Родился 18 (30) ноября 1859 в Ярославле в семье ученого-астронома (старший брат – Александр Ляпунов – математик, член-корреспондент АН СССР; младший брат – Борис Ляпунов – филолог-славист, академик АН СССР). В 1873–1878 занимался в музыкальных классах при Нижегородском отделении Императорского русского музыкального общества у известного педагога В.Ю.Виллуана. В 1883 окончил Московскую консерваторию с золотой медалью по классам композиции С.И.Танеева и фортепиано П.А.Пабста. К началу 1880-х годов относится страстное увлечение Ляпунова произведениями авторов Могучей кучки, в особенности М.А.Балакирева и А.П.Бородина. По этой причине он отклонил предложение остаться преподавателем Московской консерватории и с осени 1885 переселился в Петербург, став самым преданным учеником и личным другом Балакирева.
Это влияние наложило печать на все композиторское творчество Ляпунова; оно прослеживается как в симфоническом письме композитора, так и фактуре его фортепианных произведений, продолжающих специфическую линию русского виртуозного пианизма (культивированная Балакиревым, она опирается на приемы Листа и Шопена). С 1890 Ляпунов преподавал в Николаевском кадетском корпусе, в 1894–1902 был помощником управляющего Придворной певческой капеллой. В дальнейшем выступал как пианист и дирижер (в том числе за рубежом), редактировал вместе с Балакиревым наиболее полное для того времени собрание сочинений Глинки. С 1908 был директором Бесплатной музыкальной школы; в 1910–1923 – профессор Петербургской консерватории, где вел классы фортепиано, а с 1917 также композиции и контрапункта; с 1919 – профессор Института истории искусств. В 1923 выехал на гастроли за границу, провел несколько концертов в Париже.
В творческом наследии Ляпунова основное место занимают сочинения оркестровые (две симфонии, симфонические поэмы) и в особенности фортепианные – два концерта и Рапсодия на украинские темы для фортепиано с оркестром и множество пьес разных жанров, часто объединенных в опусы-циклы (прелюдии, вальсы, мазурки, вариации, этюды и т.д.); он создал также немало романсов, преимущественно на слова русских поэтов-классиков, и ряд духовных хоров. Будучи членом Русского географического общества, композитор в 1893 ездил с фольклористом Ф.М.Истоминым в ряд северных губерний для записи народных песен, которые были опубликованы в сборнике Песни русского народа (1899; впоследствии композитором сделаны обработки ряда песен для голоса с фортепиано). Стиль Ляпунова, восходящий к раннему (1860–1870-х годов) этапу Новой русской школы, несколько анахроничен, но отличается большой чистотой и благородством.
Энциклопедия Кругосвет
30 ноября 2009 г. исполнилось 150 лет со дня рождения выдающегося русского композитора и старосты храма при консерватории С. М. Ляпунова.
Жизнь Сергея Михайловича Ляпунова внешне мало насыщена яркими событиями, но вместе с тем она является примером самозабвенного служения отечественной музыкальной культуре, на алтарь которой Ляпунов положил весь свой талант и силы.
Его выдающаяся многогранная деятельность - композитора, дирижёра, пианиста, педагога, редактора, музыковеда, фольклориста, а главное: христианина - сегодня почти совершенно забыта, а между тем в каждой из этих областей Ляпунов достиг значительных высот. Судьба его творческого наследия во многом повторила судьбы сотен произведений отечественной художественной культуры, оказавшихся невостребованными и десятилетиями пылящихся в запасниках и спецхранах.
С. М. Ляпунов родился 18 (30) ноября 1859 г. в Ярославле. После смерти отца семья его переехала в Нижний Новгород, где будущий композитор начал систематические занятия по музыке в классах открытого в 1874 г. местного отделения Русского музыкального общества. В 1878 г. по рекомендации Н. Г. Рубинштейна Ляпунов поступил в Московскую консерваторию, где учился композиции у С. И. Танеева, а игре на фортепиано - у К. Клиндворта и П. А. Пабста, а также прошёл курс истории церковного пения у профессора-протоиерея Д. В. Разумовского, одного из самых авторитетных исследователей древнерусской церковно-певческой традиции.
После окончании консерватории, по предложению М. А. Балакирева, музыкант переехал в Санктпетербург, где под руководством главы «Могучей кучки» вскоре написал свою Первую симфонию. Тогда же состоялось его знакомство с патриархом отечественной музыкологии - В. В. Стасовым.
1880-е годы - время формирования взглядов Ляпунова на церковную музыку. Немалую роль в этом сыграло его тесное общение с М. А. Балакиревым и Н. А. Римским-Корсаковым, которые тогда служили в Придворной Певческой Капелле. На протяжении многих лет он изучал труды по истории и теории церковной музыки, исследовал обширный нотный материал.
По рекомендации Балакирева, с 1894 по 1902 гг. Ляпунов занимал пост Помощника Управляющего Придворной Певческой Капеллой (вместо вышедшего в отставку Н. А. Римского-Корсакова). В области искусства хорового пения своей главной задачей он считал продолжение творческого делания Балакирева и Римского-Корсакова. Его деятельность в Капелле, а впоследствии и в консерватории, позволяет причислить С. М. Ляпунова к плеяде лучших отечественных музыкантов, оказавших заметное влияние на развитие духовно-музыкального дела в России.
По странному стечению обстоятельств, никто из исследователей русской музыки до сих пор не обратил внимания на значимость роли Ляпунова в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви. Между тем, он был одним из тех подвижников, которые способствовали значительному развитию хорового и регентского дела в России, что особенно ярко проявилось в капелльский период его жизни. Занимаясь вопросами духовно-музыкальной цензуры, композитор оказал заметное влияние на формирование ценностных ориентаций в церковно-певческой культуре. Однако вершиной музыкально-педагогической деятельности С. М. Ляпунова стала его работа в Петербургской-Петроградской консерватории, куда в 1910 г. он был приглашён на должность профессора по классу фортепиано.
Через девять лет, 15 мая 1919 г., он неожиданно для себя был избран ктитором (старостой) церкви Рождества пресвятой Богородицы при Петроградской консерватории. В письме к А. К. Глазунову от 14 июля 1919 г. Ляпунов пишет: „Хотя я всегда живо интересовался церковными делами, тем не менее я никогда не стремился к занятию активного положения в каком-либо приходе, где мне приходилось жить, а тем более ответственной должности церковного старосты или ктитора. В частности, по отношении к церкви Консерватории и её положению до настоящего года я даже не имел возможности проявить какой-либо интерес, так как, живя очень далеко, я не в состоянии был даже и посещать её. Только с переездом моим в район Консерватории для меня явилась эта возможность, а вместе с нею естественно меня стало интересовать и вообще положение церкви Консерватории...“.
Ещё до своего избрания ознакомившись с состоянием дел в церкви (ставшей в начале 1919 г. приходской, приписанной к Николо-Богоявленскому собору), Ляпунов пришел к выводу, что необходимо серьёзно заняться постановкой церковного пения при богослужении, и что это должно быть сделано силами представителей консерватории. Эта мысль была высказана им на очередном приходском собрании, где получила всеобщую поддержку. Выступление это оказалось для Ляпунова знаменательным. Именно на этом собрании, вопреки своему желанию, Ляпунов был избран ктитором церкви, подчинившись настойчивым просьбам большинства и ввиду отсутствия другого кандидата. Избрание его старостой привело к инсинуациям в его адрес со стороны лиц ранее руководивших церковью, но посторонних консерватории. Дело чуть было не закончилось отставкой Ляпунова от службы в консерватории. Однако он был поддержан Малым советом, ограждён от клеветы и приступил к исполнению своих обязанностей старосты храма.
Первым его делом в консерваторской церкви стала организация торжественной службы 21 сентября, в храмовый праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Этим богослужением было отпраздновано начало нового учебного года. Ляпунов пригласил епископа Геннадия отслужить Всенощную и Божественную Литургию. С этого момента хлопотная должность церковного старосты постоянно занимала Ляпунова, но этот нелёгкий труд был ему в радость. В 1920–1921 гг. все субботние вечера и воскресные утра Ляпунов занят в церкви. Он собирает приходские собрания, решает насущные вопросы жизни прихода, хлопочет об организации постоянного клиросного хора.
Трудно живёт в это время большая семья Ляпуновых. Нет средств к существованию, по нескольку месяцев не выплачивается жалование, нечем обогреть комнаты, иногда просто нечего есть. Но никто не впадает в уныние и не отчаивается. „Все мы перебиваемся по мере возможности так, как позволяют нам условия жизни <...>, - пишет С. М. Ляпунов брату Борису. - Последнее время часто сидим без хлеба, которого не выдают даже положенное по карточкам количество. Но пока все здоровы, все по горло заняты и делом, и не делом, а разными хлопотами, и живём, не замечая времени“.
Вероятно, в связи с деятельностью С. М. Ляпунова в консерваторском храме, ему также была поручена разработка курса по изучению древнерусской культовой музыки в консерватории.
6 июня 1921 г. в консерватории состоялось заседание Совета Отдела теории музыки, композиции и игры на органе. На нём С. М. Ляпунов выступил с докладом об изучении русской церковной музыки и проектом учреждения в консерватории соответствующей кафедры. Отметив большую художественно-историческую ценность памятников русского церковно-музыкального творчества, Ляпунов указал на необходимость их использования при изучении теории композиции, в особенности контрапункта. Обмен мнений по этому вопросу выявил желательность серьёзной постановки вопроса об изучении древнерусской музыки. Было решено учредить особую кафедру церковного пения для учащихся классов специальной теории музыки и композиции, а учебные предметы по новой кафедре объявить факультативными, необязательными. Ведение класса было предложено возложить на профессоров С. М. Ляпунова и М. Г. Климова . Но Климов отказался от преподавания, и на освободившуюся вакансию был единогласно избран А. В. Преображенский .
8 октября 1921 г. состоялось заседание Малого совета консерватории, на котором был учреждён класс изучения русского церковного пения, руководство которым было поручено С. М. Ляпунову.
28 октября 1921 года Ляпунов составил программу задуманного им курса под названием «Гармоническая и контрапунктическая разработка памятников древнерусского духовно-музыкального творчества». Его основной целью было пробуждение интереса молодых композиторов к церковной музыке и вдохновение их на создание новых духовно-музыкальных сочинений на основе древних распевов. Знакомство с древнерусским церковно-певческим искусством было без сомнения полезно для начинающих композиторов и должно было обогатить современную духовную музыку, переживавшую в начале XX века пору нового расцвета. Однако начавшаяся в эти годы борьба с Церковью на многие десятилетия оборвала многовековую духовно-певческую традицию России, превратив изучение церковной музыки и создание новых её образцов в дело почти невозможное и противозаконное.
Пребывание С. М. Ляпунова на посту старосты консерваторской церкви в 1919–1922 гг., его работа над курсом по изучению памятников древнерусского духовно-музыкального творчества и занятия по этой программе со студентами - в то самое время, когда дни свободы совести в стране были сочтены, - всё это несомненно является истинным подвижничеством. Словно не желая замечать угроз окружающей реальности, Ляпунов продолжает самозабвенно трудиться. Он не хочет и не может поверить, что дело, которому он посвятил всю свою жизнь, увы, уже обречено на гибель…
По всей России насильственно закрываются храмы, церковные ценности реквизируются, священнослужители и прихожане подвергаются расправам, часто даже без всякого суда и следствия… Волна красного террора захлестнула страну. Декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей от 23 февраля 1922 г. ознаменовал собой отход от линии возможного компромисса Церкви и власти и открыл беспрецедентную по размаху кровавую кампанию.
Акции по изъятию ценностей в церквах Петрограда часто сопровождались народными волнениями. При появлении комиссии били в набат, призывая верующих оказать сопротивление. Народ проклинал кощунников и предательство «лояльного» к советской власти духовенства (так называемые «живоцерковники», затем - «обновленцы»). Так, например, 4 мая 1922 г. трёхтысячная толпа рабочих и прихожан церкви Путиловского завода решительно воспрепятствовала реквизиции, избив членов комиссии.
В консерваторию полномочные представители воинствующего безбожия явились 25 февраля 1922 г., уже на третий день после издания декрета. С. М. Ляпунов - староста храма - отказался выдать им ключи. Тем не менее, акция по изъятию была проведена, помещение церкви опечатано, службы прекращены. Все хлопоты консерваторской профессуры и студенчества об открытии храма и возобновлении богослужения остались безрезультатными. И вот 14 марта Ляпунова вызвали в ВЧК (ул. Гороховая, д. 2) и завели на него уголовное дело по обвинению в „оказании сопротивления властям“. Вместе с ним по этому же обвинению был арестован и настоятель храма при консерватории священник Анатолий Михайлович Толстопятов . Материалы по расследованию позже присоединили к так называемому «Делу петроградских церковников», по которому в качестве обвиняемых проходило 96 человек, а в качестве свидетелей - 43 человека.
В субботу 10 июня 1922 года в Большом зале бывшего Дворянского собрания (ныне Большой зал Филармонии) началось слушание дела. Председатель Трибунала - 22-летний бывший студент Яковченко Н. И., члены: его ровесник - Семёнов, также бывший студент, и Каузов - бывший помощник судового механика. В числе общественных обвинителей: Смирнов - бывший подмастерье булочника; Красиков - бывший петроградский присяжный поверенный, Драницын - бывший преподаватель истории в институте благородных девиц и Крастин (Крастиньш) - латышский стрелок.
Очевидец процесса так описывает допрос подсудимых по делу об изъятии ценностей из церкви консерватории:
Допрашиваются подсудимые: священник Толстопятов, бывший морской офицер, и ктитор церкви профессор по классу фортепиано Ляпунов. Они протестовали против опечатания церкви, причём Ляпунов призывал на голову комиссии „кару Божию“. На суде они показали, что ключи от церкви не были отданы комиссии, потому что она не представила соответствующего мандата на это, и их протест вызван был лишь недостаточной выясненностью формальной стороны дела. По формальным же соображениям Ляпунов отказался подписать акт об изъятии.
20 июня 1922 г. А. С. Ляпунова - дочь Сергея Михайловича - записала в своём дневнике следующее: „Вчера допрашивали папу. Подробно он не рассказывал. Старались запутать, как и многих других. <�…> Он отвечал громко, твёрдо и определённо, <�и даже> накричал на них больше, чем они на него“.
Однако, это не единственное дошедшее до нас свидетельство мужества и стойкости С. М. Ляпунова на этом политизированном и «показательном» процессе. В Отделе рукописей Российской национальной библиотеке, в фонде Ляпунова, хранится ещё одно. Это автограф хоровой партитуры гимна «Богородице, Дево, радуйся» для четырёхголосного смешанного хора, написанного Сергеем Михайловичем прямо в зале суда, о чём свидетельствует его личная подпись: „20 Іюня 1922 года. Сочинено во время засѣданія Ревтрибунала. С. Ляпуновъ“ . Это редкий случай музыкального исповедания несокрушимой веры перед хулителями Христовой Церкви!
Произведение является свободным переложением греческого распева гимна. В первой половине песнопения композитор близок к первоисточнику, во второй - значительно изменяет повторяющийся мелодический рисунок и ритмическую структуру для достижения наибольшей музыкальной выразительности в момент кульминации, на словах «яко Спаса родила». Таким образом, начинаясь как гармонизация греческого распева, «Богородице Дево» преобразуется в его свободную обработку. Фактура песнопения прозрачна, гармонический язык прост и благороден. Пьеса эта, скромная по масштабам, имеет особую ценность, как отпечаток душевного состояния композитора в тяжелейшие часы его жизни. Здесь нет ни тени отчаяния или, хотя бы, уныния. Как в зеркале, в этом сочинении отразились чистота души и внутренний покой его автора, проявившиеся в мудрой простоте и возвышенности высказывания, касающегося Святая святых его убеждений и его веры. И только случайный пропуск Ляпуновым двух кратких фрагментов текста, вероятно, выпавших из его памяти от волнения, напоминает нам о тяжелейших испытаниях, перенесённых композитором во время создания этого произведения.
После двух с половиной месяцев следствия и почти месяца громких судебных разбирательств, в предпоследний день этого бесчинного судилища обвиняемым предоставили «последнее слово». По свидетельству дочери, А. С. Ляпуновой, Сергей Михайлович держался спокойно и твёрдо, сказав коротко: „Меня знает не только Европа, но и Америка, так что, кто я - мне говорить не приходится. Протокол [акта об изъятии] не подписал из принципа, ключей [от храма] не выдал, так как имел на то право. С постановлением трибунала буду согласен“.
Позорный процесс был завершён 6 июля. Десять человек, во главе с Митрополитом Петроградским и Гдовским Вениамином (Казанским) , приговорили к расстрелу, многих лишили свободы „с применением строгой изоляции“ на сроки от 6 месяцев до 5 лет, некоторых приговорили к принудительным работам. Ляпунов был осуждён на шесть месяцев лишения свободы условно.
Несмотря на кажущуюся мягкость приговора, дальнейшая жизнь композитора с этого момента резко изменилась. Его сочинения перестали издавать и исполнять, продолжать работу в советской консерватории ему было запрещено. И 14 сентября 1923 г. Ляпунов вынужденно уехал за границу, чтобы сольными концертами зарабатывать средства на существование своей многочисленной семьи. Он обосновался в Париже, где стал руководителем музыкальной школы для эмигрантов и выступал с концертами как дирижёр. Но здоровье его было серьёзно подорвано, и уже через год, 8 ноября 1924 г., накануне объявленного концерта из его сочинений, композитор скоропостижно ушёл из жизни.
Похороны С. М. Ляпунова состоялись 10 ноября 1924 г. по православному чину. Гроб с телом был перенесён в собор святого благоверного князя Александра Невского (12 Rue Daru), где после Божественной Литургии было совершено отпевание. Местом упокоения композитора стало парижское кладбище Cimitière des Batignolles (8 Rue Saint-Just, 24 division, 7 ligne, № 29), где нашли свой последний приют много русских людей. Его могила находится в нескольких метрах от первоначального захоронения Ф. И. Шаляпина. На скромной надгробной плите высечены большой восьмиконечный крест и надпись.
Сергей Михайлович Ляпунов (18 (30) ноября 1859, Ярославль - 8 ноября 1924, Париж) - русский композитор.
Биография
После смерти отца (астронома Михаила Васильевича) в 1868 году Ляпунов вместе с двумя братьями (будущие математик Александр и лингвист Борис) и матерью Софьей Александровной переехал в Нижний Новгород, где получил образование в гимназии. Музыкой будущий композитор интересовался с раннего детства, однако систематические занятия начались лишь с открытием в Нижнем Новгороде отделения Русского музыкального общества в 1874 году. В 1878 году по рекомендации Николая Рубинштейна Ляпунов поступил в Московскую консерваторию в классы фортепиано Карла Клиндворта и композиции Сергея Танеева.
Ляпунов окончил консерваторию в 1883 году, и некоторое время спустя познакомился с Милием Балакиревым, который предложил ему переехать в Санкт-Петербург. Под руководством Балакирева Ляпунов написал первые свои крупные сочинения, сблизился с композиторами «Могучей кучки». В 1894–1902 работал помощником управляющего Придворной певческой капеллы. В 1908 году он был избран директором Бесплатной музыкальной школы, с 1910 по 1923 занимал пост профессора Петербургской (Петроградской) консерватории. В 1923 году композитор эмигрировал в Париж, где руководил музыкальной школой для русских эмигрантов, а также выступал в качестве дирижёра. Ляпунов умер 8 ноября 1924 года в Париже от инфаркта.
Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде
1889-1923 - дом Капеллы - набережная реки Мойки, 20.
Творчество
Ляпунов, наряду с Антоном Аренским, Александром Глазуновым, Василием Калинниковым и Сергеем Рахманиновым, принадлежит к композиторам позднего русского романтизма, промежуточным по времени между представителями «Могучей кучки» и композиторами нового стиля (такими как Игорь Стравинский и Сергей Прокофьев). Ранние сочинения Ляпунова испытывают влияние Балакирева, в более поздних проявляется самобытный стиль композитора, нередко использовавшего в своём творчестве народную музыку.
Будучи высококлассным пианистом, Ляпунов создал многочисленные сочинения для фортепиано высокой сложности, среди которых наиболее известны Двенадцать этюдов высшего мастерства, посвящённых памяти Ференца Листа. В 1910 году Ляпунов исполнил и записал ряд собственных сочинений на механическом пианино «Вельте-Миньон».
Основные сочинения Ляпунова
Сочинения для оркестра
- Симфония № 1 h-moll (1885-1887);
- Симфония № 2 b-moll (1917)
- Симфоническая поэма «Желязова Воля» (1909)
- Баллада cis-moll (1883);
- Праздничная увертюра на русские темы (1896);
- Полонез Des-dur (1902)
- Рапсодия на украинские темы (1908)
- Симфоническая поэма «Гашиш» (1912-1913; по одноимённой поэме А. А. Голенищева-Кутузова)
Кантаты
- «Вечерняя песнь» для тенора, хора и оркестра (1920)
Сочинения для солирующего инструмента и оркестра
- Концерт для фортепиано с оркестром № 1 es-moll (1890)
- Концерт для фортепиано с оркестром № 2 E-dur (1909)
- Концерт для скрипки с оркестром d-moll (1915)
Камерные сочинения
- Секстет B-dur для фортепиано, струнного квартета и контрабаса (1915, вторая редакция 1921)
Сочинения для фортепиано
- Соната f-moll, мазурки, ноктюрны, новеллетты, прелюдии, этюды и др.
Вокальные сочинения
- Шестьдесят русских народных песен, обработанных в 1897 и 1901 годах
- Песни для голоса и фортепиано;
- Вокальные квартеты (в том числе Пять квартетов на народные темы (для мужских голосов без сопровождения, ор. 48) специально для квартета Кедрова).
Сергей Михайлович Ляпунов (1859-1924) - русский композитор и пианист. Родился 18 (30) ноября 1859 года в Ярославле в семье ученого-астронома (старший брат - Александр Ляпунов - математик, член-корреспондент АН СССР; младший брат - Борис Ляпунов - филолог-славист, академик АН СССР). В 1873-1878 годах занимался в музыкальных классах при Нижегородском отделении Императорского русского музыкального общества у известного педагога В. Ю. Виллуана. В 1883 году окончил Московскую консерваторию с золотой медалью по классам композиции С. И. Танеева и фортепиано П. А. Пабста. К началу 1880-х годов относится страстное увлечение Ляпунова произведениями авторов Могучей кучки , в особенности М. А. Балакирева и А. П. Бородина . По этой причине он отклонил предложение остаться преподавателем Московской консерватории и с осени 1885 года переселился в Петербург, став самым преданным учеником и личным другом Балакирева. Это влияние наложило печать на все композиторское творчество Ляпунова; оно прослеживается как в симфоническом письме композитора, так и фактуре его фортепианных произведений, продолжающих специфическую линию русского виртуозного пианизма (культивированная Балакиревым, она опирается на приемы Листа и Шопена ). С 1890 года Ляпунов преподавал в Николаевском кадетском корпусе, в 1894-1902 годах был помощником управляющего Придворной певческой капеллой. В дальнейшем выступал как пианист и дирижер (в том числе за рубежом), редактировал вместе с Балакиревым наиболее полное для того времени собрание сочинений Глинки . С 1908 года был директором Бесплатной музыкальной школы; в 1910-1923 годах - профессор Петербургской консерватории, где вел классы фортепиано, а с 1917 года также композиции и контрапункта; с 1919 - профессор Института истории искусств. В 1923 году выехал на гастроли за границу, провел несколько концертов в Париже.
В творческом наследии Ляпунова основное место занимают сочинения оркестровые (две симфонии, симфонические поэмы) и в особенности фортепианные - два концерта и Рапсодия на украинские темы для фортепиано с оркестром и множество пьес разных жанров, часто объединенных в опусы-циклы (прелюдии, вальсы, мазурки, вариации, этюды и т.д.); он создал также немало романсов, преимущественно на слова русских поэтов-классиков, и ряд духовных хоров. Будучи членом Русского географического общества, композитор в 1893 году ездил с фольклористом Ф. М. Истоминым в ряд северных губерний для записи народных песен, которые были опубликованы в сборнике "Песни русского народа" (1899; впоследствии композитором сделаны обработки ряда песен для голоса с фортепиано). Стиль Ляпунова, восходящий к раннему (1860-1870-х годов) этапу Новой русской школы, несколько анахроничен, но отличается большой чистотой и благородством.
Успели вы уже лицезреть очередной михалковский «киношедевр» или же еще нет, но прочесть этот пост вам, надеюсь, будет интересно. Начну издалека - с того, о чем в фильме «Движение вверх» не сказано ни слова, но что неразрывно связывает его с нашим временем.
В 1972-ом - году 50-летия СССР - стране позарез нужны были победы. Полвека безумного коммунистического эксперимента требовали какого-то оправдания. Хоть тушкой, хоть чучелом, но показать свое превосходство.
Однако жопа в тот год была полная. Косыгинская реформа в экономике безнадежно буксовала, а до шального подскока нефтяных цен оставалось еще больше года. Высадившийся на Луну Джон Янг поставил победную точку в космической лунной гонке, которую СССР вчистую проиграл американцам. Небывалая засуха, страшные лесные пожары в Подмосковье и запоздалые действия властей унесли тем летом более сотни жизней в двух десятках сгоревших населенных пунктов. В общем, куда ни кинь - всюду клин (явная аналогия с днем сегодняшним, когда «выборы» на носу, а позитивного предъявить народу нечего).
46 лет назад, в аналогичной ситуации, ставку сделали на спорт (но сейчас даже тут у нас стыд и позор). И замахнулись тогда не по-детски: решили побить родоначальников - канадцев в хоккее и американцев в баскетболе. Те победы 1972-го года стали гимном советскому спорту (правда, хоккейную суперсерию-72 наши в итоге слили у себя дома, а баскетбольная виктория получилась весьма скандальной, ну и будем до конца честны: наши тогда одолели, по сути, студенческую сборную США, а не лидеров НБА). И так уж вышло, что гордиться с той поры нам особо нечем. Вот и горланим мы по сей день гимн спортивным победам тех времен.
Ну а где гимн, там Михалковы. Лепить говногимны за государственный счет - благодатный бизнес, бережно передаваемый в этой семье из поколения в поколение. От папы, накропавшего «нас вырастил Сталин - на верность народу», к сыну, самолично объявившему себя бесогоном (очевидно, не учел, что на уголовном жаргоне «бесогон» означает «враль, пустозвон»).
За экранизацию тех побед - «Легенды № 17» и «Движения вверх» - студия Михалкова «ТриТэ» взялась, как уже было сказано, на условиях госзаказа (без государственного финансирования михалковская контора вообще не работает). Но распилить дармовые народные деньги - не сверхзадача, а лишь приятный сопутствующий элемент. Основной же кайф барин-бесогон, похоже, испытывает от возможности безнаказанно перевирать, подтасовывать, одурачивать и куражиться. И всё это под густым соусом дремучего дилетантства по части спортивной истории, традиций, правил и атрибутов. Мне - человеку, который отдал спорту свои молодые годы, - смотреть на такое противно и стыдно.
Однако всё же смотрел через силу (наверное, чтобы злее быть). И в изумлении наблюдал, как поклонник хоккейного ЦСКА Брежнев в версии бесогона становится спартаковским фанатом и расправляется с тренером «соперников» Тарасовым. Как партработник из ЦК на полном серьезе предлагает военнослужащему срочной службы Харламову перейти в Спартак (то бишь дезертировать). Как самого Харламова «маньяк» Тарасов ставит без защиты в ворота под град пушечных щелчков, но тот почему-то остается жив-здоров. Как матчи в начале 70-х судят три арбитра, вместо двух. Как один из хоккеистов в 1972-ом собирается жениться на хоккеистке женской сборной, вот только сборную эту создадут лишь 22 года спустя. Как Бобров перед поездкой в Канаду показывает игрокам фрагменты из будущих игр. Как сборная СССР выступает в ублюдочных шлемах для физкультурников, зато с клюшками из конца 70-х, в коньках из 80-х и нагрудниках с налокотниками из 90-х (верно подметил знаток игры Богомолов: хоккей в «Легенде № 17» похож на штурм Рейхстага с автоматами Калашникова).
С той премьеры прошло почти пять лет, критики было предостаточно, но никаких выводов авторы так и не сделали. Бесогон верен себе, и косяков в его очередном творении - «Движении вверх» - меньше не стало.
Вот советский баскетболист-литовец Модестас Паулаускас, якобы люто ненавидящий совок, прямо перед олимпийским финалом планирует побег и передумывает буквально в дверях иностранного посольства. В реальности же Паулаускас был капитаном сборной СССР, фанатично ей преданным, кавалером двух орденов «Знак почета», его прощальный матч в 1976-ом власть организовала с особыми почестями. Изображенный в фильме ярым русофобом, этот замечательный человек до сих пор дважды в неделю ездит из Литвы в российский городок Краснознаменск недалеко от границы, где занимается с местными мальчишками. На недоуменные вопросы «К чему этот альтруизм?» Паулаускас отвечает: «Сюда, в Краснознаменск, меня гонит ностальгия по моей советской юности. Я хочу слышать русскую речь и помогать русским ребятам».
А вот тренер Владимир Гаранжин - полная противоположность реальному Владимиру Кондрашину, легендарному наставнику советской сборной и ленинградского Спартака. Контраст настолько разительный, что по рекомендации хорошо знавших Кондрашина людей и во избежание судебных исков от родственников фамилию тренера в фильме пришлось изменить.
Вот советская делегация судорожно ищет повод отказаться от финала со сборной США - феерическая чушь. Вот то наши, то американцы смачно засаживают данк за данком (эффектный бросок сквозь кольцо сверху вниз), хотя ни одного данка в том финале не было и быть не могло (наши тогда считали такие броски неуважением к сопернику, а в лиге, которую представляли американцы, данки в то время и вовсе были запрещены). В довершение, по привычке, накосячили с женской сборной, которая показана в Мюнхене-72, хотя женский баскетбол включили в программу олимпиад лишь через четыре года.
Ну да и хрен с ними, с киноляпами. Освоить госфинансирование, сварганить пробивающую на слезы красивую сказочку и вновь встать в очередь за бюджетными деньгами сегодня в порядке вещей. А вот чего создателям киношных гимнов действительно простить нельзя, так это того, что их красивая сказочка катком надругательства прошлась по памяти ушедших спортивных кумиров и выхлопом пренебрежения - по чувствам их ныне живущих близких.
Среди них - семья скончавшегося в 1999-ом тренера Кондрашина. В фильме его сын показан мальчиком в инвалидной коляске, которому якобы срочно нужна операция на Западе, но отец все валютные накопления отдает на лечение своего спортсмена-любимца. У Кондрашина действительно есть сын Юрий, с детства страдающий церебральным параличом. В 1972-ом он уже достиг совершеннолетия, и выдумка со срочной операцией по меньшей мере лжива и бестактна.
А вот что говорит о ленте вдова триумфатора Мюнхена-72, центрового Александра Белова: «По России-24 видела, говорили, какой хороший фильм, как Губерниев плачет, все плачут. Мы тоже плачем. Но не потому, что фильм такой добрый, а потому, что через нас просто переступили и пошли дальше».
Поясню. В «Движении вверх» Александр Белов показан смертельно больным уже перед мюнхенской олимпиадой. На самом деле серьезные проблемы со здоровьем начались у него лишь спустя пять лет - после того как в 1977-ом «благодарная» Родина лишила его мест в сборной и ленинградском Спартаке, звания заслуженный мастер спорта (змс) и даже стипендии в вузе. И всё это из-за нелепой попытки пронести через таможню иконы по просьбе другого спартаковца - Владимира Арзамаскова. Отлучение от баскетбола нанесло эмоциональному спортсмену сильнейший удар, человек буквально сломался и уже через год умер в возрасте 26 лет.
Вот так безжалостно страна затравила и погубила выдающегося игрока, добывшего ей победные два очка на последних трех секундах финала и первое олимпийское золото в баскетболе. А нынче бесогон рисует нам ура-патриотическую картинку, где Саша Белов якобы жертвует здоровьем ради победы своей страны. Всё с ног на голову, верх цинизма.
Но и это еще не вся правда. Ведь советская Родина-мать бездушно растоптала каждого третьего баскетболиста той сборной. Помимо Александра Белова, это Алжан Жармухамедов, который через год после олимпиады за таможенные нарушения был лишен звания змс, Иван Дворный, который за аналогичный проступок и вовсе получил три года лагерей, и Михаил Коркия, отмотавший срок за незаконное предпринимательство. Жизнь в совке вообще основательно потрепала наших чемпионов. Из двенадцати игроков мюнхенской сборной СССР по баскетболу живы сегодня только четверо (из двенадцати американцев живы одиннадцать).
Вот где истинная спортивная драма, вот о чем кино-то снимать надо и гимны писать. Только делать это предстоит не потомственному бесогону, а людям порядочным и совестливым. Бесогону же можно предложить снять ленту о своем ближнем родственнике - родном дяде-эсэсовце (о похождениях в годы войны Михаила Михалкова, он же капитан 3-ей дивизии СС Мюллер, можно почитать в примечаниях к статье о нем в Википедии). А то учат нас патриотизму всякие…