Великая поэма, праздник нелепости и гротеска, от которой парадоксальным образом отсчитывают историю русского реализма. Задумав трёхчастное произведение по образцу «Божественной комедии», Гоголь успел завершить только первый том - в котором ввёл в литературу нового героя, дельца и плута, и создал бессмертный образ России как птицы-тройки, несущейся в неизвестном направлении.
комментарии: Варвара Бабицкая
О чём эта книга?
В губернский город N. приезжает отставной чиновник Павел Иванович Чичиков, человек, лишённый отличительных черт и всем приходящийся по нраву. Очаровав губернатора, городских чиновников и окрестных помещиков, Чичиков начинает объезжать последних с загадочной целью: он скупает мёртвые души, то есть умерших недавно крепостных, которые ещё не внесены в ревизскую сказку и потому формально считаются живыми. Навестив последовательно карикатурных, каждый в своём роде, Собакевича, Манилова, Плюшкина, Коробочку и Ноздрёва, Чичиков оформляет купчие и готовится довести до конца свой таинственный план, но к концу первого (и единственного завершённого) тома поэмы в городе N. сгущаются какие-то хтонические силы, разражается скандал, и Чичиков, по формулировке Набокова, «покидает город на крыльях одного из тех восхитительных лирических отступлений... которые писатель всякий раз размещает между деловыми встречами персонажа». Так заканчивается первый том поэмы, задуманной Гоголем в трёх частях; третий том так и не был написан, а второй Гоголь сжёг — сегодня нам доступны только его реконструкции по сохранившимся отрывкам, причём в разных редакциях, поэтому, говоря о «Мёртвых душах», мы подразумеваем в общем случае только первый их том, завершённый и опубликованный автором.
Николай Гоголь. Гравюра по портрету работы Фёдора Моллера 1841 года
Когда она написана?
В знаменитом письме к Пушкину в Михайловское от 7 октября 1835 года Гоголь просит у поэта «сюжет для комедии», чему был успешный прецедент — интрига тоже выросла , рассказанного поэтом. К этому времени, однако, у Гоголя написаны уже три главы будущей поэмы (их содержание неизвестно, поскольку рукопись не сохранилась) и, главное, придумано название «Мёртвые души».
«Мёртвые души» задумывались как сатирический плутовской роман, парад злых карикатур, — как писал Гоголь в «Авторской исповеди», «если бы кто видел те чудовища, которые выходили из-под пера моего вначале для меня самого, он бы точно содрогнулся». Во всяком случае, содрогнулся Пушкин, который слушал в авторском чтении первые главы в ранней, не дошедшей до нас редакции, и воскликнул: «Боже, как грустна наша Россия!» 1 . Таким образом, хотя впоследствии поэма Гоголя приобрела репутацию гневного приговора российской действительности, на самом деле мы имеем дело уже с добрыми, милыми «Мёртвыми душами».
Постепенно идея Гоголя изменилась: он пришёл к выводу, что «многие из гадостей не стоят злобы; лучше показать всю ничтожность их...», а главное, вместо случайных уродств решил изобразить «одни те, на которых заметней и глубже отпечатлелись истинно русские, коренные свойства наши», показав именно национальный характер и в хорошем, и в плохом. Сатира превратилась в эпос, поэму в трёх частях. План её был составлен в мае 1836 года в Санкт-Петербурге; 1 мая 1836-го там состоялась премьера «Ревизора», а уже в июне Гоголь уехал за границу, где провёл с небольшими перерывами следующие 12 лет. Первую часть своего главного труда Гоголь начинает осенью 1836 года в швейцарском городе Веве, переделывает всё начатое в Петербурге; оттуда он пишет Жуковскому о своём произведении: «Вся Русь явится в нём!» — и впервые называет его поэмой. Работа продолжается зимой 1836/37 года в Париже, где Гоголь узнаёт о гибели Пушкина — с этих пор в своём труде писатель видит нечто вроде пушкинского духовного завещания. Первые главы поэмы Гоголь читает знакомым литераторам зимой 1839/40 года, во время недолгого приезда в Россию. В начале 1841-го закончена почти полная редакция «Мёртвых душ», но Гоголь продолжает вносить изменения вплоть до декабря, когда он приехал в Москву хлопотать о публикации (последующие правки, внесённые по цензурным соображениям, в современных изданиях обычно не отражены).
Как она написана?
Самая яркая черта Гоголя — его буйное воображение: все вещи и явления представлены в гротескных масштабах, случайная ситуация оборачивается фарсом, мимоходом обронённое слово даёт побег в виде развёрнутого образа, из которого более экономный писатель мог бы сделать целый рассказ. «Мёртвые души» во многом обязаны комическим эффектом наивному и важному рассказчику, который с невозмутимой обстоятельностью описывает в мельчайших подробностях сущую чепуху. Пример такого приёма — «удивительный в своём нарочитом, монументально величавом идиотизме разговор о колесе» 2 Адамович Г. Доклад о Гоголе // Вопросы литературы. 1990. № 5. С. 145. в первой главе поэмы (этот приём, страшно смешивший его друзей, Гоголь использовал и в устных импровизациях). С этой манерой резко контрастируют лирические отступления, где Гоголь переходит к поэтической риторике, немало взявшей у святых отцов и расцвеченной фольклором. Считается, что из-за своей насыщенности язык Гоголя «непереводимее всякой другой русской прозы» 3 Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006. C. 241. .
Анализируя гоголевские нелепицы и алогизмы, Михаил Бахтин использует термин «кокаланы» (coq-à-l’ânе), буквально означающий «с петуха на осла», а в переносном значении — словесную бессмыслицу, в основе которой лежит нарушение устойчивых семантических, логических, пространственно-временных связей (пример кокалана — «в огороде бузина, а в Киеве дядька»). Элементы «стиля кокалан» — божба и проклятия, пиршественные образы, хвалебно-бранные прозвища, «непубликуемые речевые сферы» — и действительно, такие простонародные выражения, как «фетюк, галантерейный, мышиный жеребёнок, кувшинное рыло, бабёшка» , многие современные Гоголю критики находили неудобопечатными; оскорбляли их и сведения о том, что «бестия Кувшинников ни одной простой бабе не спустит», что «он называет это попользоваться насчёт клубнички»; Николай Полевой Николай Алексеевич Полевой (1796-1846) — литературный критик, издатель, писатель. С 1825 по 1834 год издавал журнал «Московский телеграф», после закрытия журнала властями политические взгляды Полевого стали заметно консервативнее. С 1841 года издавал журнал «Русский вестник». сетует на «слугу Чичикова, который провонял и везде носит с собою вонючую атмосферу; на каплю, которая капает из носа мальчишки в суп; на блох, которых не вычесали у щенка... на Чичикова, который спит нагой; на Ноздрёва, который приходит в халате без рубашки; на щипанье Чичиковым волосов из носа». Всё это в изобилии является на страницах «Мёртвых душ» — даже в самом поэтическом пассаже о птице-тройке рассказчик восклицает: «Чёрт побери всё!» Примерам пиршественных сцен нет числа — что обед у Собакевича, что угощение Коробочки, что завтрак у губернатора. Любопытно, что в своих суждениях о художественной природе «Мёртвых душ» Полевой фактически предвосхитил теории Бахтина (хотя и оценочно-отрицательно): «Если и допустим в низший отдел искусства грубые фарсы, итальянские буффонады, эпические поэмы наизнанку (travesti), поэмы вроде «Елисея» Майкова, можно ли не пожалеть, что прекрасное дарование г-на Гоголя тратится на подобные создания!»
Гусиное перо, которым Гоголь писал второй том «Мёртвых душ». Государственный исторический музей
Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images
Что на неё повлияло?
Творчество Гоголя поразило современников оригинальностью — никакие прямые претексты ему не приискивались ни в отечественной словесности, ни в западной, что отметил, например, Герцен: «Гоголь полностью свободен от иностранного влияния; он не знал никакой литературы, когда сделал уже себе имя» 4 Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982. . И современники, и позднейшие исследователи рассматривали «Мёртвые души» как равноправный элемент мирового литературного процесса, проводя параллели с Шекспиром, Данте, Гомером; Владимир Набоков сравнивал поэму Гоголя с «Тристрамом Шенди» Лоренса Стерна, джойсовским «Улиссом» и «Портретом» Генри Джеймса. Михаил Бахтин упоминает 5 Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 484-495. о «прямом и косвенном (через Стерна и французскую натуральную школу) влиянии Рабле на Гоголя», в частности усматривая в структуре первого тома «интереснейшую параллель к четвёртой книге Рабле, то есть путешествию Пантагрюэля».
Святополк-Мирский Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) — публицист и литературовед. До эмиграции Святополк-Мирский выпускает сборник стихотворений, участвует в Первой мировой войне и в Гражданской войне на стороне Белого движения. В эмиграции с 1920 года; там издаёт «Историю русской литературы» на английском языке, увлекается евразийством и учреждает журнал «Вёрсты». В конце 20-х годов Святополк-Мирский интересуется марксизмом и в 1932 году переезжает в СССР. После возвращения он подписывает свои литературоведческие работы как «Д. Мирский». В 1937 году его отправляют в ссылку, где он погибает. отмечает в творчестве Гоголя влияние традиции украинского народного и кукольного театра, казацких баллад («дум»), комических авторов от Мольера до водевилистов двадцатых годов, романа нравов, Стерна, немецких романтиков, особенно Тика и Гофмана (под влиянием последнего Гоголь написал ещё в гимназии поэму «Ганц Кюхельгартен», которая была уничтожена критикой, после чего Гоголь выкупил и сжёг все доступные экземпляры), французского романтизма во главе с Гюго, Жюлем Жаненом Жюль-Габриель Жанен (1804-1874) — французский писатель, критик. В течение больше чем сорока лет работал театральным критиком в газете Journal des Debats. В 1858 году был издан сборник его театральных фельетонов. Жанен прославился романом «Мёртвый осёл и гильотинированная женщина», ставшим программным текстом французской неистовой школы. В письме к Вере Вяземской Пушкин называет роман «прелестным» и ставит Жанена выше Виктора Гюго. и их общим учителем Мэтьюрином Чарльз Роберт Мэтьюрин (1780-1824) — английский писатель. С 23 лет служил викарием в ирландской церкви, первые романы писал под псевдонимом. Стал известным благодаря пьесе «Бертран», её высоко оценили Байрон и Вальтер Скотт. Роман Мэтьюрина «Мельмот Скиталец» считается классическим образцом английской готической литературы. , «Илиады» в переводе Гнедича. Но всё это, заключает исследователь, «только детали целого, столь оригинального, что этого нельзя было ожидать». Русские предшественники Гоголя — Пушкин и особенно Грибоедов (в «Мёртвых душах» множество косвенных цитат из , например обилие закадровых и бесполезных для сюжета персонажей, прямо заимствованные ситуации, просторечие, которое и Грибоедову, и Гоголю критики ставили в упрёк).
Очевидна параллель «Мёртвых душ» с «Божественной комедией» Данте, трёхчастную структуру которой, по авторскому замыслу, должна была повторять его поэма. Сравнение Гоголя с Гомером после ожесточённой полемики стало общим местом уже в гоголевские времена, однако тут уместнее вспомнить не «Илиаду», а «Одиссею» — странствие от химеры к химере, в конце которого героя ждёт, как награда, домашний очаг; своей Пенелопы у Чичикова нет, но «о бабёнке, о детской» он мечтает нередко. «Одиссею» в переводе Жуковского Гоголь, по воспоминаниям знакомых, читал им вслух, восхищаясь каждой строчкой.
Пошлость, которую олицетворяет Чичиков, — одно из главных отличительных свойств дьявола, в чьё существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование Бога
Владимир НабоковНе без цензурных проволочек. Вообще, отношения Гоголя с цензурой были довольно двусмысленными — так, допустил к постановке лично Николай I, на которого Гоголь и впоследствии рассчитывал в разных смыслах — даже просил (и получил) материальное вспомоществование на правах первого русского писателя. Тем не менее о «Мёртвых душах» пришлось похлопотать: «Никогда, может быть, не употребил Гоголь в дело такого количества житейской опытности, сердцеведения, заискивающей ласки и притворного гнева, как в 1842 году, когда приступил к печатанию «Мёртвых душ», — вспоминал позднее критик Павел Анненков Павел Васильевич Анненков (1813-1887) — литературовед и публицист, первый биограф и исследователь Пушкина, основатель пушкинистики. Приятельствовал с Белинским, в присутствии Анненкова Белинский написал своё фактическое завещание — «Письмо к Гоголю», под диктовку Гоголя Анненков переписывал «Мёртвые души». Автор воспоминаний о литературной и политической жизни 1840-х годов и её героях: Герцене, Станкевиче, Бакунине. Один из близких друзей Тургенева — все свои последние произведения писатель до публикации отправлял Анненкову. .
На заседании московского цензурного комитета 12 декабря 1841 года «Мёртвые души» были поручены заботам цензора Ивана Снегирёва Иван Михайлович Снегирёв (1793-1868) — историк, искусствовед. С 1816 года преподавал латынь в Московском университете. Был членом Общества любителей русской словесности, больше 30 лет служил цензором. Снегирёв — один из первых исследователей русского фольклора и лубочных картин, изучал памятники старинного русского зодчества. Ввёл в искусствоведение термин «парсуна», обозначающий портретную живопись XVI-XVIII веков в технике иконописи. , который сперва нашёл произведение «совершенно благонамеренным», но затем почему-то побоялся пропустить книгу в печать самостоятельно и передал её на рассмотрение коллегам. Тут сложности вызвало, прежде всего, само название, означавшее, по мнению цензоров, безбожие (ведь душа человеческая бессмертна) и осуждение крепостного права (в действительности Гоголь никогда не имел в виду ни того, ни другого). Опасались также, что афера Чичикова подаст дурной пример. Столкнувшись с запретом, Гоголь забрал рукопись из московского цензурного комитета и через Белинского послал в Петербург, попросив при этом похлопотать князя Владимира Одоевского, Вяземского и своего доброго друга Александру Смирнову-Россет . Петербургский цензор Никитенко Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) — критик, редактор, цензор. В 1824 году Никитенко, происходивший из крестьян, получил вольную; он смог поступить в университет и сделать академическую карьеру. В 1833 году Никитенко начал работать цензором и к концу жизни дослужился до чина тайного советника. С 1839 по 1841 год был редактором журнала «Сын отечества», с 1847-го по 1848-й — журнала «Современник». Известность получили мемуары Никитенко, которые вышли уже посмертно, в конце 1880-х годов. отнёсся к поэме восторженно, однако счёл совершенно непроходной «Повесть о капитане Копейкине» 6 Русская старина. 1889. № 8. С. 384-385. . Гоголь, исключительно дороживший «Повестью» и не видевший смысла печатать поэму без этого эпизода, значительно её переделал, убрав все опасные места, и наконец получил разрешение. «Повесть о капитане Копейкине» печаталась до самой революции в отцензурированной версии; из существенных цензурных правок следует упомянуть ещё название, которое Никитенко изменил на «Похождения Чичикова, или Мёртвые души», сместив таким образом акцент с политической сатиры на плутовской роман.
Первые экземпляры «Мёртвых душ» вышли из типографии 21 мая 1842 года, уже через два дня Гоголь отбыл за границу 7 Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. В 4 томах. М., 1892-1898. .
Заглавный лист первого издания романа, 1842 год
Обложка «Мёртвых душ», нарисованная Гоголем для издания 1846 года
Как её приняли?
С практически единодушным восторгом. У Гоголя вообще была удивительно счастливая писательская судьба: ни одного другого классика так не ласкал русский читатель. С выходом первого тома «Мёртвых душ» культ Гоголя окончательно утвердился в русском обществе, от Николая I до рядовых читателей и литераторов всех лагерей.
Молодой Достоевский знал «Мёртвые души» наизусть. В «Дневнике писателя» он рассказывает, как «пошёл… к одному из прежних товарищей; мы всю ночь проговорили с ним о «Мёртвых душах» и читали их, в который раз не помню. Тогда это бывало между молодёжью; сойдутся двое или трое: «А не почитать ли нам, господа, Гоголя!» — садятся и читают, и пожалуй, всю ночь». В моду вошли гоголевские словечки, молодёжь стриглась «под Гоголя» и копировала его жилетки. Музыкальный критик, искусствовед Владимир Стасов вспоминал, что появление «Мёртвых душ» стало событием необычайной важности для учащейся молодёжи, толпой читавшей поэму вслух, чтобы не спорить об очереди: «…Мы в продолжение нескольких дней читали и перечитывали это великое, неслыханно оригинальное, несравненное, национальное и гениальное создание. Мы были все точно опьянелые от восторга и изумления. Сотни и тысячи гоголевских фраз и выражений тотчас же были всем известны наизусть и пошли в общее употребление» 8 Стасов В. В. <Гоголь в восприятии русской молодёжи 30-40-х гг.> // Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Ред., предисл. и коммент. С. И. Машинского. М.: Гос. издат. худож. лит., 1952. С. 401—402. .
Впрочем, по поводу гоголевских словечек и фраз мнения разнились. Бывший издатель «Московского телеграфа» Энциклопедический журнал, издававшийся Николаем Полевым с 1825 по 1834 год. Журнал обращался к широкому кругу читателей и выступал за «просвещение средних сословий». В 1830-е годы число подписчиков достигло пяти тысяч человек, рекордная по тем временам аудитория. Журнал был закрыт по личному указу Николая I из-за отрицательной рецензии на понравившуюся императору пьесу Нестора Кукольника. Николай Полевой был оскорблён выражениями и реалиями, которые сейчас выглядят совершенно невинно: «На каждой странице книги раздаются перед вами: подлец, мошенник, бестия... все трактирные поговорки, брани, шутки, всё, чего можете наслушаться в беседах лакеев, слуг, извозчиков»; язык Гоголя, утверждал Полевой, «можно назвать собранием ошибок против логики и грамматики…» 9 Русский вестник. 1842. № 5-6. С. 41. С ним был согласен Фаддей Булгарин Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859) — критик, писатель и издатель, самый одиозный персонаж литературного процесса первой половины XIX века. В юности Булгарин воевал в наполеоновском отряде и даже участвовал в походе на Россию, с середины 1820-х он сторонник российской реакционной политики и агент Третьего отделения. Написанный Булгариным роман «Иван Выжигин» имел большой успех и считается одним из первых плутовских романов в российской литературе. Булгарин издавал журнал «Северный архив», первую частную газету с политическим отделом «Северная пчела» и первый театральный альманах «Русская Талия». : «Ни в одном русском сочинении нет столько безвкусия, грязных картин и доказательств совершенного незнания русского языка, как в этой поэме…» 10 Северная пчела. 1842. № 119. Белинский возразил на это, что хотя язык Гоголя «точно неправилен, нередко грешит против грамматики», зато «у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка — есть слог», и уколол чопорного читателя, который оскорбляется в печати тем, что свойственно ему в жизни, не понимая «поэмы, основанной на пафосе действительности, как она есть». С подачи Белинского, литературного законодателя сороковых годов, Гоголь был признан первым русским писателем — долгое время всё свежее и талантливое, что произрастало после него в литературе, автоматически относилось критиками к гоголевской школе.
До появления «Мёртвых душ» положение Гоголя в литературе было ещё невнятно — «ни один поэт на Руси не имел такой странной судьбы, как Гоголь: в нём не смели видеть великого писателя даже люди, знавшие наизусть его творения» 11 Белинский В. Г. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. // Отечественные записки. 1842. Т. XXIII. № 7. Отд. VI «Библиографическая хроника». С. 1-12. ; теперь же он перешёл из разряда комических писателей в статус несомненного классика.
Гоголь стал как бы прародителем всей новой литературы и яблоком раздора для литературных партий, которые не могли поделить между собой главного русского писателя. В год выхода поэмы Герцен писал в дневнике: «Толки о «Мёртвых душах». Славянофилы и антиславянисты разделились на партии. Славянофилы № 1 говорят, что это апотеоза Руси, «Илиада» наша, и хвалят, след., другие бесятся, говорят, что тут анафема Руси и за то ругают. Обратно тоже раздвоились антиславянисты. Велико достоинство художественного произведения, когда оно может ускользать от всякого одностороннего взгляда». Сергей Аксаков, оставивший о Гоголе обширные и чрезвычайно ценные мемуары и побудивший к тому же других сразу после смерти писателя, преувеличивает близость Гоголя к славянофилам и умалчивает о взаимоотношениях Гоголя с Белинским и его лагерем (впрочем, Гоголь и сам старался не ставить Аксакова в известность об этих отношениях). Белинский не отставал: «Влияние Гоголя на русскую литературу было огромно. Не только все молодые таланты бросились на указанный им путь, но и некоторые писатели, уже приобретшие известность, пошли по этому же пути, оставивши свой прежний. Отсюда появление школы, которую противники её думали унизить названием натуральной». Достоевский, Григорович, Гончаров, Некрасов, Салтыков-Щедрин — трудно вспомнить, на кого из русских писателей второй половины XIX века Гоголь не повлиял.
Вслед за потомком эфиопов Пушкиным, выходец из Малороссии Гоголь надолго стал главным русским писателем и пророком. Художник Александр Иванов изобразил Гоголя на знаменитом полотне «Явление Христа народу» в виде фигуры, стоящей ближе всех к Иисусу. Уже при жизни Гоголя и вскоре после его смерти появились немецкий, чешский, английский, французский переводы поэмы.
В 1920-30-е годы «Мёртвые души» адаптировал Михаил Булгаков. В его фельетоне «Похождения Чичикова» герои поэмы Гоголя оказывались в России 20-х годов и Чичиков делал головокружительную карьеру, становясь миллиардером. В начале 1930-х пьеса Булгакова «Мёртвые души» с успехом шла во МХАТе; был им создан и киносценарий, никем, правда, не использованный. Гоголевская поэма отозвалась в литературе и более косвенно: скажем, стихотворение Есенина «Не жалею, не зову, не плачу» (1921) написано под впечатлением от лирического вступления к шестой — плюшкинской — главе «Мёртвых душ», в чём признавался сам поэт (на это намекают строки «О, моя утраченная свежесть» и «Я теперь скупее стал в желаньях»).
Имена некоторых гоголевских помещиков стали нарицательными: в «маниловском прожектёрстве» обвинял народников Ленин, Маяковский озаглавил стихотворение о жадном обывателе «Плюшкин». Пассаж о птице-тройке школьники десятилетиями учили наизусть.
Экранизирована поэма Гоголя была впервые ещё в 1909 году в ателье Ханжонкова; в 1960 году фильм-спектакль «Мёртвые души» по пьесе Булгакова снял Леонид Трауберг; в 1984 году пятисерийный фильм с Александром Калягиным в главной роли снял Михаил Швейцер. Из новейших интерпретаций можно вспомнить «Дело о «Мёртвых душах» режиссёра Павла Лунгина и громкую театральную постановку Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре» в 2013 году.
Фрагмент картины Александра Иванова «Явление Христа народу». 1837–1857 годы. Третьяковская галерея. Иванов писал с Гоголя лицо ближайшего к Иисусу человека
Была ли афера Чичикова осуществима на практике?
Каким бы фантастическим ни казалось предприятие с «мёртвыми душами», оно было не только осуществимо, но формально не нарушало законов и даже имело прецеденты.
Умершие крепостные крестьяне, числящиеся за помещиком по ревизской сказке Документ с результатами переписи податного населения, проводившейся в России в XVIII и первой половине XIX века. В сказках указывались имя, отчество, фамилия, возраст владельца двора и членов его семьи. Всего было проведено десять таких ревизий. , для государства были живыми до следующей переписи и облагались подушным налогом. Расчёт Чичикова был в том, что помещики будут только рады избавиться от лишнего оброка и уступят ему за гроши мёртвых (но на бумаге живых) крестьян, которых он затем сможет заложить. Единственная заминка состояла в том, что крестьян нельзя было ни купить, не заложить без земли (это, возможно, анахронизм: такая практика была запрещена только в 1841 году, а действие первого тома «Мёртвых душ» разворачивается десятилетием раньше), но Чичиков разрешил её легко: «Да ведь я куплю на вывод, на вывод; теперь земли в Таврической и Херсонской губерниях отдаются даром, только заселяй».
Сюжет поэмы, подаренный Гоголю Пушкиным (как пишет Гоголь в «Авторской исповеди»), был взят из реальной жизни. Как пишет Пётр Бартенев Пётр Иванович Бартенев (1829-1912) — историк, литературовед. С 1859 по 1873 год был руководителем Чертковской библиотеки, первой общедоступной библиотеки в Москве. Писал монографии о Пушкине, наряду с Павлом Анненковым считается родоначальником пушкинистики. С 1863 года издавал исторический журнал «Русский архив». Как историк консультировал Толстого в работе над «Войной и миром». в примечании к воспоминаниям Владимира Соллогуба Владимир Александрович Соллогуб (1813-1882) — писатель. Служил в Министерстве иностранных дел, публиковал в журналах светские повести. Самым известным произведением Соллогуба стала повесть «Тарантас», вышедшая в 1845 году. Имел звание придворного историографа. Соллогуб был близким приятелем Пушкина: в 1836 году между ними могла состояться дуэль, но стороны помирились, Соллогуб выступал секундантом Пушкина на первой дуэли с Дантесом. : «В Москве Пушкин был с одним приятелем на бегу. Там был также некто П. (старинный франт). Указывая на него Пушкину, приятель рассказал про него, как он скупил себе мёртвых душ, заложил их и получил большой барыш. Пушкину это очень понравилось. «Из этого можно было бы сделать роман», — сказал он между прочим. Это было ещё до 1828 года» 12 Русский архив. 1865. С. 745. .
На это мог наложиться и другой сюжет, заинтересовавший Пушкина во время его пребывания в Кишинёве. В Бессарабию в начале XIX века массово бежали крестьяне. Чтобы скрыться от полиции, беглые крепостные часто принимали имена умерших. Особенно славился такой практикой город Бендеры, чьё население называли «бессмертным обществом»: в течение многих лет там не было зарегистрировано ни единого смертного случая. Как показало расследование, в Бендерах было принято за правило: умерших «из общества не исключать», а их имена отдавать новоприбывшим беглым крестьянам.
Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие
Николай Гоголь
Вообще мошенничества с ревизскими списками были нередки. Дальняя родственница Гоголя Марья Григорьевна Анисимо-Яновская была уверена, что идею поэмы подал писателю её собственный дядя Харлампий Пивинский. Имея пятерых детей и при этом всего 200 десятин Десятина — единица земельной площади, равняющаяся 1,09 гектара. 200 десятин составляют 218 гектаров. земли и 30 душ крестьян, помещик сводил концы с концами благодаря винокурне. Вдруг прошёл слух, что курить вино разрешено будет лишь помещикам, имеющим не менее 50 душ. Мелкопоместные дворяне загоревали, а Харлампий Петрович «поехал в Полтаву, да и внёс за своих умерших крестьян оброк, будто за живых. А так как своих, да и с мёртвыми, далеко до пятидесяти не хватало, то набрал он в бричку горилки, да и поехал по соседям и накупил у них за эту горилку мёртвых душ, записал их себе и, сделавшись по бумагам владельцем пятидесяти душ, до самой смерти курил вино и дал этим тему Гоголю, который бывал в Федунках, имении Пивинского, в 17 верстах от Яновщины Другое название имения Гоголей — Васильевка. ; кроме того, и вся Миргородчина знала про мёртвые души Пивинского» 13 Русская старина. 1902. № 1. С. 85-86. .
Другой местный анекдот вспоминает гимназический однокашник Гоголя: «В Нежине… был некто К-ачь, серб; огромного роста, очень красивый, с длиннейшими усами, страшный землепроходец, — где-то купил он землю, на которой находится — сказано в купчей крепости — 650 душ; количество земли не означено, но границы указаны определительно. …Что же оказалось? Земля эта была — запущенное кладбище. Этот самый случай рассказывал 14 Литературное наследство. Т. 58. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 774. Гоголю за границей князь Н. Г. Репнин Николай Григорьевич Репнин-Волконский (1778-1845) — военный. Участвовал в бою под Аустерлицем, после которого попал в плен — Наполеон I отправил Репнина к Александру I с предложением вступить в переговоры. Во время войны 1812 года командовал кавалерийской дивизией. Был генерал-губернатором Саксонии и Малороссии. С 1828 года член Государственного совета. Из-за обвинения в неправильном расходовании казённых денег ушёл в отставку. »
Вероятно, рассказ этот Гоголь выслушал в ответ на просьбу снабжать его сведениями о разных «казусах», «могущих случиться при покупке мёртвых душ», с которой он донимал всех своих родственников и знакомых, — возможно, именно эта история отозвалась во втором томе поэмы в реплике генерала Бетрищева: «Чтоб отдать тебе мёртвых душ? Да за такую выдумку я тебе их с землёй, с жильём! Возьми себе всё кладбище!»
Несмотря на тщательные изыскания, проведённые писателем, в плане Чичикова остались неувязки, на которые указал Гоголю после выхода поэмы Сергей Аксаков 15 Переписка Н. В. Гоголя. В 2 томах. Т. 2. М.: Худож. лит-ра, 1988. С. 23-24. : «Я очень браню себя, что одно просмотрел, а на другом мало настаивал: крестьяне на вывод продаются с семействами, а Чичиков отказался от женского пола; без доверенности, выданной в присутственном месте, нельзя продать чужих крестьян, да и председатель не может быть в одно и то же время и доверенным лицом, и присутствующим по этому делу». Женщин и детей недальновидный Чичиков не покупал, видимо, просто потому, что их номинальная цена была ниже, чем за мужиков.
Пётр Боклевский. Чичиков. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год
Почему «Мёртвые души» — поэма?
Назвав своё главное произведение поэмой, Гоголь, прежде всего, имел в виду, что это не повесть и не роман в понимании его времени. Такое необычное жанровое определение проясняют наброски Гоголя к неосуществлённой «Учебной книге словесности для русского юношества», где Гоголь, разбирая разные роды литературы, «величайшим, полнейшим, огромнейшим и многостороннейшим из всех созданий» называет эпопею, способную охватить целую историческую эпоху, жизнь нации или даже всего человечества, — в пример такой эпопеи Гоголь приводит «Илиаду» и «Одиссею», любимые им в переводах Гнедича и Жуковского соответственно. В то же время роман, как мы интуитивно назвали бы «Мёртвые души» сегодня, «есть сочинение слишком условленное», в нём главное — интрига: все события в нём должны непосредственно относиться к судьбе главного героя, персонажей романа автор не может «передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений»; роман «не берёт всю жизнь, но замечательное происшествие в жизни» — а ведь цель Гоголя была именно в том, чтобы создать своего рода русский космос.
Русским Гомером немедленно объявил Гоголя в печати Константин Аксаков, вызвав насмешки Белинского, в действительности не совсем справедливые. Многие приёмы Гоголя, смутившие критиков, становятся понятны именно в гомеровском контексте: например, лирическое отступление, ради которого рассказчик бросает Чичикова на дороге, чтобы так же внезапно к нему вернуться, или развёрнутые сравнения, пародирующие — по выражению Набокова — ветвистые параллели Гомера. Господ в чёрных фраках на вечеринке у губернатора, снующих вокруг дам, Гоголь сравнивает с роем мух — и из этого сравнения вырастает целая живая картина: портрет старой ключницы, которая колет сахар летним днём. Точно так же, сравнив лицо Собакевича с тыквой-горлянкой, Гоголь вспоминает, что из таких тыкв делают балалайки — и перед нами из ниоткуда вырастает образ балалаечника, «мигача и щёголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц» и решительно никакой роли не играющего в сюжете поэмы.
В ту же эпическую копилку — внезапные и неуместные перечисления не относящихся к действию имён и деталей: Чичиков, желая развлечь губернаторскую дочку, рассказывает ей приятные вещи, которые «уже случалось ему произносить в подобных случаях в разных местах, именно: в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Фёдора Фёдоровича Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица его Катерина Михайловна и внучатные сёстры её Роза Фёдоровна и Эмилия Фёдоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя сводными сёстрами — Софией Александровной и Маклатурой Александровной» — чем не гомеровский список кораблей.
Помимо этого, жанровое определение «Мёртвых душ» отсылает к произведению Данте, которое называется «Божественной комедией», но представляет собой поэму. Трёхчастную структуру «Божественной комедии», предположительно, должны были повторить «Мёртвые души», но закончен оказался только «Ад».
Ревизская сказка 1859 года по деревне Новое Катаево Оренбургской губернии
Карта Херсонской губернии. 1843 год
Почему Чичикова принимают за Наполеона?
Сходство Чичикова с Наполеоном встревоженно обсуждают чиновники города N., обнаружив, что обаятельнейший Павел Иванович оказался каким-то зловещим проходимцем: «…Вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию будто бы Чичиков». Такое подозрение — наряду с делателем фальшивых ассигнаций, чиновником генерал-губернаторской канцелярии (то есть фактически ревизором), благородным разбойником «вроде Ринальда Ринальдина Герой-разбойник из романа Кристиана Августа Вульпиуса «Ринальдо Ринальдини», вышедшего в 1797 году. » — выглядит обычным гоголевским абсурдизмом, однако в поэме оно возникло не случайно.
Ещё и в «Старосветских помещиках» некто «рассказывал, что француз тайно согласился с англичанином выпустить опять на Россию Бонапарта». Подобные разговоры могли подпитываться слухами о «ста днях», т. е. о побеге Наполеона с острова Эльба и его вторичном кратком правлении во Франции в 1815 году. Это, кстати, единственное место в поэме, где уточняется время действия «Мёртвых душ»: «Впрочем, нужно помнить, что всё это происходило вскоре после достославного изгнания французов. В это время все наши помещики, чиновники, купцы, сидельцы и всякий грамотный и даже неграмотный народ сделались, по крайней мере на целые восемь лет, заклятыми политиками». Таким образом, Чичиков путешествует по русской глубинке в начале 1820-х годов (по летам он старше и Онегина, и Печорина), а точнее, вероятно, в 1820 или 1821 году, поскольку Наполеон умер 5 мая 1821 года, после чего возможность подозревать его в Чичикове естественным образом пропала.
К приметам времени относятся и некоторые косвенные признаки, вроде любимой почтмейстером «Ланкастеровой школы взаимного обученья» Система взаимного обучения, согласно которой старшие ученики обучают младших. Придумана в Великобритании в 1791 году Джозефом Ланкастером. Русское «Общество училищ взаимного обучения» было учреждено в 1819 году. Поборниками ланкастерской системы были многие участники тайных обществ; так, декабрист В. Ф. Раевский попал в 1820 году под следствие за «вредную пропаганду среди солдат» именно в связи с преподавательской деятельностью. , которую Грибоедов упоминает в «Горе от ума» как характерное увлечение декабристского круга.
Бонапарт, внезапно объявившийся инкогнито в заштатном русском городе, — распространённый фольклорный мотив времён Наполеоновских войн. Пётр Вяземский приводит в «Старой записной книжке» анекдот об Алексее Михайловиче Пушкине (троюродном брате поэта и большом острослове), в войну 1806-1807 годов состоявшем по милиционной службе при князе Юрии Долгоруком: «На почтовой станции одной из отдалённых губерний заметил он в комнате смотрителя портрет Наполеона, приклеенный к стене. «Зачем держишь ты у себя этого мерзавца?» «А вот затем, Ваше превосходительство, — отвечает он, — что, если неравно, Бонапартий под чужим именем или с фальшивой подорожною приедет на мою станцию, я тотчас по портрету признаю его, голубчика, схвачу, свяжу, да и представлю начальству». «А, это дело другое!» — сказал Пушкин».
«Ах ты мордашка эдакой!» Чичиков (Александр Калягин)
А может быть, Чичиков — чёрт?
«Чорта называю прямо чортом, не даю ему вовсе великолепного костюма à la Байрон и знаю, что он ходит во фраке» 16 Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. М.: Правда, 1966. С. 291-292. , — писал Гоголь Сергею Аксакову из Франкфурта в 1844 году. Эту мысль развил в статье «Гоголь и чёрт» Дмитрий Мережковский: «Главная сила дьявола — уменье казаться не тем, что он есть. <...> Гоголь первый увидел чёрта без маски, увидел подлинное лицо его, страшное не своей необычайностью, а обыкновенностью, пошлостью; первый понял, что лицо чёрта есть не далёкое, чуждое, странное, фантастическое, а самое близкое, знакомое, вообще реальное «человеческое… почти наше собственное лицо в те минуты, когда мы не смеем быть сами собою и соглашаемся быть «как все».
В этом свете искры на брусничном фраке Чичикова блестят зловеще (Чичиков, как мы помним, вообще в одежде держался «коричневых и красноватых цветов с искрою»; во втором томе купец продаёт ему сукно оттенка «наваринского дыму с пламенем»).
Павел Иванович лишён отличительных черт: он «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод» и при этом, как настоящий искуситель, очаровывает всех, с каждым говоря на его языке: с Маниловым он сентиментален, с Собакевичем деловит, с Коробочкой попросту груб, умеет поддержать любой разговор: «Шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе… трактовали ли касательно следствия, произведённого казённою палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о билиартной игре — и в билиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах». Чичиков покупает человеческие души не только в деловом смысле, но и в переносном — для каждого он становится зеркалом, чем подкупает.
В лирическом отступлении автор прямо спрашивает читателя: «А кто из вас… в минуты уединённых бесед с самим собой углубит во внутрь собственной души сей тяжёлый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!» — тогда как в соседе всякий сразу же Чичикова узнать готов.
Да не нужно ли ещё чего? Может, ты привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки. Покойник мой без этого никак не засыпал
Николай Гоголь
И смотрясь в это зеркало, бледнеет инспектор врачебной управы, подумавший, что под мёртвыми душами разумеются больные, умершие в лазаретах, потому что он не принял нужных мер; бледнеет председатель, выступивший в сделке с Плюшкиным поверенным вопреки закону; бледнеют чиновники, покрывшие недавнее убийство купцов: «Все вдруг отыскали в себе такие грехи, каких даже не было».
Сам Чичиков непрестанно любуется на себя в зеркало, треплет себя по подбородку и одобрительно комментирует: «Ах ты, мордашка эдакой!» — но читатель так и не встретит описания его лица, за исключением апофатического, хотя прочие герои поэмы описаны очень подробно. Он как будто не отражается в зеркалах — как нечисть в народных поверьях. В фигуре Чичикова сконцентрирована та знаменитая гоголевская чертовщина, на которой построены «Вечера на хуторе близ Диканьки» и которая в «Мёртвых душах» присутствует хотя и не так явно, но несомненно. Михаил Бахтин обнаруживает в основе «Мёртвых душ» «формы весёлого (карнавального) хождения по преисподней, по стране смерти. <…> Недаром, конечно, загробный момент присутствует в самом замысле и заголовке гоголевского романа («Мёртвые души»). Мир «Мёртвых душ» — мир весёлой преисподней. <...> Найдём мы в нём и отребье, и барахло карнавального «ада», и целый ряд образов, являющихся реализацией бранных метафор» 17 Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. С. 484-495. .
В этом контексте Чичиков — карнавальный, балаганный чёртик, ничтожный, комичный и противопоставленный возвышенному романтическому злу, часто встречающемуся в современной Гоголю литературе («дух отрицанья, дух сомненья» — пушкинский демон — является у Гоголя в образе во всех отношениях приятной дамы, которая «была отчасти материалистка, склонная к отрицанию и сомнению, и отвергала весьма многое в жизни»).
Этот жизнерадостный демонизм, как отмечает 18 исследовательница Елена Смирнова, сгущается к концу первого тома в картине «взбунтованного» города, где из всех углов полезла встревоженная Чичиковым нечисть: «…И всё, что ни есть, поднялось. Как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город! Вылезли из нор все тюрюки и байбаки... <…> Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и не слышно было никогда; в гостиных заторчал какой-то длинный, длинный с простреленною рукою, такого высокого роста, какого даже и не видано было. На улицах показались крытые дрожки, неведомые линейки, дребезжалки, колесосвистки — и заварилась каша».
Манилов (Юрий Богатырёв)
Пётр Боклевский. Манилов. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год
Пётр Боклевский. Коробочка. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год
Почему рассказчик в «Мёртвых душах» так боится дам?
Стоит рассказчику коснуться в своих рассуждениях дам, на него нападает ужас: «Дамы города N. были… нет, никаким образом не могу; чувствуется точно робость. В дамах города N. больше всего замечательно было то… Даже странно, совсем не подымается перо, точно будто свинец какой-нибудь сидит в нём».
Уверения эти не следует принимать за чистую монету — ведь тут же мы находим такое, например, смелое описание: «Всё было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала, по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное всё было припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь лёгонький галстучек из ленты или шарф легче пирожного, известного под именем поцалуя, эфирно обнимал и обвивал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья, маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем скромностей. Эти скромности скрывали напереди и сзади то, что уже не могло нанести гибели человеку, а между тем заставляли подозревать, что там-то именно и была самая погибель».
Тем не менее опасения у рассказчика есть, и не беспочвенные. Литературовед Елена Смирнова заметила, что разговор «дамы приятной во всех отношениях» и «дамы просто приятной» в «Мёртвых душах» близко к тексту повторяет щебет княжон с Натальей Дмитриевной Горич в третьем действии «Горя от ума» («1-я княжна : Какой фасон прекрасный! 2-я княжна: Какие складочки! 1-я княжна: Обшито бахромой. Наталья Дмитриевна: Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный…» — и т. п.) и играет ту же конструктивную роль в действии 19 Смирнова Е. А. Поэма Гоголя «Мёртвые души». Л.: Наука, 1987. .
В обоих случаях от обсуждения мод, «глазков и лапок», дамы переходят непосредственно к сплетням и, восстав «общим бунтом» (у Грибоедова) или направившись «каждая в свою сторону бунтовать город» (у Гоголя), запускают слух, разрушивший жизнь главному герою: в одном случае о сумасшествии, в другом — о злокозненном плане увоза губернаторской дочки. В дамах города N. Гоголь отчасти изобразил матриархальный террор фамусовской Москвы.
Не знаем, что будет в остальных двух частях поэмы; но до сих пор на первом плане люди, злоупотребляющие своею должностию и наживающиеся противозаконными средствами
Константин Масальский
Яркое исключение — губернаторская дочка. Это вообще единственный персонаж в первом томе поэмы, которым откровенно любуется рассказчик — её личиком, похожим на свеженькое яичко, и тоненькими ушками, рдеющими тёплым солнечным светом. Необыкновенное действие производит она на Чичикова: впервые он растерян, пленён, забывает о наживе и необходимости всем угождать и, «обратившись в поэта», рассуждает, что твой Руссо: «Она теперь как дитя, всё в ней просто: она скажет, что ей вздумается, засмеётся, где захочет засмеяться».
Этот светлый и совершенно безмолвный женский образ должен был довоплотиться во втором томе «Мёртвых душ» в положительном идеале — Улиньке. Отношение Гоголя к женщинам мы знаем по его «Выбранным местам из переписки с друзьями», где он опубликовал под заглавием «Женщина в свете» вариации на свои реальные письма к Александре Смирновой-Россет Александра Осиповна Смирнова (девичья фамилия — Россет; 1809-1882) — фрейлина императорского двора. Фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны стала в 1826 году. В 1832 году вышла замуж за чиновника Министерства иностранных дел Николая Смирнова. Приятельствовала с Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Одоевским, Лермонтовым и Гоголем. , которую часто называют «утаённой любовью» Гоголя, во всю жизнь не замеченного в любовных связях. Идеальная женщина, выработанная Гоголем с юности под влиянием немецких романтиков, бесплотна, почти безмолвна и явно бездеятельна — она «оживотворяет» общество, заражённое «нравственной усталостью», одним своим присутствием и своей красотой, которая недаром поражает даже самые очерствевшие души: «Если уже один бессмысленный каприз красавицы бывал причиной переворотов всемирных и заставлял делать глупости наиумнейших людей, что же было бы тогда, если бы этот каприз был осмыслен и направлен к добру?» (Как мы видим, женская власть и здесь амбивалентна: так и из губернаторской дочки «может быть чудо, а может выйти и дрянь».)
Отвечая на вопрос, «что делать молодой, образованной, красивой, состоятельной, нравственной и всё ещё не довольной своей светской бесполезностью женщине», замечает 20 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 20. Абрам Терц, Гоголь «не зовёт её ни резать лягушек, ни упразднять корсет, ни даже плодить детей, ни воздерживаться от деторождения». «Гоголь ничего не требует от неё, кроме того, что она уже имеет как женщина, — ни нравоучений, ни общественной деятельности. Её благая задача — быть собою, являя всем в назидание свою красоту» 21 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 3-336. . Понятно, почему «Женщину в свете» высмеивает вивисектор лягушек — тургеневский Базаров, поколебавшийся в своём нигилизме под влиянием любви: «...Я препакостно себя чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше» (женой калужского губернатора была как раз Александра Смирнова).
Губернаторская дочка, которая «только одна белела и выходила прозрачною и светлою из мутной и непрозрачной толпы», не зря единственный светлый персонаж поэмы: она — реинкарнация Беатриче, которая должна вывести героя из дантовского ада первого тома, и преображение это внушает автору благоговейный страх.
Museum of London/Heritage Images/Getty Images
Кто на самом деле имеется в виду под мёртвыми душами?
Несмотря на то что это словосочетание имеет прямое значение — умершие крепостные, которых именовали «душами» (так же как табун лошадей считают по «головам»), в романе ясно считывается и переносный смысл — люди, мёртвые в духовном смысле. Анонсируя будущих положительных героев своей поэмы, «мужа, одарённого божескими доблестями, или чудную русскую девицу, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души», автор добавляет: «Мёртвыми покажутся пред ними все добродетельные люди других племён, как мертва книга пред живым словом!» Тем не менее современники склонны были противопоставлять этим живым, русским и народным идеалам не иноземцев, а чиновников и помещиков, считывая это как социально-политическую сатиру.
Анекдотическое обсуждение поэмы в цензурном комитете Гоголь описывает в письме Плетнёву в 1842 году: «Как только занимавший место президента Голохвастов услышал название «Мёртвые души», закричал голосом древнего римлянина: «Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мёртвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья». В силу наконец мог взять в толк умный президент, что дело идёт об ревижских душах. Как только взял он в толк… произошла ещё большая кутерьма. «Нет, — закричал председатель и за ним половина цензоров, — этого и подавно нельзя позволить, хотя бы в рукописи ничего не было, а стояло только одно слово: ревижская душа, — уж этого нельзя позволить, это значит против крепостного права». Несколько ограниченную трактовку Голохвастова, надо заметить, разделяли многие поклонники Гоголя. Несколько проницательнее оказался Герцен, увидевший в поэме не столько социальные карикатуры, сколько мрачное прозрение о человеческой душе: «Это заглавие само носит в себе что-то наводящее ужас. И иначе он не мог назвать; не ревизские — мёртвые души, а все эти Ноздрёвы, Маниловы и tutti quanti — вот мёртвые души, и мы их встречаем на каждом шагу. <…> Не все ли мы после юности, так или иначе, ведём одну из жизней гоголевских героев?» Герцен предполагает, что Ленский в «Евгении Онегине» превратился бы с годами в Манилова, не «расстреляй» его автор вовремя, и сокрушается, что Чичиков — «один деятельный человек… и тот ограниченный плут» не встретил на своём пути «нравственного помещика добросерда, стародума » — именно это должно было произойти, по гоголевскому замыслу, во втором томе «Мёртвых душ».
Неудачная судьба второго тома, который Гоголь вымучивал десять лет и дважды сжёг, отчасти, возможно, объясняется тем, что Гоголь не смог найти удовлетворительные «живые души» в той самой действительности, уродливые стороны которой он показал в первом томе (где он описывает своих помещиков, на самом деле, не без симпатии). Собакевичу, Манилову и Ноздрёву он противопоставляет не русский народ, как принято было считать в советском литературоведении, а неких эпических или сказочных героев. Самые поэтические описания русских мужиков в поэме относятся к крестьянам Собакевича, которых тот расписывает как живых, чтобы набить цену (а вслед за ним в фантазии о русской удали пускается и Чичиков): «Да, конечно, мёртвые», сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом деле были уже мёртвые, а потом прибавил: «впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди? мухи, а не люди».
Ноздрёв (Виталий Шаповалов)
Пётр Боклевский. Ноздрёв. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год
Зачем в поэме Гоголя столько разной еды?
Прежде всего, Гоголь очень сам любил поесть и попотчевать других.
Сергей Аксаков вспоминает, например, с каким артистическим упоением Гоголь собственноручно готовил друзьям макароны: «Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью, положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать. Нельзя было без смеха и удивления смотреть на Гоголя». Другой мемуарист, Михаил Максимович Михаил Александрович Максимович (1804-1873) — историк, ботаник, филолог. С 1824 года был директором ботанического сада Московского университета, заведовал кафедрой ботаники. С 1834 года был назначен первым ректором Императорского университета Святого Владимира в Киеве, но покинул должность спустя год. В 1858 году был секретарём Общества любителей русской словесности. Собирал украинские народные песни, изучал историю древней русской словесности. Вёл переписку с Гоголем. , вспоминает: «На станциях он покупал молоко, снимал сливки и очень искусно делал из них масло с помощью деревянной ложки. В этом занятии он находил столько же удовольствия, как и в собирании цветов».
Михаил Бахтин, анализируя раблезианскую природу творчества Гоголя, замечает по поводу «Вечеров на хуторе близ Диканьки»: «Еда, питьё и половая жизнь в этих рассказах носят праздничный, карнавально-масленичный характер». Намёк на этот фольклорный пласт можно усмотреть и в пиршественных сценах «Мёртвых душ». Коробочка, желая задобрить Чичикова, ставит на стол разные пирожки и припёки, из которых Чичиков уделяет главное внимание блинам, макая их сразу по три в растопленное масло и нахваливая. Блинами на Масленицу задабривают колядующих, олицетворяющих нечистую силу, а Чичиков, приехавший «бог знает откуда, да ещё и в ночное время» и скупающий покойников, в глазах простодушной «матушки-помещицы» смахивает на нечисть.
Еда служит для характеристики помещиков, так же как их жёны, деревни и обстановка, причём часто именно за едой в гоголевских карикатурах проступают симпатичные человеческие черты. Потчуя Чичикова «грибками, пирожками, скородумками Яичница-глазунья, испечённая вместе с хлебом и ветчиной. , шанишками Уменьшительная форма слова «шаньги» — круглые пирожки, традиционное блюдо русской кухни. В записной книжке Гоголя — «род ватрушки, немного меньше». Впрочем, шаньги, в отличие от ватрушек, не делают сладкими. , пряглами «Пышки, оладьи» (из записной книжки Гоголя). , блинами, лепёшками со всякими припёками: припёкой с лучком, припёкой с маком, припёкой с творогом, припёкой со сняточками Снеток — мелкая озёрная рыба. », Коробочка напоминает безусловно милую автору Пульхерию Ивановну из «Старосветских помещиков» с её коржиками с салом, солёными рыжиками, разными сушёными рыбками, варениками с ягодами и пирожками — с маком, с сыром или с капустою и гречневою кашею («это те, которые Афанасий Иванович очень любит»). Да и вообще она хорошая хозяйка, заботится о крестьянах, ночному подозрительному гостю радушно стелит перины и предлагает почесать пятки.
Собакевич, который в один присест уминает бараний бок или целого осетра, зато лягушку или устрицу (еду «немцев да французов») в рот не возьмёт, «хоть сахаром облепи», напоминает в этот момент былинного русского богатыря вроде Добрыни Никитича, выпивавшего разом «чару зелена вина в полтора ведра», — недаром его покойный батюшка один на медведя хаживал; русский медведь — совсем не пейоративное определение в гоголевском мире.
Ноздрёв был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели
Николай Гоголь
Манилов, выстроивший себе «храм уединённого размышления» и говорящий кучеру «Вы», предлагает Чичикову «просто, по русскому обычаю, щи, но от чистого сердца» — атрибут сельской идиллии среди счастливых поселян. Маниловка и её обитатели — пародия на литературу сентиментализма. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь пишет: «Подражатели Карамзина послужили жалкой карикатурой на него самого и довели как слог, так и мысли до сахарной приторности», — Манилов, как мы помним, был не лишён приятности, однако «в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару». Обед в Маниловке, против обыкновения, не описан подробно — зато мы знаем, что Манилов с супругой то и дело приносили друг другу «или кусочек яблочка, или конфетку, или орешек и говорил трогательно-нежным голосом, выражавшим совершенную любовь: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек», тем самым показывая хоть и гротескный, но единственный пример супружеской любви во всей поэме.
Только от Ноздрёва Чичиков уезжает голодным — блюда у него пригорелые или недоваренные, сделанные поваром из чего попало: «стоял ли возле него перец — он сыпал перец, капуста ли попалась — совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох, словом, катай-валяй»; зато Ноздрёв много пьёт — и тоже какую-то несусветную дрянь: мадеру, которую купцы «заправляли беспощадно ромом, а иной раз вливали туда и царской водки», какой-то «бургоньон и шампаньон вместе», рябиновку, в которой «слышна была сивушища во всей своей силе».
Наконец, Плюшкин — единственная в «Мёртвых душах» не комическая, а трагическая фигура, чью историю трансформации рассказывает нам автор, тем самым неизбежно вызывая сочувствие, — не ест и не пьёт совсем. Его угощение — тщательно сберегаемый сухарь из пасхального кулича, привезённого дочерью, — довольно прозрачная метафора будущего воскресения. В «Выбранных местах» Гоголь писал: «Воззови… к прекрасному, но дремлющему человеку. …Чтобы спасал свою бедную душу… нечувствительно облекается он плотью и стал уже весь плоть, и уже почти нет в нём души. <…> О, если б ты мог сказать ему то, что должен сказать мой Плюшкин, если доберусь до третьего тома «Мёртвых душ»!»
Описать это возрождение Гоголю уже не пришлось: есть трагический парадокс в том, что в последние дни Гоголь жестоко постился, как считается, уморив себя голодом, отрекшись от еды и от смеха, — то есть сам обернувшись Плюшкиным в каком-то духовном смысле.
Жареный поросёнок. Гравюра XIX века
Чичиков (Александр Калягин)
Почему Гоголь решил сделать своего героя подлецом?
Сам автор мотивировал свой выбор так: «Обратили в рабочую лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нём, понукая и кнутом и всем, чем попало… изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нём и тени добродетели, и остались только рёбра да кожа вместо тела… лицемерно призывают добродетельного человека… не уважают добродетельного человека. Нет, пора наконец припрячь и подлеца».
Одна за Чичиковым никаких особенных подлостей не значится, от его афер едва ли кто-то пострадал (разве что косвенно — прокурор умер от испуга). Набоков называет его «пошляком гигантского калибра», отмечая при этом: «Пытаясь покупать мертвецов в стране, где законно покупали и закладывали живых людей, Чичиков едва ли серьёзно грешил с точки зрения морали».
При всей карикатурной пошлости Чичикова, он ведь и есть тот русский, который любит быструю езду, в апологетическом пассаже о тройке. Именно ему предстояло пройти горнило испытаний и духовно возродиться в третьем томе.
Предпосылка для такого возрождения — единственное свойство, отличающее Чичикова от всех прочих героев «Мёртвых душ»: он деятелен. Житейские неудачи не гасят в нём энергии, «деятельность никак не умирала в голове его; там всё хотело что-то строиться и ждало только плана». В этом отношении он тот самый русский человек, которого «пошли… хоть в Камчатку да дай только тёплые рукавицы, он похлопает руками, топор в руки, и пошёл рубить себе новую избу».
Конечно, деятельность его покуда только приобретательская, а не созидательная, в чём автор видит его главный порок. Тем не менее именно и только энергия Чичикова движет действие с места — от движения его птицы-тройки «всё летит: летят вёрсты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с тёмными строями елей и сосен», вся Русь несётся куда-то.
Весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек — прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья
Николай Гоголь
Об энергичном, деятельном русском герое мечтали все русские классики, но, похоже, не слишком верили в его существование. Русская лень-матушка, которая раньше нас родилась, воспринималась ими как источник всех зол и скорбей — но в то же время как основа национального характера. Пример хорошего хозяина, погружённого в кипучую деятельность, Гоголь выводит во втором томе «Мёртвых душ», неслучайно наделяя его труднопроизносимой и очевидно иностранной (греческой) фамилией Костанжогло: «Русской человек… не может без понукателя… Так и задремлет, так и закиснет». Следующий знаменитый делец в русской литературе, описанный Гончаровым в «Обломове», — полунемец Андрей Штольц, тогда как несомненно более симпатичный Обломов — прямой наследник гоголевского «увальня, лежебоки, байбака» Тентетникова, в молодости вынашивавшего планы бодрого хозяйствования, а затем осевшего в халате на диване. Сетуя на русскую лень, и Гоголь, и его последователи, похоже, не верили в возможность её искоренения без участия деловитых иноземцев — но вопреки рассудку не могли победить в себе ощущение, что делячество — свойство бездуховное, пошловатое и подлое. Слово «подлый» в архаическом смысле значило — низкого рода (ведь и происхождение Чичикова «темно и скромно»). Наиболее выразительно сформулировал эту антитезу Илья Ильич Обломов в своей апологии лени, где себя, русского барина, противопоставляет «другому» — низкому, необразованному человеку, которого «нужда мечет из угла в угол, он и бегает день-деньской» («Из немцев много этаких, — угрюмо сказал Захар»).
Эта ситуация изменилась только с приходом в литературу героев-разночинцев, которые не могли себе позволить разлёживаться. Характерно, что в знаменитой постановке «Мёртвых душ» в «Гоголь-центре» в 2013 году Чичикова играл американец Один Байрон, а финальный поэтический монолог о птице-тройке заменён недоумевающим вопросом: «Русь, чего ты хочешь от меня?» Объясняя такой выбор, режиссёр Кирилл Серебренников трактует конфликт «Мёртвых душ» как столкновение «человека из нового мира», индустриального и рационального, с «русским заскорузлым поместным образом жизни». Задолго до Серебренникова сходную мысль высказал Абрам Терц: «Гоголь в качестве палочки-выручалочки поднёс России — не Чацкого, не Лаврецкого, не Ивана Сусанина и даже не старца Зосиму, а Чичикова. Такой не выдаст! Чичиков, единственно Чичиков способен сдвинуть и вывезти воз истории, — предвидел Гоголь в то время, когда не снилось ещё никакого развития капитализма в России… и вывел в дамки — мерзавца: этот не подведёт!..» 22 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 23.
Спектакль «Мёртвые души». Режиссёр Кирилл Серебренников. «Гоголь-центр», 2014 год
Спектакль «Мёртвые души». Режиссёр Кирилл Серебренников. «Гоголь-центр», 2014 год
Изобразил ли Гоголь в «Мёртвых душах» себя?
В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь описывает своё творчество как способ духовного совершенствования, род психотерапии: «Я уже от многих своих гадостей избавился тем, что передал их своим героям, обсмеял их в них и заставил других также над ними посмеяться».
При чтении «Мёртвых душ» может показаться, что автор был к себе слишком строг. Черты, которыми он наделил своих персонажей, выглядят скорее умилительно, во всяком случае, именно они придают героям человечность — но нужно учитывать, что Гоголь считал слабостью всякую привычку, излишнюю привязанность к материальному миру. А слабостей такого рода у него было множество. В конце главы VII «Мёртвых душ» на минуту показывается один из множества как будто совсем случайных, но невероятно живых второстепенных персонажей — рязанский поручик, «большой, по-видимому, охотник до сапогов», который заказал уже четыре пары и никак не мог лечь спать, беспрестанно примеривая пятую: «сапоги, точно, были хорошо сшиты, и долго ещё поднимал он ногу и обсматривал бойко и на диво стачанный каблук». Лев Арнольди (сводный брат Александры Смирновой-Россет, коротко знавший Гоголя) уверяет в своих мемуарах, что этот страстный охотник до сапогов был сам Гоголь: «В его маленьком чемодане всего было очень немного, и платья и белья ровно столько, сколько необходимо, а сапогов было всегда три, часто даже четыре пары, и они никогда не были изношены».
Другой пример приводит (тоже из воспоминаний Арнольди) Абрам Терц: «Гоголь в молодости имел страстишку к приобретению ненужных вещей — всевозможных чернильниц, вазочек, пресс-папье: в дальнейшем она отделилась и развилась в накопительство Чичикова, изъятая навсегда из домашнего достояния автора» (это наблюдение подтверждают многие мемуаристы: отчасти в видах самосовершенствования, отчасти по той практической причине, что Гоголь большую часть жизни проводил в дороге и всё его имущество умещалось в один сундук, писатель с какого-то момента отрёкся от мшелоимства Пристрастие к собиранию вещей, получению подарков, взяток. С точки зрения христианства является грехом. и все милые его сердцу изящные мелочи передаривал друзьям).
Гоголь вообще был большим франтом с экстравагантным вкусом. В частности, «шерстяная, радужных цветов косынка» Чичикова, каких рассказчик, по его заявлению, никогда не носил, как раз была его собственная — Сергей Аксаков вспоминает, как в доме Жуковского увидел писателя за работой в поразительном наряде: «Вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен; вместо сюртука, сверх фланелевого камзола, бархатный спензер; шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове бархатный, малиновый, шитый золотом кокошник, весьма похожий на головной убор мордовок».
«А! заплатанной, заплатанной!» вскрикнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову заплатанной, очень удачное, но не употребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим. <...> Выражается сильно российский народ!
Николай Гоголь
Привычка губернатора города N., который, как известно, был «большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю», — тоже автобиографическая черта: как вспоминал Павел Анненков, Гоголь имел страсть к рукоделиям и «с приближением лета… начинал выкраивать для себя шейные платки из кисеи и батиста, подпускать жилеты на несколько линий ниже и проч., и занимался этим делом весьма серьёзно»; любил он вязать на спицах, кроил сёстрам платья.
Не только себя, но и окружающих Гоголь пускал, впрочем, в дело ещё до того, как при работе над «Мёртвыми душами» задался целью изобразить собственные пороки в виде «чудовищ». Находя комическую деталь или положение в окружающей жизни, он доводил его до гротеска, который сделал Гоголя изобретателем русского юмора. Владимир Набоков упоминает, скажем, о матери Гоголя — «нелепой провинциальной даме, которая раздражала своих друзей утверждением, что паровозы, пароходы и прочие новшества изобретены её сыном Николаем (а самого сына приводила в неистовство, деликатно намекая, что он сочинитель каждого только что прочитанного ею пошленького романчика)», — тут нельзя не вспомнить Хлестакова: «Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». <…> Всё это, что было под именем барона Брамбеуса… всё это я написал» (да и «с Пушкиным на дружеской ноге» был, как известно, сам Гоголь).
Выражения вроде «заехать к Сопикову и Храповицкому, означающие всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях», резавшие ухо критиков в «Мёртвых душах», Гоголь, по свидетельствам, использовал в жизни.
Главное же, наверное, что передал он Чичикову — кочевой образ жизни и любовь к быстрой езде. Как признавался писатель в письме Жуковскому: «Я тогда только и чувствовал себя хорошо, когда бывал в дороге. Дорога меня спасала всегда, когда я засиживался долго на месте или попадал в руки докторов, по причине малодушия своего, которые всегда мне вредили, не зная ни на волос моей природы».
Приехав из Малороссии в Петербург в декабре 1828 года с намерением служить, он уже через полгода уехал за границу и с тех пор до конца жизни путешествовал почти непрерывно. При этом и в Риме, и в Париже, и в Вене, и во Франкфурте Гоголь писал исключительно о России, которая, как он полагал, видна целиком только издалека (одно исключение — повесть «Рим»). Болезни вынуждали его ездить лечиться на воды в Баден-Баден, Карлсбад, Мариенбад, Остенде; в конце жизни он совершил паломничество в Иерусалим. В России у Гоголя не было собственного дома — он подолгу жил у друзей (больше всего — у Степана Шевырёва и Михаила Погодина), по друзьям же довольно бесцеремонно расселил своих сестёр, взяв их из института. Музей «Дом Гоголя» на Никитском бульваре в Москве — это бывший особняк графа Александра Толстого, где Гоголь прожил свои последние четыре года, сжёг второй том «Мёртвых душ» и умер.
Повесть, сатирически направленная против высшей петербургской администрации, стала главным и единственным препятствием к публикации «Мёртвых душ». Вероятно, предвидя это, Гоголь ещё до передачи рукописи в цензуру сам значительно отредактировал первую редакцию повести, выбросив финал, в котором рассказывается о похождениях Копейкина, который разбойничал с целой армией из «беглых солдат» в рязанских лесах (но «всё это, собственно, так сказать, устремлено на одно только казённое»; Копейкин грабил только государство, не трогая частных людей, походя тем самым на народного мстителя), а затем бежал в Америку, откуда пишет письмо государю и добивается монаршей милости для своих товарищей, чтобы его история не повторилась. Вторая редакция повести, которая считается сейчас нормативной, заканчивается только намёком, что капитан Копейкин стал атаманом шайки разбойников.
Но и в смягчённой версии цензор Александр Никитенко назвал «Копейкина» «совершенно невозможным к пропуску», чем поверг писателя в отчаяние. «Это одно из лучших мест в поэме, и без него — прореха, которой я ничем не в силах заплатать и зашить, — писал Гоголь Плетнёву 10 апреля 1842 года. — Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе. Я выбросил весь генералитет, характер Копейкина означил сильнее, так что теперь видно ясно, что он всему причиною сам и что с ним поступили хорошо». Вместо героя, пострадавшего за отчизну и доведённого пренебрежением властей до полного отчаяния, Копейкин теперь оказался волокитой и проходимцем с неумеренными претензиями: «Я не могу, говорит, перебиваться кое-как. Мне нужно, говорит, съесть и котлетку, бутылку французского вина, поразвлечь тоже себя, в театре, понимаете».
Ни в коридорах, ни в комнатах взор их не был поражён чистотою. Тогда еще не заботились о ней; и то, что было грязно, так и оставалось грязным, не принимая привлекательной наружности
Николай Гоголь
К развитию сюжета повесть никак вроде бы не относится и выглядит в ней вставной новеллой. Однако автор так дорожил этим эпизодом, что не готов был печатать поэму без него и предпочёл изувечить повесть, выбросив из неё все политически острые места, — очевидно, сатира была в «Копейкине» не главным.
По мнению Юрия Манна, одна из художественных функций повести — «перебивка «губернского» плана петербургским, столичным, включение в сюжет поэмы высших столичных сфер русской жизни» 23 Манн Ю. В. Поэтика Гоголя, 2-е изд., доп. М.: Художественная литература, 1988. С. 285. . Исследователь трактует Копейкина как «маленького человека», бунтующего против репрессивной и бездушной государственной машины, — трактовка эта была узаконена в советском литературоведении, однако её блестяще опроверг Юрий Лотман, показавший, что смысл повести вообще в другом.
Отметив выбор Гоголя, который сделал своего Копейкина не солдатом, а капитаном и офицером, Лотман поясняет: «Армейский капитан — чин 9-го класса, дававший право на наследственное дворянство и, следовательно, на душевладение. Выбор такого героя на амплуа положительного персонажа натуральной школы странен для писателя со столь обострённым «чувством чина», каким был Гоголь». В Копейкине филолог видит сниженную версию литературных «благородных разбойников»; по мнению Лотмана, именно этот сюжет подарил Гоголю Пушкин, который был увлечён образом разбойника-дворянина, посвятил ему своего «Дубровского» и намеревался использовать в ненаписанном романе «Русский Пелам».
Пародийными чертами романтического разбойника наделён в «Мёртвых душах» и сам главный герой: он врывается ночью к Коробочке, «вроде Ринальд Ринальдина», его подозревают в похищении девицы, как и Копейкин, он обманывает не частных лиц, а только казну — прямой Робин Гуд. Но Чичиков, как мы знаем, многолик, он — круглая пустота, фигура усреднённая; поэтому он окружён «литературными проекциями, каждая из которых «и пародийна, и серьёзна» и высвечивает ту или иную важную для автора идеологию, к которой отсылают или с которой полемизируют «Мёртвые души»: Собакевич вышел как будто из былины, Манилов — из сентиментализма, Плюшкин — реинкарнация скупого рыцаря. Копейкин — дань романтической, байронической традиции, которая в поэме имеет значение первостепенное; без этой «литературной проекции» было и правда не обойтись. В романтической традиции именно на стороне героя — злодея и изгоя — были симпатии автора и читателя; его демонизм — от разочарования обществом, он обаятелен на фоне пошляков, ему всегда оставлена возможность искупления и спасения (обычно под влиянием женской любви). Гоголь же подходит к вопросу нравственного возрождения с иной — не романтической, а христианской стороны. Гоголевские пародийные сравнения — Копейкин, Наполеон или Антихрист — снимают со зла ореол благородства, делают его смешным, пошлым и ничтожным, то есть абсолютно беспросветным, «и именно в его беспросветности таится возможность столь же полного и абсолютного возрождения».
Поэма была задумана как трилогия, первая часть которой должна была заставить читателя ужаснуться, показав все русские мерзости, вторая — дать надежду, а третья — показать картину возрождения. Уже 28 ноября 1836 года, в том же письме Михаилу Погодину Михаил Петрович Погодин (1800-1875) — историк, прозаик, издатель журнала «Москвитянин». Погодин родился в крестьянской семье, а к середине XIX века стал настолько влиятельной фигурой, что давал советы императору Николаю I. Погодина считали центром литературной Москвы, он издал альманах «Урания», в котором публиковал стихи Пушкина, Баратынского, Вяземского, Тютчева, в его «Москвитянине» печатались Гоголь, Жуковский, Островский. Издатель разделял взгляды славянофилов, развивал идеи панславизма, был близок философскому кружку любомудров. Погодин профессионально изучал историю Древней Руси, отстаивал концепцию, согласно которой основы русской государственности заложили скандинавы. Собрал ценную коллекцию древнерусских документов, которую потом выкупило государство. , в котором Гоголь сообщает о работе над первым томом «Мёртвых душ» — вещью, в которой «вся Русь отзовётся», — он поясняет, что поэма будет «в несколько томов». Можно представить себе, какую высокую планку задал себе Гоголь, если первый и единственный опубликованный том поэмы стал со временем казаться ему малозначительным, как «приделанное губернским архитектором наскоро крыльцо к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах». Пообещав себе и читателям описать ни больше ни меньше как всю Русь и дать рецепт спасения души, анонсировав «мужа, одарённого доблестями» и «чудную русскую девицу», Гоголь загнал себя в ловушку. Второго тома ждали с нетерпением, более того, Гоголь сам так часто о нём упоминал, что среди его друзей разнёсся слух, будто книга уже готова. Погодин даже анонсировал её выход в «Москвитянине» в 1841 году, за что имел от Гоголя реприманд С французского — упрёк, выговор. .
А работа между тем не шла. На протяжении 1843-1845 годов писатель непрерывно жалуется в письмах Аксакову, Жуковскому, Языкову на творческий кризис, который затем ещё усугубляется таинственным нездоровьем — Гоголь боится «хандры, которая может усилить ещё болезненное состояние» и с грустью признаёт: «Я мучил себя, насиловал писать, страдал тяжким страданием, видя бессилие своё, и несколько раз уже причинял себе болезнь таким принуждением и ничего не мог сделать, и всё выходило принуждённо и дурно» 24 Выбранные места из переписки с друзьями // Полное собрание сочинений Н. В. Гоголя. 2-е изд. Т. 3. М., 1867. . Гоголь стыдится вернуться на родину, как «человек, посланный за делом и возвратившийся с пустыми руками», и в 1845 году в первый раз сжигает второй том «Мёртвых душ», плод пятилетних трудов. В «Выбранных местах...» в 1846-м он поясняет: «Нужно принимать в соображение не наслаждение каких-нибудь любителей искусств и литературы, но всех читателей», — а последним, по мысли читателя, принесли бы скорее вред, чем пользу, несколько ярких примеров добродетели (в противовес карикатурам из первого тома), если тут же не показать им, «ясно, как день», универсальный путь нравственного совершенствования. К этому времени Гоголь считает искусство только ступенькой к проповеди.
Шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала, по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное всё было припрятано с необыкновенным вкусом
Николай Гоголь
Такой проповедью стали «Выбранные места», сильно испортившие Гоголю репутацию в либеральном стане как апология крепостничества и пример церковного ханжества. Друзья-корреспонденты к моменту выхода «Выбранных мест» уже были (несмотря на настоящий культ Гоголя) раздражены его реальными письмами, в которых Гоголь читал им нотации и буквально диктовал режим дня. Сергей Аксаков писал ему: «Мне пятьдесят три года. Я тогда читал Фому Кемпийского Фома Кемпийский (ок. 1379 — 1471) — писатель, католический монах. Вероятный автор анонимного богословского трактата «О подражании Христу», ставшего программным текстом духовного движения «Новое благочестие». В трактате критикуется внешнее благочестие христиан и восхваляется самоотречение как способ уподобления Христу. , когда вы ещё не родились. <…> Я не порицаю никаких, ничьих убеждений, лишь были бы они искренни; но уже, конечно, ничьих и не приму… И вдруг вы меня сажаете, как мальчика, за чтение Фомы Кемпийского, насильно, не знав моих убеждений, да как ещё? в узаконенное время, после кофею, и разделяя чтение главы, как на уроки… И смешно и досадно…»
Вся эта душевная эволюция происходила параллельно и в связи с душевным недугом, по описанию очень похожим на то, что ещё недавно называлось маниакально-депрессивным психозом, а сегодня более точно называется биполярным расстройством. На протяжении всей жизни Гоголь страдал от перепадов настроения — периоды кипучей творческой энергии, когда писатель создавал и яркие, и необыкновенно смешные вещи и, по воспоминаниям друзей, пускался танцевать среди улицы, сменялись чёрными полосами. Первый такой приступ Гоголь пережил в Риме в 1840 году: «Солнце, небо — всё мне неприятно. Моя бедная душа: ей здесь нет приюта. Я теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской». Уже на следующий год хандра сменяется экстатической энергией («Я глубоко счастлив, я знаю и слышу дивные минуты, создание чудное творится и совершается в душе моей») и неумеренным самомнением, характерными для состояния гипомании («О, верь словам моим. Властью высшей облечено отныне моё слово»). Ещё через год в описании Гоголя узнаётся хроническая депрессия со свойственными ей апатией, интеллектуальным упадком и чувством изоляции: «Мною овладела моя обыкновенная (уже обыкновенная) периодическая болезнь, во время которой я остаюсь почти в недвижном состоянии в комнате иногда на протяжении 2-3 недель. Голова моя одеревенела. Разорваны последние узы, связывающие меня со светом».
В 1848 году Гоголь, всё больше уходивший в религию, совершил паломничество в Святую землю, но это не принесло ему облегчения; вслед за тем он стал духовным чадом отца Матфея Константиновского, который призывал к свирепому аскетизму и внушал писателю мысли о греховности всего его творческого труда 25 Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006. С. 239. . Видимо, под его влиянием, усугублённым творческим кризисом и депрессией, 24 февраля 1852 года Гоголь сжёг в печке почти законченный второй том «Мёртвых душ». Спустя десять дней, впав в чёрную меланхолию, Гоголь умер, по всей видимости уморив себя голодом под видом поста.
Текст второго тома поэмы, доступный нам сейчас, не гоголевское произведение, а реконструкция на основании автографов пяти глав, найденных после смерти Гоголя Степаном Шевырёвым (и существующих в двух редакциях), отдельных отрывков и набросков. В печати второй том «Мёртвых душ» впервые появился в 1855 году в виде дополнения ко второму собранию сочинений («Сочинения Николая Васильевича Гоголя, найденные после его смерти. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. Поэма Н. В. Гоголя. Том второй (5 глав). Москва. В Университетской типографии, 1855»).
список литературы
- Адамович Г. Доклад о Гоголе // Вопросы литературы. 1990. № 5. С. 145.
- Аксаков К. С. Несколько слов о поэме Гоголя: «Похождения Чичикова, или Мёртвые души» // Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика / Сост., вступит. статья и коммент. А. С. Курилова. М.: Современник, 1981.
- Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 3. М.: Гос. издат. худож. лит., 1956.
- Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. М.: Правда, 1966. С. 291–292.
- Анненков П. В. Литературные воспоминания. М.: Правда, 1989.
- Анненский И. Ф. Эстетика «Мёртвых душ» и её наследье. М.: Наука, 1979 (серия «Литературные памятники»).
- Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. С. 484–495.
- Белинский В. Г. Похождения Чичикова, или Мёртвые души // Отечественные записки. 1842. Т. XXIII. № 7. Отд. VI «Библиографическая хроника». С. 1–12.
- Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование / Предисл. Л. Каменева. М., Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1934.
- Брюсов В. Я. Испепелённый. К характеристике Гоголя // Брюсов В. Я. Собр. соч. в 7 томах. Т. 6. М.: Худож. лит-ра, 1975.
- Вересаев В. В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников: С иллюстрациями на отдельных листах. М., Л.: Academia, 1933.
- Веселовский А. Этюды и характеристики. Т. 2. М.: Типо-литография Т-ва И. Н. Кушнерёв и Ко, 1912.
- Выбранные места из переписки с друзьями // Полное собрание сочинений Н. В. Гоголя. 2-е изд. Т. 3. М., 1867.
- Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Русская эстетика и критика 40–50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982.
- Гоголь в воспоминаниях современников / Редакция текста, предисловие и комментарии С. И. Машинского. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952 (Сер. лит. мемуаров / Под общ. ред. Н. Л. Бродского, Ф. В. Гладкова, Ф. М. Головенченко, Н. К. Гудзия).
- Гоголь Н. В. В чём же наконец существо русской поэзии и в чём её особенность // Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. В 14 т. Т. 8. Статьи. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1952. С. 369–409.
- Григорьев А. А. Гоголь и его последняя книга // Русская эстетика и критика 40–50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982.
- Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М., Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1959.
- Гуминский В. М. Гоголь, Александр I и Наполеон. К 150-летию со дня смерти писателя и к 190-летию Отечественной войны 1812 года // Наш современник. 2002. № 3.
- Зайцева И. А. «Повесть о капитане Копейкине» (Из истории цензурной редакции) // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования. Вып. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2009.
- Кирсанова P. M. Одежда, ткани, цветообозначения в «Мёртвых душах» // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. Вып. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2009.
- Литературное наследство. Т. 58. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 774.
- Лотман Ю. М. Пушкин и «Повесть о капитане Копейкине». К истории замысла и композиции «Мёртвых душ» // Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988.
- Манн Ю. В. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель - критик - читатель. М.: Книга, 1984.
- Манн Ю. В. Гоголь. Книга вторая. На вершине. 1835–1845. М.: Издательский центр РГГУ, 2012.
- Манн Ю. В. Гоголь. Труды и дни: 1809–1845. М.: Аспект-пресс, 2004.
- Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Coda, 1996.
- Машинский С. Гоголь в оценке русской критики // Н. В. Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников. М.: Детгиз, 1959.
- Машинский С. И. Художественный мир Гоголя: Пособие для учителей. 2-е изд. М.: Просвещение, 1979.
- Мережковский Д. С. Гоголь и чёрт (Исследование) // Мережковский Д. С. В тихом омуте. М.: Советский писатель, 1991.
- Набоков В. В. Николай Гоголь // Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1996.
- Н. В. Гоголь в русской критике: Сб. ст. / Подгот. текста А. К. Котова и М. Я. Полякова; Вступ. ст. и примеч. М. Я. Полякова. М.: Гос. издат. худож. лит., 1953.
- Н. В. Гоголь: Материалы и исследования / АН СССР. Ин-т рус. лит.; Под ред. В. В. Гиппиуса; Отв. ред. Ю. Г. Оксман. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1936 (Лит. архив).
- Переписка Н. В. Гоголя. В 2 томах. Т. 2. М.: Худож. лит-ра, 1988. С. 23–24.
- Полевой Н. А. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. Поэма Н. Гоголя // Критика 40-х гг. XIX века / Сост., преамбулы и примеч. Л. И. Соболева. М.: Олимп, АСТ, 2002.
- Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне) // Пропп В. Я. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 1999.
- Русская старина. 1889. № 8. С. 384–385.
- Русская старина. 1902. № 1. С. 85–86.
- Русский вестник. 1842. № 5–6. С. 41.
- Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006.
- Северная пчела. 1842. № 119.
- Смирнова Е. А. Поэма Гоголя «Мёртвые души». Л.: Наука, 1987.
- Стасов В. В. <Гоголь в восприятии русской молодёжи 30–40-х гг.> // Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Ред., предисл. и коммент. С. И. Машинского. М.: Гос. издат. худож. лит., 1952. С. 401–402.
- Творческий путь Гоголя // Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока / Отв. ред. Г. М. Фридлендер. М., Л.: Наука, 1966. С. 1–6, 46–200, 341–349.
- Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 3–336.
- Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.
- Фокин П. Е. Гоголь без глянца. СПб.: Амфора, 2008.
- Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. В 4 томах. М., 1892–1898.
Весь список литературы
"Мертвые души"
Вначале октября 1841 года Гоголь приехал в Петербург. По словам П. А. Плетнева, писатель вначале хотел печатать "Мертвые души" в столице, но затем раздумал и через несколько дней выехал в Москву, где предполагал поселиться. В Москве Гоголь продолжал работать над "Мертвыми душами". Исправлений и добавлений оказалось так много, что пришлось переписывать поэму заново. Так повторялось дважды. Наконец окончательно подготовленную для печати рукопись Гоголь повез в цензуру.
Он был уверен, что цензура пропустит "Мертвые души" без всяких осложнений. Но первое же столкновение с учреждением по надзору за печатным словом привело писателя в смятение. Цензор И. М. Снегирев, которому Гоголь передал рукопись для предварительного заключения, испугался одобрить "Мертвые души" единолично и передал поэму в Московский цензурный комитет, председателем которого в то время был Голохвастов.
"Как только... Голохвастов услышал название: Мертвые души, - сообщал Гоголь Плетневу, - закричал голосом древнего римлянина: - Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья... Как только взял он в толк и взяли в толк вместе с ним другие цензора, что мертвые значит ревижские души, произошла еще большая кутерьма. - Нет, - закричал председатель и за ним половина цензоров. - Этого и подавно нельзя позволить... это значит против крепостного права. Наконец сам Снегирев, увидев, что дело зашло уже очень далеко, стал уверять цензоров, что он рукопись читал и что о крепостном праве и намеков нет... что главное дело основано на смешном недоумении продающих и на тонких хитростях покупщика и на всеобщей ералаше, которую произвела такая странная покупка... Но ничего но помогло.
"Предприятие Чичикова, - стали кричать все, - есть уже уголовное преступление". - "Да впрочем и автор но оправдывает его", - заметил мой цензор. "Да, не оправдывает! а вот он выставил его теперь, и пойдут другие брать пример и покупать мертвые души". Вот какие толки! Это толки цензоров - азиатцев, то есть людей старых, выслужившихся и сидящих дома. Теперь следуют толки цензоров-европейцев, возвратившихся из-за границы, людей молодых. "Что вы не говорите, а цена, которую дает Чичиков... цена два с полтиною, которую он дает за душу, возмущает душу. Человеческое чувство вопиет против этого... Да после этого ни один иностранец к нам не приедет". Это главные пункты, основываясь на которых произошло запрещение рукописи".
Гоголь был подавлен. У него вновь стали проявляться признаки нервной болезни, которую он перенес в Вене. Писатель начинает лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Единственное, на что он мог рассчитывать - это на петербургскую цензуру, которая, полагал он, может быть, отнесется к нему более снисходительно, чем московская.
В эти тяжелые для него дни Гоголь неожиданно узнал о приезде в Москву Белинского. Втайне от московских друзей писатель встретился с критиком. Он передал Белинскому рукопись "Мертвых душ" и попросил его оказать возможное содействие в ее представлении в петербургскую цензуру. Белинский был польщен оказанным ему доверием и обещал выполнить просьбу Гоголя. Через день он уехал в столицу. Гоголь с нетерпением стал ждать известий из Петербурга.
Вспоминая об этом, С. Т. Аксаков писал: "Гоголь хотел послать первый том "Мертвых душ" в Петербург к Жуковскому или к графу Виельгорскому для того, чтоб найти возможность представить его прямо к государю: ибо все мы думали, что обыкновенная цензура его не пропустит. Вдруг Гоголь переменил свое намерение и послал рукопись в Петербург прямо к цензору Никитенко, и кажется, послал с Белинским... У нас возникло подозрение, что Гоголь имел сношение с Белинским, который приезжал на короткое время в Москву, секретно от нас, потому что в это время мы все уже терпеть не могли Белинского... обнаружившего гнусную враждебность... ко всему нашему русскому направлению". Этот поступок Гоголя вызвал резкое недовольство московских друзей, которые расценили его как предательство.
В Петербурге Белинский встретился с Одоевским и Плетневым. Он вручил им рукопись "Мертвых душ" и рассказал о цензурных мытарствах Гоголя. После безуспешных попыток добиться официального разрешения на издание поэмы Одоевский и Плетнев решают встретиться с цензором Никитенко и уговорить его рассмотреть и одобрить рукопись в частном порядке. Никитенко прочел "Мертвые души" в один присест и пришел в восторг. Под свою личную ответственность он разрешил первый том поэмы к печати, за исключением "Повести о капитане Копейкине", которая была полностью изъята.
Находясь в Москве, писатель с тревогой ждал ответа. Одно за другим шлет он письма Одоевскому, Плетневу, Смирновой и даже министру Уварову с просьбой посодействовать в скорейшем прохождении через цензуру рукописи "Мертвых душ".
В ожидании цензурного решения Гоголь заканчивает переделку повести "Портрет", учтя многие замечания Белинского, высказанные критиком в 1835 году. "Посылаю вам повесть мою: Портрет, - писал Гоголь редактору журнала "Современник" Плетневу. - Она была напечатана в Арабесках; но вы этого не пугайтесь. Прочитайте ее, вы увидите, что осталась одна только канва прежней повести, что все вышито по ней вновь. В Риме я ее переделал вовсе или, лучше, написал вновь, вследствие сделанных еще в Петербурге замечаний". Повесть была опубликована в 3-м номере "Современника" за 1842 год.
Одновременно Гоголь подготовил и передал Погодину для публикации в "Москвитянине" новую повесть "Рим", которая была создана им на основе незавершенной романтической повести "Аннунциата", В этом произведении, наряду с наблюдениями над римской жизнью, наиболее отчетливо отразились идейные позиции писателя, его отношение к общественным событиям в Европе.
Основная идея повести, по утверждению Гоголя, "состояла в том, чтобы показать значение нации отжившей, и отжившей прекрасно, относительно живущих наций", которые захватил "строящийся вихорь нового общества". Эта идея ухода от общественной борьбы, от острых социальных и политических проблем современной жизни в идиллический мир далекого прошлого была решительно осуждена Белинским.
Прошло три долгих томительных месяца. Наконец 5 апреля 1842 года Гоголь получил из Петербурга рукопись "Мертвых душ" с цензурным дозволением. На титульном листе поэмы вместо прежнего заглавия значилось новое, исправленное рукой Никитенко: "Похождения Чичикова, или Мертвые души". С таким названием рукопись пошла в набор. Так как цензура запретила "Повесть о капитане Копейкине", Гоголь был вынужден заново переделать ее и вторично послать Никитенко. И только после его одобрения "Повесть", из которой, по словам писателя, он "генералов и все выбросил", была включена в "Мертвые души".
Вскоре пошла корректура поэмы, и Гоголь просиживал над ней целыми днями. В это время пришло письмо от Белинского. Критик полагал, что в связи с печатанием "Мертвых душ" наступил благоприятный момент для выяснения отношения Гоголя к "Отечественным запискам", которым погодинский "Москвитянин" и "Современник" Плетнева объявили настоящую войну. Белинский знал также и о попытках славянофилов и "москвитян" поссорить Гоголя с ним.
В своем письме Белинский в самых резких выражениях охарактеризовал московских друзей писателя - Погодина и Шевырева, назвав их уваровскими холопами. Не менее резко он отзывался об идейных и литературных позициях "Москвитянина", на страницах которого начал печататься Гоголь.
Белинский дал высокую оценку Гоголю, по его словам, единственному в России, после смерти Лермонтова, великому русскому писателю. Он убеждал Гоголя серьезно подумать о своих отношениях с мнимыми друзьями и вновь приглашал автора "Мертвых душ" сотрудничать в "Отечественных записках", где его по-настоящему ценили и искренне любили. Но писатель и на этот раз уклонился от предложения Белинского.
17 мая 1842 года печатание "Мертвых душ" закончилось. Гоголь одарил своих многочисленных друзей экземплярами только что вышедшей книги. Не решаясь прямо обратиться к Белинскому, он писал Прокоповичу: "Попроси Белинского, чтобы сказал что-нибудь о ней в немногих словах, как может сказать не читавший ее". Критик откликнулся на его просьбу и напечатал в "Отечественных записках" (№ 7) свой отзыв о "Мертвых душах".
В конце мая Гоголь в третий раз отправился за границу. Проездом он остановился в Петербурге. В столице он жил у своего нежинского друга Н. Я. Прокоповича, которому в этот приезд поручил подготовку первого издания своих сочинений. На вечерах у Вяземского и Смирновой Гоголь читал главы из "Мертвых душ" и комедию "Женитьба". Встретился он также со своим давним знакомым по Риму художником Моллером, автором нескольких портретов писателя; навестил Одоевского, Брюллова. Несколько раз виделся и беседовал с Белинским. Через месяц Гоголь расстался с петербургскими друзьями и продолжил путь в Италию.
После отъезда Гоголя "Мертвые души" быстро разошлись по Москве и потом по всей России. "Книга была раскуплена нарасхват, - вспоминал С. Т. Аксаков. - Впечатления были различны, но равносильны. Публику можно было разделить на три части. Первая, в которой заключалась вся образованная молодежь и все люди, способные понять высокое достоинство Гоголя, приняла его с восторгом. Вторая часть состояла, так сказать, из людей озадаченных, которые, привыкнув тешиться сочинениями Гоголя, не могли вдруг понять глубокого и серьезного значения его поэмы; они находили в ней много карикатуры и, основываясь на мелочных промахах, считали многое неверным и неправдоподобным... Третья часть читателей обозлилась на Гоголя: она узнала себя в разных лицах поэмы и с остервенением вступилась за оскорбление целой России".
Узнали себя "в разных лицах поэмы" помещики - правящий класс России! "Многие помещики, - сообщал К. С. Аксаков Гоголю, - не на шутку выходят из себя и считают вас своим смертельным и личным врагом".
"После Ревизора, - говорил Гоголь, - я почувствовал... потребность сочиненья полного, где было бы уже не одно то, над чем следует смеяться. Пушкин находил, что сюжет Мертвых душ хорош для меня тем, что дает полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров... Я думал просто, что смешной проект, исполненьем которого занят Чичиков, наведет меня сам на разнообразные лица и характеры; что родившаяся во мне самом охота смеяться создаст сама собою множество смешных явлений, которые я намерен был перемешать с трогательными. Но на всяком шагу я был останавливаем вопросами: зачем? к чему это? что должен сказать собою такой-то характер? что должно выразить собою такое-то явление?"
Чем больше думал Гоголь о своем будущем произведении, "тем более чувствовал, что оно может действительно принести пользу". Первоначальный план смешного и "предлинного романа", в котором писатель хотел показать Русь "с одного боку", постепенно сменяется новым грандиозным замыслом создания многотомного творения. "Вся Русь явится в нем", - писал Гоголь Жуковскому.
Гоголь понимал, что поэма потребует от него огромного напряжения физических и духовных сил. Он знал, как отнесется к нему "безмозглый класс людей", который начнет "дуться и даже пакостить". Но ничто не могло остановить Гоголя. Он был "гражданин земли своей и хотел служить ей". "Бывает время, когда нельзя устремить общество или даже все поколение к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости". Эта мысль не покидала писателя-гражданина в период его работы над первым томом поэмы ни на минуту.
"Мертвые души" по праву можно назвать энциклопедией русской жизни 20-30-х годов прошлого века. Губернский город, где безраздельно властвуют губернатор, чиновники и купцы, помещичьи усадьбы, куда наведывается Чичиков в поисках мертвых душ, крепостная деревня, и, наконец, сама столица с ее министрами, вельможами и генералами, с которыми пришлось познакомиться капитану Копейкину, - таков социальный диапазон поэмы. В ней, как в зеркале, отразилась вся омерзительная сущность феодально-бюрократического строя, с его дикими порядками и моралью крепостников, полицейским произволом и беззаконием. Всем своим содержанием гоголевская поэма отрицала этот безобразный и подлый мир "мертвых душ" - тупых, бездушных, жадных стяжателей - рабовладельцев и чиновников. "... Они проходят перед нами без масок, без прикрас, пьяницы и обжоры, угодливые невольники власти и безжалостные тираны своих рабов, пьющие жизнь и кровь народа с той же естественностью и простодушием, с каким ребенок сосет грудь своей матери... Поэзия Гоголя - это крик ужаса и стыда..." - писал Герцен.
Вслед за разъезжающим по России Чичиковым автор ведет читателей от одного помещика к другому, и чем дальше, тем все больше и больше раскрываются неприглядные образы крепостников, картины их пошлой жизни и низменные нравы. Отупевший от лени прекраснодушный болтун Манилов, ярмарочный мошенник, лгун и скандалист Ноздрев, дубиноголовая Коробочка, злобный кулак и кровопийца Собакевич, "прореха на человечестве" Плюшкин - вот они, презренные тунеядцы, алчные корыстолюбцы, жившие за счет пота и крови крепостных крестьян.
Их моральная и физическая деградация зашла так далеко, что они только внешне сохранили подобие человека. "Медведь" - так называет Гоголь Собакевича - одного из самых страшных душевладельцев, повстречавшихся на пути Чичикова. "Волком" именует он Плюшкина - жадного стяжателя и скупца. Страшен и гадок этот мир нравственных уродов, "людей-призраков", лишенных совести и чести. Они - владельцы живых и мертвых душ - предстают перед нами настоящими мертвецами.
"Рыцарь копейки", прошибающей все на свете, Чичиков не гнушается никакими средствами для достижения своей цели - обогащения. Он крал, торговал ворованным, подделывал документы, брал и давал взятки. Откупившись от суда и тюрьмы, он принялся за новое предприятие - покупку мертвых душ, надеясь снова нажить приличный капитал. В Чичикове соединяются духовная пустота Манилова, жадная ненасытность Плюшкина и мертвая хватка Собакевича.
Таков образ пошлого "накопителя", вобравшего в себя отрицательные черты крепостника и хищника буржуазного склада. Чичиков, как и торговцы "мертвым товаром", был ненавистен Гоголю. Он олицетворял собою тот подлый мир спекулянтов и торгашей - губителей всего живого и прекрасного, который заклеймил еще на страницах "Арабесок" и петербургских повестей писатель - сатирик.
Но в "Мертвых душах" Гоголь не ограничился только обличением гнусной действительности. В лирических отступлениях, авторских раздумьях над судьбами своих героев, их прошлым и настоящим Гоголь-патриот проникновенно воспел родину, богатырскую мощь народа, его широкий вольнолюбивый характер.
"Абакум Фыров! ты, брат, что? где, в каких местах шатаешься? Занесло ли тебя на Волгу, и взлюбил ты вольную жизнь, приставши к бурлакам?.. И в самом деле, где теперь Фыров?" - сбежавший от Плюшкина крепостной крестьянин. "Гуляет шумно и весело на хлебной пристани, порядившись с купцами. Цветы и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага... хороводы, песни, кипит вся площадь, а носильщики... сыплют горох и пшеницу в глубокие суда, валят кули с овсом и крупой... и... понесется гусем вместе с весенними льдами бесконечный флот. Там-то вы наработаетесь, бурлаки! и дружно, как прежде гуляли и бесились, приметесь за труд и пот, таща лямку под одну бесконечную, как Русь, песню".
В образах богатыря-плотника Степана Пробки, сапожника Максима Телятникова и других безвестных работников, что пахали, сеяли, строили, одевали и кормили всю Россию, Гоголь запечатлел бессмертную душу народа. Скопищу "мертвых душ" писатель противопоставил одухотворенный образ России - "бойкой, необгонимой" "птицы-тройки", несущейся навстречу вольной, счастливой жизни.
"Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства".
"Мертвые души" оказались сразу же в центре журнально-критической борьбы 40-х годов. В мрачную эпоху николаевской реакции, цензурных репрессий и подавления свободной мысли, когда "всякое другое действие, кроме слова, и то маскированного, было невозможно", на страницах современных журналов столкнулись два диаметрально противоположных лагеря - реакционный, возглавляемый Булгариным, Сенковским, Полевым, Шевыревым, критиками-славянофилами, и передовой, революционно-демократический - во главе с Белинским.
В полемике вокруг поэмы Гоголя отразилась острая политическая борьба нарождающейся новой общественной силы в лице революционной интеллигенции - разночинцев-демократов с защитниками загнивающих крепостнических устоев, стремившимися задержать развитие России. В этих журнальных схватках не последнее место занимали также горячие споры о современном состоянии и будущем русской литературы и искусства.
Одним из первых обрушился на "Мертвые души" П. Полевой, примкнувший после закрытия "Московского телеграфа" в 1834 году к реакционному лагерю. Он выступил в "Русском вестнике" не только против гениального произведения Гоголя, но и против всего реалистического творчества писателя. "Мертвые души" будто бы подтвердили его мнение о падении таланта Гоголя. "Бедная содержанием" поэма, утверждал он, является сколком с "Ревизора", скучной "шуткой" и "грубой карикатурой", которая "держится на необыкновенных и несбыточных подробностях". "Если вы предполагаете ваш проклятый город в России, с возмущением восклицал Полевой, обращаясь к Гоголю, то клевещете не только на человека, но и на родину свою..." "Ложью и выдумкою" назвал он правдивое изображение русской жизни в "Мертвых душах". Высокому искусству, призванному, по мнению критика, примирять публику "изящною идеею" с "видимыми раздорами действительности" нечего делать с произведением писателя, населенным "отвратительными мерзавцами, или пошлыми дураками". С такой же нетерпимостью он упрекал Белинского за его якобы пристрастную любовь к писателю и защиту Гоголя от нападок враждебных ему журналов.
Включились в общий хор хулителей Гоголя и благонамеренные критики "Северной пчелы", "Библиотеки для чтения", "Сына отечества" и "Маяка". Они также злобно поносили писателя и твердили о полной деградации художественного дарования Гоголя.
Со страстной защитой Гоголя и отповедью его недружелюбным критикам выступил Белинский. С позиций революционнодемократической эстетики он разоблачил и убедительно доказал полную несостоятельность клеветнических обвинений писателя. Опираясь в своих принципиальных высказываниях на гениальное творение Гоголя, Белинский теоретически обосновал сущность критического реализма гоголевской школы, отличительными признаками которой, по его словам, являлись верность действительности, идейность, демократизм, смелое и беспощадное обличение крепостничества.
Но если в этой борьбе за Гоголя общественные позиции открытых противников писателя были обнажены до предела и Белинскому не нужно было прилагать значительных усилий для доказательства очевидной абсурдности их "приговоров" "Мертвым душам", то критические отзывы Плетнева, Шевырева, К. Аксакова, внешне сочувственные автору, требовали более глубокого анализа и решительного осуждения.
В противоположность Булгарину и Сенковскому, которые в своих фельетонахрецензиях обвиняли писателя в безнравственности, литературном невежестве и антихудожественности его сатиры, К. Аксаков встретил появление "Мертвых душ" восторженными словоизлияниями. Он объявил поэму Гоголя "Илиадой" нового времени.
Тоньше и глубже подошел к оценке художественных достоинств и недостатков "Мертвых душ" Шевырев, находившийся к этому времени в тесных дружеских отношениях с писателем. Он уловил слабое место в мировоззрении художника его религиозномистические настроения, опираясь на которые делал далеко идущие выводы о творческой эволюции писателя.
"Пыль и всякая грязь" земли русской, случайно попавшие в первый том поэмы, по словам Шевырева, были мимолетным явлением в творчестве Гоголя. Лирические отступления в "Мертвых душах", в части которых Белинский уловил опасное предзнаменование будущих срывов и тяжких ошибок писателя, были использованы критиком "Москвитянина" для реакционного истолкования идейного содержания произведения.
Шевырев советовал внять его "добрым" наставлениям, отказаться от сатирического изображения жизни и представить во втором томе "Мертвых душ" "светлые стороны" крепостнической России.
Когда Белинский выступил с резким осуждением московских друзей Гоголя, лицемерно уверявших писателя и публику в дружеских отношениях к автору "Мертвых душ", он хорошо понимал сложность своего положения. В статьях, полемических заметках и фельетонах Белинский вскрыл подоплеку двуличной критической позиции сотрудников "Москвитянина" и, в частности, неискренность их отношений к Гоголю, доказал реакционность их взглядов на историческое прошлое и современное состояние русского государства, несостоятельность и утопичность их проповеди классового мира.
Защищая "Мертвые души" от нападок друзей и недругов писателя, Белинский дал замечательное определение гоголевской поэмы. Она, по его словам, являлась чисто русским творением, национальным по своей форме и содержанию, выхваченным "из тайника народной жизни, столько же истинное, сколько и патриотическое, беспощадно сдергивающее покров с действительности и дышащее страстною, нервистою, кровною любовию к плодовитому зерну русской жизни; творение необъятно художественное по концепции и выполнению, по характерам действующих лиц и подробностям русского быта и в то же время глубокое по мысли, социальное, общественное и историческое..."
Убедительным доказательством справедливости слов критика о значении реалистического творчества писателя и его "Мертвых душ" для русской литературы явилось возникновение "натуральной школы", которая под непосредственным влиянием художественного гения Гоголя и идейным руководством Белинского вскоре утвердилась как самое передовое, отвечающее историческим требованиям времени направление.
"Влияние Гоголя на русскую литературу было огромное, - писал Белинский. Не только все молодые таланты бросились на указанный им путь, но и некоторые писатели, уже приобретшие известность, пошли по этому же пути, оставивши свой прежний... В лице писателей "натуральной школы" русская литература пошла по пути истинному и настоящему, обратилась к самобытным источникам вдохновения и идеалов и через это сделалась и современною и русскою".
«Мёртвые души» — произведение Николая Васильевича Гоголя, жанр которого сам автор обозначил как поэма. Изначально задумано как трёхтомное произведение. Первый том был издан в 1842 году. Практически готовый второй том уничтожен писателем, но сохранилось несколько глав в черновиках. Третий том был задуман и не начат, о нём остались только отдельные сведения.
К работе над «Мёртвыми душами» Гоголь приступил в 1835 году. В это время писатель мечтал о создании большого эпического произведения, посвящённого России. А.С. Пушкин, одним из первых оценивший своеобразие таланта Николая Васильевича, посоветовал ему взяться за серьёзное сочинение и подсказал интересный сюжет. Он рассказал Гоголю об одном ловком мошеннике, который попытался разбогатеть, закладывая в опекунский совет купленные им мёртвые души как души живые. В то время было известно немало историй о реальных скупщиках мёртвых душ. В числе таких скупщиков называли также одного из родственников Гоголя. Сюжет поэмы был подсказан действительностью.
«Пушкин находил, — писал Гоголь, — что такой сюжет „Мёртвых душ“ хорош для меня тем, что даёт полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество разнообразных характеров». Сам Гоголь считал, что для того, «чтобы узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней поездиться самому». В октябре 1835 года Гоголь сообщал Пушкину: «Начал писать „Мёртвые души“. Сюжет растянулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон. Но теперь остановил его на третьей главе. Ищу хорошего ябедника, с которым бы можно коротко сойтись. Мне хочется в этом романе показать хотя бы с одного боку всю Русь».
Первые главы своего нового произведения Гоголь с тревогой прочитал Пушкину, ожидая, что они вызовут его смех. Но, закончив читать, Гоголь обнаружил, что поэт помрачнел и произнёс: «Боже, как грустна наша Россия!». Это восклицание заставило Гоголя по-иному взглянуть на свой замысел и переработать материал. В дальнейшей работе он старался смягчить то тягостное впечатление, которое могли бы произвести «Мёртвые души» — перемежал смешные явления с грустными.
Большая часть произведения создавалась за границей, главным образом в Риме, где Гоголь старался избавиться от впечатления, произведённого нападками критики после постановки «Ревизора». Находясь вдалеке от Родины, писатель ощущал неразрывную связь с ней, и только любовь к России была источником его творчества.
В начале работы Гоголь определял свой роман как комический и юмористический, но постепенно его замысел усложнился. Осенью 1836 года он писал Жуковскому: «Все начатое я переделал вновь, обдумал более весь план и теперь веду его спокойно, как летопись... Если я совершу это творение так, как нужно его совершить, то... какой огромный, какой оригинальный сюжет!.. Вся Русь явится в нем!» Так в ходе работы определился жанр произведения — поэма, и ее герой — вся Русь. В центре произведения стояла «личность» России во всем многообразии ее жизни.
После гибели Пушкина, явившейся для Гоголя тяжёлым ударом, работу над «Мёртвыми душами» писатель считал духовным заветом, выполнением воли великого поэта: «Я должен продолжать мною начатый большой труд, который писать с меня взял слово Пушкин, которого мысль есть его создание и который обратился для меня с этих пор в священное завещание».
Пушкин и Гоголь. Фрагмент памятника Тысячелетию России в Великом Новгороде.
Скульптор. И.Н. Шредер
Осенью 1839 года Гоголь вернулся в Россию и прочитал несколько глав в Москве у С.Т. Аксакова, с семьёй которого в это время подружился. Друзьям понравилось услышанное, они дали писателю несколько советов, и он внёс в рукопись необходимые поправки и изменения. В 1840 году в Италии Гоголь неоднократно переписывал текст поэмы, продолжая напряжённо работать над композицией и образами героев, лирическими отступлениями. Осенью 1841 года писатель вновь вернулся в Москву и прочитал друзьям остальные пять глав первой книги. На этот раз они заметили, что в поэме показаны только отрицательные стороны русской жизни. Прислушавшись к их мнению, Гоголь сделал важные вставки в уже переписанный том.
В 30-е годы, когда в сознании Гоголя наметился идейный перелом, он пришёл к выводу, что настоящий писатель должен не только выставлять на всеобщее обозрение все то, что омрачает и затемняет идеал, но и показывать этот идеал. Свою идею он решил воплотить в трех томах «Мёртвых душ». В первом томе, по его планам, должны были запечатлеться недостатки русской жизни, а во втором и третьем показаны пути воскресения «мёртвых душ». По словам самого писателя, первый том «Мёртвых душ» — лишь «крыльцо к обширному зданию», второй и третий тома — чистилище и возрождение. Но, к сожалению, писателю удалось воплотить только первую часть своей идеи.
В декабре 1841 года рукопись была готова к печати, но цензура запретила ее выпуск. Гоголь был подавлен и искал выход из создавшегося положения. Втайне от московских друзей, он обратился за помощью к Белинскому, который в это время приехал в Москву. Критик пообещал помочь Гоголю, и через несколько дней уехал в Петербург. Петербургские цензоры дали разрешение напечатать «Мёртвые души», но потребовали изменить название произведения на «Похождения Чичикова, или Мёртвые души». Таким образом они стремились отвлечь внимание читателя от общественных проблем и переключить его на похождения Чичикова.
«Повесть о капитане Копейкине», сюжетно связанную с поэмой и имеющую большое значение для раскрытия идейно-художественного смысла произведения, цензура категорически запретила. И Гоголь, дороживший ею и не жалевший от нее отказываться, был вынужден переработать сюжет. В первоначальном варианте вину за бедствия капитана Копейкина он возлагал на царского министра, равнодушного к судьбе простых людей. После переделки вся вина была приписана самому Копейкину.
Ещё до получения цензурного экземпляра рукопись начали набирать в типографии Московского университета. Гоголь сам взялся оформить обложку романа, написал мелкими буквами «Похождения Чичикова, или» и крупными «Мёртвые души».
11 июня 1842 года книга поступила в продажу и, по воспоминаниям современников, была раскуплена нарасхват. Читатели сразу же разделились на два лагеря — сторонники взглядов писателя и те, кто узнал в персонажах поэмы себя. Последние, главным образом, помещики и чиновники, сразу обрушились на писателя с нападками, а сама поэма оказалась в центре журнально-критической борьбы 40-х годов.
После выхода первого тома Гоголь полностью посвятил себя работе над вторым (начатым ещё в 1840 году). Каждая страница создавалась напряжённо и мучительно, все написанное казалось писателю далёким от совершенства. Летом 1845 года, во время обострившейся болезни, Гоголь сжёг рукопись этого тома. Позднее он объяснил свой поступок тем, что «пути и дороги» к идеалу, возрождению человеческого духа не получили достаточно правдивого и убедительного выражения. Гоголь мечтал переродить людей путём прямого наставления, но не смог — он так и не увидел идеальных «воскресших» людей. Однако его литературное начинание было позднее продолжено Достоевским и Толстым, которые смогли показать перерождение человека, воскресение его из той действительности, которую так ярко изобразил Гоголь.
Черновые рукописи четырёх глав второго тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, опечатанных после его смерти. Вскрытие произвели 28 апреля 1852 года С. П. Шевырёв, граф А. П. Толстой и московский гражданский губернатор Иван Капнист (сын поэта и драматурга В. В. Капниста). Перебеливанием рукописей занимался Шевырёв, который также хлопотал об их издании. Списки второго тома распространились ещё до его издания. Впервые сохранившиеся главы второго тома «Мёртвых душ» были изданы в составе Полного собрания сочинений Гоголя летом 1855 года.
Поэма “Мертвые
Души” была написана в 1841 году. Русь
Крепостников и чиновников описана Гоголем
Со всей беспощадностью великого реалиста.
Помещичье дворянство являлось основной
Политической силой России. Помещики
Владели не только землей, но и людьми,
Подобно тому, как человек может владеть
Какой-нибудь вещью.
Основу
Сюжета поэмы составляет афера Чичикова,
Который, путешествуя по русской провинции,
Скупает “мертвые души”. Мертвыми душами
Называли крестьян, которые числились
Живыми
(Пока оценок нет)
Другие сочинения:
- Царство чиновников объято тем же мертвым сном, что и поместья. Толкуя о привычках городских жителей, Гоголь делает замечание, позволяющее отнести символический смысл названия – “Мертвые души” – и к городу: “Все… прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как Read More ......
- План:Чичиков – центральный образ в поэме, данный в развитии.1. Черты характера.2. Приобретательство и предприимчивость.3. Приспособляемость к жизни.4. Изворотливость и жульничество.5. Осторожность и расчетливость.6. Умение обращаться и общаться с людьми.7. Настойчивость в достижении цели. Мастерство Гоголя в изображении Чичикова.1. Чичиков в Read More ......
- Свое произведение “Мертвые души” Гоголь писал на протяжении многих лет. За время работы он называл “Мертвые души” романом, повестью, поэмой. Но, в конце концов, остановился именно на последнем варианте. Почему? Безусловно, в этом произведении сильны черты романа: строго выстроенная завязка, Read More ......
- “Мертвые души: из истории субъективного авторского повествования Фрагмент книги: Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М., 1994 Разные приемы субъективного авторского повествования, набор которых не совпадает у разных писателей, взаимодействуют друг с другом. Это можно показать Read More ......
- Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души Мы нисколько не берем на себя важного труда отдать отчет в этом новом великом произведении Гоголя, уже ставшего высоко предыдущими созданиями; мы считаем нужным сказать несколько слов, чтобы указать на Read More ......
- Собакевич Характеристика литературного героя Собакевич Михайло Семеныч – помещик, четвертый “продавец” мертвых душ. Само имя и внешность этого героя (напоминает “средней величины медведя”, фрак на нем “совершенно медвежьего” цвета, ступает вкривь и вкось, цвет лица “каленый, горячий”) указывают на его Read More ......
- В основе поэмы Н. В. Гоголя “Мертвые души” лежит афера ее главного героя – бывшего чиновника Павла Ивановича Чичикова. Этот человек задумал и практически осуществил очень простое, но гениальное по своей сути мошенничество. Чичиков скупил у помещиков мертвые крестьянские души, Read More ......
- А разве мне всегда весело бороться с ничтожным грузом мелких страстей, идти об руку с моими странными героями? О, сколько раз хотел бы я ударить в возвышенные струны, увлечь гордо за собой поклонников и с торжеством приковать их к победной Read More ......
(где Пушкин был дважды) никто не умирает. Дело в том, что в начале XIX века в Бессарабию бежало достаточно много крестьян из центральных губерний Российской империи. Полиция обязана была выявлять беглецов, но часто безуспешно - они принимали имена умерших. В результате в Бендерах в течение нескольких лет не было зарегистрировано ни одной смерти. Началось официальное расследование, выявившее, что имена умерших отдавались беглым крестьянам, не имевшим документов. Много лет спустя похожую историю Пушкин, творчески преобразовав, рассказал Гоголю.
Документированная история создания произведения начинается 7 октября 1835 года. В письме Пушкину, датированном этим днём, Гоголь впервые упоминает «Мёртвые души»:
Начал писать Мёртвых душ. Сюжет растянулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон.
Первые главы Гоголь читал Пушкину перед своим отъездом за границу. Работа продолжилась осенью 1836 года в Швейцарии, затем в Париже и позднее в Италии. К этому времени у автора сложилось отношение к своему произведению как к «священному завещанию поэта» и литературному подвигу, имеющему одновременно значение патриотического, долженствующего открыть судьбы России и мира. В Баден-Бадене в августе 1837 года Гоголь читал незаконченную поэму в присутствии фрейлины императорского двора Александры Смирновой (урождённой Россет) и сына Николая Карамзина Андрея Карамзина, в октябре 1838 года читал часть рукописи Александру Тургеневу . Работа над первым томом проходила в Риме в конце 1837 года - начале 1839 года .
По возвращении в Россию Гоголь читал главы из «Мёртвых душ» в доме Аксаковых в Москве в сентябре 1839 года , затем в Санкт-Петербурге у Василия Жуковского , Николая Прокоповича и других близких знакомых. Окончательной отделкой первого тома писатель занимался в Риме с конца сентября 1840 года по август 1841 года .
Вернувшись в Россию, Гоголь читал главы поэмы в доме Аксаковых и готовил рукопись к изданию. На заседании Московского цензурного комитета 12 декабря 1841 года выяснились препятствия к публикации рукописи, переданной на рассмотрение цензору Ивану Снегирёву , который, по всей вероятности, ознакомил автора с могущими возникнуть осложнениями. Опасаясь цензурного запрета, в январе 1842 года Гоголь через Белинского переправил рукопись в Санкт-Петербург и просил друзей А. О. Смирнову, Владимира Одоевского , Петра Плетнёва , Михаила Виельгорского помочь с прохождением цензуры.
9 марта 1842 года книга была разрешена цензором Александром Никитенко , однако с изменённым названием и без «Повести о капитане Копейкине». Ещё до получения цензурного экземпляра рукопись начали набирать в типографии Московского университета. Гоголь сам взялся оформить обложку романа, написал мелкими буквами «Похождения Чичикова или» и крупными «Мертвые души». В мае 1842 года книга вышла под названием «Похождения Чичикова, или Мёртвые души, поэма Н. Гоголя». В СССР и современной России заглавие «Похождения Чичикова» не используется.
- Литературная легенда: Гоголь ранним утром 12 февраля 1852 г. сознательно сжёг произведение, которым был недоволен.
- Реконструкция: Гоголь, вернувшись со всенощной в состоянии полного упадка, по ошибке сжёг беловик вместо предназначенных для сожжения черновиков.
- Гипотетическая версия. Гоголь к концу 1851 г. закончил второй том «Мертвых душ», по мнению автора и его слушателей, - шедевр. В феврале 1852 г., чувствуя приближение своей смерти, Гоголь сжёг ненужные черновики и бумаги. После его смерти рукопись второго тома «Мертвых душ» попала к графу А. Толстому и по сей день пребывает где-то в целости и сохранности.
Черновые рукописи четырёх глав второго тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, опечатанных после его смерти. Вскрытие произвели 28 апреля 1852 года С. П. Шевырёв , граф А. П. Толстой и московский гражданский губернатор Иван Капнист (сын поэта и драматурга В. В. Капниста). Перебеливанием рукописей занимался Шевырёв, который также хлопотал об её издании. Списки второго тома распространились ещё до его издания. Впервые сохранившиеся главы второго тома «Мёртвых душ» были изданы в составе Полного собрания сочинений Гоголя летом 1855 года . Печатаемая ныне вместе с первыми четырьмя главами второго тома одна из последних глав принадлежит к более ранней, чем остальные главы, редакции.
Сюжет и герои
Первый том
Книга рассказывает о похождениях Чичикова Павла Ивановича, главного героя рассказа, бывшего коллежского советника, выдающего себя за помещика . Чичиков приезжает в конкретно не названный городок, некий губернский «город N » и немедленно пытается войти в доверие ко всем сколько-либо важным обитателям города, что ему успешно удаётся. Герой становится крайне желанным гостем на балах и обедах. Горожане неназванного города не догадываются об истинных целях Чичикова. А цель его заключается в скупке или безвозмездном приобретении умерших крестьян, которые по переписи ещё числились как живые у местных помещиков, и последующем оформлении их на своё имя как живых. О характере, прошлой жизни Чичикова и о его дальнейших намерениях насчёт «мёртвых душ» рассказывается в последней, одиннадцатой главе.
Чичиков любыми способами пытается разбогатеть, добиться высокого социального статуса. В прошлом Чичиков служил в таможне , за взятки позволял контрабандистам беспрепятственно переправлять товары через границу. Однако поссорился с подельником, тот написал на него донос, после чего афера раскрылась, и оба оказались под следствием. Подельник попал в тюрьму, Чичиков немедленно покинул губернию, дабы не быть пойманным не забрав денег из банка, успев взять с собой только несколько рубашек, немного казенной бумаги, да пару кусков мыла.
Чичиков только улыбался, слегка подлётывая на своей кожаной подушке, ибо любил быструю езду. И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «чёрт побери всё!» - его ли душе не любить её?
«Мёртвые души, том первый»
Чичиков и его слуги:
- Чичиков Павел Иванович - бывший чиновник (коллежский советник в отставке), а ныне махинатор : занимается скупкой так называемых «мёртвых душ» (письменных сведений об умерших крестьянах) для заклада их как живых в ломбард и приобретения веса в обществе. Одевается щёгольски, следит за собой и после дальней и пыльной российской дороги умудряется выглядеть, как будто только от портного и цирюльника .
- Селифан - кучер Чичикова, невысок ростом, любит хороводы с породистыми и стройными девками. Знаток характеров лошадей. Одевается по-мужицки.
- Петрушка - лакей Чичикова, 30 лет (в первом томе), большенос и большегуб, любитель кабаков и хлебных вин. Обожает прихвастнуть своими путешествиями. От нелюбви к бане везде, где он есть, появляется неповторимое амбре Петрушки. Облачается в несколько великоватые ему поношенные одежды с барского плеча.
- Чубарый, Гнедой и каурый Заседатель - тройка коней Чичикова, соответственно правый пристяжной, коренной и левый пристяжной. Гнедой и Заседатель - честные трудяги, а чубарый же, по мнению Селифана, хитрец и только делает вид, что тянет оглоблю.
Жители города N и окрестностей:
- Губернатор
- Губернаторша
- Дочь губернатора
- Вице-губернатор
- Председатель палаты
- Полицеймейстер
- Почтмейстер
- Прокурор
- Манилов, помещик (имя Манилов стало нарицательным для бездеятельного мечтателя, а мечтательное и бездеятельное отношение ко всему окружающему стало называться маниловщиной)
- Лизонька Манилова, помещица
- Манилов Фемистоклюс - семилетний сын Манилова
- Манилов Алкид - шестилетний сын Манилова
- Коробочка Настасья Петровна, помещица
- Ноздрев, помещик
- Мижуев, «зять» Ноздрева
- Собакевич Михаил Семенович
- Собакевич Феодулия Ивановна, жена Собакевича
- Плюшкин Степан , помещик
- «Приятная во всех отношениях дама»
- «Просто приятная дама»
Второй том
Главы этого тома являются рабочими или черновыми версиями и некоторые герои проходят в нём с разными именами-фамилиями и возрастом.
- Чичиков Павел Иванович - по мнению Тентетникова, первый человек в его жизни, с которым можно век прожить и не поссориться. Со времени действия первого тома немного постарел, но тем не менее стал ещё ловчее, легче, обходительнее и приятнее. Снова ведёт цыганскую жизнь, пробует заниматься скупкой умерших крестьян, но мало что удаётся приобресть: у помещиков появилась мода закладывать души в ломбард . Покупает небольшое имение у одного из помещиков, а ближе к концу романа попадается на афере с чужим наследством . Вовремя не уехав из города едва не сгинул в тюрьмах и каторгах. Сделает благоприятное дело: помирит Бетрищева и Тентетникова, обеспечив тем самым свадьбу последнего с дочерью генерала Улинькой.
В отличие от гончаровского героя, Тентетников не погрузился окончательно в обломовщину . Войдёт в антиправительственную организацию и попадёт под суд по политическому делу . У автора для него была задумана роль в ненаписанном третьем томе.… Тентетников принадлежал к семейству тех людей, которые на Руси не переводятся, которым прежде имена были: увальни, лежебоки, байбаки, и которых теперь, право, не знаю, как назвать. Родятся ли уже такие характеры, или потом образуются, как порождение печальных обстоятельств, сурово обстанавливающих человека? … Где же тот, кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед! кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить нас на высокую жизнь? Какими слезами, какой любовью заплатил бы ему благодарный русской человек. Но веки проходят за веками, полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлет беспробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить это всемогущее слово.
… Александр Петрович одарён был чутьём слышать человеческую природу… Он обыкновенно говорил: «Я требую ума, а не чего-либо другого. Кто помышляет быть умным, тому некогда шалить: шалость должна исчезнуть сама собою». Многих резвостей он не удерживал, видя в них начало развитья свойств душевных и говоря, что они ему нужны, как сыпи врачу,- затем, чтобы узнать достоверно, что именно заключено внутри человека. Учителей у него не было много: большую часть наук читал он сам. Без педантских терминов, напыщенных воззрений и взглядов умел он передать самую душу науки, так что и малолетнему было видно, на что она ему нужна… Но нужно же, чтобы в то самое время, когда он (Тентетников) переведён был в этот курс избранных, … необыкновенный наставник скоропостижно умер… Всё переменилось в училище. На место Александра Петровича поступил какой-то Фёдор Иванович…
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (позднейшая редакция), глава первая
… В свободной развязности детей первого курса почудилось ему что-то необузданное. Начал он заводить между ними какие-то внешние порядки, требовал, чтобы молодой народ пребывал в какой-то безмолвной тишине, чтобы ни в каком случае иначе все не ходили, как попарно. Начал даже сам аршином размерять расстоянье от пары до пары. За столом, для лучшего вида, рассадил всех по росту…
… И точно как бы назло своему предшественнику объявил с первого дня, что для него ум и успехи ничего не значат, что он будет смотреть только на хорошее поведение… Странно: хорошего-то поведения и не добился Фёдор Иванович. Завелись шалости потаённые. Всё было в струнку днём и шло попарно, а по ночам развелись кутежи… Потерялось уважение к начальству и власти: стали насмехаться и над наставниками и над преподавателями.
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (позднейшая редакция), глава первая
… до кощунства и насмешек над самою религиею из-за того только, что директор требовал частого хождения в церковь и попался плохой священник [не весьма умный поп (в поздней редакции)].
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (ранняя редакция), глава первая
… Директора стали называть Федькой, Булкой и другими разными именами. Разврат завёлся уже вовсе не детский… ночные оргии товарищей, которые обзавелись какой-то дамой [любовницей - одной на восемь человек (в ранней редакции)] перед самыми окнами директорской квартиры…
С науками тоже случилось что-то странное. Выписаны были новые преподаватели, с новыми взглядами и точками воззрений…Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (позднейшая редакция), глава первая
…Читали они учёно, забросали слушателей множеством новых терминов и слов. Видна была и логическая связь, и следованье за новыми открытиями, но увы! не было только жизни в самой науке. Мертвечиной стало всё это казаться в глазах уж начавших понимать слушателей… Он (Тентетников) слушал горячившихся на кафедре профессоров, а вспоминал прежнего наставника, который, не горячась, умел говорить понятно. Он слушал и химию, и философию прав, и профессорские углубления во все тонкости политических наук, и всеобщую историю человечества в таком огромном виде, что профессор в три года успел только прочесть введение да развитие общин каких-то немецких городов; но всё это оставалось в голове его какими-то безобразным клочками. Благодаря природному уму он чувствовал только, что не так должно преподаваться… Честолюбье было возбуждено в нём сильно, а деятельности и поприща ему не было. Лучше б было и не возбуждать его!..
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (ранняя редакция), глава первая
… Если бы в тёмной комнате вдруг вспыхнула прозрачная картина, освещённая сзади лампою, она бы не поразила так, как эта сиявшая жизнью фигурка, которая точно предстала затем, чтобы осветить комнату. Казалось, как бы вместе с нею влетел солнечный луч в комнату, озаривши вдруг потолок, карниз и тёмные углы её… Трудно было сказать, какой земли она была уроженка. Такого чистого, благородного очертанья лица нельзя было отыскать нигде, кроме разве только на одних древних камейках. Прямая и лёгкая, как стрелка, она как бы возвышалась над всеми своим ростом. Но это было обольщение. Она было вовсе не высокого роста. Происходило это от необыкновенной стройности и гармонического соотношения между собой всех частей тела, от головы до пальчиков…
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй, глава вторая
«Дурак, дурак! - думал Чичиков.- промотает всё и детей сделает мотишками. Именьице порядочное. Поглядишь - и мужикам хорошо, и им недурно. А как просветятся там у ресторанов да по театрам - всё пойдёт к чёрту. Жил бы себе, кулебяка, в деревне… Ну как этакому человеку ехать в Петербург или в Москву? С этаким хлебосольством он там в три года проживётся в пух!» То есть он не знал того, что теперь это усовершенствовано: и без хлебосольства спустить не в три года, а в три месяца всё.
А ведь я знаю, что вы думаете,- сказал Петух.
- Что? - спросил Чичиков, смутившись.
- Вы думаете: «Дурак, дурак этот Петух, зазвал обедать, а обеда до сих пор нет». Будет готов, почтеннейший, не успеет стриженая девка косы заплесть, как он поспеет…
- Алексаша и Николаша - сыновья Петра Петровича Петуха, гимназисты.
Которые так и хлопали рюмку за рюмкой; вперёд было видно было, на какую часть человеческих познаний обратят они внимание по приезде в столицу.
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (позднейшая редакция), глава третья
- Платонов Платон Михайлович - богатый барин, очень красивый молодой человек высокого роста, но по жизни одолеваемый хандрой, не нашедший себе интереса. По мнению брата Василия, неразборчив на знакомства. Соглашается сопроводить Чичикова в его странствиях, дабы путешествием развеять наконец эту скуку. Чичиков был очень рад такому спутнику: на него можно было спихнуть все дорожные расходы и при случае занять крупную сумму денег.
- Вороной-Дрянной - помещик, деятель некоего подполья.
- Скудрожогло (Костанжогло, Попонжогло, Гоброжогло, Берданжогло) Константин Фёдорович, помещик около сорока лет. Южной внешности, смуглый и энергичный человек с очень живыми глазами, правда несколько желчный и горячечный; сильно критикует ставшие модными на Руси иностранные порядки и моды. Идеальный хозяйственник, помещик не с рождения, а от природы. Недорого приобрёл разорённое хозяйство и за несколько лет увеличил доход в несколько раз. Скупает земли окрестных помещиков и, по мере развития хозяйства, становится мануфактурным капиталистом . Живёт аскетично и просто, никаких интересов, не приносящих честный доход, не имеет.
Существует предположение, что прототипом этого героя был известный промышленник Дмитрий Бенардаки… о Константине Фёдоровиче - что уж говорить! это Наполеон своего рода…
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (позднейшая редакция), глава четвёртая
- Жена Скудрожогло, сестра Платоновых, внешне похожа на Платона. Под стать мужу, очень хозяйственная женщина.
- Полковник Кошкарёв - помещик. Вид имеет очень строгий, сухое лицо предельно серьёзно. Завалил хозяйство и разорился, но зато создал «идеальную» систему управления имением в виде всевозможных присутственных мест в беспорядке выстроенных по деревне, комиссий, подкомиссий и бумагооборота между ними, чиновники - бывшие крестьяне: пародия на развитую бюрократическую систему в неразвитой стране. На вопрос Чичикова о покупке мёртвых душ, дабы показать, как отлаженно работает его управленческий аппарат, поручает это дело в письменном виде в свои департаменты. Пришедший к вечеру длинный письменный ответ во-первых, отчитывает Чичикова за то, что тот не имеет соответствующего образования, раз называет ревизские души мёртвыми, мёртвые не приобретаются и вообще, образованным людям доподлинно известно , что душа бессмертна; во-вторых, все ревизские души давно заложены и перезаложены в ломбард.
Так зачем же вы мне этого не объявили прежде? Зачем из пустяков держали? - сказал с сердцем Чичиков.
Да ведь как же я мог знать об этом сначала? В этом-то и выгода бумажного производства, что вот теперь всё, как на ладони, оказалось ясно. . .
«Дурак ты, глупая скотина! - думал про себя Чичиков. - В книгах копался, а чему выучился?» Мимо всяких учтивств и приличий, схватил он шапку - из дому. Кучер стоял, пролётки наготове и лошадей не откладывал: о корме пошла бы письменная просьба, и резолюция - выдать овёс лошадям - вышла бы только на другой день.Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (ранняя редакция), глава третья
В речах его оказалось столько познанья людей и света! Так хорошо и верно видел он многие вещи, так метко и ловко очерчивал в немногих словах соседей помещиков, так видел ясно недостатки и ошибки всех… так оригинальнои метко умел передать малейшие их привычки, что оба они были совершенно обворожены его речами и готовы были признать его за умнейшего человека.
Послушайте,- сказал Платонов,..- как вам при таком уме, опытности и познаниях житейских не найти средств выпутаться из вашего затруднительного положения?
- Средства-то есть,- сказал Хлобуев и вслед за тем выложил им целую кучу прожектов. Все они были до того нелепы, так странны, так мало истекали из познанья людей и света, что оставалось только пожимать плечами: «Господи боже, какое необъятное расстояние между знанием света и умением пользоваться этим знанием!» Почти все прожекты основывались на потребности вдруг достать откуда-нибудь сто или двести тысяч…
«Что с ним делать» - подумал Платонов. Он ещё не знал того, что на Руси, на Москве и других городах, водятся такие мудрецы, жизнь которых - необъяснимая загадка. Всё, кажется, прожил, кругом в долгах, ниоткуда никаких средств, и обед, который задаётся, кажется, последний; и думают обедающие, что завтра же хозяина потащат в тюрьму. Проходит после того десять лет - мудрец всё ещё держится на свете, ещё больше прежнего кругом в долгах и так же задаёт обед, и все уверены, что завтра же потащат хозяина в тюрьму. Такой же мудрец был Хлобуев. Только на одной Руси можно было существовать таким образом. Не имея ничего, он угощал и хлебосольничал, и даже оказывал покровительство, поощрял всяких артистов, приезжавших в город, давал им у себя приют и квартиру… Иногда по целым дням не было ни крохи в доме, иногда же задавали в нём такой обед, который удовлетворил бы вкусу утончённейшего гастронома. Хозяин являлся праздничный, весёлый, с осанкой богатого барина, с походкой человека, жизнь которого протекает в избытке и довольстве. Зато временами бывали такие тяжёлые минуты (времена), что другой бы на его месте повесился или застрелился. Но его спасало религиозное настроение, которое странным образом совмещалось в нём с беспутною его жизнью… И - странное дело! - почти всегда приходила к нему… неожиданная помощь…
- Платонов Василий Михайлович - помещик. На брата не похож ни внешне, ни характером, весёлый и добросердечный человек. Хозяин не хуже Скудрожогло и, как сосед, не в восторге от немецких влияний.
- Леницын Алексей Иванович - помещик, его превосходительство . Волею не очень серьёзных обстоятельств продал Чичикову мёртвые души, о чём впоследствии, когда на Павла Ивановича завели дело , очень сожалел.
- Чегранов - помещик.
- Муразов Афанасий Васильевич, откупщик , удачливый и умный финансист и своего рода олигарх девятнадцатого века. Скопив 40 миллионов рублей, решил на свои деньги спасать Россию, правда его методы сильно смахивают на создание секты . Любит «с руками и ногами» влезать в чужую жизнь и наставлять на путь истинный (по его мнению).
Обладает большим даром убеждения. Пытался и Чичикова, аки заблудшую овцу, склонить к осуществлению своей великой идеи и тот, под влиянием обстоятельств, почти уже согласился. Уговорил князя отпустить Чичикова из тюрьмы.Знаете ли, Пётр Петрович (Хлобуев)? отдайте мне на руки это - детей, дела; оставьте и семью (супругу) вашу… Ведь обстоятельства ваши таковы, что вы в моих руках… Наденьте простую сибирку… да с книгой в руках, на простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням… (просить деньги на церковь и собирать сведения обо всех).
- Вишнепокромов Варвар Николаевич
- Ханасарова Александра Ивановна - очень богатая старая горожанка.
Умерла, оставив путаницу с завещаниями, чем и воспользовался Чичиков.Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка.- сказал Хлобуев,- старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре, моськи, приживалки и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет под шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость, как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут. Вот какая!
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (ранняя редакция), глава четвёртая
- Юрисконсульт -философ - очень опытный и изворотливый деляга и крючкотвор с крайне изменчивым поведением в зависимости от вознаграждения. Затрапезный внешний вид создаёт контраст шикарности обстановки его дома.
- Самосвистов, чиновник. «Продувная бестия», кутила, боец и большой актёр: может не столько за взятку , сколько ради удалого лихачества и насмешки над вышестоящими начальниками провернуть или, наоборот, «замотать» любое дело. Не брезгует при этом и переодеваниями. За тридцать тысяч на всех согласился выручить Чичикова, угодившего в тюрьму.
В военное время человек этот наделал бы чудес: его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые, опасные места, украсть перед самым носом у врага пушку… И за неимением военного поприща… он пакостил и гадил. Непостижимое дело! с товарищами он был хорош, никого не продавал, и, взявши слово, держал; но высшее над собой начальство он считал чем-то вроде неприятельской батареи, сквозь которую нужно пробиваться, пользуясь всяким слабым местом, проломом или упущением.
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (ранняя редакция), одна из последних глав
На этой гневно-праведной речи перед чинным собранием рукопись обрывается.… Само собой разумеется, что в числе их пострадает и множество невинных. Что ж делать? Дело слишком бесчестное и вопиёт о правосудии… Я должен обратиться теперь только в одно бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы… Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплемённых языков, а от нас самих; что уже мимо законного управленья образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия, всё оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность…
Н.В. Гоголь, Мертвые души, том второй (поздняя редакция), одна из последних глав
Третий том
Третий том «Мертвых душ» не был написан вообще, но были сведения, что в нём два героя из второго тома (Тентетников и Улинька) ссылаются в Сибирь (Гоголь собирал материалы о Сибири и Симбирском крае), где и должно происходить действие; туда же попадает и Чичиков . Вероятно, в этом томе предыдущие персонажи или их аналоги, пройдя «чистилище» второго тома, должны были предстать перед читателем некими идеалами для подражания. Например, Плюшкин из скаредного и мнительного маразматика первого тома должен был превратиться в благодетельного странника, помогающего неимущим и своим ходом попавшего к месту событий. У автора был задуман замечательный монолог от лица этого героя. О других персонажах и подробностях действия третьего тома сегодня неизвестно.
Переводы
Международную известность поэма «Мёртвые души» начала приобретать ещё при жизни писателя. В ряде случаев сначала выходили переводы фрагментов или отдельных глав романа. В 1846 году в Лейпциге вышел немецкий перевод Ф. Лёбенштейна Die toten Seelen (переиздавался в , , ), в вышел другой перевод под названием Paul Tschitchikow"s Irrfahrten oder Die toten Seelen . Спустя три года после первого немецкого перевода появился чешский перевод К. Гавличка-Боровского (). Анонимный перевод Home life in Russia. By a Russian noble на английский язык вышел в Лондоне в 1854 году . В Соединённых Штатах Америки поэма была впервые издана в переводе И. Хепгуда в 1886 году под заглавием Tchitchikoff"s journeys, or Dead souls (переиздание в Лондоне в ). Впоследствии с названием Dead souls различные переводы выходили в Лондоне ( , , , , , , ) и Нью-Йорке ( , , ); иногда роман печатался с названием Chichikov"s journeys; or, Home life in Russia (Нью-Йорк, ) или Dead souls. Chichikov"s journey or Home life in Russia (Нью-Йорк, ). Отрывок на болгарском языке был опубликован в 1858 году . Первый перевод на французском языке издан в 1859 году . .
Отрывок «Ноздрёв» переведённый на литовский язык Винцаса Петариса был опубликован в 1904 году . Мотеюс Мишкинис подготовил в -1923 годах перевод первого тома, однако тогда он не был опубликован; его перевод вышел в Каунасе в 1938 году , выдержал несколько изданий.
Экранизации
Поэма была неоднократно экранизирована.
- В 1909 году ателье Ханжонкова снят фильм «Мёртвые души » (режиссёр Пётр Чардынин)
- В 1960 году снят фильм-спектакль «Мёртвые души » (режиссёр Леонид Трауберг)
- В 1969 году снят фильм-спектакль «Мёртвые души» (режиссёр Александр Белинский , в роли Чичикова - Игорь Горбачев).
- В 1974 году на студии «Союзмультфильм » по сюжету «Мёртвых душ» сняты два анимационных фильма : «Похождения Чичикова. Манилов» и «Похождения Чичикова. Ноздрёв». Режиссёр - постановщик Борис Степанцев.
- В 1984 году снят фильм «Мёртвые души » (режиссёр Михаил Швейцер , в роли Чичикова - Александр Калягин).
- По мотивам произведения в 2005 году снят сериал «Дело о „Мёртвых душах“ » (роль Чичикова исполнил Константин Хабенский).
Театральные постановки
Поэма многократно инсценировалась в России. Часто постановщики обращаются к пьесе-инсценировке М. Булгакова по одноименному произведению Гоголя ().
- - МХАТ , «Мёртвые души» (по пьесе М. Булгакова). Режиссёр: В. Немирович-Данченко
- - Московский театр драмы и комедии на Таганке , «Ревизская сказка». Постановка: Ю. Любимова
- - Московский драматический театр на Малой Бронной , «Дорога». Постановка А. Эфроса
- - Московский драматический театр им. Станиславского, Моноспектакль «Мёртвые души». Режиссёр: М. Розовский В ролях: Александр Филиппенко
- - Театр «Русская антреприза» им. А. Миронова, «Мертвые души» (по произведениям М. Булгакова и Н. Гоголя). Режиссёр: Влад Фурман . В ролях: Сергей Русскин, Николай Дик, Алексей Федькин
- - Московский государственный театр «Ленком» , «Мистификация» (по пьесе Н. Садур «Брат Чичиков» фантазии по мотивам поэмы Н. Гоголя «Мертвые души»). Постановка М. Захарова . В ролях: Дмитрий Певцов, Татьяна Кравченко, Виктор Раков
- - «Современник» , «Мертвые души». Режиссёр: Дмитрий Жамойда. В ролях: Илья Дренов, Кирилл Мажаров, Яна Романченко, Татьяна Корецкая, Рашид Незаметдинов
- - Театр им. Маяковского , «Мёртвые души». Режиссёр: Сергей Арцибашев . В ролях: Даниил Спиваковский , Светлана Немоляева , Александр Лазарев , Игорь Костолевский
- - Московский театр-студия п/р Олега Табакова , «Похождение, составленное по поэме Н. В. Гоголя „Мёртвые души“». Режиссёр: Миндаугас Карбаускис. В ролях: Сергей Безруков , Олег Табаков , Борис Плотников , Дмитрий Куличков.
- - Государственный академический центральный театр кукол имени С. В. Образцова , «Концерт для Чичикова с оркестром». Режиссёр: Андрей Денников . В ролях: Андрей Денников , Максим Мишаев, Елена Поварова, Ирина Яковлева, Ирина Осинцова, Ольга Алисова, Яна Михайлова, Алексей Певзнер, Александр Аносов.
- - Свердловский государственный академический театр музыкальной комедии , «Мёртвые души». Либретто Константина Рубинского , композитор Александр Пантыкин .
- С 2005 - Национальный академический театр имени Янки Купалы (Минск , Республика Беларусь), «Чичиков». Режиссёр: Валерий Раевский, костюмы и сценография: Борис Герлован, композитор: Виктор Копытько. В спектакле заняты как Народные и Заслуженные артисты Беларуси, а также и молодые актёры. Роль жены полицмейстера играет Светлана Зеленковская .
Опера
Иллюстрации
Иллюстрации к роману «Мёртвые души» создавали выдающиеся русские и зарубежные художники.
- Классическими работами стали рисунки А. А. Агина , гравированные его постоянным сотрудником Е. Е. Бернардским .
«Сто рисунков к поэме Н. В. Гоголя „Мёртвые души“» выходили в -1847 годах тетрадями по четыре гравюры на дереве в каждой. Помимо Бернардского в гравировании иллюстраций принимали участие его ученики Ф. Бронников и П. Куренков. Полностью вся серия (104 рисунка) была опубликована в 1892 году и фототипически повторена в 1893 году . В 1902 году , когда истёк срок действия исключительных авторских прав на сочинения Гоголя, принадлежащие петербургскому издателю А. Ф. Марксу , вышло два издания «Мёртвых душ» с рисунками А. А. Агина (Санкт-Петербургской электропечатни и издательства Ф. Ф. Павленкова). В и 1935 годах книгу с иллюстрациями Агина выпустило Государственное издательство художественной литературы. В 1937 году «Мёртвые души» с рисунками Агина, перегравированными М. Г. Приданцевым и И. С. Неутолимовым, выпустило издательство «Academia ». Позднее гравюры Е. Е. Бернардского репродуцировались фотомеханическим способом (Дагестанское государственное издательство, Махачкала , ; Детское государственное издательство, , ; Гослитиздат, ; рекламно-компьютерное агентство «Труд», ). Иллюстрации Агина воспроизводились также в зарубежных изданиях «Мёртвых душ»: 25 из них в немецком переводе, вышедшем в 1913 году в Лейпциге ; 100 - в издании, выпущенном издательством Цандера в Берлине без указания года. Рисунки Агина репродуцировались в издании берлинского издательства «Ауфбау Ферлаг» ().
- Другая признанная серия иллюстраций к роману принадлежит П. М. Боклевскому.
Над иллюстрациями к «Мёртвым душам» художник начал работать в 1860-х годах. Однако первая публикация относится к 1875 году , когда 23 выполненных акварелью портрета гоголевских героев, воспроизведённых в технике ксилографии, напечатал московский журнал «Пчела». Затем в журнале «Живописное обозрение » в , , 1887 годах появились ещё семь рисунков. Первым самостоятельным изданием иллюстраций Боклевского стал «Альбом гоголевских типов» (Санкт-Петербург , ), изданный Н. Д. Тяпкиным с предисловием В. Я. Стоюнина . Альбом составили 26 рисунков, ранее публиковавшиеся в журналах. Его неоднократно переиздавали в технике ксилографии петербургские типографы С. Добродеев ( , ), Э. Гоппе ( , , ). В 1895 году московский издатель В. Г. Готье издал альбом в новой технике фототипии с предисловием Л. А. Бельского. Альбом 1881 года с рисунками Боклевского был факсимильно репродуцирован в Германии берлинским издательством «Рюттен унд Лонинг» (). Рисунки Боклевского в качестве собственно иллюстраций использовались нечасто. Наиболее полно они были представлены в 5-м томе «Полного собрания сочинений» Н. В. Гоголя, предпринятого издательством «Печатник» (Москва , ). Позднее рисунками Боклевского иллюстрировались издание «Мёртвых душ» (Гослитиздат, ) и 5-й том «Собрания сочинений» Гоголя (Гослитиздат, ). Семь овальных погрудных изображений Чичикова, Манилова, Ноздрева, Собакевича, Плюшкина, капитана Копейкина, Тентетникова в «Собрании сочинений» напечатаны на мелованной бумаге на отдельных листах в технике автотипии.
Шагал начал работу над иллюстрациями к «Мертвым душам» в 1923 году, выполняя заказ французского маршана и издателя Амбруаза Воллара. Весь тираж был отпечатан в 1927 году. Книга в переводе текста Гоголя на французский язык А. Монго с иллюстрациями Шагала увидела свет в Париже только в 1948 году, спустя почти десять лет после смерти Воллара, благодаря усилиям другого выдающегося французского издателя - Эжена Териада.
Примечания
- Манн Ю. В. Гоголь . Краткая литературная энциклопедия. Т. 2: Гаврилюк - Зюльфигар Ширвани. Стб. 210-218 . Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор» (1964). Архивировано
- Вадим Полонский. Гоголь . Кругосвет . Yandex. Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012. Проверено 2 июня 2009.
- Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года. - П. В. Анненков. Литературные воспоминания. Вступительная статья В. И. Кулешова; комментарии А. М. Долотовой, Г. Г. Елизаветиной, Ю. В. Манна, И. Б. Павловой. Москва: Художественная литература, 1983 (Серия литературных мемуаров).
- Худяков В.В. Афера Чичикова и Остап Бендер // В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты / ред. В.Валавин. - Бендеры: Полиграфист, 1999. - С. 83-85. - 464 с. - 2000 экз. - ISBN 5-88568-090-6
- Манн Ю. В. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель - критик - читатель. Москва: Книга, 1984 (Судьбы книг). С. 7.
- Хьетсо Г. Что случилось со вторым томом «Мертвых душ»? // Вопросы литературы. - 1990. - № 7. - С.128-139.
- Гоголь Н. В. Мёртвые души .
- Тайна склепа под «Октябрьским»
- Н. В. Гоголь. Собрание сочинений в восьми томах. Том 6. С. 316
- Ю. В. Манн. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель - критик - читатель. Москва: Книга, 1984 (Судьбы книг). С. 387; Библиография переводов на иностранные языки произведений Н. В. Гоголя. Москва: Всесоюзная государственная библиотека иностранной литературы, 1953. С. 51-57.