"Юнона и Авось" - одна из наиболее известных современных опер композитора Алексея Рыбникова на стихи поэта Андрея Вознесенского. Первый ее показ на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола ("Ленком") состоялся 9 июля 1981 года.
В конце 1970-х годов известный композитор Алексей Рыбников увлекся созданием музыкальных импровизаций на основе православных песнопений. Однажды он продемонстрировал свои наработки художественному руководителю "Ленкома" Марку Захарову, после чего тот загорелся идеей создать на их основе оперу по мотивам "Слова о полку Игореве". Было принято решение обратиться к Андрею Вознесенскому для написания либретто к опере. Вознесенский не поддержал эту идею, а взамен предложил использовать свою поэму "Авось", созданную в 1970 году. Ему удалось убедить Рыбникова и Захарова, после чего пошла работа по адаптации поэмы к сцене . Пришлось поработать над многими сценами и ариями.
Поскольку слово "рок-опера" в то время было запрещено (как и рок-музыка вообще), авторы назвали произведение "современная опера".
Постановка танцевальных номеров была осуществлена балетмейстером Владимиром Васильевым.
В основу сюжета поэмы и рок-оперы легла романтическая история любви русского путешественника Николая Резанова и дочери губернатора Сан-Франциско Марии Кончиты Аргуэльо де ля Консепсьон.
Камергер Резанов, похоронив жену, решил отдать все свои силы служению России. Его предложения о необходимости попытки наладить торговые отношения с Северной Америкой долго не встречали отклика у властей, но, наконец, ему повелели исполнить желаемое путешествие. Перед отъездом Резанов говорит, что с юных лет его терзает одно обстоятельство, впечатление, которое произвела на него икона Казанской Божьей Матери — с тех пор он относится к Деве Марии скорее как к возлюбленной женщине, нежели как к Матери Божьей. Явившись ему в видении, Богородица говорит ему не ужасаться своему чувству и обещает молиться за него.
Под Андреевским флагом к берегам Калифорнии отплывают два корабля, "Юнона и Авось". В испанской в то время Калифорнии близится свадьба Кончиты, дочери губернатора, и сеньора Федерико. Резанов от лица России приветствует Калифорнию, и губернатор приглашает его, как посла императора Александра, на бал в честь шестнадцатилетия своей дочери. На балу Резанов приглашает Кончиту на танец - и это событие становится роковым в их жизнях и в жизни Федерико . Жених открыто ревнует, спутники Резанова заключают циничное пари, сможет ли тот "сорвать калифорнийский цветок". Мужчины понимают, что никто из них не отойдет в сторону без боя.
Ночью Кончита молится Деве Марии в своей спальне. К ней приходит Резанов со словами любви.
В душе Кончиты в этот момент зарождается ответное чувство, и она отвечает Резанову взаимностью. Но счастливая фортуна с этого момента отворачивается от Резанова. Жених Кончиты вызывает его на дуэль, во время которой Федерико погибает. Русские вынуждены срочно покинуть Сан-Франциско.
Совершив тайную помолвку с Кончитой, Резанов пускается в обратный путь. В Сибири он заболевает горячкой и умирает под Красноярском. А Кончита остается верной своей любви всю оставшуюся жизнь . Прождав Резанова тридцать пять лет - с шестнадцати до пятидесяти двух - она постригается в монахини и в келье доминиканского монастыря Сан-Франциско оканчивает свои дни.
В первом составе спектакля были задействованы Николай Караченцов (граф Резанов), Елена Шанина (Кончитта), Александр Абдулов (Федерико). Сразу же после выхода опера стала самым обсуждаемым событием в культурной жизни столицы.
Рок-опера "Юнона" и "Авось" успешно прошла испытание временем - спектакль идет до сих пор с неизменными аншлагами. За 30 летнюю историю сменилось шесть исполнительниц роли Кончиты и три камергера Резанова.
В настоящее время на сцене театра "Ленком" роль камергера, графа Николая Резанова исполняют народные артисты России и Виктор Раков; Кончиты - Алла Юганова и Александра Волкова.
Существует две телеверсии спектакля - 1983 и 2002 годов. В первой версии запечатлен классический вид спектакля с Николаем Караченцовым, Еленой Шаниной и Александром Абдуловым. Во второй версии, снятой к 20-летию спектакля, заняты Николай Караченцов, Анна Большова и Виктор Раков.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
НАСТОЯЩАЯ ИСТОРИЯ «ЮНОНЫ» И «АВОСЬНет повести печальнее на свете, чем повесть о любви 42-летнего русского мореплавателя графа Резанова и калифорнийской 15-летней девочки Кончиты, — вот уже почти 30 лет (с тех пор, как рок-опера «Юнона и Авось» появилась на сцене московского театра «Ленком») уверены все россияне. А между тем в реальности все обстояло не совсем так...
Донесение инспектора Русской Америки Николая Петровича Резанова министру коммерции графу Румянцеву, посланное из Сан-Франциско 17 июня 1806 года: «Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. Всегда шуткою отзывалась она об ней: «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представил российский климат посуровее и притом во всем изобильней, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие». В Петербурге
донесению не особенно удивились: это заморское сватовство Николая Петровича вписывалось в логику всей его жизни...
Никаким графом Николай Петрович Резанов не был. Он родился в обедневшей дворянской семье в Петербурге 28 марта 1764 года. Вскоре его отца назначили председателем гражданской палаты губернского суда в Иркутске, и семья переехала в Восточную Сибирь.
Николай получил домашнее образование — видимо, очень недурное, потому что знал кроме прочего пять иностранных языков. В 14 лет он поступил на военную службу сначала в артиллерию. Потом за статность, сноровистость и красоту его
Перевели в лейб-гвардии Измайловский полк. Без протежирования со стороны Екатерины II здесь, видимо, не обошлось — иначе трудно объяснить резкий взлет его карьеры. Во время поездки императрицы по Крыму в 1780 году Николай лично отвечал за ее безопасность, а было ему всего-то 16 лет (так что вряд ли дело объяснялось большой опытностью в деле обеспечения безопасности царствующих особ). Неотлучно, день и ночь, он находился тогда при матушке-царице, а потом что-то произошло. Видно, государыня почему-то осталась Николаем недовольна. Во всяком случае, военную службу он оставил и надолго исчез из окружения императрицы.
Молодой Резанов поступил на скучнейшую службу в псковский гражданский суд. А затем — новый резкий скачок карьеры. Его вызвали в столицу и дали место начальника канцелярии у графа Чернышова, а вскоре перевели на ту же должность к самому Гаврииле Романовичу Державину, секретарю императрицы для доклада по «сенатским мемориям». Таким образом через 11 лет Резанов снова вошел в поле зрения Екатерины. И тогдашний ее фаворит Зубов считал Николая опасным конкурентом. Поговаривали, что именно ревности Зубова Николай Петрович был обязан командировкой в Иркутск, где он должен был решать вопрос с купцом Шелиховым, просившим императрицу предоставить ему монополию на пушной промысел у тихоокеанского побережья России. И что якобы Зубов намекнул Николаю Петровичу, что, если тот надумает в Петербург воротиться, на свободе долго не пробудет…
И вот Резанов в Иркутске. Григория Ивановича Шелихова, которого ему предстояло инспектировать неопределенное время, прозвали «русским Колумбом» за то, что он в 1783 году, построив на собственные средства три судна, сплавал в Америку и завел там российские поселения и пушной промысел. Словом, Григорий Иванович был человеком предприимчивым. И инспектора петербургского взял в оборот мгновенно, руками… старшей дочери, 15-летней Анны: девушки с тугой русой косой и выпуклыми синими серьезными глазами. Резанову было тогда уже тридцать…
Свадьбу сыграли в Иркутске 24 января 1795 года. Не слишком богатый Резанов взял за невестой хорошее приданое, а Анна получала дворянский титул. А через полгода сильный, крепкий, довольно молодой еще Григорий Иванович скоропостижно скончался, и
Николай сделался совладельцем его капитала.
Вернуться в столицу Николай Петрович осмелился сразу после смерти императрицы и, соответственно, падения графа Зубова. Новый император Павел принял его милостиво и удовлетворил прошение о создании на основе промыслов Шелихова и других сибирских купцов единой Российско-американской компании, представительство которой учреждалось в Петербурге, а главой назначался сам Николай Петрович Резанов. Пайщиками компании стали даже члены императорской семьи. Примерно в это же время его сделали и обер-секретарем Правительствующего сената. Большая карьера, очень большая. Особенно для небогатого дворянина из захудалого рода…
Счастью и благополучию пришел конец, когда от родовой горячки умерла жена, оставив на руках Николая Петровича годовалого сына Петра и дочь Ольгу 12 дней от роду. Это в стихах у Вознесенского Резанов отзывается о жене как о чем-то в своей жизни второстепенном. В реальности Николай Петрович жену свою очень любил и горевал по ней. Писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастье жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить, наконец, остаток дней моих».
Он думал с тоски удалиться от людей, забиться с детьми куда-нибудь в глушь… Но вмешался император (к этому времени уже не Павел, а его сын, Александр I). Не желая отпускать Резанова в отставку, он назначил его послом в Японию с тем, чтобы наладить торговлю: Россия хотела продавать Японии пушные товары, мамонтовую и моржовую кость, рыбу, кожи, сукно, а
Покупать — пшено, штыковую медь и шелк (чрезвычайно проблематичное поручение, если учесть, что японцы уже более полутора веков вели политику жесткого изоляционизма, с западными странами не торговали, отношений не поддерживали никаких, к себе никого не пускали)… Это посольство решено было совместить с кругосветным путешествием, в которое вот-вот готовы были отплыть корабли «Надежда» и «Нева» под командованием капитанов Крузенштерна и Лисянского. Указом государя Резанов назначался «полным хозяйским лицом во время вояжа», то есть главою экспедиции…
«В МОРЕ СОЛИ И ТАК ДО ЧЕРТА, МОРЮ НЕ НАДО СЛЕЗ»
Эта экспедиция готовилась уже год. Иван Федорович Крузенштерн по праву считался ее руководителем. Ему принадлежала идея, и разработка маршрута, и организация. Мало того, ради экспедиции он оставлял молодую жену на сносях. В общем, назначение штатского чиновника «полным хозяйским лицом» стало для Крузенштерна совершеннейшим сюрпризом. Впрочем, он не отнесся к этому всерьез, полагаясь на морской устав, принятый еще Петром I, где было ясно сказано: на корабле только один хозяин — капитан, а все, находящиеся на борту, вне зависимости от их должности, звания и положения, находятся в его полном подчинении…
Недоразумения начались уже во время погрузки. На компактной «Надежде» (парусный шлюп длиной 35 метров) было не так много места, и свита, полагавшаяся послу, чрезвычайно стеснила экспедицию. Что же касается самих Резанова и Крузенштерна, за неимением второй командирской каюты
Им пришлось поселиться в одной (очень маленькой — всего шесть квадратных метров и с низким потолком).
26 июля 1803 г. в 10 часов утра «Надежда» и «Нева» вышли из Кронштадта. В ноябре русские корабли впервые пересекли экватор. Капитаны Крузенштерн и Лисянский сблизили свои шлюпы, команды были выстроены в парадном порядке на палубах, и над экватором грянуло громоподобное русское «Ура!». Потом переодетый Нептуном матрос потрясал трезубцем, приветствуя первых русских в Южном полушарии. Потом купались в Атлантике сами и купали… скотину: свиней, коз, корову с теленком — их швыряли за борт, а потом вылавливали из воды (это делалось скорее из санитарных соображений, ведь в тесных корабельных стойлах скотина изрядно запаршивела).
Рождество встретили у берегов Бразилии. Оба корабля требовали основательного ремонта: на «Неве» сгнила часть обшивки, на «Надежде» повреждены грот- и фок-мачты. Для экспедиции их покупали в Англии как новые, а оказались — б/у. При чистке днищ обнаружились даже прежние названия: «Леандр» и «Темза». Пока стояли в доке, разразился скандал с местными властями. Виной всему — enfant terrible экспедиции, член посольской свиты Резанова молодой граф Федор Толстой (его приняли за контрабандиста, а он, вместо того чтобы объясниться, открыл по полицейским стрельбу).
Это был чрезвычайно яркий и беспокойный человек, обожавший опасные проказы. Он прославился, отважившись подняться на воздушном шаре весьма несовершенной конструкции. Был бретер (то есть без
Конца дрался на дуэлях и специально для этого ввязывался в ссоры). В экспедицию его поспешили пристроить, когда он вызвал на дуэль полковника собственного полка (неслыханная дерзость). И вот теперь на корабле Федор Иванович выделывал всякие штуки. Однажды напоил старика корабельного священника и, пока тот спал прямо на палубе, припечатал его бороду к полу казенной сургучной печатью. А когда священник очнулся, Толстой цыкнул на него: «Лежи, вставать не смей! Видишь, казенная печать!» И старик в итоге, плача, отстриг себе бороду ножницами по самый подбородок. В другой раз Толстой затащил в капитанскую каюту орангутана (на борту был небольшой зоопарк, пополнявшийся на всех стоянках) и научил, как поливать чернилами лист бумаги. Вот только граф Толстой использовал чистый лист. А орангутан — капитанский дневник Крузенштерна, лежавший на столе.
На острове Нукагива Федор Иванович сходил к туземному мастеру татуировок и вернулся покрытый с ног до головы затейливым орнаментом. Позже в России, когда потерявший терпение Крузенштерн высадил Толстого на берег, а тот еще напоследок смотался на каком-то подвернувшемся корабле на Алеутские острова и только после этого вернулся в Петербург, Федор Иванович фраппировал дам в светских гостиных, снимая фрак, жилет, рубашку и демонстрируя татуировки. В Петербурге его прозвали Американцем. Между прочим, Федор Толстой-Американец сделался прототипом Сильвио в пушкинском «Выстреле» и Долохова в «Войне и мире». А в «Горе от ума» он описан так: «Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был, вернулся алеутом».
Неудивительно, что этот человек почти сразу двумя-тремя шуточками сумел поссорить начальников экспедиции: Резанова и Крузенштерна. Дошло до того, что они, живя в одной каюте, перестали разговаривать и сообщались друг с другом только посредством переписки, причем весьма язвительной. «Взрыв» произошел на Маркизских островах, через девять месяцев после отплытия из России.
Там нужно было пополнить запасы еды, и Крузенштерн, заметив уважение местных жителей к европейским железным топорам, запретил обменивать эти топоры на что-либо, кроме свиней, чтоб не сбивать цену. А Резанов, ни о чем не зная, отправил своего слугу на берег, чтобы обменять несколько топоров на этнографические редкости (глиняные плошки, бусы, деревянные скульптурки — он собирал коллекцию для императора). Все, что слуге удалось выменять, капитан приказал отобрать и вывалить на палубе в назидание остальным.
Резанов вспоминал: «Чувствуя таковые наглости, увидя на другой день на шканцах Крузенштерна, сказал я ему: «Не стыдно ли вам так ребячиться и утешаться тем, что не давать мне способов к исполнению на меня возложенного?» Вдруг закричал он на меня: «Как вы смели мне сказать, что я ребячусь!» «Так-то, сударь мой, — сказал я, — весьма смею, как начальник ваш».
К несчастью, перепалка случилась не где-нибудь, а, как упомянул Резанов, именно на шканцах — самом священном для любого моряка капитанском месте. По морскому уставу любые пререкания с капитаном на шканцах наказываются вдвойне. А тут — такая дерзость! Словом, Резанов по неопытности в
Морских делах не придал этому обстоятельству особого значения, а вот Крузенштерн оскорбился немыслимо…
«Спустя несколько времени приехали с «Невы» капитан-лейтенант Лисянский и мичман Берг, — продолжает Резанов. — Созвали экипаж, объявили, что я самозванец, и многие делали мне оскорбления, которые, наконец, при изнуренных силах, повергли меня без чувств. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду». Его вытащили из каюты совершенно больного. Потребовали предъявить царский рескрипт. Николай Петрович подчинился. Морские офицеры прочли бумагу и спросили: «Кто подписал?» «Государь наш Александр», — ответил Резанов. «Да кто писал?» — спросили они. «Не знаю», — честно ответил посол. «То-то, — заключили офицеры. — Мы хотим знать, кто это писал. Император, может, и не глядя подпись поставил. А пока мы этого не знаем, нет у нас начальника, кроме Крузенштерна». И тут же раздались крики матросов: «Заколотить его, скота, в каюту!» Оскорбленный Резанов сам спустился туда и более каюты не покидал до самого прибытия в Петропавловск.
Там Резанов написал жалобу генерал-губернатору Камчатки: дескать, экипаж экспедиции во главе с Крузенштерном взбунтовался. Крузенштерну было о чем задуматься: «Его превосходительство господин Резанов в присутствии областного коменданта и более десяти офицеров называл меня бунтовщиком, разбойником, казнь определил мне на эшафоте, другим угрожал вечною ссылкою. Признаюсь, я боялся. Как бы Государь ни был справедлив, но, будучи от него в 13000-х верстах, — всего ожидать можно...» Насилу генерал-губернатору удалось их помирить. 8 августа 1804 года командир корабля «Надежда» Иван Федорович Крузенштерн и все офицеры явились в квартиру Резанова в полной форме и извинились за свои проступки. Резанов согласился продолжать путь в том же составе. Взяв у генерал-губернатора Камчатки двух унтер-офицеров, барабанщика и пять солдат (почетный караул посла), «Надежда» двинулась в Японию («Неву» тем временем Лисянский повел на Аляску).
«ПОД РОССИЙСКИМ КРЕСТОВЫМ ФЛАГОМ И ДЕВИЗОМ «АВОСЬ»
26 сентября 1804 г. «Надежда» прибыла в Нагасаки. У входа в бухту Крузенштерн приказал стрелять из пушек, как и положено в столь торжественных случаях. И тут же залив расцвел разноцветными фонарями и парусами: целая флотилия японских лодок-джонок двинулась к русскому
Кораблю. И вот на борт «Надежды» поднялись переводчики и чиновники. Они приветствовали русских, приседая и держась за коленки по местному обычаю. Но просили из пушки больше не стрелять и вообще сдать весь порох и оружие (кроме офицерской шпаги самого Резанова) и не входить в залив. Что ж! Крузенштерн бросил якорь, где ему указали. Простоять там пришлось… более полугода.
Все эти полгода японцы держались крайне вежливо: все приседали, держась руками за коленки, улыбались, радостно кивали. Доставляли русским все по малейшему требованию: пресную воду, свежайшие продукты, корабельные материалы для починки судна… Но платы за все это не брали и в гавань корабль не пускали.
Самому Резанову было позволено сойти на берег и ждать ответа из столицы, от японского императора, к которому повезли грамоту от русского царя и дары. Послу предоставили роскошный дворец, но за его пределы выходить не дозволяли и к Николаю Петровичу никого не впускали. Наконец в марте прибыл сановник из Иеддо (так в те времена назывался Токио). Ответ он привез неутешительный: император крайне удивлен прибытием русского посольства, принять его не может и торговли не желает и просит, чтобы русский корабль покинул Японию. Мол, уже 200 лет как решено, что японцам пользы нет выезжать из своей страны или к себе кого-то пускать. Даже дары не были приняты, и сановник с почтительным поклоном вернул их Резанову. Возможно, японскому императору они просто не понравились, потому что подобраны были неудачно: фарфоровая посуда (и стоило везти ее из Европы в Японию!), ткани (уступавшие качеством местному
Шелку), наконец, меха, среди которых было слишком много чернобурой лисы, а ведь в Японии лисица считается нечистым, дьявольским животным.
Резанов не воздержался и наговорил сановнику дерзостей: мол, наш император помогущественнее вашего будет, и с его стороны это большая милость, которая «из единого человеколюбия к облегчению ваших недостатков последовала» (так и сказал!). Переводчики пугались, вздыхали, ерзали, но Николай Петрович все настаивал, чтоб переводили. Дело было провалено окончательно. Пожалуй, посольство это не только не приблизило момент налаживания дипломатических отношений между Японией и Россией, но скорее отдалило его. Но при этом Резанов вошел в японские учебники истории как человек весьма достойный и почтенный. Вернувшись в Петропавловск, Николай Петрович узнал, что император, наградив Крузенштерна орденом Св. Анны II степени, ему самому пожаловал только табакерку, осыпанную бриллиантами. Это означало, что высшая власть приняла в конфликте скорее сторону капитана. От участия в первой русской кругосветной экспедиции Николай Петрович был освобожден — ему предлагалось теперь съездить с инспекцией в русские поселения на Аляске. А Крузенштерн помчался догонять Лисянского в Атлантическом океане.
И вот Резанов в Ново-Архангельске, на острове Ситха. Положение, в котором он застал русскую колонию, было ужасно. Продукты им доставляли исключительно из России — через всю Сибирь в Охотск, оттуда морем… На это
Уходили месяцы, все приходило испорченным. Контакты с «бостонцами» — американскими купцами — не заладились. Словом, поселенцы просто вымирали с голоду. Резанов развил там самую бурную деятельность: выторговал у купца Джона Вольфа судно «Юнона», под завязку груженное продуктами, так что тот и опомниться не успел. Не говоря уж о том, что Вольф вообще совершенно не собирался продавать «Юнону».
Но это было лишь частичное решение проблемы. Надвигалась зима, и до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило. Резанов велел строить еще одно судно с говорящим именем «Авось» и снарядил таким образом маленькую экспедицию из двух кораблей на юг, в Калифорнию. К этому времени уже полкоманды погибало от цинги. «Спасем колонии от голодной смерти. Или погибнем. Авось все-таки спасем!» — вот с каким девизом они отправились в путь.
В марте 1806 года «Юнона» и «Авось» пришвартовались в заливе Сан-Франциско. Калифорния в то время принадлежала Испании, а Испания была союзницей Наполеона, следовательно — противница России. В любой момент могла разразиться война. Словом, комендант Сан-Франциско, по идее, просто не должен был принимать у себя русских. Кроме того, любые сношения колонистов с чужеземцами в обход Мадридского двора не приветствовались. И все же Резанов сумел пробиться к калифорнийцам! Мало того, за шесть недель пребывания там он совершенно покорил губернатора Верхней Калифорнии Хосе Арильягу и коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо. Дочерью последнего и была 15-летняя Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо. Кончита…
Один из участников экспедиции Ре-занова корабельный врач Георг Лангсдорф записал в своем дневнике: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко». И еще: «Можно было бы подумать, что Резанов сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды». Может быть, доктор просто ошибался? Но и сам Резанов в своих докладах в Россию не
Выглядит человеком, потерявшим голову от любви.
Графу Румянцеву он пишет: «Предло-жение мое (руки и сердца Кончите) сразило воспитанных в фанатизме родителей ее. Разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли к миссионерам, те не знали, на что решиться, возили бедную Консепсию в церковь, исповедовали ее, убеждали к отказу, но решимость ее, наконец, всех успокоила. Святые отцы оставили разрешение за римским престолом, но согласились помолвить нас по соглашению, что до разрешения Папы было бы сие тайною. С того времени, поставя себя как близкого родственника коменданту, управлял я уже портом Его Католического Величества так, как того требовала польза России, и Губернатор крайне изумился, увидев, что, так сказать, он
Сам в гостях у меня очутился. На «Юнону» привозить начали хлеб, и в таком количестве, что просил уже я остановить подвозку, ибо не могло судно мое принять более». А свояку и совладельцу Российско-американской компании Николай Петрович и вовсе признавался: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора, а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну». честолюбие, старался внушить этой девице мысль об увлекательной жизни в столице России, роскоши императорского двора и прочем. Он довел ее до того, что желание сделаться женою русского камергера стало вскоре любимою ее мечтою. Одного намека, что от нее самой зависит осуществление ее видов, Резанову было достаточно для того, чтобы заставить ее действовать согласно его желаниям».
И вот сразу после обручения жених покидал невесту с тем, чтобы вернуться в Петербург и просить ходатайства императора перед папой римским о согласии на брак. Николай Петрович рассчитал, что на это вполне хватит два года. Кончита заверила его, что будет ждать…
11 июня 1806 года отяжелевшие «Юнона» и «Авось» отвалили от калифорнийской земли, увозя спасительные для русской колонии на Аляске 2156 пудов пшеницы, 351 пуд ячменя, 560 пудов бобовых. Через месяц были уже в Ново-Архангельске. Здесь Николай Петрович успел сделать одно крайне интересное распоряжение: послал отряды своих людей в Калифорнию отыскивать подходящее место для организации Южных поселений в Америке. Такое поселение в калифорнийской бухте: крепость, несколько домов и 95 жителей — даже было организовано. Но место было выбрано неудачно: бухту то и дело заливало наводнениями, и через 13 лет русские оттуда ушли. Возможно, если б Резанов к ним вернулся, он нашел бы выход и закрепил за Россией калифорнийские земли; во всяком случае, американский адмирал Ван Дерс утверждал: «Проживи Резанов на десять лет дольше, и то, что мы называем Калифорнией и Американской
Британской Колумбией, было бы русской территорией»...
Наспех закончив дела на Аляске, Резанов сломя голову помчался в Петербург. Ему не терпелось поскорее реализовать свои «американские» честолюбивые планы… А может, все-таки не терпелось вернуться к Кончите (был ли Резанов вполне искренен в своих письмах родственникам и начальству — кто знает?). Как бы то ни было, он торопился. В сентябре он уже был в Охотске. Надвигалась осенняя распутица, и ехать дальше было никак нельзя, но Николай Петрович ничего не желал слушать. Отправился верхом. По дороге, перебираясь через реки, он несколько раз падал в воду — лед был слишком тонок и проламывался. Несколько ночей пришлось провести прямо на снегу. Словом, Николай
Петрович страшно простудился и пролежал в горячке и беспамятстве 12 дней. А едва очнувшись, снова пустился в путь, совершенно не щадя себя…
В один морозный день Резанов потерял сознание, упал с лошади и сильно ударился головой оземь. Его довезли до Красноярска, где 1 марта 1807 года Николай Петрович умер. Ему было 42 года…
Через 60 лет Россия за бесценок продала Америке Аляску вместе со всеми владениями Российско-американской компании. Планам Резанова не дано было осуществиться. Но славу в веках он все-таки снискал — благодаря Кончите.
Правда, она не ждала его 35 лет, как сказано в знаменитой рок-опере. Нет. Только чуть больше года каждое утро выходила на мыс, садилась на камни и смотрела нa океан. Ровно на том месте, где теперь опора знаменитого калифорнийского моста «Золотые ворота»...
А потом, в 1808 году, Кончита узнала о смерти жениха: родственник Николая Петровича написал ее брату. Прибавив, что синьорита де Аргуэльо свободна и может выйти замуж, за кого пожелает. Но она отвергла эту ненужную ей свободу. За кого ей было выходить, какие мечты лелеять? Двадцать лет Кончита после этого жила с родителями. Занималась благотворительностью, учила грамоте индейцев. Потом ушла в монастырь Святого Доминика под именем Мария Доминга. Вместе с монастырем переехала в город Монтеррей, где и умерла 23 декабря 1857 года. Пережив, таким образом, Резанова на полвека…
Не так давно, в 2000 году, в Красноярске на могиле Резанова поставили памятник — белый крест, на одной стороне которого написано: «Николай Петрович Резанов. 1764—1807. Я тебя никогда не забуду», а на другой — «Мария Консепсьон де Аргуэльо. 1791—1857. Я тебя никогда не увижу». На открытие приехал шериф Монтеррея — специально, чтобы развеять там горсть земли с могилы Кончиты. Обратно он увез горсть красноярской земли — Кончите.
"Юнона и Авось" - одна из наиболее известных современных опер композитора Алексея Рыбникова на стихи поэта Андрея Вознесенского. Первый ее показ на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола ("Ленком") состоялся 9 июля 1981 года.
В конце 1970-х годов известный композитор Алексей Рыбников увлекся созданием музыкальных импровизаций на основе православных песнопений. Однажды он продемонстрировал свои наработки художественному руководителю "Ленкома" Марку Захарову, после чего тот загорелся идеей создать на их основе оперу по мотивам "Слова о полку Игореве". Было принято решение обратиться к Андрею Вознесенскому для написания либретто к опере. Вознесенский не поддержал эту идею, а взамен предложил использовать свою поэму "Авось", созданную в 1970 году. Ему удалось убедить Рыбникова и Захарова, после чего пошла работа по адаптации поэмы к сцене . Пришлось поработать над многими сценами и ариями.
Поскольку слово "рок-опера" в то время было запрещено (как и рок-музыка вообще), авторы назвали произведение "современная опера".
Постановка танцевальных номеров была осуществлена балетмейстером Владимиром Васильевым.
В основу сюжета поэмы и рок-оперы легла романтическая история любви русского путешественника Николая Резанова и дочери губернатора Сан-Франциско Марии Кончиты Аргуэльо де ля Консепсьон.
Камергер Резанов, похоронив жену, решил отдать все свои силы служению России. Его предложения о необходимости попытки наладить торговые отношения с Северной Америкой долго не встречали отклика у властей, но, наконец, ему повелели исполнить желаемое путешествие. Перед отъездом Резанов говорит, что с юных лет его терзает одно обстоятельство, впечатление, которое произвела на него икона Казанской Божьей Матери — с тех пор он относится к Деве Марии скорее как к возлюбленной женщине, нежели как к Матери Божьей. Явившись ему в видении, Богородица говорит ему не ужасаться своему чувству и обещает молиться за него.
Под Андреевским флагом к берегам Калифорнии отплывают два корабля, "Юнона и Авось". В испанской в то время Калифорнии близится свадьба Кончиты, дочери губернатора, и сеньора Федерико. Резанов от лица России приветствует Калифорнию, и губернатор приглашает его, как посла императора Александра, на бал в честь шестнадцатилетия своей дочери. На балу Резанов приглашает Кончиту на танец - и это событие становится роковым в их жизнях и в жизни Федерико . Жених открыто ревнует, спутники Резанова заключают циничное пари, сможет ли тот "сорвать калифорнийский цветок". Мужчины понимают, что никто из них не отойдет в сторону без боя.
Ночью Кончита молится Деве Марии в своей спальне. К ней приходит Резанов со словами любви.
В душе Кончиты в этот момент зарождается ответное чувство, и она отвечает Резанову взаимностью. Но счастливая фортуна с этого момента отворачивается от Резанова. Жених Кончиты вызывает его на дуэль, во время которой Федерико погибает. Русские вынуждены срочно покинуть Сан-Франциско.
Совершив тайную помолвку с Кончитой, Резанов пускается в обратный путь. В Сибири он заболевает горячкой и умирает под Красноярском. А Кончита остается верной своей любви всю оставшуюся жизнь . Прождав Резанова тридцать пять лет - с шестнадцати до пятидесяти двух - она постригается в монахини и в келье доминиканского монастыря Сан-Франциско оканчивает свои дни.
В первом составе спектакля были задействованы Николай Караченцов (граф Резанов), Елена Шанина (Кончитта), Александр Абдулов (Федерико). Сразу же после выхода опера стала самым обсуждаемым событием в культурной жизни столицы.
Рок-опера "Юнона" и "Авось" успешно прошла испытание временем - спектакль идет до сих пор с неизменными аншлагами. За 30 летнюю историю сменилось шесть исполнительниц роли Кончиты и три камергера Резанова.
В настоящее время на сцене театра "Ленком" роль камергера, графа Николая Резанова исполняют народные артисты России и Виктор Раков; Кончиты - Алла Юганова и Александра Волкова.
Существует две телеверсии спектакля - 1983 и 2002 годов. В первой версии запечатлен классический вид спектакля с Николаем Караченцовым, Еленой Шаниной и Александром Абдуловым. Во второй версии, снятой к 20-летию спектакля, заняты Николай Караченцов, Анна Большова и Виктор Раков.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Рок-опера «Юнона и Авось» основана на реальных событиях. Изначально это была поэма «Авось», которую Андрей Вознесенский создал, впечатлившись историей любви путешественника Николая Резанова и Кончиты Аргуэльо.
После встречи с композитором Алексеем Рыбниковым поэт пишет либретто. После переработки которого появляется рок-опера «Юнона и Авось». Это было новое веяние в искусстве – на сцене звучали песни-молитвы с современным музыкальным сопровождением. И вот уже почти 37 лет рок-опера, поставленная режиссёром Марком Захаровым, успешно идет на подмостках театра имени Ленинского комсомола.
Сюжет поэмы – о большой любви, для которой нет преград и расстояний, нет возрастных ограничений, также очень выпукло звучит тема веры и служения Отечеству, тема жертвенности во имя России.
Вознесенский показывает нам главного героя либретто с высоким чувством патриотизма, преданности Родине, человека ищущего смысл, истину жизни. Резанов относит себя к неприкаянному поколению, которым тяжело и дома, и в чужой стороне.
Николай Резанов не находит отраду в повседневности, душа его в вечном поиске несбыточных мечтаний. В юности ему приснилась Богородица и с тех пор она завладела его мыслями. По прошествии лет образ Святой Девы стал роднее. Молодой человек думает о ней как о своей возлюбленной с вишневыми глазами. Сердце его пребывает в постоянном смятении.
И вот ему 40 лет, а он как потерянный мечется в поисках призрачной свободы, нового жизненного пути. Не находя ни в чем отрады, Николай Петрович решает посвятить свою жизнь служению Отчизне, воплотить в жизнь свой замысел – найти новые земли.
Он пишет многочисленные прошения, веря лишь в русское «авось», государю Алексею Николаевичу с просьбой поддержать его затею и направить корабли к берегам Калифорнии для осуществления российско-американской торговой компании, для упрочения славы и мощи России.
От безысходности Резанов молится Богоматери и стыдливо признается в тайной любви к ней, как к обычной женщине. В ответ он слышит голос, который благословляет его на дела. И неожиданно камергер получает положительный ответ на поездку. Государь возлагает на Резанова ответственную миссию - наладить российско-американские и испанские торговые отношения.
В ответ Румянцев милостиво, ввиду бывших подвигов Резанова и скорби после потери супруги, а также из-за сложной внешней обстановки, поддерживает проект графа.
Резанцев выходит в море под Андреевским флагом на кораблях «Юнона» и «Авось». Уже на подходе к берегам Калифорнии, у команды не оставалось продовольствия, многие заболели цингой.
Путешественники останавливаются на испанском берегу. Комендант форта настолько был впечатлен величием миссии Резанова, что дал бал в честь российского миротворца. Это было роковым решением.
Российский путешественник дарит дочери коменданта Сан-Франциско золотую диадему с драгоценными камнями в знак дружбы между двумя великими державами. Русский мореплаватель приглашает на танец дочь Хосе Дарио Аргуэьо, которая сразу влюбилась в него. Это переломный момент в рок-опере.
Эмоции переполняют главных героев. Дочери губернатора было всего 16 лет, сеньор Федерико считался ее женихом. Но Резанцев уже не может отказаться от юной красавицы и приходит к Кончите ночь со словами нежности. Они становятся близки.
Им приходится совершить тайную помолвку, которая не имела никакой силы. Разные вероисповедания не позволяли им быть вместе – Кончита должна была получить согласие Папы Римского, Резанов –российского императора.
Общество осуждает действия русского, назревает скандал. Резанов с грустью покидает свою невесту; держит путь в Санкт-Петербург, чтобы получить разрешение на брак с Кончитой. К тому же Резанову нужно продолжить начатую миссию во благо Отечества.
Обратный путь был печальным. Резанов пишет государю, что хотел прославления родины, но его мечты разбились вдребезги. Возвращаясь в Петербург, путешественник заболевает горячкой и умирает, так и не осуществив свой замысел.
Кончита остается ждать Резанова. Когда ей сообщают о гибели любимого, она отвергает эти слухи. И продолжает ждать. Много завидных женихов сваталось к дочери губернатора, но она вновь и вновь отказывала им. Сердце ее принадлежало только далекому русскому. Мать и отец состарились, Кончита заботилась о них. И ждала.
Шло время, ушли в мир иной родители. Минуло тридцать лет. И только когда Кончита увидела официальные бумаги о гибели Резанова, она становится монахиней, проведя остаток дней в доминиканском монастыре.
«Юнона и Авось» - о верности, силе любви, которую Кончита гордо пронесла через всю жизнь. В конце рок-оперы звучит «Аллилуйя» - как символ великой любви, то, ради чего стоит жить.
«…В море общем сливаются реки,
Картинка или рисунок Рыбников - Юнона и Авось
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Зося Богомолов
Великая Отечественная, июль 1944 года, Польша. Сильно поредевший батальон отведен в тыл для отдыха и пополнения в деревушку Новы Двур.
- Краткое содержание Листопадничек сказка Соколова-Микитова
В рассказе Ивана Сергеевича Соколова-Микитова повествуется о зайчонке. Зайчат, которые рождаются осенью, охотники называют листопадничками.
- Краткое содержание Оперы Летучий голландец Вагнера
Опера начинается с момента, когда на море сплошная непогода. Корабль Даланда причаливает к скалистому берегу. Матрос, стоящий у штурвала устал. Несмотря на то, что он пытался себя взбодрить, все равно засыпает.
- Краткое содержание Чайка по имени Джонатан Ливингстон Ричарда Баха
Данная повесть посвящена необычной чайке Джонатан Лингвистон, жаждущего развить небывалые способности. В то время, как другие чайки хитростью пытались добыть себе пропитание из сети рыболовного судна. Джонатан совершенно один отрабатывал свой полёт
- Краткое содержание Бальзак Гобсек
Гобсек – это слово, которое означает человека, только и думающего о деньгах. Гобсек – по-другому, это человек, который дает деньги в долг под большие проценты. Это – ростовщик, который не знает жалости
На протяжении вот уже более 30 лет рок-опера «Юнона и Авось» продолжает волновать сердца, погружая зрителей в романтический мир двух влюбленных: графа Резанова и юной Кончиты. Однако не все знают, что это в основе этой истории лежат реальные события, произошедшие в начале XIX века.
Один из основных персонажей оперы, Николай Резанов, родился в обедневшей дворянской семье. Он получил хорошее домашнее образование и проявлял блестящие способности к изучению языков. За довольно короткий промежуток времени Резанов дослужился до управляющего канцелярией при секретаре Екатерины II Гаврииле Романовиче Державине.
Резанов и Кончита на фреске в Post Interfaith Chapel (Сан-Франциско)
Однако появление нового молодого высокого красавца при дворе вызвало опасения у фаворита императрицы, графа Зубова, и Резанов был отправлен в Иркутск. Он инспектировал деятельность путешественника Григория Шелихова, основавшего первые поселения русских в Америке, и через некоторое время женился на его дочери.
Для стимулирования освоения Аляски по приказу Павла I в 1899 году была создана частно-государственная Русско-Американская компания (РАК), а ее уполномоченным представителем стал Резанов. Он стремился наладить морское сообщение с русскими поселенцами в Америке, так как из-за нерегулярной и долгой доставки продовольствия из России они часто получили его просроченным и уже негодным к употреблению. Был разработан план инспекций поселений на Аляске и налаживания связей с Японией.
Однако в это время умирает жена графа. Резанов хотел уйти в отставку и заняться воспитанием детей, но был остановлен приказом императора. В 1803 г. возглавляемая им экспедиция отправилась в путь на кораблях «Надежда» и «Нева». Переговоры с японцами оказались безуспешными, «Надежда» и «Нева» продолжили свой путь на Аляску. Прибыв на место Резанов был поражен условиями жизни поселенцев: они жили на грани голода, в разрухе, страдали от цинги.
Резанов на собственные средства приобретает фрегат «Юнона» с грузом продовольствия. Но это было лишь частичное решение проблемы. Надвигалась зима, и до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило. Тогда граф приказывает построить еще одно судно – тендер «Авось». За провиантом он отправляется в Сан-Франциско, рассчитывая наладить торговые отношения с испанцами.
За 6 недель Резанов сумел произвести впечатление на калифорнийцев. Он совершенно покорил губернатора Верхней Калифорнии Хосе Арильягу и коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо. Дочерью последнего и была 15-летняя Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо, попросту именуемая Кончитой.
Один из участников экспедиции Резанова, корабельный врач Георг Лангсдорф, записал в своем дневнике: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко». И еще: «Можно было бы подумать, что Резанов сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды».
Может быть, доктор просто ошибался? Но и сам Резанов в своих докладах в Россию не выглядит человеком, потерявшим голову от любви. Несмотря на то что Резанову было уже 42 года, он нисколько не растерял своей привлекательности, кроме того, он был знаменит, богат и вращался в высших кругах общества. Современники утверждали, что в желании Кончиты выйти замуж за русского графа было столько же любви, сколько и расчета, якобы она мечтала о роскошной жизни при дворе в Петербурге, однако последующие события доказали искренность ее чувств к Резанову.
Отношения Резанова и Кончиты быстро развивались, вскоре прошла церемония обручения. Затем, жених покинул невесту, чтобы вернуться в Петербург и просить ходатайства императора перед папой римским о согласии на брак. Николай Петрович рассчитал, что на это вполне хватит два года. Кончита заверила его, что будет ждать…
Двинувшись в путь, Резанов страшно спешил. Надвигалась осенняя распутица, но граф все равно упрямо продолжал свое движение сквозь Сибирь. В итоге, Николай Петрович страшно простудился и пролежал в горячке и беспамятстве 12 дней. А едва очнувшись, снова двинулся вперед, совершенно не щадя себя. В один морозный день Резанов потерял сознание, упал с лошади и сильно ударился головой оземь. Его довезли до Красноярска, где 1 марта 1807 года Николай Петрович умер. Ему было 42 года.
Через 60 лет Россия за бесценок продала Америке Аляску вместе со всеми владениями Российско-Американской компании. Планам Резанова не дано было осуществиться. Но славу в веках он все-таки снискал - благодаря Кончите. Правда, она не ждала его 35 лет, как сказано в знаменитой рок-опере. Нет. Только чуть больше года каждое утро выходила на мыс, садилась на камни и смотрела нa океан. А потом, в 1808 году, Кончита узнала о смерти жениха: родственник Николая Петровича написал ее брату. Прибавив, что синьорита де Аргуэльо свободна и может выйти замуж, за кого пожелает. Но она отвергла эту ненужную ей свободу. За кого ей было выходить, какие мечты лелеять? Двадцать лет после этого Кончита жила с родителями. Занималась благотворительностью, учила грамоте индейцев. Потом ушла в монастырь Святого Доминика под именем Мария Доминга. Вместе с монастырем переехала в город Монтеррей, где и умерла 23 декабря 1857 года. Пережив, таким образом, Резанова на полвека…
Не так давно, в 2000 году, в Красноярске на могиле Резанова поставили памятник - белый крест, на одной стороне которого написано: «Николай Петрович Резанов. 1764-1807. Я тебя никогда не забуду», а на другой - «Мария Консепсьон де Аргуэльо. 1791-1857. Я тебя никогда не увижу». На открытие приехал шериф Монтеррея - специально, чтобы развеять там горсть земли с могилы Кончиты. Обратно он увез горсть красноярской земли - Кончите.