"Жизнь вне неприметности я себе не представляю", - писал Борис Пастернак в автобиографических воспоминаниях. И действительно, жизнь поэта не была отмечена особыми приметами, за исключением разве что нескольких молодых лет, когда Пастернак примыкал к движению футуристов. Зато его внутренняя духовная жизнь была заполнена такими страстями и удивительными, нередко провидческими открытиями, которых бы хватило и на нескольких русских поэтов.
Борис Леонидович Пастернак родился 10 февраля 1890 г. в Москве. Его отец, Леонид Пастернак был академиком живописи, писал портреты многих известных людей, в том числе и Л. Н. Толстого. Мать поэта, урожденная Роза Кауфман, известная пианистка, отказалась от карьеры музыканта, чтобы воспитывать детей (у Бориса был еще брат и две сестры).
Несмотря на довольно скромный достаток семья Пастернаков вращалась в высших кругах интеллигенции дореволюционной России, в их доме бывали Рахманинов, Скрябин, Рильке и Л. Н. Толстой, о котором спустя много лет Борис сказал: "Его образ прошел через всю мою жизнь".
Атмосфера родительского дома приучила Пастернака к восприятию искусства творчества как кропотливого, повседневного труда. В детстве он обучался живописи, с 1903 по 1908 гг. учился в Московской консерватории и всерьез готовился к композиторской карьере. Однако талантливому юноше для успешных занятий не хватило абсолютного слуха. Он отказался от мысли стать музыкантом и увлекся философией и религией. Проучившись четыре года на философском отделении историко-филологического факультета Московского университета, в возрасте 23 лет Пастернак уехал в Марбургский университет, где в течение летнего семестра слушал лекции Германа Когена, главы марбургской неокантианской школы.
Однако увлечение философией оказалось недолгим. Встретив в Марбурге давнюю знакомую Иду Высоцкую, в которую он был прежде влюблен, Пастернак вспомнил о родине. Затосковал и уговорил себя, что от природы он скорее лирик, чем логик. Совершив короткую поездку по Италии, зимой 1913 г. он вернулся в Москву.
В Москве Пастернак сразу же был вовлечен в бурную литературную жизнь. Он участвовал в московских символистских литературных и философских кружках, в. 1914 году вошел в футуристическую группу "Центрифуга", близко сошелся с представителями символизма и футуризма, познакомился с Маяковским, одним из ведущих поэтов-футуристов, ставшим другом и литературным соперником Пастернака. И хотя музыка, философия и религия не утратили для Пастернака своей значимости, он понял, что истинное его предназначение - это поэзия. Летом 1913 г., после сдачи университетских экзаменов, он завершает первую книгу стихов "Близнец в тучах", а через три года вторую - "Поверх барьеров".
Еще в детстве Пастернак повредил ногу, упав с лошади, потому, когда началась война, в армию его не взяли, однако, обуреваемый патриотическими чувствами, он устроился конторщиком на уральский военный завод, что впоследствии описал в своем знаменитом романе "Доктор Живаго".
В 1917 г. Пастернак возвратился в Москву. Революционные перемены в России нашли свое отражение в книге стихотворений "Сестра - моя жизнь", опубликованной в 1922 г., а также в сборнике "Темы и вариации", вышедшем годом позже. Эти два поэтических сборника сделали Пастернака одной из самых видных фигур в русской поэзии.
Поскольку Пастернак не имел обыкновения распространяться о себе и был склонен с большой осмотрительностью описывать даже те события, очевидцем которых он был, подробности его жизни после революции известны в основном из переписки с друзьями на Западе и двух книг: "Люди и _ положения. Автобиографический очерк" и "Охранная грамота".
Пастернак некоторое время работал в библиотеке Народного комиссариата просвещения.
В 1921 г. его родители с дочерьми эмигрировали в Германию, а после прихода к
власти Гитлера, переехали в Англию. Борис и его брат Александр остались в Москве.
Вскоре после отъезда родителей Пастернак женился на художнице Евгении Лурье.
Их совместная жизнь была очень беспокойной и продолжалась семь лет. В 1930 г.
у Пастернака начался долгий и сложный роман с Зинаидой Николаевной Нейгауз,
женой известного пианиста Генриха Нейгауза, его друга. Он закончился женитьбой
в 1931 г., после того как был оформлен развод с Евгенией, и та с сыном уехала
в Германию.
В 20-е годы Пастернак написал две историко-революционные поэмы "Девятьсот
пятый год" и "Лейтенант Шмидт", одобрительно встреченные критикой.
В 1934 г. на Первом съезде писателей о нем уже говорят как о ведущем современном
поэте. Однако похвальные отзывы вскоре сменились резкой критикой из-за нежелания
поэта ограничиться в своем творчестве пролетарской тематикой. В результате с
1936 по 1943 гг. ему не удалось издать ни одной книга. Но благодаря своей осмотрительности
и осторожности он избежал ссылки и, возможно, смерти, в отличие от многих его
современников.
Получивший воспитание в европейски образованной среде, Пастернак в совершенстве знал несколько языков, и поэтому в 30-е годы, не имея возможности печататься, переводил на русский язык классиков английской, немецкой и французской поэзии. Его переводы трагедий Шекспира и "Фауста" Гете считаются лучшими.
В 1941 г., когда немецкие войска приближались к Москве, Пастернак эвакуировался в г. Чистополь, на реке Каме. В это время он пишет патриотические стихи и даже просит советское правительство отправить его на фронт в качестве военного корреспондента. В 1943 г. после долгого перерыва вышел его поэтический сборник "На ранних берегах", состоящий всего из 26 стихотворений, а в 1945 г. Пастернак опубликовал еше один сборник стихов "Земной простор". Обе книги были мгновенно раскуплены.
В 40-е годы, продолжая писать стихи и заниматься переводами, Пастернак обдумывает план романа, "книгу жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнезд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидеть и передумать". А после войны, уединившись в Переделкине, он начал работу над романом "Доктор Живаго", историей жизни врача и поэта Юрия Андреевича Живаго. Детство героя пришлось на начало XX века, он становится свидетелем и участником Первой мировой войны, революции, гражданской войны, первых лет сталинской эпохи. Живаго не имел ничего общего с ортодоксальным героем советской литературы. Вместо того чтобы идти сражаться "за правое дело", он находит покой и утешение в любви к женщине,
Бывшей возлюбленной продажного дельца и жены революционера-фанатика. По лирико-эпическому настрою, по интересу к духовному миру человека перед лицом опасности "Доктор Живаго" имеет много общего с "Войной и миром" Толстого.
Роман, вначале одобренный в печати, позже сочли непригодным "из-за негативного отношения автора к революции и отсутствия веры в социальные преобразования". Книга была издана в Милане в 1957 г. на итальянском языке, а к концу 1958 г. переведена на 18 языков. В дальнейшем "Доктор Живаго" был экранизирован английским режиссером Дэвидом Лином.
В 1958 г. Шведская академия присудила Пастернаку Нобелевскую премию по литературе "за продолжение традиций великого русского эпического романа", после чего газеты "Правда" и "Литературная газета" обрушились на поэта с возмущенными статьями, наградив его эпитетами, "изменник", "клеветник", "Иуда". Пастернака исключили из Союза писателей и вынудили отказаться от премии. Вслед за первой телеграммой в адрес Шведской академии, где говорилось, что Пастернак "чрезвычайно благодарен, тронут и горд, изумлен и смущен", через 4 дня последовала другая: "В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться. Не примите за оскорбление мой добровольный отказ". На церемонии награждения член Шведской академии Андрее Эстерлинг сказал: "Разумеется, этот отказ никоим образом не принижает значимость награды, нам остается выразить сожаление, что награждение лауреата Нобелевской премии не состоится".
В письме к Н. С. Хрущеву, бывшему в то время первым секретарем ЦК КПСС, составленном юрисконсультом Союза писателей и подписанным Пастернаком, выражалась надежда, что ему будет разрешено остаться в СССР. "Покинуть Родину для меня равносильно смерти, - писал Борис Леонидович. - Я связан с Россией рождением, жизнью и работой".
Начиная работу над "Доктором Живаго", Пастернак никак не ожидал подобной
реакции. Глубоко потрясенный в прямом смысле литературной травлей, в последние
годы он безвыездно жил в Переделкине, писал, принимал посетителей, беседовал
с друзьями, любовно ухаживал за своим садом. Уже будучи смертельно больным (рак
легких), он работал над пьесой из времен крепостничества "Слепая, красавица",
которая так и осталась незавершенной. 30 мая 1960 г. Борис Леонидович Пастернак
скончался. День, когда
хоронили поэта, выдался теплым, солнечным, а ночью на свежую могилу хлынул дождь,
с грозой и молниями, - такие грозы всегда его зачаровывали.
Вопреки заявлениям многочисленных критиков, творчество Пастернака никогда не было оторванным от жизни, "индивидуалистическим". Он был поэтом, а это звание не несет никаких обязательств перед властью и обществом. Если поэт и расходился с властью, то не по политическим, а, скорее, по моральным и философским взглядам на искусство и жизнь. Он верил в человеческие, христианские добродетели, утверждал ценность бытия, красоты и любви, отвергая насилие. В письме к одному из своих переводчиков Пастернак писал, что "искусство не просто описание жизни, а выражение единственности бытия... Значительный писатель своего времени - это открытие, изображение неизвестной, неповторимой живой действительности".
Эту неизвестную действительность, ощущение от ее открытия Пастернак передал в своих стихах. В одном из последних и самом горьком стихотворении "Нобелевская премия" Борис Леонидович писал:
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
Дух добра коснулся и самого поэта, и памяти о нем. Его знаменитое "свеча горела на столе, свеча горела...", по большому счету, относится как к творчеству самого Пастернака, так и к искусству вообще.
«Доктор Живаго» в октябре 1958 года. Награждение романа, изданного в Италии, вызвало негодование партийной верхушки, членов Союза писателей СССР и стало причиной травли Пастернака. Кандидатура поэта неоднократно обсуждалась в Нобелевском комитете, но финальное решение премии было принято только в 1958 году. Реакция Коммунистической Партии СССР на него была крайне негативной.
Причины ее заключались в том, что первоначально Пастернак предложил рукопись «Доктора Живаго», над которой работал более 10 лет, журналу «Новый мир». Редакционная коллегия признала роман антисоветским. Писатель был потрясен такой оценкой главного своей жизни и принял решение его в Италии при содействии издателя Джанджако Фельтринелли.
23 октября 1958 года представитель Нобелевского комитета телеграммой известил Пастернака о присуждении ему премии
Ответом Пастернака на известие о присуждении ему Нобелевской премии по литературе была телеграмма: «Бесконечно признателен, тронут, горд, удивлен, смущен».. В этот же день Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б. Пастернака», в котором признание таланта Пастернака было названо «враждебным по отношению к нашей стране актом и орудием международной реакции, направленным на разжигание холодной войны». Так началась открытая травля писателя.
Причины, заставившие писателя отказаться от награды
Через несколько дней газета «Правда» продолжила нападки на писателя, опубликовав редакционную статью «Провокационная вылазка международной реакции» и фельетон Заславского «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка». Затем публикация, посвященная советским физикам, получившим Нобелевскую премию, в которой заявлялось, что награждение физиков было заслуженным, а присуждение премии носило политическую окраску. Из репертуаров были удалены пьесы, переводчиком которых являлся Борис Леонидович, Союз писателей объявил об исключении Пастернака
Для писателя в СССР лишиться членства в Союзе писателей означало потерять право издавать свои книги и быть обреченным на голодную смерть., а через несколько дней Московская Союза заявила о своем требовании лишить писателя советского .
Под влиянием этих событий Б.Л. Пастернаком было принято решение об отказе от Нобелевской премии в обмен на возможность остаться гражданином СССР. Со своим заявлением он обратился лично к Н.С. Хрущеву, и эта просьба была удовлетворена. Сильнейший стресс, пережитый писателем, пагубно сказался на состоянии его здоровья, и в 1960 году Пастернак скончался.
Видео по теме
Источники:
- Воспоминания сына Б. Пастернака
- Быков Д. "Борис Пастернак"
Премия - это материальное поощрение работника. Она не входит в заработную плату, хотя и является частью системы оплаты труда (со ст. 135 ТК), даже если начисляется ежемесячно. Ее объем, сроки выплаты и условия для начисления регламентируются положением о премировании, принятым на предприятии. Поэтому лишить премии нельзя, можно её не начислять. То есть не включать работника в приказ о премировании по итогам отчетного периода. И все же, иногда для этого требуется письменное обоснование.
Инструкция
Получите от непосредственного руководителя о нарушениях, допущенных подчиненным, которые могут являться основанием для неначисления премиального поощрения. Перечень таковых содержится в положении о
Борис Пастернак
Борис Леонидович Пастернак (29 января 1890, Москва - 30 мая 1960, Переделкино, Московская область)
Могила Бориса Пастернака в Переделкино
Кто знает, кто такой Александр Шелепин?
Думаю, что лишь немногие тонкие знатоки истории вспомнят, что указанный товарищ в конце 50-х годов руководил организаций под названием КГБ. И с его тяжелой руки началась беспрецедентная травля Бориса Пастернака, который в октябре 1958 года - ровно 55 лет назад - получил Нобелевскую премию по литературе за роман "Доктор Живаго".
Сегодняшнему читателю вряд ли можно объяснить, за что этот вполне невинный с точки зрения государственной безопасности роман вызвал столько злобы у правящей верхушки СССР. Честно сказать, и я, прочитавшая роман в советское время, не очень поняла, в чем тут криминал. В том, что Пастернак показал революцию как стихийную силу, все сметающую на своем пути? Но эта мысль появилась много раньше - у заласканного властями писателя Шолохова в "Тихом Доне"...
КГБ разозлил тот факт, что писатель, которому отказали в публикации романа в главных литературных журналах страны ("Новый мир" и "Знамя") передал рукопись на Запад. Сделал он, между прочим, это через коммунистов - корреспондента итальянского радио Седжио Д’Анджело и издателя Джанджакомо Фельтринелли. Несмотря на то, что Пастернак под давлением властей просил вернуть рукопись обратно, книга выходит сначала в Италии, а потом в Англии, Франции, США. На счет Бориса Пастернака поступают гонорары - всего более миллиона долларов (огромные деньги по тем временам).
Воспользоваться ими на родине писатель не может, Шелепин и его гопкомпания начинают травлю писателя - гневные публикации в прессе, карикатуры, осуждение всей страны (отсюда пошло знаменитое: не читал, но осуждаю), и главное - ему перестают выплачивать гонорары за сделанные переводы. Власти надеялись таким образом сделать писателя более сговорчивым. Но Пастернак договаривается со своими друзьями - писателями Хеменгуэем, Ремарком, Мориаком и другими, что они получают по доверенности часть его гонораров за роман “Доктор Живаго” за границей, а он (по их доверенностям) деньги за публикацию их произведений в СССР. Таким образом, опальный поэт снова получал бы финансовую независимость. Власти от такого своеволия пришли в настоящее бешенство.
Сначала было принято решение выслать крамольного писателя из страны (к этому времени Пастернак написал стихотворение "Нобелевская премия" - чем практически подписал себе смертный приговор). Но, пораскинув мозгами, гэбешники поняли, что писатель с его гонорарами будет жить неплохо где-нибудь в Швейцарии или Франции. Тогда Пастернака начинают таскать по допросам и грозить тюремным заключением за измену родине. Перспектива оказаться за решеткой в своем почтенном возрасте (писателю 75 лет) так напугала Пастернака, что он, измотанный допросами и вызовам на ковер в ЦК (что мало отличалось одно от другого), написал отказ от Нобелевской премии.
Из жизни Пастернак ушел через полтора года после описываемых позорных событий.
Не для него позорных. Для страны.
Вручение Пастернаку Нобелевской премии привело к беспрецедентной травле писателя в советской печати, включавшей в себя самые разные эпизоды - от сравнения с лягушкой до требований выслать «клеветника» и «предателя» из страны
Подготовила Надежда Бирюкова
Полоса «Литературной газеты» с письмами советских граждан, осуждающих Бориса Пастернака. № 131, 1 ноября 1958 года «Литературная газета»
1958
Март
Делегация Союза писателей отправилась в Швецию. Здесь подтвердились давно ходившие слухи о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию.
7 апреля
Советский посол в Швеции получил телеграмму, призванную повлиять на Нобелевский комитет: идеологическая комиссия ЦК сообщала, что «в Советском Союзе высоко оценили бы присуждение Нобелевской премии Шолохову», а «выдвижение Пастернака на Нобелевскую премию было бы воспринято как недоброжелательный акт по отношению к советской общественности».
Сентябрь
Появляется информация о том, что Шведская академия склоняется дать премию Пастернаку. Чтобы избежать скандала и лишить западную прессу возможности поднять шум вокруг запрещенного в СССР произведения, Союз писателей предложил срочно издать «Доктора Живаго» небольшим тиражом. Однако в Отделе культуры это предложение было признано «нецелесообраз-ным». Секретарь ЦК Михаил Суслов и заведующий Отделом культуры Дмит-рий Поликарпов занимались разработкой «строго секретной» программы действий в случае присуждения премии Пастернаку.
23 октября
Шведский поэт Андерс Эстерлинг, постоянный секретарь Академии, объявил о присуждении Пастернаку Нобелевской премии по литературе. Пастернак отправил в Шведскую академию телеграмму: «Бесконечно благодарен, тронут, горд, удивлен, смущен».
25 октября
Московское радио прокомментировало это событие следующим образом: «Присуждение Нобелевской премии за единственное среднего качества произведение, каким является „Доктор Живаго“, — политический акт, направленный против советского государства». Более того, в ответ на поздравительную телеграмму Эстерлинга посольство СССР в Швеции ответило письмом, полным негодования: Нобелевский комитет был обвинен не только в политической заинтересованности, но и в разжигании холодной войны. В тот же день появился первый отклик в печатной прессе. В статье «Провокационная вылазка международной реакции», напечатанной в «Литературной газете», Пастернак получал «роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды, которую осуществляет Запад». За ней последовала публикация письма в «Новом мире», написанного еще два года назад, в котором объявлялось, что роман «Доктор Живаго» журнал печатать не будет. Главная причина заключалась в том, что книга наполнена «духом неприятия социалистической революции». Тогда же на собрании Союза писателей Николаем Грибачевым и Сергеем Михалковым впервые было сформулировано требование о лишении Пастернака советского гражданства.
26 октября
В газете «Правда» появилась статья «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка», где Пастернак назывался «озлобленным обывателем», а его роман «политическим пасквилем».
27 октября
Пастернак был вызван на заседание Союза писателей. И хотя большая часть присутствовавших не имела представления о романе, «антипатриотический» поступок писателя был осужден общим мнением. В результате Пастернак единогласно был исключен из членов Союза писателей.
28 октября
ТАСС комментировал это решение: Пастернак исключен из Союза писателей за «действия, несовместимые со званием советского писателя». По сообщению «Московского радио», Пастернак был исключен и из Союза переводчиков. Пастернак не читал газет, но о развернувшейся против него кампании знал. Своему другу и соседу по даче Всеволоду Иванову он говорил: «Перед тем как приходить к вам, мне нужно принимать ванну: так меня обливают помоями».
29 октября
Пастернак отправил телеграмму в Стокгольм, приняв решение отказаться от премии: «В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я вынужден отказаться от незаслуженной премии, пожалуйста, не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ». Однако реакции со стороны властей не последовало. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Владимир Семичастный поддержал идею выслать Пастернака из страны.
31 октября
На общемосковском собрании писателей требование лишить Пастернака советского гражданства приобрело форму прямого обращения к правительству. В тот же день Пастернак пишет Хрущеву: «Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры».
1 ноября
В «Литературной газете» были опубликованы якобы приходящие со всей страны письма «отдельных читателей» — «сильный голос советских людей», возмущенных «позорным пасквилем „Доктор Живаго“». Среди выражавших «гнев и презрение» — старший машинист экскаватора Филипп Васильцов: «Нет, я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше». Ему вторил нефтяник Расим Касимов из Баку: «Меня как рядового советского читателя глубоко возмутило политическое и моральное падение Б. Пастернака. Таким, как он, нет и не может быть места среди советских литераторов». Как до рядовых читателей дошел текст романа, в СССР не печатавшегося, остается неизвестным.
1959
Зима
Пастернак стал получать письма с просьбами о помощи. Сообщения об огромных суммах, вырученных за издания «Доктора Живаго» на Западе, волновали умы не только отдельных предприимчивых читателей, но и Отдел культуры Центрального комитета, желавшего прибрать эти деньги к рукам. По воспоминаниям сына поэта, «самоубийственное настроение и гнев были вызваны мучительным чувством оскорбления и душевной грязи. Сознанием унижения и напрасного компромисса».
Февраль
Принимая у себя на даче иностранцев, Пастернак передал корреспонденту Daily Mail Энтони Брауну стихотворение «Нобелевская премия» и просил отвезти его подруге и французской переводчице Жаклин де Пруайяр в Париж.
11 февраля
Стихотворение появилось в газете в сопровождении политического комментария. Угроза лишения гражданства вновь стала реальной, но Пастернак отделался предупреждением об уголовной ответственности.
1960
Апрель
Пастернак начал ощущать внешние симптомы смертельной болезни: продолжительная кампания по травле ослабила здоровье и ускорила развивающийся рак легких.
30 мая
Пастернак умирает. «Я очень любил жизнь и тебя, — говорил он жене в день смерти, — но расстаюсь без всякой жалости: кругом слишком много пошлости, не только у нас, но и во всем мире».
Осенью 1958 года Борис Леонидович Пастернак получил Нобелевскую премию по литературе во многом благодаря «Доктору Живаго». В одно мгновение этот роман в Советском Союзе посчитали «клеветническим» и порочащим достоинство Октябрьской революции. На Пастернака оказывали давление по всем фронтам, из-за чего писатель был вынужден отказаться от премии.
Роковой октябрь
Бориса Пастернака часто называют Гамлетом XX века, ведь он прожил удивительную жизнь. Писатель успел многое повидать на своем веку: и революции, и мировые войны, и репрессии. Пастернак неоднократно вступал в конфликт с литературными и политическими кругами СССР. К примеру, он бунтовал против социалистического реализма — художественного движения, получившего особое и широкое распространение в Советском Союзе. К тому же, Пастернака неоднократно и открыто критиковали за чрезмерную индивидуальность и непонятливость его творчества. Однако мало что сравнится с тем, с чем ему пришлось после 23 октября 1958 года.
Пастернак получил Нобелевскую премию по литературе 23 октября 1958 года
Известно, что одну из престижнейших литературных наград ему вручили за произведение «Доктор Живаго» с формулировкой «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». До этого на Нобелевскую премию среди русских писателей номинировался только Иван Бунин. А кандидатуру Бориса Пастернака в 1958 году предложил сам французский писатель Альбер Камю. К слову, Пастернак мог выиграть премию с 1946 по 1950 года: он ежегодно числился в кандидатах в это время. Получив телеграмму от секретаря Нобелевского комитета Андерса Эстерлинга, Пастернак ответил в Стокгольм такими словами: «Благодарен, рад, горд, смущен». Многие друзья писателя и деятели культуры уже начали поздравлять Пастернака. Однако весь писательский коллектив крайне негативно отнесся к этой награде.
Чуковские в день, когда Пастернаку вручили Нобелевскую премию
Начало травли
Как только до советских властей дошли вести о номинации, то на Пастернака сразу начали оказывать давление. Пришедший на следующее утро Константин Федин, один из самых деятельных членов Союза писателей, потребовал демонстративно отречься от премии. Однако Борис Пастернак, вступив в разговор на повышенных тонах, отказал ему. Тогда писателю пригрозили исключением из Союза писателей и другими санкциями, которые могли поставить крест на его будущем.
Нобелевскую премию «дополучил» сын Пастернака 30 лет спустя
Но в письме Союзу он писал: «Я знаю, что под давлением общественности будет поставлен вопрос о моем исключении из Союза писателей. Я не ожидаю от вас справедливости. Вы можете меня расстрелять, выслать, сделать все, что вам угодно. Я вас заранее прощаю. Но не торопитесь. Это не прибавит вам ни счастья, ни славы. И помните, все равно через несколько лет вам придется меня реабилитировать. В вашей практике это не в первый раз». С этого момента и началась общественная травля писателя. На него посыпались всевозможные угрозы, оскорбления и анафемы всей советской печати.
«Доктор Живаго» назвали «клеветническим» романом
Не читал, но осуждаю
Вместе с этим западная пресса активно поддерживала Пастернака, когда как любому было не прочь поупражнялся в оскорблениях в адрес поэта. Многие видели в премии настоящее предательство. Дело в том, что Пастернак после неудачной издания романа в своей стране решился передать его рукопись Фельтринелли — представителю итальянского издательства. Вскоре «Доктор Живаго» был переведен на итальянский и стал, как сейчас говорится, бестселлером. Роман был признан антисоветским, так как в нем разоблачались достижения Октябрьской революции 1917 года, как говорили его критики. Уже в день присуждения премии, 23 октября 1958 года, по инициативе М. А. Суслова Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б. Пастернака», признавшее решение Нобелевского комитета очередной попыткой втягивания в холодную войну.
На обложке одного из американских журналов 1958 года
Эстафету подхватила «Литературная газета», которая с особым пристрастием взялась за травлю писателя. 25 октября 1958 года в ней писалось: «Пастернак получил «тридцать серебреников», для чего использована Нобелевская премия. Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды… Бесславный конец ждёт воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение». Вышедший в этот день номер газеты был целиком «посвящен» Пастернаку и его роману. Также один из читателей писал в одной разоблачительной заметке: «То, что сделал Пастернак, — оклеветал народ, среди которого он сам живет, передал свою фальшивку врагам нашим, — мог сделать только откровенный враг. У Пастернака и Живаго одно и то же лицо. Лицо циника, предателя. Пастернак — Живаго сам навлек на себя гнев и презрение народа».
Из-за Нобелевской премии Пастернака окрестили «воскресшим Иудой»
Именно тогда появилось известное выражение «Не читал, но осуждаю!». Поэту грозили уголовным преследованием по статье «Измена Родине» Наконец Пастернак не выдержал и отправил в Стокгольм 29 октября телеграмму следующего содержания: «В силу того значения, которое получило присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться, не примите за оскорбление мой добровольный отказ». Но и это не облегчило его положение. Советские писатели обращались к правительству с просьбой лишить поэта гражданства и выслать за границу, что больше всего боялся сам Пастернак. В итоге его роман «Доктор Живаго» запретили, а самого поэта исключили из Союза писателей.
Писатель остался практически в одиночестве
Незаконченная история
Вскоре после вынужденного отказа на измученного поэта вновь обрушился шквал критики. А поводом стало стихотворение «Нобелевская премия», написанное как автограф английскому корреспонденту Daily Mail. Оно попало на страницы газеты, что вновь не понравилось советским властям. Тем не менее, история Нобелевской премии не осталась незаконченной. Тридцать лет спустя ее «дополучил» сын Пастернака Евгений в знак уважения таланта писателя. Тогда, а это было время гласности и перестройки СССР, «Доктор Живаго» был опубликован, и советские граждане смогли ознакомиться с текстом запрещенного произведения.