин - у уйгуров , Кемине - у туркмен , Тиль Уленшпигель - у фламандцев и немцев , Гершеле Острополер (Хершеле из Острополя ) - у евреев-ашкеназов , Пэкалэ и Тындалэ - у румын и молдаван , Фёдор Набилкин - у белорусов . Бесена-гаджи-у аварцев , в некоторой степени Ходже Насреддину соответствуют Иван-дурак в русском, дурный Иван и казак Мамай в украинском фольклоре.

Как триста лет назад, так и в наши дни анекдоты о Насреддине пользуются очень большой популярностью среди детей и взрослых во многих азиатских странах.

Первые анекдоты о Ходже Насреддине были записаны в Турции в «Салтукнамэ» (Saltukname ), книге, датируемой 1480 годом , и чуть позднее в XVI веке писателем и поэтом «Джами Рума» Ламии (ум. 1531 г.) .

Позднее было написано несколько романов и повестей о Ходже Насреддине («Насреддин и его жена» П. Миллина, «Чётки из черешневых косточек» Гафура Гуляма и др.).

Здесь традиционно принято считать, что Насреддин Ходжа родился в 605 г. Хиджры (1208 г.) в селении Хорту (Hortu) близ города Эскишехир , а умер в 683 г. Хиджры (1284 г.) в городе Акшехир. По найденным документам в то время там действительно жил некий Насреддин. Его отцом был имам Абдулла. Насреддин получил образование в городе Конья , работал в Кастамону и умер в 1284 году в Акшехире, где по сей день сохранилась его могила и мавзолей (Hoca Nasreddin türbesi). На надгробии имеется скорее всего ошибочная дата: 386 год Хиджры (то есть 993 г. н. э.). Возможно, неверна она, потому что сельджуки появились здесь только во второй половине XI века . Высказываются предположения, что у великого шутника и могила «непростая», а следовательно дату нужно читать задом наперёд.

Другие исследователи оспаривают эти даты. К. С. Давлетов относит зарождение образа Насреддина к VIII-XI векам. Существует также ряд других гипотез.

Притча

Известнейший пример анекдота приведён в книге Л. В. Соловьёва «Возмутитель спокойствия» и в снятом по книге фильме «Насреддин в Бухаре ».

Насреддин рассказывает, что как-то раз поспорил с эмиром бухарским, что научит своего ишака богословию так, что ишак будет знать его не хуже самого эмира. На это нужен кошелёк золота и двадцать лет времени. Если он не выполнит условия спора - голова с плеч. Насреддин не боится неминуемой казни: - «Ведь за двадцать лет, - говорит он, - кто-нибудь из нас троих обязательно умрёт - или эмир, или ишак, или я. А тогда поди разбирайся, кто лучше знал богословие!»

У Л. Н. Толстого приводится такой анекдот:

Насреддин за небольшую плату обещает одному купцу сделать его сказочно богатым посредством магии и волшебства. Для этого купец должен был, всего лишь, просидеть в мешке с рассвета до заката без пищи и питья, но главное: в течение всего этого времени он должен ни разу не подумать об обезьяне , иначе - всё насмарку.

Памятники

Фильмы о Ходже Насреддине

- «Насреддин в Бухаре » (Лев Свердлин)
- «Похождения Насреддина » (Раззак Хамраев)
- «Насреддин в Ходженте, или очарованный принц » (Гурген Тонунц)
- «Двенадцать могил Ходжи Насреддина » (Башир Сафар-оглы)
- «Вкус халвы » (Рифат Мусин)
- «Первая любовь Насреддина» (Сократ Абдукадыров)
- «Гляди веселей » (Марат Арипов)
- «Ходжа Насреддин. Фильм 1 » (мультфильм)
- «Ходжа Насреддин. Фильм 2 » (мультфильм)
- «Возвращение Ходжи Насреддина » (Рамаз Чхиквадзе)
- «Ходжа Насреддин и Азраил»
«Ходжа Насреддин - возмутитель спокойствия» (радиоспектакль)

Напишите отзыв о статье "Ходжа Насреддин"

Примечания

Литература

(недоступная ссылка с 14-06-2016 (1020 дней))
Анекдоты о Ходже Насреддине / Пер. с тур. В. А. Гордлевского. - М.: Изд-во Восточной литературы, 1957.
Привалов Б. . Весёлый мудрец. - М.: Изд-во Детской литературы, 1958.
Анекдоты Моллы Насреддина / Пер. с азерб. Ю. Гранина. - Баку: Изд-во АН АзССР, 1962.
Похождения Ходжи Насреддина / Пер. с узб. А. Рахими и М. Шевердина. - Ташкент, 1965.
Молла Насреддин / Пер. с перс. и предисл. Н. Османова. - М.: Наука, 1970.
Двадцать четыре Насреддина / Сост.ь и вступ. статья М. С. Харитонов. - М.: Наука, 1986.
Анекдоты Ходжи Насреддина. - М.: Фаир, 1997. - 368 c.
Соловьёв Л. . Повесть о Ходже Насреддине.
Атаев Р. . Посол (Афанди не будет умирать). - Ташкент: Шарк, 1999.
Белянин А. . Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора. - М.: Альфа-книга, 2002 (преизд. 2007, 2012).
Белявская Л. . Ходжа Насреддин: восточные притчи. - М.: ЭНАС-КНИГА, 2013.
Древалёв И. . Ходжа. Восемь принципов тихого зикра ордена Ходжаган (пьеса).

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ходжа Насреддин

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.

Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.

О. БУЛАНОВА

Столько лет он шутил и издевался над человеческой глупостью, корыстью, самодовольством, невежеством. И кажется, что истории, в которых реальность идет рука об руку со смехом и парадоксом, почти не располагают к серьезным разговорам. Хотя бы потому, что человек этот считается фольклорным персонажем, вымышленным, легендарным, но никак не исторической личностью. Однако как семь городов спорили за право называться родиной Гомера, так втрое больше народов готовы назвать своим Насреддина.

В мактабе, начальной мусульманской школе, маленький Насреддин задавал своему учителю – домулле – каверзные вопросы. На многие из них домулла просто не мог ответить. Затем Насреддин учился в Конье, столице Сельджукского султаната, жил и работал в Кастамону, потом в Акшехире, где, в конце концов, и умер.

Турецкий профессор-историк Микаил Байрам провел обширное исследование, результаты которого показали, что полное имя реального прототипа Насреддина – Насир уд-дин Махмуд аль-Хойи, он родился в городе Хой иранской провинции Западный Азербайджан, получил образование в Хорасане и стал учеником знаменитого исламского деятеля Фахра ад-дина ар-Рази.

Багдадский калиф отправил его в Анатолию, чтобы организовать сопротивление монгольскому нашествию. Он служил в качестве кади, исламского судьи, в Кайсери, а затем стал визирем при дворе султана Кей-Кавуса II в Конье. Он успел побывать в огромном количестве городов, познакомился с множеством культур и славился своим остроумием, так что вполне возможно, что он и был первым героем забавных или поучительных историй о Ходже Насреддине.

В Азербайджане Насреддина зовут Молла – возможно, это имя, как считают исследователи, представляет собой искаженную форму имени Мовлан, которое принадлежало Туси. У него было еще одно имя – Хасан. Подтверждает эту точку зрения и совпадение некоторых мотивов из произведений самого Туси и анекдотов о Насреддине (например, высмеивание предсказателей и астрологов). Соображения интересные и не лишены убедительности.

Таким образом, если начать искать в прошлом человека, похожего на Насреддина, то очень скоро станет ясно, что историчность его граничит с легендарностью. Однако многие исследователи считают, что следы Ходжи Насреддина нужно искать не в исторических хрониках и могильных склепах, попасть в которые, судя по его характеру, он никак не хотел, а в тех притчах и анекдотах, которые рассказывали и до сих пор рассказывают народы Ближнего Востока и Средней Азии, да и не только они.

Народная традиция рисует Насреддина воистину многоликим. Иногда он предстает некрасивым, неказистым человеком в старом, поношенном халате, в карманах которого, увы, слишком много дыр, чтобы там что-то залеживалось. Да что там – иногда его халат просто засален от грязи: долгие странствия и бедность берут свое. В другой раз, напротив, мы видим человека с приятной наружностью, небогатого, но живущего в достатке. В его доме есть место праздникам, но бывают и черные дни. И тогда Насреддин искренне радуется ворам в своем доме, ведь найти что-нибудь в пустых сундуках – настоящая удача.

На множестве языков имя Насреддин пишется по-своему, но все они восходят к арабскому мусульманскому личному имени Nasr ad-Din, которое переводится как “Победа Веры”. По-разному и обращаются к Насреддину в притчах разных народов – это может быть и уважительное обращение “ходжа”, и “молла”, и даже турецкое “эфенди”. Характерно, что эти три обращения – ходжа, молла и эфенди – во многом очень близкие понятия.

Сравните сами. “Ходжа” на фарси – “хозяин”. Это слово существует почти во всех тюркских языках, а также в арабском. Вначале оно использовалось как название рода потомков исламских суфийских миссионеров в Средней Азии, представителей сословия “белой кости” (тюрк. “ак суюк”). Со временем “ходжа” стало почетным титулом, в особенности так стали называть исламских духовных наставников османских принцев или учителей арабской грамоты в мектебе, а также благородных мужей, купцов или евнухов в правящих семействах.

Мулла (молла) имеет несколько значений. У шиитов мулла – лидер религиозной общины, теолог, специалист в толковании вопросов веры и права (у суннитов эти функции выполняет улема). В остальном исламском мире в более общем значении, как уважительный титул, может иметь значения: “учитель”, “помощник”, “владелец”, “защитник”.

Эфенди (афанди, эпенди) (у этого слова и арабские, и персидские, и даже древнегреческие корни) означает “тот, кто может (в суде) защищать себя сам”). Это – почетный титул благородных особ, вежливое обращение со значениями “хозяин”, “уважаемый”, “господин”. Обычно следовало за именем и давалось преимущественно представителям ученых профессий.

Но вернемся к реконструированной биографии. У Ходжи есть жена, сын и две дочери. Жена – верный собеседник и вечный оппонент. Она сварлива, но порой гораздо мудрее и спокойнее своего супруга. Его сын совершенно не похож на отца, а иногда он такой же хитрец и возмутитель спокойствия.

У Ходжи много профессий: он земледелец, торговец, лекарь, знахарь, он даже промышляет воровством (чаще всего неудачно). Он очень религиозный человек, поэтому односельчане внимают его проповедям; он справедлив и хорошо знает закон, поэтому становится судьей; он величественен и мудр – и вот уже великий эмир и даже сам Тамерлан хотят видеть его ближайшим советником. В других же историях Насреддин глупый, недалекий человек со множеством недостатков и даже порой слывет безбожником.

Создается такое впечатление, что Насреддин – это проявление человеческой жизни во всем ее многообразии, и каждый может (если захочет) открыть для себя своего Насреддина.

Можно сделать вывод, что Ходжа Насреддин – это как бы другой взгляд на жизнь, и если некоторых обстоятельств не избежать, как ни старайся, то у них всегда можно чему-нибудь научиться, стать немного мудрее, а значит, и намного свободнее от этих самых обстоятельств! А может, при этом получится и кого-то другого научить… или проучить. За Насреддином точно не заржавеет.

Для арабской традиции Насреддин не случайный персонаж. Совсем не секрет, что каждая небылица или анекдот о нем – это кладезь древней мудрости, знаний о пути человека, о его предназначении и способах обретения подлинного существования. И Ходжа не просто чудак или идиот, а тот, кто с помощью иронии и парадокса пытается передать высокие религиозные и этические истины.

Можно сделать смелый вывод, что Насреддин – настоящий суфий! Суфизм – внутреннее мистическое течение в исламе, развивавшееся наряду с официальными религиозными школами. Однако сами суфии говорят, что это течение не ограничено религией пророка, а является зерном всякого подлинного религиозного или философского учения. Суфизм – это стремление к Истине, к духовному преображению человека; это иное мышление, другой взгляд на вещи, свободный от страхов, стереотипов и догм. И в этом смысле настоящих суфиев можно найти не только на Востоке, но и в западной культуре.

Образ Ходжи Насреддина, по мнению Идриса Шаха, – удивительная находка суфиев. Ходжа не поучает и не разглагольствует, в его проделках нет ничего надуманного. Кто-то посмеется над ними, а кто-то благодаря им чему-то научится и что-то осознает. Истории живут своей жизнью, кочуя от одного народа к другому, Ходжа путешествует из анекдота в анекдот, легенда не умирает, мудрость живет.

На Востоке есть легенда, которая гласит, что если рассказать семь историй о Ходже Насреддине в особой последовательности, то человека коснется свет вечной истины, дарующий необычайную мудрость и могущество. Сколько было тех, кто из века в век изучал наследие великого пересмешника, остается только гадать.

Поколения сменяли поколения, сказки и анекдоты передавались из уст в уста по всем чайным и караван-сараям Азии, неистощимая народная фантазия добавляла к собранию историй о Ходже Насреддине все новые притчи и анекдоты, которые распространились на огромной территории. Темы этих историй стали частью фольклорного наследия нескольких народов, а различия между ними объясняются многообразием национальных культур. Большинство из них изображает Насреддина небогатым деревенским жителем и не имеет абсолютно никаких отсылок ко времени повествования – их герой мог жить и действовать в любые времена и эпохи.

Впервые истории о Ходже Насреддине подверглись литературной обработке в 1480 году в Турции, будучи записаны в книге под названием “Салтукнамэ”, и чуть позднее, в XVI веке, писателем и поэтом Джами Рума Ламии (умер в 1531 году), следующая рукопись с историями о Насреддине датируется 1571 годом. Позднее было написано несколько романов и повестей о Ходже Насреддине (“Насреддин и его жена” П. Миллина, “Четки из черешневых косточек” Гафура Гуляма и др.).

Основная черта литературного героя Насреддина – выходить из любой ситуации победителем с помощью слова. Насреддин, виртуозно владея словом, нейтрализует любое свое поражение. Частые приемы Ходжи – притворное невежество и логика абсурда.

Русскоязычному читателю истории о Ходже Насреддине известны не только по сборникам притч и анекдотов, но и по прекрасным романам Леонида Соловьева “Возмутитель спокойствия” и “Очарованный принц”, объединенным в “Повесть о Ходже Насреддине”, также переведенную на десятки иностранных языков.

В России же “официальное” появление Ходжи Насреддина связано с публикацией “Истории Турции” Дмитрием Кантемиром (молдавский господарь, бежавший к Петру I), куда вошли первые исторические анекдоты о Насреддине (Европа познакомилась с ним гораздо раньше).

Последующее, неофициальное существование великого Ходжи овеяно туманом. Однажды, перелистывая сборник сказок и небылиц, собранных фольклористами в Смоленской, Московской, Калужской, Костромской и других областях в 60-80-х годах прошлого столетия, исследователь Алексей Сухарев нашел несколько анекдотов, точь-в-точь повторяющих истории Ходжи Насреддина. Судите сами. Фома говорит Ереме: “У меня болит голова, что мне делать?”. Ерема отвечает: “Когда у меня болел зуб, я его вырвал”.

А вот вариант Насреддина. “Афанди, что мне делать, у меня глаз болит?” – спросил Насреддина друг. “Когда у меня болел зуб, то я не мог успокоиться до тех пор, пока не вырвал его. Наверное, тебе надо сделать то же самое, и ты избавишься от боли”, – посоветовал Ходжа.

Оказывается, в этом нет ничего необычного. Подобные шутки можно найти, например, в немецких и фламандских легендах о Тиле Уленшпигеле, в “Декамероне” Боккаччо, в “Дон Кихоте” Сервантеса. Аналогичные персонажи у других народов: Хитрый Петр – у южных славян; в Болгарии встречаются истории, в которых одновременно присутствуют сразу два персонажа, соревнующиеся друг с другом (наиболее часто – Ходжа Насреддин и Хитрый Петр, что связано с турецким игом в Болгарии).

У арабов есть очень похожий персонаж Джоха, у армян – Пулу-Пуги, у казахов (наряду с самим Насреддином) – Алдар Косе, у каракалпаков – Омирбек, у крымских татар – Ахмет-акай, у таджиков – Мушфики, у уйгуров – Саляй Чаккан и Молла Зайдин, у туркмен – Кемине, у евреев-ашкенази – Гершеле Острополер (Хершеле из Острополя), у румын – Пэкалэ, у азербайджанцев – Молла Насреддин. В Азербайджане именем Насреддина был назван сатирический журнал “Молла Насреддин”, который издавал Джалил Мамедкулизаде.

В статье использованы материалы из Большой Советской Энциклопедии (статья “Ходжа Насреддин”), из книги “Хорошие шутки Ходжи Насреддина” Алексея Сухарева, из книги “Двадцать четыре Насреддина” (Составитель М.С. Харитонов)