Коллекция сочинений: Комедия Н. В. Гоголя “Ревизор”
Искусственность унижает и опошляет все то, к чему она прикасается...
Д. И. Писарев
В критике комедию Гоголя "Ревизор" принято называть лучшей социальной комедией своего времени. Созданная на основе глубочайшего проникновения в сущность общественных явлений, комедия "Ревизор" сыграла немаловажную роль в развитии общественного самосознания. Высокий реализм тесно слился в "Ревизоре" с сатирой, сатира - с воплощением социальных идей. Разъясняя смысл "Ревизора", Гоголь указал на роль смеха: "Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе... Это честное, благородное лицо - был смех". ставил перед собой цель - "смеяться сильно" над тем, что "достойно осмеяния всеобщего", ибо в смехе Гоголь видел могучее средство воздействия на общество.
Близкий друг Гоголя, Аксаков, писал, что "современная русская жизнь не дает материала для комедии". На что Гоголь ему ответил: "Комизм кроется везде... живя среди него, мы его не видим, но... если перенесет его в искусство, на сцену, то мы же сами над собой будем валяться со смеху".
Своеобразие гоголевского смеха заключается прежде всего в том, что предметом для комизма избраны не плутни какого-либо героя, а сама современная жизнь в ее комически уродливых проявлениях.
В основе сюжета "Ревизора" лежит типично комедийное несоответствие: человека принимают не за того, кем он является на самом деле. Но в отличие от своих предшественников. Гоголь решает эту ситуацию по-новому.
Хлестаков ни за кого себя не выдает. Чиновников обмануло чистосердечие Хлестакова. Опытный плут навряд ли провел бы городничего, который "мошенников из мошенников обманывал". Именно непреднамеренность поступков Хлестакова сбила с толку городничего.
В "Ревизоре" нет внешних толчков к развитию действия. Как ни парадоксально, основным импульсом развития комедии является страх чиновников. Чувство страха объединяет раздираемый внутренними противоречиями город в единый организм. Это же чувство страха делает всех жителей города чуть ли не братьями. Оказывается, не родство душ, не общность интересов, а только страх способен сплотить этих людей.
Происходящее выявляло в людях их истинное уродливое и смешное лицо, вызывало смех над ними, над их жизнью, которая была жизнью всей России. "Над собою смеетесь", - это ведь обращено в хохочущий зрительный зал.
Гоголь смеется как над всем уездным городом в целом, так и над его отдельными обитателями, над их социальными пороками. Беззакония, казнокрадство, взяточничество, корыстные мотивы вместо заботы об общественном благе - все это показано в "Ревизоре" в виде тех общепризнанных форм жизни, вне которых управители не мыслят себе свое существование.
Смешное обнаруживается и в той серьезности, с которой относится к своему делу каждый из персонажей комедии. Все они заняты своим делом как величайшей задачей всей жизни. Читателю же со стороны видна незначительность и пустота их забот. Таким образом, Гоголь наглядно показывает контраст суетливой внешней деятельности и внутреннего окостенения.
"Ревизор" - комедия характеров. Юмор Гоголя психологичен. Смеясь над персонажами "Ревизора", мы, говоря словами Гоголя, смеемся не над их "кривым носом, а над кривою душою". Комическое у Гоголя почти целиком отдано обрисовке типов. Отсюда неприятие фарса, карикатуры. Сам автор писал: "Больше всего надо опасаться, чтобы не впасть в карикатуру".
Так, отдавая спешные приказания к приему ревизора, городничий путает слова: "Пусть каждый возьмет в руки по улице, - черт возьми, по улице! - по метле..." Минуту спустя он хочет надеть вместо шляпы бумажный футляр. В записке, полученной Анной Андреевной от мужа, содержится забавная путаница: "Я ничего не понимаю, к чему же тут соленые огурцы и икра? " Квартальные, которым городничий указывает на лежащую на полу бумажку, "бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах". Поздравляя Анну Андреевну с "обручением" дочери, Бобчинский и Добчинский "подходят в одно время и сталкиваются лбами". Вот, пожалуй, и все подобные сцены и подробности. И мы видим, что эти смешные "цепляния" - скорее сопутствующие тона к основному мотиву. Они характеризуют атмосферу спешки, неразберихи, страха. Комическое Гоголя, как правило, вытекает из характеров героев.
Автор, равно как и читатели, смеется также "над несоответствиями характеров людей и их положением в обществе, над несоответствием между тем, что персонажи думают и что говорят, между поведением людей и их мнением. Так, к примеру, чиновники с женами, пришедшие поздравить городничего и Анну Андреевну с прекрасной партией дочери, в глаза льстят, про себя же отзываются о городничем весьма нелестно: "Не , батюшка, судьба-индейка; заслуги привели к тому. (В сторону.) Этакой (?) лезет всегда в рот счастье".
Обличая все дурное, Гоголь верил в торжество справедливости, которая победит, как только люди осознают гибельность "дурного", а чтобы осознали, Гоголь осмеивает все презренное, ничтожное. Реализовать эту задачу ему помогает смех. Не тот смех, который порождается временной раздражительностью или плохим характером, не тот легкий смех, служащий для праздного развлечения, но тот, который "весь излетает из светлой природы человека", на дне которой заключен "вечно бьющий родник его".
«Ревизор» - лучшая русская комедия. И в чтении, и в постановке на сцене она всегда интересна. Поэтому вообще трудно говорить о каком бы то ни было провале «Ревизора». Но, с другой стороны, трудно и создать настоящий гоголевский спектакль, заставить сидящих в зале смеяться горьким гоголевским смехом. Как правило, от актера или зрителя ускользает что-то фундаментальное, глубинное, на чем зиждется весь смысл пьесы.
Премьера комедии, состоявшаяся 19 апреля 1836 года на сцене Александрийского театра в Петербурге, по свидетельству современников, имела колоссальный успех. Городничего играл Иван Сосницкий, Хлестакова - Николай Дюр, лучшие актеры того времени.«…Общее внимание зрителей, рукоплескания, задушевный и единогласный хохот, вызов автора… - вспоминал князь Петр Андреевич Вяземский, - ни в чем не было недостатка».
В то же время даже самые горячие поклонники Гоголя не вполне поняли смысл и значение комедии; большинство публики восприняло ее как фарс. Многие видели в пьесе карикатуру на российское чиновничество, а в ее авторе - бунтовщика. По словам Сергея Тимофеевича Аксакова, были люди, которые возненавидели Гоголя с самого появления «Ревизора». Так, граф Федор Иванович Толстой (по прозванию Американец) говорил при многолюдном собрании, что Гоголь - «враг России и что его следует в кандалах отправить в Сибирь». Цензор Александр Васильевич Никитенко записал в своем дневнике 28 апреля 1836 года: «Комедия Гоголя «Ревизор» наделала много шуму. Многие полагают, что правительство напрасно одобряет эту пьесу, в которой оно так жестоко порицается».
Между тем достоверно известно, что комедия была дозволена к постановке на сцене (а, следовательно, и к печати) вследствие высочайшего разрешения. Император Николай Павлович прочел комедию в рукописи и одобрил; по другой версии, «Ревизор» был прочитан царю во дворце. 29 апреля 1836 года Гоголь писал известному актеру Михаилу Семеновичу Щепкину: «Если бы не высокое заступничество Государя, пьеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении ее». Государь император не только сам был на премьере, но велел и министрам смотреть «Ревизора». Во время представления он хлопал и много смеялся, а, выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне - более всех!»
Гоголь надеялся встретить поддержку царя и не ошибся. Вскоре после постановки комедии он отвечал в «Театральном разъезде» своим недоброжелателям: «Великодушное правительство глубже вас прозрело высоким разумом цель писавшего».
Разительным контрастом, казалось бы, несомненному успеху пьесы звучит горькое признание Гоголя:
«…Ревизор» сыгран - и у меня на душе так смутно, так странно… Я ожидал, я знал наперед, как пойдет дело, и при всем том чувство грустное и досадно-тягостное облекло меня. Мое же создание мне показалось противно, дико и как будто вовсе не мое»(«Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления «Ревизора» к одному литератору»).
Гоголь был, кажется, единственным, кто воспринял первую постановку «Ревизора» как провал. В чем здесь дело, что не удовлетворило его? Отчасти несоответствие старых водевильных приемов в оформлении спектакля совершенно новому духу пьесы, не укладывавшейся в рамки обычной комедии. Гоголь настойчиво предупреждает: «Больше всего надобно опасаться, чтобы не впасть в карикатуру. Ничего не должно быть преувеличенного или тривиального даже в последних ролях» («Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует «Ревизора»).
Почему же, спросим еще раз, Гоголь остался недоволен премьерой? Главная причина заключалась даже не в фарсовом характере спектакля - стремлении рассмешить публику, - а в том, что при карикатурной манере игры сидящие в зале воспринимали происходящее на сцене без применения к себе, так как персонажи были утрированно смешны. Между тем замысел Гоголя был рассчитан как раз на противоположное восприятие: вовлечь зрителя в спектакль, дать почувствовать, что город, обозначенный в комедии, существует не где-то, но в той или иной мере в любом месте России, а страсти и пороки чиновников есть в душе каждого из нас. Гоголь обращается ко всем и каждому. В этом и заключено громадное общественное значение «Ревизора». В этом и смысл знаменитой реплики Городничего: «Чему смеетесь? Над собой смеетесь!» - обращенной к залу (именно к залу, так как на сцене в это время никто не смеется). На это указывает и эпиграф: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива». В своеобразных театрализованных комментариях к пьесе - «Театральный разъезд» и «Развязка «Ревизора»», - где зрители и актеры обсуждают комедию, Гоголь как бы стремится разрушить стену, разделяющую сцену и зрительный зал.
Относительно эпиграфа, появившегося позднее, в издании 1842 года, скажем, что эта народная пословица разумеет под зеркалом Евангелие, о чем современники Гоголя, духовно принадлежавшие к Православной Церкви, прекрасно знали и даже могли бы подкрепить понимание этой пословицы, например, знаменитой басней Крылова «Зеркало и Обезьяна».
Епископ Варнава (Беляев) в своем капитальном труде «Основы искусства святости» (1920-е годы) связывает смысл этой басни с нападками на Евангелие, и именно такой (помимо других) был у Крылова смысл. Духовное представление о Евангелии как о зеркале давно и прочно существует в православном сознании. Так, например, святитель Тихон Задонский - один из любимых писателей Гоголя, сочинения которого он перечитывал неоднократно, - говорит: «Христианине! Что сынам века сего зеркало, тое да будет нам Евангелие и непорочное житие Христово. Они посматривают в зеркала, и исправляют тело свое и пороки на лице очищают. Предложим убо и мы пред душевными нашими очами чистое сие зеркало и посмотрим в тое: сообразно ли наше житие житию Христову?»
Святой праведный Иоанн Кронштадтский в дневниках, изданных под названием «Моя жизнь во Христе», замечает «нечитающим Евангелия»: «Чисты ли вы, святы ли и совершенны, не читая Евангелия, и вам не надо смотреть в это зерцало? Или вы очень безобразны душевно и боитесь вашего безобразия?..»
В выписках Гоголя из святых отцов и учителей Церкви находим запись: «Те, которые хотят очистить и убелить лице свое, обыкновенно смотрятся в зеркало. Христианин! Твое зеркало суть Господни заповеди; если положишь их пред собою и будешь смотреться в них пристально, то оно откроют тебе все пятна, всю черноту, все безобразие души твоей». Примечательно, что и в своих письмах Гоголь обращался к этому образу. Так, 20 декабря (н. ст.) 1844 года он писал Михаилу Петровичу Погодину из Франкфурта: «…держи всегда у себя на столе книгу, которая бы тебе служила духовным зеркалом»; а спустя неделю - Александре Осиповне Смирновой: «Взгляните также на самих себя. Имейте для этого на столе духовное зеркало, то есть какую-нибудь книгу, в которую может смотреть ваша душа…»
Как известно, христианин будет судим по Евангельскому закону. В «Развязке «Ревизора»» Гоголь вкладывает в уста Первому комическому актеру мысль, что в день Страшного Суда все мы окажемся с «кривыми рожами»: «…взглянем хоть сколько-нибудь на себя глазами Того, Кто позовет на очную ставку всех людей, перед Которым и наилучшие из нас, не позабудьте этого, потупят от стыда в землю глаза свои, да и посмотрим, достанет ли у кого-нибудь из нас тогда духу спросить: «Да разве у меня рожа крива?»».Здесь Гоголь, в частности, отвечает писателю Михаилу Николаевичу Загоскину, который особенно негодовал против эпиграфа, говоря при этом: «Да где же у меня рожа крива?»
Известно, что Гоголь никогда не расставался с Евангелием. «Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии, - говорил он. - Сколько раз уже отшатывалось от него человечество и сколько раз обращалось».
Невозможно, конечно, создать какое-то иное «зеркало», подобное Евангелию. Но как всякий христианин обязан жить по Евангельским заповедям, подражая Христу (по мере своих человеческих сил), так и Гоголь-драматург по мере своего таланта устраивает на сцене свое зеркало. Крыловской Обезьяной мог бы оказаться любой из зрителей. Однако получилось так, что этот зритель увидел «кумушек… пять-шесть», но никак не себя. О том же позднее говорил Гоголь в обращении к читателям в «Мертвых душах»: «Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора. И вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смирения, углубит вовнутрь собственной души сей тяжкий запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!»
Реплика Городничего, появившаяся, как и эпиграф, в 1842 году, также имеет свою параллель в «Мертвых душах». В десятой главе, размышляя об ошибках и заблуждениях всего человечества, автор замечает: «Видит теперь все ясно текущее поколение, дивится заблужденьям, смеется над неразумием своих предков, не зря, что отовсюду устремлен пронзительный перст на него же, на текущее поколение; но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки».
В «Ревизоре» Гоголь заставил современников смеяться над тем, к чему они привыкли, и что перестали замечать. Но самое главное, они привыкли к беспечности в духовной жизни. Зрители смеются над героями, которые погибают именно духовно. Обратимся к примерам из пьесы, которые показывают такую гибель.
Городничий искренне считает, что «нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так Самим Богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят». На что Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин возражает: «Что же вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам - рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело».
Судья уверен, что взятки борзыми щенками и за взятки считать нельзя, «а вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль…» Тут Городничий, поняв намек, парирует: «Зато вы в Бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются». На что Аммос Федорович отвечает: «Да ведь сам собою дошел, собственным умом».
Гоголь - лучший комментатор своих произведений. В «Предуведомлении…» он замечает о Судье: «Он даже не охотник творить неправду, но велика страсть ко псовой охоте. Он занят собой и умом своим, и безбожник только потому, что на этом поприще есть простор ему выказать себя».
Городничий полагает, что он в вере тверд; чем искреннее он высказывает это, тем смешнее. Отправляясь к Хлестакову, он отдает распоряжение подчиненным: «Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не начиналась».
Поясняя образ Городничего, Гоголь говорит: «Он чувствует, что грешен; он ходит в церковь, думает даже, что в вере тверд, даже помышляет когда-нибудь потом покаяться. Но велик соблазн всего того, что плывет в руки, и заманчивы блага жизни, и хватать все, не пропуская ничего, сделалось у него уже как бы просто привычкой».
И вот, идя к мнимому ревизору, Городничий сокрушается: «Грешен, во многом грешен… Дай только, Боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску». Мы видим, что Городничий попал как бы в замкнутый круг своей греховности: в его покаянных размышлениях незаметно для него возникают ростки новых грехов (купцы заплатят за свечу, а не он).
Как и Городничий не чувствует греховности своих действий, потому что все делает по застарелой привычке, так и другие герои «Ревизора». Например, почтмейстер Иван Кузьмич Шпекин вскрывает чужие письма исключительно из любопытства: «Смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтереснейшее чтение. Иное письмо с наслаждением прочтешь - так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских Ведомостях»!»
Простодушие, любопытство, привычное делание всякой неправды, вольнодумство чиновников при появлении Хлестакова, то есть, по их понятиям, ревизора, вдруг сменяются на мгновение приступом страха, присущего преступникам, ожидающим сурового возмездия. Тот же закоренелый вольнодумец Аммос Федорович, находясь пред Хлестаковым, говорит про себя: «Господи Боже! не знаю, где сижу. Точно горячие угли под тобою». А Городничий в том же положении просит о помиловании: «Не погубите! Жена, дети маленькие… не сделайте несчастным человека». И далее: «По неопытности, ей-Богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар».
Гоголь особенно остался недоволен тем, как играли Хлестакова. «Главная роль пропала, - пишет он, - так я и думал. Дюр ни на волос не понял, что такое Хлестаков». Хлестаков не просто фантазер. Он сам не знает, что говорит и что скажет в следующий миг. Словно за него говорит некто, сидящий в нем, искушающий через него всех героев пьесы. Не есть ли это сам отец лжи, то есть дьявол? Кажется, что Гоголь это именно и имел в виду. Герои пьесы в ответ на эти искушения, сами того не замечая, раскрываются во всей своей греховности.
Искушаемый лукавым Хлестаков сам как бы приобретал черты беса. 16 мая (н. ст.) 1844 года Гоголь писал Аксакову: «Все это ваше волнение и мысленная борьба есть больше ничего, как дело общего нашего приятеля, всем известного, именно - чорта. Но вы не упускайте из виду, что он щелкопер и весь состоит из надуванья. Вы эту скотину бейте по морде и не смущайтесь ничем. Он - точно мелкий чиновник, забравшийся в город будто бы на следствие. Пыль запустит всем, распечет, раскричится. Стоит только немножко струсить и податься назад - тут-то он и пойдет храбриться. А как только наступишь на него, он и хвост подожмет. Мы сами делаем из него великана. Пословица не бывает даром, а пословица говорит: Хвалился чорт всем миром овладеть, а Бог ему и над свиньей не дал власти». В этом описании так и видится Иван Александрович Хлестаков.
Герои пьесы все больше и больше ощущают чувство страха, о чем говорят реплики и авторские ремарки («вытянувшись и дрожа всем телом»). Страх этот как бы распространяется и на зал. Ведь в зале сидели те, кто боялся ревизоров, но только настоящих - государевых. Между тем Гоголь, зная это, призывал их, в общем-то христиан, к страху Божьему, к очищению совести, которой не страшен будет никакой ревизор, ни даже Страшный Суд. Чиновники, как бы ослепленные страхом, не могут увидеть настоящего лица Хлестакова. Они смотрят всегда себе под ноги, а не в небо. В «Правиле жития в мире» Гоголь так объяснял причину подобного страха: «Все преувеличивается в глазах наших и пугает нас. Потому что мы глаза держим вниз и не хотим поднять их вверх. Ибо, если бы подняли их на несколько минут вверх, то увидели бы свыше всего только Бога и свет, от Него исходящий, освещающий все в настоящем виде, и посмеялись бы тогда сами слепоте своей».
Главная идея «Ревизора» - идея неизбежного духовного возмездия, которого должен ожидать каждый человек. Гоголь, недовольный тем, как ставится «Ревизор» на сцене и как воспринимают его зрители, попытался эту идею раскрыть в «Развязке Ревизора».
«Всмотритесь-ка пристально в этот город, который выведен в пьесе! - говорит Гоголь устами Первого комического актера. - Все до единого согласны, что этакого города нет во всей России. <…> Ну, а что, если это наш же душевный город, и сидит он у всякого из нас? <…> Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот - наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по Именному Высшему повеленью он послан и возвестится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос. Лучше ж сделать ревизовку всему, что ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее».
Речь здесь идет о Страшном Суде. И теперь становится понятной заключительная сцена «Ревизора». Она есть символическая картина именно Страшного суда. Появление жандарма, извещающего о прибытии из Петербурга «по именному повелению» ревизора уже настоящего, производит ошеломляющее действие. Ремарка Гоголя: «Произнесенные слова поражают как громом всех. Звук изумления единодушно излетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении».
Гоголь придавал исключительное значение этой «немой сцене». Продолжительность ее он определяет в полторы минуты, а в «Отрывке из письма…» говорит даже о двух-трех минутах «окаменения» героев. Каждый из персонажей всей фигурой как бы показывает, что он уже ничего не может изменить в своей судьбе, шевельнуть хотя бы пальцем, - он перед Судией. По замыслу Гоголя, в этот момент в зале должна наступить тишина всеобщего размышления.
Идея Страшного Суда должна была получить развитие и в «Мертвых душах», так как она действительно вытекает из содержания поэмы. Один из черновых набросков (очевидно, к третьему тому) прямо рисует картину Страшного Суда: ««Зачем же ты не вспомнил обо Мне, что Я на тебя гляжу, что Я твой? Зачем же ты от людей, а не от Меня ожидал награды и вниманья, и поощренья? Какое бы тогда было тебе дело обращать внимание, как издержит твои деньги земной помещик, когда у тебя Небесный Помещик? Кто знает, чем бы кончилось, если бы ты до конца дошел, не устрашившись? Ты бы удивил величием характера, ты бы наконец взял верх и заставил изумиться; ты бы оставил имя, как вечный памятник доблести, и роняли бы ручьи слез, потоки слезные о тебе, и как вихорь ты бы развевал в сердцах пламень добра». Потупил голову, устыдившись, управитель, и не знал, куды ему деться. И много вслед за ним чиновников и благородных, прекрасных людей, начавших служить и потом бросивших поприще, печально понурили головы».
В заключение скажем, что тема Страшного Суда пронизывает все творчество Гоголя, которое соответствовало его духовной жизни, его стремлению к иночеству. А монах и есть человек, покинувший мир, готовящий себя к ответу на Суде Христовом. Гоголь остался писателем и как бы иноком в миру. В своих сочинениях он показывает, что не человек плох, а действующий в нем грех. То же всегда утверждало и православное монашество. Гоголь верил в силу художественного слова, могущего указать путь к нравственному возрождению. С этой верой он и создавал «Ревизора».
Гоголю мы обязаны тем, что им был заложен прочный фундамент для создания национально-русской драматургии. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Ревизор Н. В. Гоголя. Часть 1.. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений. ) Ведь до появления «Ревизора» можно назвать лишь «Недоросля» Фонвизина и «Горе от ума» Грибоедова - две пьесы, в которых художественно полноценно были изображены наши соотечественники. Понятно поэтому, что Гоголь, возмущаясь репертуаром наших театров, почти сплошь состоявшим из переводных пьес, писал в 1835-1836 годах: «Русского мы просим! Своего давайте нам! Что нам французы и весь заморский люд? Разве мало у нас нашего народа? Русских характеров! Своих характеров! Давайте нас самих! Давайте нам наших плутов... На сцену их! Пусть видит их весь народ! Пусть посмеётся им!»
«Ревизор» и был той комедией, где выведены на сцену «русские характеры». «Наши плуты» были высмеяны, но сверх того были вскрыты общественные пороки и социальные язвы, порождённые самодержавно-крепостническим строем. Взяточничество, казнокрадство, лихоимство, распространённые среди правительственных чиновников, были с такой яркостью и убедительностью показаны Гоголем, что его «Ревизор» приобрёл силу документа, обличающего существующий строй не только времён Гоголя, но и всей дореволюционной эпохи.
«Ревизор» оказал бесспорное влияние на развитие общественного самосознания не только современных Гоголю читателей и зрителей, но и на следующие поколения. Бесспорно и то влияние, какое оказал Гоголь своим «Ревизором» на утверждение и развитие критического направления драматургии прежде всего Островского, Сухово-Кобылина и Салтыкова-Щедрина.
Наконец, созданная Гоголем комедия, больше, чем какое-либо драматическое произведение до «Ревизора», способствовало тому, что наше русское актёрское мастерство смогло отойти от заимствованных у зарубежных артистов приёмов игры, господствовавших в XVIII и начале XIX веков на русской сцене, и овладеть методом критического реализма, ставшего основным руслом национально-русского реалистического сценического искусства, существовавшим до Великого Октября.
В октябре 1835 года Гоголь писал Пушкину: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию... Сделайте милость, дайте сюжет, духом будет комедия из пяти актов и, клянусь, будет смешнее чёрта».
И Пушкин дал Гоголю сюжет.
В одном письме Гоголь писал, что Пушкин подал ему «первую мысль» о Ревизоре: он ему рассказал о некоем Павле Свиньине, который, приехав в Бессарабию, выдавал себя за важного петербургского чиновника и лишь когда он дошёл до того, что стал брать прошения у арестантов, «был остановлен». Мало того, Пушкин рассказал Гоголю, как в 1833 году, собирая материалы по истории пугачёвского восстания, он был принят местным губернатором за тайного ревизора, присланного обследовать губернскую администрацию.
Подобные случаи не раз имели место в русской жизни того времени. Недаром аналогичные факты находили отражение даже в драматургии. Лет за пять до написания «Ревизора» известный украинский писатель Г. Р. Квитка-Основьяненко написал на подобный сюжет комедию «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе».
Не только сюжет «Ревизора» напоминал читателям и зрителям факты, им знакомые, но чуть ли не каждый персонаж комедии вызывал в памяти кого-либо из известных им лиц.
«Имена действующих лиц из «Ревизора» обратились на другой день (после появления в Москве экземпляров комедии.- Вл. Ф.) в собственные названия: Хлестаковы, Анны Андреевны, Марьи Антоновны, Городничие, Земляники, Тяпкины-Ляпкины пошли под руку с Фамусовым, Молчалиным, Чацким, Простаковым... они, эти господа и госпожи, гуляют по Тверскому бульвару, в парке, по городу и везде, везде, где есть десяток народу, между ними наверно один выходит из комедии Гоголя» (журнал «Молва», 1836).
Гоголь обладал даром обобщать свой наблюдения и создавать художественные типы, в которых каждый мог найти черты знакомых ему людей. Ведь узнавали себя в Шпекине многие российские почтмейстеры, вскрывавшие частные письма и посылки, подобно тому начальнику почтовой конторы, который, как известно из писем самого Гоголя, читал его переписку с матерью. Ведь не случайно на первом представлении «Ревизора» в Перми полиция, которой показалось, что пьеса обличает именно её преступные действия, потребовала прекращения спектакля.
Разве не доказывает типичность образов комедии тот скандал в Ростове-на-Дону, где городничий счёл представление «пасквилем на начальство», требовал прекратить спектакль, а актёров грозил упрятать в тюрьму.
Сюжет «Ревизора», взятый из жизни, действующие лица, чуть не каждому кого-то напоминавшие, а то позволявшие в них узнавать себя, делали комедию современной.
Этому содействовали различные и многочисленные подробности.
В пьесе Хлестаков упоминает популярные в то время литературные произведения и называет в их числе «Роберта Дьявола», «Норму», «Фенеллу», которые он «тут же в один вечер, кажется, все написал». Это не могло не вызвать смеха в зрительном зале - ведь все три произведения являются операми. Нельзя было не рассмеяться зрителям и тогда, когда Хлестаков, упомянув о журнале «Библиотека для чтения» и бароне Брамбеусе, авторе весьма популярных произведений, уверял: «Всё это, что было под именем барона Брамбеуса... всё это я написал», а на вопрос Анны Андреевны: «Скажите, так это вы были Брамбеус?» - отвечает: «Как же, я им всем поправляю статьи». Дело в том, что Сенковский, скрывавшийся под псевдонимом Брамбеуса, откровенно говорил о том, что он в качестве редактора «Библиотеки для чтения» все материалы, поступающие в редакцию, не оставляет в прежнем виде, а переделывает их или составляет из двух одно.
Упоминаются в «Ревизоре» широкоизвестные в читательских кругах подлинные фамилии. Известный петербургский издатель и книгопродавец, в магазинах которого продавались и сочинения Гоголя, Смирдин, плативший авторам гроши, оказывается, платит Хлестакову «сорок тысяч» за то, что он всем «поправляет» статьи.
Были в «Ревизоре» и другого порядка упоминания, различно воспринимавшиеся зрителями.
«Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение...» - спрашивает Хлестакова Анна Андреевна. «Да, это моё сочинение».- «Я сейчас догадалась».- «Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение».- «Ах да, это правда: это точно Загоскина»,- нисколько не смутившись произносит Хлестаков и тут же добавляет: «а есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой».
Для большинства зрителей это было упоминание популярного романа, который читали буквально везде - «и в гостиных и в мастерских, в кругах простолюдинов и при высочайшем дворе». Роман этот, вышедший в 1829 году и быстро распространившийся, докатился даже до тех уездных городов, откуда «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Поэтому городничиха с дочкой тоже читали его. Другим этот диалог мог напомнить об имевших место в 30-х годах прошлого века случаях появления на книжном рынке книг, носивших названия популярных произведений, но принадлежавших никому не ведомым авторам. Поэтому признание Хлестакова воспринималось как насмешка над фабриковавшимися в то время книгами.
Вся пьеса пронизана намёками, позволявшими зрителям ощущать современную Гоголю действительность.
В пьесе говорится о взятках «борзыми щенками» (в то время не признавали, что это тоже «взятка»), о страхе городничего по поводу высеченной им унтер-офицерской жены (только что вышло категорическое запрещение подвергать телесному наказанию жён унтер-офицеров, причём виновники карались денежным штрафом в пользу пострадавших) .
Упоминание в пьесе новинки того времени «лабардан» (свежепосоленная треска), которой богачи не только угощали, но и посылали в подарок друг другу, говорит о фактах современной жизни; и приехавший «суп в кастрюльке прямо... из Парижа», производящий теперь впечатление предельного вранья, был в своё время реальностью. При Николае I впервые появились в России консервы, ввоз которых из-за границы был запрещён, поэтому они были доступны лишь немногим. Даже упоминание имени Иохима («Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты») было не только указанием на известного в Петербурге каретника, но и сведением счётов Гоголя со своим бывшим домохозяином, в доме которого на четвёртом этаже Гоголь жил в первый год пребывания в столице. Гоголь, не имевший возможности вовремя платить хозяину за квартиру, грозил ему за приставания «вставить в комедию» его имя.
Приведённые примеры (число их можно значительно увеличить) говорят о том, что Гоголь ничего не выдумывал. По его собственному признанию, только то ему удавалось, что он брал из жизни.
«Ревизор» является одним из замечательных драматических произведений, написанных на основе жизненных наблюдений. Сам сюжет комедии, выведенные в ней типы и самые разнообразные частности раскрывали перед читателем и зрителем окружающую его современную действительность.
Гоголь, просивший Пушкина в октябре 1835 года дать ему сюжет для пьесы, в начале декабря окончил её. Но это была самая первоначальная редакция комедии. Началась мучительная работа над ней: Гоголь переделывал комедию, то вставлял или переставлял сцены, то сокращал их. В январе 1836 года он сообщает в письме своему другу Погодину, что комедия совсем готова и переписана, «но я должен, как увидел теперь, переделать несколько явлений». В начале марта того же года писал ему же, что он не посылает экземпляра пьесы, так как, занятый постановкой, «беспрестанно» переправляет её.
Первое, к чему стремился требовательный автор,- к освобождению «от излишеств и неумеренности». Эта кропотливая работа над «Ревизором» заняла около восьми лет (последняя, шестая, редакция опубликована в 1842 году). Гоголь выбросил нескольких действующих лиц, сократил ряд сцен, а главное - подверг тщательной отделке текст «Ревизора», всячески сокращая и уплотняя его и добиваясь выразительной, почти афористической формы.
Достаточно привести один пример. Знаменитая завязка «Ревизора» - «Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор» - содержит пятнадцать слов. Тогда как семьдесят восемь слов было в первом варианте, сорок пять во втором и тридцать два в третьем. В последнем варианте вступительная часть комедии приобрела необычайную стремительность, напряжённость.
Работа над «Ревизором» шла и ещё в одном направлении. Начав свою драматургическую деятельность в ту пору, когда на нашей сцене господствовал водевиль, единственная задача которого была смешить и забавлять зрителей, Гоголь не мог не поддаться общепринятым приёмам, широко применявшимся водевилистами. И в ранних набросках пьесы, и в первых её редакциях находим много утрировки, излишних отклонений, ничего не приносящих анекдотов и всевозможных несуразностей.
Однако влияние водевильных традиций было настолько сильным, что даже в окончательной редакции 1842 года кое-что из водевильных приёмов Гоголь сохранил. Здесь мы найдём оговорки («пусть каждый возьмёт в руки по улице...»), игру слов («немного прошёлся, думал, не пройдёт ли аппетит - нет, чёрт возьми, не проходит») или бессмысленное сочетание слов («я в некотором роде... я замужем»). Сюда же относится и столкновение лбами «подходящих к ручке» Добчинского и Бобчинского и падение последнего («Бобчинский летит вместе с дверью на сцену»). Вспомним ещё чихание городничего, вызывающее пожелания: «Здравия желаем, ваше высокоблагородие!», «Сто лет и куль червонцев!», «Продли бог на сорок сороков!», после которых раздаются голоса - Земляники: «Чтоб ты пропал!» и жены Коробкина: «Чёрт тебя побери!», на что городничий отвечает: «Покорнейше благодарю! И вам того ж желаю!»
Но в отличие от многочисленных чисто фарсовых мест, изъятых драматургом, рассчитанных на бессмысленный смех,- все оставшиеся смехотворные сцены лишь по форме являются традиционно водевильными. По содержанию же своему они полностью оправданы, так как они обоснованы характерами действующих лиц и типичны для них.
Явное стремление Гоголя к тщательному очищению пьесы от всевозможных излишеств было вызвано тем, что в сознании драматурга росло убеждение в огромном влиянии театра. «Театр - великая школа, глубоко его назначение: он целой толпе, целой тысяче народа за одним разом читает живой и полезный урок...» - записывает он, подготавливая статью для пушкинского «Современника».
И в другой статье Гоголь пишет: «Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь... Это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра».
Понятно, что, признавая столь огромным значение театра, Гоголь должен был изъять из своего «Ревизора» всё то, что не соответствовало его пониманию высоких задач театра.
Дальнейший творческий процесс работы над «Ревизором» был направлен драматургом на усиление обличительно-сатирического звучания комедии, ставшей изображением не отдельного частного случая, происшедшего в одном из уездных городов царской России, а обобщённым показом типических явлений российской действительности.
В окончательной редакции 1842 года Гоголь впервые вкладывает в уста городничего грозный окрик: «Чему смеётесь? над собой смеётесь!..», направленный против всех, сидящих в зрительном зале.
Представители господствующих классов и выразители их взглядов в печати, стремясь снизить сатирическое звучание «Ревизора», утверждали после первого спектакля «Ревизора», что «не стоило смотреть эту глупую фарсу», что пьеса является «презабавным фарсом, рядом смешных карикатур», что «это невозможность, клевета, фарс». Правда, в первоначальной редакции фарсовые моменты были в пьесе и они по вине театра были подчёркнуты актёрами. Но Гоголь в последней «канонической» редакции 1842 года сумел не только отвести эти упрёки, но, добавив к пьесе в качестве эпиграфа народную пословицу «На зеркало неча пенять, коли рожа крива», со всей резкостью ещё раз подчеркнул «кривые рожи» своих современников...
Таковы отдельные примеры работы Гоголя над «Ревизором», усиливавшей социально-обличительное значение комедии, изображавшей отрицательные явления николаевского царства, самодержавно-крепостнический строй.
Эта «в высшей мере художественная комедия,- писал Белинский,- проникнута глубоким юмором и ужасающая своей верностью действительности» и была поэтому обобщённым показом социальных язв и общественных пороков современной жизни.
Не только служебные преступления, выведенные на общее осмеяние, делают «Ревизора» произведением большой обличительной силы, но и убедительно раскрытый Гоголем процесс превращения человека в сознательного взяточника.
Сам Гоголь в «Предуведомлении для тех, которые пожелали бы сыграть как следует «Ревизора», писал о Хлестакове: «Темы для разговора ему дают выведывающие. Они сами как бы кладут ему всё в рот и создают разговор». Нечто аналогичное происходит и с превращением Хлестакова во взяточника - его «создают» окружающие.
На протяжении нескольких сцен Хлестакову и в голову не приходит, что он получает взятки.
Услыхав, что городничий «готов служить сию минуту» и дать ему денег, Хлестаков обрадовался: «Дайте, дайте мне взаймы, я сейчас же расплачусь с трактирщиком». А получив деньги, тут же с искренней убеждённостью в том, что он это сделает, обещает: «Я вам тотчас пришлю их из деревни...»
И мысли о том, что он получил взятку, у него не возникает: почему и зачем «благородный человек» одолжил ему деньги, ему безразлично, он сознаёт лишь одно - он сможет расплатиться с долгами и наконец-то как следует поесть.
Конечно, и завтрак в богоугодном заведении никак не воспринимается им как «подмазывание», он с искренним удивлением спрашивает: «Что, у вас каждый день бывает такой?» И на следующий день, с удовольствием вспоминая этот завтрак, он говорит: «Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса». Где ему догадаться, что его угощают как раз «из интереса»!
Начинают приходить к нему чиновники. Первым является Ляпкин-Тяпкин, роняющий от волнения деньги на пол. «Я вижу, деньги упали... Знаете ли что? дайте мне их взаймы». Получив их, он считает нужным объяснить, почему он попросил взаймы: «Я, знаете, в дороге издержался: то да сё... Впрочем, я вам из деревни сейчас их пришлю».
Просит он и у почтмейстера взаймы. Гоголь объясняет, что Хлестаков «просит денег, потому что это как-то само собой срывается с языка и потому, что уже у первого он попросил и тот с готовностью предложил».
Следующий посетитель - смотритель училищ - от неожиданных вопросов Хлестакова «оробел». Заметив это, Хлестаков не может не похвастать: «...в моих глазах, точно, есть что-то такое, что внушает робость». Тут же он объявляет, что с ним произошёл «престранный случай: в дороге совсем издержался», и просит денег взаймы.
Приходит Земляника. Наябедничав на своих приятелей чиновников («для пользы отечества я должен это сделать»), Земляника рассчитывает улизнуть, не дав взятки. Однако заинтересовавшийся сплетнями Хлестаков возвращает Землянику и, сообщив о «странном случае», просит «денег взаймы».
Окончательно убеждает нас в том, что Хлестаков ни на минуту не сознаёт, что берёт взятки, дальнейшая сцена с Бобчинским и Добчинским. Один из них «житель здешнего города», другой помещик, и никаких оснований для дачи ему взятки у них нет, и тем не менее он «Вдруг и отрывисто», даже не прибегая к сообщению о «странном случае», о том, что он «в дороге издержался», Спрашивает: «Денег нет у вас?» Запросив тысячу рублей, готов согласиться на сотню и удовлетворяется шестьюдесятью рублями.
Лишь теперь ему начинает казаться, что его «принимают за государственного человека». Но о том, что ему давали взятки, он всё ещё не догадывается - он по прежнему уверен, что «чиновники эти добрые люди: это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы».
Наконец приходят купцы с жалобами на «обязательства», которые они терпят от городничего. Купцы просят Хлестакова: «Не побрезгуй, отец наш, хлебом и солью. Кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина», но Хлестаков с достоинством отказывается: «Нет, вы этого не думайте, я не беру совсем никаких взяток».
Наконец-то до него дошло: впервые он произносит слово «взятка», понимая под ним вещественные «приношения» со стороны купцов, и он тут же говорит: «Вот, если бы вы, например, предложили мне взаймы рублей триста,- ну тогда совсем другое дело: взаймы я могу взять... Извольте - взаймы я ни слова: я возьму». И тут же соглашается взять и «подносик» и вновь, отказываясь «от сахарцу», утверждает: «О, нет: я взяток никаких...» Лишь вмешательство Осипа, убеждающего своего барина в том, что «в дороге всё пригодится», приводит к тому, что Хлестаков, считающий «подносик» взяткой, от которой он только что дважды отказывался, молча соглашается, чтобы Осип всё забрал... Он стал сознательным взяточником и мало того - вымогателем.
«Ревизор» – бессмертная комедия Николая Васильевича Гоголя. С момента написания ее не прекращали читать и ставить на сцене, потому что те проблемы, которые автор раскрыл в произведении, никогда не потеряют своей актуальности и найдут отклик в сердцах зрителей и читателей во все времена.
Работа над произведением началась в 1835 году. По легенде, желая написать комедию, но не находя достойную этого жанра историю, Гоголь обратился за помощью к Александру Сергеевичу Пушкину в надежде, что он подскажет подходящий сюжет. Так и случилось, Пушкин поделился «анекдотом», который произошел то ли с ним самим, то ли со знакомым чиновником: человека, приехавшего в некий город по своим делам, местные власти приняли за ревизора, прибывшего с тайным поручением проследить, выведать, доложить. Восхищавшийся талантом писателя Пушкин был уверен, что Гоголь справится с поставленной задачей даже лучше него, очень ждал выхода комедии и всячески поддерживал Николая Васильевича, особенно когда тот подумывал бросить начатое произведение.
Впервые комедия была прочитана самим автором на вечере у Василия Андреевича Жуковского в присутствии нескольких знакомых и друзей (в том числе и Пушкина). В том же году «Ревизора» поставили на сцене Александринского театра. Пьеса возмутила и насторожила своей «неблагонадежностью», ее могли запретить. Лишь благодаря ходатайству и протекции Жуковского было решено оставить произведение в покое.
В то же время первой постановкой оказался недоволен и сам Гоголь. Он решил, что ни актеры, ни публика не восприняли «Ревизора» верно. За этим последовало несколько разъяснительных статей писателя, дающих важные указания тем, кто действительно хочет вникнуть в суть комедии, правильно понять персонажей, сыграть их на сцене.
Работа над «Ревизором» продолжалась вплоть до 1842 года: после внесения многочисленных правок, он приобрел тот вид, в котором дошел до нас.
Жанр и направление
«Ревизор» – это комедия, где предметом повествования является жизнь русского чиновничества. Это сатира на нравы и порядки, заведенные среди людей, относящихся к этому кругу. Автор мастерски использует элементы комического в своем произведении, снабжая ими как сюжетные перипетии, так и систему персонажей. Он жестоко высмеивает современное состояние общества, то открыто иронизируя по поводу событий, иллюстрирующих действительность, то завуалированно подсмеиваясь над ними.
Гоголь работал в направлении реализма, главным принципом которого было показать «типичного героя в типичных обстоятельствах». Это, с одной стороны, облегчало писателю выбор темы произведения: достаточно было задуматься над тем, какие вопросы являются животрепещущими для общества в данный момент. С другой стороны, это ставило перед ним непростую задачу так описать реальность, чтобы читатель узнал ее и себя в ней, поверил слову автора и сам, погрузившись в атмосферу дисгармонии действительности, осознал необходимость перемен.
О чем?
Действие разворачивается в уездном городе, который естественно не имеет названия, тем самым символизируя любой город, а значит, и Россию в целом. Антон Антонович Сквозник-Дмухановский – городничий – получает письмо, в котором говорится о ревизоре, который в любую минуту может приехать в город инкогнито с проверкой. Новость буквально ставит на уши всех жителей, имеющих какое-либо отношение к чиновничьей службе. Недолго думая перепуганные горожане сами находят претендента на роль важного чиновника из Петербурга и всячески пытаются подольститься к нему, ублажить высокопоставленное лицо, дабы оно снисходительно отнеслось к их грешкам. Комичность ситуации добавляет то, что Иван Александрович Хлестаков, произведший такое впечатление на окружающих, до последней минуты не догадывается, почему все ведут себя с ним так обходительно, и лишь в самом конце начинает подозревать, что его приняли за какого-то другого, по всей видимости, важного человека.
В канву общего повествования вплетен и любовный конфликт, также обыгранный в фарсовой манере и построенный на том, что участвующие в нем барышни, преследуя каждая свою выгоду, стараются помешать друг другу достичь ее, а зачинщик в это же время не может выбрать себе одну из двух дам.
Главные герои и их характеристики
Иван Александрович Хлестаков
Это мелкий чиновник из Петербурга, возвращающийся домой к родителям и погрязший в долгах. «Всех труднее роль того, который принят испуганным городом за ревизора» – так пишет Гоголь о Хлестакове в одной из статей в приложении к пьесе. Пустой и ничтожный человек по своей натуре, Хлестаков обводит вокруг пальца целый город плутов и мошенников. Главным помощником ему в этом становится всеобщий страх, охвативший погрязших в служебных «грешках» чиновников. Они сами создают невероятный образ всемогущего ревизора из Петербурга – грозного человека, вершащего чужие судьбы, первого из первых во всей стране, а также столичной штучки, звезды любого круга. Но такую легенду надо уметь поддержать. Хлестаков блестяще справляется с этой задачей, разворачивая каждый брошенный в его сторону пассаж до захватывающей истории, столь нахально нелепой, что трудно поверить в то, что хитрецы города N не смогли раскусить его обман. Секрет «ревизора» в том, что ложь его чиста и наивна до крайности. Герой невероятно искренен в своем вранье, он практически сам верит в то, что рассказывает. Вероятно, это первый раз, когда на него обратили такое всепоглощающее внимание. Его действительно слушают, внимают каждому его слову, что приводит Ивана в полный восторг. Он чувствует, что это момент его триумфа: что бы он сейчас не сказал, все будет воспринято с восхищением. Его фантазия пускается в полет. Он не осознает, что здесь происходит на самом деле. Глупость и бахвальство не дают ему объективно оценить реальное положение дел и осознать, что долго эти взаимные восторги продолжаться не могут. Он готов задержаться в городе, пользуясь мнимыми доброжелательностью и щедростью горожан, не понимая, что обман скоро раскроется, и тогда ярости обведенных вокруг пальца чиновников не будет предела.
Будучи любвеобильным молодым человеком, Хлестаков волочится сразу за двумя привлекательными барышнями, не зная, кого же выбрать, дочь ли городничего или его жену, и бросается то перед одной, то перед другой на колени, чем покоряет сердца обеих.
Под конец, постепенно начиная догадываться, что все собравшиеся принимают его за кого-то другого, Хлестаков, удивляясь такому случаю, но, не теряя бодрости духа, пишет своему другу литератору Тряпичкину о том, что с ним произошло, и предлагает высмеять своих новых знакомцев в подходящей статье. Он радостно расписывает пороки тех, кто благодушно его принял, тех, кого он успел порядочно обобрать (принимая исключительно взаймы), тех, кому славно вскружил голову своими историями.
Хлестаков – это «лживый, олицетворенный обман» и в то же время этот пустой, ничтожный характер «заключает в себе собрание многих тех качеств, которые водятся и не за ничтожными людьми», именно поэтому эта роль всех труднее. Другое описание характера и образа Хлестакова в формате сочинения вы можете найти .
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий
«Плут первого разряда» (Белинский)
Антон Антонович – человек неглупый и умеющий управлять делами. Он мог бы быть хорошим городничим, если бы не заботился прежде всего о своем кармане. Ловко устроившись на своем месте, он внимательно приглядывается ко всякой возможности где-нибудь что-нибудь ухватить и никогда не упускает своего шанса. В городе его считают мошенником и плохим управляющим, но читателю становится ясно, что заработал он такую славу не потому, что зол или безжалостен по натуре (он совсем не такой), а потому, что поставил свои интересы гораздо выше чужих. При этом если найти верный подход к нему, то можно заручиться его поддержкой.
Городничий не заблуждается на счет себя и не скрывает в приватном разговоре, что сам все знает о своих грехах. Он считает себя человеком набожным, ибо ходит каждое воскресенье в церковь. Можно предположить, что ему не чуждо некоторое раскаяние, но слабости свои он все равно ставит превыше него. При этом он трепетно относится к жене и дочери, его нельзя попрекнуть равнодушием.
В прибытии ревизора городничего скорее пугает неожиданность, нежели сама проверка. Он подозревает, что если правильно подготовить город и нужных людей к встрече важного гостя, а также взять в оборот самого чиновника из Петербурга, то можно удачно обставить дельце и даже что-нибудь для себя здесь выиграть. Чувствуя, что Хлестаков поддается влиянию и приходит в благостное расположение духа, Антон Антонович успокаивается, и, конечно, нет предела его радости, гордости и полету его фантазии, когда появляется возможность породниться с таким человеком. Городничий грезит о видном положении в Петербурге, об удачной партии для своей дочери, ситуация находится у него под контролем и оборачивается как нельзя лучше, как вдруг выясняется, что Хлестаков — всего лишь пустышка, а на порог уже заявился настоящий ревизор. Именно для него этот удар становится самым тяжелым: он и теряет больше других, и достанется ему не в пример строже. Сочинение, где описан характер и образ городничего в «Ревизоре», вы можете найти .
Анна Андреевна и Мария Антоновна
Основные женские персонажи комедии. Эти дамы – жена и дочь городничего. Они крайне любопытны, как все скучающие барышни, охотницы до всех городских сплетен, а также большие кокетки, любят, когда ими увлечены окружающие.
Появившийся столь неожиданно Хлестаков становится для них замечательным развлечением. Он привозит новости из высшего света столицы, рассказывает множество удивительных и занятных историй, а главное проявляет интерес к каждой из них. Мать и дочь всячески пытаются добиться расположения восхитительного франта из Петербурга, и, в конце концов, он сватается к Марии Антоновне, чему очень рады ее родители. Все начинают строить радужные планы на будущее. Женщины не догадываются, что свадьба никак не входит в его планы, и в итоге обе, как, впрочем, и все жители города, оказываются у разбитого корыта.
Осип
Слуга Хлестакова не глуп и хитер. Он гораздо быстрее своего хозяина разбирается в ситуации и, понимая, что дело идет не к добру, советует хозяину как можно скорее покинуть город.
Осип хорошо понимает, что нужно его хозяину, всегда заботиться о его благополучии. Сам Хлестаков явно не умеет это делать, а значит, без своего слуги он пропадет. Это Осип тоже понимает, поэтому порой позволяет себе вести себя с хозяином фамильярно, грубит ему, держит себя независимо.
Бобчинский и Добчинский
Они городские помещики. Оба низенькие, кругленькие, «чрезвычайно похожи друг на друга». Эти два друга — болтуны и вруны, два главных городских сплетника. Именно они принимают Хлестакова за ревизора, чем вводят в заблуждение всех остальных чиновников.
Бобчинский и Добчинский производят впечатление забавных и добродушных господ, но на самом деле они глуповаты и, в сущности, просто пустозвоны.
Прочие чиновники
Каждый чиновник города N чем-то по-своему примечателен, но все же они в первую очередь составляют общую картину бюрократического мира и представляют интерес в совокупности. Они, как мы увидим далее, обладают всеми пороками людей, занимающих важные должности. Более того, они не скрывают это, а порой даже гордятся своими поступками. Имея в лице городничего союзника, судья, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ и другие свободно творят любой произвол, который приходит им на ум, не боясь расправы.
Сообщение о приезде ревизора приводит всех в ужас, но такие «акулы» чиновничьего мира быстро оправляются от первого потрясения и легко приходят к самому простому решению их проблемы – подкупу страшного, но, вероятно, такого же как они бесчестного ревизора. Обрадованные удачей своего замысла, чиновники теряют бдительность и собранность и оказываются на голову разбиты в тот момент, когда выясняется, что обласканный ими Хлестаков – никто, а настоящее высокопоставленное лицо из Петербурга уже в городе. Образ города N описывается .
Темы
- Политическая тематика: самоуправство, кумовство и казнокрадство во властных структурах . В поле зрения автора попадает провинциальный город N. Отсутствие названия и каких-либо территориальных указаний сразу наводит на мысль, что это собирательный образ. Читатель сразу знакомится с рядом проживающих там чиновников, так как именно они составляют интерес в данном произведении. Это все люди, сплошь злоупотребляющие властью и пользующиеся служебными обязанностями лишь в собственных интересах. Быт чиновников города N сложился уже давно, все идет своим чередом, ничто не нарушает ими созданный порядок, основу которому заложил сам городничий, до тех пор, пока не появляется реальная угроза суда и расправы за их самоуправство, которая должна вот-вот обрушиться на них в лице ревизора. мы рассказали об этой теме более подробно.
- Социальная тематика . Попутно в комедии затронута тема общечеловеческой глупости , по-разному проявляющей себя в разных представителях рода людского. Так, читатель видит, как данный порок заводит некоторых героев пьесы в разные курьезные ситуации: Хлестаков, окрыленный возможностью раз в жизни стать тем, кем он хотел бы быть, не замечает, что его легенда вилами на воде писана и он вот-вот будет разоблачен; городничий, сперва напуганный до глубины души, а затем поставленный перед соблазном выйти в люди в самом Петербурге, теряется в мире фантазий о новой жизни и оказывается неготовым к развязке этой необыкновенной истории.
Проблемы
Комедия направлена на высмеивание конкретных пороков людей, имеющих высокое положение на службе. Жители города не гнушаются ни взяточничеством, ни казнокрадством, они обманывают простых обывателей, обирают их. Корыстолюбие и самоуправство – извечные проблемы чиновников, поэтому «Ревизор» во все времена остается актуальной и злободневной пьесой.
Гоголь затрагивает не только проблемы отдельного сословия. Он находит пороки в каждом жителе города. Например, в знатных женщинах мы явственно видим алчность, лицемерие, лживость, пошлость и склонность к предательству. В простых горожанах автор находит рабскую зависимость от господ, плебейскую ограниченность, готовность пресмыкаться и лебезить ради сиюминутной выгоды. Читатель может разглядеть все стороны медали: там, где царит тирания, есть и не менее стыдное рабство. Люди смиряются с таким отношением к себе, их устраивает такая жизнь. В этом несправедливая власть черпает силу.
Смысл
Смысл комедии заложен Гоголем в выбранной им в качестве эпиграфа народной пословице: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива». В своем произведении писатель говорит о насущных проблемах своей страны современного ему периода, хотя все новые и новые читатели (каждый в свою эпоху) находят их злободневными и актуальными. Не все встречают комедию с пониманием, не каждый готов признать существование проблемы, но склонен обвинять в неидеальности мира окружающих людей, обстоятельства, жизнь как таковую – только не себя. Автор видит эту закономерность в своих соотечественниках и, желая бороться с ней доступными ему методами, пишет «Ревизора» в надежде, что прочитавшие его попытаются что-то изменить в себе (и, может быть, в окружающем мире), чтобы не пускать беды и бесчинства на самотек, но всеми возможными средствами остановить торжествующий путь бесчестья в профессиональной среде.
В пьесе нет положительных героев, что можно истолковать, как буквальное выражение главной авторской мысли: все за всех виноваты. Нет людей, которые бы не приняли унизительного участия в бесчинствах и беспорядках. Все вносят свою лепту в несправедливость. Виноваты не только чиновники, но и купцы, дающие взятки и обирающие народ, и простые люди, вечно пьянствующие и живущие в скотских условиях по своей же инициативе. Порочны не только алчные, невежественные и лицемерные мужчины, но лживые, вульгарные и глупые дамы. Прежде чем критиковать кого-то, нужно начать с себя, сократив порочный круг хотя бы на одно звено. В этом и заключается основная идея «Ревизора».
Критика
Написание «Ревизора» повлекло за собой широкий общественный резонанс. Публика восприняла комедию неоднозначно: отзывы последовали как восторженные, так и возмущенные. Критика заняла противоположные позиции в оценке произведения.
Многие современники Гоголя стремились проанализировать комедию и сделать какой-либо вывод относительно ее ценности для русской и мировой литературы. Некоторые сочли ее грубой и вредной для чтения. Так, Ф.В. Булгарин, представитель официозной прессы и личный враг Пушкина, писал, что «Ревизор» – это поклеп на российскую действительность, что если и существуют подобные нравы, то не в нашей стране, что Гоголь изобразил малороссийский или белорусский город да такой гадкий, что не ясно, как он может держаться на земном шаре.
О.И. Сенковский отметил талант писателя, считал, что Гоголь наконец-то нашел свой жанр и должен совершенствоваться именно в нем, но сама комедия была встречена критиком не так благодушно. Сенковский считал ошибкой автора смешать в своем произведении нечто хорошее, приятное с тем количеством грязи и низости, с которым читатель в итоге сталкивается. Также критик отметил, что завязка, на которой держится весь конфликт, неубедительна: не могли такие матерые прохвосты, как чиновники города N, быть столь легковерными и дать ввести себя в это судьбоносное заблуждение.
Существовало иное мнение относительно комедии Гоголя. К.С. Аксаков заявлял, что те, кто ругает «Ревизора», не поняли его поэтику и должны внимательнее вчитаться в текст. Как истинный художник, Гоголь скрыл свои настоящие чувства за насмешкой и сатирой, в действительности же его душа болела за Россию, в который на самом деле есть место всем персонажам комедии.
Интересно то, что в своей статье «Ревизор» комедия, соч. Н. Гоголя» П.А. Вяземский в свою очередь отмечал полный успех сценической постановки. Вспоминая обвинения в неправдоподобности в адрес комедии, он писал о психологических причинах явлений, описанных автором, как о более существенных, но также был готов признать произошедшее возможным и со всех остальных точек зрения. Важным замечанием в статье является эпизод о нападках в сторону персонажей: «Говорят, что в комедии Гоголя не видно ни одного умного человека; неправда: умен автор».
Сам В.Г. Белинский высоко оценил «Ревизора». Как ни странно, он много писал о комедии Гоголя в статье «Горе от ума». Критик внимательно рассмотрел как сюжет и некоторых персонажей комедии, так и ее суть. Говоря о гениальности автора и расхваливая его произведение, он признавал, что все в «Ревизоре» превосходно.
Нельзя не упомянуть критические статьи по поводу комедии самого автора. Гоголь написал пять пояснительных статей к своему произведению, так как счел, что оно было неверно понято актерами, зрителями, читателями. Он очень хотел, чтобы публика увидела в «Ревизоре» именно то, что он показал, чтобы восприняла его в определенном ключе. В своих статьях писатель давал наставления актерам о том, как нужно исполнять роли, раскрывал суть некоторых эпизодов и сцен, а также общую – всего произведения. Особое внимание он уделил немой сцене, ибо считал ее неимоверно важной, самой главной. Отдельно хочется упомянуть «Театральный разъезд после представления новой комедии». Эта статья необычна своей формой: она написана в виде пьесы. Между собой беседуют зрители, только что посмотревшие представление, а также автор комедии. Здесь содержатся некоторые уточнения относительно смысла произведения, но главное – ответы Гоголя на критику в адрес его произведения.
В конечном итоге пьеса стала важной и неотъемлемой составляющей русской литературы и культуры.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Ни в одной из социальных групп комедии Гоголь не нашел положительного героя. И чиновничество, и купечество, и городские помещики — все предстают в совершенно обнаженном виде, как какой-то гнойник, как язва, разъедающая Россию. Такое впечатление получилось оттого, что автору комедии удалось схватить и представить в образах не случайные, а существенные стороны современной ему действительности.
За каждым образом комедии видно подлинное лицо той или иной общественной группы николаевской России, страдавшей и от разгула чиновничьего произвола и отхищничества купцов-торгашей. Недаром Герцен расценивал «Ревизора» как яркий протест «против пьяной и тягостной администрации, против воровской полиции, против общего дурного правления». «Крапивное семя» (так называли еще издавна чиновничество, приказных людей) действительно было бичом для населения: от него страдали и крестьяне и городская мелкота, страдали даже и купцы … И хотя гораздо глубже разъедало Россию крепостничество, жертвами которого были десятки миллионов трудового крестьянства, однако в крепостной системе Гоголь зла не видел; он, как видно в «Старосветских помещиках», крепостное право прикрашивал, создавая картины мирной жизни крепостных под отеческим покровительством добрых помещиков.
Несмотря на то, что тема «Ревизора» охватывает сравнительно узкий мир русской действительности 30-х годов XIX в., — мир чиновников (помещики и купцы даны эпизодически), комедия является исключительным по своей художественной и общественной ценности произведением.
Современники Гоголя остро почувствовали в комедии серьезную критику бюрократически-чиновничьей системы управления государством. Вокруг комедии разгорелись страстные споры. Правящие круги (особенно бюрократия), увидев свое лицо в гоголевском зеркале, вознегодовали на автора. Прикрывая свою классовую злобу интересами отечества, будто бы поруганного и оклеветанного художником, они пытались отвергнуть и художественную и общественную ценность комедии.
Продажный критик Булгарин кричал, что «в России нет таких нравов, какие Гоголь дал в комедии, что городок автора это не русский … в комедии не слышно ни одного умного слова, не видать ни одной благородной черты сердца человеческого … » Другой критик из тех же рядов, Сенковский, утверждал, что «Ревизор» — не комедия, «а пустой анекдот».
На этот вой озлобленных бюрократов, на огульное отрицание какой бы то ни было ценности комедии, собиравшей в театрах Петербурга и Москвы переполненные зрительные залы, Гоголь мог бы не обратить внимание. Успех был исключительный, редкий. Однако произошло иное.
Когда о комедии заговорили не бюрократы-реакционеры, а представители революционного лагеря, которые подчеркнули ее огромную разоблачающую силу по отношению к самодержавно-бюрократическому строю, Гоголь пал духом. Его, вернейшего и преданнейшего защитника монархии, зачислили чуть ли не в революционеры. Это было действительно ударом для художника, его он меньше всего ожидал. Не он ли,- рассуждал Гоголь, — показал в последней сцене, что от бдительного царского ока ни одна неправда, ни одно злоупотребление не укроются и что заслуженная кара рано или поздно падет на голову всех, кто преступно использует доверие верховной власти?
Таким образом, мы видим, что замысел автора резко разошелся с пониманием его комедии современниками. Гоголь хотел подчеркнуть нравственную испорченность людей и ею объяснить непорядки в управлении. Читатели же и зрители увидели в комедии резкую критику не отдельных чиновников, а всего общественно-политического строя в целом.
Комедия во времена Гоголя действительно звучала как сигнал к переоценке основ общественно-политического строя, будила критическое отношение к системе управления. Вопреки замыслам автора она революционизировала общественное сознание. Как же это произошло?
Это надо понимать так. Гоголь думал, что в «Ревизоре» он дает критику отдельных, случайных явлений жизни; между тем, будучи художником-реалистом, он дал далеко не случайные явления николаевской действительности, а самые существенные для нее. В комедии перед зрителем проходили кричащие безобразия бюрократического управления.