Роман-эпопея Льва Николаевича Толстого — довольно поучительное произведение. Оно раскрывает истинные и ложные ценности, срывает маски с лицемеров и показывает незамеченную добродетель, обнажает естество каждого героя, который появляется перед читателем и в счастье, и в горе. Это на редкость правдивая книга, которая заставляет нас глубже вникнуть в суть общественных взаимоотношений и понять, насколько важно обращать пристальный взор внутрь себя. Поэтому такие нравственные категории, как равнодушие и отзывчивость, представлены в «Войне и мире» наиболее полно, и мы можем найти там множество полезных аргументов для итогового сочинения.
- Княжна Марья всегда была отзывчивой и доброй девушкой, хоть люди и не всегда отвечали ей взаимностью. Например, ее суровый и грубой отец недооценивал и всячески унижал дочь. Она же, тем не менее, относилась к нему с трогательной заботой. На оскорбления главы семейства она реагировала смиренно, хоть ее самооценка существенно пострадала из-за них. Марья уверена, что она не красавица, да и ума в ней, судя по словам отца, нет и в помине. Однако героиня не замыкалась в себе и не таила зла, а продолжала с добром и нежностью приходить на помощь всем нуждающимся. Именно она воспитала ребенка своего брата и приютила Ростовых. Даже ее неумолимый родитель перед смертью попросил у нее прощения за свои выходки, так как понял, насколько преданна и отзывчива его дочь. Эти качества в женщинах Толстой ставил выше красоты, и был прав.
- Равнодушие на протяжении всего романа не уставала проявлять Элен Курагина. К своим целям она шла по головам и не считалась с чувствами других людей. Например, ей было все равно, что чувствует Пьер, глядя на ее измены. Она обманула его и вышла замуж, лишь бы получить его деньги и роскошно устроить свою праздную жизнь. С таким же безразличием она меняла любовников, ведь они были всего лишь зеркалом, в котором она видела свою привлекательность. Пресыщенная и избалованная, она нашла развлечение, играя судьбой Наташи Ростовой. Именно Элен заманила ее в объятия своего бесчестного брата и фактически стала виновницей ее позора, предав дружбу. Однако наплевательское отношение к окружающим аукнулось ей сполна, ведь в трудную минуту никто не пришел ей на помощь.
- Отзывчивость была отличительной чертой Наташи Ростовой, которая всегда была чуткой и преданной подругой, прекрасной дочерью и милосердной девушкой. Например, ее общество очень любил Пьер Безухов, ведь героиня всегда поддерживала его советом, сочувствием и жалостью. На протяжении всего повествования она же любезно относится к Соне, утешая бедную сироту и даря ей надежду. К родителям она тоже относится с вниманием и участием, не позволяя им падать духом. Феноменальную силу духа проявила Наташа, когда отдала поводы раненым солдатам и облегчила их страдания, несмотря на возражения матери. Особенно сильно ее отзывчивость понадобилась Андрею Болконскому. Героиня ухаживала за ним, когда он умирал, и смогла облегчить его душу перед смертью, вдохнуть в нее спокойствие и мир, которого князю так не хватало на войне. За свою добродетель она была вознаграждена счастливым браком.
- Постыдное равнодушие к судьбе родных проявил Николай Ростов, влезая в долги и ставя семью в затруднительное положение. По сути, его легкомыслие стало причиной разорения Ростовых. Он знал, как нелегко живется его родным, но промотал едва ли не последние деньги, чтобы поддержать свой статус на службе. Кроме того, неприятно удивляет его безразличие к Соне, которая так преданно его ждала. Сначала он проявляет симпатию к девушке, затем становится холоден с ней, и уже откровенно заявляет, что не будет против ее замужества. Эгоизм свойственен этому герою, и жизнь преподносит себялюбцу урок, когда он вынужден признать, что из-за него семья оказалась на грани локального экономического кризиса. Тогда перед ним возникает унизительная перспектива брака по расчету, и лишь своевременное прозрение дает ему шанс устроить свою судьбу достойно и помочь родственникам. Этот пример демонстрирует факт, что люди могут измениться к лучшему и победить в себе равнодушие.
- Михаил Кутузов в романе «Война и мир» проявляет отзывчивость к солдатам и бережет их жизни, в отличие от того же Наполеона. Генерал готов терпеть насмешки знати и гнев императора, лишь сохранить армию от лишних потерь. Герой учит этой непростой науке и честолюбивого князя Андрея, но тот не сразу понял ее мудрость, как и большинство молодых людей. Они еще не знали, как много крови льется на войне, вдохновленной амбициями. Эту неудержимую стихию насилия и смерти мог сдержать лишь тот человек, что чувствует трагедию каждой семьи, потерявшей кормильца, ощущает горе страны и народа. Таковым, без сомнения, был генерал Кутузов, который был не безразличен к каждому бойцу и верил, что именно простой крестьянский парень поднимает победу на своих плечах, а не военачальники и монархи. Подобное отношение полководца привело русскую армию к успеху.
- Равнодушие в государственном масштабе предстает перед читателем, когда он видит Наполеона. Этот император был одержим своей значимостью, своими амбициями, поэтому не задумывался о том, какой ценой он добывает победы. Он гнал солдат вперед, не чувствуя их усталости и уныния в чужих краях, где один холод способен свести с ума. Продвигаясь к Москве, забыв об осторожности, полководец упустил из виду тот факт, что на случай отступления его солдатам нечего будет есть, ведь смоленская дорога выжжена и разорена. В погоне за славой он обронил ответственность за жизни своих подданных – вот основная причина, почему его нападение было обречено на провал. Кутузов знал это и воспользовался честолюбием противника, которому важнее армии был сиюминутный успех – захват Москвы. Но французский воевода поплатился за свое безразличие: он проиграл, потерял значительную часть войска и вернулся домой ни с чем. Интересно? Сохрани у себя на стенке!
] и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из-под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда-нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где-то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал, наконец, средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что-то сражаются и что-то в этом находят радостного, - тогда матери показалось, что его-то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сопи, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» - думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20-го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно-страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из-под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда и, ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30-го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненных в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Ростопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не велено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), - все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1-го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот-вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и до́ма делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл Божий.
Я никогда не радовалась тогда, - сказала графиня, - когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что-нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом-мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда-то, что вообще происходит что-то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса. Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что-то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, - сказал граф, - что войска? Отступают или будет еще сраженье?
Один предвечный Бог, папаша, - сказал Берг, - может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они - оно, - поправился он, - показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать... Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), - я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что-нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти... да, мужественные и древние подвиги, - сказал он скороговоркой. - Генерал Барклай де Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! - И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого-то вопроса, смотрела на него.
Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! - сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд... - «Россия не в Москве, она в сердцах ее сынов!» Так, папаша? - сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиванием головы, остановился подле нее.
Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать...
Я не понимаю, что делают люди, - сказала графиня, обращаясь к мужу, - мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому-нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет!
Граф хотел что-то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачал головой.
А у меня к вам, папаша, большая просьба, - сказал он.
Гм?.. - сказал граф, останавливаясь.
Еду я сейчас мимо Юсупова дома, - смеясь, сказал Берг. - Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что-нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и...
Граф сморщился и заперхал.
У графини просите, а я не распоряжаюсь.
Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, - сказал Берг. - Мне для Верушки только очень бы хотелось.
Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. - закричал старый граф. - Голова кругом идет. - И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
Да, да, маменька, очень тяжелые времена! - сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что-то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
Ты знаешь за что? - спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
За то, что папенька хотел отдать все подводы под раненых, - сказал Петя. - Мне Васильич сказал. По-моему...
По-моему, - вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, - по-моему, это такая гадость, такая мерзость, такая... я не знаю! Разве мы немцы какие-нибудь?.. - Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно-почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
Это гадость! Это мерзость! - закричала она. - Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! - закричала она. - Они остаются!..
Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже... Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка... Маменька, ну что нам-то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе... Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому-нибудь! - сказала она, еще не вдруг, сдаваясь.
Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
Mon cher, ты распорядись, как надо... Я ведь не знаю этого, - сказала она, виновато опуская глаза.
Яйца... яйца курицу учат... - сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. - спрашивала Наташа. - Мы все-таки возьмем все самое нужное... - говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе; точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и все искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
Четверых еще можно взять, - говорил управляющий, - я свою повозку отдаю, а то куда же их?
Да отдайте мою гардеробную, - говорила графиня. - Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно-счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
Куда же его привязать? - говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, - надо хоть одну подводу оставить.
Да с чем он? - спрашивала Наташа.
С книгами графскими.
Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? - кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
С Богом! - сказал Ефим, надев шляпу. - Вытягивай! - Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
Кто? Кто?
Смотрите, ей-богу, Безухов! - говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
Ей-богу, Безухов, в кафтане, с каким-то старым мальчиком! Ей-богу, - говорила Наташа, - смотрите, смотрите!
Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
Мама, - кричала Наташа, - я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! - кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что-то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду, отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что-то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! - кричала она, протягивая ему руку. - Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
Что с вами, граф? - спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, - сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
Что же вы, или в Москве остаетесь? - Пьер помолчал.
В Москве? - сказал он вопросительно. - Да, в Москве. Прощайте.
Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! - сказала Наташа. - Мама, позвольте, я останусь.
Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что-то хотел сказать, но графиня перебила его:
Вы были на сражении, мы слышали?
Да, я был, - отвечал Пьер. - Завтра будет опять сражение... - начал было он, но Наташа перебила его:
Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи...
Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра... Да нет! Прощайте, прощайте, - проговорил он - ужасное время! - И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву. Только два указателя состояния общества выражали То положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей все шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи все шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром. В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1-го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все — отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так Думал дворецкий за своего барина. Проснувшись утром 1-го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились. — Ну, что, все готово, Васильич? — сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.) — Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство. — Ну и славно, вот графиня проснется, и с Богом! Вы что, господа? — обратился он к офицеру. — У меня в доме? — Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской. — Граф, сделайте одолжение, позвольте мне... ради Бога... где-нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет... Мне на возу... все равно... — Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу. — А! да, да, да, — поспешно заговорил граф. — Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очисть одну или две телеги, ну там... что же... что нужно... — какими-то неопределенными выражениями, что-то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели На графа и подвигались к крыльцу. — Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? — сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать. — Ну, что же, можно сложить что-нибудь, — прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто-нибудь его не услышал. В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m-me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают — добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа. — Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают? — Знаешь, ma chère, я вот что хотел тебе сказать... ma chère графинюшка... ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть... Знаешь, думаю, право, ma chère, вот, ma chère... пускай их свезут... куда же торопиться?.. — Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая-нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, — и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном. Она приняла свой покорно-плачевный вид и сказала мужу: — Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше — детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей. Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты. — Папа! об чем вы это? — сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери. — Ни о чем! Тебе что за дело! — сердито проговорил граф. — Нет, я слышала, — сказала Наташа. — Отчего ж маменька не хочет? — Тебе что за дело? — крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась. — Папенька, Берг к нам приехал, — сказала она, глядя в окно.Тема: Анализ эпизода « Сцена отъезда Ростовых из Москвы»
(по роману «Война и мир» Л.Н.Толстого)
Анализ эпизода – путь воспитания читателя, способного к сотворчеству…
Цель урока : углубление знаний образа Наташи Ростовой, формирование её духовного развития, характера через отношения людей.
Обучающая:
Проверить знания учащимися фактического материала, их умения оценивать прочитанное и излагать свои мысли, делать выводы, обобщения.
Развивающая:
Р азвивать творческие способности учеников, монологическую речь.
Развивать умение выделять главное из изучаемого материала.
Развивать творческое и образное мышление, культуру общения.
Воспитательная:
Раскрыть сущность нравственности человека в понимании Л.Н. Толстого.
Воспитывать стремление к духовности.
Вид урока: урок-исследование.
Методы: слово учителя, эвристическая беседа, создание проблемной ситуации, опыт проблемного анализа (групповая и индивидуальная работа учащихся).
Оборудование: роман Л. Толстого “Война и мир”, презентация по теме «Образ Наташи Ростовой», иллюстрации А.В.Николаева.
План анализа эпизода:
1.Место эпизода в развитии сюжета и композиции произведения.
2.Речевой строй (описание, повествование, рассуждение, наличие авторского рассуждения)
Какие события происходят в эпизоде?
Какие стороны характера героев раскрываются?
Какие изобразительно-выразительные средства художественной речи использует писатель?
С какой целью?
3.Тема и проблема эпизода произведения, которые получили здесь свое развитие.
4.Значение эпизода для раскрытия идеи произведения.
I . Выступление 1 группы.
У Льва Николаевича Толстого, великого русского писателя – философа, трудно, найти произведение, где эпизод был бы статичен.
Динамичность - одна из существенных черт толстовского реализма и в именно в изображаемом предмете и проявляется принцип художественного метода. Огромное место занимает в романе важнейшие исторические события. На широком историческом фоне с большой глубиной Толстой раскрывает на протяжении романа, в цепочке эпизодов характеры героев романа, рисуя их внутренний мир в развитии, со всеми их сомнениями, ошибками, раскаяниями, исканиями, противоречиями. Повествование является основным принципом композиции романа, этим и достигается динамичность в раскрытии образов в эпизодах.
Действие героини Наташи Ростовой, ее речь, активные проявления характера являются решающей стороной художественного изображения. Писатель вводит читателя в круговорот событий с первых страниц романа, с первых эпизодов.
Совместная работа с учащимися: эпизод охоты, святок.
Какой предстает Наташа в этих эпизодах?
Какие черты характера вы отметили в Наташе? (обсуждение, запись)
II . 1. Совместный анализ эпизода (том 3, часть 3, глава13). Чтение отдельных фрагментов, обсуждение. Работает вторая группа.
Как ведет себя Наташа в тот период, когда Наполеон вторгся в Россию?
Выводы (запись в тетрадь).
Наташа сходит со сцены, как и многие другие герои. На первый план выдвигается главный герой эпопеи – народ. Л.Н.Толстой подготавливает героиню к решению главного вопроса: «Что мне делать, как употребить свою волю!»
2. Совместный анализ эпизода (том 3, часть 1, глава 16). Работает третья группа.
Чтение и обсуждение
В маленьком, будничном эпизоде (том 3, часть 1, глава 16) Л.Н.Толстой раскрывает в Наташе высокие душевные качества – человечность, сострадание, великодушие. Перед ней открывается вся панорама народного бедствия и именно это оказалось той силой, возвратившей ее к жизни.
«В «Войне и мире» не среда, не отношения между людьми раскрываются через характеры, а характеры раскрываются через отношения людей»,- и это мы видим, наблюдаем в раскрытии образа Наташи.
Внимание всех героев в данном эпизоде направлено на то, чтобы спасти свой скарб. Это Берг «…он счел нужным отпроситься из армии в Москву для решения домашних дел…» и « присмотревший для своей Веруши шифоньерочку и туалет с аглицким секретом». Графиня – мать устраивает сцену Илье Андреевичу, согласившемуся уступить подводы раненым.
Толстой всегда стремиться показать важнейшие этапы жизни героя, раскрыть процесс становления человеческой личности через взлеты и падения, но наступает момент, главный и решающий, который определяет дальнейшее направление жизни. Поэтому у Толстого развитие образа имеет свою кульминацию.
В сложный драматический момент для Москвы, России семья Наташи Ростовой спасает собственное имущество – дочери на выданье. Никто не понимает драматизма ситуации. И только Наташа внутренним чутьем угадывает противоестественность поступков, действий и понимает, что происходит и что надо делать. Эмоциональное состояние героини передается автором детально: она «закричала», «горло ее задрожало от судорожных рыданий», «боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, она повернулась и стремительно бросилась по лестнице», «как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери». Наташа бросилась к матери с требованием отдать подводы для раненых: «Это нельзя…это ни на что не похоже, вы посмотрите только что на дворе…Маменька! Этого не может быть!»
Почему же молчит граф? Почему не поворачивая лица, слушает слова Наташи.
Почему « не поворачивая лица», «почему молчит»?
Кульминацией в эпизоде является сцена, где граф, скрывая слезы гордости за свою дочь, прячет лицо и произносит:
Яйца…Яйца курицу учат…
Троеточие… И пауза…
Как вы думаете, для чего нужна пауза? Пауза, которая говорит о многом, порой больше слов…, как и троеточие…
Наверное, это необходимый художественный прием, чтобы понять, осмыслить графу (« сквозь счастливые слезы обнял жену, которая рада была скрыть свое пристыженное лицо…), графине слова, поведение Наташи, которая оказалась мудрее, сильнее в этой жизненной ситуации и испытать чувство гордости и счастья за воспитание дочери.
Что является кульминацией в данном эпизоде
Да, так как развитие кульминации образа у Толстого есть развитие и кульминации внутренней душевной жизни героини.
Выводы, запись в тетрадь)
III . Работает четвертая группа. Финальная сцена.
«Соня, не перестававшая хлопотать хлопотала тоже: но цель ее хлопот была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; старалась захватить как можно больше», и раненые» с бледными радостными лицами» окружавшие подводы, мужики с изменившимся настроением помогающие сгружать вещи, и Наташа, умело распоряжавшаяся всем этим. Сравнение у Толстого, как и прием психологизма, представляет не речевую манеру, а средство передачи конкретного замысла. В сравнении и в изображении внутреннего мира героя есть итоговая оценка замысла эпизода.
Писатель показывает в Наташе человека, способного понять сердцем, умом нависшую угрозу над родиной без высоких слов и делает то, что требует данная ситуация. Завершает формирование ее душевного мира встреча с Андреем Болконским и она готова была «отдать себя всю», чтобы помочь ему. «Ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему, не было в душе Наташи» (т.4, ч.1, гл. 14). Личное отодвигается на второй план, внутренний осознанный порыв Наташи – помочь облегчить страдания Андрея, матери, защитников Родины.
Выводы, запись в тетрадь.
IV . Какова роль эпизода в «романе «Война и мир»?
Как показан Л.Н.Толстым образ Наташи Ростовой в данном эпизоде?
Чем может помочь вам этот урок на ЕГЭ по русскому языку и литературе?
V . Домашнее задание: Написать сочинение-рассуждение: «Наташа Ростова-любимая героиня Л.Н.Толстого», « Духовное становление Наташи Ростовой». .
1. htt||warland.org|school|s cat=13794$rade=0
2. Издательства Московского университета, 1959г., А.А.Сабуров., стр 197.
3.Роман «Война и мир».
4 . Материалы статьи Т.И. Шевченко «Образ Наташи Ростовой»
Сцена отъезда Ростовых из Москвы занимает несколько глав третьего тома романа.Семья Ростовых медленно и вяло готовится к отъезду из Москвы.По улицам Москвы едут телеги с ранеными. Наташа видит их из окна и предлагает офицерам остановиться у них в доме, так как они все равно уезжают из Москвы скоро. Раненые располагаются в доме Ростовых. Графиня упрашивает мужа ехать завтра, чтобы увезти из Москвы Петю и тем самым помешать ему участвовать в сражении.Слуги Ростовых принимают у себя еще одного раненого. Им оказывается Андрей Болконский, который, по словам его камердинера, очень слаб. Добрый граф Ростов освобождает несколько телег от имущества, чтобы на телегах могли уехать раненые солдаты. Графиня Ростова сердится на графа за его поступок, потому что она считает, что доброта графа разоряет их семью. Наташа просит мать позволить вместо вещей увезти из Москвы побольше раненых военных. Ростовы уезжают из Москвы и увозят с собой раненых. В одной из колясок едет раненый Болконский. В сложный драматический момент для Москвы, России семья Наташи Ростовой спасает собственное имущество – дочери на выданье. Никто не понимает драматизма ситуации. И только Наташа внутренним чутьем угадывает противоестественность поступков, действий и понимает, что происходит и что надо делать: она "закричала", горло ее задрожало от судорожных рыданий", "боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, она повернулась и стремительно бросилась по лестнице","как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери". Наташа бросилась к матери с требованием отдать подводы для раненых: Это нельзя… это ни на что не похоже, вы посмотрите только что на дворе… Маменька! Этого не может быть!"Но почему-то молчит граф. Кульминацией в эпизоде является сцена, где граф, скрывая слезы гордости за свою дочь, прячет лицо и произносит: -Яйца… Яйца курицу учат…Троеточие… И пауза… Пауза, которая говорит о многом, порой больше слов…,как и троеточие.Это необходимо, чтобы понять, осмыслить графу ("сквозь счастливые слезы обнял жену, которая рада была скрыть свое пристыженное лицо…), графине слова, поведение Наташи, которая оказалась мудрее, сильнее в этой жизненной ситуации и испытать чувство гордости и счастья за воспитание дочери.В финальной сцене автор прибегает к сравнению."Соня, не перестававшая хлопотать хлопотала тоже: но цель ее хлопот была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; старалась захватить как можно больше", и "раненые с бледными радостными лицами" окружавшие подводы, мужики с изменившимся настроением помогающие сгружать вещи, и Наташа, умело распоряжавшаяся всем этим. Сравнение у Толстого, как и прием психологизма, представляет не речевую манеру, а средство передачи конкретного замысла. В сравнении и в изображении внутреннего мира героя есть итоговая оценка замысла эпизода.Писатель показывает в Наташе человека, способного понять сердцем, умом нависшую угрозу над родиной без высоких слов и делает то, что требует данная ситуация.