Для осуществления постановки нужны определенные условия – пространства зрительного зала и сцены. От того, как соотносятся эти два пространства, каким образом определена их форма и прочее, зависит характер взаимосвязи между актером и зрителем, условия восприятия спектакля. Эти соотношения определяются социальными и эстетическими требованиями эпохи, творческими особенностями художественных направлений и другими факторами.
Зрительское и сценическое пространства в совокупности составляют театральное пространство. В основе любой формы театрального пространства лежит два принципа расположения актеров и зрителей по отношению друг к другу: осевой и центровой .
В осевом решении сценическая площадка располагается перед зрителями фронтально, и они находятся как бы на одной оси с исполнителями. В центровом – места для зрителей окружают сцену с трех или четырех сторон.
Основополагающим для всех видов сцен является и способ сочетания обоих пространств. Здесь также могут быть только два решения: либо четкое разделение объема сцены и зрительного зала, либо частичное или полное их слияние в едином, неразделенном пространстве. Иначе говоря, в одном варианте зрительный зал и сцена помещаются как бы в различных помещениях, соприкасающихся друг с другом, в другом – и зал, и сцена располагаются в едином пространственном объеме . Эти принципы прослеживаются от первых театральных сооружений в Древней Греции до современных построек.
Классификация основных форм сцены :
1 – сцена-коробка; 2 – сцена-арена; 3 – пространственная сцена (а – открытая площадка, б – открытая площадка со сценой-коробкой); 4 – кольцевая сцена (а – открытая, б – закрытая); 5 – симультанная сцена (а – единая площадка, б – отдельные площадки)
Сцена-коробка – закрытое сценическое пространство, ограниченная со всех сторон стенами, одна из которых имеет широкое отверстие, обращенное к зрительному залу. Места для зрителей расположены перед сценой по ее фронту в пределах нормальной видимости игровой площадки. Относится к осевому типу театра, с резким разделением обоих пространств.
Сцена-арена – произвольное по форме, но чаще круглое пространство, вокруг которого расположены зрительские места. Сцена-арена представляет собой типичный пример центрового театра. Пространства сцены и зала здесь слиты воедино.
Пространственная сцена – это один из видов арены, относится к центровому типу театра. В отличие от арены, ее площадка окружена местами для зрителей не со всех сторон, а только частично, с небольшим углом охвата. В зависимости от решения пространственная сцена может быть и осевой и центровой . В современных решениях пространственная сцена часто сочетается со сценой-коробкой. Арена и пространственная сцена часто называются открытыми сценами.
Кольцевая сцена – сценическая площадка в виде подвижного или неподвижного кольца, внутри которого – места для зрителей. Большая часть этого кольца может быть скрыта от зрителей стенами, и тогда кольцо используется как один из способов механизации сцены-коробки. В чистом виде кольцевая сцена не разделяется со зрительным залом, находясь с ним в едином пространстве. Бывает двух типов: закрытая и открытая, относится разряду осевых сцен.
Сущность симультанной сцены заключается в одновременном показе разных мест действия на одной или нескольких площадках, расположенных в зрительном зале. Разнообразные композиции игровых площадок и мест для зрителей не позволяют отнести эту сцену к тому или иному типу. В этом решении театрального пространства достигается наиболее полное слияние сценической и зрительской зон, границы которых подчас трудно определить.
Введение
Современный сценический язык своим возникновением обязан не только процессам обновления, происходившим в драматургии и актерском искусстве на рубеже веков, но и реформе сценического пространства, которую одновременно совершила режиссура.
В сущности, само понятие сценического пространства, как одной из структурных основ спектакля, возникло в процессе эстетической революции, начатой натуралистами в прозе и на театре. Еще у мейнингенцев в 70-е годы прошлого века их писаные декорации, тщательно выверенные и приведенные в соответствие сданными, которыми располагала тогда историческая наука, учитывавшие даже новейшие открытия археологов, были тем не менее всего лишь фоном для игры актеров. Функции организации – такой или иной – пространства сцены исторически достоверные декорации мейнингенских спектаклей не выполняли. Но уже в Свободном театре Антуана, равно как и у немецких или английских режиссеров-натуралистов, декорация получила принципиально новое назначение. Она перестала выполнять пассивную функцию красивого фона, перед которым развивается актерское действие. Декорация взяла на себя куда более ответственную миссию, заявила претензию стать не фоном, а местом действия, тем конкретным местом, где протекает жизнь, схваченная пьесой, будь то прачечная, трактир, ночлежка, мясная лавка и т. п. Предметы на сцене, мебель у Антуана были настоящие (не бутафорские), современные, а не музейные, как у мейнингенцев.
В развернувшейся впоследствии сложной и острой борьбе различных художественных направлений в театральном искусстве конца XIX-начала XX. сценическое пространство всякий раз по-новому интерпретировалось, но неизменно воспринималось как мощное, а подчас и решающее средство выразительности.
Организация сценического пространства
Для осуществления театральной постановки нужны определенные условия, определенное пространство, в котором будут действовать актеры и располагаться зрители. В каждом театре- в специально построенном здании, на площади, где выступают передвижные труппы, в цирке, на эстраде - всюду заложены пространства зрительного зала и сцены. От того, как соотносятся эти два пространства, каким образом определена их форма и прочее, зависит характер взаимосвязи между актером и зрителем, условия восприятия спектакля.Это деление является отправным в сценографическом решении спектакля. Типы взаимоотношения актерской и зрительской части театрального пространства исторически изменялись («шекспировский театр», сцена-коробка, сцена-арена, площадной театр, симультанная сцена и т.д.), и в спектакле это находит отражение в пространственной заданности театрального произведения. Здесь можно выделить три момента: это архитектурное деление театрального пространства на зрительскую и сценическую часть, иначе говоря, географическое деление; деление театрального пространства на актерскую и зрительскую массу, а значит, и взаимодействие (один актер и зал, наполненный зрителем, массовая сцена и зрительный зал и т.д.); и, наконец, коммуникационное деление на автора (актера) и адресата (зрителя) в их взаимодействии. Все это объединяется понятием сценографии – «организация общего театрального пространства спектакля». Непосредственно термин «сценография» часто употребляется как в искусствоведческой литературе, так и в практике театра. Этим термином обозначают и декорационное искусство (или один из этапов его развития, охватывающий конец ХХI – начало ХХ вв.), и науку, изучающую пространственное решение спектакля, и, наконец, термином «сценограф» обозначают такие профессии в театре, как художник-постановщик, художник-технолог сцены. Все эти значения термина являются верными, но лишь постольку, поскольку они очерчивают одну из сторон его содержания. Сценография – это вся совокупность пространственного решения спектакля, все то, что строится в театральном произведении по законам визуального восприятия.
Понятие «организация сценического пространства» является одним из звеньев теории сценографии, и отражает взаимоотношение реального, физически заданного, и ирреального, формируемого всем ходом развития действия спектакля, сценического представления. Реальное сценическое пространство определяется характером взаимоувязанности сцены и зрительного зала и географическими особенностями сцены, ее размеры, технической оснащенностью. Реальное сценическое пространство может диафрагмироваться кулисами, падугами, уменьшаться по глубине «завесами», т. е. оно изменяется в физическом смысле. Ирреальное сценическое пространство спектакля изменяется за счет взаимоотношения масс пространства (света, цвета, графики). Оставаясь физически неизменным, оно в то же время меняется в художественном восприятии в зависимости от того, что изображено и как заполнено сцена деталями, организующими пространство. «Сценическое пространство отличается высокой насыщенностью, - замечает Ю. Лотман, - все, что попадает на сцену, получает тенденцию насыщаться дополнительными по отношению к непосредственно-предметной функции вещи смыслами. Движение делается жестом, вещь – деталью, несущей значение» . Ощущение размеров, объемности пространства в его художественном восприятии есть отправной момент организации сценического пространства, следующим является развитие данного пространства в определенном направлении. Можно выделить несколько типов такого развития: замкнутое пространство (как правило, это павильонное строение декораций, изображающее интерьер), перспективное и горизонтально развивающееся (например, изображение при помощи писаных «завес» далей), симультанное или дискретное (показ одновременно нескольких мест действия со своим заданным пространством) и устремленное ввысь (как в спектакле «Гамлет» Г. Крега)
Сценическое пространство является по существу инструментом для игры актера, а актер, как самая динамическая масса сценического пространства, является его акцентирующим началом в построении композиционного строя сценографии спектакля.И поэтому необходимо такое понятие в теории сценографии, как «взаимоотношение масс в актерском ансамбле». оно отражает не только взаимодействие актерского ансамбля в пространстве сцены, но и его динамическое соотношение в ходе развития театрального действия. «Сценическое пространство, - как отмечает А. Таиров, - в каждой своей части есть архитектурное произведение, и оно еще сложнее архитектуры, его массы – живые, подвижные, и здесь добиться правильного распределения этих масс – одна из главных задач». Актеры в ходе сценического представления постоянно образуют отдельные смысловые группы, каждый актер-пресонаж вступает в сложные пространственные отношения с другими актерами, со всем игровым пространством сцены, в ходе развития действия пьесы варьируются составы групп, их массы, графика построения, выделяются светом и цветовым пятном отдельные актеры, акцентируются отдельные фрагменты актерских групп и т.д. Эта динамика актерских масс во многом уже заложена в драматическом материале спектакля и является главным в создании театрального образа. Актер неразрывно связан с окружающим его миром предметов, со всей атмосферой сцены, он воспринимается зрителем только в контексте сценического пространства, и на этом взаимоопределении строятся все художественно значимые образы пространственных отношений, сама динамика регулирования масс, визуально значимой среды спектакля с точки зрения эстетического восприятия.
Три названных понятия являются звеньями единой системы упорядочения масс сценического пространства и образуют композиционный уровень теории сценографии, который определяет взаимоотношение масс (тяжестей) в пространственном решении спектакля.
Следующим композиционным планом сценографии является колористическая насыщенность спектакля, которая обусловлена законами распределения света и цветовой палитры сценической атмосферы.
Свет в театральном произведении проявляется в своей внешней форме в первую очередь как общая освещенность, общая насыщенность пространства спектакля. Внешний свет (театральных осветительных приборов или естественная освещенность на открытой сценической площадке) призван высветить объем сцены, насытить его светом, главное – сделать его видимым. Второй задачей является общее световое состояние, определенность времени действия, создание настроения спектакля. Внешний свет также выявляет форму, цветовую палитру организуемого сценического пространства и действующего в нем актерского ансамбля. Все это должно быть включено в понятие теории сценографии «внешний сценический свет».
Колористическое многообразие проявляется в цветовой определенности всех сценических предметов, объемов, в цветовой гамме завес, в костюмах актеров, в гриме и т.д. Все это должно найти свое отражение в понятии «внутренний свет сценических форм», которое сконцентрирует общею закономерность цветовых взаимодействий в сценическом пространстве.
Внешний и внутренний свет (цвет) разделить полностью можно только теоретически, в природе они неразрывно увязаны, а на сцене это находит свое выражение в свето-цветовом взаимодействии цветовой гаммы масс пространства, включая костюм, грим актера и световые лучи театральных прожекторов. Здесь можно выделить несколько основных направлений. Это выявление сценического пространства, где каждая деталь должна быть проявлена или «уведена» в глубину пространства в зависимости от логики действия театрального представления. Взаимопроникновением света и цвета масс сцены определяется в спектакле весь колористический строй. Характер свето-цветового взаимодействия зависит в спектакле также и от смысловых нагрузок в ходе развития действия. Это также участие света, световых и цветовых пятен в пространстве сцены, цветовых доминант в игровой стихии сценического представления: свето-цветовые акценты, диалогичность света с актером, зрителем и т.д.
Третьим композиционным уровнем сценографии является пластическая разработанность сценического пространства. Поскольку на сцене действует актер, то данное пространство должно быть пластически развито и должно отвечать пластике актерского ансамбля. Композиция пластического решения спектакля проявляется через пластику сценических форм – во-первых; во-вторых – через пластический рисунок актерской игры, и, в-третьих, как коррелирующее взаимодействие (в контексте развития театрального произведения) пластического рисунка актерской игры и пластики форм сценического пространства.
Переходным звеном от единой массы к пластике является тактильность поверхности, определенность фактуры: дерева, камня и т.п. В складывающейся теории сценографии содержание понятия «пластика сценических форм» должно диктоваться главным образом влиянием на предметный мир сцены динамики линий и пластики тела. Сценические вещи находятся в беспрерывном диалоге с пластическим развитием поз актеров, ансамблевых построений и т.д.
Пластика человеческого тела нашла свое отражение в искусстве скульптуры, получив в произведениях театрального творчества, особенно в балете, свое дальнейшее развитие. В спектакле пластика актерского ансамбля проявляется в построении и динамическом развитии мизансцен, которые подчиняют актеров и все сценическое пространство единой задаче, наплавленной на раскрытие содержания сценического произведения. «Пластика актерской игры» - наиболее разработанное понятие сценографии. Оно раскрывается в работах К.С. Станиславского, А.Я. Таирова, Е.Б. Вахтангова, В.Э. Мейерхольда, А.К. Попова и др.
Свое композиционное завершение пластическая разработанность сценического пространства находит во взаимодействии актерской игры и пластики сценических форм, всей визуально определенной среды спектакля. Мизансценический рисунок сценического произведения развивается в динамике действия, каждая деталь его связана с актером прямой и обратной связью, включена в развитие действия спектакля, постоянно меняется, каждый миг – это новое визуально значимое «слова» с новыми акцентами и нюансами. Многообразие пластического языка связано как с перемещением сценических масс, изменением свето-цветовой насыщенности и направленности, так и с ходом развития драматического диалога, действия пьесы в целом. Пластическое решение спектакля формируется в постоянном общении актеров с предметным миром сцены, совокупной сценической средой.
Три композиционных уровня сценографии спектакля: распределение масс в сценическом пространстве, свето-цветовое состояние и пластическая углубленность этого пространства находятся в театральном произведении в постоянном коррелирующем взаимодействии. Они образуют каждую сценическую деталь, поэтому мы можем в теории сценографии рассматривать актера, который является главным в сценографии спектакля, как определенную массу театрального пространства, находящуюся во взаимодействии с другими массами этого пространства, как цветовое пятно в общем колористическом строе спектакля, как динамически развивающуюся пластику во всем пластически углубленном пространстве сцены.
1 | |
Вопрос о сценическом пространстве и времени мало разработан в специальной литературе, касающейся драматического театра. Однако без обращения к ним не обходится ни один театровед, критик, анализирующий современные театральные произведения.
Тем более его трудно обойти в современной режиссерской практике. Что касается литературного театра сегодня - это вопрос основополагающий. Мы попытаемся наметить самые очевидные закономерности, которые характеризуют жанры современного литературно-поэтического театра.
В предыдущих главах уже наметился разговор о сценическом пространстве как важном материале искусства в конкретных формах и жанрах литературного театра.
Мы подчеркнем, что одной из основ театрального языка вообще и языка литературно-поэтического театра в особенности является специфика художественного пространства сцены. Именно она задает тип и меру театральной условности. Художественное пространство, будучи образным воплощением жизненного пространства, как всякий образ отличается высокой знаковой насыщенностью, то есть смысловой многозначностью.
Вспоминаются слова известного современного теоретика поэтического искусства Ю. Лотмана, который справедливо отмечает, что все, что попадает на сцену, получает тенденцию насыщаться дополнительным смыслом, помимо прямого функционального назначения вещи, явления. И тогда движение уже не просто движение, но жест - психологический, символический; а вещь деталь графическая или живописная, деталь оформления, костюм - образ, несущий многомерное значение. Именно эту особенность сцены имел в виду Гете, когда отвечал на вопрос Эккермана: «Каким должно быть произведение, чтобы быть сценичным?» - «Оно должно быть символично».
Аналогичное имел в виду и Б. Брехт, когда отмечал, что в жизни люди не так уж много двигаются, не меняют положения, пока не изменится ситуация. В театре еще реже, чем в жизни, требуется менять положение: «...в сценическом воплощении явления должны быть очищены от случайного, малозначащего. Иначе произойдет настоящая инфляция всех движений и все потеряет свое значение».
Именно природу сценического пространства Пушкин положил в основу «условного неправдоподобия» языка сцены.
В набросках предисловия к «Борису Годунову» он писал: «...Не говоря уже о времени и проч., какое, к черту, может быть правдоподобие в зале, разделенном на две половины, в одной из коих помещается две тысячи человек, будто бы невидимых для тех, кто находится на подмостках...»
Многозначность на сцене слова, поступка, движения, жеста по отношению к аналогичному в жизни обусловлена коренным законом сцены - двойственностью природы адресата. Возникает взаимодействие явлений, лиц. Их речи одновременно адресованы друг другу и публике, зрительному залу.
«Участник действия может не знать того, что составляет содержание предшествующей сцены, но публика это знает. Зритель, как и участник действия, не знает будущего хода событий, но в отличие от него он знает все предшествующее. Знание зрителя всегда выше, чем персонажа. То, на что участник действия может не обратить внимания, является для зрителя нагруженным значением знаком. Платок Дездемоны для Отелло - улика ее измены, для партнера - символ коварства Яго».
Все, что попадает в орбиту сценического пространства, обретает многократность смысла и по другой причине. Действующий актер вступает в контакт со зрительным залом. Посылая туда мыслительные, волевые, эмоциональные импульсы, будя творческое воображение зрителя, актер воспринимает идущие от него ответные сигналы (выраженные самой разнообразной реакцией - молчанием, гробовой напряженной тишиной, знаками одобрения или возмущения, смехом, улыбкой и т. д.). Все это диктует импровизационность его существования, обнаружение новых смысловых акцентов, открытых именно сегодня в контакте с данным зрительным залом. Выключенные из художественного пространства сцены актер, предметы, действие выпадают из поля театрального зрения.
Пространство участвует, таким образом, в созидании всей структуры зрелища, его отдельных звеньев, эпизодов. Испытывая превращения и взаимодействия со сценическим временем, оно обусловливает развитие видеоряда на подмостках, его качественно-смысловое обогащение.
Сценическое время - также художественное отражение реального времени. Сценическое время в условиях сценического пространства может быть равно реальному, концентрировать его или раздвигать миг до вечности.
В этих условиях сценическое слово, в особенности поэтическое, хотя и приближенное к реальной разговорной речи, бесконечно превышает свою смысловую насыщенность, которую бы аналогичные высказывания имели в жизненной ситуации. Обретая внутреннее действие, подтекст, оно может не совпадать с тем, что сказано, своим прямым назначением, быть ему прямо противоположно, приобретать символическое толкование.
Одна из важнейших функций пространства в современном литературном театре, в спектаклях поэтического представления - проявить зримость, осязаемость мыслительного процесса на сцене. Особенно это важно в монтажных структурах, где должен быть виден ход сопоставления, сшибки фактов, доводов, образных аналогий, ассоциаций. В работе «Я пишу огнем» (Гарсиа Лорка) понадобились разные точки сценического пространства для того, чтобы зримо сопоставить документ- историю гибели поэта и его поэзию с ощущением тревоги, предсказанием бед перед лицом «черной жандармерии». Понадобилось так разделить участки сцены и построить между ними переходы, чтобы выявить переключение артиста от одного жанра мышления к другому (медитация в лирическом стихе, зачитывание документа, фрагмент речи поэта, его статьи и т. д.). Каждый из них отличается способом сценического существования, характером общения со зрительным залом. Кроме того, на площадке есть свои «зоны молчания», личностного присутствия артиста, человека из сегодня, устанавливающего прямую связь с сидящими в зале. Иными словами, пространство становится средством выявления отношения исполнителя к автору, к ситуации, средством передачи подтекста, внутреннего действия.
Внутри жанров мышления, которым соответствуют разновидности литературных текстов, при сценическом воплощении обнаруживается свой конкретный, пространственный видеоряд. Он возникает в результате сценической драматургии отношений между исполнителем и объектами видений, адресатов, обращений, в том числе и зрителей. В некоторых литературных произведениях, где сочетается мгновение сегодняшнего бытия героя, лирического субъекта с памятью прошлого, пережитого, рождающего психологическую ретроспекцию, число объектов видений нарастает. Они должны быть соответственно очерчены, обозначены в сценическом пространстве местоположением, с помощью движения, жеста, переключения взгляда.
К примеру, стихотворение В. Маяковского «Тамара и Демон». Оно входит в литературную программу - «В. Маяковский «О времени и о себе» (Ленинград, ДК им. Володарского).
Каковы здесь объекты видений? Это и сам поэт с самонаблюдением, обращением к себе. Это и Терек, который у него поначалу вызывал взрыв негодования и он приехал к нему, чтобы удостовериться в правильности оценок, но резко их пересмотрит, это и горы, и башня, и царица Тамара. С ней возникнет контакт, диалог, роман. И наконец, Лермонтов, который «сходит, презрев времена», чтобы благословить союз двух сердец представителей лирики XIX и XX веков, классики и современности.
Построить между объектами видений зримую связь в пространстве, смену этих объектов во времени - уже дать возможность сценическому действию, развитию мысли и образу обрести плоть.
В литературном театре в отличие от драматического, как уже говорилось, мы имеем дело с пустой сценической площадкой. Художественная ткань спектакля творится с помощью нескольких стульев (или одного), предметов, с которыми вступает во взаимоотношения действующий актер.
Одной из важных функций сценического пространства, в том числе пустого, является воплощение места действия. Известно, что в шекспировском поэтическом театре «Глобус» место действия обозначалось на сцене табличкой, при его смене вешалась новая табличка. В современном же литературном театре зритель приучен уже к иной мере условности. Сменяющиеся места действия закрепляются за определенной системой эпизодов.
Например, стоит А. Кузнецовой в моноспектакле «Фауст» сделать несколько шагов по сцене, и она из кабинета Фауста перенеслась в другое место действия - в сад у дома Маргариты, в тюрьму, на шабаш ведьм и т. д.
Или в моноспектакле «Франсуа Вийон» (исполнитель Е. Покрамович) одновременно на сцене представлены четыре сферы, места действия: тюрьма, куда неоднократно попадает герой (у рояля слева на среднем плане), храм - его обозначает распятие на заднем плане по центру сцены, трактир- справа на стуле с женской шляпкой и, наконец, пленэр (по центру сцены средний, первый план, авансцена) -лесная поляна, улица, площадь, могила Вийона. Переключения происходят на глазах у зрителей. Смене места действия соответствует новый эпизод, рождающийся по ходу развития сценической драматургии, сделанной на основе стихов поэта, Малого и Большого завещаний. Сценическое пространство, таким образом, испытывая превращения, участвует в преобразовании предлагаемых обстоятельств, что влечет за собой изменения в поведении актера.
С. Юрский уделяет большое внимание в своих работах решению сценического пространства. «Пространство для меня всегда двусмысленно. Это реальное пространство автора, находящегося сейчас на сцене,- автора, которого я играю. Для него все вещи адекватны самим себе - стол, стул, кулиса, сцена, зрители. Но это реальное пространство может и должно превращаться в воображаемое пространство его сюжета, его фантазии, его воспоминаний (курсив мой.- Д. К.). И тогда два стула - это дверь, или скамья, или два берега, или... Пол сцены - и поле, и зал дворцовый, и сад в цвету».
Актер подчеркивает, что все фантазируемое, превращаемое исполнителем должно быть убедительным для зрителя, чтобы он поверил в эту воображаемую реальность. Он показывает, как в «Графе Нулине» с помощью стульев он мизансценирует сценическое действие в пространстве: «Поставлю стул спинкой к зрителям, сяду и навалюсь на спинку локтями, и посмотрю в самую дальнюю точку зала, на красную лампочку над выходом - и будет уже не стул, а подоконник. Слова, взгляды, ритм помогут угадать окно над подоконником и пейзаж за окном» 2 .
Уже приводились примеры использования двух стульев в литературных спектаклях двух актеров по произведениям Н. Гоголя, М. Зощенко.
В «Манон Леско» стулья также участвуют в преобразовании пространства, в формировании мизансцен. Поставленные друг от друга на некотором расстоянии (ребром к зрителю) - комната и дом Манон и де Грие. Стулья, сдвинутые плотно,- карета, в которой де Грие найдет девушку с письмом от Манон, и т. д.
Тайна мгновенного превращения подмостков в лес, поле брани, дворец, корабль не только в исполнении артиста, но и в воображении зрителей, легко давалась шекспировскому театру, обладавшему магией театральной метаморфозы. С тех пор театр прожил долгий срок, испытывая периоды обновления сценических форм, уходя от поэзии и приходя к удвоению реальности, правдоподобию и снова возвращаясь к «условному неправдоподобию».
Перевоплощение пространства - одно из достижений современного сценического языка, который обогащался не только за счет изменения актерской технологии, рождения новых форм драмы, но и за счет того, как пространство и время становились материалом искусства.
И здесь важно вспомнить для интересующей нас темы поворотные моменты, связанные с реформой сценического пространства. Она во многом была определена борьбой со сценическим натурализмом, связанным с копиистическим, детальным воспроизведением на сцене бытовой и социальной обстановки, окружающей человека. Сам человек со своим духовным миром потеснился на второй план. Сценическое пространство у натуралистов становится обыденно-жизненным, теряет свою знаковую насыщенность. Ведь копия всегда уступает в концентрированности смысла метафоре. Последнюю заменяет опись опознавательных признаков среды. В центре внимания на сцене становится неподвижная картина «выреза из жизни» или «куска жизни». Сценическая композиция строится на замкнутости пространства. Движение времени - логически-последовательное - воспроизводится сменой картин.
Изживая натуралистические тенденции первых своих постановок, К. С. Станиславский обращается к пересмотру функций сценического пространства. Не исключая значения среды, углубляя диалектические взаимоотношения характеров и обстоятельств, великий реформатор сцены лишает, однако, среду фаталистической силы, подавляющей личность. Человеку не отказывается в духовном самоопределении. Не случайно Станиславский выдвигает в качестве определяющей формулу «правды жизни человеческого духа».
Вместо «описи среды» режиссер утверждает идею отражения на сцене идейно-художественной концепции действительности, «внутренней постановки», определяющей художественную целостность спектакля. Пространство в такой ситуации приобретает важную функцию - интерпретации жизни, мироотношения, а не воспроизведения отдельных знаков реальности. При постановке поэтически многозначной драмы А. П. Чехова сценическое пространство у Станиславского обретает атмосферу. Ее образует не только воздух, природа, входящая на сцену (в «Чайке» - сырой весенний ветер, сад на берегу озера, кваканье лягушек, шорохи, звуки ночи и т. д.), но и раскрытие «подводного течения» пьесы, самой интимной глубины произведения.
Возникла новая диалектика слагаемых пространства. Свободное включение широких и глубоких сфер внешней и внутренней жизни предполагало композицию спектакля предельно внутренне организованную. Автор в создании образа проявлял свободу, но в согласии с общей целостной формой спектакля, с режиссерской концепцией. Насыщенность внутренней жизни, ее текучесть в спектакле обусловили качественные приобретения в области сценического времени. Оно обрело ощущение необычайной протяженности и подвижности.
Другое важное завоевание К. С. Станиславского - эксперименты в области превращения сценического пространства, связанные с поисками новых форм трагического на сцене.
Так, в 1905 году, ставя «Драму жизни», Станиславский экспериментирует с «палатками»-экранами, а в «Жизни человека» А. Андреева использует черный бархат и веревочные контуры вместо бытовой обстановки.
Режиссер ищет универсальный «простой фон», способный преображаться, чтобы наиболее рельефно воплотить на сцене «трагедию человеческого духа». Таким образом, сам предмет искусства - духовные борения личности - влечет за собой отыскание форм поэтического пространства. К новому этапу поисков привела практика Г. Крэга и К. С. Станиславского при постановке трагедии Шекспира «Гамлет». Как пишут исследователи, этот опыт имеет значение для всей истории мирового театра XX века, в частности поэтического театра.
В этой постановке получила развитие концепция кинетического пространства, динамических пространственных метаморфоз. Их обеспечило движение перемещающихся по сцене вертикальных плоскостей. Они ничего не изображали из области конкретно-бытовой, но рождали «символ самого пространства, как категории физической и философской». Кроме того, крэговское пространство становилось выражением состояния души и движения мысли, рожденной трагическим сознанием.
Замысел Крэга и Станиславского в «Гамлете»-«все происходящее на сцене не что иное, как проекция взгляда Гамлета». Трагедия происходила в сознании героя. Все действующие лица - плод размышлений, персонификация его мыслей, слов, воспоминаний. В сценической драматургии фактически предлагалась модель лиродрамы. Чтобы выразить жизнь человеческого духа, Крэг и Станиславский прибегли не к реальным человеческим фигурам, а к тому, что лишено плоти и материи,- к движению самого пространства.
Путь к этой идее Крэг прокладывал через весь свой предшествующий опыт, обращенный к воплощению шекспировской поэтики. Режиссер стремился совершенно освободить сцену от мебели, бутафории, вещей. Абсолютно пустая сцена и мгновенное ее преображение с помощью света, звука, движения актера, чтобы сделать видимым развитие поэтической мысли, образа. Позже эти идеи найдут развитие в практике европейской режиссуры, в частности, поэта, композитора, режиссера и художника Э. Буриана (с его лозунгом «Подметите сцену!») при постановке поэтических спектаклей в пражском Театре «Д-34», а также в опытах Вс. Мейерхольда, Питера Брука, автора книги «Пустое пространство», и других.
Динамика, поэтическая суть пространства, преобразующегося на глазах у зрителей, - все это было неотъемлемой чертой театра Вл. Яхонтова, говорившего на языке сценической метафоры. В его спектаклях реализовалось функциональное или символическое движение одной, но преобразующейся детали («игра с вещью»), которая по ходу действия перевоплощалась, обретая новый смысл (кибитка, гроб Пушкина и т. д.).
Позже подобный принцип найдет широкое применение в современном поэтическом спектакле - занавес в «Гамлете», доски в постановке «А зори здесь тихие...» в Театре на Таганке и др. Эксперименты с поэтическим пространством оказались в тесной взаимосвязи с категорией сценического времени.
Путь, который проходил Гамлет Крэга и Станиславского в мучительном осознании своего гражданского долга - осуществить месть во имя справедливости, во имя блага своей страны,- предполагал «разрывы пространственной ткани», совершающиеся на глазах у зрителей, что соответствовало стремительному распаду времени. Этим оправдывалась циклическая (поэпизодная) структура трагедии.
Как мы помним, «Борис Годунов» Пушкина имеет также поэпизодное строение. Вс. Мейерхольд придавал огромное значение темпо-ритму, времени, затраченному на смену эпизодов. И вот не случайно поэтическая драматургия и соответствующая ей сценическая форма отражают ход, драматургию авторской мысли. Она возникает через монтажно-сопоставительный ряд фактов, событий, метафор, явлений, часто впрямую не связанных между собой. В. Белинский в свое время заметил, что «Борис Годунов» А. Пушкина производит впечатление монументального произведения, но построенного так, что отдельные куски, сцены можно ставить самостоятельно.
Последнее можно отнести к поэтическому театру: «Художественное сообщение может передаваться не только по прямому проводу фабулы, но и посредством сопоставления («монтажа») неких образных обособленностей: метафор, символов...».
В поэтическом спектакле обрывистые, как пунктир, куски сюжетно-повествовательных линий, образы персонажей, сценические метафоры - не самоцельны. Они средство для лирических зон присутствия создателя спектакля. Все отдельные, не связанные на первый взгляд фрагменты, эпизоды подчиняются не повествовательной, а поэтической логике сцеплений (как в метафоре - сравнение, уподобление, ассоциативная связь). Драматургия авторской поэтической мысли проступает рельефнее, если «монтажные кадры», элементы сцепления интенсивнее, динамичнее сталкиваются. Иными словами, скорость, напряженность этого процесса играют не последнюю роль.
Всякого рода вялость, замедленность, ровность течения может привести к торможению, размыванию, распаду мысли. Обращение со сценическим временем, темпо-ритмом, вступающим в прямую связь с кинетическим пространством, приобретает важное значение.
В записях репетиций «Бориса Годунова» у Вс. Мейерхольда, сделанных В.Громовым, мы находим немало важных на этот счет наблюдений. Режиссер стремился насытить спектакль динамикой мизансцен, разнообразными ритмами, вихревым темпом кипения страстей, заставляя актеров двигаться как молено больше: «...надо скорее все дать зрителю, чтобы он ахнуть не успел. Скорее давать ему скрещивающиеся события - ив результате зритель поймет целое» (курсив мой. - Д. К.).
Режиссер ставит в прямую зависимость рождение целого от скорости «скрещивания событий». К примеру, стремясь сократить перерывы между картинами «Бориса Годунова», Мейерхольд отводит на них минимум, только по пятнадцать секунд. Он находит оправдание этой скорости в тексте Пушкина, который стремительно, почти с кинематографической быстротой дает разворот трагедии.
Закономерность, проявляющаяся в скорости «скрещивания событий», не раз подтверждалась практикой поэтических спектаклей нашего времени. Достаточно вспомнить «Короля Лира» П. Брука, «Медею» П. Охлопкова, «Историю лошади» Г. Товстоногова, «Товарищ, верь!», «Гамлета» Ю. Любимова. Их построение отличается рельефной очерченностыо эпизодов - ступеней сценического действия, - внешне и внутренне динамичных, с осязаемой скоростью развития.
Огромную роль в темпо-ритмической гармонизации спектакля Вс. Мейерхольд, как и многие режиссеры поэтического спектакля, отводит мизансцене, называя ее «мелодией, ритмом спектаклей», образным претворением характеристики происходящего.
Сценическое время современного литературного спектакля, и особенно спектакля в театре поэтического представления, неизбежно включает темп - смену скоростей в эпизодостроении, в сценическом поведении персонажей, в мизансценировании и ритм - степень напряженности действия, обусловленного интенсивностью, количеством действенных задач, реализованных в единицу времени.
Вс. Мейерхольд, заботясь о предельной гармонизации зрелища и считая режиссера композитором, вводит сочетание двух понятий. Это - метр (счет на 1,2 или 1,2,3), метрическая канва спектакля. И ритм - то, что преодолевает эту канву, вносит нюансы, осложнения, вызванные внутренней линией действия, событий, персонажей. Огромную, ритмически организующую роль он отводит музыке.
В том же «Борисе Годунове», помимо музыкальных кусков, специально написанных для отдельных картин, он предполагает ввести несколько песен восточного характера и русского. Их основная тема, как вспоминает В. Громов, «грусть, печаль одинокого человека, затерявшегося среди необозримых полей и лесов». Песни должны были звучать на протяжении всего спектакля. Характер музыки свидетельствует о том, что она лишена иллюстративного начала. Музыка вступает с происходящим на сцене в сложные контрапунктические, ассоциативные связи, участвует в сценической драматургии спектакля, несет ауру времени - его образный концентрат.
Роль музыки в поэтическом спектакле - эта тема заслуживает специального рассмотрения. Необходимо сказать, что в современном литературно-поэтическом спектакле музыка - важнейший компонент сценической композиции, ее смыслового наполнения, источник дополнительных значений.
Обращаясь к теме сценического пространства в важном для нас качестве - поэтическом, следует заметить, что его во многом формирует характер движений, пластики актера.
Пустое пространство, освобожденное от вещей, неизбежно концентрирует зрительское внимание на духовном мире личности, ее внутренней жизни, обретающей пластические формы в мизансценировании мыслительного процесса. Каждое движение. актера, жест - случайное, не отобранное или заимствованное из поэтики бытового театра, оказывается разрушительным по отношению к художественному целому. Вот почему вопрос о пластической культуре в литературном театре, в театре поэтических представлений сегодня становится одним из злободневных. Если обратиться к любительской сцене, то в крупных коллективах ему отводится подобающее место.
Так, в Ивановском молодежном народном театре драмы и поэзии, в Орловской теастудии поэзии и публицистики, наряду со словом, актерским мастерством, занятия проводятся по движению, пластике. Тем более пластический образ в поэтических спектаклях театра играет важную роль.
Нам представляется интересным опыт И. Г. Васильева (Ленинград), создающего модель поэтического театра (ДК им. Карла Маркса) с активным участием пластики, пантомимы.
Первый опыт - спектакль «Реквием Пьеро» - целиком построен музыкально-пластическими средствами. Работы же, включающие прозу и поэзию - впереди.
Материалом «Реквиема Пьеро» послужила одноименная поэма, посвященная ее автором И. Васильевым памяти своего учителя. Спектакль построен на полифоническом сочетании мотивов творчества, борьбы, жизни и смерти, объединенных темой Художника, его мыслей, сопряженных с трагическими испытаниями. В воплощении себя в других, в передаче эстафеты следующему поколению - бессмертие творческого духа.
Раскрывая путь Пьеро в жизни и искусстве, его приход в театр-балаган, его способность делиться тем, что знает и умеет, с творческими собратьями, его борьбу за право воплотиться, состояться, поединок с силами зла, создатели спектакля обратились к синтезу разных искусств - актерского, пантомимы, хореографии, цирка, песни, поэзии, музыки. И в этом их близость истокам устной народной поэзии, не расчленяющей драму, танец, жест. Ища поэтический эквивалент отношениям Пьеро с миром, И. Васильев использует эпизоды классической пантомимы (оживление бабочки, рождение дерева с плодами) в создании образа искусства, строит зрелище народного балагана, театра масок.
Большое место в спектакле занимает духовная жизнь героев, ищущих человеческие контакты, содружество. Для выражения этой сферы используются приемы поэтического театра жеста (пантомимы), пластической импровизации. Объединяющим началом выступает образ поэта, музыканта, автора зрелища, исполняющего стихотворные строфы лирических отступлений, партию фортепиано, флейты и барабана (И. Васильев).
Спектакль пространственно и ритмически четко организован, почти по законам хореографии, при этом достигнута органика внутреннего поведения действующих лиц.
В процессе репетиций режиссером была разработана система упражнений по актерскому мастерству, танцу, пантомиме, ритмике. Следующий этап жизни коллектива- включение в поэтическое представление слова - стихотворного и прозаического, слова-поступка, слова-исповеди, обращение к поэзии А. Тарковского, русской и зарубежной классике. Еще один путь к театру поэзии.
Современный литературный театр находится в поиске, Он открывает для себя заново старые и новые материки поэзии и прозы.
Обращаясь к литературным произведениям высокой идейно-художественной значимости, он вносит в искусство энергию историко-философских, нравственных исканий. И тем самым расширяет емкость художественного образа, обновляет сценические формы, рождая новые идеи в искусстве - в профессиональном и любительском. Литературный театр наряду с другими направлениями искусства создает духовные ценности, обогащая нравственно и эстетически всех, кто с ним соприкасается,- и участников и зрителей.
Продолжая путешествие по театральному миру, мы с вами сегодня попадем в мир закулисья и узнаем значение таких слов, как рампа, авансцена, декорации, а также познакомимся с их ролью в спектакле.
Итак, войдя в зал, каждый зритель сразу обращает свой взор на сцену.
Сцена – это: 1) место, где происходит театральное представление; 2) синоним слово «явление» – отдельная часть действия, акта театральной пьесы, когда состав действующих лиц на сцене остается неизменным.
Сцена – от греч. skene – балаган, подмостки. В эпоху зарождения греческого театра skene была клеткой или палаткой, пристроенной позади orchestra.
Skene, orchectra, theatron составляют три основополагающих сценографических элемента древнегреческого спектакля. Оркестр или игровая площадка связывали сцену и публику. Skene развивалась в высоту, включая theologeon или игровую площадку богов и героев, и на поверхности вместе с просцениумом, архитектурным фасадом, предшественником стенного декорума, который позднее создаст пространство авансцены. На протяжении истории смысл термина «сцена» постоянно расширялся: декорация, игровая площадка, место действия, временной отрезок в течение акта и, наконец, в метафорическом смысле – внезапное и яркое зрелищное событие («устроить кому-либо сцену»). Но не все из нас знают, что сцена делится на несколько частей. Принято различать: авансцену, арьерсцену, верхнюю и нижнюю сцену. Давайте попробуем разобраться с этими понятиями.
Авансцена – пространство сцены между занавесом и зрительным залом.
В качестве игровой площадки авансцена широко используется в оперных и балетных спектаклях. В драматических театрах авансцена служит основным местом действия для небольших сцен перед закрытым занавесом, которые связывают картины спектакля. Некоторые режиссеры выносят на авансцену основное действие, расширяя сценическую площадку.
Невысокий барьер, отделяющий авансцену от зрительного зала, называется рампа . Кроме того, рампа прикрывает со стороны зрительного зала приборы для освещения сцены. Часто этим словом называют и саму систему театральной осветительной аппаратуры, помещаемой за этим барьером и служащей для освещения пространства сцены спереди и снизу. Для освещения сцены спереди и сверху используют софиты – ряд ламп, расположенных по бокам от сцены.
Арьерсцена – пространство позади основной сценической площадки. Арьерсцена является продолжением основной сцены, используется для создания иллюзии большой глубины пространства, служит резервным помещением для установки декораций. На арьерсцене размещаются фурки или вращающийся накатный круг с заранее установленными декорациями. Верх арьерсцены оборудуется колосниками с декорационными подъемами и световой аппаратурой. Под полом арьерсцены размещают склады навесных декораций.
Верхняя сцена – часть сценической коробки, находящаяся выше зеркала сцены и ограниченная сверху колосниковой решеткой. Она оборудована рабочими галереями и переходными мостиками, служит для размещения навесных декораций, приборов верхнего освещения, различных сценических механизмов.
Нижняя сцена – часть сценической коробки ниже планшета, где расположены сценические механизмы, суфлерская и светорегуляторная будки, подъемно-опускные устройства, приспособления для сценических эффектов.
А еще у сцены, оказывается, есть карман! Боковой карман сцены – помещение для динамичной смены декораций с помощью специальных накатных площадок. Боковые карманы располагаются с двух сторон сцены. Их размеры позволяют полностью уместить на фурке декорацию, занимающую всю игровую площадку сцены. Обычно к боковым карманам примыкают декорационные склады.
Названная в предыдущем определении «фурка», наряду с «колосниками» и «штанкетами», входит в техническое оборудование сцены. Фурка – часть сценического оборудования; передвижная площадка на роликах, служащая для перемещения на сцене частей декорационного оформления. Передвижение фурки осуществляется электромотором, вручную или при помощи троса, один конец которого находится за кулисами, а другой крепится к боковой стенке фурке.
– решетчатый (деревянный) настил, расположенный над сценической площадкой. Он служит для установки блоков сценических механизмов, используется для работ, связанных с подвеской элементов оформления спектакля. Колосники сообщаются с рабочими галереями и сценой стационарными лестницами.
Штанкет – металлическая труба на тросах, в которой крепятся кулисы, детали декораций.
В академических театрах все технические элементы сцены скрыты от зрителей декоративным обрамлением, в которое входят занавес, кулисы, задник и падуга.
Входя в зал до начала спектакля, зритель видит занавес – полотнище ткани, подвешенное в зоне портала сцены и закрывающее сцену от зрительного зала. Его еще называют «антрактно-раздвижной» или «антрактный» занавес.
Антрактно-раздвижной (антрактный) занавес является постоянным оборудованием сцены, закрывающим ее зеркало. Раздвигается перед началом спектакля, закрывается и открывается между актами.
Занавесы шьются из плотной окрашенной ткани на плотной подкладке, украшаются эмблемой театра или широкой бахромой, подшитой к низу занавеса. Занавес позволяет сделать невидимым процесс перемены обстановки, создать ощущение промежутка во времени между действиями. Антрактно-раздвижной занавес может быть нескольких типов. Наиболее часто применяются вагнеровский и итальянский.
Состоит из двух половин, закрепленных наверху с наложениями. Оба крыла данного занавеса открываются при помощи механизма, который тянет нижние внутренние углы к краям сцены, зачастую оставляя нижнюю часть занавеса видимой для зрителей.
Обе части итальянского занавеса раздвигаются синхронно с помощью тросов, прикрепленных к ним на высоте 2-3 метров и тянущих занавес к верхним углам просцениума. Сверху, над сценой, располагается падуга – горизонтальная полоса ткани (иногда выступающая в роли декораций), подвешенная на штанге и ограничивающая высоту сцены, скрывая верхние механизмы сцены, световые приборы, колосники и верхние пролеты над декорациями.
Когда занавес открывается, зритель видит боковое обрамление сцены, выполненное из полос ткани, расположенных вертикально – это кулисы .
Арьерсцену от зрителей закрывает задник – расписной или гладкий фон из мягкой ткани, подвешенный в глубине сцены.
На сцене располагаются декорации спектакля.
Декорация (лат. «украшение») – художественное оформление действия на театральной сцене. Создает зрительный образ действия средствами живописи и архитектуры.
Декорация должна быть полезной, эффективной, функциональной. Среди основных функций декорации – иллюстрация и изображение элементов, предположительно существующих в драматическом универсуме, свободное конструирование и изменение сцены, рассматриваемой как игровой механизм.
Создание декораций и декоративное оформление спектакля – целое искусство, которое называется сценография. В разные времена значения этого слова менялись.
Сценография у древних греков – искусство оформления театра и живописная декорация, проистекающая из этой техники. В эпоху Возрождения сценографией называлась техника разрисовки холста задника. В современном театральном искусстве это слово представляет науку и искусство организации сцены и театрального пространства. Собственно декорация – результат работы сценографа.
Этим термином все чаще заменяется слово «декорация», если существует необходимость выйти за рамки понятия оформления. Сценография знаменует собой стремление быть письмом в трехплоскостном пространстве (к которому следует добавить еще и временное измерение), а не просто искусством разукрашивания холста, чем довольствовался театр вплоть до натурализма.
В моменты расцвета современной сценографии художники-декораторы сумели вдохнуть жизнь в пространство, оживить время и игру актера в совокупном творческом акте, когда трудно вычленить режиссера, осветителя, актера или музыканта.
В сценографию (декорационное оснащение спектакля) входят реквизит – предметы сценической обстановки, которыми актеры пользуются или манипулируют по ходу действия пьесы, и бутафория – специально изготовленные предметы (скульптуры, мебель, посуда, украшения, оружие и др.), употребляемые в театральных спектаклях вместо настоящих вещей. Предметы бутафории отличаются дешевизной, прочностью, подчеркнутой выразительностью внешней формы. При этом бутафоры обычно отказываются от воспроизведения не видимых зрителю деталей.
Изготовление бутафории представляет собой большую отрасль театральной технологии, включающую работы с бумажными массами, картоном, металлом, синтетическими материалами и полимерами, тканями, лаками, красками, мастиками и пр. Не менее разнообразна и номенклатура бутафорских изделий, требующих специальных знаний в области лепных, картонажных, отделочных и слесарных работ, росписи тканей, чеканки по металлу.
В следующий раз узнаем подробнее о некоторых театральных профессиях, представители которых не только создают непосредственно спектакль, но и обеспечивают его техническое сопровождение, работают со зрителями.
Определения представленных терминов взяты с сайтов.
"...Черный бархат струился с потолка. Тяжелые, томные складки как будто обволакивали единственный луч света. Кулисы обрамляли алтарь искусства с нежностью матери, обнимающей своего ребенка. Гладкий пол, выкрашеный черной краской, и черный занавес на задней стене. Все такое черное и такое яркое! Вот в складке пробежала радуга, а вот улыбнулась правая кулиса. Все так чудно и так волшебно здесь! Вдруг точно по середине невесть откуда появилась девочка. Она просто стояла и смотрела прямо перед собой. И все замерло в ожидании. Вдруг она зромко и звонко засмеялась. И с ней смеялись луч света, кулисы, пол, потолок и даже воздух. Все так чудно и так волшебно здесь!..."
- Из моего рассказа "Та, что смеялась на сцене"
Сегодня мне бы хотелось поговорить о сцене, сценическом пространстве и о том, как его использовать. Как распределять декорации и действующих лиц? Как сделать так, чтобы скрыть что-то, чего зрителям видеть не обязательно? Как использовать минимум декораций и реквизита, получая максимум резльтата?
Давайте сначала разберемся, что собой представляет сцена как пространство. Я, конечно, не профессиональный режиссер-постановщик, но кое-что знаю. Чему-то научили в Америке (я там в театральном клубе состояла и играла в спектакле и мюзикле), кое-что слушала от опытных людей, до чего-то дошла сама. Итак, сценическое пространоство можно условно разделить на квадраты (ну или прямоугольники)), на которые очень легко и удобно накладываются наши танцевальные точки. Выгладит это примерно так:
Да-да, именно так! Лево и право я не перепутала =) На сцене лево и правоопределяется положением актера/танцора/певца, а не положением зрителя. То есть если в сценарии Вы видите "идет в левую кулису", то идти Вы должны в левую от Вас
.
Как распределять декорации и действующих лиц?
Конечно же, разводитьь мизансцены - работа режиссера. Но и сами действующие лица должна понимать почему и зачем они находятся в данной точке сценического пространства. Для справки: мизансцена
(фр. mise en scène — размещение на сцене) — расположение актёров на сцене в тот или иной момент спектакля (съёмок). Самое главное правильно - не поворачиваться к зрителям спиной. Однако, это касается только непроизвольного поворота. Понятно, что в танцах есть движения, когда нужно оказаться к зрителям спиной. Ну или в театральных постановках тоже могут быть такие моменты. А вот, например, если у вас диалог, на сцене нельзя полностью поворачиваться к партнеру, и даже не полубоком, потому что если центральная часть зала и увидит ваше лицо, то крайние зрители - вряд ли. А вместе с этим теряется еще и звук.
Кроме этого, сцена практически никогда не должна быть пустой, за исключением, конечно, тех случаев, когда нужно подчеркнуть, что герою одиноко, например..... но это уже полет фантазии. Но даже в таких случаях "пустота" сцены тщательно продумывается. Здесь напомощь приходят звук и свет, но об этом чуть позже. Итак, как заполнить пространство? Во-первых, герои не должны находится слишком близко друг к другу. Если сцена большая, и на ней стоит два человека и, например, один стул, достаточно поставить людей на приличном расстоянии друг от друга, поместить стул на край сцены, скажем, в 8 точку - и вуаля, пространство заполнено! С другой стороны, это расстояние между действующими лицами и декорациями должно быть уместно. Так же предметы мебели или любые дргие объемные декорации не следует размещать в линию, если того не требует сценарий. Например,е сли действие происходит в античном храме, колонны должны быть выстроены в 2 линии, это логично и понятно. А вот ставить диван, окно, кресло, шкаф и стул четко друг за друом - вряд ли хорошая идея. Гораздо смотрибельнее будет разместить что-то дальше, что-то ближе, что-то прямо, а что-то - под углом. А если нужно "сузить" пространство, изобразить, например, маленькую комнатку, то можно пододвинуть все и всех ближе к краю сцены, то есть как бы "удалить" 4, 5, и 6 точки.
Как использовать минимум декораций и реквизита, получая максимум резльтата?
Чем кино отличается от театра? В кино некоторые вещи гораздо реалистичнее. Например, в кино действительно может идти снег или идти дождь. В театре же - нет, только звук, свет и игра актеров. Вообще на сцене очень многие вещи остаются воображаемыми. Воображаемые предметы помогают избавиться от декораций и реквизита. Так, кулиса якобы скрывает самую настоящую дверь, из которой появляются герои, зрительный зал символизирует окно и так далее - приводить примеры можно бесконечно. Особенно часто и шроко воображаемые предметы и даже явления используются в танцевальных перформансах. Почему? Потому что времени менять и переставлять декорации или выносить целую кучу реквизита. Если действующее лицо четк себе представляет, что за предмет у него в руках, то любой человек вполне способен заставить зрителя поверить.
Как удерживать внимание зрителя?
На самом деле это целая наука! Это приходит с опытом, практически никогда не получается завоевать внимание зрителя просто так. Если это танец - тут проще, если же театральная постановка - сложнее.
Итак, самое первое - взгляд. Есть такой хороший способ смотореть ни на кого и на всех сразу: для этого нужно выбрать точку на дальней стене зрительного зала; точка должна находится прямо перед Вами и быть чуть выше дальнего ряда.Так создастся иллюзия того, что Вы смотрите на всех одновременно. Иногда для концентрирования внимания действующие лица выбирают себе "жертву" и смотрят на беднягу все время своего выступления. Иногда можно делать и так. Но все должно быть вмеру))
Второй момент - выражение лица. Театральное искусство я здесь не беру - там и так все понятно, выражение лица должно быть совершенно определенным. Когда Вы танцуете, обращйте внимание на свою мимику (выражение лица). В 90% танцев нужно улыбаться. Танцевать с каменно-похоронным, предельно напряженным лицом - не слишком хорошая иедя. Так можно пукнуть от напряжения =))))) Бывают танцы, в которых нужно показать ненависть или нежность или злость - любую эмоцию. Но снова-таки все эти моменты оговариваются во время постановки. Если же Вам не дали никаких "особых" инструкций по поводу мимики, улыбайтесь))) Кстати, точно так же, как разучивая монолог нужно с самого начала рассказывать его с нужной грмкостью, танцевать тоже нужно привыкать с улыбкой. Потому что выйдя на сцену, вы и так теряеет 30% того, что было на генеральной репитиции (если не больше), улыбку - тоже. Поэтому улыбка должна быть само собой разумеющимся фактом.
Третий момент - эффект внезпности. Тоже не всегда к месту, но все же это важно. Не позволяйте зрителю узнать, что будет дальше, не давайте ему предугадать, удивляйте своего зрителя - и он будет смотреть, не отрывая глаз. Короче говоря, не будьте предсказуемыми.
Как скрыть недостатки и показать достоинства?
Даже самые гениальные актеры иногда нуждаются в "одежде". И говоря "одежда" я не имею в виду рубашку и брюки. Сценическая одежда - это не только костюм, но и те мелочи, за которыми скрываются эмоции. То есть если герой злиться, если он ждет, нервничает он совсем не должен бегать по сцене как слабоумный, хватать себя за волосы и истошно вопить на весь зал. Зато можно сделать например так: человек пьет воду и пластикового стакана; пьет себе, смотрит куда-нибудь вниз или наоборот вверх..... пьет, пьет, пьет, и а потом - ррррраз! - резко сминает стакан в руке и швыряет в сторону, смотрит на часы. Понятно ведь, что он зол и ждет чего-то? За такими вот режисерскими секретами прячутся недостатки. Показывать достоинства намного проще, думаю, нет особого смысла писать, что их протсо не нужно прятать, а дльаше - дело техники. Важную роль также играет контрастность. Если Вы не хотите показывать чьи-то технические недостатки, не совмещайте человека менее умелого с более опытным и умелым. Хотя, тут, конечно же, палка о двух концах: одного опустите, другого возвысите....
Я далеко не профессионал. Повторюсь: все, что написано в этой статье я узнала от опытных людей, где-то прочитала, до чего-то дошла сама. С моими мыслями и выводами можно и даже нужно спорить =) Но я написала здесь то, что кажется мне правльным и годным к использованию. Но, используя, помните украинскую пословицу: що занадто - то нездраво!... =)
Удачных вам постановок!