Биография 0

Отец - православный священник, мать - пианистка.

Вопрос о его высылке дважды обсуждался на Политбюро .

После критической волны, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской печати в сокращенном виде романа «Мы», которая привела к его выходу из «Союза писателей» СССР и фактическому запрету публиковаться, он пишет письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд за границу, и получает положительный ответ. В 1934 году , уже будучи эмигрантом, что беспрецедентно, был вновь принят в Союз писателей СССР (по собственной просьбе, с одобрения Сталина ), а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.

Весной 1916 года инженер Замятин был откомандирован в Англию , где он создает «Островитяне» и «Ловец человеков». Вернувшись, Евгений Иванович организовывает группу молодых писателей «Серапионовы братья ». Членами этой группы были Михаил Зощенко , Константин Федин ,Всеволод Иванов , Вениамин Каверин , Николай Тихонов и др. После революции печатается вышеупомянутая повесть «На куличках», которая раньше была запрещена.

По-видимому, на Евгения Ивановича повлиял также опыт, приобретенный им во время пребывания в Англии в 1916-1917 годах. Последующие антиутопии английских писателей Джорджа Оруэлла («1984» , опубл. в ) и О. Хаксли («О дивный новый мир », ) во многом аналогичны роману «Мы».

В этом романе инженер Д-503 описывает свою жизнь в городе-государстве под властью «Благодетеля». В начале Д-503, один из многих нумеров (так называют людей), с восторгом описывает организацию - основанную на математике - жизни общества. Он и не задумывается о том, что можно по-другому жить: без «Зелёной Стены», квартир со стеклянными стенами, «Государственной Газеты», «Бюро Хранителей» и

Замятин Евгений Иванович; Российская империя, Лебедянь; 20.01.1884 – 10.03.1937

Евгений Замятин известный российский писатель, труды которого еще при жизни писателя переведены на многие языки мира. Во времена СССР его творчество было предано забвению, хотя он и состоял в Союзе писателей. Сейчас книги Замятина читать становится все популярнее. Особенно это касается романа Замятина «Мы», который был включен в школьную программу для учеников 10-11 классов.

Биография Евгения Замятина

Евгений Замятин родился в 1884 году в семье православного священника и пианистки. В девятилетнем возрасте он поступил в Лебедянскую гимназию, где учился до 1896 года. Затем он перевелся в Воронежскую гимназию, которую окончил в восемнадцать лет с золотой медалью. Любимыми предметами у Замятина были математика и литература и поэтому в качестве своей бедующей профессии он выбрал кораблестроение. Где знание математики был одним из важнейших аспектов. Поэтому сразу после окончания гимназии он поступил в Санкт-Петербургский политехнический институт на соответствующую кафедру.

В 1904 году, еще обучаясь в институте, он стал членом социал-демократической партии. Это привело к тому, что уже через два года его арестовали и выслали на родину в Лебедянь. Но дабы окончить обучение он тайно вернулся в Петербург.

Впервые читать Замятина стало возможно в 1908 году, когда из-под его пера вышел небольшой рассказ «Один». Его следующий рассказ «Девушка» был издан лишь через два года, когда он работал преподавателем на родном факультете кораблестроения. В 1911 году становится возможным первую повесть Замятина читать. Она называется «На куличиках» и имеет ярко выраженную антивоенную позицию. Несмотря на то, что повесть высоко оценили критики, в 1914 году он был вновь арестован и сослан в Архангельскую губернию. Два года проведя в ссылке он отправился в Лондон. На тот момент там шло строительство ледоколов для России, и Евгений Замятин принимал активное участие в работе над ними.

После возвращения в Россию в 1917 году он принимает активное участие в литературной жизни страны и даже организует группу «Серапионовы братья». Но в 1919 году вместе с и некоторыми другими деятелями искусства попадает под арест. На Политбюро несколько раз обсуждают вопрос о его высылке, но писателя решают оставить в стране. В 1920 году выходит первый роман Замятина «Мы». Он встречен с резкой критикой советскими функционерами. Замятина исключают из «Союза писателей» и не в силах стерпеть гонения писатель подает прошение лично Сталину на выезд за границу. Благодаря вмешательству , Замятин получает положительный ответ.

Несмотря на гонения, роман Замятина «Мы» читать становится очень популярным за рубежом. Без согласия писателя его издают на английском, французском и многих других языках. В последствие влияние романа Замятина ощущается в , книгах Олдоса Хаксли и многих других писателей фантастов.

После выезда за границу Евгений Замятин перебирается в Ригу, затем Берлин, пока не оседает в Париже. Он старается поддерживать связь с родиной и даже состоит в «Союзе писателей». Много пишет о состоянии дел в СССР и даже принимает участие в международных конференциях как представитель СССР. Но до самой смерти в 1937 году, писатель больше не побывал на родине.

Книги Евгения Замятина на сайте Топ книг

В наш рейтинг Евгений Замятин попал благодаря своему единственному полностью написанному роману «Мы». Кроме того, произведение представлено среди и учитывая его включение в школьную программу имеет все шансы быть представленным в нем и в дальнейшем. Возможны только колебания позиций книги в рейтингах нашего сайта в зависимости от его прохождения в школьной программе.

Евгения Замятина список книг

1. Алатырь
2. Ловец человеков
3. На куличиках
4. Островитяне
5. Север
6. Уездное

Рассказы:

1. Арапы
2. Африка
3. Буриме
4. Видение
5. Встреча
6. Глаза
7. Девушка
8. Десятиминутная драма
9. Дракон
10. Картинки
11. Краткая история литературы от основания и до сего дня
12. Кряжи
13. Мамай
14. Мученики науки
15. Мученица науки
16. Наводнение
17. О блаженном старце Памве Нересте…
18. О святом грехе Зеницы-девы
19. О чуде, происшедшем в Пепельную Среду…
20. Общество Почетных Звонарей
21. Пещера
22. Письменно
23. Правда истинная
24. Рассказ о самом главном
25. Слово предоставляется товарищу Чурыгину
26. Студенческий сынок
27. Три дня
28. Чрево
29. Эпитафии 1929 года
30. Я боюсь

Евгений Иванович Замятин родился 1 февраля 1884 года в городе Лебедянь Тамбовской губернии (ныне Липецкая область) в семье небогатого дворянина. Кроме впечатлений от природы тех мест, с которыми были связаны многие русские писатели — Толстой, Тургенев, Бунин, Лесков, Сергеев-Ценский, — большое влияние оказало на Евгенияа домашнее воспитание. Рос под роялем: мать - хорошая музыкантша, - писал он в Автобиографии. В четыре года уже читал Гоголя . Детство — прошло почти без товарищей, товарищи - книги. Впечатления лебедянской жизни описал в повести Уездное и Алатырь.
В 1896 Замятин поступил в гимназию Воронежа . Окончив ее с золотой медалью, в 1902 поступил в Петербургский политехнический институт на факультет кораблестроения.

В студенческие годы, во время первой русской революции, принимал участие в революционном движении.

Летняя практика давала будущему писателю возможность путешествовать. Замятин побывал в Севастополе, Нижнем Новгороде, Одессе, на Камских заводах, плавал на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффу, Александрию, Иерусалим. В 1905, находясь в Одессе, стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», о чем впоследствии написал в рассказе "Три дня".

Вернувшись в Петербург, Замятин принимал участие в революционной деятельности большевиков, был арестован (1906) , провел несколько месяцев в одиночной камере. Изучал английский язык и писал стихи. Затем был выслан в Лебедянь, нелегально вернулся в Петербург, откуда по окончании института был выслан (1911).

Идти по линии наибольшего сопротивления было жизненным и творческим кредо Замятина. Свою прозу он относил к литературному направлению, которое называл неореализмом. Стилистика произведений Замятина отчасти соотносится с «орнаментальной прозой» Ремизова, однако, он довел эту манеру до гротескного сюрреализма.

"На куличках" (1913) - п овесть о жизни маленького гарнизона на берегу Тихого океана, в которой описан внутренний конфликт героев, конфликт между представлением о жизни, о том, какой она должна быть, и существующей реальностью , её героями являются не только дальневосточные офицеры и солдаты, но и вся «загнанная на кулички Русь». За антивоенную по духу повесть Замятин был привлечен к суду, а номер журнала «Заветы», в котором была опубликована повесть, был конфискован. Критик Воронский считал повесть "На куличках" политически художественной сатирой, которая «делает понятным многое из того, что случилось потом, после 1914 года».

Как высококвалифицированный инженер, Замятин продолжал служебные поездки по России. Впечатления от путешествий в Кемь, Соловки отражены в повести "Север" (1915 ).
В 1916 Замятина командировали в Англию для участия в стро ительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго, Сандерленда. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский» (после Октябрьской революции - «Ленин»). Английские впечатления легли в основу как очерков, так и повестей "Островитяне" (1917) и "Ловец человеков" (1921). Уважение к людям, обеспечившим высокий уровень развития цивилизации, не помешало писателю увидеть недостатки западного общественного устройства. Повесть "Островитяне" посвящена изображению тотального мещанства в технократическом обществе, символом которого является викарий Дьюли.

В 1917 Замятин вернулся в Петроград и стал одной из самых заметных фигур в российской литературной жизни. Он оказал влияние на литературную группу «Серапионовы братья», с которой был творчески близок, преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте им. Герцена и курс техники художественной прозы в студии Дома искусств, работал в редколлегии «Всемирной литературы», в правлении Всероссийского союза писателей, в издательствах Гржебина и «Алконост», редактировал несколько литературных журналов. Замятин скептически относился ко «всяческим всемирным затеям», возникавшим на фоне разрушения цивилизованной жизни. Поездки по Тамбовской, Вологодской, Псковской губерниям не рожд али исторический оптимизм. В рассказах "Мамай" (1920), "Пещера" (1921) он сравнил эпоху военного коммунизма с доисторическим пещерным периодом развития человечества.
Наблюдения над тоталитарным обществом художественно воплотились в фантастическом романе-антиутопии "Мы" (1920). Роман был задуман как пародия на утопию, написанную идеологами Пролеткульта Богдановым и Гастевым, главной идеей которой провозглашалось глобальное переустройство мира на основе «уничтожения в человеке души и чувства любви». Действие романа "Мы" происходит в Едином Государстве, изолированном от мира и возглавляемом Благодетелем. Герой - инженер Д-503, создатель сооружения для господства человека над космосом. Судьба героя, видящего в Благодетеле своего бога и относящегося к законам Единого Государства как к божьим заповедям, сопоставима с судьбой Адама. Живущий в согласии с собой и богом, он теряет покой и ждет сурового наказания, когда познает запретный вкус свободы, страсти и знания. Существование в Едином Государстве рационализировано, жители полностью лишены права на личную жизнь, любовь сводится к удовлетворению физиологической потребности. Попытка Д-503 полюбить женщину приводит его к предательству, а его возлюбленную к смерти. Повествовательная манера, в которой написан роман, заметно отличается от стилистики предыдущих произведений: язык Замятина предельно прост, метафоры носят рационалистический характер, текст изобилует техническими терминами. Роман "Мы" - предтеча романов-антиутопий - "Прекрасный новый мир Хаксли", "Скотский хутор" и "1984" Оруэлла, "451 градус по Фаренгейту" Брэдбери...

Замятин отправил рукопись "Мы" в берлинский филиал издательства Гржебина . В 1924 текст был переведен на английский язык и опубликован в Нью-Йорке. Несмотря на отсутствие публикаций в СССР, роман подвергся идеологическому разгрому советских критиков, читавших его в рукописи. Фурманов увидел в нём «злой памфлет-утопию о царстве коммунизма, где все уравнено, оскоплено». Другие посчитали, что Замятин готов встать на путь обывателя, брюзжащего на революцию. В 1929 были снята с репертуара МХАТа пьеса Замят ина "Блоха" (1925, инсценировка Левши Лескова), запрещена постановка его трагедии Атилла (1928). Не была поставлена и пьеса о преследовании еретиков "Огни святого Доминика" (1923).

Первое полное издание романа «Мы» на русском языке вышло в 1952 в Нью-Йорке, в России только в 1988. В романе «Мы» условный, фантастический сюжет обретает достоверность, поскольку проецируется одновременно на античные мифы, библейские сюжеты. Евгений Замятин создает свой миф о судьбе человечества, о положении современного общества, о духовном и психическом состоянии человека XX века.

Иллюстрация к роману Замятина "Мы"

Сюжетом повести «Наводнение» послужило подлинное наводнение в Ленинграде осенью 1924. Однако действие явно охватывает время первых послереволюционн ых лет. В судьбе жителей Васильевского острова преломились трагические исторические события, которые перевернули души людей, изменили представления о добре и зле. Замятин затрагивает основные грани жизни: инстинкт продолжения рода, материнства, любви.

В 1931, понимая бесперспективность дальнейшего существования в СССР, Замятин обратился к Сталину с письмом, в котором просил разрешения на отъезд за границу, объясняя, что для него «как для писателя именно смертным приговором является лишение возможности писать»:

«Я знаю: мне очень нелегко будет и за границей, потому что быть там в реакционном лагере я не могу - об этом достаточно убедительно говорит мое прошлое (принадлежность к РСДРП(б) в царское время, тогда же тюрьма, двукратная высылка, привлечение к суду во время войны за антимилитаристскую повесть). Я знаю, что если здесь в силу моего обыкновения писать по совести, а не по команде - меня объявили правым, то там раньше или позже по той же причине меня, вероятно, объявят большевиком. Но даже при самых трудных условиях там я не буду приговорен к молчанию, там я буду в состоянии писать и печататься - хотя бы даже и не по-русски. Если обстоятельствами я приведен к невозможности (надеюсь, временной) быть русским писателем, может быть мне удастся, как это удалось поляку Джозефу Конраду, стать на время писателем английским, тем более что по-русски об Англии я уже писал (сатирическая повесть "Островитяне" и др.), а писать по-английски мне немногим труднее, чем по-русски»

В ноябре 1931 Замятин с женой уехал за границу. Они хотели уехать в Америку: Сесиль де Милль звал сценариста для новой картины, но голливудская карьера не состоялась. Покружив по Европе (Рига, Берлин, Прага, юг Франции), чета Замятиных осела в Париже.

В эмиграции Замятин продолжал «амфибийную», двойную жизнь. Он не лукавил, когда просил разрешения на временный отъезд, так как не собирался оставаться за границей. Евгений Иванович сохранял советское гражданство, никогда не печатался в эмигрантских изданиях. Первое время Замятин даже посылал в Россию деньги на оплату своей ленинградской квартиры.

Нина Берберова вспоминала: «Он ни с кем не знался, не считал себя эмигрантом и жил в надежде при первой возможности вернуться домой. Не думаю, чтобы он верил, что доживет до этого, но ему слишком страшно было окончательно отказаться от надежды. Он был наигранно оптимистичен, говорил, что нужо «переждать», «сидеть тихо», что эту тактику знают некоторые животные и насекомые: не бороться, а притаиться. Чтобы позже жить».

Тактика пережидания отчасти имела успех. За «хорошее поведение» советская власть постепенно смягчила отношение к писателю. В мае 1934 Замятина заочно приняли в новообразованный Союз писателей СССР (беспрецедентный случай), а в 1935 он в составе советской делегации принимал участие в Антифашистском конгресса в защиту культуры.

В Париже, где не было советской цензуры, где не надо было разрываться между писательством, преподаванием, редакторской и инженерной работой, творческая активность Замятина резко пошла на убыль. Для заработка он сочинял сценарии: «Анна Каренина» (так и не поставленная), «На дне». Экранизация горьковской пьесы, где действие было перенесено во французскую ночлежку (режиссер - Жан Ренуар), имела успех. Брюссельская постановка «Блохи» прошла незаметно. Пьесу об Аттиле Замятин переделал в повесть «Бич Божий» - э то последнее произведение. Завершить его Евгений Замятин не успел. В незавершенных главах разворачивается красочное полотно столицы Римской империи 405 года н.э. Написанные тексты включают два поколений римских императоров. События романа об Атилле, который в детстве был заложником Римской империи, должны были охватить полвека мировой истории. И повесть "Бич Божий", и сборник воспоминаний «Лица» были опубликованы уже посмертно.

Умер Евгений Иванович Замятин 10 марта 1937 года от, мучившей его многие годы грудной жабы. Марина Цветаева описывала похороны: «Было ужасно, растравительно бедно - и людьми, и цветами … У меня за него - дикая обида». С ней перекликается Ремизов: «Замятин умер от грудной жабы смертью Акакия Акакиевича Башмачкина… затравленный, озирающийся, с запечатанным сердцем и запечатанными устами…»

ЕВГЕНИЙ ЗАМЯТИН (1884-1937)

В общей чрезвычайно сложной и противоречивой картине литературной жизни XX столетия яркая фигура Е. И. Замятина, прозаика и драматурга, публициста и литературного критика, теоретика и историка литературы, воспитателя литературной молодежи, редактора и переводчика, литературно-общественного деятеля, одного из самых образованных людей своего времени, воспринимается как во многом знаковая, объединяющая. В разные годы своего сравнительно непродолжительного творческого пути он отметился во всех потоках русской литературы: был реалистом и модернистом, творил в русле литературы Серебряного века и советской литературы, принадлежал к литературе русского зарубежья, был "еретиком". В творчестве

Замятина отразились все перипетии национальной жизни и наиболее характерные поиски искусства не только первой трети, но и всего столетия. Французский славист Ж. Кат-то подчеркнул, что "замятинская манера письма была средоточием литературных потенций целой литературной эпохи - эпохи, богатейшей потенциями". Замятинский человек в литературе - это ярко выраженный национальный характер, сотканный из кричащих противоречий духа и поведения. На протяжении всего столетия он преподавал нравственные уроки, без усвоения которых наши представления об онтологических потрясениях русской жизни первой трети XX в. будут неполны.

Творческая биография и художественный мир Е. И. Замятина

Евгений Иванович Замятин родился в семье священника в тамбовском городке Лебедянь (ныне Липецкая область). Мать, Мария Александровна, была образованным человеком, любила литературную классику, играла на рояле, чему обучала и детей. Замятин хорошо играл на фортепиано. Особенно любил и глубоко чувствовал А. Н. Скрябина. Позже эта любовь отзовется в рассказе с "интегральной", по определению писателя, образностью "Пещера" (1920), в связи с которым критик-эмигрант Д. П. Святополк-Мирский в статье "Русская литература после 1917 года" (1922) напишет: "Среди молодого поколения только Замятин достоин упоминания. Это очень сильный, возможно, даже могучий мастер реалистического выражения..." В квартире героев рассказа Мартина и Маши среди книг, лепешек, картофелин, других вещей и предметов особо привлекает опус 74 Скрябина. Высказано предположение, что и рассказ выстроен автором под впечатлением от скрябинского опуса и с учетом его мелодики И КОМПОЗИЦИИ3.

В 1893-1896 гг. Замятин учился в Лебедянской прогимназии, где уроки Закона Божьего преподавал его отец, Иван Дмитриевич, потом - в Воронежской гимназии, которую окончи,! в 1902 г. с золотой медалью.

"В гимназии я получал пятерки с плюсом за сочинения, - вспоминал Замятин позднее, - и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно потому (из упрямства) я выбрал самое, что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского Политехникума".

Замятин посещал студенческие сходки в Политехническом институте, участвовал в митингах и демонстрациях на Невском проспекте с пением Марсельезы, вступил в РСДРП. Осенью 1905 г. Замятин - большевистский агитатор среди рабочих. Первую русскую революцию он встречает восторженно, "влюбленно". В 1906 г. Замятин пишет Людмиле Николаевне Усовой (будущей жене): "Революция так хорошо встряхнула меня. Чувствовалось, что есть что-то сильное, огромное - как смерч, поднимающий голову к небу, - ради чего стоит жить. Да ведь это почти счастье!" Однако пройдет десяток лет, и революционно-максималистский восклицательный знак сменится вопросительным.

Литературно-художественный дебют Замятина совпал с окончанием в 1908 г. Политехнического института, где он получил специальность морского инженера и был оставлен при кафедре корабельной архитектуры, с 1911 г. преподавал этот предмет. Позже он напишет ряд специальных статей по кораблестроению. Осенью 1908 г. журнал "Образование" опубликовал рассказ "Один", написанный, по словам Замятина, "одним духом" во время экзаменов при окончании Политехнического института3. Для критики рассказ прошел почти незамеченным, а сам автор впоследствии в автобиографии напишет:

"Когда я встречаюсь сейчас с людьми, которые читали этот рассказ, мне так же неловко, как при встречах с одной моей тетушкой, у которой я, двухлетний, однажды публично промочил платье".

Однако уже через пять лет после публикации рассказа о Замятине заговорят критики. Его имя сразу поставят в контекст отечественной литературы рядом с именами М. Горького, М. М. Пришвина, И. А. Бунина, И. С. Шмелева, А. И. Куприна и других крупнейших представителей русского реализма начала XX столетия. В 1913 г. на страницах журнала "Заветы" (№ 5) была опубликована повесть Замятина "Уездное", в связи с которой, как вспоминал автор, "покойный Измайлов решил печатно, что я - в высоких сапогах, уездный, лохматый, с толстой палкой - и был очень удивлен, когда я оказался совсем не таким...", а К. И. Чуковский сообщил о рождении "нового Гоголя".

В 1913 г. по рекомендации врачей Замятин был вынужден уехать в Николаев, где, как он шутил, "построил... несколько землечерпалок, несколько рассказов и сатирическую повесть "На куличках"". Повесть действительно получилась в какой-то степени сатирической, вскрывающей подлинное, в коросте и провалах, лицо царской армии, да и не только армии. Написанная накануне мировой войны, она сокрушала один из дряхлеющих оплотов монархической государственности, что было отчетливо понято цензурой, которая поспешила предпринять соответствующие меры. Третий помер журнала "Заветы" за 1911 г., где было опубликовано произведение, конфисковали, а редакция (в том числе Р. В. Иванов-Разумник) и автор за будто бы антимилитаристскую пропаганду, стремление опорочить армию и оскорбить военное сословие, наконец, за нарушение нравственности привлечены к суду.

На страницах отечественной печати повесть "На куличках" вторично появится только в начале 1920-х гг., и на нее сразу же отреагирует литературная критика. Одну из первых оценок, в основном не отвергнутую никем и в последующие годы, даст А. К. Воронский. В статье "Евгений Замятин" критик особенно подчеркнул лиризм замятинской прозы - Воронский называет его "женственным", особым: "подлинный, высокий и трогательный" лиризм

Замятина "всегда - в мелочах, в еле уловимом..." Вместе с тем Воронский воспринял произведение как сатиру, причем сатиру политическую, делающую понятным все то, что случилось после 1914 г. Более того, Воронский в духе официальной цензуры воспринял и изображенных на страницах повести офицеров. По мнению критика, ""Поединок" Куприна бледнеет перед картиной нравственной гнили и разложения, нарисованной писателем: яма выгребная па задворках".

Воронский и последующие критики справедливо говорили о том, что повесть "На куличках" продолжает линию "Поединка" А. И. Куприна и закрепляет открытия романа С. Н. Сергеева-Ценского "Бабаев": разложение жизни царской армии калечило человеческие судьбы, ломало личности. Однако Замятиным, думается, расставлены иные акценты. У него свой предмет художественного исследования, и этот предмет - Россия, подчеркнуто русский характер.

"...Создание армии - только лишнее доказательство неспособности к подлинной созидательной работе. Потому что создание армии - работа производительная не более, чем производство пушек и бомб. Потому что всякая армия - это голодный миллионный рот, это многоголовый потребитель, который не производит ни единой нитки <."> Пулеметом нельзя пахать. А пахать давно уже пора".

К этой мысли, изложенной в "Беседах еретика" (1919), Замятин подошел постепенно, и именно с таким подходом к самой идее создания армии связаны многие художественные решения писателя.

Период с осени 1917-го по начало 1920-х гг., т.е. первое послереволюционное пятилетие, в жизни писателя - один из самых плодотворных, творчески насыщенных.

"Веселая, жуткая зима 17-18 года, когда все сдвинулось, поплыло куда-то в неизвестность, - напишет Замятин в автобиографии конца 1920-х гг. Корабли-дома, выстрелы, обыски, ночные дежурства, домовые клубы. Позже бестрамвайные улицы, длинные вереницы людей с мешками, десятки верст в день, буржуйка, селедки, смолотый на кофейной мельнице овес. И рядом с овсом - всяческие всемирные затеи: издать всех классиков всех времен и народов, объединить всех деятелей всех искусств, дать на театре всю историю всего мира..."

Замятин включается в активную общественную работу, сотрудничает в редколлегии и коллегии экспертов издательства "Всемирная литература", занимает крупные посты в издательствах "Алконост", "Петрополис", "Мысль", "Эпоха". В разные годы писатель работал в редколлегиях и печатался на страницах журналов, имеющих самые разные направления: "Дом Искусств" и "Современный Запад", "Русский современник" и "Записки мечтателей", "Русское искусство" и "Литературные записки", "Вестник литературы" и "Россия" ("Новая Россия"), "Голос России" (Берлин). Замятин редактировал сборник "Завтра" (Берлин), состоял в правлении Всероссийского союза писателей, в комитете Дома литераторов, совете Дома искусств, секции исторических картин Петроградского театрального отдела. Кроме того, он читал лекции по истории и теории литературы, писал литературную критику и публицистику, тематический диапазон которых был весьма широк.

Художественное творчество Замятина первых лет советской власти демонстрировало удивительную последовательность и постоянство в творческом поведении писателя, выборе тематики и направления в ее осмыслении. Реагируя на высказывания в печати А. А. Измайлова об "Уездном", Е. И. Замятин уточнил: критик, мол, удивился, что на самом деле я как автор повести оказался "совсем не таким, не "лохматый" и не "с толстой палкой"". "Впрочем, - продолжал Замятин, - совсем не таким я стал после Англии", куда он уехал в марте 1916 г. и работал там на судоверфях. Следует внимательно прислушаться к уточнению: "совсем не таким я стал после Англии". В Англии действительно начался новый, хотя и не принципиально иной, но с другими, чем прежде, акцентами и решениями период творчества художника. Возвращаясь домой, писатель вез с собой навеянные наблюдениями над жизнью англичан и почти завершенные повесть "Островитяне" (1917) и рассказ "Ловец человеков" (1918), на первый взгляд действительно не похожие на произведения предшествующего этапа с их подчеркнуто провинциально-русским антуражем. В творчестве самого Замятина они зафиксировали новые поиски, а йотом помогли приоткрыть тайну более поздних произведений писателя со сложной метафористикой, подчеркнуто общечеловеческой проблематикой.

Одновременно с "Островитянами", в том же 1917 г., в одном философском ключе Замятин написал два произведения, очень разные по жанру и общей стилистике, но единые но проблематике: сатирическую миниатюру "Третья сказка про Фиту" и лирический экспромт о собаке "Глаза". Замятинские сказки про Фиту (их было четыре) принято считать сатирическими. На деле же они написаны скорее в жанре иронико-комической миниатюры, в традициях русского анекдота. В них автор опровергал свое собственное утверждение, записанное позже в статье "Новая русская проза", о том, что ирония есть "оружие европейца, у нас его знают немногие; это - шпага, а у нас - дубинка, кнут", лишний раз демонстрировал свою приверженность народным формам нравственного наказания юмору и иронии. Лирический экспромт "Глаза" значителен сам по себе как образец открытого лирического начала в прозе писателя-эпика, но не в меньшей степени он привлекает внимание и как фрагмент сложившейся к 1917 г. общей нравственно-философской концепции Замятина, наиболее полно заявленной в "островных" произведениях. Сказки про Фиту, "Глаза" вместе с "Островитянами", "Ловцом человеков", статьей "О равномерном распределении", другими сочинениями 1917-1918 гг. - переходных в общественно-политической и литературной жизни страны - готовили появление цикла замятинских работ, нравственно-философским ядром которых стала нравственно-этическая заповедь апостола Иоанна Богослова о грехе и истине. Здесь прочерчены контуры не только "Огней св. Доминика", романа "Мы", но и "Пещеры", "Рассказа о самом главном", "Атиллы", других произведений.

Удивительно, но "островные" создания Замятина, городские и антитехнократические по материалу и лейтмотивам, продолжают и тем самым закрепляют непреходящий интерес писателя к проблематике ранних, "посадских" его повестей. "Островные" произведения Замятина создавались в период, когда автор решал для себя вопрос, над которым бились А. Белый, В. В. Розанов, Л. II. Карсавин, А. А. Блок, В. Г. Короленко, М. Горький, А. И. Бунин и другие его современники. Это вопрос о сути русского характера и предназначении России, о ее месте между Западом и Востоком, о "скифстве" русского человека. Тот взгляд на русский характер, который, например, философ Н. О. Лосский определил для себя лишь к концу жизни, был присущ Замятину на протяжении всего его творческого пути. Одну из последних работ Н. О. Лосский так и назовет "Характер русского народа" (1957).

"Русские - вулканы", могучая сила воли, страстность отличают русских. Это проявляется в быту, в политической и религиозной жизни. Максимализм, экстремизм, фанатическая нетерпимость - проявления такой страстности. Преобладающая черта русского характера - доброта. Однако в русской жизни немало и жестокости. Русский человек поражает многосторонностью своих способностей. Беда русских - недостаток средней области культуры. Они максималисты: "все или ничего". В русском человеке сочетаются Петр Великий, князь Мышкнн и Хлестаков.

В конце 1917 г. после возвращения из Англии, где, кажется, еще более окрепло "скифство" Замятина (во всяком случае, столь тепло и открыто о "русской душе" он ранее не писал), появилась его статья "Скифы ли?". Впервые опубликованная в 1918 г., она написана в виде отклика на выход второго выпуска альманаха "Скифы" (вышел на исходе 1917, в выходных данных - 1918), объединившего писателей, деятелей культуры (А. Белого, М. М. Пришвина, Н. А. Клюева, С. А. Есенина, О. Д. Форш и др.) идеей "революции духа". Идейным вдохновителем издания был Р. В. Иванов-Разумник. В статье Замятин поэтизировал образ скифа, "вечного кочевника", характер которого передан уже в эпиграфе, взятом из предисловия к первому сборнику альманаха: "Нет цели, против которой побоялся бы напречь лук он, скиф..."

В какой-то мере статьей "Скифы ли?" Замятин вторгался в исторически сложившуюся многолетнюю полемику "западников" и "славянофилов". В контексте этого спора статья и все последующее творчество писателя по-особому интересны. Замятин порицает Иванова-Разумника за его слепоту к "основному, лучшему, величайшему, что есть в русской душе: благородству русскому, нежности русской, любви к последнему человеку и к последней былинке... А именно это лучшее русской души и лежит в основе неодолимой русской тяги к миру всего мира". Другие слова, равные страстным сыновним признаниям, произнесенным после возвращения из заграницы в статье "Скифы ли?", Замятин напишет уже вдали от родины, в Париже, в последние годы жизни. Это известные строчки из аналитического очерка "О моих женах, о ледоколах и о России" (1933), имеющего итоговый характер. Здесь есть прекрасные и точные, пережитые им слова о своей родине:

"Россия движется вперед странным, трудным путем, не похожим на движение других стран, ее путь - неровный, судорожный, она набирается вверх - и сейчас же проваливается вниз, кругом стоит грохот и треск, она движется, разрушая... Русскому человеку нужны были, должно быть, особенно крепкие ребра и особенно толстая кожа, чтобы не быть раздавленным тяжестью того небывалого груза, который история бросила на его плечи. И особенно крепкие ребра - "шпангоуты", особенно толстая стальная кожа, двойные борта, двойное дно - нужны ледоколу, чтобы не быть раздавленным сжавшими его в своих тисках ледяными полями. Но одной массивной прочности для этого все же еще было бы мало: нужна особая хитрая увертливость, похожая на русскую "смекалку" <...> Он переносит такие улары, он целым и только чуть помятым выходит из таких переделок, какие пустили бы ко дну всякий другой, более избалованный, более красиво одетый, более европейский корабль".

Тут не только объяснение писателя в любви к родной земле, но и оценочная позиция, в которой присутствуют и сопоставляются "хитро увертливый" российский "ледокол" и комфортабельный европейский "корабль". О том, что это не просто проходные сравнения, а своеобразный итог многолетних размышлений, оригинально выраженное авторское кредо, при прочтении очерка, опубликованного на страницах французского издания, догадывались только те, кто хорошо знал творчество автора или близко, долго с ним общался. Здесь весь Замятин, с его "иронией" и "сарказмом", "неореализмом" и "постмодернизмом", "невротизмом" и "болезнью души". Не постигнув в замятинском наследии этой его вершины, какой-то безоглядной - словно головой в омут! - любви к России, мы никогда не разглядим и его подножья, представленного разнообразием жанров, стилей и художественных манер.

В 1922 г. по заказу издательства "Аквилон" Замятин написал текст к русским типам художника Б. М. Кустодиева, ставший основой лирического повествования "Русь", написанного годом позднее. В это же время он создает обобщенно-метафорический с использованием философии и эстетики экзистенциализма "Рассказ о самом главном". Проблематика рассказа эхом откликнулась в "Руси", а может быть, наоборот, картины "Руси" нашли свое прочтение и развитие в "Рассказе...". Оба произведения фиксировали наступающий перелом в творческой эволюции писателя, возврат к земле, к природе, демосу. Одновременно они закрепили замятинское "почвенничество" как форму отношения к национальной и мировой литературной традиции, выраженной в попытке примирения западного, восточного и специфически русского. То же подтвердят и ближайшие по времени создания произведения, прежде всего пьеса "Блоха. Игра в четырех действиях", написанная по мотивам Н. С. Лескова и с большим успехом прошедшая в МХАТ-2 (1925) и на сцене Ленинградского Большого драматического театра (1926).

В 1926 г. Замятин написал рассказ "Слово предоставляется товарищу Чурыгину" (опубликован в альманахе "Круг" в 1927 г. под названием "Слово принадлежит Т. Чурыгину"). Этот эпически-трагикомический сказ свидетельствовал о намеренном возвращении автора к своей неореалистической прозе в том ее варианте, который представлен в ранних "русских" повестях - "Уездное", "Алатырь", "Север" с их обращенностью к уездной жизни и уездному человеку, с поэтической ориентацией на сказ, реалистические изобразительные эффекты и местные речения. Замятин словно устал от универсального, абстрактно-философского метафоризирования и связанного с ним формального экспериментаторства "Островитян", "Мы", "Пещеры", "Рассказа о самом главном", других произведений этого плана. Теперь он критически размышляет о "зыбучих песках периодов", "карамзинском синтаксисе", "пензенстве" (приводит пример с дирижером из Пензы, который рассаживал оркестрантов ромбиками, ступеньками) Пильняка и о " пешеходности" фантазии современников.

Рассказ "Слово предоставляется товарищу Чурыгину" в творческой эволюции писателя стал своеобразным мостиком от экзистенциально-экспрессионистского реализма "Рассказа о самом главном" к романтическому реализму "Елы" (1928), к тому творческому направлению, которое укрепляли и драматургия "Атиллы", и эпос "Бича Божия" (1935). "Слово..." свидетельствовало не только о закреплении интереса писателя к героическому началу народной жизни в переломную, чреватую катастрофизмом эпоху, но и о продолжающемся его "скифстве", пожалуй, ярче всего в то время проявившемся, по определению Замятина, в "романтической трагедии" "Атилла", написанной в стихах, с "далекими отголосками" разговоров революционных лет "об азиатском и западном в нас". В феврале 1928 г. в связи со своими творческими планами Замятин писал:

"Запад - и Восток. Западная культура, поднявшаяся до таких вершин, где она уже попадает в безвоздушное пространство цивилизации, - и новая, буйная, дикая сила, идущая с Востока, через наши, скифские, степи. Вот тема, которая меня сейчас занимает, тема наша, сегодняшняя - и тема, которую я слышу в очень как будто далекой от нас эпохе. Эта тема - один из обертонов моей новой пьесы - трагедии "Атилла"..."

В этом же году он завершил работу над исторической трагедией "Атилла", которую писал около трех лет. Замятин не отвергал огульно западные достижения, а на протяжении всего своего творческого пути пытался "проинтегрировать" специфику русского национального характера и русской истории в параметрах мировой и прежде всего европейской цивилизации. В 1932 г. в интервью Фредерику Лефевру для журнала "Les Nouvelles Litteraires" Замятин так объяснял причину своего обращения к историческому роману "Бич Божий" с материалом пьесы "Атилла" в основе:

"Если я заинтересовался этой темой, которая кажется далекой от нас, то лишь потому, что я полагаю, что мы живем в век, близкий к эпохе Атиллы. Как и тогда, паше время определяется большими войнами и социальными катастрофами. Быть может, завтра мы также будем свидетелями гибели очень высокой культуры, находящейся уже на ущербе. К тому же напомню, что государство Атиллы простиралось от Волги до Дуная и что главные силы его войск составляли славянские и германские племена".

Незавершенный роман "Бич Божий" (по плану автора создавалось огромное эпическое полотно под названием "Скифы", а "Бич Божий" составлял одну из его частей) был издан посмертно в Париже в 1938 г.2 Состояние Европы, распоротой восстаниями и революциями, войнами и предчувствием грядущих катастроф передано в романе уже в первых строках, на первых страницах. Замятин в последний раз обратился к своему трагическому, пугающему, но близкому и понятному полифоническому образу чрева, на этот раз какого-то особого, космического, глобально-катастрофического масштаба.

Евгений Иванович Замятин родился в 1884 г. в уездном тамбовском городе Лебедянь (ныне Липецкая область). Его мать, Мария Александровна (урожденная Платонова), была образованным человеком, любила литературную классику, играла на рояле. Все это передалось детям. Отец Замятина, Иван Дмитриевич, был священником.

Лебедянь по переписи 1883 г. насчитывала 6678 жителей. Это была типичная российская провинция, однако далеко не самая отсталая. Вспоминая детство Замятин писал: «Вы увидите очень одинокого, без сверстников, ребенка на диване, животом вниз, над книгой — или под роялью, а на рояле мать играет Шопена — и уездное — окна с геранями, посреди улицы поосенок привязан к колышку и трепыхаются куры в пыли. Если хотите географии — вот она: Лебедянь, самая разрусская-тамбовская, о которой писали Толстой и Тургенев...»

Замятин в 1893-1896 г.г. учился в Лебедянской прогимназии, где Закон Божий преподавал его отец. Образование было продолжено в Воронежской гимназии, которую будущий писатель окончил в 1902 г. с золотой медалью (однажды впоследствии заложенной в Петербургском ломбарде за 25 руб., да так и не выкупленной). Замятин вспоминал: «В гимназии я получал пятерки с плюсами за сочинения, и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно поэтому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского Политехникума».

Параллельно с учебой были митинги и демонстрации с пением Марсельезы, летняя практика на заводах и в портах, заграничное плавание на пароходе «Россия» от Одессы до Александрии, вступление в РСДРП. В декабре 1905 г. Замятина арестовывают за большевистскую агитацию среди рабочих, весной благодаря стараниям матери его освобождают.

В 1908 г. окончен Политехнический, получена специальность морского инженера. Замятин оставлен при кафедре корабельной архитектуры и с 1911 г. преподает этот предмет. Литературный дебют Евгения Замятина состоялся осенью 1908 г., в журнале «Образование» был опубликован рассказ «Один».

По состоянию здоровья Замятин в 1913 г. переехал в Николаев. Как шутил писатель, он «построил там несколько землечерпалок, несколько рассказов и сатирическую повесть «На куличках ». Повесть вскрывала неприглядное лицо царской армии и общества. Решением С.-Петербургского окружного суда номер журнала «Заветы» с повестью был арестован, а писатель выслан на Север. По северным впечатлениям были написаны повесть «Север» и рассказы «Африка», «Ела».

В марте 1916 г. Замятин уехал в Англию, работал на судоверфях Глазго, Ньюкасла, Сандерленда. При его участии был построен ряд ледоколов для России, в том числе один из самых крупных — «Святой Александр Невский» (после революции — «Ленин»). В Англии же начался новый, с иными акцентами и решениями период творчества писателя.

Узнав о революции Замятин спешит домой. Послеоктябрьские события внесли в трагикомический, но в общем жизнерадостный колорит его произведений мрачные краски. В творчестве Замятина появляется призыв к спасению человеческой личности от надвигающегося распада и «нивелирования». Событием в литературе стал 1920 г., год написания Замятиным романа «Мы ». Первый в мировой литературе роман-антиутопия впоследствии сыграл роковую роль в судьбе автора.

В 20-е годы Замятин много работает, наряду с рассказами и повестями создает ряд драматургических произведений: «Общество Почетных Звонарей», «Блоха», «Атилла». Для официальной советской критики того периода Замятин «противник революции и представитель реакционных идей, проповедущий мещанский покой и тихую жизнь как идеал бытия» (МСЭ, 1929 г.). В скандальной истории с публикацией романа «Мы» Замятину не помогло заступничество крупных писателей, в том числе Горького. Писатель принимает решение временно покинуть СССР.

С февраля 1932 г. Замятин жил в Париже не меняя советского гражданства. Он активно работал в качестве пропагандиста русских литературы, кино, театра за рубежом. Главное же произведение, которое Замятин создавал за границей, это роман «Бич божий», посмертно изданный в Париже в 1938 г. Оторванный от родины, писатель внимательно следил за жизнью России. Свои произведения старался отдавать в «русские руки», но в эмигрантской печати принципиально не печатался. Отношение к нему на родине начало теплеть. В мае 1934 г. Замятина заочно приняли в Союз писателей СССР, а в 1935 г. он принимал участие в работе Антифашистского конгресса в защиту культуры в составе советской делегации.

Умер Евгений Иванович Замятин 10 марта 1937 г. и был похоронен в пригороде Парижа на кладбище в Тие. Время расставило все по своим местам и произведения Замятина прочно вошли в историю мировой и отечественной литературы.

Литературное творчество Е. И. Замятина

Литературный дебют Замятина, рассказ «Один» (1908 г., журнал «Образование»), был почти не замечен критикой. Евгений Иванович впоследствии был невысокого мнения о своем первом произведениии. Далее последовали «Уездное» (написано в Лахте под Петербургом), сатирическая повесть «На куличках» (создана в Николаеве) и ряд рассказов. О Замятине шумно заговорила критика, его имя ставили рядом с Горьким, Пришвиным, Буниным, Куприным. Повесть «На куличках» вызвала гнев цензуры, увидевшей в ней только унижение и оскорбление русского офицерства. Решением Петербургского окружного суда тираж номера журнала «Заветы» был арестован, а Замятин выслан на Север. На самом деле в повести не чувствуется желания «оскорбить военное сословие». Кроме отрицательных персонажей есть прекрасные и сильные в страстях поручик Андрей Иванович Половец, приехавший из Тамбова в тихоокеанскую часть на край света, капитан Шмит и его жена Маруся. Отнюдь не примитивны капитан Нечеса, поручики Тихмень и Молочко. Повесть «На куличках» полна любви и сострадания автора к соотечественникам и протеста против общественных условий, унижающих человеческое достоинство.

По северным впечатлениям были написаны повесть «Север», рассказы «Африка» и »Ела». Произведения свидетельствовали о закреплении в творчестве Замятина лирико-романтического начала, идеи сопротивления человеческого в человеке, торжества силы духа.

Новый период творчества Замятина связан с работой в Англии в 1916-17 г.г. и революцией в России. События 1917 г. добавили в произведения писателя мрачных красок. С 1918 по 1922 год Замятин создал целую серию рассказов, сказок, повестей: «Север» (1918), «Землемер» (1918), «Ловец человеков» (1918), «Дракон» (1918), «Сподручница грешных» (1918), «Иваны» (1918), «Огненное А» (1918), »Мамай» (1920), «Детская» (1920), «Пещера » (1920) и другие. Именно в связи с рассказом «Пещера» критик-эмигрант Д. Святополк-Мирский напишет: «Это... история деградации и нищеты людей, одержимых единственной идеей — добычи пищи и топлива. Это кристаллизированный кошмар, слегка напоминающий По, с той лишь небольшой разницей, что кошмар Замятина предельно правдив».

К этому же периоду относится создание книги о Г. Уэллсе «Герберт Уэллс » (1922), в которой Замятин рассматривал научную фантастику как наилучший метод отражения действительности.

Особо надо сказать о романе «Мы». Написанный в 1920 г. он был нов не только в содержательном, но и в формальном отношении. До появления «Мы» в литературе не было романа-антиутопии. Как вспоминал в 1932 г. Замятин, на Кавказе ему рассказали басню о петухе, у которого была дурная привычка петь на час раньше других: хозяин петуха попадал из-за этого в такие неудобные положения, что в итоге отрубил петуху голову. «Роман «Мы», — заключает писатель, — оказался персидским петухом: этот вопрос и в такой форме поднимать было еще слишком рано, и поэтому после напечатания романа (в переводах на разные языки) советская критика очень даже рубила мне голову». Изображенное в романе тоталитарное Единое Государство превратило каждого в «стального шестиколесного героя великой поэмы». Любовь, этика, счастье организованы и математизированы, периодически всем нумерам (обитателям этого государства) делают Великую операцию по удалению фантазии. Одна из линий романа — любовь нумера Д-503 к девушке 1-330, осветившая ослепительным светом его жизнь, но вскоре погашенная самим же нумером, предавшим свою возлюбленную и холодно созерцавшим потом ее казнь. Характерная для послеоктябрьского творчества Замятина ситуация: луч света, надежды пробивается через зловещие тучи и гибнет в бессилии остановить их движение.

В 1927 г. в издательстве «Круг» вышел сборник произведений писателя »Нечестивые рассказы», куда были включены его новейшие произведения.

В 1929 г. — в издательстве «Федерация» четырехтомное собрание сочинений, прерванное на четвертом томе. Но крупнейшими, наметившими начало нового, светлого, похожего на раннее творчество, этапа, были драматургические произведения писателя: «Общество Почетных Звонарей», «Блоха», «Атилла». Историческую трагедию «Атилла» Замятин писал около трех лет. Идея крушения государственности и тема патриотизма возвращали Замятина к времени революции, способствовали и пересмотру, и укреплению прежних убеждений. Следствием публикации романа «Мы» и последовавшего давления на Замятина стало решение писателя временно покинуть СССР. С 1932 г., оставаясь советским гражданином, Замятин жил в Париже. Здесь он пишет ряд статей, очерков, воспоминаний о деятелях русской культуры: Станиславском, Мейерхольде, А. Толстом, Лавреневе и других. Главным же произведением парижского этапа был роман »Бич Божий», создававшийся на том же материале, что и «Атилла». Состояние Европы, потрясенной революциями и войнами, предчувствующей грядущие небывалые катастрофы, передано в романе уже с первых страниц. Роман вышел в свет уже после смерти автора в 1938 г. в Париже.

Постепенно отношение к Замятину на родине улучшалось, в 1934 г. он был принят в Союз писателей СССР. Но вернуться домой писателю не было суждено, он умер в Париже в 1937 г.

Произведения Замятина, творившего в революционную эпоху, так или иначе связаны с нею и стали ярчайшим художественным документом своего времени, прочно вошли в историю отечественной и мировой литературы, легли в основу фундамента национальной культуры. Один из замечательных художников XX века, в своем творчестве Замятин стремился к той «настоящей правде», которая «всегда неправдоподобна» (эти слова из «Бесов» Достоевского он любил повторять). Несмотря на деление творчества писателя на разные этапы, можно говорить о цельной и стройной художественной системе Замятина.

____
Форматировал: О. Даг
Последняя модификация: 2020-01-07

«Страстной апологией социальной фантастики» назвала исследование Замятина «Герберт Уэллс» (1922) В. А. Чаликова . В этой работе, и сегодня являющейся одной из самых выразительных характеристик творчества английского романиста, Замятин последовательно и убедительно анализирует социальную и художественную природу фантастики, определяет перспективы развития жанра и метода. Неожиданными выглядят комментарии произведений самого Г. Уэллса: «Война миров» — миф о лешем; «Машина времени» — миф о ковре-самолете; «Освобожденный мир» — городской вариант сказки о разрыв-траве; «Человек-невидимка» — современная интерпретация о шапке-невидимке и т. д. Замятину также принадлежат предисловия к произведениям английского фантаста, ряд статей о жизни и творчестве Г. Уэллса.