М. А. Булгаков - русский писатель, основной период творчества которого пришелся на трудные 1920- 1940 годы, когда отношения между художником и властью до крайности усложнились. Булгаков неоднократно обращался к теме «Художник и общество» («Жизнь господина де Мольера», «Мольер», «Последние дни»). Наиболее полное воплощение эта тема получила в романе «Мастер и Маргарита».
В своих более ранних произведениях Булгаков противопоставлял одухотворенного и одинокого человека антигуманизму «власти» и «стихийности» истории. В «Мастере и Маргарите», своей наиболее зрелой веши, писатель приходит к другой мысли. Человек, а в особенности художник, обязан всей своей душой и совестью участвовать в борьбе за совершенствование мира, в котором он живет. Позиция неучастия, а тем более капитуляции, для Булгакова неприемлема.
В 20-е годы, когда возникал замысел романа, оформились концепции А. И. Опарина и Дж. Холдейна о происхождении жизни на Земле. Согласно их взглядам, мир вообще, и мир человеческий в том числе, возникли в результате эволюции от примитивных форм ко все более сложным, от механических к органическим, от животных к человеческим, от эгоистических к одухотворенным. Как врач и естественник, человек большой эрудиции, Булгаков был знаком с этой теорией. Она нашла художественное отражение в романе «Мастер и Маргарита» в разных образах и символах. В частности, в романе «свет» противоположен «покою». Ведь «свет» - это движение, и путь человеческих стремлений к нему бесконечен. «Покой» - это уход из жизни. По мнению Булгакова, только в борьбе, в преодолении жизненных трудностей может обрести себя человек.
Суд земной в лице литературных критиков Латунского и К° осудил Мастера. В обществе воинствующего атеизма его обвинили в «апологии Иисуса Христа», в «пилатчине» и старообрядстве. И хотя Мастер прекрасно понимает всю фальшь этих обвинений, он оказывается морально сломлен. Но не этот суд главный.
Почему Мастер так быстро отрекается от своих идей, от своего романа? Он даже пытается отказаться от своей великой любви - Маргариты (находясь в клинике для душевнобольных, он надеется, что она его за четыре месяца забыла). Видимо, потому, что и раньше в его жизни было немало случайного, импульсивного. Лишь по стечению обстоятельств он начинает работу над романом. Возможно, если бы не вера и поддержка Маргариты, он не окончил бы роман вовсе. Не случайно Булгаков ни разу на протяжении романа не показал своего героя в работе, в усилиях духа. Конечно, на него обрушились жизненные невзгоды, но не так скоро должен отступать человек. А он всю жизнь бежит от окружающего мира - то в исторический музей, то в подвал, то в клинику для душевнобольных. Зная обстановку в стране, где в 1930-е годы усилились репрессии, можно было предположить, что Мастера поместили в клинику власти по обвинению в инакомыслии. Но нет - он попадает туда по собственному желанию, даже находит, что «здесь очень и очень неплохо». Он уверяет себя, что «не нужно задаваться большими планами».
Вот почему Булгаков осуждает своего героя. Мастер выпал из цепи непрерывной человеческой борьбы за совершенствование жизни. Великая борьба Добра и Зла за душу человека - это противостояние космического мрака (Воланд и его свита) и самоотверженного и творческого человеческого света (образ Иешуа). Мастеру не удается остаться борцом до конца. Позади него остаются тревоги и волнения жизни действительной и трудной. Впереди его ждет призрачное, условное существование вне жизни, вне «света». Он сам обрек себя на бездействие духа. Вот почему ему дарован «покой».

«ОН ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ»

О судьбе Мастера сказано красиво: «Он не заслужил света, он заслужил покой». И несколькими поколениями советских интеллигентов эти слова переживались как символ их скудных эсхатологических надежд. «Счастливый финал» ...

Почему все так рады за Мастера, что завидуют его «синице в руке», совсем и не задумываясь о его утрате – о «журавле в небе», о Свете? Ведь в русской литературной традиции свет и покой едины. Булгаков даже для эпиграфа письма ко Сталину избрал некрасовское стихотворение, в котором была строка – «Вдруг ангел света и покоя мне песню чудную запел»… Неужели непонятно, что покой оторванный от света – это темный покой, могильный мрак?

Так в чем же грех Мастера? Почему он не заслужил света? В чьих глазах он «согрешил»? От кого он принимает свою полу-награду, полу-наказание?

Ясно, что его грех связан с его романом. Но что же было грехом – написание романа в синергии с Воландом или его сожжение?

Приговор Мастеру выносит Иешуа (второстепенный персонаж его романа о Пилате). Персонаж судит своего автора. Но автор не один: есть соавтор – Воланд. Иешуа – создание не только Мастера, но и Воланда. Поэтому Воланда он просит о покое для Мастера. Для Воланда эта просьба призрака, вызванного им же самим к жизни, досадна и нелепа. И без нее Воланд уже решил, что делать с Мастером, а заодно и с Маргаритой.

Тогда понятно, что грехом (с точки зрения Воланда и Иешуа, а отнюдь не моей) оказывается именно сожжение романа. Мы уже знаем, что призраки чахнут, если их оставлять без внимания... Мастер должен был впустить евангелие от Воланда в мир, но – испугался. Воланд пробовал подтолкнуть его к тиражированию рукописи, подослав к нему Маргариту. «Она сулила славу, она подгоняла его и вот тут-то стала называть мастером». Уже после провала Мастер «шепотом вскрикивал, что он ее, которая толкала его на борьбу, ничуть не винит, о нет, не винит!». (Так Иешуа не винит Понтия Пилата). Маргарита же именно после издательского провала рукописи стала отдаляться от Мастера: «теперь мы больше расставались, чем раньше. Она стала уходить гулять».

Неверно предположение М. Дунаева, будто Воланду роман Мастер нужен был для черной мессы – «бала». «Роман, созданный Мастером, становится не чем иным, как евангелием от сатаны, искусно введенным в композиционную структуру произведения об антилитургии. Вот для чего была спасена рукопись Мастера. Вот зачем искажен образ Спасителя. Мастер исполнил предназначенное ему Сатаной» .

Как раз на балу у Воланда роман Мастера никак не фигурирует, не зачитывается, не замечается, и никто из его персонажей там даже не появляется. Бал нечисти состоялся бы и без романа Мастера (он вообще ежегодно-весенний). А вот сожжение Мастером порученного ему труда в глазах Воланда есть дезертирство. Мастер испугался первого сопротивления твердолобых атеистов и отступил, не решился разбросать по свету осколки кривого зеркала, а тем самым ослабил общую стратегию антихристианского наступления.

А хорошо ли Мастеру быть в темном, бес-светном покое? Чего лишился мастер, отказавшись от света? От чего отгородил его «покой», подаренный Воландом?

Этими вопросами отчего-то не принято было задаваться.

Сначала – об утрате. О Свете. О Небе.

Осенью 1933 года Булгаков записывает: «Встреча поэта с Воландом. Маргарита и Фауст. Черная месса. – Ты не поднимешься до высот. Не будешь слушать мессы. Но будешь слушать романтические - … Маргарита и козел. Вишни. Река. Мечтание. Стихи. История с губной помадой» .

В рукописи 1936 года это оформлено уже так: «Тебя заметили, и ты получишь то, что заслужил… Исчезнет мысль о Ганоцри и о прощенном Игемоне. Это дело не твоего ума. Ты никогда не поднимешься выше, Ешуа не увидишь, ты не покинешь свой приют.. Он шел к дому, но уж не терзали сомнения и угасал казнимый на Лысом Черепе и бледнел и уходил навеки, навеки шестой прокуратор Понтийский Пилат. Конец».

Мы же попробуем приглядеться к той вечности, по которой обречен бродить призрак Мастера (именно призрак; не будем забывать, что тело Мастера, отравленное Азазелло, не то сгорело в арбатском подвале, не то осталось в палате № 118).

Фауст по воле и милости Бога избежал вечного общения с Мефистофелем и его командой. А вот Мастеру далеко до такой участи. Он и по смерти остается в области Воланда. Мастер не переходит в мир Христа, в мир ангелов. И в вечности Мастер зависим от Воланда и его даров.

Дары же Воланда всегда по меньшей мере двусмысленны. Во всем романе он наиболее откровенно врет именно в этой сцене прощания с Мастером.

О Пилате Воланд говорит так: «Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать». Стоп! Ведь Иешуа через Левия Матвея просил за Мастера, а не за Пилата!

Второй звоночек: Воланд предлагает Мастеру создать гомункула: «Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда».

Снова ложь: Воланд подменяет Фауста Вагнером: гомункула создал Вагнер, «лаборант» Фауста, и, по оценке своего учителя – «беднейшее из всех земных исчадий». Фауст в это время был в летаргическом сне.

Вагнер – безнадежный книжник: «Меня леса и нивы не влекут, И зависти не будят птичьи крылья. Моя отрада - мысленный полет По книгам, со страницы на страницу. Зимой за чтеньем быстро ночь пройдет, Тепло по телу весело струится, А если попадется редкий том, От радости я на небе седьмом».

Но не таков Фауст: «Я на познанье ставлю крест. Чуть вспомню книги - злоба ест».

Фауста тошнит от «спального колпака и халата» Вагнера. Воланд же, называя Мастера Фаустом, подсовывает ему вагнеровский мирок: «Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак» (Маргарита о жизни в обещанном «домике»).

Фауста мутило от его размеренно-предсказуемой лабораторно-домашней жизни: «Я проклинаю мир явлений, Обманчивых, как слой румян. И обольщенье семьянина. Детей, хозяйство и жену». Фауст мечтал о деятельности, Мастер (пока был жив) – о беспамятстве и покое. Что ж – спокойней всего на кладбище.

Примечательно, что дух зла действует с ловкостью наперсточника. Фауст не желает вести размеренно-домоседскую жизнь, и Мефистофель тут же его подсовывает ему свой навязчивый сервис: «(Фауст) «Жить без размаху – никогда! (Мефистофель): вот, значит, в ведьме – и нужда».

Мастеру, напротив, по сердцу арбатский подвальчик, домашний уют. Но дар Воланда все тот же: ведьма.

Ведьма и королева Варфоломеевской ночи в приложении к домашнему обиходу: «ловите гранату! Не бойтесь, она ручная!». Дерзаний у мастера нет, творчества уже нет, пути нет. Зато ведьма теперь всегда с ним.

И лепка нового гомункула вряд ли чем обогатит мир призраков: в «Фаусте» гомункул как раз жаждет обрести плоть, вырваться из своей стеклянной реторты. И как Мастер сможет дать плоть гомункулу, если он и сам ее лишен? Как он сможет освободить гомункула (Анаксагор в «Фаусте» говорит гомункулу – ты «жил, оградясь своею скорлупой»), если он сам стал «человеком в футляре»? Впрочем, одного гомункула Мастер уже создал: из Христа-Богочеловека он попробовал слепить человечка…

Ну, а если мы вспомним «Собачье сердце», то поймем, что для Булгакова идея гомункула была похоронена раз и навсегда.

Что еще Воланд уготовил Мастеру на вечность? – призрак Маргариты. Качество этого подарка вызывает определенные сомнения, изложенные в предыдущей главе.

Следующий дар - музыка Шуберта.

Из окончательного текста романа трудно понять, почему именно Шуберт станет неразлучным с Мастером. Но в ранних вариантах все яснее. Там звучит романс Шуберта «Приют» на стихи Рельштаба: «черные скалы, вот мой покой»: Варенуха «побежал к телефону. Он вызвал номер квартиры Берлиоза. Сперва ему почудился в трубке свист, пустой и далекий, разбойничий свист в поле. Затем ветер. И из трубки повеяло холодом. Затем дальний, необыкновенно густой и сильный бас запел, далеко и мрачно: «... черные скалы, вот мой покой... черные скалы...». Как будто шакал захохотал. И опять «черные скалы... вот мой покой...» . Или: «Нежным голосом запел Фагот... черные скалы мой покой» . Вот и отгадка – что значит «покой без света».

Романс Шуберта, исполняемый Воландом по телефону, отсылает нас не только к Мефистофелю, но и к оперному Демону Рубинштейна. Декорации пролога оперы “Демон” в знаменитой постановке с участием Шаляпина легко узнаваемы читателем булгаковского романа - нагромождения скал, с высоты которых Демон - Шаляпин произносит свой вступительный монолог “Проклятый мир”.

Так что «божественные длинноты» Шуберта, воспевающего черные скалы, Воланд превратил в инструмент замаскированной пытки. Теперь протяженность этих длиннот будет неограничена...

Еще один воландов дар: «старый слуга».

Значит, кто-то и в вечности останется «слугой»? В христианстве такого представления нет. Мертвый слуга за гробом - это египетские «ушебти». В гроб египтян клались деревянные фигурки рабов. Предполагалось, что именно они будут выполнять черную работу в загробном мире, в то время как люди (т.е. собственно египтяне) будут радоваться плодам «полей Иалу». А это означает, что посмертие, организованное Воландом – это не-христианское посмертие. Вечность с буратинами. И мелькнувший там Иешуа не более похож на Иисуса, чем египетский фаллический знак (анх) – на Голгофский Крест.

Следующий подарок: домик.

О качестве этого дара можно судить и по тому, что он не впервые возник в творчестве Булгакова. Воланд современному расхристанному читателю кажется симпатягой. Но у Булгакова не раз возникала тема высокого начальства, которое помогает бедному интеллигенту решить квартирный вопрос и избавиться от шариковых и прочих «аннушек». «Ночью я зажег толстую венчальную свечу. Свеча плакала восковыми слезами. Я разложил лист бумаги и начал писать на нем нечто, начинавшееся словами: председателю Совнаркома Владимиру Ильичу Ленину. Все, все я написал на этом листе: и как я поступил на службу, и как ходил в жилотдел, и как видел звезды над храмом Христа, и как мне кричали: - Вылетайте как пробка… Ночью я заснул и увидал во сне Ленина. Я рассказывал про звезды на бульваре, про венчальную свечу и председателя… - Так… так… так.. – отвечал Ленин. Потом он позвонил: - Дать ему ордер на совместное жительство с его приятелем. Пусть сидит веки-вечные в комнате и пишет там стихи про звезды и тому подобную чепуху» .

Значит, дар, полученный Мастером, мог бы ему вручить и Ленин. Значит, Воланд вручает Мастеру «ленинскую премию». Темы сходства Воланда и Ленина касаться не будем. Просто отметим, что от «потусторонней» силы Мастер получает вполне посюсторонний, «кесарев» дар. Невысока же для него оказалась планка мечтаний и цена соблазна…

Только советская образованщина, испорченная «квартирным вопросом» и мечтой о дачном домике в Переделкино могла увидеть в этом достойную замену Небесному Иерусалиму и христианскому раю.

Маргарита увещевает Мастера обзавестись «домиком с венецианскими окнами». Но именно в таком домике и жил Фауст, и именно на эти окна у него была аллергия: «Назло своей хандре Еще я в этой конуре, Где доступ свету загражден Цветною росписью окон!».

Фаусту, «чья жизнь в стремлениях прошла», Мефистофель однажды предложил следующий жизненный план: «Возьмись копать или мотыжить. Замкни работы в тесный круг. Найди в них удовлетворенье. Всю жизнь кормись плодами рук, Скотине следуя в смиренье. Вставай с коровами чуть свет, Потей и не стыдись навоза - Тебя на восемьдесят лет Омолодит метаморфоза».

Фауст гневно протестует: «Жить без размаху? Никогда! Не пристрастился б я к лопате, К покою, к узости понятий».

И вот мирок, из которого вырвался Фауст, Воланд предлагает Мастеру как высшую награду.

Воланд сам упомянул Фауста и обещал Мастеру то, что якобы привело бы в восторг самого Фауста. Но реально Мастеру он подсунул то, что у Фауста вызывало лишь приступы хандры.

Живой Мастер совсем не похож на Фауста. Но призрак Мастера, как кажется, пробует уже переживать по-фаустовски. Последнее, что сделал призрак Мастера, покидая свой земной дом – он бросил в огонь не только свою рукопись, но и еще какую-то чужую книгу: «Мастер опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула веселым огнем». В этом поступке в Мастере проснулось что–то от Фауста (жажда скачки, полета, новизны). Оттого Воланд и поминает Фауста. Но на деле-то он подсовывает Мастеру не фаустовский идеал, а вагнеровский. И этот статично-книжный вагнеровский рай точно не будет радовать Мастера. Воланд дарит Мастеру «счастье» с чужого плеча. Оно ему будет жать и натирать душу.

Дурно пахнущую авантюру Воланд предлагает Мастеру. Причем – «сквозь зубы»: «Маргарита тихонько плакала, утирая глаза большим рукавом. – Что с нами будет? – спросил поэт. – Мы погибнем! – Как-нибудь обойдется, - сквозь зубы сказал хозяин и приказал Маргарите: Подойдите ко мне… Вы станете не любовницей, а его женой, - строго и в полной тишине проговорил Воланд, - впрочем, не берусь загадывать. Во всяком случае, - он повернулся к поэту, - примите от меня этот подарок, - и тут он протянул поэту маленький черный револьвер. Поэт все так же мутно и угрюмо гляда исподлобья, взял револьвер» .

Как тут не вспомнить другое описание бес-светной вечности:

«- Я не верю в будущую жизнь, - сказал Раскольников. Свидригайлов сидел в задумчивости. - А что, если там одни пауки или что-нибудь в этом роде, - сказал он вдруг. "Это помешанный", - подумал Раскольников. - Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится. - И неужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого! - с болезненным чувством вскрикнул Раскольников. - Справедливее? А почем знать, может быть, это и есть справедливое, и знаете, я бы так непременно нарочно сделал! - ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь»...

Вечность без вдохновения ждет Мастера: «- Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение? - У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, - ответил мастер, - ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, - он опять положил руку на голову Маргариты, - меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал» (гл. 24).

Мастеру еще предстоит узнать страшную правду о своей творческой импотенции: без воландовского вдохновения он уже не сможет написать ничего подобного своему сгоревшему роману… Воланд подарил этот роман Мастеру. Воланд же (через Азазелло) его и сжег. Дары Воланда всегда двусмысленны. Мастер ведь уже предчувствовал, с кем связался и чем все это кончится: «Стоило мне перед сном потушить лампу в маленькой комнате, как мне казалось, что через оконце, хотя оно и было закрыто, влезает какой-то спрут с очень длинными и холодными щупальцами» (гл. 13).

Вспомним еще револьвер, который в рукописи 36-37 годов Воланд дарит Мастеру, и картина станет вполне богословски-канонической.

По наблюдению святых Отцов, когда человек вступает в общение с Князем тьмы, в его душу начинает постепенно проникать отчаяние. Ты вроде стал хозяином жизни, пробудившиеся в тебе страсти должны толкать тебя к наслаждению жизнью... И вдруг – тоска, «спрут в душе». Это твой новый “духовный покровитель” вдруг сбрасывает маску и дышит тебе в лицо открытым холодом и жаждой уничтожения.

Зато в понятье вечной пустоты

Двусмысленности нет и темноты…

Конец? Нелепое словцо!

Чему конец? Что, собственно, случилось,

Раз нечто и ничто отождествилось.

(Мефистофель в «Фаусте» Гете).

Несколько примеров общения с этим духом небытия приводит св. Игнатий Брянчанинов в “Аскетических опытах”. Вот один из них: Петербургский чиновник занимается молитвенным подвигом, некстати и без духовного руководства начитавшись преп. Симеона Нового Богослова – самого мистического и самого лиричного из Отцов. Приходит рассказать о своих видениях в монастырь и говорит, что видит сияние, исходящее от икон, ощущает благоухание и сладость необычайную во рту и т. д. Монах, выслушав его, задает ему один-единственный вопрос: “А не приходила ли Вам в голову мысль убить себя?”. Оказывается - уже пытался бросаться в реку, да оттащили... И монах поясняет, почему он задал такой вопрос: как во время покаянного плача бывает минута тихого и светлого спокойствия, так и в минуты ложных наслаждений, бывает, прелесть выдает себя и сквозь первоначальный восторг проступает конечная цель духа зла – уничтожение человека.

Вот и Маргарита еще до встречи с Мастером впустила в себя мечту о небытии: «Так вот она говорила, что с желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста». Радуется смерти и Мастер...

В финале тело Мастера уже убито. Душа... Но что такое «душа» со стертой памятью? О чем он будет писать? И для кого?

В избушке с засаленным колпаком и пустой ретортой Мастера ждет бесполезное «гусиное перо». Бесполезно оно оттого, что даже если бы он и смог что-либо написать, книги, написанными умершими духами, к людям не приходят. Мастер будет существовать без читателей. И тогда даже атеисты, травившие его за «пилатовщину», покажутся ему вожделенными читателями и ценителями... Кому да и о чем сможет написать Мастер, если люди ему уже неинтересны, а в общение с Богом и ангелами («свет») он не вошел, будучи изолированным в своем «покое»?

А вот от романа, написанного им на земле, Мастеру никуда не деться: «Я помню его наизусть... Я теперь ничего и никогда не забуду... Я возненавидел этот роман, и я боюсь. Я болен. Мне страшно».

Воланд позаботился о том, чтобы этот страх оставался в Мастере навсегда. Он поселил его в зацветающем вишневом саду. Вишня в цвету – это прекрасно, спору нет. Но ведь Мастер перешел в мир иной, и перешел навеки. И вот оказывается, что ничего нового, иного его не ждет. Вишни будут цвести всегда, а плодов не будут давать никогда... Творческая личность обрекается на бесконечное повторение пусть и прекрасных, но земных и уже бывших моментов. Если какие-то тени и будут навещать его – то под строгим условием: «не тревожить». Значит, все будет узнаваемо и стерильно. Новизна не возмутит мир Мастера... В общем, Воланд дарит Мастеру вечность не первой свежести.

Но прекрасно ли цветение вишен именно для Мастера? Бывает, что день, праздничный для всех, оказывается траурным для одной семьи. Если в этой семье несчастье произошло в новогоднюю ночь – то на годы вперед огни новогодних елок будут не радовать, а мучить. Так какие же ассоциации могут вызывать у Мастера цветущие вишни?

Вишня цветет в мае. Май и есть месяц очной встречи с Воландом, месяц сумасшествия и смерти Мастера. Значит, вся боль последних недель жизни Мастера будет ему напоминаема постоянно. Как «весеннее праздничное полнолуние» каждый год лишало покоя Ивана Бездомного, так и Мастеру придется маяться каждый май, точнее – вечный май с вечно зацветающими, но никогда не плодоносящими вишнями...

Как и Фауст, Мастер получил свои дары в пасхальную ночь. Пасха – значит переход. Мастер в эту ночь перешел от земной жизни к посмертному, вечному существованию. Качество перехода определяет и качество этого существования. Вот последнее земное слово Мастера: «- Отравитель, - успел еще крикнуть мастер. Он хотел схватить нож со стола, чтобы ударить Азазелло им, но рука его беспомощно соскользнула со скатерти». Вот первое слово его призрака: «Открыв глаза, тот глянул мрачно и с ненавистью повторил свое последнее слово: - Отравитель...». Со мраком в душе Мастер перешел рубеж вечности. «Он не заслужил света…».

Заметим, кстати, что Мастер не смог встретить свою смерть как Иешуа. Никаких «добрых людей». Иешуа – не его идеал. Симпатии и сердце Мастера с Пилатом.

Пилат же провел «двенадцать тысяч лун» с разбитой чашей вина и верным псом. Теперь Мастеру предстоит та же участь: с пустой ретортой, сухим гусиным пером и неотвязной Маргаритой…

В те же годы другой великий писатель – Толкиен пояснил, кто может дарить вечность такого качества, т. е. земные блага, умножаемые на бесконечность. Бессмертие на земле – это дар от Кольца Всевластья, точнее от его Черного Властелина. Бильбо тяготится этим даром: «я чувствую себя как кусок масла, размазанный по слишком большому куску хлеба» .

Такая же боль ждет и Мастера в домике, который подарил ему сатана. Пытка покоем. Наказание тупиком. Пусть вишни, пусть Маргарита. Но нет Христа. Нет вертикали, Выси. И даже Воланд распрощался с Мастером навсегда. Маргарита подчеркивает, что это «вечный дом» Мастера…

И вновь сравним с Толкиеном. В его рассказе «Лист Ниггла» все очень похоже. Умирает осмеянный всеми художник. И он поселяется в своей последней картине. Тоже дом, тоже дерево… Но, проживя в этом мире время, необходимое для исцеления его души, художник идет дальше – в Горы. А Мастеру некуда идти из своего бес-светного покоя... Ведь «вода жизни» для него – не Христос, а просто водка.

Когда-то Воланд напомнил: «все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере». Мастер получил по своей вере. Но по тому, что он получил, можно составить представление о предмете его веры, о скудости его веры и его мечты... «Вы нас убили, мы мертвы. Ах, как это умно! Как это вовремя!».

Завершение романа могло бы показаться оптимистическим: Пилат ушел с Иешуа, Мастер получил покой... В полете с Воландом преображаются все – меняется Маргарита, меняется сам Воланд, становится красив Бегемот, из шута в рыцаря преображается Коровьев, меняет свои черты Азазелло. Преображаются все - кроме Мастера. Мастер меняется лишь в одежде. Ни глаза, ни лицо, ни душа у него не меняются: «Маргарита хорошо видела, как изменился мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади собирались в косу, и она летела по ветру. Когда ветер отдувал плащ от ног мастера, Маргарита видела на ботфортах его то потухающие, то загорающиеся звездочки шпор. Подобно юноше-демону, мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался ей, как будто знакомой хорошо и любимой, и что-то, по приобретенной в комнате N 118-й привычке, сам себе бормотал». Пациент остался пациентом…

А вот – последнее появление Мастера в романе: «Женщина выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. - Так, стало быть, этим и кончилось? - Этим и кончилось, мой ученик, - отвечает номер сто восемнадцатый, а женщина подходит к Ивану и говорит: - Конечно, этим. Все кончилось и все кончается... И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо».

Так чем же «все кончилось»? – Вот этим: «пугливо озираясь». Мастер, и так в ходе романа лишенный имени (точнее – донашивающий один из титулов Воланда), теперь и просто становится номером... Ничего себе «покой»!

А логический финал судьбы Маргариты был прописан в романе еще раньше. Развязка произошла уже тогда, когда Маргарита приняла предложение стать хозяйкой сатанинского бала: "Короче! - вскричал Коровьев,- совсем коротко: вы не откажетесь принять на себя эту обязанность?" "- Не откажусь",- твердо ответила Маргарита. " Кончено!" - сказал Коровьев".

Так, может, просто сбылся старый сон Маргариты? «Сон, который приснился в эту ночь Маргарите, был действительно необычен. Дело в том, что во время своих зимних мучений она никогда не видела во сне мастера. Ночью он оставлял ее, и мучилась она только в дневные часы. А тут приснился. Приснилась неизвестная Маргарите местность - безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, - меж деревьев, - бревенчатое зданьице, не то оно - отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека! И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась» (гл. 19).

На такое подозрение наводит то обстоятельство, что «Ни в одной редакции романа герой так и не увидит свой вечный дом. Не войдет в него… Покой мастера навсегда останется обещанным ему. Только обещанным» . Сам Мастер не видит никакого домика и сада. «Мастеру казалось…» - вот последнее переданное Булгаковым состояние Мастера. Лишь Воланд и Маргарита нашептывают ему о том, что вот-вот будет дано ему в награду. Этакая «агитбригада ада». Точно так же Иешуа успокаивает Пилата вопреки всякой очевидности. Иешуа уверяет Пилата, что казни не было, но при этом сам Иешуа предстает в этой же сцене «в разорванном хитоне и с обезображенным лицом». Иешуа (вновь говорю: Иешуа – персонаж романа, написанного Мастером и Воландом – Мессиромастером - а не евангельский Иисус) и Маргарита в равной степени используются Воландом.

Маргарита ради встречи с Мастером готова была стать ведьмой, отдать и душу и тело сатане. Сначала Мастер зовет Маргариту в «баню с пауками». Маргарита согласна. Что ж, настала ночь оплаты счетов. Теперь она ведет Мастера по указке Воланда.

Дары Воланда всегда имеют двойное дно. «Дьявол очень старый вор. Не веди с ним разговор», - говорил архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской), когда-то поэт и блестящий молодой человек, друг Марины Цветаевой.

«Вишни. Река. Мечтание. Стихи»... Финал «подчеркнуто, нарочито идилличен; он перенасыщен литературными атрибутами сентиментально-благополучных фильмов. Такая подчеркнутая литературность и сама по себе способна уже вызвать подозрения» . А уж если все эти штампы даруются сатаной…

Не стоит завидовать участи Мастера. Тот, кто всю жизнь сам себя добровольно заключал то в музей, то в подвал, то в психушку, и по смерти не найдет свободы.

Может быть, потому, что Воландовы дары будут не утешать, а терзать, Воланд и маскируется и на прощанье говорит, что поднесенные им дары не толкьо и не столько от него самого, сколько от Иешуа: «то, что я предлагаю вам, и то, о чем просил Иешуа за вас же».

«Почему Мастер в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» заслужил покой, а не свет?»

Выполнил ученик 11 «а» класса

Средней 276 школы

Захаренков Михаил

«Почему Мастер в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» заслужил покой, а не свет?» На мой взгляд, ответ на этот вопрос тесно связан с темой совести - одной из ведущих тем в произведении.
Совесть для автора – это чуть ли не самый главный показатель порядочности и вообще одна из примет человека, как высшего создания. Поэтому писатель всех своих героев испытывает на наличие этого качества.
Одним из первых и ярких примеров того, каким становится человек, не прошедший испытание совестью, становится судьба Понтия Пилата. Он «умыл руки», пошел против себя и покарал Иешуа Га-Ноцри, как того требовал закон. Но потом муки совести одолели этого героя. Понтий Пилат, игемон, этот «жестокий прокуратор», «недрогнувшей рукой прославленного воина» отправлявший на верную смерть и виселицу сотни и тысячи безвинных людей, не отважился поставить под удар свою блестящую карьеру и помиловать бродячего философа. Трусливый прокуратор решил отомстить за того, кого не сумел спасти. Отомстить за смерть Иешуа, но не себе (что было бы логично), а тому, кто его предал – Иуде. Вспомним разговор Пилата с начальником стражи.
Небрежно расспрашивая о казни, прокуратор колеблется, словно взвешивает все «за» и «против», страшится и тщательно проверяет готовность Афрания следовать за ним, участвовать в некоем заговоре. Прокуратор ни словом, ни жестом не выдает своих чувств. Однако, «невольные гримасы», «внезапно треснувший голос», «дергающаяся жилка под левым глазом» не могут ускользнуть от знаменитого «особенного взгляда» ночного гостя. Так автор показывает нам муки совести, и если постороннему наблюдателю они кажутся не такими уж и сильными, то это не так. Прокуратор будет наказан за свое малодушие вечным сидением в каменном кресле. В нем он будет ожидать встречи с Иешуа, который смог бы излечить его от головной боли. Но эта встреча никогда не состоится.
Следующий персонаж, которого автор испытывает на совесть, – это Мастер. Он написал свой роман согласно велению сердца, отдав всего себя на создание этого сочинения. Одно это уже выгодно отличает его от массолитовских «творцов». Это замечательное произведение представлено в «Мастере и Маргарите», но…
Есть одно «но», на которое, правда, редко обращается внимание. Мастер свой роман написал, но он же его и сжег. А если сжег - значит, предал. Ведь история литературы уже знала подобный поворот событий. Вспомним Н.В. Гоголя, который сжег вторую часть «Мертвых душ». Но там, правда, писатель и не считал свое произведение написанным верно. Наоборот, он продолжил поэму во многом для того, чтобы оправдаться перед властью, но потом вовремя одумался, что предает самого себя и все то, во что свято верит, и сжег. Отступился, отказался.
А Мастер? Он опустил руки, потому что те, которые не имели права называться писателями, критиковали его и его творчество. А критиковали они не столько само произведение, сколько его тему. И Мастер сдался… За что и был наказан «заключением» в психиатрической больнице, за что и заслужил не света, а всего лишь покоя.

Основная философская линия романа - это борьба между добром и злом

осудившем Иешуа.

За свой гениальный роман мастер страдает, его обвиняют литераторы в том,

что он пишет об Иисусе Христе. И герой переживает душевный кризис, в ходе

которого он сжигает свой роман, но его возлюбленная, видимо, почуяв

сердцем что-то неладное, спасает одну пачку. О судьбе Мастера сказано так:

\"Он не заслужил света, он заслужил покой\".

Грех Мастера связан с его романом. Приговор Мастеру выносит Иешуа. Но

но и Воланда. Поэтому Воланда он просит о покое для Мастера. Но сатана

распоряжается адом.

ответа на вопрос, почему мастер заслужил покой, а не свет, получается в

результате сопоставления героев, заслуживших свет (Левий Матвей и Иешуа) с

мастером.

Образ Левия Матвея сложный и противоречивый, он необходим в романе для

возмездия за зло, совершаемое в мире. Например, он пытался спасти Иешуа,

невиновного человека, которого Понтий Пилат покарал.

Левий Матвей отпустил Иешуа одного, а это было ошибкой. Возможно, из-за

этого он и не избавил своего учителя от казни и истязаний.

Левий впадает в отчаяние, проклинает Бога за то, что тот допустил смерть

Иешуа. В таком же отчаянии находится и мастер, когда его ненадолго

оставляет Маргарита. И герой в порыве уничтожает свой труд.

Предав Иешуа Левий заслужил свет, а мастер, никого не предавший, не

заслужил

На самом деле Левий хотел спасти человека от мучений даже ценой своей

жизни, того, кто любил всех и считал, что злых людей нет вообще. Ученик

Иешуа боролся за справедливость, не за себя, а за своего учителя. Мастер

же хотел соответствовать той любви, которая была ему подарена Маргаритой и

которая возвысила его. То есть, фактически, мастера беспокоят только их с

Маргаритой отношения.

Поступок Левия Матвея оценен в романе выше, чем любовные переживания

главных героев. И мне кажется, что именно поэтому Левий и заслужил свет,

последовав за учителем.

А мастер и Маргарита получают покой из рук дьявола;Воланд преподносит

покой следующим образом: «О, трижды романтический мастер, неужто вы не

хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают

зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта?..»

Но мастер - творец, вольная натура, и страшнее этого покоя для него сложно

придумать, ведь существование героя будет бессмысленно. ... память

мастера, беспокойная, стала потухать....

Добро и зло дополняют друг друга в романе, они представляют собой единое

целое и не могут существовать друг без друга.

С одной стороны, покой - это зло для героя, как уже говорилось выше. Но

ведь Воланд освобождает мастера от земных мучений, страданий, которые

испытали возлюбленные; он предлагает им новый гармоничный мир.

Булгаков оставляет рассмотренный вопрос открытым, он не дает точных

М. А. Булгаков - русский писатель, основной период творчества которого пришелся на трудные 1920-1940 годы, когда отношения между художником и властью до крайности усложнились. Булгаков неоднократно обращался к теме «Художник и общество» («Жизнь господина де Мольера», «Мольер», «Последние дни»). Наиболее полное воплощение эта тема получила в романе «Мастер и Маргарита».

В своих более ранних произведениях Булгаков противопоставлял одухотворенного и одинокого человека антигуманизму «власти» и «стихийности» истории. В «Мастере и Маргарите», своей наиболее зрелой вещи, писатель приходит к другой мысли. Человек, а в особенности художник, обязан всей своей душой и совестью участвовать в борьбе за совершенствование мира, в котором он живет. Позиция неучастия, а тем более капитуляции для Булгакова неприемлема.

В 20-е годы, когда возникал замысел романа, оформились концепции А, И. Опарина и Дж. Холдейна о происхождении жизни на Земле. Согласно их взглядам, мир вообще, и мир человеческий в том числе, возникли в результате эволюции от примитивных форм ко все более сложным, от механических к органическим, от животных к человеческим, от эгоистических к одухотворенным. Как врач и естественник, человек большой эрудиции, Булгаков был знаком с этой теорией. Она нашла художественное отражение в романе «Мастер и Маргарита» в разных образах и символах. В частности, в романе «свет» противоположен «покою». Ведь «свет» - это движение, и путь человеческих стремлений к нему бесконечен. «Покой» - это уход из жизни. По мнению Булгакова, только в борьбе, в преодолении жизненных трудностей может обрести себя человек.

Суд земной в лице литературных критиков Латунского и К° осудил Мастера. В обществе воинствующего атеизма его обвинили в «апологии Иисуса Христа», в «пилатчине» и старообрядстве. И хотя Мастер прекрасно понимает всю фальшь этих обвинений, он оказывается морально сломлен. Но не этот суд главный.

Почему Мастер так быстро отрекается от своих идей, от своего романа? Он даже пытается отказаться от своей великой любви - Маргариты (находясь в клинике для душевнобольных, он надеется, что она его за четыре месяца забыла). Видимо, потому что и раньше в его жизни было немало случайного, импульсивного. Лишь по стечению обстоятельств он начинает работу над романом. Возможно, если бы не вера и поддержка Маргариты, он не окончил бы роман вовсе. Не случайно Булгаков ни разу на протяжении романа не показал своего героя в работе, в усилиях духа. Конечно, на него обрушились жизненные невзгоды, но не так скоро должен отступать человек. А он всю жизнь бежит от окружающего мира - то в исторический музей, то в подвал, то в клинику для душевнобольных. Зная обстановку в стране, где в 1930-е годы усилились репрессии, можно было предположить, что Мастера поместили в клинику власти по обвинению в инакомыслии. Но нет - он попадает туда по собственному желанию, даже находит, что «здесь очень и очень неплохо». Он уверяет себя, что «не нужно задаваться большими планами».

Вот почему Булгаков осуждает своего героя. Мастер выпал из цепи непрерывной человеческой борьбы за совершенствование жизни. Великая борьба Добра и Зла за душу человека - это противостояние космического мрака (Воланд и его свита) и самоотверженного и творческого человеческого света (образ Иешуа). Мастеру не удается остаться борцом до конца. Позади него остаются тревоги и волнения жизни действительной и трудной. Впереди его ждет призрачное, условное существование вне жизни, вне «света». Он сам обрек себя на бездействие духа. Вот почему ему дарован «покой».

Роман «Мастер и Маргарита» посвящен истории мастера - творческой личности, противостоящей окружающему миру. История мастера неразрывно связана с историей его возлюбленной. Во второй части романа автор обещает показать «настоящую, верную, вечную любовь»....

1. Новое!

   Проблематика романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» включает в себя социально-исторические, этические, философские, эстетические аспекты. Конфликт романа имеет нравственно-философскую основу. Проявления вечной борьбы добра и зла предстают...

В трактовке образа Иисуса Христа как идеала нравственного совершенства Булгаков отошел от традиционных, канонических представлений, основанных на четырех Евангелиях и апостольских посланиях. В. И. Немцев пишет: «Иешуа - это авторское воплощение в дела...

Булгаковский Воланд не сеет зло, а только обнажает его при свете дня, тайное делая явным. Но законное его время – лунные ночи, когда тени господствуют, становятся особенно причудливыми и таинственными. В такие ночи и совершается в романе все самое невероятное...