6 класс Учитель изобразительного Искусства Матыпова Виктория Викторовна Образ человека – главная тема в искусстве 900igr.net
цель Познакомить учащихся с изображением человека в искусстве разных эпох, с историей возникновения портрета; развивать понимание того, что в портретном изображении должен выражаться характер человека, его внутренний мир; активизировать познавательный интерес к окружающему миру и интерес к процессу обучения.
Портрет – изображение человека или группы людей в произведениях живописи, скульптуры, графики. Необходимое требование, предъявляемое к портрету, передача индивидуального сходства. Само слово «портрет» произошло от латинского. Его можно перевести как « извлечение сущности », т.е. выявление внутреннего содержания.
Искусство донесло до нас лица разных эпох и народов. Мы видим их такими, какими они представляли себя, но каждое изображение для нас – нечто большее, чем сходство с одним человеком. В каждом образе можно увидеть идеалы эпохи, понимание окружающего мира, характер жизни. И это именно то, что мы особенно ценим в портретах. Понимание жизни художником обогащает наше понимание самих себя. Ф. Липпи. Фрагмент храмовой Росписи. Фреска. Италия. XV в.
Искусство портрета зародилось несколько тысячелетий назад. Первые портреты были созданы египтянами. Одним из известных портретов того времени является портрет Нефертити.
При раскопках в Фаюме, около Каира, были найдены дощечки с портретами, выполненными восковыми красками. Перед поражёнными исследователями предстали ошеломляющие реалистичные образы людей, живших две тысячи лет тому назад. Их взор обращён к нам, в их образах явно преобладание духовного начала над телесным.
Для римского портрета характерно с самого начала пристальное внимание к изображению индивидуальных черт. Портрет императора Филиппа Мрамор. Древний Рим. I в.
В русском искусстве художники впервые обратились к созданию портретов в XVII в. И вначале писали их точно таким же методом как иконы, - на доске темперными красками. Такие портреты называли парсунами, от слова «персона». Со времени Петра I портретное искусство в России стало развиваться стремительно.
К концу XVIII в. Русские живописцы достигли совершенного мастерства. Портреты было принято делить на парадные и камерные.
Парадный портрет обычно имел целью показать общественное положение героя. Такие картины носят приподнятый, торжественный характер. О. А. Кипренский. Портрет Е. В. Давыдова. Масло. Россия. XIX в.
Не меньшее значение имел камерный портрет, в котором большое внимание уделялось индивидуальным особенностям человека. Его лицо обычно приближено к зрителю, доверительно раскрывая внутренний мир героя. В это время особенно ценилось очень сложное и тонкое умение передавать едва уловимые трепетные оттенки переживаний. Портрет Марии Лопухиной – самый знаменитый из портретов – образов юности, задумчивой и одновременно чуть шаловливой девушки в белом платье на фоне пейзажа
Вывод: портрет-это художественный образ человека. В нем должна ощущаться конкретная личность с присущими ей, и только ей, особенностями внешности, психологии, нравственного облика.
Очередной поворот к себе произошел, пожалуй, в творчестве романтиков, пытающихся обнаружить в человеке нечто демоническое, обрисовать движения его души. Эстетическая программа предшественников новых модернистских движений - романтиков и символистов указывала на неоднозначность и двойственность человеческой натуры. Подобный опыт намечается в художественной прозе и поэзии, для которых характерен мотив двойничества. Важно то, что человек отныне пытается осмыслить свою тень. Важно также, что он чувствует в себе непроницаемую глубину, интуитивно ощущаемую как истинная суть человека, его подлинность. Человек более не понимает себя, не знает, кто он, не улавливает руководящих им импульсов, словно подчиняется непреодолимой силе, в нем находящейся. Очень показательна в этом смысле серия портретов душевнобольных, выполненная художником Т. Жерико в парижской клинике Сальпетриера. Это означает, что теперь появился интерес не только к различным проявлениям души, сложным, неоднозначным характерам, но и к аномальным, пограничным психическим состояниям.
Принципиально неопределимым предстает человек у символистов. Он всегда является носителем непостижимой тайны. Его облик содержит нечто большее, не умещающееся в представления о человеческом. Его сущность раскрывается то через природные формы
(«Царевна-Лебедь» или «Пан» М. Врубеля), то надприродные (его же «Демон» или «Циклоп» О. Редона). Любой реальный персонаж в портретах М. Врубеля выглядит так, словно это и не человек вовсе. В героях произведений художника скрыта неведомая тайна, разгадав которую можно приблизиться к пониманию мира. В этом положении символистов чувствуется близость идеям мистических античных учений, считающих человека малой Вселенной, имеющей в себе все части большой Вселенной. Поэтому главная задача при таком подходе заключалась в познании самого себя, что было ключом к загадкам Космоса в целом.
Поисками скрытой, внутренней сущности отныне будут заниматься представители всех творческих направлений модернизма. Экзистенциальный надлом и растерянность от незнания того, кто ты есть, нашла воплощение в работах П. Гогена. Чего стоит одно только название полотна «Кто мы? Какие мы? Куда мы идем?» Его соратник В. Ван Гог (чье творчество любят рассматривать психологи как продукт неуравновешенного сознания) создает потерянного, одинокого героя, который в любой ситуации всегда оказывается наедине с самим собой, отчего испытывает тревогу и тоску. Депрессивные настроения, ощущение внутреннего надлома в работах П. Пикассо сменяются воодушевлением и восторгом познания сродни пафосу позитивизма. Пикассо уподобляет себя маленькому ребенку, ломающему игрушку, чтобы узнать, как она устроена. Художник взламывает натуру, чтобы проникнуть в суть. Как беспощадный исследователь, он осматривает модель с разных сторон, вспарывает, разрывает на части, отбрасывает несущественное и вновь собирает в единый образ. Особого трагизма при этом художник не испытывает. Для него это закономерный естественно-научный метод.
Пафос господства над природой и миром в целом и стремление преобразовать человеческую природу, модернизировать ее в соответствии с новыми ритмами жизни, свойственны футуристам во главе с поэтом и писателем Ф. Маринетти. Главный идеолог движения приветствовал наступление новой эпохи, в которой господствует скорость. Он настаивал на создании нового человека в комплекте со всеми запчастями, включая мозг, чтобы можно было в случае неполадки или повреждения заменить нефункционирующий орган на новый. Для футуристического человека было утверждено следующее кредо: «смелость, отвага и бунт, риск, дерзость и неукротимая энергия, наглый напор и мордобой». Программа Ф. Маринетти, изложенная в 1909 г. в опубликованном в Милане «Первом манифесте футуризма», пришлась по душе фашистскому режиму. Любое государство мира мечтало бы иметь армию таких идеальных, сильных солдат, и, похоже, некоторые правительства реально финансировали эксперименты по улучшению человеческой породы. Заметьте, ум, способности к размышлению не входят в список установленных свойств нового человека.
Надо сказать, в отличие от науки, не ограничивающей себя никакими этическими правилами или обязательствами, искусство постоянно словно предупреждает нас об опасности исследований над человеком. В литературе постоянно возникает мотив, как из человеческого материала изобретатель создает монстра, становящегося опасностью для человечества. Чудовище доктора Франкенштейна из романа Мэри Шелли - предупреждение о том, как опасны эксперименты над человеческой природой. Любые попытки вмешательства в генетический материал, желание ускорить естественное развитие или изменить его с целью получить человека с заданными качествами - это нарушение законов природы, что не может не отразиться катастрофически на всем человечестве. Задолго до опытов с клонированием и экспериментов в области генетической инженерии М. Булгаков выразил свое отношение к подобным исследованиям в печальной повести «Собачье сердце». Это литературное произведение - не просто пародия на поиски методов омоложения путем пересадки органов от животных человеку, это отчаянный призыв задуматься над тем, что мы творим. Герой повести профессор Преображенский совершает грандиозный прорыв в науке, привив гипофиз человека на собачий мозг и... кается в содеянном. Он подавлен своим открытием, он уверен, что эксперименты над природой никогда не могут завершиться ничем хорошим. Обращаясь к своему ассистенту, доктору Борменталю, профессор говорит: «Вы знаете, какую я работу проделал - уму непостижимо. И вот теперь спрашивается - зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают». На предположение ассистента, что, может быть, дело в наследственности, и если бы не мозг пьяницы и хама, а нормального человека, то и результат был бы иной, Преображенский горестно отвечает: «Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высоко стоящего. Но на какого дьявола, спрашивается. Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно». Невмешательство в законы природы в данном случае провозглашает не писатель, наделенный буйной фантазией, но врач М. Булгаков, и свои идеи он вкладывает в уста литературного персонажа, тоже врача. Преображенский размышляет в диалоге с Борменталем: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей!»
Загадка, сокрытая в человеке, может оказаться чудовищной и невыносимой, иметь решение, которое мы не готовы принять. Герой рассказа Владимира Набокова «Ultima thule» Адам Фальтер случайно обнаруживает ответ, но истина о человеке оказывается столь ужасной, что выдержать этого знания ни один человек не может. Сам получивший озарение сходит с ума, а психиатр, которому он поведал открытие, не выдержал и умер на месте от разрыва сердца. Следовало бы ожидать, что истина о мире окажется столь великомудрой, что сделает из человека Бога. Но в образе Фальтера писатель показывает нам существо, полностью лишившееся человеческих качеств: «...Одного взгляда на Фальтера было довольно, чтобы понять, что никаких человеческих чувств, практикуемых в земном быту, от него не дождешься, что любить кого-нибудь, жалеть, даже только самого себя, благоволить к чужой душе и ей сострадать при случае, посильно и привычно служить добру, хотя бы собственной пробы, - всему этому Фальтер совершенно разучился, как разучился здороваться или пользоваться платком».
Искусство XX в. больше не знает пафоса и упоения величием человека. Имя Человека больше не звучит гордо. Как предполагает писатель В. Набоков, может быть, сама природа нас уберегает от разгадки, пока держит в тайне ответ на задачу Сфинкса. Детское переложение греческого мифа только лишь приближает нас к пониманию, что речь идет о человеке. Именно он утром передвигается на четырех конечностях, днем - на двух; вечером - на трех (младенчество, зрелость и старость). На самом деле, сущность человека - тайна, которой владеет Сфинкс, не раскрыта и уничтожает тех, кто смеет приблизиться к ее раскрытию. Еще один образ всплывает в этой связи. На этот раз из области кинематографа. У режиссера
П. Пазолини в фильме «Царь Эдип» герой при встрече со Сфинксом пытается сбросить чудовище с обрыва, а не ответить на его вопрос. Сфинкс же спрашивает Эдипа: «Расскажи мне свою тайну. Открой, в чем твоя загадка?» Но тот яростно толкает химеру в пропасть, пытаясь убить существо. И уже падая, Сфинкс произносит: «Напрасно, юноша, бездна, в которую толкаешь меня, - в тебе самом». Пазолини, конечно, имел в виду фрейдистские идеи об эдиповом комплексе, но то, что он сделал в данном эпизоде, имеет более глубокий символистский смысл. В его интерпретации получается, что Эдип подозревает, что в его судьбе есть какая-то тайна, но знать правду он не желает и убивает последнего, кто может эту правду ему выложить. Сфинкс и есть олицетворение той чудовищной истины, скрытой в глубине подсознания, та химера, постоянно напоминающая о существовании страшного, невыносимого знания о самом себе. Для человека предпочтительнее убить химеру, чем смириться с мыслью, что чудовище - ты сам.
Надо сказать, что теория 3. Фрейда и в искусстве произвела переворот. В живописи и литературе возникло течение, превратившее учение психоанализа в свою методологию. Пытаясь двигаться к внутреннему, достичь глубин, сюрреалисты вслед за 3. Фрейдом представляют человека как существо, чья деятельность мотивирована исключительно подсознательными импульсами. Стараясь добраться до содержаний бессознательного, которые могут обнаруживать себя в сновидениях, фантазиях, бредовых и других состояниях, при которых власть сознания ослаблена, сюрреалисты активно использовали алкоголь и галлюциногенные вещества. С. Дали обходился без этих средств и действовал иначе. Он погружался в полудрему, стараясь не заснуть и в то же время не бодрствовать. В таком состоянии он дожидался появления видений, которые потом переносил на полотно. Свой художественный метод он назвал паранойико-критическим, так как сами образы и их происхождение сродни бредовым видениям параноика. Но поскольку Дали словно наблюдал со стороны за своими иллюзиями, не отдаваясь им во власть, то он считал, что может критически к ним относиться. Художник утверждал, что понять эти фантазии и возникшие на их основе произведения не может никто: ни он сам, ни критики от искусства, ни простой зритель. Человек и здесь закрыт для познания. Чудовищные скрытые мысли и влечения, маниакальные идеи и извращенные желания - все это стало темой искусства. Человек больше не может лицемерно скрывать от самого себя тех страстей и пороков, которыми наделен и которые, похоже, есть часть его природы. В последующих направлениях искусства человек оказывается лишенным не только возвышенных устремлений, идеальных черт, но теряет также лицо, облик, то есть, и внешние человеческие характеристики. Ирония, свойственная искусству последних десятилетий XX в., привносит новый акцент: разобранному на части, фрагментарному человеку вполне уютно, а вовсе не страшно в этом руинизированном мире.
Современное искусство отражает определенную тенденцию самовосприятия, которую нельзя характеризовать как разрушительную, агрессивную и упадочническую. И уж, конечно, опыт модернизма не случаен, это не каприз культивирующих свою гениальность художников-одиночек, отстаивающих собственную уникальность. Искусство XX в. с настойчивостью показывает нам, что пришла пора отказаться от прежнего образа человека, поскольку он не соответствует действительности; что необходимо взглянуть на себя с разных ракурсов, пусть даже самых неприглядных. Множественность взглядов хотя и связана с утратой целостности, но необходима, чтобы не проглядеть чего-то важного и существенного, что легко можно упустить в идеализированной и завершенной картине.
Всемирная история изобразительного искусства продемонстрировала нам самые разные образцы совершенства. В концепции любого художественного направления всегда находился некий идеал, который определял особенности воплощения образа, формы, манеры и техники исполнения художественного произведения.
В своем творчестве художники всегда пытались найти некую универсальную модель человека. Причем каждый художник абсолютизировал не только конкретный образец красоты, но и придерживался определенного идеального представления о поведении человека, его характере и образе жизни. Другими словами – эстетический и этический идеал являлись и являются ключевыми факторами в любом художественном творчестве.
«Этический идеал – это ответ культуры на «вопрос» о том, что такое человек». Свои представления о человеке художники реализуют в форме определенного художественного образа, существующего в персонифицированном виде. Образ личности, концентрирует в себе определенные ценности, на формирование которых, в свою очередь, влияют философские воззрения той или иной эпохи.
Платформой для зарождения философских идей Возрождения стали оригинальные толкования аристотелизма и неоплатонизма, философские мысли стоиков и эпикурейцев. Общий обзор философии данной эпохи содержится в книгах В.В. Соколова «Очерки философии эпохи Возрождения» и «Европейская философия XV- XVII веков». Периодизация главных направлений ренессансной философии дается в работе А.Х. Горфункеля «Философия эпохи Возрождения». Среди отечественных авторов вопросы культуры Возрождения рассматривалась в трудах Бибихина В.В. «Новый Ренессанс».
В настоящее время тема идеального человека эпохи Ренессанса в контексте изобразительного искусства остается открытой для исследования, поэтому нам представляется актуальным обратиться к рассмотрению данного вопроса.
Эпоха Возрождения создает новое мировоззрение, основывающееся на идее о том, что Бог пребывает не в отрыве от реального мира, а непосредственно в самих материальных предметах (природе, вещах, человеке и т.д.). Пантеистическая философия рассматривает мир как соединение духовного и материального. Результатом такого синтеза появился идеал человека, у которого божественная основа адекватно проявляется в его внешности и поступках. Гармоничного человека Ренессанса отличают благородность и нравственность. Гуманистический идеал возник еще в Древней Греции как представление о совершенном, всесторонне развитом человеке, осознающим свою индивидуальность и духовную природу.
Человек Ренессанса становится мерой всех вещей, поэтому все природные и социальные явления, показанные в работах этого периода, носят одухотворенный характер. Неслучайно, именно в это время Леонардо да Винчи разработал принцип золотого сечения (систему божественных пропорций).
Главными персонажами на картинах Возрождения становятся известные аристократы, меценаты, библейские и мифологические герои. Благородный человек мог испытывать только благородные эмоции и совершать только благородные деяния, поэтому происходит облагораживание поступков, чувств и явлений – благородная битва, благородная женщина, благородные страдания, благородная смерть. Так, около 1480 г. Андреа Матенья написал картину «Святой Себастьян». К этому времени художники часто обращались к теме мученичеств христианских святых. Известно, что Святой Себастьян тайно исповедовал христианство. Поэтому император Диоклетиан решил приговорить его к смерти. На картине А. Мантеньи святого наказали жестокими пытками и привязали к античной колонне, пронзив стрелами нижнюю часть его тела. Однако если посмотреть на тело святого, то мы увидим хорошо сложенного атлета, походящего на античную статую. Учитывая то обстоятельство, что физическая внешность идеального человека Ренессанса это сосуд, в котором хранится его божественная сущность (чем красивее эта сущность, тем прекраснее форма сосуда), то становится понятным, почему художник изобразил не измученного истязаниями старика, а прекрасного юношу. Лицо Себастьяна также выглядит очень благородно, на нем совершенно не видно ужасных эмоций, которые обычный человек мог бы испытывать при сильной физической боли.
Обожествление человеческого тела – одно из особых требований в изобразительном искусстве Возрождения. Следует отметить, что мастера Ренессанса не стремились изображать обнаженную натуру в эротическом контексте. В данном случае тело изображалось как великое божественное творение. Яркими примерами, демонстрирующими красоту женской натуры, могут быть картины выдающихся итальянских живописцев Джорджоне и Тициана. «Спящая Венера» Джорджоне стала своеобразным итогом представлений художника о поэтической и божественной тайне, заключенной в нагом теле спящей богини любви – Венеры. К началу XVI века образ Венеры еще не был популярен в искусстве Италии, поскольку искусство еще сохранило в себе остатки целомудренного средневековья, и изображение женского тела без одежды было очень редким. В образе Венеры Джорджоне выразил идею о божественном начале в человеке и о его полной согласованности с окружающим миром.
Для более выразительной передачи совершенных пропорций человека художники Возрождения изображали тело в самых невероятных ракурсах и движениях. В знаменитых фресках Микеланджело можно увидеть навороченную игру мышц и суставов, динамичные позы и сложные положения тела в пространстве. Так великий мастер показывал совершенную гармонию человеческого тела. Он специально искал самые сложные ракурсы и движения, пытаясь в них изобразить борьбу духа и материи. Такие особенности воплощения художественного образа можно увидеть во всемирно известной фреске «Страшный суд», где святые, грешники, ангелы и прочие персонажи виртуозно закручены в самые сложные положения.
Сложная, динамичная композиция Леонардо да Винчи «Битва при Ангиари» также показывает нам мощь и превосходство человеческого духа и тела. «Леонардо…изображает клубок людей и животных, столь тесно переплетенных между собой, что работу можно принять за эскиз для скульптуры… Леонардо устремил все линии своей композиции: мечи, лица людей, конские тела, движение конских ног – внутрь» .
Среди художественных приемов, подчеркивающих важность благородных сюжетов и персонажей, мастера Ренессанса часто использовали намеренно увеличенный масштаб святых или мифологических героев. В мелком же масштабе изображали простых смертных. В работе Ф.Липпи «Мадонна с Младенцем в окружении ангелов, со святыми Фредиано и Августином» образ святой выделяется своим крупным размером, поскольку имеет ключевое значение для всей композиции. Святые Фредиано и Августино изображены коленопреклоненными, но художник показал их значимость с помощью яркого цвета и более детальной проработкой объема. Еще более интересно, автор изображает фигуру младенца Христа. Что бы показать его превосходство, Липпи неестественно увеличивает размеры ребенка. Но, несмотря на то, что младенец выглядит очень крупным, при этом он кажется совершенно невесомым.
Конечно, совершенство красоты, согласно мировоззрению Ренессанса, зависит не от идеальных природных пропорций, а от того прекрасного и божественного, которое заключено в самом человеке. Известный теоретик искусства Альберти писал по это поводу: «Не украшение делает прекрасным тело, но прекрасное заключено в теле».
Таким образом, анализируя все вышесказанное можно утверждать, что в период Ренессанса был сформирован специфический образ идеального человека. Его сущность проявляется в его благородных поступках, духовном образе жизни и в бесконечной борьбе за добро и справедливость.
Почему в культуре и эстетике Возрождения присутствовала такая четкая ориентация на человека? С социологической точки зрения причиной независимости человека, его растущего самоутверждения стала городская культура. В городе более чем где-либо человек открывал достоинства нормальной, обычной жизни.
Это происходило потому, что горожане были более независимыми людьми, чем крестьяне. Первоначально города населяли подлинные умельцы, мастера, ведь они, покинув крестьянское хозяйство, рассчитывали прожить только своим ремесленным мастерством. Пополняли число городских жителей и люди предприимчивые. Реальные обстоятельства заставляли их полагаться только на самих себя, формировали новое отношение к жизни.
Мыслители-возрожденцы видели в античности то, что хотели. Поэтому совсем не случайно особой интеллектуальной разработке подвергся в эту эпоху неоплатонизм. А.Ф. Лосев блестяще показывает в своей книге «Эстетика Возрождения» причины особой распространенности этой философской концепции в эпоху итальянского Возрождения. Античный (собственно космологический) неоплатонизм не мог не привлечь внимание возрожденцев идеей эманации (исхождения) божественного смысла, идеей насыщенности мира (космоса) божественным смыслом, наконец, идеей Единого как максимально конкретного оформления жизни и бытия.
Бог становится ближе к человеку. Он мыслится пантеистически (бог слит с миром, он одухотворяет мир). Поэтому-то мир и влечет человека. Постижение человеком мира, наполненного божественной красотой, становится одной из главных мировоззренческих задач эпохи Возрождения.
Противоречивость культуры Возрождения: радость самоутверждения и трагизм мироощущения. Наличие этих двух перекрещивающихся тенденций (античность и модификация католицизма) определило противоречивость культуры и эстетики Возрождения. С одной стороны, человек Возрождения познал радость самоутверждения, с другой стороны, постиг всю трагичность своего существования. И одно, и другое связано в мироощущении человека Возрождения с Богом.
Истоки трагизма творчества художников Возрождения убедительно показаны русским философом Н. Бердяевым. Столкновение античных и христианских начал послужило причиной глубокого раздвоения человека, подчеркивал он. Великие художники Возрождения были одержимы прорывом в иной, трансцедентальный мир.
Мечта о нем была уже дана человеку Христом. Художники были ориентированы на создание иного бытия, ощущали в себе силы, подобные силам Творца; ставили перед собой по существу онтологические задачи. Однако эти задачи были заведомо невыполнимыми в земной жизни, в мире культуры. Художественное творчество, отличающееся не онтологической, но психологической природой, таких задач не решает и решить не может. Опора художников на достижения эпохи античности и их устремленность в высший мир, открытый Христом, не совпадают. Это и приводит к трагическому мироощущению, к возрожденческой тоске.
Культура итальянского возрождения дала миру целую плеяду блестящих деятелей, неизмеримо обогативших сокровищницу мировой культуры. Среди них необходимо назвать имена живописца Джотто ди Бондоне (1266-1337), скульптора Донателло Донато ди Николло ди Бетто Барди (1386-1466), живописца Мазаччо Томмазо ди Джованни ди Симоне Гвиди (1401-1428), живописца Сандро Боттичелли (1445-1510), живописца, ученого Леонардо да Винчи (1452-1519), живописца скульптора, архитектора Микеланджело Буонароти (1475-1564), живописца Джорджоне (1477-1510), живописца Тициано Вечеллио ли Кадоре (1477-1566), живописца Рафаэля Санти (1484-1520), живописца ЯкопоТинторетто (1518-1594) и многих других.
Среди видов художественной деятельности в немецком возрождении лидировала - как и в итальянском Возрождении - живопись. Первым в ряду великих мастеров этого периода должен быть назван Хиеронимус Босх. Его творчество подводит итог достижениям средневековой живописи и служит прологом Возрождения. В картинах Босха, написанных большей частью на религиозные сюжеты, поражает объединение мрачных средневековых фантазий и символов с элементами фольклора и точными реалистичными деталями. И даже самые страшные аллегории выписаны с таким удивительно народным колоритом, что производят жизнеутверждающее впечатление. Никто из последующих мастеров живописи во всем мире не будет писать столь фантастические, граничащие с безумием образы.
Крупнейшим мастером Северного Возрождения в изобразительном искусстве был Альбрехт Дюрер. Он оставил колоссальное наследие: картины, графические работы, статьи, переписку.
На творчество Дюрера оказали влияние итальянские мастера: он любил бывать в Италии, особенно в Венеции. Однако специфика видения мира Альбрехта Дюрера состоит в поисках возможности наиболее объективно отразить мир, ему был чужд итальянский идеализирующий реализм, он стремился добиваться от живописи и рисунка полной достоверности. Этим пафосом проникнуты его автопортреты, особенно карандашные в письмах к брату, сюда же можно отнести и портрет матери перед смертью.
Глубины графики Дюрера можно попытаться понять через расшифровку средневековых символов, которые у него действительно встречаются. Но искать разгадки этих завораживающих изображений нужно в эпохе реформации. Может быть, листы его гравюр ярче всего отразили стойкость духа людей этого времени, их готовность отвергнуть любые искусы, их горестные измышления о горестном результате войны. Именно об этом думаешь, глядя на его «Всадника Апокалипсиса», «Меланхолию».
Вершиной творчества Альбрехта Дюрера явилось грандиозное изображение четырех апостолов, подлинный гимн человеку, одной из самых ярких выражений Возрожденческого гуманизма.
Неотъемлемо от этой эпохи и творчества Лукаса Кранаха Старшего. Его мадонны и другие библейские героини - явные горожанки и современницы художника. Одной из его лучших работ является новаторски написанное «Распятие». Резко асимметричная композиция, необычные ракурсы традиционных фигур, насыщенность колорита производят впечатление смятенности, предчувствия общественных потрясений. Матис Нитхард, известный также под именем Грюневальд (1470-75 - 1528), поражает богатством и яркостью религиозных фантазий, экстатичностью, изобретательной композицией. Главный труд Грюневальда - «Изенгеймский алтарь». Изображение Марии с младенцем вписано в многофигурную праздничную композицию с ангелами, играющими для них на музыкальных инструментах. По контрасту с этой светлой сценой написано «Распятие», мрачное и натуралистичное. Образ Христа-простолюдина, много ходившего босиком, изможденного, близкого к агонии, ассоциируется с участниками крестьянской войны.
Одним из лучших портретистов этого периода может считаться Гаис Гольбейн Младший (1497-1543). Ему принадлежат портреты Эразма Роттердамского и астронома Николаса Кратцера, Томаса Мора и Джейн Сеймур, трактующие образы современников как людей, полных достоинства, мудрости, сдержанной духовной силы. Им также созданы замечательные иллюстрации к Библии и «Похвале глупости», цикл гравюр «Пляски смерти».
Своеобразной индивидуальностью было также отмечено творчество главы дунайской школы живописи Альбрехта Альтдорфера (1480-1538). Ему принадлежит приоритет в формировании жанра пейзажа. Однако самой интересной его картиной остается «Битва Александра с Дарием» (1529). Батальной сцене на Земле вторят соперничающие на небе Солнце, Луна и тучи. Картина наполнена множеством декоративных деталей, изыскана по колориту, восхитительна по своему живописному мастерству. К тому же это одна их первых написанных маслом батальных сцен, так что Альтдорфер может считаться основоположником еще одного живописного жанра.
В XV веке в Нидерландах миниатюра достигла высокой степени совершенства.
Любовная, прилежная, поэтическая пристальность взгляда на мир была унаследована от миниатюры большой живописью XV века, начатой Яном Ван Эйком. Маленькие картинки, украшающие рукописи, выросли в большие картины, украшающие створки алтарей. При этом возникли новые художественные качества. Появилось то, чего в миниатюре быть не могло: такой же пристальный, сосредоточенный взгляд на человека, на его лицо, в глубину его глаз.
В Эрмитаже есть картина крупного нидерландского мастера Рогира ван дер Вейдена «Св. Лука пишет Мадонну» (евангелист Лука считался художником и покровителем цеха живописцев). В ней многие типично для излюбленных нидерландцами композиций: панорама города и канала, написанная так мелко, нежно и тщательно, с двумя задумчивыми человеческими фигурками на мосту. Но самое замечательное - лицо и руки Луки, пишущего мадонну «с натуры». У него особенное выражение - бережно и трепетно внемлющее выражение человека, который весь ушел в созерцание. Так смотрели на натуру старые нидерландские мастера.
Вернемся к Яну ван Эйку. Он начинал как миниатюрист, работая вместе со своим старшим братом Губертом. Братьям ван Эйк традиция приписывала изобретение техники масляной живописи; это неточно - способ применения растительных масел как связующего вещества был известен и раньше, но Ван Эйки его усовершенствовали и дали толчок его распространению. Вскоре масло вытеснило темперу
Самое прославленное произведение ван Эйков - большой Гентский алтарь - было начато Губертом, а после его смерти продолжено и в 1432 году окончено Яном. Створки грандиозного алтаря расписаны в два яруса и внутри и снаружи. На наружных сторонах - благовещение и коленопреклоненные фигуры донаторов (заказчиков): так выглядел алтарь закрытым, в будничные дни. По праздникам створки распахивались, в раскрытом виде алтарь становился вшестеро больше, и перед прихожанами возникало, во всей лучезарности ван-эйковских красок, зрелище, которое должно было в совокупности своих сцен воплощать идею искупления человеческих грехов и грядущего просветления. Наверху в центре деисус - бог-отец на престоле с Марией и Иоанном Крестителем по сторонам. Эти фигуры больше человеческого роста. Затем обнаженные Адам и Ева в человеческий рост и группы музицирующих и поющих ангелов. В нижнем ярусе - многолюдная сцена поклонения Агнцу, решенная в гораздо меньшем масштабе, очень пространственно, среди широкого цветущего пейзажа, а на боковых створках - шествия пилигримов. Сюжет поклонения Агнцу взят из «Откровения Иоанна», где сказано, что после конца греховного мира на землю снизойдет град божий, в котором не будет ночи, а будет вечный свет, и река жизни «светлая как кристалл», и древо жизни, каждый месяц дающее плоды, и город - «чистое золото, как прозрачное стекло». Агнец - мистический символ апофеоза, ожидающего праведников. И, видимо, художники постарались вложить в картины Гентского алтаря всю свою любовь к прелести земли, к человеческим лицам, к травам, деревьям, водам, чтобы воплотить золотую грезу об их вечности и нетленности.
Ян ван Эйк был и выдающимся портретистом. В принадлежащем его кисти парном портрете супругов Арнольфини изображение обыкновенных людей, одетых по тогдашней довольно вычурной моде, в обыкновенной комнате с люстрой, балдахином, зеркалом и комнатной собачкой представляется каким-то чудесным таинством. Он словно бы поклоняется и огоньку свечи, и румянцу яблок, и выпуклому зеркалу; он влюблен в каждую черту бледного длинного лица Арнольфини, который держит за руку свою кроткую жену так, будто выполняет сокровенный церемониал. И люди и предметы - все застыло в торжественном предстоянии, в благоговейной серьезности; все вещи имеют затаенный смысл, намекая на святость супружеского обета и домашнего очага.
К итальянцам Возрождения такое определение не подходит: они не чувствовали себя средними людьми, хотя бы и в высоком смысле. Арнольфини, изображенный Яном ван Эйком, был итальянец, живший в Нидерландах; если бы его писал соотечественник, портрет, наверно, оказался бы иным по духу.
Глубокий интерес к личности, к ее облику и характеру - это сближает художников итальянского и северного Возрождения. Но они интересуются ею по-разному и видят в ней разное. У нидерландцев нет ощущения титанизма и всемогущества человеческой личности: они видят ее ценность в бюргерской добропорядочности, в качествах, среди которых не последнее место занимает смирение и благочестие, сознание своей малости перед лицом мироздания, хотя и в этом смирении достоинство личности не исчезает, а даже как бы подчеркивается.
В середине и во второй половине XV века в Нидерландах работали многие прекрасные живописцы: уже упомянутый Рогир ван дер Вейден, Дирк Боутс, Гуго ван дер Гус, Мемлинг, Геертген Тот синт Янс. Их художественные индивидуальности достаточно отчетливо различимы, хотя и не с той степенью выраженности индивидуального стиля, как у итальянских кватрочентистов. Они преимущественно расписывали алтари и писали портреты, писали и станковые картины по заказам богатых горожан. Особенной прелестью у них обладают композиции, проникнутые кротким, созерцательным настроением. Они любили сюжеты рождества и поклонения младенцу, эти сюжеты решаются ими тонко и простодушно. В «Поклонении пастухов» Гуго ван дер Гуса младенец тощий и жалкий, как всякое новорожденное дитя, окружающие смотрят на него, беспомощного и скрюченного, с глубоким душевным умилением, мадонна тиха, как монашенка, не подымает взора, но чувствуется, что она полна скромной гордостью материнства. А за пределами яслей виднеется пейзаж Нидерландов, широкий, холмистый, с извилистыми дорогами, редкими деревьями, башнями, мостами.
Тут много трогательного, но нет никакой сладости: заметна готическая угловатость форм, некоторая их жесткость. Лица пастухов у ван дер Гуса характерны и некрасивы, как обычно в произведениях готики. Даже ангелы - и те некрасивы.
Нидерландские художники редко изображают людей с красивыми, правильными лицами и фигурами и этим тоже отличаются от итальянских.
Простое соображение, что итальянцы, прямые потомки римлян, вообще были красивее бледных и рыхлых сынов севера, может, конечно, быть принято во внимание, но главная причина все-таки не в этом, а в различии общей художественной концепции. Итальянский гуманизм проникнут пафосом великого в человеке и страстью к классическим формам, нидерландцы поэтизируют «среднего человека», им мало дела до классической красоты и гармоничных пропорций.
Нидерландцы питают пристрастие к деталям. Они являются для них носителями тайного смысла. Лилия в вазе, полотенце, чайник, книга - все детали несут кроме прямого еще и потаенное значение. Вещи изображаются с любовью и кажутся одухотворенными.
Уважение к себе самим, к своим будням, к миру вещей преломлялось через религиозное миросозерцание. Таков был и дух протестанских реформ, под знаком которых проходит нидерландское Возрождение.
Меньшая сравнительно с итальянцами антропоморфность восприятия, преобладание пантеистического начала и прямая преемственность от готики сказываются во всех компонентах стиля нидерландской живописи. У итальянских кватрочентистов любая композиция, как бы она ни была насыщена подробностями, тяготеет к более или менее строгой тектонике. Группы строятся наподобие барельефа, то есть основные фигуры художник обычно старается разместить на сравнительно узкой передней площадке, в ясно очерченном замкнутом пространстве; он их архитектонически уравновешивает, они твердо стоят на ногах: все эти особенности мы найдем уже у Джотто. У нидерландцев композиции менее замкнуты и менее тектоничны. Их манят глубина и дали, ощущение пространства у них живее, воздушнее, чем в итальянской живописи. В фигурах больше прихотливости и зыбкости, их тектоника нарушается веерообразно расходящимися книзу, изломанными складками одеяний. Нидерландцы любят игру линий, но линии служат у них не скульптурным задачам построения объема, а, скорее, орнаментальным.
Наконец складывается и такой тип композиции, где вообще нет центра, а пространство заполняется многими равноправными между собой группами и сценами. При этом главные действующие лица иногда оказываются где-нибудь в уголке.
Подобные композиции встречаются в конце XV века у Иеронима Босха. Босх - замечательно своеобразный художник. Чисто нидерландские пристальность и наблюдательность сочетаются у него с необычайно продуктивной фантазией и весьма мрачным юмором. Один из его любимых сюжетов - «Искушение Святого Антония», где отшельника осаждают дьяволы. Босх населял свои картины легионами маленьких ползающих, страховидных тварей. Совсем жутко становится, когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта кунсткамера диковинных бесов значительно отличается от средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи. Апофеоз босховской демонологии - его «Музыкальный ад», похожий на сад пыток: обнаженные люди, перемешавшись с лезущими на них со всех сторон чудовищами, корчатся в мучительной похоти, их распинают на струнах каких-то гигантских музыкальных инструментов, стискивают и перепиливают в загадочных приборах, суют в ямы, глотают.
Но стоит сказать и о романтических течениях, то есть находившихся под влиянием итальянского чинквеченто, - они стали распространяться в Нидерландах в XVI веке. Их несамобытность очень заметна. Изображение «классической наготы», прекрасное у итальянцев, нидерландцам решительно не давалось и выглядело даже несколько комически, как «Нептун и Амфитрита» Яна Госсарта, с их пышными раздутыми телесами. Был у нидерландцев и свой провинциальный «маньеризм».
Отметим разработку жанров бытовой и пейзажной станковой картины, сделанной нидерландскими художниками в XVI веке. Развитию их способствовало то, что самые широкие круги, ненавидя папство и католическое духовенство, все больше отвращались от католицизма и требовали церковных реформ.
Стали появляться чисто жанровые картины с изображением торговцев в лавках, менял в конторах, крестьян на рынке, игроков в карты. Бытовой жанр вырос из портретного, а пейзажный - из тех ландшафтных фонов, которые так полюбились нидерландским мастерам. Фоны разрастались, и оставался только шаг до чистого пейзажа.
Назад
Вперёд
Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.
Цели: познакомить с изображением человека в искусстве разных эпох, с историей возникновения портрета; развить понимание того, что в портретном изображении должен выражаться характер человека, его внутренний мир; формировать умение находить красоту, гармонию, прекрасное во внутреннем и внешнем облике человека; активизировать познавательный интерес к окружающему миру и интерес к процессу обучения.
Оборудование: репродукции картин с изображением портретов разных эпох; репродукции картины Леонардо да Винчи “Джоконда”; Рембрандт Харменс ван Рейн; Илья Ефимович Репин “Торжественное заседание Государственного совета”.
Словарь: портрет.
Ход урока
1. Организационный момент.
Приветствие.
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит… -
написал Александр Сергеевич Пушкин, увидев свой портрет, написанный Орестом Адамовичем Кипренским. Поэт, без сомнения, походил на себя: то же вытянутое лицо, те же курчавые волосы и живые глаза, бакенбарды, обрамляющие четкие и тонкие черты. Но куда же подевались присущие ему озорство и ирония? Перед Пушкиным предстал величественный мудрец, немного усталый и печальный. Таким увидел поэта художник. Именно таким, через сто семьдесят лет, представляем Пушкина и мы.
2. Изучение нового материала.
Тема нашего урока “Портрет”.
Жанр, посвященный изображению человека или группы людей, называется портретом. Само слово “портрет” произошло от латинского слова. Его можно перевести как “извлечение сущности”, т.е. выявление внутреннего содержания. Нарисовать его похоже – не единственная и далеко не главная задача портретиста. От него требуется передать также внутренний мир, душевное состояние человека, его положение в обществе. И, что самое важное, портретист должен выразить свое личное отношение к модели (так называют изображаемого человека). Художник имеет право на собственный взгляд, даже если портретируемый представляет себя иначе.
“Из истории возникновения портрета”
Искусство портрета родилось несколько тысяч лет назад. Самые ранние из сохранившихся произведений этого жанра – гигантские скульптурные изображения древнеегипетских правителей фараонов, высеченных из камня. Тысячи рабов трудились над их изготовлением. Эти огромные статуи должны были вознести фараонов на недосягаемую высоту, уподобить их богам.
Были в Древнем Египте скульптурные изображения и поменьше. Например, сделанные в мастерской скульптора Тутмеса портреты фараона Эхнатона, царицы Нефертити и их шестерых дочерей. Перед нами предстают обычные человеческие лица, но выполненные настолько мастерски, что с трудом верится в их нынешний “возраст” - три с половиной тысячи лет!
Жанр скульптурного портрета достиг совершенства в Древней Греции, где так высоко ценили человеческую личность. Моделями для скульпторов служили философы, поэты, политики, имевшие заслуги перед страной. Поэтому художник, изображая конкретного человека, вместе с тем создавал и образ идеального гражданина.
В истории искусства жанр портрета не только никогда не угасал, но, напротив, процветал во все времена – в первую очередь потому, что всегда находились заказчики.
В Древнем Риме ими были знатные горожане и члены их семей. Теперь мы можем многое узнать о том, как они одевались в те далекие времена, какие прически и украшения носили – насколько точно и правдиво работали римские скульпторы.
Наряду с обычным развивался и аллегорический (иносказательный) портрет. В Древнем Египте фараоны изображались в виде бога Осириса, царицы – богини Исиды. В Древней Греции царя Александра Македонского представляли в образе сказочного героя Геракла, облаченного в львиную шкуру и с палицей в руках. А в Древнем Риме императору придавали облик верховного божества Юпитера.
Жанр живописного портрета сложился позднее, в эпоху Возрождения. Тогда портрет стали разделять на парадный и камерный.
Парадный портрет изображает человека в момент его торжества. Об этом красноречиво говорит весь его вид: пышная одежда со знаками отличия и украшениями, вычурная горделивая поза. Кажется, что модель откровенно позирует художнику.
Полная противоположность парадному – камерный портрет. Само название говорит о том, что он предназначен не для парадных залов, а для небольших помещений (слово “камера” означает на латыни “комната”). Камерный портрет вводит нас во внутренний мир человека, часто неизвестного. Поза модели непринужденна. Создает впечатление, что портретируемый даже не подозревает о том, что его рисуют.
Своего величайшего расцвета портретная живопись достигла в 17 веке. Из этой эпохи дошли до нас образы господ и крестьян, детей и стариков, королей и шутов… Невероятно, но все это людское разнообразие воплотил в своем творчестве испанский художник – Диего Веласкес.
Долгие годы он был живописцем при дворе испанских королей. Его парадные портреты очень торжественны и пышны. Они представляют королевскую семью и придворную знать во всем их внешнем великолепии: изысканные костюмы из бархата и парчи, усыпанные драгоценностями и расшитые золотом и кружевами, способны поразить самое богатое воображение.
Но позы моделей слишком напоминают позы манекенов, а за показной роскошью не видно человеческой души.
Эти картины художник писал на заказ, а для себя рисовал королевских шутов. Уродцы, над которыми окружающие постоянно издевались, вызывали у Веласкеса глубокое сострадание и сочувствие, что отчетливо видно по многочисленным портретам.
Художник открыл для нас, что за скромной одеждой и физическими недостатками скрывались внутренняя красота и благородство этих людей.
Блестящим мастером камерного портрета был голландский художник Рембрандт Харменс ванн Рейн. Созданные им образы пронизаны самыми разными чувствами: радостью, грустью, глубокой задумчивостью, усталостью, достоинством, любопытством. Модели Рембранта словно говорят с нами. Мы ясно слышим каждую их историю, “рассказанную” движениями глаз, красноречивыми жестами рук, выразительной осанкой… Великий Рембрандт писал автопортреты на протяжении всей своей жизни. Их насчитывается около ста, и по ним мы сегодня можем проследить его сложную судьбу.
В Россию жанр портрета пришел только в 18 веке вместе с европейскими художниками, приглашенными Петром Первым. Сначала на портретах, называвшихся тогда “парсунами” или “персонами”, изображали самого царя и его приближенных.
Позднее, в первой половине 19 века, главной моделью становится герой, романтическая личность. Отечественная война 1812 года выдвинула на первый план людей активных, решительных. Именно таким предстает перед нами написанный кистью Кипренского гусарский полковник Е.В. Давыдов: ярко – красный парадный мундир, твердый взгляд, уверенная поза.
Во второй половине 19 века романтизм уступает место реализму, а парадный портрет – камерному.
Большую роль в этом сыграли передвижники. Так сокращенно называли себя члены Товарищества передвижных выставок. Его вдохновителем был блестящий портретист Иван Николаевич Крамской.
“Торжественное заседание Государственного Совета” вмещает в себя восемьдесят одну модель, и все написаны с портретным сходством.
Беседа по картине Леонардо да Винчи “Джоконда”.
Учитель. Из всего огромного количества портретов в мире есть один, о котором знает практически каждый человек на земле, но хранящий даже по прошествии многих лет, свою загадку. Как вы думаете, что это за портрет?
Джоконда!
Почему этот портрет Леонардо да Винчи до сих пор поражает людей? Почему загадку этой картины пытается разгадать каждый, кто смотрит на портрет, но она так и остается неразгаданной?
(Сообщение ученика).
3. Задачи стоящие перед художником.
Художник должен уметь изображать человека в различных положениях, в движении. В человеке самое главное, самое выразительное – это его внешний облик и лицо. Поэтому художник начинает изучать человека с рисования головы.
Необходимо изучить анатомию, что является
Портрет – это художественный образ человека. В нем должна ощущаться конкретная личность с присущими ей, и только ей, особенностями внешности, психологии, нравственного облика. Главное передать сущность портретируемого.
4. Практическая работа.
Задание: Выполнить рисунок на свободную тему.
5. Подведение итогов урока.
Список используемой литературы.
1. Энциклопедический словарь юного художника. Составитель Н.И. Платонова, В.Д. Синюков. – М.: Педагогика, 1983. - 416 с., илл.
2. Диккинс Р. Маккаферти Я. Как научиться рисовать лица. Перевод с английского Н. Веденеевой. - М.: ООО “Издательство РОСМЭН-ПРЕСС”, 2002. – 64, 64 с.
3. И.Г. Мосин. Рисование. Виды и жанры. ООО – “У – Фактория”, 1999 г.