В Третьяковской галерее на Крымском Валу проходит спецпроект скульптора и одного из лидеров соц-арта Леонида Петровича Сокова (род. 1941). Произведения мастера рассредоточены по постоянной экспозиции «Искусство ХХ века» — от залов раннего авангарда до социалистического реализма 1940-1950-х годов, привнося в эти пространства иронию постмодернизма.
Таким образом Соков выступает гидом, комментатором и интерпретатором коллекции Третьяковской галереи, указывая на близких ему художников, акцентируя наиболее важные произведения, направления и периоды. Спецпроект является итогом размышлений автора о художественных поисках мастеров русского искусства прошлого столетия и одновременно — саморефлексией, попыткой осознания собственного пластического опыта, его истоков, специфики и закономерностей.
В годы учебы в Московской средней художественной школе и Московском высшем художественно-промышленном училище (бывшее Строгановское), Соков много рисовал в Московском зоопарке, оттачивая мастерство, способность «ухватить» характерные черты живой натуры и обобщить увиденное, отбросив лишнее для достижения наибольшей выразительности. Как многие советские скульпторы, Соков испытал влияние Александра Матвеева — учителя его учителей. После окончания училища Соков стал членом МОСХ, а потом и членом бюро секции скульптуры. Но ему было слишком тесно в границах, установленных для советского художника. Он быстро эволюционировал — подающий надежды анималист интересовался современной западной пластикой, участвовал в неофициальных выставках. Отличительным свойством его работ стала ироническая игра цитат, символов и аллегорий. В 1979 году скульптор эмигрировал из СССР.
Сейчас в Третьяковской галерее хранится около 30 произведений Сокова. Первой, в 1993 году, музей получил в дар от автора работу «Сталин с медвежьей ногой» (1993), в 1996 году — «Тукан» и «Сервал» (обе — 1971) от Министерства культуры РФ. В начале 2000-х поступили «Портрет бюрократа» (1984) и «Очки (Очки для каждого советского человека)» (2000, авторское повторение работы 1976 года), последними — работы из коллекции советского андеграунда Леонида Талочкина, переданной в музей в 2014 году. Помимо работ из собрания Галереи в состав спецпроекта также включены важные для раскрытия темы произведения из частных коллекций Дмитрия Волкова, Шалвы Бреуса, Екатерины и Владимира Семенихиных, Владимира Антоничука, Симоны и Вячеслава Сохранских.
В рамках спецпроекта во внутреннем дворе Третьяковской галереи на Крымском Валу размещен один из самых парадоксальных объектов Сокова — воспроизведенный в натуральную величину грузовик с супрематическим гробом Малевича в кузове и «Черным квадратом» на капоте. Сделанный из дерева грузовик напоминает гигантскую детскую игрушку, созданную в традициях русских резных промыслов. В соединении интереса к авангарду и народной традиции, архаике, примитиву состоит важнейшая особенность творческого метода Сокова.
Один из главных героев соц-арта, участник Венецианской биеннале и других международных выставок, скульптор Леонид Соков (р. 1941) в спецпроекте для Государственной Третьяковской галереи «Незабываемые встречи» открывает публике своих любимых художников, показывая, как в диалоге с ними возникали его собственные работы — от ранней анималистики и женских ню до иронических инсталляций с советскими вождями. Специально для этого проекта музей представляет из запасников работы таких мастеров, как Василий Ватагин , Александр Матвеев , Дмитрий Цаплин . А во дворе здания на Крымском Валу уже с лета стоит один из объектов Сокова — автомобиль с супрематическим гробом Малевича .
В 2012 году у вас была ретроспектива в Московском музее современного искусства. А что сейчас, какая идея вашей выставки в Третьяковской галерее?
Когда поживешь вне России — а я так делаю уже 36 лет, буквально полжизни живу в Америке, — видишь, как чужая культура тебя не принимает. Люди не понимают, что ты делаешь. И в конце концов человек, поживший там, сосредотачивается на русской культуре. Но я с самого начала сделал вывод, что буду интересен везде только тогда, когда буду показывать свое через свою культуру. Выставку я придумал в форме диалогов с разными визуальными культурными слоями. И это не вторжение, не интервенция — я это терпеть не могу. Я ни с кем не хочу воевать. Наоборот, я хочу смешаться с теми людьми, которые на меня влияли. И очень удачно получилось, что в Третьяковке много моих работ, и сейчас еще добавилось из коллекции Леонида Талочкина (коллекция, недавно переданная в ГТГ из Музейного центра РГГУ. — TANR ).
А сколько работ ваших в Третьяковке?
Около 30. Когда-то они купили «Портрет бюрократа» — это Андропов с двигающимися ушами — и «Очки для каждого советского человека» . И тогда же Андрей Ерофеев (в начале 2000-х глава отдела новейших течений ГТГ. — TANR ) по-дружески у меня выманил еще большое количество работ, просил, чтобы я их подарил.
Вы ведь занимались вначале анималистической скульптурой.
Да, я этим зарабатывал, я был в МОСХе. Когда я уехал из СССР в 1979-м, меня исключили, конечно, просто выкинули. А потом, в новое время, друзья, которые стали высокопоставленными в МОСХе, предложили мне опять в него вступить. Мне вернули этот билет, вот и все. А в советское время я был членом бюро секции скульптуры.
Член бюро? А это важно было?
Важно. Для того чтобы быть встроенным в это общество и зарабатывать деньги, просто не работать сторожем, это было важно. И я все время, еще с МСХШ (Московская средняя художественная школа, ныне Московский академический художественный лицей Российской академии художеств. — TANR ), был анималистом, и самВасилий Ватагин меня хвалил, насколько он мог со своей буддийской философией.
Я тогда увлекался кошками. Я рисовальщик был хороший и рисовал в зоопарке все время, пока учился в МСХШ. С 1956 по 1961 год. Лазил через стенку, потому что дорого было билет покупать. В то время на меня очень влияла французская скульптура. Уже тогда я знал, кто такой Помпон (Франсуа Помпон, 1855-1933. — TANR ). Кстати, его мало знают здесь.
Помпон? Я тоже не знаю.
Во Франции его любят. Там было распространено мелкое литье, для салонов, модный наполеоновский стиль. Скажем, Бари (Антуан-Луи Бари, 1795-1875. — TANR ) — помните, пантеры, крокодилы? Роден считал его своим учителем, а потом его Матисс копировал. Помпон повлиял, мне кажется, на Арпа . Помпон был сначала форматором из гипса у Родена, а потом стал анималистом, делал маленькие скульптуры: фазан, утка и — самый знаменитый — белый медведь. Они в Музее Орсе даже продаются как сувениры.
И все же, есть ли на выставке ваш самый известный «герой» — русский медведь? И в частности, ваши мобили с медведями, основанные на идее народной игрушки?
Этих мобилей не будет на выставке. Я придумал с ними сделать сувениры, будет лимитированная серия таких игрушек.
Промыслы все умерли. Но есть народное сознание, оно существует и в других формах, например в частушках, чаще всего в похабных частушках. У меня много похабщины. Я сделал памятник высотой 2,3 м из трех известных букв. Конечно, выставить его в Третьяковке нельзя, у вас же закон. Я даже не стал спорить. Можно принимать массу законов, но нельзя запретить человеку говорить его языком.
Третьяковка дает на вашу выставку экспонаты из своей коллекции? Работы других художников?
Да. Я смешаю свои работы с Ватагиным, у меня будет зал, и с Цаплиным. Потому что я восхищался этими людьми, я их знал немножко. Дмитрия Цаплина (1890-1967. — TANR ) мало знают, хотя это скульптор очень интересный. Русские так умеют: пропустят очень интересные фигуры, а потом судорожно стараются спасать уже куда-то исчезнувшие работы. Это целая история. Когда я оканчивал Строгановку, там господствовала матвеевская школа. Знаете матвеевскую школу? (Александр Матвеев, 1878-1960. — TANR ). Я в этом преуспел и окончил училище очень хорошо. Но потом, конечно, встал вопрос об освобождении от школы. И я стал делать небольшие фигурки из воска, они у меня сохранились.
А те ваши вещи, которыми вы зарабатывали, сохранились?
Я не знаю. Тогда были два комбината, московский и областной. Ты приходил туда, ставил модель: вот я хочу это слепить. Они говорили: ну гениально! Раз — и ты лепил 2 метра, козла какого-нибудь. Для детских площадок, или ставили где-нибудь в парках.
Оленей тоже много осталось каких-то. Интересно было бы узнать, кто их автор.
Оленей делал великий скульптор Попандопуло (Георгий Попандопуло, 1916-1992. — TANR ). Если по Золотому кольцу едешь, там они стоят — гордые, как на параде, только без медалей. Как-то у меня на комбинате не принимали очередного козла и говорят: «Пусть решит Попандопуло». Я не знал тогда, кто это. Он вызвал меня к себе в мастерскую. Я приехал. Мастерская абсолютно пустая, только одна стена — рога разных животных. Целая стена. Он такой серьезный человек греческого вида, лысый. И первое, что он сделал, — не стал расспрашивать про мои эстетические воззрения, — он спросил: «Это кто?» Я говорю: «Это теке».
А теке — это кто?
Теке — это разновидность антилопы. Потом: «Это кто?» — «Это тур кавказский». — «А это кто?» Устроил экзамен по рогам. И я все ему ответил, без запинки. Я тогда все это знал наизусть. Ну, он совершенно обалдел: «Поедемте». Приехал и мою скульптуру тут же принял. Понял, что нарвался на своего. Потом, когда я окончил институт, я стал этих козлов лепить. Тут уж я был специалистом. И был еще анималист Марц (Андрей Марц, 1924-2002. — TANR ). Он у меня все принимал, ему нравилось, как я делаю. Он просто лелеял мечту… Они все думали, что я буду великим продолжателем анималистики. Но не тут-то было!
Да, какая-то у вас траектория крутая.
Директор Третьяковки Зельфира Трегулова с одобрением отнеслась к идее смешать мои работы с этюдами Матвеева и Королева. Бориса Даниловича . Он преподавал еще во Вхутемасе «живоскульптуру». Он начинал как кубист. Например, поставил памятник Бакунину . Сделал работу из дерева, а это был 1924 год, зима — на следующий день все растащили на дрова.
Слава богу, нашлись мои скульптуры разных периодов. Еще штук 50 женских фигур купил когда-то Нортон Додж . Он, как пылесос, у меня скупал, когда я приехал в Америку.
Ваш главный коллекционер был?
Тогда да. Эти маленькие скульптуры я сам лил из гарта. Гарт — такой легкоплавкий материал. Я лепил из воска, выплавлял в кастрюльке, форму из гипса сушил на батарее. Она полежит там недельки две, а потом берешь этот гарт (он при 100 градусах расплавляется), заливаешь его, и все — у тебя скульптура в материале.
У вас ведь несколько залов, посвященных разным важным вехам?
Все начинается с зала постоянной экспозиции, где Михаил Ларионов и Наталия Гончарова , с авангарда. Потом Королев, Ватагин, Цаплин, смешанные с моими работами. И наконец, так как я являюсь соц-артистом, мне разрешили поставить «Ленина и Джакометти » в зале соцреалистическом, где Сталин и… все эти «незабываемые встречи» (большие полотна 1950-х годов, изображающие встречи Сталина с советским народом. — TANR ).
Вы уютно себя чувствуете в этом зале?
Я же не противостоящий человек. Принято считать почему-то, что соц-арт — это течение, которое противостояло советской действительности. На самом деле, как всякое постмодернистское течение, оно было как бы деконструкцией соцреализма, иронической и абсурдистской. Это называется «героический соц-арт». Потом показалось, что соц-арт — это те, кто выступает против. А на самом деле нет. Как всякое постмодернистское движение, соц-арт хорошо вписывается в те течения, которые были в то время в Европе. Скажем, трансавангард, который тоже опирался на прошлое искусства, итальянское arte povera , немецкий неоэкспрессионизм. Так же и соц-артисты, они смотрели на свое прошлое, которое очень интересно на самом деле. Привыкли говорить: вот, он Сталина послал. Нет! Дело в том, что Сталин был героем соцреализма, и я его использую как персонажа, как самую мифологическую фигуру эпохи Советского Союза. На выставке будет инсталляция, там Сталин выступает перед модернистской скульптурой. Статую Сталина дают из запасников. Еще в 1992 году я сделал эту инсталляцию, где маленькие скульптурки модернистские, такие коряжки, и Сталин выступает перед ними.
За последний год прошло несколько выставок довольно одиозных советских художников вроде Александра Герасимова. И уже никакой иронии не чувствуется — все с серьезным лицом. Многих это пугает. Как, по-вашему, в той эпохе, в стиле соцреализма было что-то действительно ценное для искусства?
Я считаю, соцреализм, чем бы он ни был — вкладом в искусство или нет, — все равно существовал. Ведь он держался чуть ли не столетие. Я совершенно серьезно в детстве относился к тому, что Сталин и Ворошилов — великие люди и великие герои. И я себя считаю человеком советско-русской культуры. Что в этом плохого? Чего стыдиться? Соцреализм может быть ничуть не менее интересным, чем, скажем, идеи, которые Джакометти разрабатывал. Это соцзаказ все-таки был, заказ времени — очень интересное явление. Это не то чтобы человек делал из-под палки. Маяковский Владимир Владимирович , например, полгода жил за границей, потом приезжал и писал поэму «Ленин »: «Двое в комнате. Я и Ленин — фотографией на белой стене». И что, это плохая поэма?
Вы видели новую экспозицию новейших течений в Третьяковке. Как очевидцу и участнику многих историй, может быть, там вам чего-то не хватает?
Я рад, что там больше места уделено каким-то людям. Например, выделен Михаил Рогинский . Потому что он не был тусовочным, как это сейчас принято говорить, человеком. Я знал уже в 1960-х годах, что он великий художник. Единственный, кто на меня повлиял вообще. Как художник. Скажем, вот есть художники хорошие где-то далеко, за границей, а это человек, который рядом с тобой живет и делает прекрасные вещи. Это вдохновляло. Как он работал! Он даже ошибки делал, и все равно все осознанно и серьезно.
Сейчас многие сравнивают нынешнее наше время российское с эпохой застоя. Многие художники не понимают, что делать. Какое-то ощущение растерянности. Могли бы вы дать совет молодому поколению?
Если бы я был молодым человеком, вряд ли я бы уехал. Русский, с русской культурой. Здесь все-таки свой язык. Язык — это очень важно. Просто надо в своем копаться, вот в этом вот… И если ты правильно на эту ситуацию реагируешь, это все увидят. Время отбирает того, кто правильно рефлексирует. Самое главное — уловить этот запах эпохи.
— Вы часто бываете в Москве?
— Когда дела есть, то раз-два в год. Но персональной выставки у меня в России не было — даже в галереях. А это ретроспектива. Мне 70 лет, в таком возрасте уже есть потребность внутренне отчитаться перед культурой, из которой вышел — перед русско-советской культурой.
— Большинство ваших сюжетов связано с идеологией и мифологией. Вот ваш любимый персонаж — медведь. Как он вам в современном виде?
— У вашей партии власти на логотипе тоже медведь — стилизованный, хорошо нарисованный, но все же это тотем. Каждое время требует нового медведя.
— Не обидно, что он перешел на сторону зла?
— Ну это уже эстетическая оценка, а для меня важна мифологическая. Это как журнал Time однажды выбрал человеком года бин Ладена — действительно самого популярного в том году человека. Миф может быть любым — плохим, хорошим. А вот зло и добро — это понятия эстетические. При Сталине когда жили, большинство считало, что Сталин — это добро великое. Сама идея мифа вне эстетических категорий.
— Вы, живя в Америке, не испытываете недостатка в мифах?
— Дело в том, как на мир смотреть. Вот эпоха Гоголя не то чтобы была мифическая, но он, как русский Гомер, создал типажей вроде Ноздрева или Коробочки. Он мыслил мифологически. Я живу в Америке, но я не ограничен территорией — мне все равно, хоть Огненная Земля. Потому что у меня была уже сложившаяся культура: я уехал, когда мне было 36. И мне постоянно приходилось задумываться над вопросом, что такое русский художник, живущий вне русской культуры? Если разобраться, сколько процентов нашей культуры было сделано здесь, а сколько за границей? «Явление Христа народу» было известно где сделано, «Мертвые души» тоже известно, «Воскресение» Толстой в Германии написал, про все романы Тургенева я уж не говорю. Когда я уезжал, я боялся всякой ностальгии. Был такой писатель Зайцев, он написал статью о том, что при отце Петра Первого отослали 16 недорослей за границу учиться с тем, чтобы все они возвратились потом. Из них ни один не возвратился. И Зайцев этот говорит, что с этого момента и началась русская интеллигенция, — интересный вопрос, если серьезно думать об этом.
— Вот еще о мифологии — наш новый министр культуры известен тем, что сочинил серию книг, где развенчивает нелестные мифы о русском народе.
— То есть хочет отменить все отрицательные мифы? Ну что сказать, глупость очередная. Русская культура очень интересна, но здесь много всяких некрасивых проявлений — хамство, например, невероятно распространено. Русские — пассионарная нация, но это не значит, что у них нет недостатков. А вообще, нет точного определения мифа, непонятно, что это такое, как он образуется. Можно идти к нему путем его разрушения, путем иронии. Если проиронизировать миф о Сталине, можно о нем больше понять, а можно, наоборот, защищать миф. Не думаю, что Сталин сознательно создал самый большой миф на 1/6 части света. Мэрилин Монро тоже делала все бессознательно, а получился миф. Это ведь не очень-то красивая женщина, достаточно обычная.
— И что происходит, когда два мифа этих встречаются, как в вашей работе?
— Ну, это взгляд русского художника. Интересный эффект, когда два несопоставимых мифа сталкиваются. Представьте, что через 100 лет никто даже не будет знать, что Сталин и Мэрилин в жизни никогда не встречались, только на картине.
— Вы, когда приехали в Америку, сравнивали себя с классиком поп-арта Ольденбургом?
— Я когда в СССР еще жил, то очень увлекался, конечно, всеми этими поп-артистами, знал их по журналам. Но я тогда уже был не дурак и не подражал слепо. Я понимал, что, когда живешь в Москве, у тебя должна быть другая культура и другая форма. Поп-арт повлиял на все мое поколение художников — но все его понимали по-своему. Нельзя делать в России работы, подобные Ольденбургу, хотя соблазнительно. Это как недавно еще все критики и искусствоведы увлекались новыми французскими философами — и каждая статья начиналась с цитаты из Деррида или Лакана. Потом это прошло, слава богу. Но зато появились такие художники — смотришь, и непонятно — то ли это русский, то ли австриец. Выглядят совершенно одинаково. Глобализация это приветствует, но я думаю, что это плохо.
«Непонятно, почему концептуализм у нас тянется много лет, как сопля, — на Западе он никого не интересует»
— Понятно, что у вас и у Ольденбурга похожие методы, но совершенно разная культура и пластика. А что вы почувствовали, когда переехали жить в мир Ольденбурга?
— Я понимал, что ту культуру, которая у меня есть, я не могу сменить, как одежду, — плохая она или хорошая, мне она нравилась. Я понимал, что не смогу быть ни Ольденбургом, ни Джаспером Джонсом, ни Уорхолом — но я могу посмотреть своим взглядом на американские вещи, и своим акцентом я могу заинтересовать американцев. Несколько художников-эмигрантов, которые настаивали на своей русско-советской культуре, и сделали соцарт — который, я так думаю, произошел в Америке. Героический соцарт — это не критика социалистических идей, как многие считают, а разрушение соцреализма. И это совпадало с другими постмодернистскими движениями — с арте-повера, с немецким неоэкспрессионизмом и с другими — они тоже ориентировались на свое прошлое. У немцев был экспрессионизм, у итальянцев — футуризм, а у русских был соцреализм. Как угодно, но за сто лет в России было два оригинальных движения — супрематизм и соцарт. Все остальное — привнесенное.
— То есть вы не согласны с популярной идеей, что соцарт — часть концептуализма?
— Да, это выдумка искусствоведов, Гройса и других. Это притянуто за уши. Посмотрите трезвым взглядом: концептуалисты — это последователи западных движений. Я для себя знаю, почему в 70-х концептуализм был интересен и расцветал. Но сейчас? Вот приходит человек, смотрит на работу, ничего не понимает, а сказать об этом боится. И на этом строится мнение, что художник хороший, — все просто боятся сказать, что им не нравится.
— То есть вы думаете, что «Коллективные действия», например, не могут нравиться людям?
— Ну, не знаю. Просто непонятно, почему концептуализм у нас, у русских, тянется много лет, как сопля, — на Западе он никого не интересует.
— Я хотела спросить насчет Ленина и Джакометти. Я когда узнала, что эта работа середины 80-х, очень удивилась — мне казалось, она более ранняя. Но фактически для вас Ленин и Джакометти — они раньше гораздо встретились?
— Знаете, у меня такого плана работ много. Вообще очень интересно: когда на определенном участке времени есть много идей — какие-то осуществляются, какие-то не осуществляется. И вот если это совпадает хорошо — время, реакция зрителя и когда вовремя выставлена на правильной выставке, — получается хорошая скульптура. «Ленину и Джакометти» очень повезло — она во время перестройки была сделана. И это многоплановая для понимания скульптура. Первое — это встреча модернизма и соцреализма, второе — это встреча крепкого буржуа, Ленина, и тощего совсем, голодающего Поволжья какого-то — идущего человека Джакометти.
— А сколько копий этой работы существует?
— Много, вы знаете. Первую я сделал в 1987-м, тогда Ленина я сам слепил. Для второй, в 1989-м, я уже нашел такого реди- мейд Ленина в 50 см высотой. Этот Ленин был как слепок эпохи — я его на рынке нашел. Я умею, конечно, лепить, но с такой любовью слепить я бы не смог. Позже уже мне по просьбе коллекционеров пришлось сделать большого Ленина — метр шестьдесят. И вот этим летом я по требованию трудящихся тоже сделал шесть копий, как в Италии принято, по два метра двадцать пять сантиметров высотой.
— Они все больше становятся?
— Такие требования публики — ну просит человек два двадцать пять, чтобы хорошо в саду смотрелось.
— Вас это не раздражает?
— А что значит раздражает — знаете, сколько «Поцелуев» Родена существует?
— Ну да, как известно, подлинность модернизма — это миф.
— Да-да, миф. Копия живописи требует руки — Тициан написал шесть штук Магдален, притом, по-моему, последняя — самая лучшая. А в скульптуре просто есть форма, с которой делают отливки.
— Может, лучший Ленин и Джакометти еще впереди?
— Да. Ленина я всегда оставляю таким, какой он есть, а Джакометти все время приходится переливать — он очень тонкий скульптор. Кроме законов этрусской или кельтской скульптуры, которые он изучал в Лувре, есть на его работах еще отпечаток личности — он не любил заканчивать, такой уж был человек. Незаконченность — хороший прием, но повторить его очень сложно, я же не могу до конца войти в роль Джакометти. Поэтому даже в копиях мне приходится его подправлять в литейной — и все равно не как у Джакометти получается.
Завтра в ГТГ на Крымском Валу открывается спецпроект Леонида Петровича Сокова (1941), в рамках которого 94 его произведения будут показаны рядом с работами из постоянной экспозиции ГТГ
Государственная Третьяковская галерея
13 октября 2016 - 29 января 2017
Москва, Крымский Вал, 10
залы 2, 6, 12, 24, 26, 27, 28, 35
В экспозицию Третьяковки - от залов раннего авангарда до соцреализма 1940–50-х годов - будут внедрены скульптуры, объекты, инсталляции и картины одного из главных представителей направления соц-арт, Леонида Сокова. Это привнесет в пространство галереи иронию постмодернизма, - полагают кураторы проекта Ф. Балаховская и Н. Сидорова в сотрудничестве с Н. Александровой, Л. Марц, И. Прониной.
Этой выставкой Соков проводит своего рода экскурсию по коллекции Третьяковской галереи, указывает на близких ему художников, выделяет ключевые для него произведения, направления и периоды. Это одновременно итог размышлений художника о творческих поисках русского искусства в ХХ веке и саморефлексия, попытка осмыслить истоки, специфику и закономерности собственного пластического опыта.
ГТГ уже не первый раз прибегает к подобной экспериментальной форме показа. В 2015 году в залах послевоенного искусства проходила выставка концептуалистов И. Макаревича и Е. Елагиной. Такие проекты оживляют привычную экспозицию, делают её актуальной, заставляя по-новому взглянуть на привычную развеску. Кроме того, такие выставки поднимают вопросы музеефикации современного искусства.
Леонид Соков в годы учебы в Московской средней художественной школе и Московском высшем художественно-промышленном училище (бывшее Строгановское) много рисовал в Московском зоопарке, оттачивая умение «ухватить» и обобщить характерные черты живой натуры, отбросить лишнее для достижения большей выразительности. Большое влияние на него, как и на многих советских скульпторов, оказала школа Александра Матвеева. Окончив училище, Соков стал членом МОСХа, а потом и членом бюро секции скульптуры. Но ему было слишком тесно в границах, установленных для советского художника. Подающий надежды анималист быстро эволюционировал под влиянием современной западной пластики, участвовал в неофициальных выставках. Отличительным свойством его произведений стала ироническая игра аллегорий, цитат, символов. В 1979 году скульптор навсегда покинул СССР.
В коллекцию ГТГ сейчас входит около 30 произведений Сокова. В 1993 году галерея получила в дар от автора работу «Сталин с медвежьей ногой» (1993), а в 1996 году минкульт подарил Третьяковке работы Сокова «Тукан» и «Сервал» (обе 1971). В начале 2000-х поступили «Портрет бюрократа» (1984) и «Очки (Очки для каждого советского человека)» (2000, авторское повторение работы 1976 года). И наконец, в 2014 году в дар ГТГ перешла коллекция советского неофициального искусства Леонида Талочкина, включающая и работы Леонида Сокова.
Помимо работ из собрания ГТГ и тех, что предоставлены автором, в состав спецпроекта включены работы из коллекций Екатерины и Владимира Семенихиных (фонд «Екатерина»), Дмитрия Волкова, Шалвы Бреуса, Владимира Антоничука, Симоны и Вячеслава Сохранских.
По словам Леонида Сокова, спецпроект «Незабываемые встречи» не претендует на активное «вторжение» или «интервенцию» его работ в экспозицию галереи. Скорее, это попытка скульптора «смешаться» с теми, кто на него влиял, кого он любит. Это и лидеры русского авангарда - Михаил Ларионов, Владимир Татлин, Казимир Малевич, и учитель его учителей - Александр Матвеев. Специально для проекта кураторы достали из запасников музея и дополнили постоянную экспозицию редко демонстрируемыми работами Василия Ватагина, Александра Матвеева, Дмитрия Цаплина - особо значимых для Сокова скульпторов.
Соков показывает как в диалоге с его любимыми художниками, в подражание или противопоставление им рождались его произведения от анималистики и женских ню 1960-х до иронических арт-объектов и инсталляций 1990-х – 2010-х. Например, в зале с большеформатными произведениями социалистического реализма (картиной Василия Ефанова «Незабываемая встреча», полотном Александра Герасимова «И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов в Кремле» и др.) размещена работа Сокова «Встреча двух скульптур. Ленин и Джакометти» (1994) - одно из знаковых произведений соц-арта. Здесь же представлена инсталляция: Сталин «выступает» перед модернистской скульптурой - миниатюрными репликами самых известных произведений западных мастеров ХХ века. Сопоставляя диаметрально противоположные смысловые и пластические системы, Соков проводит ироническую и абсурдистскую деконструкцию привычных знаков, символов, клише.
Во внутреннем дворе Третьяковской галереи на Крымском Валу в рамках спецпроекта размещен один из самых парадоксальных объектов Сокова - грузовик с супрематическим гробом Малевича в кузове и «Черным квадратом» на капоте, воспроизведенный в натуральную величину. Выполненный из дерева, грузовик напоминает огромную детскую игрушку в традициях русских резных промыслов. В этом соединении авангарда и народной традиции, архаики, примитива состоит важнейшая особенность авторского видения Сокова.
В стремлении понять народный характер и юмор Соков обращается к художникам русского авангарда, также черпавшим энергию и пластические идеи в «низовой» ярмарочной культурной традиции. Не случайно первые объекты Сокова в рамках спецпроекта установлены в залах Михаила Ларионова, одного из главных новаторов отечественной художественной сцены начала прошлого века. Образ крушения утопических идей и планов первого русского авангарда передают соковские иронические объекты-гибриды: танковая башня, приделанная к супрематическому чайнику Малевича, ворона в «Летатлине», табуретка, водруженная над архитектоном.
Эмблемой проекта стал «Витрувианский медведь»: Соков поместил этого важнейшего для своего творчества персонажа и символ на место идеальной человеческой фигуры в знаменитом изображении Леонардо да Винчи.
Специально к выставке выпущена ограниченная серия сувениров: мобили с медведями, выполненные в традициях народной игрушки.
Источник : пресс-релиз ГТГ
- 28.06.2019 СМИ приводят слова директора Ирбитского музея изобразительных искусства Валерия Карпова: «Исследование в Эрмитаже подтвердило бесспорную подлинность картины»
- 28.06.2019 Очередная станция новой розовой Некрасовской ветки станет одной из самых ярких в московском метро. Главный архитектор города рассказал, что при разработке проекта авторы вдохновлялись картинами Малевича, Лисицкого и Суетина
- 27.06.2019 Рыболовлев подал к аукционному дому иск на $380 000 000 в качестве компенсации ущерба, полученного в сделках с участием своего консультанта Бувье. Так вышло, что Sotheby’s сопровождал больше трети из его злосчастных сделок с искусством
- 27.06.2019 Завтра во Франции должен был состояться аукцион Labarbe, на котором чудесным образом обретенный холст «Юдифь и Олоферн» хотели продать со старта почти в $40 000 000
- 25.06.2019 Это совместный проект банка с Пушкинским музеем, где до 15 сентября 2019 года проходит выставка «Щукин. Биография коллекции»
- 25.06.2019 Традиционные двадцать лотов AI Аукциона - это восемь живописных работ, шесть листов оригинальной и два - печатной графики, три работы в смешанной технике и одна скульптура из дерева
- 21.06.2019 Продано 50%. Покупали Москва, Сергиев Посад, город Энгельс Саратовской области и др.
- 21.06.2019 В минувшую субботу аукционный дом «Литфонд» продал картин, рисунков, фарфора, книг, карт, автографов, фотографий и др. на 57,9 млн.руб. Топ-лотом стала живописная работа Валентина Серова – 18,75 млн.руб.
- 20.06.2019 В субботу 22 июня в доме «Русская эмаль» в рамках ежемесячного аукциона покупателям предложат 516 лотов картин, рисунков, икон, изделий из серебра, фарфора, стекла, ювелирных украшений и др.
- 19.06.2019 Традиционные двадцать лотов AI Аукциона - это десять живописных работ, пять листов оригинальной и два - печатной графики, работа с элементами коллажа, фотоальбом и фарфоровая тарелка с авторской росписью
- 06.06.2019 Предчувствие не подвело. Покупатели были в хорошем настроении, и торги прошли здорово. В первый же день «русской недели» был обновлен топ-10 аукционных результатов для русского искусства. За Петрова-Водкина заплатили почти $12 млн
- 23.05.2019 Вы удивитесь, но в этот раз у меня хорошее предчувствие. Думаю, что покупательская активность будет выше, чем в прошлый раз. И цены, скорее всего, удивят. Почему? Об этом будет пара слов в самом конце
- 13.05.2019 Многие считают, что столь высокая концентрация очень богатых людей неизбежно создает адекватный спрос на внутреннем рынке искусства. Увы, масштаб покупок картин в России отнюдь не прямо пропорционален сумме личных состояний
- 24.04.2019 Из прежних прогнозируемых IT-прорывов, на удивление, многое не сбылось. Может, и к лучшему. Есть мнение, что вместо помощи мировые интернет-гиганты ведут нас в западню. И только малая часть самого богатого населения вовремя сориентировалась, что к чему
- 29.03.2019 Познакомившимся в морге студентам Строгановки было суждено стать изобретателями соц-арта, зачинщиками «бульдозерной выставки», торговцами американскими душами и самыми узнаваемыми представителями независимого советского искусства в мире С 19 июня по 15 сентября в Главное здание ГМИИ на Волхонке, 12, выстроятся очереди ради выставки около 150 работ из собрания Сергея Щукина - полотен Моне, Пикассо, Гогена, Дерена, Матисса и других из собраний ГМИИ им. Пушкина, Эрмитажа, Музея Востока и пр.
- 11.06.2019 В Лондон на выставку привезли около 170 работ Гончаровой из музеев и коллекций со всего мира, включая Россию
- 07.06.2019 В Галерее Церетели на Пречистенке до конца июня проходит большая персональная выставка Константина Александровича Батынкова, отмечающего в этом году своё 60-летие
Следующая серия в документальном сериале «Художник говорит» (после первой, в которой диалог произошел с Эриком Булатовым) посвящена Леониду Сокову (1941-2018).
Соков - одна из самых популярных фигур в мире соц-арта. Его работы находятся во многих государственных и частных музеях Европы и Америки. А в Московском музее современного искусства (2012) и в Новой Третьяковской галерее (2016) прошли его персональные выставки.
Родом из небольшого села в Тверской области, спустя десятилетние Соков вместе с семьей перебирается в Москву. Художественное образование Леонид Петрович получил в МСХШ (к слову, как и Эрик Булатов). Далее проучился в Строгановском училище, закончил её в 1969 году. В 1979 году он принимает решение выехать из страны. С этого времени его домом становится Нью-Йорк.
Перемещаясь по залам Третьяковской галереи на Крымском Валу, во время своей выставки «Незабываемые встречи», художник размышляет об образах в своих скульптурах, об эмиграции, о своей кураторской деятельности (он провел квартирную выставку, на которой были представлены помимо его работ, работы Юликова, Шелковского, Чуйкова). Ради переосмысления зрителем его искусства и искусства других мастеров ХХ века (таких как Татлин, Малевич и др.) художник решил вклинить свои работы в залы постоянной экспозиции.
Первое, что интересовало Леонида Сокова - откуда пошла русская скульптура. Ответ на этот вопрос он стал искать в скульптуре севера Сибири. Шаман делал огненные доски, копья, блёсна. Он был знахарем, лекарем, предсказателем погоды, лидером племени. Леониду хотелось быть не просто скульптором, он хотел уподобиться этим шаманам - в конечном итоге быть не просто скульптором-лепилой, который выражает свои идеи через пластику. Понимая, что он не может восстановить контекст шаманизма, для себя он хотел выяснить каким образом такой эффект производят работы, сделанные шаманом.
Для художника вопрос культуры очень важен. Многие произведения, родившиеся у художника уже после отъезда из СССР в 1979 году и жизни в Америке, стали его ответом на мучающий многие поколения вопрос о самобытности русского и советского искусства и его месте в мировой культуре.
Художник особенно тепло отзывается о художественной школе, которая заложила в нем основы. После МСХШ он сам пробовал разбирать поразившие его произведения искусства. А в 1969 году (в то время, когда он окончил Строгановку) у Сокова произошел, по его словам, момент освобождения от академизма.
В своем творчестве он испытывал влияние Джакометти и Матисса (последние скульпторы, которые оперировали классическими понятиями пространства, формы). Когда он начинает работу, он не имеет ни малейшего понятия как она будет выглядеть в конце. Происходит «разговор с определенной ситуацией».
Быть нереализованным для художника это наблюдать как умираешь ничего не сделав. Художник сам решает эту проблему. И так получается, что-либо ты уезжаешь, либо происходит такая ситуация, что
1) Невозможно было выставлять те вещи, которые производишь;
2) Невозможно их производить и продавать.
Он мог остаться и работать как художник-анималист, но решил не терзать себя и выехал из страны.
«Ленин — Джакометти (Встреча двух скульптур)». 2005 год, авторский повтор работы 1989 года. Бронза, 160,5 × 122,5 × 68 см
Используя отливку 1942 года, он слепил фигуру Ленина с нее. По идее скульптора, происходит встреча соцреализма (Ленин) с модернизмом (Джакометти) - двух практически параллельных, но таких противоположных течений. Одна из трактовок - встреча упитанного буржуазного Ленина с голодающим Поволжье. В итоге, получается много слоев восприятия - каждый человек привносит свой миф и свое понимание.
Еще 1 из необычайно популярных работ Леонида Сокова - «Сталин и Монро». Для художника ключевой оказалась идея соединение двух мифологических фигур ХХ века. Сталина, как самой мифологической фигуры в СССР и Мерлин - Америки. Две личности, встреча которых никогда не была возможной, представляют для Сокова каждая сама по себе конструкцию успеха. Он сделал их такими, чтобы каждый зритель трактовал их образы как хочет.