Ответа до сих пор нет
Точное число пострадавших от вируса СПИДа в 1988-1990 годах в клиниках Элисты, Волгограда, Ростова-на-Дону и Ставрополя и теперь не называется. Редакция «Мира новостей», обзвонив региональные центры по борьбе со СПИДом, подсчитала - всего 252. В больницах Элисты тогда пострадали 74 человека, из которых 40 скончались.
Как ни странно, причина заражения до сих пор является тайной за семью печатями. По версии 1989 года (на ней настаивал Минздрав СССР), беда произошла из-за отсутствия одноразовых шприцев в провинциальных клиниках и неправильной стерилизации многоразовых инструментов. По версии 2002-го (ее выдвинули калмыцкие врачи), источником инфекции был иммуноглобулин, поступивший из Ростова-на-Дону. Якобы после ЧП педиатры Элисты отправили его на экспертизу в Москву, а через неделю в город примчались люди в военной форме и уничтожили партию сомнительного препарата.
Из 252 пострадавших детей до 2014 года дожили менее 100. Два года назад «жертвы калмыцкого инцидента» обратились в суд с исками о возмещении морального вреда и взыскании средств с республиканской детской больницы. Заявителей было восемь. Каждый указал конкретную сумму – 5 миллионов рублей. Элистинский городской суд снизил ее до 100 тысяч рублей. Чуть позже Верховный суд Калмыкии увеличил размер компенсаций до 300 тысяч.
Республиканская детская больница тут же попросила отменить решение как незаконное, поскольку «вина ее сотрудников не доказана и выплата 2,5 миллионов рублей пострадавшим грозит медучреждению разорением». Но в западной прессе поднялся шум, и Минздрав Калмыкии и администрация клиники пошли на попятную, пишет «Мир новостей» .
В свою очередь истцов, получивших по 300 тысяч рублей, оскорбили и сумма, и поведение ответчиков. Они направили документы в Верховный суд России, а когда он прислал отписку об «отсутствии оснований для пересмотра судебного постановления» – в Страсбург.
Наше заявление приняли в Европейском суде по правам человека, – сообщил «Миру новостей» Очир Шовгуров. – Сейчас готовим коллективное обращение к президенту России Владимиру Путину. Все спрашивают: почему вы раньше молчали? Раньше мы лечили и хоронили детей. К тому же до конца 2011 года элистинцы не имели возможности судиться – у них не было статуса потерпевших.
В уголовном деле, возбужденном 25 января 1989 года, их родителям отвели роли свидетелей. В 2001 году СК РФ по Республике Калмыкия прекратил расследование в связи с «истечением сроков давности». В 2011-м семьи ВИЧ-инфицированных добились встречи с комиссией из центрального аппарата СК РФ, после которой прежнее постановление о прекращении уголовного дела в Калмыкии отменили.
Дополнительное расследование продолжалось меньше месяца. Признали людей потерпевшими и закрыли уголовное дело, опять-таки сославшись на истечение сроков давности, – рассказывает Вера Бадмаева, потерявшая дочь в 1999 г. – Мы хотели услышать фамилии виновников трагедии и увидеть, как государство их накажет. А следователи поставили перед собой другую задачу – выдать потерпевшим документы и переадресовать их в суды.
«Не надо выпячивать свое горе»
Одна калмыцкая чиновница от здравоохранения, внушавшая корреспонденту по телефону, как «безбедно» живут в республике ВИЧ-инфицированные и их близкие, заметила: «В Ростовской области пострадало куда больше людей, но они воду не мутят – не судятся и ни на что не жалуются. Волгоград, Ставрополь тоже не выпячивают свои боль и горе. Только наши спекулируют».
Как бы она рассуждала о спекуляции, если бы в местном стационаре заразили не соседского, а ее собственного ребенка, – вопрошает журналист. – Если бы сына или дочь изолировали от сверстников – обучали в спецклассе при центре борьбы со СПИДом и выпускали на прогулки, когда поблизости нет здоровых ребят. Если бы ей пришлось, как матери ВИЧ-инфицированного из Яшкульского района, следить, чтобы земляки от страха перед неизвестной болезнью не подожгли ее дом. Если бы у нее на каждом шагу в течение 26 лет требовали медицинские справки, вынуждали менять работу. Если бы к ней относились как к прокаженной.
Распавшиеся семьи, сломанные судьбы, сердечные приступы у отцов и мам, преждевременный уход бабушек и дедушек, испорченная карьера, бытовые мытарства... Это лишь часть нашего «безбедного» существования, - поделился Очир Шовгуров. - Не знаю, может, пострадавшие волгоградцы и ростовчане лучше живут?
В Волгограде, как рассказал главный врач областного центра по профилактике и борьбе со СПИДом Олег Козырев, из 59 человек, инфицированных в конце 1980-х, сейчас живы 23. У всех есть жилье - региональные власти выделили им квартиры (в Калмыкии некоторые потерпевшие подобной «компенсации» от государства не получили). Все волгоградцы со смертельным диагнозом трудоустроены и не испытывают прессинга на работе или в личной жизни. Их фамилии хранятся в строжайшей тайне.
В Ростовской области сведения о ВИЧ-инфицированных тоже не разглашаются. Специально для них разработаны социальные программы, им оказывается финансовая и медицинская помощь. Многие пострадавшие дети, повзрослев, создали семьи и самореализовались.
При этом в Ростовской области в начале 1990-х годов медиков, виновных в массовом заражении маленьких пациентов вирусом СПИДа, осудили за халатность и отправили в колонию-поселение.
Элистинские же врачи не только не извинились перед пострадавшими, но и упрекают их в корысти. Дескать, с какой стати им понадобился Европейский суд? Больница, инфицировавшая детей иммуноглобулином, не виновата. Следователи, не нашедшие преступников, - молодцы. Чиновники республиканского Минздрава, много лет скрывающие правду о трагедии, вообще непогрешимы. С кем судиться?
С государством. Если следователей, врачей, министров волнуют не люди, а деньги, пускай отвечают деньгами. За то, что убили наших сыновей и дочерей. За то, что мы живем как под рентгеновским аппаратом и все кому не лень ковыряются в наших ранах... – говорит Очир Шовгуров и добавляет: - За то, что мы начали умирать вместе со своими детьми и продолжаем умирать, похоронив их. Пусть знают, что мы ничего не забыли.
От ARD: Черствость людей, которые считают, что пострадавшие родители и дети спекулируют на своем горе, просто поражает. Разве могут деньги вернуть жизнь уже ушедшим и здоровье тем, кто еще борется за нее? Более 25 лет эти семьи живут в страхе, унижениях, постоянно испытывая душевную боль и страдания. Кому-нибудь хочется такого же за 5 миллионов рублей?
26 лет от людей скрывают правду. Причины и виновники заражения детей смертельным вирусом не названы, лишь ходят по Калмыкии какие-то слухи о секретных военных разработках, опытах на людях, случайной утечке и прочее. Медики и чиновники не считают себя хоть сколько-нибудь виновными в произошедшем. Тогда почему бы им не поддержать пострадавших в их борьбе, в желании найти истину, в попытке хоть чем-то компенсировать годы страданий? И тем самым снять с себя всякие подозрения и обвинения, вину за сломленные судьбы и прерванные жизни.
О том, что ВИЧ на территорию США попал вовсе не тогда и не с тем человеком, как считалось ранее. Ученые Университета штата Аризона под руководством Майкла Воробья выяснили, что вирус начал распространяться в самом начале 1970-х годов из Карибского региона, а знаменитый «нулевой пациент», о котором узнали спустя полтора десятилетия, был лишь одним из тысяч зараженных.
В связи с этим любопытно вспомнить об истории проникновения вируса иммунодефицита человека в закрытый и благополучный в этом отношении СССР.
До середины 1980-х годов ВИЧ-инфекция была для жителей СССР «болезнью, распространенной на Западе среди проституток, бомжей и гомосексуалистов».
Еще в 1986 году министр здравоохранения РСФСР говорил в программе «Время»: «В Америке СПИД бушует с 1981 года, это западная болезнь. У нас нет базы для распространения этой инфекции, так как в России нет наркомании и проституции». Однако уже к 1988 году в стране было выявлено более 30 инфицированных и со временем эта цифра продолжала неуклонно расти.
на 2014 год свыше 900 тыс. человек с ВИЧ, среди них преобладают мужчины — их чуть более 60%.
Преобладающий фактор риска заражения — употребление наркотиков нестерильным инструментарием, второе место занимают гетеросексуальные контакты. Доля случаев заражения через гомосексуальные контакты не достигает даже 2%. Этот показатель резко упал с 55 до 7% в 1995-1996 годах.
Больше всего ВИЧ-инфицированных проживают в Иркутской области: почти 1,5 тыс. на 100 тыс. населения. Меньше всего, чуть более 500 человек, — в Севастополе и Московской области.
Почти четверть века назад эти люди в одночасье потеряли здоровье, лишились работы, от многих отвернулись друзья. До сегодняшнего дня дожили далеко не все. Тех, кто в 1988 году в больнице Элисты заразился ВИЧ, советское правосудие пострадавшими не признало, уголовное дело закрыли. Но сегодня у них всё-таки есть шанс добиться справедливости.
Незаконченный дневник своей дочери Людмила Чернецова перечитывает каждый день. Незадолго до своего 18-летия Виолетта оказалась в детской больнице с переломом ноги. А выписали девочку уже с диагнозом ВИЧ. О той вспышке заболевания в больнице Калмыкии вся страна узнала из вечернего выпуска новостей.
В детской клинике Элисты оказались зараженными 74 ребенка и 16 взрослых. Поначалу заподозрили некачественный имунноглобулин. В те годы это лекарство использовали для укрепления иммунитета. Но в ходе расследования установили, что заразу в республику привез некий военнослужащий, который был в командировке в Африке. Потом, в его семье появился ребенок - и малыш с матерью попал в грудничковое отделение детской больницы. В стране, где ВИЧ было принято считать "капиталистичекой" болезнью, к еe появлению оказались просто не готовы.
"Пользовались общим физраствором. Врачи меняли только иглы. Такая технология была", - говорит руководитель управления Роспотребнадзора по РК Константин Яшкулов.
В пользу этой версии достоверно говорят результаты эпидемиологического расследования группы экспертов. В схеме написаны фамилии зараженных и время, когда они находились в том или ином учреждении Элисты. Отметки находятся друг, под другом. Это говорит о том, что люди находились на обследовании или лечении в одно и тоже время, в одном и том же месте.
Сразу после этого случая в республике построили центр по профилактике и борьбе с ВИЧ. Обеспечили пострадавших лекарствами и проконсультировали их. Эпидемии удалось избежать. Но зараженными все же оказались около 150 человек. Большинство из них уже потеряли своих детей. Некоторые сейчас больны сами, но дожили до сегодняшнего дня. Хотя, говорят, что это было непросто.
Эти люди боятся показывать свои лица. За 23 года, прошедших с того момента, отношение окружающих к ним не изменилось. Пока больные дети были еще живы, родители получали субсидии на их содержание. Когда детей не стало, выплаты закончились. Получить компенсации за моральный вред - до последнего времени было невозможно. По уголовному делу, которое вела Советская Прокуратура, они не признаны пострадавшими. А само дело прекращено. По истечении срока давности. Сейчас в Следственном Комитете постановление о прекращении уголовного дела отменили.
"Расследование возобновлено, идет работа по установлению всех потерпевших. В частности, инициативная группа из 9 человек, которая к нам обращалась с заявлением, - допрошена, они признаны потерпевшими, им выданы соответствующе документы. Они могут в полной мере реализовывать свои права", - говорит руководитель следственного управления Следственного Комитета РФ по РК Денис Минин.
Больные люди добивались признания своего статуса почти четверть века. Сколько еще времени уйдет на судебные тяжбы, чтобы добиться уже моральной компенсации - сказать трудно.
Тайну массовых заражений детей смертельным вирусом скрывали 13 лет
СПИД появился в Советском Союзе в начале 1986 года. Однако этот факт не стал достоянием гласности. Министерство здравоохранения тщательно скрыло подобное обстоятельство. С известного переводчика по имени Владимир, который привез инфекцию из одной африканской страны, взяли подписку о неразглашении его же тайны в обмен на доброкачественное лечение. Но, несмотря на предупреждения врачей, он все-таки успел заразить порядка тридцати человек путем половой близости. И уже такую информацию утаить не удалось. Средства массовой информации оповестили советский народ о появлении СПИДа в нашей стране.
Спустя неделю в телевизионной программе “Время” министр здравоохранения РСФСР выступил с докладом. “В Америке СПИД бушует с 1981 года, это западная болезнь. У нас нет базы для распространения этой инфекции, так как в России нет наркомании и проституции...” Тем самым удалось успокоить взволнованного обывателя.
ВИЧ-инфицированных больных постарались изолировать от общества. Принудительно отправили на лечение в одну из столичных клиник.
Затишье длилось год...
В 1988 году неожиданно выявили еще два случая заражения. На этот раз дело происходило в Элисте. Женщина с ребенком поступили в республиканскую детскую больницу с ВИЧ-инфекцией. А спустя месяц в этой же больнице ВИЧ обнаружили еще у семидесяти детей.
Сначала ученые-медики всячески пытались опровергнуть, что выявленная болезнь - СПИД. Взяли сыворотку крови у детей. И даже после этого в один голос утверждали, что в Калмыкии одни дети заразились некой болезнью овец, на других навеяло ветром из Чернобыля. Тогда сыворотку крови отправили на анализы в Швецию и Америку. ВИЧ подтвердили. Но несмотря на это, многие руководители Министерства здравоохранения долго говорили, что в России нет и не может быть СПИДа.
Дело калмыцких врачей
ВИЧ-инфекцию элистинские медики выявили в ноябре 1988 года. Тогда как заражение произошло в мае. Комиссия из Министерства здравоохранения РСФСР и эпидслужбы СССР собрались в Калмыкии в январе следующего года. Врачей в одночасье окрестили “убийцами”. Генпрокуратура РСФСР завела уголовное дело. Тут же сняли министра здравоохранения Республики Калмыкия и всех его заместителей. Без работы остались и врачи детской республиканской больницы.
- Высшая медицинская комиссия изъяла все документы, все истории болезней детей. Анализы отправили на экспертизу в ростовский Институт акушерства и педиатрии. И все материалы по этому делу пропали, - рассказывает главврач Республиканского центра профилактики и борьбы со СПИДом в городе Элиста Дина Санджиева. - Никаких окончательных заключений мы не увидели. Результаты экспертиз отправили в столицу.
До суда дело тоже не дошло. Следствие завершилось на начальном этапе. “Дело было прекращено в связи с отсутствием состава преступления”, - сообщили нам в следственном управлении прокуратуры Республики Калмыкия. Даже официальная версия вопроса: как же проник СПИД в больницу? - так и не дала ответа. Одни утверждали, что в больницу попал ребенок, зараженный от матери или донора. Другие, что в больнице могли делать “левые” уколы гомосексуалистам, проституткам и людям, стесняющимся лечиться от венерических заболеваний.
Зато версия заражения детей была окончательной и бесповоротной - все малыши заражены в больнице по халатности медсестер через иглы, которые не подверглись стерилизации. Однако проверить и тем более доказать сей факт оказалось невозможно. Ведь с момента заражения ВИЧ-инфекцией и до ее выявления прошло больше полугода. Хотя местная администрация все-таки обратилась на дезинфекционную станцию, куда после каждого укола сдавались использованные шприцы. Шприцев, которыми делали уколы, оказалось в два раза меньше, чем положено. Больше сомнений не оставалось - одним шприцем делали две инъекции. Почему-то никто тогда не вспомнил, что одноразовые шприцы в СССР появились только в 1989 году. Кстати, в плохой подготовке медицинского штата элистинской больницы тоже никто не сомневался. Тринадцать лет назад профессиональный уровень медицинских работников провинции всегда ставили под сомнение.
- Комиссия из Минздрава РСФСР приехала к нам уже с приговором. Перед ними не стояло проблемы разобраться в случившемся. Сработали настолько быстро, что версии наших врачей остались неуслышанными, - говорит заместитель министра здравоохранения Республики Калмыкия Игорь Гриньков. - Скорее всего Правительству Советского Союза надо было смыть позор с отечественной медицины, ему было наплевать, что под обвинение попадал калмыцкий народ.
Тогда же ВИЧ-инфицированные дети стали появляться и в других южных городах. “Ничего удивительного нет, ведь из Элисты тяжелобольных детей отправляли в большие города”, - объяснили тогда чиновники Минздрава РСФСР. Эти же люди продолжали формировать общественное мнение. В СМИ стали появляться публикации, что СПИД в СССР начался с Калмыкии, по цепочке перешел в Астрахань, Волгоград, Набережные Челны и на Дальний Восток. В столичных газетах подробно описывались случаи, когда калмыцкий инфицированный ребенок, оказавшись в том или ином городе и подхватив какую-либо болезнь, был госпитализирован в местную больницу, где и заразил других детей.
В свою очередь, медперсонал элистинской детской больницы пытался опротестовать вынесенный им приговор. Их версия оказалась самой убедительной и правдоподобной. Но, увы, она могла нанести сильный удар по престижу советского государства. Ситуация грозила скандалом мирового уровня...
На элистинских детях испытывали опасный препарат крови?
После выявления у больных детей ВИЧ-инфекции элистинские врачи успели сопоставить истории болезни зараженных детей. Инфицированными оказались малыши с наиболее тяжелыми заболеваниями в возрасте до трех лет, которые находились либо в реанимации, либо проходили лечение в отделениях патологии. Именно такие дети нуждались в иммуноглобулине для поддержания иммунитета. Большинство из них получали от пяти до десяти инъекций в день. Также удалось выявить номер препарата. Перед тем как вводить иммуноглобулин, в медицинской карте ребенка обязательно регистрируют номер партии. У всех зараженных детей номера совпадали...
Что это был за препарат? Как он попал в Элисту? Надо было срочно установить завод-производитель. Этим и занялись местные врачи.
В начале мая 1988 года из Ростовского института бацилл и сыворотки в Элисту была доставлена новая партия иммуностимулирующих препаратов крови. Экспериментальная партия этого лекарства поступила с Северного Кавказа. Несмотря на то что в 1987 году в Советском Союзе был принят закон о строгом исследовании на ВИЧ не только доноров, но и любых препаратов крови, поступающих в медицинские учреждения, не все станции переливания крови могли выполнить это указание. Единственная спецлаборатория с новейшими препаратами и реактивами по выявлению ВИЧ-инфекции находилась в Москве.
- После того как выявили инфекцию, один из педиатров предложил исследовать иммуноглобулин, - вспоминает заведующий отделения хирургии республиканской детской больницы Борис Сангажиев. - Пробирки с препаратом отправили в Москву. Через неделю пришел результат - в препарате крови обнаружена ВИЧ-инфекция...
Для подтверждения этой версии требовалась повторная проверка. Вторичный анализ получить не удалось. За несколько дней до этого, по приказу руководства санэпидемслужбы, были уничтожены все ампулы сомнительного иммуноглобулина.
- Они изъяли эту партию из всех аптек, больниц, поликлиник Ростова, Элисты, Волгограда, Астрахани и Ставрополя, - вспоминают врачи. - Мы наблюдали, как люди в военной форме собственноручно разбивали колбы и сжигали содержимое.
Реакция со стороны Минздрава РСФСР вызвала удивление со стороны матерей, чьи дети были заражены. Зачем уничтожать нормальный дефицитный препарат крови, если еще не истек срок годности?
- Это не случайное заражение, - уверены ростовчане. - Все это напоминало диверсию. Среди наших матерей есть такие, которые считают, что на детях проводили испытания. Тогда нас сразу предупредили: если мы не согласимся с официальной версией - шприцевым заражением, наши семьи лишатся денежной дотации.
Так оно и получилось. Все семьи из южных городов, где выявили заражение, сегодня получают приличные пособия и добротное лечение. Все, кроме ростовских детей, чьи родители до сих пор пытаются отстоять свою версию.
“Здесь живет СПИД”
В этом году Ване стукнет тринадцать. Его заразили в реанимации республиканской детской элистинской больницы спустя неделю после появления на свет. Он знает, что болен СПИДом...
- СПИД - это когда мы с бабушкой выходим во двор, все смотрят в нашу сторону и говорят: “У него СПИД”. Тогда остальных детей уводят домой. И я всегда гуляю один, - совершенно спокойно объясняет он. - Со мной почему-то никто не хочет играть и дружить. Это потому, что я какой-то особенный...
В 1989 году в Советском Союзе появилось понятие “спидофобия”. Люди с ВИЧ и их близкие оказывались в кольце отчуждения и злобы. Эти больные вызывали у окружающих страх и ненависть, о жалости никто не говорил. От таких семей шарахались в очередях, люди на улице показывали пальцем и переходили на другую сторону. “Здесь живет СПИД” - такая надпись была на каждой квартире, где жили инфицированные дети. Неудивительно, ведь западную эпидемию трактовали следующим образом: “СПИД - смертельная болезнь, передается воздушно-капельным путем, зараженные погибают в течение года”.
- Мой сын был шестым, кому поставили страшный диагноз, - рассказывает одна из матерей. - Массажистка, которая до этого регулярно приходила к нам, однажды разрыдалась: “Я не могу больше помогать вашему малышу. Мне страшно”. Вскоре и соседи стали сторониться... Мне пришлось сменить место жительства.
Ни о какой конфиденциальности и врачебной этике не могло быть и речи. Сотрудники санэпидемстанции ходили по квартирам больных, опрашивали соседей, родственников, друзей этих семей, вызывали всех на принудительное медицинское обследование. В результате друзья становились врагами, соседи меняли квартиры, родные открещивались от родства. Практически все мужья оставили свои семьи, во всем обвинив жен.
- У моего мужа сейчас другая семья, там родился здоровый ребенок, о своем первом сыне он никому не рассказывает, - делится с нами одна из матерей.
Дискриминация по отношению к инфицированным детям распространилась по всему Союзу. Их не брали в детский сад, не принимали в школы, не обследовали в общих клиниках. Учителя одной ростовской школы однажды сжалились над инфицированным учеником, собрали деньги и сшили ему прозрачный колпак, чтобы накрывать его во время занятий.
В связи с такой обостренной ситуацией в стране родители старались скрывать диагноз не только от посторонних людей и родственников, но даже от собственного ребенка.
Витю заразили в 14 лет во время операции на почках. Ежегодно он проходил курс терапии в Республиканской клинической инфекционной больнице в поселке Усть-Ижора под Санкт-Петербургом.
- Он лежал в одной палате с ВИЧ-инфицированными, но не знал, что у него аналогичный диагноз, - рассказывает главный врач больницы Евгений Воронин. - Мать всегда находилась рядом, и только один раз она оставила его одного на неделю. И его соседи по палате объяснили: “Ты у врачей можешь просить все что угодно, они обязаны обеспечить тебя любыми лекарствами, ведь они перед тобой виноваты - они заразили тебя”, - объяснили ему тогда.
У мальчика случился шок. Он не вставал с кровати целую неделю. Отказывался от еды, не мог разговаривать. Спустя полгода он выбросился из окна десятого этажа.
Таких историй сотни. Одна страшнее другой. На центральном ростовском кладбище целый ряд маленьких могилок. Здесь лежат дети, которые умирали один за другим на протяжении года. У каждого из них история болезни начиналась со слов: “...был инфицирован в возрасте трех недель (года и т.д.)”.
Передо мной могилка с чуть покосившимся надгробным камнем. На нем гвоздем выцарапано “Здесь лежит спидоносец”. Видимо, кто-то знал, что здесь похоронен ребенок, погибший от СПИДа.
- Его бабушка умерла через месяц после смерти внука, - останавливается рядом женщина. - Родители, узнав о диагнозе сына, отказались от него. Поэтому она стала воспитывать мальчика сама. У нее было больное сердце, требовалась срочная операция, но она не могла оставить больного внука - с ним никто не соглашался сидеть. Да и со старушкой перестали общаться. Вдвоем они прожили два года. После похорон ребенка старушку больше никто не видел. Она умерла тихо. В собственной квартире. Ее даже хоронить было некому. В результате бабушку забрала труповозка. Покойницу кремировали в морге. Никто из родственников так и не пришел попрощаться с ней.
“Это не лечит время”
В январе 1989 года Генеральной прокуратурой РСФСР было возбуждено уголовное дело в отношении медицинских сотрудников пяти южных городов. Но только в Волгограде дело дошло до суда. Главного врача и медсестру областной детской больницы приговорили к двум годам лишения свободы. И тут же, в зале суда, амнистировали. В остальных городах уголовное дело осталось на уровне следствия. По законам юриспруденции требуется конкретный обвиняемый. Такого человека не было. Правда, многие понесли административное наказание. Уволили и исключили из партии всех главврачей и некоторых медсестер тех больниц, где находились зараженные дети. Но больше всех досталось врачам из Калмыкии. Именно их решили сделать крайними.
- То, что произошло в элистинской республиканской больнице, - не случайность. Там господствовала антисанитария, в подвалах бегали крысы, в палатах - тараканы... Бичом больницы был сальмонеллез, - так объяснял свою позицию один из чиновников Министерства здравоохранения СССР. - И конечно, сказалось наплевательское отношение к работе. В ходе проверки было выявлено, что медперсонал по своей лени не дезинфицировал шприцы.
...С виновниками этой трагедии мы встретились в той же детской республиканской больнице. Медперсонал не изменился. Вот только главврач сейчас другой. Василия Бадма-Халгаева назначили спустя год после случившегося.
- Это тот случай, когда время не лечит, - говорит бывший главный врач больницы Эльмира Манджиева. - Даже сегодня я не могу спокойно вспоминать об этом. Два года нас таскали по судам, обвиняли в халатности. На моей двери тогда постоянно красовалась надпись “убийца”. А еще нас часто спрашивают: не стыдно ли нам? Признаюсь, стыдно! Стыдно, что с нашим мнением никто не захотел считаться, стыдно до сих пор оставаться “врачами-убийцами”...
Тогда, в 1989 году, врачи боялись выходить из дому. Одну медсестру из Ставрополя разъяренные жители города избили до полусмерти, после чего она на всю жизнь осталась инвалидом. Элистинские врачи не могли доехать до соседних городов. Автобусы с медиками, которые следовали в Ростов на следствие, неизвестные люди останавливали на полпути и забрасывали камнями.
Около полугода детская больница пустовала. Родители боялись туда приводить своих детей. И только когда в Элисте скончались несколько детей от обыкновенного гриппа, родители обратились к врачам, тем самым, которых обвинили в убийстве сотни детей.
Как умирали 12-летние старички
В кавказских семьях к мальчикам отношение особое. Неудивительно, что Таня Маргонян так мечтала о сыне. Джонни родился третьим. Родители не могли нарадоваться на долгожданного, но, к сожалению, позднего ребенка. Слабенький мальчик еще находился в реанимации, когда отец всю комнату завалил дорогими игрушками. Его выписали через месяц - 13 июня 1988 года.
А через два месяца Джонни опять оказался в больнице. Диагноз - “отек легких”. Через месяц последовал еще один диагноз. Потом еще... А в декабре 1988 года у Джонни взяли анализы на ВИЧ. Результат оказался положительным.
Все это время Джонни забирали домой только на выходные. И однажды врач вынес приговор.
- Сегодня мы выписываем Джонни, - сказал он его отцу. - Мой вам совет, не продлевайте его мучения, не кормите его, поите только соками, дайте ему умереть спокойно. Ждать осталось немного... Несколько часов...
Фанатичная любовь матери не дала в тот день умереть сыну. Когда Джонни перестал дышать, Татьяна стала что есть силы давить на грудь, восстанавливать дыхание. Она завела ему сердце.
Через неделю ситуация повторилась...
Татьяна возвращала мальчика к жизни три раза...
- Я не мог ничего поделать, она не отходила от него ни на шаг, в последние дни Джонни не мог есть, плакать, он лежал и смотрел в одну точку, точно парализованный. Создавалось ощущение, что дитя уже не живет, - вспоминает отец умершего мальчика.
Похоронив Джонни, она решилась родить еще одного ребенка. Кесарево сечение назначили на 15 мая. На шестнадцатое число приходился день рождения погибшего Джонни. Беременность протекала нормально. Противопоказаний к кесареву не было. Наркоз дали правильно. Врачи недоумевали: почему эта абсолютно здоровая женщина не проснулась?
- Мы свято верим, что она ушла к Джонни, - говорят подруги. - Когда она его хоронила, тут же заказала себе надгробный камень.
А мальчик, рожденный вслед за умершим Джонни, вырос. Его тоже назвали Джонни. Отец говорит, что он очень похож на своего брата. Те же кудрявые волосы и черные глаза...
...Инфекционная волгоградская больница. Передо мной сидит девочка лет шести. Обыкновенная на первый взгляд девочка. Только вот цвет лица у нее с серым оттенком и четко выраженные круги под глазами, а еще она очень худенькая...
- Наши дети никогда не поправляются, они только худеют с каждым днем, высыхают изнутри, - шепчет мне ее мама. - У дочери серьезные проблемы с печенью, поджелудочной, почками, а недавно выявили малокровие.
Девочка не обращает на нас внимания. Она рассматривает плюшевого чебурашку, подаренного ей мальчиком из соседней палаты. На тот момент я еще не знала, что этому ребенку уже вынесли приговор - два месяца жизни.
В этой ситуации врачи могут спрогнозировать практически точную дату смерти.
- Есть показатели иммунитета, видна клиническая картина определенного заболевания, также мы можем определить количество вируса в крови, - объясняет главный врач больницы №7.
Если ребенку осталось жить меньше двух месяцев, его досрочно выписывают. В этом случае мама старается сдержать слезы. Она лишь улыбнется малышу и скажет: “Все нормально. Собирайся домой”. И наедине с этой болью проведет целый месяц. Слезы будут потом. А оставшееся время ребенок должен прожить, как и раньше, - верить, что он бессмертен.
Каждый из этих детей умирал страшно. Так страшно, что нет слов описать эти муки. В первую очередь погибали дети, которые были заражены в реанимации, так как вирус попадал в катетер и сразу же в кровоток. Такие дети погибали в течение трех лет.
Тем детям, которым удалось продержаться эти 13 лет, превратились в старичков, измученных постоянными болями, уставших от больниц, капельниц и уколов. В свои 10-12 лет они смотрят на мир слишком взрослыми глазами. А еще они ждут смерти. Но умирают, так и не поняв, что же с ними сделали.
- Чем больше живут наши дети, тем страшнее нам ходить к врачу. Сколько еще осталось? - спрашиваем мы. Он же здоров, я вижу! Он же такой, как все дети, а врач говорит: не больше двух лет. И ты живешь эти два года. Потом говорит: еще два-три. И так несколько раз. Они внешне здоровые, а внутри - труха. Износились наши дети. Здоровые дети в 15 лет только жить начинают, а для наших уже двери жизни захлопываются. Что нас ждет? Мы и так потеряли все. Ребенка похороним - вообще ничего не останется.
На удивление многих врачей, инфицированные дети очень сильны духом. Когда одному мальчику мама рассказала о его болезни, он лишь улыбнулся: “Мама, я все давно знаю. Обещай мне: когда я умру, ты не будешь плакать”.
Большинство детей мужественно переносят этот недуг. Дети при любых обстоятельствах остаются детьми и живут одним днем. Единственное, что они не могут понять, - почему у них так мало друзей.
- Наших детей боятся, с ними никто не дружит, хотя это мы должны бояться других малышей, - говорят родители. - Мой ребенок чихнет - ничего не случится. А если на него чихнут - я его до дома не довезу.
С каждым днем здоровье таких детей становится все хуже и хуже. Несмотря на это, все родители надеются на чудо. Тем более перед глазами есть пример одной ВИЧ-инфицированной пары, у которых родился здоровый ребенок. Нам удалось встретиться с этой девушкой. Более грустных и замученных глаз мне не приходилось видеть.
- Меня инфицировали в десять лет, моего мужа - чуть раньше. Когда нам исполнилось восемнадцать, мы с Геной поженились, через год родили ребенка (97 процентов рожают здоровых детей. - И.Б.), - рассказывает Ольга. - Все было хорошо, пока не пришлось обращаться в разные инстанции, чтобы получить жилье. Естественно, приходилось говорить о диагнозе...
“Надо было заранее предупреждать, что у вас ВИЧ, мы бы респираторы приготовили”, - слышали они со всех сторон. И так продолжалось из месяца в месяц. Геннадию хватило несколько встреч с чиновниками, чтобы болезнь начала прогрессировать. Он умер в прошлом году.
- С тех пор я перестала бороться за выживание и практически не выхожу на улицу. Я жалею, что родила ребенка, ведь я не смогу обеспечить ему будущее. Я очень устала выдерживать такие нагрузки, - вздыхает Ольга.
За 13 лет из 270 зараженных детей осталось 112. Дети умирали один за другим. В детской инфекционной больнице умер двухлетний Вовочка. На следующий день скончалась его подружка. За несколько минут до смерти она вдруг вцепилась в мамину руку и прокричала: “Мама, в конце коридора Вова стоит, он зовет меня”. Видимо, здесь есть что-то потустороннее, но ВСЕ дети, которые умирали от СПИДа, видели перед смертью тех, кто ушел до них.
В мае 1988 года в южных городах России были заражены 264 ребенка. В Элисте - 73 ребенка, в живых на сегодня осталось - 42. В Ростовской области - 118 детей (55), в Волгограде - 56 детей (29), в Ставрополе - 17 детей (11).
От недалеких обывателей до сих пор можно услышать: “В мире СПИД начался от африканцев, которые заразились от обезьян, а в Советском Союзе - от калмыков”.
Руководил следственным делом Вячеслав Ли. Именно он хотел помочь калмыцким врачам. Тогда же были созданы группы медиков, которые пытались самостоятельно проводить расследование.
- Это дело невозможно было раскрыть, - поделился он с нами. - Во-первых, со стороны Генпрокуратуры РСФСР постоянно шли какие-то угрозы. Никто не хотел, чтобы дело довели до конца. В Ростове местный руководитель от Минздрава нанял группу зависимых экспертов за некую сумму. Во-вторых, на каждую зараженную семью составлялась характеристика. Просмотрев их, я ужаснулся - все инфицированные дети оказались из неблагополучных семей. Защищать такие семьи было бесполезно.
После этого неудачного дела Ли оставил прокуратуру. Продал квартиру и уехал в поселок Тахта Ставропольского края. Выстроил в степи дом и занялся выращиванием арбузов. А ведь в Элисте он был лучшим следователем.