Поэт, музыкант, рок-бард, певец
«Город с куполами, золотые ворота -
Мечта моя. Эх, мечта...
Коль не город - крылья мне бы
Лишь бы отсюда куда-нибудь с ветром».
«Мечта»
Александр Литвинов родился 11 июня 1970 года на Украине в поселке Должанский в Свердловском районе Луганской области.
Его отец Михаил Литвинов был директором школы, а мама - учительницей математики. С 7 лет Александр писал стихи, а с 12-ти - рисовал и писал маслом картины, учился играть на гитаре. В свердловской школе № 18 Луганской области он с 14 лет руководил школьным ВИА. В 1987 году он окончил школу с золотой медалью и поступил в Рижское военно-политическое училище, но учиться там не стал из-за травмы и перевёлся в Донецкий политехнический институт на геологоразведочный факультет.
В 1988 году был призван в армию. Служил в конвое, охране и ракетных войсках в Павлограде, затем был переведён водителем в Донецк. После демобилизации осенью 1989 года он до 1991 года жил в Мироновке, где работал водителем и писал песни. В 1991 году Александр перевёлся в Луганский сельскохозяйственный институт на факультет механизации сельхозтехники, а осенью того же года познакомился в буфете в очереди за квашеной капустой с девушкой Полиной (Пэм) которая в будущем стала его женой. Тогда же он собрал коллектив, получивший название «Давай - Давай» и игравший на нескольких концертах в ДК ЛСХИ. Артистизм Вени Д`ркина был необычайно многогранен. Он прекрасно рисовал, никогда не обучаясь живописи, и демонстрировал на концертах, помимо хорошего голоса и безупречного музыкального и ритмического мышления, еще и незаурядный актерский талант.
Рисунки Д`ркина.
Весной 1993 года Александр Литвинов выступил на фестивале «Рок против наркотиков», а осенью перевелся на заочное обучение и уехал в посёлок Новолуганский в Артёмовском районе Донецкой области, где работал сначала слесарем на КРС, а потом художником в Доме Культуры.
Весной 1994 года женился на Пэм. С ней, друзьями и с собакой Чузей он поехал на фестиваль «Оскольская Лира», где Александр ради шутки сказал, что он из Максютовки. Под этим псевдонимом друг Дранти - Рыда однажды пришел поздравлять Белку с Днем рождения, якобы от имени обкома Комсомола. Под псевдонимом Веня ДЫркин Александр стал лауреатом. В дальнейшем в его псевдониме букву «ы» сменил заимствованный у французов апостроф. Псевдоним привязался, как раньше привязалось прозвище «Дрантя», данное Саше однокурсником. Сам Д’ркин так позже описывал историю появления своего псевдонима: «Есть у нас Рыда такой в Краснодоне, Леша Кудаков. Вот песня «Было» – это на его стихи. Рыда – это сказочник, душа. И когда-то шли мы к Белке на день рождения, а Рыда с Белкой не были знакомы. Я говорю: Рыда, мы сейчас зайдем всей толпой, а ты останься чуть сзади, дурака поваляешь. Дали ему в авоську бутылку водки и три цветочка. Зашли, поздравили, Белка радуется. Тут звонок в дверь. Она открывает. На пороге Рыда такой: извините, здесь живет Алла Сухотерина? Она: да, это я. Мы стоим, отмораживаемся, а Рыда: я, говорит, из бюро добрых услуг горкома комсомола, Вениамин Дыркин, поздравляю вас с днем рождения. Мы начинаем подначивать: Белка, может к столу человека пригласить, пусть водочки дерябнет. А Рыда: нет, я на работе, я не пью… ну разве что 50 грамм. Кто-то уже подходит к Белке: гони его, на фиг он нам нужен. В общем долго ее тогда разводили… А потом я поехал на «Оскольскую лиру» в 94-ом году и там сидела барышня аппаратного вида на входе: фамилия, имя, отчество, -спрашивает,- откуда прибыли? Я говорю: мэм, у вас тут так классно, к чему этот официоз? А она: что ты мне умничаешь тут, фамилия!? Ну и как-то что в голову взбрело, то и сказал: Веня Дыркин из Максютовки. Она: отож, а то ходят тут всякие… Так и объявили меня, как Дыркина. И всё – прилипло, и теперь я уже и не знаю, как с этим быть».
Осенью этого же года Д’ркин с Пэм переехали в Свердловск, где Веня работал в старших классах школы № 18 учителем физики. 12 декабря у него и Пэм родился сын Денис. Летом 1995 года Д’ркин во второй раз отправился на фестиваль «Оскольская Лира», где получил гран-при. Осенью того же года он переехал с семьёй в Луганск, где работал на стройке, а летом 1996 года Д’ркин снова поехал на фестиваль «Оскольская Лира», где пел уже в качестве почётного гостя. Осенью по финансовым причинам Д’ркин перевез семью обратно в Свердловск, а сам поехал в Москву.
Он неоднократно говорил в интервью, что хотел бы иметь возможность донести свои песни до большего количества людей, но при этом иметь доход, позволяющий совершенствоваться именно в творчестве и одновременно обеспечивать жену и маленького сына: «Может быть, и получится, раскрутиться, но только подход нужен такой, очень странный. Где начинаются деньги, там рок-н-ролл заканчивается. То есть нам надо как-то не потеряться...».
В Москве он почти никого не знал. В записной книжке Вени было несколько номеров телефонов друзей, но ни до кого не дозвонившись, Веня отправился в Санкт-Петербург, откуда он дозвонился в Москву до театра «Перекресток» Виктору Луферову и договорился, что будет жить там, заодно подрабатывать рабочим сцены. «Здравствуйте! Меня Д’ркин зовут, Веня. Я бы хотел спеть вам всем свои песни. Если у кого есть время – послушайте» – так он начал своё первое выступление в «Перекрестке» перед московской публикой, пришедшей слушать вовсе не его. Но его послушали. И полюбили. При этом верить в признание слушателей у него самого не всегда получалось. На одном из концертов в Троицке, когда Веня спел последнюю песню, он закончил выступление и пошёл к выходу, зал оставался сидеть и молча аплодировать, повернувшись в его сторону. Он смутился, сказал только: «Ну, что же вы?..». Только тогда люди стали медленно расходиться.
Тогда у Вени Д`ркина появился шанс познакомиться с людьми, которые вращались в кругах, интересующихся авторской песней и смежными направлениями. В «Перекрестке» он работал некоторое время, там же познакомил с бардом Геннадием Жуковым из Ростова-на-Дону. Они готовили совместную программу и выступали на нескольких концертных площадках в Москве. Веня начал представлять широкой аудитории свои песни. Однако, не имея ни связей в сфере шоу-бизнеса, ни большого желания туда проникать, через несколько месяцев он вернулся домой. В интервью он рассказывал: «Я ничего не слушаю. Вот мне недавно Вероника заряжала. Я там что-то напевал, а она мне: так это же там какая-то джазовая штука! Но это она знает, она профессиональный музыкант, а я этого никогда не слышал, меня и обвинить не в чем. Я не слушаю ничего. Это вот Вадик Токарев есть в Луганске, у него недавно еще диск вышел «Дробина в небо», так он приходит к Чану и говорит: ну что, где там твоя гитара? А Чан за голову хватается: ну ты же музыкант, куда тебе еще играть! Для души музыканту… я не знаю… спортом, наверное, надо заниматься. Раньше я, конечно, слушал что-то. Когда был в Донецке, пришла волна эта питерская: Цой, Шевчук… Засел, завис, восхитился, да. Но писать раньше начал все равно. И потом это, по-моему, не столь интересно слушать какую-то музыку ради восхищения ею, и при этом писать свою и восхищаться своей музыкой… Интереса нет: ни к своей музыке, ни к чужой. Просто есть какой-то выход творческого начала… и через музыку, и через рисунки, и … вот вчера я в гриме был: это же так, знаешь... ну чего ж не нарисоваться? В общем хочется какого-то алогизма в голове. Все это - творчество. И лучше всего - это писать. Петь – это уже физкультура для голоса, играть – тренировка для пальцев, а приятней всего – это писать, творить. Это шаманство, волшебство, это из разряда любви абсолютной, чего-то там еще… это вон у Натки спросите, она знает эти слова. А играть и петь - это всё».
Все последующие визиты Д`ркина в Москву имели непостоянный характер. Тем временем кассеты с записью его песен расходились по все большему количеству слушателей, и произведения Д’ркина становились все более популярными. В конце 1996 года он на студии «Остров» записал альбом «Крышкин дом» - по сей день, считающейся одной из лучших записей Вени Д`ркина. Но были и работы, которые самому Д`ркину не нравились. С записью полуакустического альбома «Все Будет Хорошо» его откровенно обманули. Псевдопродюсеры уговорили Сашу подписать контракт передачи прав на двадцать песен альбома, без возможности записи и выпуска их каким-либо другим лейблом или студией. В контракте оговаривались проценты от продаж и прочие финансовые блага. Качество записи и сведения кассеты оставляли желать лучшего. Сам Веня был против её появления хотя бы в Украине, раз в Москве распространению «антирекламного», по его словам, материала помешать никак не мог. Д`ркин был категорически против его издания в том качестве сведения, в каком он вышел, и обещанных денег за него при этом тоже не получил. А деньги были нужны, потому что семья в это время практически голодала. В интервью Д`ркин рассказывал: «Концертов нет, и популярности, собственно, тоже. Потому что, как это... Нет пророка в своём Отечестве. Ты сидишь дома в том же кафе... А городишко настолько большой, что людей интересных много, но настолько маленький, что все эти интересные люди друг друга знают. Если в каком-то большом городе есть тусовка такая-то, тусовка такая-то, художник музыканта в лицо не знает и знать не хочет, то там, допустим, 10 художников в городе и 20 музыкантов. Они, конечно, все между собой знакомы. И вот это маленькое кафе: все они мои песни знают. То есть это не популярность, просто мы знаем друг друга и всё. Причём если бы я набрался наглости, подошёл бы и сказал: «Чуваки, ну давайте я вам песню спою», они сказали бы: «Блин, чувак, ну что ты пристаёшь, мы ж все твои песни уже знаем, сколько можно тут мозги парить своими песнями». Это не популярность».
Your browser does not support the video/audio tag.
В январе 1997 года Д’ркин перевез Пэм с сыном в Краснодон, там устроил Пэм на работу, сам же снова уехал в Москву. 1997 год был для него наиболее удачным в концертном плане, он давал многочисленные клубные и квартирные концерты, ездил на гастроли по городам Подмосковья, совершал поездки в Воронеж и Харьков. В интервью Д`ркин рассказывал: «На самом деле, есть время собирать и время разбрасывать. Оно собиралось-собиралось, а потом - эх, шапку в снег, сказал: да поеду в Москву попою, может, понравится кому-нибудь. А когда начинаешь петь, пишется меньше. Потому что пение - это просто зарядка для голоса. А сейчас вопросы в том, чтобы спрятаться от милиции, поехать туда-то, позвонить туда-то, голова забита какой-то бытовухой. А вот когда сидишь дома, когда у тебя всё в порядке, особенно если работа хорошая (когда голова свободна) - с ружьём ходить, охранять чего-нибудь, или траву косить, дрова колоть... Т.е. ни о чём не думаешь, и волей-неволей начинаются какие-то завихрения - либо картинки рождаются, либо строчки какие- то... Тогда пишется. Сейчас, когда ездишь, поёшь, строчки рождаются, но за блокнотом в падлу лазить, чтобы записывать, думаешь - да ладно запомню, а потом, естественно, всё забывается, и песен сейчас мало, пока. Но они будут. Потенциально я чувствую, что будут. Причём, это будет что-то другое. Потому что ЭТИ песни в большинстве своём старые, детские, сказочные. А сейчас думается уже о другом, и песни будут другого плана. Надеюсь, не хуже».
Your browser does not support the video/audio tag.
С Д`ркиным начали играть разные музыканты. Одним из них стала скрипачка Вероника Беляева. Так появился «Д`ркин-бэнд». Это название впервые прозвучало на Воронежском Фестивале, и последовавшими за ним несколькими концертами. Дркин планировал записать с бэндом 5-7 альбомов. В марте 1997 года Д’ркин за три дня на студии Александра Ветроградова записал альбом «Все будет хорошо», а в сентябре у Вени появились первые признаки болезни.
В октябре 1997 года в Луганском онкологическом диспансере Д’ркину был поставлен диагноз «лимфогрануломатоз». 19 октября 1997 года Веня Д’ркин крестился с именем Фома, а в ноябре прошел первый сеанс лучевой терапии. Болезнь отразилась на творчестве Д’ркина: многие из позднее написанных им песен «Эныкы-бэныки», «А ты не конь», «Сегодня-Чай», «Всё для всего» и введённых в репертуар «Детка» В.Турчанина, более ранняя «Баба в оранжевом» стали призывом не тратить время жизни зря.
...Мой самолет был болен, тяжело болен,
Неизлечимо болен пароходиком в море.
Мой самолетик помер, насовсем помер,
Он умирал долго от пароходика в море...
«Самолетик». 1997.
Your browser does not support the video/audio tag.
В 1998 году Д’ркин успел съездить в Мироновку в перерывах между курсами химиотерапий, которые он продолжал проходить, несмотря на отсутствие улучшений. Он предпринял попытку создания электрического проекта с гитаристом Муком из состава группы «АЯ», дал в Алчевске 1 и 2 мая два концерта, в Белгороде дал концерт в ДК Строитель 28 мая, приехал на фестиваль «Оскольская Лира», участвовал в создании проекта «Старички Джазовички» и дал квартирник в Старом Осколе 28 июля. В 1998 году он записал альбом «Live in Voronezh». Все попытки поднять панику – «У Д`ркина - рак!!!» - сам Веня пресекал. Он действительно верил в медицину, ждал ремиссии, и почти никто достоверно не знал, чем он болен.
Your browser does not support the video/audio tag.
Последняя фонограмма, записанная Веней в феврале 1999 года, была музыкальная пьеса-сказка под названием «Тае Зори». Эта сказка неожиданно объединила в некую цельную мифологию огромное количество совершенно непонятных образов и символов из его разных песен, казавшихся случайными. Она особенно отчетливо показывает объем нереализованного творческого потенциала Вени Д`ркина. В сюжетную ткань сказки, которой не суждено было стать законченным произведением, Д`ркин вплетал собственное ожидание смерти. Последние фрагменты черновой записи этой сказки - песни «Чай», «Ничего не случилось», «Письма» выбиваются и по сюжету, и по интонации, и по стилю, перерастая в исповедь умирающего человека. Герои этой сказки выступали носителями абсолютной храбрости, абсолютной искренности, порой они сознательно расставались с жизнью и добродетелью во имя сохранения основ своего мира, смирялись и в этом смирении способны были противостоять белым теням в полдень, тем, которых не может существовать среди живых.
По паркету на мягких лапах,
Тени в ночи – лишь шорох в шторах,
Эхо смехом на крик от страха.
Может статься, что их и нету.
Но, спроста ли в траве блеснули
Сотни талеров грубой стали...
Чтобы мы по тропе отстали,
Чтобы руки свои тянули
Свои головы там оставить.
Впрочем, стоит ли думать об этом
Тем, кто именно этой ночью,
Тем, кто именно до рассвета
Станет на голову короче...
Они утром умоют руки,
Отстирают от бурых пятен
И, устало присев на плахе,
Станут думать из горла звуки...
Тогда же Литвинов начал заниматься переписыванием текстов своих песен и их систематизацией.
Your browser does not support the video/audio tag.
3-4 мая 1999 года у Д’ркина после очередного курса химиотерапии произошло кровоизлияние в желудок. Он чудом выжил. Подруга семьи с помощью Вениной телефонной книжки обзвонила все имевшиеся там номера с просьбой о помощи, после чего начались благотворительные концерты и сборы денег. Многие поклонники таланта Д’ркина писали ему письма. Среди писем, приходивших Вене, были и детские. В одном из писем рядом с кривым солнцем с карандашными лучиками печатными буквами было написано «ТВОИ ПЕСНИ КАК СОЛНЫШКО! ВЫЗДОРАВЛИВАЙ!».
Your browser does not support the video/audio tag.
В конце июня друзья перевезли Д`ркина в Москву в институт Гематологии РАМН, где ему был поставлен новый диагноз - лимфосаркома. Теперь уже трудно сказать, был ли ошибочным первый диагноз, или во время болезни произошло перерождение раковых клеток. В Москве врачи боролись за жизнь Вени еще полтора месяца, но после очередного кровоизлияния 11 августа он был выписан без надежды на выздоровление. Петр Глухов рассказывал: «Все это время Др. находился в полном и абсолютно ясном сознании. У него как бы уже не было тела, он был одновременно еще здесь и уже там... Его высказывания иногда ставили в тупик, но никогда не были бредом. Полина потом жалела, что не записывала, потому что непонятные высказывания, естественно, в основном забылись. Я неоднократно, но безуспешно пытался хоть как-то передать словами то ощущение измененной реальности, которое было у всех, окружавших Дрантю в последний месяц. Мне кажется, он умер просветленным. В момент смерти по верхушкам сосен прошел сильный порыв ветра, хотя в целом погода была ясная».
Веня Д’ркин ушел из жизни 21 августа 1999 года в городе Королёв Московской области. Накануне он попрощался с женой. Сказал, что надо уходить. 25 августа он был похоронен в Свердловске.
В единственном письме к поклонникам Вениного творчества его жена, Пэм писала: «Все великие люди – поэты, художники, актёры..., назовём их просто – «Волшебники» являются зеркалами, в которых каждый видит только своё отражение. И это отражение гораздо прекраснее того, что видят окружающие нас. Ведь так? Там, в наших любимых зеркалах, мы сильные, и очень красивые, а главное – нас там любят, или, быть может, позволяют любить себя. Ведь все мы лучше и, стало быть, чище. Но только зеркала хрупкие. Они иногда разбиваются почему-то. Может быть, просто не могут вынести нашего «великолепия». Вы не задумывались? Увидеть, почувствовать, изобразить, окунуть нас в чудо и отразить нам себя самих в нем. Это и есть волшебство. И оно не уходит даже после смерти волшебников. Цена такого волшебства очень высока, иногда нестерпимо. Я это точно знаю. Поэтому, честно говоря, сильно не вникаю в происходящее вокруг Дранти после его смерти. Там для меня всё ещё опасно».
Your browser does not support the video/audio tag.
После смерти Дранти друзьями было принято решение издать «Белгородский концерт» как альбом памяти под названием «Вернулся с неба». Названием стала строчка из одноименной песни. У произведений Вени Д`ркина не было радиоротаций и видеоклипов, остались только любительские записи, сделанные при помощи любительской камеры на чьих-то квартирах. Не было выпущено ни одной прижизненной пластинки. С 1988-го по 1999-й годы он написал больше трёхсот песен, но только половина из них была издана в том или ином виде. После смерти Вени был организован «Неформальный Фонд Вениамина Д’ркина», который занимается сбором и оцифровкой аудио- и видеоматериалов, реставрацией записей и распространением творчества.
Your browser does not support the video/audio tag.
В память о Вене Д’ркине проводятся музыкальные фестивали ДрФест, Вестень Свят Лета и Веничкина радуга. По мнению многих музыкальных критиков, Веня Д’ркин был одним из самых ярких рок-авторов 1990-х годов. Елена Самойленко рассказывала: «Сказки Д’ркина исполнены добра и надежды. При этом они лишены пафоса, сказочной морали, чёткого разделения добра и зла. Они искрятся юмором, человеческим сочувствием, ощущением обыкновенного чуда рядом. Мне довелось знать его совсем немного, мельком увидеть в Антраците, в уже ужасный 99-й. Но я помню только мягкий, тёплый свет, добрый, живой юмор со здравой долей иронии. Смех окружающих, спокойную атмосферу. Он пел что-то из своего, потом много советских шлягеров, детских песен, от которых поневоле улыбаешься. И не чувствовалось в нём никакого надрыва, никакой истеричной боли, страха, попытки выплеснуть гложущий внутренний диалог вовне. Нет. Он отдавал только неведомо откуда доступный там, за гранями безысходности, свет, согревал, заботился, жил, не глядя в следующую минуту. И учил этому остальных. И, кажется, у него это получилось. У тех, кто начинает говорить о Вене, глаза загораются озорными звёздными улыбками, и, кажется, никакое время не властно над этой памятью. Думаю, он на случай этих звёзд «все желания задумал заранее».
Вернулся с неба, принёс гостинцы.
Вот это людям, а это детям.
А это птицам. А это, видишь,
Себе обновку на небе справил.
Плету корзинки, конверты клею.
И умираю, и не умею…
После смерти Вени Д`ркина в сети стали стали появляться отцифрованные записи концертов благодаря поклонникам его творчества.
Your browser does not support the video/audio tag.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.drkin.narod.ru
Вениамин Дркин: «Очень люблю сказки». Интервью газете "Троицкий вариант", автор С.Феклюнин
Материалы сайта www.megalyrics.ru
Материалы сайта www.shalala.ru (Текст статьи Петра Глухова)
Материалы сайта www.hickhaid.at.ua (Текст статьи Елены Самойленко «Все будет хор…»)
Интервью после концерта в Алчевске
Дискография:
Веня Д`ркин "Все будет хорошо!" (1997). Издано в 1997-м (кассета).
Веня Д`ркин и "Д*р-Бэнд" "Вернулся с неба" (Белгородский концерт 25 мая 1998 года) издано в 1999-м.
Вениамин Д`ркин "Крышкин дом" (1996). Издано в 2000-м.Тираж 1000 экз.
Вениамин Д`ркин "Запись для дяди Коли" (1997) Издано в 2001-м.Тираж 300 экз.
"Д`ркин Бэнд" "Апекс" (концерт в ЦкиБ "Апекс", Воронеж, 3 июня 1997 года). Изданно в 2002-м.Тираж 1000 экз.
Вениамин Дэркин "Ok Club" (CD-R,Концерт в Обнинске)Издано в 2002-м.Тираж 100 экз.
Веня Д`ркин "ДрДом" - видео, формат МР4 ("квартирник" в Старом Осколе, 1996). Издано в 2002-м.Тираж 300 экз.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВЕНИ Д`РКИНА…
НА ИВАНА КУПАЛА
Полотно, на котором был лес,
В котором был дом, в котором жил я,
Который не спал в ожиданьи чудес,
Сгорело дотла, как седая ветла
А выпь, что стенала о нас,
Поющих про птиц, похожих на свет,
Несущий нам крест, который не спас,
Меня обняла, со мною была
За краем села, на Ивана Купала.
Теперь только черный чердак,
Чернее чем ночь, которая там,
Где совы да сыч - мой названный брат.
Слышу голос сыча, значит, чья-то сейчас
Загорится свеча на Ивана Купала.
Костер - мой единственный друг
С рассветом потух. Лишь я знаю то,
К чему он был слеп, о чем он был глух...
Не дождавшись утра, она умерла
На углях костра... На Ивана Купала.
В страстном сумраке свеч одежда падает с плеч,
Я держу в руке венч. До скорых встреч
На Ивана Купала.
ПОЛЧАСА ДО ВЕСНЫ
Мы с тобой за шальной игрой
В четыре руки да в четыре ноги.
Под колючей бедой да под горячей струей,
По причине тоски да под предлогом строки.
Наш дуэт - беспричинная месть,
Параноический бред - ни пропеть, ни прочесть.
Неуклюжий сюжет - тащим в чистые простыни
Грязный ответ на красивый вопрос.
Бесимся, бесимся, бесимся
Под новым месяцем, месяцем, месяцем.
Чертовка мельница, мельница, мельница
Все также вертится, вертится, вертится...
Заглянувший в окно не отмолится, не открестится...
Ты да я - гости небытия,
В забытьи теплоты да под теплом пустоты.
Утром рано воды из под крана, кляня
Приближение дня самой страшной беды.
Вот и мы, под прицелом войны.
Мы ни слова в ответ, вы ни слова взаймы.
Огоньки сигарет да в последний раз чай,
В полчаса до весны уходящий трамвай.
БЕЗНАДЁГА
Была у милой коса честью-безгрешностью.
Стали у милой глаза блядские с нежностью.
Ой лебеда-беда моя - далека к милой дорога.
Рваная в сердце рана, безнадега ты, безнадега.
Жареный в красном зареве, в четырех дымах копченый,
Бросил снова взгляд за море - спасибо конченым.
У милой кольцо на пальце обручальное с кровостеком.
Крылья под капельницей, безнадега ты, безнадега.
Это недолго куплено, то, к чему руки тянутся.
Продана - не загублена, крадена - да останется.
Только уже не хочется бить копытами у порога.
Ржавчиной позолоченого, безнадега, ты, безнадега.
В ПАРКЕ ТЕРНОВОМ
В парке терновом которому тысячи лет,
Мальчик с глазами уставшего старца
Что-то мурлычет в пыли отлетавших планет,
Серым котенком играет и пальцем знаки рисует,
Что тайного смысла полны.
А рядом откуда-то льется печальный мотив.
А мимо дитя пробегает дорога.
Старая стерва с косой от бессилия взвыв,
Тихо уйдет, проклиная так долго,
Так неестественно долго живущий огонь.
Только мальцу безразлично - он просто играл.
Судьбы при этом крушил и созидал.
Даже не думал, что чьи-то умы он смущал,
Чьи-то надежды разъил словно воздух,
Смело, как дети, играл, не ведая зла.
МЕЧТА МОЯ
Город с куполами, золотые ворота -
Мечта моя. Эх, мечта...
В замке братья да сестры, нет хозяина,
Лишь господь Бог да синие звезды вдосталь.
Коль не город - крылья мне бы
Да в самое небо - мечта моя. Эх, мечта...
Я по небу поплыву, что мне километры,
Лишь бы отсюда куда-нибудь с ветром.
Не крылья, дык девку-бабу
На забаву - мечта моя. Эх, мечта...
Лебедь синеглазую завалю на простыни,
Обомну, замацаю до смерти...
Коль не девки, водки ба,
Да все в рот мечтать мечта моя,
Эх, мечта...
ПРОКЛЯТУЩАЯ
Дом захлопал ставенками
На зажатые стоны в руке
И остались яблоньки
На колючей проволоке...
Начесали петухи пункера,
Распустили хаера хипаны.
Казином сдавались в плен мусора,
Шли этапом до великой стены.
Прорастали швеллера как лоза,
С них напилась стрекоза серебра.
И исчезли этажи в миражах,
И блестят твои глаза... Жить да жить.
Спасибо, колдунья-весна, за твою акварель,
Спасибо вам, вешние чары, за нашу любовь,
За маленький домик, с видом на небо, а в небе апрель.
Но защелкали замки на руках,
Заскрипели на портах кирзаки.
И остался пункерам назепам,
Паркопановый бедлам - хипанам.
И на этом вот и вся недолга,
Иллюзорная модель бытия.
Оборвались небеса с потолка,
И свернулась в карусель колея.
Ты, спасибо, помогла чем могла,
Ты на феньки порвала удила.
Ветхой пылью рок-н-ролл на чердаках,
Я иглою на зрачках наколол.
Маленький домик с видом на небо, а в небе апрель.
Спасибо вам, дикие травушки, за липкую кровь,
Спасибо вам, камушки, за вещую вашу постель.
Золотоглазый Коперник, твори меня вновь!
УБЕЙТЕ, ДАЙТЕ МНЕ ТИШИНУ
Клином в точку сходятся стены -
Вперед один шаг и все труднее дышать.
Убейте, бросьте в котел,
Растворите на мыло...
Пусть я буду мылом
И нежно, несмело
Буду тереться о женское тело...
Убейте.
Распили мой череп и поставь его на пол,
Стряхивай пепел в пустые глазницы.
А я буду смотреть, как ты склоняешь к измене
Чужую жену...
Убейте, дайте мне тишину!
Убейте.
Небо уставов и море инструкций,
В сторону шаг, как попытка бежать.
Убейте, разорвите на части, отдайте на кухню...
Пусть я буду мясом, сегодня диета -
Сегодня бифштекс из певца и поэта...
Убейте!
Меня кто-то вилкой отделит от спагетти -
Вам даже мясо мое не в кайф...
Тогда повесьте на крест мое тело
И делайте вид, что нету вам дела,
Убейте, дайте мне рай...
Полная власть у некомпетентных,
В сторону шаг, как попытка бежать...
Убейте!
Облокотясь на подоконник
Кто-то счастливый глянет в окно,
А на улицах темных насилует гопник
Малолетку-весну...
Убейте, дайте мне тишину...
Убейте!
Брось меня в топку своего паровоза,
Пусть перемешаюсь я с черным углем...
А мне наплевать на все ваши угрозы о смерти...
Убейте! Тогда заживем...
Убейте.
УЛЕТАЕМ!
В досках шальные гвозди,
Визгом дурные вести,
Розданы розги.
Брызги извлечь из песни...
Была бы любовь да так,
Чтобы кровь от нее стыла...
Дык, нет - мир не спасла красота!
Мир не спасает пиво...
Дунул Губа не в ту степь -
Глаза песком облезьте.
Вчера нашли в капусте,
Сегодня нашли в подъезде...
И что теперь здесь удержит
Упряжь лесных оленей?
Последней умрет надежда,
Надежда на хлебного волка
В стогу последнем...
Эники-беники, мы улетаем.
Навеки, на венике, веки смываем.
Знаем, мы знаем -
Не вспомнится, не ищется...
Так стоит ли слать приветы
С обратной стороны солнца?...
РЯБИНОЙ ЗА ОКНОМ
В саду был найден клад,
Когда его открыли -
В нем был все тот же сад,
Деревья те же были...
Мертвенный пепел лун в трауре неба,
Перхотью буквы звезд - мое имя,
Чтобы его прочесть столько верст.
Нибелунг, ничего у тебя не выйдет - кошка сдохла, хвост облез.
И никто эту кровь н выпьет, и никто ее плоть не съест.
Ждешь? Врешь! В руках синдромная дрожь. Пьешь? Что ж...
На то и солнечный день раскис в квадрате окна.
И твоя мама больна, и твоя мама одна.
Утешься собственным сном, где я - рябиной за окном.
Вольному руки греть в пламени танго,
Я заклинаю пить воды Конго,
Чтобы пожар отмыть - петь да петь.
Нибелунг, это палит костры туземка - бронзовая самка гну.
И ты в клетке ее так крепко, что не поймешь, почему...
"Весна" - похмельный сладко мурчит бес сна.
Вчера была тарида, сегодня в горле блесна.
Твое вино не беда, когда вина не ясна.
Еще одним серым днем на кухне с грязным столом,
Где я - рябиной за окном.
В памяти млечных рун - смерти и корни.
В рунах движения зла в миокарде,
Чтобы его простить - два крыла.
Нибелунг, это плавит твой воск конвектор -
Перья крыльев вмерзли в сталь.
Память в трубы уносит ветром... Улетай! Улетай!
Семь бед - один ответ - Бога нет как нет,
Где на столе будет гроб, там на столе будет спирт.
Где за столом кто-то пьет, там под столом кто-то спит.
Где человеческий лом присыпан хлоркой и льдом -
Там я - рябиной за окном.
ОДИНОКИМ
Одиноким - одиноко, вьюга только да осока.
И дорога не подруга - однонога, однорука.
Не дорога, а дорожка от порога до окошка.
Одиноко от печали - не ругали, не прощали.
Мне не надо, ради Бога, ни заката, ни восхода.
Мне бы снова хоть немного, хоть бы слово от порога.
ПРИТЕЛОГРЕЕШЬ ТЫ МЕНЯ...
Приноровлюсь-ка я к тебе.
Звезда на ушко нашептала,
Что после пятого бокала
Сгореть нам в чувственном огне...
Приноровлюсь-ка я к тебе.
Прителогреешь ты меня,
Я стану тверд и покраснею.
В ответ чего-нибудь посмею...
Эх, мать-подушка, простыня!
Прителогреешь ты меня...
И наконец твоя взяла,
Она взяла и попустила.
Наверно, в том мужская сила,
Что нет стакана без стола...
Не секс, а так.. Куча мала.
И угораздило же нас -
Меня сейчас, тебя чуть позже,
Что, собственно, одно и тоже,
Смотря на то, как посмотреть...
Пусть угораздит нас и впредь.
ОСТРОВ ДОЖДЕЙ
Я живу на острове дождей,
Грязных улиц и слепых домов.
В свете неприкаянных огней,
В шуме утихающих шагов.
Ты живешь на берегу тепла,
Призрачных и сказочных дворцов.
В искрах догоревшего костра,
Где царит и властвует любовь.
Я живу на острове зимы,
Бледных и запуганных синиц,
Призрачной и снежной тишины,
В скрипе уходящих колесниц.
Ты живешь на берегу борьбы,
Старых и забытых площадей.
Ты живешь на краешке судьбы -
Это берег острова дождей.
ЭПИЛОГ
Воля, что неволя, что вой в поле..
Во, бля! Понесло за порог, за ворота, за околицу - на болота.
Эпилог. Задерни зеркала черным бархатом
Впрок. А счастье по чужим векселям, видит бог.
Мимо суетливых дорог,
Мимо неосмысленных дат.
Мимо одиноких всех нас
Лежит камень и под него не течет.
Дай нам! Дай нам даунам ум...
Ом Мани Падме Хум.
Без ума нам туман, ни до бога,
Ни до города не дорога дорога.
Туманом, где в тумане мы все без лиц от ума.
Погладит по соленым щекам белый день.
Мимо непременной стены,
Мимо на стене зеркала.
Мимо послезавтрашних дел
Узелками твой город, проклятый мной.
СССР
СССР
Украина
Украина
Веня Д’ркин (настоящее имя Алекса́ндр Миха́йлович Литви́нов ; 11 июня , пос. Должанский , Луганская область , УССР - 21 августа , Королёв , Московская область) - поэт , музыкант , рок-бард , певец .
Биография
Отец Вени Д’ркина, Михаил Литвинов, был директором школы, мать - учителем математики. С 7 лет Саша Литвинов писал стихи, с 12 лет рисовал и писал маслом картины, учился играть на гитаре. Учился в школе № 18 Свердловска (Луганская область) . C 14 лет руководил школьным ВИА .
Болезнь отразилась на творчестве Д’ркина: многие из позднее написанных («Эныкы-бэныки» , «А ты не конь» , «Сегодня - Чай»(«Всё для всего») ) и введённых в репертуар («Детка» (В. Турчанин), более ранняя «Баба в оранжевом» ) песен являются как бы развёрнутым призывом не тратить время жизни зря.
Дискография
Все пластинки, кроме «Крышкин Дом» и «Все будет хорошо», вышли после смерти ДРкина на лейбле ДРдом.
|
Посмертные сборники
|
Напишите отзыв о статье "Веня Д’ркин"
Примечания
Ссылки
Литература
- Александр Горбачев , Илья Зинин . Песни в пустоту. - М .: АСТ, 2014. - 445 с. - ISBN 978-5-17-085230-7 .
Отрывок, характеризующий Веня Д’ркин
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d"Ideville. «Une ville occupee par l"ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
Творчество Вени Д’ркина находится на стыке акустического рока и авторской песни. По мнению многих музыкальных критиков, он один из самых ярких рок-авторов конца 90-х годов.
Веня Д’ркин - второе имя Александра Михайловича Литвинова. Родился 11 июня 1970 года в г. Свердловске Луганской области, Украина. Сменил множество профессий, был художником, комбайнером, водителем, слесарем, сторожем, учителем физики. Писать стихи начал еще в детстве.
Некоторая известность к Вене Д’ркину приходит в 1994-1996 - когда он становится лауреатом фестиваля поэзии и поэтической песни “Оскольская Лира”. На этом фестивале и родилось имя Веня Д’ркин. Одна из версий того как это произошло, выглядела так: на фестивале к Вене подбегает какая-то суровая женщина и, моргая злобными глазами, спрашивает его имя. Смутившись Веня ответил “паролем” из одной местной шутки, дескать, я - Веня Д’ркин, из Максютовки, ничего не подозревая. В итоге он стал лауреатом, как “Веня Д’ркин из Максютовки”.
В 1996 Веня отправляется покорять Москву. Однако, не имея ни связей в сфере шоу-бизнеса, ни большого желания туда проникать, ни особых контактов с рок-тусовкой, через несколько месяцев возвращается домой. Все последующие визиты Д’ркина в Москву уместнее было бы назвать наскоками. Приехал, поговорил с парой людей и уехал. А по Москве уже ходили кассеты, и появилась первая, пока еще подпольная слава.
В конце 1996 он при помощи студии “Остров” записывает альбом “Крышкин дом” - считающийся, одной из лучших записей Вени Д’ркина. После этого был записан студийный альбом с аранжировками “Все будет хорошо!”.
В 1997 Веня Д’ркин участвует в нескольких концертах в городе Москве, в том числе в праздновании 850-летия Москвы. С ним начинают играть разные музыканты. Одним из которых становится скрипачка Вероника Беляева. Таким образом, рождается так называемый “Д’ркин-бэнд”.
За десять лет (1989 - 1999) Веня Д’ркин написал около полутора сотен песен; далеко не все они есть в качественной записи.
В 1998 он записал альбом “Live in Voronezh”. К сожалению, тяжелая болезнь нарушила его дальнейшие творческие планы. Лимфогранулематоз, злокачественное поражение лимфы. За несколько месяцев до начала болезни Д"ркин написал несколько песен, в которых слишком уж прямым текстом речь шла о неизлечимой болезни, о смерти.
Последняя фонограмма, записанная Веней (февраль 1999) - музыкальная пьеса-сказка под названием “Тае Зори”.
В июле 1999 его перевезли из Луганска в Московский Гематологический Центр. Там был поставлен новый диагноз - лимфосаркома.
21 августа 1999 в 7 часов вечера Александр Михайлович Литвинов умер. 24 августа его похоронили на городском кладбище в Свердловске. Ему было 29..
Дискография:
1997 - Веня Д’ркин - “Все будет хорошо!” (магнитоальбом).
1999 - Веня Д’ркин и “Д*р-Бэнд” - “Вернулся с неба” (Белгородский концерт 25 мая 1998 года).
2000 - Вениамин Д’ркин - “Крышкин дом” (1996).
2001 - Вениамин Д’ркин - “Запись для дяди Коли” (1997).
2002 - “Д’ркин Бэнд” - “Апекс” (концерт в ЦкиБ “Апекс”, Воронеж, 3 июня 1997 года).
2002 - Вениамин Д’ркин - “Ok Club” (Концерт в Обнинске).
2002 - Веня Д’ркин - “ДрДом”, видео (квартирник в Старом Осколе, 1996).
Поэт, музыкант, рок-бард, певец
«Город с куполами, золотые ворота -
Мечта моя. Эх, мечта...
Коль не город - крылья мне бы
Лишь бы отсюда куда-нибудь с ветром».
«Мечта»
Александр Литвинов родился 11 июня 1970 года на Украине в поселке Должанский в Свердловском районе Луганской области.
Его отец Михаил Литвинов был директором школы, а мама - учительницей математики. С 7 лет Александр писал стихи, а с 12-ти - рисовал и писал маслом картины, учился играть на гитаре. В свердловской школе № 18 Луганской области он с 14 лет руководил школьным ВИА. В 1987 году он окончил школу с золотой медалью и поступил в Рижское военно-политическое училище, но учиться там не стал из-за травмы и перевёлся в Донецкий политехнический институт на геологоразведочный факультет.
В 1988 году был призван в армию. Служил в конвое, охране и ракетных войсках в Павлограде, затем был переведён водителем в Донецк. После демобилизации осенью 1989 года он до 1991 года жил в Мироновке, где работал водителем и писал песни. В 1991 году Александр перевёлся в Луганский сельскохозяйственный институт на факультет механизации сельхозтехники, а осенью того же года познакомился в буфете в очереди за квашеной капустой с девушкой Полиной (Пэм) которая в будущем стала его женой. Тогда же он собрал коллектив, получивший название «Давай - Давай» и игравший на нескольких концертах в ДК ЛСХИ. Артистизм Вени Д`ркина был необычайно многогранен. Он прекрасно рисовал, никогда не обучаясь живописи, и демонстрировал на концертах, помимо хорошего голоса и безупречного музыкального и ритмического мышления, еще и незаурядный актерский талант.
Рисунки Д`ркина.
Весной 1993 года Александр Литвинов выступил на фестивале «Рок против наркотиков», а осенью перевелся на заочное обучение и уехал в посёлок Новолуганский в Артёмовском районе Донецкой области, где работал сначала слесарем на КРС, а потом художником в Доме Культуры.
Весной 1994 года женился на Пэм. С ней, друзьями и с собакой Чузей он поехал на фестиваль «Оскольская Лира», где Александр ради шутки сказал, что он из Максютовки. Под этим псевдонимом друг Дранти - Рыда однажды пришел поздравлять Белку с Днем рождения, якобы от имени обкома Комсомола. Под псевдонимом Веня ДЫркин Александр стал лауреатом. В дальнейшем в его псевдониме букву «ы» сменил заимствованный у французов апостроф. Псевдоним привязался, как раньше привязалось прозвище «Дрантя», данное Саше однокурсником. Сам Д’ркин так позже описывал историю появления своего псевдонима: «Есть у нас Рыда такой в Краснодоне, Леша Кудаков. Вот песня «Было» – это на его стихи. Рыда – это сказочник, душа. И когда-то шли мы к Белке на день рождения, а Рыда с Белкой не были знакомы. Я говорю: Рыда, мы сейчас зайдем всей толпой, а ты останься чуть сзади, дурака поваляешь. Дали ему в авоську бутылку водки и три цветочка. Зашли, поздравили, Белка радуется. Тут звонок в дверь. Она открывает. На пороге Рыда такой: извините, здесь живет Алла Сухотерина? Она: да, это я. Мы стоим, отмораживаемся, а Рыда: я, говорит, из бюро добрых услуг горкома комсомола, Вениамин Дыркин, поздравляю вас с днем рождения. Мы начинаем подначивать: Белка, может к столу человека пригласить, пусть водочки дерябнет. А Рыда: нет, я на работе, я не пью… ну разве что 50 грамм. Кто-то уже подходит к Белке: гони его, на фиг он нам нужен. В общем долго ее тогда разводили… А потом я поехал на «Оскольскую лиру» в 94-ом году и там сидела барышня аппаратного вида на входе: фамилия, имя, отчество, -спрашивает,- откуда прибыли? Я говорю: мэм, у вас тут так классно, к чему этот официоз? А она: что ты мне умничаешь тут, фамилия!? Ну и как-то что в голову взбрело, то и сказал: Веня Дыркин из Максютовки. Она: отож, а то ходят тут всякие… Так и объявили меня, как Дыркина. И всё – прилипло, и теперь я уже и не знаю, как с этим быть».
Осенью этого же года Д’ркин с Пэм переехали в Свердловск, где Веня работал в старших классах школы № 18 учителем физики. 12 декабря у него и Пэм родился сын Денис. Летом 1995 года Д’ркин во второй раз отправился на фестиваль «Оскольская Лира», где получил гран-при. Осенью того же года он переехал с семьёй в Луганск, где работал на стройке, а летом 1996 года Д’ркин снова поехал на фестиваль «Оскольская Лира», где пел уже в качестве почётного гостя. Осенью по финансовым причинам Д’ркин перевез семью обратно в Свердловск, а сам поехал в Москву.
Он неоднократно говорил в интервью, что хотел бы иметь возможность донести свои песни до большего количества людей, но при этом иметь доход, позволяющий совершенствоваться именно в творчестве и одновременно обеспечивать жену и маленького сына: «Может быть, и получится, раскрутиться, но только подход нужен такой, очень странный. Где начинаются деньги, там рок-н-ролл заканчивается. То есть нам надо как-то не потеряться...».
В Москве он почти никого не знал. В записной книжке Вени было несколько номеров телефонов друзей, но ни до кого не дозвонившись, Веня отправился в Санкт-Петербург, откуда он дозвонился в Москву до театра «Перекресток» Виктору Луферову и договорился, что будет жить там, заодно подрабатывать рабочим сцены. «Здравствуйте! Меня Д’ркин зовут, Веня. Я бы хотел спеть вам всем свои песни. Если у кого есть время – послушайте» – так он начал своё первое выступление в «Перекрестке» перед московской публикой, пришедшей слушать вовсе не его. Но его послушали. И полюбили. При этом верить в признание слушателей у него самого не всегда получалось. На одном из концертов в Троицке, когда Веня спел последнюю песню, он закончил выступление и пошёл к выходу, зал оставался сидеть и молча аплодировать, повернувшись в его сторону. Он смутился, сказал только: «Ну, что же вы?..». Только тогда люди стали медленно расходиться.
Тогда у Вени Д`ркина появился шанс познакомиться с людьми, которые вращались в кругах, интересующихся авторской песней и смежными направлениями. В «Перекрестке» он работал некоторое время, там же познакомил с бардом Геннадием Жуковым из Ростова-на-Дону. Они готовили совместную программу и выступали на нескольких концертных площадках в Москве. Веня начал представлять широкой аудитории свои песни. Однако, не имея ни связей в сфере шоу-бизнеса, ни большого желания туда проникать, через несколько месяцев он вернулся домой. В интервью он рассказывал: «Я ничего не слушаю. Вот мне недавно Вероника заряжала. Я там что-то напевал, а она мне: так это же там какая-то джазовая штука! Но это она знает, она профессиональный музыкант, а я этого никогда не слышал, меня и обвинить не в чем. Я не слушаю ничего. Это вот Вадик Токарев есть в Луганске, у него недавно еще диск вышел «Дробина в небо», так он приходит к Чану и говорит: ну что, где там твоя гитара? А Чан за голову хватается: ну ты же музыкант, куда тебе еще играть! Для души музыканту… я не знаю… спортом, наверное, надо заниматься. Раньше я, конечно, слушал что-то. Когда был в Донецке, пришла волна эта питерская: Цой, Шевчук… Засел, завис, восхитился, да. Но писать раньше начал все равно. И потом это, по-моему, не столь интересно слушать какую-то музыку ради восхищения ею, и при этом писать свою и восхищаться своей музыкой… Интереса нет: ни к своей музыке, ни к чужой. Просто есть какой-то выход творческого начала… и через музыку, и через рисунки, и … вот вчера я в гриме был: это же так, знаешь... ну чего ж не нарисоваться? В общем хочется какого-то алогизма в голове. Все это - творчество. И лучше всего - это писать. Петь – это уже физкультура для голоса, играть – тренировка для пальцев, а приятней всего – это писать, творить. Это шаманство, волшебство, это из разряда любви абсолютной, чего-то там еще… это вон у Натки спросите, она знает эти слова. А играть и петь - это всё».
Все последующие визиты Д`ркина в Москву имели непостоянный характер. Тем временем кассеты с записью его песен расходились по все большему количеству слушателей, и произведения Д’ркина становились все более популярными. В конце 1996 года он на студии «Остров» записал альбом «Крышкин дом» - по сей день, считающейся одной из лучших записей Вени Д`ркина. Но были и работы, которые самому Д`ркину не нравились. С записью полуакустического альбома «Все Будет Хорошо» его откровенно обманули. Псевдопродюсеры уговорили Сашу подписать контракт передачи прав на двадцать песен альбома, без возможности записи и выпуска их каким-либо другим лейблом или студией. В контракте оговаривались проценты от продаж и прочие финансовые блага. Качество записи и сведения кассеты оставляли желать лучшего. Сам Веня был против её появления хотя бы в Украине, раз в Москве распространению «антирекламного», по его словам, материала помешать никак не мог. Д`ркин был категорически против его издания в том качестве сведения, в каком он вышел, и обещанных денег за него при этом тоже не получил. А деньги были нужны, потому что семья в это время практически голодала. В интервью Д`ркин рассказывал: «Концертов нет, и популярности, собственно, тоже. Потому что, как это... Нет пророка в своём Отечестве. Ты сидишь дома в том же кафе... А городишко настолько большой, что людей интересных много, но настолько маленький, что все эти интересные люди друг друга знают. Если в каком-то большом городе есть тусовка такая-то, тусовка такая-то, художник музыканта в лицо не знает и знать не хочет, то там, допустим, 10 художников в городе и 20 музыкантов. Они, конечно, все между собой знакомы. И вот это маленькое кафе: все они мои песни знают. То есть это не популярность, просто мы знаем друг друга и всё. Причём если бы я набрался наглости, подошёл бы и сказал: «Чуваки, ну давайте я вам песню спою», они сказали бы: «Блин, чувак, ну что ты пристаёшь, мы ж все твои песни уже знаем, сколько можно тут мозги парить своими песнями». Это не популярность».
Your browser does not support the video/audio tag.
В январе 1997 года Д’ркин перевез Пэм с сыном в Краснодон, там устроил Пэм на работу, сам же снова уехал в Москву. 1997 год был для него наиболее удачным в концертном плане, он давал многочисленные клубные и квартирные концерты, ездил на гастроли по городам Подмосковья, совершал поездки в Воронеж и Харьков. В интервью Д`ркин рассказывал: «На самом деле, есть время собирать и время разбрасывать. Оно собиралось-собиралось, а потом - эх, шапку в снег, сказал: да поеду в Москву попою, может, понравится кому-нибудь. А когда начинаешь петь, пишется меньше. Потому что пение - это просто зарядка для голоса. А сейчас вопросы в том, чтобы спрятаться от милиции, поехать туда-то, позвонить туда-то, голова забита какой-то бытовухой. А вот когда сидишь дома, когда у тебя всё в порядке, особенно если работа хорошая (когда голова свободна) - с ружьём ходить, охранять чего-нибудь, или траву косить, дрова колоть... Т.е. ни о чём не думаешь, и волей-неволей начинаются какие-то завихрения - либо картинки рождаются, либо строчки какие- то... Тогда пишется. Сейчас, когда ездишь, поёшь, строчки рождаются, но за блокнотом в падлу лазить, чтобы записывать, думаешь - да ладно запомню, а потом, естественно, всё забывается, и песен сейчас мало, пока. Но они будут. Потенциально я чувствую, что будут. Причём, это будет что-то другое. Потому что ЭТИ песни в большинстве своём старые, детские, сказочные. А сейчас думается уже о другом, и песни будут другого плана. Надеюсь, не хуже».
Your browser does not support the video/audio tag.
С Д`ркиным начали играть разные музыканты. Одним из них стала скрипачка Вероника Беляева. Так появился «Д`ркин-бэнд». Это название впервые прозвучало на Воронежском Фестивале, и последовавшими за ним несколькими концертами. Дркин планировал записать с бэндом 5-7 альбомов. В марте 1997 года Д’ркин за три дня на студии Александра Ветроградова записал альбом «Все будет хорошо», а в сентябре у Вени появились первые признаки болезни.
В октябре 1997 года в Луганском онкологическом диспансере Д’ркину был поставлен диагноз «лимфогрануломатоз». 19 октября 1997 года Веня Д’ркин крестился с именем Фома, а в ноябре прошел первый сеанс лучевой терапии. Болезнь отразилась на творчестве Д’ркина: многие из позднее написанных им песен «Эныкы-бэныки», «А ты не конь», «Сегодня-Чай», «Всё для всего» и введённых в репертуар «Детка» В.Турчанина, более ранняя «Баба в оранжевом» стали призывом не тратить время жизни зря.
...Мой самолет был болен, тяжело болен,
Неизлечимо болен пароходиком в море.
Мой самолетик помер, насовсем помер,
Он умирал долго от пароходика в море...
«Самолетик». 1997.
Your browser does not support the video/audio tag.
В 1998 году Д’ркин успел съездить в Мироновку в перерывах между курсами химиотерапий, которые он продолжал проходить, несмотря на отсутствие улучшений. Он предпринял попытку создания электрического проекта с гитаристом Муком из состава группы «АЯ», дал в Алчевске 1 и 2 мая два концерта, в Белгороде дал концерт в ДК Строитель 28 мая, приехал на фестиваль «Оскольская Лира», участвовал в создании проекта «Старички Джазовички» и дал квартирник в Старом Осколе 28 июля. В 1998 году он записал альбом «Live in Voronezh». Все попытки поднять панику – «У Д`ркина - рак!!!» - сам Веня пресекал. Он действительно верил в медицину, ждал ремиссии, и почти никто достоверно не знал, чем он болен.
Your browser does not support the video/audio tag.
Последняя фонограмма, записанная Веней в феврале 1999 года, была музыкальная пьеса-сказка под названием «Тае Зори». Эта сказка неожиданно объединила в некую цельную мифологию огромное количество совершенно непонятных образов и символов из его разных песен, казавшихся случайными. Она особенно отчетливо показывает объем нереализованного творческого потенциала Вени Д`ркина. В сюжетную ткань сказки, которой не суждено было стать законченным произведением, Д`ркин вплетал собственное ожидание смерти. Последние фрагменты черновой записи этой сказки - песни «Чай», «Ничего не случилось», «Письма» выбиваются и по сюжету, и по интонации, и по стилю, перерастая в исповедь умирающего человека. Герои этой сказки выступали носителями абсолютной храбрости, абсолютной искренности, порой они сознательно расставались с жизнью и добродетелью во имя сохранения основ своего мира, смирялись и в этом смирении способны были противостоять белым теням в полдень, тем, которых не может существовать среди живых.
По паркету на мягких лапах,
Тени в ночи – лишь шорох в шторах,
Эхо смехом на крик от страха.
Может статься, что их и нету.
Но, спроста ли в траве блеснули
Сотни талеров грубой стали...
Чтобы мы по тропе отстали,
Чтобы руки свои тянули
Свои головы там оставить.
Впрочем, стоит ли думать об этом
Тем, кто именно этой ночью,
Тем, кто именно до рассвета
Станет на голову короче...
Они утром умоют руки,
Отстирают от бурых пятен
И, устало присев на плахе,
Станут думать из горла звуки...
Тогда же Литвинов начал заниматься переписыванием текстов своих песен и их систематизацией.
Your browser does not support the video/audio tag.
3-4 мая 1999 года у Д’ркина после очередного курса химиотерапии произошло кровоизлияние в желудок. Он чудом выжил. Подруга семьи с помощью Вениной телефонной книжки обзвонила все имевшиеся там номера с просьбой о помощи, после чего начались благотворительные концерты и сборы денег. Многие поклонники таланта Д’ркина писали ему письма. Среди писем, приходивших Вене, были и детские. В одном из писем рядом с кривым солнцем с карандашными лучиками печатными буквами было написано «ТВОИ ПЕСНИ КАК СОЛНЫШКО! ВЫЗДОРАВЛИВАЙ!».
Your browser does not support the video/audio tag.
В конце июня друзья перевезли Д`ркина в Москву в институт Гематологии РАМН, где ему был поставлен новый диагноз - лимфосаркома. Теперь уже трудно сказать, был ли ошибочным первый диагноз, или во время болезни произошло перерождение раковых клеток. В Москве врачи боролись за жизнь Вени еще полтора месяца, но после очередного кровоизлияния 11 августа он был выписан без надежды на выздоровление. Петр Глухов рассказывал: «Все это время Др. находился в полном и абсолютно ясном сознании. У него как бы уже не было тела, он был одновременно еще здесь и уже там... Его высказывания иногда ставили в тупик, но никогда не были бредом. Полина потом жалела, что не записывала, потому что непонятные высказывания, естественно, в основном забылись. Я неоднократно, но безуспешно пытался хоть как-то передать словами то ощущение измененной реальности, которое было у всех, окружавших Дрантю в последний месяц. Мне кажется, он умер просветленным. В момент смерти по верхушкам сосен прошел сильный порыв ветра, хотя в целом погода была ясная».
Веня Д’ркин ушел из жизни 21 августа 1999 года в городе Королёв Московской области. Накануне он попрощался с женой. Сказал, что надо уходить. 25 августа он был похоронен в Свердловске.
В единственном письме к поклонникам Вениного творчества его жена, Пэм писала: «Все великие люди – поэты, художники, актёры..., назовём их просто – «Волшебники» являются зеркалами, в которых каждый видит только своё отражение. И это отражение гораздо прекраснее того, что видят окружающие нас. Ведь так? Там, в наших любимых зеркалах, мы сильные, и очень красивые, а главное – нас там любят, или, быть может, позволяют любить себя. Ведь все мы лучше и, стало быть, чище. Но только зеркала хрупкие. Они иногда разбиваются почему-то. Может быть, просто не могут вынести нашего «великолепия». Вы не задумывались? Увидеть, почувствовать, изобразить, окунуть нас в чудо и отразить нам себя самих в нем. Это и есть волшебство. И оно не уходит даже после смерти волшебников. Цена такого волшебства очень высока, иногда нестерпимо. Я это точно знаю. Поэтому, честно говоря, сильно не вникаю в происходящее вокруг Дранти после его смерти. Там для меня всё ещё опасно».
Your browser does not support the video/audio tag.
После смерти Дранти друзьями было принято решение издать «Белгородский концерт» как альбом памяти под названием «Вернулся с неба». Названием стала строчка из одноименной песни. У произведений Вени Д`ркина не было радиоротаций и видеоклипов, остались только любительские записи, сделанные при помощи любительской камеры на чьих-то квартирах. Не было выпущено ни одной прижизненной пластинки. С 1988-го по 1999-й годы он написал больше трёхсот песен, но только половина из них была издана в том или ином виде. После смерти Вени был организован «Неформальный Фонд Вениамина Д’ркина», который занимается сбором и оцифровкой аудио- и видеоматериалов, реставрацией записей и распространением творчества.
Your browser does not support the video/audio tag.
В память о Вене Д’ркине проводятся музыкальные фестивали ДрФест, Вестень Свят Лета и Веничкина радуга. По мнению многих музыкальных критиков, Веня Д’ркин был одним из самых ярких рок-авторов 1990-х годов. Елена Самойленко рассказывала: «Сказки Д’ркина исполнены добра и надежды. При этом они лишены пафоса, сказочной морали, чёткого разделения добра и зла. Они искрятся юмором, человеческим сочувствием, ощущением обыкновенного чуда рядом. Мне довелось знать его совсем немного, мельком увидеть в Антраците, в уже ужасный 99-й. Но я помню только мягкий, тёплый свет, добрый, живой юмор со здравой долей иронии. Смех окружающих, спокойную атмосферу. Он пел что-то из своего, потом много советских шлягеров, детских песен, от которых поневоле улыбаешься. И не чувствовалось в нём никакого надрыва, никакой истеричной боли, страха, попытки выплеснуть гложущий внутренний диалог вовне. Нет. Он отдавал только неведомо откуда доступный там, за гранями безысходности, свет, согревал, заботился, жил, не глядя в следующую минуту. И учил этому остальных. И, кажется, у него это получилось. У тех, кто начинает говорить о Вене, глаза загораются озорными звёздными улыбками, и, кажется, никакое время не властно над этой памятью. Думаю, он на случай этих звёзд «все желания задумал заранее».
Вернулся с неба, принёс гостинцы.
Вот это людям, а это детям.
А это птицам. А это, видишь,
Себе обновку на небе справил.
Плету корзинки, конверты клею.
И умираю, и не умею…
После смерти Вени Д`ркина в сети стали стали появляться отцифрованные записи концертов благодаря поклонникам его творчества.
Your browser does not support the video/audio tag.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.drkin.narod.ru
Вениамин Дркин: «Очень люблю сказки». Интервью газете "Троицкий вариант", автор С.Феклюнин
Материалы сайта www.megalyrics.ru
Материалы сайта www.shalala.ru (Текст статьи Петра Глухова)
Материалы сайта www.hickhaid.at.ua (Текст статьи Елены Самойленко «Все будет хор…»)
Интервью после концерта в Алчевске
Дискография:
Веня Д`ркин "Все будет хорошо!" (1997). Издано в 1997-м (кассета).
Веня Д`ркин и "Д*р-Бэнд" "Вернулся с неба" (Белгородский концерт 25 мая 1998 года) издано в 1999-м.
Вениамин Д`ркин "Крышкин дом" (1996). Издано в 2000-м.Тираж 1000 экз.
Вениамин Д`ркин "Запись для дяди Коли" (1997) Издано в 2001-м.Тираж 300 экз.
"Д`ркин Бэнд" "Апекс" (концерт в ЦкиБ "Апекс", Воронеж, 3 июня 1997 года). Изданно в 2002-м.Тираж 1000 экз.
Вениамин Дэркин "Ok Club" (CD-R,Концерт в Обнинске)Издано в 2002-м.Тираж 100 экз.
Веня Д`ркин "ДрДом" - видео, формат МР4 ("квартирник" в Старом Осколе, 1996). Издано в 2002-м.Тираж 300 экз.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВЕНИ Д`РКИНА…
НА ИВАНА КУПАЛА
Полотно, на котором был лес,
В котором был дом, в котором жил я,
Который не спал в ожиданьи чудес,
Сгорело дотла, как седая ветла
А выпь, что стенала о нас,
Поющих про птиц, похожих на свет,
Несущий нам крест, который не спас,
Меня обняла, со мною была
За краем села, на Ивана Купала.
Теперь только черный чердак,
Чернее чем ночь, которая там,
Где совы да сыч - мой названный брат.
Слышу голос сыча, значит, чья-то сейчас
Загорится свеча на Ивана Купала.
Костер - мой единственный друг
С рассветом потух. Лишь я знаю то,
К чему он был слеп, о чем он был глух...
Не дождавшись утра, она умерла
На углях костра... На Ивана Купала.
В страстном сумраке свеч одежда падает с плеч,
Я держу в руке венч. До скорых встреч
На Ивана Купала.
ПОЛЧАСА ДО ВЕСНЫ
Мы с тобой за шальной игрой
В четыре руки да в четыре ноги.
Под колючей бедой да под горячей струей,
По причине тоски да под предлогом строки.
Наш дуэт - беспричинная месть,
Параноический бред - ни пропеть, ни прочесть.
Неуклюжий сюжет - тащим в чистые простыни
Грязный ответ на красивый вопрос.
Бесимся, бесимся, бесимся
Под новым месяцем, месяцем, месяцем.
Чертовка мельница, мельница, мельница
Все также вертится, вертится, вертится...
Заглянувший в окно не отмолится, не открестится...
Ты да я - гости небытия,
В забытьи теплоты да под теплом пустоты.
Утром рано воды из под крана, кляня
Приближение дня самой страшной беды.
Вот и мы, под прицелом войны.
Мы ни слова в ответ, вы ни слова взаймы.
Огоньки сигарет да в последний раз чай,
В полчаса до весны уходящий трамвай.
БЕЗНАДЁГА
Была у милой коса честью-безгрешностью.
Стали у милой глаза блядские с нежностью.
Ой лебеда-беда моя - далека к милой дорога.
Рваная в сердце рана, безнадега ты, безнадега.
Жареный в красном зареве, в четырех дымах копченый,
Бросил снова взгляд за море - спасибо конченым.
У милой кольцо на пальце обручальное с кровостеком.
Крылья под капельницей, безнадега ты, безнадега.
Это недолго куплено, то, к чему руки тянутся.
Продана - не загублена, крадена - да останется.
Только уже не хочется бить копытами у порога.
Ржавчиной позолоченого, безнадега, ты, безнадега.
В ПАРКЕ ТЕРНОВОМ
В парке терновом которому тысячи лет,
Мальчик с глазами уставшего старца
Что-то мурлычет в пыли отлетавших планет,
Серым котенком играет и пальцем знаки рисует,
Что тайного смысла полны.
А рядом откуда-то льется печальный мотив.
А мимо дитя пробегает дорога.
Старая стерва с косой от бессилия взвыв,
Тихо уйдет, проклиная так долго,
Так неестественно долго живущий огонь.
Только мальцу безразлично - он просто играл.
Судьбы при этом крушил и созидал.
Даже не думал, что чьи-то умы он смущал,
Чьи-то надежды разъил словно воздух,
Смело, как дети, играл, не ведая зла.
МЕЧТА МОЯ
Город с куполами, золотые ворота -
Мечта моя. Эх, мечта...
В замке братья да сестры, нет хозяина,
Лишь господь Бог да синие звезды вдосталь.
Коль не город - крылья мне бы
Да в самое небо - мечта моя. Эх, мечта...
Я по небу поплыву, что мне километры,
Лишь бы отсюда куда-нибудь с ветром.
Не крылья, дык девку-бабу
На забаву - мечта моя. Эх, мечта...
Лебедь синеглазую завалю на простыни,
Обомну, замацаю до смерти...
Коль не девки, водки ба,
Да все в рот мечтать мечта моя,
Эх, мечта...
ПРОКЛЯТУЩАЯ
Дом захлопал ставенками
На зажатые стоны в руке
И остались яблоньки
На колючей проволоке...
Начесали петухи пункера,
Распустили хаера хипаны.
Казином сдавались в плен мусора,
Шли этапом до великой стены.
Прорастали швеллера как лоза,
С них напилась стрекоза серебра.
И исчезли этажи в миражах,
И блестят твои глаза... Жить да жить.
Спасибо, колдунья-весна, за твою акварель,
Спасибо вам, вешние чары, за нашу любовь,
За маленький домик, с видом на небо, а в небе апрель.
Но защелкали замки на руках,
Заскрипели на портах кирзаки.
И остался пункерам назепам,
Паркопановый бедлам - хипанам.
И на этом вот и вся недолга,
Иллюзорная модель бытия.
Оборвались небеса с потолка,
И свернулась в карусель колея.
Ты, спасибо, помогла чем могла,
Ты на феньки порвала удила.
Ветхой пылью рок-н-ролл на чердаках,
Я иглою на зрачках наколол.
Маленький домик с видом на небо, а в небе апрель.
Спасибо вам, дикие травушки, за липкую кровь,
Спасибо вам, камушки, за вещую вашу постель.
Золотоглазый Коперник, твори меня вновь!
УБЕЙТЕ, ДАЙТЕ МНЕ ТИШИНУ
Клином в точку сходятся стены -
Вперед один шаг и все труднее дышать.
Убейте, бросьте в котел,
Растворите на мыло...
Пусть я буду мылом
И нежно, несмело
Буду тереться о женское тело...
Убейте.
Распили мой череп и поставь его на пол,
Стряхивай пепел в пустые глазницы.
А я буду смотреть, как ты склоняешь к измене
Чужую жену...
Убейте, дайте мне тишину!
Убейте.
Небо уставов и море инструкций,
В сторону шаг, как попытка бежать.
Убейте, разорвите на части, отдайте на кухню...
Пусть я буду мясом, сегодня диета -
Сегодня бифштекс из певца и поэта...
Убейте!
Меня кто-то вилкой отделит от спагетти -
Вам даже мясо мое не в кайф...
Тогда повесьте на крест мое тело
И делайте вид, что нету вам дела,
Убейте, дайте мне рай...
Полная власть у некомпетентных,
В сторону шаг, как попытка бежать...
Убейте!
Облокотясь на подоконник
Кто-то счастливый глянет в окно,
А на улицах темных насилует гопник
Малолетку-весну...
Убейте, дайте мне тишину...
Убейте!
Брось меня в топку своего паровоза,
Пусть перемешаюсь я с черным углем...
А мне наплевать на все ваши угрозы о смерти...
Убейте! Тогда заживем...
Убейте.
УЛЕТАЕМ!
В досках шальные гвозди,
Визгом дурные вести,
Розданы розги.
Брызги извлечь из песни...
Была бы любовь да так,
Чтобы кровь от нее стыла...
Дык, нет - мир не спасла красота!
Мир не спасает пиво...
Дунул Губа не в ту степь -
Глаза песком облезьте.
Вчера нашли в капусте,
Сегодня нашли в подъезде...
И что теперь здесь удержит
Упряжь лесных оленей?
Последней умрет надежда,
Надежда на хлебного волка
В стогу последнем...
Эники-беники, мы улетаем.
Навеки, на венике, веки смываем.
Знаем, мы знаем -
Не вспомнится, не ищется...
Так стоит ли слать приветы
С обратной стороны солнца?...
РЯБИНОЙ ЗА ОКНОМ
В саду был найден клад,
Когда его открыли -
В нем был все тот же сад,
Деревья те же были...
Мертвенный пепел лун в трауре неба,
Перхотью буквы звезд - мое имя,
Чтобы его прочесть столько верст.
Нибелунг, ничего у тебя не выйдет - кошка сдохла, хвост облез.
И никто эту кровь н выпьет, и никто ее плоть не съест.
Ждешь? Врешь! В руках синдромная дрожь. Пьешь? Что ж...
На то и солнечный день раскис в квадрате окна.
И твоя мама больна, и твоя мама одна.
Утешься собственным сном, где я - рябиной за окном.
Вольному руки греть в пламени танго,
Я заклинаю пить воды Конго,
Чтобы пожар отмыть - петь да петь.
Нибелунг, это палит костры туземка - бронзовая самка гну.
И ты в клетке ее так крепко, что не поймешь, почему...
"Весна" - похмельный сладко мурчит бес сна.
Вчера была тарида, сегодня в горле блесна.
Твое вино не беда, когда вина не ясна.
Еще одним серым днем на кухне с грязным столом,
Где я - рябиной за окном.
В памяти млечных рун - смерти и корни.
В рунах движения зла в миокарде,
Чтобы его простить - два крыла.
Нибелунг, это плавит твой воск конвектор -
Перья крыльев вмерзли в сталь.
Память в трубы уносит ветром... Улетай! Улетай!
Семь бед - один ответ - Бога нет как нет,
Где на столе будет гроб, там на столе будет спирт.
Где за столом кто-то пьет, там под столом кто-то спит.
Где человеческий лом присыпан хлоркой и льдом -
Там я - рябиной за окном.
ОДИНОКИМ
Одиноким - одиноко, вьюга только да осока.
И дорога не подруга - однонога, однорука.
Не дорога, а дорожка от порога до окошка.
Одиноко от печали - не ругали, не прощали.
Мне не надо, ради Бога, ни заката, ни восхода.
Мне бы снова хоть немного, хоть бы слово от порога.
ПРИТЕЛОГРЕЕШЬ ТЫ МЕНЯ...
Приноровлюсь-ка я к тебе.
Звезда на ушко нашептала,
Что после пятого бокала
Сгореть нам в чувственном огне...
Приноровлюсь-ка я к тебе.
Прителогреешь ты меня,
Я стану тверд и покраснею.
В ответ чего-нибудь посмею...
Эх, мать-подушка, простыня!
Прителогреешь ты меня...
И наконец твоя взяла,
Она взяла и попустила.
Наверно, в том мужская сила,
Что нет стакана без стола...
Не секс, а так.. Куча мала.
И угораздило же нас -
Меня сейчас, тебя чуть позже,
Что, собственно, одно и тоже,
Смотря на то, как посмотреть...
Пусть угораздит нас и впредь.
ОСТРОВ ДОЖДЕЙ
Я живу на острове дождей,
Грязных улиц и слепых домов.
В свете неприкаянных огней,
В шуме утихающих шагов.
Ты живешь на берегу тепла,
Призрачных и сказочных дворцов.
В искрах догоревшего костра,
Где царит и властвует любовь.
Я живу на острове зимы,
Бледных и запуганных синиц,
Призрачной и снежной тишины,
В скрипе уходящих колесниц.
Ты живешь на берегу борьбы,
Старых и забытых площадей.
Ты живешь на краешке судьбы -
Это берег острова дождей.
ЭПИЛОГ
Воля, что неволя, что вой в поле..
Во, бля! Понесло за порог, за ворота, за околицу - на болота.
Эпилог. Задерни зеркала черным бархатом
Впрок. А счастье по чужим векселям, видит бог.
Мимо суетливых дорог,
Мимо неосмысленных дат.
Мимо одиноких всех нас
Лежит камень и под него не течет.
Дай нам! Дай нам даунам ум...
Ом Мани Падме Хум.
Без ума нам туман, ни до бога,
Ни до города не дорога дорога.
Туманом, где в тумане мы все без лиц от ума.
Погладит по соленым щекам белый день.
Мимо непременной стены,
Мимо на стене зеркала.
Мимо послезавтрашних дел
Узелками твой город, проклятый мной.
Отец Литвинова - директор школы. Мать - учитель математики. С 7 лет Александр писал стихи, с 12 - рисовал и писал маслом картины, учился играть на гитаре. Учился в школе № 18 Свердловска (Луганская область). C 14 лет руководил школьным ВИА.
В 1987 году закончил учёбу в школе с золотой медалью и поступил в Рижское военно-политическое училище, но учиться там не стал - сразу же перевёлся в Донецкий политехнический институт на геологоразведочный факультет.
В 1988 году был призван в армию. Служил в конвое, охране и ракетных войсках в Павлограде, затем был переведён водителем в Донецк. Осенью 1989 года демобилизовался.
До 1991 года жил в пос. Мироновском (Дебальцевского р-на), где работал водителем и писал песни.
В 1991 году перевёлся в Луганский Сельскохозяйственный Институт на факультет механизации сельхозтехники. Осенью того же года знакомится в буфете в очереди за квашеной капустой с девушкой Полиной (Пэм), которая в будущем становится его женой. Тогда же он собирает коллектив «Давай-Давай». Они играют на нескольких концертах в ДК ЛСХИ.
Весной 1993 года выступает на фестивале «Рок против наркотиков», а осенью переводится на заочное обучение и уезжает в посёлок Новолуганский (Артёмовский район Донецкой области), где работает сначала слесарем на КРС, а потом художником в Доме Культуры.
Весной 1994 года женится на Пэм. С ней, друзьями и с собакой Чузей едет на фестиваль «Оскольская Лира», где Саша шутки ради заявляет, что он Веня Ды́ркин из Максютовки, и под этим псевдонимом он становится лауреатом. Осенью этого же года Д’ркин с Пэм переезжают в Свердловск (Луганская область), где Веня работает в старших классах школы № 18 учителем физики. 12 декабря у них рождается сын Денис.
Летом 1995 года Д’ркин во второй раз едет на фестиваль «Оскольская Лира», где получает гран-при. Осенью переезжает с семьёй в Луганск, где работает на стройке.
Летом 1996 года Д’ркин снова едет на фестиваль, где поёт уже в качестве почётного гостя. Известный бард Геннадий Жуков зовёт его в Москву с обещанием помочь. Осенью по финансовым причинам Д’ркин перевозит семью обратно в Свердловск, а сам едет в Москву.
В октябре-декабре 1996 года Д’ркин играет несколько квартирников, два концерта в клубе «Перекрёсток», записывает на студии «Остров» магнитоальбом «Крышкин Дом».
В январе 1997 года Д’ркин перевозит Пэм с сыном в Краснодон, там устраивает Пэм на работу, сам же снова уезжает в Москву. 1997 год становится наиболее активным в концертном плане - многочисленные клубные и квартирные концерты, гастроли по городам Подмосковья, поездки в Воронеж, Харьков. Готовит совместную программу с Геннадием Жуковым и выступает с ним на нескольких концертных площадках в Москве.
В марте 1997 года Д’ркин за три дня на студии Алексея Вертоградова записывает альбом «Всё будет хорошо». В сентябре у Вени появляются первые признаки болезни. В октябре в Луганском онкологическом диспансере поставлен диагноз «лимфогранулематоз».
В ноябре проходит первый сеанс лучевой терапии.
Болезнь отразилась на творчестве Д’ркина: многие из позднее написаных («Эныкы-бэныки», «А ты не конь», «Сегодня - Чай»(«Всё для всего»)) и введённых в репертуар («Детка» (В.Турчанин), более ранняя «Баба в оранжевом») песен являются как бы развёрнутым призывом не тратить время жизни зря.
В 1998 году Д’ркин в перерывах между химиотерапиями (курсы которых продолжают проводить, несмотря на отсутствие улучшений) успевает съездить в Мироновку (апрель, попытка электрического проекта с гитаристом Муком из состава группы «АЯ»), Алчевск (1-2 мая, два концерта), Белгород (28 мая, концерт в ДК Строитель), на «Оскольскую Лиру» (июль, проект «Старички Джазовички») и в Старый Оскол (квартирник 28 июля).
В январе 1999 Веня записывает на квартире у друзей черновой вариант сказки «Тае Зори» (накладками на двух магнитофонах). Тогда же Литвинов начинает заниматься переписыванием текстов своих песен, их систематизацией.
3-4 мая случается кризис, связанный с разрушительным действием химиотерапии, после которого Александр Литвинов чудом выживает. Подруга семьи берёт Венину телефонную книжку и обзванивает все имеющиеся там номера с просьбой о помощи, и тогда начинаются какие-то движения - благотворительные концерты, сборы денег, писем.
В конце июня друзья перевозят Д’ркина в Москву в институт Гематологии РАМН, где ставят уже другой диагноз - лимфосаркома. Ещё полтора месяца в Москве врачи борются за жизнь Вени, но 11 августа его выписывают без надежды на выздоровление.
С 1988 по 1999 он написал больше трёхсот песен и только половина из них была издана в том или ином виде.
После смерти Вени был организован «Неформальный Фонд Вениамина Д’ркина», который занимается сбором и оцифровкой аудио- и видеоматериалов, реставрацией записей и распространением творчества.
В память о Вене Д’ркине проводятся музыкальные фестивали ДрФест, Вестень Свят Лета и Веничкина радуга.