Рассказ «Судьба человека» был написан Михаилом Александровичем Шолоховым в 1956 году. В нём повествование ведется по принципу рассказа в рассказе, и описываются довоенное время и Великая Отечественная война – со слов главного героя Андрея Соколова. Его речь – речь просто человека, наполненная просторечиями, местами даже ругательствами и профессионализмами.
Рассказ долгое время считали образцом соцреалистического канона, по которому гуманизм – не столько любовь к людям, сколько деятельная ненависть к врагам.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Андрей Соколов не убил ни одного немца, зато расправился с русским предателем. В этом эпизоде автор поднимает проблему общечеловеческих ценностей
Рассказ «Судьба человека» - это исповедь Андрея Соколова. Герой видит в авторе такого же шофёра, как и он сам, и вспоминает о прошлом. О том, как спасся в детстве от голода, как встретил детдомовскую девушку Ирину, ставшей ему прекрасной, заботливой и любящей женой. С гордостью рассказывает о своих детях. Семья – самое ценное у человека. Мысли о своей семье помогают Андрею Соколову переживать тяжёлое время войны.
Судьба приготовила для него множество испытаний. Он был в плену, пытался бежать оттуда, но поймали и вернули обратно. Били русских солдат так, «как у нас сроду животину не бьют». Андрей Соколов проявил свою силу духа и не стал пить за «немецкое оружие» даже под угрозой расстрела, а полученный в награду хлеб и сало разделил с товарищами. Вернулся он из плена не один, а прихватил «языка», за что был отправлен в отпуск. Только некуда ему было вернуться. В дом его попал снаряд. Старшего сына убьют в день победы.
Михаил Александрович Шолохов отказывает от героизации своего героя, тем самым, показывая, что испытания, которые пережил Андрей Соколов – это испытания, выпавшие на долю каждого, прошедшего Великую Отечественную войну. Это судьба целого поколения, у которого война отобрала самое дорогое – дом, семью, работу, здоровье, близких людей.
Обновлено: 2017-10-07
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Михаил Шолохов в 23 года написал один из величайших русских романов XX века, шедевр русской словесности - роман о судьбах казачества во время гражданской войны «Тихий Дон». Ещё при жизни он стал легендой. Но была и другая легенда, которая отравила ему жизнь и, отозвавшись раком лёгких, свела в могилу.
Это легенда о плагиате «Тихого дона» - тоже своего рода шедевр: одна из самых абсурдных (ибо совершенно не опирается на факты), одна из величайших - по масштабности распространения сравнима с эпидемией - и, наконец, одна из самых живучих мистификаций литературной жизни XX века.
Михаил Шолохов с детства привык хранить тайны, и прежде всего свои собственные. Он родился в глухой донской станице Вёшенской, на хуторе Кружилине, внебрачным сыном жены донского казака от рязанского крестьянина, то есть формально никем: «сыном мещанина». На Дону таких не жаловали. Поэтому семья скрывала происхождение Миши: фамилию ему дали по отцу - Кузнецов, что позволило на какое-то время получить все казачьи блага и привилегии (в частности, надел земли). В 1913 году этот миф прекратил существование, и усыновлённый своим настоящим отцом Михаил стал в обществе тем, кем он изначально и был - маленьким «бесславным ублюдком». О своём детстве впоследствии (в 1926 году) Шолохов напишет рассказ «Нахалёнок», с большим успехом экранизированный.
Ещё в подростковом возрасте Шолохов привык окружать себя облаком всяких интересных небылиц вроде знакомства и даже чуть ли дружбы с Махно. А правды не знал никто, кроме него самого. Время было неспокойное - как-никак гражданская война, - и положение семьи Шолоховых в казачьей станице было весьма шаткое. Для казаков они были иногородние, считавшиеся «хуже жидов», а для красных - зажиточные крестьяне, кулаки-эксплуататоры, которых, естественно, следовало прижать к ногтю. Так что будущий писатель с детства ради выживания выработал в себе скрытность. Даже его дата рождения установлена не точно: есть версия, что он на самом деле старше на два года.
Трагедия Кочетова была в глубоком внутреннем разладе. Он хотел быть одновременно и советским, и писателем. А этого не получалось. Это вообще едва ли возможно. Это с трудом выходило у Шолохова и раннего Фадеева. Чего уж говорить о Кочетове. Оттого «советские» части всех его романов столь резко отличаются от «просто романных» частей.
Вообще, у Шолохова нет научной биографии, несмотря на то, что это один из величайших писателей ХХ века, единственный советский писатель, получивший Нобелевскую премию! Скрытность эта и нежелание вести дневник, и брезгливое отношение к черновикам (после завершения работы автор любил отправлять их в печку, как он выражался, в «крематорий») впоследствии сыграли с Шолоховым недобрую шутку, помешав однозначно, раз и навсегда, подтвердить факт написания «Тихого Дона».
Выросший в достатке (и даже отправленный учиться в Москву!) маленький нахалёнок не пытался сохранять отцовское добро, наоборот, как только представилась возможность, он радостно примкнул к тем, кто грабил награбленное. В 13 (по другим данным, в 15) лет Шолохов вступил в ряды так называемых проработников. Сам писатель позднее так говорил об этом времени: «Я работал в жёсткие годы, в 1921-1922 годах, на продразвёрстке. Я вёл крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтребуналом за превышение власти...» Собирая продуктовый налог всеми доступными средствами (то есть, попросту говоря, выколачивая хлеб из крестьян), совсем ещё юный Шолохов проявил излишнюю - даже по тем временам - жестокость. Его дело было рассмотрено трибуналом, и нахалёнка приговорили к расстрелу. «Два дня ждал смерти, - напишет впоследствии Шолохов о том случае, - а потом пришли, выпустили... Жить очень хотелось...» «Шибкого комиссара» на первый раз оправдали (не иначе, учли возраст) и просто сняли с продразвёрстки, дав год тюрьмы условно.
Получив таким образом путёвку в жизнь, будущий писатель оказывается осенью 1922 года в Москве, планируя поступить в институт. Однако, как вскоре выяснилось, не вступившему в доблестные ряды комсомола нахалёнку это не светит. Шолохов работает разнорабочим, грузчиком, каменщиком, делопроизводителем в жилправлении - в общем, берётся за любую халтуру, лишь бы выжить в нелёгкое время НЭПа. И параллельно - как только успевает!? - пробивает дорогу в писательскую братию, пробует себя в публицистике.
Написав несколько очерков, будущий писатель понимает: не его это дело. «Никакой я не газетчик, - напишет Шолохов. - Нет хлёсткой фразы... нет оперативности... Материал действительности мне представляется в ином виде... у меня потребность изобразить явление в более широких связях - написать, чтобы рассказанное вызвало в читателе думу». Шолохов переходит от фельетона к рассказу, пишет о том, что хорошо знает (названия говорят сами за себя: «Продкомиссар», «Пастух», «Жеребёнок» «Лазоревая степь»), то есть о жизни донских казаков - и встречает сдержанное одобрение критики. Шолохов пишет резко, натуралистично, безжалостно: это было, как он говорит, «жёсткое» время, и пишет молодой комиссар-нахалёнок тоже жёстко. Написав цикл «Лазоревая степь. Донские рассказы», Шолохов чувствует, что писательское дело - его призвание. Он принимает решение писать что-то большое, основательное.
Шолохов едет домой, в станицу. В конце 1923 года женится на дочке бывшего атамана М.П. Громославской. А осенью 1925 года приступает к работе над романом «Тихий дон».
Уже весной 1927 года готова первая книга, к осени - вторая. И тут же, в 1928 году, первые две книги опубликованы в журнале «Октябрь».
Роман стал настоящей сенсацией, имел бешеный успех! Все отмечали его высокие художественные достоинства, зрелость таланта писателя, глубину проникновения в характеры героев, широту отображения реалий времени...
И тут случилось непредвиденное: весной 1929 года молодого автора оклеветали; поползли распространяемые «своими» же, писателями-завистниками, слухи о плагиате. Слишком уж горько было признать гениальность нахалёнка многим столичным писателям. Не из фактов, но из сомнений, из невозможности поверить в необъяснимое была слеплена догадка: якобы нахалёнок украл рукопись и выдал за свою. Через короткое время об этом заговорили все: уж очень заманчивый намечался скандал.
И правда, ведь почти невероятно: приезжает из глубинки 20-летний казачок, пишет сборник ничем особенно не выдающихся рассказов, уезжает и возвращается через три года с шедевром, каких свет не видел! С книгой такой сильной, что за неё в 1965 году Шолохову присудили Нобелевскую премию по литературе «за художественную силу и целостность эпоса о донском казачестве в переломное для России время»! Невероятно? Но факт.
А каких бы то ни было фактов сторонники версии о подлоге представить не смогли. После долгих мук родился уродец - легенда о белом офицере, с мёртвого тела которого Шолохов в бытностью свою «шибким комиссаром» снял уже готовую гениальную рукопись. В качестве основного аргумента высказывалось мнение, что ну не мог Шолохов с такой достоверностью всего лишь по чужим рассказам и на материале документов описать участие казаков в Первой мировой войне, если сам не был участником событий (нахалёнку тогда было десять лет!); что сцены Первой мировой явно написаны кем-то, кто в это время был уже взрослым, имел литературный талант и активно воевал на стороне белых...
В качестве подходящего под такое описание белого офицера был выбран посредственный казачий писатель Фёдор Крюков, который (и это как раз правда) погиб в гражданскую войну от рук красных. Вот из походной сумки Крюкова-то Шолохов якобы и вытащил шедевральный «белогвардейский» роман...
Поразительно, что эта сказка про белого бычка, то есть, точнее, офицера, рождённая из зависти, подпитываемая непониманием и раздутая любовью к сенсациям, получила спустя полвека вторую жизнь - опять же, благодаря зависти. Но об этом чуть позднее.
А тогда, в 1928-м, в неспокойное, «жёсткое» время к анонимкам относились серьёзно. И пришлось молодому писателю, несмотря на презумпцию невиновности (которая действует и в отношении плагиата: не пойман - не вор), специально оправдываться. Он собрал целый сундук черновиков «Тихого Дона» на разной стадии подготовки и предложил специальной писательской комиссии (под руководством А.С. Серафимовича, которого, как это ни смешно, называли в числе возможных претендентов на действительное авторство романа!).
Комиссия тщательно расследовала все материалы, изучила биографию Шолохова и обстоятельства написания книги, провела скрупулёзный анализ самой рукописи и пришла к однозначному выводу: Шолохов и есть автор. В «Правде» был опубликован отчёт комиссии и официальное заключение. А после этого в печати вышли третья и заключительная (четвёртая) книги романа, которые по времени описываемых событий уже никак не могли принадлежать гипотетическому белому офицеру (Крюков, земля ему пухом, погиб ещё в 1920-м).
И слухи приумолкли...
Но… недобитой гадиной вернулась эта горькая клевета в 70-е годы. Скандал был раздут снова, с новой силой 45 лет спустя. «Книга удалась такой художественной силы, - объяснял свою позицию Солженицын, - которая достижима лишь после многих проб опытного мастера, но лучший первый том, начатый в 1926 году, подан готовым в редакцию в 1927 году; через год же за первым томом был готов и великолепный второй; и даже менее года за вторым подан и третий, и только пролетарской цензурой задержан этот ошеломительный ход. Тогда - несравненный гений? Но последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп». Так пишет Солженицын в предисловии к книге И.Н. Медведевой-Томашевской (скрывавшейся за псевдонимом «Писатель Д.») «Стремя «Тихого Дона», изданной в 1975 году за границей. Анонимка прошла бы незамеченной, если бы не предисловие Солженицына!
Ревность к чужому успеху - вот что всегда создаёт проблемы везунчику, а вовсе не перо Жар-птицы. Кстати, тексты, насыщенные архетипами (вроде «Конька-Горбунка») имеют забавное свойство индуцировать в реале то, что в этих текстах содержится. Кто-то проецирует на себя роль Ивана и бодро скачет по жизни к успеху. А кто-то (всё зависит от характера и дарования) берёт на себя незавидную роль спальника. Вот, например, уже в наше время некие Лацис, Перельмутер и Козаровецкий придумали версию, что великий мистификатор Пушкин написал сказку «Конёк-Горбунок» и склонил молодого Ершова стать её подставным автором.
А всё дело было в личном конфликте двух писателей. Вернувшись в 50-е годы из ссылки, Солженицын чуть ли не первым делом отправил Шолохову письмо, в котором назвал его великим писателем. Но потом «великий писатель» отрицательно отозвался о романе Солженицына «Один день Ивана Денисовича», за который тому собирались присудить почётную Ленинскую премию (Шолохов уже успел получить такую же за «Поднятую целину»). К мнению Шолохова прислушались и премию не дали. Вот Солженицын и вернул «писательский должок»: своим весом нобелевского лауреата поддержал легковесное мнение никому не известного писателя Д.
Книга возымела эффект разорвавшейся бомбы, о ней заговорили и говорят до сих пор, несмотря на всю невероятность выдвигаемых в ней нападок.
Известны и ответные (не менее чудовищные) нападки Шолохова на Солженицына. «Человеку нельзя доверять перо: злобный сумасшедший, потерявший контроль над разумом, помешавшийся на трагических событиях 31-го года и последующих лет, принесёт огромную опасность всем читателям, и молодым особенно. Если же Солженицын психически нормальный, то тогда он по существу открытый и злобный антисоветский человек», - так писал Шолохов в Союз писателей (по поводу романа «В круге первом»), с предложением - ни много ни мало! - Солженицына из Союза исключить...
Нетрудно понять, что сформировавшееся в результате противостояние «шолоховедов» и «антишолоховедов» (сторонников версии о плагиате) было (и есть!) суть противостояние политическое. Это противостояние ура-патриотов и ярых антисоветчиков.
Градус этой чаще всего голословной полемики поднимается обеими сторонами очень высоко, до пустопорожних взаимных оскорблений, как это издавна принято на Руси, когда дело касается политики. Защитники Шолохова называют любые догадки относительно возможных заимствований в романе «святотатством». А «антишолоховеды» (в среде которых, надо отметить, число научных работников значительно меньше) отвечают предположением, что созданный чуть ли не НКВД «проект Шолохов» был коллективным творчеством ряда советских писателей (вплоть до Л. Андреева), и роман создан вообще без участия самого Шолохова!
Наконец, случилось невероятное: в 1999 году в ходе беспрецедентного расследования, проведённого Институтом мировой литературы им. А.М. Горького при содействии МВД и лично энтузиастов-исследоватей творчества Шолохова, была обнаружена оригинальная рукопись первых двух книг романа - тех самых, которые вызывали больше всего нареканий по части авторства (версия про белого офицера). Это была та самая рукопись, написанная в основном рукой Шолохова (а частично его жены), которую автор предоставлял комиссии Серафимовича для проверки в ходе первого скандала о плагиате.
После завершения работы комиссии молодой писатель, который был постоянно под колпаком советских спецслужб и имел основания волноваться за судьбу оригинала, спрятал его у своего верного друга Василия Кудашева, в Москве. Кудашев, уходя на Великую Отечественную, оставил рукопись на сохранение жене, Матильде Емельяновне. Почти в каждом письме с фронта Кудашев писал жене, прося передать Шолохову, чтобы вызвал его на пару дней в Москву, чтобы вернуть рукопись писателю. Возможно, он предвидел свою скорую смерть. Но к тому времени Шолохов уже употребил своё влияние на то, чтобы Кудашеву дали офицерское звание, прикомандировали к военной газете и дали спецпаёк, и просить о чём-то ещё раз ему было неудобно. Как раз в этот период армия, в которой состоял Кудашев, попала в окружение, и Василий погиб. Вдова решила про себя, что виноват в этом не кто иной, как Шолохов, не выполнивший просьбу покойного: а если бы вызывал мужа, тот был бы жив. И она решилась на преступление: утаить рукопись. Шолохову и всем исследователям его творчества после смерти писателя лгала, что рукопись потерялась при переезде на другую квартиру. А сама решила продать её через посредника.
Такой посредник нашёлся: журналист Л. Колодный. При его содействии и состоялась на исходе миллениума историческая сделка. Тогдашний президент В.В. Путин лично походатайствовал о выделении спецсредств на выкуп рукописи, с наследников Шолохова была взята подписка, что они не будут требовать с М.Е. Кудашевой компенсацию за утаивание чужой собственности. И Кудашева, наконец, продала рукопись учёным за «путинские» 50 тысяч долларов.
Отечественные филологи провели доскональное исследование текста, в том числе компьютерное, и авторство Шолохова было окончательно, теперь уже научно, доказано. О перипетиях поиска рукописи, истории создания книги (и мифов!), об аргументах за и против написана, в частности, интересная книга литературоведа Ф.Ф. Кузнецова «Тихий Дон: судьба и правда великого романа». Вышло в печати факсимильное издание рукописи - чтобы каждый имел возможность проследить ход творческого процесса гения, убедиться в «судьбе и правде».
Казалось бы, занавес. Но не тут-то было! «Антишолоховеды» нашли в рукописи новые «доказательства» теории о плагиате. А главный оппонент Шолохова, покойный теперь уже Солженицын вообще отказался знакомиться с выкупленной на деньги налогоплательщиков рукописью! У него не было на это ни времени, ни желания. Он слишком страдал за Россию.
Что ж, придётся нам без него поставить точку в этой нелепой истории. Прямо сейчас, в день рождения Михаила Шолохова, автора великого романа «Тихий дон».
Он скрывался от НКВД и приходил пьяным к Сталину, получал Нобелевскую премию и мечтал о славе Льва Толстого. Такова судьба Михаила Шолохова.
УЖЕ при жизни он был признан великим и стал единственным из пяти русских писателей, получивших Нобелевскую премию, будучи гражданином страны. (Иван Бунин, Иосиф Бродский и Александр Солженицын получили награду, находясь в эмиграции, а Борис Пастернак от премии был вынужден отказаться.)
Лауреатом премии он стал "за бескомпромиссное изображение человека XX века". Однако для всех Шолохов прежде всего автор "Тихого Дона".
Первые две книги были изданы в 1928-1929 годах. На 24-летнего писателя обратили внимание. Мировая же слава к Шолохову пришла несколько лет спустя, после того как были напечатаны 3-я и 4-я книги.
На встречу с вождем он опоздал
КСТАТИ, третью книгу "Тихого Дона", в которой речь идет о Гражданской войне, сперва не хотели публиковать. Судьбу и романа, и самого писателя решил Сталин, встречу с которым Шолохову организовал хорошо к нему относившийся Горький.
Встреча вождя и молодого писателя состоялась на даче Горького. Шолохов приехал первым и, увидев, что главного гостя еще нет, отправился на рыбалку. На реке, как водится, время пролетело незаметно. Сталин встретил опоздавшего Шолохова недружелюбно. Разговор получился довольно жестким.
"Почему вы пишете с сочувствием к белому движению? Корниловы у вас там, Лисницкие..." - начал с вопроса Сталин. Оказалось, что перед встречей он прочел весь роман. Шолохов не растерялся: "А белые на самом деле были значительными людьми. Тот же генерал Корнилов сумел пробиться на самый верх, родившись в бедняцкой семье. Ел за одним столом с рядовыми. А когда бежал из австрийского плена, то несколько километров нес на себе раненого солдата". Сталину ответ не понравился: "У советского писателя должен быть отбор - что писать, а что нет". "Так ведь я это в роман и не вставил", - парировал Шолохов. "Ну хорошо, будем печатать", - в конце концов согласился вождь.
Он, кстати, настаивал, чтобы Григорий Мелехов (первоначально героя звали Абрам Ермаков) в финале романа стал советским человеком, чуть ли не коммунистом. Шолохов пытался, но в конце концов так и не смог наступить на горло собственной песне. Над окончанием романа он работал в Москве, гостя у своего друга Василия Кудашева. Тот вспоминал, что Михаил как-то поздно ночью разбудил его: "Нет, Вася, не могу. Вот какой будет финал". И прочитал то, что вскоре стало известно всему миру.
С именем Василия Кудашева связана история пропавшей рукописи "Тихого Дона". Шолохов познакомился с Василием, когда приехал в Москву поступать в МГУ. Но, как сын состоятельных родителей и к тому же беспартийный, не прошел отбора.
Не поступив в университет, Михаил Александрович вернулся к себе в Вешенскую. Но, когда приезжал в столицу, всегда навещал Кудашева. И в один из приездов оставил в его квартире в Камергерском переулке рукопись двух первых книг "Тихого Дона".
Уже после смерти писателя стало известно, что владеет ими дочь Кудашева. Когда женщины не стало и ее дочь тоже умерла, права на реликвию перешли к дальней родственнице Кудашевых. Ее завалили предложениями продать рукопись, в том числе и через аукцион "Сотбис". Предлагали большие деньги. Но она не поддалась на уговоры и решила рукопись за границу не отдавать. В. Путин, бывший тогда премьер-министром, распорядился найти необходимую сумму для приобретения рукописи государством. После того как 885 страниц (605 из них написаны рукой самого писателя, остальные переписаны его женой) рукописного текста попали в распоряжение специалистов, стало окончательно ясно, что автор романа - Михаил Шолохов.
РАЗГОВОРЫ о том, что первая книга "Тихого Дона" написана не Шолоховым, появились еще в 1929 году. Была создана специальная комиссия, вынесшая решение об авторстве Шолохова. Вторая волна обвинений (говорили, будто Михаил Александрович позаимствовал роман у казацкого писателя Крюкова) появилась в 70-е годы.
"Почему? - рассуждает профессор, завотделом новейшей русской литературы Института мировой литературы им. Горького Александр Ушаков. - Да завистников у Шолохова было слишком много. Предисловие к изданной за границей книге "Стремя "Тихого Дона" написал Солженицын. Вернувшись в 50-е годы из ссылки, Александр Исаевич первым делом отправил Шолохову письмо, в котором назвал его великим писателем. Но когда Шолохов выступил против присуждения повести Солженицына "Один день Ивана Денисовича" Ленинской премии, тот, видимо, затаил на него обиду. Уехав жить на Запад, Солженицын - мне это точно известно - стал искать человека, который написал бы антишолоховскую книгу. И, разумеется, нашел. Кстати, когда в нашем распоряжении оказалась рукопись "Тихого Дона", безоговорочно подтверждающая авторство Шолохова, мы предложили Александру Исаевичу взглянуть на нее. Он отказался, сославшись на множество дел".
Взаимоотношения Шолохова с коллегами по цеху - отдельная тема. Алексей Толстой относился к нему довольно сдержанно. Когда в 40-м году зашла речь о присуждении "Тихому Дону" Сталинской премии, Толстой выступил против. Вместе с Фадеевым они настаивали на том, что роман нуждается в доработке, ему не хватает более советского финала. Правда, когда дело дошло до голосования, все деятели культуры - члены комитета по присуждению премии единогласно высказались за "Тихий Дон".
Впрочем, "виновником" положительного решения был сам Сталин, накануне голосования обронивший в разговоре: "Решать, конечно, писателям. Но мне как читателю роман нравится". Тот факт, что читателю Сталину нравится писатель Шолохов, и решил исход дела. Как несколькими годами ранее решил и саму судьбу писателя.
Писателя пытались сделать главой заговора
ДЕЛО в том, что в середине 30-х годов на Шолохова готовилось покушение. НКВД Ростовской области, где тот жил, сфабриковало дело, в котором Шолохов фигурировал как глава местного контрреволюционного заговора. Но один из чекистов успел предупредить писателя. И тот кружными путями, нарочно запутывая следы, уехал в Москву. Добравшись, тут же позвонил секретарю Сталина Поскребышеву. "Не бойтесь, вас позовут", - сказал тот.
Звонка из Кремля Шолохов стал дожидаться в компании Александра Фадеева. Приятели крепко выпили. И вдруг звонок - в Кремль! Поскребышев, видя, в каком состоянии находится Шолохов, попытался отпоить его чаем. Но Сталин почувствовал запах: "Товарищ Шолохов, говорят, вы слишком много пьете!" На что писатель ответил: "С такой жизни запьешь, товарищ Сталин!" И подробно рассказал вождю, что привело его в Москву. После этого разговора Сталин собрал заседание Политбюро, вызвал все руководство НКВД. А через какое-то время там начались серьезные кадровые перестановки.
Шолохов прекрасно понимал, что происходит в стране. Он не был наивным человеком. Наоборот, был довольно практичным и всегда дистанцировался от власти. "Помню, в 54-м году вместе с тогдашним руководителем нашего института Анисимовым мы шли на открытие Второго съезда Союза писателей, - вспоминает профессор Александр Ушаков, - и на улице встретили пошатывающегося Шолохова. "Миша, ты что, пьяный?" - спросил наш директор. "У меня друг из лагерей вернулся, - сказал Шолохов. - 17 лет отсидел. Ни одного целого пальца нет".
С новым руководством страны - Хрущевым и Брежневым - Шолохов общего языка найти не сумел. Закончив "Они сражались за Родину", отослал рукопись Брежневу. Тому роман настолько не понравился, что он даже ничего не ответил. И тогда Шолохов, по словам родственников, сжег рукопись. Хотя, по мнению специалистов, по своей мощи этот роман мог бы сравниться с "Тихим Доном". То, что в конце концов было издано, - далеко не первоначальный вариант, созданный писателем.
Но в историю он все равно вошел как автор великого романа "Тихий Дон". Кампанию по присуждению Шолохову Нобелевской премии стал вести английский писатель лорд Сноу, большой почитатель шолоховского таланта. Так получилось, что за год до этого, в 64-м году, Нобелевскую премию присудили Жану Полю Сартру, который отказался ее принять со словами: "Я не буду получать Нобелевскую премию, пока ее лауреатом не станет Михаил Шолохов".
Для самого Шолохова присуждение Нобелевской премии стало полнейшей неожиданностью. Хотя цену себе, как большому писателю, он знал всегда. Недаром на полях рукописи "Тихого Дона" рядом с автографом "М. Шолохов" он старательно выводил: "Л. Толстой".
"На мой взгляд, Шолохов - самый большой писатель ХХ века, - считает Александр Ушаков. - Тем, которые он затрагивал, не касался никто. Он же писал о главных проблемах столетия, о том, что человека, как и его Григория Мелехова, всегда будут кромсать войны. По уровню понимания века и места человека в нем Шолохову нет равных. Талант Шолохова - это талант пророка".
«Моя мать с детства приучила меня к любви к украинскому народу, до украинского искусства, до украинской песни – одной из милейших в мире»
Единственный русский лауреат Нобелевской премии по литературе, получивший ее, будучи одновременно официально признанным на родине, автор романа «Тихий Дон» - в фотогалерее «Ъ».
В глазах просвещенного русского читателя последние выступления Шолохова и его охранительная позиция безнадежно скомпрометировали его имя. А навязываемое многим поколениям школьников обязательное штудирование «Поднятой целины» сделало его имя одиозным. Однако не стоит забывать, что Шолохов - единственный русский лауреат Нобелевской премии по литературе, получивший ее, будучи одновременно официально признанным на родине. Нобелевский комитет был прав - «Тихий дон», безусловно, самая яркая книга всей советской словесности.
Точная дата рождения Михаила Шолохова неизвестна. Официальные биографы сообщают, что писатель родился 11 мая 1905 года на хуторе Кружилине станицы Вешенской. Он отучился четыре класса, затем бросил школу. В 1920 году попал в плен к Махно. Спустя два года был приговорен к расстрелу, тогда он работал станичным налогоинспектором, но наказание было заменено годом исправительных работ.
2.
Шолохов дебютировал «Донскими рассказами», когда ему было двадцать, и даже по меркам 20-х годов, когда в 16 лет командовали дивизиями, это было рекордом. Снискав некоторую известность, Шолохов неожиданно покидает столицу и возвращается в родную станицу, откуда не уезжает больше никогда.
3.
«Солдат наш показал себя в дни Отечественной войны героем. О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно всему миру»
Во время Великой Отечественной войны Шолохов жил вместе с семьей в Сталинградской области за Волгой. На передовой не служил, работал военным корреспондентом от газеты «Правда».
4. Михаил Шолохов с Фиделем Кастро (слева)
«Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии»
В 1928 году, в возрасте 23 лет, Шолохов выпускает в свет первый, а через несколько лет и второй том «Тихого Дона», и уже в 1934 году переводы романа появляются на Западе. 29-тилетний Шолохов приобретает широкую международную известность.
5.
«К оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения его правдивости и убедительности»
Сразу после дебюта Шолохова критика пришла в растерянность. Известно было, что будущий академик АН СССР окончил только четыре класса гимназии, что, впрочем, по меркам советской изящной словесности было немало. Но написать полуграмотному деревенскому юноше за неполных два года полтысячи страниц гениальной прозы - это не укладывалось в голове. Некоторые считали, что Шолохов просто занижает свой возраст, и, кстати, точная дата его рождения остается до сих пор под вопросом. Тогда же, в конце 20-х, всплыла и другая, скандальная, версия шолоховского вундеркиндства - «Тихий Дон» на самом деле сочинил писатель Федор Крюков, погибший в 1920 году. По этой версии записки Крюкова оказались в руках Шолохова, которому оставалось их аккуратно перепечатать и отнести в издательство. Разоблачая наветы, Шолохов не раз выступал в прессе, а позже, когда он оказался при Сталине зачислен в классики соцреализма, этот вопрос отпал сам собой.
6.
«Это святая обязанность - любить страну, которая вспоила и вскормила нас, как родная мать»
В 1965 году шведская Академия присудила «Тихому Дону» Нобелевскую премию. Таким образом он стал единственным русским лауреатом Нобелевской премии по литературе, получивший ее, будучи одновременно официально признанным на родине. Однако, получение награды вызвало новый скандал: проблема авторства романа опять стала актуальной.
7.
Был женат на Марии Громославской. у них родились два сына и две дочери.
8.
После прорыва в ранней молодости Шолохов писал медленно и печатал мало. Начатая в 1928 году «Поднятая целина» была закончена только в 1960 году. Первый том так и не законченного романа «Они сражались за Родину» писался более десяти лет. И это все, если не считать рассказа «Судьба человека» и обширной, но второсортной, донельзя идеологизированной публицистики.
9.
«Спроси у любого пожилого человека, приметил он, как жизнь прожил? Ни черта он не приметил»
В течение последних двадцати пяти лет жизни Шолохов вообще не написал ни строки. 21 февраля 1984 года он умер от рака гортани.
10.
Михаил Шолохов - обладатель множества премий. В честь него названы улицы, памятники, университет и даже астероид.
Полынно горькая правда
Большим событием в отечественной науке и культуре стало то, что Институту мировой литературы РАН удалось обнаружить и благодаря поддержке В.В. Путина выкупить в 1999 г. рукопись первых двух книг «Тихого Дона». Это – великое произведение русской литературы ХХ столетия, наиболее полно и зримо выразившее подвиг и трагедию исторического пути нашего народа в минувшем веке.
12.
В 2005 году при участии Международного Шолоховского комитета (председатель В.С. Черномырдин) рукописи первых двух книг романа «Тихий Дон» изданы факсимильно с моим научным комментарием.
Графологическая и текстологическая экспертиза установила факт принадлежности рукописи М.А. Шолохову. Это та самая рукопись, которую в 1929 г. Шолохов представил на рассмотрение писательской комиссии во главе с Серафимовичем, отвергая обвинения в плагиате. Шолохов не забрал тогда рукопись с собой в Вёшенскую, но, учитывая, что он уже был под «колпаком» репрессивных органов, оставил рукопись в Москве у близкого своего друга прозаика Василия Кудашева. Кудашев не вернулся с войны. А рукопись, сокрытая от наследников М.А. Шолохова и писателей, хранилась у жены и дочери Кудашева, пока после их смерти её местонахождение не было обнаружено сотрудниками ИМЛИ РАН.
Текстологический анализ показывает, что это не некая «переписанная» с чужого текста рукопись, а доподлинный черновик романа «Тихий Дон». На нём – печать творческих мук рождения романа с самой первой, изначальной поры его возникновения. Рукопись наглядно показывает глубинную лабораторию работы Шолохова над словом, помогает воссоздать творческую историю романа в неразрывной связи с биографией автора «Тихого Дона».
Подлинность «Тихого Дона» подтверждается не только оригиналом рукописи первых двух книг романа, но и жизненной биографией Шолохова, постижение которой ещё далеко не закончено.
«Дополнительные сведения об эпохе 1919 года»
«Дополнительные сведения», касающиеся биографии Шолохова в связи с казачьим восстанием 1919 г., обнаружены в архиве Рязанского отделения общества «Мемориал», где хранятся служебные документы чекиста С.А. Болотова. (Ф. 8. Оп. 4. Дело 14.)
Интерес Рязанского «Мемориала» отнюдь не случаен. Купеческие семьи Шолоховых и Моховых, о которых идёт речь в романе, пришли на Дон с Рязанщины.
В Рязанском архиве хранится, в частности, мандат Донской Чрезвычайной комиссии от 1 июня 1920 г., которым Болотов С.А. «командируется в 1-й Донской округ (т.е. на Верхний Дон. – Ф.К.) для обследования причин восстания и привлечения виновных к ответственности». (См. послесловие Ф.Ф. Кузнецова и А.Ф. Стручкова к изданию: Михаил Шолохов. «Тихий Дон». В 4-х книгах. М., 2011. с. 969–974.)
О результатах «привлечения виновных к ответственности» можно судить по тому, что в своих воспоминаниях, хранящихся в том же архиве, Болотов пишет, что «расстрелял лично сотни белых офицеров».
В 1927 г. Болотов вновь направляется на Дон и получает новое назначение на пост начальника Донского окружного отдела ГПУ, который он занимал в 1927–1928 гг. С чем связано это новое ответственное поручение и назначение?
В бумагах Болотова хранится оригинал телеграммы М.А. Шолохова от 24 мая 1927 г., адресованной в ОГПУ города Миллерово: «25 утром буду Миллерово. Шлю привет. Шолохов».
Зачем Шолохова вызвали телеграммой в ОГПУ?
Ответ на этот вопрос – в следственном деле Ермакова Харлампия Васильевича (архивный номер 53542), три тома которого хранятся в архиве КГБ Ростовской области. 6 июня 1927 г. Коллегия ОГПУ под председательством Ягоды вынесла постановление о расстреле Ермакова, в прошлом – командарма Вёшенской повстанческой дивизии и первого заместителя Павла Назаровича Кудинова, главнокомандующего войсками повстанцев Верхнего Дона.
Харлампий Ермаков был арестован 3 февраля 1927 г. При обыске у него нашли письмо от М.А. Шолохова за 6 апреля 1926 г., в котором писатель просит Ермакова об очередной встрече с ним, поскольку, как он пишет, «мне необходимо получить от Вас некоторые дополнительные сведения относительно эпохи 1919 года».
Письмо Шолохова вместе с послужным списком Ермакова, хранящиеся в отдельном конверте, были сразу направлены в Москву лично Ягоде, второму лицу в ОГПУ. Доставленное Ягоде письмо объясняет причину вызова Шолохова в Донецкое ОГПУ.
Судя по тексту телеграммы Шолохова («шлю привет»), он уже был знаком с Болотовым ранее. И беседуя с ним, отвечая на его вопросы о своём письме Ермакову, Шолохов не мог даже предположить, что в подвале ОГПУ томится его адресат, который будет расстрелян спустя три недели.
По поручению руководства ОГПУ Болотов в течение двух лет (в 1927–1928 гг.) «разрабатывал объект», ради чего и был направлен на Верхний Дон.
На обороте сохранившейся в архиве совместной фотографии Шолохова и Болотова написано: «Северо-Кавказский край, г. Миллерово. Шолохову 27 лет. Писал «Тихий Дон» 1 книгу. Фотографировались на дворе ОГПУ г. Миллерово».
В этой краткой надписи содержится важное свидетельство: по данным ОГПУ, Шолохов писал «Тихий Дон» в 1927 г.
В шолоховедении высказывалось предположение, что возраст Шолохова был занижен. Об этом писал, в частности, Рой Медведев в статье «Загадки творческой биографии Шолохова» (Вопросы литературы. 1989. № 8). Об этом косвенно сказано и в «Воспоминаниях» Марии Петровны Шолоховой. Она вспоминает о венчании с мужем: «Уже потом, когда документы нужны были, я узнала, что он с 1905 года. «Что же ты обманул?» – говорю. – «Торопился, а то вдруг ты бы раздумала за меня замуж выйти». («Мария Петровна Шолохова вспоминает…». Дон, 1999, № 2.)
Сам Шолохов описывает, как во время Гражданской войны в их станицу «ворвались белые казаки. Они искали меня. Как большевика… Я не знаю, где он», – твердила мать». (Шолоховская энциклопедия. М., 2012. с. 1029.)
Но белые казаки хозяйничали на Дону до восстания, в 1918 г. Получается, что Шолохову в тот момент было всего 13 лет! Мог ли он быть большевиком?!
Спорный вопрос о действительном возрасте Шолохова требует изучения отнюдь не потому, что, как считают противники гения, он «не мог» написать первую книгу «Тихого Дона» в 23 года.
История русской и мировой литературы свидетельствует, что гениальные писатели порой начинали свой творческий путь в юношеские годы. Спор о возрасте Шолохова важен по другой причине: разница в возрасте обуславливает и разницу в восприятии им драматических событий Вёшенского восстания 1919 г.
«Ермаков и есть главный герой романа – Григорий Мелехов…»
Значение Вёшенского восстания в жизни Шолохова раскрывает главный документ, хранящийся в Рязанском архиве, – докладная записка от 4 сентября 1928 г. начальника Донского окружного отдела ОГПУ Болотова полномочному представителю ОГПУ СКК и ДССР (Северо-Кавказского края и Дагестанской СССР) Е.Г. Евдокимову. В записке, в частности, сказано (авторскую пунктуацию сохраняем): «В процессе беседы с ним <Шолоховым> мне удалось узнать от него некоторые биографические сведения. Так, он говорит, что сам он по происхождению иногородний, но мать казачка хут. Кружилинского, об отце умалчивает, а рассказывает об отчиме-разночинце, который его усыновил. Отчим занимался одно время торговлей, был также чем-то вроде Управляющего.
Детство Шолохова протекало в условиях казачьего быта и это дало богатый материал для его романа. Гражданская война застала его в Вёшках. При Советской власти работал в Продкоме по сбору Продразверстки и продналога. Знаком хорошо с местными главарями выступления в Верховьях Дона, а также с Ермаковым – личностью, по его мнению, крупной и красочной, знает Фомина и историю его банды. Ермаков по его словам был сначала казачьим офицером, получившим офицерское звание за военные боевые заслуги, а затем служил в 1-й армии Буденного командовал у него последовательно эскадроном, полком, бригадой и был впоследствии Начальником Дивизионной Школы, попадал раза два в Дончека, как бывший белый офицер, но посредством пружин внутреннего давления – освобождался, а в 1927 году по постановлению Особого Совещания расстрелян в операцию после убийства Войкова <…>».
«Создаётся глубокое впечатление, что этот Ермаков и есть герой романа Григорий МЕЛИХОВ», – пишет далее в своем донесении Болотов, выделяя фамилию героя романа, написанную через «и». И продолжает: «Шолохов имеет дом в Вёшенской, купленный им недавно, для того, чтобы иметь возможность работать спокойно над романом именно в Вешках, откуда он черпает для своих произведений богатый сырьевой материал...
Роман «Тихий Дон» будет состоять из 8 частей в трёх томах, 3 части уже вышли давно отдельной книгой, следующие выйдут в самом непродолжительном времени, так как он закончил уже 6 частей и подобрал материал для 7 части.
Очень просил меня дать ему материал об истории восстания на Дону, который может оказаться в архивах нашего Отдела. Я пообещал ему разыскать все, что у нас имеется об отдельных белогвардейских деятелях, но тут же выяснилось, что его интересуют более обширные материалы, и я посоветовал ему обратиться с просьбой об архивных делах по восстанию к Вам лично». (См. Михаил Шолохов. «Тихий Дон» в 4-х книгах, послесловие Ф.Ф. Кузнецова, А.Ф. Стручкова. – М., 2005, стр. 969–973.)
Просьба к руководству ОГПУ допустить его к архивным делам по Вёшенскому восстанию была неосуществимой. Более того. Как только в публикуемом апрельском номере журнала «Октябрь» за 1929 г., третьей книжки «Тихого Дона», возникла тема восстания, публикация романа была остановлена более чем на полтора года.
И хотя в первых главах романа, написанных ещё в 1925 г. (они сохранились в рукописи), главным героем романа был Ермаков, правда, не Харлампий, а Абрам, в конечном варианте романа им стал Григорий Мелехов, а Харлампий Ермаков действовал в тексте как командир Вёшенской дивизии.
Докладная записка Болотова, а также следственное дело Ермакова доказывают, что именно Харлампий Ермаков стал прототипом Григория Мелехова. Послужной список Харлампия Ермакова подтверждает это. Согласно ему жизненный и воинский путь этого командарма Вёшенской повстанческой дивизии и Григория Мелехова почти полностью совпадают. Так что Болотов имел полное право сделать вывод, что Харлампий Ермаков – главный герой «Тихого Дона».
В Главном архиве ФСБ находится следственное дело (за № Н 1798) П.Н. Кудинова, командующего войсками повстанцев Верхнего Дона, близкого друга и однополчанина Ермакова, также кавалера четырёх Георгиевских крестов, который империалистическую и Гражданскую войны прошёл бок о бок с Харлампием. В 1918 г. они оба перешли на сторону большевиков, но, когда Троцкий объявил политику расказачивания Дона, Кудинов вместе с Ермаковым возглавили восстание 1919 г. После разгрома восстания Ермаков оказался в Красной армии, а Кудинов – в эмиграции. В 1944 г. он был арестован в Болгарии органами Смерша и вывезен в Москву, где получил 10 лет лагерей в Сибири.
В 1952 г. Павел Кудинов был привезён из сибирского лагеря в Ростов-на-Дону для показаний по делу о Вёшенском восстании.
Ответы Кудинова на допросах, а также воспоминания о Верхнедонском (Вёшенском) восстании, опубликованные в Праге в журнале «Вольное Казачество» (1931, № 82), неоспоримо свидетельствуют о том, что события, описанные Шолоховым в «Тихом Доне», полностью соответствуют действительности.
«Такую книгу нельзя украсть»
Источники, связанные со спецслужбами, были наглухо закрыты для советских исследователей. Засекречены были и сведения о большинстве прототипов, поскольку вплоть до смерти Сталина продолжалось следствие по делу о Вёшенском восстании.
Естественно, что и М.А. Шолохов долгое время избегал открывать имена прототипов своих героев, оберегая их от возможных неприятностей. Литературные критики полагали, что это в большинстве своём чисто литературные персонажи. Только в 1974 г. Шолохов принял решение открыть правду об истоках и источниках своего романа, рассказать о прототипах, и в первую очередь – о прототипе главного героя романа Григория Мелехова.
Шолохов сделал это в связи с выходом в Париже в 1974 г. книги И.Н. Медведевой-Томашевской «Стремя «Тихого Дона» (Загадки романа)» с предисловием А.И. Солженицына «Невырванная тайна», где высказывались сомнения относительно авторства «Тихого Дона».
Шолохов решил дать свой ответ на книгу «Стремя «Тихого Дона». 28–29 ноября 1974 г. он пригласил к себе в Вёшенскую ростовского шолоховеда К. Прийму и корреспондента «Комсомольской правды» И. Жукова. В течение двух дней подробно рассказывал, как работал над романом. На этой встрече была впервые представлена фотокопия того самого письма Шолохова к Харлампию Ермакову от 6 апреля 1926 г., оригинал которого хранился в Ростовском КГБ. Шолохов рассказал о Харлампии Ермакове как главном прототипе Григория Мелехова. В ходе беседы К. Прийма спросил, когда писатель познакомился с Ермаковым. Шолохов ответил, что давно: «Он был дружен ещё с моими родителями. А в Каргинской, когда мы там жили, <бывал> ежемесячно того числа, когда был большой базар. С весны 1923 года Ермаков после демобилизации часто бывал у моих родителей в гостях. Позже приезжал и ко мне в Вёшки. В молодости, когда он имел верхового коня, никогда Ермаков не въезжал во двор, а всегда верхом сигал через ворота. Такой уж у него был нрав-характер…»
Верхового коня «в молодости» Ермаков имел только тогда, когда был комдивом в армии повстанцев. И нет сомнения, что столь необычные его визиты к родителям Шолохова случались в пору восстания. Их встречи продолжались в те месяцы, когда Ермаков в 1923 г., демобилизовавшись из Красной армии, жил на соседнем хуторе Базки.
На вопрос, почему главным прототипом Мелехова стал Ермаков, Шолохов ответил: «Ермаков более подходит к моему замыслу, каким должен быть Григорий. Его предки – бабка-турчанка, – четыре Георгиевских креста за храбрость, служба в Красной гвардии, участие в восстании, затем сдача красным в плен и поход на польский фронт – всё это меня очень увлекло в судьбе Ермакова. Труден у него был выбор пути в жизни, очень труден. Ермаков открыл мне многое о боях с немцами, чего из литературы я не знал... Так вот, переживания Григория после убийства им первого австрийца – это шло от рассказов Ермакова <…>
Семён Михайлович Будённый говорил мне, что видел Харлампия Ермакова в конных атаках на врангелевском фронте и что не случайно Ермаков был назначен начальником кавшколы в Майкопе…»
К. Прийма писал, что «29 ноября 1974 года Шолохов впервые открывает нам, что события именно Вёшенского восстания 1919 года поставлены в центр эпопеи». К сожалению, эта беседа так и не была опубликована в 1974 г. ни в «Комсомольской правде», ни в «Литературной газете».
М.А. Суслов не хотел допускать в советской прессе дискуссий на тему Вёшенского восстания. Беседа увидела свет только много лет спустя, в 1981 г., в сборнике статей К. Приймы «С веком наравне». В беседе с норвежским учёным Г. Хьетсо, руководителем проекта по математическим исследованиям языка «Тихого Дона», Шолохов углубил свой взгляд на Ермакова: «Ермаков был привлекателен и своими думами, как мы здесь говорим, глубоко мыслил… К тому же он умел всё одухотворённо рассказать, передать в лицах, в ярком диалоге. Поверьте, он знал о событиях Вёшенского восстания больше, чем в то время наши историки, больше, чем я мог прочесть в книгах и материалах, которыми пользовался». (Запись беседы Г. Хьетсо с М.А. Шолоховым, К. Приймой. См.: К. Прийма. Встречи в Вёшенской. Дон, 1981, № 5, с. 136–138.)
«Великое творение русского духа»
Миросозерцание людей типа Харлампия Ермакова, их народный взгляд на революцию и легли в основу романа. «Тихий Дон» – уникальный подлинный народный эпос, объединяющий в себе как героические, так и трагические начала жизни страны и народа на самом крутом переломе нашей истории. Сравните первую и четвёртую книги романа. Такого уровня трагизма не встретишь в русской литературе.
Четвёртый том эпопеи – это полностью порушенная жизнь людей, та самая жизнь, которая в первом томе бурлила полной чашей.
«Удивительно, как изменилась жизнь в семье Мелеховых!.. Была крепкая спаянная семья, а с весны всё переменилось… Семья распадалась на глазах у Пантелея Прокофьевича. Они со старухой оставались вдвоём. Неожиданно и быстро были нарушены родственные связи, утрачена теплота взаимоотношений, в разговоре всё ещё проскальзывали нотки разрушительности и отчуждения. За общий стол садились не так, как прежде, – единой и дружной семьёй, а как случайно собравшиеся люди.
Война была всему этому причиной…» (Шолохов М.А, собр. соч. в 8 томах, ГИХЛ, т. 5, с. 123.)
Война порвала человеческие связи, унесла столько людей. Эти смерти – Натальи, Дарьи, Пантелея Прокофьевича, Ильиничны, – написанные с разрывающей душу властной силой, являются прелюдией к финалу той мощной и всеохватной социальной трагедии, в центре которой, конечно же, судьба Григория Мелехова. Трагедия эта, сделавшая «Тихий Дон» одним из самых великих произведений мировой литературы, стала центром четвёртой книги...
И ещё одна смерть – Аксиньи: «Хоронил он свою Аксинью при ярком утреннем свете. Уже в могиле он крестом сложил на груди её мертвенно побелевшие смуглые руки, головным платком прикрыл лицо, чтобы земля не засыпала её полуоткрытые, неподвижно устремлённые в небо и уже начавшие тускнеть глаза. Он попрощался с нею, твёрдо веря в то, что расстаются они ненадолго...
Ладонями старательно примял на могильном холмике влажную жёлтую глину и долго стоял на коленях возле могилы, склонив голову, тихо покачиваясь. Теперь ему незачем было торопиться. Всё было кончено.
В дымной мгле суховея вставало над яром солнце. Лучи его серебрили густую седину на непокрытой голове Григория, скользили по бледному, страшному в своей неподвижности лицу. Словно пробудившись от тяжкого сна, он поднял голову и увидел над собой чёрное небо и ослепительно сияющий чёрный диск солнца». (Шолохов М.А., указ изд., т. 5, с. 490.)
Смерть Аксиньи – не последняя в «Тихом Доне». В конечном счёте «Тихий Дон» – роман о гибели Григория Мелехова. И в этом главный смысл романа.
Великий художник, замахнувшийся на трагическую правду о тектоническом времени, Шолохов считал себя обязанным сказать читателям, каким был реальный финал жизни Григория Мелехова. Но он понимал, что это невозможно.
Именно по этой причине четвёртая книга романа так долго – почти десять лет – ждала своего завершения.
Шолохов мучительно искал правдивый конец романа, что, казалось бы, в условиях 30-х годов практически невозможно. И всё-таки, не противореча своему пониманию исторической правды, Шолохов достойно завершил эпопею.
Трагический финал Григория Мелехова писатель воспринимал как глубоко пережитую им личную драму. Приведу письмо члена-корреспондента РАН В.В. Новикова, которое я получил, работая над книгой «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа». Он писал, что в своё время Ю.Б. Лукин, редактор «Тихого Дона», с которым они работали в «Правде», со слов Марии Петровны Шолоховой, рассказал ему об обстоятельствах завершения М.А. Шолоховым романа.
Вот что рассказала Лукину М.П. Шолохова: «Это было в 1939 году. Я на рассвете проснулась и слышу, что-то в кабинете Михаила Александровича не ладно. Свет горит, а уже светло... Я прошла в кабинет и вижу: он стоит у окна, сильно плачет, вздрагивает... Я подошла к нему, обняла, говорю: «Миша, что ты?.. Успокойся...» А он отвернулся от окна, показал на письменный стол и, сквозь слёзы, сказал: «Я закончил...»
Я подошла к столу. Михаил Александрович всю ночь работал, и я перечитала последнюю страницу о судьбе Григория Мелехова:
«Григорий подошёл к спуску, – задыхаясь, хрипло окликнул сына:
– Мишенька!.. Сынок!..
Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока ещё роднило его с землёй и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».
Величайшая тайна романа «Тихий Дон», так же как и его высочайшее завоевание, в том, что, выразив всесокрушающий размах революции, всю глубину и беспощадность исторической и человеческой трагедии, пережитой в XX веке русским народом, «Тихий Дон» не погружает читателей в пучину мрака, оставляя надежду и свет. И другой аспект той же проблемы: при всей силе осознания трагедийности революции роман не вызывает ощущения её исторической бесперспективности, случайности, бессмысленности. И в этом «Тихий Дон», явивший миру, казалось бы, самый «жестокий, поистине чудовищный лик революции» (Вадим Кожинов), принципиально отличен от книг, поставивших своей целью и задачей разоблачение революции.
В. Кожинов в статье «Тихий Дон» М.А. Шолохова» (Родная Кубань, 2001, № 1) объясняет эту парадоксальную особенность романа тем, что «совершающие страшные деяния главные герои «Тихого Дона» в конечном счёте остаются людьми в полном смысле этого слова, людьми, способными совершать и бескорыстные, высокие, благородные поступки: дьявольское всё-таки не побеждает в них Божеского».
Это правда. Но, думается, не вся правда.
Шолохов, как никто, ощущал историческое «веление судеб» в отношении России. По его убеждению, «народ хочет исполнения идеалов, ради которых он шёл в революцию, вынес на своих плечах неимоверную тяжесть Гражданской и самой тяжкой, Отечественной войны», но «нужно помнить о чистоте» этих идеалов. «Нужно помнить о бескорыстном и верном служении идее». («Правда», 31 июля 1974, беседа с М. Шолоховым.)
Тот раскол мира, который в своём безоглядном устремлении в будущее привнесла в жизнь людей революция, и сегодня даёт свои плоды. В преодолении этого раскола, в страстном и убеждённом призыве к единению людей – конечный смысл и пафос романа М.А. Шолохова «Тихий Дон».
В свете всего вышесказанного обратимся к вопросу, который задал А.И. Солженицын в его предисловии к книге «Стремя «Тихого Дона». Обозначая свои сомнения: крайняя молодость автора, низкий уровень образования, отсутствие черновиков романа и «ошеломительный ход» написания трёх его первых книг, а также его художественную силу, достигаемую «лишь только после многих проб опытного мастера», – Солженицын ставил перед читателем вопрос: «Тогда – несравненный гений?..»
Ответ дал главнокомандующий войсками повстанцев Верхнего Дона Павел Кудинов, в большей степени, чем кто бы то ни было, имеющий право судить о подлинности и значении «Тихого Дона». В своём письме из эмиграции в Москву, опубликованном в книге К. Приймы «С веком наравне» (указ. изд., с. 157–158), Кудинов сказал: «Роман М. Шолохова «Тихий Дон» – есть великое сотворение истинно русского духа и сердца <…> Читал я «Тихий Дон» взахлёб, рыдал-горевал над ним и радовался – до чего же красиво и влюблённо всё описано, и страдал-казнился – до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы вы, как на чужбине казаки – батраки-подёнщики – собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались «Тихим Доном» до слёз и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые офицеры допытывались у меня: «Ну до чего же всё точно Шолохов про восстание написал, скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально всё мыслию превзошёл и изобразил». И я, зная, что автор «Тихого Дона» в ту пору был ещё отроком, отвечал полчанам:
– То всё, други мои, талант, такое ему от Бога дано видение человеческих сердец!..»
По материалам «Литературной газеты»
Феликс Кузнецов
, член-корреспондент РАН
специально для «Столетия», 22 мая 2015
Прошу не судить меня строго, здесь собраны затронувшие мою душу моменты о жизни великого писателя.
Сначала выслушаем передачу «Персонально ваш» на "Эхо Москвы" ,
А в гостях у нас Виктор Ерофеев, здравствуйте.
Тут пропущу, бла-бла-бла-бла-бла, размышления гениального писателя о неказистой родине...
Да, немножко о Европе от Виктора..
Сергей из Самары внимательно слушал то, что вы говорили про взаимоотношения европейской цивилизации с приезжими, с мигрантами и очень возмущается: «По-вашему, пусть эти исламисты творят, что хотят, а весь мир умоет руки? И пусть режут головы, отрывают руки, а наша хата с краю, так получается?»
В.Ерофеев ― Ровно наоборот. Просто надо разобраться, почему случилось то, что случилось. И сегодня, и год назад, и эта история с Кельном. Для того, чтобы разобраться, для этого надо понять, какие отношения были между колониальной Европой, той Европой, которая принесла цивилизацию Африке, и Африка это не отрицает. И теми африканцами, которые приехали, или, как теперь говорят, «понаехали» в Париж. Одни адаптировались, и девочки ходят с бантиками во французские школы, прекрасно говоря по-французски, а другие не адаптировались и жгут машины и уничтожают.
А.Позняков ― Правда, тоже по-французски говорят прекрасно.
В.Ерофеев ― По разному. Там есть люди, которые говорят неважно, несмотря на то, что всю жизнь живут в Париже. Дело в том, что если мы просто возьмем это так, как думает наш возмущенный слушатель думает, что мы просто возьмем, закроем всю Африку и скажем им: варитесь сами в себе, мы не хотим, чтобы вы тут у нас взрывали. Конечно, это тема замечательная. Но она совершенно неосуществимая, потому что Европа с Африкой связана огромным количеством тех самых ниточек и веревочек, она похожа на Гулливера которого, помните, привязали к земле, когда он там оказался после кораблекрушения. Поэтому все это надо делать более тонко и дипломатично.
Понятно совершенно, что, никто, и я меньше всех хотел бы, чтобы продолжались эти беды, потому что это травмы. Европа пока еще не нашла решения этого вопроса и найдет ли, тоже непонятно в течение 21 века. Поэтому пожелаем ей, Европе, которой мы много чем обязаны, обязаны просто нашей логикой, нашим языком и прочим (куда же без этих обязательных реверансов...) , - я это не случайно говорю, потому что все наши романы вышли из Европы - я имею в виду художественные, и так далее.
Пожелаем ей, чтобы она все-таки нашла способ решать свои вопросы. Но при этом думаю, что слушатели – мне очень нравится, что нас внимательно слушают, но надо помимо того, чтобы слушать, чтобы еще он и слышал.
И вот она, ягодка!
А.Позняков ― К слову о романах.
Е.Канакова ― Да. Новостные ленты сообщают, что стало известно, кто был конкурентом Шолохова в борьбе за «Нобелевскую премию « в 1965 году, это была Анна Ахматова. И единогласно, из-за мнения главы комитета, получил премию Шолохов. Как вы прокомментируете? Справедливо, или может быть, стоило разделить премию между Шолоховым и Ахматовой?
В.Ерофеев ― Это, конечно, совершенно поразительная ситуация, когда в центре советской литературы есть такая огромная яма, которая называется Шолохов. Дело в том, что Шолохов не написал роман «Тихий Дон» (да-да, кому как не Ерофееву это знать!) И вообще, каждый писатель, который спокойно и внимательно прочитает, как наш самарский слушатель слушал меня внимательно, если внимательно прочитать первые два тома «Тихого Дона», понятно, что Шолохов их не писал. Понятно, что там есть некоторые вставленные куски. В основном, политического содержания, такого коммунистического содержания, которые явно написаны дрожащей рукой молодого человека, и довольно скверно (сказал В.Ерофеев) . Третий том, скорее всего, написан половина этой скверной рукой, а половина оригинальным автором. Ну а в четвертом, наоборот, - зеркально по отношению к первому, - там есть только кусочки первого автора. Совершенно потрясающего автора, абсолютно великого.
Сейчас с разных сторон занимаются тем, что все ближе и ближе подходят к загадке этой, но до сих пор не назвали имя. Там недалеко имя Серафимовича, хотя я не думаю, что Серафимович написал, - не самый лучший писатель. Но, тем не менее, когда в 1929 году вышел роман, когда в 1928 г. в «Правде» было напечатано письмо ведущих советских писателей о том, что если кто будет продолжать сплетни о том, что не Шолохов написал роман, то надо этих людей преследовать уголовным преследованием, и там был Фадеев. Серафимович и прочие, - то представьте себе, объявить об этом в 1929, уже довольно жестком году, - понятное дело, что не каждого писателя так защищали. Видимо, там все было сработано через ЧК, Шолохову выдали этот роман, наверняка Серафимович принимал в этом участие, в редактировании, но понимаете то, что шведы не разобрались в этом, а наоборот, их экспертиза показала, что это написал Шолохов, - это, конечно, тоже беда Европы.
Что касается других претендентов, то конечно, там все замечательные претенденты. Набоков вряд ли бы получил, потому что эта премия связана с гуманистическим направлением в творчестве, а Набоков не самый большой гуманист, он достаточно сдержанно относился к человечеству.
Но вот Ахматова – конечно. И она мечтала об этой премии (ах! ах! я тоже мечтаю, дайте мне) . Ну, вот я не знал, что она была так близко, я только сегодня узнал. И надо сказать, что если бы она получила премию, то эту премию получил бы весь Серебряный век вместе с ней - и Мандельштам, и Цветаева, и все. Потому что Пастернак все-таки получил за «Доктора Живаго», и это другое дело. А вот Ахматова действительно получила бы за то, чем мы как раз можем гордиться в России, это наш Серебряный век, это наша великая культура.
А вот Шолохов это такая аниткультура . Сейчас уже говорят о том, что он и «Поднятую целину» не написал, говорят, что «Судьбу человека» вроде бы пытался ему помочь написать Андрей Платонов (точно! кто-то говорит!). В общем, это, что называется сплетни. А что касается «Тихого Дона» - я могу сказать, у меня давно уже была написана и напечатана эта статья о Шолохове. Могу сказать, что там на 99%, это будет так, как есть на самом деле.
А.Позняков ― В этой связи хочу процитировать слова бывшего главы отборочного комитета, когда он выступил против того, чтобы разделили премию между Шолоховым и Ахматовой. Он пояснил, что, по его мнению, между упомянутыми литераторами нет ничего общего, кроме языка.
В.Ерофеев ― Это так и есть дело в том, что в России очень часто случаются две культуры, когда одна культура другую не слышит. Ест такой страшный феномен, когда люди друг друга не слышат просто от того, что между этими берегами реки уже протекает кровь, это река с кровью. И тогда, конечно, Ахматова была на совершенно другом берегу (жившая всю жизнь на полном гособеспечении и не вылезающая из госсанаториев) , а Шолохов был на берегу вместе со Сталиным. Поэтому это правильно, с этой стороны, справедливо.
Когда-то я был в «Нобелевской академии», они пригласили Горбачева как политика и меня как писателя. Горбачев не приехал, и мне пришлось туда ехать. Что такое «Нобелевская премия» для России? Она, кстати, гораздо значимее, чем для многих других стран. Мы вообще такие любители - у нас и вся священники помпезно одеваются, и все писатели примеряют «Нобелевскую премию» с 20 лет. Так вот я посмотрел на этих людей, произнес речь в том зале, где получают «Нобелевские премии», помимо того, что я спал в том отеле, где спят нобелевские лауреаты . А еще был ужин, где были все ребята, которые нам присудили «Нобелевскую премию» - оказалось, что они почти все говорят по-русски, - вот такое почтение у них к русской культуре. И я понял, что при всем том, что шведы такие сдержанные и нейтральные, у них все равно бьется какая-то социалистическая жилка, левая. Поэтому для них то, что они отдали Шолохову, это понятно. Даже больше, чем то, что они отдали Пастернаку.
Вот, собственно, как бы и все для тех читателей, кто внимательно читал внимательного писателя В.Ерофеева.
А теперь послушаем, что скажет Роман Сенчин, российский прозаик, литературный критик, заместитель главного редактора газеты «Литературная Россия».
Виктору Ерофееву хочется задать множество вопросов. Например, зачем советской власти нужен был «Тихий Дон»? В романе этом нет «коммунистического содержания», там на равных красные режут белых, белые - красных, и те и другие - мирных жителей. Хотя мирных жителей в гражданской войне не бывает… И если публикация первых двух книг вписывалась в общее развитие русской (советской) литературы 1920-х, то выход в свет третьей (публиковалась с 1929 по 1932 годы с перерывами из-за цензурных преград) и четвертой (1937−1940) книг можно считать чудом. Хотя чудо это имеет объяснение в отношении Сталина к литературе - талант писателя он нередко ставил выше идеологической пользы. Чему до сих пор удивляются даже стопроцентные враги этого деятеля…
Казалось бы, после обнаружения и публикации рукописи первой и второй книг «Тихого Дона» большинство скептиков согласилось, что роман написан Шолоховым. Вопросы вызывает множество странных описок (дескать, Шолохов переписывал чужую рукопись и кое-что не мог разобрать), но, рискуя показаться нескромным, как человек, пишущий от руки, я, например, перечитывая или набирая на компьютере свою рукопись, часто поражаюсь, какие делал описки, ошибки. Бог знает, что там происходит с мыслью, пока она бежит от головы до пальцев…
Но если даже принять версию Виктора Ерофеева (а для него это почти утверждение), что «Шолохову выдали этот роман», то что делать с рассказами, «Поднятой целиной», «Они сражались за Родину»? Получается, они тоже ему «выдавались». То есть, с 1923 по конец 1960-х где-то сидел таинственный человек, который писал за Шолохова. Зачем? Возможно ли это?
А ведь и первые рассказы, и «Тихий Дон», и «Поднятая целина», и «Судьба человека», и «Они сражались за Родину» написаны одной рукой. Есть страницы и целые куски слабые, вымученные, как, к примеру, финал «Поднятой целины». Тот, что после слов: «…Вот и отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давыдову и Нагульнову, отшептала им поспевающая пшеница, отзвенела по камням безымянная речка, текущая откуда-то с верховьев Гремячего буерака… Вот и всё!»
И как это согласуется со словами Виктора Ерофеева и многих других, уверенных, что «Шолохову выдали этот роман»? Если выдали, то когда? В 1924 году? И Шолохов сначала написал в стилистике романа три десятка рассказов, а потом уже стал предъявлять части «Тихого Дона»?
Более чем фантастический сюжет.
Конечно, «Тихий Дон» - во всех отношениях грандиознейшее произведение. Но, на мой взгляд, большинство рассказов конгениальны ему. «Шибалково семя», «Нахаленок», «Семейный человек», «Кривая стежка», «Двухмужняя», «Жеребенок», «Чужая кровь»… Даже на фоне расцвета литературы в середине 1920-х эти рассказы выделяются. Причем очевидно, что написаны они совсем молодым человеком.
Совсем молодым человеком создана и черновая рукопись первых глав «Тихого Дона». И стилистика, динамика их та же, что у рассказов. И та беспощадность, что свойственна почти всем героям шолоховских рассказов. На первых же страницах, например, есть деталь: Григорий Мелехов портит и бросает девку. Но, видимо, поняв, что этим он сразу же губит героя в глазах читателей, автор вычеркнул ее. Вычеркиваний подобного рода в рукописи немало, видна и работа по изменению интонации - от той, что присуща жанру рассказа к той, что необходима для эпопеи.
Почему такую реакцию - «не Шолохов написал «Тихий Дон!» - вызывают любые упоминания об этом произведении? Как мне представляется, российское общество делится на две части: одни считают великим романом «Доктор Живаго», другие - «Тихий Дон». Но так как заявлять, что «Тихий Дон» - произведение слабоватое, рискованно для репутации литературоведа, критика, интеллигента, то первым делом шишки валят на Шолохова. Вспоминают, что он говорил с высоких трибун, какие письма подписывал, а сам, дескать, присвоил чужое произведение.
Пастернак в представлении большинства - жертва, а Шолохов - чуть ли не палач. Изучение жизни этих двух писателей и эпохи, в которую они жили, показывает, что не всё так просто и однозначно.
Обоим этим писателям присудили Нобелевскую премию. Борису Пастернаку за стихотворения и «Доктора Живаго», которого он открыл миру в период «оттепели», а Михаилу Шолохову - за «Тихий Дон», опубликованный в годы коллективизации и массовых репрессий… Кстати, не откажись Пастернак от Нобелевки в 1958-м, ее наверняка бы Шолохову не присудили в 1965-м. Но цивилизация в лице Шведской академии не могла пройти мимо гражданской войны в России. Не запечатлеть память о ней. «Тихий Дон», увенчанный главной в мире премией, стал вечным обелиском этой страшной трагедии.
Также давайте выслушаем точку зрения М.Анненского
Лев Александрович Аннинский родился в 1934 году в Ростове-на-Дону, один из самых авторитетных литературных критиков и литературоведов России. Окончил филологический факультет МГУ, работал в ряде литературных журналов, автор и ведущий ряда тв-передач, преподаватель. Член Союза писателей РФ. Кавалер Ордена «Знак Почета» и многих литературных премий, национальной телевизионной премии «ТЭФИ». В номинации «Критика и литературоведение» получил премию «Писатель XXI века» за 2014 год.
– Лев Александрович, давайте разу определимся, Шолохов для вас это…
– … один из любимейших писателей, бесспорно. У меня есть к нему, с позволения сказать, свое особое отношение. Я узнал о нем в 1941 году, когда мне было семь. Мой отец – из донских казаков, а мама – украинская еврейка. В первый же день объявления войны отец побежал записываться добровольцем; он был крайне возбужден и уверен, что уже через неделю пришлет нам телеграмму из Берлина – поскольку ну что такое Германия, да и, ясное дело, все немецкие рабочие перейдут на нашу сторону. Вот с таким настроением через семь дней после начала войны он и отбыл на фронт, оставив маме книгу с дарственной надписью – «Милой Анне на память. Расти сына сталинцем…» Этот толстый том и был «Тихим Доном», в котором я по малолетству ничего, конечно, не понял. Отец с войны не вернулся… А я к оставленной им книге возвращался не раз и к семнадцати годам знал ее уже очень хорошо. «Тихий Дон» меня манил. Не все еще понимая, я чувствовал в нем нечто особенное, ощущал, что от этих трудночитаемых для меня в ту пору текстов шла какая-то невероятная сила внутренняя.
Почему с русскими такое случилось? Почему все распалось в нас на красное и белое? И вот что такое для меня «Тихий Дон»: это - не тоска по эпопее, а эпопея, реализованная в гибельный момент утраты единства народа. В «Тихом Доне» каждое слово, каждая строка кровью и слезами написаны! Знаете, дойдя до черного солнца в финале, этого черного солнца безысходности, я какие-то вещи просто боялся формулировать для себя, хотя и чувствовал их остро… Все в «Тихом Доне» – на грани беды. Гришка Мелехов – он с красными или с белыми? И с теми, и другими. Но разве это было возможно? Невозможно! А как же писать-то тогда? А вот так… Душой, располосованной, на куски, разорванной этой войной гражданской! В этом и есть эпопея невероятная! Гришка же и красных понимает, и белых. И Шолохов в этом смысле - тончайший выразитель страданий народа.
– А когда мы учились в школе, нам преподносилось, что Мелехов, все-таки в итоге пришел внутренне к красным…
– Ну нет, конечно, тут и спорить нечего. И от тома к тому белогвадейский дух только нарастал. Хотя это белогвардейский роман ровно в той же степени, что и красногвардейский. Однако печатать его разрешил лично Сталин, и получение Шолоховым Сталинской премии – прямо накануне войны - многих шокировало. И злило недругов потом – как же, мол, он смог так устроиться, такое протолкнуть?
– Да, честно говоря, это момент не очень понятный.
– Надо сказать, что Иосиф Джугашвили, прекрасно понимая, какое огромное историческое испытание надвигается для всего народа, очень на многое шел ради его сплочения. Один из примеров – восстановление в ходе войны отношений с церковью, возвращение Патриаршества. Не будем говорить, что он натворил в ГУЛАГе, не о том в данном случае речь. Речь - о том, что он понимал значение этого романа, значение единства и значимость его утраты. Ну, а кроме того, их с Шолоховым связывали особые отношения.
– Вот об этом хотелось бы услышать подробнее. Как и вообще о том, чем сейчас сердце успокоилось в смысле бесконечных терзаний имени Шолохова – он писал или не он, кем он реально был… Ведь существовала версия, что и фамилия эта – псевдоним, и что писал за Михаила Александровича чуть ли не коллектив литературных рабов.
– Благодаря усилиям шолоховедов открылось много любопытных деталей, которые объясняют то, чего официальная биография писателя не могла объяснить никоим образом. Речь, конечно, идет об одной гипотезе, но я ее, признаться, принял. Поскольку без нее слишком многие вопросы остаются без ответа.
– Главный вопрос, думаю, на поверхности: совершенно непонятно, как молодой, 23-летний человек мог написать текст, потрясающий по глубине, создать который без, как сейчас говорят, «бэкграунда», кажется совершенно невероятным...
– … Вот-вот, а кроме того, непонятно, как и откуда он мог раздобыть архивные документы периода Гражданской войны, когда они были засекречены, и он явно не был среди тех, кто получил к ним доступ потом… Но давайте попробуем ответить на этот вопрос последовательно, в несколько этапов. Первая часть: разговор об авторстве. Он был решен давно и однозначно: компьютерный анализ, проведенный в Швеции, показал, что роман написан одной рукой. И это рука Шолохова.
– Солженицын все равно ставил это под сомнение.
– Меня это, честно говоря, как-то даже обижало… Александр Исаевич предполагал, что автором «Тихого Дона» мог быть Крюков. Был такой казачий бытописатель, я читал его произведения и скажу вам так: даже если взять самое удачное из созданного им, в свое время ушедшим от советской власти к белым, совершенно очевидно, что там и близко нет той трагедии и глубины, которой проникнут «Тихий Дон». Не та это рука!
– Теперь, Лев Александрович, пожалуйста, о том, что касается неизвестных фактах биографии Шолохова? Вы заинтриговали…
– Тут вот в чем дело. Часть фактов приведена в его официальной биографии, а часть – резко с ней разнится. Итак, в Ясеновке на Дону жил некий помещик Дмитрий Попов. У него в имении горничной служила Анастасия Даниловна Черникова, и фактически она была его наложницей. Узнав о ее беременности, Попов девушку, так сказать, начал пристраивать. У Анастасии Черниковой родился сын Саша – Попов. Вскоре она приладилась к некоему Александру Шолохову, который в тех местах пытался устроить собственный бизнес – скупал зерно и все такое.
В 1905 году Анастасия Даниловна родила второго сына, Мишу. Михаила Александровича Шолохова. Саша Попов при этом регулярно встречался с настоящим отцом и даже жил подолгу у него в имении. Есть также предположение, что Анастасия Даниловна вполне могла продолжать встречаться с Поповым уже будучи замужем за Шолоховым, и второй ее сын, Миша, был тоже от Попова, что, правда, сути дела не меняет. А суть в том, что много позже в «Тихом Доне» в описании поместья Листницких знающие люди с легкостью узнали имение Попова, там было просто фотографическое сходство, включая описание луж. И как его мог описать Миша, там не живший, большой вопрос.
– О брате Саше, простите, я вообще упоминаний не встречала...
– Тем не менее, он был. И в 1914 году 22-летний кадет Александр Попов был призван на фронт. А его сводный (или родной?) брат Миша через год отправился учиться в Москву. Это все – факты известные и достоверные. Гипотезы же начинаются примерно отсюда. Короче, Миша отправляется на уч:), но вскоре следы его теряются. Он пропадает без вести – очевидно, погибает. Время было непростым, это же годы революции. А Саша Попов переходит на сторону деникинцев и активно участвует в антибольшевистском Донском восстании 1919 года: работает как связной офицер. Варится в этом котле, через его руки проходит военная документация – как точно потом описанная в «Тихом Доне»! Но при этом он со временем заражается революционным духом и… проникается сочувствием к большевикам. Они его перевербовывают. Это – факт: в рассекреченном ныне архиве товарища Сталина есть карточка агента Александра Попова, на которой рукой Сталина написано – «лично предан»…
– Все вами сказанное переворачивает сознание. И пробирает – до мурашек…
– Слушайте дальше. И вот кончается гражданская война. Возникает вопрос: что делать с агентами? Теми, кто участвовал в расправах, например. Как им жить – под своими фамилиями? Им начинают придумывать биографии и имена. Но воображение работает слабо: одних, скажем, Кузьминых напридумывали столько, сколько физически появиться не могло. Тем временем Саша Попов, начавший пописывать рассказы, поскольку в нем просыпаются талант и тяга к писательству, получает в Москве квартиру – только не от какого-то там жилуправления, а от… экономического отдела ЧК. И, конечно, трудно сказать, что ему пришло в голову сначала – взять фамилию брата как псевдоним или сразу позаимствовать и его биографию, поскольку следов реального Миши Шолохова попросту нигде не было. Судя по всему, кстати, они и внешне, несмотря на разницу в возрасте, были похожи.
– Но ведь есть мама… Или ее уже не было?
– Нет, она была, одиноко жила себе на Дону. Я не знаю этого, но думаю, что с ней договорились. В конце концов, ей могли объяснить, что это спасет от любых преследований ее единственного оставшегося в живых сына. Словом, в 1926 году автор «Донских рассказов» Александр Попов вернулся на родину уже… став Михаилом Шолоховым. Понимаете, литератор Попов ни в каких псевдонимах не нуждался. Но чекист Попов без мистификации жить бы просто не смог.
– А односельчане как же? И однополчане – те же деникинцы?
– Прошло немало времени с тех пор, как Попов покинул малую родину. Хотя он явно опасался раскрытия своей тайны. Конечно, когда стал сталинским лауреатом и известным писателем – в меньшей степени, мало кто посмел бы открыть рот против столь известного человека. Но, заметьте, Шолохов всегда напускал тумана и отшучивался, когда речь заходила о некоторых деталях его биографии. А в 1956 году с ним попытался встретиться один из бывших руководителей Вешенского восстания Павел Кудинов, к тому времени отсидевший в лагерях. Он приехал в Вешенскую, на свою родину, очень хотел повидаться с Шолоховым, но тот ловко избежал встречи, мигом укатив из станицы и отправившись за рубеж. А сам Кудинов, кстати, вскоре покончил с собой. (Последние годы П.Кудинова прошли в Болгарии, в сильной тоске по России, в 1967 году его сбил поезд, но версия самоубийства не отвергалась. Кудинов высоко отзывался о романе «Тихий Дон», признавая, что все в романе описано очень точно. – Прим.ред.)
– Вы сказали об особых отношениях Попова… То есть Шолохова и Сталина. Они и потом продолжались, до самой смерти вождя?
– Шолохов на Дону оставался «источником» Сталина и продолжал его информировать обо всем, что там происходит, отсылая вождю частные письма через его секретаршу. Эта сторона жизни писателя ныне секретом большим не является. Да и прямой телефон Сталина у Шолохова был. Надо сказать, ему многое в этой его работе удавалось: он вставлял палки в колеса слишком рьяным проводникам «линии партии», срывая им «искоренение саботажа» и развенчивание мнимых «заговоров». Дошло до того, что на Шолохова донские власти состряпали целое политическое дело, но Сталин устроил обвинителям и писателю очную ставку и по ее итогам доверие к Шолохову у вождя укрепилось, а весь партаппарат Донкома с треском слетел с постов. Ничего не могу сказать: я должен быть и лично благодарен Шолохову, поскольку по его донесениям Сталин написал знаменитую статью «Головокружение от успехов», в результате чего оставили в покое моего деда – Ивана Васильевича Иванова.
– Это как, простите?
– В статье было сказано, что, мол, в станице Ново-Аннинской дошли о того, что раскулачили бывшего учителя. Это и был мой дед. Эта статья, вырезанная из газеты, у него потом на стенке висела… Мы же по роду – Ивановы. Отец когда стремился к Мейерхольду поступить, услышал, что Ивановых и так достаточно, взял себе фамилию вторую – по месту рождения. Потому и я Иванов-Аннинский по паспорту. Кстати, еще к теме особых отношений: рассказывают, что как-то, собрав писателей, включая Фадеева, на совещание, Сталин прохаживался по залу, покуривая, остановился за Шолоховым и спросил: «Товарыщ Шолохов, гаварят, вы в послэднэе врэмя сильно пьете?» Наступила зловещая тишина. Шолохов отвечает: «Да от такой жизни запьешь…» Тишина стала еще более зловещей – ведь понятно было, что за этим могло стоять! А Сталин чуть ли не пылинку с пиджака Шолоховского снял, кивнул: «Ну, ничэго!» – и пошел дальше.
– Ну, если принять всю эту гипотезу и вспомнить еще и надпись «лично предан», все понятно…
– Думаю, да. Ну а что еще… Известно о Шолохове много. И – мало. Насколько я понимаю, как именно он получил чин полковника доподлинно никто так и не знает, поскольку в официальной биографии писателя военная служба не обозначена. На фронт-то он выезжал, да. А чины в секретных службах – засекречены.
Ну а финал всей той истории таков. Когда Сталин умер, советские писатели славили его имя в стиле «ушел гениальный вождь», «зодчий коммунизма» и все такое. Слова Шолохова прозвучали фактически диссонансом. Он сказал: «Прощай, отец!» Мне кажется, это яркая деталь.
– Так что вы приняли эту версию биографии Шолохова…
– …под влиянием убедительных аргументов шолоховедов.
– А какие-то личные ощущения у вас по этому поводу были?
– За год до смерти, в 1983 году, Шолохов появился на экране в связи с 50-летием литературной деятельности. Ему было вроде бы 78, что совсем не так много, если вспомнить, каким крепким он всегда казался. Да, он болел, но все же выглядел теперь каким-то уж совсем не живым, несмотря на свойственные ему шутки и балагурный стиль… Казалось, он держится из последних сил. Но если предположить, что на самом деле ему было уже 90 лет, все встает на свои места. Он их прожил как знаменитый писатель и мало кому известный разведчик.
– Эту историю надо как-то переварить…
– Это рассказ – гипотетический – о судьбе человека. Но о нем как об авторе знать ничего и не надо – надо просто читать его великую эпопею, в которой рассказывается, как утрачивается и спасается великое государство великого народа. Ведь рядом с «Тихим Доном» можно поставить лишь несколько романов его современников – «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Угрюм-реку» Шишкова, «Жизнь и судьбу» Гроссмана… Но по трагичности, переживаниям, страданиям по утраченному единству, по силе отчаяния и любви к исчезающей отчизне «Тихий Дон» для меня все равно стоит на первом месте. И правильно Шолохову дали Нобелевскую премию!
– А почему сейчас мы вновь переживаем подъем интереса к творчеству Шолохова – кем бы он ни был?
– Ну как же! Потому что Россия пытается возродиться как великая держава. Не разорванная на красных и белых. И это вызывает… Нет, не ненависть, это вызывает ревность и беспокойство у некоторых наших соседей по Земному Шару… Этого просто никто не ожидал. Шолохова вспомнили, потому что русский народ пытается вернуть единство своей истории. Вся история нашего государства была построена на отрицании новым этапом этапа старого. И чтобы перешагнуть эти бесчисленные кровавые разборки, надо иметь огромную любовь к народу и стране. Он это понимал – как никто.
Что вы думаете по этому поводу? Каково ваше мнение?
И, действительно. почему страсти кипят до сих пор?