Версия о том, что Клим Самгин - всего лишь теневая сторона горьковского характера, а сама книга - его скрытая автобиография, никакого отношения к реальности не имеет. Ее активно высказывали в послеперестроечные времена, и даже такой тонкий исследователь, как Борис Парамонов, писал нечто подобное.
На самом деле у Самгина нет с Горьким почти ничего общего - хотя бы потому, что Самгин знает, как быть правым в любых обстоятельствах, а Горький всю жизнь только и делает, что подставляется.
Первоначальное заглавие книги - "История пустой души", а горьковскую душу пустой никак не назовешь: он постоянно одержим разнообразными идеями, по большей части созидательными, да вдобавок у него своя концепция Бога, мироздания, человека, он сторонник активного делания, не отказывается ни от какой работы, в том числе и самой рутинной, - словом, Самгин, чьим единственным талантом является талант хорошо выглядеть в любой коллизии, никак не альтер эго Пешкова. Единственное, что их роднит, - горьковская писательская способность подмечать за людьми самое отвратительное, сосредоточенность на отталкивающих деталях и жутковатых историях; у Самгина это тоже есть, тут горьковский прицельный взгляд пригодился, но ведь Самгин подмечает это не как писатель, ему это нужно, чтобы профессионально унижать окружающих. Никакой другой цели, кроме как позиционировать себя и срезать других, у него нет.
"Жизнь Клима Самгина" - действительно великий роман, необходимый любому, кто хочет понять русский XX век,- стоит в отечественной литературе особняком, как, собственно, и сам Горький - странная фигура, не имеющая аналога. Никогда - ни до, ни после - в России не писали разоблачительных эпопей. Но тут задача столь серьезна, что и четырех томов не жалко, потому что объектом разоблачения становится один из самых универсальных и притом вредоносных типов.
Горький еще в десятые годы вместе с Андреевым издевался над ним, вводя в шуточную пьесу отряд интеллигенции "Мы говорили". Эта всегда правая интеллигенция ничего не делает, все опошляет, из всего извлекает предлог для доминирования, но это единственный способ хорошо выглядеть. В России любой, у кого есть хоть какие-то убеждения, рано или поздно окажется скомпрометирован; в этом тайна непостижимого авторитета Самгина среди ровесников, в этом же суть его привлекательности для женщин. Привлекательна, колдовски и демонически заманчива всякая пустота, каждый наполняет ее своим содержанием.
Самгин умеет выглядеть умным, сдержанным, солидным, а весь его духовный багаж - скепсис по отношению к любым горячим и непосредственным человеческим движениям. Самгин - тип очень русский, ибо только в России любые светлые идеи и благие намерения немедленно компрометируются, втягиваются в дурную бесконечность борьбы всех со всеми. Героями и кумирами тут весьма часто становятся ничтожества - ибо титаны обязательно в чем-нибудь да не правы, чем-нибудь да запятнаны, кому- нибудь не угодили. Самгин - главный герой русской предреволюционной реальности, пошляк, который знает все обо всем, но ничем не увлечен, осуждает и втайне презирает всех, но ничего не умеет; жертва всех модных поветрий - от социальной до сексуальной революции, - но ни одному увлечению не отдается вполне. В задачи Горького входило показать, как этот вечно приспосабливающийся герой умудряется выработать самую выигрышную позицию во время первой, второй и третьей русских революций, как умудряется обмануть всех героев - Лютова, Макарова, Туробоева, умную и проницательную Лидию Варавку, красавицу-сектантку Марину Зотову и даже большевика Кутузова, слишком поглощенного партийными делами и заботами, чтобы обращать серьезное внимание на Самгина. Но именно Самгин-то и есть его главный враг - потому что ему важна правота и совершенно не важна правда;
Самгин встроится и в советский мир, и чудовищно в нем расплодится, и будет повторять свое "Мы говорили" - в ответ на любые попытки что-нибудь делать. Не случайно Горький, практически закончив книгу, так и не мог написать финала: в сцене убийства Самгина случайным рабочим во время демонстрации ему виделось что-то фальшивое. Вообще заканчивать роман смертью Самгина в 1917 году - как минимум искусственно: Самгин ведь и после никуда не делся. Он мог эмигрировать, мог остаться (самгинские черты легко обнаружить в Сомове из пьесы "Сомов и другие"), но внутренне не изменился бы ни на йоту. Большая часть советской верхушки состояла из Самгиных - они ведь водятся не только среди интеллигенции.
Кстати, назвать роман Горького антиинтеллигентским - соблазнительно, но никак нельзя. Как раз интеллигенция - в особенности Туробоев, понимающий всю губительность революции для своего класса и идущий навстречу ей без страха, - изображена в романе с любовью, пониманием, часто с умилением. И как раз большинство персонажей - вполне симпатичные люди, только увиденные циничным взглядом Самгина. Сверх того, Горький не лукавил, говоря Владиславу Ходасевичу, что когда-нибудь вспомнят Горького, спросят, что он написал, и получат ответ: "Почти все было плохо, хорошая книга одна". И "Самгин" действительно очень хорошо написан.
1-я серия. "Детство. 1877 год". В доме интеллигента-народника Ивана Самгина родился сын, которого отец назвал Климом. Такое необычное имя сраз выделило мальчика среди других детей. Между детьми скложились непростые отношения. Клим старался чем-то отличиться, но у него это не всегда получалось.
2-я серия. "Юность. 1894 год". Учеба в гимназии и разочарование Клима в женщинах.
3-я серия. "Петербург. 1895 год". Самгин приехал в Петербург учиться. Там он встретился с Туробоевым и своим старшим братом Дмитрием, включившимся в революционную борьбу. Узнав, что Фима Нехаева беременна от него, Клим уезжает в Москву.
4-я серия. "Провинция. 1896 год". Брата Клима Самгина Дмитрия арестовали в Петербурге. Клим признается в любви Лидии, но она отвергает его.
5-я серия. "Москва. 1896 год". Приезд молодого царя Николая II в Москву и трагедия на Ходынском поле, где в толпе во время праздника были задавлены сотни людей.
6-я серия. "Перед выбором. 1897-1899 годы". Обыск в доме Самгина. Полиция заинтересовалась Кутузовым. Алина Телепнева вернулась из Парижа в Москву. Самгин женился на Варваре Антиповой. Его арестовали и предложили стать агентом полиции, но Самгин отказался.
7-я серия. "Одиночество. 1902 год". Самгин познакомился с агентом полиции Митрофановым и завёл роман с Марией Никоновой.
8-я серия. "Воскресение". Самгин начал верить в силу революции, в то, что она сможет изменить людей. Мать Клима уезжает из России.
9-я серия. "Восстание. 1905 год". Самгин возвращается в Москву. Его арестовывают, но потом выпускают из тюрьмы. Во время восстания гибнет Туробоев.
10-я серия. "Баррикада. 1905 год". Рабочие выстраивают баррикады. Самгин понимает, что он становится заложником событий, на которые не может повлиять.
11-я серия. "Радение. 1906-1908 годы". По просьбе Кутузова Клим Самгин едет за деньгами для большевиков в Русьгород, где встречает Марину Зотову - богатую женщину с "народным" образом мыслей. Религиозные "радения" у Марины окончательно убеждают Самгина в его оторванности от народной стихии.
12-я серия. "За границей. 1909-1912 годы". Во время встречи Самгина с матерью в Швейцарии обнаруживается их взаимонепонимание. Эмигрантская среда нагоняет на Клима скуку. Попов и Бердников пытаются подкупить Самгина и сделать его тайным агентом при Зотовой. Самгин отказывается.
13-я серия. "Зрелость. 1912-1913 годы". По возвращении в Россию Клим Самгин узнает об убийстве при загадочных обстоятельствах Марины Зотовой. Подозрение падает на Безбедова, который все отрицает. Он странным образом погибает в тюрьме до начала суда. Самгин едет в Петербург, не имея средств к существованию. В поезде он встречает Дронова, который призывает его издавать новую газету либерального толка. В Петербурге до Клима доходит известие о болезни его полузабытой жены Варвары, и он едет к ней.
14-я серия. "Распад. 1914-й год". К лету 1914 года Клим Иванович Самгин служит в Петербурге. О нем все единодушно отзываются как об умном человеке. Самгин приходит к тому, что вера, лишенная чувственной опоры, ведет к внутреннему расколу. В августе начинается Первая мировая война. В Россия наносит поражение германским войскам, однако победа оборачивается катастрофой. Клим расследует пропажу трех вагонов с продуктами в железнодорожном составе, потерпевшем крушение. Надвигается Февральская революция 1917 года.
Над четырехтомным романом писатель работал до своей смерти: первая часть вышла в 1927-м г., вторая - в 1928-м, третья - в 1931-м, четвертая, незаконченная, печаталась в 1933-м (частично) и в 1937-м.
Замысел был грандиозен: представить жизнь русской интеллигенции в панораме бытия всей России на переломе истории, за 40 лет - с 1880-х гг. до 1917-го, до крушения последней русской монархии. В романс поставлены традиционные для русской культуры вопросы: интеллигенция и революция, народ и интеллигенция, личность и история, революция и судьба России. Интеллигенция предстает во множестве фигур, различных идейных, философских и политических течений, в многообразии точек зрения на жизнь - в диалоге, полилоге, "хаосе" голосов. Этот разросшийся непрерывный диалог по преимуществу и сообщает роману его форму, основной способ повествования. Сама по себе такая художественная форма при явной избыточности диалогов в произведении в основном соответствует тону и духу изображаемого времени - возрастающему напряжению по мере приближения его к историческим кульминациям эпохи. Перед нами проходят консерваторы и революционеры, атеисты, ницшеанцы и сторонники нового христианства, оптимисты и пессимисты, декаденты (Нехаева), народники (отец Клима Иван Самгин, его брат Яков, писатель Катин и многие другие) и социал-демократы, марксисты (Кутузов, Елизавета Спивак, Поярков, Гогин, Любаша Сомова), самобытные индивидуальности: умный, трезвый и циничный интеллигент-делец Варавка, ироничный и скептичный аристократ Туробоев, "купеческий сын", миллионер, сочувствующий марксистам, Лютов, гуманист, вечный защитник женщин врач Макаров, интеллигент-плебей журналист Дронов, пророк-идеалист Томилин, насквозь земная, отрицающая христианство и поверившая в святость хлыстовских радений Марина Зотова.
Разветвленная и многоликая система персонажей держится концентрической формой повествования, единой господствующей в ней точкой зрения Клима Самгина, а читатель не перестает ощущать, что герой смотрит на все сквозь серые, дымчатые очки, обесцвечивающие и искажающие картину мира. Однако точка зрения этой резко "критически мыслящей личности" может служить и средством выражения авторской оценки, несмотря на то, что автор и его "отрицательный" герой Ютим Самгин во многом расходятся в своих взглядах.
Корень характера Самгина - в этом состоит типичная для интеллигенции болезнь духа в понимании Горького - гипертрофия самости, крайний индивидуализм. В это автор метит уже фамилией героя (Самгин) и сценой придумывания ему имени: родители озабочены тем, чтобы сразу выделить сына - имя должно быть необыкновенно и простонародно (прогрессивно). Стремление во что бы то пи стало выделиться из окружения, отличиться постепенно формирует в характере героя расхождение роли и сущности (роль исключительного ребенка, ранняя поза солидности, выдумывание себя), приводит к потере непосредственности и культивирует сухо рассудочное, рационалистическое отношение к миру.
Другой узел внутренних противоречий Самгина - его двойственное отношение к правде: Самгин, считающий себя "не романтиком", адвокатом трезвой правды, вместе с тем нередко готов отвернуться от неугодной ему действительности, словно стереть се в своем сознании. Таков смысл символического лейтмотива, скрепляющего во многом образный строй романа: "А был ли мальчик?" В то время как читатель знает, что "мальчик" был (эпизод гибели Бориса Варавки, свидетелем которой стал Клим), герой пытается уверить и себя, и нас, что "мальчика" не было, а значит, не было и никакой вины Клима перед утонувшим товарищем. Это формирует в Самгине кардинальное свойство его миросозерцания - скептицизм, стремление неугодные ему факты и явления реальной жизни объявлять иллюзией (отношение его к революции 1905 г.).
Подобную внутреннюю противоречивость Самгина автор раскрывает своеобразными приемами психологического анализа, широко используя богатый инструментарий русских реалистов, в особенности Ф. М. Достоевского. Это внутренние монологи, в которых самооценки героя расходятся с реальным положением вещей; система пародирующих его фигур-"зеркал" (Самгин и Дронов, Самгин и Безбедов и т.д.); образы внутренних двойников Самгина (сны Клима с появлением его двойника, потерявшего собственную тень и вес, и пр.). Тем самым Горький недвусмысленно, хотя и без участия прямого оценочного слова (оно исключено избранной формой повествования от лица героя), жестко судит Самгина, освещая его фигуру едкой иронией и сарказмом.
Однако в образе центрального героя потаенно присутствует и другая сторона. В Самгине есть нечто, что принадлежит самому автору, его духовной биографии: суждения, оценки, некоторые мировоззренческие установки, сомнения (например, недоверие к мужику, оценки деревни, декадентства, "нечаевщины", космизма в философии и др.). Расстояние между автором и развенчанным им "отрицательным" героем в действительности не столь велико, как кажется на первый взгляд. Это необходимо помнить, чтобы уточнить авторскую позицию в произведении, в частности в отношении к "положительным" персонажам, к Кутузову, в образе которого воплощен характер большевика, главного деятеля русской революции 1905 и 1917 гг.
Степан Кутузов, которого мы наблюдаем на большом промежутке времени, рисуется в чем-то существенно по-иному, нежели Павел Власов из романа "Мать" и другие горьковские герои этого типа. С целью создать впечатление многосторонности личности, Горький впервые знакомит читателя с Кутузовым в окружении веселой молодой компании, іде тот предстает в роли талантливого певца, вводит сюжет его любовных увлечений (Марина Премировав пользуется "утепляющим" приемом внутренней самохарактеристики персонажа в его письмах. Даже в призме восприятия желчного скептика Самгина Кутузов - единственная, встреченная им на пути цельная личность, "существо совершенно исключительное по своей законченности". Однако это "законченность" силы: Кутузов поражает окружающих способностью их подчинять, умением "сопротивляться людям", - но эта сила не раз обнаруживает себя как сила однолинейная и жестокая. Кутузов пренебрежительно отмахивается от "микстуры", "патоки" гуманизма, от жалости, когда ему рассказывают о расстреле солдатами безоружных, о смерти лично ему знакомого человека (старого Дьякона), о гибели множества рабочих в московском восстании: "Меньше, чем ежедневно погибает их в борьбе с капиталом, - быстро и как будто небрежно говорит Кутузов".
Подобным образом и единомышленник Кутузова Гогин отбрасывает мотивы совести, прозвучавшие у Любани Сомовой, которая, но его словам, "не может изжить народнической закваски, христианских чувств".
В своем безжалостном прогнозе революции Кутузов допускает даже гибель большинства: "...большинство - думать надо - будет пассивно или активно сопротивляться революции и на этом - погибнет". Этическая оценка подобного безжалостного расчета принадлежит Самгину: "это - жестоко", и эту оценку, скорее всего, разделяет сам автор романа. Размышления Кутузова о морали и человечности отличаются безжалостностью, прямолинейностью и, по сути, ведут к их отрицанию: "Человек, это - потом". Все такого рода суждения Кутузова складываются в конечном итоге в характеристику его философии как "упрощенной": ""кутузовщина" очень упрощала жизнь..."
Подобный оценочный мотив ведется в романе, конечно, от имени Самгина, но много раз варьируется и повторяется от лица других персонажей и потому не может быть отброшен в определении собственно авторской позиции. Это подкрепляется и тем обстоятельством, что аналогичный упрек в опасном упрощении жизни был прямо, от автора адресован большевикам в очерке Горького "Владимир Ленин" (1924): "Может быть, Ленин понимал драму бытия несколько упрощенно и считал ее слишком легко устранимой..." Такого рода "упрощение" виделось тогда писателю неизбежным следствием существа самой политики и роли "вождя" в ней:
"Должность честных вождей народа - нечеловечески трудна. Невозможен вождь, который - в той или иной степени - не был бы тираном".
Неоконченной эпопеей "Жизнь Клима Самгина" завершился творческий путь Максима Горького.
Если эта статья или раздел может быть оформлена как энциклопедическая статья, чтобы не представлять собой целиком исходный текст, то пожалуйста, сделайте это и удалите этот шаблон. В противном случае убедитесь, что эта информация соответствует , и, если это так, переносите её туда. Если исходный текст не на русском языке, то при переносе в Викитеку следует руководствоваться общими правилами переноса страниц .
«Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)» - роман-хроника, самое крупное, итоговое произведение Максима Горького . Состоит из четырёх частей. Четвёртая часть немного неокончена и не отредактирована автором. Роман писался с 1925 года до смерти Горького в 1936 году (первая часть - -1926 годы , вторая - -1928 годы , третья - -1930 годы , четвёртая - -1936 годы).
Замысел романа
О замысле произведения «Жизнь Клима Самгина» М. Горький рассказал в 1931 году на заседании редакционного совета издательства ВЦСПС :
Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого - шестого года, когда интеллигенция, считавшая себя революционной, - она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции, - в седьмом - восьмом годах начала круто уходить направо Тогда появился кадетский сборник «Вехи» и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге. У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента. Я их знал лично и в довольно большом количестве, но, кроме того, я знал этого интеллигента исторически, литературно, знал его как тип не только нашей страны, но и Франции и Англии. Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишенного каких-либо ярких качеств, проходит в литературе на протяжении всего XIX века. Этот тип был и у нас. Человек - член революционного кружка, затем вошёл в буржуазную государственность в качестве её защитника. Вам, вероятно, не нужно напоминать о том, что та интеллигенция, которая живёт в эмиграции за границей, клевещет на Союз Советов, организует заговоры и вообще занимается подлостями, эта интеллигенция в большинстве состоит из Самгиных. Многие из людей, которые сейчас клевещут на нас самым циничным образом, были людьми, которых не я один считал весьма почтенными… Мало ли было людей, которые круто повернулись и для которых социальная революция органически неприемлема. Они себя считали надклассовой группой. Это оказалось неверным, потому что, как только случилось то, что случилось, они немедленно обернулись спиной к одному классу, лицом - к другому. Что же ещё сказать? Мне хотелось изобразить в лице Самгина такого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне.
Сюжет
Для зарубежной печати М. Горьким была написана в форме редакционного предисловия следующая заметка о «Жизни Клима Самгина»:
В новом романе своем М. Горький поставил пред собою задачу изобразить с возможной полнотою сорок лет жизни России, от 80-х годов до 1918-го. Роман должен иметь характер хроники, которая отметит все наиболее крупные события этих лет, особенно же годы царствования Николая Второго. Действие романа - в Москве, Петербурге и провинции, в романе действуют представители всех классов. Автор предполагает дать ряд характеров русских революционеров, сектантов, людей деклассированных и т. д.
В центре романа - фигура «революционера поневоле», из страха пред неизбежной революцией - фигура человека, который чувствует себя «жертвой истории». Эту фигуру автор считает типичной. В романе много женщин, ряд маленьких личных драм, картины ходынской катастрофы, 9-е января 1905 г. в Петербурге, Московское восстание и т. д. вплоть до наступления на Петербург ген. Юденича. Автор вводит в ряд эпизодически действующих лиц: царя Николая II-го, Савву Морозова, некоторых художников, литераторов, что, по его мнению, и придает роману отчасти характер хроники.
(первая часть - 1925-1926 гг., вторая - 1926-1928 гг., третья - 1928-1930 гг., четвёртая - 1931-1936 годы).
Замысел романа
О замысле произведения «Жизнь Клима Самгина» М. Горький рассказал в 1931 году на заседании редакционного совета издательства ВЦСПС :
Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого - шестого года , когда интеллигенция , считавшая себя революционной , - она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции, - в седьмом - восьмом годах начала круто уходить направо . Тогда появился кадетский сборник «Вехи » и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге. У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента. Я их знал лично и в довольно большом количестве, но, кроме того, я знал этого интеллигента исторически, литературно, знал его как тип не только нашей страны, но и Франции и Англии. Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишённого каких-либо ярких качеств, проходит в литературе на протяжении всего XIX века. Этот тип был и у нас. Человек - член революционного кружка , затем вошёл в буржуазную государственность в качестве её защитника.
Вам, вероятно, не нужно напоминать о том, что та интеллигенция, которая живёт в эмиграции за границей , клевещет на Союз Советов , организует заговоры и вообще занимается подлостями, эта интеллигенция в большинстве состоит из Самгиных. Многие из людей, которые сейчас клевещут на нас самым циничным образом, были людьми, которых не я один считал весьма почтенными… Мало ли было людей, которые круто повернулись и для которых социальная революция органически неприемлема. Они себя считали надклассовой группой. Это оказалось неверным, потому что, как только случилось то, что случилось, они немедленно обернулись спиной к одному классу, лицом - к другому. Что же ещё сказать? Мне хотелось изобразить в лице Самгина такого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне.
Сюжет
Для зарубежной печати М. Горьким была написана в форме редакционного предисловия следующая заметка о «Жизни Клима Самгина»:
Первая часть Вторая часть Третья часть Четвёртая частьВ новом романе своем М. Горький поставил пред собою задачу изобразить с возможной полнотою сорок лет жизни России, от 80-х годов до 1918-го. Роман должен иметь характер хроники , которая отметит все наиболее крупные события этих лет, особенно же годы царствования Николая Второго . Действие романа - в Москве , Петербурге и провинции , в романе действуют представители всех классов . Автор предполагает дать ряд характеров русских революционеров, сектантов , людей деклассированных и т. д.
В центре романа - фигура «революционера поневоле», из страха пред неизбежной революцией - фигура человека, который чувствует себя «жертвой истории». Эту фигуру автор считает типичной. В романе много женщин, ряд маленьких личных драм, картины ходынской катастрофы , 9-е января 1905 г. в Петербурге , Московское восстание и т. д. вплоть до наступления на Петербург ген. Юденича . Автор вводит в ряд эпизодически действующих лиц: царя Николая II-го, Савву Морозова , некоторых художников, литераторов , что, по его мнению, и придаёт роману отчасти характер хроники.
Экранизация
Крылатые фразы
После демонстрации по телевидению сериала стала популярной фраза , произнесённая одним эпизодическим персонажем в конце первой серии - когда в полынье ищут утонувшего там Бориса Варавку :
Обычно используется вариант: «А был ли мальчик?»
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.