Самые знаменитые картины верещагина. Батальный жанр в творчестве верещагина

«Какую бы войну кто бы ни развязывал, она в любом случае - тупое желание владеть миром и его ресурсами» — В. Верещагин

Со времен Петра I и до наших времен в русской живописи сформировывался условный список из «100 самых великих русских художников». Конечно же эти цифры существенно занижены, и как мне кажется, настоящий список великих русских художников не так мелковат, и уж точно превышает эту магически выверенную сотню. Но, видимо, так уж повелось у настоящих ценителей и псевдолюбителей искусства, что непременно должен быть некий список, в который одни с учетом своей популярности попадают, а другие остаются за чертой этой безмерно-громадной «великости» (уж простите за тавтологию).

Справедливости ради, нужно понимать, что великими почти всегда становились исключительно самые «популярные». То есть не те, которые довольствуются вздохами восторженной публики — «я в восхищении!», «лепота!», «прелестно, прелестно!», и не те, кого узнают на улице, и даже не те, кто собирает толпы зевак на перво-второсортных выставках, а исключительно те художники, за творчество которых пылкие коллекционеры готовы друг друга порвать на части. Именно здесь, на этом этапе начинается популярность художника. Только тогда происходит трансформация безымянного и талантливого художника в «великие».

Говоря о великих русских художниках, вспоминаются самые яркие — Айвазовский, Репин, Серов, Шишкин, Малевич, Васнецов, Верещагин и другие не менее влиятельные и великие… Творчество каждого из них неоценимо и велико.

Но если измерять «величие», разбивая на множество составляющих, то «среди миров, в мерцании светил одной Звезды я повторяю имя…» — Василий Васильевич Верещагин - «самое одно время популярное во всём русском искусстве лицо – не только в России, но во всём мире, заставившее волноваться и горячиться до одурения не только Петербург и Москву, но и Берлин, Париж, Лондон и Америку» (А. Бенуа)

«Верещагин не просто только художник, а нечто большее», — записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».

В литературе этим баталистом был Толстой (в «Войне и мире»), а в живописи — Верещагин. Нет, были и другие известные и великие — Рубо, Греков, Виллевальде, Каразин, но именно с приходом в живопись пацифиста Василия Верещагина, мир войны на полотнах перестает быть ярко розовой игрой, войнушкой, в которую во всю резвились лощено-глянцевые солдатики.

Из воспоминаний русского художника-искусствоведа Александра Бенуа:

«До Верещагина все батальные картины, какие только можно было видеть у нас во дворцах, на выставках, в сущности, изображали шикарные парады и манёвры, среди которых мчался на великолепном коне фельдмаршал со свитой. Здесь и там на этих картинах, в очень умеренном количестве и непременно в красивых позах, были разбросаны pro forma несколько чистеньких убитых. Самая природа, окружавшая эти сцены, была причёсана и приглажена так, как в действительности этого не могло быть даже в самые тихие и спокойные дни, и при этом ещё все такие картины и картинищи были всегда исполнены в той сладенькой манере, которую занесли к нам во времена Николая Первого Ладюрнер, Зауервейд и некоторое время проживавший у нас Раффе. Эту розовую манеру с успехом сумели перенять все наши доморощенные баталисты (Тимм, Коцебу, Филиппов, Грузинский, Виллевальде и др.), написавшие бесчисленные, очень вылощенные, очень вкусненькие и убийственно однообразные баталии.

Все так были приучены к изображениям войны исключительно в виде занятного, приглаженного и розового праздника, какой-то весёлой с приключениями потехи, что никому и в голову не приходило, что на самом деле дело выглядит не так. Толстой в своём «Севастополе» и в «Войне и мире» разрушил эти иллюзии, а Верещагин повторил затем в живописи то, что было сделано Толстым в литературе.

Естественно, что когда вместо чистоплотных картинок Виллевальде русская публика увидала картины Верещагина, вдруг так просто, цинично разоблачившего войну и показавшего её грязным, отвратительным, мрачным и колоссальным злодейством, то завопила на все лады и принялась всеми силами ненавидеть и любить такого смельчака…»

«Апофеоз войны», 1871 г.

Современникам Верещагин известен по «Апофеозу войны» (1871). Самый известный шедевр художника покоится в стенах Третьяковской галереи. Известно и примечание к картине, оставленное художником на раме — «Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим».

Сила этой картины была такова, что один прусский генерал советовал императору Александру II «приказать сжечь все военные картины художника, как имеющие самое пагубное влияние». И в течение тридцати с лишним лет государственные музеи России не приобрели ни одного полотна этого «скандального» художника.

В деталях прорисованный ужас войны, символизирующий смерть и опустошение, вопреки завещаниям мастера навсегда останется лишь гениальным полотном великого художника-пацифиста. Сама идея прозрачна, но не услышана. А сколько бы войн можно было предотвратить через искусство, через полотна только одного Верещагина. Но сильных мира сего, современных завоевателей, нанизывающих свое представление мира без войны в Третьяковке не встретишь.

«Одни распространяют идею мира своим увлекательным словом, другие выставляют в ее защиту разные аргументы — религиозные, политические, экономические, а я проповедую то же посредством красок», — говорил этот суровый, мужественный и бесстрашный человек.

История «Апофеоза»

Изначально полотно называлось «Торжество Тамерлана». Замысел был связан с Тамерланом, войска которого оставляли за собой такие пирамиды черепов, однако картина не носит конкретно-исторический характер.

Согласно истории, однажды к Тамерлану обратились женщины Багдада и Дамаска, которые жаловались на своих мужей, погрязших в грехах и разврате. Тогда он приказал каждому воину из своей 200-тысячной армии принести по отрубленной голове мужей-развратников. После того, как приказ был исполнен, было выложено семь пирамид из голов.

По другой версии, картина была создана Верещагиным под впечатлением рассказа о том, как правитель Кашгара Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал положить его голову на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казненных людей.

В 1867 году Верещагин уехал в Туркестан, где он состоял прапорщиком при генерал-губернаторе К. П. Кауфмане. Россия тогда покоряла эти земли, и Верещагин насмотрелся на смерть и трупы, вызвавшие у него сострадание и человеколюбие. Здесь и появилась известная «Туркестанская серия», где художник-баталист изобразил не только боевые действия, но также природу и сцены быта Средней Азии. А после поездки в Западный Китай в 1869 году, где войска богдыхана безжалостно усмиряли восстание местных дунган и уйгуров, и появилась картина «Апофеоз войны».

Вдохновленный ужасом войны

Своими полотнами художник нисколько не восхищался. Его работы трагичны тем, что в них рассказано, но не тем, как это рассказано. С жаждой ученого, исследователя, историка, военного репортера и только потом уже художника он проникал в самое сердце военных действий. Был не просто наблюдателем, а участником сражений, являясь собой мужественным примером того, каким должен быть настоящий военный репортер — баталист:

«Выполнить цель, которою я задался, а именно: дать обществу картины настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далека, а нужно самому все прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, холод, болезни, раны… Нужно не бояться жертвовать своею кровью, своим мясом – иначе картины мои будут «не то».

«Смертельно раненный» 1873. На раме авторские тексты — вверху: «Ой убили, братцы! … убили … ой смерть моя пришла!…»

Свое боевое крещение, Верещагин получил в 25 лет, в Самарканде.

В 1867 году с радостью принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора генерала К. П. Кауфмана состоять при нём художником. Приехав в Самарканд после взятия его русскими войсками 2 мая 1868 года, Верещагин выдержал с горстью русских солдат тяжёлую осаду этого города восставшими местными жителями. Выдающаяся роль Верещагина в этой обороне доставила ему орден Святого Георгия 4-го класса (14 августа 1868 года), который он с гордостью носил, хотя вообще отрицал всякие награды:

«Во время восьмидневной осады Самаркандской цитадели скопищами Бухарцев, прапорщик Верещагин мужественным примером ободрял гарнизон. Когда 3-го Июня неприятель в огромных массах приблизился к воротам и кинувшись на орудия успел уже занять все сакли, прапорщик Верещагин, несмотря на град камней и убийственный ружейный огонь, с ружьём в руках бросился и своим геройским примером увлёк храбрых защитников цитадели.»

У крепостной стены. «Пусть войдут». 1871, Государственный Русский музей, С.-Петербург
«После неудачи» 1868, Государственный Русский музей, С.-Петербург

Из Самарканда художник вернулся в подавленных настроениях. Подостывшая доблесть и проявленный героизм уступила место разочарованию и опустошенности. С этих пор, с осады Самаркандской цитадели представления о жизни и смерти, о войне и мире становятся всепоглощающим смыслом большинства работ художника, прожженных «глубоким чувством историка и судьи человечества». Отныне ему есть что сказать, вот только бы услышали.

Но слышать не хотели. Видеть — видели, а услышать не хотели. Несмотря на мировое признание и популярность, в России к художнику относились прохладно, а после одной из выставок в Петербурге обвинили в антипатриотизме и сочувствии к врагу. Многие картины вызвали неудовольствие в верхах. Так, президент Академии художеств великий князь Владимир Александрович велел заменить вызывающие подписи к картинам. А император Александр II, обозрев выставку, с грустью сказал: «Все это верно, все это так было», – но автора видеть не пожелал. Великий князь Александр Александрович, - будущий император-миротворец Александр III, - так выразил своё мнение о художнике:

«Всегдашние его тенденциозности противны национальному самолюбию и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек.»

Однако это не помешало через месяц Императорской академии художеств присвоить Верещагину звание профессора, от которого Верещагин отказался.

Верещагина не страшила неприязнь двора. Своему другу Стасову он писал: «Все это… показывает, что я стою на здравой, нелицемерной дороге, которая поймется и оценится в России».

В 1871 году Верещагин переезжает в Мюнхен. В своих желаниях рассказать миру о настоящих ужасах войны, он не встречал преград. Его с овациями приветствуют в Берлине, в Хрустальном дворце Лондона, в Париже и других городах Европы. Выставленные полотна, подчеркивающие нелепость и преступность войны вызвали настоящую бурю обсуждений, всколыхнув общественное мнение.

О его популярности можно судить из цифр: его выставку в Петербурге в 1880 г. посетили 240 тыс. человек (за 40 дней), в Берлине – 140 тыс. человек (за 65 дней), в Вене – 110 тыс. (за 28 дней). Такая слава не снилась многим поп-звездам современности.

После удачи. 1868, Государственный Русский музей, С.-Петербург

Затем Верещагин почти два года живёт в Индии, выезжая также в Тибет. Весной 1876 года художник возвращается в Париж.

Узнав весной 1877 года о начале русско-турецкой войны, он тотчас же отправляется в действующую армию, участвует в некоторых сражениях.

В июне этого же года он получает тяжёлое ранение: Верещагин попросился в качестве наблюдателя на борт миноносца «Шутка», устанавливавшего мины на Дунае. Во время атаки на турецкий пароход, их обстреляли турки и шальная пуля пробила насквозь бедро.

«В ожидании того, что вот-вот мы сейчас пойдем ко дну, я стоял, поставив одну ногу на борт; слышу сильный треск подо мною и удар по бедру, да какой удар! - точно обухом.

Ранение оказалось серьёзным, из-за неправильного лечения началось воспаление, появились первые признаки гангрены. Пришлось сделать операцию по вскрытию раны, после чего он быстро пошёл на поправку.

Ночной привал великой армии. 1896-1897, Государственный Исторический музей, Москва
Нападают врасплох. 1871, Государственная Третьяковская галерея, Москва

Последнияя война и смерть В. В. Верещагина

С 1882 по 1903 гг. Верещагин много путешествует: Индия, Сирия, Палестина, Пинега, Северная Двина, Соловки, Крым, Филиппины, США, Куба, Япония, продолжая творить, создавать, удивлять.

И снова человечество его не слышит. На очереди ещё одно кровопролитие. Русско-японская война — третья и последняя по счету в его жизни. Подтянутый, стройный, но уже во всю поседевший дедушка снова отправляется на фронт. Жить художнику останется считанные дни…

В.В. Верещагин в Порт-Артуре (справа от В.В. Верещагина – главнокомандующий А.Н. Куропаткин)

До нас о последнем дне Василия Верещагина дошли воспоминания журналиста и по совместительству художника Кравченко Н.И. :

«К Пасхе я из Мукдена собрался в Артур. Ехал довольно долго, что-то около сорока часов, и когда приехал туда, то уже там оказался поезд великого князя Бориса Владимировича, который, уезжая, я видел еще в Мукдене. Нас, очевидно, перегнали ночью. Василий Васильевич в этом поезде приехал из России, и в нем же жил, когда поезд стоял в Мукдене.

В Артуре мне сказали, что «приехал Верещагин». Потом, говорят, он часто бывал у адмирала Макарова на «Петропавловске» как старый хороший знакомый, как боевой товарищ.

В последний раз я видел Василия Васильевича 30 марта. Сидя в ресторане «Саратов», я завтракал и через стекла глядел на улицу…

– Господа, Верещагин идет! – крикнул кто-то.

И почти моментально все глаза устремились на стройную, легкую фигуру В. В., в синей пиджачной паре, быстрыми шагами проходившую мимо. Его красивая белая борода под лучами горячего солнца отливала серебром. На голове была барашковая шапка.

Он прошел прямо к почтовому ящику; видно было, как он опустил туда большой пакет, заглянул в отверстие и потом таким же мерным, спокойным шагом пошел назад к станции.»

Как оказалось — это было одно из писем художника императору Николаю II. Но об этом стало известно гораздо позже. Верещагин в своих письмах больше всего боится, как бы царь не вздумал «смиловаться» над Японией и не заключил бы с ней мира, «не наказавши ее полностью». Привести Японию к «смирению», смыть нанесенное ею «оскорбление царю» – этого требует, по его мнению, русский престиж в Азии. Он засыпает царя советами о немедленной постройке крейсеров, мостов, присылке в Порт-Артур дальнобойных пушек, отправке войск к границам Индии и т.д. и т.п. Как реагировал царь на военные советы своего штатского корреспондента, неизвестно: на сохранившихся подлинниках писем нет никаких помет. По мнению историков из этих писем совершенно точно прослеживался отнюдь не пацифистские настроения постаревшего художника-патриота, а скорее призыв царя к жесткости и непоколебимости.

Воспоминания Великого Князя Кирилла Владимировича:

Адмирал Степан Осипович Макаров

«Пасмурное утро 31 марта. Ночью погиб в неравной борьбе наш миноносец «Страшный». Эту печальную весть нам передал вернувшийся «Баян», которому под сильным огнем удалось спасти из команды «Страшного» всего только пятерых. Макаров не мог примириться с мыслью, что там, на месте гибели «Страшного», могло остаться еще нисколько человек из команды миноносца, беспомощно боровшихся со смертью. Он хотел лично убедиться, надеясь хоть с боем, но спасти своих … и «Баяну» было приказано идти вперед, чтобы указать место гибели «Страшного». Наша эскадра стала выходить из гавани, и «Петропавловск», на который я перешел со штабом адмирала Макарова с «Дианы», уже около 7 час. утра вышел на внешний рейд; остальные броненосцы несколько задержались на внутреннем рейде.

Весь штаб адмирала находился на мостике.

Вскоре «Баян» сигнализировал, что заметил неприятеля, который, немного спустя, открыл огонь по «Баяну».

Адмирал Макаров решил идти вперед, и наш отряд стал отвечать на огонь неприятеля. При нашем приближении японцы повернули и стали быстро удаляться. Немного спустя на горизонте показалась другая неприятельская эскадра. Увидя перед собою значительно превосходные силы противника, адмирал Макаров решил повернуть назад, чтобы быть ближе к береговым батареям. Мы повернули и пошли большим ходом к Артуру. Неприятель остановился в какой-то нерешительности. Находясь уже под защитой береговых батарей, «Петропавловск» уменьшил ход, и команда была отпущена обедать; офицеры стали понемногу расходиться. На мостике остались: адмирал Макаров, командир «Петропавловска» капитан 1 ранга Яковлев, контр-адмирал Моллас, лейтенант Вульф, художник Верещагин и я.

Я стоял с Верещагиным па правой стороне мостика. Верещагин делал наброски с японской эскадры и, рассказывая о своем участии во многих кампаниях, с большой уверенностью говорил, что глубоко убежден, что, где находится он, там ничего не может случиться.

Вдруг раздался неимоверный силы взрыв… Броненосец содрогнулся, и страшной силы струя горячего, удушливого газа обожгла мне лицо. Воздух наполнился тяжелым, едким запахом, как мне показалось – запахом нашего пороха. Увидя, что броненосец быстро кренится на правый борт, я мигом перебежал на левую сторону… По дороге мне пришлось перескочить через труп адмирала Молласа, который лежал с окровавленной головой рядом с трупами двух сигнальщиков. Перепрыгнув через поручни, я вскочил на носовую 12″ башню. Я ясно видел и сознавал, что произошел взрыв наших погребов, что броненосец гибнет… Весь правый борт уже был в бурунах, вода огромной волной с шумом заливала броненосец… и «Петропавловск», с движением вперед, быстро погружался носом в морскую пучину.

В первый момент у меня было стремление спрыгнуть с башни на палубу, но, сознавая, что так могу сломать себе ноги, я быстро опустился на руках, держась за верхнюю кромку башни, и бросился в воду…»

В тот день двоюродного брата Николая II князя Кирилла и еще около 80 человек удалось спасти. Остальные — более 650 человек до сих пор считаются пропавшими без вести.

Гибель «Петропавловска» крайне отрицательно повлияла на боевую деятельность Тихоокеанской эскадры. Эта трагедия потрясла не только Россию, но и весь мир. Ведь вместе с гибелью талантливого руководителя и организатора обороны Порт-Артура вице-адмирала С. О. Макарова, также погиб и один из величайших художников Российской империи, непреклонно воспевающий жизнь вне войны и мир во всем мире.

Офицеры и команда броненосца «Петропавловск» в июле 1904 года

Факты о Василии Верещагине

В Америке ему предлагали почётное гражданство и мечтали, что он станет родоначальником американской школы живописи.

Со своей первой женой Верещагин предпринял восхождение в Гималаи. Они тогда поднялись очень высоко безо всякого оборудования, сопровождающие отстали, и молодой паре пришлось устраивать холодную ночёвку, они чуть не погибли. Англичане, кстати, очень испугались этого верещагинского путешествия. Они считали, что он как разведчик зарисовывает военные тропы. В газетах тогда писали, что Верещагин кистью прокладывает дорогу русских штыкам.

Во Франции Верещагин познакомился с художником-баталистом Мейссонье. Тот рассказывал о работе над картиной «Наполеон в 1814 году». Художник, чтобы писать с натуры разбитую войной дорогу, покрыл специальную платформу слоем глины, несколько раз провез по ней бутафорскую пушку на колесах, подковой сделал следы лошадиных ног, посыпал все мукой и солью, чтобы создать впечатление блестящего снега. «А как вы решаете такие проблемы, мсье Верещагин?» – спросил он. «У меня нет таких проблем, – ответил Верещагин. – У нас в России в мирное время достаточно выехать на любую дорогу, и она окажется изрытой и непроезжей как после битвы».

Перед Москвой в ожидании депутации бояр. 1891-1892, Государственный Исторический музей, Москва

В быту Верещагин был тяжёлым человеком. Всё в доме было подчинено его расписанию. В 5-6 часов утра художник уже был в мастерской. Заходить туда никому не разрешалось - в приоткрытую дверь просовывали поднос с завтраком. Если тарелки звякали, он тут же срывался. У него была фантастическая работоспособность. Сплетничали, что у Верещагина в подвалах сидят рабы и рисуют за него.

Он был идеалистом и в жизни, и в работе. Не врал сам и других за это критиковал. О картине Иванова «Явление Христа народу» Верещагин пишет: «Как можно писать Палестину, сидя в Италии, не видя этого солнца, отражения от земли этого марева? Все мы знаем, что Иоанн Креститель не мылся, не стригся, не чесал бороды 30 лет. А мы видим красавца с умытыми кудрями, с аристократическими пальчиками…»

За излишнюю реалистичность, за то, что Верещагин изображал Иисуса Христа как исторического персонажа, наша Церковь запретила к ввозу в Россию серию его евангельских работ. А архиепископ Венский проклял художника и запретил жителям Вены ходить на его выставку. Но это только разожгло интерес. Когда Верещагин показывал эти картины в Америке, импресарио составил документы таким образом, что вся серия стала принадлежать ему. В 2007 г. одна из картин - «Стена плача» - была продана на аукционе за $ 3 млн 624 тыс.

Недобросовестно составленный документ, по которому все права на редчайшие полотна Верещагина перешли к прощелыге импресарио, организовавшему его выставку в Америке до сих пор не оспорены его исторической Родиной!

Побежденные. Панихида. 1878-1879, Государственная Третьяковская галерея, Москва

На том броненосце должен был плыть художник Метелица. Он заболел. И Макаров, старый приятель по кадетскому корпусу, позвал в поход Верещагина. Подорвавшийся корабль за 2 минуты ушёл на дно.

Останков художника нет, памятника на месте его гибели - тоже. По злой иронии судьбы могилы всех родственников Верещагина тоже исчезли под водой Рыбинского водохранилища, когда была принята программа затопления земель.

Наполеон и маршал Лористон («Мир во что бы то ни стало!»). 1899-1900, Государственный Исторический музей, Москва

Герой фильма «Белое солнце пустыни» Павел Верещагин в конце фильма ведёт баркас, который взрывается. Однако никаких сведений о том, получил ли таможенник такую фамилию от режиссёров и сценаристов фильма специально, или это просто совпадение, не имеется.

Длительное время художник вынашивал замысел написать большой цикл картин, посвященных Отечественной войне 1812 года, для чего изучал архивные материалы, посещал места боев. «Цель у меня была одна, – писал он, – показать в картинах двенадцатого года великий национальный дух русского народа, его самоотверженность и героизм…». Так в память об этом событии на свет явились одни из самых известных полотен Верещагина: «Наполеон и маршал Лористон», «Перед Москвой в ожидании депутации бояр», «Наполеон I на Бородинских высотах» и др.

Наполеон I на Бородинских высотах. 1897, Государственный Исторический музей, Москва

Герой романа Драйзера «Гений» художник Юджин испытал сильное влияние Верещагина. «Во всей его дальнейшей жизни имя Верещагина продолжало служить огромным стимулом для его воображения. Если стоит быть художником, то только таким».

В. В. Верещагин написал около двадцати книг: «Очерки путешествия в Гималаи», «На Северной Двине. По деревянным церквам», «Духоборы и молокане в Закавказье», «На войне в Азии и Европе», «Литератор», статьи «Реализм» и «О прогрессе в искусстве».

Богатый киргизский охотник с соколом. 1871, Государственная Третьяковская галерея, Москва

Узнав о гибели Верещагина, Санкт-Петербургские ведомости одни из первых опубликовали короткое обращение:

«Весь мир содрогнулся при вести о трагической гибели В. Верещагина, и друзья мира с сердечной болью говорят: „ушел в могилу один из самых горячих поборников идеи мира“. Макарова оплакивает вся Россия; Верещагина оплакивает весь мир» .

Одна из последних работ Верещагина:

Портрет японского священника, 1904 год

«Я всю жизнь любил солнце и хотел писать солнце. И после того, как пришлось изведать войну и сказать о ней свое слово, я обрадовался, что вновь могу посвятить себя солнцу. Но фурия войны вновь и вновь преследует меня».

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .

Василий Васильевич Верещагин (1842-1904) - русский живописец и литератор, один из наиболее известных художников-баталистов.

Биография Василия Верещагина

Родился в Череповце 14 (26) октября 1842 в семье помещика. В 1850–1860 учился в петербургском Кадетском корпусе, окончив его в чине гардемарина. Плавал в 1858–1859 на фрегате «Камчатка» и других кораблях в Данию, Францию, Англию.

В 1860 Верещагин поступил в петербургскую Академию художеств, но оставил ее в 1863 году неудовлетворенный системой преподавания. Посещал мастерскую Жана Леона Жерома в парижской Школе изящных искусств (1864).

Всю жизнь Верещагин был неутомимым путешественником. Стремясь (по его собственным словам) «учиться на живой летописи истории мира», ездил по России, на Кавказ, в Крым, на Дунай, в Западную Европу, дважды побывал в Туркестане (1867–1868, 1869–1870), участвуя в колониальных походах русских войск, два раза – в Индии (1874–1876, 1882). В 1877–1878 участвовал в русско-турецкой войне на Балканах.

Много путешествовал, в 1884 посетил Сирию и Палестину, в 1888–1902 США, в 1901 Филиппины, в 1902 Кубу, в 1903 Японию. Впечатления от поездок воплощались в больших циклах этюдов и картин.

Творчество Верещагина

В батальных картинах Верещагина публицистически остро, с жестким реализмом раскрывается изнанка войны.

Хотя его знаменитая «туркестанская серия» имеет вполне определенную имперски — пропагандистскую направленность, в картинах над победителями и побежденными всюду тяготеет чувство трагической обреченности, подчеркнутое тусклым желтовато — коричневым, воистину «пустынным» колоритом.

Знаменитым символом всей серии стала картина «Апофеоз войны» (1870–1871, Третьяковская галерея), изображающая груду черепов в пустыне; на раме надпись: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

«Туркестанской» серии картин Верещагина не уступает «балканская». В ней художник, напротив, бросает прямой вызов официальной панславистской пропаганде, напоминая о фатальных просчетах командования и страшной цене, которую заплатили русские за освобождение болгар от османского ига.

Особенно впечатляет полотно «Побежденные. Панихида» (1878–1879, Третьяковская галерея), где под пасмурным небом расстилается целое поле солдатских трупов, присыпанных лишь тонким слоем земли. Широкую известность завоевала также его серия «Наполеон в России» (1887–1900).

Художник Верещагин был и одаренным литератором, автором книги «На войне в Азии и Европе. Воспоминания» (1894); большой интерес представляют также «Избранные письма» художника Верещагина (переизданы в 1981).

Верещагин погиб во время русско-японской войны, 31 марта (13 апреля) 1904, при взрыве броненосца «Петропавловск» на рейде Порт-Артура.

Работы художника

• Туркестанская серия
• Наполеон в России (Верещагин)
• серия «Варвары»: «Высматривают» (1873), «Нападают врасплох» (1871), «Окружили - преследуют…» (1872) «Представляют трофеи» (1872), «Торжествуют» (1872).
• «Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше» (1865)
• «Улица в деревне Ходжагенте» (1868)
• «Бывшее укрепление Кош-Тигермень» (1868)
• «Ход в зиндан (подземная тюрьма) в Самарканде» (1868)
• «Въезд в город Катта-Курган» (1868)
• «После неудачи (Побеждённые)», 1868, ГРМ
• «Развалины театра в Чугучаке» (1869)
• «Киргизские кибитки на реке Чу» (1869)
• «Нищие в Самарканде» (1870)
• «Политики в опиумной лавочке. Ташкент» (1870)
• «Дервиши в праздничных нарядах. Ташкент» (1870)
• «Хор дервишей, просящих милостыню. Ташкент» (1870)
• «Апофеоз войны» (1871), ГТГ

• «Двери Тимура (Тамерлана)» (1871-1872), ГТГ
• «Мавзолей Тадж-Махал в Агре» (1874-1876), ГТГ
• «Жемчужная мечеть в Агре» (1874-1876), ГТГ
• «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой» (1878-1879) ГТГ
• «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной» (1881), ГТГ
• «В турецкой покойницкой» (1881)
• «Подавление индийского восстания англичанами» (ок. 1884)
• Цветная гравюра «Наполеон в Кремле» (хранится в Музее-квартире А. М. Горького (Нижний Новгород)

русский живописец и литератор, один из наиболее известных художников-баталистов

Василий Верещагин

Краткая биография

Васи́лий Васи́льевич Вереща́гин (1842-1904) - русский живописец и литератор, один из наиболее известных художников-баталистов.

Василий Васильевич Верещагин родился 14 (26) октября 1842 года в Череповце (ныне Вологодской области) в семье местного предводителя дворянства. У него было три брата. Все были определены в военно-учебные заведения. Младшие, Сергей (1845-1878) и Александр (1850-1909), стали профессиональными военными; старший, Николай (1839-1907) - общественным деятелем.

Василий в возрасте девяти лет поступил в морской кадетский корпус. По окончании этого заведения, после короткого периода службы новопроизведённый мичман вышел в отставку и поступил в петербургскую Академию художеств, где учился с 1860 по 1863 год у А. Т. Маркова, Ф. А. Моллера и А. Е. Бейдемана. Оставив Академию, уехал на Кавказ, где пробыл около года. Затем уехал в Париж, где учился и работал под руководством Жерома (1864-1865)

В марте 1865 года Верещагин вернулся на Кавказ и продолжил писать с натуры.

Осенью 1865 года Верещагин посетил Петербург, а затем вновь вернулся в Париж, чтобы продолжить учёбу. Зиму 1865-1866 годов он провёл, обучаясь в Парижской академии. Весной 1866 года художник вернулся на родину, завершив своё официальное обучение.

В 1867 году с радостью принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора генерала К. П. Кауфмана состоять при нём художником. Приехав в Самарканд после взятия его русскими войсками 2 мая 1868 года, Верещагин получил боевое крещение, выдержав с горстью русских солдат тяжёлую осаду этого города восставшими местными жителями. Выдающаяся роль Верещагина в этой обороне доставила ему орден Святого Георгия 4-го класса (14 августа 1868 года), который он с гордостью носил, хотя вообще отрицал всякие награды:

Во время восьмидневной осады Самаркандской цитадели скопищами Бухарцев, прапорщик Верещагин мужественным примером ободрял гарнизон. Когда 3-го Июня неприятель в огромных массах приблизился к воротам и кинувшись на орудия успел уже занять все сакли, прапорщик Верещагин, несмотря на град камней и убийственный ружейный огонь, с ружьём в руках бросился и своим геройским примером увлёк храбрых защитников цитадели

В начале 1869 года он при содействии Кауфмана организует в столице «туркестанскую выставку», где демонстрирует свои работы, написанные в Ташкенте, Самарканде и Бухаре, в казахских степях и городе Туркестане. После окончания выставки Верещагин снова едет в Туркестанский регион, но через Сибирь.

На этот раз художник совершил путешествие по Семиречью и Западному Китаю. Среди произведений Верещагина, посвящённых Семиречью и Киргизии - Богатый киргизский охотник с соколом, виды гор близ станицы Лепсинской, долины реки Чу, озера Иссык-Куль, снежных вершин Киргизского хребта, Нарына на Тянь-Шане. Пять этюдов Верещагин создал в горах близ Иссык-Куля, ярчайшее из них - «Проход Барскаун». Он делал зарисовки в Боомском ущелье, побывал на озере Алаколь, поднимался на высокие перевалы хребтов Алатау.

В то время в Западном Китае войска богдыхана усмиряли дунган (китайских мусульман), поднявших знамя восстания в провинции Шэньси ещё семь лет назад. Чуть позже дунганский мятеж охватил и Кульджинский край. На улицах Новой Кульджи (Хуэй-Юань-Чэн) и Чугучака лежали горы пепла и груды человеческих костей. Верещагин с горечью рисовал развалины местных городов. Известная картина «Апофеоз войны» была создана под впечатлением рассказа о том, как деспот Кашгара - Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал голову его положить на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казнённых людей.

В художественном отношении впечатления Верещагина от личного участия в этой обороне и других военных операциях в ходе завоевания Туркестана, а также от второго его путешествия туда в 1869 году, дали ему материал для таких ярких картин, как «Пусть войдут», «Вошли», «Окружили», «Преследуют», «Напали врасплох» и др., вошедших в состав громадной «Туркестанской серии», выполненной художником в Мюнхене в 1871-1874 годах и имевшей колоссальный успех в Европе и России.

В 1871 году Верещагин переезжает в Мюнхен и начинает работать над картинами по восточным сюжетам. В это же время началась его совместная жизнь с первой супругой Елизаветой Фишер (из-за скептического отношения Верещагина к церковным обрядам они обвенчались лишь в 1883 году в Вологде).

В 1873 году он устроил персональную выставку своих туркестанских произведений в Хрустальном дворце в Лондоне. Весной 1874 года состоялась выставка в Петербурге. После этой выставки Верещагина обвинили в антипатриотизме и сочувствии к врагу. Лично ознакомившийся с полотнами Верещагина император Александр II, по официальной записи, «очень резко выразил своё неудовольствие», а великий князь Александр Александрович, - будущий император Александр III, - так выразил своё мнение о художнике:

Всегдашние его тенденциозности противны национальному самолюбию и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек.

Однако это не помешало через месяц Императорской академии художеств присвоить Верещагину звание профессора, от которого Верещагин отказался.

«Злые языки» способствовали тому, что художник уничтожил несколько картин с выставки.Ф. И. Булгаков в своей книге о Верещагине писал следующее:

Уничтожение картин, в свою очередь, вызвало целый ряд новых слухов. Начали говорить, что будто Верещагин уничтожил свои картины вследствие неудовольствия самого Государя. Несмотря на то, что слух этот был чистейшей нелепостью, так как Государь, обходя выставку в 1874 г. и останавливаясь перед всеми лучшими картинами, в том числе и перед уничтоженными, выражал Верещагину своё восхищение и удовольствие, в «Голосе» отказались напечатать небольшую заметку В. В. Стасова, разъяснявшую этот факт. Мало того, когда Мусоргский написал музыку на тему «Забытый» (слова гр. Голенищева-Кутузова) и издал её с посвящением В. В. Верещагину, все издание было уничтожено (позже ноты были напечатаны, но без посвящения). Насколько неправы были слухи, говорившие о неудовольствии Государя, удалось узнать В. В. Стасову год спустя после выставки: в 1875 году он встретился с графом П. А. Шуваловым и генерал-адъютантом А. Л. Потаповым, начальником III-го отделения Собственной Его Величества Канцелярии. В.Стасов рассказал им подробно всю историю сожжения картин и узнал от них, что Государь и не думал высказывать какого бы то ни было неудовольствия

Собрание соч. В.В. Стасова, т. II. отд. 4, стр. 309

Затем Верещагин почти два года живёт в Индии, выезжая также в Тибет. Весной 1876 года художник возвращается в Париж.

Узнав весной 1877 года о начале русско-турецкой войны, он тотчас же отправляется в действующую армию, оставив в Париже свою мастерскую. Командование причисляет его к составу адъютантов главнокомандующего Дунайской армией с правом свободного передвижения по войскам, но без казённого содержания. Художник участвует в некоторых сражениях.

В июне 1877 года он получает тяжёлое ранение: Верещагин попросился в качестве наблюдателя на борт миноносца «Шутка», устанавливавшего мины на Дунае. Во время атаки на турецкий пароход их обстреляли турки и шальная пуля пробила насквозь бедро.

В ожидании того, что вот-вот мы сейчас пойдем ко дну, я стоял, поставив одну ногу на борт; слышу сильный треск подо мною и удар по бедру, да какой удар! - точно обухом.

Ранение оказалось серьёзным, из-за неправильного лечения началось воспаление, появились первые признаки гангрены. Пришлось сделать операцию по вскрытию раны, после чего он быстро пошёл на поправку.

Думаю, не ошибаюсь, полагая, что было немножко ревности к русским собратьям со стороны докторов, помешавшей им сделать операцию тотчас по моем прибытии в госпиталь и заставившей приступить к ней только в последнюю минуту, когда промедление, хотя бы до вечера, могло иметь для меня самые печальные последствия

В 1882-1883 годах Верещагин снова путешествует по Индии. В 1884 году едет в Сирию и Палестину, после чего пишет картины на евангельские сюжеты.

В 1889 г. Верещагин побывал в США. В Нью-Йорке он познакомился с молодой пианисткой Лидией Васильевной Андреевской, которая приехала из Москвы чтобы заниматься музыкальным сопровождением выставок Верещагина. После возвращения в Россию художник начал совместную жизнь с Андреевской и процедуру развода со своей женой. Это заняло несколько лет, в течение которых у пары родилась дочь Лидия, которая вскоре умерла.

В 1891 году Верещагин купил участок на окраине подмосковной деревни Нижние Котлы (вблизи современной Нагатинской улицы Москвы), на котором по собственному проекту построил дом для своей новой семьи и мастерскую.

Летом 1894 года Василий Верещагин с семьей путешествует по Пинеге, Северной Двине, Белому морю и посещает Соловки.

В 1899 году провел полтора летних месяца с семьёй в Крыму.

В 1901 году художник посетил Филиппинские острова, в 1902 - США и Кубу, в 1903 - Японию.

Когда началась русско-японская война, Верещагин поехал на фронт. Он погиб (31 марта) 13 апреля 1904 года вместе с адмиралом С. О. Макаровым при взрыве на мине броненосца «Петропавловск» на внешнем рейде Порт-Артура.

Семья

• Жена с 1871 года - Элизабет Мария Фишер (Рид), - Елизавета Кондратьевна
  • дочь - Клавдия
• 2-я жена - Лидия Васильевна Андреевская (1865-1912?)
  • Лидия (1890-1896)
  • Василий (1892-1981)
  • Анна (1895-1917)
  • Лидия (1898-1930)

Живописные работы

Мастерская В. В. Верещагина в его доме в Нижних Котлах

• Туркестанская серия
• Наполеон в России (Верещагин)
• серия «Варвары»: «Высматривают» (1873), «Нападают врасплох» (1871), «Окружили - преследуют…» (1872) «Представляют трофеи» (1872), «Торжествуют» (1872).
• «Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше» (1865)
• «Улица в деревне Ходжагенте» (1868)
• «Бывшее укрепление Кош-Тигермень» (1868)
• «Ход в зиндан (подземная тюрьма) в Самарканде» (1868)
• «Въезд в город Катта-Курган» (1868)
• «После неудачи (Побеждённые)», 1868, ГРМ
• «Развалины театра в Чугучаке» (1869)
• «Киргизские кибитки на реке Чу» (1869)
• «Нищие в Самарканде» (1870)
• «Политики в опиумной лавочке. Ташкент» (1870)
• «Дервиши в праздничных нарядах. Ташкент» (1870)
• «Хор дервишей, просящих милостыню. Ташкент» (1870)
• «Апофеоз войны» (1871), ГТГ
• «Двери Тимура (Тамерлана)» (1871-1872), ГТГ
• «Мавзолей Тадж-Махал в Агре» (1874-1876), ГТГ
• «Жемчужная мечеть в Агре» (1874-1876), ГТГ
• «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой» (1878-1879) ГТГ
• «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной» (1881), ГТГ
• «В турецкой покойницкой» (1881)
• «Подавление индийского восстания англичанами» (ок. 1884)
• Цветная гравюра «Наполеон в Кремле» (хранится в Музее-квартире А. М. Горького (Нижний Новгород))

Сочинения

Всего из-под пера В. В. Верещагина вышло 12 книг, множество статей, как в отечественной, так и в зарубежной прессе, в том числе; некоторые издания:

• Очерки, наброски, воспоминания В. В. Верещагина: с рисунками. - Типография Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1883. - 155 с.;
• Souvenirs: enfance: voyages: guerre - Albert Savine, 1888. - 437 с.;
• On progress in art - New York: American art galleries, 1891. - 14 с.;
• На войне в Азии и Европе: Воспоминания худож. В. В. Верещагина. - М.: типо-лит. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1894. - VI, 370 с.;
• 1812: Пожар Москвы. - Казаки. - Великая армия. - Маршалы. - Наполеон I. - М., 1895. - 274 с.
• Наполеон I в России в картинах В. В. Верещагина: С портр. В. В. Верещагина, его предисл. и поясн. описанием карт. - СПб.: Ф. И. Булгаков, 1899. - 55 с., 16 л. ил., портр.
• «1812». Napoleon I in Russia - London: William Heinemann, 1899. - 266 с.;
• Переписка В. В. Верещагина и В. В. Стасова. - М., 1950;
• Повести. Очерки. Воспоминания /Сост., вступит.ст. и примеч. В. А. Кошелева и А. В. Чернова. - М.:Сов. Россия, 1990. - 352 с.:ил.;
• Наполеон I в России. Составление, подготовка текста, вступительная статья В. А. Кошелева и А. В. Чернова. - Тверь: Созвездие, 1993;
• Скобелев. Воспоминания о Русско-Турецкой войне 1877-1878 гг. - М.: «ДАРЪ», 2007. - 496с.

В искусстве

• В фильме «Юлия Вревская» (1977) роль Верещагина исполнил Регимантас Адомайтис.
• В 5 и 6 сериях сериала «Секретная служба Его Величества» затрагивается политическая деятельность В. В. Верещагина, которая стала причиной покушения на его жизнь.

Память

Памятная почтовая марка России:
150 лет со дня рождения Верещагина

• Улица Верещагина - улица в Ломоносове (Санкт-Петербург)
• Улица Верещагина в Киеве
• Улица Верещагина в Череповце
• Улица Верещагина в Воронеже
• Улица Верещагина в Днепре
• Улица Верещагина в Екатеринбурге
• Улица Верещагина в Ростове-на-Дону
• Улица Верещагина в Запорожье
• Улица Верещагина в посёлке художников «Сокол» в Москве
• Переулок Верещагина в Липецке
• Город Верещагино в Пермском крае
• Памятник-бюст В. В. Верещагину в Череповце (1957 г.; ск. Едунов Б. В., Портянко А. М.; арх. Гуляев А. В.)
• Дом-музей В.В. Верещагина (дом, где он родился в 1842 г. и жил до 1850 г.) на Социалистической ул., д. 22 в Череповце.
• Николаевский художественный музей имени В. В. Верещагина, Музей основан в 1914 году членами местного общества любителей изобразительных искусств в качестве памятника художнику.
• Культурно -просветительский интеллектуальный конкурс «Верещагинский проект» для старшеклассников в г. Череповце посвящён судьбе и творчеству Василия Верещагина и его семье
• Центральная городская библиотека имени В. В. Верещагина в Череповце (носит имя художника с 1967 года)

Разное

• Интересно, что сам Верещагин описал жанр своей картины «Апофеоз войны» так - «если не считать ворон, это натюрморт, в переводе с французского - мёртвая природа…»
• В. В. Верещагин как-то воскликнул: «…Больше батальных картин писать не буду - баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю (буквально) горе каждого раненого и убитого» .
• Картина В. Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур в 1876 г.», которая хранится в Мемориале Виктории в Калькутте - самое большое художественное полотно в Индии, написанное маслом.
• Верещагин изображён на почтовой марке Болгарии 1978 года.

Галерея

Васи́лий Васи́льевич Вереща́гин (1842-1904) - русский живописец и литератор, один из наиболее известных художников-баталистов.

Василий Васильевич Верещагин родился 14 (26) октября 1842 года в Череповце (ныне Вологодской области) в семье местного предводителя дворянства. У него было три брата. Все были определены в военно-учебные заведения. Младшие, Сергей (1845-1878) и Александр (1850-1909), стали профессиональными военными; старший, Николай (1839-1907) - общественным деятелем.

Василий в возрасте девяти лет поступил в морской кадетский корпус. По окончании этого заведения, после короткого периода службы новопроизведённый мичман вышел в отставку и поступил в петербургскую Академию художеств, где учился с 1860 по 1863 год у А. Т. Маркова, Ф. А. Моллера и А. Е. Бейдемана. Оставив Академию, уехал на Кавказ, где пробыл около года. Затем уехал в Париж, где учился и работал под руководством Жерома (1864-1865)

В марте 1865 года Верещагин вернулся на Кавказ и продолжил писать с натуры.

Осенью 1865 года Верещагин посетил Петербург, а затем вновь вернулся в Париж, чтобы продолжить учёбу. Зиму 1865-1866 годов он провёл, обучаясь в Парижской академии. Весной 1866 года художник вернулся на родину, завершив своё официальное обучение.

В 1867 году с радостью принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора генерала К. П. Кауфмана состоять при нём художником. Приехав в Самарканд после взятия его русскими войсками 2 мая 1868 года, Верещагин получил боевое крещение, выдержав с горстью русских солдат тяжёлую осаду этого города восставшими местными жителями. Выдающаяся роль Верещагина в этой обороне доставила ему орден Святого Георгия 4-го класса (14 августа 1868 года), который он с гордостью носил, хотя вообще отрицал всякие награды:

В начале 1869 года он при содействии Кауфмана организует в столице «туркестанскую выставку», где демонстрирует свои работы, написанные в Ташкенте, Самарканде и Бухаре, в казахских степях и городе Туркестане. После окончания выставки Верещагин снова едет в Туркестанский регион, но через Сибирь.

На этот раз художник совершил путешествие по Семиречью и Западному Китаю. Среди произведений Верещагина, посвящённых Семиречью и Киргизии - Богатый киргизский охотник с соколом, виды гор близ станицы Лепсинской, долины реки Чу, озера Иссык-Куль, снежных вершин Киргизского хребта, Нарына на Тянь-Шане. Пять этюдов Верещагин создал в горах близ Иссык-Куля, ярчайшее из них - «Проход Барскаун». Он делал зарисовки в Боомском ущелье, побывал на озере Алаколь, поднимался на высокие перевалы хребтов Алатау.

В то время в Западном Китае войска богдыхана усмиряли дунган (китайских мусульман), поднявших знамя восстания в провинции Шэньси ещё семь лет назад. Чуть позже дунганский мятеж охватил и Кульджинский край. На улицах Новой Кульджи (Хуэй-Юань-Чэн) и Чугучака лежали горы пепла и груды человеческих костей. Верещагин с горечью рисовал развалины местных городов. Известная картина «Апофеоз войны» была создана под впечатлением рассказа о том, как деспот Кашгара - Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал голову его положить на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казнённых людей.

В художественном отношении впечатления Верещагина от личного участия в этой обороне и других военных операциях в ходе завоевания Туркестана, а также от второго его путешествия туда в 1869 году, дали ему материал для таких ярких картин, как «Пусть войдут», «Вошли», «Окружили», «Преследуют», «Напали врасплох» и др., вошедших в состав громадной «Туркестанской серии», выполненной художником в Мюнхене в 1871-1874 годах и имевшей колоссальный успех в Европе и России.

В 1871 году Верещагин переезжает в Мюнхен и начинает работать над картинами по восточным сюжетам. В это же время началась его совместная жизнь с первой супругой Елизаветой Фишер (из-за скептического отношения Верещагина к церковным обрядам они обвенчались лишь в 1883 году в Вологде).

Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →

«Верещагин не просто только художник, а нечто большее», - записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».

Да, выдающийся живописец XIX века Василий Васильевич Верещагин всегда стоял особняком в истории русского искусства. По большому счёту, он не имел учителей и сам не оставил последователей созданного им направления в русской живописи.

Верещагина не поняли и не оценили современники, считая произведения художника лишь данью нигилизму «шестидесятников». И это не удивительно. В те времена, когда большинством русского общества далёкие заграничные войны-конфликты воспринимались лишь как часть успешной внешней политики империи, а поездка на театр военных действий считалась не более чем забавным приключением, Верещагин первым отважился не просто сказать, а буквально прокричать в лицо всем настоящую правду о войне. В пику своим предшественникам, живописно отображавшим лишь сцены военных побед, Верещагин представил войну как величайшую, общую трагедию и побеждённых, и победителей. В понимании самого художника, очевидца и участника кровопролитных сражений, война отвратительна и беспощадна вне зависимости от цели и причин конфликта, вне зависимости от того, какими методами и каким оружием оперируют противоборствующие стороны.

Сегодня мы понимаем, что сложный в общении, изменчивый в настроениях, непредсказуемый в действиях, «человек экспромтов» Василий Васильевич Верещагин намного опередил своё время. Выдающийся талант и выдающаяся натура - быть может, как натура он был даже значительнее и грандиознее, чем как талант. Верещагин снискал себе славу великого художника-баталиста, оставаясь проповедником пацифистских идей. Своим творчеством он призывал человечество навсегда сложить оружие, а сам погиб в бою, как настоящий воин…

Но при всех крайностях и контрастах этой сложной русской души в Верещагине неизменно ощущается оригинальность, смелость, высота натуры и та своеобразная грандиозность личности, которая побудила И.Е. Репина в траурной речи о художнике назвать его «сверхчеловеком».

Художественный мир Верещагина со временем не тускнеет. Напротив, многие из его пацифистских идей, которые казались современникам отвлечёнными, антипатриотичными, парадоксальными - только теперь могут быть поняты и оценены в своей провидческой сущности. Мир без войн, грядущая трагедия столкновения европейской цивилизации с мусульманским миром Востока, колонизационная политика России и межнациональные конфликты на этой почве, решение споров между государствами на уровне мирового сообщества – вот круг проблем, поднятых в искусстве и публицистических работах В.В.Верещагина. Сегодня они как нельзя более актуальны в современном обществе, а от их разрешения зависят судьбы не только отдельных народов или цивилизаций, но и всего человечества в целом.

Рождённый быть воином

Василий Васильевич Верещагин родился в многодетной семье потомственного дворянина Череповецкого уезда Новгородской губернии, отставного коллежского асессора Василия Васильевича Верещагина. У Верещагиных было шестеро сыновей, и лучшим делом для них отец считал военную службу. Когда Василию исполнилось только пять лет, вместе со старшим братом Николаем его отправили в Санкт-Петербург, где братья были зачислены в Александровский Царскосельский малолетний корпус. Двенадцатилетним подростком его перевели в Морской кадетский корпус. Желая стать военным моряком, будущий художник обучался в корпусе до 1860 года. В 1858-59 годах он совершил несколько плаваний на фрегатах «Светлана» и «Генерал-адмирал», побывал в Копенгагене, Бресте, Бордо и Лондоне. Лишённый родительского тепла, Василий рос эгоцентричным, самоуверенным, вспыльчивым и довольно грубым молодым человеком.

Его отличительной чертой всегда была склонность в эскападе, демонстрации, противопоставлению себя «толпе» как общей безличной массе. Эти черты характера остались с Верещагиным на всю жизнь. Но многие соученики и преподаватели корпуса отмечали в честолюбивом юноше необычайную целеустремлённость и незаурядные способности. Его умение быстро зарисовывать по памяти любые предметы приводило в восторг офицеров-наставников. С 1858 года, параллельно с обучением в корпусе, Верещагину разрешили посещать занятия для вольноприходящих в Рисовальной школе петербургского Общества поощрения художников.

Все годы в корпусе Василий учился отлично. Однако его намерение отказаться от карьеры офицера и желание после выпуска поступать в Академию художеств не были поняты родителями. Старший брат Николай, успевший в качестве мичмана принять участие в Крымской войне, к тому времени уже подал в отставку, обосновался в деревне и, вопреки скептическому, даже презрительному отношению отца к этому делу, занялся сыроварением. Василий Васильевич возлагал большие надежды на второго сына, и поэтому посчитал его выбор в сторону Академии непростительной блажью. Он запретил Василию даже думать о живописи, но Верещагин-младший проявил свой настойчивый характер. Сразу после получения офицерских эполет, он уволился со службы по собственному желанию, серьёзно рассорился с родителями и успешно поступил в Петербургскую Академию художеств.

Студент двух Академий

Учёба в Академии давалась бывшему гардемарину очень легко. За различные работы Верещагина часто награждали медалями, приглашали на лучшие выставки, но молодому человеку быстро наскучило академическое искусство. Получив малую золотую медаль за создание очередной академической картины «Избиение женихов Пенелопы» (1863), эксцентричный студент в сердцах сжёг эту работу и покинул Академию художеств навсегда.

Оставшись без средств к существованию, Верещагин едва ли не пешком отправляется на Кавказ. Будучи человеком физически сильным и неприхотливым в быту, он добрался до Тифлиса, где поселился почти на год. В этот период художник голодал, брался за любую, самую неквалифицированную работу, не оставляя при этом занятий рисованием.

И вдруг, в 1864 году, словно в награду за все его злоключения и полуголодное существование, на Верещагина неожиданно свалилось наследство. Умер дядя – бездетный полковник в отставке Алексей Васильевич Верещагин, оставив бунтарю-племяннику большую часть своего состояния. Это обстоятельство в корне изменило планы художника. Он тут же едет во Францию и поступает в Парижскую Академию изящных искусств. Однако и здесь повторилась та же история: Верещагину быстро наскучило «набивать руку» в копировании памятников античности. Его интересовала настоящая жизнь, с её яркими красками и необычайными явлениями. Оставив Академию, художник вновь едет в Грузию, где создаёт целую серию кавказских сюжетов. Кавказские работы, представленные в Парижском салоне 1866 года, вызвали необычайный восторг публики и благожелательные отзывы европейских критиков. Всё это окончательно убедило В.В.Верещагина в его «избранности» как художника. Мысли о продолжении учёбы и получении диплома Академии были оставлены навсегда.

В том же 1866 году он вернулся в Россию, поселился в доме родителей. Отношения с отцом так и не наладились: Верещагин-старший всё чаще сокрушался, глядя на то, как его крепкий и рослый сын, больше похожий на офицера в штатском, проводит все дни за мольбертом. Кроме того, по самолюбию художника ударила крупная творческая неудача: картина «Бурлаки», над которой он трудился на глазах у всех домочадцев, так и не получилась. Верещагин был близок к отчаянию. Подумывая о том, чтобы оставить живопись, он даже устроился на службу в отдел картографии военного ведомства. И как бы сложилась дальнейшая судьба разочарованного во всём молодого художника – неизвестно, но ему вновь помог случай…

Долг офицера

По служебным делам штатскому картографу Верещагину часто приходилось бывать в различных областях Туркестана. В апреле 1868 года бухарский эмир объявил России священную войну. И Верещагин тут же ринулся в гущу событий: уже в качестве военного картографа, он добровольно направляется в Самарканд. Основным заданием штабного художника являлись исследование и зарисовка Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей, но прапорщик Верещагин принял самое деятельное участие в обороне крепости от хивинцев. Когда после недельной осады крепостная стена была пробита, и защитники Самарканда почти пали духом, Верещагин по собственной инициативе поднял гарнизон в дерзкое контрнаступление, которое решило исход битвы. Хивинцы бежали, а за свой подвиг Верещагин получил орден Св.Георгия IV степени. Пожалуй, это была единственная в его жизни награда, которую художник не отказался принять.

У крепостной стены. "Пусть войдут" В.В. Верещагин, 1871

В 1869 году в Санкт-Петербурге, при поддержке генерал-губернатора Туркестана К.П.Кауфмана, Верещагин устраивает выставку собранных им минералогических и зоологический коллекций, на которой представляет зрителям и свои ландшафтные зарисовки Средней Азии. Неожиданный успех этой выставки и интерес общества к восточной экзотике подвиг Верещагина на создание целого ряда картин, которые позднее будут названы «туркестанской» серией.

«Туркестанская» серия

В Туркестане художник пробыл всего год, но успел сделать массу зарисовок и этюдов к будущим полотнам. Затем он вернулся в Россию, выхлопотал себе в военном ведомстве длительную заграничную командировку и обосновался в Мюнхене. Именно здесь, в центре Европы, Верещагин, как ни странно, создал свои основные восточные шедевры: «Дервиши в праздничных нарядах. Ташкент.» (1869-70, ГТГ), «Мавзолей Шах-и-Зинда в Самарканде» (1870,ГТГ), «У крепостной стены.«Пусть войдут» (1871, ГТГ), «Двери Тимура (Тамерлана)» (1872, ГТГ), «Продажа ребёнка-невольника» (1872, ГТГ) и др. Верещагин был наделен удивительной, по его выражению, «прямо страшной памятью прошлого». Его память прочно удерживала малейшие подробности виденного и позволяла возвращаться к ним спустя много лет. В Мюнхене он работает с натурщиками, сверяет каждую подробность с подлинными костюмами, оружием, утварью, привезёнными из Туркестана, однако очень многое делает по памяти. При этом художник ничего не привносит «от себя». Его задача - достичь адекватности между тем, что он пишет, и тем, что предстаёт его внутреннему взору, не допустить «двоедушия», между реальностью, как она живет в его памяти, и живописным изображением.

Апофеоз войны В.В. Верещагин, 1871

В качестве эпилога к «туркестанской» серии Верещагин написал произведение «Апофеоз войны» (1871, ГТГ). Первоначально картина называлась «Торжество Тамерлана», т.к. известно, что Тамерлан на местах сражений оставлял своего рода монументы: сложенные пирамидой черепа убитых воинов – и своих, и чужих. Груда страшных знаков войны изображена автором на фоне редких засохших деревьев и развалин древнего города. Это придаёт ощущение ещё большей трагичности и погружает зрителя в настроение уже наступившего Апокалипсиса. На раме полотна имеется надпись: «Посвящается всем великим завоевателям прошедшим, настоящим и будущим».

Фактически эта картина является злой пацифистской сатирой на войну, и придуманная Верещагиным метафора до сих пор впечатляет зрителей.

В 1871 году в Мюнхене Верещагин женился на немке Элизабет Марии Фишер (Рид), которая взяла русское имя - Елизавета Кондратьевна. Лиля (так звал её сам Верещагин) с трудом изъяснялась и писала по-русски, но искренне восхищалась упорством и трудолюбием своего мужа-художника. Она стала верной спутницей Василия Васильевича на долгие 19 лет, сопровождая его в путешествиях и скитаниях, разделила с мужем все его творческие неудачи, гонения и позднейший успех.

В 1873 году Василий Верещагин закончил свою «туркестанскую» серию. Она состояла из тринадцати картин, более восьмидесяти этюдов и ста тридцати карандашных рисунков. В том же году весь цикл был представлен на первой персональной выставке Верещагина в Лондоне. Вскоре о нём заговорила вся Европа. Для европейцев открылся новый, удивительный мир Востока, в котором они увидели вовсе не сказочную страну с похожими на реальность сюжетами, а настоящих, реальных людей Средней Азии с их богатой историей, своеобразной красотой и жестокими нравами. Говоря современным языком, в своих полотнах Верещагин показал впечатляющие результаты военного столкновения двух культур, мирный диалог которых, в силу общих предубеждений, пока ещё невозможен. И это привело в шок его современников.

В 1874 году Верещагин привёз свои картины в Россию. Любителям искусства того времени всё, что представил Верещагин, казалось необычным, а порой и вызывающим. Будучи боевым офицером, художник не боялся шокировать зрителей кровавыми сюжетами, излишней, даже жёсткой реалистичностью образов. Он считал правильным показывать горькую правду войны именно в произведениях батального жанра, которые традиционно были призваны отображать только величественные победы.

В работе «Парламентёры. Сдавайся. – «Убирайся к чёрту!» (1873,ГТГ), название которой включает в себя реплики персонажей, художник впервые запечатлел не победу, а страшную гибель русского войска. Почти все окружённые хивинцами русские солдаты уже сложили свои головы на поле боя, только командир и адъютант поднялись во весь рост и заявляют, что готовы умереть, но не сдаться на милость врага. А вокруг них – лишь покрытые песчаником, чужие, пологие горы – немые свидетели их героизма.

На картине «Смертельно раненый» (1873, ГТГ) русский солдат, зажав рукой кровоточащую рану, бросил винтовку и в шоке бежит с поля боя. Картина решена автором очень динамично и правдиво, что характерно для всех работ, вошедших в эту серию: все они выполнены с большой долей документальной убедительности. Это практически фронтовой репортаж очевидца с места событий.

Однако русское общество восприняло такое «искусство» крайне неоднозначно. По поводу реакции современников на картины Верещагина очень точно высказался впоследствии прославленный художественный критик А.Бенуа:

«Правы были те, которые возмущались плохой живописью и другими техническими и формальными недостатками Верещагина. Многих совершенно естественно коробил весь «американизм» его выставок, все его бесцеремонное самодовольство. Правы были те, которые не находили ни духовной глубины, ни психического выражения в его картинах, а правдивость его красок и света называли фотографичностью. Однако правы были и те, которые были искренно потрясены выбранными сюжетами, удачной и умной подтасовкой композиции, которые ссылались на произведения Верещагина, очевидца и превосходного знатока всего изображенного, как на веские и драгоценные документы. Не правы были только обе стороны, что они спорили. Однако в этой «неправоте» не они были повинны, но все те условия, которые владели в то время мнением образованной толпы в вопросах искусства. Те, которые бранили Верещагина во имя красоты, к сожалению, сами ничего в красоте не смыслили, но поклонялись К. Маковским, Семирадским и прочим Брюлловским декадентам. Те, которые защищали Верещагина, требуя жизненности в искусстве, как будто догадывались, где начинаются истинная красота и истинное искусство, но, презирая форму, увлекались одним «содержанием»…

Особенное недовольство по поводу «содержания» туркестанских работ Верещагина высказывали высокопоставленные военные чиновники. Император Александр II, посетив в Петербурге выставку, был крайне возмущён картиной «Забытый», где изображён оставленный войсками на поле боя мёртвый русский солдат. По лицемерным утверждениям царя, в «его войсках» никогда не могло быть забытых, а Верещагин выступал как клеветник.

Для Верещагина, достигавшего правды своего искусства с риском для жизни и ценой многих опасностей, обвинение в клевете было особенно обидным. Под прямым нажимом царедворцев в порыве нервного припадка художник снял, изрезал и сжёг три свои картины этой серии. Картину «Забытый» царская цензура запретила воспроизводить в печати. В газетах и журналах появились статьи, утверждавшие, что картины туркестанской серии написаны не Верещагиным, а только присвоены им.

В результате у Верещагина возник серьёзный конфликт с его непосредственным начальством. Генерал Кауфман, которого Василий Васильевич очень уважал, и который всячески благоволил ему по службе, вслед за высшими военными чинами, обвинил своего подчинённого в преднамеренной фальсификации событий, отражённых в серии его картин. Но живописец твёрдо стоял на своём: «Я пишу войну так, как она есть». Тогда прапорщику Верещагину как военному человеку прямо приказали снять «порочащие воинскую честь» полотна. После чего художник уволился с военной службы, решив посвятить себя исключительно искусству.

Своенравный художник

Когда Верещагину стали поступать предложения о покупке «туркестанских» полотен от частных лиц, он крайне самоуверенно заявил, что продаст либо всю серию целиком, либо не продаст вообще. Художник искренне надеялся на то, что его цикл всё-таки заметят и оценят в высших государственных сферах, что на него обратят внимание члены царской семьи. Однако батальные работы Верещагина, благодаря отзыву Александра II, уже снискали себе славу «антипатриотичных» и «антихудожественных». Государственные музеи покупать их не собирались.

Тогда Верещагину вновь помог случай: всю «туркестанскую» серию разом купил для своей галереи знаменитый коллекционер и меценат П.М.Третьяков. Заплатив художнику 92 тысячи рублей серебром, Третьяков разместил цикл в залах своей галереи, сделал доступ к нему свободным, а также, возможно, проплатил «рекламную компанию», организовав ряд хвалебных откликов о выставке в либеральной прессе.

После этого художественное сообщество России уже не могло игнорировать талантливого «дилетанта-недоучку». На Верещагина посыпались положительные рецензии, статьи, поздравления, приглашения участвовать в выставках. Две противоборствующие группировки того времени - Товарищество «передвижников» и приверженцы «академизма» - буквально рвали художника на части. С Верещагиным познакомился знаменитый критик, один из идеологов «передвижничества» В.В.Стасов, который уговаривал Верещагина примкнуть к Товариществу и выставить на очередной выставке несколько своих работ, но свободолюбивый Василий Васильевич отказался. Он был против коллективных форм творчества, не хотел связывать себя какими-либо обязательствами в искусстве, тем более - принимать чей-либо устав или программу.

«Я буду всегда делать то и только то, что сам нахожу хорошим, и так, как сам нахожу это нужным,» - заявил Верещагин.

В 1874 году он уехал вместе с женой за границу. Там художника настигло известие, что Академия художеств, признав его заслуги, присуждает Верещагину звание профессора живописи. Василий Васильевич публично, через газеты, отказался от этой профессиональной награды, заявив, что «считает все чины и отличия в искусстве, безусловно, вредными». Этот поступок произвёл эффект разорвавшейся бомбы в художественных кругах страны. Один из первых бунтарей против «академизма» в живописи, художник Н.Крамской так прокомментировал это событие: «По существу, Верещагин первый…, кто решается гласно, открыто, демонстративно поставить себя вне традиционных порядков… У нас не хватает смелости, характера, а иногда и честности поступить так же…»

«Индийская» серия

Ледник по дороге из Кашмира в Ладакх В.В. Верещагин, 1875

В ответ на дерзость Академия художеств публично исключила Верещагина из списка своих членов, отказав ему в праве именоваться живописцем. Сам художник никак не отреагировал на эту акцию. Он продолжил своё путешествие по Индостану, посетив Восточные Гималаи и пограничные с Тибетом области.

Результатом путешествия по Индии для Верещагина становится «индийская» серия - с красочными этнографическими мотивами, а также разоблачительными (в контексте российско-английского геополитического соперничества) сюжетами английской колониальной экспансии. Глядя на лучшие полотна этой серии – «Мавзолей Тадж-Махал в Агре» (1874-76, ГТГ) или «Ледник по дороге из Кашмира в Ладакх» (1875) – современный зритель может скептически хмыкнуть: вот, мол, как человек без «полароида» маялся… Однако никакая современная фотография не в состоянии передать атмосферу горных пейзажей Гималаев, своеобычность красок, отобразить уникальное прошлое и экзотическое настоящее Индии в 70-ые годы XIX века. Вернувшись в Мюнхен, художник привёз с собой около ста пятидесяти этюдов, написанных в основном на пленэре, и начал создавать полномасштабные полотна. Верещагин задумал отобразить историю захвата Индии англичанами. Все холсты должны были иметь в названиях пояснительный эпиграф, придуманный самим художником, а серия в целом – поэтическое введение и заключение. Но этот «комикс» – история в картинках – так и остался незаконченным. В апреле 1877 года началась Русско-турецкая война.

Снова в бой

Известие о войне застало В.В.Верещагина в Париже. Он бросает всё и мчится в Россию. Не без помощи своих родных братьев, боевых офицеров Александра и Сергея Верещагиных, художник оказался на фронте в качестве одного из штабных адъютантов главнокомандующего Дунайской армией. Василий Васильевич считал своей прямой обязанностью показать всему человечеству настоящий лик войны. Несмотря на возмущение начальства, он шёл в самые горячие точки, старался участвовать во всех атаках и штурмах, чтобы самому увидеть всё и всё ощутить. Уже в июне 1877 года Верещагин был тяжело ранен в бою и отправлен в госпиталь в Бухаресте. Но, узнав о предстоящем наступлении, он бежит из госпиталя и в августе вновь оказывается в действующей армии. Вместе со своими братьями, в качестве одного из адъютантов генерала М.Д.Скобелева, художник Верещагин участвует в штурме Плевны. В этом грандиозном сражении сложили свои головы многие русские солдаты и офицеры. Брат Верещагина Сергей был убит, Александр тяжело ранен.

Зимние месяцы 1878 года художник провёл с отрядом Скобелева в Балканских горах. За бой при Шипке, в котором Верещагин также принял непосредственное участие, его представили к высокой награде – «Золотой шпаге». Но художник, пройдя всю войну боевым офицером, оказался по-прежнему верен своим принципам «вредоносности титулов и знаков отличия». Он отказался получить вполне заслуженное боевое оружие и, демобилизовавшись, вернулся в Европу.

«Балканская» серия: война и смерть

После всего пережитого Верещагин так и не смог заставить себя возвратиться к мирным «индийским» сюжетам. Впечатления войны, смерть брата, которого он даже не смог похоронить – всё это очень болезненно отразилось на его творчестве. Уже в середине 1878 года живописец полностью погрузился в создание Балканских картин. По словам очевидцев, он работал с неистовой одержимостью, всё время находясь на грани нервного истощения, почти не выходил из мастерской и никого туда не пускал.

В «балканскую» серию входит около тридцати картин. Она состоит из отдельных групп произведений, своего рода подсерий, «коротеньких поэм», как назвал бы их сам художник. Несколько полотен посвящено трагическому третьему штурму Плевны: «Александр II под Плевной 30 августа 1877 года», «Перед атакой. Под Плевной», «Атака» (не окончена), «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной», «Турецкий лазарет». Два полотна – «Победители» и «Побежденные. Панихида» - навеяны кровопролитными боями под Телишем. Десять картин отражают зимний период войны, завершившийся победой на Шипке; самыми популярными из этих полотен являются «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой» и триптих «На Шипке всё спокойно».

Существенно, что почти ни в одной из картин Верещагин не изображает собственно батальные сцены. Он пишет моменты, либо предшествующие сражению, либо последующие за ним, - будни, «психологическую сторону» войны, по выражению И.С. Тургенева. Это сопоставимо с тем, что сделал в литературе Л.Н.Толстой. Верещагин отбрасывает взгляд на войну с позиций высшей военной касты, показывает то, что, как правило, остается за рамками официальных реляций.

Побежденные. Панихида. В.В. Верещагин, 1878-1879

Полотно «Побеждённые. Панихида» (1878-79, ГТГ) стало самым пронзительным в творчестве Верещагина и потрясло как русскую, так и зарубежную публику. Мастер изобразил огромное поле, сплошь усеянное телами убитых воинов, над которыми нависает серое дождливое небо. Лежащие люди буквально сливаются с выгоревшей травой и низкорослым кустарником. Художник намеренно уподобил останки погибших буграм и комьям земли, передавая впечатление превращения мёртвых тел в холодную землю. Слева с кадилом в руке изображён полковой священник, читающий молитву. За ним, сняв фуражку, стоит рядовой.

В своих записках Верещагин рассказывал современникам, что турки, взяв укрепления, обычно раненых русских в плен не брали: резали их, уродовали, раздевали и грабили. Отбив назад оставленные позиции, русские воины находили лишь гору трупов, которые невозможно было опознать. В одной из таких гор сам Василий Васильевич безуспешно пытался отыскать тело своего брата Сергея, так что картина полностью основана на его личных впечатлениях и переживаниях. За полотно «Побеждённые. Панихида» генералитет намеревался отобрать у прапорщика Верещагина его единственную награду – звание георгиевского кавалера. Его вновь обвиняли в клевете на русскую армию, в антипатриотических настроениях, а некоторые «бывалые» офицеры, просидевшие всю войну по штабам, заявляли в лицо художнику, что «такого просто не может быть». Но однажды на выставке Балканских картин появился священник, который с горестным видом поведал присутствующим, что именно он после боёв под Телишем проводил такую панихиду. И всё было именно так, как показал в своём произведении Верещагин.

Однако даже такие правдивые заявления непосредственных свидетелей не заставили недоброжелателей художника прекратить высказывать публичные обвинения в его адрес. Запечатлённые художником сцены, где правдиво показаны не только победы, но и поражения русского оружия, были признаны многими газетами и журналами написанными чуть ли не по заказу турок и предназначенными для украшения султанского дворца. Александр III по поводу картин русско-турецкой войны сказал об их авторе: «Либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек». Прусский военный атташе в Петербурге генерал Вердер советовал царю уничтожить всю серию этих картин.

Большинство картин «балканской» серии не нашли понимания и у коллег-живописцев. Особенно много нареканий среди художественной профессуры вызвали панорамные полотна «Перед атакой. Под Плевной» и «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной» (обе 1881 год, ГТГ). Художника упрекали в обобщённости письма, отсутствии цельности колорита и других чисто технических упущениях. Эти полотна, действительно, нелегко дались Верещагину. В ходе работы он неоднократно переписывал, переделывал огромные куски, несколько раз порывался всё порвать и сжечь. Между тем, в Балканских картинах художник стремился, прежде всего, показать грандиозный масштаб происходящих военных событий, и его художественные достижения в какой-то мере предвосхитили возможности будущего кинематографа. Применённый эффект панорамирования был с восторгом встречен обычными зрителями, на которых усиленная этим приёмом выразительность образов производила неизгладимое впечатление.

Тем не менее, в течение почти тридцати лет в государственные музеи страны не была приобретена ни одна картина уже известного всему миру художника.

Скандал европейского масштаба

После выставки 1883 года Верещагин чувствовал себя усталым и абсолютно опустошённым. Он не мог больше писать в России. Недовольство его поведением в высших сферах общества нарастало с каждым днём. Многие реакционно настроенные господа пророчили художнику ссылку в Сибирь. Не дожидаясь, пока им всерьёз заинтересуются карательные органы, Верещагин вновь ищет спасения на чужбине и отправляется путешествовать. На сей раз в Палестину.

«Палестинская» серия убеждённого атеиста Верещагина впервые экспонировалась в Вене и вызвала настоящий скандал. Католическое духовенство яростно набросилось на художника, обвиняя его в еретической трактовке образов Святого семейства. На картинах Верещагина Иисус был представлен обычным человеком, без какого-либо намёка на его божественную сущность; в композиции задействовано очень много бытовых, обыденных деталей, которые не вязались с традиционными трактовками библейских сюжетов.

Высшие церковные чиновники Австро-Венгрии и Ватикана настойчиво рекомендовали снять с экспозиции «безбожные» полотна. Верещагин отказался. В интервью одной из местных газет он смело заявил:

Более чем откровенное высказывание художника перепечатали многие итальянские и немецкие газеты. Возмущённый папа римский Лев XIII проклял Верещагина. Самому художнику угрожали физической расправой, и он был вынужден повсюду носить с собой заряженный револьвер. В конце концов, один наиболее ревностный священник, некто патер Иероним, прилюдно облил «безбожные» полотна серной кислотой. Картины пришлось отправить на дорогостоящую реставрацию.

Конфликт с католической церковью и австрийским кардиналом Гангльбауэром молниеносно сделал отличную рекламу выставке. Все жители Вены и приезжие из других европейских стран хотели увидеть «палестинскую» серию. Вскоре Верещагину стали поступать предложения провести подобную выставку в Берлине, Будапеште и Праге. Американцы сулили баснословные деньги за организацию экспозиции произведений Верещагина в Нью-Йорке. Только в России показ «палестинской» серии был категорически запрещён.

Верещагин в Америке

После «палестинской» серии Верещагин создаёт ряд новых работ на тему массовых расправ с бунтовщиками: «Подавление индийского восстания» (ок. 1884, местонахождение неизвестно), «Казнь заговорщиков в России» (1884-85, Государственный центральный музей современной истории, Москва) и «Распятие на кресте во времена владычества римлян» (1887, местонахождение неизвестно). Успешно показав эти полотна вместе с «балканской» и «палестинской» сериями во всех столицах Европы, Верещагин отправляется в Америку. Персональные выставки художника проходят в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и других крупных городах США. Чтобы усилить необходимый трагический эффект, Василий Васильевич представлял полотна на фоне чёрных стен под драматическую музыку европейских классиков и только при ярком электрическом освещении. На контрасте с блестящими, праздничными картинами К.Маковского, уже известными американской публике, выставка Верещагина произвела сильное впечатление. Побывавший на ней молодой журналист, будущий известный писатель Теодор Драйзер, изложил свои впечатления от картин Верещагина в своём романе «Гений». Герой романа Юджин, увидев полотна Верещагина, был потрясён «великолепной передачей всех деталей боя, изумительными красками, правдивостью типов, трагизмом, ощущением мощи, опасности, ужаса и страданий…»

Верещагин отдавал себе отчёт в том, что на родине подобного успеха он не добьётся, но и не испытывал ни малейших иллюзий в отношении американского зрителя. Американцы традиционно любят и хорошо воспринимают всё яркое, экзотичное и большое. Только им, по большому счёту, чужда и непонятна та горькая правда, которую художник пытался донести до своих современников. Не без иронии Верещагин приводил слова одного из посетителей, сказанные во время открытия его выставки в Америке: «Мы, американцы, высоко ценим ваши работы, господин Верещагин; мы любим всё грандиозное: большие картины, большой картофель...»

Для предприимчивых жителей американских штатов был гораздо важнее коммерческий успех живописца, т.е. продаваемость его картин. Писать «на продажу» Верещагин никогда не стремился. Вопреки расхожему мнению о нём, как о человеке, который «умеет обделывать свои дела», Василий Васильевич к деньгам и материальным благам вообще относился равнодушно. Аскетичный в быту, «делать» деньги, а тем более тратить их с пользой, он совершенно не умел. Очевидно, поэтому Верещагин отклонил предложение американских властей навсегда остаться в США и возглавить одну из художественных школ страны.

Часть картин «балканской» серии купил П.М. Третьяков, другие художник выставил на аукционе в Нью-Йорке. По вполне понятным причинам, они продавались дешевле, чем модные «боярские» полотна К.Е.Маковского: не каждый богатый человек захочет повесить у себя в гостиной сцену казни или кровавой битвы. Тем не менее, спрос на творчество Верещагина в Америке был велик, и большинство картин из «палестинской» серии и Трилогии казней были раскуплены.

Возвращение в Россию

Верещагин вернулся в Россию с крупной суммой денег и новой женой. В США он познакомился с молодой русской пианисткой Лидией Васильевной Андреевской, которая была приглашена в Нью-Йорк для музыкального сопровождения его выставок. К тому моменту отношения художника с Елизаветой Кирилловной были на грани разрыва. Очевидно, первый брак Верещагина не был даже официально зарегистрирован, иначе он не смог бы без проблем, словно холостой человек, обвенчаться с Андреевской. Сохранился «Послужной список (Аттестат) В.В. Верещагина, выданный ему канцелярией Туркестанского генерал-губернатора», в котором сообщалось, что Василий Васильевич женат на Лидии Васильевне Андреевской первым браком. О конкретных причинах развода с Е.К. Фишер биографы Верещагина точных сведений не имеют, а потому умалчивают. По одной из версий, основанной на переписке Василия Васильевича за 1889-90 годы, развод стал следствием нескромного поведения или супружеской измены, которую крайне щепетильный в вопросах чести Верещагин простить не смог. До самой своей смерти он выплачивал Елизавете Кирилловне деньги (возможно, на содержание их общего ребёнка), хотя в письмах оставленная супруга ссылалась на то, что деньги ей нужны для ухода за своими престарелыми родителями. И даже после смерти Василия Васильевича она не постеснялась обеспокоить просьбами о деньгах его вдову, оставшуюся с тремя детьми на руках, практически без средств к существованию.

В 1891 году Верещагин и Андреевская поселяются в Москве. Художник строит на окраине города в Нижних Котлах по собственному проекту дом-мастерскую в виде русской избы. В начале 1890-х он посещает родные места - едет в Вологду и её окрестности. В 1892 году в семье, наконец, появляется первенец – сын Василий, спустя несколько лет родились ещё две дочери – Анна и Лидия. В доме Верещагиных также воспитывался младший брат Лидии Васильевны – Павел Андреевский, оставивший небезынтересные воспоминания о подробностях московской жизни семейства Верещагиных в эти годы.

Летом 1894 года художник предпринимает с семьёй путешествие на барке по Северной Двине, на Белое море и Соловки. Верещагин словно открывает для себя Россию, которой практически не знал и не видел, проведя детство и юность в Петербурге и на Кавказе. Итогом поездки стали более полусотни живописных этюдов и два литературных сочинения, одно из которых – «Иллюстрированные автобиографии нескольких незамечательных русских людей». Это оригинальное создание Верещагина, существующее как бы в двух изводах - живописном и литературном. Верещагин сливает воедино создание портрета и беседу с тем, кого он запечатлевает на полотне: портрет и рассказ-«автобиография» портретируемого складываются в нераздельное целое, словно доказывая возможность синтезирования живописи и литературы.

«Наполеон в России»

Ещё будучи в Париже, художник начал писать серию картин о Наполеоне и его провальном походе в Россию. В конце 1880-х годов он меняет концепцию. Верещагин задумывает серию об Отечественной войне 1812 года, куда должны были войти картины освободительной войны и партизанского движения. В русской серии художник вновь выступает как портретист, историк, психолог, философ. Он обращается не только к батальным сценам или теме партизанского движения, но стремится показать психологическое состояние своих персонажей. Картина «На этапе. Дурные вести из Франции» (1887-95, Государственный исторический музей, Москва) представляет зрителю не завоевателя-Наполеона, а обычного усталого человека, сидящего в чуждой ему обстановке русской церкви. На его лице читается отчаяние загнанного зверя: он ещё победитель, но уже всё кончено, а путь его армии назад – гибелен и трагичен…

В произведениях «наполеоновской» серии, по мнению многих критиков, несмотря на высокое мастерство картинной режиссуры, верх всё же берут бравурные эффекты своего рода «исторической оперы». Автор много внимания уделяет костюмам персонажей, обстановке, живописности позы, но как для большинства реалистов, для Верещагина камнем преткновения всегда была работа по воображению. Всё, что лежит за пределами непосредственного наблюдения - даётся ему с трудом.

Серия «Наполеон в России» экспонировалась в Петербурге и Москве в 1895-1896 годах, но особенного успеха у публики не имела. Проходила она тихо, без освещения в прессе. Интерес к исторической живописи такого плана у публики уже угасал, ни государство, ни частные лица не выразили желания покупать новые произведения Верещагина.

Общественная деятельность

Скрытый драматизм последних лет Верещагина заключён в том, что, несмотря на кипучую деятельность, художник испытывает мучительное чувство ненужности, невостребованности своего искусства. Он по-прежнему не примыкает ни к одному из художественных обществ и направлений, не имеет учеников и последователей. Его индивидуализм оборачивается одиночеством, независимость - изоляцией. Современная русская художественная жизнь будто проходит мимо него: он не связан со старшим поколением и оказывается не нужен молодому. Про своё поколение художник так и говорил: «к середине XX века нас зачислят в разряд старых колпаков, идеалистов…»

Но, вопреки всему этому, Верещагин поглощён планами будущих путешествий, захвачен «вечными исканиями» и гоним «вечным недовольством». В конце 1890-х годов Василий Васильевич обращается к общественной деятельности: много пишет для русской и зарубежной прессы, выступает против захватнической политики и войн, стремится создать в Европе пацифистское общественное движение. Особый резонанс приобретают его статьи против колониальных войн, в поддержку движения за их прекращение. Авторитет Верещагина – деятельного «борца с войной» - у мировой общественности таков, что в 1901 году его кандидатура выдвинута на соискание первой Нобелевской премии мира.

Крах

В 1901 году Верещагин вновь уехал в Америку, где познакомился с будущим американским президентом Теодором Рузвельтом и решил написать картину об его героических подвигах. В 1902 году картина «Взятие Рузвельтом Сен-Жуанских высот» была готова. Художник также посетил Кубу и Филиппины, создал ещё ряд замечательных произведений «госпитальной» серии, навеянной американо-филиппинской войной. Верещагину всегда казалось, что в США любят и ценят его творчество: сюда ещё не докатилась европейская волна модернизма, публика ещё помнила его прежний успех, но… Вскоре живописец стал жертвой бессовестных мошенников. После неудачи «наполеоновского» цикла и длительного путешествия Верещагин испытывал финансовые трудности, а некий человек предложил ему купить все полотна, созданные в США, и заплатить за это баснословную сумму. Однако в качестве условия выплаты он выдвигал возможность устроить выставки картин в ряде городов Америки ещё до их официальной продажи. Художник доверился ловкому организатору, и все картины, конечно, бесследно исчезли. Никакие сыскные службы так и не смогли их найти. У Василия Васильевича из-за этих событий случилось серьёзное нервное расстройство, но ни на врачей, ни на обратную дорогу домой не было денег. Кроме того, его семья в России тоже осталась без средств.

Дабы спасти известного художника от банкротства, представители Императорского дома согласились купить серию о войне 1812 года за сто тысяч рублей.

Погиб в бою…

Полученные деньги позволили Верещагину вернуться домой, но жить обычной осёдлой жизнью он по-прежнему не мог и не хотел. Весной 1903 года неугомонный живописец вновь отправляется в путешествие, теперь уже в Японию. Из-за обострившейся политической обстановки и надвигающейся войны Верещагин покинул эту страну уже осенью того же года. В Россию он привёз фарфор, бронзу, ряд японских этюдов, уже почти готовые картины «Японка» (1903, Севастопольский художественный музей) и «Японский нищий» (ок.1904).

Вернувшись, Верещагин – человек суровый и нелегко поддающийся восторгам – с упоением рассказывал семье и своим немногочисленным друзьям о жестоком японском характере, традициях, с тревогой отзывался по поводу надвигающейся войны, фактически заранее предсказывая России поражение в противоборстве с этой своеобразной культурой. И как только в феврале 1904 года началась Русско-японская война, Верещагин, невзирая на уговоры жены и свой солидный возраст, отправился на линию фронта.

В Порт-Артуре Василий Васильевич встретился со своим старым знакомым – адмиралом С.О.Макаровым. Благодаря его протекции, художник вновь в качестве штабного офицера попал на флот, ходил на военных судах, зарисовывал с натуры морские сражения.

31 марта 1904 года броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Победа», «Пересвет» и другие русские суда атаковали эскадру японских крейсеров. Макаров называл художнику вражеские корабли, а тот быстро набрасывал их силуэты. Но вдруг на горизонте показались главные силы неприятельского флота. Адмирал приказал своей эскадре отходить на внешний рейд, чтобы принять бой при поддержке береговой артиллерии. Часы показывали 9 часов 34 минуты утра, когда флагман «Петропавловск» наткнулся на японские мины. Тотчас взорвались торпедный погреб и паровые котлы броненосца. Через полторы минуты он, зарывшись носом в воду, ушёл в глубины Жёлтого моря. Погибло более 600 человек, среди которых были сам начальник эскадры Тихого океана вице-адмирал С.О.Макаров и художник Василий Васильевич Верещагин, которого знал весь мир…

Память и потомки

После гибели Верещагина семья художника осталась без средств к существованию. Дом и мастерскую на берегу Москвы-реки пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Картины были куплены за сто двадцать тысяч рублей императором Николаем II, но на руки вдова получила лишь девяносто. В 1911 году Лидия Васильевна покончила собой. Она была похоронена на Ваганьковском кладбище, на 36 участке. В настоящее время могила её утеряна.

Сын Верещагиных Василий (1892–1981) в 1911 году поступил на юридический факультет Московского университета. В начале первой мировой войны он ушел добровольцем на фронт, где и пробыл до конца военных действий (на правах вольноопределяющегося). Подобно отцу проявил храбрость, был ранен и награжден Георгиевским крестом. В 1919 году выехал из Москвы, затем эмигрировал в Чехию. В 1931 году окончил высшее технологическое училище в Праге, был заведующим отделом шоссейных дорог в краевом управлении, с 1949 года работал и жил в Карловых Варах. Написал воспоминания об отце.

Дочь Анна (1895–1917) в 1911 году закончила гимназию Арсеньевой и накануне Первой Мировой войны вышла замуж за Павла Эдуардовича Готтвальда. По рассказам Г. П. Андреевского (племянника Л.В. Верещагиной-Андреевской), застрелилась, узнав о смерти мужа. Но есть и другие данные: она умерла от тифа.

Младшая дочь Лидия (1898–1930) вышла замуж за В. Филиппова, которого в 1930 году репрессировали. После тяжелых родов она умерла, перед смертью попросив своих друзей, семью Плевако, взять на воспитание её сына. Став совершеннолетним, Саша взял фамилию и отчество приемного отца. А.С. Плевако – внук В.В. Верещагина, живёт в Москве.

Ещё в 1914 году, к 10-й годовщине гибели В.В. Верещагина, в городе Николаеве был открыт Художественный музей имени В.В.Верещагина. Он сразу превратился в официальный памятник знаменитому художнику. Благодаря высокому уровню произведений самого В.В. Верещагина, которые были переданы в Николаев его вдовой Лидией Васильевной Андреевской, а также работ из частного собрания российского императора Николая ІІ, от начала существования музея в нём был предусмотрен и высокий художественный уровень всего собрания. Сейчас, помимо экспозиции малоизвестных полотен Верещагина, здесь хранятся подлинники произведений ярких русских художников, таких как Ф. Рокотов, И. Айвазовский, В. Суриков, И. Репин, Н. Рерих, И. Левитан, В. Серов, К. Коровин и многих других.

Единственный скульптурный памятник В.В.Верещагину – «бюст на родине героя» – был открыт в Череповце лишь в 1957 году, в одном ряду с обязательным памятником В.И.Ленину и выдающимся металлургам города. Там же, в Череповце существует и дом-музей Верещагина (дом где родился художник и жил во время краткого воссоединения с семьёй); именем художника названы улицы во многих провинциальных городах России.

Большинство широко известных и признанных в мире произведений В.В. Верещагина сегодня экспонируется в Государственной Третьяковской галерее и некоторых других музеях Москвы. Однако и немалая часть его художественного наследия бесследно исчезла, либо совершенно неизвестна в России. По мнению некоторых искусствоведов, многое из произведений Верещагина осело за границей, чему свидетельством могут служить аукционы, на которых нет-нет да и всплывают неизвестные русскому зрителю этюды, рисунки и даже картины В.В.Верещагина...

Елена Широкова

По материалам:

Королёва С. Василий Васильевич Верещагин //Великие художники. – М.:ООО «Директ-Медиа». – Т.56.