Жизнь и смерть Обломова. Эпилог романа . В третий и последний раз Штольц навещает своего друга. Под заботливым оком Пшеницыной Обломов почти осуществил свой идеал: «Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока, где едят незаработаннный хлеб, ходят в золоте и серебре…», и Агафья Матвеевна оборачивается сказочной Миликтрисой Кирбитьевной... Домик на Выборгской стороне напоминает сельское приволье.
Однако герой так и не доехал до родной деревни. Тема «Обломов и мужики» проходит через весь роман. Еще в первых главах мы узнали, что в отсутствие барина крестьянам живется туго. Староста докладывает, что мужики «убегают», «просятся на оброк». Пока Обломов утопал в своих проблемах, он упустил возможность проложить дорогу, построить мост, как сделал его сосед, деревенский помещик. Нельзя сказать, что Илья Ильич вовсе не думает о своих крестьянах. Но его планы сводятся к тому, чтобы все осталось как есть. И на совет открыть для мужика школу Обломов с ужасом отвечает, что «он, пожалуй, и пахать не станет...» Но время не остановить. В финале мы узнаем, что «Обломовка не в глуши больше <…>, на нее пали лучи солнца!» Крестьяне, как ни было трудно, обошлись без барина: «…Года через четыре она будет станцией дороги <…>, мужики пойдут работать на насыпь, а потом по чугунке покатится <…> хлеб к пристани... А там …школы, грамота…» А вот обошелся ли Илья Ильич без Обломовки? Логикой повествования Гончаров доказывает излюбленные свои мысли. И то, что на совести каждого помещика лежит забота о судьбах сотен людей. И то, что деревенская жизнь есть самая естественная и потому самая гармоническая для русского человека; она сама направит, научит и подскажет, что делать лучше всяких «планов»
В домике на Выборгской Обломов опустился. То, что было свободным сном, сделалось галлюцинацией – «настоящее и прошлое слились и перемешались». В первый приезд Штольцу удалось поднять Обломова с дивана. Во второй он помог другу в решении практических дел. И вот теперь с ужасом понимает, что бессилен что-либо изменить: «Вон из этой ямы, из болота, на свет, на простор, где есть здоровая, нормальная жизнь!» – настаивал Штольц…
«Не поминай, не тревожь прошлого: не воротишь! – говорил Обломов. – Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать – будет смерть… Я все чувствую, все понимаю: мне давно совестно жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел.. Может быть, в последний раз было еще возможно. Теперь... теперь поздно...» Даже Ольга не в состонии воскресить его: «Ольга! – вдруг вырвалось у испуганного Обломова… – Ради Бога, не допускай ее сюда, уезжай!»
Как в первый приезд, Штольц подводит печальный итог:
– Что там? – спросила Ольга…
– Ничего!..
– Он жив, здоров?
– Что ж ты так скоро воротился? Отчего не позвал меня туда и его не привел? Пусти меня!
– Нельзя!
– Что же там делается?… Разве «бездна открылась»? Скажешь ли ты мне?.. Да что такое там происходит?
– Обломовщина!
И если Илья Ильич нашел людей, которые согласны терпеть эту жизнь около себя, то самая природа, кажется, выступила против, отмеривая краткий срок подобному существованию. Оттого трагикомическое впечатление производят попытки той же Агафьи Матвеевны ограничить мужа. «Сколько раз прошли? – спросила она Ванюшу… – Не ври, смотри у меня… Помни воскресенье, не пущу в гости <…>». И Обломов волей-неволей отсчитал еще восемь раз, потом уже пришел в комнату...»; «Хорошо бы к этому пирог!» – «Забыла, право забыла! А хотела еще с вечера, да память у меня словно отшибло!» – схитрила Агафья Матвеевна». В этом нет смысла. Ибо иной цели в жизни, кроме еды и сна, она предложить ему не может.
Что ни день, то новое открытие!
Описанию болезни и смерти своего героя Гончаров уделяет сравнительно немного места. Почему? Потому что самое страшное с Обломовым уже произошло. Духовная смерть опередила физическую. «Он умер потому, что кончился…» (И. Анненский). «“Пошлость” окончательно “восторжествовала над чистотой сердца, любовью, идеалами”».
Прощается Гончаров со своим героем взволнованным лирическим реквиемом: «Что же стало с Обломовым? Где он? Где? – На ближайшем кладбище под скромной урной покоится тело его <…>. Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его».
Казалось бы, здесь неоспоримое противоречие. Высокая надгробная речь опустившемуся герою! Но жизнь не может считаться бесполезной, когда кто-то вспоминает о тебе. Светлая печаль наполнила высшим смыслом жизнь Агафьи Матвеевны: «Она поняла, что <…> Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда… Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем жила и что жила не напрасно».
В финале мы встречаем Захара в обличии нищего на церковной паперти. Осиротевший камердинер предпочитает просить Христа ради, нежели служить «неугодливой» барыне. Между Штольцем и его знакомым литератором происходит следующий диалог о покойном Обломове:
– А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и – пропал!
– Отчего же? Какая причина?
– Причина… какая причина! Обломовщина! – сказал Штольц.
– Обломовщина! – с недоумением повторил литератор. – Что это такое?
– Сейчас расскажу тебе… А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится. «И он рассказал ему, что здесь написано.»
Таким образом, композиция романа строго кольцевая, в ней невозможно вычленить начало и конец. Все, что мы читаем с первых страниц, оказывается, можно истолковать как рассказ про Обломова, его друга. В то же время Штольц мог поведать историю недавно завершившейся жизни. Таким образом, круг человеческой жизни пройден дважды: в реальности и воспоминаниях друзей.
Гончаров, певец гармонии, не смог завершить свою книгу одной минорной нотой. В эпилоге появляется новый маленький герой, который, быть может, сумеет гармонично соединить лучшие черты отца и воспитателя. «Не забудь моего Андрея! – были последние слова Обломова, сказанные угасшим голосом…» «Нет, не забуду я твоего Андрея <…>, – обещает Штольц.– Но поведу твоего Андрея, куда ты не мог идти <…> и с ним будем проводить в дело наши юношеские мечты.
Прошло лет пять. Многое переменилось и на Выборгской стороне: пустая улица, ведущая к дому Пшеницыной, обстроилась дачами, между которыми возвышалось длинное, каменное, казенное здание, мешавшее солнечным лучам весело бить в стекла мирного приюта лени и спокойствия. И сам домик обветшал немного, глядел небрежно, нечисто, как небритый и немытый человек. Краска слезла, дождевые трубы местами изломались: оттого на дворе стояли лужи грязи, через которые, как прежде, брошена была узенькая доска. Когда кто войдет в калитку, старая арапка не скачет бодро на цепи, а хрипло и лениво лает, не вылезая из конуры. А внутри домика какие перемены! Там властвует чужая женщина, резвятся не прежние дети. Там опять появляется по временам красное, испитое лицо буйного Тарантьева и нет более кроткого, безответного Алексеева. Не видать ни Захара, ни Анисьи: новая толстая кухарка распоряжается на кухне, нехотя и грубо исполняя тихие приказания Агафьи Матвеевны, да та же Акулина, с заткнутым за пояс подолом, моет корыта и корчаги; тот же сонный дворник и в том же тулупе праздно доживает свой век в конуре. Мимо решетчатого забора в урочные часы раннего утра и обеденной поры мелькает опять фигура «братца» с большим пакетом под мышкой, в резиновых калошах зимой и летом. Что же стало с Обломовым? Где он? Где? На ближайшем кладбище под скромной урной покоится тело его, между кустов, в затишье. Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой да безмятежно пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его. Как зорко ни сторожило каждое мгновение его жизни любящее око жены, но вечный покой, вечная тишина и ленивое переползанье изо дня в день тихо остановили машину жизни. Илья Ильич скончался, по-видимому, без боли, без мучений, как будто остановились часы, которые забыли завести. Никто не видел последних его минут, не слыхал предсмертного стона. Апоплексический удар повторился еще раз, спустя год, и опять миновал благополучно: только Илья Ильич стал бледен, слаб, мало ел, мало стал выходить в садик и становился все молчаливее и задумчивее, иногда даже плакал. Он предчувствовал близкую смерть и боялся ее. Несколько раз делалось ему дурно и проходило. Однажды утром Агафья Матвеевна принесла было ему, по обыкновению, кофе и застала его так же кротко покоящимся на одре смерти, как на ложе сна, только голова немного сдвинулась с подушки да рука судорожно прижата была к сердцу, где, по-видимому, сосредоточилась и остановилась кровь. Три года вдовеет Агафья Матвеевна: в это время все изменилось на прежний лад. Братец занимались подрядами, но разорились и поступили кое-как, разными хитростями и поклонами, на прежнее место секретаря в канцелярии, «где записывают мужиков», и опять ходят пешком в должность и приносят четвертаки, полтинники и двугривенные, наполняя ими далеко спрятанный сундучок. Хозяйство пошло такое же грубое, простое, но жирное и обильное, как в прежнее время, до Обломова. Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству: чтоб ее юбки были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником в доме: она смотрела за кухней и столом, поила весь дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником. Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо, ни в ком и ни в чем не нуждаясь? Что ж могло заставить ее взять на себя обузу чужого хозяйства, хлопот о чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению любви, по святому долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего мужа? Дети ее пристроились, то есть Ванюша кончил курс науки и поступил на службу; Машенька вышла замуж за смотрителя какого-то казенного дома, а Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и жена и считают его членом своего семейства. Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых детей своих, хотя в сердце своем, может быть бессознательно, и давала им всем равное место. Но воспитание, образ жизни, будущую жизнь Андрюши она отделяла целой бездной от жизни Ванюши и Машеньки. Те что? Такие же замарашки, как я сама, небрежно говорила она, они родились в черном теле, а этот, прибавляла она почти с уважением об Андрюше и с некоторою если не робостью, то осторожностью лаская его, этот барчонок! Вон он какой беленький, точно наливной; какие маленькие ручки и ножки, а волоски, как шелк. Весь в покойника! Поэтому она беспрекословно, даже с некоторою радостью, согласилась на предложение Штольца взять его на воспитание, полагая, что там его настоящее место, а не тут, «в черноте», с грязными ее племянниками, детками братца. С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа и выплакала все глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе. А ваша хозяйка все плачет по муже, говорил кухарке лавочник на рынке, у которого брали в дом провизию. Все грустит по муже, говорил староста, указывая на нее просвирне в кладбищенской церкви, куда каждую неделю приходила молиться и плакать безутешная вдова. Все еще убивается! говорили в доме братца. Однажды вдруг к ней явилось неожиданно нашествие всего семейства братца, с детьми, даже с Тарантьевым, под предлогом сострадания. Полились пошлые утешения, советы «не губить себя, поберечь для детей» все, что говорено было ей лет пятнадцать назад, по случаю смерти первого мужа, и что произвело тогда желанное действие, а теперь производило в ней почему-то тоску и отвращение. Ей стало гораздо легче, когда заговорили о другом и объявили ей, что теперь им можно опять жить вместе, что и ей будет легче «среди своих горе мыкать», и им хорошо, потому что никто, как она, не умеет держать дома в порядке. Она просила срока подумать, потом убивалась месяца два еще и наконец согласилась жить вместе. В это время Штольц взял Андрюшу к себе, и она осталась одна. Вон она, в темном платье, в черном шерстяном платке на шее, ходит из комнаты в кухню, как тень, по-прежнему отворяет и затворяет шкафы, шьет, гладит кружева, но тихо, без энергии, говорит будто нехотя, тихим голосом, и не по-прежнему смотрит вокруг беспечно перебегающими с предмета на предмет глазами, а с сосредоточенным выражением, с затаившимся внутренним смыслом в глазах. Мысль эта села невидимо на ее лицо, кажется, в то мгновение, когда она сознательно и долго вглядывалась в мертвое лицо своего мужа, и с тех пор не покидала ее. Она двигалась по дому, делала руками все, что было нужно, но мысль ее не участвовала тут. Над трупом мужа, с потерею его, она, кажется, вдруг уразумела свою жизнь и задумалась над ее значением, и эта задумчивость легла навсегда тенью на ее лицо. Выплакав потом живое горе, она сосредоточилась на сознании о потере: все прочее умерло для нее, кроме маленького Андрюши. Только когда видела она его, в ней будто пробуждались признаки жизни, черты лица оживали, глаза наполнялись радостным светом и потом заливались слезами воспоминаний. Она была чужда всего окружающего: рассердится ли братец за напрасно истраченный или невыторгованный рубль, за подгорелое жаркое, за несвежую рыбу, надуется ли невестка за мягко накрахмаленные юбки, за некрепкий и холодный чай, нагрубит ли толстая кухарка, Агафья Матвеевна не замечает ничего, как будто не о ней речь, не слышит даже язвительного шепота: «Барыня, помещица!» Она на все отвечает достоинством своей скорби и покорным молчанием. Напротив, в святки, в светлый день, в веселые вечера масленицы, когда все ликует, поет, ест и пьет в доме, она вдруг, среди общего веселья, зальется горячими слезами и спрячется в свой угол. Потом опять сосредоточится и иногда даже смотрит на братца и на жену его как будто с гордостью, с сожалением. Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда... Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно. Она так полно и много любила: любила Обломова как любовника, как мужа и как барина; только рассказать никогда она этого, как прежде, не могла никому. Да никто и не понял бы ее вокруг. Где бы она нашла язык? В лексиконе братца, Тарантьева, невестки не было таких слов, потому что не было понятий; только Илья Ильич понял бы ее, но она ему никогда не высказывала, потому что не понимала тогда сама и не умела. С летами она понимала свое прошедшее все больше и яснее и таила все глубже, становилась все молчаливее и сосредоточеннее. На всю жизнь ее разлились лучи, тихий свет от пролетевших, как одно мгновение, семи лет, и нечего было ей желать больше, некуда идти. Только когда приезжал на зиму Штольц из деревни, она бежала к нему в дом и жадно глядела на Андрюшу, с нежной робостью ласкала его и потом хотела бы сказать что-нибудь Андрею Ивановичу, поблагодарить его, наконец выложить перед ним все, все, что сосредоточилось и жило неисходно в ее сердце: он бы понял, да не умеет она и только бросится к Ольге, прильнет губами к ее рукам и зальется потоком таких горячих слез, что и та невольно заплачет с нею, а Андрей, взволнованный, поспешно уйдет из комнаты. Их всех связывала одна общая симпатия, одна память о чистой, как хрусталь, душе покойника. Они упрашивали ее ехать с ними в деревню, жить вместе, подле Андрюши она твердила одно: «Где родились, жили век, тут надо и умереть». Напрасно давал ей Штольц отчет в управлении имением, присылал следующие ей доходы все отдавала она назад, просила беречь для Андрюши. Это его, а не мое, упрямо твердила она, ему понадобится; он барин, а я проживу и так.Роман «Обломов» является составной частью гончаровской трилогии, куда также вошли «Обрыв» и «Обыкновенная история». Напечатан был впервые в 1859 году в журнале «Отечественные записки», однако фрагмент романа «Сон Обломова» автор опубликовал 10 годами раньше, еще в 1849 году. По утверждению автора, черновик целого романа в это время уже был готов. Поездка в родной Симбирск с его старинным патриархальным укладом во многом вдохновил его на публикацию романа. Однако, пришлось сделать перерыв в творческой деятельности в связи с кругосветным путешествием.
Анализ произведения
Введение. История создания романа. Основная идея.
Намного ранее, в 1838 году Гончаров публикует юмористический рассказ «Лихая болесть», где осуждающе описывает такое пагубное явление, процветающее на западе, как склонность к чрезмерной мечтательности и хандре. Именно тогда автор впервые поднимает вопрос «Обломовщины», который впоследствии полностью и многогранно раскрыл в романе.
Позже автор признавался, что выступление Белинского на тему его «Обыкновенной истории» заставило его задуматься над созданием «Обломова». В своем разборе Белинский помог ему наметить четкий образ главного героя, его характер и индивидуальные черты. Кроме того, герой-Обломов, в каком-то роде признание Гончаровым своих ошибок. Ведь он когда-то тоже был приверженцем безмятежного и бессмысленного времяпровождения. Гончаров не раз рассказывал о том, как тяжело порой ему давались какие-то повседневные дела, не говоря уже о том, с каким трудом он принял решение отправиться-таки в кругосветное плавание. Друзья даже прозвали его «Принц Де Лень».
Идейное наполнение романа чрезвычайно глубоко: автор поднимает глубокие социальные проблемы, которые были актуальны для многих его современников. Например, засилье европейских идеалов и канонов в среде дворянства и прозябание исконно-русских ценностей. Вечные вопросы любви, долга, порядочности, человеческих взаимоотношений и жизненных ценностей.
Общая характеристика произведения. Жанр, сюжет и композиция.
Согласно жанровым особенностям, роман «Обломов» можно без труда идентифицировать как типичное произведение направления реализм. Здесь есть все признаки, характерные для произведений данного жанра: центровой конфликт интересов и позиций главного героя и противостоящего ему общества, множество деталей в описании ситуаций и интерьеров, достоверность с точки зрения исторического и бытового аспектов. Так, например, Гончаров очень четко рисует социальное разделение слоев общества, присущее тому времени: мещане, крепостные, чиновники, дворяне. В течение повествования одни герои получают свое развитие, например, Ольга. Обломов же, напротив, деградирует, сломавшись под напором окружающей действительности.
Типичное для того времени явление, описанное на страницах, получившее позже название «Обломовщина», позволяет трактовать роман как социально-бытовой. Крайняя степень лени и моральной распущенности, прозябание и разложение личности - все это крайне пагубно отразилась на мещанах 19 века. А «Обломовщина» стала именем нарицательным, в общем смысле отражавшим образ жизни тогдашней России.
С точки зрения композиции роман можно разделить на 4 отдельных блока или части. В начале автор дает нам понять, что из себя представляет главный герой, проследить за плавным не динамичным и ленивым течением его скучной жизни. Далее следует кульминация романа - Обломов влюбляется в Ольгу, выходит из «спячки», стремиться жить, наслаждаться каждым днем и получать личностное развитие. Однако их отношениям не суждено получить продолжение и пара переживает трагический разрыв. Кратковременное прозрение Обломова превращается в дальнейшую деградацию и распад личности. Обломов снова впадает в уныние и депрессию, погружаясь в свои чувства и безрадостное существование. Развязкой служит эпилог, где описывается дальнейшая жизнь героя: Илья Ильич женится на домовитой и не блещущей интеллектом и эмоциями женщине. Проводит последние дни в спокойствии, предаваясь лености и обжорству. Финалом становится смерть Обломова.
Образы главных героев
В противопоставление Обломову идет описание Андрея Ивановича Штольца. Это два антипода: Взгляд Штольца устремлен четко вперед, он уверен, что без развития нет будущего для него как для личности и для общества в целом. Такие люди движут планету вперед, единственная доступная для него радость - постоянный труд. Он получает удовольствие от достижения целей, ему некогда строить эфемерные воздушные замки и прозябать подобно Обломову в мире бесплотных фантазий. При этом, Гончаров не пытается сделать одного из своих героев плохим, а другого хорошим. Наоборот, он не раз подчеркивает, что ни тот ни другой мужской образ не является идеалом. Каждому из них присущи как положительные черты, так и недостатки. Это еще одна черта, позволяющая причислить роман к реалистическому жанру.
Так же как и мужчины, женщины в этом романе тоже противопоставлены друг другу. Пшеницына Агафья Матвеевна - жена Обломова представлена как недалекая, но чрезвычайно добрая и покладистая натура. Она буквально боготворит мужа, стараясь сделать его жизнь как можно более комфортной. Бедняжка не понимает, что тем самым сама роет ему могилу. Она - типичный представитель старого строя, когда женщина - буквально рабыня своего мужа, не имеющая права на собственное мнение, и заложница бытовых проблем.
Ольга Ильинская
Ольга же, прогрессивная молодая девушка. Ей кажется, что она сможет изменить Обломова, наставить его на истинный путь и у нее почти это получается. Она невероятно сильна духом, эмоциональна и талантлива. В мужчине она хочет видеть прежде всего духовного наставника, сильную цельную личность, как минимум равную ей по складу мыслей и убеждениям. Вот тут то и происходит конфликт интересов с Обломовым. К сожалению, он не может и не хочет соответствовать ее высоким требования и уходит в тень. Не в силах простить подобного малодушия, Ольга рвет с ним и, тем самым спасает себя от «Обломовщины».
Заключение
В романе поднята довольно серьезная проблема с точки зрения исторического развития российского общества, а именно «Обломовщина» или постепенная деградация отдельных слоев российской общественности. Старые устои, которые люди не готовы менять и совершенствовать свое общество и быт, философские вопросы развития, тема любви и слабости человеческого духа - все это по праву позволяет признать роман Гончарова гениальным произведением 19 века.
«Обломовщина» из общественного явления постепенно перетекает в характер самого человека, затягивает его на дно лени и морального разложения. Мечты и иллюзии постепенно вытесняют реальный мир, где подобному человеку просто нет места. Отсюда проистекает еще одна проблематичная тема, затронутая автором, а именно вопрос «Лишнего человека», коим является Обломов. Он застрял в прошлом и порой его мечты даже превалируют на действительно важными вещами, например, любовью к Ольге.
Успех романа во многом был обусловлен совпавшим по времени глубоким кризисом крепостнического строя. Образ заевшегося помещика, неспособного к самостоятельной жизни, очень остро был воспринят общественностью. Многие узнали в Обломове себя, а современники Гончарова, например, писатель Добролюбов быстро подхватил тему «Обломовщины» и продолжил ее развивать на страницах своих научных трудов. Таким образом, роман стал событием не только в области литературы, но важнейшим общественно-политическим и историческим событием.
Автор пытается достучаться до читателя, заставить взглянуть на собственную жизнь, и возможно, что-то переосмыслить. Только правильно истолковав пламенный посыл Гончарова, можно изменить свою жизнь и тогда, можно избежать печального финала Обломова.
Введение
Роман Гончарова «Обломов» является знаковым произведением русской литературы 19 века, описывающим характерное для российского общества явление «обломовщины». Ярким представителем в книге данной социальной тенденции является Илья Обломов – выходец из семьи помещиков, чей семейный уклад был отражением норм и правил Домостроя. Развиваясь в подобной атмосфере, герой постепенно впитывал ценности и приоритеты своих родителей, что в значительной степени повлияло на формирование его личности. Краткая характеристика Обломова в романе «Обломов» дается автором еще в начале произведения – это апатичный, интровертный, мечтательный мужчина, который предпочитает проживать жизнь в мечтах и иллюзиях, представляя и переживая выдуманные картины настолько ярко, что иногда может искренне радоваться или плакать от тех сцен, которые рождаются в его сознании. Внутренняя мягкость и чувственность Обломова словно отразились на его внешности: все его движения, даже в моменты встревоженности, сдерживались внешней мягкостью, грациозностью и изнеженностью, чрезмерными для мужчины. Герой был не по летам обрюзгшим, имел мягкие плечи и маленькие пухлые руки, а малоподвижный и неактивный образ жизни читался в его сонном взгляде, в котором отсутствовало какое-либо сосредоточение либо какая-то основная идея.
Быт Обломова
Словно продолжением мягкого, апатичного, ленивого Обломова в романе описывается быт героя. На первый взгляд его комната был прекрасно убранной: «Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей». Однако если присмотреться лучше, то становилась заметна паутина, запыленные зеркала и давно открытые и забытые книги, пятна на коврах, неубранные предметы обихода, хлебные крошки и даже забытая тарелка с обглоданной косточкой. Все это делало комнату героя неухоженной, заброшенной, производило впечатление, будто тут давно никто не живет: хозяева давно покинули жилье, не успев прибраться. В какой-то мере это было верно: Обломов давно не жил в реальном мире, заменив его на мир иллюзорный. Это особенно ярко видно в эпизоде, когда к герою приходят его знакомые, но Илья Ильич даже не удосуживается протянуть им руку для приветствия, и, тем более, подняться с постели навстречу посетителям. Кровать в данном случае (как и халат) является пограничным звеном между миром грез и реальности, то есть, встав с постели, Обломов в какой-то мере бы согласился пожить в реальном измерении, но герой этого не хотел.
Влияние «обломовщины» на личность Обломова
Истоки всеохватывающего эскапизма Обломова, его непреодолимого желания сбежать от реальности, лежат в «обломовском» воспитании героя, о котором читатель узнает из описания сна Ильи Ильича. Родное поместье персонажа, Обломовка, находилось далеко от центральной части России, расположившись в живописной, умиротворяющей местности, где никогда не было сильных бурь или ураганов, а климат отличался спокойствием и мягкостью. Жизнь в деревне текла размеренно, а время измерялось не секундами и минутами, а праздниками и обрядами – рождениями, свадьбами или похоронами. Однообразная тихая природа отразилась и на характере жителей Обломовки – самой важной ценностью для них были отдых, леность и возможность досыта поесть. Труд же рассматривался как наказание и люди всячески старались его избегать, оттягивать момент работы либо заставлять ее делать кого-то другого.
Примечательно, что характеристика героя Обломова в детстве значительно отличается от образа, который предстает перед читателями в начале романа. Маленький Илья был активным, многим интересующимся и открытым к миру ребенком с прекрасным воображением. Ему нравилось гулять и познавать окружающую природу, однако правила «обломовской» жизни не предполагали его свободы, поэтому постепенно родители перевоспитали его по своему образу и подобию, растя его как «тепличное растение», охраняя от невзгод внешнего мира, необходимости трудиться и познавать новое. Даже то, что они отдали Илью учиться, скорее было дань моде, чем реально необходимостью, ведь по любому малейшему поводу они сами оставляли сына дома. В итоге герой рос, словно закрытым от общества, не желающим работать и во всем полагающийся на то, что с возникновением любых трудностей можно будет крикнуть «Захар» и слуга придет и все сделает за него.
Причины стремления Обломова уйти от действительности
Описание Обломова, героя романа Гончарова, дает яркое представление об Ильи Ильиче, как человеке, прочно отгородившемся от реального мира и внутренне не желающем меняться. Причины этого кроются в детстве Обломова. Маленький Илья очень любил слушать сказки и легенды о великих богатырях и героях, которые рассказывала ему няня, а затем представлять себя одним из таких персонажей – личностью, в жизни которой в один момент произойдет чудо, которое изменит текущее положение вещей и сделает героя на голову выше других. Однако сказки существенно отличаются от жизни, где чудеса не происходят сами по себе, а для достижения успеха в обществе и карьере необходимо постоянно трудиться, переступать через падения и настойчиво двигаться вперед.
Тепличное воспитание, где Обломова приучали, что все дела за него будет делать кто-то другой, совместившись с мечтательной, чувственной натурой героя, привело к невозможности Ильи Ильича бороться с трудностями. Эта особенность Обломова проявилась еще в момент первой неудачи на службе – герой, опасаясь наказания (хотя, возможно, его бы никто и не наказывал, а дело решилось бы банальным предупреждением), сам увольняется с работы и не хочет больше сталкиваться с миром, где каждый сам за себя. Альтернативой жесткой реальности для героя становится мир его грез, где он представляет прекрасное будущее в Обломовке, жену и детей, умиротворяющее спокойствие, напоминающее ему его собственное детство. Однако все эти мечты остаются только мечтами, в реальности Илья Ильич всячески откладывает вопросы обустройства родной деревни, которая без участия разумного владельца постепенно разрушается.
Почему Обломов не нашел себя в реальной жизни?
Единственным человеком, который мог вытащить Обломова из его постоянного полусонного безделья, являлся друг детства героя – Андрей Иванович Штольц. Он представлял собой полную противоположность Ильи Ильича как по внешнему описанию, так и по характеру. Всегда деятельный, стремящийся вперед, умеющий достигать любых целей, Андрей Иванович все же дорожил дружбой с Обломовым, так как в общении с ним находил то душевное тепло и понимание, которого ему очень не хватало в окружении.
Штольц наиболее полно осознавал разрушительное влияние «обломовщины» на Илью Ильича, поэтому до последнего момента, всеми силами пытался вытащить его в реальную жизнь. Один раз Андрею Ивановичу это почти удалось, когда он познакомил Обломова с Ильинской. Но Ольгой в ее желании изменить личность Ильи Ильича двигал исключительно собственный эгоизм, а не альтруистическое желание помочь любимому человеку. В момент расставания, девушка говорит Обломову, что не могла бы вернуть его к жизни, потому что он уже был мертв. С одной стороны это так, герой слишком прочно погряз в «обломовщине», и чтобы изменить его отношение к жизни, требовалось нечеловеческих усилий и терпения. С другой же стороны, активная, целеустремленная по натуре Ильинская не понимала, что для преображения Илье Ильичу нужно время, и он не может одним рывком изменить себя и свою жизнь. Разрыв с Ольгой стал для Обломова еще большей неудачей, чем ошибка на службе, поэтому он окончательно погружается в сети «обломовщины», уходит от реального мира, не желая больше переживать душевную боль.
Заключение
Авторская характеристика Ильи Ильича Обломова, несмотря на то, что герой является центральным персонажем, неоднозначна. Гончаров обнажает как положительные его черты (доброту, нежность, чувственность, умение переживать и сочувствовать), так и отрицательные (лень, апатию, нежелание что-либо решать самостоятельно, отказ от саморазвития), изображая перед читателем многогранную личность, которая может вызывать как симпатию, так и отвращение. При этом Илья Ильич, несомненно, является одним из наиболее точных изображений истинно русского человека, его натуры и черт характера. Именная эта неоднозначность и многогранность образа Обломова позволяют даже современным читателям открывать в романе что-то важное для себя, ставя и перед собой те вечные вопросы, которые затронул в романе Гончаров.
Тест по произведению
В третий и последний раз Штольц навещает своего друга. Под заботливым оком Пшеницыной Обломов почти осуществил свой идеал: «Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока, где едят незаработаннный хлеб, ходят в золоте и серебре…», и Агафья Матвеевна оборачивается сказочной Миликтрисой Кирбитьевной... Домик на Выборгской стороне напоминает сельское приволье.
Однако герой так и не доехал до родной деревни. Тема «Обломов и мужики»
проходит через весь роман. Еще в первых главах мы узнали, что в отсутствие барина крестьянам живется туго. Староста докладывает, что мужики «убегают», «просятся на оброк». Вряд ли им лучше стало под властью Затертого. Пока Обломов утопал в своих проблемах, он упустил возможность проложить дорогу, построить мост, как сделал его сосед, деревенский помещик. Нельзя сказать, что Илья Ильич вовсе не думает о своих крестьянах. Но его планы сводятся к тому, чтобы все осталось как есть. И на совет открыть для мужика школу Обломов с ужасом отвечает, что «он, пожалуй, и пахать не станет...» Но время не остановить. В финале мы узнаем, что «Обломовка не в глуши больше <…>, на нее пали лучи солнца!» Крестьяне, как ни было трудно, обошлись без барина: «…Года через четыре она будет станцией дороги <…>, мужики пойдут работать на насыпь, а потом по чугунке покатится <…> хлеб к пристани... А там …школы, грамота…» А вот обошелся ли Илья Ильич без Обломовки? Логикой повествования Гончаров доказывает излюбленные свои мысли. И то, что на совести каждого помещика лежит забота о судьбах сотен людей («Счастливая ошибка»). И то, что деревенская жизнь есть самая естественная и потому самая гармоническая для русского человека; она сама направит, научит и подскажет, что делать лучше всяких «планов» («Фрегат “Паллада”»).
В домике на Выборгской Обломов опустился. То, что было свободным сном, сделалось галлюцинацией – «настоящее и прошлое слились и перемешались». В первый приезд Штольцу удалось поднять Обломова с дивана. Во второй он помог другу в решении практических дел. И вот теперь с ужасом понимает, что бессилен что-либо изменить: «Вон из этой ямы, из болота, на свет, на простор, где есть здоровая, нормальная жизнь!» – настаивал Штольц…
«Не поминай, не тревожь прошлого: не воротишь! – говорил Обломов. – Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать – будет смерть… Я все чувствую, все понимаю: мне давно совестно жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел.. Может быть, в последний раз было еще возможно. Теперь... теперь поздно...» Даже Ольга не в состонии воскресить его: «Ольга! – вдруг вырвалось у испуганного Обломова… – Ради Бога, не допускай ее сюда, уезжай!»
Как в первый приезд, Штольц подводит печальный итог:
– Что там? – спросила Ольга…
– Ничего!..
– Он жив, здоров?
– Что ж ты так скоро воротился? Отчего не позвал меня туда и его не привел? Пусти меня!
– Нельзя!
– Что же там делается?… Разве «бездна открылась»? Скажешь ли ты мне?.. Да что такое там происходит?
– Обломовщина!
И если Илья Ильич нашел людей, которые согласны терпеть эту жизнь около себя, то самая природа, кажется, выступила против, отмеривая краткий срок подобному существованию. Оттого трагикомическое впечатление производят попытки той же Агафьи Матвеевны ограничить мужа. «Сколько раз прошли? – спросила она Ванюшу… – Не ври, смотри у меня… Помни воскресенье, не пущу в гости <…>». И Обломов волей-неволей отсчитал еще восемь раз, потом уже пришел в комнату...»; «Хорошо бы к этому пирог!» – «Забыла, право забыла! А хотела еще с вечера, да память у меня словно отшибло!» – схитрила Агафья Матвеевна». В этом нет смысла. Ибо иной цели в жизни, кроме еды и сна, она предложить ему не может
Описанию болезни и смерти своего героя Гончаров уделяет сравнительно немного места. И. Анненский обобщает читательские впечатления, говоря, что «мы прочли о нем 600 страниц, мы не знаем человека в русской литературе так полно, так живо изображенного. А между тем его смерть действует на нас меньше, чем смерть дерева у Толстого…» Почему? Критики «серебряного века» единодушны, потому что самое страшное с Обломовым уже произошло. Духовная смерть опередила физическую. «Он умер потому, что кончился…» (И. Анненский). «“Пошлость” окончательно “восторжествовала над чистотой сердца, любовью, идеалами”». (Д. Мережковский).
Прощается Гончаров со своим героем взволнованным лирическим реквиемом: «Что же стало с Обломовым? Где он? Где? – На ближайшем кладбище под скромной урной покоится тело его <…>. Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его».
Казалось бы, здесь неоспоримое противоречие. Высокая надгробная речь опустившемуся герою! Но жизнь не может считаться бесполезной, когда кто-то вспоминает о тебе. Светлая печаль наполнила высшим смыслом жизнь Агафьи Матвеевны: «Она поняла, что <…> Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда… Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем жила и что жила не напрасно».
В финале мы встречаем Захара в обличии нищего на церковной паперти. Осиротевший камердинер предпочитает просить Христа ради, нежели служить «неугодливой» барыне. Между Штольцем и его знакомым литератором происходит следующий диалог о покойном Обломове:
– А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и – пропал!
– Отчего же? Какая причина?
– Причина… какая причина! Обломовщина! – сказал Штольц.
– Обломовщина! – с недоумением повторил литератор. – Что это такое?
– Сейчас расскажу тебе… А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится. «И он рассказал ему, что здесь написано.»
Таким образом, композиция романа строго кольцевая, в ней невозможно вычленить начало и конец. Все, что мы читаем с первых страниц, оказывается, можно истолковать как рассказ про Обломова, его друга. В то же время Штольц мог поведать историю недавно завершившейся жизни. Таким образом, круг человеческой жизни пройден дважды: в реальности и воспоминаниях друзей.
Гончаров, певец гармонии, не смог завершить свою книгу одной минорной нотой. В эпилоге появляется новый маленький герой, который, быть может, сумеет гармонично соединить лучшие черты отца и воспитателя. «Не забудь моего Андрея! – были последние слова Обломова, сказанные угасшим голосом…» «Нет, не забуду я твоего Андрея <…>, – обещает Штольц.– Но поведу твоего Андрея, куда ты не мог идти <…> и с ним будем проводить в дело наши юношеские мечты».
Проведем маленький эксперимент. Откройте последнюю страницу издания "Обломова" – любого, которое Вы держите в руках. Перевернув ее, вы обнаружите почти наверняка статью Николая Александровича Добролюбова «Что такое обломовщина?» Работу эту необходимо знать хотя бы потому, что она является одним из образцов русской критической мысли девятнадцатого столетия. Однако первый признак свободного человека и свободной страны – это возможность выбора. Статью Добролюбова интереснее рассматривать рядом со статьей, с которой она появилась практически одновременно и с которой во многом полемична. Это рецензия Александра Васильевича Дружинина «“Обломов”. Роман И.А. Гончарова».
Критики единодушны в восхищении образом Ольги. Но если Добролюбов видит в ней новую героиню, главного борца с обломовщиной, Дружинин видит в ней воплощение вечной женственности: «Нельзя не увлечься этим светлым, чистым созданием, так разумно выработавшим в себе все лучшие, истинные начала женщины…»
Разногласия между ними начинаются с оценки Обломова. Добролюбов полемизирует с самим автором романа, доказывая, что Обломов – ленивое, испорченное, никчемное существо: «Он (Обломов) не поклонится идолу зла! Да ведь почему это? Потому, что ему лень встать дивана. А стащите его, поставьте на колени перед этим идолом: он не в силах будет встать. Грязь к нему не пристанет! Да пока лежит один. Так еще ничего; а как придет Тарантьев, Затертый. Иван Матвеич – брр! какая отвратительная гадость начинается около Обломова».
Истоки характера Обломова критик проницательно угадывает в его детстве. У обломовщины он усматривает в первую очередь социальные корни: «…Он (Обломов ) с малых лет видит в своем доме, что все домашние работы исполняются лакеями и служанками, а папенька и маменька только распоряжаются да бранятся за дурное исполнение». Приводит в пример символический эпизод с натягиванием чулок. Он рассматривает и Обломова как социальный тип . Это барин, владелец «трехсот Захаров», который «рисуя идеал своего блаженства, … не думал утвердить его законность и правду, не задал себе вопроса: откуда будут браться эти оранжереи и парники… и с какой стати будет он ими пользоваться?»
И все же психологический анализ персонажа и значения всего романа не так интересен критику. Он постоянно прерывается «более общими соображениями» об обломовщине. В герое Гончарова критик прежде всего сложившийся литературный тип, генеалогию его критик проводит от Онегина, Печорина, Рудина. В литературной науке его принято называть типом лишнего человека. В отличие от Гончарова, Добролюбов сосредоточивается на его отрицательных чертах: «Общее у всех этих людей то, что в жизни нет им дела, которое бы для них было жизненной необходимостью, сердечной святыней…»
Добролюбов прозорливо угадывает, что причиной непробудного сна Обломова стало отсутствие высокой, по настоящему благородной цели. Эпиграфом избрал слова Гоголя: «Где же тот, кто бы на родном языке русской души умел бы сказать нам это всемогущее слово “вперед?..”»
Посмотрим теперь статью Дружинина. Будем откровенны: читать его намного труднее. Едва мы развернем страницы, имена философов и поэтов, Карлейля и Лонгфелло, Гамлета и художников фламандской школы так и запестрят у нас перед глазами. Интеллектуал высочайшего кругозора, знаток английской словесности, Дружинин и в своих критических работах не снисходит до среднего уровня, но ищет равного себе читателя. Между прочим, так и можно проверить степень собственной культуры – спросить себя, какие из упоминаемых имен, картин, книг мне знакомы?
Вслед за Добролюбовым, он уделяет много внимания «Сну...» и видит в нем «шаг к уяснению Обломова с его обломовщиной». Но, в отличие от него, сосредоточивается на лирическом содержании главы. Дружинин увидел поэзию даже в «заспанном челядинце», и поставил в высшую заслугу Гончарову то, что он «опоэтизировал жизнь своего родного края». Таким образом, критик слегка коснулся национального содержания обломовщины. Защищая любимого своего героя, критик призывает: «Окиньте роман внимательным взглядом, и вы увидите, как много в нем лиц, преданных Илье Ильичу и даже обожающих его…» Ведь это неспроста!
«Обломов – ребенок, а не дрянной развратник, он соня, а не безнравственный эгоист или эпикуреец...» Чтобы подчеркнуть нравственную ценность героя, Дружинин задается вопросом: кто в конечном счете полезнее для человечества? Наивное дитя или усердный чиновник, «подписывающий бумагу за бумагой»? И отвечает: «Ребенок по натуре и по условиям своего развития, Илья Ильич … оставил за собой чистоту и простоту ребенка – качества, драгоценные во взрослом человеке». Люди «не от мира сего» так же необходимы, поскольку «посреди величайшей практической запутанности, часто открывают нам область правды и временами ставят неопытного, мечтательного чудака и выше… целой толпы дельцов, его окружающих». Критик уверен в том, что Обломов – тип общечеловеческий , и восклицает: «Нехорошо той земле, где нет добрых и неспособных на зло чудаков вроде Обломова!»
В отличие от Добролюбова, не забывает он и про Агафью Матвеевну. Дружининым сделано тонкое наблюдение о месте Пшеницыной в судьбе Обломова: она поневоле была «злым гением» Ильи Ильича, «но этой женщине все будет прощено за то, что она много любила». Критик увлечен тонким лиризмом сцен, рисующих горестные переживания вдовы. В противоположность ей, критик показывает эгоизм четы Штольцев по отношению к Обломову в сценах, где «ни житейский порядок, ни житейская правда… нарушены не были».
Вместе с тем в его рецензии можно найти ряд спорных суждений. Критик избегает разговора о том, почему гибнет Илья Ильич. Отчаяние Штольца при виде опустившегося друга вызвано, по его мнению, только тем, что Обломов женился на простолюдинке.
Как и Добролюбов, Дружинин выходит за рамки рассмотрения романа. Он рассуждает об особенностях таланта Гончарова, сопоставляет его с голландскими живописцами. Подобно нидерландским пейзажистам и создателям жанровых сценок, детали быта под его пером обретают бытийный масштаб и «творческий дух его отражался во всякой подробности… как солнце отражается в малой капле воды…»
Мы увидели, что два критика в суждениях про Обломова и роман в целом спорят и отрицают один другого. Так кому же из них верить? На этот вопрос дал ответ И. Анненский, заметив, что ошибочно «останавливаться на вопросе, какой тип Обломов. Отрицательный или положительный? Этот вопрос вообще относится к числу школьно-рыночных…» И подсказывает, что «самый естественный путь в каждом разборе типа – начинать с разбора своих впечатлений, по возможности их углубив». Для этого «углубления» и нужна критика. Чтобы донести реакцию современников, дополнить самостоятельные выводы, а не заменять свои впечатления. Вообще-то Гончаров верил в своего читателя, и на замечания, что его герой непонятен, парировал: «А читатель на что? Разве он олух какой-нибудь, что воображением не сумеет по данной автором идее дополнить остальное? Разве Печорины, Онегины… досказаны до мелочей? Задача автора – господствующий элемент характера, а остальное – дело читателя».