На традиционной пресс-конференции в в московском Golden Ring Hotel организаторы и жюри литературной премии «Русский Букер» объявили имя лауреата за 2017 год.
Обладателем награды стала Александра Николаенко с романом «Убить Бобрыкина. История одного убийства». также получит денежный приз — 1,5 млн рублей.
Николаенко — москвичка, художница, выпускница Строгановки, член Московского союза художников, дочь физика, доктора наук из , и художницы. Ее работы находятся в частных коллекциях Франции, Великобритании и России.
Сама Николаенко призналась, что «даже не могла представить себе такого», сообщает . По ее словам, литературный мир долго не принимал ее как писателя — только в качестве иллюстратора. Она писала еще со школы, но до выхода этой книги была больше известна как иллюстратор — например, книги «Похороните меня за плинтусом».
«Убить Бобрыкина» входил в длинный список «Национального бестселлера» (номинатором стал петербургский писатель Даниэль Орлов), но дальше не прошел. На сайте выпустившего книгу издательства «Русский Гулливер» роману уготована участь встать «в один ряд с «Школой для дураков» и «Москва — Петушки» ».
«Дело не только в удивительном языке, которым она написана, а в силе трагического напряжения, на котором она держится», — говорится в сообщении.
«Это очень крутой роман. Здесь русский язык — на десять, архитектура построения романа — на десять. Это не стандарт. Это гениальное произведение, написанное русским языком», — сказал председатель жюри, поэт и прозаик, лауреат «Русского Букера» — 2016 Петр Алешковский, получивший награду за роман о нелегких буднях археолога «Крепость».
Позже ситуация с «Русским Букером» практически нормализовалась — хотя одновременного с восстановлением нарушенного премиального процесса премии пришлось восстанавливать репутацию. Дело в том, что в 2010-м лауреатом награды стала с историческим романом «Цветочный крест», вернувшим в в русский язык слово «афедрон»; эта книга получила и антипремию за сомнительные литературные достижения «Полный абзац». Впрочем, следующие пять лет выбор «Русского Букера» был более приближен к общелитературному процессу.
Весной этого года секретарь «Русского Букера», литературовед и критик заявил, что премия «стоит на распутье», а начало премиального сезона было отложено.
Но потом был объявлен лонг-лист, а в сентябре — и шорт-лист из шести претендентов на награду.
В этом году на премию было номинировано 80 произведений. В число участников вошли 37 издательств, 8 журналов, 2 университета и 11 библиотек. В лонг-лист, объявленный в сентябре, попали 19 романов, в том числе произведения лауреата 2009 года («Китаист») и лауреата 2013 года («Должник»).
Новым спонсором «Русского Букера» стала кинокомпания «Фетисов иллюзион» (в этом году вместе со студией «Нон-Стоп Продакшн» выпустила номинированную на «Оскар» картину «Нелюбовь»), которая пообещала также экранизировать некоторые романы лауреатов и номинантов премии.
Как сообщает портал «Кино-Театр.Ru», пока речь идет о двух книгах — «Убить Бобрыкина. История одного убийства» теперь уже лауреата «Русского Букера» Николаенко и «Травля» Александра . Филипенко был представлен в лонг-листе, но с другим своим романом — ; «Травля» входила в шорт-лист другой литературной премии — «Большая книга» — в 2016 году.
Премия «Русский Букер», учрежденная в 1991 году по инициативе главы британской торговой компании Booker plc и Британского совета в России, задумывалась как аналог британского Букера. Первым победителем премии в 1992 году стал Марк Харитонов и его роман «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». В число победителей других лет попали романы , Людмилы Улицкой, Ольги Славниковой и других писателей.
В длинном списке The Man Booker Prize 2017 нет совершенно никаких сюрпризов. Наверное, сложно даже представить более политкорректный, сдержанный и со всех сторон правильный список, чем нынешний. В последние годы букеровское жюри подчеркнуто обходило вниманием заслуженных мейнстримщиков вроде Кейт Аткинсон, Иэна Макьюэна, Энни Пру или Кадзуо Исигуро — даже Джулиану Барнсу в 2011 премию дали с опозданием лет на десять-пятнадцать, как будто бы спохватившись, что лучший современный британский писатель, в общем-то, не молодеет.
Вот уже лет семь-десять подряд букеровский лонглист обычно представлял собой борьбу елки с колготками — с представлениями жюри о прекрасном и их же представлениями о том, что может оказаться важным для среднестатистического читателя. Представления эти, как мы понимаем, не совпадали, поэтому длинный список всегда получался пестрым и неожиданным. Туда обычно входила парочка по‑настоящему популярных авторов, (но лучше один), много писателей, которые пишут о важном — но, например, для десяти человек, несколько экспериментальных романов и какая-нибудь внезапная попса (вроде попавшего в лонглист 2008 года невыносимо клюквенного детектива «Малыш 44» о том, как в СССР ищут маньяка, хотя потеряны были на самом деле всякий стыд и умение гуглить).
Неудивительно, поэтому, что букеровских номинантов у нас — буквально до прошлого года — переводили очень мало. До 2014 года, когда премию немного откачали изменением правил — теперь номинировать можно любой англоязычный роман, лишь бы он был издан в Британии в нужный отрезок времени — Букеровская премия была чем-то похожа на знаменитую британскую пасту Marmite. С одной стороны, это важная культурная достопримечательность. С другой — выглядит как могильная земля и пахнет тленом. В том, что каждый новый Букер — это очередная подборка нечитабельного и мрачного чтива, премию упрекают каждый год. Например, в 2007 году популярный писатель Роберт Харрис обвинил букеровский комитет в том, что они обращают внимание на одни элегантные, но пустые книги, от которых нормальному читателю хочется в лучшем случае умереть. Российские издатели были, наверное, согласны с Робертом Харрисом, потому что до 2016 года у нас из всего длинного списка переводили максимум три-четыре книги (например, на русский язык пока что переведены всего четыре книги из номинантов 2015 года и всего три из списка-2014), но в 2016 ситуация резко изменилась к лучшему — на русском языке вышло уже 8 книг из прошлогоднего списка.
В этом году российскому читателю, наверное, чуть ли не впервые будет интересно последить за премией, потому что в этом году почти весь длинный список составлен как раз из мейнстримных тяжеловесов, у которых есть все шансы быть переведенными на русский язык. Например, три романа из списка — «Подземная железная дорога» Колсона Уайтхеда, «Министерство наивысшего счастья» Арундати Рой и «Время свинга» Зэди Смит выйдут на русском языке уже в этом году. Не стоит, впрочем, думать, что букеровские судьи этого года посовещались и решили держать курс на читателя попроще — в списке есть и эко-роман, и роман, состоящий из одного предложения — но общий костяк выбранных романов говорит нам вот о чем. Во‑первых, англоязычные авторы стали активнее писать и разговаривать с читателем о том, что их тревожит, а раз уж диалога нам никак не избежать, то и жанр романа — даже в его нынешнем фрагментарном, полуфейсбучном виде — умирать пока передумал. Во‑вторых, даже авторы, которых раньше интересовало искусство ради искусства, вышли в область общественной полемики и приняли в ней участие. Например, Али Смит, которая писала прозу на грани поэзии, смешивая в ней тонкие движения человеческой души с цветописью и ежеминутным, вулфовским ощущением мира, написала роман о брекзите. Себастьян Барри, писавший преимущественно о внутренней Ирландии каждого человека, поддержал новым романом каминг-аут сына. Пол Остер написал с виду очень традиционный толстый роман о том, что на нашу жизнь влияют не столько внешние важные события, сколько наши маленькие и сиюминутные решения и т. д. В результате нынешний Букер получился с человеческим лицом — где-то, конечно, уж совсем очевидным, где-то слишком политизированным, но в любом случае, теперь он хотя бы не пахнет тленом и прошлым веком.
ДЛИННЫЙ СПИСОК THE MAN BOOKER PRIZE 2017 1The Underground Railroad / Подземная железная дорога, Колсон Уайтхед (US, Corpus, 2018, пер. О. Новицкой)
Пулитцеровская премия по литературе, Национальная Книжная премия США, премия Goodreads за лучший исторический роман, премия Артура Кларка за лучший научно-фантастический роман, — у Уайтхеда есть все шансы взять и Букер, конечно. Почему же вдруг все так полюбили эту книгу (редкий случай, когда единодушны и критики, и читатели)? С одной стороны, Уайтхед пишет опять же о важном — нельзя просто так взять и пройти мимо романа о рабстве, который к тому же структурно повторяет «Путешествия Гулливера». С другой, Уайтхеду удалось найти некоторый удачный баланс между темой и ее выражением. Он пишет просто, местами даже черно-бело и агиточно, но достаточно увлекательно. За историей Коры, рабыни, которая пытается сбежать из рабства, можно следить, даже если ты уже сто раз осознал все про собственную белую привилегированность и раскаялся. Не случайно Барри Дженкинс, режиссер «Лунного света» уже снимает по книге фильм — кинематографичность не испортит роман, а скорее его дополнит.
24 3 2 1, Пол Остер (US, Эксмо, 2018)
Муж писательницы Сири Хустведт и тоже классик американской литературы. Прославился благодаря своей постмодернистской, маскирующейся под детектив «Нью-Йоркской трилогии» (на русский язык переведена). В «4 3 2 1» Остер делает с героем примерно то же, что происходило с Урсулой Тодд в романе Кейт Аткинсон «Жизнь после жизни». Арчибальд Фергюсон рождается 3 марта 1947 года и проживает 4 разных жизни на фоне мнущих мир больших потрясений, вроде убийства Кеннеди и Вьетнамской войны.
3Days Without End / Бесконечные дни, Себастьян Барри (Ireland, Азбука, 2018)
За эту книгу Барри уже получил сразу две премии Costa Book Awards (роман года и книга года) и престижный The Walter Scott Prize за лучший исторический роман года. Нужно сказать, что роман стоит всех своих премий и номинация на Букер тут совершенно заслуженная. Действие происходит во время Гражданской войны в США, но книга не сколько о войне, столько о том, как она заостряет в людях не просто жажду, а нечеловеческое, звериное стремление к мирной жизни.
4The Ministry Of Utmost Happiness / Министерство наивысшего счастья, Арундати Рой (India, АСТ, 2017)
Насчет второго, хоть и долгожданного, романа Арундати Рой и у критиков, и у читателей мнения разделились. После безусловно шедевральной истории «Бог мелочей», которая получила букеровскую премию в 1997 году, от Рой, как водится, ждали чего-то такого же, литературного чуда, смыкающего в себе сказочное и страшное, настоящую Индию с нашими представлениями о ней. И новый роман вышел довольно пестрым, но это публицистическая, не романная пестрота — сюжеты обрываются на половине, герои вдруг идут вразрез с собственной жизнью и начинают говорить о мировой политике, и весь роман гудит многоголосицей, как фейсбук после большого события. Впрочем, магия сохранилась, сохранилась любовь — поэтому какой-никакой цемент в романе есть и он не разваливается в руках у читателя.
5History of Wolves / История волков, Эмили Фридлунд (US)
Один из двух дебютных романов в списке. С одной стороны, интригующая экспозиция: отгороженная от всего мира бывшая хипповская коммуна в Миннесоте, обвинения в детской порнографии и мучительный выбор, который предстоит сделать героине-подростку. С другой, более чем вялые отзывы критиков — мол, начала хорошо, а закончить забыла.
6Exit West/ Западный выход, Мохсин Хамид (Pakistan-UK)
Заслуженный англо-пакистанский писатель. У «Западного выхода» есть все шансы взять Букер, хоть это и будет случай Пола Бейти, прошлогоднего победителя, когда выигрывает не самый хорошо написанный роман, а роман о самом важном. «Западный выход» — кроссовер между любовным романом и хилой научной фантастикой: Надия и Саид бегут из условной безымянной Сирии в зажиточный англоязычный мир через черные двери, которые вдруг открываются по всему миру. Ну и далее: границы — это условность, оторванные от корней люди меняются, любовь не всегда побеждает, но иногда кроме нее у людей совсем ничего нет и т. д.
7Solar Bones/Солнечные кости, Майк Маккормак (Ireland)
Тот случай, когда забываешь ставить точки, а потом оказываешься во главе литературного авангарда. Маккормак написал роман из одного предложения и даже получил за него вполне серьезный The Goldsmiths Prize, который ежегодно вручают за самый креативный роман. День всех Святых, Ирландия, Маркус Конвей сидит на кухне за столом и думает о своей семье прыгающими, разрозненными фразами, которые складываются, конечно же, в лирическую красоту и все, что так любят критики. Единственный роман из всего списка, у которого меньше всего шансов на перевод.
8Autumn/ Осень, Али Смит (UK)
Очень хочу, чтобы Букера получил именно этот роман, тогда у нас точно начнут переводить Али Смит. Пока же ее шансы на перевод разве что чуть выше, чем у любителя дырявого синтаксиса Майка Маккормика. Смит пишет так, будто вечно колеблется между прозой и поэзией, между Китсом и Диккенсом, но при этом, при всей ее любви к рваным предложениям и внутренним рифмам, откуда-то из самой сердцевины ее текста тянет таким мощнейшим талантом и волшебством, что понимаешь — она может писать как угодно, потому что это все настоящее, без примеси графомании или традиционного желания показать свою образованность. Смит написала роман об осени королевства и о том, какие изменения происходят в людях после брекзита, соединив это все вполне заметным сюжетом о любви Дэниэла и Элизабет, которые познакомились, когда ей было 11, а Дэниэлу — 80. Любовь у Смит впервые кажется не затасканным приемом, а «соединеньем двух сердец», нелепым, но искренним.
9Reservoir 13/ Тринадцатое водохранилище, Джон Макгрегор (UK)
Тихий британский автор, у которого есть все шансы стать тихим британским классиком. Проза Макгрегора — это медленное глядение в душу, бормочущее пересчитывание мелочей, из которых складывается вдруг какая-то колюще-режущая жизнь. «Тринадцатое водохранилище» — очень простая с виду история о пропавшей девочке и о том, как ее исчезновение перевернуло мир для небольшого числа людей и в то же время — даже не сдвинуло его с места.
10Elmet/ Элмет, Фиона Мозли (UK)
Мозли работала в книжном магазине, жила в Лондоне в ужасном сквоте и мечтала о доме. Однажды она поехала в Йоркшир — навестить семью — и в поезде, глядя на прекрасные йоркширские пейзажи взяла и написала первую главу романа — судя по описаниям, о том, как прекрасны йоркширские пейзажи (роман появился в продаже только 10 августа).
11Swing Time/ Время свинга, Зэди Смит (UK, Эксмо, 2017, пер. М. Немцова)
Зэди Смит это такая очень большая литературная фигура, которая все время пишет о важном, а там, где пытается написать о живом, больном и болящем, вдруг схлопывается и включает иронию. «Время свинга» — пожалуй, первый ее роман, где живое перевешивает ироническое. Если вам понравилась история гормонально-закрученной дружбы Лилы и Лену из «неаполитанского квартета» Элены Ферранте, тогда и новый роман Смит вы прочтете не без удовольствия. Явно автобиографичная история о двух девочках, которые живут в бедном лондонском районе, вместе учатся танцевать и с ненавистью, на разрыв сердца, дружат, буквально летит от начала к концу — до того она настоящая. Вторая часть сюжета — о том, как богатые белые селебрити потихоньку растаскивают Африку на золотые кирпичи под предлогом помощи и протягивания ей гуманитарной кормящей груди — та самая обязательная, ироническая часть марлезонского балета, которая у Смит всегда выходит идеально, но слишком гладко.
12Lincoln in the Bardo/ Линкольн в бардо, Джордж Сондерс (US, Эксмо, 2018)
Еще один заслуженный американский писатель, который на родине прославился своими рассказами. «Линкольн в бардо» — первый роман Сондерса, который, в общем-то, тоже состоит из множества отдельных рассказов. Авраам Линкольн приходит на кладбище, чтобы оплакать своего умершего сына Вилли, а на кладбище оказывается куча говорливых покойников — и каждый со своей историей.
13Home Fire/ Домашний очаг, Камилла Шамси (UK-Pakistan, Фантом-Пресс, 2018, пер. Л. Сумм)
Опять же, еще одна очень известная в Британии и Пакистане писательница, которую у нас до сих пор не переводили, а теперь, спасибо Букеру, переведут. «Домашний очаг» — в некотором роде переделка «Антигоны», только с учетом всех современных событий. Любовь, политика, религия — нестареющая сюжетная бомба, которая, как и положено, оставит после себя черную воронку в сердце у читателя, ну или хотя бы заставить перечитать Софокла.
В октябре две престижнейшие литературные премии сделали два очень верных и взвешенных решения. Если — это вежливый и почтительный кивок в сторону массового читателя (и даже зрителя), то случай с Джорджем Сондерсом, заполучившим статуэтку Букеровской премии (Man Booker Prize ), — совсем другой коленкор. Победа его романа «Линкольн в бардо» — триумф андеграунда (что бы это понятие сейчас не значило), подвальной классики и, быть может, предсказуемый, но правильный выбор. Решение членов жюри доказывает, что в этот раз Букер дали за литературу ради литературы, а не за заслуги, политкорректность или повестку дня.
«Линкольн в Бардо» — действительно стоящий роман, хотя у Сондерса и дебютный: до этого автор работал исключительно с краткой прозой. Это книга, которую вы либо забросите после первых двадцати страниц, либо прочитаете от корки до корки.
1862-й год, Авраам Линкольн устраивает светский прием, а в это время на втором этаже от брюшного тифа умирает его сын Уильям. Говорят, что Вилли был любимцем отца, а некоторые газеты утверждали, что президент был настолько сломлен, что ночевал в крипте с упокоенным телом сына. Только Вилли никак не может обрести покой — его душа застревает в мире, отдаленно напоминающем чистилище, в том самом бардо. Согласно Тибетской книге мертвых бардо — это промежуточное состояние между жизнью и смертью, и этот пограничный мир Сондерс превращает в белесое ничто, населенное всевозможными демонами и сгустками энергии. Тут Вилли и пребывает вместе с сонмом других душ, пока где-то за невидимой перегородкой плачет его отец.
«Линкольн в Бардо» можно назвать историческим романом с большой-большой натяжкой — впрочем, он и не претендует на документальность. Напротив, Сондерс берет достоверный факт о смерти сына американского президента и начинает сплетать его с фиктивными документами, мнениями очевидцев и современников, таким образом обыгрывая привычный постулат постмодернизма о рыхлости истины и размытости фактов.
За подобное сопоставление могут закидать литературоведческими табуретами, но все же хочется сравнить «Линкольна в Бардо» с «Бардо иль не Бардо» Антуана Володина. Во‑первых, если вы не буддист и не приверженец азиатских мистических практик, то литературу — уж тем более художественную — об этом месте удастся найти не так много. Такая аналогия необходима и для того, чтобы показать, насколько отличается подход авторов, вписывающих своих героев в подобные декорации. Если Володин пинает труп постмодернизма и, подобно Беккету, рассуждает о невозможности и исчерпанности письма, то Сондерс берет дефибриллятор — и закоченевший постмодерн в его романе начинает наливаться кровью.
Прежде всего, «Линкольн в Бардо» — это полифонический роман с голосами более ста заблудших душ, которые вторят друг другу, гудят все громче и громче — и обрываются на полуслове; это роман-сплав исторического факта и шизофренического нарратива. А еще это по‑сондеровски своеобразный катабасис о мистическом пребывании мальчика в затуманенном бардо, пока его душа не превратится в тонкий сгусток энергии или не реинкарнирует. И, последнее по счету, но не по важности — это большой разговор о любви и страдании, душещипательная и вместе с тем гротескная частная история о потере сына.
Роман Сондерса, переведенный на русский язык, выйдет в издательстве «Эксмо» в 2018 году.
ФИНАЛИСТЫ 
1. Эмили Фридлунд — «История волков»
Откровенно слабый дебют Фридлунд, хоть и очерчивающий богатый потенциал писательницы. Это история взросления Линды — одинокого волчонка, взращенного в коммуне вместе с северными реднеками и хиппи и прозябающего в бесконечной круговерти быта и рутины. Но в какой-то момент Линда встречает Патру, Лео и их больного сына Пола, — последователей христианской науки Мэри Бэйкер Эдди — и они переворачивают ее жизнь.
По сути «История волков» — продубленный морозным ветром роман взросления, в котором есть и безнадега, и осознание собственной сексуальности, и аутсайдерство. Но где-то мы уже это видели.
2. Мохсин Хамид — «Западный выход»
Exit West , казалось бы, роман о важном и нужном — о беженцах и переворотах. Но на деле он рассказывает о двух влюбленных Надие и Саиде, обнимающих друг друга на фоне чумы, разрухи и повстанцев. Не в силах больше быть угнетенными, молодые люди бегут сначала в Лондон, а затем и в США, где обретают заждавшееся их счастье.
Да, это значимый альтернативный голос пакистанского писателя, повесть о болезненном нарыве стран третьего мира, но отчего-то — то ли из-за сладковатой истории родственных душ, то ли основанного на эмиграции повествования — этот голос начинает сдуваться и раздражать. К тому же, романы подобного толка присутствуют в каждом лонг-листе Букера последние несколько лет.
3. Пол Остер «4 3 2 1»
Получи «Букера» Пол Остер, было бы не менее справедливо. Но с другой стороны, он романист широко известный и не раз премированный другими престижными наградами, так что с него хватит. К тому же, в отличие от других авторов, Остер почти полностью переведен на русский язык.
Его новый раблезианских размеров том рассказывает об истории жизни Арчи Фергюсона — в четырех альтернативных версиях. Фактическая основа романа неизменна — мальчик растет одной и той же еврейской семье среднего класса и веселится с теми же друзьями, — но в зависимости от мелких деталей судьба Арчи складывается по‑разному, а историческая действительность (убийство Кеннеди или война во Вьетнаме) пугающе видоизменяется.
Роман на русском языке выйдет в издательстве «Эксмо» в 2018 году.
4. Али Смит — «Осень»
С первого взгляда «Осень» может показаться несколько рваной и незавершенной, однако, привыкнув к интонации, в глаза бросается поэтичность и бархатность ее языка, обласканного стихами Джона Китса.
Как и у Хамида, Смит тоже ставит в центр романа любовь на фоне крошащейся и увядающей в результате брекзита страны. Любовь, правда, слегка девиантная: Дэниэлу 101, а Элизабет всего 32. Но, в отличие от пакистанца, шотландская писательница наполнила свой небольшой роман неподдельным лиризмом и открытостью, отчего ей хочется верить. К слову, это первый из ее «сезонных романов», за которым последуют «Зима», «Весна» и «Лето».
Роман на русском языке выйдет в издательстве «Эксмо» в 2018 году.
5. Фиона Мозли — «Элмет»
Еще один дебют. На сей раз, сплав сельского нуара с готикой, переплетающийся с легендами и древней историей Йоркшира и исчезнувшего королевства Элмет, от которого роман берет название. На удивление эта молодая писательница по‑хорошему старомодна, так как взялась сочинять меланхоличную буколическую прозу, будто бы ХХ век и не думал сдвинуться с места.
Дэниэл и Кэти живут в доме, который они вместе с Папочкой построили голыми руками. Вместе с ним они ведут тихую жизнь: охотятся, заготавливают сидр и всячески друг другу помогают, как вдруг над семьей нависает ворох проблем в лице жестоких землевладельцев, а семейная сага начинает рифмоваться с мифом о потерянном Элмете.
Американские писатели-тяжеловесы Пол Остер и Джордж Сондерс идут ноздря в ноздрю в списке номинантов на премию Букера этого года, в то время как другие «большие» писатели дали обойти себя дебютантам.
Жюри, возглавляемое баронессой Лолой Янг, объявило шорт-лист из шести названий утром в среду, 13-го сентября. Наряду с Остером и Сондерсом, в финал пробились 29-летняя дебютантка из Великобритании Фиона Мозли и новичок из Америки Эмили Фридланд.
Молодым авторам предстоит побороться с писателями, чьи книги уже входили в букеровский шорт-лист. Шотландка Али Смит соревнуется за главный приз уже в четвёртый раз, в этом году с романом «Осень», который посвящён выходу Соединённого Королевства из состава Евросоюза. Британо-пакистанский автор Мосхин Хамид, который в 2007 году уже входил в шорт-лист с повестью «Фундаменталист поневоле», на этот раз поразил судей книгой «Выход на Запад», в ней беженцы могут пользоваться странной чёрной дверью, чтобы находить спасение в разных частях света.
Однако многие писатели, бравшие премию Букера в прошлые годы, не смогли повторить достижений: Рой Арундати, Себастьян Барри, Камила Шамси и Майк МакКормак не смогли пробиться в шестёрку лучших. Британские авторы Зади Смит и Джон МакГрегор также оказались за бортом.
Ещё одной высококлассной «потерей» стала книга американца Колсона Уайтхеда «Подземная железная дорога». У букмекеров это произведение считалось фаворитом, и уже удостоилось нескольких престижных наград, включая Пулитцеровскую премию за лучшую художественную книгу, Национальную книжную премию за художественную книгу, а также премию Артура Кларка за лучший научно-фантастический роман.
Закупщик раздела художественной литературы британской книжной сети Waterstones Крис Уайт был среди многих поражённых отсутствием имени Уайтхеда в шорт-листе:
«Мы уже привыкли к сюрпризам от жюри Букера, но то, что «Подземная железная дорога» не вошла в финальную шестёрку - одно из самых шокирующих решений на моей памяти».
Вместо этого, судьи сочли достойной финала первую крупную работу Сондерса (который обычно работает в жанре рассказа) «Линкольн в Бардо», описывающую визиты президента Линкольна на кладбище к своему сыну Вилли. Благосклонности жюри также удостоилась книга Остера «4321» о мальчике Арчибальде Исааке Фергюсоне, жизнь которого развивается одновременно в четырёх вымышленных направлениях.
Мозли вошла в число лучших со своим дебютным романом про мужчину и его детей, которые живут в роще на территории бриттского королевства в Западном Ридинге (современный Йоркшир). Другой дебютант, Эмили Фридланд с «Историей волков» посвятила своё произведение четырнадцатилетней девочке, взросление которой происходит на среднем западе США, в условиях переживающего не лучшие времена религиозного культа.
Янг описала произведения, вошедшие в шорт-лист как «уникальные и смелые книги, которые выступают против ограничивающих условностей».
«Весёлые, искренние, волнующие, яркие – эти романы произросли на традиционной почве, но получились радикальными и современными. Эмоциональный, культурный, политический и интеллектуальный уровень этих книг заслуживает внимания, и способы, которыми они бросают вызов нашему мышлению – это доказательство силы литературы как искусства»
Лола Янг
Половина авторов оказалась из США, и к судьям возникли вопросы о возможной «американизации» главной британской литературной награды. Три года назад американские авторы получили возможность бороться за призовой фонд в размере 50000 фунтов, и в прошлом году американец Пол Битти обошёл конкурентов с романом «Распродажа».
Букмекерская компания Landbrokes сразу же назвала Сондерса фаворитом, и оценила его шансы на победу 2/1. Хамид и Мозли на втором месте, для них соотношение 4/1, на Остера сделаны ставки 5/1, шансы Фридланд и Смит на уровне 6/1.
Янг заявила, что «национальность не является критерием в процессе отбора победителя, единственное, что имеет значение – то, какую книгу из шести мы сочтём лучшей».
«Книги, отданные нам на рассмотрение, мы судим не за национальность или пол автора, а за то, что написано на страницах»
Лола Янг
Другая судья, литературный критик Лила Азам Зангане, добавила, что менее 30% книг, участвовавших в отборе, были за авторством американцев, что гораздо меньше, чем в прошлом году.
«Я думаю, мы становимся всё более и более мультикультурными»
Лила Зангане
Писательница Сара Холл, которая также входит в состав жюри, сказала, что во всех книгах, попавших в шорт-лист прослеживается общий элемент – «идея пространственных порогов, будь то движущиеся двери, преодоление стен нашего восприятия или жизненных преград».
«Все шесть книг оставляют ощущение существования пространств различных уровней, в которые каждый читатель может привнести толику своего опыта»
Сара Холл
«Отбор из лонг-листа в шорт-лист был трудной задачей», – признался член жюри, путешественник и писатель Колин Таброн.
«Было несколько романов, к которым, по мнению одного судьи, были слишком снисходительны, позволив соперничать с другими в лонг-листе. Мы шли на взаимные уступки. Но в целом, в шорт-листе нет ни одной книги, которой не должно было там быть»
Колин Таброн
У жюри, в которое помимо упомянутых выше, вошёл также Том Филлипс, ушло 6 часов, чтобы произвести отбор, и это, по словам Янг, была «достаточно жаркая дискуссия».
«Нет такой вещи как идеальный роман. Так что если книга проходит по критериям техники, внутреннего содержания, правдоподобия персонажей, становится труднее выбирать, потому что как можно выбрать идеальный роман?»
Сара Холл
Шорт-лист премии Букер 2017
4321
/ Пол Остер
История волков / Эмили Фридланд
Выход на Запад / Мохсин Хамид
Элмет / Фиона Мозли
Линкольн в Бардо / Джордж Сондерс
Осень / Али Смит
Дарья Николаенко получила награду в полтора миллиона рублей
«Русский Букер» уже 26 лет заинтересованно и страстно выискивает в современном литературном потоке самые талантливые и неожиданные сочинения. Нашу классику любил сэр Майкл Кейн, создатель премии, а теперь заинтересованно всматривается в новые сочинения его вдова, баронесса Николсон Уинтерборн. К сожалению, на финальное торжество награждения она не смогла прибыть. Праздник осчастливил своим живым участием Саймон Диксон, председатель Букеровского комитета. Вместе с Игорем Шайтановым, литературным секретарем премии, он поддерживал праздничное торжество.
Все финалисты «Русского Букера» считаются победителями. Пять из них награждаются премией в 150 тысяч рублей. Запомните их имена и романы:
Михаил Гиголашвили, «Тайный год». Игорь Малышев, «Номах. Искры большого пожара». Владимир Медведев, «Заххок». Александр Мелехов, «Свидание с Квазимодо».
Победителем стала Александра Николаенко. Свой роман дебютантка назвала беспощадно жестоко «Убить Бобрыкина. История одного убийства». Ее награда — полтора миллиона рублей.
Хрупкая, изящная и красивая романист-дебютантка — самое большое удивление этого литературного торжества. Она призналась: свое сочинение писала с юных лет, совершенствуя свой характер и текст, проживая личные стрессы и приливы счастья. И вот, к ее восторгу и радости, роман издан и признал лучшим романом года.
На пресс-конференции в другой аудитории телеоператоры, журналисты получили удовольствие от откровенного рассказа Александры Николаенко о ее взгляде на сложные обстоятельства, ломающие судьбы людей.
Председатель жюри Петр Алешковский, лауреат «Русского Букера» 2016 года, высказал свои искренние симпатии к дебютантке и ее сочинению.
Мне было интересно мнение члена жюри Александра Снегирева, лауреата «Русского Букера» 2015 года, о новом награжденном романе.
— Одна из функций премии — выбор направления возможного развития литературы. Мы обязаны пробовать. Книга «Убить Бобрыкина» отражает нынешнее тяготение прозы к поэзии. Может нравиться, может не нравиться, но сегодня такое направление литературы снова является свежим. Кроме того, книга оснащена иллюстрациями автора. Налицо синтез искусств, а это сегодня, простите, тренд. Книга гуманистична.
Роман Александры Николаенко — яркий пример творческого поиска. Лично я считаю, что литературные премии вручаются не только за конкретные книги, но и за поиски направления. Литературные премии как-никак до сих пор указывают путь. Полагаю, книга-победитель представляет собой яркий пример попытки поиска нового направления в современной русскоязычной прозе. Писатели стараются экспериментировать. Как у них это получается — другой вопрос. Но попытка бывает важнее результата.
— Вы тоже романист, и ваша душа беллетриста рвется к новизне. Но времена изменились. Литература, к сожалению, теряет читателя.
— Полагаю, нынче у романа два пути: стать придатком телевидения или обрести некую новую форму и тем самым завоевать заинтересованность читателя.
Глеб Фетисов, генеральный продюсер кинокомпании «Фетисов Иллюзион», попечитель премии 2017 года
О премии:
«Андрей Битов очень точно заметил, что человек рождается с текстом; жизнь продолжается, текст идет - и все это синхронизируется. Общество тоже всю жизнь пишет свой текст. И есть отдельные люди, которые записывают этот текст для “суда мирского” и “Божьего суда”, как Пимен в “Борисе Годунове”. Для этих отдельных людей, русскоязычных романистов и существует эта премия. Для страны необходимо существование и продвижение отечественного романа как главного русского текста, который генерирует для общества подлинные смыслы и цели. Я верю, что премия по-прежнему будет точнее всего демонстрировать тенденции и цели русской литературы. В сильной литературной основе нуждается сегодня кинематограф, а привлечение первоклассных литераторов в сценарную индустрию должно изменить качество кинематографического продукта».
О лауреате «Русского Букера» 2017:
«Об Александре Николаенко говорят, что это новый Венедикт Ерофеев, Хармс и даже Гоголь, фантасмагорическая драма городской окраины о роковой любви одноклассников, да еще написанная одним верлибром: она замужем за удачливым Бобрыкиным, а навеки безнадежно влюбленный мечтает убить соперника, убивает, но это совсем не то убийство».